Когда август уходит, попробуй, потрогай его - потому что уже не будет другого такого августа. Каждый из - них только один. Он подвисает на краю, за которым уже осень.
Осень - это жизнь.
У нее есть рождение, середина и смерть. С летом всё не так, потому что у лета нет стати. Разве что к концу - но август - это уже не лето. Нет, может где-то в самом начале. Хотя, в любом случае, в нем много темноты.
Это многие знают, потому используют его как напиток.
Те, кто поумнее, или не, кто уже почти летят, часто, не задумываясь, произносят всякие слова - тайные, запретные или еще какие-нибудь - все они - из репертуара Бога или Беса.
Иногда и разницы нет.
Одно и то же.
Что бес, что не бес, да и потом, люди не знают, как устроена вселенная. Куда им - тем более, что чаще всего - и не нужно.
В городах август разбрызгивает особенную смесь. Ну вот вы - возьмёте дезодорант и будете пшикать - это вроде добавки.
В приоткрытое боковое окно эта добавка забирается, стелется по лобовому стеклу, к приборам, провоцируя появление теней.
Кто умеет говорить, тот и всё знает.
И с книгами так же - даже если это слово, а не солома - оно тоже может вылететь, упасть на дорогу и там и затеряться в пыли. Нет, если ты хорошо поищешь, то, может быть, и наёдешь что-то.
И жизнь, и смерть - и они могут где-то затеряться, и тогда можно будет сказать - есть поиск. Что мы ищем? Тут счастлив тот, кто не зациклен сам на себе и вообще любопытен. Остальные вовек - сыны и дочери мидий.
Счастлив тот, кто немного ухватил у августа. Потом, конечно, будет самая дорогая вещь - сама осень, в которой нужно умудрится и родиться, и умереть, но и выйти из нее - будто бы ничего с тобой не было.
Получается - много жизней в одной.
Из подворотен, из переулков выходят тени - их видят отдельные.
Их могут видеть еще и дети - но тоже - отдельные.
Земля, получив эстафету от остывающего солнца, отпускает своих пленников. Они выходят, чтобы немного пройтись.
Если бы у человека было что-то еще, помимо жизни и смерти, то можно было бы сказать, что всё это не важно, есть что-то еще, намагниченное своей обстоятельностью. Может быть, вы идёте вразрез. Это не про нож даже. И не про лезвие. Это - разделительная полоса.
И всё это сказано лишь для того, чтобы подчеркнуть - самый сильный, самый настоенный безвременьем август - лишь в самом конце августа. И он, конечно же, особенно тёмен. Некоторые феномены могут быть связаны с тем, что время теряет пуговицы. Появляются прорехи. Вы можете увидеть проходы во времени - и, если вам надоело жить - то надо идти прямо сейчас. Нет ничего более светлого и дьявольски темного, как уход в августе.
Это не смерть. И даже физической смерти тут нет никакой. Зайдя за ворот, вы поймете, что физическое бытие сохранилось. В идёте по дороге. Начался цикл. До определенного момента времени можно еще повернуть назад .
Впрочем, выражение "момент времени" здесь не очень уместно.
Это просто момент.
Это сигарета.
Вы можете вернуться и проснуться посреди сентября - когда желтизна еще не владеет миром, она лишь выставила себя по всем прилавкам, по всем магазинам, а также влезла к вам в почтовый ящик.
Вы идете за письмами - и вот она.
Это - немного недоосень, хотя это лишь слово. Вы просыпаетесь - но может случиться, что прошло сто лет. А вы вроде бы и не спали. Вы ж прошли туда, в туман, в поисках островов. Потом вспомнили, что не выключили телевизор.
Так оно всегда и бывает - кажется, что еще есть дела. Еще есть, за что цепляться.
Привет, кровать сентября, со звездами под одеялом, с углом месяца, торчащем на подушке. Впрочем, он наденет ночной колпак. Не мерзнуть же ему.
Да, но ничего уже нет. И верно. А вы думали - просто взять вот так, поиграть со временем. Хотя это и недоосень, но она - промотанная недоосень.
Но это мы лишь представили. Нам не нужен такой куш.
Мы еще в августе.
Каждый из последующих дней будет особенен тем, что и кусты будут особенны - так как жить им остается все меньше и меньше, то можно начинать разговоры. И облака этого периода - они такие же.
То, к чему стремятся люди, не нужно нам. Стремиться можно ко всему, что только нет разницы - достигли вы этого или нет - потому что вас достигнет вас смерть, и всё накопленное будет лететь по ветру. Смерть напоминает неожиданное раскрытие чемодана.
Прилюдное раскрытие чемодана.
Вы стоите на людях. Кругом - и простые ребята, и господа, и слуга телевизора - сам телевизор. Вы хотите достать из чемодана какую-то вещь - а вылетает всё.
Все поворачиваются и смотрят.
Так вот, и всё, что вы копили, пусть даже и в голове своей, вылетает, его несет, всё это наполнено неким перманентным позором.
Вы, конечно, можете думать всё, что угодно. Но когда август открывает двери - идите. Это будет путь наверх.
Так и происходит. А кто-то сидит при тенях. Это ушедшее (вместе с ушедшими). Они образуют карусель. Если звать их - они может быть, придут. Тогда, возможно, на самой окраине августа начнется вечный август.
Если вы кого-нибудь любите, то, конечно, а августе нужно оставаться с любимым человеком. Но, впрочем, можно взять с собой пачку сигарет. Она никогда не будет заканчиваться. Август же вечный.
Вы знаете, сколько всего вечных августов?
И я не знаю.