Утро. Десять часов. Просыпаюсь. Люблю я подольше поспать. Хотя и рекомендуют в некоторых книжках ложиться с заходом солнца, а вставать с восходом, это не по мне. Да и объективно я так жить не могу: разве возможно сразу после концерта приехать домой и мгновенно заснуть, когда в голове звучит музыка, прокручиваются фрагменты исполнения вместе с мыслями о том, что было хорошо, а что не очень? Не говоря уже про аплодисменты, цветы, бесчисленные рукопожатия, объятия и поздравления за кулисами... И сразу после этого лечь и спать?! Невозможно.
Встаю. Надеваю халат и иду на кухню.
- Доброе утро, дорогой.
Дженифер, как обычно, успела позавтракать сама и приготовить завтрак мне.
- Доброе утро.
Целую ее. Интересно, что, когда я смотрю на жену, то не замечаю изменений, неизбежных с возрастом. Их я вижу только когда сравниваю фотографии, скажем, пятнадцатилетней давности с нынешними.
Ем и просматриваю "The Guardian". Не нахожу ничего важного и особенно интересного, да и не ожидаю найти, но привычка, что делать? В моем возрасте с привычками уже не борются, а живут.
Начинаю собираться. Хотя сегодня концерт, надеваю обычный костюм, потому что фрак должны принести перед выступлением. За этим проследит Феликс, мой помощник и администратор.
Дженифер выходит в прихожую.
- Ты придешь? - спрашиваю.
Риторический вопрос. Мы женаты почти двадцать лет, и Дженифер всегда, каждый раз приходит, когда я дирижирую. Она всегда сидит на двенадцатом месте во втором ряду. Чтобы я находил ее взглядом сразу, не ища. Любопытно, что в первые годы нашего супружества, она покупала билет на это место. Конечно, потом, когда я стал главным дирижером Королевского музыкального общества, этот вопрос решился по-другому.
- Конечно, Артур. Успешного выступления. И не обижай Лили.
- Спасибо. Не буду. Пока.
Дурацкая история. Девчонка, третья скрипка, которой я с месяц назад на репетиции что-то сказал повышенным тоном, чуть не разревелась, а потом моей жене об этом рассказала какая-то их общая знакомая. И Дженифер, прекрасно понимая, что всерьез вмешиваться в мою работу нельзя, теперь в шутку просит меня быть с девчонкой поделикатнее. Я не ворчу. Я же сам брал ее в оркестр, да и играет она вполне хорошо (других не держим), просто нельзя же все принимать так близко к сердцу...
У подъезда ждет машина. Это тоже работа Феликса. Накануне вечером он звонит в филармонию и заказывает машину "для маэстро Ламберта". Мне действительно так очень удобно. Сам я за руль в жизни не садился и не сяду: ездить по сумасшедшему Лондону я просто боюсь. А общественным транспортом добираться долго. Впрочем, опять же, было время, когда ездил и ничего...
- Доброе утро, сэр.
- Доброе утро.
Я не помню имени водителя, хотя он один и тот же уже много месяцев и когда-то мне представился. Ну и ладно, он, наверное, тоже не знает, кого везет. (Примечание издателя: Сэр Артур Ламберт ошибается: водитель Джозеф Гроу прекрасно знает, кого он возит, гордится этим, и даже хвастался своей подружке. Впрочем, она это не оценила).
Мы едем не быстро. Я смотрю на едущие справа навстречу нам машины и автобусы, на дома, на людей. Я люблю Лондон. Мне довелось побывать заграницей - и на гастролях, и туристом, но, честно говоря, нет второго города, где мне так душевно комфортно. Это, конечно, очень и очень субъективное мнение.
Приехали. Выхожу из машины, открываю высокую дверь служебного подъезда филармонии. Поднимаюсь на второй этаж и по хорошо знакомым коридорам иду в свою комнату. Отпираю ее, вхожу и закрываю дверь.
Все. Я один. Возможно, последние десять минут сегодняшнего дня. Сейчас начнется суета, беготня, дела, разговоры, не говоря уже о генеральной репетиции и концерте. А пока тишина... Ни о чем не думаю. Вижу себя в зеркале. Представительный мужчина в хорошем костюме. Седины стало больше, замечаю. Впрочем, она не портит, а даже делает солиднее. О чем-то задумался...
Стук в дверь.
- Да-да!
- Можно? Доброе утро, сэр!
Феликс заходит, не дожидаясь моего разрешения. Ну и правильно: что за церемонии между нами?
- Ваш фрак, сэр.
- Спасибо, Феликс. Все у нас в порядке?
Ну а откуда дирижер еще может узнать заранее (подчеркиваю - заранее), например, о том, что примерно через три месяца арфистка уйдет в декрет, а, значит, нужно искать ей замену уже на гастроли этой осенью? Или о том, что в администрации филармонии обсуждают необходимость ремонта всего второго этажа - а, значит, нам придется куда-то переезжать...
Генеральная репетиция проходит нормально. Исполняем мы сегодня, стало быть, русских композиторов. Sviridoff, Tchaickovsckiy и, даже стараюсь лишний раз не произносить полностью, чтобы не ошибиться, Rimskiy-Korsackoff. Произносить эти фамилии тяжело мне, но я глубоко люблю их музыку: широко разливающуюся, постепенно охватывающую тебя всего и проникающую внутрь, в каждую клеточку, заставляя весь организм жить в тон, в ритм, в унисон с мелодией...
Стрелки будто остановились. Сижу, глядя в никуда. В голове хаотично сменяют друг друга образы. Вот мне 6 лет, и я иду в музыкальную школу с большой коричневой нотной папкой. Уже постарше, играю на экзамене Баха. Сбиваюсь. Теплоход. Смеющаяся Дженифер. На ветру развевается ее платье и волосы. Снова в детство. Еду на велосипеде по тропинке в лесу. Поезд. Лежу на верхней полке, смотрю на провода за окном...
Стук в дверь. Знаю, это - Феликс.
- Господин Ламберт, пора!
Пора - так пора. Выхожу из своей комнаты, поднимаюсь на третий этаж и иду по коридору к входу в зал. Необычное состояние. Я волнуюсь? Наверное... Да, я волнуюсь. Я сейчас наполовину погружен в себя, наполовину в окружающий мир, ловя отдаленные отрывочные звуки. Я слышу, как оркестр уже на сцене настраивает инструменты. Слышу шум в зале - необычный хор шумов, скрипов, голосов... Ни на лестнице, ни в коридорах нет ни одного человека.
Подхожу к двери, ведущей на сцену. А вот здесь меня ждут.
- Добрый день, миссис Моррис.
- Добрый день, мистер Ламберт. Можем начинать?
- Конечно.
Последние лет десять практически все концерты в филармонии ведет миссис Моррис. Мы почти ровесники, она, наверное, немного старше меня. Мы никогда с ней не общались, но, как мне кажется, симпатизируем друг другу. Впрочем, в таких вещах я легко могу ошибиться...
Она отворачивается от меня, смотрит в пол, а точнее - куда-то внутрь себя; через секунду поднимает голову, распрямляется, резким движением распахивает дверь на сцену и выходит. Идет ровным, спокойным, уверенным шагом...
Я задумался о чем-то и прослушал, как она объявляла сегодняшнюю программу, как представила оркестр и дирижера, как зааплодировал зал.
- Мистер Ламберт, пора!
Миссис Моррис стоит рядом. Надо же, как я стал "отключаться". Старею...
Выхожу. Ребятки встают. Да, мои хорошие, сейчас нам с вами предстоит кое-что...
А зал-то полон... Партер, бельэтаж, ярусы, ложи - прям, аншлаг... Обвожу их глазами, кланяюсь - и глазами в Дженифер - красивую, улыбающуюся, родную...
Ну, пора и за работу... Благо она у нас такая, особенная...
Sviridoff... Metel". Думаю, что невозможно выслушать-впитать эту музыку и не измениться... Когда я в первый раз услышал вживую "Романс" и "Вальс", я плакал. Абсолютно божественная мелодия. Всего пара нот, прости господи, но... Нет, слов у меня нет - ну да я ведь не писатель, а дирижер...
Исполнение музыки - совершенно особый вид деятельности, совершенно особое состояние. Погружаешься в звучание, но не весь, не полностью - ибо не слушатель! Все отслеживаешь - и направляешь... Дышишь этим. Вдох, выдох... Или будто ныряешь на глубину. И выныриваешь... Поверхность все ближе, ближе, свет сверху все ярче, ярче, ярче - и вынырнули - с тутти - а оно у русских ши-кар-ное... Ох!
Передышка. Дадим слушателям похлопать... Ну мы и вправду молодцы.
А Дженифер сияет...
И на бис Khatchaturian.
Все. Все. Хорошо. Молодцы. Жму руку старине Питеру - первой скрипке: что, старина, есть еще порох в пороховнице? Есть! То-то. Мы еще этих молодых акулят за пояс заткнем...
Сегодня почему-то много желающих поприветствовать и поздравить "маэстро Ламберта" - в мою комнату прямо очередь. Интервью? Это к моему помощнику, пожалуйста. Нет, я не против, я даже согласен, но о времени встречи и всем прочем, пожалуйста, вот, к господину Феликсу Пьюзо. Спасибо. Ну что вы. Вы преувеличиваете. Спасибо. Не стоит. Вы так думаете? Вы очень любезны. Спасибо.
Дженифер, прекрасно зная, что происходит после концерта, спокойно едет домой. И правильно - потому что мы же общаемся по-другому...
Прощаюсь со всеми заполночь. Машина ждет. Мы снова едем медленно. Деловой Лондон спит, а неделовой - развлекается. Еду мимо в прямом и переносном смысле: ни бары, ни дискотеки, ни казино не привлекали меня и в молодости, не говоря уже о том, чтобы теперь... С Дженифер, кстати, я познакомился в Кенсингтон Гарденс (я и сейчас люблю там гулять): она сидела на скамейке и читала книжку, которую я только что прочитал и о которой думал. Не задумываясь, я подошел к ней без всякого смущения, без всякой неловкости, которая мне обычно свойственна...
А мы уже, оказывается, приехали! Снова я "отключился". Рассказать ли Дженифер про эти "отключения"? Не симптомы ли это чего-нибудь серьезного? Я слишком устал, чтобы думать.
Благодарю шофера, выхожу из машины, смотрю вверх. Первый этаж темный, а на втором - светятся окна. Там меня ждут...
А еще выше - темнота спящего третьего этажа, а еще выше - небо, обычно закрытое тучами да облаками, но сегодня, сейчас - в звездах. В звездах, образующих вместе какое-то единое целое, какой-то рисунок, мелодию... Прислушиваюсь, чтобы ее услышать.