|
|
||
Автор считает себя приличным учёным. И полагает, что научный путь приличных учёных представляет известный интерес. Что подразумевается под этим термином, будет видно из дальнейшего... | ||
Семевский Ф.Н.
2016
Некоторые крупные учёные, например Дарвин, писали автобиографии. Со времён Гальтона этот источник информации введён в научный оборот.
Автор считает себя приличным учёным. И полагает, что научный путь приличных учёных представляет известный интерес. Что подразумевается под этим термином, будет видно из дальнейшего.
В школу я пошёл в четвёртый класс: до этого учился дома. И дома и в школе учился средне, но без труда. Ахиллесовой пятой был русский язык. Писал я с ошибками и продолжаю писать с ошибками на девятом десятке лет.
В школе много (до трети) уроков прогуливал1. Знал много такого, что в школе не преподавалось. С раннего детства любил природу, лес, увлекался рыбной ловлей, позже (с 16 лет) охотой. Вёл дневник, в котором, в отличие от обычных дневников подростков, писал исключительно о наблюдениях в природе и наивных экспериментах над растениями и животными. С раннего детства не скучал в одиночестве. Выступил в школе против Лысенковского положения об отсутствии внутривидовой борьбы, поскольку прочёл к тому времени кое-что из текстов Тимирязева и Дарвина. Учительница биологии была добрая молоденькая женщина, и выступление не имело последствий. Ещё в школе написал заметку о ловле щук в ручьях. Заметку приняли, но попросили расширить текст. Расширять я не стал, и заметка не была опубликована. Написал письмо известному орнитологу К.Н. Благосклонову и получил любезный ответ с просьбой расширить текст. Расширять не стал. Все же содержание письма было Благосклоновым опубликовано со ссылкой на моё имя. Окончил школу я со средним баллом около четырёх, но вступительные экзамены в высшее учебное заведение для меня представляли проблему из-за неграмотности. Здесь же следует отметить второй недостаток, который до появления персональных компьютеров мне сильно мешал. Я не мог правильно сложить или даже переписать большую колонку цифр. Повторение операции давало каждый раз новый результат. Это сильно мне мешало впоследствии при занятии статистикой и алгеброй.
Выбирая институт, я колебался между гуманитарными и биологическими специальностями. Мама заметила, что мне придётся в первом случае все время врать. Я с этим согласился и выбрал лесотехнический институт. Как потом выяснилось, проблема вранья и там стояла, но была менее острой и с каждым годом смягчалась.
При поступлении в институт мне всё же удалось получить тройку за сочинение. По идейным соображениям я не был комсомольцем. Это могло создать дополнительные трудности, но не создало. В Московский лесотехнический институт (МЛТИ), сейчас Московский государственный университет леса (МГУЛ-МВТУ), меня все же приняли, но не сразу и не без труда. Первый год я был отличником, в последующие старался получать четвёрки, чтобы не переработать и в то же время избежать хлопот с пересдачей. Если в школе я находился в состоянии постоянной войны с учителями, то в институте прекратил эту войну и испытал облегчение. Я знал много такого, что не входило в программы обучения, например, литературу (мог читать наизусть стихи, не повторяясь, в течение суток); знал много видов растений, птиц, рыб, насекомых, к концу института мог переводить (очень плохо, но все же лучше, чем большинство однокурсников) с английского и с немецкого, которому меня пыталась научить бабушка ещё до поступления в школу, математику знал лучше однокурсников. Сейчас перевожу без словаря научные статьи с английского, относящиеся к областям, которыми я занимался. Вероятно, если бы в школе меня научили правильному произношению, это мне бы значительно помогло.
Физкультурник называл меня Паганелем. Видимо, что-то необычное ощущал. Перестал так называть после стрельбы. Стрелял я хорошо как в неподвижную цель, так и влёт.
Научную деятельность начал на пятом курсе. В это время я стал в библиотеках читать специальную литературу. Сначала собирался провести следующий опыт. Прочёл статью, в которой отмечалось увеличение варьирования роста растений после облучения. Знакомая девушка училась в МГУ. Я попросил её облучить семена сосны. Она это сделала. Мысль заключалась в следующем. Нас учили, что нужно сажать на единицу площади много деревьев, чтобы они скорее сомкнули свои кроны. Рубить лес надо было через 100 лет, когда из тысячи посаженых деревьев останется 30. Можно было предполагать, что останутся быстро растущие генотипы и срубить их можно будет раньше. Сообразив, что результатов придётся ждать лет девяносто, я отказался от эксперимента. Пошёл на кафедру защиты леса. Её возглавлял Алексей Иванович Воронцов − исключительно талантливый педагог. Он встретил меня хорошо и начал с того, что взял с собой в Окский заповедник. Я знал эти места по повести Паустовского "Мещёрская сторона". Там заканчивалось массовое размножение непарного шелкопряда. Я обратил внимание на то, что на основаниях одних стволов не было кладок, а другие были ими залеплены. Произвёл расчёты для объяснения этого явления, которые, как я узнал впоследствии, относятся к "теории конвоев". В то время математика в экологию еще не проникла, и для кафедры и лесотехнического института дипломная работа такого плана была достаточно революционной.
Институт дал мне довольно ясное представление о состоянии лесного хозяйства и, в частности, защиты леса. В то же время он привил мне ложное представление о возможности защиты леса от вредителей с помощью химической борьбы.
По окончании института Алексей Иванович помог мне получить место старшего научного сотрудника в Жигулёвском заповеднике. На место я приехал в августе 1959 г. Заповедник восстанавливался на чистом месте после предыдущего закрытия. Поселил меня директор Л. М. Сажин в съёмной комнате в частном доме на берегу Волги. В заповеднике ни библиотеки, ни оборудования, ни мебели − вообще ничего не было. Мне первое время пришлось выступать в роли машинистки (машинка была), а также ездить в Жигулёвск, Самару, Петербург и Москву за оборудованием. Запомнилась перевозка ртутного барометра, который я боялся разбить. Для будущего сезона я купил несколько сот гранёных стаканов, энтомологические булавки и прочую мелочь, но забыл о бинокулярном микроскопе. Все же за осень удалось познакомиться с территорией, составить карту распределения по ней популяции непарного шелкопряда и набрать достаточно кладок яиц для определения заражённости их паразитами и для весенне-летних опытов. Интересных исследований для зимних месяцев я не придумал и две зимы, которые провёл в заповеднике, занимался, без особого успеха, самообразованием, написал пару статеек, участвовал в учётах по следам млекопитающих2, ловил рыбу и бегал на лыжах. Научной деятельностью серьёзно занимался только в течение полуторамесячной командировки в Москву, когда очень плотно читал специальную английскую литературу.
Директор заповедника был талантливым хозяйственником, и заповедник хорошо финансировался. К весне был укомплектован штат, налажена охрана, построен дом, выполняющий функции лаборатории, создана метеорологическая станция, и мы стали походить на научное учреждение. Заповедник приобрёл подержанные машины (полуторку и "Волгу"), катер и лодку, два подвесных мотора, малокалиберную спортивную винтовку и карабин, беговые лыжи и ботинки.
Мои хозяева с наступлением холодов перевели поросёнка из сарая в свою комнату, а дом имел наклон в сторону моей комнаты. Это создало некоторые неудобства, но они компенсировались тем, что к тому времени я приобрёл дешёвенький проигрыватель и слушал вечерами классическую музыку.
Весной я получил в конторе комнату с окном, выходившим в яблоневый сад, за которым
высилась Бахилова гора, и кабинет. Молодёжь заповедника при моем активном участии организовала настольный теннис и волейбол.
Интересно, что не помню, как питался, во что одевался, как умывался.
Ещё в Москве я приобрёл книги Формозова "Что и как наблюдать в жизни птиц", Промптова "Птицы в природе", Лэка "Численность животных и её регуляция в природе" и твёрдо запомнил из них положение, что наблюдения должны выражаться в числах.
Это позволило мне составить достаточно оригинальный и осуществимый план полевых, точнее лесных, исследований. Зимой, когда снег скрыл кладки яиц непарного шелкопряда,
появилось свободное время. У меня был привезённый из Москвы "Курс высший математики" Смирнова в пяти томах и несколько книг на английском языке, тем самым имелась возможность самообразования. Результаты были более чем скромными, но всё же были.
Со сходом снега я занялся динамикой плотности популяции3. Стал собирать материал для построения таблицы выживаемости, т.е. старался определить плодовитость и смертность яиц, гусениц, куколок и бабочек непарного шелкопряда от хищников, болезней и паразитоидов. Такие таблицы были впервые построены в Канаде в ходе дорогостоящего проекта под руководством Морриса для бабочки из семейства листовёрток, и под них была подведена несложная теория. Группа Мориса состояла приблизительно из десятка специалистов различного профиля, сбор материала осуществлялся с лестниц пожарных машин, для расчётов применялись недавно появившиеся ЭВМ.
Моя программа во многом напоминала канадскую, но имела и свои особенности. Не было машины с лестницей, и приходилось самому лазить на деревья, Один раз я упал. Некоторое время полежал, раздумывая: сломал я позвоночник или нет. Всё обошлось, но на тополя я после этого не лазил. У них толстые, на вид вполне надёжные сухие ветви выгнивают в комле и выворачиваются из ствола. Вероятно, поэтому у осины и тополей чистые стволы.
Мою программу можно считать второй в мире. Применяемая в ней методика обладала некоторыми прогрессивными особенностями. Я работал с выращенными в лаборатории и перемещёнными из мест с высокой плотностью в места с низкой плотностью кладками яиц, гусеницами, куколками и бабочками, т.е. проводил эксперименты, а не ограничивался наблюдениями. Исследовался объект, не поддающийся прямому наблюдению, при разумных затратах средств.
Весну, лето и осень провёл в лесу, кстати, ни разу не встретив в нем своих коллег. Нашёл цветущий проросток клёна с семядолями и цветком, о котором заведующий научным отделом написал статью в журнал "Природа".
В нарисованном мной автопортрете слишком много розового. Я близко сошёлся с наблюдателями за состоянием леса (лесниками). Пил с ними водку и участвовал в браконьерстве, но все же не в прибылях от него. Один раз, соскучившись по родным, оформил командировку в дальний участок заповедника, а вместо этого съездил в Москву на неделю. Занимался любовью с практикантками и сотрудницей заповедника.
Хрущёв увидел фильм о заповеднике, в котором здоровенный научный сотрудник наблюдает в бинокль за белкой, и распорядился сократить число заповедников. Жигулёвский заповедник закрыли4. Мне предлагали перейти в один из оставшихся, но меня пригласил в аспирантуру Алексей Иванович Воронцов. Я выбрал второе предложение.
Сразу поступить в аспирантуру мне не удалось. Хотя экзамены я частично сдал ещё будучи в заповеднике, а частично − сразу по приезде в Москву. У Алексея Ивановича возникли какие-то затруднения, и он устроил меня в пятую Московскую экспедицию, занимавшуюся проектированием химической борьбы на всей территории РСФСР там, где возникали массовые размножения бабочек, пилильщиков или жуков. Я сразу же уехал в Томскую область и поступил в партию, возглавляемую А.С. Рожковым. Рожков был ненамного старше меня, но успел повоевать и был значительно взрослее и опытнее.
Занимались мы сначала составлением карты усыхания пихты вследствие вспышки массового размножения сибирского шелкопряда и последующего размножения большого чёрного усача (Monochamus urussovi Fisch.). Затем, в конце сезона, звездчатым пилильщиком (Acantholyda nemoralis Thoms.). Работа напоминала соревнование на выносливость5. В первый тренировочный выход в тайгу я несколько отставал от Рожкова. К вечеру у меня поднялась температура (градусов до 38), но утром после ночи в палатке я встал здоровым и уже не отставал в течение всего сезона6. Тренировка этим ограничилась. Рожков называл меня: "Федя Печкин - теоретик". Чем я заслужил это прозвище, не знаю, как не знаю и этот персонаж. Мы работали по инструкции, и интеллект я свой не имел случая использовать. Работали добросовестно, хотя работа была скучной и казалась мне довольно бессмысленной, но мнения своего я не высказывал. В то время выход в тайгу в одиночку не разрешался, и инженеру придавались двое рабочих. В какой-то мере интерес жизни придавали межличностные отношения с этими рабочими. Моим спутникам на пятый день передвижение по тайге показалось невыносимым, и они отказались идти дальше. Я предложил им на выбор либо вернуться одним, либо дожидаться на месте в палатке. Они выбрали последнее, и я пошёл один доканчивать заданный маршрут. Одиночество я любил и сделал положенную работу легко и с удовольствием. В одиночестве гораздо больше слышишь, видишь и можно думать.
Приобретённый опыт принёс мне скорее вред, чем пользу. Это был яркий пример недостатков плановой экономики, в которой инструкция отождествляется с истиной.
Мы наблюдали тайгу в двух состояниях: давно усохшие пихтарники, представляющие собой хаос упавших и ещё стоящих мёртвых стволов, и здоровые пихтарники, в которых сухостоя почти не было. Сейчас я бы сказал, что смотреть следовало границу между этими категориями. Это позволило бы установить, как она сдвигалась в прошлом и будет сдвигаться в будущем.
В конце сезона мы работали в сосняках. После пихтарников это было одно удовольствие.
К нам в помощь приехали двое студентов-практикантов. Запомнился один случай. У нас кончились продукты. У меня была с собой леска и несколько крючков. Я минут двадцать искал в подстилке червяка или личинку, нашёл и быстро выловил плотвичку. Насадил её на крючок и сразу же выловил порядочную щуку. Через час мы ели уху.
Мы закладывали пробы метр на метр и считали на них пронимф пилильщика. Моих математических знаний было достаточно для того, чтобы задать вопрос: "Почему именно на метр?" Это был разумный вопрос, но он отвлёк меня от более существенных проблем.
Впоследствии время от времени я писал статьи на тему учёта и дошёл до случайных полей. Это было тупиковое направление. Совершенствование бессмысленной работы.
Экспедиция позволила мне вплотную познакомиться с практикой и приобрести двух друзей на всю жизнь.
Весной я поступил в аспирантуру с намерением продолжать исследования, начатые в заповеднике. Потерял рабочий сезон из-за своей нерасторопности: не имел яиц непарного шелкопряда. для опытов, но зато много времени проводил в библиотеке. Во втором сезоне повторил опыты, проведённые в заповеднике. Быстро написал черновой вариант диссертации. Ещё раньше мой первый доклад о работе в заповеднике вызвал у одной из сотрудниц кафедры возмущённую реплику: "Но так же никто никогда не делал". С моей стороны последовало: "Наука − это постановка новых опытов, которые никто никогда не делал". С предзащиты начались мои мытарства. Я дал Алексею Ивановичу написанный от руки черновик, рассчитанный на критику по существу. Вероятно, он до предзащиты высказал своё возмущение по этому поводу. Я построил доклад на четырёх положениях, три из которых назвал новыми для нашей науки, а четвёртый для мировой. Помню первое, шелкопряд не отдаёт предпочтения ни низкополнотным, ни высокополнотным древостоям.
Сотрудница кафедры заявила, что это не верно, и обвинила меня чуть ли не в подтасовке данных.
Ответ был такой: "Мой вывод базируется, кроме собственных наблюдений, ещё и на литературных данных. Половина авторов пишет одно, половина − другое. Мой вывод логически оправдан". Остальные выступления моих коллег также были исключительно критическими. Алексей Иванович, подводя итог, отметил, что я ссылаюсь на генетиков - антисоветчиков, и закончил доклад тем, что прежде, чем защищаться, мне нужно разобраться, как писать название заповедника Жигулёвский или Жегулёвский. Это был провал − явление крайне редкое в практике аспирантуры.
Бабушка исправила ошибки в рукописи, мама перепечатала текст, дальний родственник переплёл его.
Я обратился к четырём специалистам, работы которых были близки к теме диссертации. Один из них принадлежал к категории "генетиков − антисоветчиков". Он дал мне наглядный урок порядочности, за который я ему до сих пор благодарен. Сделал мне замечание за согласие на исключение фрагмента, посвящённого популяционной генетике. Но интереснее другое. В диссертации приводилась модель Уатта (Watt, 1959). В ней, как параметр, фигурировала буква d, причём так, что её можно было принять за знак дифференциала. Учёный сходил в библиотеку, посмотрел работу, на которую я ссылался, приехал ко мне домой и отказался от оппонирования! Вероятно, такой уровень порядочности был принят в дореволюционной России и был для меня не достижим.
Три других специалиста Г. А. Викторов, А. С. Данилевский и И. А. Рубцов любезно согласились.
Рубцов предварительно задал два вопроса:
−Вы знаете итальянский язык?
−Нет.
Посмотрел в библиографии ссылку на Vollterra, там стояло: цитируется по Фридериксу
−Вы в первый раз в Питере, что посмотрели?
−Эрмитаж, импрессионистов.
−Кто понравился?
−Сислей.
−Хорошо. Согласен оппонировать.
Все это было не похоже на предзащиту.
Вернувшись из Питера, я рассказал Алексею Ивановичу о результатах, показал переплетённую диссертацию. Он предложил мне заключить мир,
подписал диссертацию как научный руководитель, ничего не исправляя, посоветовал защищаться в МЛТИ. Диссертация была принята к защите, реферат напечатан.
Насколько я помню, отрицательных отзывов на автореферат, как это всегда бывает, не было, но Алексей Иванович получил два письма, соответствующих отрицательным отзывам, от Рафеса и от Исаева7 с Петренко8, которые мне показал. Содержание первого письма я не помню, второе начиналось с фразы: "Мы долго думали, что бы хорошее отметить в реферате, и не нашли такого".
На защите мне оппонировал Г. А. Викторов из Ин-та эволюционной морфологии и Нестеров из ТСХА. Первый написал добросовестный и содержательный отзыв. Второй,
которому я отвёз написанный мной отзыв, забыл его взять с собой и рассказывал на защите, как он в детстве любил коллекционировать бабочек. Несколько членов учёного совета искренне похвалили доклад за использование математики. Голосование, как обычно, было единогласное "за".
Алексей Иванович приостановил утверждение диссертации, поскольку проректор (Анучин) в кулуарах пообещал провалить утверждение решения факультетского совета на большом учёном совете, объясняя это тем, что работа якобы содержала грубые математические ошибки9. Моя математическая подготовка в то время соответствовала подготовке выпускника технического вуза средней руки и, возможно, превосходила подготовку всех учащихся и преподавателей10 на факультете и тем более Анучина11, который читал лекцию о мерной вилке (деревянный штангель циркуль, без верньера) четыре часа12.
Моя работа по общепринятым формальным показателям превосходила используемый на лесохозяйственном факультете шаблон. Список литературы включал 114 источников на русском языке и 130 на английском и немецком. Диссертация содержала 6 десятков таблиц, 5 десятков математических выражений, 40 графиков. Но не включала ссылок на решения съездов партии.
Начав работу над диссертацией в середине 1959 г., я получил кандидатский диплом в самом конце 1965 г. В указанные годы на получение кандидатской степени обычно тратилось 3,5 года. У меня получилось пять с половиной. Год я потерял в силу случайных причин и год из-за того, что называю приличностью. То есть стремления повысить свою заработную плату, сделав пусть небольшой, но реальный вклад в науку и (или) народное хозяйство.
Не помню когда именно, но достаточно рано я решил получить докторскую степень и на этом остановиться. К моменту получения кандидатского диплома я уже четыре сезона работал над докторской диссертацией.
Цель работы была такова: выяснить, почему большинство видов имеют стабильную численность и плотность популяции, у других амплитуда колебаний крайне велика. Этот экологический вопрос имел длительную историю. Экологи, работавшие с птицами, млекопитающими, рыбами, насекомыми, микроорганизмами, давали на него разные ответы, которые меня не удовлетворяли. Математики также интересовались устойчивостью.
Ближе всего к полевой части планируемых мной исследований относилась многолетняя программа, осуществляемая немецкими учёными, по наблюдению за зимующими в земле на фазе куколки видами бабочек разных семейств в сосновых лесах. Я решил наблюдать за обитающими на дубе и окукливающимися в свёрнутых листьях бабочками, принадлежащими к одному семейству листовёрток (Tortricidae). Параллельно я искал ответ на поставленный вопрос в математике.
После защиты я работал в МЛТИ в научно-исследовательском секторе по каким-то заданным темам, сейчас даже не помню, по каким. Они отнимали у меня не много времени и умственных усилий. Алексей Иванович пробил для меня публикацию первой книжки "Прогноз в защите леса". Книжку я писал с интересом, закончил быстро, разослал десять экземпляров энтомологам, работавшим в этой области и гордился тем, что в Канаде её перевели и Моррис отметил мой приоритет в изучении депрессирующих популяций.
В этой книжке я вошёл в противоречие с уважаемым мной учёным Любищевым, также зарабатывавшим на жизнь в области учёта и прогноза. Любищев писал, что биолог не должен заниматься экономической стороной вопроса, я считал, что эколог должен. Противоречие было не слишком острым, но все же имело место. На энтомологическом конгрессе я выступил с рассмотрением экономической стороны учёта и прогноза и утверждал, что эти операции оправданы только в том случае, если они приносят прибыль, и вызвал реплику, что "за "прибыль" меня посадят". Хотя газет я никогда не читал и радио не слушал, все же я был уверен, что не посадят. Советская власть была уже не та. За научные взгляды никого не сажали, хотя карьеристы ещё надеялись на идеологические обвинения как на оружие в борьбе за места и награды13.
Я занимался учётом и прогнозом главным образом с целью демонстрации бесспорной полезности математики в этих областях, начав с оптимизации размера проб, я закончил случайными полями. Профессиональные математики говорили мне, что в области теории вероятности я поднаторел до уровня мехмата, и пользовались моими советами.
Алексей Иванович смотрел на меня как на своего преемника, хотел привить мне любовь к педагогике и поручил прочесть курс "биологии лесных птиц и зверей". У меня не было времени подготовиться к этой роли, и я стал вести курс по учебнику, с моей точки зрения, плохому. Одновременно думал, зачем нужен такой курс инженеру лесного хозяйства, и приходил к выводу, что он не нужен. Единственное положительное методическое изменение, которое я себе позволил, состояло в следующем. Мой предшественник заставлял студентов учить 200 латинских названий птиц. Я не заставлял. Думаю, что читал я скучно, и самому мне было скучно. Ещё из школы я вынес убеждение, что посещение лекций должно быть свободным. В результате студенты перестали ходить на мои лекции, и мне пришлось попросить их ходить хотя бы по очереди, чтобы не читать в пустой аудитории. При этом я неплохо знал экологию птиц и зверей и, вероятно, мог рассказать много занятного, но был уверен, что студентов нужно не развлекать, а учить тому, как повысить производительность леса. До зачёта я все-таки добрался. На зачёте просил студентов назвать птиц, чучела которых им показывал. Если они называли правильно, ставил зачёт, если неправильно, просил подучиться и сделать следующий заход, и видимо затянул процедуру. Одна из студенток заявила, что я не поставил зачёт подруге, которая знает предмет лучше меня и которую дома ждёт грудной ребёнок. Я ответил, что в сказанном много правды и пользы и поставил подруге зачёт, извинившись и заметив, что, если бы знал, куда и зачем она спешит, сразу бы поставил зачёт, ни о чем её не спрашивая. Что касается моих знаний, то я согласен, что они недостаточны. Форма сделанного заявления (обращение на "ты") мне не нравится. Несдавшие зачёт могут обратиться к более квалифицированному преподавателю. Прекратил зачёт и уехал домой. Мои студенты через несколько дней уговорили меня сменить "гнев на милость". Я попросил их собрать зачётки и поставил всем зачёт. На этом моя педагогическая карьера закончилась14.
Одно замечание о педагогике. Я крайне редко встречал в библиотеках преподавателей.
Профессоров не встречал никогда. Мои наблюдения относятся ко времени, когда не было Интернета. Возникает вопрос, зачем нужны в этом случае лекции?
В институте мне работать надоело. Я приобрёл у своих коллег экологов репутацию великого математика, но сам в области математики чувствовал себя как корова на льду15. Если в начале своей деятельности я надеялся сделать "защиту леса" наукой, то постепенно понял, что "моей скудной крови не хватит, чтобы вечный полюс растопить". Наступил кризис среднего возраста. Чтобы как-то встряхнуться, я ушёл из МЛТИ и, почему-то, поступил в институт стандартов (НИИС) под начало своего однокурсника. Жизнь мало изменилась. Мой начальник увлекался научным туризмом. Я, к стыду своему, поддался соблазну и составил ему в этом компанию, усыплял свою совесть соображениями, что стою больше, чем мне платит государство, и поэтому могу отдохнуть за государственный счёт. Сблизился с диссидентскими кругами. Продолжал свои сравнительные исследования листовёрток в прежнем объёме.
В 1973 году, через четыре года после получения кандидатского диплома, подготовил докторскую диссертацию и успешно прошёл предзащиту в Питере во всесоюзном институте защиты растений (ВИЗР). Содержание диссертации сводилось к алгоритму получения оценок плотности популяции на определённой территории и оценок математического ожидания потерь урожая и экономических потерь. Далее эти потери сравнивались со стоимостью оптимального проекта борьбы, и принималось решение. Алгоритм иллюстрировался фактическими примерами. Все положения диссертации доказывались. Успех защиты казался предрешённым.
Мой начальник решил эмигрировать в Израиль. Эмиграция была не невозможной, но обставлялась различными бюрократическими барьерами. В частности, требовалась характеристика с места работы. На профсоюзном собрании обсуждался текст характеристики. Выступающие рисовали моего однокурсника самыми темными красками. Остатки моей дворянской чести не позволили промолчать. Я предложил текст характеристики, которую дали ему с месяц назад (поскольку за это время он не мог заметно измениться). Это превысило терпенье КГБ. Меня выгнали с работы и затем ещё три раза выгоняли с мест, на которые я устраивался. ВИЗР затребовал от меня новую характеристику, которую я не стал получать, поскольку из Питера мне написали, что защищать диссертацию мне не дадут.
Эти события совпали с пертурбациями в личной жизни. Моя семья к этому времени оказалась разбросанной по Москве. В результате сложных комбинаций мы снова частично соединились в районе Петровско-Разумовского в деревянном доме, построенном моей прабабушкой в тридцатых годах. При доме был сад. Я существенно снизил свои научные усилия (но не прекратил работу с листовёртками) и занялся восстановлением забора, латанием крыши и строительством "сортира" в саду и т. п. неотложными делами.
Через два года меня взял на работу Ю.А. Израэль в Институт прикладной геофизики (ИПГ), и мои мытарства кончились. Работа с листовёртками расширилась до прежнего уровня.
Моя мораль во ВНИИСе понизилась, но ядро морального кодекса представления о добре и зле сохранилось. В частности, я отказался от посылки, присланной из Израиля в награду за просемитское выступление.
В ИПГ я попал в компанию математиков, с которыми всегда легче находил общий язык, чем с биологами. Биологи тоже были, но более интеллигентные (физиологи и биофизики), чем в МЛТИ и НИИСе. Я был старше своих сотрудников, и мне выпала роль неформального лидера. Административной деятельностью не занимался. Политическая деятельность семьи сводилась к скромной помощи ссыльным и предоставлении время от времени жилья отдельным диссидентам. Осуществлялось это в основном моей тётей. Я этой деятельности помогал.
Через пять лет после первой попытки я пошёл в МГУ и предложил диссертацию к защите. Не помню, к кому я обратился, но помню, что к женщине. Она согласилась, но сделала ряд замечаний. Исправлять я ничего не стал и обратился к академику М. С. Гилярову из Института эволюционной морфологии и экологии животных им. А. Н. Северцова (ИЭМЭЖ). Меркурий Сергеевич принял диссертацию к защите.
Список литературы включал 366 источников на русском языке и 886 на английском, немецком и французском языках. Диссертация содержала 8 десятков таблиц, 13 десятков математических выражений, 40 графиков и рисунков. Но опять не включала ссылок на решения съездов партии.
Моя работа превосходила по сумме упомянутых формальных показателей, принятых в то время, средней уровень докторской диссертаций в областях фундаментальной и прикладной экологии.
Провал защиты казался мне невозможным, потому что работа включала необычно длинный ряд наблюдений, проведённых по единой методике, и освещала важный для теории динамики численности вопрос16. Полученные результаты были опубликованы в пяти различных академических журналах17.
В ходе защиты я столкнулся с неприятием моей работы небольшой, но крайне активной частью аудитории. Сначала я пытался популярно объяснять положения диссертации и сделал ошибку. Невозможно что-либо объяснить тем, кто не хочет понимать. Постепенно, по реакции Меркурия Сергеевича, я начал лучше оценивать происходящее и терять благодушие. Меркурий Сергеевич требовал полностью зачитывать отзывы специалистов: математиков, статистиков, энтомологов, эволюционистов. Защита затягивалась. Наконец специалист по млекопитающим, особенно возмущавшийся моей работой, заявил, что бросит белый шар, если я признаю, что используемый мной принцип оптимальности относится только к насекомым. Я ответил "ни за что". Председатель попросил меня быть кратким. Я ограничился благодарностью за уделённое моей работе внимание. Мне бросили четыре черных шара.
ВАК присудила искомую степень через 16 лет после начала работы над диссертацией.
В значительной степени успех защиты обеспечила энергичная поддержка со стороны Меркурия Сергеевича Гилярова и Алексея Ивановича Воронцова, которых я даже не успел поблагодарить в последнем слове, и делаю это, к своему стыду, только сейчас.
Думаю, что мне помогала, но больше мешала чрезмерная самонадеянность.
Моё семейное положение в момент получения диплома было следующим. Семья состояла из меня, жены, мамы, тёти, дочери жены, двоюродной сестры и её дочери. Работали мы с женой. Тётя получала пенсию. Мама не получала. Сестра получала пенсию, но пропивала её. После смерти моего деда в 1937 г. материальное положение семьи было несколько ниже среднего уровня, но меня и, по-моему, моих домочадцев это нисколько не беспокоило. До того, как я начал работать, родственники помогали нам. После получения кандидатской степени нам помогали, и мы кому-то всё время чуть-чуть помогали. После получения докторского диплома материальное положение достигло среднего уровня.
В соавторстве с С. М. Семёновым мы написали книгу. Я получил гонорар, и жена купила избу (самую дешёвую) в умирающей деревне Иверцево под Ростовом Великим. В деревне жила вертишейка. В окрестных лесах обитали тетерева, глухари, журавли, кабаны, лоси, волки и даже одно время медведь. В августе-сентябре в первый же год мы собрали шесть вёдер клюквы и насушили белых грибов. Жена была полноправной хозяйкой собственного дома. Мы чувствовали, что достигли вершины земного счастья.
На моей официальной научной производительности все это пока не сказывалось. Листовёртками я продолжал заниматься до 1988 г., пока были силы.
Последнее полевое исследование, которое я провёл, касалось печёночницы (Hepatica nobilis Mill.), растения редкого в Московской области и весьма распространённого в окрестностях Иверцево с целью определения такого положения вещей. Будучи опытным научным сотрудником, я не спешил и приступил к попыткам публикации только тогда, когда у меня накопился достаточно длинный ряд наблюдений. Результат сводился к выводу, что пересаженные и посеянные растения в более или менее подходящее место обычно там нормально растут и их количество часто медленно увеличивается. Послал статью в Труды Главного Ботанического сада и Ботанический журнал. Из Ботанического Сада получил отрицательную рецензию, из Ботанического журнала положительную с замечаниями. В течение нескольких лет я пересчитывал работу, так как ряд наблюдений увеличивался, вносил требуемые уточнения в текст и посылал статью в редакции. Создавшееся положение суммировала Майтулина: "Я ботаник, доктор наук, глава отдела не понимаю ничего в статье. Следовательно, публиковать её не нужно". Не понимала она операцию умножения матрицы на вектор. В статье была ссылка на работу, в которой данная операция объяснялась биологам. Эта операция необходима при работе с видами, поколения которых перекрываются, т. е. с подавляющим большинством обитающих на земле видов растений и животных. Моё терпение истощилось, и статья была послана в журнал "Успехи современной биологии", где и была опубликована.
После защиты меня стали приглашать оппонировать. Говорил я о недостатках диссертаций то, что думал, рассчитывая вызвать стыд у соискателей, и особенно у их руководителей, а затем зачитывал положительное заключение. После третьей защиты приглашать меня перестали.
Действуя в соответствии с принятым в молодости планом и отвращением к административной деятельности, я последовательно отказывался от предложений получения званий: доцента, старшего научного сотрудника, заведующего кафедрой. Отказался и от предложения баллотироваться в члены корреспонденты РАН.
С одной стороны, это позволило мне заниматься научной деятельностью до конца жизни, с другой − может быть, помешало добиться практических результатов. Думаю, что поступал правильно.
В течение всей моей научной деятельности я помогал приятелям и особенно приятельницам, писавшим диссертации. Иногда весьма удачно, в том смысле, что на защите их хвалили за сделанные мной вставки, но ни разу, за исключением четырёх случаев, не руководил написанием диссертаций. О двух случаях расскажу подробнее.
Первый случай был связан с моей племянницей, поступивший в аспирантуру ТСХА (Сельскохозяйственная академия имени Тимирязева). Она занималось нелинейностью реакции растения на потери ассимиляционного аппарата. Племянница (урождённая Буткевич) была энергична и трудолюбива и, естественно, пользовалась моей поддержкой. В первый же год мы опубликовали статью по теоретической экологии, провели опыты с искусственной дефолиацией на нескольких генерациях редиса18, построили имитационную модель реакции. (Помню, что на экране компьютера у нас рос хорошенький редис). С помощью этой модели мы надеялись произвести благоприятное впечатление на учёный совет. Но до совета дело не дошло. Заведующий кафедрой Захваткин заболел и его сменил секретарь парторганизации Исаичев, который заявил, повторяя любимый аргумент последователей Лысенко, что заниматься нужно важными для народного хозяйства культурами, лучше всего пшеницей. Племянница к тому времени вышла замуж за аспиранта ТСХА и я посоветовал ей бросить аспирантуру и рожать детей. "Геном ребёнка несёт больше информации, чем Румянцевская библиотека". Она последовала моему совету. Сейчас у неё крепкая семья и трое взрослых детей.
Второй случай. Раздумывая о том, как пробить стену невежества, я пришёл к выводу, что причина неудач кроется в непрерывном улучшении, но и усложнении рекомендаций практике. Помог мне в этом собственный опыт. Меня раздражал и раздражает слишком быстрый прогресс информатики.
На кафедру защиты леса МГУЛ в аспирантуру поступила молодая симпатичная женщина Светлана Рытова с хорошей математической и информационной подготовкой. Я посоветовал ей написать экспертную систему, опираясь на методику назначения химической борьбы, разработанную А.И. Ильинским в 1955 г. Эта методика с незначительными изменениями преподаётся студентам и используется на практике. Она безнадёжно устарела, но была известна верхушке кафедры. Методика включала определение вида насекомого, создающего угрозу гибели леса, извлечение из таблицы параметров, характеризующих этот вид, извлечение из таксационного описания характеристик леса и несколько арифметических действий с параметрами насекомого и леса. Мы надеялись, что таким образом удастся продемонстрировать возможности экспертной системы. Диссертация была написана Рытовой и отвергнута даже без предзащиты. Случай беспрецедентный.
У Светы болела дочка, и она не могла бороться. У меня тоже руки опустились.
Сейчас у Светы двое детей, растущих в дружной семье. Ко мне у неё претензий нет, но имеется устойчивое отвращение к научной бюрократии.
Естественно, никогда мне даже в голову не приходило как-то оформлять указанную деятельность, Уважаемые мной энтомологи прошлого века оказывали помощь всем, кто к ним обращался, совершенно бескорыстно.
Вероятно, в силу дворянского происхождения, автор этих строк с самого начала стремился беречь государственные деньги. Дворяне считали себя сначала слугами царя, затем слугами народа. Конечно, не все и не всегда.
Удавалось это плохо. Например, мне поручили разработать сеть биосферных заповедников. Я заявил, что представляю эту сеть в виде одного узла, поскольку такой заповедник нуждается в дорогостоящем оборудовании. Разработку передали другому сотруднику.
С началом реформ уровень жизни народа в СССР и Варшавском блоке начал падать. Появились бедные. В некоторых местах люди умирали с голоду. Эта тенденция сохранялась в осколках этих организаций до конца столетия19. Моей семьи безработица и снижение реальной заработной платы не коснулось. Благодаря заработкам в США20, нам денег хватало не только на текущие нужды, но и на более серьёзные расходы (мы покрыли крышу нашего дома, поставили ванну, провели канализацию, обновили электропроводку, провели телефон, построили капитальный забор). У нас появились стиральная машина и большой холодильник. Зятьям мы подарили одному машину, другому компьютер. Сделали взносы в монастырь и христианско-демографическую партию. Помогали родственникам и друзьям. В России постепенно выяснялось, что реформы сводятся к обогащению кучки прежней комсомольской и партийной номенклатуры и уголовных преступников за счёт основной массы народа. Я наблюдал ускорение вымирания деревни. Рисовал акварели развалин деревень и зарастающих сорняками полей, писал публицистические брошюры и построил имитационную модель развала экономики в условиях разворовывания ренты. Результатов эта деятельность не дала.
Постепенно у меня созрело убеждение, что наибольшую пользу я могу принести, если займусь динамикой численности человека, отвечу на вопрос, почему люди перестают рожать детей. Самоуверенность с годами не исчезла и даже усилилась21. Мне кажется, что в этом вопросе отчасти разобрался. Человек перестаёт рожать детей, потому что он, вопреки мнению Д. Морриса, Дольника, Маркова де Вааля и многих других популяризаторов науки, не голая обезьяна.
Поведение всех видов растений и животных, и, в том числе обезьян, основано на программе, заданной геномом и доставляющей максимум математическому ожиданию логарифма коэффициента размножения в стационарной среде. Человек сохранил эту программу, и она используется на фазах спермогенеза, оогенеза и раннего онтогенеза. Однако поведение человека в позднем онтогенезе (грубо говоря, после переходного возраста) основано на ограниченно рациональных выводах из картины мира. По мнению Чайковского (2006), это заставляет выделить человека из биоты земли и поместить его в надцарство Humana. Лоренц (1988) идёт ещё дальше и считает, что человека от животных отделяет пропасть, соизмеримая с отличиями живой и мёртвой природы. Моментом выделения человека из биоты земли можно считать промежуток времени от появления членораздельной речи (40 тыс. лет назад) до появления письменности (четвертое-второе тысячелетие до Р.Х.) или до настоящего времени, ничтожный на фоне периода существования вселенной (14 млрд. лет). В начале этого промежутка коэффициент размножения вырос и в среднем был больше единицы до самого последнего времени (до первого демографического перехода). Этот переход, начавшийся во Франции, распространился сначала на Европу, затем на весь мир и сейчас почти завершился22.
Картина мира создаётся информационными потоками, исходящими из различных источников, и определяет рождаемость. Действительность в части случаев играет второстепенную роль.
Ядро картина мира, принятая правящей группой, определяет право. В результате поведение, признанное нежелательным, влечёт за собой непосредственное наказание.
Конечно, не все воздействия на рождаемость отражаются в сознании, но, видимо, прямым воздействием изменением химической и физической среды, окружающей человека, можно пренебречь. Автор рассмотрел прямые воздействия алкоголя, наркотиков, курения, лекарственных препаратов пестицидов, горячих ванн и не обнаружил существенного влияния этих факторов на перинатальное репродуктивное усилие23,
У человека распространённость бесплодия в передовых странах меньше чем в отстающих. Незначительно уменьшилась концентрация сперматозоидов в семенной жидкости.
Прямые воздействия изменения среды скорее отражаются в учащении появлений уродств.
При радикальном изменении процесса оплодотворения, например, при экстракорпоральном оплодотворении, резко увеличивается вероятность врождённых дефектов: повышенная склонность к образованию опухолей, вероятность нарушений работы пищеварительной системы и системы кровообращения при различных заболеваниях, не правильное расположение сердца, неправильное развитие позвоночника (Фатеева и Черных. 2014). В постнатальном онтогенезе изменения среды происходят в результате ограниченно рациональных решений родителей, личности правящих групп.
Таким образом, прямые изменения химической и физической среды слабо влияют на текущую рождаемость и ими можно пренебречь, но качество потомства снижается.
Аргументация, поддерживающая теорию и вытекающие из неё практические выводы, приведены на моем сайте в библиотеке Мошкова.
Старение выразилось прежде всего в том, что спорт и физический труд перестали приносить удовольствие, а вскоре стали невозможными. Ухудшились зрение, слух и обоняние. Ослабела память. Я вынужден был ограничивать свою деятельность кабинетной наукой.
Поэтому этот раздел будет, вероятно, самым скучным.
Открытым остался вопрос о причинах изменения картины мира. Возможно, изменения связаны с ослаблением доверия к Библии и Евангелию в результате атеистической и протестантской критики.
Скорее, авторитет науки настолько возрос, что человек перестал доверять другим источникам информации, в том числе и собственным религиозным чувствам.
Значительная роль принадлежит шкопе
Возможны и другие объяснения.
В детстве я верил в Бога, потому что основа семьи - бабушка, мама и особенно отец верили, а я верил им. Любой внешней информации, если она была в противоречии с тем, что мне говорили дома, я не верил. В юности и в зрелые годы постепенно забывал о Боге, но отказывался вступать в комсомол и партию, ссылаясь на свою религиозность.
Интерес к теизму и атеизму у меня возник в конце жизни в связи с рассмотрением динамики численности человека. Мне показалась атеистическая критика несерьёзной и часто недобросовестной. Сначала иудаисты, а затем христианские богословы проделали большую и добросовестную работу по редактированию и переводу древних текстов и устных преданий. Создали герменевтику24. Это не исключает наличия ошибок и искажений в современных редакциях древних текстов. Например, дни творения сейчас понимают как периоды (Десницкий, 2011; Кураев, 2006).
Новый Завет моложе Ветхого, но и в его прочтении возможны ошибки и искажения.
Наука так же не истина в последней инстанции. Её положения меняются во времени25. Автор, возможно, неправильно понимает положения далёких от него наук. Многое вообще не понимает.
В Ветхом Завете сказано, что Бог сотворил человека по Своему образу и подобию. Это место мне не совсем понятно. Отцы церкви также прочитывают это место по-разному. Очевидно, что речь идёт только о душе, а выражение "по образу" означает, что Бог сотворил человека разумным и одарённым свободной волей, творческими возможностями, речью, а выражение "по подобию" означает возможность человека направлять силы своей души к уподоблению Богу − совершенствоваться в стремлении к истине, добру и любви.
Отцы Православной Церкви не отрицали эволюцию. Григорий Нисский: "Последним после растений и животных устроен человек, так что природа каким-то путём последовательно восходила к совершенству". Василий Великий: "Бог сотворил человека животным, получившим повеление стать Богом". Это написано в III веке от Р. Х. Позже Серафим Саровский: "До того, как Бог вдунул в Адама душу, Адам был подобен животному". Филарет Московский: "Человек создан не единократным действием, но постепенным образованием" (Муравник, 2001).
Сейчас я думаю, что мои и не только мои трудности понимания Священного Писания происходят из неправильного отношения к тексту. Современные люди воспитаны на учебниках, а Священное Писание не учебник. Оно ближе к поэзии, которая ставит своей целью не сообщение читателю сведений, необходимых для сдачи экзамена, а создание некоего переживания.
Это положение лучше всего подтвердить простыми примерами. Я думал, что разбираюсь в художественной литературе, в конце жизни понял, что если и разбираюсь, то только в литературе короткого периода (литература XIX - начало XX в.) и определённой культуры (русской). В литературе вообще разбираются Лихачёв и Аверинцев.
Как-то я дал прочесть знакомому молодому человеку следующего после меня поколения, магистру, увлекавшемуся лошадьми, сцену скачек из "Анны Карениной". Он с интересом прочёл и спросил меня: "Это действительно так было?". Был явно разочарован ответом. Другой раз представительница того же поколения, переводчица с английского, сказала мне, что она не понимает поведения Настасьи Филипповны из "Идиота". Я в свою очередь догадываюсь, что Высоцкий был не лишён таланта, но перечитывать его мне не хочется, так же как читать стихи подавляющего большинства современных поэтов.
Мне было трудно верить в чудеса, описанные в Евангелии, и это меня беспокоило больше, чем отсутствие полного согласия между Ветхим Заветом, Новым Заветом и наукой26.
Евангелия говорят о вере. "Если вы будете иметь веру с горчичное зерно и скажите горе сей: "перейди отсюда туда", и она перейдёт; и ничего не будет невозможного для вас" (Мф 17, 20).
Наука признает эффект плацебо. Если больной и врач верят, что снадобье поможет, пациенту часто становится лучше даже в тех случаях когда это снадобье дистиллированная вода 27. Мыслитель Фалес в VII веке до Р. Х. наблюдал, что потёртый о шерсть янтарь (электрон на древнегреческом языке) притягивает лёгкие предметы, и изучал это явление. Вряд ли в то время легко было поверить, что он имеет дело с силой, возможности которой не ограничены. Подобные мысли помогают мне подавлять сомнения.
"Вера в Бога, вмешивающегося в земные дела", не кажется мне "пережитком средневековья"28. Если ЦРУ может следить за многими миллионами граждан в разных странах мира, непонятно, почему Бог не может отвечать глубоко верующим людям. Тем более что такая вера основана на свидетельствах, которые трудно поставить под сомнение.
Для справки. Григорий Палама писал: "Бог выше всего, что человек может о нем воспринять. По собственной воле Бог выходит из своей неприступности и является человеку. Человек обладает способностью выхода из себя, то есть восприятия Того, Кто выше его". Иоанн Дамаскин: "Бог бесконечен и непостижим, и собственно единственное, что нам дано понять, − это его бесконечность и непостижимость"29.
Успокаивает меня то, что уже в школе мы сталкиваемся со многими вещами, которые понять не можем. Например, с иррациональными числами, бесконечностью.
Сейчас (XIX, XX, XXI вв.) в христианском мире вера в Бога оскудевает30. Многие атеисты и теисты связывают это с дарвинизмом (Н. Я. Данилевский, Ф. Энгельс и другие).
Как биолог я считаю себя обязанным затронуть этот вопрос.
Сейчас большинство популяризаторов дарвиновской теории эволюции и школа решительно выступают против креационизма.
С научной точки зрения, спор между креационистами и дарвинистами мне кажется бесперспективным. Дарвинисты не читают креационистов и критикуют не креационизм, а своё представление о нём. Это представление, мне кажется, основано на рассказе о Ное и потопе31 из Ветхого Завета. Популяризаторы в данном случае опровергают не креационизм, а постоянство видов.
Дарвинизм основан на прочном фундаменте - тавтологии: "выживают наиболее приспособленные", иначе выживают те, которые выживают. Эта тавтология обеспечивает эволюцию (развёртывание) самовоспроизводящихся автоматов, но не возникновение таких автоматов. Неоднократно предпринимались попытки демонстрации самопроизвольного возникновения жизни, но все они заканчивались неудачами. Если бы даже и удалось создать самовоспроизводящейся автомат, несостоятельность креационизма не была бы доказана. Вопрос в этом случае переносится в область астрофизики, космологии и физики элементарных частиц32.
Тавтология Дарвина к человеку неприложима. Он имеет иную форму наследственности.
Например, греческий философ Гегесий успешно склонял учеников к самоубийству. С точки зрения теории естественного отбора такое не возможно.
Сейчас ещё успешнее светские гуманисты убеждают людей в праве на детоубийство (точнее эмбрионоубийство).
С прикладной точки зрения креационизм явно предпочтительнее.
Мне не хочется верить Расселу, когда он заявляет: "Нельзя доказать, что наслаждаться, причиняя другим страдания, плохо", но думаю, что как логик и атеист он прав. Можно верить, что это не хорошо. Важнейший критерий с помощью которого можно отличить ложь от истины это цель информатора. Если цель польза информатора это скорее всего ложь, если информируемого правда. Первоначально Новый Завет распространялся двенадцатью апостолами, одиннадцать из которых были казнены. Я твёрдо верю, что делать другим зло ─ плохо.
В моей семье было очень много книг. Я рано, где-то на грани детства и юности, прочёл первый том Маркса, историю философии Виндельбанда и несколько подобных книг. Что-то понял, чего-то не понял, кому-то верил, кому-то не верил. В течение всей жизни, работая в библиотеках, продолжал подобное чтение для отдыха после работы по специальности.
Это давало иммунитет против пропаганды сначала марксизма-ленинизма, затем современной государственной идеологии светского гуманизма : рынка, демократии, европейских ценностей, концепций прав человека, светского гуманизма33.
Упомянутые учения основаны на атеистическом гуманизме, на отрицании Божественного Откровения, на подмене Бога Человеком, теологии философией34. Казалось бы, что гуманисты должны были бы опираться на науку, на опыт. Конечно, они заявляют, что опираются на "свободное исследование", но известные мне исследования, проведены социологами и теологами. Человек, в отличие от Бога, постижим, и поэтому последнее несколько подозрительно. Атеистические гуманисты получают от государств, в которых пишут, хорошую заработную плату, никого из них не казнили. Они не авторитетны.
Недостатки рынка ярко проявляются на примере наркотиков. Рынок не доставляет максимума полезности производству.
Демократия − дорогая форма правления. Она осуществима в небольших общностях (порядка 20 тыс. человек и меньше), где люди знают тех, из которых выбирают. В современных государствах с населением, исчисляемым миллионами, она не выполняет декларируемых функций. Не позволяет обеспечить хорошее управление в интересах большинства. Правительство обычно искуснее и честнее там, где имеется сильная центральная власть, в монархиях и диктатурах. Вебер считал, что демократия способна, как правило, предотвратить вооружённую борьбу внутри правящего класса, не более. В капиталистических государствах выбор производится обычно из двух одинаковых кандидатов, что конечно изящнее, чем выборы из одного кандидата, практиковавшиеся в СССР. Народ не верит в демократию, не верит политикам.
Западные ценности − удивительная конструкция. Среди них есть, например, такая как "право наций на самоопределение". Насколько я знаю, в продолжение всей истории государства, относимые к категории "западных", только тем и занимались, что отрывали друг от друга куски и захватывали колонии, часто уничтожая побеждённые народы.
Концепция прав человека выполняет в основном пропагандистские функции. Права привлекательнее обязанностей. Список прав, принятых ООН в 1948 г., отражает борьбу богатых против идеологий Церкви и коммунизма. Серьёзно относиться к подобным конструкциям я сейчас не могу, но в советское время было не так. Пропаганда диссидентов действовала. Никаких прав у людей, особенно бедных или живущих в слабых странах, нет, никогда не было и не будет. Достаточно привести список прав, чтобы это показать, но их слишком много (29). Ограничимся примерами.
1) Первым стоит "право на жизнь". США самое сильное государство в мире. Армия США непрерывно убивает людей по всей планете там, где её правящий класс считает это для себя выгодным. После 1948 года США убили около двух десятков миллионов людей в 16 странах Мира.
2) "Свобода слова и печати - запрет цензуры". Это право нужно малой группе в любом народе. Оно опасно. С помощью "слова" можно иногда причинить очень большой вред. Вызвать грандиозную бойню.
3) Равенство перед законом - отсутствие сословий. Авторы подобных документов в упор не видят имущественного неравенства. Сословие богатых имеет возможности, а сословие бедных − права, а это далеко не одно и то же.
Обязанности по обеспеченью прав внутри стран падают на государства, в Мире на ООН. Обеспечить их эти институты не способны.
В течение жизни ядро картины мира мало изменилось. Я по-прежнему думаю, что человек должен делать добро дальним. Наибольшее зло, которое может сделать человек, −это убийство, наибольшее добро − это рождение и воспитание детей. Задача не лёгкая, и к ней надо относиться со всей серьёзностью. Мне решить её не удалось. Семью необходимо кормить. Для этого желательно выбрать работу, которая доставляла бы удовлетворение и достаточный доход. Такая работа нашлась. Мне, кажется, удалось распутать несколько головоломок и прожить счастливую и интересную жизнь и моя семья не голодала..
В то же время мне мало или вообще ничего не удалось сделать полезного.
В основном это объясняется особенностями характера. Люди в последнее время перестают читать. Этим тоже отчасти объясняется отсутствие практических результатов моей деятельности. Шекспир писал35:
В делах людей прилив есть и отлив,
С приливом достигаем мы успеха.
Данилевский Н. Я. 1885. Дарвинизм. Критическое исследование. СПб, т. I, Государственная типография, 519 с.
Кураев А. 2006. Может ли православный быть эволюционистом? Изд-во Христианская жизнь 112 с.
Муравник Г. Человек парадоксальный: взгляд науки и взгляд веры.
Новый Мир 2001, Љ 2/ URL: http://magazines.russ.ru/novyi_mi/2001/2/murav.html
Семевский Ф.Н. 1916. Картина мира и половое поведение человека. Журнал Самиздат, URL: http://samlib.ru/s/semewskij_fedor_nikolaewich/kartinamira_2.shtml
И. В. Фатеева, К. С. Черных. 2014. Состояние и проблемы инновационного развития центров экстракорпорального оплодотворения (ЭКО) в Воронеже и Воронежской области./ Научный Вестник Воронежского Государственного Архитектурно-Строительного Университета, Љ 1, с. 73-76.
* * *
1 Считая пропуски, вызванные болезнями. Болел я часто.
2 Причём, не определил правильно следов домашнего кота, хотя и имел определитель Формозова.
3 У нас принято динамикой называть изменения. Беклемишев указал на различия этих понятий. Динамика объясняет изменения или их отсутствие.
4 Открыт он был в 1927 г., закрыт в 1951 г., в 1959 г. открыт, в 1961 г. закрыт, в 1966 г. вновь открыт.
5 Нам давали в помощь двух рабочих. Зачем ─ не знаю. Мне они только мешали.
6 В школьные годы я лежал в больнице дважды и подолгу (по месяцу). Оба раза меня выписывали невылеченным. Первый раз с диагнозом бронхоаденит, в другой раз - гепатит. Желтуха (гепатит) постепенно прошла бесследно (больше я не желтел). "Бронхоаденит" продолжался всю жизнь и выражался в подъёмах температуры иногда до 38,8 градусов. Я к этому привык, и ненормальная температура мне, в общем, не мешала.
7 Сейчас академик.
8 Впоследствии директор института.
9 Интересно, что впоследствии я много раз сталкивался с неприятием меня и моих мыслей коллегами, которое выражалось в разных видах: от устных высказываний до доносов, но ни разу не встречал аргументированную критику этих взглядов в научной литературе. Не встречал я также ответов на исходившую от меня критику чужих взглядов.
10 Не математиков.
11 За исключением, конечно, математиков, но они не входили в состав факультета.
12 В то время границы между дореволюционными сословиями ещё не стёрлись. Анучин, академик ВАСХНИЛ, происходил из крестьян и сделал административную карьеру после 1937 г., я из дворян. Мы не нравились друг другу. Я не ходил на его лекции, он представлял собой что - то вроде лесного Лысенко и желал выгнать меня из науки. Работы Анучина по таксации и лесоустройству представляли шаг назад по сравнению с его учителем Орловым, которого я прочёл впоследствии.
13 В Империи научные журналы не подвергались цензуре, в СССР в это время представители КГБ следили за неразглашением тайн и вызывали раздражение, но не страх.
14 Сейчас я думаю следующее. Люди получают трудно объяснимое удовольствие от знания названий растений и животных, с которыми они встречаются. Но образование в области отечественной флоры и фауны ─ дело школы. В высших учебных заведениях следует читать курс о рыночных и нерыночных полезностях леса и методах повышения этих полезностей лесохозяйственными способами.
15 Свои мысли я умел переводить на математический язык, внимательно читал теоремы и пользовался ими при расчётах, и только. В собственных алгебраических выкладках всегда был не уверен.
16 Это вопрос о том, почему отдельные виды дают вспышки массового размножения часто, а большинство − никогда. Попытки его постановки делались давно (Рубцов). Попытки ответа на этот вопрос я нашёл значительно позже, когда работал в библиотеках США, и они не показались мне удовлетворительными. Окончательное решение пока не получено.
17 Этот критерий тоньше и жёстче внедряемого теперь (публикации в рецензируемых изданиях), поскольку отражает широту области, для которой работы автора представляют интерес, и несколько снижают роль личных связей.
18 Кстати, получили побочный практический результат. Если прищипывать точку роста на редисе после образования первых листьев, то урожай резко возрастает.
19 С редкими исключениями.
20 Я взял отпуск с1993 г. и работал в Арканзаском университете на ставке 5 000 $ в месяц.
21 Мне 81 год. Старческий маразм иногда принимает форму мании величия.
22 Коэффициент размножения человека испытывал колебания в продолжение всей истории. Обычно падения плотности населения были вызваны внешними причинами. Локальные падения иногда были связаны с его природой. Мне хочется верить, что современное повсеместное падение рождаемости обратимо.
23 За исключением талидомида. В этом случае препарат был запрещен через два года после начала его использования.
24 Методика восстановления исходного смысла древнего текста.
25 Например гелиоцентрические представления сменились геоцентрическими и затем снова установились гелиоцентрические представления.
26 В главном, в рассмотрении мира как непостоянного, они сходятся.
27 Последнее время дало много примеров поразительной эффективности пропаганды.
28 Высказывания в кавычках принадлежат В. Л. Гинзбургу, коммунисту, затем светскому гуманисту.
29 Читатель, вероятно, заметил, что я ссылаюсь на отцов православной церкви. Воспитан я был в традициях терппимости, но к концу жизни пришёл к убеждению, что православие ближе к истине, чем любая другая из известных мне религий.
30 Россия на грани XX и XXI веков представляет, возможно, исключение.
31 Бог в этом тексте предстаёт жестоким, и, мне кажется, что текст, возможно, напрасно признан каноническим.
32 Известно, что если бы одна из фундаментальных физических констант имела бы иное значение, жизнь во вселенной была бы невозможна.
33 Хотя светских гуманистов всего около 5 млн., они достаточно влиятельны и активны.
34 Большинство современных светских гуманистов имеют философское образование. Философия некогда считалась царицей наук, но сейчас в значительной мере потеряла свой авторитет и сближается с художественной литературой.
35 Перевод Зенкевича
|