Я стою в подъезде и бухаю коньяк из горла, запивая кока-колой.
На ступеньках сидит Аня, расставив ноги. Между ногами в розовых лосинах у нее стоит та самая конина и лежат сигареты.
Аня вызвала меня по домофону и предложила забухать, показав пакет с бухлом. Как я позже выразился, для меня уже провокация, если мне показали пакет с бухлом, это и есть моя слабость - не могу не забухать с человеком, если он конечно, мне знаком.
Для меня забухать - святое, со знакомым человеком.
- Я шла к тебе, и меня зацепили два казаха, - говорит Аня.
- Цунарефы? - спрашиваю я.
Она говорит еще что-то, и затем:
- Я иду опять, и меня пытаются снять два китайца. Я захожу в магазин, они там же. Подхожу к человеку, говорю: "можно мне постоять с вами рядом? До меня докопались вон те двое?".
- Цунарефы, - на сей раз утвердительно говорю я. - Сказала бы, что тебя в подъезде ждет друг-нацист! - ржу я.
Правда, я анархист, но шуткануть стоит.
Аня еще рассказывает: "иду я вечером, а навстречу гопники. Они меня фоткают и говорят: следующая фотография в загсе!" - я не помню, она говорит, там какой-то Влад был. Так Аня отвечает: "Я вас сейчас всех по очереди трахну!" - те в осадок выпали и один из них Аню до моего подъезда проводил.
Аня еще вдобавок дралась. Ну чем не скинхедгерлз из песни 13? Ну чем не Атима Шиазан? Умница!
Я уже было собирался вскоре ложиться спать, как по домофону позвонила Аня и позвала меня в подъезд. Неожиданный взгрев.
Мы болтаем о моем творчестве, я говорю о том, что Ане надо вернуться к мужу, но она меня не слушает.
Мы стреляем сигарету у соседа, он зовет забухать у него дома, но мы отказываемся.
Уже позже я раскрыл книгу Сартра "Тошнота".
Розовые безвкусные лосины, будто из рекламы "хорошо, что не все мечты сбылись", навеяли мысли о месте из книги: "Я пришел переспать с хозяйкой. "Вы не против, если я в этот раз не сниму чулков?" - или что-то в этом духе.
Я, естественно, пьянею, начинаю веселиться, мы идем гулять по ночной улице - точнее, идем еще за бухлом - вроде бы настоял я, ссым неподалеку друг от друга, и как закономерный итог, я засасываю Аню в подъезде.
Я бухаю и пинаюсь, и со шлюхами сосусь,
Я в анархию поверил - никого я не боюсь!
Песенка собственного сочинения...
Сейчас по мозгам бьет одно слово - МЕЩАНСТВО.
Но мне ведь не скучно жить, как герою Сартра?
Но это есть похуй.
Я написал в контакте:
Я из тех редких птиц, что познали свободу и голод любви, не научившись бежать.."Партия Безвластия". По-моему, единственная песня, в которой честно смотрят в глаза любви. Еще есть "блядская музыка" и куча "сучек", "барби" и "все бабы бляди" у разных групп, но это уже не в кассу.
почему панки отрицают счастье любви? это сладкое слово "свобода"...в любви уже нет свободы? Может и так. Но у панков не сочетается свобода и любовь. если ты любишь - ты конечно, не уходишь из панков, но ты уже не такой панк. зато ближе к человеку.
лично я любил и из-за этого был охеренно крутым пункером (правда, тусовался с неформалами, но зато там поднимал всех на уши своими песенками на вечерах самодеятельности).
Джонни Роттен и Сид Вишез говорили, что любовь - это похоть. В принципе, то же самое, что любви нет. Они были за свободные отношения. Но и у того и у другого была девушка на всю жизнь.
Я написал стих, что "любви и нет вообще" и "любовь - это благородная похоть", один взрослый человек сказал мне, что это правильно. Это меня и расстраивает. Маман говорит, что любовь есть и не все кругом бляди. И приводит примеры. В принципе, каждому свое, но все же - любовь есть.
Но правда ли это? А хрен его знает. В вопросах любви (или ее отсутствия), как вы уже поняли - я полный валенок.
Один человек в универе мне сказал, что все блядуют, а какие-нибудь там ботаницы и подавно хардкорные бляди.
Мне теперь кажется, что так и есть.
И все это ебаный гламур, который я обстебал в работе "Дом 2: первая кровь, или смерть гламуру".
Весь мир свинарник?
Так я сам на занятии в университете сказал, что панки думают, что в свинарнике надо и быть свиньями.
Я же панк? Да, блядь. Уж в этом-то я уверен. Даже лысый панк - епте!
Вот и буду свиньей!
Попозже расскажу, как я был свиньей в Саратове и какие из этого были выгады.
А Аня однажды вечером позвонила по домофону и оборвала разговор, сказав, что хочет отдать мне назад Шекспира и что рассказала все Антону про наш секс (он ничего оказывается не знал!), он зол на меня, и сказала что-то вроде "если ты его увидишь"- и связь прервалась.
На следующий вечер она объявилась у меня под подъездом. Я завел ее в подъезд.
- Я прочитала твои мемуары. У тебя шизофрения?
- Да, - говорю я.
Всегда стремался про это говорить, а тут все произнес легко и непринужденно.
Мы говорим.
- А ты знаешь, что мне тебе въебать хочется? - с истерической ноткой в улыбке говорит Аня.
- Ну въеби, - отвечаю я.
Но мы мирно поговорили и я настоял на своем - я ничего удалять не буду.
На следующее утро она оказалась у меня в подъезде. Она, оказывается, встала в 6 утра и пропилила полгорода, чтобы немного поговорить со мной. Ну чем я не Эдвард Келли?
- Если ты удалишь то, что ты написал, я сделаю то, что ты хочешь, - сказала Аня.
Я подумал почему-то про минет и заржал.
Мы шли по двору и она объяснила:
- Я могу договориться с Катей Толстожопенко с тобой поговорить. Я нашла двух в интернете - одна с черными волосами, шикарная, вторая не очень.
- Которая не очень, - отвечаю я.
Передо мной встает дилемма: и в правду удалить всю ту гадость, которую я тут написал, и поговорить с Толстожопенко, или же настоять на своих принципах и все равно поговорить с Толстожопенко.
Разговор идет дальше - мы садимся в автобус.
- У тебя, судя по твоим рассказам, очень мрачное миросозерцание.
Мы что-то, не стесняясь, говорим о шизофрении, я говорю:
- Общество потребления - это реклама, рассказывающая о новом дорогом мыле, когда главное - это душа человека.
Мне надо выходить - Аня отдает мне свои сигареты (а курнуть табачку она тоже любит!) и мы прощаемся.
- Поздравь меня, - сказала Аня. - У меня теперь есть парень.
- Поздравляю, - обрадовано сказал я.
- Он тебя знает, курчавый такой, Дима зовут, он с политологии.
- Не знаю такого...а, а фамилия случайно не Фомин?
- Да.
- Ты ебалась с Фоминым? - скорчил я харю.
Диман Фомин - мой приятель в университете.
Аня радостно подтвердила и рассказала что-то про "Сауз-парк" и анальное зазондирование.
В другой раз Аня зашла прямо на пару и вызвала меня - я редко бываю на парах и мне постоянно хочется оттуда съебать, поэтому я обрадовался и вышел.
- Исправь, пожалуйста, имена и запикай мат. Ну там "пизда".
- А что, мне исправить "пизда" на "киска"? - вопрошаю я.
Мы идем курить.
- Ты не такой как все, - заявляет Аня.
- Спасибо, знаю, - отвечаю я.
Делает мне еще какой-то комплимент.
- А я с тобой потерял девственность, - отвечаю я.
- Поздравляю, - говорит Аня.
Через какое-то время Аня пришла в мой корпус и позвала забухать.
На ней был какой-то пидорский галстук, явно мужской (я ей про пидарский так и сказал - а, да, это же галстук Димана Фомина, он же гомофоб), и ужасная прическа - косички, завитые колечками. Выглядела она просто похабно. Но этого я ей уже не сказал.
- Если у меня будут такие подруги, все подумают, что я сам себя не люблю! - сказал я ей в сортире фразу из книги Стюарта Хоума "Вставь перед Христом".
Я сказал, что денег у меня нет, но Аня ответила, что она займет у одногруппницы.
У одногруппницы она денег не заняла, зато решила поаскать - попеть песни.
Она пела "ну что, теперь - повеситься? Фонарь, веревка, лестница!" с протянутой шапкой, а я стоял рядом и невозмутимо попыхивал сигареткой. Но никто не положил в шапку ничего. Может, дерьмово пела? Не знаю. Я не знаю, как сам пою, поэтому судить не берусь. У меня мелькнула мысль спеть "Блядь" FPG, но тут же пропала, и я сказал Ане сворачиваться.
Потом мы шли - Аня во все тех же лосинах, блядской шубе - и она пела песню "Гори, но не сжигай". Я видел клип на эту песню, про панков, их образ жизни.
Мы ехали в автобусе и Аня щебетала что-то про поцелуи. Я сказал: "Мы едем пить, а не сосаться". Но она не успокоилась и продолжила толкать что-то про бабку, которую жарили в два смычка, или что-то в этом роде.
Нам дал 50 рублей пацан, стоящий у киоска, и Аня потом поклянчила еще денег, мы купили коктейль - Ане, и полтарашку пива - для меня, и отправились ко мне в подъезд.
Потом мы уже бухие шли на остановку - Ане надо было уезжать.
Я во все горло пел песню "нож для моей подружки", распугивая стоящих на перекрестке прохожих.
Аня захотела поцеловать меня, но после Димана Фомина сосаться с ней мне как-то не улыбалось, поэтому я закрыл рот рукой и Аня так и уехала ни с чем.