Аннотация: О том, как мы храним наши мечты, когда больше ничего уже не осталось...
Кузьмич
Друзья пригласили меня на конференцию по ораторскому искусству. Она проводилась для учеников школы, в которой отучился и я.
Я пришел пораньше, чтобы не спеша побродить по старым корридорам, и проникнуться той особой атмосферой воспоминаний, первых чувств, и забытой дружбы.
Спустя десять лет, я был в школе первый раз - после выпускного. Здесь все было по прежнему, будто попал в прошлое: старый паркет, (все тот же!), болотного цвета стены, едва горящие лампы.
Погрузившись в воспоминания, я и не заметил как темный корридор внезапно вывел к лекционному залу. Старая крашеная дверь с приклеенным наспех листом "Юный оратор 2010". Бегают дети. Мне сюда.
Но мое внимание привлекла совсем другая дверь, напротив - со старой, потускневшей табличкой "Мастерская".
Здесь раньше проводил уроки труда наш старый добрый ворчун - Петр Кузьмич.
Все ещё здесь? Жив ли?
Кузьмич был удивительным человеком. Он мог часами возиться над всякой интересной ерундой с детишками, будто со своими. Объяснять и показывать им устройства различных механизмов. Делать модельки ракет и игрушки, до глубокого вечера.
Он любил рассказывать о космосе, и звездах - притом так убедительно, будто не учитель труда а сам Королев.
Но потом какая то случайная фраза - и он внезапно преображался, мог сделаться непроницаемым и совсем холодным.
Как то на уроке я выточил собственную модель ракеты. Кузьмич отобрал её и сказал что сделана криво. Он зачем то прибавил тогда "Как и все в жизни.".
Хотя модель была неплохой.
Зато на следующем занятии, будто бы извиняясь, поставил мне пятерку за откровенно провальное домашнее.
Мы чувствовали, что он хороший человек, который скрывает какое то огромное горе...
Я приоткрыл дверь мастерской и увидел пустой зал. Станки были сдвинуты к стене и упрятаны в чехлы. А а у окна стояла сгорбившаяся фигурка мастера в рабочей одежде. Он с чем то возился на подоконнике.
Я зашел. В помещении была ещё невысокая женщина средних лет. Она взглянула на меня и встала со стула:
- Ну я побежала, Кузьмич.
Я окликнул мастера:
- Кузьмич?
Фигурка обернулась - это был он.
- А ты кто.. неужто ... Сережка?.. а? - нахмурил брови Кузьмич.
- Я, я! :) помните меня?!
- Куда уж вас всех упомнишь... - проворчал он, но едва улыбнулся
Я подошел и увидел как время, словно фрезеровочный станок, изменило облик мастера.
Он стоял опираясь на подоконник - совсем старик, в густых морщинах, сгорбленный и седой.
И только глаза все так же сверкали и одновременно выражали какую то бесконечную грусть.
- Вот отправляют меня... на пенсию... А заодно и станки мои... честно со мной отработали все 30 лет...
- А станки -то зачем.. новые купят?
- Куда там! Новый министр давно программу поменял. Теперь деткам не станки нужны - им компьютеры подавай, интернеты! - огорченно ворчал Кузьмич: - Вот, собираю вещи... Ну а ты как? Какими судьбами?
Я присел к нему на подоконник и мы проговорили почти всю конференцию.
Говорили о всем на свете - о мизерной пенсии, о судьбе юных школьников, пользе компьютеров или уроков труда, а когда речь зашла об уроках, он как то вдруг замолочал... затем глянул мне в глаза и сказал:
- Ты прости меня за ту ракетку, что отобрал. Она и правда была хорошей.
- Что ты! какие обиды, Кузьмич. За детскую игрушку? Давно простил. :)
Он вдруг встал и направися к выходу: - Ты посиди тут.. - буркнул под нос - ..Я отойду.
Голос его будто бы дрогнул.
Я огляделся. Уже стемнело. Над потолком мотылек упорно сражался с лампочкой...
Доклад похоже уже закончился, потому что участники стали расходиться.
Слышен был топот детворы в корридоре.
Мое внимание привлек подоконник. Старый, крашеный-перекрашенный , как и оконная рама, уже раз сорок. Из за чего створки окон перестали открываться, наверное, где то между смертью Брежнева и Перестройкой - задолго до того как я поступил в эту школу.
На подоконнике стояла коробка. Старая, пыльная. Рядом лежала трудовая книжка.
"Вот и все вещи Кузьмича" - грустно подумал я.
Но то, что было в коробке, меня удивило не на шутку.
В ней лежала КРАСИВАЯ, ДЕТАЛЬНАЯ модель ракеты Союз. Чистая, отполированная будто вчера. Металлические детальки блестели.
Я взял ракету и начал вертеть в руках
- НЕ СМЕЕЕЕТЬ! - заревело за спиной. Это вернулся разьяренный Кузьмич
- Боже, Кузьмич, что с тобой? - я тот час вернул модель в коробку
Он подошел в гневе и вдруг.. сник. Будто, стало стыдно за свою вспышку гнева:
- Да что же такое это... прости меня Сережка... прости старика...
- Что это за ракета?
Он без слов подошел к подоконнику... сел рядом. И зарыдал...
Я похлопал старика по спине...
Мы так сидели и молчали целую вечность.
Вдруг на удивление бодрым голосом он произнес:
- Хочешь знать что это за ракета?
- Да, хочу. И ты хочешь рассказать свою историю. А я хочу выслушать.
- Ну что ж. Вот уж не думал что открою свою тайну именно тебе... Но наверное, сам Бог велел. Раз уж тебя чуть было не обидел... Эту модель я сделал на своей прежней работе. Но история не про ракету...
Тут он замолчал, и поглубже вдохнул.. будто собираясь с внутренними силами.
И вдруг заговорил ЧЕТКИМ, УВЕРЕННЫМ и совсем не старческим голосом:
- Ей было 27 а мне 26. Надя... Она работала в университете, а я был конструктором в КБ, строил ракеты.
Мы тогда хотели лететь к звездам, покорять новые миры.
Я рассказывал ей эти истории, когда мы прогуливались летними вечерами из университета домой.
Мы с Надей были наивными, мечтали о других мирах, о том, что когда нибудь запишемся добровольцами на лунную базу, и нарожаем там детей своей стране...
Я кружил её на руках.. и однажды Надя потеряла сознание...
Врачи поставили страшный диагноз.
Жить ей обещали максимум год...
А умерла она через месяц.
Что то сломалось во мне. И я запил.
Конечно, пытался забыть, найти другую. Но всё это было не то...
Пил нещадно.
Пропил все что у было: мебель и технику и квартиру.
Все лето ночевал в городском парке, а днями ходил собирать на выпивку.
Знакомые сжалились, и пристроили учителем труда в эту школу где и проработал вот уже 30 лет.
Это стало для меня смыслом жизни - дать детям мечты о космосе, о всем том, чего мы не достигли с ней...
Он замолчал. Я тоже молчал. Просто не знал что сказать.
- А эту ракету... Я делал её тайком. Это был подарок для Нади. Чтобы подбодрить её в больнице. Напомнить о наших мечтах...
Но я не успел подарить... не успел закончить.. слишком долго делал... вечерами после работы..
И когда она умерла... ракета осталась.. все это время она напоминала мне об этих мечтах... О ней...
Но теперь я понял что эти мечты никогда не осуществятся.
У современных детей есть компьютер - он покажет им космос и другие миры.
Теперь, уже никто не мечтает о полетах в космос, и настоящих звездах.
Тут он замолчал, а затем выразительно глянул в глаза:
- Знаешь, а возьми-ка ты эту ракету, себе, на память...
- Кузьмич.. я .. я не знаю стоит ли
- Стоит! Бери.
Я не стал спорить. Чувствовал, с какой внутренней силой он так решил. Чувствовал, что ему это важно - чтобы я взял ракету.
Я взял коробку... Ракета была прекрасной.
...
В тот вечер мы больше ни слова не сказали. Обнялись крепко, и я вышел из здания школы, задумчивый и встревоженный.
Крепко держал коробку, и брел ночными дворами домой.