Аннотация: Один из рассказов вошедший в 3-ю "Трагисатира 2010-12 гг."
"Большая сатира - сознательного и малосознательного, главных и второстепенных событий и персонажей, хвалы и хулы - не может мешать развитию "трудновоспитуемого государства" до разумно-взрослого, в котором всегда были и будут много просветителей и учеников, много нахлебников и много рабсилы, много господ и много их персонала из различных категорий. Скорее наоборот, она с состраданием к "братьям и сёстрам земным" обличает разобщённость меж ними, дрессированное лицемерие и ложь, зачастую помогая самим особям осознать это и выводя на чистую воду правду и истину. Последние же не нужно долго искать, так как вещь и тень неразделимы, кроме как в темноте, но и в ней нужен луч света истины, чтобы выбрести на привычный свет, где атигероев больше, чем героев, так как первые пасутся на искусственном свету. Эра бюрократского всяческого юмора и расфуфыренного серьезняка засыпает не только мозги, но и глаза песком".
Весенний вечерний туман, пустые тускло освещенные улицы дремлют, граждане смотрят по ТВ очередную остросюжетную киношку с образцовыми полицейскими, борющимися за справедливость закона и порядок, молодежь кто где, лишь городской театр по-праздничному сверкает мелодраматичными огнями. После предыдущей шикарной премьеры "10-и Заповедей", растрезвоненной по всему городу и окраинам, вроде уже отдышался интересующийся народец современной театраликой, и даже слегка поговаривали, что не "заповеди" это вовсе, а извечные пожелания, причём тех, кто их сам никогда не выполнял и впредь не собирается, но с самодовольной наглостью вроде как на доброй ноте желает чтобы другие знали меру во всём. Короче, отдышались, и бац, даже курить ничего не надо, как следующий номер манит плакатами на всех остановках, дескать, вылазь из изоляции и дуй, мил человек, в театр, хлебни иной мир.
И вот уже фойе пустое, свет потух в зале, затихает, занавес поднят, равномерный ласково-толерантный свет освещает большую сцену. Представление началось...
Вселенная в глубоком молчании продолжала своё вечное движение, а в её пространстве сгорали и создавались новые созвездия, от которых остаточный шлак летал во все стороны и, врезаясь в образованные тела, либо уничтожал их, либо соединялся с ними, создавая новую планету или со-звездие, а остатки, описывая траекторию, падали затухающими кометами в галактическую пустоту или изредка устремлялись на незащищённую, холодную и цветущую планету Земля; она стелилась на полу сцены; но от таких мощнейших неожиданностей велась тщательная оборона спутни-ковой системы постоянно курсирующими в невесомости космическими кораблями; видео-проекция отображала их на заднем плане "вселенной".
Так сидел седовласый Зевс Аркадыч-юниор на одном шикарном облаке и с мудрым лицом что-то записывал в нескончаемом свитке и тут же беседовал сам с собой вслух о записанном: "Значит так... Все люди подобны заведённым часам, которые идут, и сами не зная для чего, как только рождается новый человек, то снова часы заводят, чтобы такт за тактом и нота в ноту с не-значительными вариациями повторить пьесу в пьесе, какую уже играли много раз; к тому же и жизненный путь каждого человека является быстротечным духом природы и лишь следующий мимолётный образ, который я пишу с помощью духа природы и придуманных богов по образу людскому и их пошлой натуры, буть он неладен, на бесконечном свитке в пространстве и времени, и который сохраняет этот вид нетронутым лишь на незначительный момент, а затем я сотру их, когда надо будет, и дам место новым образам и жизням, а помогут мне ученики из семиоблачного отдела и сам Аполлон, по-моему неплохо получается, знакомо, но это не помеха, главное, указать на фанатичное суеверие, которое возникает у них от неимения настоящих забот и любимых занятий, ну значит пусть расточают себя в постоянном воображе-нии и убийственной практике жизни. Пущай жертвуют массы для своих демонов и святых или других понятий, какие налагает на них действительный мир. На всех же не хватит надёжных занятий, а значит, я укажу на неизбеж-ность как на неминуемые пределы стремлений и обольстю их надеждой все-объемлящей цели. Ха-ха, здорово получается!?!" - Он потёр ладони с ликую-щим восторгом и, увидев приближающегося Аполлона с задумчивым и не-много сомневающимся лицом, Зевс Аркадыч, быстро изменив маску, под-жидал его; с наигранным безразличием раскрыл свиток и, посмотрев на Аполлона, с неохотой спросил:
- Что там у тебя стряслось, докладывай, я же по-моему уже всё расписал?
- Да, вам хорошо рассуждать, вы ведь с солнечной девой уже давно сотво-рили себе продолжателей, она-то и на большое не претендует, а я всегда думал, что у меня этого не произойдёт, но теперь почему-то совсем по-другому. Мастер, да я не только за этим пришёл потолковать, а о том, что на Земле дюже часто нечестивая суматоха назревает среди временной тишины.
- А тебе-то что за дело, ты здесь на необъятном небе, там всё время что-то происходит, как и должно. Я и представить себе не могу, как же она без таких коллизий обойдётся, да и тебя я тоже понимаю, ты ж у нас бог искусств, но теперь ты отвлёкся и устремил свой взгляд, куда ж ещё, как не на Землю.
- Всё так, Зевс Аркадыч, однако у нас, учеников твоих из отдела седьмых облаков, появился интерес к происходящему на Земле, например, отчего там всё больше коварная злоба лютует над своими же собратьями и как будто хочет она завладеть всем миром любым путём,.. разве в этом победа?
- Вот тоже новость, я уже тысячелетиями всё это вижу, как узники пустоты мешают мой раствор человечности с чертовщиной ихних неумолимых понятий, а потом, естественно, на пользу им чуток материи, что деньжатами зовётся, подкидываю, как же они бедняги без этого, нет, они неспособные, это им как стимул. Суди сам, ведь ты ко мне тоже приходишь за чем-нибудь, так и они, только у них там чуть по-другому. Вот отними у людей материю или дух, и станут они пропащие, скажу больше, да они перегрызутся и пожрут друг друга через день, ты сам глянь, они вон, даже имея всё это, и то пожирают и убивают других, а из-за чего знаешь, нет,.. то-то и оно? Много их на земле!
- Но ведь постыдное и проклятое то время, в котором с помощью крупных злодеяний цитадель благоустройства сооружают?
- Конечно так, но ещё постыднее, когда с помощью злодейских мелочёвок творят, а вещают о них, как о великих делах, но бывает и так, что блестящие злодеяния и войны не идут впрок, а людская история, эхе-хе, она ведь только отменнейшие кровопролития и злодейства ценит, причём у всех народов земных, а продажные и мелочные считает срамными, вот поэтому-то ещё много потребуется генеральных кровопролитий учинить, как и до того, чтоб многие пакости загладить, сколь потребуется разорить и загубить, ого-го, но об этом узнают потомки из истории, да и зачем тебе над этими теориями голову ломать Аполлоша?
- И всё же у нас в Отделе управления "Воздух и мозги" и на других облаках какая-то тревога образовалась, ведь неровен час, какой-нибудь метеорит угрожает им или это чьи-то происки, а мастер? Мы учились у отца всех творений, что мозг наш имеет великую силищу, ибо, находясь в здоровом состоянии, он и является для всех истолкователем всего того, что происходит в необъятном воздухе, если конечно воздух никто не подпортил.
- Ха-ха, у отца всех творений они учились, а сам-то он от слизи втихоря безумствует, потому он такой спокойный, не кричит и не волнуется ни за что, а вы ученички его то печалитесь, то грустите, отчего, а-а, не знаешь, а всё от-того, что мозги ваши от его воздушной чистоты то охлаждаются, то сжимаются до более привычного состояния, понял, однако, плоти требуются колебания от слабодушия, вот их-то доставляет ей кровь, она всему глава, а всячески её засорять - это уж моё дело!
- Это как жешь, кровь ли? Но у Вас, мастер, это явление происходит совсем по-иному, ну, то есть от желчи, от которой вы безумствуете, иногда крикливы, зловредны, и если посмотреть на ваши творения земные, то они даже какие-то несообразные. Вот и у Януса тоже самое наблюдается, он то ужасы, то страхи на земных тварей нагоняет; по-моему это происходит оттого, что жёлчь нагревает мозги, а нагретая желчью кровь, разливаясь через вены, долбит на мозги, как только половодие прошло, и Янус сразу успокaивается, так же как и Вы. Вот давече гляжу я, что Вы, Зевс Аркадыч, бодрствуете, лицо ваше горит и глаза краснеют; и думаю я, знать что-то вы опять замышляете, и гляну я на землю в тот момент, а там тоже крамольная суматоха творится.
- Эх, чадо ты луковое, не переживай ты так, Аполлоша, все эти ужасные ненавистники и преступники, изверги и садюги, даже коварные банковские системы и дотошные мозговые исследователи и т.д - всё это шушера и заговор пешек, возведённых в ранг величия мною, да мною, так и я помогаю отцу всех созданий; просто они возомнили, что, будто истребляя одних, они спасут других, так сказать для улучшения ихнего мира и для себя конечно. Вот помню триста лет назад Янус был одним из лучших учеников моих, я же не всегда был богом разрушения. Ну вот значит, наш Янус учился усердно и мог вполне без моих подсказок лепить для земельной политэкономики и духовных предводителей, и магнатов мышления, и разнокалиберных президентов, и губернаторов, и махинаторов финансовых, и полководцев, и диктаторов и т.д. и т.п, в общем, тогдашний Янус, т.е. прадед сейчашнего Януса-юниора был намного самостоятельней и талантливей, я даже чуть завидовал ему тогда, а сейчашний? Ну какой же он советник по земным единствам и разделениям, смех и стрём, связался там с какой-то властной шушерой, о деньгах здесь много толкует. Слышал я, что он там не то любовника, не то бабёнку моло-денькую да развратную завёл. А его хоромы на втором облаке ты видел, везде книжки земные и карты разбросаны на огромном столе, повсюду какие-то фигуры из деревяшек и золота налепил, короче говоря, слабак наш Янус стал, не такой, как его дед был. Ну зачем ему земные матрицы в таком количестве, ведь любому дураку понятно, что он из этих матриц налепит по своему подобию земных воротил, а сам любоваться станет, как они маяться будут и других угнетать. Ты с ним разговаривал, нет, и не вздумай, он такой ужасный лжец и хвастун стал, уже многим ангелам угрожает, что их в порошок сотрёт за их доброту, а у самого коленки трясутся, как моё эхо услышит. А что ещё забавнее, так это то, что все пешки земные стали ещё сильнее лгунами и хвастунами, это Янус их обдурил, бедолаги, кого послушали, нет какой наглый хвастун, говорит что он всё создал; и он будет судить, кого оставить и кого стереть, это ж надо до такого додуматься, чтоб спермакока против батьки в пекло лезла. Ох, и дождётся он у меня, вместе со своими самозванцами, ох и дождётся!? Он со своими земными вожаками уже и меня в антагонистической морали обскакал. Что поделать, ну пущай пока повозятся. Это ж их земное!
- Послушай, Зевс Аркадыч, но ведь так все земные люди разуверятся в своей жизни без этих матриц?
- А они и так в них едва ли верят, с чего это ты взял, что они должны во все матрицы верить, так они снова до амёбного состояния дойдут? Вон и мой прадед ещё в ледниковый период говорил, какие были крепкие животные, да и люди мира сего.
- Но ведь так у них на Земле никогда спокою не будет?
- А зачем им спокой, они не могут с ним обращаться, вон посмотри сам, как только выкраят они себе свободное время, так они не знают что с ним делать, видно и природа их такова.
- Но Вы создатель всего, знаете что с ними делать или Вы просто экспери-ментируете над ихним сознанием? То есть, как я понимаю, если бы под-порченный вами воздух сначала входил не прямо в пустые мозги, а в тело, то он входил бы в серое вещество уже тёплым и нечистым, т.е. смешанным с влагой плоти и крови, в таком случае он не был совершенным, так ведь; но это какая-то чертовщина получается и очень противоречивая. Не лучше ли сразу давать земным тварям чистый воздух, как спирт, как дух, хотя они уже многие от хмеля или понурыми стали или сгорели, а насколько они безответствен-ными стали в своей цивилизации, просто срам какой-то... а мастер?
- Ну, во-первых, ты не понимаешь ещё многого, а во-вторых, что ты назы-ваешь "земной ответственностью" - так это лишь есть их страх наказания, в третьих, они плодятся, как рыбы. Однако, занятий на всех не найдёшь, как же им во хмелю не куражиться, а ежли скоро Земля переполнится, что тогда?. Неужели ты не видишь, ведь они не хотят, где попало провести своё суще-ствование и поэтому кучкуются в привлекательных городах, мне лично их не жаль, да и за что мне жалеть их, за то, что врут и хвастаются повсюду; а ты вот меня обвиняешь, якобы многие по моему подобию сотворены, но мозги-то на что? Да, я создатель всего, оттого и здесь нахожусь, и стрелки времени им для подкручиваю, и вообще, сколь ещё всего я для них придумал и придумаю, знаю только я, конечно, не самолично, отец всетворений тут первоначальную лепту сделал, ну и ты с Янусом подмогли; поэтому люди частички наших подобий, а мы-то к себе и самолюбивы, и беспощадны, и владеем всей есте-ственной потребностью и т.п. А как же иначе? Мы должны нравиться нашему прекрасному миру! А ты не лезь так глубоко, смотри на всё издалека, ведь тебя все душераздирающие страдания впрямую не касается!
- Мастер, но это же и есть позитивная злоба. А вот Янус говорит, что они сами столько много уже смогли сделать, что вроде бы и не нуждаются больше в высших силах.
- Вот помню, ты тоже был таким. И они также уверены, и правильно; но на самом-то деле ведь они достают различные ресурсы из-под земли для занятия большинства и самовыражения своих земных характеров, так сказать, чтобы жизнь ихняя чуть поинтересней была и не задаром. А твой дружок Янус просто завидует тебе и поэтому подстрекает тебя ко всяким наклонностям. Возможно, что у него помутнился рассудок. А ты не зевай и не особо доверяй его лести, ты Аполлон, и миссия твоя совсем другая, соберёшь все духовные творения гениев и сразу назад прилетай, а мы тебя в самый главный за-облачный отдел поставим и твоим именем назовём. Так что не лезь ты в эти
клоаки, пусть они там сами с собой разбираются.
- А-а, так вот поэтому они должны подсвежать и скомпановывать старые с
новыми матрицами. И эти все матрицы знаний и опыта стоят, конечно, борьбы, смертей и возрождения, так что ли мастер? Но мне их почему-то очень жалко по-человечески.
- Конечно так, но даже среди борьбы матриц есть у них там и провидцы, которые ненароком догадались, что я тут на бесконечном свитке пишу, но их знания дарованы мною из вселенских издержек, захочу и переплавлю Землю в летучую жижу.
- Зевс Аркадыч, но если на всю их жизнь ещё останутся нескончаемые подземные богатства, которыми ты вращаешь и создаёшь этот магнетизм и выхлопную летучесть, так зачем же они так убийственно борются за них, ведь всё равно каждому из них придёт когда-то конец? Я не совсем понимаю Вас...
- Конец-то концом, но ведь люди рождаются дальше, как и другие твари земные, и мне тоже интересно, как они разрешат своё существование. Пока они что-нибудь придумают своими мозгами, им хочется из внешнего допол-нить своё пустое содержание, естественно, что их многие ничтожные желания перекрещиваются, вот оттого они ужасно злятся, да так злятся, что от этого проявляются их характеры, облачённые в различные янусовы одеяния, а что же ещё ты от них ожидаешь?
- И всё-таки жаль их, бедняг, зачем же им эдакое апокалиптическое само-мнение и жизненная практика?
Аполлон посмотрел из-под насупленных бровей на свиток у Зевса Арка-дыча и с изощрённой небрежностью добавил:
- И всё же Зевс Аркадыч, почему всё так сложно, ведь нельзя же всё время равнодушно взирать с высоты на ихние бесконечные страдания, хотя бы они и сами заслужили это?
- Вот заладил, почему да почему, ты ещё не проник в саму сущность земного мира, люди стоят того, что они есть. Послушай-ка, Аполлоша, а зачем это ты всё выспрашиваешь о земном мире, уж не надумал ли ты спуститься и погулять по этому райском аду, как твой прадед когда-то, а что, сходи, по-смотришь на блеск и гниль, на разум и сумасшествие, пофилософствуешь с кем-нибудь, на деда своего в мраморном обличие посмотришь, может и останешься.
- Мне кажется, что я созрел уже иметь наследника от земной Эвридики, весна на дворе, а как только это произойдёт, клянусь вам Зевс Аркадыч, что я снова вернусь в небесную благодать, обещаю!
- Зачем же ты клянёшся, и зачем спрашиваешь разрешения, ты зрелый муж, так сказать - духовный правнук греховного Адама и мой помощник, только смотри, осторожней выбирай там себе внешний облик, таким, как ты сейчас, нельзя появляться, уж дюже ты красивый, а встретишь прекрасную деву, знай, что вокруг неё всегда вьются бесята и тебя не пожалеют, возьмут и принесут тебя в жертву. А я уж не стану вмешиваться в их ничтожные распри, у меня здесь и без них делов хватает. Вон и за Янусом нужно при-смотреть, неровен час, взбаламутит все наши облачные отделы, потом их попробуй от грязи, всяких тайфунов и самумов отделить, все убегут на землю
паразитами править и более-менее нормальных людишек загубят.
- А я думал, что Вы, Зевс Аркадыч, меня подстрахуете, я же ненадолго,
Только посмотрю на земные радости и горести, гляну их каталог жизненных
благ и спекулятивные свойства, может какую еваобразную деву встречу, мне красавицы не надо, и сразу же назад прилечу. Меня же не только личные удачи и неудачи интересуют, но и общечеловеческие!
- Дело твоё, только смотри там не очень, я предупредил тебя, там в основном коварные проходимцы и бессовестные хищники оказываются чаще живучими, а добродушные или неприспособленные люди там быстро выми-рают, остальные же влачат без лёгкого торжества, как обычно, своё суще-ствование под игом первых; но ты не бойся, я кого-нибудь пошлю тебе в помощь.
- Да я и не боюсь, ведь я тоже у вас кое-чему научился. А все эти праздно-болтающие и умывающие руки в крови зубасто-земляные черви мне известны, я только хочу сам взглянуть, как расширилась арена их деятельности для отважных похождений и какие люди действительно приложили усилия относи-тельно созидания новых ценностей!
- Аполлон, так ведь это не твои матрицы, а моих наследников? Нет, у тебя другая сторона борьбы; конечно, я понимаю, хочешь воочую убедиться, похвально, но не злоупотребляй, а ко всему, что заложено в аспекте ново-старого типа, я могу тебе в трёх словах очертать, как они там ещё более откровенно обнаглели и организованно преследуют те же корыстные инте-ресы, сохраняя смысл традиции и в рамках государственного строя.
- Но ведь Вы сами говорили, что в существующей жизни каждый может стать, кем он захочет? Например, кто-нибудь увидел толстые книжки "О Политике и Праве", "О том и о сём", захотел и может стать кем-то, или увидел картинки о войне и стал военным специалистом, или артистом, музы-кантом, комиссаром, или бизнесменом, магнатом, жуликом, или инженером, студентом, террористом, палачом, да любым специалистом на Земле, хоть кем - увидел, захотел, и может стать!? Вон даже есть люди, которые либо сами меняют свой характер, либо их заставляют обстоятельства, и ничего с ними плохого не происходит, во всяком случае не совсеми, вот даже Вы, Зевс Аркадыч, пять лет назад были заместителем пятого неба, а теперь глава шестого; там вы больше двигались, но делали гораздо меньше самостоятель-ных действий, а здесь почти не двигаетесь, зато появилась широкое поле действий, да и питаетесь вы намного больше, чем там, как же это так, скажите, как на духу, правду?
- Аполлон, не наглей. Я, конечно, понимаю, что ты заведуешь личностями и особями, но ведь и ты сначала наполнялся матрицами до того, как стал богом всех искусств. Вот, например, ты сам взгляни, как всякие хищные оболдуи снова начинают делить небо ради каких-то защитных целей; а ведь это из всех симптомов помешательства самый страшный, когда завоевание воздуха проституируется на чьё-то "благо". Им мало земли и воды, чтобы убивать друг друга и других людей, безумцы! Ладно, давай не будем отвлекаться, ты делай своё, а я моё.
- Благодарю Вас, Зевс Аркадыч, и постараюсь много увидеть картин в
чертогах Земли, я снова принесу огонь любви для выявления многих видов и
задатков, вожделенных мыслей и гениальных идей искусств, да принесу на небесный берег всё, что я смог запечатлеть для потомков, образом схожих со
мною и даже лучше!
Аполлон выпрямил свой крепкий стан, лицо его стало мужественным; и он, распрямив руки в стороны, стал быстро спускаться вниз, а внешний вид и строение его стали изменятся прямо на лету, и он исчез в густых слоях облаков, через которые просматривался земной шар, испаряющий излишки. Эта туманная завеса стелилась по всей сцене-"земле", и только один яркий луч света сосредоточился на Зевсе Аркадыче.
- Лети, лети, дитя природы Аполлон. Теперь за дело, да хватит в слабости мне прозябать, я всё же правнук Зевса, значит тоже Зевс, начну-ка, как всегда, отсюда с неба злость с добром мешать, немного обожду осадок, пока жив-ность на земле расплодится, пусть верят, что с эхом мира всем им возро-диться. Возьму народные мыслишки, своими обогачу, и отдам назад! О,.. я имею все отмычки от любых секретов, пусть я великий символ треволнений зла и суеверий духовной нищеты, да, я уничтожаю, чтоб жизнь покрепче вы любили, и что такое человек, не позабыли. Налью себе бокал древнейшего вина, оно похоже чем-то на земных людей, и мне судить - по возрасту и крепость, тело иль душа, пока я здесь, знать сверху мне всё-таки видней!
Высказав, он искоса глянул в самую глубину, огляделся вокруг и при-стально посмотрел туда, где за солнечно-раскалённой аурой виднелся вечно творящий вселенский создатель.
- Да, это я придумал ловкий тезис для всех цивилизаторов земных - "пришёл, увидел, победил!" - имеющий один лишь смысл - "с причиной ворвался, выгодно насорил и с честью ушёл!", девиз, который до сих пор они с земною солидарностью лелеют и требуют от масс, чтоб ихние дела при-нимались с раболепным восторгом! Ах, как мир прекрасен и строит себя сам!
И Зевс Аркадыч-юниор погрузился в раздумье, как минимум, на следующие сто лет; моментами отвлекаясь с горькой насмешкой нарочитого опти-мизма, он стирал со свитка разнокалиберных злобно-коварных паразитов, всяких благонамеренных ябедников и клеветников и разных других суще-ств, сдувая их в атмосферу, с бескорыстным злорадством смотрел, как они в виде пыли плавали в пространстве и, собираясь в разноформенные пенки, похожие на густые матрицы, стремительно наплывая одна на другую, распадались и медленно падали на землю. Он стоически улыбался...
Свет на сцене медленно затух. Занавес закрывается. Зрители неуверенно аплодируют, затем кто-то громко крикнул "Браво!" и громко захлопал, его подхватили все и рукоплескание аплодисментов длилось минут пятнадцать. Слёзы и сопли на некоторых лицах зрителей. Знать пробрало,.. и теперь пару недель будут переваривать. На сцену выходили оба артиста, за ними рас-положилась фаланга, состоящая из технических участников представления. Автор пьесы Христиан Вольфи буквально выплыл из-за кулис, слегка пыпячив грудь вперёд, похожий на опрятного викинга средних лет с козлиной бородкой и в свитере арктического путешественника, и намеренно опираясь на посох из букового корня, на котором накарябаны "важные" руные знаки, стал чуть впе-реди между актёрами и по-маэстровски кланялся публике. Дамы подносили ему пышные букеты цветов и поздравляли, некоторые напрашивались на его День рождения, которое должно состояться было после представления на его скромной вилле. Он деликатно отблагодарил всех и ушёл со сцены. Потом публика долго выходила из театра, в жужжащей атмосфере обсуждала меж
собой о позитивной сущности "ветхозаветного театра" и "системе мораль-ного фатализма". Да, какой жизненный панфлет! С пространностью и скукой...
На вилле Христиана Вольфи уже вовсю гульванили гости. Хозяин и именин-ник сидел на диване у камина, из бокала мерно потягивал шери-бренди, гладил карликовую неаполетанскую собачёнку Джери, развалившуюся подле него, и с чуть меланхоличной маской лица отвечал на вопросы окружающих. Дома он выглядел по-домашнему - благополучный, опрятный и рыхлый ещё юный старичок, для которого в жизни уже всё понятно, то и дело ненавязчиво вставляющий в современную речь цитаты из "Ветхого Завета". Многим старо-жилам это было в жилу, и он вычислил это уже давно, поэтому и пользовался их расположением, особенно, когда заходила тема разговора о биржевых акциях на "нефть и газ" и мечтательной удаче. Супружеские темы он ста-рался тактически обходить, так как предполагал, что кто-нибудь обязательно издалека его подденет, зная историю его "сердешного дела", как он увёл Маришку у лучшего другана, однако после десяти лет совместной жизни у них так и не родилось бэби, отчего он чуть не повесился, если бы не театральная тусовка, наукословия, лесорубное хобби, снабжающее бесплатным деревом домашний очаг, и языческие с ветхозаветными идеалы. Помимо старомодной дорогой меблировки, в доме находились несколько вещей современного реквизита - три картины незнаменитых знакомых художников, которые он по-ангельски выторговал, а также кожаный дизайнерский диван и "битловский алтарь", состоящий из портретов популярнейших "британских Жуков" в позо-лоченных рамочках, развешанных по всей глухой стене, посерёдке дорогая стерео-аппаратура с колонками по краям и дизайнерская полочка, на которой красовалась коробка со всеми вениловыми пластами "Битлз" и другими на них похожими образцами ханжеского позитивизма. Как не странно, но Хрис-тиан Вольфи во всяком рассуждении о культуре отстаивал и свои националь-ные северо-германские каноны, во многом похожие на римские и греческо-языческие. Гамбуржские дружбаны его чутко поддерживали и вся-кий раз подбадривали захмелевшую публику - "всё у нас будет хорошо!".
Гости с нетерпением ожидали его дядю, сыгравшего роль Зевса в пьесе, но он приехал прямо к столу и, выйдя на серёдку, позвал к себе "виновника торжества". Христиан неохотно вышел к нему, и дядя Климентий вручил ему два кулька с окровавленными кусками в них, все гости оторопели, кто-то смор-щился от тошнотворной картины, но пышащий сытостью дядя Климентий со страстью в глазах объяснил, что это лишь сердце и печень оленя, которого он подстрелил на охоте позавчера и хранил в холодильнике до сечашнего подношения. Это было сюрпризом, отчего Христиан был тронут, обнял дядюшку и пригласил к столу. Именинник отнёс подарок на кухню и возвра-тился с большой фаянсовой кастрюлей, из которой пахло мясное жаркое с приправками, поставил его на середину стола, и пригласил гостей к трапезе. С мимолётной деликатностью, предлагая близсидящим, все умеренно накину-лись на съестное и по очереди накладывали себе в тарелки. Христиан откупо-рил отличное французское вино и его разлили по бокалам. Тут появилась его жена Маришка, только что приехавшая со службы в армейском управлении, и поздоровавшись со всеми, чмокнула Вольфи, исчезла, наскоро прихороши-лась и пришла к столу. Застолье было в разгаре, а некоторые запоздалые гости приступили к подношению подарков. Среди запоздалых оказался люби-мый школьный учитель "виновника торжества", маленький и полненький бутуз лет шестидесяти пяти, кучерявый с проседью и в толстых очках Наум Литл-хайден, который уже справно служит в общественном фонде имени Гёте. Он со стеснительной гордостью подарил Христиану деревянную африканскую лягушку и объяснил всем, что это очень мудрый музыкальный инструмент, а выдернутой из её рта палочкой стал водить ей по зубчатому хребту лягушки, издавая "урчащие" звуки, отчего все гости и Христиан были в умилённом восторге. Подношение подарков длилось полчаса и на журнальном столике образовалась гора, состоящая из абстрактных самолично намалёванных картинок, пухлых пакетиков и солидно обвёрнутых коробочек. Дядя Климен-тий в шутку "брызнул", мол, ружья резного не хватает и сконцентрировал внимание на себе. Женщины посторонились и завели с Маришкой бабьи сплетни на почве Лебидо. К дяде Климентию подсели трое голубоглазых мужчин с короткими причёсками и надменно-наивными лицами, более похо-жие на сытых плотников или слесарей, чем на чиновников, и завели с ним разговор на тему "если бы тогдашние Зевсы всё сделали разумнее, как бы мы теперь лучше жили?" В промежутках сурьёзного разговора раздавалось шутейное рыканье: "Сталинграаад! Сталинграааад!", - вероятно в адрес одно русского гостя, который уже научился толерировать с язычниками разных мастей, даже дядя Наум хихикал и сверлящими глазками впивался в русака, а дядя Климентий то подкалывал дядю Наума насчёт "молюсков на гётевской скале", то со страстью смешивал охоту на оленя с театром, то вещал об ошибках третьего рейха и нынешних удальцов. Христиан Вольфи, обкурив-шись марихуаны и обпившись вина с "русским варягом", развалился на диване и слушал "Битлов", заумно объясняя русаку о чистейших музыкаль-ных сигналах, которые выворачивают ему не только душу, но уже давно кажутся цветовой гаммой как и вся музыка. На что Варягов противоречил и объяснял ему, что только зрение видит цвета, а слух слышит и опознаёт звуки. Дружбаны Христиана вступились за дружбана и попытались навязать ядовитый спор русаку, даже дядю Наума подпрягли, и как только тот завёл свою любимую пластинку о дочке Сюзанне, которая уже и мать-героиня стала, и по выходным играет "аксиомы" на органе в церквушке, и учит музыкальной схоластике лакейских детишек, тогда русак непонятый дружелюбно попро-щался с гостями и направился домой, бурча себе под нос: "Как же изменить оязыченную Россию? Нео-Христианство - это только маска новых паразитов на теле народном". А Христиану Вольфи было начхать на другие компетент-ные мнения; у него сегодня День рождения, к тому же "на ура" прошла премьера пьесы. Завтра он встретится с "кузнецами мыслей" в центровом кафэ "Кадеты романтики", на стенах которого висят любимые матрицы англоязычных идолов прошлого, и обсудит новую идею к пьесе "Позитивный мир достоин похвал". Самые отъявленные завсегдатаи, Дон Ханс и Жуан Брюкхаймер, наверняка ему скажут, что слишком прямое название, надо бы полегше типа "Синие ангелы" и сделать по-шекспировски или на худой конец по-чеховски, иначе никто не придёт. Услышав самодержавный гудок фрегата "Антагония", они выбегут на улицу поглазеть и помечтать о языческом рае. Потом будут обсуждать проект "микрокосма", как нужно протежировать дочек и сынков.
Что поделать, Бюрократская система с ветками и отростками везде, и поэтому можно спокойно оболванивать, грабить и подчинять, только уже гораздо изощрённее.