Аннотация: Для тех, кому лень читать целый роман "Дневники палача", начните знакомство с этого рассказа.
Я палач. Это имя, прозвище, профессия и проклятие. В некоторых устах - это ругательство. Я не обижаюсь. Это их право. Я почти не испытываю эмоций. Я палач и этим все сказано.
Ненавидеть, любить - привилегия людей, остальных людей. Пользуйтесь. И пользуйтесь мной. Я - палач.
Есть профессия - проститутка. Посторонние люди используют тело женщины за деньги. Иногда мне кажется, что я и есть эта проститутка. Если бы я не испытывал эмоций, то, наверное, мне было бы гадко...
Я вышел из камеры мгновенного переноса. В путевом листе конечной точкой значилась Мера. Недавно колонизированная планета с пятитысячным населением.
Встречали двое. Один - пожилой человек с огромными натруженными руками. Он, наверное, стеснялся своих рук, потому что постоянно прятал их за спину.
"Он работает руками, - взбрела в голову мысль, - а я..."
Вторым был молодой парень, почти юноша. Едва заметный пушок пробивался на пухлых, покрытых румянцем щеках. Возможно сын. Или внук.
Пожилой мужчина подошел ближе.
- Вы... палач? - он усиленно отводил глаза, стараясь не встречаться со мной взглядом.
Я молча кивнул.
- Меня зовут Михаил Волчек, - мужчина хотел, было протянуть руку, но вовремя отдернул ее и вновь спрятал ладони за спину. - Добро пожаловать на Меру.
Я с едва заметной улыбкой посмотрел на него. Нет, я не виню и не обижаюсь. Не он первый, не он последний. Вообще с некоторых пор я убежден, - жать руку при встрече - дурацкий обычай.
Мы, палачи, когда встречаемся, тоже не жмем руки. Чтобы не привыкать.
Мы стояли и молчали. Мужчина явно не знал, что сказать. Наконец он выдавил:
- Меня послали встретить вас... - он вновь замолчал, собираясь с мыслями, а я не пытался ему помочь. - Добро пожаловать на Меру.
Он это уже говорил, но я не поправил старика, ожидая, когда он подойдет к делу.
- Вы... с дороги... устали... - каждое слово с мукой выходило из горла. - В гостиницу...
- Я сюда приехал не за этим, - это были первые слова, произнесенные мной на Мере, и старик удивленно вскинул голову, как будто не предполагал, что я еще и разговариваю.
- Да, да, конечно, - он потупился еще больше. - Прошу за мной. Роберт! - на этот раз он обращался к молодому компаньону.
Мальчишка подскочил и протянул руку к саквояжу. Но я жестом отказался и двинулся вслед за сгорбленной спиной старика.
Солнце припекало вовсю, однако в оснащенном кондиционером флайере было прохладно. Под нами мелькали поля, засаженные аккуратными, геометрически правильными рядами. Чувствовалась рука человека. Везде, где бы он не появлялся, он старался все разместить, перекроить на свой вкус и лад. Впрочем, я всего-навсего палач и какое мне до этого дело.
Машину вел молодой. Старик примостился рядом на пассажирском сидении. Руки по-прежнему доставляли ему массу хлопот.
- В-вот. Это наша Мера, - заикаясь, произнес он и вновь надолго замолчал.
Мы приземлились на окраине поселка. Скорее всего, единственного на планете. Типовые для колонистов одноэтажные дома, покрытые плоскими крышами. Все одинакового серого цвета. Между домами виднелся шпиль небольшой церквушки.
Я присмотрелся - крест.
Выходит, они еще и верующие. Может, сектанты. А впрочем, какая разница.
Меня здесь ждали. У импровизированного аэродрома стояла толпа людей. Возможно, все население Меры. Мужчины, женщины, дети. Все в простых серых одеждах. У мужчин на головах светлые широкополые шляпы. У женщин - чепчики.
Дверь открылась, я собрался выходить, но старик неожиданно сильно схватил меня за руку.
- Я хочу сказать... Она моя дочь... Она совсем еще ребенок... Все может случиться... Вы понимаете... - он, наконец, набрался смелости и наши глаза встретились. У него оказались голубые радужки.
"Странно, - подумал я, - поначалу мне показалось, что они карие". В глазах читался испуг и мольба. Я понимал, чего ему стоило самолично встретить меня и заговорить.
- Успокойтесь, - я отнял его руку от своей, и та повисла безжизненной плетью, - палачи никогда не ошибаются.
- Да, да, конечно, - старик вновь потупил взор, а я, наконец, выбрался из аппарата.
Толпа молчала и старательно прятала глаза. Я понимал их. Они пригласили меня, чтобы перенести ответственность с себя, но даже себе они не хотели в этом признаваться. Теперь, что бы ни случилось, виноватым останусь я.
От толпы отделился ребенок. Мальчик в коротеньких сереньких штанишках с запорошенной пылью физиономией. Светлые волосы непокорными вихрами торчали во все стороны. Стоящая неподалеку немолодая женщина, скорее всего мать, только ахнула, не успев ухватить сорванца за руку. Первую минуту она хотела окликнуть его, но, испугавшись, передумала.
Поднимая пыль пухлыми босыми ножками, ребенок приблизился ко мне.
- Ты палаць? - спросил он и засунул указательный палец в рот.
- Да, - я улыбнулся и присел рядом. Дети всегда относились к нам терпимее, нежели взрослые. К сожалению, детство не длится долго. - А ты кто?
- Я Рик! - карапуз ткнул себя обслюнявленным пальцем в гордо выпятившееся пузо. - Я узе больсой.
- Вижу, - я вновь улыбнулся.
- А это ты будес убивать тетю Дзейни? - вновь спросил малыш.
- Да, - зачем врать ребенку, тем более что это может оказаться правдой.
- Тогда ты плохой, - малыш развернулся и побежал к матери.
Я поднялся с колен. Возможно, он прав. Иногда я сам сомневаюсь.
От толпы отделился невысокий толстый мужчина. В отличие от остальных, на нем был костюм. Мэр или что-то в этом роде. Было видно - в тесной одежде он чувствовал себя неуютно.
- Добро пожаловать на Меру, - услышал я в третий раз. Впрочем, я понимал, это совсем не означает, что они рады меня видеть. - С дороги, отдохнуть?..
- Сначала дело, - отрезал я. Все понимали, зачем я сюда приехал и лучше не оттягивать это надолго.
- Ну что ж, пройдемте, - мужчина развернулся и затопал по улице. Я следом.
Когда я проходил мимо, толпа отхлынула, как будто я был заразный.
- Безматерник инкубаторский! - услышал я сзади полный презрения голос.
Я не обернулся. Зачем? Со временем каждый палач привыкает к подобным выкрикам. В конце концов, в длинной череде оскорблений, которые приходится выслушивать спиной - в лицо никто не решается - это не самое обидное. Отчасти он прав. Я действительно не знаю своей матери. Я даже не знаю, была ли она. Наверное, была, у каждого человека есть мать. Даже у палача.
Воспоминания вереницей проплыли перед глазами. В последнее время я все чаще и чаще обращаюсь к прошлому. Это и понятно. Скоро мне тридцать, а дольше тридцати пяти палачи обычно не живут. Что-то не так с нашими организмами, и мы платим жизнями за свой дар. Или проклятие.
Ясли. Учеба. Наставники. Все палачи, все моложе тридцати пяти.
Я не жалею, что я умру, нет. Все когда-нибудь умирает, и палачи тоже. Палачи раньше других. Работа такая.
На одной из планет, мне пришлось казнить женщину. Я узнал, что она отдала своего ребенка в палачи. Это случилось двадцать пять лет назад. Мне тогда было ровно двадцать пять. У нее были большие карие глаза, совсем как у меня. Возможно, это была моя мать. А впрочем, мало ли во вселенной людей с карими глазами... Я старался не думать об этом. Я выполнял свой долг.
- Мы пришли, - объявил толстяк, остановившись у неотличимого от других серого здания. И зачем-то добавил: - Это здесь.
Я кивнул.
- Откройте.
Толстяк начал лихорадочно рыться в карманах. Он заметно нервничал, и я понимал его. Скорее всего, это он предложил пригласить палача.
Наконец, он выудил длинный желтый ключ и вставил его в замочную скважину. Щелкнул замок, и тяжелая серая дверь отошла в сторону. Внутри было темно.
- Вот, - тяжело сглотнул толстяк.
- Заприте меня вместе с ней, - я зашел внутрь. - Через час откроете.
Толстяк вздрогнул.
- И-и-и... это все? - но я уже повернулся к нему спиной.
Я скорее чувствовал, чем видел, как дрожали его руки, поворачивающие ключ в замке.
Я постоял некоторое время, привыкая к темноте.
- Если хотите, можно включить свет. Это у двери, - раздался голос. Женский голос. Удивительно приятный.
Я протянул руку и повернул выключатель.
Лампа была тусклая, но и ее оказалось достаточно, чтобы осветить все закоулки небольшой комнаты. Шкаф. Тумбочка. Кровать. Окна нет. Других дверей тоже. Подсобка или что-то в этом роде.
На кровати, поджав под себя длинные ноги, сидела девушка. Совсем молодая, нет и двадцати. Высокая. Длинные волосы, правильные черты лица, пропорциональная, в серой бесформенной одежде, фигура; большие небесно-голубые глаза, удивительно схожие с глазами старика.
Девушка была потрясающе красива. В этой одежде и этой комнате она казалась чем-то чужим, совершенно противоестественным, неизвестно как попавшим в окружающее убожество.
В глазах светились испуг, мольба и... Бесчисленное количество раз так смотрели на меня. Карими, зелеными, серыми, красными, голубыми, но... никогда еще смотревшие глаза не были столь потрясающе красивы. Никогда еще в них не светилось столько жажды жизни...
- Вы палач? - уже в который раз за сегодня, мне задали этот вопрос.
- Да, - я почему-то чувствовал себя виноватым, хотя из нас двоих в этой комнате убийцей была она.
- И вы меня...
- Это будет видно позже.
Я поставил внезапно ставший тяжелым саквояж и подошел ближе. Она старалась держаться уверенно, но при виде шагающего в ее направлении палача невольно отстранилась. В голубых озерах (кто придумал такое сравнение для глаз) плескался самый настоящий ужас.
- Не бойся, - неожиданно нежно произнес я, - я только дотронусь до твоей головы, - произнеся это, я сам удивился. Еще никогда мне не доводилось говорить столь длинных фраз. Жертвам.
Ужас из ее глаз не исчезал, но она покорно кивнула и наклонила голову.
Осторожно, как будто боялся раздавить, я обхватил ее с обеих сторон. У нее была нежная кожа и шелковистые мягкие волосы...
- Стив! Сти-ив, иди сюда...
Я уже не был палачом. Меня звали Джейн, и мне было девятнадцать лет. Забравшись на небольшую скалу за селением, я звала к себе своего приятеля.
- Стив! Если ты сейчас же не подойдешь...
Я чувствовал, как она напрягала мозг, стараясь скрыть воспоминания. Так всегда делают. Глупые. Именно по тому, что они больше всего хотят скрыть, мы и находим нужные сведения.
Я увидел, как они, гуляя, наткнулись на это. Золото. Прямо на поверхность скалы выходила золотая жила. Как это банально. Всего-навсего золото. Хотя по своей природе большинство убийств именно банальны. Кому, как не мне, знать это.
Они спорили. Долго. Стив хотел рассказать о находке всем. Он что-то говорил о развитии колонии, о расширении угодий и тому подобное. У Джейн были совершенно другие мысли. Перед девушкой возникли доселе невиданные возможности. Невысказанные, почти на уровне подсознания, мечты, неожиданно вырвались наружу, обретя плоть и кровь. Серое детство, ранняя смерть матери, хмурые взгляды отца. И работа, работа, работа. Безжизненные, потухшие глаза других женщин.
Она нигде не была, кроме Меры, но страстно, со всей девичьей пылкостью, хотела вырваться отсюда. Увидеть другие миры... людей...
Возможно, это она унаследовала от матери. Потрясающе красивой женщины, привезенной отцом откуда-то с другой планеты. Она так и не смогла смириться со скукой и однообразием Меры. Как и с косыми взглядами прочих женщин...
Джейн долго уговаривала Стива. Приводила разные доводы, но парень оставался глух к ее словам. Пока она не поняла, что есть только один способ...
Я пережил это вместе с ней. Нерешительность, колебания девушки. Тяжелый камень удивительно неудобно разместился в руке. Продолжая говорить, Стив наклонился. Затылок парня оказался как раз на уровне пояса...
Потом она долго бежала. Мыла руки в ручье, и все казалось, что убегающая вода имеет ярко-красный цвет. Страх. Лихорадочные мысли. Мечты о будущем. Снова страх. Поселок. Озабоченные глаза отца. "Джейни, с тобой все в порядке?"
Когда все заснули, она нашла в себе силы вернуться и забросать тело камнями. Теперь ее не должны были поймать...
Я оторвал руки от головы девушки, с трудом возвращаясь к реальности. Моя собственная голова нещадно болела. Так всегда происходило после сеанса. Я спрашивал у наставников, они говорили - это нормально. Нормально. Разве может быть хоть что-нибудь нормально у палачей!
Я открыл веки и посмотрел на Джейн. В глазах девушки все еще светился испуг. Она, как и я, вновь пережила все это.
- Что... что теперь со мной будет? - с трудом выдавили побелевшие губы.
Я смотрел на это создание. Она была прекрасна. Она не должна была родиться здесь, в забытой всеми колонии. Ее место было там, среди звезд. Ослеплять красотой толпы восторженных поклонников, получать подарки, цветы и отвергать признания. Наверное, так бы оно и было. Не появись я.
Мы смотрели друг на друга. Палач и жертва. Несомненно, она была виновата. Именно узнать это колонисты и вызвали палача. Но всякое действие имеет противодействие - закон природы, который еще никто не отменял. Прибыв сюда, я уже не мог уйти, не наказав преступника.
Такова моя природа. Природа палача. И дело даже не в том, нравится мне это или нет. Если бы меня кто-то спрашивал, я бы ответил: не нравится. Но я - палач. Дар и наказание.
- Что теперь со мной будет? - вновь спросила она.
Я не знал как ответить. Первый раз в жизни не знал.
За тридцать лет я повидал множество жертв. Я выстрадал и пережил вместе с ними бесчисленное количество преступлений. Я видел все. Мотивы, которые толкали их. Чувства, эмоции, долго вынашиваемые планы. И всегда, с одинаковой беспристрастностью, выносил приговор.
Тысячи раз я слышал задаваемый разными голосами и на разный лад вопрос: "Что со мной будет?" И столько же раз я честно отвечал.
Сейчас я не мог ответить. Только не ей.
Тихо скрипнула дверь. Странно, но я совсем не слышал, как открылся замок. Неестественно большая тень загородила проход.
Не говоря ни слова, я повернулся, поднял саквояж и направился к выходу.
На проходе стоял толстяк-мэр. Лицо его было озабочено, по загоревшей, покрытой веснушками лысине перекатывались крупные капли пота.
Я подошел к двери, и толстяк поспешно отбежал в сторону, освобождая дорогу.
- Она не виновата, - почему-то я старательно прятал глаза. - Мне нужно отдохнуть.
Может только показалось, вздох облегчения вырвался из широкой груди. Все-таки это он предложил вызвать палача.
Я соврал... Первый раз в жизни.
Меня разместили в уютной комнате одного из домов для гостей. Чистая белая простынь приятно холодила тело. Шторы задернули, но в помещении было еще достаточно светло. От комнаты веяло уютом. Домом. У палача нет дома.
Я долго лежал с открытыми глазами. Почему-то вспомнился наставник Нелин. Единственный, кому удалось дожить до сорока. Тогда он нам казался стариком. Его слова: "Изучая жертву, внимательно всматривайтесь в мотивы совершения преступления. Помните: по статистике, однажды убивший человек редко колеблется перед следующим убийством. В таком случае наказание - смерть".
Статистика. Но ведь и она иногда ошибается. Ошибается. Все ошибаются. Только не палач, ибо у него цена за ошибку - человеческая жизнь. Часто не одна.
Мне очень хотелось, я надеялся, что в этот раз я ошибся. Я просто не мог себя заставить убить ее. Только не я и только не ее.
Вновь и вновь прокручивая ситуацию, я думал, поступил бы я так же, окажись на месте девушки другой человек. Мужчина. Мне хотелось надеяться, что да. Но я палач и я прекрасно разбирался в человеческих душах, в том числе и в своей собственной...
Может ли палач любить? Имеет ли право? Я никогда не слышал о подобном.
Когда за окном стемнело, я заснул.
Сплю я чутко. Нас специально учат, чтобы мы крепко спали, но я сплю чутко. Иногда ко мне приходят кошмары, и я просыпаюсь среди ночи в холодном поту. Непростительная слабость для палача.
На этот раз я проснулся оттого, что скрипнула входная дверь. Рука дернулась под подушку, где лежал взведенный пистолет. Рефлексы иногда сильнее нас. Особенно у палачей.
Это была она. Я знал, что это будет она. Знал - и боялся этого.
Джейн нерешительно переминалась на пороге.
- Можно войти?
От ее голоса у меня пересохло во рту, и я по привычке молча кивнул. Затем, спохватившись, что она не может видеть в темноте, сказал:
- Да.
Девушка прикрыла за собой дверь, и комната вновь погрузилась в полупроглядный мрак. Она не зажгла свет, хотя прекрасно знала где выключатель. Я не собирался напоминать ей об этом. Некоторое время мы молчали, и стали слышны звуки ночного поселка за окном.
- Пришла сказать вам спасибо.
Я ожидал продолжения.
- Но вы же знали, видели, что сделала я. Я видела это вместе с вами. Почему же вы не сказали?
Странно, но в ее голосе слышалась мольба.
Второй раз в жизни я не знал, что ответить, поэтому так и ответил:
- Не знаю.
Услышав мой голос, Джейн неожиданно быстро подбежала к кровати. Под ее телом скрипнули пружины. Я часто дышал. Она дотронулась руками до моего лица, совсем как я несколько часов назад. Руки были холодными и дрожали.
- Со мной такое впервые. Я себя очень необычно чувствую. Я хочу отблагодарить тебя.
Она прижалась ко мне. Сквозь тонкую одежду отчетливо ощущалось девичье тело...
Мы лежали в кровати. Абсолютно обнаженные. Джейни тяжело дышала. Неожиданно она поднялась на локте и заглянула мне в глаза.
- Странно. Я даже не знаю, как тебя зовут.
- Руслан, - мой голос звучал глухо и я сам не узнал его.
- Руслан. Необычное имя. Что-то славянское?
- Тюркское. Был такой народ на древней Земле.
- Руслан, - она посмаковала слово на языке, - а... это твое подлинное имя?.. Я слышала, ни у кого из палачей нет матери.
- Матери есть. Просто мы их не знаем, чтобы, если доведется встретиться, в любом случае оставаться беспристрастным.
- Наверное это ужасно... то есть, я хочу сказать, не иметь семьи, не знать материнской ласки...
Я пожал плечами.
- Нас забирают еще детьми. Школа становится нашим домом, наставники родителями.
- Но это же неправильно. Бесчеловечно. Какое они имеют право! В конце концов, вашим способностям можно было бы найти другое применение, чем делать из вас... - она не смогла произнести этого слова.
- Палачей, - закончил я. - Кому-то нужно заниматься и этим. И потом, палачами становятся далеко не все телепаты, многие из них действительно находят применение в других областях.
- А ты? Почему стал ты?
- Меня никто не спрашивал. Всегда выбирают за нас. Как мне говорили, палач должен обладать обостренным чувством справедливости, не быть жестоким и уметь входить в чужое положение.
- Не быть жестоким? Странное требование для палача.
- В наших руках находятся человеческие судьбы и жизни. Разбирая то или иное противозаконное действие, мы должны всесторонне обдумать его, понять, какими страстями был движим преступник, что толкнуло его на это и главное: повторит ли он еще свое преступление.
- Выходит, вы не всегда убиваете жертвы?
- Это расхожее мнение, но оно ошибочно. На самом деле мы довольно редко прибегаем к высшей мере, и каждый такой случай пристально рассматривается Высшим Советом. В большинстве случаев достаточно другого наказания. Иногда это может быть лишение свободы, иногда принудительный труд, а иногда человек и так уже достаточно покарал себя. К каждому случаю, мы подходим особо и выбираем отдельную, наиболее приемлемую для данного индивидуума меру.
- А когда ты знаешь, что надо убить?
- Если этот человек становится опасным. Когда он уже не может остановиться, не контролирует себя. Наш долг - не только карать, но и ограждать прочих людей от преступников. Если нет другого выхода, такого человека мы убиваем.
Джейн некоторое время молчала.
- И как вы это делаете?
- Есть множество гуманных способов, если признать убийство гуманным. К тому же на разных планетах свои законы, - я полез под подушку и достал пистолет. - Вот хотя бы один из них.
Увидев оружие в моей руке, девушка испуганно отодвинулась. Одеяло с нее сползло, и в тусклом свете окна матово блеснула белая кожа.
- Это...
- Это пистолет, - сказал я. - Хочешь, возьми...
Джейн взвесила оружие на ладони.
- Тяжелый, - она уселась поудобнее, подобрав под себя ноги. Совсем как тогда... в комнате. - А как им пользоваться?
- Направляешь дуло на жертву и нажимаешь вот этот курок.
- И... это все?
- Да.
Джейн повертела его в руках, затем направила на стену и прицелилась.
- А ты... То есть я хочу сказать, тебе когда-нибудь приходилось убивать?
Я молчал.
- Извини, - спохватилась девушка.
- Все в порядке. Просто мне не доставляет удовольствия вспоминать об этом.
- А меня? Почему ты оправдал меня? Я совершила убийство. По вашим критериям я заслуживаю смерти?
- Да, - я не мог врать ей. Только не в эту минуту.
- Но ты не сделал этого. Почему ты соврал? Насколько я понимаю, это не сойдет тебе с рук.
- Я не знаю.
- Как странно. Мы - палач и жертва - так спокойно разговариваем... Выходит, ты считаешь, что я опасна для окружающих, я могу убить еще раз?
- Можешь. Я знаю твои мотивы и понимаю их, но ты сможешь убить, если кто-то еще станет между тобой и золотом.
- Выходит, ты знаешь и про золото.
- Это было первое, что я прочитал у тебя в мозгу.
- И что ты намерен делать с этим знанием?
- Ничего. Вернусь домой.
- То есть на планету палачей. Где предстанешь перед Советом. Они также заберутся тебе в голову и прочитают все обо мне. В том числе и о сегодняшней ночи.
- У палача нет и не может быть личной жизни. Это наша сила и наше проклятие.
- А ты... я хочу сказать, ты не можешь скрыть?..
- Нет. Это бессмысленно. С моим желанием или против его, они все равно узнают все, что им нужно.
- А когда узнают, кинуться сюда, выполнять, что недоделал ты?
- Это их работа.
- И убьют меня.
- У тебя есть время. Ты можешь скрыться.
- И оставить все золото здесь. А вместе с ним и мечты о будущем. Чтобы скитаться бездомной собакой по всей Галактике!
Я молчал. Все, что зависело от меня, я сделал. Я дал ей шанс, и теперь только от нее зависело, воспользуется ли она им.
- Я так не могу.
Она не воспользовалась.
Дуло моего собственного пистолета смотрело мне в лицо, а изящный палец твердо лежал на курке.
- Я уже слишком много совершила, чтобы останавливаться на полпути.
Не было смысла отговаривать ее. Взывать к жалости. Я знал это. Я прочитал это в ее голове. Убивший раз с легкостью идет на повторное убийство. Но я сделал последнюю попытку.
- Что ты скажешь, когда на выстрел соберутся люди?
- Скажу, что заманил меня к себе в номер, а потом изнасиловал. Анализы подтвердят это. Когда ты заснул, я нашла пистолет и пристрелила тебя.
- Звучит правдоподобно, но многие тебе не поверят. Во всяком случае, отношение будет уже не то.
- А мне плевать! Мне нужно продержаться всего каких-нибудь несколько месяцев, пока я не выкачаю из этой жилы все, что нужно. Потом я покину эту планету, и пусть они подавятся своими подозрениями.
- А если они вызовут нового палача?
- Этого тоже не произойдет. Твой приезд так напугал их, что они вряд ли еще когда-нибудь решатся на подобный шаг.
- Значит, ты все спланировала с самого начала.
Она пожала красивыми обнаженными плечами.
- Прощай, Руслан.
Я не сделал попытки оставить ее. Зачем? Я и так сделал, что мог. Больше, чем мог.
Звук выстрела громко прозвучал в тихой комнате. Одновременно с ним сверкнула вспышка. Я не пошевелился.
Пистолет тихо, как будто не был смертельным оружием, упал на кровать. Джейн смотрела на меня удивленными глазами. Я тоже, не моргая, смотрел ей в глаза. Палач и жертва. Финальная сцена. Только здесь один был и жертвой, и палачом...
Я наблюдал за ней до последней минуты и все равно пропустил то мгновение, когда из глаз исчезло удивление, и они стали обыкновенными безжизненными глазами покойника.
Как я и предсказывал, на выстрел начали сбегаться люди.
Я аккуратно поднял пистолет и положил его в саквояж, среди прочих инструментов. Все они имели свои маленькие хитрости. Например, пистолет, хотя и похожий на обыкновенный, в отличие от него, стрелял в обратную сторону. В того, кто его держал. Еще с вечера я специально выбрал его и положил под подушку.
Я не верил статистике. Я хотел дать ей шанс, но статистика никогда не ошибается. Как и палач.
В комнату начали входить люди. Расстроенный мэр. Перепуганные горожане.
Я прикрыл обнаженное тело. Даже в смерти она была прекрасна.
Многие из вошедших смотрели на меня с осуждением. Но мне было все равно. Я, как и она, не нуждался в их одобрении. В этом мы были схожи. Палач и его жертва.
На взлетной площадке меня провожала не менее многочисленная толпа. Они пришли. Любопытные. Людям всегда любопытно. Впрочем, я - палач и мне нет до этого дела.
Мэр долго топтался рядом, не решаясь протянуть руку.
- М-м-м... э-э... спасибо, - наконец выдавил он, но руку так и не пожал. - Мы благодарны вам за оказанную помощь.
Хотя бы в одном Джейн была права. Они больше никогда не вызовут палача. Люди должны сами решать свои проблемы и нечего их сваливать на чужие плечи, пусть и специально созданные для этого. В конце концов, палачи тоже люди.
Неожиданно толпа расступилась, на поляну, пошатываясь, вышел старик. Отец.
Это невероятно, но он сильно постарел по сравнению со вчерашним днем.
- Будь ты проклят! - прокричал старик и, занеся огромные кулаки, побежал в мою сторону.
Пройдя всего несколько шагов, ноги подкосились, и он упал.
- Будь ты проклят! - он катался по земле, а из глаз лились слезы. Больших голубых глаз. Совсем как у... - Проклят, - сказал он уже тише.
Я повернулся и молча залез во флайер.
"Буду, - подумал я, - только ты, старик, опоздал. Я уже проклят. Давно. Вместе с рождением..."
Пролетая над геометрически правильными полями, я подумал, что ненавижу эту правильность. Человек всегда несет ее в себе, выстраивая всех под одну линейку.
Белое. Черное. Виноват. Нет. И мы, палачи, вносим посильный вклад. Мы тоже люди.
Еще я думал, как отреагирует Высший Совет на мой поступок. Нет, я не волновался. Я знал. Они поймут меня. Ведь они тоже - палачи...