Однажды случилось чудо. Одинокая сила непостижимого замысла ускользнула из вселенского порядка и для забавы создала себе мир вакуум. Там она стала человеком. Она сделала это совершенно внезапно для себя и совершенно внезапно для вселенной, в которой подобный ход вещей был совершенно невозможен.

Однако оказалось, что один человек это не слишком интересно. Что есть у одиночки? Лишь его внутренний мир, а внутренний мир человека выглядит очень тускло по сравнению с внутренним миром силы управляющей вселенной. Поэтому вместо одного человека она стала двумя (как легко она теперь нарушала все немыслимые законы бытия!). Однако это было всего лишь полпути, безликость двух одинаковых людей утомляла, а возможности отношений между ними оказались весьма ограничены. Тогда она сделала одного человека мужчиной, а другого - женщиной. Стало лучше, было гораздо интересней разглядывать себя саму в двух телах. Но оба пола все равно оставались копией ее одной. Тогда она разделила свою сущность на две части - сильную и слабую. Одну она влила в женщину, а другую в мужчину, так чтобы вместе эти две личности составляли единое целое. А чтобы было интересно, она забыла, чья сущность сильнее и в принципе лишила этот вопрос смысла.

В этот момент сила непостижимого замысла исчезла, и появились она и он. Тогда они в первый раз увидели друг друга. И он сказал:

- Привет.

***

Возможно, они бы были друзьями. Но так как они были единственными в вакууме собственного мирозданья, им не оставалось ничего кроме как любить друг друга.

Это чувство было совершенно незнакомо для них, однако они отдавались ему совершенно отчаянно. Вмиг любовь стала для них абсолютным счастьем. Каждое прикосновение к плечу заставляло их тела и души дрожать, а поцелуй казался источником бесконечности.

Они, две сущности одной силы, слабая и сильная, решили, что хотят испытывать любовь бесконечно. Непостижимый замысел казался им теперь пустым, скучным и менее бессмысленным, чем невероятное влечение друг к другу.

Они построили себе уединенное местечко где-то далеко в тропиках, живую мечту. Дом в лесу на холме. Песни птиц, вихри бабочек. У подножия журчит прозрачная, полная рыбы река. Всегда голубое небо над головой и похожие на корабли облака.

Он ходил к реке, держа в руках щит и копье, и ловил карасей. А она с растрепанными волосами встречала его у дверей дома.

***

Счастье - оно как острые скалы на берегу. Кажется, что если ничего не менять оно будет незыблемо. Но постепенно, с каждой волной, с каждой каплей времени, камни стачиваются и теряют свою форму. Не успеешь оглянуться, как пройдет тысяча лет, и на этом месте уже ничего нет, кроме бесконечной глади воды.

Поначалу их жизнь напоминала яркий сон. Сон без форм, без образов, просто ослепляющий поток света, льющийся сквозь их жизни. Однако со временем они потеряли душевное единство.

Все началось с нее и ее смутного ощущения неполноценности. Оно было похоже на мелкое, микроскопическое пятнышко в потоке этого счастливого света. Казалось, ощущение совершенно не имело значения, однако раз за разом обращало на себя внимание. Чувство легкого раздражения. Чувство, заставлявшее ее думать о неправильных вещах.

Думать что все немного не так. Сначала это были мелкие, боязные мысли, которые она резко и бесповоротно выкидывала из головы. Она делала это механически, однако, бывали моменты, когда она забывалась, и этим думам на несколько секунд удавалось завладеть ее головой.

Постепенно эти промежутки опасных раздумий становились длиннее, а ей приходилось прикладывать все больше усилий, все больше самовнушения, чтобы прогнать их из головы. Пятнышко на потоке света увеличивалось, пока не стало похоже на зияющую черную дыру.

О чем же она думала? Она, конечно же, любила его. Чем больше ее мысли крутились вокруг его образа, тем больше она понимала, что любит его, только его и навечно. Но чем больше она думала об этом, тем чаще возвращалась к самой себе. А что она сама? Ей определенно нравилась ее жизнь, но ее неизменность как будто утомляла. Будучи силой непостижимого замысла она могла делать что угодно, и эта свобода была уникальна. Она могла внушить самке богомола откусить голову своему любимому, а страусу - вместо крыльев отрастить мощные ноги. Эта была пусть хаотичная и бессмысленная, но свобода. А здесь они лишь питались счастьем. Это были поначалу потрясающие ощущения, но, за неимением других, их сила с каждым днем имела все меньше значения.

Ей начало казаться, что раньше было лучше. Что она упустила свой момент, свое место во вселенной ради золотой клетки, пусть и с любимым ей человеком. Это было смешно, но постепенно это стало для нее абсолютной правдой. Мысли, поначалу казавшиеся надоедливыми мухами, стали оставлять на душе кровоточащие шрамы.

Она начала меняться. Ее стали раздражать ее распущенные волосы, и она начала связывать их веревкой в пучок. Когда он приходил домой, она не встречала его, а сидела у камина, делая картины из листьев или строя башни из клейкого песка. На его ласки она лишь отвечала безликой улыбкой, а каждый его комплимент рождал в ней еще большею пустоту и отвращение к себе.

А он словно и не замечал этого. Подходил к ней и распускал ее волосы. Звал встретить его на пороге и посмотреть на его улов. Возможно, у него в душе тоже появились тревоги, но он тщательно их скрывал от себя и других. Возможно, он был сильной сущностью?

В какой-то момент она посмотрела на него и спросила себя: "Люблю ли я его?". И она ответила себе "Да, бесконечно". И от этих слов, все сжалось у нее внутри. И она решила уйти. Уйти и снова стать силой непостижимого замысла.

***

Он как обычно возвращался домой с реки. На его медном щите трепыхались шесть карасей, толстых и сочных с мутными беспокойными глазами. Он подошел к крыльцу, однако его любимая не вышла встречать его. Опять. Он позвал ее. Никто не ответил. Он позвал еще раз, и снова тишина.

Он прождал с минуту, пожал плечами и пошел за дом. Там сидели кошки. Он взял три рыбины и бросил им. Остальных карасей он взял с собой в дом.

Там было невероятно пусто. Все вещи оставались нетронуты с того самого момента как он ушел ловить рыбу. Она сидела там же, где он оставил ее, на полу, и смотрела на погасший камин. Ее волосы были завязаны хвостом.

Он испуганно подошел к ней и обнял, тянусь губами к ее лбу. Она отстранилась от него. А потом обернулась и посмотрела прямо в глаза.

Она сказала, что не хочет жить так дальше. Что она хочет вернуться. Снова служить непостижимому замыслу. Снова хаотично управлять судьбами существ и явлений.

Его глаза широко раскрылись. Он побледнел и схватил ее за руки. Его рот открывался снова и снова, а слова вылетавшие из него были взволнованы, многочисленны и разнообразны. Она смотрела на него, не слыша его речи. Ее мысли были совсем о другом.

В какой-то момент пустота ее взгляда взбесила его, и он выбежал из дома. Было слышно, как бредет за окнами и ломает попадающиеся ему ветки.

Только тут она поняла, что потеряет его. Она села и заплакала. И с каждом каплей ее слез, она чувствовала, что освобождается от пут любви все больше и больше.

Вдруг пришел он. Он выглядел решительным и смешным одновременно. Смотря на его нелепое лицо, она думала, "Как я могла любить его так сильно?". И ведь любила еще десять минут назад.

Он говорил долго и искренне: путал слова, запинался, однако заложенные во все это эмоции были чисты и неприкрыты. И лишь один яркий смысл он старался до нее донести: "Люблю! Останься!". В начале речи эти слова звучали как мольба. В конце - как приказ. Но чем сильнее он напирал на нее, тем больше отвращал ее от себя.

Вдруг он замолчал. Он неожиданно сам все понял. Он задумался на мгновение, вздохнул, а потом прошептал: "Все это неважно, уверена ты в нас или нет. Я знаю, я сильная часть нашего единства и я должен защищать тебя. Я принял решение". Он поднял руки. Она в ужасе отскочила от него, но было поздно - он вложил в свою мысль всю свою сущность и приказал миру заковать ее в камень.

Сначала к полу приросли ее ноги. Ее платье и руки стали покрываться каменными наростами. Он пыталась сопротивляться, кричала, плакала, а он с великой грустью и великой решимостью в глазах смотрел на нее. Последним окаменело ее лицо и стекающие по щекам слезы.

Он подошел к ней и погладил ее каменные волосы. Он сказал, что его любви хватит на них двоих. Он сохранит их чувства, он спасет их счастье. Он сможет любить ее целую вечность, и она станет памятником их единству.

***

Прошла вечность. Он построил ей храм, а её сделал богиней мира. Её статуя стала солнцем, а исходящий свет от нее - силой поддерживающей мирозданье.

Он черпал свою силу любви к ней и вливал в ее молчаливое каменное изваяние. И заставил все служить этой цели.

Часто он стоял рядом со статуей и обнимал ее плечи. Гладил голову, целовал в лоб. Камень статуи, от втекающей в него силы, стал теплым, практически горячим на ощупь. Он говорил с ней, бесконечно вспоминал их жизнь вместе, словно ничего не изменилось. Он трепетно выполнял все их традиции: каждый день ходил на реку, ловил рыбу и приносил домой. Свора кошек радостно семенила к нему, он отдавал им весь улов, а сам брел к статуи. Стоило ему обнять её, как он понимал, что ничего не изменилось. Они снова вместе и были счастливы. Все было так, как и должно было быть.

Конечно, такие затраты силы не прошли для него бесследно. Он исхудал, стал бледным, лоб изрезало семейство морщин, волосы спутались, а на лице как маска застыла блаженная, широкая улыбка. Словно он не просто радовался от счастья, а тратил всю свою энергию на эту радость.

Но жизнь текла как обычно. Река, рыбалка, кошки, совместные монологи у камина. И с каждым днем его воспоминания к ней все сильнее и сильнее истончались.

***

Он вспоминал ее так часто, черпал из своих воспоминаний столько силы, что они стали обыденностью. В какой-то момент он просто забыл, зачем все это вспоминает - эмоции, которые он должен был черпать из этого источника, иссякли.

То же самое происходило и с миром. Памятник вечной любви к ней стал гаснуть. Если раньше свет от статуи освещал незримые пространства, то сейчас ему удавалось согревать лишь довольно небольшую область вокруг храма. А за ним, за этой границей света, простиралась тьма. Тьма, где правили страх, неуверенность и отчаянье.

Несмотря на то, что он чувствовал пустоту внутри, он все равно повторял свой привычный круг дел. Он делал это тысячу лет и даже одолеваемый сомнениями и не знающий своих целей, все равно продолжал это делать. Жирные караси, жадные кошки, постоянно гаснущий камин в холодном, каменном храме. "Зачем я здесь?" думал он, и лишь прикосновение к теплой статуе в центре храме восстанавливало мир в его душе и давало ощущение выполнения невероятно важного для вселенной ритуала.

***

Однажды он пошел за карасями и увидел, что река осталась за границей света. Простирающаяся за ней тьма внушала в него тревогу. Однако он помнил, что должен ловить рыбу каждый день. Он покрепче схватил копье и шит и пошел в воду.

Бывшая река теперь больше напоминала болото. Вода была черной и густой, а ее поверхность то и дело вздувалась пузырями. Его ноги утопали в иле, путанные, холодные водоросли цеплялись за лодыжки. Вдруг какое-то гладкое, продолговатое существо проплыло мимо. Он быстро ударил по водной глади копьем и всадил его в это странное создание. У него была мерзкая голова с выпученными глазами и пастью, состоящей из череды мелких, острых клыков. Насаженный на копье, он извивался, обвиваясь хвостом вокруг древка.

Вдруг одно из этих существ впилось ему в ногу. От неожиданности и боли он выронил копье из рук. Еще две зубастые рыбины выпрыгнули из воды и присосались к его груди и телу. Он поскользнулся от череды неожиданных ударов, потерял равновесие и упал в мутную грязную воду с головой. Этих существ там оказалось еще с десяток. Они цеплялись за его тело и беспорядочно кусали, оставляя грязные, кровоточащие раны.

Он стал ползти в сторону берега. Его руки и ноги лихорадочно месили ил, он то и дело падал и спотыкался. А зубастые рыбины продолжали свою атаку: одна из укусила его прямо в пятку, другая обвила шею и присосалась к уху. Однако ему все-таки удалось выбраться на берег. Он схватил с силой рыбину, что сидела у него на шее, и откинул ее в сторону. Дальше он начал лихорадочно снимать других паразитов с тела и кидать их в песок. Они извивались там, не в силах доползти до воды. Он поднял щит, подошел к каждой из них, и меткими ударами размозжил им головы. Рыбы сдохли, однако, их тела еще с несколько минут вертелись в предсмертных конвульсиях. Он сел на песок и отдышался.

Спустя несколько минут он собрал мертвые тела рыбин и побросал их на свой проржавевший щит. С этим уловом он пошел домой.

***

На храм опустилась тьма. Он уже не помнил, зачем сюда пришел. Он бросил щит с рыбинами у входа и зашел внутрь. Стая кошек, шипя и дерясь друг с другом, кинулась к своему обеду. Послышались жуткие чавкающие звуки.

В храме было темно и пусто. Тут уже давно никто не жил: пыльные столы и стулья, заросшие диким виноградом стены, разбитые колонны. Осматриваясь, незаметно для себя, он коснулся рукой какой-то статуи. И в ужасе отшатнулся - его обожгло ледяным холодом. Это была старая каменная статуя, изображавшая девушку. Ее поверхность была покрыта трещинами, одна из рук откололась и разбитая лежала на полу. Другой рукой девушка словно закрывалась от него. У нее было испуганное, некрасивое лицо. Непонятно почему он вдруг почувствовал к ней невообразимое отвращение.

Он еще раз огляделся и вышел из храма.

Начался рассвет. Солнце кровавой зарей поднималось из-за холмов. Он отряхнул свой щит рыбных костей и пошел, куда глаза глядят. Седой старик, немощный человек с худыми длинными худыми ногами и руками, он скрылся за листвой густого леса.