Аннотация: Второй рассказ цикла, но первый по написанию. Планета оборотней, фэнтази почти в русских традициях(за исключением дракона :). Дико интересно самому узнать чем все это закончится.
В сердце дракона.
-Деда, деда а почему эльфы живут в лесах, гномы в горах, а драконы - летают?
-Эээ, внучек, до каких вопросов ты дорос! Уже совсем взрослый, сталбыть... Ну ладно, слушай...
"В давние-давние времена, когда мир еще только был сотворен, а боги были юны и полны сил, не было ни драконов, ни единорогов, ни вампиров и прочих оборотней. Боги сотворили лишь одну расу - людей, но надели они нас даром магическим, чтоб каждый стал тем, кем хочет стать. Кто-то мечтал о полете, свободе, созидании и песнях. У них выросли крылья. Кто-то мечтал о жизни в лесах, о общении с деревьями, о ловкости и быстроте, о грации и силе - они стали кошками. Так многие изменялись и изменялись, пока не стали совсем вида диковинного, как-то баясук, орлань аль погарок. Но вот чего не сказали боги людям: ставши раз единорогом, к примеру, уже не сможешь думать, как люди остальные. А дети твои и вовсе на людей не похожи будут. Так постепенно изжилось все человеческое в вампирах и чертях аль в ангелах и амурах, прочие же сами пытаются сохранить в себе ту искорку, что вдохнули в них боги при сотворении мира нашего"
-Просковий! - донеслось со двора и еще раз, но громче и ближе: - Просковий!
Старик поднялся с невысокой скамеечке и со старческим кряхтеньем двинулся во двор.
Во двору, куда выходили дверьми добрый десяток тесно стоящих друг к дружке изб, было необычайно людно и шумно. Просковий поморщился: старость - не радость, она и слух забрала и зоркость былую. Теперь и голоса сливаются в гомон единый, и не разобрать вокруг чего столпились все...
-Звались чегось? - По мере сил крикнул старик в толпу.
Толпа внезапно смолкла и расступилась.
Эх, старость - не радость, ноги болят, спина ноет, а тут еще идти надоть! Кое-как переставляя ногу за ногу, Просковий подошел поближе и...
-Лешенька, соколок мой, любимый!!! - как-то разом старик оказался на коленях, подле молодого парня, неподвижно лежавшего на волоке.
Одежка была, по всей видимости, грубо сорвана - вон синие полосы на плечах - швы впивались, потом парня повязали по рукам и ногам. Очень долго он пробыл связанным, но живым. Связавшие вволю измучили беспомощного парня, изрезав тело все, а потом, на последок, полоснули по горлу четырьмя острыми, как бритва, когтями.
-Кошки, я так мыслю. - Негромко проговорил невысокий крепыш с опаленным жаром лицом.
Старик сидел, глядел на сына, младшенького, любимого, ему уже свадебку скоро играть собирались... Марьяна теперь убиваться будет...
-Повелителю Зов кинуть надо. - Высказался долговязый подросток, но уже остриженный по взрослому.
-А ведь и верно. - Кивнул кузнец. - Кошки они такие... Не уйдут, пока в селении есть хоть один живой мужчина.
Просковий молча водил пальцем по лицу сына, не замечая слез, текущих по щеке. Сынок, любимый, как же ты попался тварям этим в когти? Ведь ты же и ловок и умен и силен был, а какие были бы у тебя сыновья! Правда, будут дочки. Кошки.
Просковий рывком поднялся с колен:
-Ты! - указующий перст уперся в грудь давешнему подростку. - Зови Повелителя. Пусть отомстит. Пока месть не свершиться, душа сына моего не найдет покоя, и будет блуждать по земле бесцельно. Потому, с похоронами обождем, пока Повелитель месть не свершит. Так же покудова в лес ходить тоже не будем. Только в поле и то, мужики оружны будут - на охране стоять.
Я лежал себе на травке и довольно мурчал. Знаю, дракону не положено мурчать, но съевши недавно десяток лосей, хорошо отоспавшись, я пребывал в прекраснейшем расположении духа. У меня противно зажужжало в ухе. Дернув рогатой головой, я вперил взор в небо, мгновенно отыскав орлань: "Ну чего тебе?" Орлань заметно дернулась в воздухе и направила изумленно-недоумевающий посыл мне. В ухе жужжало. Я вновь обвел горизонт взором. Кроме орлани, далеко, у самого горизонта, носились двое ангелов. Но этим было не до меня. Я встал, недовольно потоптался по лугу, определяя направление жужжания. Затем перекинулся в человека, для большей маневренности. И только тут уловил, что ожерелье на моей шее нестерпимо горячее.
У моих селян беда!
Я взмыл в воздух, и, отмахнувшись от внезапно ставшей игровой орлани, я помчался что было сил к селянам. Ангелы, завидев меня, стремительно набрали высоту, укрывшись в облачном дворце.
Это хорошо! Меня все должны бояться!
Как бы я не спешил, но к своим селянам я поспел только через два часа. С лету, в воздухе перекинувшись в человека, я ворвался в дом, где жужжал амулет Зова.
Дверь, открывавшаяся наружу, влетела в дом вместе с петлями, старик, сидевший возле ложа, вздрогнул. На ложе лежал мертвец, судя по коготочкам, попавший в лапки кошкам. А судя по запаху, насиловали они его в ельнике, у речки.
Вырвав у нее из рук ковш, залпом его осушаю и гневно кидаю в угол. Быстрым движеньем подлетел к старику:
-В ельнике, на северо-западе, у реки, почти в полночь поймали твоего сына кошки. Надо их проучить.
Старик медленно, достоинством, поклонился:
-Благодарствую, покровитель наш... - Но я уже не слушаю.
Выскочил наружу, узрел орлань, стоявшую на всех четырех лапах, сложившую крылья и вопросительно глядящую мне в глаза.
-Оставляю тебя на страже. Как луна снова станет полной, можешь лететь.
Орлань кивнула, свернулась клубком посреди двора.
Разбежался, прыгнул и в воздухе перекинулся в дракона. Мощным порывом воздуха, рванувшегося из-под крыльев, выглянувших неосторожно, ребятишек сбило с ног, покатило по земле.
До полянки я долетел достаточно быстро. Темные заросли ельника здесь расступались, образуя небольшой пяточек, где дракону не больно-то и приземлиться. Пришлось снова в воздухе перекидываться, цепляться за колючую ель и уже с нее прыгать наземь.
Запах кошачий. Сильный такой. Штук шесть кошек. Нет, семь, одна с порванным ухом. Пройтись по полянке, внимательно всматриваясь, стараясь узнать поболее о тварях этих. Ага! Здесь кошата лежали. Пятеро. Рядом с ними постоянно сидела кошка. Но запахи менялись - менялись и кошки. Но пойдут они медленно - кошата мешаться будут.
Вампир! Четверо. Один старший, трое молодых. Садились, осмотрелись, полетели по следу.
-Это МОЯ добыча!!! - Зло рычу я сквозь сжатые зубы.
С полянки взлететь было сложно, пришлось спуститься к речушке, потом взобраться на дерево и, прыгнув в воду, в полете перекидываться.
Сделав круг над полянкой, убедился - вампиры сели на хвост кошкам. Стремительно лететь, руководствуясь резким вампирьим запахом. А через час, когда солнце уже начало садиться, я их догнал.
Тут сосновый лес расступался, отступал, давая место полям. Кошки, гонимые страшным, вампирьим запахом, сами вышли из лесу, надеясь перебежать открытое пространство до полуночи, когда вампиры будут особенно сильны. Но в лесу вампирам их не взять, а потому, едва они вышли из лесу, неся в зубах за шкирку кошат, вампиры бросились на них с небес, сразу же атакуя и магически и физически. Волю удалось сломать у пятерых кошек, шестая набросилась на молодого вампира, готовая растерзать его когтями. Седьмая кинулась в сторону - относить кошат.
Я дыхнул огнем на воцарившийся кавардак, кто-то покатился огненным клубком, истошно воя от боли, но стоило мне перекинуться в человека, как на меня сразу же ринулись со всех сторон вампиры и кошки.
Алый меч мгновенно вылетел из ножен, кошка, кинувшаяся на меня, была разрублена от плеча до пояса. Вампиры предпочли чуть отступить и разом ударить магически. Быстрые взмахи меча, быстрые движения кошек, истошный вой вампиров, по которым ударило собственное заклятье. Я чуть отвлекся, кошки кинулись все четверо, с четырех сторон. Шаг вперед-вбок. Взмах меча. Минус кошка. Разворот. Выпад. Минус вторая. Выдернуть. Выставить в блок меч. Минус рука у третьей. Шаг назад. Прыжок вперд-вбок. Выпад. Минус четвертая. Прыжок вбок, пропуская шар огня. Шар врезался в кошку, все еще пытавшуюся меня атаковать. Вампиры попытались было ударить еще раз, но я уже был среди их, быстро вертя мечом. Старший, конечно, успел отскочить, но трое молодых уже упали. Старший вытащил меч из воздуха, кинулся на меня, рубя сверху вниз. Чуть вбок и рубануть.
Я оглядел поля боя, довольно улыбаясь. Восьмерых убил я, троих высушили вампиры. Троих кошат сжег мой огонь. Двое кошат лежали, свернувшись клубочком, обнявшись, отвернувшись от поля.
Подошел к кошатам, оглядел двух девочек, так похожих на человеческих, особенно в темноте, когда не видно их густой шерсти, покрывающей все тело, вот только острые ушки и длинные хвосты... Тронул одну за плечо. Клубок моментально развернулся, когти полоснули по руке, маленькие, острые зубки впились в ногу.
Им где-то пол года. Из одного помета, сестры.
Оторвал обеих от себя, держа за шкирку, напряженно размышлял о том, что с ними делать. Просто бросить их здесь я не мог. Уничтожить в пылу боя - спокойно, но теперь, когда горячка боя уже улеглась, оставить их на смерть я просто не мог. Но ведь не забирать же их к себе, в пещеру?
Пришлось усыпить обеих, положить к себе в пасть, на язык, так чтоб только головы наружу, осторожно сомкнуть челюсти, чтоб не раздавить их ненароком. А уж потом разгоняться и взлетать. Обратный путь занял три часа - приходилось постоянно останавливаться, укладывать кошат обратно, как было, и вновь взлетать.
На сей раз приземлялся я не в селе, а в поле, за оградой, осторожно вывалил кошат на траву, перекинулся в человека. Из деревни уже шли селяне, а впереди их неслась орлань. И ведь теперь раньше чем через месяц не отвяжется. Ну почему я постоянно влипаю в такие передряги?
Орлань подбежала, осмотрела кошат и улеглась меж ними и селянами.
Ну вот, за меня решают... Правда, оставлять кошат селянам - это все равно, что самому убить их.
Просковия принесли на носилках - за последний день старик совсем ослаб, но в глазах, полных боли, по-прежнему светился ум. По-прежнему его продолжали слушаться.
-Приветствую вас, селяне. - Заревел я в полную мощь. У кого-то задуло факелы, у кого-то заложило уши. - Я свершил месть.
-Я благодарен тебе. - Чуть наклонился Просковий. - От имени всего...
Я с самого начала осторожно принюхивался, пытаясь понять от кого и чем пахнет. Наконец разобрал.
-Ты!!! - Заорал я, перекинувшись в человека.
Толпа поспешила расступиться, оставив мне пацаненка лет десяти. Одна из женщин смотрела то на меня, то на него, пыталась кинуться, но муж, умный человек, держал крепко.
Я подлетел, схватил пацаненка за горло, зашептал страшным голосом:
-Ну что тебе не жилось, как человеку? Что тебе нашептал баясук? Что за желание заставило забыть тебя про запреты отцов? - И кинув пацаненка наземь, заорал совсем уж страшно: - Ну, обратись, кто ты есть!
Зачем такой спектакль? Объясняю: на взрослого мужика такое бы не подействовало, а вот пацаненку удержаться не удалось. На ноги поднимался уже не пацаненок, а белый, сказочно-прекрасный единорог. Единственный, жемчужно-белый витой рог был где-то с полметра длинной, значит, пацаненок не дитя единорога, сам перекинулся.
В сущности, единороги не такие уж и плохие существа. Они своим рогом могут лечить многие болезни, нечисть не выносит само их присутствие. Да и вздумай какая тварь сунуться в деревушку - бойцы из единорогов первоклассные. Вот только года через два паренек уйдет из деревни. Он сам не будет знать - почему. Но уйдет и будет пастись на пастбищах, шататься по лесам. Нда.
А пока что, толпа изумленно шептала, осматривая белое животное, пропуская сквозь пальцев золотую гриву. Только Просковий поманил меня к себе, лишь раз взглянув в сторону оборотня.
-Повелитель, что ждет Славия? - тихо спросил он.
-Ничего. - Пожал я плечом. - Коль не сумеете его зацепить хоть чем, то уйдет он от вас года через два. А потом и вовсе забудет про облик людской. Такова судьба почти всякого оборотня.
-Благодарствую за правду. - Прикрыл глаза старик. - Через неделю за данью ждать будем.
-Через неделю буду у вас, коли беда стороной минет.
-За орланью кошата лежат? - Едва слышно спросил старик. Можно было бы подумать, что ничего и не слышал, но...
-Да, кошата. Я не смог их убить. Но не буду оставлять и вам.
И тут орлань подняла голову и запела. Запела, сразу показывая свою песнь всем.
Полет на дикой высоте, земля в полоску далеко внизу и ярая радость. Огнем кипит кровь, требуя битвы, извергая пламя. Ярость гложет изнутри, кидает на безумные дела. Но... кошата в протянутой руке, посреди бранного поля и нет больше силы изрыгать пламя, нет больше мочи нести смерть, и гладит, гладит рука кашат за ухом. Нежное мурчанье и покой в душе...
Едва слышный изумленный шепот Просковия:
-Но в сердце дракона жив человек.