Итак, опасения Дана оправдались. Теперь Коле не было нужно ничего, кроме музыки, только в ней он находил все, и грусть, и радость. Он был как бы в стороне от нас, хоть и в группе. Куда-то подевались его задор, зажигательность и общительность. Мы перестали его видеть, и это уже было не по вине айдовской стороны, это был Коля, как он есть. Таким он стал без вмешательства в его пятилетнюю депрессию. По его словам, боль сама улеглась, но в глазах было видно, что он еще любит ту девушку. На мои предложения быть вместе он удивленно поднимал одну бровь и качал головой, утверждая, что между братом и сестрой такие отношения не могут быть. Для нас это стало шоком, насчет Ирмы с Максом он ничего не говорил, но, очевидно, как и родители, не одобрял. Я упала духом, хотела сделать как лучше, а получилось как всегда. Я понимала, что это наказание за вмешательство в ход времени и усердно молилась Ксине и Тыжве, выпрашивая прощение, но тишина была мне ответом. Как, и с кем мне теперь быть, я не представляла, а хуже всего оказался пропадающий интерес к работе.
- Ань, как насчет новых песен? - Спросила Ирма.
Я обернулась.
- Никак. Не могу я. Я понимаю, что уже который альбом без меня, но не могу.
- Ну, так же нельзя! Как мы без тебя-то?
- Не знаю.
- Все переживаешь из-за Коли? Попробуй кого-то еще найти, хоть тому же Андрею предложи встречаться.
- Думаешь, поможет? - Я улыбнулась. Ирма была не в курсе нашего путешествия. Она знала Колю таким всю жизнь. - Можно попробовать. У него вроде нет никого. А еще варианты?
Она села и обняла меня.
- Уж такая красавица, как ты, долго одна не будет!
- Мне не нужен хоть кто-то! Мне вообще никто не нужен, кроме... - Тут я запнулась, и на глаза навернулись слезы. Я понимала, что уже не нужна ему как девушка и от этого было больно.
- Ну... - Ирма прижала меня к себе. - Не плачь...
Чем мне всегда нравилась Ирма, так это своей не назойливостью. Она видела, что мне итак плохо и не выпытывала то, о чем я чуть сама не проговорилась. Однако, этим я дала ей понять, что в поиске пары не нуждаюсь. Я просто не представляла себе кого-то другого на месте Коли. А что он, так и будет один? А вдруг кого-то найдет? Я тогда точно умру с горя. Как представлю, что его обнимает какая-то другая девчонка, такая ревность берет! Тем не менее, я, наконец, успокоилась. Так удобно было сидеть, положив голову Ирме на плечо и грустить...
- Девчонки, пошли ужинать, - позвал Коля.
- Идем. - Ответила Ирма и мы переместились на кухню.
- Ну как, Ань? - Спросил Макс, поставив передо мной тарелку с телятиной и овощами. - Так новых песен и нету?
А вот ему я таких вопросов простить не могла. Он все знал. Он все видел, и после этого как будто издевается. Я ничего не ответила, но посмотрела на него, стараясь выказать наибольшую свирепость. Он больше ничего не спрашивал, а я все думала о том, как же мне теперь быть и что делать. Творческий упадок у меня был не только в написании песен, но и на выступлениях. Настолько все казалось бессмысленно, что и на сцену выходить не хотелось, и улыбаться, и петь. Тогда я стала пытаться утопить свое горе.
Но горе отлично умело плавать. Благо, после определенного количества выпитого уже было почти все равно. Все желания сводились к двум: дойти до кровати и лечь спать. Но и во снах не было покоя. Мне снился он... мы... вместе... Я просыпалась на мокрой от слез подушке.
В конце концов, Макс понял, что от меня толку мало и отправил в бессрочный отпуск. Мы знали, что это наказание, и оно должно же когда-то кончиться. Тогда я и вернусь в группу. А пока я перебралась к родителям на Спасскую, чтобы не видеть Колю, так мне было легче, не сильно, но все же, а там творились свои истории. Нив очень часто навещал родителей, особенно Аниту. Не знаю, как у айдовцев проходит период ухаживаний, но очень было похоже, что она ему небезразлична. Долгими зимними вечерами мы сидели в гостиной и слушали рассказы Нива о разных планетах и об его открытиях на Земле. Я помогала маме с младшими братом и сестрой. Как она умудрилась родить их в таком возрасте, для меня осталось загадкой. Тем не менее, им было по пять лет, и без присмотра оставлять их было нельзя. Кроме того, мама сдерживала меня в употреблении алкоголя и старалась отвлечь. Я ездила с ней и Мариной в Фаталистенок и много времени проводила с детьми. Постепенно боль стала утихать. Возможно, Там решили, что с меня хватит, а может я просто научилась отодвигать ее на второй план.
В один из вечеров мы сидели в гостиной и Нив рассказывал о том, что у нашей планеты непонятно какое название. По-русски она называется Земля, а вот на том же английском уже получается Earth.
- Отсюда возникает вопрос, - рассуждал он. - Как же ваша планета называется? Мы решили называть ее Землей...
- Однако, действительно! - Кивнула Камилла. - На разных языках - по-разному. А почему вы называли именно русским вариантом?
- Потому, что русский ближе к айдовскому.
Она еще раз кивнула.
- Решили? А раньше ее как называли?
- В основах теории о создании вашей планеты, она зовется Кинма.
- Интересно.
Мы разговаривали до позднего вечера, на все лады, склоняя новое название нашей планеты и народа, живущего на ней, смеялись. А все-таки наверно никто раньше не задумывался, что разные народы называют наш голубой шарик по-разному. Почему?
Например, Лондон - на всех языках будет Лондоном. Россия, по-английски хоть и будет Раша, но созвучно же, как и Москва.
- Как же такое различие получилось? - Вдруг спросила Камилла.
- Это надо у вас спросить, - сказал Нив и слегка улыбнулся, - логичнее иметь одно название, во избежание путаницы.