Любимая прости, я виноват.
Но хоть реки не текут вспять,
Мне по прежнему дорога твоя улыбка,
И смех сына.

Любимая я пил вино и коньяк.
Я пил водку и думал, что здесь, что-то не так.
Но что, я ещё не мог понять точно.

Любимая я курил анашу и гашиш.
Я прятался за шкаф от проблем.
И думал, что это лучший способ
Сберечь себе нервы.
О, боже! Как я ошибался!
О, небо! Как я был не прав!

Мои стихи не принимали всерьёз.
Мои песни старались не слушать.
Что ж, я буду молчать.
Но от этого, только мне будет хуже.

Есть вещи, о которых нельзя молчать.
Есть вещи, о которых лучше не слушать.
И я изливал свою душу в стихах.
Но многие предпочитали её скушать.

Как колобок, весёлый и озорной,
Румяный по бокам, с вкусной начинкой,
Качусь по дороге, вдоль кривых зеркал,
Ловя взгляды снисходительных улыбок.

Я стал серьёзным, пробиваясь вдоль терновых кустов.
Я стремился дальше, в непроглядную даль.
Но стал замечать, что скоро, от непрошеных ртов,
Превращусь в конце дороги в чёрствый, чёрный сухарь.

Любимая, да я был не прав.
Но правы ли те, кто портят нам нервы?
Они говорят, что любят детей.
Но почему то их, не любят дети.

Я срывался в штопор и оттягивался от головной боли.
Но это мне стоило слишком дорого.
Но целый век сидеть за дверью,
Когда открыто окно на волю,
Это более, чем более...

Любимая, я люблю, и буду любить.
Если нет любви - разве стоит жить?
И я буду писать свои бредовые стихи.
Если нет стихов - значит нет меня!