Змаевы Алекс Ангелина : другие произведения.

Я тебе верю (общий файл)

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Мир фантазии, параллельный традиционному средневековью, лишенный эльфов, гномов и орков (и вампиров! Кто ищет этого добра - вам в другое место!) Зато есть бизнес, тайны, вера и "дружба народов".
    Серый Кот & Те Гуань Инь
    Заморожено 18.08.09, будет переписываться.

Глава 1.

  Зябкий, пронизывающий ветер с гор свистел меж зубцов крепостной стены Тебира. Укрывшись за каменным уступом, щуплый черноволосый мальчишка смотрел на город, подбирающийся снизу по склонам к замку. Хотелось лишь немного побыть в одиночестве, подставляя холодным рукам ветра проступающие на скулах синяки, прижимая к камню ушибленное правое плечо. Очередная прогулка за пределы дворца закончилась так же плохо, как и многие предыдущие. На сей раз Хасан окончательно уверился, что соглядатаи брата специально выслеживали его. Стоило ускользнуть от навязчивого внимания слуг и миновать богатые кварталы, где слишком много любопытных глаз, как он тут же наткнулся на лениво прогуливающуюся парочку - братца Сабира с его приятелем Рагибом. После дежурных издевательских приветствий его просто били, молча, с ухмылками на лицах. Далеко не впервые. Порою Хасану удавалось вывернуться и сбежать, но не в этот раз. В остальном же у одиннадцатилетнего мальчишки оставалось мало шансов против двух крепких лбов пятнадцати лет от роду, даже если бы они использовали только кулаки. Но Рагиб прихватил где-то две толстые палки, обмотанные войлоком. Следов от них на теле почти не оставалось, но от пары пропущенных ударов по голове в глазах мутилось, и земля под ногами раскачивалась и опасно приближалась. Прикрывая голову, Хасан сдвигался в сторону лестницы северной башни, а когда Сабир отвлекся на шум в конце переулка, кинулся к спасительным ступеням. Гнаться за ним не стали, видимо, опасались попасться на глаза караульным. А так...
  - Разве что было? Да ничего не было! Гуляли, всякую мелкоту не видели. Ах, Хасан избит? Так это он с каким-нибудь отребьем на улице подрался, бродяги его за своего приняли, видать: он и выглядит, и ведет себя так же. Род позорит...
  После этих слов Сабир обычно стряхивал некую незаметную пылинку со своего нарядного халата, поправлял челку и бросал презрительный взгляд на младшего брата. Со скучающим выражением лица смотрел на Юсуф-пашу, который в очередной раз задавал наследнику эмирата неудобные вопросы. Пару раз при подобных сценах присутствовал отец - Илкин аль Тагра, эмир Тебирский, владетель этих земель. Отец поворачивался к слугам, приставленным следить за Хасаном, хмурил брови, и после того как те падали на колени, винясь и утыкаясь лбами в ковер, молча уходил, сделав знак старшему сыну следовать за собой. Хасан был уверен, тайная стража в курсе происходящего, но то ли не желала связываться с наследником, то ли были еще другие причины, однако Сабиру все сходило с рук. Особенно если не было явных улик. А их не было. Вот как сегодня. Хотя сегодня все было куда серьезнее. Откуда у Сабира с Рагибом взялись эти палки? Их нужно было специально брать с собой. Значит, встреча в переулке не случайна. А ведь Хасан бегает по городу без всякой "почтительности", и чтобы его встретить, надо... либо поджидать заранее, либо воспользоваться лошадьми. Причем уже оседланными. А значит, не случайно дворцовой страже вдруг устроили общее построение, и задняя калитка около конюшен осталась без присмотра. А он-то радовался, дурак.
  У подножия башни послышался стук подков. Четыре лошади степенно выступили из переулка. Дымчато-серая кобыла, в богатой сбруе, плавно и грациозно несла сухонького старика. А чуть позади на вороных жеребцах возвышались могучие, с ног до головы увешанные оружием тела трех телохранителей из личной стражи эмира. Юсиф-паша, первый советник, натянул поводья и остановил лошадь у начала лестницы.
  Этого еще не хватало!
  Хасан не имел ничего против лично Юсиф-паши. Старик ему даже симпатизировал. Но... предстать перед советником отца в таком виде?!
  Мальчик с тоской оглядел крыши подступающих к крепостной стене домов. Ах, если бы он был птицей! Он бы перелетел вон на тот навес у мясной лавки, или, может быть, прямо вон туда - на крышу дворцовых конюшен... Если бы да кабы... Он уже не маленький и найдет способ выбраться. Например, если прокрасться по стене до караульного помещения, а оттуда забраться на вершину башни, и ко второй лестнице...
  Хасан поднялся и на шатающихся ногах сделал шаг по каменному карнизу, сглотнув ком в горле. Порыв ветра ударил в спину. Мир накренился и стал опрокидываться перед глазами. Сам не понимая, что делает, мальчик раскинул руки в стороны... и вдруг почувствовал неожиданно возникшую опору. Вместо рук по бокам его развернулись два огромных иссиня-черных крыла. Разум замолчал, отказываясь комментировать происходящее, и Хасан, со звенящей пустотой в голове, взмахнул крыльями.
  Крыша дворцовой конюшни уже приближалась, когда мальчик почувствовал, что мир вокруг начинает расплываться и сквозь вид города, как сквозь давно немытый стеклянный витраж, проступают какие-то совсем другие контуры. Последним усилием воли он заставил себя спланировать на край крыши. Что делать дальше, Хасан не знал, окружающий мир тек воском на солнце, расплываясь перед глазами.
  - Мрау! Ма-р-р-оу...
  Черно-белый "снаряд" врезался в ногу мальчика и, выпустив когти, полез по одежде.
  - М-р-ряк! - раздалось на плече и в щеку ткнулся мокрый кошачий нос.
  - Зефир!?
  - Мрао.
  Черный кот с белыми лапами и белой же грудью по праву считал себя любимцем Хасана. Порою мальчик разговаривал с ним как с приятелем, сидя в каком-нибудь глухом уголке дворца. Собственно, больше ни с кем он так говорить не мог. Хасан аккуратно погладил рукой черную шелковую спинку... Рукой?! Да, рукой. Руки как руки, город как город, и ничего вокруг странного или потустороннего. Только вот стоит Хасан на крыше дворцовой конюшни. А внизу, задрав головы, на него смотрели Сабир с Рагибом. Во дворе суетились слуги, вынуждая братца с приятелем вести себя как подобает представителям благородных родов. Отпустив кота и чуть помедлив, мальчик спрыгнул вниз.
  - Ну ты даешь, Хася!
  - Вы... видели?
  - Ну конечно, мы видели!..
  - Значит, я в самом деле летал!..
  - Лета-а-ал?! Рагиб, я ж говорил, что у него с крышей не в порядке.
  - Стукнулся, наверное... га-га...
  - Ага, а потом еще, и еще раз стукнулся... Летал он!
  - Но... я же здесь. Значит, летал...
  - Что-о?! - старший брат был в чрезвычайно радужном настроении, и счел возможным пояснить: - Ты, Хася, как сороконожка скатился с лестницы, так что даже мудрый Юсуф-паша не успел понять, что это такое катится. А потом на четвереньках, на четвереньках, аки псина уличная, бежал до дворца и по ограде на крышу конюшен. Точно: летал, тока ползком...
  - Ага, а потом еще к коту кинулся обниматься. Слышь, Хася, может ты того - кошка? А?
  - Да не было этого!..
  - Было, Хася, было. Вон, полон двор свидетелей. Эй! Рагиб, пойдем отцу расскажем, повеселимся.
  - Э-э... а может не надо? Вдруг эмир прогневается? Сын все-таки...
  Сабир оскалился:
  - Я его сын. А он - недоразумение какое-то. Может, и не его вовсе, и вообще не от человека. То-то бегает, как собака, на четвереньках. Пошли...
  Хасан смотрел вслед удаляющимся парням. В голове стучали обидные слова старшего брата, лишая дыхания, злые слезы бессилия уже почти подступили к глазам... он стиснул кулаки так, что ногти впились в ладони. Обернулся, нашел глазами старого конюха.
  - Скажи, я правда... по-собачьи бегал?
  - Маленький господин, вы ничего не помните? - слуга покачал головой, вздохнул: бедный мальчик, вот не повезло же. Повинуясь требовательному взгляду темных глаз, ответил: - Да, маленький господин, что там у башни творилось - не знаю, но к ограде вы подбежали на четырех...
  Хасан кивнул, отошел в сторону, в дальний угол конюшни, подальше от глаз. Посмотрел на свои руки. Ладони были чистыми.
  Часом позже в рабочем кабинете правителя собрались двое.
  - Давай без лишних поклонов, Юсиф, нас никто сейчас не видит. Садись и рассказывай.
  - Да, мой господин, только лучше бы мне постоять. Мало ли, зачем давать повод для сплетен...
  - Садись, говорю. И рассказывай: что такое с моим сыном?
  - Непонятное, мой господин.
  - Тайная стража утверждает, что он бегал по городу на четвереньках и выл при этом по-песьи. И даже мимо тебя пробежал...
  - Вроде кто-то бежал. Как и кто выл - не слыхал.
  - Не по-онял? Бежал или нет? И Хасан или "кто-то"?
  - Я старый человек, мой господин, а жизнь стариков - что сон. Порой приснится что-нибудь, и думаешь потом, то ли было, то ли не было...
  - Говори проще, Юсиф. Там, у северной башни, ты не спал. И разум твой потверже многих молодых будет.
  - Вот в том-то и дело, мой господин, я не спал. А как кто-то бежал мимо меня, вспоминаю, как сон. Если бы другие люди не подтвердили, точно бы решил, что приснилось... Да и не кажется мне Хасан сумасшедшим. Нечисто здесь что-то.
  - Нечисто... Ты так думаешь. А тайная стража докладывает, что все просто, мальчик - сумасшедший.
  - Мой господин, ты уверен?..
  - Уверен. Перестань, Юсиф. Я знаю, ты не любишь тайных. Но свою работу они делают, и я им доверяю. Лучше посоветуй, что делать с мальчиком.
  - Отправь его из столицы. Чтоб и не близко, и под присмотром. В крепость Полад, например. Пять дней верхом - достаточно далеко от столичных злых языков. И торговые караваны каждый день, письмо передать просто.
  - Хорошо. Приму твой совет, Юсиф. И велю тайным приглядывать за мальчиком.
  - Прости, что возражаю, мой господин. Но за мальчиком нужно не только приглядывать. Он твой сын, из рода владетелей. Ему нужна охрана, ведь иноверцы не дремлют. Кто знает, что может прийти в их выжженные головы. Дай ему одного из твоих телохранителей. Пусть Аббас-паша подберет наиболее сообразительного из своих молодых ребят.
  - Быть по сему... А теперь ступай, и передай там слугам: пусть Хасан собирается в дорогу.

Глава 2.

  Лепестки танцевали на тропинках сада белой метелью. От запаха цветущих яблонь слегка кружилась голова, а зажатая в зубах травинка чуть-чуть горчила. Весна в Рузилле, весна и в малом дворцовом саду под защитой высоких стен. Весна - она разная: пыльная на гарнизонном плацу, вонючая в мясных рыночных рядах, душистая, белая и розовая под ветвями цветущих яблонь, сырая и ярко-зеленая на заливных лугах у слияния Рузы и Тагры. И везде она изменчива: от слякотных ледяных последних судорог зимы до знойного и влажного дыхания подступающего лета. И ты меняешься, как она, и ждешь каждый момент перемен в жизни - к лучшему, конечно. Особенно, если только вчера прошли поздравления с днем рождения, и сегодня ты стала на год старше. Чего ждет она, Ува-София иль Валези, чего хочет княжна от своей пятнадцатой весны? Прекрасного и влюбленного княжича?
  Ува фыркнула, подавившись смехом, и выплюнула травинку. Ну зачем ей этот принц? Сидеть потом дома и сплетничать с дамами? Тоска какая... Даже любовные романы все авторы заканчивают свадьбами, чтобы не пугать юных читательниц. Чем пугать? Скукой, конечно. Ничего страшнее Ува представить себе не могла. Но книжка дочитана и засунута подмышку. И вовсе не любовный роман, а веселая история плутовки. Пора отнести ее туда, где взяла - в караулку у ворот. Стражники обещали завтра принести девятый том, а еще об этом не должна знать мама. Мама считает, что дочери стоит читать только любовные романы, учить генеалогию владетельных родов и готовиться к замужеству. Еще чего! Кому надо, тот пусть и готовится, а она лучше утянет у стражников очередной томик эпопеи "Катакомбы Рузиллы". Пусть Уве отлично известно, что никаких катакомб в ее родной Рузилле нет и не было, а камень добывали в карьерах по правому берегу Рузы, все равно такие книжки притягивали гораздо сильнее рекомендуемой мамой литературы. Ну и что с того, что авторы из далекой столицы не знают, как выглядит ее город, важнее - их герои знают, чего они хотят. И главное: они вообще хотят всего, много и ярко. А вот чего хочет сама Ува?..
  - Софи, Софи, ты где?.. - голос нянюшки разносился с крыльца по всему саду. Ася как никто уверена, что громко покричать - лучший способ отыскать предмет или существо. Она, небось, и упавшую заколку для волос стала бы звать по имени вместо того, чтобы нагнуться за ней. Но сейчас это даже на руку, пусть еще покричит, решила Ува, пробежав в сторону караулки. И только забросив книжку в открытое окно, чинно вышла к крыльцу.
  - Ой, Софи! Я уже охрипла... Тебя князь зовет!
  Князь? Это странно... Размышляя, что могло потребоваться отцу от нее столь неожиданно, Ува направилась в сторону отцовского кабинета. Она приоткрыла тяжелую дверь. За громоздким столом сидел большой грузный мужчина с буйной ржавого цвета шевелюрой, в домашнем костюме, и работал. Ува постучала пальцами по двери.
  - Заходи, дочь, - князь Тигран Тимофей иль Валези поднял голову от бумаг, - садись.
  Ува присела на стул с высокой спинкой, тряхнув аккуратно подстриженными волосами такого же, как у отца, цвета. Он улыбнулся: ловкая и ладная, она напоминала ему собственную юность.
  - Ты уже слышала про так называемую "тайну рода Валези"?
  - Да, мне рассказывала мама.
  - Тем проще. Тогда тебе известно, она передается в нашем роду по женской линии, через поколение. Хотя я не верю в важность женских тайн, скорее что-то в духе "как подобрать ночную сорочку под цвет глаз". - Князь задумчиво почесал бровь, такую же косматую и рыжую, как его волосы. - Но - традиция! Вот это действительно важно! Так вот, дочь, сейчас тайну рода хранит твоя двоюродная бабка Фелица. И сегодня от нее пришло письмо. Кроме обычных поздравлений с твоим днем рождения, в нем еще настойчивое пожелание твоего немедленного приезда, чтобы принять наследие. Не знаю, к чему такая спешка, или Фелица помирать собралась? Ну да сама увидишь. В общем так, традиция должна быть соблюдена и ты едешь завтра на рассвете.
  - И... с кем я еду? И надолго ли?
  - Возьмешь троих охранников. Больше дать не могу - эта старая перечница поселилась в чужом владении, так что придется обойтись допустимым числом. Хотя нет: до границы наших владений тебя проводит отряд, еще два десятка, но дальше на территории Пяртов вы останетесь одни. Так что веди там себя осторожно. Обратно жду тебя следующей весной.
  - Я поняла, отец, - ее несколько ошеломило вскользь брошенное "следующей весной" отца, но сияющие перспективы будущего тут же затмили легкое неудовольствие от такого поспешного "выпроваживания". - Пойду собираться?
  - Да. А, вот еще что: Фелица пишет, если у тебя есть любимая кошка, возьми ее с собой. Не знаю, зачем уж ей.
  - Возьму Мяву. Не то что бы я могла назвать ее "любимой кошкой", но она, похоже, считает меня "любимой подстилкой"...
  - Вот и хорошо. Ну все, иди собирайся. У меня еще много дел.
  В свою комнату Ува бежала вприпрыжку. В серьезность "родовой тайны" она тоже не верила, но какая разница, если она едет в путешествие? Да еще куда! Как хорошо, что бабушка выбрала для жизни южный город Линданисс на берегу холодного и прозрачного озера. Город знаменитых на весь солнечный мир стекольщиков, ювелиров, архитекторов и ученых. Университет Линданисса считался лучше столичного и был гордостью рода Пярт, или "Пяртов", как говорит отец. И она все это увидит, а если повезет, то хоть чуточку прикоснется к блестящей жизни, познакомится с умными и интересными людьми... Что до опасений отца и охраны, то что поделать, раз божественные законы запрещают представителям благородных родов появляться на территории другого владения более чем с тремя сопровождающими. Иначе Небо, что бы на нем в этот момент ни светило, солнце или месяц, может расценить такую поездку как "вторжение". А для вторжения свои правила - чужая армия может находиться в другом владении не более месяца. Стоит чуть задержаться, как на захватчиков начинают сыпаться всякие невзгоды. Немногим из них удается вернуться домой. Потому-то никто из владетелей и не пробует завоевать соседа. Впрочем, эти правила не отменяют грабительских набегов. Тут важно вовремя смыться. Ну и, конечно же, разыскать и увезти все, что плохо или даже хорошо лежит, поскольку атакованная сторона может и не давать боя, а просто запереться в неприступных крепостях на пару-тройку недель. По крайней мере, ее род, Валези, часто поступал именно так, и не считал такое зазорным. Но от набегов страдали в основном восточные границы княжества, а на западе уже с полсотни лет не было никаких конфликтов. Хозяевам Линданисса хватало и "дикарей" под боком. "Дикари", "иноверцы", а иными словами, скотоводы с нагорного плато - владения рода Мансор. Они относят себя к Лунной церкви. Про "иноверцев" все верно, но вот "дикарями" горцев Ува остереглась бы называть. Ибо владение Валези, да и сам главный город Рузилла зажаты, как в клещах, землями таких же горцев Тагра. И если Валези принадлежат леса, сады и виноградники вдоль по долине Рузы, то Тагра - степи и горы вокруг. Хочешь - не хочешь, приходится быть терпимыми. В Рузилле даже есть небольшой Лунный храм: увитое плющом круглое каменное здание с полумесяцем на темно-синей куполообразной крыше. На фоне многочисленных и роскошных Солнечных храмов он почти и не заметен. "Но это у нас, - поправила себя Ува. - А у них, в Тебире, все наверняка как раз наоборот, если там вообще есть храм солнечной веры". Впрочем, как именно обстоят дела в Тебире, Ува-София не знала.
  От размышлений девушку отвлек голос матери.
  - Ува, отчего ты не зашла ко мне?
  - Извини, мама. Я задумалась и не сообразила зайти сразу. Ты уже знаешь?
  - О твоей поездке? Да, я читала письмо Фелицы. И хочу сказать: мне совсем не нравится, что ты так долго будешь вдали от дома.
  - Зато Линданисс...
  - Да, конечно, "дивный город Леденец"... стоит посмотреть. А какой у Пяртов дворец... Как же давно я там не была! - красивое породистое лицо княгини Бируты смягчилось, и в следующие полчаса Ува выяснила довольно много нового о лиловом городе мастеров, "где даже свет и воздух - предметы искусства, люди приятны и утонченны, а от животных пахнет фиалками." Наконец, княгиня снова вспомнила о первоначальном предмете беседы:
  - В общем так, дочка. как вести себя в обществе - ты знаешь, с тобой поедет Ася, на молодых людей чересчур не заглядывайся. Хотя если кто-то из благородных Пяртов посватается, то ... все может быть, - мать улыбнулась.
  - Ува! Ува! Ты едешь в Линданисс? Привезешь мне кинжал из целого кристалла? - младший братик Леон повис на шее у девушки.
  - Зачем тебе кинжал из кристалла? Он же хрупкий: упадет и разобьется. Или враг своим кинжалом ударит и твой сломается.
  - Да-а-а? А что ж тогда в книжке написано, что древние герои ходили с кристаллическими мечами и кинжалами?
  - Наверно, автор книжки никогда не ходил ни с мечом, ни с кинжалом.
  - Неправильный автор, и кинжала, который ломается, мне не надо. Но тогда ты привези... ну что-нибудь интересное!
  - Хорошо, Леон, обязательно привезу.
  - Она обязательно привезет, а теперь ей пора собираться, - и княгиня, ухватив сына за руку, исчезла из комнаты дочери.
  Сборы и мечты, одни других фантастичней, заняли весь день и весь вечер. И девушка заснула, так и не решив для себя, какие из украшений стоит взять, а какие лучше оставить храниться дома. Да еще грызло беспокойство, что в городе ювелиров все ее цепочки-колечки и камушки покажутся слишком провинциальными и старомодными.
  Утром, едва открыв глаза, Ува сейчас же выполнила самый непредсказуемый пункт плана сборов в дорогу - ухватила Мяву за шкирку и затолкала отчаянно сопротивляющуюся, моментально отрастившую несколько когтистых лап и длинных хвостов кошку в плетеную корзину с крышкой. Из корзины тут же понеслись сплошным потоком нелестные эпитеты, правда, на кошачьем языке, так что хозяйка честно пропустила их мимо ушей.
  Она едва дождалась конца завтрака. После прощаний со всей семьей, последних напутствий и суматохи наконец-то погрузились в коляску и выбрались на городскую пристань. Небольшой речной пароходик уже дымил, но вполсилы - путь предстоял вниз по течению. Построенный на слиянии Рузы и Тагры город был самым северным цивилизованным местом в этих краях, до которого добирались по воде. Спокойная Руза выше по течению была непроходима для колесных судов и несла на себе разве что рыбачьи плоскодонки с одинокими гребцами. А полноводная и бурная Тагра, несущая свои воды из огромного горного озера Тан, билась в тисках берегов, ревя водопадами и порогами. К югу же от городской пристани Рузиллы струилась ровная и почти гладкая водная дорога.

Глава 3.

  Пароходик издал резкий свисток, дернулся, отчаливая, и зашлепал колесами по воде. Ува, почти не дыша от восторга, смотрела на удаляющийся город, сады, сельские домики по берегам реки и далекие горы, коридором встающие с востока и запада. Руза плескала водой и торопила свой бег на юг, к океану.
  В середине пятого дня пути река повернула к востоку, и на высоком правом берегу показалась крепость Лим. Торговый узел, где тракт, связывающий столицу с восточными княжествами, пересекает реку, по которой везут товары от горного Тебира до самой дельты.
  Познакомились с графом Зоришем, который распоряжался в Лиме. Ува тут же договорилась позаимствовать у него дорожный экипаж с лошадьми и форейтором. Охрану можно будет сразу отправить обратно, кроме троих сопровождающих, разумеется. По заверению графа, в окрестных землях "пока все спокойно". Выезжать решили утром.
  Путешествие в карете разочаровало девушку: пыльно, душно и почти ничего не видно. Укачивало куда больше, чем на пароходике. Промаявшись так четыре дня и наконец-то увидав сверкающее зеркало озера Пярт, Ува решила, что с нее хватит. Путь вокруг озера занял бы еще дня три той же пыли и духоты, потому идея добраться до цели по воде показалась весьма привлекательной. Однако осуществить ее оказалось не так-то просто. Обеспокоенные непонятно чем рыбаки один за другим уверяли, что они "сожалеют, но никак не могут перевезти благородную госпожу", ибо у них лодки прохудились, паруса сгнили и так далее - список несчастий охотников на рыбу изумил Уву разносторонностью и изобилием. Как только рыба еще ловится, не иначе как из милосердия, думала она, слушая очередную байку.
  В крупном рыбачьем поселке Никшич путешественники наткнулись на ту же стену отчуждения. Все решила кошка. Вытребовав прогулку по свежему воздуху, она даже позволила хозяйке надеть на себя шлейку и привязать поводок - красную шелковую ленточку. Но стоило им сделать по камню пирса несколько шагов, как Мява, вся встопорщившись и заорав что-то воинственное, перемахнула через борт одной из больших рыбачьих лодок и повисла, вцепившись в свернутый парус всеми когтями. Ува, от неожиданности чуть не выпустив из рук поводок, стоя на берегу, попыталась стянуть кошку обратно за ленточку, но тут же поняла несоизмеримость стихии и своих сил, и отступила в растерянности. Охрана, не наблюдая опасности, молча высилась за спиной Увы. На кошачьи вопли по набережной подтягивались любопытные. Откуда ни возьмись появился и хозяин лодки, гладко выбритый и аккуратно одетый молодой человек. Он мельком глянул на девушку и отдал все свое внимание кошке (а на самом деле паруса пожалел, с мимолетным неудовольствием подумала Ува):
  - Что ты нам хочешь сказать, зверушка?
  - Ш-ш-х-хф!!..
  - Вот даже как? Ла-адно, - повернувшись к Уве, он подмигнул ей: - И что же такая девушка ищет на берегу древнего Пярта?
  - Ищу транспорт до Линданисса, вот для нас, - она обвела рукой себя, охранников и выглядывающую из кареты Асю.
  - Считайте, нашли. Грузитесь, и можем отчаливать.
  - Как, ты даже не спросил о деньгах?
  - Конечно! Разве благородная госпожа может обидеть простого рыбака, заплатив мало?
  Ува слегка ошеломленно покачала головой и осмотрела "транспорт". Как хозяин лодки не походил, по ее понятиям, на "простого рыбака", так и лодка только на беглый взгляд могла сойти за рыбачью. Она была раза в полтора больше своих соседок. Под косым парусом могли с комфортом разместиться с десяток человек или немаленький груз. Палуба блестела чистотой, а запах рыбы почти не ощущался. На носу виднелись еле заметные узоры, складывающиеся в надпись: "Алия". Необычное имя для рыбачьего суденышка. Но Уве понравилось на борту, а других предложений все равно не было.
  - Хорошо, я посмотрю, каким окажется путь и сколько это должно стоить. Ася, Парамон, мы едем. Загружайтесь.
  Парамон, старший из охранников, оглядел лодку и ее хозяина профессионально тяжелым взглядом, демонстративно поправил на плече ремень ружья, и только после этого разрешил своим младшим коллегам и Асе начать погрузку вещей. Ува тем временем остановилась на носу, глядя на воду озера и подставляя ветру лицо. "Волшебство, - думала она, - и так гораздо приятнее путешествовать, чем запертой в душном тряском ящике. Да, надо бы написать записку домой, отправлю с каретой".
  Созерцательное настроение, овладевшее девушкой при раздумьях о необыкновенно удачном повороте пути, растворилось в волнах, стоило капитану полностью развернуть парус. На грубой ткани дорогой серебряной нитью был вышит полумесяц, знак Лунной церкви. Вышивальщица наложила стежки редко, и сейчас, при свете дня, серебряная вышивка по серой парусине выглядела блекло, но девушка знала, как такой узор начинает переливчато мерцать в лучах луны.
  - Ты из Лунных?! Как тебя зовут?
  Капитан усмехнулся:
  - Пожалели, что решили плыть со мной? Не бойтесь, вон у вас какая охрана, - он показал, однако ж, не на телохранителей, а на вытянувшуюся на юте кошку, напряженно вынюхивающую ветер. - А зовут меня Азад.
  - Да нет, что ты. Просто непривычно встретить Лунного здесь, во владениях Пярт. И ты... не рыбак?
  - Отчего же, рыбак. Но скорее торговец... по мелочи, тут чуть купить, там немного продать. И я действительно верю в истину Луны.
  - Скажи, Азад, а почему мы не могли найти рыбаков, которые бы нас отвезли? Я не понимаю.
  - Они боятся, госпожа. Этой ночью на берегу видели большой отряд воинов Мансор. Люди ожидают набега. Здесь ведь нет крепостей, чтобы укрыться. При набегах мы садим семью в лодку, грузим туда же все самое ценное, и отходим от берега. Если захватчики пожаловали надолго, можно уйти к Ихтикордам, или укрыться за стенами Линданисса. Если бы они согласились и повезли тебя - а это четыре дня пути - то, случись набег, потеряли бы все.
  - А ты не боишься потерять все?
  - У меня нет семьи. А самое ценное мое имущество - эта лодка. - он с нежностью коснулся руля. - За лачугу на берегу я не боюсь.
  - Самое ценное? Да, пожалуй... - Ува еще раз посмотрела на вышитый серебром полумесяц.
  Берег быстро удалялся, оставаясь висящей у горизонта дымкой. Шли без отдыха, Азад и ночью уверенно вел "Госпожу" (как перевела название Ува), ориентируясь по звездам. Девушка завороженно следила то за сверкающим следом в кильватере, то за мерцающим в свете диска луны полумесяцем на парусе, пока не заснула в "гнездышке" между бухт канатов и каких-то ящиков.
  Проснулась она от пробегающего по лицу солнечного луча, который выныривал из-за края паруса и снова прятался за ним. Потянулась и уперлась затылком во что-то мягкое. Сердитое шипение у самого уха заставило приподняться, спасаясь от удара когтистой лапы, и проснуться окончательно. Мява тихим урчанием и прижатыми ушами выражала крайнее неудовольствие попыткой нарушить ее утреннюю сиесту. Пришлось мириться.
  Успокоив кошку, Ува осмотрелась. Лодка довольно быстро скользила посреди великого озера, берег на горизонте очерчивал туманную, волнистую границу неба и воды в оттенках бирюзы и ультрамарина. На баке трое охранников увлеченно резались в карты. Поискав глазами Асю, Ува обнаружила ее сидящей неподалеку в компании капитана, который очень серьезно демонстрировал премудрости правильного обращения с кальяном. Ася что-то невнятно лепетала на предложение Азада заправить еще одну порцию "ароматного с можжевельником". Увидев, что хозяйка проснулась, Ася попыталась подняться на ноги, но почти тут же снова опустилась обратно на надежные доски палубного настила.
  - Госпожа, завтрак уже... уже где-то здесь?
  Ее опередил капитан, приблизясь с кувшином в руке:
  - Принцесса, позвольте мне поднести вам воду для умывания и скромный завтрак, имеющийся на этой лодке, - указал он на низенький накрытый на палубе столик. - Вот холодное мясо с лепешками, а вот фрукты, благоволением Бога растущие в садах Никшича.
  - А вот и пригоршня веселья, которую вы подарили мне с утра... Спасибо, Азад. Начну я, пожалуй, с умывания. Но только почему ты называешь меня принцессой?
  - Княжна, мы, Лунные, предпочитаем слова старой речи. Может быть потому, что они красивее звучат. Согласитесь, что "принцы и принцессы аль Валези" звучит куда красивее, чем просто "владетели иль Валези"?
  - Я понимаю, Ася оказалась довольно разговорчива.
  - Разве прекрасная принцесса путешествует инкогнито?
  - В общем-то... нет. И как принцесса, а не просто "благородная госпожа", я должна стать особенно щедрой? А, Азад?
  - Как можно, принцесса? - с достоинством возразил он. - Какие счеты , какие деньги меж благородными путешественниками? Для меня истинное счастье помочь вам в вашем пути. Никакого разговора быть не может, чтобы я взял оплату. Не оскорбляйте мою гордость, принцесса!
  - О-о-о, как ты заговорил... - в голове галопом пронеслись имена и титулы Лунных владетелей, но ни к одному из них Азад не подходил полностью. - Ты относишь себя к благородным родам?
  - Ах, разве я могу об этом знать наверняка? Может быть, какой-нибудь граф или барон когда-то посетил рыбачью деревушку... Нет, я не могу об этом знать. Но, глядя на вашу красу, мне хочется верить, что так и было.
  - Не переигрывай, пока Ася не проболталась, моя краса казалась тебе более... тусклой. Итак, рыбак... или сейчас, скорее, торговец Азад, что бы ты хотел в качестве моей благодарности за проезд?
  На живом его лице отразилось во весь рост одно только искреннее восхищение:
  - Принцесса, поскольку вы путешествуете не скрываясь, позвольте мне по возвращению в Никшич поведать друзьям, кто оказал мне честь, выбрав "Алию" для путешествия, и кто спал, преклонив свою прекрасную голову на моей палубе.
  - Зачем тебе это, Азад?
  - У нас в рыбачьей деревне на берегу так мало развлечений. А мои друзья, услышав эту историю, будут воистину восхищены.
  - Ну-ну... ладно, разрешаю.
  - И еще один вопрос красе великой реки: собираетесь ли вы назвать свое имя в воротах Линданисса?
  - Ты сам сказал, я путешествую не скрываясь.
  - Тогда вам вовсе незачем высаживаться на пропахший тухлой рыбой общий причал, а потом добираться от него по пыльной дороге. Нас пропустят через Водные ворота, и я смогу доставить вас почти в центр города.
  Ува только кивнула на это предложение, и отдала должное завтраку, уже догадываясь, что стоит за сказанным и за несказанным.
  К вечеру Азад показал ей на горизонте острые шпили и башни университета. Сам город скрывался в розовом закатном сиянии. Причалили уже в густых лиловых сумерках к небольшой пристани в квартале ювелиров. Пристань выглядела явно частной, но никто встречать прибывших не вышел. Азад лишь отмахнулся от вопросов, сказав, что здесь живет его знакомый, и все в порядке. А потом спешно, хотя в самых высокопарных выражениях, попрощался с Увой и скрылся в полумраке переулка.
  Она ступила на причал, поднялась на набережную, освещенную редкими фонарями со странным сиреневым светом. Сделала несколько неуверенных шагов, с удовольствием ощущая под ногами твердую землю, а не палубу и не пол тряской повозки, после стольких дней пути. Вот, почти добрались. Осталось найти дом Фелицы.

Глава 4.

  Отправив Парамона выяснять дорогу к дому бабушки, Ува огляделась вокруг. В окнах дома слева мерцал свет, хозяева еще не ложились спать. Чтобы скрасить ожидание, девушка разглядывала богатый трехэтажный особняк, первый этаж которого занимала ювелирная лавка. Над входом висел светильник в форме ограненного "принцессой" драгоценного камня, на оправе из темного металла виднелось название лавки "Офиро Диаманти и сыновья".
  Ува тихонько хмыкнула - вот и последний кусочек мозаики встал на место. Алмазы. Когда-то Ихтикорды, старые доступные горы, считались главным источником драгоценных камней этого мира. И не случайно именно у их подножия расположился город ювелиров. Но времена те минули, каменные осыпи и отвалы шахт были просеяны на несколько раз и совершенно пусты, и сладкие грезы ювелиров обратились к окрестностям озера Тан во владении горцев Тагра. Оттуда к Линданиссу вело три дороги. Самая простая и спокойная: через Рузиллу и дальше вниз по Рузе, та, по которой ехала она сама. Но владетели Валези всегда держали высокие пошлины на провоз драгоценных камней, а отец Увы несколько лет назад поднял их еще выше. Большая часть купцов ругалась, но платила. Меньшая же вспоминала о второй дороге, точнее, караванной тропе, вьющейся безумной змеей по склонам гор Патос. Узкая полоска владений Тагра, зажатая между отвесными горными обрывами и долинами, принадлежащими Валези, тянулась до границ рода Пярт. Проезжей эту тропу можно было назвать весьма условно: разбойники поджидали если и не за каждым камнем, то уж у каждого ночного привала наверняка. Провести по тропе большой военный отряд горцам не удавалось, и банды каждый раз уходили безнаказанными, спускаясь в долины и к утру растворяясь и превращаясь в мирных и законопослушных виноградарей. Дипломаты рода Пярт в очередной раз обращались за правосудием к администраторам Валези, а те в очередной раз разводили руками и говорили: "преступники скрылись", а затем с самым сочувствующим видом советовали возить товар по Рузе. И так тянулось из века в век.
  Был от озера Тан и третий путь - долгий, через недружелюбный перевал и безлюдный горный район на плато Шамхур. Однако у князей Пярт не сложились отношения с тамошними эмирами. И не только из-за различий в вероисповедании. Около трехсот с лишним лет назад, когда залежи драгоценных камней в Ихтикордах начали иссякать, князья Пярт решили распространить свое влияние и на горное плато. Памятуя о невозможности силой занять чужие земли, тогдашнему владетелю пришла в голову показавшаяся гениальной мысль - посадить в Шамхуре своего правителя, связанного с родом Пярт общей верой - принадлежностью к Солнечной церкви. В условиях, когда большинство подданных верит Луне, князьям пришлось бы оглядываться на мнение южных соседей. В "ночь яда" эмир и весь род Шамхур уснули и не проснулись. А утром "Старейший", глава Солнечной церкви, объявил о передаче освободившегося владения Эужину Темозу. И о создании нового владетельного рода.
  Лунная церковь отреагировала на ситуацию позже: только через неделю Фазиль Мансор получил благословение "Наставника истинных" и титул эмира. И столь же не спеша выехал в Шамхур. Именно тогда стало известно, что зоны влияния церквей столь же нерушимы, как границы владений. Новоявленный князь Темоз так и не добрался до своего владения. На старой и совершенно спокойной дороге случился обвал, стерший с лица земли весь караван князя. Из посланцев Старейшего не осталось в живых никого, и никто не пострадал из местных жителей. Что же касается Фазиля Мансора, то он добрался без приключений и под радостные вопли народа повесил на пояс ятаган эмира.
  И хотя "ночь яда" и привела эмиров Мансор в число владетелей, они не простили князьям Пярт попытки играть лунными родами, и с тех пор между двумя владетельными родами продолжается война. За три минувших века она то утихала, то вспыхивала вновь. Заключались локальные перемирия и совершались набеги, но "вечный мир" заключен так и не был. А потому формально через территорию Мансор торговые караваны с драгоценными камнями не шли. Неофициально же... Уве не составило труда догадаться, чем занимается "рыбак и торговец" Азад. Равно как и о том, что делал на берегу озера отряд воинов Мансор. Гораздо большей загадкой являлось, почему Азад даже не постарался скрыть это от нее.
  - Госпожа, - голос Парамона вернул девушку к реальности, - нам не надо никуда идти. Вот этот дом напротив и есть дом госпожи Фелицы. Как удачно получилось, не иначе Просиявшее Солнце помогло...
  Случайность? Ой, что-то не верится, но об этом можно подумать и потом. А пока пора идти знакомиться с двоюродной бабушкой.
  ***
  От чашки чая поднимался легкий ароматный парок, он пах земляникой и мятой. "Бабушка Фелица"оказалась стройной высокой особой с повелительным и ярким взглядом, и без единого седого волоска в высокой прическе из темно-рыжих волос. Устроившись в мягком кресле, она с усмешкой рассматривала Уву.
  - Думаешь, не обманул ли тебя кто-нибудь, подсунув вместо бабушки какую-то чужую тетку?
  - Что вы... я не имела в виду. Просто вы очень молодо выглядите. Примерно как мама.
  - Мне гораздо больше лет, чем Бируте, но это сейчас не важно. Можешь называть меня просто Фелица, без всяких "бабушка" или "госпожа". Не люблю церемонии. Отец объяснил, зачем он тебя сюда прислал?
  - Он сказал, "для передачи родовой тайны"...
  - И, конечно, добавил, что все это ерунда?
  - Да... Фелица.
  - Его мнение в данном случае тоже не важно. Пока запомни одно: сказанное мною - тайна. От всех, в том числе от отца. Будь он хоть трижды князь. А ерунда или нет, решишь сама со временем. Ты поняла меня, Софи? Я буду тебя называть так, мне это твое имя больше нравится.
  - Поняла.
  - Тогда расскажи мне о своей кошке.
  - О Мяве? Ну-у-у... обычная кошка. Отец сказал, вы велели взять с собой "свою кошку", я не знала, что это значит, и взяла ее.
  - Вот как? Почему именно ее? Она чем-то отличается от других?
  - Наглостью. Я часто просыпаюсь утром, а Мява спит на мне.
  - Наглых кошек и в Линданиссе достаточно. Можно было не везти. Да, похоже, твой отец совсем забыл родовые легенды.
  - Нет, может, он и не забыл, просто по его мнению "легенды, как и сказки - для детей".
  - Наш Тигран всегда был крайне... разумным. Но в итоге ты и кошка здесь. Сейчас давай проверим, не ошиблась ли я.
  - Не ошиблись в чем?
  - В том, что из троих сестер затребовала именно тебя... Посади-ка Мяву на диван, рядом с моей Золотой Рыбкой.
  Рыжая кошка Фелицы, услышав свое имя, проснулась, потянулась, зевнула... и уставилась на Мяву внимательным, неподвижным взглядом, как на мышку у норки. Мява подняла шерсть на спинке и зашипела.
  - А ну-ка успокойтесь, хвостатые. Если не справится Мява, будешь работать одна, - и Фелица уперлась длинным указательным пальцем безупречной формы в нос Золотой Рыбке. Та фыркнула и отодвинулась, уступая Мяве место рядом с собой. - Вот и хорошо, веди себя как приличная хозяйка. А то ишь, устроила тут игры в столичных да провинциалок.
  - Как думаете, Фелица, они подружатся?
  - Успокойся, Софи, Рыбка хорошая кошка, только повредничать иногда любит. Пойдем-ка пока в кабинет.
  Ува и Фелица вышли в коридор, а потом свернули в соседнюю дверь. Углы кабинета скрывали тени, центр комнаты освещался только маленькой масляной лампой, стоящей на столе. Две стены занимали книжные полки до самого потолка, а довольно большая часть третьей была сплошь расписана нежными цветными переливами, спиральными узорами и волнистыми линиями.
  - Встань здесь в центре комнаты, девочка. Смотри прямо. Что ты видишь?
  - Стену... разрисованную.
  - Разрисованную, верно, только не стену, а ткань. Присмотрись получше, она слегка колышется.
  Ува вглядывалась перед собой до боли в глазах, и наконец ей показалось, что стена и правда слегка подрагивает, или это дрожит тень от лампадки? Нет, кажется, все-таки колеблется... Как только Ува решила, что она видит колыхание ткани, оно усилилось и стало совершенно явным.
  - Да, вижу.
  - Хорошо, девочка. А теперь заложи руки за спину... Вот так, да. И пройди через эту занавеску из ткани в другую комнату.
  Ува как во сне сделала три шага вперед, коснулась ткани лбом (прохладная... шершавая... наверно, вышитая тафта - успела подумать она), нажала на колышущуюся преграду (по лицу скользнули кисти занавеси) и на следующем шаге оказалась в ярко освещенной свечами гостиной. С дивана на нее смотрела немигающим взглядом Мява, а рядом с ней жмурила глаза Золотая Рыбка. Откуда-то сбоку появилась Фелица:
  - Молодец, Софи, возьми Мяву на руки... погладь. Вот так. Теперь можешь обернуться и посмотреть, как ты сюда пришла.
  Ува обернулась и замерла в недоумении. Позади оказалась ровная беленая стена, украшенная картинами, и - никаких следов занавесей из тафты, равно как и из прочего материала.
  - Можешь подойти пощупать...
  Ува спустила кошку с рук и принялась исследовать стену. Стена как стена. Твердая. Мел пачкает пальцы. Обычная.
  - А теперь пошли в кабинет, посмотришь с той стороны, - с этими словами Фелица взяла подсвечник с тремя рожками и вышла в коридор.
  В ярком свете свечей кабинет потерял всю свою таинственность. Ува с удивлением рассматривала и ощупывала такую же, как в гостиной, стену, по которой неизвестный художник пустил причудливые узоры.
  - Но как же мы прошли в гостиную?!
  - Как прошла туда я, могу тебе сказать - здесь есть маленькая потайная дверь. Сможешь найти?
  Через несколько минут безрезультатных поисков Ува сдалась.
  - Ничего не нахожу. Покажите, пожалуйста.
  Фелица подошла к одной из книжных полок и слегка выдвинула толстый том в кожаном переплете. Один из шкафов бесшумно повернулся и ушел в стену, открывая узкую щель, которая со стороны гостиной оказалась частью портала большого камина.
  Когда хозяйка с гостьей вновь уселись в кресла, а служанка принесла новый чайник чаю, Фелица спросила:
  - А теперь расскажи, как прошла через стену ты?
  - Вы же сами сказали: отодвинуть... ткань и пройти. Я и прошла. И там правда была только ткань. Но что это все значит?
  - Да, девочка. Что это все значит? Как ты сама думаешь, в чем секрет рода Валези?
  - В том, что мы можем проходить сквозь стены?
  - Мало... еще?
  - Мало? Это и так уже целая магия!
  - Вот теперь правильно, Софи. Родовой секрет Валези, передающийся по женской линии через поколение в том, что "магия существует". И на этом мы сегодня закончим - тебе пора спать. Дорога была дальней... И сразу обратно - не потребуется.
  - А могло потребоваться?
  - Да, если бы ты не справилась. Это значило бы, что я... и не только я ошиблась в выборе ученицы. Но я не ошиблась.

Глава 5.

  Проснувшись, Ува c удовольствием потянулась, вспоминая вчерашний вечер и разговор с бабушкой. Ей снилось, как она пучками молний разогнала стаю злобных псов, а подруги восхищались ее умениями мага. Подпаленные псы тявкали и дымились, убегая, и почему-то не пахли. А пах сон цветущей сиренью и булочками с корицей. Впрочем, булочками и вправду пахло, а если так, пора вставать.
  Подхватив большое махровое полотенце, девушка направилась в ванную. Линданисс, богатый город, мог себе позволить с полсотни лет назад провести водопровод в дома кварталов, прилегающих к центру. А в некоторых наличествовал и котел для горячей воды. По крайней мере, у Фелицы такой был. Более того, что несказанно порадовало Уву, уборная была устроена как по солнечному, так и по лунному правилу. А девушка, хоть и исправно посещала Солнечную церковь и с детства воспитывалась как солнечная княжна, в утренних делах, однако ж, предпочитала фонтанчик, а не стопку листьев. Пусть эти "листья" и сделаны из художественно измятой бумаги. В родном дворце часть гостевых уборных тоже предоставляли своим посетителям оба вида удобств, чем Ува и пользовалась, вызывая недовольство матери, считавшей, что "привычки диких горцев до добра не доведут". Хотя именно эта привычка Уве вовсе даже и не казалась "дикой". Лунные вообще относились к чистоте весьма серьезно. Легенды говорят, даже сам водопровод, а также купальни изобрели мастера города Надир, духовного центра Лунной веры. И они же придумали добавлять в ванну настойку трав, законсервированную морской солью. Здесь, в шкафчике, благоухающем разнообразно и нежно, стояли аж два флакончика с такими настойками - "Морские водоросли и эвкалипт" с гербом города Терент и "Полынь с ромашкой" с полумесяцем на щите - гербом Надира. Из некоего духа противоречия Ува выбрала второй флакон.
  За завтраком, уплетая булочки с вареньем, Ува, принюхавшись, поняла, что Фелица, в отличие от нее, предпочла более традиционный выбор. Легкий аромат эвкалипта, смешиваясь с запахом корицы и ноткой полыни, плыл по комнате, создавая спокойное и задумчивое настроение.
  - И ты всю ночь мечтала, как будешь хвастаться магией перед подружками и парнями?
  Ува чуть не поперхнулась чаем.
  - Ну... вот еще, только парней там не хватало!
  - Ага, значит, подружки. Это хорошо, немного помечтать полезно. Я вчера намеренно оборвала разговор на самом интересном месте. А теперь продолжаем. Вынуждена тебя огорчить: ты никогда и ни перед кем не сможешь хвастать магией.
  - Это запрещено? Ах, да, конечно, родовой секрет...
  - Фамильный секрет - да, но нет запрета выставлять себя дурой... хотя честь рода от такого обычно несколько страдает.
  - Я не понимаю вас, Фелица.
  - Ты умная девочка и можешь сообразить: если все вокруг считают магию сказкой, то не просто так. Никакие родовые секреты не помогут скрывать такие вещи веками, если на то нет дополнительных причин. Но давай по порядку. И начнем с теории. Повтори еще раз, что ты сделала вчера, - Фелица не спеша помешивала чай.
  - Я прошла сквозь стену, превратив ее в занавесь из ткани.
  - Так ты себе это представляешь. Ну так знай: превратить стену в занавесь и пройти через нее - это "магическое действие",его выполняет маг, по мнению самого мага. А теперь внимание, - она задела чайной ложечкой о край чашки, раздался мелодичный звук, - никакой другой человек, кроме него, этого не видит.
  - Но как же... Вы же сами все видели!
  - Я видела, как девочка кинулась к стене и начала ощупывать ее руками от края до края. Около полок с книгами она запнулась и, чтобы удержать равновесие, ухватилась за корешок одной из них. По случайности как раз той, которая отпирает потайную дверь. А когда дверь открылась, девочка скользнула в нее и встала с другой стороны стены. Ну а я прошла следом и закрыла дверь. А потом посоветовала девочке взять на руки кошку. Вот что я видела. Что скажешь теперь?
  - Не было этого!.. Я честно... Фелица, не было же!?
  - И было, и не было. Твой поступок и воспоминания о нем - "магическое действие". А виденное мною называется "событие-тень". Так вот, Софи, когда маг совершает "магическое действие", видит его только он сам. А все остальные видят "событие-тень". Потому ты и не сможешь никому похвастать своей магией.
  - Никому? Даже маги не увидят работы других магов? - раскрывшаяся пропасть разочарования и обиды под ее ногами казалась еще глубже от падения с сияющих высот мечты. Глаза наполнились совершенно неожиданными слезами. Фелица вздохнула:
  - Никто из людей не увидит. Я тоже не видела. В том и сложность нашей с тобой работы - учитель не видит, что и как делает ученик. Ну да ничего, справимся, есть приемы. Не мы первые, не мы последние. Ешь булочки, а то остынут...
  Но девушке было не до булочек:
  - Потому-то никто и не верит в существование магии?..
  - О да. Теперь следующее важное, о чем я тебе хочу сказать: "возврат". Когда ты взяла на руки кошку, "магическое действие" и "событие-тень" слились вместе. Дальше все события пошли своим обычным, не магическим, порядком. Именно после "возврата" можно подводить итоги, полученные магом в результате магического действия. Если бы ты вернулась в кабинет до того, как был совершен возврат, можешь считать, что ничего не происходило вообще, и тебе все привиделось. Запомни - в зачет идет только результат после "возврата". То, что ты видишь и делаешь до него - несущественно.
  Ува задумалась, снова вспоминая вчерашние события и слова.
  - Но как я пойму, когда "возврат" совершился? Вы говорите - когда я взяла кошку. А почему не позднее, когда мы второй раз входили в кабинет, например?
  - Правильный вопрос, ты радуешь меня. Только возврат не "совершился" сам собою, а мы его "совершили". Это намеренное и целенаправленное действие, которое сам маг выполнить не может. Чтобы вернуться в реальность, нужно видеть оба слоя происходящего: и "магическое действие", и "событие-тень". Для человека это невозможно. В одиночку маг никогда не вернется в реальность. Сперва он может совершать действия, отражающиеся здесь в виде "события-тени", и довольно скоро его силы иссякнут, а связь между слоями разорвется. С этого момента все, что он видит и делает, становится не более чем галлюцинациями сумасшедшего. Да, именно таким он становится... У разных магов по-разному, но обычно силы хватает на пять-десять минут. Если после этого мага не вернуть, то в доме душевной скорби появится еще один пациент.
  - Вы говорите, сам он вернуться не может?..
  - Сам - не может, поскольку не может видеть оба слоя происходящего. А вот кошки - могут! Это их особенность. Хотя сами магией не владеют, они способны видеть все слои и могут вернуть магов в единый мир. Если захотят...
  - А если не захотят?
  - Тогда ты сойдешь с ума. Поэтому перед каждым магическим действием стоит договориться со своей кошкой. И с самого начала обучения магии ты будешь учиться говорить со своей кошкой.
  - Говорить? А разве они разумные?
  - Ф-ф-ф... Мрра-о-о-у-у-у... - раздалось с дивана.
  - Не сердись на свою хозяйку, Мява. Лучше было тебе показать своей волшебнице что-нибудь, а не только использовать как коврик. Проще работалось бы сейчас, - Фелица взяла кошку на руки, погладила, успокаивая, и пересадила Уве на колени.
  - А ты, Софи, относись к Мяве уважительнее. Запомни - от нее зависит твоя жизнь. Да и учиться вам вместе. Кошки могут "вернуть" мага, находясь и на некотором расстоянии от него, иногда достаточно большом. Конечно, этому им тоже надо учиться. Проще всего совершить "возврат", когда маг берет кошку на руки, только не всегда возможно.
  Итак, в самом начале тебе нужно научиться самостоятельно проходить через стену кабинета. Без моей помощи, без подсказок. Вначале так же, как вчера. Затем при ярком свете. При свете все видно четко, и тебе потребуется научиться вызывать состояние, в котором ты веришь, что обычная стена - всего только занавесь. А Мява натренируется тебя возвращать, сперва - когда ты берешь ее на руки, потом - просто глядя на тебя с дивана. Все ясно?
  - Да... - Ува стремительно умещала в голове все сказанное, и поспешила выяснить несказанное: - А... Вы сказали, маг может продержаться от пяти до десяти минут. От чего это зависит?
  - От силы мага и сложности "магического действия".
  - Я понимаю так, что прохождение сквозь стену - это "простое" действие, а какие тогда "сложные"?
  - Не так. Сложность "магического действия" зависит не от того, что видит и делает маг, а от вероятности "события-тени". Чем менее вероятна та случайность или цепь событий, которую видят окружающие, и чем больше этих окружающих, тем больше сил требует магическое действие. В том состоит искусство хорошего мага: предугадать возможные "тени" и выбрать такое действие, которое потребует минимума его сил... или хотя бы вообще будет для него выполнимо. Я специально организовала здесь для тебя тренировочное место и занятие, которое требует не слишком много сил благодаря потайной двери.
  - Вот как... И когда я научусь проходить сквозь стену здесь, я смогу пройти через стену моей спальни, где потайной двери нет?
  - Нет. Я не хотела бы таких экспериментов в моем доме. Подумай сама: вот девочка стоит перед кирпичной стеной, а вот она уже в соседней комнате. Какое событие с наибольшей вероятностью связывает эти два ее состояния?
  - Ну... не знаю. Например, там все-таки оказалась потайная дверь...
  - Поскольку я знаю, как строили этот дом, и что потайной двери в спальне не предусматривали, то куда вероятнее предположить, что строители схалтурили и кирпичи просто рассыплются от прикосновения. Мне не нужны разрушения в доме.
  - Ох, как все сложно...
  - Да, учиться думать - непростая работа. Я немного жалею, что не забрала тебя раньше. Похоже, Тигран все еще считает, что уметь думать для женщины излишне и не озаботился научить тебя этому.
  - Неправда! Отец нашел самых лучших учителей! И мама говорит, что я много знаю!..
  - Знаешь ты, может, и много, а вот думать еще предстоит научиться, - Фелица сделала жест, одновременно и успокаивающий раскрасневшуюся девушку, и останавливающий ее готовый сорваться с языка поток объяснений и оправданий. - Я верю, ты справишься.

Глава 6

  Ува скучала. Три месяца игр в прохождение сквозь стену сделали это занятие пресным и обыденным. Тем более, что после каждого "урока" приходилось делать перерыв не меньше чем полдня - "магия", чем бы она ни была, восстанавливалась медленно. Все это время Ува перебирала одно занятие за другим, и почему-то ничто не приносило удовольствия. Пробовала читать свои любимые детективные истории, но сюжет не захватывал, не оживал. Казалось, в ней проснулось какое-то дополнительное чувство, отличающее выдуманные события от настоящих. Девушка даже открыла, скучая, презираемые ранее любовные романы, и они неожиданно оказались "вкуснее" сыщицких историй. Причина тому выяснилась вскоре: Ува обнаружила, что следит не столько за развитием сюжета (обычно удивительно одинаковым от одной книги к другой), сколько внимает жалобам и страданиям автора, звучавшим тихим шепотом в ее голове. Несказанное, услышанное сквозь слова на бумаге, забытое, выплеснувшееся на страницы книги, по крайней мере, было реальным. Тогда Ува, поставив в шкаф очередной, так и не дочитанный том, подумала о том, что мясо приятнее есть в бифштексе, а не вылавливать из супа, пусть даже оно там более жесткое.
   Пришло время действий, однако пространства действиям отчаянно не хватало. Балы и приемы, так раздражавшие в Рузилле, сейчас она восприняла бы с радостью. Но Фелица всего однажды взяла ее с собой на прием во дворец князей Пярт: сразу после приезда Увы в Линданисс ее представили местному высшему обществу, без чего никак нельзя было обойтись. И все. На все приходящие впоследствии приглашения бабушка неизменно отвечала отказом, изредка придумывая какой-нибудь благовидный предлог, а чаще вовсе не утруждая себя таковым. Ува не понимала причин такого поведения Фелицы. Молодую княжну, по ее мысли, наоборот, должны были гонять по балам и приемам, раз уж довелось оказаться в столице дружественного княжества. Даже если оно не столь дружественное, как утверждал отец и официальные заявления дипломатов. Так или иначе, развлечения дам светского общества оказались для Увы почти недоступны. Ее, конечно, не держали взаперти в "четырех стенах", Фелица поощряла прогулки девушки по городу, разумеется, в сопровождении Анфисы. С Парамоном, старшим из охранников, удалось договориться, чтобы они во время прогулок ограничивались наблюдением издали. Но и прогулки по улицам древнего и прекрасного города быстро прискучили Уве. В родной Рузилле, полной садов и парков, ежедневно что-то менялось, отцветало или распускалось вновь. Линданисс одел свои улицы в камень, украсив его затейливой резьбой, росписью, статуями и цветными витражами. В первый раз увиденные, здания, улицы и площади очаровывали роскошью и богатством фантазии зодчих, в десятый раз - смотрелись по-прежнему великолепно, но слегка однообразно, а в тридесятый - перестали замечаться. По-видимому, ей так и не удалось понять душу этого города. Лучше всего Ува чувствовала себя в парках и садах, а здесь их было только два, на холмах, поднимающихся среди жилых кварталов - один окружал неширокой лентой княжеский дворец, а второй - скрывал стены университета и крутые склоны "ученого" холма в густых зарослях изобилующей экзотикой флоры.
  Так и получилось, что под вечер очередной прогулки Ува с Анфисой сидели на скамейке, укрытой от лишних глаз полукругом розовых кустов в университетском парке. Аллея крутой лестницей уходила вверх, к навесу кабачка, чей хозяин решил по летнему времени вынести столы на улицу. Это обстоятельство очень радовало Парамона, который устроился со своими ребятами потягивать пиво, приглядывая издали за своей подопечной. А по настроению мог и заказать к пиву кусок сочного мяса, прожаренного на углях из рябины.
  - Как же все-таки здесь... мертво, кругом один камень да камень!
  Ува устала к вечеру, и непроизвольно выговаривала свое недовольство.
  - Тут очень красиво, - возразила Анфиса. - А какой богатый главный храм!
  Девушка открыла было рот сказать, что главный храм, пронзающий фигурой на верхушке облака, был бы гораздо красивее и ближе к солнцу, будучи окружен не каменными уступами с теснящимися на них многочисленными лавками и домами богатых горожан, а садом. Но внезапно уединение их было нарушено: на лестнице зашуршал песок, и от кабачка к укрытию девушек скатились два порядочно уже нетрезвых типа, судя по плащам - студенты. Не стоило приписывать их головам намерение прийти именно сюда, скорее направление "вниз" оказалось самым доступным для их ног. "И задниц..." - ехидно улыбнулась Ува, заметив порядком запыленный плащ одного из них. Не считая ситуацию опасной, она продолжала гладить дремлющую на коленях Мяву, поглядывая на студиозусов.
  - О-о! Девушки! Глянь какие, Тимон! Давай ты заберешь себе ту мелкую, а я вот эту пышечку...
  - Уймись, Илиан, что значит "заберешь"?
  - То и значит... Девушка! Вот ты, да. Я з-забираю тебя с собой...
  У Анфисы округлились глаза и открылся рот от возмущения. Она уже собиралась крикнуть охранникам, как почувствовала руку Увы, сжимающую ее локоть.
  - Подожди, успеем...
  Тем временем девушка потянулась своим вниманием к кошке: "Мява, потренируемся?". "Давай, только недо-олго. Я сплю - тут такое со-олнышко..." Ува представила, что у нее появились две длинные призрачные руки, которыми она выдернула рябиновый чурбачок из нижнего яруса поленницы, сложенной близ кабачка. Поленница тут же рассыпалась, дрова обрушились на лестницу и весело запрыгали по ступенькам. А Ува, чувствуя, как если бы она и вправду держала деревяшку руками, принялась выбивать пыль из плаща студиозуса, названного Илианом. А потом, хихикнув, сгребла скатывающиеся по крутой лестнице поленья в кучу, сунула Илиану под ноги, и вместе с ним подтолкнула дальше вниз по лестнице. Плащ студента исчез в туче песчаной пыли. Грохот, вопли и шорох песка быстро удалялись. "Мява, возвращаемся." - "Ага. Все равно не дали поспать".
  - Девушки, простите нас... но я должен выяснить, как чувствует себя мой друг.
  Ага, а второй-то, оказывается, еще здесь. Впрочем, его тоже нет.
  - Пойдем, Анфиса, домой. Здесь ничего интересного сегодня уже не будет.
  - Ты такая смелая, Софи. А вдруг бы у этого старика-кабатчика не рассыпалась поленница? Могли бы и не успеть Парамона позвать.
  - Парамон и сам все видел. Да и к тому же, когда я тебя остановила, поленница уже рассыпалась.
  Молодая женщина и юная девушка поднялись вверх по лестнице, и в сопровождении охранников двинулись к выходу из парка. Та, что постарше, все еще нервно оглядывалась по сторонам, а младшая лишь отворачивалась от яркого солнца да придерживала устроившуюся на плечах кошку, помахивающую хвостом под полями шляпки хозяйки, как шевелящимся пером какой-то диковинной мохнатой птицы.
  А в кабачок тем временем ввалилась пара студентов.
  - Эй хозяин!.. Ты видишь, что сделали с моим другом твои дрова?! А все потому, что ты, лентяй, не умеешь правильно поленницу сложить. А если бы Илиан вообще убился? Кто виноват? Как думаешь, что на это скажет судья?..
  - Молодые люди, ну зачем судья? Мы же и так договоримся. У меня лучшее в округе мясо и лучшее пиво. И я угощаю вас за счет заведения!
  - Неделю!..
  - Что?
  - Ты угощаешь нас за счет заведения на протяжении недели.
  - Э-э... да.
  - Ну тогда неси пиво. Нет! Квас... пива нам уже сегодня довольно.
  Проводив взглядом хозяина, Илиан повернулся к другу.
  - Неделя пива - это ты хорошо придумал. Мне даже своих синяков для такого не жалко. Но девушки! Какой конфуз! Я так и не успел спросить, как зовут эту пышечку. А ты-то хоть с мелкой познакомился?
  - Знаешь, Илиан, ты сегодня, похоже, лишку выпил. Даже не рассмотрел платье на этой, как ты выразился, "мелкой".
  - Да я вообще на нее не смотрел! Только на ее подружку. А что с ее платьем? Вот если бы его не было совсем, я бы, конечно, рассмотрел. Как однажды... - и Илиан совсем уже собрался было подробно рассказать приятелю очередной случай "из жизни", но тот перебил его:
  - Оно из терентского шелка.
  - И значит?..
  - Значит, эта "мелкая", скорее всего, из благородных.
  Студент, которого его собеседник называл Илианом, обхватил темноволосую взлохмаченную голову руками, как бы говоря "И за что мне такая напасть!", а затем поднял полный раскаяния взгляд на приятеля:
  - И я ее прямо так назвал?
  - Именно так.
  - Нет, ну какой конфуз, - он с отвращением посмотрел в принесенную хозяином кружку. - Зря ты заказал квасу, мне сейчас лучше бы пива... и побольше. Кстати, а у старшей из чего было платье ?
  Длинноносый и тощий его компаньон скривил тонкие губы в усмешке:
  - Ты говоришь, разглядывал именно старшую?
  - Так не платье же! Там и кроме платья было на что посмотреть...
  - Ну тогда я тебя обрадую: у старшей наряд из батиста, только вышит шелком. Скорее всего, компаньонка, но может оказаться и служанкой. - Подумав, он добавил: - Хотя, если служанка у девочки вышивает платья шелком и носит перламутровый аграф, то девочка - из очень богатого и знатного рода. Но на ней самой нет никаких украшений, что странно.
  - А-а... - Илиан уже пришел снова в свое обычное добродушное состояние, - прошу тебя, не разводи лишних умствований. Вот если бы мы еще раз их встретили, я бы тут же все и узнал.
  - Может, еще и встретим, - задумчиво откликнулся длинный. - Кстати, кажется, младшая на нас не рассердилась.
  - Конечно, ты, Тимон, всегда замечаешь такие вещи. А все почему? Потому что сам из благородных. А я вот, - Илиан возвел очи горе и зажмурился, сделавшись похожим на толстого сытого кота, - как увидел... так ничего больше и не помню. Значит, по-твоему, госпожа на нас не обиделась?
  - Не знаю. Если встретимся еще, посмотрим. - Тимон отставил допитую кружку, крякнул и поднялся из-за стола.
  А вечером того же дня в тихой маленькой комнате большого дома разговаривали двое...
  - То есть вмешиваться не пришлось, Парамон?
  - Да, госпожа. У этого растяпы кабатчика поленница очень вовремя раскатилась. Теперь я понял ваши слова - молодой хозяйке и вправду покровительствует Солнце.
  - Это хорошо. Но охрану не ослабляй. Как говорят наши лунные братья - "на Бога надейся, а осла - привязывай". Только не спугни девочку, похоже на то, что скоро чаша ее терпения переполнится.
  - И если она решит сбежать куда-нибудь одна?..
  - Тогда дай мне об этом знать и наблюдай незаметно.

Глава 7

  Илиан вечер за вечером утаскивал друга в кабачок посреди парка. Тимон догадывался о причине и не возражал: упускать бесплатный стол для двух студентов было бы верхом глупости. Но вот когда вечный любитель пива и женщин раз за разом заказывал только квас, это могло означать лишь одно: Илиан жертвовал первым ради второго. А потому, расправляясь с запеченным кроликом, Тимон не забывал поглядывать на памятную скамейку. Он первым и заметил появившуюся компанию. Уже знакомые девушки и при них трое телохранителей весьма сурового вида. Ого! А ведь этих типов он помнил. В тот день, когда его друг столь неудачно (или наоборот - удачно, как посмотреть) пообщался с поленницей, эта троица отдыхала в том же кабачке рядом со студентами, за крайним столиком, откуда открывался чудесный вид на парковую аллею. Вот, значит, как! Похоже, поленница уберегла Илиана от куда более масштабных неприятностей.
  - Смотри - видишь?!
  - Девушки...
  - И охрана.
  - Да,.. жаль. Наверное, мы их в тот раз напугали, пришли нынче с охраной. Теперь и не познакомиться.
  - Они и тогда были здесь. Я помню этих верзил во-он за тем крайним столиком.
  - А почему тогда не вмешались?
  - Не успели, скорее всего... ты очень шустро укатился вниз на поленьях. Посмотри, девушки спорят - оставаться или нет.
  - Не слышно ничего, но похоже. И моя пышечка хочет уйти... Эх!
  - Хочет, да не она здесь главная. Смотри-ка...
  Невысокая тонкая девушка, почти еще девочка, с бледной кожей, темно-рыжими волосами и решительным выражением лица, прервала разговор, усевшись на скамейку. Затем поправила шляпку на волосах и разгладила складки платья из тяжелого зеленого шелка, показывая всем свои видом, что она собирается сидеть здесь и спорить более не намерена. Старшая из девушек еще что-то произнесла, а затем, надув губы, опустилась на скамейку рядом с младшей. А та жестом отпустила телохранителей.
  - Эй, хозяин! - зычно окликнул кабатчика старший из вошедших. - Пива и гуся с яблоками, только чтобы пропеченного, а не как прошлый раз...
  Охрана устраивалась в кабачке основательно, и вела себя на первый взгляд беззаботно, вроде бы и не узнавая студентов. Но Тимон не пропустил взгляд старшего, брошенный в его сторону. Очень краткий, но была в этом взгляде не настороженность или агрессия, а насмешка и любопытство. Задумавшись, он пропустил слова друга.
  - ...ты, никак, спишь? Ну спи тогда, а я пойду и попробую хотя бы извиниться.
  - Вместе пойдем.
  И друзья, кивнув хозяину кабачка, благо платить не требовалось, вышли из-под навеса. Рыжая девица встретила их внимательным прищуром глаз, - явно узнала. Старшая сообразила не сразу: аккуратные, гладко выбритые молодые люди мало походили на пыльных и пьяных в хлам студиозусов, контраст оказался слишком велик. А узнав, покраснела и опустила глаза.
  Тем временем студенты приблизились, и пора было уже что-то говорить. Тимон, видя, что приятель его словно воды в рот набрал, взял инициативу на себя и изысканно поклонился:
  - Милые девушки, прошу не счесть нашу встречу несчастливой, а нас грубыми и невоспитанными, и приношу глубочайшие извинения за недостойное поведение ваших покорных слуг прошлый раз. Позвольте представиться: студенты университета Илиан, - он пихнул друга в бок. Тот поспешно сдернул с головы фуражку и неуклюже поклонился. - И Тимон.
  - Просто Илиан и Тимон? - младшая девица прервала заливавшегося соловьем парня.
  - О да, я просто Илиан, - обрел наконец Илиан дар речи, - сын скромного ювелира. А вот мой друг...
  Тимону вовсе не хотелось обсуждать ни собственное происхождение, ни положение отца - небогатого барона, несущего службу в одной из приграничных крепостей на берегу Рады.
  - Также просто Тимон, студент, питающий надежды выучиться и сделать дипломатическую карьеру.
  - Вот как? - рыженькая явно развлекалась. - Вы совершенно уникальны, я раньше не слыхала ни о ювелирах, отличающихся скромностью, равно как и о "просто студентах", планирующих карьеру дипломата. А что до прощения, считайте, оно вами получено.
  - Опасаясь утратить только что дарованное прощение, все же рискну просить вас, уважаемые юные дамы, представиться в ответ, - глазки у Илиана уже поблескивали.
  Уве были интересны эти молодые люди, а замкнутая жизнь в доме Фелицы уже порядком надоела. Однако ей не хотелось говорить кому-либо о себе лишнее. Некоторый налет привычной скрытности, всегда окутывающий Фелицу, передался и ее ученице. Сперва она хотела представиться "просто Увой", но вспомнила, что Ася всегда называет ее солярным именем, и вряд ли сможет удержаться в дальнейшем. А потому...
  - Если вы "просто Илиан" и "просто Тимон", то я просто Софи. А это Ася, которую матушка приставила следить за моим поведением.
  - Что ты, Софи, говоришь! - в Асином голосе звучала легкая обида. - Я думала, ты считаешь меня своей подругой.
  - Считаю. Но ведь ты получила от нее именно такие инструкции. А вы, молодые люди, поставили Асю в неловкое положение - как она может подавать мне пример благонравия, когда сама оказалась объектом столь пристального внимания... не вполне трезвых личностей?
  - Отнюдь, Софи! Нынче мы совсем трезвые! Несмотря на обещанное нам хозяином кабачка бесплатное пиво.
  - Вот как? За какие заслуги вас так любит хозяин кабачка?
  - Он просто пытается загладить оплошность со своей поленницей... Но об этом лучше спрашивать Тимона, я, сказать честно, не все хорошо помню.
  - Тимон, нам хотелось бы услышать эту историю, - Софи показала на стоящую рядом скамейку. Молодые люди поспешили воспользоваться приглашением.
  - Рассказ мой будет краток, - начал Тимон. - Завязку истории вы видели сами. А дальше, покинув вас, я нашел Илиана в самом низу лестницы. Он не слишком пострадал, однако выглядел весьма живописно. В таком виде я предъявил его хозяину кабачка, и выговорил бесплатный стол в течение недели для нас двоих как компенсацию ущерба, нанесенного нам и наукам в нашем лице.
  - Понятно. Может быть, у Вас и получится... с дипломатией. А скажите-ка, Илиан, с чего вдруг сын достойного ювелира Линданисса, и, судя по цеховому перстню на пальце, ювелира далеко не в первом поколении, решил податься в студенты? Тоже хочешь стать дипломатом?
  - Нет, я избрал несколько иную специализацию. Меня больше интересуют новые механизмы и горное дело. А отец... к великому моему сожалению, нынче многие мастера вынуждены бросать наследственное занятие.
  - Но почему?
  -Рудные жилы иссякают. Поступая в университет, я как раз надеялся, что новые механизмы смогут вдохнуть жизнь в старые шахты.
  - А сейчас не надеетесь?
  - Уже почти нет. Кое-что можно сделать, но ювелиров Линданисса это не спасет.
  - А как же то, что привозят сюда Лунные?
  - О, Софи, вы даже не представляете, сколько это стоит и как дорожает с каждым... даже не годом - месяцем у этих разбойников! Если так пойдет и дальше, скоро никто не сможет позволить себе приобретать украшения. Есть, конечно, контрабанда, сырье, идущее через Шамхур, оно чуть дешевле, но с ним опасно связываться.
  - А разве нельзя организовать какое-нибудь совместное дело с Лунными? Раз у них есть материал, а здесь остаются без работы мастера...
  - "Совместное",- усмехнулся скептически он, - как же? Если дать дикарям денег, они их просто проедят, или на оружие пустят, чтоб по тебе же потом и стрелять. А присматривать за предприятием - надо жить там, среди них. Кто ж в здравом уме рискнет поселиться среди иноверцев?
  - Но ведь Лунные живут здесь, в Линданиссе. Я сама видела.
  - О-о... но это же совсем другое дело! Конечно, дикари могут жить среди культурных людей, когда им позволяют. Но ведь не наоборот. Ах, если бы их можно было выгнать из этих гор, и оставить только рудники, без дикарей. Но границы эмиратов неизменны, а жить среди них желающих нет.
  - И все-таки я не понимаю. Если здесь становится хуже и хуже, а там есть все необходимое...
  - Да поймите же, Софи! Это Лунные! Дикари! Иноверцы! Они же могут застрелить кого угодно просто так. Да девушек крадут и по гаремам прячут. Как же туда поедет, а особенно с семьей?
  Тимон положил руку на плечо друга, останавливая того:
  - Не кипятись, Илиан. Да у тебя и семьи пока что нет... В конце концов, слухи о застреленных и замученных купцах - это только слухи. Ни ты, ни я ни с одним из них не знакомы. Если не считать тех, что попали под набег Мансор. Но надо сказать, воины Льезо во время набегов ведут себя не лучше, хоть и Солнечные. А вам, Софи, более подробно никто ответить не сможет, поскольку люди боятся Лунных и не верят им. Но что там и как, в подробностях никто не знает. - Тимон внимательно посмотрел на Уву. - Мне кажется, мы сможем чем-то помочь любознательной девушке только в том случае, если она сумеет задать точный вопрос. А разговоры о Лунных просто так могут привести только к спорам, ссорам и обидам.
  Ува кивнула, поняв, что Тимон не во всем согласен со своим другом, однако не хочет обсуждать болезненную для того тему.
  - Спасибо вам, господа. Я сегодня задержала вас, да и Ася уже выспалась. Нам пора уходить.
  Илиан встрепенулся, как будто неожиданно вспомнил, что собирался поухаживать за девушкой, и сейчас удивлялся сам себе - куда это его унес разговор.
  - Ася, удастся ли моему взору увидеть вас еще когда-нибудь?
  - Э-э -... Софи? - она обернулась к младшей. Та, завязывая ленты шляпы и поднимаясь с места, ответила серьезно:
  - Удастся, если будете терпеливы. В хорошую погоду я люблю бывать в этом парке, и Ася всегда со мной. Но когда мы окажемся здесь в следующий раз, заранее не знаю.
  - Благодарю вас, госпожа, тогда мы откланиваемся.
  - Не за что, Илиан. И скорее всего - до встречи.
  Вечером, откусывая ванильное печенье и запивая его ароматным чаем, Ува была на редкость задумчива. И только после второй чашки решилась прервать молчание:
  - Скажи, Фелица, почему все боятся Лунных?
  - "Все" - это Солнечные?
  - Ну,.. да.
  - Научись правильно задавать вопросы.
  - Хорошо. Почему Солнечные боятся Лунных? А наоборот, насколько я замечала - нет?
  - Уже лучше, но еще не столь хорошо. Почему "боятся", они что, при виде Лунного разбегаются в панике?
  - Нет. Правильнее - не доверяют, опасаются?
  Фелица удовлетворенно хмыкнула:
  - Ответ: потому, что не понимают.
  - А не можешь рассказать подробнее, Фелица? Что в них такого особенного, в этих Лунных?
  - Особенного... Разве что предпочтение держать личные дела при себе.
  - А у нас нет такого предпочтения?
  - Нет. А когда кажется, что есть - не верь этому. Если Солнечный князь заведет себе фаворитку - об этом знает весь двор, а сплетничают по всем Солнечным княжествам от Бранта до Терента. Если Солнечный князь поссорился с женой, о них опять-таки говорят все, вплоть до последнего кабака у дороги. Если князь назначил советника, он его именно назначил: объявил о должности и представил двору. Хотя, если подумать, давать и получать советы куда как приватное дело. Если князь договорился с каким-либо купцом о постоянных покупках, купца называют "поставщиком двора". Все, что совершают Солнечные - они делают напоказ. Или точнее, делают вид, что показывают все. А что не показывают - чаще всего близко к преступлению.
  - А у Лунных разве не так?
  - У Лунных не так. Когда Лунный эмир решает завести фаворитку, она просто пропадает за стенами его дворца. Если он ссорится с женой, знают об этом только он да жена, "случайных" свидетелей не найдется. Если эмир хочет приблизить советчика, он вовсе не обязательно назначит его на должность штатного советника. Может назначить телохранителем, лекарем или личным музыкантом. И кто из его ближайшего окружения действительно дает советы, к которым эмир прислушивается - знает только он да они. А избранному купцу он просто даст перстенек, по которому охрана пропустит его через те или иные ворота.
  - Но преступления они скрывают точно так же?
  - Конечно. Люди везде люди.
  - Тогда они кажутся мне более свободными, - задумчиво произнесла Ува. - По крайней мере, в своем доме. Меня всегда злило что во дворце отца бродят все, кто попало и суют свой нос, куда их вовсе не просят.
  - Не перегибай, "кто попало" во дворце не ходит, и за теми, кто ходит - старательно следят.
  - А за следящими следят тоже. Знаю. Но жить так неуютно. Вот ты, Фелица, ведь не просто так сбежала из Рузиллы?
  - Подобный пригляд, имей в виду, сдерживает самые откровенные преступления. У Солнечных муж все же поостережется издеваться над женой, ибо при огласке ему до смерти не отмыться. Правда, только при огласке, примеры сама знаешь. А у Лунных такое вовсе не будет никого беспокоить, и для некоторых ощущение безнаказанности развязывает руки. Лунные не хуже и не лучше, просто сам ночной сумрак скрытнее дневного света. А их свобода часто оказывается свободой для зла, а не для добра. Впрочем, если хочешь узнать больше о Лунных - посмотри книги в моем кабинете, они там стоят не только для того, чтобы открывать потайную дверь. Это, конечно, не библиотека университета, но Лунными я интересовалась и там многое есть.

Глава 8

  Заканчивался третий год пребывания Хасана в крепости Полад. Он все еще не решил, считать ли отправку на границу ссылкой или своеобразной школой. Иногда казалось так, иногда - этак. По крайней мере, приставленный к нему "для надзора и защиты" бай Кайс, молодой, но весьма опытный воин из личных телохранителей эмира, не оставлял подопечному времени на скуку. Если в столице Хасан научился управляться с конем и кое-как владеть кинжалом, то в приграничной крепости началось уже совсем другое обучение. Стрельбы из ружья и пистолета, тренировки по сабельному бою занимали почти все время. А если добавить к этому частые выезды "на охоту", где Хасана нещадно гоняли по горным тропам и колючему кустарнику, то остается лишь удивляться, откуда он выкраивал силы и время еще и на полеты. Однако же выкраивал, как только смог снова создать за спиной крылья.
  Правда, получилось это далеко не сразу. После приезда в Полад Хасан несколько раз выходил ночами на стену, пытаясь снова пережить состояние, когда за спиной распахнулись черные крылья. Но все без толку: память словно подернулась пеленой, которая заволакивает картины сна после того, как глаза встретят свет нового утра. Один раз Хасан даже прыгнул с невысокого уступа, но обзавелся только новыми ушибами и ссадинами, да еще схлопотал нагоняй от Кайса. Парень уже почти уверился, что тот первый полет ему и вправду пригрезился.
  Но однажды вечером во двор крепости въехали повозки купца, следовавшего из столицы в земли Солнечных. Пока Хасан крутился вокруг прибывшего каравана, помогая с лошадьми и надеясь узнать какие-нибудь новости из дому, сама собой приподнялась крышка одной из корзин. Оттуда вытек Зефир и тут же с мявом отпрыгнул к ближайшему дереву, уворачиваясь от разгневанного купца, вопившего на весь двор:
  - Ах ты негодник, так вот почему у меня эта корзина всю дорогу качалась и падала, вот я тебе сейчас!..
  Дожидаться "себе сейчас" кот не стал, а мгновенно вознесся по стволу старой шелковицы вверх до удобной развилки тонких веток метрах в семи от земли и сидел там весь вечер, время от времени взмявывая и пугая пролетающих птиц. Уже стемнело, Хасан не отходил от дерева и уговаривал кота спуститься, но тот в ответ не двигался, только оглашал окрестности звуками, странно напоминавшими интонациями бая Кайса.
  - Зефир, ну слазь давай, сколько можно? Я же не могу за тобой забраться, меня эти ветки не выдержат. Если бы я действительно мог летать...
  С этими словами Хасан вдруг ощутил какое-то изменение вокруг: огромные черные крылья вновь с шорохом развернулись за спиной. Несколько неловких взмахов и он, поравнявшись с развилкой ветвей, схватил кота поперек туловища. Зефир замолк и позволил спустить себя на землю, как будто только этого и ждал, а на земле крылья исчезли, как ничего и не было. Кота препроводили на кухню, где и накормили разнообразной вкуснятиной до отвала, под причитания "ужас-то какой пережил котик" поварихи Зейнаб. После этого кот заснул в ногах постели Хасана, как всякий путешественник после опасных приключений и обильной еды, а сам хозяин долго еще вертелся с боку на бок, вспоминая сегодняшний полет и как он совпал с поистине волшебным явлением из дома черно-белого скандалиста.
  Заподозрив связь кота с полетом, Хасан следующей ночью взобрался повыше на стену крепости, неся в охапке довольно муркающего и нагло втыкающего когти в плечо животного,.. и берег Тагры раскинулся под черным крылом, а в небе перемигивались друг с другом звезды, приветствуя их обоих. Но не прошло и десяти минут восторга и упоения свободой, как на ночного летуна навалилась прижимающая к земле тяжесть (пришлось планировать вниз, плечи и спина взмокли и дрожали от напряжения, как после первых тренировок на саблях), а затем все волшебство растаяло призрачным туманом. По счастью для Хасана, до земли в этот момент было не более пары метров, но непогашенная скорость протащила его по склону животом, коленями и локтями, а вырвавшийся при падении кот оглашал берег громкой, возмущенной руганью.
  С тех пор Хасан раз в два-три дня старался обязательно подняться в небо. Он быстро выяснил, что во-первых, крылья могут существовать не более десяти минут, а во-вторых, его полетов никто не замечает, даже если он взлетает прямо с крепостных ворот на глазах у нескольких стражников. Если он возвращался на то же самое место, вообще никто ничего необычного не отмечал, а если опускался во двор или за ворота, то потом приходилось выслушивать Кайса, недовольного "неразумным лазаньем по стене" на глазах у зрителей. А также отказ учить его чему-либо дальше, пока "детство в заднице не отыграет". Приходилось извиняться.
  В результате таких опытов Хасан быстро выработал для себя правило: летать по возможности подальше от посторонних глаз, и стараться опускаться на то же место, с которого взлетел. Больше всего ему нравились скалы над водопадами Тагры: там, за кипящим водой ущельем, лежали земли рода Валези, на правом берегу стояла их пограничная застава, отлично просматривающаяся сверху. Хасан представлял себе, сколь полезна могла бы быть его способность во времена набегов, но предпочитал помалкивать о ней, чтобы не укреплять и так тянущуюся за ним славу безумца. Один раз он попытался в воздухе пересечь границу, но уже знакомая внезапно навалившаяся тяжесть напугала парня. Он представил, что будет, если здесь, над водопадом, крылья исчезнут, и поспешил вернуться на облюбованную для воздушных тренировок площадку в скалах, но идею пересечь границу не оставил, просто размышлял на эту тему, находясь на земле. Раздумывал он и о поведении кота. Зефир даже после того первого совместного полета, закончившегося падением, продолжал относиться к совместным прогулкам совершенно спокойно. И вскоре перебрался с рук на плечи парня, устраиваясь там наподобие увесистого мохнатого воротника. Сначала Хасан объяснял это себе привязанностью Зефира к нему, затем - звериной любовью к риску и воздушным прогулкам под луной, и наконец оставил попытки придумать объяснения и окончательно утвердился в мысли, что все идет как идет и иначе быть не может.
  * * *
  Теплым вечером начала осени Хасан собирался спокойно полетать над рекой, когда в его комнату без стука вошел Кайс, в поношенной охотничьей одежде. На плече - ружье, на поясе - сабля.
  - Бездельничаешь? Собирайся, мы едем на охоту на горных баранов. Дней на десять. Жду тебя во дворе через час.
  Хасан только грустно кивнул. Полет опять придется отложить. И надолго, на охоту Зефира с собой не возьмешь, он не собака. А интересно было бы охотиться с воздуха: смог бы он выстрелить, одновременно размахивая крыльями? И как бы на это отреагировал мохнатый птицелов? Может, когда-нибудь у него и получится попробовать, но это потом, а пока успеть бы собраться.
  Выехали только часа через полтора, потому что сначала Кайс, увидав новенький охотничий костюм Хасана, присланный отцом, поморщился и отправил его переодеваться:
  - Не на параде. Баранам на изящество вышивок наплевать, надевай старый.
  Вторым сюрпризом выяснилось, что едут они не на своих конях, а на двух печального вида клячах из конюшни пограничников. До объяснений Кайс не снизошел, бросил только что-то вроде "эти к горам привычнее". По мнению Хасана, его конь был куда лучше, да и к горам за три года привыкнуть успел вполне. Но об этом юноша промолчал, спросил только, зачем выезжать на ночь глядя.
  - А вот проверим сегодня лошадей, если что, не далеко возвращаться будет.
  Не дожидаясь дальнейших вопросов, Кайс взобрался в седло и направился к воротам крепости.
  Некоторое время двое всадников ехали на север, прочь от границы, по основной караванной дороге и лишь когда стены крепости давно скрылись за холмом, Кайс свернул на узкую тропу, ведущую к реке. Недолгое время спустя над глубоким ущельем Тагры обнаружился легкий подвесной мост, весело раскачивающийся под напором довольно свежего ветра. Спокойно-безразличный нрав пограничных лошадей оказался тут весьма ценным качеством, а самому Хасану приходилось на каждом шагу убеждать себя, будто за спиной у него сейчас есть крылья, и он в любой момент может взлететь. Парень даже слегка прищурил глаза, чтобы легче представить тени крыльев над канатами моста. Стало понятно, почему Кайс предпочел выехать вечером - сумерки скрывали глубину пропасти и бурлящую пену внизу.
  Его спокойствие на переправе удивило и обрадовало Кайса, и что-то в настроении наставника, телохранителя и проводника изменилось. На ночлег устроились в расщелине скал на правом берегу Тагры. Покормили лошадей, устроили их неподалеку, развели в скрытом месте бездымный костерок, поужинали. На охоту за баранами это путешествие нисколько не походило. В воздухе холодным туманом висело предчувствие перемен.
  - Я тянул с разговором, Хасан, но сейчас... мне показалось, ты стал достаточно взрослым, чтобы понять меня. - Кайс подбросил веток в костер, помолчал немного и продолжил: - когда три года тому мы уезжали из Тебира, Аббас-паша по поручению твоего отца отправил меня, чтобы позаботься о твоей жизни. Позаботиться так, как я сочту нужным. Мир меняется быстро и приказ из дворца может и не успеть дойти вовремя. Я счел, что в первую очередь тебе нужно научиться защищать себя самому, ведь и я тоже могу не успеть. Не скажу, чтобы твои успехи приводили меня в восторг, но чему-то ты научился.
  - А разве ты дальше не будешь учить меня?
  - Буду. Но другому. Вот скажи, Хасан, что будет, если с эмиром, да продлятся его дни, что-нибудь произойдет и жезл власти возьмет в руки Сабир?
  - Не знаю, Кайс. Мне кажется, Сабир попытается меня убить. Хотя я не понимаю, чем мешаю ему...
  - Чем мешаешь, я тебе сказать не смогу - не знаю. Но убить постарается. И даже проще - прикажет. А повод найдется. Поскольку я присягал роду Тагра, не исключаю, мне же это и припомнят.
  - И что с этим можно сделать?
  - Я пока вижу только один путь: если с твоим отцом что-нибудь случится, тебе нужно будет немедленно уйти на земли Солнечных. И затеряться там. Причем затеряться так, чтобы даже я тебя не нашел. Хоть и не представляю, как ты это сделаешь. Но пока у меня есть приказ защищать тебя, я постараюсь делать это хорошо. Например, познакомить с тем, как живут наши соседи, чтобы потом знал куда бежать...
  - Ты решил идти к Солнечным сейчас?! Что-то случилось с отцом?
  - Пока нет. Но ты зря думаешь, что достаточно пересечь границу. Чтобы там жить, и жить незаметно, придется этому научиться. Ты ведь никогда не был дальше нашей пограничной крепости. А потому утром мы свернем на тропу, ведущую вдоль реки на юг, к Рузилле. Там назовемся охотниками, которые пришли в столицу Солнечного княжества пополнить запасы пуль, отдохнуть от горного ветра и потратить немного денег. Пришла пора учиться быть незаметным, Хасан.
  - Но почему мы тогда поехали здесь? Полад стоит на основной торговой дороге и через южные ворота мы бы за несколько часов добрались до парома через Рузу.
  - Тому есть две причины. Первая проста - охотники на горных баранов не ездят по торговым трактах на дорогих породистых жеребцах. Мы бы очень бросились в глаза и запомнились в таком случае пограничной страже у парома, но ведь не это наша цель? А сейчас мы в междуречье Рузы и Тагры, и за порохом ехать проще как раз в Рузиллу. Тот мост, по которому мы прошли сегодня, считается опасным и им не любят пользоваться даже те, кто про него знает. Но это только первая причина. Есть еще и вторая. Когда Аббас-паша отправлял нас с тобой в Полад, он предупредил, что отношение тайной стражи к тебе какое-то странно двойственное. С одной стороны, мне было приказано проверить тебя, а с другой - остерегаться тайных. В твоей верности, принц, я за эти годы убедился, а вот с тайными есть о чем подумать. Поэтому сейчас мы просто поехали на охоту в горы. Вот и все, что тебе пока стоит знать. Теперь отдыхай, я пока подежурю, а утренняя смена - твоя.
  В душе Кайс был далеко не так уверен в своем решении, как пытался показать мальчику. Все же иноверцы - это иноверцы. Солнечные, и этим все сказано - подлый и хитрый народ. И он еще долго, вороша угли потухающего костра, пытался найти другие пути спасения принца.
  "Ничего себе: отдыхай, после таких новостей", - Хасан попытался было понять и обдумать все услышанное, прикинуть, чем ему сейчас это грозит, но усталость взяла свое и он заснул щекой на седле.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"