Клад. Сказка для девушек в очках
Самиздат:
[Регистрация]
[Найти]
[Рейтинги]
[Обсуждения]
[Новинки]
[Обзоры]
[Помощь|Техвопросы]
|
|
|
|
Аннотация:
Если ты близорука, одинока и бедна, это не приговор. Интеллект и сила духа сделают из Золушки принцессу. Импровизации на историческую тему (за исключением общеизвестных фактов) являются безответственными фантазиями автора.
|
Семина Елена Петровна
Клад. Сказка для девушек в очках
1
Таня рассматривала круглую дыру на самой середине колена. Черт! В первый раз надела. И колготки-то недешевые. Так никакой зарплаты не хватит. Придется вернуться к джинсам. Кстати о зарплате.
- Виктор Михайлович!
- Да.
- Я остро нуждаюсь в повышении заработной платы.
- Татьяна Юрьевна, надеюсь вы помните, что работаете в государственном учреждении. Здесь существует штатное расписание. Повышение заработной платы возможно лишь в случае увольнения или смерти вышестоящего сотрудника.
- Господь с Вами! Я не хочу вашего увольнения, не говоря уже о смерти. Кто же вместо вас чай заваривать будет?
Этот разговор с разными вариациями происходил между ними регулярно и развлекал обоих.
- А если, кроме шуток. Может быть какая-нибудь премия прольется благодатным дождем на наши, покрытые архивной пылью головы?
- Не прольется. Да и что она вам. Пятьсот рублей вас не спасут.
- Очень даже спасут. На эту сумму можно купить две пары хороших колготок, или четыре пары плохоньких. Второй вариант предпочтительней. Мне все равно, что под брюки носить.
- Вы мне еще о нижнем белье расскажите.
- О нижнем не буду. Это трагическая тема. А вот витамины мне не повредили бы. Пятьсот рублей - это восемь килограммов бананов. Мне бы на два месяца хватило... А может вы мне какую-нибудь халтурку подбросите?
- А сама?
- Что "сама"? Я - никто, и звать меня никак. А вы - известный ученый-документовед, автор статей и монографий. Подбросьте по дружбе какую-нибудь экспертизу или перевод с глиняных табличек царя Хаммурапи.
- Я подумаю, - сказал Докторович В.М., руководитель научно-исследовательского сектора источниковедения и экспертизы древних актов, - он-то знал, что всякий раз, когда к ним, на экспертизу приносят очередной древний документ и приказывают "сделать в первую очередь", в обход плановой работы, это и есть та самая "халтурка", о которой просит Таня. Работать будет она, а деньги присвоит ... кто-то там, наверху. Откуда берется "халтурка"? Из частных коллекций, с подпольных аукционов ворованных древностей. Ушлые дилеры черного рынка работают без выходных.
А девочка очень талантлива, если не сказать гениальна. Он сам в свои лучшие времена не мог похвастаться такими потрясающими знаниями в палеографии, эрудицией в вопросах материаловедения и инструментария древнего письма. А знание языков! Она знает четыре мертвых языка и столько же живых. Пожалуй, он должен что-то сделать, чтобы ей помочь. Сам-то он имеет все, о чем мечтал - идеальные условия для завершения труда всей своей жизни и деньги, которых хватает, чтобы иметь самое необходимое. Много ли ему надо. А ей надо, и очень. Она одна на свете. Сирота.
- Татьяна! Иди сюда, я очередь занял, - это Толя из отдела электронных носителей отловил ее в столовой.
- Привет, спасибо, что не дал умереть с голода. Глядя на него, Таня вспоминала пушкинское "архивны юноши толпою на Таню чопорно глядят...".
Толик глядел не чопорно, а влюбленно. И это было тем более странно, что, как правило, мужские особи вида "homo computeris" на чувства не способны. Он всегда ходил в драных джинсах и растянутом свитере, но длинные растрепанные волосы были чистыми и пахло от него приятно.
- Тань, у меня билеты на Пьера Эделя. Он со своей группой дает концерт завтра на Покровке. Пойдешь со мной?
- Харе Кришна? Нет, Толенька, спасибо. Я за день столько религиозных текстов читаю, что нормальному человеку вынос мозга обеспечен, а тут еще этот, с просветленным сознанием.
- Да нет, Тань. Будет нормальный рок и блюз.
- Спасибо, нет. Соль передай, пожалуйста.
Вечером после работы, бредя к метро по Большой Пироговской, Таня думала о том, что она старше этого парня года на два. А по жизненному опыту и интеллекту - на все двадцать. Поэтому милый Толик ей совсем не пара, даже для легких отношений. Дело в том, что у нее есть тайна, которую она хранит с детских лет. Когда маленькая Таня пошла в первый класс, выяснилось, что она ничего не забывает. То, что она увидела, услышала, прочитала - раз и навсегда оставалось в ее памяти и никуда оттуда не пропадало. Учителя были потрясены. Девочку обследовали психологи, невропатологи, мозгоправы всех мастей. Они пытались выяснить природу этой необыкновенной способности Таниного мозга с тем, чтобы написать диссертации, открыть научные направления, сделать себе имя и деньги. Тане это быстро надоело, а потом мама их бросила, и отец перевел Таню в другую школу. В новой школе она вела себя умнее и старалась не отличаться от других детей. Здесь о ее способностях никто не знал и жизнь потихоньку наладилась. Этого правила она держалась и в дальнейшем. Отлично училась в институте, но прослыть гением - упаси бог.
Отец Тани занимал довольно высокий пост в Минпромторге, поэтому материальных проблем не было. Он обожал свою гениальную Таньку и старался дать ей все самое лучшее - театры, книги, учителей. Поступление в Историко-архивный институт не сразу одобрил, но позже, узнав, какое уникальное образование там можно получить, смирился с ее выбором.
Отец умер два года назад. Инфаркт. Его увезли в больницу с работы. Кто-то из его сотрудников позвонил Тане, она помчалась к отцу, но в живых его не застала. Ей было так горько от того, что самый родной человек ушел из жизни, когда ее не было рядом. Она не держала его за руку в этот страшный миг, не успела в последний раз заглянуть в его умные, все понимающие глаза. После похорон долго плакала по ночам. Да и теперь, спустя два года иногда плачет.
Ну вот, она дома. Таня всю жизнь жила в этом сталинском доме на Шоссе энтузиастов. Узкий коридор, скрипучий дубовый паркет, высокие потолки, украшенные лепниной, бронзовые люстры, старинное трюмо в полный рост.
Она посмотрела на девушку в зеркале. Густые медно-красные волосы собраны на макушке в небрежный узел. Вьющиеся пряди выбились из прически и обрамляют нежное лицо, спадают на стройную шею. Кожа белая, как у большинства рыжеволосых. Тонкие дуги бровей над карими глазами. На девушке белый пушистый свитер крупной вязки. Узкие бедра обтянуты черной юбкой-стрейч до середины колена. Ноги - предмет особой гордости, длинные, стройные, с узкими коленями и тонкими лодыжками, скорее мальчишеские, чем женские, обуты в высокие ботинки на толстой подошве. Прозрачные черные колготки. На колене - дыра. Облик дополняют очки. Круглые, в тонкой черной оправе, слишком большие для юного лица. На свою зарплату Таня не могла быть элегантной. Оставалось только быть стильной.
2
Через два дня Докторович сдержал слово.
- Татьяна Юрьевна!
- Да, Виктор Михайлович.
- Я нашел для вас "халтурку".
- Не может быть! Благодетель! Где она, давайте ее скорей!
- Нет, дорогуша. Заказчик не хочет выносить книгу из дома. Семейная реликвия. Он никому не может ее отдать. Приглашает к себе для работы на дому.
- Нельзя ли узнать поконкретнее, что за книга, какого рода работа с ней нужна заказчику, как далеко за полярным кругом расположено это "на дому", и почем будет оплачена работа?
- Экая вы, однако. Вам надо все и сразу. Книга - псалтырь, точная дата издания неизвестна, язык - церковно-славянский. Заказчик хочет перевод.
- Я не совсем понимаю, Виктор Михайлович. Перевод каждого из ста пятидесяти одного псалма на современный русский язык известен и давно напечатан. Его без труда можно обнаружить в сети.
- Танечка! Я за что купил, за то продаю. Это не розыгрыш, это серьезно. Книга находится в ближнем Подмосковье. Вот на этой бумажке написан адрес и телефон заказчика, а также гонорар.
- Виктор Михайлович! Да за эти деньги я эту псалтырь на древневерхненемецкий переведу и швабахером от руки перепишу! Только как мне эти поездки с работой совместить?
- А вы возьмите недельку в счет отпуска. И овцы сыты, и волки целы.
- Гениально. Вы - настоящий друг.
- Для вас, дорогуша, все, что угодно.
Таня вывела из гаража отцовскую "десятку". Каждый год власти грозились снести ее гараж вместе с другими ржавыми железными строениями. Но гаражи стояли и по сей день во дворе Таниного дома.
Машина была зеленого цвета. И не просто зеленого, а "металлик". Всякий раз, глядя на нее, Таня думала, что бы она сделала с тем, кто придумал красить машины в зеленый цвет. В паспорте этот цвет именовался "игуана". На тропическую ящерицу машина была не похожа, а смахивала на навозную муху, севшую погреться на солнышке. Тем не менее Таня любила свою "игуанку" и считала ее невинной жертвой автопрома.
Ехать надо было в деревню Лужки в пятидесяти километрах от МКАД, не такое уж и ближнее Подмосковье. Вот улица Подлесная и нужный номер дома. Хозяин встретил Таню на крыльце. Высокий, широкоплечий, слегка за тридцать. Темные волосы, серьезные серые глаза.
- Татьяна Юрьевна? Здравствуйте. Проходите в дом. Хотите чаю?
- Здравствуйте Павел Андреевич. Чаю хочу, замерзла. В моей машине печка барахлит, а март все же месяц зимний.
Пока Таня отогревалась чаем и осматривалась, хозяин особняка куда-то исчез, а затем появился с толстой старинной книгой в руках.
- Это она?
- Да.
- Я посмотрю?
- Конечно.
Таня достала из сумки тонкие перчатки из латекса, надела и приступила к осмотру. Это всегда был для нее торжественный и волнующий момент - первая встреча с памятником человеческой культуры, дошедшим к ней через века. Она бережно листала пожелтевшие, закапанные воском страницы. Так, кожаный переплет на деревянной основе. Сохранился плохо. Погрызен мышами, источен жучком. Тиснение на коже едва различимо. Одной застежки нет. Несколько страниц выпало из переплета, но все в наличии. Напечатано уставом. Двуцветная красно-черная печать. Датировка в тексте - 7393 год от сотворения мира, это 1895 год по современному летоисчислению. Итак, это конец девятнадцатого века. Типография Единоверцев. Перепечатано с книги семнадцатого века.
- Павел Андреевич, книга антикварная, но не слишком древняя. Подлинность очевидна. На рынке антиквариата безусловно будет востребована. Назвать ее примерную рыночную стоимость я сейчас не смогу, нужен более тщательный осмотр и оценка сохранности.
- Я не собираюсь продавать книгу, я хочу ее прочитать.
- Прочитать ее перевод на современный русский язык?
- Нет, прочитать эту книгу в подлиннике.
- Но она на церковно-славянском!
- Вот именно. За тем я вас и пригласил.
- То есть я должна научить вас читать старинный текст?
- Не только. Вы должны читать вместе со мной, контролировать, исключать ошибки.
- Это не то же самое, что перевести. Фактически я должна обучить Вас мертвому языку. Ваш гонорар мне уже не кажется большим. Но зачем это вам? Почему не прочесть готовый перевод? Он существует. Если хотите, я сделаю собственный перевод для вас. Это будет не быстро, но однозначно скорее, чем научить вас читать на древнем языке и одолеть всю книгу вместе с вами.
- Поверьте, для меня очень важно прочесть эту книгу самому. Возможно позднее я смогу объяснить вам причину. А сейчас ответьте, вы согласны сделать то, о чем я вас прошу?
- Да мне собственно деваться некуда. Я взяла отпуск на работе, приехала в эту чертову даль. Давайте уж начнем.
Громов улыбнулся и облегченно вздохнул. Эта мальчишеская улыбка совершенно преобразила суровое лицо, и стало видно, что он очень красив.
Занятия начались. Павел усердно учил древний алфавит. Таня гоняла его нещадно, в точном соответствии с институтской методикой. Начали продвигаться по тексту, одновременно штудируя словарь. Некоторые слова были похожи на современные, другие - напротив. Кто бы мог подумать, что, алча - это голод, а кавка - наложница.
Сначала Татьяна и Павел звали друг друга по имени-отчеству, потом утомились и перешли на "ты". Совместный труд сближает.
Тане была отведена уютная спальня на втором этаже особняка. Однажды утром она увидела в окно, как к дому подъехали два черных джипа. Из них вышли шестеро мужчин в костюмах. Двое направились в дом, остальные дружно принялись курить возле машин.
Если бы они были в трениках с лампасами, я бы решила, что вернулись лихие девяностые, - подумала Таня, прислушиваясь к гудению мужских голосов на первом этаже. Вскоре незнакомцы уехали. Павел был рассеянным во время занятий, и Таня не удержалась от вопроса.
- У тебя неприятности? Что за десант здесь был с утра?
- Да, скрывать нет смысла. Меня "поставили на счетчик". Эти культурные молодые люди - коллекторы. Теперь это так называется. Я занимаюсь бизнесом и, конечно, кредитуюсь в банке. Недавно я допустил крупный промах - проглядел момент, когда мой банк перешел под контроль "авторитета", и, как обычно, взял кредит. Затем все партии моего товара, оплаченные заемными деньгами, как по волшебству, зависли на таможне. Что-то не так оформлено, что-то в санкционном списке, в чем-то нашли пестициды. Подошел срок погашения кредита, а мой товар не реализован. Отдавать кредит нечем. Перекредитоваться в другом банке не получается. Мне нечего им предложить в качестве обеспечения. Закладывать дом я не хочу.
- У тебя есть соображения, кто за этим стоит и что ему от тебя надо.
- Да, новый хозяин банка хочет мой дом. Не знаю, зачем он ему. Дом как дом.
- Ну не скажи. Дом большой, красивый, комфортабельный. Отделка великолепная. Оборудован по последнему слову.
- Есть дома и больше, и шикарнее. Бандиту с амбициями они больше подошли бы. А он ко мне прицепился. Кстати, он мой однофамилец, Громов. Сегодня его шестерки опять намекали, что я должен продать дом кому следует и все мои проблемы решатся.
- И что ты им ответил?
- Что отсрочка еще не истекла и у меня есть двадцать дней.
- Так надо искать деньги! А мы с тобой псалтырь переводим.
- Таня! Мы как раз ищем деньги. Сейчас я тебе кое-что покажу. С этими словами Павел исчез в своем кабинете и появился вновь с серым мятым листком бумаги в руках.
- Я построил свой дом на месте старого дома, принадлежавшего моим дедам-прадедам. При строительстве старинный фундамент был включен в общее пространство дома. Если мы с тобой спустимся в подвал, то ты сможешь увидеть все эти старые камни в целости и сохранности. Не знаю, что подвигло меня поступить именно так. Мне подумалось, что это правильно. Сохранить часть дома, принадлежавшего моему роду. Старинная книга, которую мы читаем, была найдена мной между камней старого фундамента. А в книге было вот это письмо. Прочти.
Таня взяла в руки листок и стала разбирать полустертые буквы, написанные карандашом.
"Добрый человек! Всем сердцем уповаю, что ты мой потомок и фамилия твоя Громов. Этот дом строил предок наш во времена государя Александра. С тех пор наш род здесь жил, и передавал от отца к сыну предание о семейном кладе, спрятанном где-то в доме или рядом с ним. Клад найдет тот из нас, кто прочтет эту священную книгу сам от начала до конца. Кто-то из предков книгу спрятал, а я нашел. Не успеть мне прочесть ее и найти клад семейный. Сегодня поутру приходили из комбеда, забрали все зерно, увели скотину. Завтра дом отымут, а нас всей семьей выселят, как кулаков. Я спрячу книгу туда, где нашел. Сыну моему завещаю вернуть этот дом любыми путями и клад найти. Сильвестр Громов. 22 марта 1931 года. Село Лужки."
- Вот это да! - Танины глаза загорелись восторгом. - Легенда красивая, но может быть это только легенда?
- А у меня нет других вариантов спасения дома. Надо идти до конца.
- Ну, что же. Давай попробуем. Только у меня есть два соображения.
- Выкладывай.
- Первое - не все так просто. За сто тридцать лет истории семьи наверняка был хотя бы один Громов, прочитавший книгу от начала до конца, но так и не нашедший клада. Значит есть еще какое-то условие обнаружения клада, неизвестное нам. Пока неизвестное.
- А второе?
- Тебе не понравится. Я подозреваю, что банковский "авторитет" Громов - не однофамилец, а такой же потомок Сильвестра, как ты. Он слышал про клад, и поэтому охотится за твоим домом.
- Черт! Мне это и в голову не пришло! Да. Такая вероятность существует.
- Павел, мне надо съездить на работу, оформить весь отпуск целиком. Я ведь только неделю взяла. Гляну что и как дома, захвачу немного вещей и свой ноутбук, и вернусь к тебе. Думаю, успею за два дня.
- Ты ведь теперь знаешь - у меня каждый день на счету.
- Не волнуйся, мы наверстаем. Решить вопрос по телефону я не смогу. У нас все очень консервативно. Я быстро. Нога здесь - нога там. Поеду завтра утром. Завтра же оформлю отпуск, переночую дома и к тебе.
3
Таня довольно быстро доехала до Москвы и уже начала перестраиваться в правый ряд, чтобы свернуть со МКАДа в город, как идущий сзади черный мерседес резко ускорился, обогнал ее справа, едва не задев бортом, и остановился перед Таниной машиной. Из мерседеса вышли двое и направились к Тане. Один подошел к водительской двери, другой прошел к правому заднему крылу машины, и Таня услышала скрежет гвоздя по ее любимой "игуанке".
Не выходя из машины, чуть опустила стекло.
- Что же это вы, барышня людей подрезаете? Плохо на курсах учились? - Заявил подошедший с гнусной ухмылкой.
- Бросьте комедию ломать, я видела, как вы меня пасли и ускорились, когда я начала перестраиваться. Неубедительно подставы делаете, молодой человек. Ухмылка пропала с лица говорившего, глаза стали злыми.
- Нарываешься, девка. Ты поцарапала мой мерседес. Сейчас поедем на пост ГИБДД на Ярославское шоссе, будем разбираться.
- Во-первых, не я вашу машину поцарапала, а вы мою - гвоздем. Во-вторых, зачем ехать куда-то, когда мы рядом с постом? Что, сегодня на Ярославке знакомый мент работает? И в-третьих, никаких денег от меня вы не получите. И нечего меня своим мерседесом стращать, эту модель 190 Е сняли с производства двадцать три года назад. Ваш попилок стоит не больше, чем моя машина, а может и меньше, раз вы ее на такие дела пустили.
- Вот что, сука. Желаю, чтоб тебя КАМАЗ переехал. С этими словами мастера автоподставы сели в свой мерседес и рванули с места.
Таня продолжила путь. Эта идиотская разборка вывела ее из равновесия, ладони на руле стали влажными.
Родной архив встретил ее привычной рабочей тишиной.
- Виктор Михайлович, добрый день!
- Добрый, Татьяна Юрьевна. Как "халтурка"?
- Придвигается, но времени нужно больше. Я хочу взять отпуск целиком. Как вы на это смотрите?
- Я-то положительно, а вот как ученый секретарь переживет ваше отсутствие - не знаю. Он уже дважды прибегал со своей "срочной работой".
- А мы ему не скажем. Вы мне заявление подпишите, и я испарюсь.
- Давайте ваше заявление и бегите отсюда. Чует мое сердце, его сейчас опять принесет.
Дома Таня собрала немного белья, теплых вещей, халат, домашние тапочки и ноутбук, и утром следующего дня отправилась в Лужки.
"Игуана" въехала на эстакаду, вдруг из-за встречного бензовоза вынырнул старый фольксваген-пассат и ударил ее прямо в радиатор. Не пристегнутая ремнем безопасности, Таня ударилась головой о лобовое стекло.
Время замедлилось, окружающие звуки удалились и стихли. Таня лежала головой на руле и чувствовала, как на лбу растет гигантская гематома. Время шло. Виновник аварии бегал вокруг столкнувшихся машин. Приехали милиция, скорая помощь и эвакуатор. Танину разбитую машину увезли, а саму Таню на скорой доставили в больницу.
Она долго сидела в приемном покое на клеенчатой кушетке и наблюдала, как мужчина в мятом белом халате что-то пишет в журнал. В открытую дверь кабинета был виден большой зал с кафельным полом. В зале стояли три каталки. На них лежали пьяные алкаши с разбитыми головами. Один из них горланил и норовил свалиться на пол. Открылись широкие входные двери, и бригада скорой закатила в зал еще одну каталку.
Молодая женщина в накрахмаленном белом халате и туфлях на высоких каблуках ходила по залу, засунув руки в карманы и не проявляя особого интереса к пациентам. Наконец толстуха из бригады скорой произнесла "доктор, посмотрите его, он уже отходит, едва довезли". Накрахмаленная докторица брезгливо склонилась над каталкой, затем расписалась в журнале скорой и пошла в другой конец помещения. Врачи скорой помощи возмущенно посмотрели на нее и покинули зал.
- Доктор, скажите пожалуйста, чего я жду? - спросила Таня у мужчины в мятом халате.
- Вы ждете осмотра специалиста.
- Этот специалист - вы?
- Нет.
- Вон та девушка?
- Она вам не "девушка"! Она врач-ординатор!
- Я, пожалуй, пойду, - сказала Таня, вставая с кушетки и продвигаясь к выходу.
- Куда это вы собрались? Сейчас же сядьте на место и дайте мне ваш полис медицинского страхования!
- Обойдетесь! Вы мне никакой помощи пока не оказали и, судя по всему, не окажете. С этими словами она пересекла кафельный зал, старательно обходя каталки, вышла из приемного отделения и с наслаждением вдохнула холодный мартовский воздух. Голова слегка кружилась. Первая же машина остановилась рядом с голосующей Таней.
- Куда едем? - спросил водитель.
- В травмпункт, я подскажу.
К хирургу травмпункта была очередь и пришлось ждать. Позвонил Павел.
- Таня, ты где? Уже два часа, а тебя нет.
- Павел, я в аварию попала. Машина разбита, я сижу в очереди к врачу.
- Где сидишь? Скажи адрес. Я приеду.
Хирурга Тане пришлось уговаривать.
- Доктор, пожалуйста, я вас очень прошу, сделайте мне прокол и откачайте кровь из гематомы.
- Такая процедура требует стационарных условий, я не могу этого сделать.
- Очень даже можете! Доктор! Миленький! Представьте во что превратится мое лицо завтра. Я же буду, как алкаш с синей мордой и шишкой на лбу! Неужели вам не жаль мою ослепительную красоту? Помогите остаться человеком! Вот мой медицинский полис, вот еще две тысячи у меня есть.
- Только ради вашей красоты.
Павел привез Таню в Лужки ближе к вечеру. Она так намучилась за прошедший день, что после чая сразу легла спать. Последней мыслью перед сном была "а ведь реально проклял меня бандит, хоть и не КАМАЗ, а легковой автомобиль меня переехал".
Наутро синяк все же появился. Он окрасил в бордовый цвет верхнее веко, залег густой синевой под нижним. Рыжеволосая Таня с подбитым глазом стала похожа на вульгарный персонаж. То ли "ночная бабочка", которую поколотил сутенер, то ли Сонька-золотая ручка, неудачно "отдохнувшая" в одесском ресторане. Во всяком случае, Павел не мог на нее смотреть без смеха. Таня сначала дулась, но посмотрев в зеркало, стала хохотать вместе с ним.
Работа над книгой продолжилась, но Таня быстро уставала и приходилось делать перерыв. Павел хлопотал над ней, как наседка. Поил чаем, готовил еду и пытался впихнуть в нее побольше. Носил на руках, когда приступы головокружения не давали дойти до спальни. Вот и сейчас он пошел ставить чайник, а Таня положила голову на стол и закрыла глаза, пытаясь унять головокружение. Солнце светило в окно, освещало стол и ощутимо пригревало. Таня открыла глаза и посмотрела на страницы раскрытой книги, лежащей перед ней. Что это за черные мушки? Поморгала - не исчезают. Чем больше солнце нагревало страницу, тем четче между печатных строк проявлялись рукописные буквы совсем другого алфавита. Господи! Глаголица! Тане не нужно было много времени, чтобы сложить фразу: "Прочтя сии слова в полночь на Пресветлое Воскресение Христово добрый муж по имени Павел станет видеть сквозь мертвое добрая же жена его станет видеть и слышать сквозь живое. Аминь".
- Павел! Скорее сюда! Она нашлась!
- Ты что так кричишь! Я чуть чаем не ошпарился. Кто "она" и где "нашлась"?
- Смотри сюда! Видишь между строк книги эти смешные буковки?
- Вижу. На детские закорючки похоже.
- Это глаголица, древнейший славянский алфавит.
- И ты можешь понять, что здесь написано?
- Конечно. Здесь написано, что если добрый муж по имени Павел прочтет эти слова в полночь на Пасху, то станет он видеть сквозь мертвое. Понимаешь? Ты увидишь сквозь землю и камни где лежит твой клад.
- А когда Пасха?
- Шестнадцатого апреля. Мы чуть не опоздали. Тебе за оставшиеся дни надо выучить буквы, из которых построена фраза, чтобы ты мог прочесть ее сам в указанный час.
- Значит дальше переводить книгу не надо?
- Судя по всему - нет.
- А почему эту фразу никто раньше не нашел?
- Ее не было видно. Она стала проявляться на солнце, при нагреве бумаги. То есть, если бы у меня не закружилась голова, если бы ты, не сделал перерыв именно на этой странице, то она не нагрелась бы на солнце, и текст не проявился бы. Слишком много если. Ты не находишь?
- Да, мы могли проскочить мимо этой страницы и убить месяц на ненужный перевод без всякого результата.
- Ну результат есть в любом случае - ты выучил церковно-славянский.
- Если бы не твоя голова, я бы тебя отшлепал. Какой мне прок в этом мертвом языке?
- Никакое знание не пропадает зря. Куда-нибудь сгодилось бы. Я думаю, что это стечение обстоятельств не случайно. Тут сказано, что этот необычный дар получит только "добрый муж по имени Павел". Никому с другим именем эта страница не открылась бы.
Про "добрую жену его" Таня почему-то промолчала.
Обнаруженная запись в книге придала ускорение совместной работе. Если раньше было неясно, что они ищут и зачем читать псалтырь, то теперь открылся путь к цели. Павел принялся за глаголицу, как одержимый. Осваивал быстро, видно лингвистические тренировки последних дней не прошли даром. Да и Таня старалась на совесть. Она оказалась вовлечена в необычные события, которые будили фантазию, вызывали острое чувство сопричастности и желание помочь. Впервые ее работа не была отстраненным холодным изучением древностей, а обрела остроту спецоперации.
Пасхальной ночью они зашторили окна кабинета, зажгли свечи, открыли книгу на нужной странице. Рукописная фраза была на месте. Часы начали бить полночь. Павел начал медленно читать, внятно произнося слова. В конце, произнося слова "...добрая же жена его станет видеть и слышать сквозь живое. Аминь", посмотрел на нее с удивлением. Таня повторила за ним шепотом весь текст.
- Что теперь?
- Думаю надо выпить чаю и лечь спать. С утра попробуем спуститься в подвал. Гаси свечи. Спрячь книгу. Ее тоже надо завтра взять с собой. На всякий случай.
4
Павел не спал всю ночь. Он не мог поверить, что все получится, и отчаянно на это надеялся. Едва дождался утра.
Пасхальное утро выдалось солнечным и ветреным. Яркая синева неба, легкие облака, весенний гомон птиц в саду.
Таня спустилась в кухню и посмотрела на Павла вопросительно.
- Доброе утро. А где наш чай. Без завтрака и с места не сдвинусь!
- Все готово. Садись за стол.
Через полчаса они спустились в подвал.
- Павел, возьми книгу. Я погашу свет. Пусть глаза привыкнут к темноте.
Павел и Таня оказались в кромешной тьме. Они стояли, держась за книгу, и ждали. Ждать пришлось не долго. Появился свет. Сначала еле заметный, голубоватый. Он шел от книги и был направлен вниз, как свет слабого фонаря. Постепенно свет стал ярче, осветил пол. Павел двинулся к старому фундаменту, вошел внутрь и стал обходить его по кругу. А луч уже высвечивал глубину. Под действием луча грунт становился стеклянно-прозрачным на глубину около двух метров. Они продвигались шаг за шагом, боясь что-нибудь пропустить. Вот правый восточный угол старого дома. На глубине около метра под полупрозрачными камнями светился прямоугольный предмет.
- Таня! Мы нашли!
- Да! Я глазам своим не верю. Ура! - Таня подпрыгнула и повисла не шее у Павла. Он радостно засмеялся и закружил ее в подвальной темноте.
- Ну, что? Давай копать?
- Давай!
Пометили место. Зажгли свет. Принесли лопату. Объем работы оказался большим, но к середине дня, грязные и счастливые, они извлекли на свет божий деревянный ларец, завернутый в истлевшую ткань.
Содержимое ларца поражало воображение. Здесь было три полных гарнитура драгоценных украшений. В изысканных оправах сияли камни - бриллианты, сапфиры, рубины, изумруды, гранаты. Были и отдельные предметы - колье, браслеты, серьги, броши и кольца с драгоценными камнями. Все эти фантастически прекрасные вещи были сделаны из золота лучшими европейскими ювелирами девятнадцатого века.
- Павел, что ты будешь делать дальше?
- Дальше будет проще. Там мне уже все знакомо.
- Учитывая обстоятельства, тебе нельзя одному куда-либо возить эти драгоценности.
- Конечно. И дома хранить нельзя. Я думаю поместить это в банковское хранилище. Одного гарнитура хватит, чтобы погасить все мои долги. Я сейчас займусь всем этим, нельзя терять время. А потом мы уладим все остальное. Подождешь меня здесь, пока я буду ездить по делам?
- Куда же я денусь. Машины у меня нет. Подожду, так и быть.
- С твоей головой о машине надо забыть на полгода.
- Слушаюсь, товарищ командир! Посмотри, здесь на дне ларца какая-то бумага. Похоже письмо.
Павел извлек из ларца пожелтевший лист бумаги, развернул. Действительно, письмо.
"Эти сокровища принадлежали моей госпоже Марии Элимовне Демидовой княгине Сан-Донато, в девичестве княжне Мещерской, и были подарены мне, ее горничной, после ее скоропостижной кончины безутешным вдовцом князем Павлом Павловичем. Я принесла ларец с драгоценностями после смерти моей госпожи в кабинет князя. Он заглянул в ларец и сказал: "Оставь это себе в память о госпоже". Я благодарила князя за бесценный дар, и просила сделать о том запись, дабы родственники его не сочли меня воровкой. Тридцать лет ларец был у меня. Теперь дни мои на исходе. Я спрячу ларец и окружу защитой слова. Его найдет тот, кто должен, либо не найдет никто. Евдокия Громова. 30 мая 1898 года. Село Лужки."
- Вот это да! Что ты на это скажешь, Таня? Разве может кто-то просто так взять и подарить такие сокровища какой-то горничной?
- Ты знаешь, обычный человек наверно не может. А богатейший человек России - может запросто. Особенно, если учесть, что его умершая супруга Мария Мещерская - первая любовь и пламенная страсть императора Александра Третьего. В те поры он был наследником престола. Ему было запрещено думать о браке с Мещерской. Его женили на датской принцессе, а ее насильно выдали за миллионера Демидова.
Известно, что князь безумно влюбился и страшно ревновал жену. Скорее всего эти драгоценности он посчитал подарками цесаревича. Уж свои-то подарки он наверно помнил. Потому и избавился от ненавистных драгоценностей - даров любви другого мужчины к его жене.
Утром следующего дня в Лужки приехали друзья Павла - двое мужчин на большом внедорожнике. После чая и короткого совещания кортеж отправился в Москву, а Таня осталась в доме одна.
Около полудня позвонил Павел и сказал, что все идет по плану, и он уже сделал платеж. Кредит погашен полностью, со всеми процентами и пенями. Обещал вернуться вечером.
За окнами уже стемнело. Таня, утомленная напряжением последних дней, почувствовала себя плохо. Она погасила свет и легла в постель. Услышав звук входной двери, подумала, что Павел вернулся. Через некоторое время кто-то вошел в ее комнату. Она только открыла рот, чтобы возмутиться бесцеремонностью вошедшего, как к ее лицу прижали тряпку, пропитанную пахучей жидкостью, и Таня потеряла сознание.
Она пришла в себя в незнакомой комнате без окна. Тусклая лампа под потолком освещала помещение, которое раньше служило кладовой или архивом. Между пустых металлических стеллажей стояла раскладушка, на которой собственно и лежала Таня. В пижаме. Без одеяла, подушки и постельных принадлежностей. Одежды и белья поблизости не наблюдалось, зато отлично наблюдался глазок видеокамеры в углу под потолком. Минуточку. Она же без очков ... и видит камеру? Да, зрение абсолютно четкое. Что это с ней? И голова не кружится. Либо авария парадоксальным образом улучшила ее зрение, либо сработало заклинание из древней книги. В любом случае это плюс, а вот все остальное - минус. Интересно какой извращенец наблюдает через камеру за пробуждением похищенной полураздетой женщины? Вот подонки!
От хлороформа першило в горле, хотелось пить, есть и ... в туалет.
- Ку-ку!!! - Таня постучала по стеллажу, - пришлите сюда парламентера! Вы меня слышите? - Таня продолжала стучать.
Через некоторое время дверь открылась и в помещение вошел мужчина в костюме. Таня узнала в нем одного из приезжавших к Павлу "коллекторов".
- Мне нужна одежда, еда, вода и туалет.
- В туалет провожу. Насчет остального указаний не было.
- Передайте тому, кто дает указания, что воровать из дома женщин и держать их под камерой без одежды, воды и еды - ГНУСНО!!! Таня знала, что тот кому адресованы ее слова, сейчас наблюдает за ней. Она бросила ему вызов, но сила не на ее стороне.
Олег Николаевич Громов был доволен. Он смотрел в монитор на лежащую в беспамятстве девушку и наслаждался тем, что может безнаказанно ее разглядывать. А разглядывать было что. Все в этой девушке было прекрасно. Тонкие лодыжки, изящные ступни с высоким подъемом и накрашенными ноготками. Стройное длинное тело, нежное лицо, густые вьющиеся волосы. Камера не передает их цвета, но он его видел, когда ее привезли. Он потрясающий огненный!
Когда она проснулась, то полностью оправдала все его ожидания. Характер был такой же огненный. Сломать такую женщину - настоящее удовольствие!
Она шла, брезгливо ступая босыми ногами по затоптанному полу. Судя по чугунной морде сопровождающего, ничего хорошего для нее не предвидится. Было ясно, что она заложница. Видимо второй Громов решил обменять ее на шкатулку, полагая, что она - женщина Павла. Вряд ли он осведомлен о деловом характере их отношений.
Насилия над собой Таня не боялась. Похищение - уже подсудное дело. Вряд ли Громов-2 будет усугублять. Ему ведь нужен клад, а не она. Так она думала.
В туалете справила нужду, умылась, кое-как причесалась и напилась впрок, через силу глотая ржавую воду из-под крана. Стало намного лучше.
На обратном пути попалось окно. Стало ясно, что она на первом этаже здания, стоящего в парке. Видимо, помещение охраны. До ее слуха донеслась фраза "...худышка какая, почти подросток, шеф совсем о...ел". Но они в коридоре одни - она и сопровождающий. Чей же это голос. Вот опять "...босая, простудится". И тут Таня поняла, что слышит мысли мужчины, идущего рядом.
Итак, я начала "слышать сквозь живое", то есть мысли живых людей.
Когда Павел вернулся в Лужки, он сразу понял, что произошло. Сердце сжалось от страха за Таню. Он вспомнил ее слабость в последние дни, беспомощный расфокусированный взгляд прекрасных карих глаз. Вспомнил ее горячее участие в его судьбе, самоотверженное стремление помочь. Вспомнил тепло легкого тела, когда ему приходилось носить ее на руках. Она доверчиво обнимала его за шею, положив рыжеволосую голову ему на плечо...
Он был готов биться головой об стену, когда представил, как беспомощную Таню схватили чужие грубые руки. Идиот! Надо было взять ее с собой. Она конечно устала бы за целый день в машине, но была бы жива, здорова и в безопасности. Павлу и в голову не пришло, что он мог просто по пути подвезти Таню домой в Москву. То есть подсознательно он не собирался с ней расставаться. А она? Она тоже не сказала "отвези меня домой", она хотела остаться с ним!
Он и представить не мог, что другой Громов обнаглеет настолько, что решится на вторжение и похищение женщины из его дома. Сам он трясся над обретенным кладом, спешил скорее его увезти и спрятать от врага, а надо было заботится о другом сокровище - о Тане. Настоящем сокровище, самом дорогом для него.
Только теперь Павел понял, что в последние дни был по-настоящему счастлив. Его дом перестал быть холодным и пустым, когда в нем появилось это рыжее чудо - самая красивая, самая умная, самая желанная девушка на свете.
Вернувшись в комнату Таня села по-турецки на раскладушку, спиной к камере, и стала медитировать. Она могла довольно долго находиться в состоянии медитации, пребывая в полном душевном покое без паники и волнений. Вот и пригодились духовные практики, которыми она увлекалась в студенческие годы.
Олег Николаевич, наблюдавший за пленницей через видеокамеру, был разочарован. Он надеялся увидеть ее возмущение и негодование. Услышать крики и требования "огненной" женщины. Но никак не ожидал, что она просто повернется спиной и проигнорирует его. Следить за неподвижной девушкой ему скоро надоело. Такого самообладания и силы духа он в ней не предполагал.
Прошло около двух часов. Ни еды, ни воды Тане не дали. Плохо дело. Видимо похититель решил, кроме шантажа Павла, еще и ее помучить. Развлечься за ее счет. Эти действия ее тюремщика рассказали все о его натуре. Подонок и садист.
Таня встала с раскладушки и выключила свет, затем легла и попыталась уснуть. Поспать не дали. Зажегся свет. В комнату вошли двое. Знакомый охранник и коренастый мужчина лет за пятьдесят. Вот и сам господин Громов-2, - подумала Таня, приглядываясь к вошедшему. Лишний вес, повышенное артериальное давление, большие амбиции. Костюм от Армани, туфли итальянские, ручной работы. На толстых пальцах перстни. Дурной вкус. Краснолицый. Светлые глаза навыкате. Никогда не скажешь, что они с Павлом родственники.
- Ну, что же вы молчите? - спросил Громов.
- А что, по-вашему, мне следует сказать?
- Неужели у вас нет вопросов?
- Нет. Я вас в первый раз вижу, значит, происходящее ко мне лично отношения не имеет. Утрясайте поскорей эти ваши дела. Здесь у вас, знаете ли, не курорт, и мне уже давно пора быть в другом месте.
- И вы ничего не хотите попросить?