Патрик - серый попугай, или жако, - появился у нас в феврале. Мне предложили забрать птицу, но я, признаться, очень колебалась: содержание такого питомца - дело сложное. До сих пор у меня жили только волнистый и нимфовый попугаи, но уход за ними несложен: не одно поколение этих птиц родилось и выросло в неволе. Итак, в тревогах и сомнениях, я отправилась знакомиться с потенциальным питомцем.
В переноске сидел крупный, серого цвета попугай с алым хвостом и внимательно меня рассматривал. Его миндалевидные глаза неотрывно следили за каждым моим движением. В результате мы молча уставились друг на друга: каждый для себя что-то прикидывал.
- Ну, что, будешь у меня жить? - спросила я у жако, когда пауза некрасиво затянулась.
Сердце у меня дрогнуло, и через неделю Патрик переехал на новое место жительства. Смену обстановки он воспринял спокойно. Но несколько дней подряд прежний хозяин попугая интересовался:
- Ну, как, уже кричит?
- Нет... - отвечала я растерянно. Птица вела себя спокойно.
Мне сказали, что у попугая подрезаны крылья. Потому я была совершенно спокойна, когда во время "уборки помещения" птица выбралась из клетки: все равно не улетит. Окна и двери, конечно, закрыты, но это так, на всякий случай. "Всякий случай" не замедлил явиться тут же: Патрик, видимо, забыл, что он почти бескрыл и тут же полетел - тяжело, низко, но полетел! Ему показалось, что книжный стеллаж - вполне подходящая площадка для приземления, но, по неопытности не учел, что за прозрачное стекло нельзя проникнуть! Бедолага вцепился клювом за выступающий краюшек книжной полки и повис, пытаясь дотянуться лапками до какой-нибудь опоры. Я подставила ладонь под трогательно розовеющие пяточки попугая, и птица оказалась у меня на руке. Ровно минуту Патрик приходил в себя, потом взмахнул крыльями и неуклюже взлетел на клетку. Отдышавшись, он быстро успокоился и отправился домой. Тем более что зернышки уже были насыпаны, водичка - поменяна и чистая бумага постелена.
Заговорил попугай на третий день, хотя в "прежней жизни" только орал диким голосом. Именно из-за таких криков, раздражающих и постоянных, хозяева и решились отдать птицу:
- Ку-ку! - донеслось из клетки достаточно четко. "Послышалось", - решила я: меня предупредили, что попугай не никогда не разговаривал раньше.
- Ку-ку! - повторил Патрюшка дабы развеять мои сомнения. Я удивилась: мы надеялись, что птица когда-нибудь заговорит, но обучали ее совсем другим словам ("Патрик", "привет" и т.д.).
- Это я ему повторял, - признался прежний хозяин, когда я рассказала об этом событии, - но он ничего не хотел говорить, кричал только сильно...
К слову, о прежних привычках Патрюшка вспоминает нечасто: лишь в минуты особого восторга он, повиснув на одной лапе под куполом клетки, издает нечто среднее между хохотом и ором, при этом хлопая мощными крыльями и создавая тем самым эффект вентилятора. Впервые увидев такое, я подумала, что попугай попросту прищемил лапу. Но привыкаешь ко всему. Привыкли и мы к эпатажному веселью птицы. Даже научились находить в этом какую-то прелесть...