Георгий Пападанец, популярный писатель, лауреат N-ской литературной премии, номинант многочисленных литературных конкурсов и прочее-прочее, бежал быстрее небезызвестного Гаруна. А тот, насколько можно верить Лермонтову - бегал быстрее лани. Проверить, конечно, не представляется возможным, остается поверить на слово. В общем, бежал Георгий, или Жора, как звали его близкие друзья, насколько мог быстро. Вот только слишком быстро - не получалось. Возраст, знаете ли, сидячая работа, отсутствие ежедневных физических нагрузок - и вот результат: после каких-то сотни метров тяжелейшая одышка, сердце просто на куски разрывается, легкие вот-вот лопнут, с глазами вместе. Давление проверить бы...тьфу, да как его теперь проверишь? Живым бы выбраться.
На ходу скинул ставший невероятно тесным и тяжелым пиджак, на галстук сил не хватило. Все что смог на бегу - трясущимися пальцами ослабил узел, рванул ворот белоснежной рубашки так, что пуговка отлетела. Не до внешнего вида, а лес, он вот - рядом почти. Любил Георгий романы писать, про людей чудом в другой мир перенесшихся, да вот сам попал. Только разница существенная: литературный-то герой либо воином становился могучим, либо каратэ в детстве изучал, либо силой владел магической. Ни того, ни другого, ни третьего Георгий в реальной жизни не касался, хотя в творчестве любил употребить с чувством, с толком, с расстановкой. Как попал сюда - понятия не имеет. Маленькие дети, ни за что на свете - не берите дурной пример с дяди: не возвращайтесь заполночь домой, темными подворотнями, да под градусом. Чревато всякими неожиданными неприятностями. Удар помнит Георгий, оглушительный такой удар по затылку. А больше - ничего. Очнулся 'во чистом поле', в чем с вечера был - рубашка, соусом слегка заляпанная, галстук синий с голубой полосой, костюм турецкий, темно-серый, выходной...
Вот и лес! Георгий обхватил обеими руками первое попавшееся дерево, и только теперь осмелился оглянуться на своих преследователей. Всадники почему-то не спешили, неторопливо следуя за беглецом, изредка переговариваясь и кивая в его сторону. И тем самым поставили Пападанца в некий логический тупик. Чего же им от него надо?! Почему не скачут галопом, не хватают, не сбивают с ног и не объявляют врагом государства, или избранным спасителем, упомянутым в пророчестве? Неторопливой рысью едут по обеим сторонам поля, на котором его обнаружили. Мешкать не стоит конечно же, надо оторваться от погони, а там уже разбираться - где именно очутился. Георгий потной ладонью отер влажный лоб, тяжело вздохнул - точнее не он, а весь его организм, шокированный таким вот непредвиденным стрессом. И заплетающимися ногами двинулся в глубь леса.
О попаданцах Пападанец знал если не все, то, по крайней мере - многое. Сам неоднократно засылал своих героев то в средние века, то в фантастические миры. Эльфы, драконы, орки, немцы, славяне, коммунисты, дворяне, космодесантники, древние римляне - всего и не упомнишь. Даже к гайдамакам как-то закинул современника своего, потомственного казака-пластуна, владеющего тайными приемами рукопашного боя. Правда, за время написания романа Жора до смерти замучил своих украинских знакомых, просьбами перевести на 'мову' тот или иной диалог. Гугл, знаете ли тоже не всесилен. С другой стороны, процесс 'автор-издатель' налажен отменно - редактор принимает тексты на ура, практически не читая. А все, потому что популярен Георгий, ох как популярен! Правда стотысячными тиражами похвастать не может, печатают его в мягком переплете, да в четвертном формате. Зато тираж - десять тысяч, согласно заключенного договора. И раскупаются книжки замечательно. Даже переиздаются...некоторые.
Но это в недалеком прошлом, а сейчас... никогда вопрос выживания в незнакомой местности не стоял перед Георгием так остро! Лес вот лиственный, а что за порода деревьев - как-то трудно сообразить. На природе бывал, конечно, и не раз. Но все как-то больше на пикниках, да на шашлыках. Где тут север, где юг - и, причем тут эти самые север и юг, когда даже не знаешь куда идти?...
'Первое, - решил писатель, - надо слиться с окружающим миром. Мимикрировать, так сказать. То бишь - избавиться от слишком приметной одежды и обуви. Ищем ближайшую деревню, надеюсь здесь есть деревни.... Должна же быть хоть одна деревня? Во всех романах, герой обязательно натыкается на деревню, или на худой конец - на избушку со старичком-отшельником, который и одежду даст подходящую, и накормит, и в курс дела введет'. Эти здравые рассуждения слегка приободрили Георгия, но тут его мысли вернулись к никуда не девшимся всадникам. 'А не к людоедам ли попал?! - растерянно подумал он, - вот едрит твою коромысло...'
'Да нет, - решил он, немного погодя, - что им - своего народу не хватает на пропитание, чтобы на пришельцев охотиться. Скорее всего, тут феодальный строй. Всаднички-то в кольчугах и шлемах, и мечи небось имеются. Франция или Англия..., а может и Россия? На каком языке общаться придется с князьями, да с баронами? Эх, хоть бы пулемет какой...
Лес все не кончался, наоборот густел с каждым шагом уставшего писателя. Ни поляночки тебе, ни просвета хоть какого-нибудь. Ни эльфы, ни дриады, ни люди - показаться не соблаговолили. 'Неужели я один тут, - тоскливо подумал Пападанец, - хоть бы ещё кого из нашего мира сюда закинуло. Я согласен даже на дядю Мишу, дворника. Вечно пьяного, со слезящимися глазами, бодрым матом будящего всех по утрам, и стариковским фальцетом распевающего непереводимые по смыслу песни на ночь. В конце концов, каждый день на Земле умирают люди. Сотни тысяч умирают не своей смертью. Должно же по закону вероятности закинуть сюда ещё кого-нибудь?'.
Этот самый закон Георгий придумал только что, но был абсолютно убежден в его правильности.
'Погоди, - внезапно оборвал он сам себя, - так я - умер? Мля...'
Мысль о вероятной собственной кончине как-то не взбодрила. Георгий осторожно ущипнул себя за руку. Разумеется, боли не почувствовал - рука ещё та была, ручища можно сказать. Правда жиром заплывшая... слегка. Ну ладно, не слегка. Так ведь не мечом махать рожден. Для умственного труда и двух пальцев хватит - в клавиатуру тыкать. И даже одного, если с чашкой кофе сидеть. Слава богу, от погони оторвался. Внутренний голос писателю подсказывал, что на своих двоих далеко Жора не уйдет. Но тут вмешался ещё один внутренний голос, ещё более осторожный и здравомыслящий. И этот голос, нагло перебивая предыдущий, объяснил Пападанцу доступными словами, что если Георгий не будет шевелиться, то попросту помрет в лесу от голода. Раздвоением личности Жора вроде бы не страдал, хотя психическое расстройство было налицо. И с обоими своими голосами писатель смиренно согласился. Правда, попробовал на всякий случай покричать заветные 'Элберет! Гилтониэль!', но прекрасные бессмертные эльфы не появились, а стало быть толкиеновская магия тут не работала. И тогда Пападанец опустился на четвереньки и принялся искать на деревьях мох.
Мох! Конечно же! Каждому образованному человеку известно, что на дереве с одной стороны обязательно должен расти мох. Просто природный компас, созданный для того, чтобы каждый заблудившийся в лесу путник мог определить, где тут север, а где юг. Мха почему-то не было. Бормоча нецензурно сквозь зубы про неправильный мир, Пападанец решил положиться на свое шестое чувство. Для этого, он закрыл глаза, сложил ручки и почувствовал необъяснимую тягу пойти налево. Что он и сделал. Через полторы сотни шагов, шестое чувство завело его в небольшое лесное болотце. Чертыхаясь, он выбрался, намочив брюки до колен. Внутренний голос, советовавший присесть и отдохнуть, был заткнут самым неделикатным образом, поскольку вокруг стали виться тучи комаров, и отчаянно отмахивавшийся от них Георгий, был обращен в бегство. Проклиная возжелавших его крови насекомых, Жора пообещал, что как только выберется - обязательно напишет книгу про шайку лесных кровососов, и в финале всех их жестоко убьет. Комары подобной чести не оценили и продолжали охоту за писательским телом. А покусанный демиург вдруг с грустью подумал, что возможно выбраться не удастся, и тогда...
И тогда Георгий Пападанец дико заорал, и ринулся прямо через колючий кустарник. Куда? Да спросите у него сами. Паника, что и говорить. Пот градом тек по лицу, одежда насквозь промокла от пота. Сердце... Не спрашивайте про сердце. И про легкие. И про селезенку. И про печень тоже. Бежал Жора, по собственным ощущениям - долго. И когда, наконец, ноги не выдержали и подкосились, упал малодушно и себялюбиво, ничком на землю. Но, потерять сознание так и не удалось.
К вечеру писатель изнемог. Он брел, не зная куда. В карманах лежала горсть грибов, которые он съесть не решился. Ладони были испачканы ягодным соком - наткнулся на поляну, усыпанную мелкой красной ягодой, нарвал. Но съесть опять-таки не решился. Все, чем удалось подкрепиться за день - напился воды из лесного ручейка. Так что желудок Георгия напоминал теперь небольшой аквариум. Пустой аквариум.