Разорвав руками чёрный полиэтиленовый мешок, мертвец медленно слез со стола и встал босыми ногами на холодный кафельный пол.
(16+)
Холод совсем не чувствовался, ступни мёртвого были той же температуры, что и кафель. Только не такие твёрдые, хотя уже и порядком окоченелые.
Обведя комнату мутными стеклянными глазами, труп начал движение вперёд. Другие мёртвые лежали спокойно, в морге их было всего семнадцать, впрочем, это уже не имело значения.
Ему хотелось есть.
Но он был мёртв.
А ей было шестнадцать.
(16+)
Дверь заскрипела и медленно отворилась вовнутрь. Освещение было слабым, тусклым и каким-то желчным, как будто ядовитым. Быть может трупный яд уже начал выделяться, и оттого ему так казалось? Но это также не имело значения, ему всё равно хотелось.
Хотелось вкусить.
Хотелось поглотить.
Хотелось что-то употребить.
Употребить полностью.
Всё до последней капли.
Он должен.
Дальше. Вперёд по коридору. На пост. К дежурному.
Коридор был пуст и прохладен, но это никак не ощущалось. Мёртвому всё прохладно. И спокойно. Вот только голод. Почему?
Двигаемся.
Медленно.
Спокойно.
Прохладно.
Бесшумно.
Музыка!
Она лилась так тихо, что не сразу доходила до слуха усопшего. Но вот теперь и он почувствовал. Или услышал. Остановился. Внимательно прислушался. Не дыша. Ему незачем было дышать. Но есть всё равно хотелось. Труп двинулся дальше, на звуки симфонического оркестра, они манили его и пробуждали голод ещё сильнее.
Двигаться было трудно, суставы плохо работали, мёртвые не предназначены для ходьбы. Но он всё равно шёл, осторожно придерживаясь рукой о стену.
Поймал паука и сразу в рот. Вкуса не ощутил. Поглотив чужую жизнь, почувствовал себя сильнее, но этого было недостаточно. Нужно найти что-то посущественней. Рядом пробежала большая серая крыса, поймать её не представлялось возможным. Идти было трудно.
Он продолжал движение.
Звуки становились громче, и появился запах. Удивительно, он ещё может чувствовать запах. Аромат женских духов, тонкий, но чётко уловимый даже на расстоянии.
Дверь.
Открыть.
Открыть!
Она была заперта.
Музыка стихла.
Ручка двери задёргалась, девушка испуганно обернулась и выключила радио. Симфония, конечно, была бесподобной, но в морге в эту ночь её оставили дежурить одну, так как мать заболела, и её напарница тоже, а больше работать некому. Всё эта странная эпидемия.
Ручка задёргалась снова, ещё сильнее, чем прежде. И даже через дверь девушка услышала чьё-то мерзкое похотливое дыхание, или же наоборот, дыхание тяжело больного человека, находящегося уже в предсмертной агонии.
Ей было всего шестнадцать с половиной, но за эти годы она уже многое успела пережить. И вот теперь ещё это.
- Кто это? - "И... что это?", - подумала она про себя.
Ответом ей было глухое утробное рычание и стук в дверь, ручка также продолжала настырно дёргаться.
Что же делать?
Она схватилась за мобильник. Но тот теперь был бесполезен, в этом городе сеть давно упала, а все провода оказались перерезанными. Что это было, никто объяснить не мог, но продолжалось вот уже вторую неделю. Связь с внешним миром полностью потеряна. Все, кому удавалось выбраться за пределы города - обратно не возвращались.
А теперь ещё и это...
В дежурку кто-то нагло ломился, совершенно не реагируя на её окрики и вопросы.
Когда слабая деревянная дверь начала уже поддаваться мощному натиску снаружи, девушка забилась в самый дальний угол комнаты и закричала, что есть мочи.
Через несколько секунд дверь с грохотом слетела с петель, и вместе с ней в комнату ввалилось нечто бледное и безжизненное. Оно посмотрело на неё мутными невидящими глазами и, громко отвратительно засопев, стало медленно приближаться.
Вот оно. Еда. Хочу.
- Ааааааааааааааа!!!
Сумасшедший визг заполнил комнату, но труп не обращал на это никакого внимания. Он чувствовал дикий, какой-то первобытный голод и вместе с тем близость его утоления.
Холодный мертвец грузно навалился на хрупкую девушку сверху, буквально смяв её своим закоченелым телом, но тут произошло нечто ещё более необычное. Вместо того чтобы впиться в тёплую, нежную, кричащую плоть, своими ненасытными зубами, мёртвый просто поцеловал девушку, крепко прижавшись своим холодным посиневшим ртом, к её горячим красным губам.
И тут случилось немыслимое. Он вдруг почувствовал тепло внутри себя, страх и жгучее желание ЖИТЬ. А ещё пропал голод, и захотелось пить. Просто холодной воды. А главное - он снова мог дышать и чувствовать, пусть и в новом, не привычном для себя теле.
Медленно сбросив свой окоченевший труп, человек поднялся. Огляделся вокруг. Вдохнул полной грудью сладковато-приторный воздух, наполнявший комнату дежурного. Затем снова наклонился, чтобы опустить мертвецу веки и поцеловать себя лоб, оставив на бледной коже следы красной губной помады.