Лера. Сказка для женщин старшего возраста
Самиздат:
[Регистрация]
[Найти]
[Рейтинги]
[Обсуждения]
[Новинки]
[Обзоры]
[Помощь|Техвопросы]
|
|
|
|
Аннотация:
После пятидесяти жизнь не заканчивается, и окружающий мир совсем не таков, каким кажется на первый взгляд.
|
Елена Сёмина
Л Е Р А
Сказка для женщин старшего возраста
К О Ш К А
Калерия Сергеевна, грузная немолодая женщина, сидела в кабинете кардиолога и слушала результаты обследования.
- Итак, что мы имеем? Стеноз аортального клапана, аортальная и митральная недостаточность, ишемия....
- Что, все так плохо? - спросила Калерия, холодея от страха.
- Да нет, пожалуй. Бывает и хуже, но без лечения перспективы печальные. - Без церемоний объявила докторша, далекая в своей сияющей молодости от подобной проблемы для себя. - У Вас двадцать килограммов лишнего веса, что ухудшает положение. Надо взять себя в руки, милочка, и сесть на диету. Распечатку рекомендуемых продуктов я Вам даю. Уверена, что Вы не отказываете себе в лакомствах, хотя Вам не двадцать семь лет, а пятьдесят семь. "Потому и не отказываю, что пятьдесят семь. В двадцать семь лет я бы нашла для себя другие интересные занятия" - подумала Калерия, но благоразумно промолчала.
По дороге домой она думала о том, что время для нее пролетело очень быстро и это несправедливо. Ее жизнь была монотонна. По правде говоря, она сама избегала перемен, новых людей, бурных отношений. Спокойствию ничто не угрожало до тех пор, пока однажды ночью она не проснулась в холодном поту. Сердце едва билось, сжатое жестокими когтями какого-то зверя. Боль за грудиной не давала дышать, нарастала паника. Калерия стерла пот с лица, пытаясь потихоньку втянуть в себя воздух. Приступ постепенно затих, оставив после себя слабость и чувство беспомощности. Старость и болезнь вошли в ее жизнь и заявили свои права. Теперь все будет по- другому.
С юных лет Калерия стеснялась своего античного имени. Даже не имени, оно вполне благозвучно, а его уменьшительных производных. Все вокруг звали ее Каля, Калька. Что ассоциировалось с калекой, с калькой - бумагой для черчения тушью или даже с калом. А ведь можно было звать ее Лера или Рия. У маленькой Калерии не хватало смелости настоять на своем, и любящие родные продолжали ее изводить, делая вид, что не понимают в чем дело. Особенно старалась старшая сестра Антонина. У нее-то с именем было все в порядке - Тоня, Тонечка, Тося, Антоша - как ни назови, все ласково и благозвучно. Тонечка была старше на пять лет. Калерия любила ее беззаветно и мечтала, что однажды старшая сестра увидит, что младшая готова ради нее на все, даже отдать любимую куклу с лысой пластмассовой головой, и тоже ее полюбит. Но этой детской мечте было не суждено сбыться потому, что у Калерии, в отличие от старшей сестры, были слишком красивые синие глаза и вьющиеся темные волосы. Повзрослев она поняла, что в мире существует зависть, но хранить обиды долго не умела. Понятно стало также и то, что ей не стоит слишком многого ждать от окружающих.
Прошли годы. Закончив институт Калерия не стала работать по своей заумной инженерной специальности, потому что, как выяснилось, везде нужны бухгалтеры, юристы и менеджеры по работе с персоналом. А инженеры по автоматизированным системам управления нигде не нужны. Она работала там, куда брали, но ни одно из многочисленных занятий не затронуло ее души. Любимое дело найдено не было. Реализоваться в профессии не удалось.
Но любовь была. Калерия любила животных, цветы, деревья, море, небо. А еще она любила читать. Книги погружали в иные миры. Там она проживала сотни других жизней. И чем талантливей был автор книги, тем реальнее было погружение. Интернет с его электронными библиотеками стал настоящим подарком. Ей никогда не было скучно. Часы, проведенные в транспорте, она коротала с электронной "читалкой" в руках. Вечера после работы не были одинокими благодаря компьютеру.
Оформив пенсию Калерия скоро поняла, что прожить в Москве на эти жалкие гроши невозможно. Собственной семьи и поддержки у нее не было. Поэтому, когда Антонина предложила сестре сдать внаем трехкомнатную квартиру и переехать к ним загород, она согласилась. Сестры стали жить вместе в кирпичном новорусском коттедже под Москвой.
Дом, огромный по местным меркам, принадлежал мужу Антонины Николаю Ивановичу, который раньше самоотверженно трудился на посту главы администрации N-ского района М-ской области. Ныне почетный пенсионер и член охотничьего клуба, Николай Иванович был с интернетом накоротке. Его навороченный планшет был всегда у него под рукой. Об интересах зятя Калерия могла догадаться по потоку рекламы с порносайтов, приходившему в их адрес. Антонина к компьютеру не подходила. Она не успела познакомиться с этим чудом техники, потому что ушла в декрет с должности секретарши Николая Ивановича до того, как компьютер прочно утвердился на каждом рабочем столе. К работе она больше не возвращалась. Калерия не переставала удивляться тому, что, практически не имея трудового стажа, сестра получает генеральскую пенсию. Сын Антонины и Николая Ивановича Сергей продолжил дело отца и, судя по всему, судьба N-ского района М-ской области находилась в надежных руках.
Половину дохода от сдачи родительской квартиры Калерия отдавала сестре.
- Это справедливо, не так ли, - говорила Антонина, пересчитывая купюры.
- Конечно, - соглашалась Калерия и добавляла из своих "на общие расходы". Ей не хотелось быть обязанной, но все равно она чувствовала себя в этом доме приживалкой.
Однажды, серым апрельским утром, Антонина с супругом собрались в город.
- Каля! Каля-а-а-а!!! Убери эту тварь с дороги! Она тут развалилась и не уходит, мы с Николаем Ивановичем не можем выехать!
Калерия поспешила на крик. Раздвижные металлические ворота усадьбы были открыты. По центру асфальтированной подъездной дороги лежала беременная кошка и невозмутимо наблюдала за людской суетой, явно не собираясь двигаться с места. Николай Иванович безучастно сидел за рулем своего "Land Cruiser". Антонина металась перед машиной, но не решалась прикоснуться к бродячему животному.
Калерия взяла кошку на руки и отошла с дороги. Кошка была худенькой и легкой. Шерстка была влажной от ночного дождя, круглый живот был тугим и горячим.
- Не могу приютить тебя, дорогая, в этом доме я сама на птичьих правах, - говорила Калерия кошке, глядя вслед машине, - Оставлю тебя здесь, на травке. Может еще найдешь дом для своих малышей.
Кошка грустно посмотрела желтыми глазами и беззвучно открыла маленькую треугольную пасть, как бы говоря "ну что с тебя возьмешь..."
Калерия закрыла ворота и ушла в дом. К полудню снова зарядил дождь и ей почему-то подумалось о кошке. Пропадет ведь. Ну, да черт с ними со всеми, пойду посмотрю. Кошка лежала на том же месте, не поднимая головы. Тельце мелко дрожало. Калерия взяла ее на руки и понесла в дальний конец сада, где стоял деревянный сарай, в котором хранился всякий хлам. Соорудив из картонного короба и телогрейки подобие гнезда, она устроила в нем кошку. Некоторое время спустя в углу сарая стояли миски с водой и едой. Кошка, сытая и обсохшая, спала в гнезде, свернувшись калачиком. Калерия отломала снизу подгнившую доску, чтобы кошка могла выходить, заперла сарай и с легким сердцем вернулась в дом. "Надеюсь в саду тебя никто не найдет, - думала Калерия - полтора гектара все-таки..." С этого дня она навещала кошку, потихоньку носила ей еду. Через пять дней родился один котенок, девочка. Цвет шерсти у малышки был как у матери - дымчато-серый с желтоватым оттенком на спинке. Глаза желтые.
- Да, стать многодетной матерью у тебя в этот раз не получилось, - Калерия разговаривала с кошкой и была абсолютно уверена, что та ее понимает. - Ну, ничего, в другой раз. У тебя вся жизнь впереди. Кошка благодарно муркнула, приступая к еде.
Наличие своей маленькой тайны разнообразило устоявшуюся жизнь. Эти двое теплых и пушистых дарили ей свою нежность.
Шли дни, котенок подрастал и превратился в довольно упитанное резвое существо. Кошка-мать всегда была рядом и смотрела на дочь светящимися довольными глазами. Иногда, принося еду, Калерия не заставала их в сарае. Ее подопечные стали совершать вылазки, изучая окрестности. Что-то настораживало Калерию в этих кошачьих прогулках, и вскоре она поняла, что котенок растет слишком быстро. "Может быть это котенок-акселерат,- думала она. - Что я вообще знаю о котах и их странностях".
Однажды, возвращаясь из сарая, Калерия столкнулась на лестнице с сестрой. Та уставилась на нее подозрительно и взяла учительскую паузу. "Неужели узнала про кошек",- испугалась Калерия, чувствуя себя провинившейся школьницей.
- Я тут нашла у тебя сердечные лекарства, - заявила Антонина, словно в чем-то обвиняя сестру. "Опять рылась в ящиках" - поняла Калерия и ощутила знакомое унижение.
- Что с твоим сердцем и откуда деньги на врача? Сестрица решила проявить заботу по полной.
- Не волнуйся, остатки бесплатной медицины еще сохранились. А с моим сердцем ничего особенного. Ничего такого, что не исправлялось бы лекарствами.
У этого короткого разговора были неожиданные последствия. В особняке стали часто появляться гости.
Хозяева всегда любили принимать гостей. Какой смысл в красивой жизни, если ее никто не видит. А посмотреть было на что. Во-первых, сам дом. Украшенный башенками, шпилями, балконами и французскими окнами в пол, он напоминал уменьшенную копию замка на Луаре. Калерия его так про себя и называла - Шамбор. Внутри дом был удобно спланирован и со вкусом обставлен. Занимались этим, конечно же, профессионалы. У хозяев-нуворишей не было ни опыта, ни вкуса для создания такого проекта. Было очевидно, что истоки этого архитектурного чуда берут начало в бюджете N-ского района. Однако Николай Иванович нисколько не был смущен этим обстоятельством. "Вы еще особняк губернатора не видели!" - говаривал он время от времени.
В начале жизни в Шамборе Калерию приглашали за общий стол с гостями. Однако вскоре Антонина заметила, что центр беседы и внимания гостей перемещается на сестру-приживалку. Калерия умела слушать, была обаятельна и интересна. В общем "забывала свое место". Поэтому приглашений к столу с гостями ей больше не поступало. И это было лучше, чем видеть надутую физиономию старшей сестры на следующий день.
Теперь что-то изменилось, ее вновь приглашали за стол. Обращал на себя внимание подбор гостей. Пожилые мужчины-вдовцы, иногда совсем уж старики. Обеспеченные и не очень. Судя по всему, критериев отбора было два. Отсутствие у гостя жены или спутницы жизни и наличие отдельного жилья. За столом Антонина, не умолкая ни на минуту, расхваливала младшую сестру, ее домовитость и умение готовить. Замысел был предельно ясен - сбагрить с рук больную сестру-сердечницу, пока она еще может себя обслуживать и быть полезной в доме. Антонина не собиралась посвящать свою жизнь уходу за инвалидкой, пусть даже и родной сестрой.
Калерия понимала, что силком Тонечка ее не выгонит, но превратить жизнь в ад может вполне. Она начала было настраивать себя на жизнь на хлебе и воде в городской квартире, но подумала о том, что вся пенсия будет уходить на коммунальные платежи, а на дорогие лекарства уже ничего не останется. Был вариант сдать две комнаты, а в третьей жить самой. Он казался подходящим, но Калерии нравился Шамбор, ей было жаль расставаться с лесом и полем и совсем не хотелось возвращаться в шумный и грязный город. Она наивно решила, что, если будет больше трудиться в саду, Тонечка отложит свои планы по выдворению сестры и все потихоньку утрясется.
В тот день Калерия возилась в цветнике. Она полола и рыхлила, поливала и рассаживала и под конец совсем выбилась из сил. С трудом разогнув спину добрела до беседки и легла на скамью вниз лицом. Поясницу ломило, в висках стучала кровь. "Могу умереть, и никто не поможет" - подумала она. Краем глаза увидела, как в беседку вошла кошка. Через мгновение кошка вскочила на спину Калерии и началось что-то странное. Мягкие лапы топтались вдоль позвоночника. Временами лапы твердели и причиняли боль, упираясь в какие-то особые точки. Затем кошка выпускала в этих местах когти и вонзала глубоко в кожу. Калерия была в каком-то трансе. Смертельная усталость сковала тело, и оно не желало двигаться, несмотря на сильную боль. Мысли были вялыми и отстраненными. "Что это? - думала она. - Что она со мной делает, может я уже умерла?" Тем временем кошка, пройдясь когтями от крестца до шеи, вскочила всеми четырьмя лапами на голову Калерии, завершая странный танец кружением и когтями в кожу темени и затылка. Соскочив на пол беседки, кошка подошла к скамье, встала на задние лапы и лизнула Калерию в щеку. "Спасибо,- сказала женщина, - я тебя тоже люблю".
Она очнулась на той же скамье в беседке. Судя по положению солнца, прошло часа три. "Наверно мне это приснилось" - подумалось ей, но коснувшись спины и ощутив легкую боль от когтей она поняла, что это был не сон. Калерия решила, что все странное имеет разумное объяснение, и со временем оно появится. Но потом с ней стало происходить что-то совсем уж нереальное и явно связанное с кошачьим "танцем когтей".
Перемены стали заметны уже через неделю. Вес начал стремительно уходить. Калерия обратила внимание, что белье и одежда становятся свободными. Похудели пальцы рук, и кольца, подаренные родителями в юности, стали впору. Чудесные превращения произошли с ногами. Ее распухшие щиколотки, обезображенные лиловыми сосудами, те самые, что болели при ходьбе и не влезали в зимние сапоги, стали вдруг легкими и изящными. Менялось все тело. Лишней кожи, проблемы всех сильно похудевших, просто не было. С телом как будто происходило обратное изменение, оно молодело. Разгладилось лицо, пропали морщины на лбу и мешки под глазами. Седина, выделявшаяся в темных волосах, постепенно исчезла.
Старшая сестра, разумеется, сразу углядела перемены в облике младшей. По началу она недоверчиво вглядывалась в Калерию, потом, убедившись, что это не галлюцинация, стала требовать раскрыть причину перемен. Пришлось наплести что-то про мумие и яблочный уксус, а также строжайшую диету по Монтиньяку. Антонина, не способная ни к каким усилиям над собой, сначала загорелась, а потом остыла и отстала от младшей. А перемены все продолжались. Калерия была ошеломлена изменениями в своем организме. Но самое большое потрясение было впереди.
Однажды она проснулась среди ночи. Во рту, казалось, был кляп, расперший челюсти до отказа. Бросилась в ванную комнату, зажгла свет и посмотрела в зеркало. В открытом рту были ..... зубы! Наклонившись над раковиной, ожесточенно выплевывала все, что было во рту. Старые пожелтевшие зубы с пломбами и без, коронки, мосты - все выпало из десен. Калерия собрала и выбросила этот отвратительный мусор, прополоскала беззубый рот и легла в постель. Сердце стучало как молот, все тело покрылось испариной. "Что со мной творится?" - подумала она и в изнеможении провалилась в сон.
Утром из зеркала на нее глядела молодая женщина. Зубы были на месте. Новые. Белые. "Улыбаться нельзя, Тоня с ума сойдет" - только и подумалось Калерии. Ее способность удивляться, похоже, была исчерпана.
Лекарства, прописанные кардиологом, она пить перестала. Какое-то внутреннее чутье подсказало ей, что в этом больше нет необходимости. Ее сердце, новое и здоровое, работало безупречно, наполняя тело молодостью и силой.
Образовалась еще одна проблема. Нечего было надеть. В своих старческих платьях, на шесть размеров больше, она ходить не могла. Белье тоже никуда не годилось. Выручила бедняцкая привычка никогда ничего не выбрасывать. Нашелся на антресолях старый чемоданчик с джинсами и сарафанами студенческой поры, но обуви не было. Ее старые туфли, большие и широкие, просто падали с изящных ступней. Пришлось ходить в пляжных резиновых шлепанцах. Калерия как-то попросила сестру взять ее с собой, когда они с мужем соберутся в магазины, но та пропустила просьбу мимо ушей.
А, между тем, атмосфера в Шамборе неуловимо изменилась. Николай Иванович, и раньше не блиставший хорошими манерами, норовил хлопнуть Калерию по спине, а то и приобнять за плечи. Зять, распускающий руки, - это было уже слишком. Калерия шарахалась от него, как испуганная лошадь, под радостный гогот родственника. Племянник Сергей, изредка навещавший родителей, пялился на Калерию как-то совсем не по-родственному. И, конечно же, Антонина глядела злыми глазами и норовила устроить скандал по каждому пустяку.
Стало очевидно, что Калерии все же придется покинуть Шамбор. Но это больше ее не пугало, напротив, она чувствовала в себе силы жить, не рассчитывая на чью-либо помощь, потому что одновременно с телом менялось ее сознание, избавляясь от неуверенности и страхов. Единственное, что могло помешать ей по-новому обустроить жизнь, это ... паспорт. Дата рождения и фото на пятьдесят семь лет, а реальный облик на двадцать семь. Калерии, как и всякому честному человеку, эта проблема представлялась неразрешимой. При устройстве на любую легальную работу паспорт придется предъявить.
Отчуждение между обитателями особняка нарастало. Хозяева понимали, что у них на глазах с этой родственницей происходит что-то сверхъестественное, и это их пугало. Из пожилой и больной тетушки она превратилась в молодую и сильную женщину. Эта сила сквозила в легкой походке, тихом голосе, твердом взгляде синих глаз. Иногда Антонина, накрутив себя на очередной скандал, глянув в глаза сестры, не могла раскрыть рта, и, фыркнув от ярости, убегала. Две деревенские женщины, которых нанимали для уборки и работы на кухне, также были свидетелями странного превращения Калерии. Они смотрели на нее с суеверным страхом и старались обходить стороной.
Калерия не слишком переживала из-за отношения к ней окружающих. В сущности, она с детства чувствовала свою чужеродность и давно к ней привыкла. У нее были ее пушистые друзья, с которыми она проводила довольно много времени. Кошки были теперь почти одного размера. Особо не мудрствуя она назвала кошку-маму Мусей, а кошку-дочку Дусей. Оба зверька радовались ее приходу, ласкались, играли и одаривали ее своей любовью, как могли. То, что их до сих пор никто не нашел, Калерия относила на счет того, что эти кошки НЕПРОСТЫЕ. Теперь она была уверена, что они не дадут кому-либо себя обнаружить, и была за них спокойна.
Все чаще приходила мысль о том, что какая-то высшая сила подарила ей новую жизнь, но было непонятно с какой целью это сделано и за какие заслуги. Ответ на один из этих вопросов скоро нашелся.
Калерия возвращалась от кошек в дом. Стараясь не попадаться на глаза хозяевам прошла через заднюю дверь в кухню. Повариха увидела ее и отпрянула в испуге, при этом поранив себе руку кухонным ножом. Нож со звоном упал. Кровавый пузырь вздулся на ладони. Пальцы неестественно выгнулись и стало ясно, что перерезаны сухожилия. Женщина взвыла, кровь закапала на кафельный пол. Калерия действовала быстро и безотчетно, словно ей кто-то дал команду. Левой рукой обхватила окровавленное запястье, правую расположила над раной. Глаза вдруг стали видеть суть. Под действием свечения из правой ладони Калерии кровь перестала течь из разрезанных сосудов, поврежденные сухожилия срослись, ткани сомкнулись и через минуту даже шрама на ладони не осталось. О происшествии напоминала только кровь.
- Где у вас тут нашатырь? Вы что-то бледная, Вам сейчас лучше присесть - сказала Калерия, слегка ошеломленная своими новыми способностями.
- С-спасибо большое - просипела повариха, опускаясь на табурет.
Несколько дней спустя Калерия сидела с кошками в беседке. Вдруг обе шмыгнули прочь, а на дорожке появилась повариха, ведущая за руку девчонку лет пяти.
- Вы уж простите меня, пожалуйста. Одна надежда на вас. Я теперь знаю, вы можете....
- А что с девочкой? - спросила Калерия, хотя и сама уже видела "что".
- Да вот, чахнет. Из соплей не вылезает. Всю зиму болела и антибиотики не помогают. Скоро в школу отдавать, а она и говорит-то плохо. "И не только говорит, она и слышит у вас плохо, идиоты, - подумала Калерия. - Душегубы чертовы, чуть что, сразу антибиотики, а иммунитет загубили".
Истинное зрение показало черноту в носоглотке. Фронтальная и гайморовы полости были забиты гноем, воспаление распространилось на среднее ухо и костные ткани. Бедный ребенок, ей так больно, и она почти обречена. Попробуем побороться. Калерия погладила девочку по голове и приблизила правую ладонь к ее лицу.
- Не бойся, милая. Сейчас носику станет тепло, и он начнет дышать. Калерия наблюдала, как свечение из ее ладони мягко проникает в ребенка. Она сделала силу воздействия минимальной, принимая во внимание слабость маленькой пациентки. Через пару минут девочка начала чихать. Из ее носа полетели зеленые сгустки слизи и гноя, из глаз полились слезы, и под конец ее вырвало.
Калерия умыла ребенка теплой дождевой водой из бочки, посадила к себе на колени и гладила тонкие белесые волосики, пока девочка на перестала дрожать.
- Приведите ее ко мне через день, в это же время. За один раз не получится, все очень запущено. И запомните - антибиотиков не давать, они ей не помогают, только вредят.
Так началась ее лечебная практика. Она не была знакома с традиционной медициной, ей помогало истинное зрение, в котором тело человека становилось прозрачным. В прозрачной грудной клетке билось прозрачное сердце, в прозрачных легких пульсировали прозрачные сосуды. Все органы были видны и одновременно прозрачны. Только места болезни были черными. Чернота была разной. От легкой серовато-бурой до густой и вязкой как гудрон. Поток светящейся энергии, исходивший из ее рук, кроме Калерии никто не видел. Она называла его "силой". Сила чистила, выжигала, промывала, заживляла. Было непонятно откуда берется сила. И на этот вопрос она получила ответ.
Однажды ей приснился сон, похожий на детский рисунок. Радуга над зеленым лугом, под радугой стоит она, Калерия. А сверху, от радуги вниз протянулись светящиеся линии прямо ей в голову, в сердце, в ладони. Проснувшись она продолжала видеть эти линии, пока не перешла на обычное зрение. "Вот черт, приснилось и подтвердилось. Похоже высшие могут отвечать на вопросы" - была ее первая мысль после сна.
Грустным событием в этот день для нее стало прощание с кошкой-мамой.
Сидя в беседке Калерия наблюдала странное явление. На дорожке появился маленький человек. Его голова была обрита. Одет он был в старинный бордовый кафтан, на ногах бордовые штаны до колен, белые чулки и туфли с пряжками. В руках незнакомец держал раззолоченный детский стульчик с бархатным сиденьем. Он отвесил низкий поклон в сторону беседки и понес ахинею... "О, тимана Миа, сакрибе ливайя..." В голове у Калерии прозвучало "О, бесценная Миа, дарящая жизнь! Наш мир осиротел без тебя, мы ищем тебя на этой дикой планете уже четыре цикла Акирона. Мы безумно волновались, ведь ты так беззащитна здесь. Конечно мы знали, что, выполнив предназначение на своей изначальной родине ты вернешься к нам, и я счастлив, что из трехсот магов-синге тебя нашел именно я. Оставь свою миссию для юной Миа, вернись домой, божественная..." Он на секунду исчез и материализовался совсем рядом с Калерией и кошками. Муся сидела на коленях у Калерии. Она встала на задние лапы, передние положила Калерии на плечо и быстро-быстро облизала шершавым язычком ее щеку и ухо. Потом развернулась и прямо с колен прыгнула на сидение стульчика, который незнакомец продолжал крепко прижимать спинкой к себе. Их окружило сияние. В следующий миг оба исчезли. Портал, однако, - подумала Калерия, прочитавшая гору книжек-фентези.
- Надеюсь, дорогая, ты успела проститься с мамой, - сказала она Дусе. - Не грусти, теперь твоя мама - я.
После исчезновения кошки-мамы младшая Дуся переселилась в комнату Калерии. Она появлялась по вечерам и вскакивала на постель. Покружив на месте, утаптывала себе ложе и плюхалась в ногах. Они засыпали вместе.
З О А Р
Почти каждую ночь Калерия видела сны, раскрывавшие тайны магии. Она видела древние пергаменты с заклинаниями на арамейском, арабском, латыни. Не владея ни одним из этих языков, она знала наизусть звучание и смысл увиденных во сне текстов. Безошибочно помнила нужные интонации, движения рук, концентрацию силы. Это было просто невероятно, что такой объем информации мог быть помещен в человеческий разум за столь короткое время. Диапазон ее возможностей ширился с каждой ночью. Разумеется, она понимала, что с ней во сне общается какая-то могущественная сущность, которая почему-то выбрала ее для своих целей.
Однажды во сне ей удалось задать своему наставнику несколько вопросов и получить на них ответы.
- Зачем ты учишь меня всему на свете?
- Ты должна понять, как устроена вселенная. Потоки силы пронизывают все реальности. Поэтому возможны порталы. И неважно, как далеки друг от друга эти миры в пространстве и во времени.
- Почему ты выбрал меня?
- У тебя есть сильный дар. Светлый.
- А бывают и темные?
- Конечно. Но они не могут подключаться к потокам силы. Их сущность другая. Они могут только отнять силу вместе с жизнью или использовать темные ритуалы с душами умерших. Вы, люди, их осуждаете.
- А ты не осуждаешь?
- Моя цель - равновесие. Светлого и темного, добра и зла... Слышала о таком?
- Кто же не слышал. То есть где-то, скажем в твоей зоне ответственности, произошло смещение равновесия в темную сторону. И ты активировал меня. Я правильно понимаю?
- Умная девочка.
- А если возникнет обратная ситуация, ты поможешь темному отправить меня в небытие?
- Слишком умная. На самом деле тебе это не грозит. Светлый дар редок, его приходится долго искать. Особенно такой сильный как у тебя. Темные же многочисленны. Они делают себя сами в соответствии с наклонностями злой души.
- Как это возможно?
- Тысячи лет человеческий разум работает над тем, как овладеть силой. Написано множество книг по черной магии, некромантии, ведьмовству. Если очень хочется, то стать темным можно. Также существует традиция передачи темной силы из поколения в поколение. Короче, темных хватает.
- Могу я спросить? Кто ты, сколько вас, как твое имя?
- Это уже три вопроса. Я демиург, скорее энергия, чем материя, хотя могу принимать любые материальные обличия. Нас много, поскольку Вселенная бесконечна. Мое имя - Зоар.
- Ты часто общаешься с людьми?
- Нечасто и не со всякими людьми, но иногда общаюсь. А как бы иначе возникали религии, появлялись пророки, создавались священные книги с божественными откровениями? С тобой я общаюсь часто потому, что ты пока неопытна, не знаешь основ, не владеешь в должной мере своей силой. Но у меня на тебя большие надежды. Твой дар еще не раскрыт полностью, сила должна многократно возрасти, возможности - расшириться. Я буду помогать, ведь тебе уже сейчас придется столкнуться с темными и пресечь их мерзкие дела.
- Что я должна делать?
- Прислушивайся к себе. В твоей душе врожденный индикатор добра и зла. Помни мои уроки и научись, наконец, прятать свою ауру! Ты сияешь, как прожектор. Темные - не дураки. Вычислят тебя и прикончат, пока ты разбираешься что к чему.
- Я не вижу своей ауры.
- Никто своей не видит. Но, поверь, тебя будет сразу видно даже на набитом людьми стадионе. На сегодня хватит. У меня еще много дел.
К О Л Д У Н
Стояли солнечные дни. Пышно зеленел сад Шамбора, укрывая от посторонних глаз поток пациентов. Все они были из ближней деревни. Стараясь не привлекать внимания, они просачивались через заднюю калитку сада и шли в беседку к Калерии. За первые две недели она вылечила все травмы, гастриты, воспаления, артрозы, поносы и золотухи маленькой деревеньки. А потом пошли странные болезни, которые она определила, как злостные повреждения энергетической оболочки. Порчи, сглазы, привороты... Было немного странно, что в деревне, где не больше пятидесяти домов, такое количество наведенных хворей. Создавалось впечатление, что люди, жившие рядом всю жизнь и копившие взаимные обиды, ходят к одному колдуну и "заказывают" друг друга. Несут ему последние жалкие копейки, чтобы отомстить за причиненное зло и сотворить новое. И это черное колесо крутится давно.
Калерия устало вздохнула и опустила руки. Сегодня уже вторая женщина с наведенной грудной жабой. Или стенокардией, как говорят врачи. Пробита аура в районе сердечной чакры, сердце частично накрыто густым черным отпечатком волчьей лапы. Хитро задумано. Так она умрет не сразу, а, как бы, в результате долгой естественной болезни. Изобретательный колдун. Она видела след этой лапы у других пациентов. Этот черный отпечаток был, как личная подпись, и намекал на то, что у хозяина есть вторая ипостась. Волчья. Калерия исцеляла и знала, что он про нее тоже знает. Встреча была неизбежна.
"Ты ко мне, или я к тебе, - вот в чем вопрос" - думала Калерия о колдуне. Она понимала, что он опасен. Не для нее, конечно. Она знала, как защищаться от магических ударов. Но ведь была еще Тоня с мужем. Не любящая, но все же родня....
Поздним вечером она стояла у открытого окна и смотрела в сад. Света не зажигала. Слушала шелест листвы. Темный силуэт животного мелькнул под деревьями. Вот опять... Бегает кругами, опустив морду в траву. Волк. Странное длинное тело, мосластые лапы, большая голова. Калерия посмотрела на него истинным зрением. Внутри волчьей головы светился человеческий череп, в передних лапах - кисти рук, в задних - ступни. Оборотень. "Ну, вот и встретились, дружок, - подумала она. - Только метить свою территорию я тебе не позволю."
Тем временем оборотень остановился у дерева и встал на задние лапы, вытягивая передние по стволу как можно выше. Его туловище удлинилось. Он пытался что-то достать. Неожиданно в кроне дерева раздалось шипение, и Калерия увидела свою кошку, сидящую на ветке. Из открытой пасти малышки вместе с шипением вырывался поток силы, мешавший оборотню ее схватить.
Калерия не стала медлить. Она вскочила на подоконник, и бесшумно спрыгнула вниз на траву. Сделала шаг к дереву.
- Сюда смотри! - рявкнула в заросшую шерстью спину, и вскинула руки в атакующем жесте. Оборотень обернулся и остался на двух ногах. Перед ней стоял голый мужчина. Старый, страшный. Лысый череп, обвисший живот, сморщенные гениталии, распухшие суставы рук и ног.
Ударила силой с двух рук. Оборотень закатил глаза и с воем бросился бежать вглубь сада. Все стихло, лишь противный запах паленой шерсти остался в ночном воздухе.
Дуся спускалась с дерева не слишком изящно. Хвостом вперед. Калерия взяла ее на руки и сказала: "Пойдем домой, детка. Сеанс мужского стриптиза закончен."
Той же ночью ей приснился сон. На краю деревни, у самого леса горела баня.
Прошло три дня. Одна из деревенских женщин сказала, что их знахарь занемог. Из дома не выходит. Люди говорят, помирает. Может быть Калерия сходит к нему и попробует вылечить?
- Нет, я к нему не пойду. И Вам ходить не советую. Вы же понимаете, что ваш знахарь - человек непростой. Такие люди уходят в свой срок. Когда они при смерти, никому из добрых людей нельзя рядом находиться. За детьми особо смотрите, чтобы рядом с ним не оказались. Всем в деревне скажите, чтобы не было беды. Калерия увидела понимание в глазах женщины. Да, она скажет всем.
Когда стало смеркаться, она вышла из дома и углубилась в лес, стараясь никому не попадаться на глаза. Вышла на опушку позади нужного дома. Плетень, огород, баня. Та самая. Из ее сна.
Вошла в баню. На лавке, укрытый лоскутным одеялом, лежал колдун.
- Все же пришла, с-сука! Его рот перекосился злобной ухмылкой. Калерия засмеялась.
- Ну, это не про меня! Я в звериной шкуре с хвостом по ночам не бегаю. Ты радоваться должен моему приходу, голубок!
Она сунула в печь несколько поленьев и силой с руки разожгла огонь. Колдун открыл рот от удивления.
- Откуда ты взялась? Чего тебе надо?
- Меня за тобой послали, засранец.
- За что ты меня убила?
- Я тебя не убивала. Ты, когда из сада удирал, был вполне живой. Просто твое время вышло. Кому-то там, наверху, надоели твои грязные делишки.
- Позови людей... хоть кого-нибудь - прохрипел колдун.
- Нашел дуру. Людей здесь на километр вокруг нет. Я разогнала. Думаешь удастся тебе сбросить свой мешок с дерьмом на невинного человека, а самому налегке уйти за грань? Не выйдет. Я тебе по-другому помогу, голубь.
С этими словами Калерия подошла к лежащему. Истинное зрение показало ей волчью ипостась внутри лилово-черной рваной ауры колдуна. Силой изъяла призрачного волка и движением руки отправила его в печь. Закрыла заслонку. Печь ответила гудением и снопом искр из трубы. Колдун выл и корчился на лавке.
- Теперь ты сможешь уйти легко.
Через некоторое время наступила тишина. Колдун застыл с оскаленными зубами. Его темная аура рассеялась, как дым.
Калерия подняла руки. Тело быстро превратилось в пепел. Когда огнем занялась лавка, пол и стены, она вышла из бани и подперла дверь поленом. Уходя через лес видела позади себя зарево. Где-то брякнул колокол. В эту ночь она спала спокойно.
В деревне теперь только и разговоров было, что о сгоревшем знахаре. Приезжала милиция из района. На месте пожара ничего, кроме пепла не нашли. Люди потихоньку вздохнули с облегчением.
Ф О Т О Г Р А Ф И Я
Стояло мягкое среднерусское лето. Особенно хороши были вечера. В бездонном небе, над освещенными солнцем верхушками сосен, неподвижно висели редкие облака. Калерия наслаждалась этой мимолетной красотой, прощаясь с полюбившимся местом. Она часто думала о том, почему отношения с сестрой сложились именно так, а не иначе. Что с раннего детства мешало Тонечке полюбить младшую сестренку. Ведь маленькие дети - это чистые души, не оскверненные прикосновением реальной взрослой жизни. Откуда же появилась в Тоне эта зависть и злоба? Калерия вспоминала эпизоды их с Тонечкой детства. Кто их окружал в те далекие годы? Отец... мама. Тоня была ребенком от первого брака их отца. Ее мама умерла родами. Через три года отец женился второй раз на матери Калерии. Обе девочки росли в любви и заботе. Иногда Калерии казалось, что мама любит Тоню даже больше, чем ее. Кто еще был рядом в те годы? Бабушки, тетя Зина. Зина! Вот кто мог повлиять на Тоню. Зина - сестра ее умершей матери, была уверена, что овдовевший зять женится на ней! Но вышло по-другому. И она не простила...
В последнее время Калерия много узнала о магических воздействиях на психику, о навязанных состояниях. При помощи ритуалов принуждения можно вызвать любовь, ненависть и другие чувства. Она подозревала, что, Тоня стала объектом такого воздействия. Но кем же надо быть, чтобы сделать такое с ребенком? Злобной стервой, одержимой жаждой мести. Вот кем. Поссорить навсегда сестер, сделать несчастными девочек и их родителей. Это ли не месть! Так, но ведь Зина давно умерла, а заговор не исчез. Антонина по-прежнему не любит сестру. В чем дело? Возможно у нее остался предмет от тетки, через который и навязан заговор на нелюбовь. Калерия решила осторожно выяснить это. Перед тем, как уехать навсегда.
Калерия попросила сестру показать ей семейные фотографии. Как и ожидалось, альбомы Тоня хранила в своей комнате. Она нехотя пригласила сестру к себе. Сели в кресла, стали смотреть фотографии. Старые черно-белые прямоугольники фотобумаги воскрешали мгновения давно ушедшей жизни. Между тем Калерия потихоньку осматривала комнату истинным зрением. Картины в золоченых рамах, вазы китайского фарфора, бронзовые статуэтки, старинные часы, пышные шторы из золотистого шелка, мраморный камин, украшенный резьбой, каминная полка с фотографиями в рамках. Одна из них лучится чернотой. На фото, конечно же, Зина. Калерия подошла к камину, взяла в руки фотографию.
- А эта фотография давно у тебя?
- Да сколько себя помню. Тетя Зина подарила. На память.
- И правда, тут на обороте написано "Тонечке на долгую память"
- Поставь, поставь на место. Она мне очень дорога. Разобьешь еще...
- Конечно, не переживай, - сказала Калерия и, отвернувшись к камину, провела правой рукой над фотографией с обеих сторон. Чернота исчезла. Теперь можно и на полку...
Возможно сестра начнет выздоравливать. Это ж надо, столько лет под принуждением.
- Спасибо, Тоня. Я была рада посмотреть наши старые фото. Пойду к себе.
- Да, иди. А я прилягу. Как-то странно я себя чувствую...
- Хочешь, я сделаю тебе массаж? Голова не болит?
- С чего это ты такая добрая? Ну давай, делай. Только осторожно.
- Само собой, ложись на живот и расслабься.
Легко, практически не касаясь, провела ладонями вдоль спины. Попутно снимая напряжение, подправляя ауру в местах застарелых дефектов. Убрала головную боль, заставила кровь бежать быстрее, согревая тело. Через несколько минут Антонина сладко спала.
Следующим утром Антонина спустилась к завтраку с улыбкой.
- Я так прекрасно выспалась! Чувствую себя родившейся заново. Это все твой массаж, Каля! Нет, Лера! Ты ведь всегда хотела, чтобы тебя звали Лера. Правда?
- Правда, Тоня. Я и теперь этого хочу.
- Вот и отлично! Спасибо тебе Лера. Ты меня просто воскресила.
- Я рада. И тебе спасибо, Тоня.
Видеть улыбающуюся Антонину было так непривычно, что Николай Иванович, поглощавший на завтрак яичницу с помидорами, надолго застыл с открытым ртом.
"Ну вот, это произошло. Родная кровь назвала меня истинным именем, - думала Калерия. - Если верить древней мудрости, скоро в моей жизни произойдут перемены."
С А Ш А
Тем утром Лера стояла на улице, перед открытыми воротами усадьбы. Из-за жаркой погоды она была одета в майку и шорты, на ногах синие резиновые калоши. На голове широкополая соломенная шляпа. В руках большой секатор. На асфальте лежали срезанные плети плюща, который так разросся, что мешал закрывать ворота. Лера примеривалась к самой верхней плети, но не могла ее достать.
За спиной послышался шорох шин. Против ворот остановился большой серебристый седан с четырьмя кольцами на радиаторе. Водитель вышел из кабины и подошел к Лере. Высокий, черные волосы собраны в хвост, лет тридцать пять. Одет в джинсы и белую рубашку с коротким рукавом. Серые глаза смотрят внимательно.
-- Здравствуйте. Извините, Вы здесь живете? - спросил незнакомец.
-- Да. Я здесь живу. А в чем дело? Лера представила, каким чучелом она выглядит и ее разобрал смех.
-- Я живу здесь рядом, в конце улицы, на холме.
-- Я видела дом на холме. Камень, кедр, стекло. Очень красивый. Это Ваш?
-- Мой. Спасибо. Я проехал всю улицу - ни одной живой души. Как будто вымерли все.
-- Да, такой уж наш поселок. Элитный.
-- У меня к Вам просьба. В моем доме работает бригада рабочих, уже не помню, какая по счету. Люди меняются. А с ними исчезают и нужные вещи. У меня уже украли лазерный уровень, ключи от дома, да много чего еще ... так в связи с этим, не позволите ли Вы поставить вот эти два чемоданчика в Ваш гараж? На наделю или около того.
-- А что в них?
-- Дрель и перфоратор. Я уезжаю на несколько дней. Будет жаль, если сопрут.
-- Валяйте, ставьте.
-- Спасибо, - сказал мужчина, возвращаясь из гаража к машине. - Меня Александром зовут. Для друзей - Саша. А Вас?
-- А я Калерия, для друзей Лера.
-- Лера... как красиво.
-- С Вас услуга. Не могу дотянуться до той ветки. Поможете срезать?
-- Без проблем.
С таким ростом действительно без проблем, - думала Лера, пока Саша кромсал плющ секатором.
-- Запишите номер моего мобильного. Когда захотите забрать чемоданы - звоните.
-- Как здорово, что я Вас встретил! Улыбка у него была потрясающая.
Выруливая из поселка, Саша понял, что его настроение заметно улучшилось. Он вспоминал смеющиеся синие глаза и стройные загорелые ноги новой знакомой.
Саша позвонил через неделю. Забирая свои чемоданы из гаража спросил у Леры:
- Могу ли я сделать что-то для Вас? Может быть нужна какая-то помощь?
- У меня есть одна просьба. Когда поедете мимо райцентра, захватите меня с собой. Мне надо по магазинам. Обратно я сама автобусом доберусь.
- Никаких автобусов. Я Вас отвезу туда и обратно. А на обратном пути приглашаю в мой дом. Вы первая увидите, что я там понастроил. Я Вас чаем угощу.
- Спасибо, Саша. План принят. Так я жду звонка?
- Зачем ждать, может прямо сегодня? День только начался. Я заеду за Вами через час?
- Заезжайте. Я буду готова.
Через час Лера, проходя через холл, остановилась у большого зеркала. Джинсы и блузка вполне приличные. На плече полотняная сумка с бахромой. Пышные волосы убраны в низкий пучок, косметики никакой. Резиновые шлепанцы смотрятся дико, ну да ничего. Это ненадолго.
Из гостиной появилась Тоня.
- Куда это ты собралась?
- В магазин. Знакомый мужчина везет меня в автомобиле. А потом я приглашена к нему на чай.
- Балда ты, Лерка, - засмеялась Тоня. - Ты не в том возрасте, чтобы ходить к мужчинам на чай.
- Возраст мой самый подходящий и для мужчин, и для чая. Я, Тонечка, теперь решила делать все, чего не делала раньше.
- Но, ты же не можешь ехать без лифчика! Антонина уже хохотала.
- А нету его у меня. Клянусь тебе, надену лифчик сразу же, как только куплю. Прямо в магазине. И, вообще, ты не волнуйся за меня. Если мне чай понравится, я могу в гостях задержаться. Скажем, до утра.
- Езжай уже, Манон Леско! Аккуратнее там со "знакомым мужчиной". Тоня чмокнула сестру в щеку и ушла на кухню.
Районным центром был маленький русский городок возрастом без малого девятьсот лет. Выяснилось, что ни Лера, ни Саша не осмотрели его как следует. Решили наверстать упущенное. Они оставили машину в центре и отправились пешком изучать окрестности. На высоком берегу реки с рыбным названием стоял кремль. Древние белокаменные стены в более поздние времена были надстроены рыжим кирпичом. Конические крыши кругло-граненых угловых башен покрыты почерневшими досками. В провалах крыш синело небо. Было похоже, что башни накрыты растрепанными вороньими гнездами. Рядом с кремлем стояли старинные торговые ряды с галереей. На дверях магазинчиков висели амбарные замки. Некоторые окна были забиты фанерой. Асфальтированная площадь автовокзала была пуста. Ни одного автобуса.
- Ну, и где тот автобус, которым ты собиралась ехать обратно?
- Да, пожалуй, я погорячилась.
Немногочисленные туристы фотографировали колокольню без колокола и крыши. В пыльных окнах домишек белели листы с надписью "продается".
Центр городка поражал отсутствием людей. Зато много было хозяйственных магазинов, аж целых три штуки на одной площади. Тут же располагался сквер, усыпанный окурками. В центре - бронзовый воин-освободитель в полном обмундировании.
- Хорошо, все же, что он одет,- сказала Лера. - Я в другом городе видела монумент. Там воин по пояс голый вылез из гранита. В одной руке автомат, в другой граната. Скульптура стоит посреди водоема, и такое впечатление, что парень решил искупаться, пока затишье. Но тут начался обстрел, и он бросился бить врага в чем мать родила. "Стоять насмерть" называется.
- Да, в одежде солиднее. Особенно скульптору удались сапоги. - веселился Саша.
Они смешили друг друга до слез. Бродили среди летней тишины, не обращая внимания на редких прохожих.
- Это ничего, что мы смеемся над святыней? - спросила Лера.
- Это не святыня, а монументальная пропаганда. Люди прекрасно понимают разницу между настоящей памятью о войне и фальшивым пафосом этих напыщенных творений. Часто таким шедеврам дают насмешливые названия, анекдоты сочиняют... Лучше бы поставили простой обелиск с именами погибших. А то статуя есть, а имен-то нет. Где память?
Вполне современный торговый центр располагался на въезде в городок. Лера купила себе балетки и сандалии на плоской подошве с переплетением ремешков. Также были куплены несколько комплектов белья, юбка и кашемировый джемпер. Купив торт к чаю, Саша и Лера поехали домой.
Сашин дом был действительно хорош. Одноэтажный, просторный, сложенный из кедровых брусьев на основании из дикого камня, он поражал обилием света из больших окон. С трех сторон к дому примыкала терраса. Саша показывал ей комнаты, пока еще свободные от мебели, а Лера ступала босыми ногами по теплому дереву пола и наслаждалась ощущением совершенного уюта и покоя. Она думала о том, какое это счастье - такой дом, построенный любимым для тебя...
- Прекрасный дом, Саша. Ты молодец. И проект замечательный.
- Проект канадский, подходит для нашего климата.
- Сколько времени ты его строишь?
- Три года. Когда начинал, даже не представлял с чем столкнусь в процессе, - Сашино лицо стало печальным.
- Что, были проблемы со постройкой?
- Не только с постройкой. Когда я начинал строить, все у меня было по-другому, а потом выяснилось, что и строить не для кого. Мне одному такой дом не нужен. Да и сам я никому не нужен.
- Думаю, тебе лучше все рассказать. Ты ведь ни с кем не делился этим? Когда-нибудь надо высказаться.
- Действительно, я ни с кем не делился. Кроме нас троих подробностей никто не знает.
- Вас троих?
- Да, меня, моей бывшей жены и моего лучшего друга.
- Ясно. Тысячи людей пребывают в такой ситуации. Ты не первый.
- Да ничего тебе не ясно! Это все произошло так быстро и так ... странно. Я не поверил бы раньше, что пятилетний брак может рухнуть за месяц.
- Ну ка, вот отсюда по подробнее. Ты не думай, это не праздное любопытство, просто я кое-что понимаю в ... странностях.
- Понимаешь, мы с Ромкой дружим с детства. В одном дворе выросли. Он осиротел в двенадцать лет, родители погибли в автомобильной аварии. После этой трагедии к нему из Молдавии приехала бабка - румынская цыганка. Она его и растила. Мы ходили в одну школу, летом в лагерь вместе. Мой отец на работе брал путевки нам обоим. После окончания школы он пошел в медицинский, а я в МЭИ. И все эти годы мы дружили и продолжаем до сих пор. Был момент после моей женитьбы на Наташе, когда он почти перестал у меня бывать. Но потом все стало по-прежнему.
Все случилось два года назад. Я заболел. Иначе, чем болезнью, я это объяснить не могу. У меня всегда было отличное здоровье, а тут ... я стал импотентом. Все случилось в один день, без каких-либо причин. Я женился по любви, и все годы брака обожал жену. А Наташа, я даже не знаю, как назвать ее реакцию на происшедшее. Она отдалилась. Думаю, что я имел право на моральную поддержку с ее стороны. Как говорится "в здравии и болезни...". Ведь в жизни бывает всякое. Мои хождения по врачам ничего не дали. Отношения в семье становились тягостными. Наташа была равнодушна, как кукла. Мне было больно видеть ее пустые глаза. Через месяц она от меня ушла. Вскоре я узнал, что к Ромке.
- И что же? Они счастливы?
- У Ромки радость на лице написана. Я не стал рвать нашу дружбу. Ведь ни он ни Наташа не виноваты в том, что со мной произошло.
- А Наташа? Она тоже общается с тобой? Не испытывает неловкости или чувства вины?
- Они ко мне иногда заходят вместе. Наташа спокойна, молчалива. Она изменилась, стала другая.
- Какая?
- Замороженная какая-то. Зато Ромка сияет. Хоть кто-то счастлив.
- А теперь постарайся вспомнить, не получали ли вы с женой подарков от этого Ромки. Скорее всего в один день.
- Ну как же, получали, конечно. Это была пятая годовщина нашей свадьбы. Ромка накануне вернулся с Тибета. Привез нам подарки. Наташе подарил амулет на цепочке, тибетский узел называется. А мне чудодейственный пояс здоровья из пуха тибетских горных коз. Он широкий, как полотенце, надевается на поясницу, прямо на голое тело. И не страшна простуда, радикулит, болезни почек...
- Ты надевал его?
- Один раз. Ромка настоял. Мне этот пояс и не нужен в сущности...
- А Наташа носит амулет?
- Не снимает.
- Он раньше Наташе что-нибудь дарил?
- Он постоянно ей что-то дарил. То браслет, то шарф, то пояс. Поясов штук пять подарил. Но я не возражал, ведь Ромка - друг. А все подарки дешевые. Скорее сувениры. Пустяки... А к чему все эти вопросы?
- Вот что, Саша. Я не хочу спешить с выводами. Ты рассказал мне действительно странную историю. Разбираться в странностях - моя профессия. Я когда-нибудь расскажу тебе, как я эту профессию приобрела, и буду с тобой также откровенна, как ты со мной. Я очень ценю твое доверие. А теперь, ты не возражаешь, если я тебя осмотрю?
- Не возражаю. Что мне делать?
- Ложись на живот вот сюда, на кровать и веди себя тихо.
Тщательный осмотр истинным зрением показал то, что Лера ожидала увидеть. На позвоночнике, чуть ниже поясницы сидело черное пятно проклятия величиной с игральную карту. Лера тщательно рассмотрела его, вглядываясь в мельчайшие детали. Это было не просто пятно. Это был тибетский узел - сложное переплетение линий без начала и конца, символизирующее бесконечность. Проклятие питало само себя.... Ай да Ромка! Ай да мастер! Злобная завистливая сволочь, разрушитель судьбы и здоровья лучшего друга и его жены. Такой же тибетский узел с приворотом он повесил на шею Наташе. Лишенная собственной воли, она угасала и мучилась.
- Саша, можешь встать. Давай ка еще по чашечке чая.
- С удовольствием. Ну и что ты во мне обнаружила?
- Как ты относишься к мануальной терапии?
- Ты знаешь, после всех хождений по врачам, всех, порой унизительных, процедур, я разочаровался в любой терапии, а не только в мануальной.
- Вот и чудесно, значит ты ничего не теряешь, если позволишь мне над тобой поколдовать.
- Да ради бога! Мне нравится твое участие. Колдуй.
Лера понимала, что это особый случай. Конфигурация проклятия несет в себе дополнительный смысл и простое уничтожение может представлять опасность. Как жаль, что нельзя спросить Зоара. А почему, собственно, нельзя? Надо попробовать.
- Саша, я сейчас должна посидеть несколько минут в абсолютной тишине. Пока я не заговорю, молчи.
- Ок.
Лера закрыла глаза, представила зеленый луг и радугу над ним. "Зоар! Мне нужен твой совет. Я чувствую подвох. Этот тибетский узел сам по себе магия. Его нельзя брать с наскока. Что мне делать?"
"Я уж думал, ты не догадаешься спросить. Конечно нельзя его трогать, не зная с чего начать. Это бомба на случай, если кто-то попробует убрать порчу. Очень жестоко... Действуй указательным пальцем правой руки. Ладонью нельзя. Начинай с нижней петли, веди силу только вдоль линий узла. Поперек резать нельзя. В местах пересечений убирай палец. Не спеши. Как пройдешь весь рисунок, сделай общий массаж силой. Его истощила эта порча. Удачи."
Лера открыла глаза.
- Ну, Саша, ложись и не шевелись ни в коем случае. Даже если будет больно, щекотно, неприятно, горячо, холодно.... Можешь орать, но не шевелись.
- Я понял. Все серьезно? Я тебе верю...
- Поехали...
Никогда в жизни Лера не была так напряжена и внимательна. Выполняя рекомендации досконально, она сконцентрировала всю свою силу и опыт в точных и бережных движениях. Саше было больно. Магическая дрянь сопротивлялась и нещадно жгла тело. К концу процедуры он был весь мокрый от пота, а Лера чувствовала, что ее немалые силы на исходе. Сделав общий массаж в завершение, она ласково похлопала его по спине.
- Все, мой герой. Теперь будешь, как новый.
- Лера, что это было?