Аннотация: "Звезды - холодные игрушки" Лукьяненко и "Юрий Милославский" Загоскина
Удивительные параллели - 2
"Надобно признаться, что хотя Юрий предобрый, и благородный, и храбрый человек, но слишком горячо к нему не привязываешься. Как скоро он действует с кем-нибудь вместе, он уже играет второклассное лицо; в нем ничего нет славного, сильного, увлекательного, самобытного. Его спасают, посылают, освобождают, не слушают, разрешают и венчают". Аксаков С.Т. "Юрий Милославский, или Русские в 1612 году"
"Да только вот оказывается, что этим образованнейшим и высокоморальным юношей манипулируют все... Ни разу за всё повествование не примет он самостоятельного решения (хотя упоминать об этом будет - ну, да своя рука владыка...). Не пойдёт один против всех, ведомый внутренней убеждённостью. Всегда он будет искать чьей-то моральной поддержки".Сиромолот Ю.С. "Бремя учеников" (СИ).
Не правда ли, очень похожие характеристики? Два русских парня, сын своего отца и внук своего деда (что очень важно для повествования и неоднократно подчеркивается авторами). Первый живет и действует в начале XVII века, во времена Смуты, когда Русь оказывается на краю гибели. Второй - в XXI, когда в таком же положении оказывается уже само Человечество. Это главные герои романа М.Н. Загоскина "Юрий Милославский, или Русские в 1612 году" и дилогии Сергея Лукьяненко "Звезды - холодные игрушки" и "Звездная тень".
Сильные расы беззастенчиво эксплуатируют Землю и угрожают вовсе ее уничтожить (почему - фотон его знает! У нелюдей и логика нечеловеческая). Что делать? Петя Хрумов с подачи своего деда пытается искать помощи у двух могучих миров, но скоро выясняется, что равноправного союза не получится - любой их них неизбежно поглотит нашу земную цивилизацию. Так выбор союзника превращается в выбор пути.
Неоднократно отмечалось сходство мира Геометров с миром Полдня Стругацких. Отметим и другое сходство - с мирами Томаса Мора и Кампанеллы. Кто застал советские учебники истории, конечно, вспомнит параграф "Утопический социализм", где с умилением пересказываются мечты об обществе всеобщего благоденствия и равенства. Кто не поленился прочитать первоисточник, умиление подрастеряет: в Утопии жить еще можно, хоть и не очень весело, но Город Солнца - это концлагерь. Это жестко регламентированный мир, где даже одежда унифицирована (и, судя по описанию, довольно-таки безобразна), где пары, точь-в-точь племенной скот, соединяют мудрые правители, исходя из соображений улучшения человеческой породы, а более-менее свободно спать можно лишь с бесплодными женщинами - в промежутках между плановыми вязками. И - конечно и самом собой разумеется - никакого воспитания детей родителями. Зато не сходят со страниц декларации о всеобщем братстве и гармоничном развитии. Кстати, оба государства-то довольно агрессивные, и свой единственно верный способ жизни не прочь распространить на новые территории...
Не будем суровы. Кампанелла писал свой труд в тюрьме, в жутких условиях, несломленный, но очень крепко битый - и в переносном, и в прямом смысле (ИНКВИЗИЦИЯ!!!). К тому же он был монахом, и, верно, очень слабо представлял себе нормальную семейную жизнь, зато сжился со строгим монастырским уставом. С другой стороны, 16-17 века для Европы - это время ПНК, страшной нищеты и беспредела, когда "овцы ели людей", жестокой религиозной вражды, чудовищной преступности и не менее чудовищных способов борьбы с нею. Многих, ох, многие охотно обменяли бы тогда свою весьма ограниченную свободу на кусок хлеба и возможность ничего не бояться!
Геометры далеко превзошли благодушных людей Полдня, хотя до крайностей солнечников еще не добрались. Это благополучный (все сыты, все при деле) мир, лишенный духовной свободы. Стремящийся проводить самую широкую экспансию. Причем "дружба" (это у них так называется) их весьма однобока. "Дружить" переделать другого под себя и никак иначе. Кстати, обратите внимание, как они обращаются со своими "Гибкими Друзьями" (милые зверушки, так и названьице соответственное). Может, вместе чай пьют и конфетки им в зубастые пасти засовывают? Как бы не так! На "друзей" свалили самую поганую работу, которую им самим, просвещенным и высокогуманным, выполнять... как бы это помягче сказать... нет, помягче не получается... ладно, все-таки речь идет о местах не столь отдаленных. Дети, заткните уши! Которую им самим выполнять западло. Вертухаев на зоне. (Последняя - честно! - отсылочка к утопическому социализму. В Утопии поганую работу выполняют рабы - осужденные преступники. А откуда бы там взяться уголовникам, если воровать все равно нечего и незачем? То-то и оно.)
Вот такой мир и путь - благополучного Рабства. Альтернативный путь - Тени, Анархии.
Родина Юрия Милославского стоит перед таким же выбором. Конечно, буйная Польша, что сильна раздорами, мало похожа на упорядоченный мир Геометров. Дело в другом. Это католическое государство, а подчинение чуждой вере и Загоскин, и его герои, русские люди 17-го века, рассматривают как духовное рабство. Сценарий схож: сначала - иллюзия "дружбы", польский королевич на русском троне (кстати, что Юрий, что Петя до этой мысли дошли не своим умом - авторитетные люди подсказали). А потом оказывается, что никакого союза не будет, только безоговорочное подчинение. Польский король планирует попросту включить Русь в состав своих владений. И хуже того, даже и в этом случае русские не сделаются полноправными гражданами Речи Посполитой!
Петя Хрумов, слава богу, не додумался присягнуть Геометрам (хотя, в некотором смысле... ведь парень, в чьем образе он находился, это наверняка сделал - как их гражданин), а вот Милославского угораздило. Принять путь Рабства он не может, но и попросту послать ляхов куда подальше не позволяют правила чести. Есть и путь Анархии: присоединиться к очередному вору или ворёнку - и плевать на все. Но и этот путь для него неприемлем - и из-за присяги, и из-за того, что он неминуемо ведет страну ведет к гибели. Как неприемлема Тень для Хрумова.
Важный момент: от действий Хрумова действительно зависит судьба Земли. Милославскому таких полномочий никто не делегировал, и он вроде бы решает только за себя. Однако уже накопилась критическая масса... чего? Мнений. Чувств. Выборов. И напрашивается мысль, что именно Юрий Милославский станет той последней пылинкой, что склонит чашу весов. Так оно, разумеется, и окажется.
Вот и развернулись перед нашими богатырями две дорожки. Выбирай! Направо пойдешь - рабство и гибель. Налево - анархия и гибель. Остаться на месте - и гибель всеконечная, у Лукьяненко воплощенная в Сильных Расах, у Загоскина не персонифицированная, но не менее явственная. Но ведь есть и третий путь! Он неочевиден, он напрочь забыт, но он есть. Путь - прямо. Путь Традиции. Свой путь. Возможно, тоже ведущий к гибели, но единственный, который может вывести к спасению. Сохранить Родину такой, какая она есть. И именно этот путь изберут оба.
Не сразу. Милославский еще честно везет послание Гонсевского, Хрумов еще честно пытается везти Зерно, которое должно затянуть его родную планету в Тень, но оба, еще не решаясь самому себе в этом признаться, уже сделали выбор. Не разумом, мечущимся в поисках поддержки и авторитета - сердцем Русского и Человека. Выбор отрицательный, да. Не сражаться за ляхов. Не бросать в Землю Зерно (Можно возразить, что Хрумов добраться до Земли все равно не успевал, потерял время на планете Геометров. Так ведь потому и терял время, что не хотел успеть! Иначе не позволил бы взять над собой верх сознанию давно покойного регрессора.). И все же - сделали. И, что бы там ни говорили, сделали самостоятельно.
Когда решился Петр Хрумов? В тот миг, когда, сидя на мертвом грунте бродячей планеты, вздохнул: "Мы не успеем. Никак."? Нет, раньше - когда протянул руку за Зерном. Ведь Зерно, точнее даже, два Зерна, на самом деле дались не ему, а Нику Римеру и Куалькуа - двум личностям, живущим в его теле. Он, Человек Петр Хрумов, Зерна не взял. Потому что не захотел. И то, что идти в Тень в глубине души не хотели и другие земляне, нисколько не принижает значимости его Выбора.
Милославский, с мукою выкрикнувший на Нижегородской площади: "Это выше всех сил моих!.. К Москве, верные и счастливые нижегородцы! Спасайте угнетенных ваших братьев!" - ведь тоже выразил всеобщее мнение и чувство, чувство всех честных русских людей, благодаря которому и сделалось возможным победоносное Ополчение. Именно в этом - подвиг Милославского, именно в этом - подвиг Хрумова. А мы, читатели... все-таки, согласитесь, мы индивидуалистичны. Нам привычна, понятна и вызывает сочувствие коллизия Один против Всех. Но мы совсем разучились воспринимать коллизию противоположную: Один за Всех. Все за Одного. Один со Всеми.
И когда трудное решение наконец принято и озвучено, оба впадают в апатию. Хрумов - потому что Землю все равно не спасти. Милославский - потому что Москву, скорее всего, спасут, но без него, а ему остается лишь идти в монастырь. Но путь - это не движущиеся тротуары ранних фантастов. Сам не повезет. По нему надо идти... и в пути приходится драться.
Все, конечно, будет хорошо. Милостью судьбы и добрых людей (и не-людей) обоим парням удастся-таки довести дело до конца и поставить победную точку. Мудрый Авраамий Палицын разрешит Милославского от клятвы, и он сыграет не последнюю роль в освобождении Москвы. Хитрый симбионт устроит так, что Хрумов предстанет перед Конклавом и не просто "отбрехается", а наведет такого шороху, что Человечество тотчас включат в состав Сильных Рас.
А теперь задумаемся: почему все-таки оба героя столь пассивны и несамостоятельны? Да потому, что, по авторскому замыслу, они должны выбрать путь Традиции! А традиция и есть власть авторитета - старших, опытных и мудрых. Авторитета Предков, от которых, как ни спорь, свою Землю мы все-таки унаследовали. Сильный, инициативный, самостоятельный герой, глядишь, и выбирать бы не стал - разнес все пути к чертям да взялся торить собственный. А на кой оно надо? Ведь она у нас уже есть - Родина. Русь. Земля. Самая обычная планета, парень... Ничего особенного. Много воды, да и суши немало. Облака плывут как хотят. Дождь идет именно тогда, когда тебе не хочется. Грязи навалом, а леса чахнут... Самая заурядная планета... Но у нас пока другой нет. Верно?