Сергеев Иван Дмитриевич. 3. Черновик

Черновик

Вероника касанием стилуса разбудила справочный планшет-церий и в который раз проверила расписание воздушных дромонов. Без изменений. Город ждёт.

"Ты всё хорошо обдумала?"

"Более чем всё".

Единая кафолическая церковь говорит, что и рай, и ад являются проявлениями Божественной любви, просто закосневшим во зле душам неисправимых грешников она причиняет лишь нестерпимые страдания. Вероника не отличалась религиозностью, но это учение всегда вызывало в ней отклик, сопоставимый с расщеплением атома.

Отцовская любовь была её раем и адом.

Однако спустимся с небес на грешную землю. При некоторых заболеваниях иммунитет живого существа точно сходит с ума и начинает атаковать клетки организма с той же яростью, с какой он обрушивается на вирусы и бактерии. Когда Вероника вступила в переходный возраст, естественно-трепетное отношение отца к дочери стало превращаться в своего уродливого двойника, медленно, но верно пожиравшего жизнь юной пайдиски. "Daemon ist Deus inversus", - говорят франки-латиняне.

В этой любви появилось что-то болезненное. Нет-нет, никакой кровосмесительной грязи и гумбертовщины, не в этом дело! Отец просто не понимал, что дромоны строятся для того, чтобы отправляться в плавание, а не стоять в гавани, что задача спафия - рубить головы врагов, а не лежать в оружейне, что невинность существует для того, чтобы быть нарушенной, что плод зреет для тянущейся к нему руки, что птенцы всегда покидают гнёзда. Он всюду шёл по её пятам, открыто или незримо, словно мстительный дух-лемур.

Первая любовь Вероники потерпела крах, принесший нестерпимую боль и девушке, и её возлюбленному, именно из-за вмешательства отца, решившего, что Михаил ей не пара. Через месяц эфеб покончил с собой, спрыгнув с крыши двенадцатиэтажной инсулы. Сводя счёты с жизнью, он действовал с присущей ему обстоятельностью: купил незарегистрированную эйдософию (так после ромеизации страны стали называть нейросети), разработавшую для нового хозяина оптимальный способ наложить на себя руки. Искусственный интеллект, зарегистрированный в ведомстве великого эйдософиарха ("Тени логоса", как называли его между собой компьютерщики), не отвечал на подобные запросы, но на чёрном рынке по сходным ценам ходила масса эйдетических (виртуальных) помощников, обучавших синтезировать наркотики, планировать и реализовывать преступления, удовлетворять самые порочные блудные чаяния, делать кустарное оружие вплоть до плазменного "живого огня".

Ангелы и аггелы, ничего нового. Quod est superius est sicut quod inferius, et quod inferius est sicut quod est superius.

Всё это Веронике рассказали магистраты претория, часами допрашивавшие девушку. Именно тогда она начала планировать побег из-за каменной стены отцовской любви, которая из крепостной превратилась в тюремную.

Чтобы не подглядывать в замочную скважину за чужими семейными тайнами, оставим Веронику на несколько минут наедине с её горькими мыслями и употребим это время с большей пользой.

***

Ромеизация развёртывалась параллельно с Великим умиротворением и так называемой революцией Гайи. Первая завершила длившееся десятилетиями противостояние Третьего Рима с франками, нескончаемую череду локальных конфликтов, которая хоть и не перешла в очередную мировую войну, но всё равно несколько раз ставила человечество на грань ядерной катастрофы. Серия соглашений между Востоком и Западом определила новые государственные границы, разделила земной шар на опоясанные, дабы уменьшить вероятность очередного вооружённого столкновения, буферными и демилитаризованными зонами сферы влияния, а также определила порядок участия франков в эксплуатации богатейших природных ресурсов их былых противников. Дипломатический климат в итоге потеплел примерно до уровня первой декады текущего века. В проигрыше оказались пехотинцы той войны: малые страны и повстанческие группировки, которыми противоборствующие стороны гвоздили друг друга, словно булавами и палицами. Ряд небольших государств исчезли с карты мира, а расплодившихся за время противостояния борцов за свободу, чистоту веры, социальную справедливость и вообще за всё хорошее против всего плохого бывшие враги добивали уже вместе.

Нулевым шагом к ромеизации был обмен населением с сопредельной территорией, где в своё время и зажёгся пожар войны. В результате него земли Третьего Рима в добровольно-принудительном порядке покинула не очень большая, но крайне шумная прослойка, отличавшаяся, как обычно говорили дома у Вероники, "излишне активной" гражданской позицией, а взамен неё прибыли те, кому юго-западные порядки были поперёк глотки.

Мир и удаление крикунов создали в стране определённый мировоззренческий вакуум. Милитаристско-полицейская модель военного времени потеряла актуальность. Просто вернуться к ситуации до противостояния было уже невозможно, да этого никто и не хотел: общество банально переросло те короткие штанишки. Бесконечно любоваться болотными огоньками далёкого прошлого - красными или белыми - стало некому: одни любители этого занятия лежали в солдатских могилах, другие покинули страну в рамках обмена, третьи разочаровались. Чахлые ростки замешанной на сексуальных перверсиях, мнимой войне полов, оккультизме низкого сорта и псевдоязыческом экологизме woke-идеологии быстро вымерзли во время военного оледенения. Взбаламученный, проходящий мучительную трансформацию, раздираемый внутренней борьбой франкский мир тоже не мог дать никаких внятных ответов.

В это время, позднее прозванное "Схизисом" или "Разрывом", началось стремительное восхождение группы единомышленников, известной как "неовизантийцы" (или "новые ромеи", как они предпочитали себя называть). Организована она была по принципу "незримого колледжа" и сложилась ещё в военное время как виртуальный клуб учёных, философов, отставных военных и чиновников, бизнесменов, литераторов, художников, блогеров и просто энтузиастов. Новые ромеи проанализировали тысячелетний исторический опыт Восточной Римской империи через призму рационализма и футурологии; промежуточными отчётами о проделанной работе стали клубные публикации, видеолекции и подкасты, а итоговым - так называемая "Длинная хартия", коллективное обращение клуба в адрес высшего политического руководства. С некоторыми правками и оговорками оно легло в основу плана послевоенной реконструкции страны, реконструкции не столько физической, ведь боевые действия затронули лишь сравнительно небольшие территории по её окраинам, сколько духовной.

Участником клуба была Софья Одинцова - влиятельная бизнесвумен, хозяйка сети информационных порталов. Одинцова отвечала за всю цифровую составляющую деятельности новых ромеев, в том числе портал "Романия", быстро ставший законодателем послевоенной политической, социальной и философской моды Третьего Рима. У этой молодой, красивой, умной и энергичной дамы было хобби - высокая мода, благодаря чему в жизнь верхушки и среднего класса Третьего Рима вошёл "текстильный палеолит": практически полный отказ от синтетических материй в одежде и обуви. Это было частью так называемой "революции Гайи", гениально предсказанной Одинцовой, - всеобщей усталости от цифры и пластика, медленно, но верно захватывавшей мир.

Действуя в русле этих тенденций, Софья Одинцова выработала концепцию использования искусственного интеллекта в ромеизированной стране: не партнёр, как у франков, но слуга и только слуга, раз, жёсткий государственный контроль за данной сферой деятельности, два. Вскоре ей был предложен пост великого эйдософиарха - Тени логоса.

***

Простой постсинтетический наряд Вероники (синий шерстяной свитер, коричневые полотняные брюки, лоферы) резко контрастировал с пышной обстановкой пневмопорта. Роман Архитектор, создатель стиля "техновизантика" находился в жёсткой оппозиции как лично Одинцовой, так и всем тенденциям "революции Гайи", однако, именно ему Синклит в итоге поручил оформление основных пневмопортов страны.

Пиксельные мозаики на огромных плазменных панелях, мерцая, сменяли она другую: святые, воины, писатели и поэты, художники, учёные, дипломаты, правители, участники движения новых ромеев, великие события прошлого, природные или абстрактные орнаменты, шедевры архитектуры и живописи перемежались новостями и рекламой. Периодически мелькали информационные видео ведомства эйдософиарха, грозившие суровыми карами (вплоть до ослепления и оскопления) за разработку нелегальных ИИ, или филантропические ролики. Раззолоченные, украшенные искусственными самоцветами автоматоны-сервиторы ловко скользили между пассажиров, а под потолком парили огромные голографические двуглавые орлы Третьего Рима. Периодически шагали - поодиночке и группами - навархи и аэродиакониссы воздушных дромонов, чья тёмно-синяя форма во франкском стиле, неизменная с досхизисных времён, служила очередным напоминанием о единстве и неразрывности истории страны.

Всё это великолепие освещалось исключительно искусственным светом, ведь вместо окон были экраны-триптихи, на которых идиллические сцены далёкого прошлого сменялись сначала пугающими картинами недавней войны, а затем оптимистическими цифровыми полотнами настоящего и будущего.

Вероника, впрочем, почти не смотрела по сторонам. Пройдя досмотр, девушка вышла в чистую зону и устроилась на лавке. Достав церий, Вероника рассеянно полистала очередной выпуск "Миробиблиона", но почти сразу бросила чтение и снова погрузилась в мысли, мучавшие её до поездки в пневмопорт.

Всякий раз, когда Вероника или мать шаг за шагом, аргумент за аргументом доказывали отцу, что такая любовь душит и губит, тот в итоге произносил, глядя куда-то в пространство, одну и ту же странную фразу: "Если бы вы знали, что тебя/её (движением головы он указывал на дочь) ждало..." И всё - отец словно превращался в защитника Второго Рима, сдерживающего полчища турок. На него не действовали ни мольбы, ни скандалы, ни многодневная игра в молчанку. До объяснений папа тоже никогда не опускался.

"ТАК ЧТО ЖЕ МЕНЯ ЖДАЛО?!"

- Смерть, - прогудело над ухом женское контральто, - Смерть ужасная и позорная, которую не пожелаешь лютому врагу.

Вероника ошарашенно повернулась. Рядом с ней сидела дама, чей юбочный костюм зелёного с белым цвета, казалось, был позаимствован из франкского фильма досхизисной эпохи. Соседка выглядела лет на сорок, рыжеватые волосы её были подстрижены коротко, лицо... А вот тут начинались проблемы. Его черты, казалось, упорно не желали ни складываться в единую картину, ни оставаться в памяти.

- Впрочем, не волнуйтесь (женщина коснулась запястья Вероники). Эта опасность Вам точно не грозит.

- Что?.. Откуда?.. Да кто Вы такая?!

Вероника брезгливо отдёрнула руку и забегала глазами в поисках стражников, которые, топая калигами, периодически обходили пневмопорт.

- Пустое.

Соседка вытянула и скрестила ноги, по чёрным прозрачным скелиям пробежал искорками свет.

- Ни Вас, ни меня сейчас не никому видно. Я - одна из Управителей или Удерживающих. Ваш отец сразу бы понял, о чём речь. Проект вела не я, а мой нынешний напарник, но он сейчас занят.

- Какой ещё проект? Аааа, Вы из претория (Вероника брезгливо поёжилась). Шпионите за мной, и папу впутали.. Всё думаете, что я причастна к... к его...смерти.

Девушка, подавляя всхлип, сжала кулаки до боли от вонзившихся в ладони ногтей.

- Я думаю, что пришло время второй раз переписать черновик жизни, кириа Вероника.

- А для этого надо позолотить ручку. Верно? - язвительно спросила девушка. - Значит так, кириа незнакомка, вернее кириа мошенница: или Вы немедленно убираетесь, или я кричу, пока не придёт стража, которой я скажу, что Вы пытались навязать мне оккультные услуги.

- То, что мы хотим предложить Вам, - невозмутимо продолжала чудаковатая баба, - не попадает под второе издание Корнелиева закона, впрочем, как и под всё людское право. Зато, в отличие от фигни, с которой борется патриаршая канцелярия, это работает.

Вероника резко поднялась.

- У меня больше нет ни сил, ни желания слушать этот бред.

Соседка последовала её примеру, одёрнула жакет.

- Возможно, Вы правы. Возможно, Вам понравится быть недописанным черновиком. Убегать от отца, украдкой встречаться с матерью, томиться от чувства вины, а бессонными одинокими ночами думать о том, что, возможно, стоило просто поверить мне...

- ВЫ-ТО ЧЕМ МОЖЕТЕ МНЕ ПОМОЧЬ?? - заорала в отчаянии Вероника и буквально рухнула обратно на скамью.

Она ожидала, что люди сбегутся на её вопль, ну или, по крайней мере, начнут оглядываться, но нет, все они продолжали заниматься своими делами, а одна аэродиаконисса со скучающим видом прошла буквально в сантиметре от девушки, словно та была пустым местом.

- Я же говорила.

Соседка тоже опустилась на лавку.

- Но это уже теплее. Теперь пару минут просто послушайте меня, Вероника. Это вводные, без которых предметного разговора у нас не выйдет.

Девушка слабо кивнула, мол, валяй, всё равно от тебя никуда не деться.

- Если бы Вы были парнем, я бы сказала, что Вам проще дать, чем объяснить, почему я этого не хочу.

- Остро. Ваш мир - это черновик, непрерывно переписываемый и дописываемый. Поэтому исчезают артефакты и рукописи. Поэтому сгорела Александрийская библиотека, количество внесенных изменений достигло той черты, когда они стали не совозможны с существованием этого книгохранилища. Поэтому археологи находят динамотеки и микрокикломы времён Навуходоносора, наша работа не всегда идеальна. Поэтому Вы выходите на кухню попить воды...и вдруг осознаёте, что не знаете, зачем пошли туда. Поэтому Вам снятся сны о местах, где Вы никогда не были. Поэтому полиция и волонтёры находят людей, которые ничего не помнят о себе. Поэтому некоторые люди и вещи исчезают бесследно. Поэтому порой три очевидца хранят три разных воспоминания об одном событии. Вы, Вероника - один из плодов нашей работы.

- Что ж, спасибо. Впечатляет. "Наша работа" - это чья?

- Нас, Управителей или Удерживающих. Меня, моего напарника, есть и другие. Большего о нас я пока сказать не могу.

- Ладно. Говорить, что я не верю, всё равно бессмысленно. Давайте играть. И что же можно поменять в мире?

- Многое, но не всё. Поясню на примере: я не смогу вычеркнуть войну, а вот спасти конкретного солдата - вполне себе да.

Женщина развела руками и добавила:

- А теперь подумайте, хотели бы Вы переписать черновик.

Она снова коснулась запястья девушки.

- Можете не отвечать, я же знаю, что да.

- Вы можете?.. - вырвалось у Вероники.

- Это будет сложнее, чем спасти ещё нерождённую Вас и не допустить воплощения Охотника, - отозвалась соседка. - Для этого было достаточно просто поменять цвет платья Вашей будущей матери...

- Но Вы же только что говорили про солдата, - разочарованно протянула Вероника.

- Я не сказала "нет", милочка. Но работа с уже свершившимися событиями сложна и филигранна, к тому же чем позднее она будет начата, тем больше вероятность, что придётся изымать уже родившихся людей. Черновик пишется, дальше и дальше, нити заплетаются, вот как тут (она коснулась своего колена, проведя пальцем по гладкой синтетической поверхности)... На такое мы идём только в крайнем случае, да и Вы, думаю, не захотите множить людское горе.

- Я согласна, - отрезала Вероника. - Где мне подписываться кровью?

Женщина лишь махнула рукой.

- Пока просто найдите сервитора нужной пневмогильдии и сдайте билет. Третий Рим велик, девушки, готовые героически трудиться в Городе гетерами или флейтистками, найдутся и без Вас. Езжайте к отцу и скажите ему два слова: "Управители" и "Охотник". Если он начнёт притворяться, что не понимает, о чём речь, добавьте мою фразу о платье матери.

- И всё?

- И дальше Вас подхватит вихрь событий, милочка.

Вероника вздрогнула: толстяк плюхнулся, сопя, на то самое место, где сидела собеседница. Помешкав секунду, девушка вскочила и бросилась к стойке сервиторов.

Апрель - май 2025 г.

Daemon ist Deus inversus (лат.) - демон есть Бог наоборот.

Quod est superius est sicut quod inferius, et quod inferius est sicut quod est superius (лат.) - то, что находится внизу, соответствует тому, что пребывает вверху,
и то, что пребывает вверху, соответствует тому, что находится внизу.

Фраза из "Изумрудной скрижали", один базовых принципов оккультизма ("что сверху, то и снизу").

Глоссарий

Аггелы - демоны, падшие ангелы (церковнославянский язык).

Город - византийцы часто называли Константинополь, столицу империи просто "Город" (Polis). В мире "Луна-парка", соответственно, так называют Москву.

Аэродиакониссы - бортпроводницы, стюардессы.

Динамотека - батарейка, аккумулятор.

Дромон - вид быстроходного корабля в Византии.

Инсула - многоквартирный дом.

Калиги - род армейской обуви.

Кириа - госпожа.

Корнелиев закон - древнеримский нормативно-правовой акт, предусматривавший наказание, в частности, за злонамеренную магию.

Лемур - привидение, неупокоенная душа.

Магистрат - должностное лицо, чиновник.

Микрокиклома - микросхема.

Наварх - капитан корабля.

Пневмопорт - аэропорт.

Пневмогильдия - авиакомпания.

Преторий - административное здание, управление.

Ромеи - так называли себя жители Византии.

Скелии (от греческого periskelis - облегающие штаны) - в мире "Луна-парка" так называют женскую одежду, обтягивающую нижнюю часть тела и ноги (колготки, лосины, леггинсы и т.п.).

Франки - так в Византии называли западных европейцев.

Церий - изначально вощёная дощечка для записей.

Эйдософия - нейросеть.

Оставить комментарий © Copyright Сергеев Иван Дмитриевич Размещен: 02/05/2025, изменен: 02/05/2025. 19k. Статистика. Статья: Фантастика, Киберпанк, Мистика Луна-парк Скачать FB2		Ваша оценка:
Аннотация: Ваш мир - это черновик, непрерывно переписываемый и дописываемый. Поэтому исчезают артефакты и рукописи. Поэтому сгорела Александрийская библиотека, количество внесенных изменений достигло той черты, когда они стали не совозможны с существованием этого книгохранилища. Поэтому археологи находят динамотеки и микрокикломы времён Навуходоносора, наша работа не всегда идеальна. Поэтому Вы выходите на кухню попить воды...и вдруг осознаёте, что не знаете, зачем пошли туда. Поэтому Вам снятся сны о местах, где Вы никогда не были. Поэтому полиция и волонтёры находят людей, которые ничего не помнят о себе. Поэтому некоторые люди и вещи исчезают бесследно. Поэтому порой три очевидца хранят три разных воспоминания об одном событии.

Сергеев Иван Дмитриевич : другие произведения.

3. Черновик