Я шел по улице на окраине города (а может быть, ехал на электричке). Была весна, и снег таял. Я сочинял роман. Собирал его из кирпичиков. Так, чтобы каждый был самоценен. Чтобы можно было любоваться каждым в отдельности и всеми вместе. И главное - это мне казалось особенно важным - чтобы можно было пройти от начала к концу и вернуться обратно. И переставить кирпичики. И получить другую историю.
Мне было хорошо.
А потом я подошел к дому. Незнакомое-знакомое серое здание с лифтом. Собственно, их было два. Лифтов. Один - совершенно открытый, без стенок и даже перегородок. Зато - с роскошным диваном из черной кожи (я и не понял сперва, что таким может быть обыкновенный лифт). В нем сидели два незнакомых-знакомых мне человека. Как потом я узнал, они ждали меня.
А другой лифт - поуже, с перилами, но тоже прозрачный. Не стеклянный - стекол там не было - а, скорее, воздушный. И ездил он странно: как будто по самой оси, в самом центре дома, но не прямо, не вертикально... ЧуднО, по спирали. На нем-то я и поднялся, чтобы увидеть, как поднялись (вот уж точно - прямо, без всяких спиралей) люди, сидящие на диване. Я их узнал, но не вспомнил.
Квартира, в которую я вошел, планом своим напоминала мою, но гораздо больше. Тревожная получилась квартира.
В ней сидели знакомые-незнакомые родственники, чем-то обиженные на меня. Между нами сразу чувствовалась эта обида. Они были вместе. Я был один. Они меня осуждали за что-то. Я не мог принять осуждение.
Но все равно получилось тревожно. Я чувствовал себя виноватым.
А на кухне (я вышел туда или, может, сбежал) горой громоздилась посуда. Грязная, немытая очень давно. Как бывает в фильмах про старых холостяков, но никогда не бывает в жизни.
Сюда пришла Галя, моя двоюродная сестра.
- Ты должен все выстирать, все помыть, - сказала она.
Нет, она сказала гораздо жестче, она сказала приказным тоном:
- Все выстирать, все помыть! Завтра возвращается дядя Юра.
И это "завтра" тоже казалось тревожным и злобным.
Не помню, как получилось, но мы пили при этом апельсиновый сок.
- Я живу нормально! - закричал я и выплеснул сок из бокала. Прямо на Галино платье.
Она передернулась, встрепенулась:
- Я познакомлю тебя с Артемом! - зло прошептала Галя.
- И что, он меня убьет?!
- Убил бы, когда он дружил со мной.
А мне было все равно. Не в том смысле, что безразлично. Так бывает уже все равно человеку на грани истерики.
И Галя, должно быть, все это почувствовав, странно засуетилась:
- Нам надо выпить.
- Водки?
- Нет, я хочу вина.
Я разлил вино по бокалам - темно-красное, почти что бордовое.
- Самое странное, что я действительно живу нормально, - сказал я то ли с обидой, то ли с надрывом, то ли с желанием себя убедить.
И вспомнил роман из кирпичиков. Каждый был самоценен. Чтобы история читалась с начала и до конца, с конца и вновь до начала.