- Хо-ро-шо.- Так отвечала ученица седьмого 'А' класса средней школы ?6 своей тёте, у которой она, ввиду некоторых причин, задержалась допоздна. Выйдя из подъезда, она остановилась и вдохнула полной грудью этот чудесный вечерний аромат цветущего лоха, каким может обладать только летний воздух, который целый день изнывал от жары, а к ночи, отдав весь зной солнца, наполнился прохладной свежестью. На небе, засвеченном огнями ночного города, кое-где поблёскивали звёзды. Их было не много, но они были, и создавали ощущение, что ты - всего лишь крохотная частица чего-то огромного, чего-то настолько сложного и непостижимого, что учёные, даже через сотни миллионов лет не поймут до конца, что это. Приятно всё же ощущать это... единство с природой, что ли. Приятно думать, что каждый этот светящийся огонёк живёт своей жизнью, может быть, даже более значимой и яркой, чем твоя. Поднимали настроение так же высокие тополя, тихо шуршащие листьями, сидящие вдоль улиц ровными рядами. Сколько себя помню, они всегда сидели там, и, дай бог, всегда будут сидеть там. Чудесно... Такси? Не, не слышал. Этот вечер слишком хорош для этого. Только немного портили общее настроение редкие фонари, светящие противным холодным хирургическим светом. Не люблю я этот свет... возможно, это стереотип, возможно, что-то другое, но когда я вижу столп этого мертвецки холодного света посреди тёмной улицы... Брр, аж в дрожь бросает. Жуть.
Но я увлёкся, продолжим: от тёти до дома ученице надо было пройти всего два двора - метров сто пятьдесят, может двести. Если через детсад, то ещё меньше. Ну что, казалось бы, может случиться в столь приятный вечер? Ну конечно же, ничего плохого... наверно.
Многие считают, что люди сами притягивают к себе свои проблемы, и я, проверив это на собственном опыте, не могу с ними не согласиться. Дело даже не столько во влиянии волн человеческого мозга на информационное поле вселенной и прочих полуфантастических понятиях, сколько в людских характерах. Вся наша жизнь проходит по циклу 'создал проблему - решил проблему, создал проблему - решил проблему...'. Кто-то называет это движением вперёд, самосовершенствованием, а кто-то, как я например, прожиганием жизни. 'Крыжовник' Чехова читали? Банальный пример, взятый мною именно оттуда: поставил мужик цель, долго её добивался, добился... потом цель утратила смысл. Я его не осуждаю, и не буду пускаться в долгие размышления на тему пользы аскетизма хотя бы потому, что всё равно вас не переспорю. Ну, а если вы со мной согласны, то мне вам и доказывать ничего не надо - вы и так всё понимаете сами.
Я снова отвлёкся: если бы ученица не имела такой черты характера, как 'умение искать приключение на свою...', то, скорее всего, ничего из описанного ниже не произошло бы. А произошло вот что:
Ученица не особо страдала пугливостью, и поэтому, вместо того, чтобы пойти по освещенной улице, решила срезать через детсад. Было тихо, и цокот её каблуков разносился далеко, лишь иногда где-то вдалеке слышался шум проезжавших машин, а из соседнего двора доносился пацанячий смех и хихиканье зажимаемых ими малолетних... редисок.
- Ух ты, какая девочка, - услышала ученица откуда-то сбоку: на детской веранде сидели двое парней. Выглядели они вполне обычно - джинсы с мотней до пяток*, футболки а-ля Билан, несколько бутылок из под пива под ногами. - Ты куда такая красивая? - продолжил тот, который, похоже, был хмельней своего товарища.
Ученица не ответила. Она просто пошла дальше, лишь немного ускорив шаг.
- Отстань от ребёнка, педофил, - хохотнул второй.
- Брось ты, она уже большая девочка, так ведь? - он снова обратился к ученице.
- Завязывай, - успокаивал его второй.
Но он не унимался. Оставив своего более трезвого приятеля, он, пошатываясь, быстро пошел за ней.
- Да стой ты, - окрикнул он её и перешел на бег.
Конечно, она и раньше попадала в такие ситуации, и выходила из них сухой, как гусь из воды. Вернее, почти такие: тогда на улице было светло, и ходили люди, но сейчас - никого, абсолютно никого не было рядом, она осталась наедине с двумя бухими пацанами, которые преследуют не самые безобидные цели. Ни к селу ни к городу захотелось в такси. Было страшно.
- Стой, - он одёрнул её за локоть, так сильно, что она чуть было не упала. - Куда ты так спешишь?
- Ребят, что вам надо? - дрожащим голосом произнесла она.
- Пойдём, посидим по-культурному, - ухмыляясь, он схватил её за запястье и потащил на веранду.
Ученица закричала. Было тихо, и крик разносился далеко. Разбушевавшийся маньяк повалил её на асфальт, и, придавив коленями её руки, зажал рот.
- Тихо. Ты чёго так орешь-то? - находясь на расстоянии спичечной головки от её лица, дыша зловонием пива, смешанного с табаком, он смотрел ей в глаза и хищно улыбался. Улыбался, как маньяк, настигнувший жертву, и от этой зловещей улыбки психопата ей стало ещё страшнее. Перед глазами стали всплывать варианты дальнейшего развития событий, не самые приятные: сначала грязный холодный асфальт, разорванная одежда, раздвинутые ноги и грубое пыхтящее животное, может быть не одно. Страх, боль, а главное, стыд. Потом, если повезёт, как расходный материал, её оставят лежать здесь, в синяках, слезах и крови. Потом бесконечные косые взгляды родителей, друзей, одноклассников - всех. Потом напряженные беседы со следователем, который, 'тщательно' разобравшись, закроет дело за неимением улик. Страх перерос в панику, на глазах навернулись слёзы. За что? Зачем? Почему она? Эти вопросы вертелись в наполненной страхом голове.
- Расслабься и получай удовольствие, - зловеще прошептал он. Внезапно его рука, расстегнув джинсовку и забравшись к ней под футболку, до боли сжала её грудь. Она пыталась сопротивляться, кричала изо всех сил, но её крик заглушался ладонью, зажимающей ей рот, а бесполезные извивания под семидесятикилограммовой тушей только раззадоривали маньяка. В последней отчаянной попытке вырваться, она впилась зубами в его ладонь.
- Ах ты сука! - зарычал он и одёрнул руку.
- Помогите! - закричала ученица, используя свой шанс на спасение.
- Заткнись, тварь! - маньяк снова зажал ей рот, гораздо сильнее, чем до этого, и, приподняв с земли, захватил за шею и потащил на веранду.
Примерно в то же время, наслаждаясь ароматом свежего вечернего ветра, развивавшего его кудри, где-то недалеко от места событий шел Артём. Шуршание листвы тополей ласкало ему слух, сладковатый аромат нежил обоняние; хирургический сет фонарей раздражал своей мертвенностью, но в целом настроение было хорошее. Шел он, как ни банально, в магазин за кошачьим кормом: кончился. Шел, прислушиваясь к тишине ночного города, которую иногда нарушала проезжавшая мимо машина или смех гуляющей молодёжи.
Вообще Артём не любил молодежь: в основном за то, что она много времени тратила на пустые занятия. Как сказал один малоизвестный сатирик с просторов всемирной сети: 'Я вот, лично, закончил школу с медалью и до сих пор жалею, что потратил на это время. Я ведь мог потратить его с пользой: попить ягуара, посмотреть с друзьями 'наркомана Павлика', закинуться Триган-Д или сиропом от кашля...'. Не свежая мысль, конечно, но чертовски верная. А ещё 'радует' то, что каждый из них считает свой образ жизни единственноправильным.
Ещё одна причина - их 'склонность к революциям'. Нет-нет, я сейчас не о восстании декабристов говорю, и даже не о буржуазной революции. Я говорю о постоянном недовольстве своей страной, своим городом, своей школой, своими родителями, и вообще всем 'своим', сопряженным с голубой мечтой уехать 'за бугор', где всё хорошо и прекрасно, по улицам, вместо медведей в ушанках, бегают розовые пони с гривами из сахарной ваты и порхают бабочки. Я не знаю, может, это просто меня воспитывали в духе патриотизма, но лично мне не очень нравятся подобные настроения. Но как бы громко и яро не кричала молодежь о том, что для них на запад путь заказан, большинство из них получит среднее специальное, или, если повезёт, высшее, и останется трудиться в поте лица на своей горячо нелюбимой родине, ибо чтобы уехать, нужен мозг, или, на крайний случай, знания, которые, ввиду первого пункта, у современной молодёжи очень скудны. Зачем мне учиться? Оно мне в жизни не пригодится. Я лучше поною, как всё фигово, скину ответственность за свою безграмотность на 'правительство', а потом поною ещё раз.
Третья и основная причина, о которой я уже упоминал ранее - стадность.
- А теперь дети, поиграем в 'отгодайку'! Какая обувь самая лучшая?
- Угги!
- Правильно, а штанишки?
- Афгани!
- Молодцы! Кто читает лучший реп?
- Гуф!
- Царствие ему небесное. А теперь дружно: 'бе'!
- Бе-е-е-е!
- Умницы.
Проходя мимо детсада (вот уж не знаю, случайность это, или какие-то высшие силы), Артём услышал женский крик, доносящийся с той стороны забора. 'О', - невзначай подумал он, - 'насилуют кого-то', - и пошел дальше, не придав этому значения. Не, ну правда, мало ли что там происходит, да и не его это дело. К тому же, вряд ли это что-то действительно криминальное, не в Лисаковске. 'Помогите!', - услышал он снова. На этот раз крик был отчётливей и громче. 'О, и правда насилуют', - снова подумал он и пошел дальше. Возможно, он так и пошел бы дальше в магазин, купил бы корму кошке, вернулся бы домой, и ничего плохого с ним не произошло бы, если бы не одно обстоятельство.
Кошка, предположительно чёрная, сидела посреди дороги, преграждая путь, и смотрела на него. Он подошел ближе и сел перед ней на корты.
- Привет киса. Чего тут сидишь? Голодная? - спросил он у неё и стал чесать за ушком. Кошка стала довольно тереться о его ладонь, - Подожди, щас в магазинчик сгоняю и тебе вкусняшку принесу. Сиди тут, не уходи, - он встал в полный рост и уже собирался идти, как вдруг кошка взволнованно засуетилась у него перед ногами и замяукала, забавно картавя.
- Ну чего ты? - он снова наклонился к ней и взял её на руки, - чего рыдаешь?
Она оказалась очень лёгкой, как пушинка; иссиня-чёрная шерсть, напоминавшая по качеству плюш, была на удивление мягкой и ровной для бродячей кошки; большие голубые глаза с широкими зрачками смотрели на него с чувством какого-то волнения; а мягкие черты лица напоминали ему кого-то.
- О, да ты ж Тигра из 'Винни-пуха', - подумал он вслух. Кошка, обиженная подобным сравнением, выкрутилась и спрыгнула с рук. 'Забавная', - подумал он снова, глядя ей вслед. В этот момент он внезапно вспомнил свою случайную знакомую из Рудного, Леру. Вспомнились её большущие голубые глаза, забавная хитрая улыбка, красивая фигура и нос картошкой, но отчётливей всего вспомнилась ему, казалось бы, ничего не значащая фраза: '...главное не возможность что-то изменить, а желание'. Испытав муки совести, почесав репу и сплюнув три раза через левое плечо, он взял бутылку из-под пива, валявшуюся рядом, и с мыслью 'Господи, хоть бы там ничего не было' перемахнул через невысокий железный забор детсада и направился туда, откуда доносился крик.
Но не успел он пройти и десяти метров, как услышал громкий стук каблуков и мужской крик, а через несколько секунд увидел выбежавшую из-за угла здания детсада ему навстречу невысокую девочку и парня в штанах с заниженной мотнёй, судя по всему ещё и пьяного встельку, который, крича что-то типа 'стой, сука!', пошатываясь, бежал за ней. Увидев Артёма, девочка остановилась, и испуганно стала мотать головой. Должно быть, в почти что абсолютной темноте Артём не внушал сильного доверия.
- За спину, - Артём потянул её за руку. Девочка сперва испуганно дёрнулась, но сообразив, что к чему, всё-таки забежала ему за спину. Про себя он подумал, - 'Эх, гордыня моя, гордыня. Куда ещё ты меня заведёшь?'.
Есть ситуации, когда мысли и чувства перестают существовать. В такие моменты тело само делает то, что должно, не спрашивая у хозяина разрешения. Делает, кстати, на редкость грамотно, не чувствуя ни страха, ни жалости, не ссылаясь на такие глупые аргументы, как 'не умею' и 'а вдруг не получится'. Со мной тоже такое бывало пару раз, ещё в школе. Я тогда, помню, гнался за кем-то, и спрыгнул с третьего этажа на второй, преодолев лестницу. Позже я этого повторить не смог, и слава богу: не дай бог сломал бы ещё что-нибудь. Вот и сейчас подобное ощущение испытывал Артём, сжимая изо всех сил стеклянную бутылку.
Подбежав поближе, 'афганчик'* остановился в растерянности:
- Ты кто такой? - спросил он.
- Джеймс Бонд, - саркастично отвечал Артём. - Чё потерял?
- Ты чё дерзкий такой? - продолжил 'афганчик' с наездом.
- От природы. Чё потерял?
- Слышь, не дерзи. Иди куда шел.
- А в рот тебе не плюнуть жеваной морковкой? - продолжал стебаться Артём.
- У тебя чё, чувство самосохранения не работает? Тебе починить?
- Попробуй, - Артём разбил бутылку о забор, так что острый осколок в его руке стал грозным оружием.
'Афганчик' несколько растерялся и попытался пинком обезоружить Артёма, но заниженная мотня и нетрезвое состояние не позволили ему поднять ногу выше одного метра над землёй, что, кстати, выглядело довольно глупо. Артём же, увернувшись от неуклюжего пинка, сделал глубокий выпад и полоснул соперника по пальцам.
- Ах ты сука! - он схватился за раненую руку, - Ну всё пи@#$, пи@#$% тебе!
- Танцуем! - ответил Артём и театрально провёл осколком по воздуху.
Вот уж не знаю, чем всё это могло закончиться, если бы в этот момент из-за вышеупомянутого угла не появился бы второй парень, в таких же штанишках, но более трезвый.
- Лех, ты чё там мутишь? - начал он издалека, и, подойдя поближе и увидев окровавленную руку товарища и недружелюбно настроенного Артёма, добавил с удивлением, смешанным с испугом, - В рот мне ноги!
- Гасим! - крикнул первый парень. В голове Артёма в этот момент пробежала мысль о том, что, наверное, правильней всего в этой ситуации было бы хватать девчушку и бежать как можно быстрее, но второй парень остановил своего товарища, одёрнув за шиворот.
- Спокойно брат, спокойно, - обратился он к Артёму, - извини, попутали, отваливаем, - потом, грубо захватив первого за шею, вместе с ним направился прочь.
'Второй раз так везёт...', - подумал Артём. - 'Может Лера и права'.
Только теперь, когда всё произошло, он понял, как сильно он напуган: сердце билось так часто, что аж в ушах гудело, всё тело трясло, даже какая-то общая слабость появилась, и ноги совсем не держали. Но он устоял, потому что показывать свою слабость перед своей новоиспеченной протеже, знакомство с которой ещё только предстояло, ему не хотелось. Когда 'дуэт 'Весёлые ребята' скрылся из виду, он выбросил в кусты осколок бутылки и осмотрел ученицу. Ей, судя по всему, тоже сейчас было не лучше всех: крупная дрожь, пробегающая по её телу, была видна даже невооруженным взглядом, джинсы были небрежно расстёгнуты, а через обтягивающую футболку проглядывало смещение одной чашечки лифа. Уловив изучающий взгляд Артёма, она стыдливо отвернулась и заплакала едва слышно, закрыв лицо руками. Артём всё ещё плохо соображал из-за не выветрившегося из крови адреналина и поэтому спросил первое, что пришло в голову:
- Как ты? Всё хорошо?
Ученица посмотрела на него через плечо и кивнула.
- Отвернись, пожалуйста, - добавила она, почти шепча.
Артём кивнул ей и отвернулся.
- Меня Артём зовут, - как бы между прочим сказал он.
- Олеся, - так же ответила она.
- Очень приятно, - снова ляпнул он, не подумав. Вообще, под адреналином люди иногда способны редкостную чушь пороть.
Олеся не ответила.
- Давай побыстрее уйдём отсюда. Не хватало ещё, чтобы они дружков своих привели, - выдал он более-менее, (о боже, наконец-то) обдуманную фразу. Через пару мгновений, он почувствовал, что маленькая мокрая ладонь коснулась его плеча.
Артём повернулся и увидел, что теперь Олеся выглядела вполне нормально: штаны застёгнуты, никаких ненужных выростов на груди не было; футболка, скрытая джинсовкой, больше не привлекает ничьего лишнего внимания; только немного размазалась тушь.
- Пошли скорей. Где ты живёшь?
- Шесть-тринадцать, - ответила она и показал пальцем вперёд. Не задерживаясь, Артём взял её за руку и быстрым шагом пошел вперёд.
В небе над городом ярко поблёскивали звёзды большой и малой медведиц, в воздухе витал запах цветения, прохладный вечерний ветер гулял по листве старых тополей, ласкал их кроны, а те, в свою очередь, отвечали ему тихим шуршаньем, как будто кошка благодарно мурчит своему хозяину, свернувшись в клубок на его коленях. Но Олесе Совенко, ученице седьмого 'А' класса средней школы номер шесть, было совсем не до них. Дикий страх, сидящий в ней, всё ещё скрёб ей душу своими острыми когтями, и все её спутанные мысли сейчас были об одном. Ей казалось, что вот-вот где-то сзади она услышит тяжелое дыхание или звук шагов, или из-за угла выйдет очередной рецидивист с ножом в руке. А ещё перед глазами всё время всплывали образы недавних событий, иногда приукрашенные собственным воображением, и их возможные последствия. На самом деле она не столько боялась потерять 'девичью честь' и других эфемерных понятий, сколько реакции её родителей и друзей. Если кто-то узнает о случившемся, наверняка пойдут слухи: в маленьком городе они разлетаются со скоростью степного пожара, и с каждым часом порастают всё более интересными подробностями. Накручивая себя подобным образом, вскоре она стала чувствовать не только остаточный страх от недавнего потрясения, но и обиду и стыд за своё воображаемое будущее. В голове снова стали всплывать вопросы, навроде 'За что?', 'Почему именно она?', 'Как жить дальше?', способствующие ещё большей самонакрутке. Уже возле самого подъезда она остановилась и снова разрыдалась.
- Что? Что такое? - Артём, на самом деле, вертел в голове не намного более радужные мысли, - Всё хорошо. Успокойся.
Олеся не отвечала, только шептала сквозь слёзы что-то еле понятное. Пытаясь успокоить её, Артём слегка прижал её к груди и продолжал твердить, как магнитофон:
- Всё хорошо... Успокойся... Всё позади...
Через некоторое время, не переставая плакать, Олеся всё же ответила дрожащим всхлипывающим голосом:
- Мне страшно... Я как представлю, что они могли сделать.... Что бы тогда было со мной? Я до сих пор вижу перед глазами рожу этого урода, ощущаю его дыхание.
- Успокойся, всё позади, - продолжал Артём, - они ушли.
- Я не могу. Мне всё время кажется, что они дышат мне в спину.
- Не бойся, я здесь, - он начал легонько поглаживать её кудрявые волосы, надеясь на то, что это возымеет эффект лучший, чем слова. Забота исходящая от этого длинного несуразного парня, в этот момент показалось Олесе чем-то таким родным, таким знакомым, а ласковые поглаживания, мягкие и приятные, немного успокаивали.
- Не бойся, я здесь, - всплыл в её голове голос отца. Знакомое и родное... уткнувшись Артёму в плечо, она тоже слегка обняла его. Страх постепенно уходил вместе со слезами, навязчивые образы перестали скакать перед глазами, и ненужные мысли, ну, частично, по крайней мере, покинули её голову, хотя слабая дрожь всё ещё гуляла по её телу.
Вряд ли мужчина когда-нибудь до конца поймёт, что, для женщины, значит быть обесчещенной. Позор? Эмоциональное потрясение? Физический 'дискомфорт'? Уязвлённое самолюбие? Скверное чувство, что тебя обворовали? Женщиной не был - судить не берусь. Интересно просто, неужели полуголая девушка (я не об Олесе сейчас, просто к слову), идущая одна по ночному городу и всем своим видом показывающая, какая она вся желанная, серьёзно не понимает, что для некоторого мужчины это может быть сигналом к действию? Или желание притягивать взгляды настолько сильно, что не имеет значение, какой ценой оно удовлетворяется? Не знаю, не знаю... Отвлёкся я, продолжим.
- Спасибо, что заступился за меня, - робко произнесла Олеся, отстранившись от Артёма.
- О чём ты? Разве у меня был выбор? - нейтрально ответил Артём, но потом добавил с некоторой усмешкой, - только вот теперь я, вроде как, ответственен за тебя, - и слабо улыбнулся.
- Ты прямо как рыцарь на белом коне, - сказала она, и тоже грустно улыбнулась.
- Почему?
- Ты спас меня от чудовища, - тихо произнесла она.
- Ну да, натуральный монстр, - отшутился Артём, попытавшись разрядить атмосферу, - вылитый блемий*, совсем без башни....
Олеся на миг представила своего обидчика в виде неуклюжего безголового блемия, и это ей отчего-то показалось очень смешным. Особенно каламбур, что его широкие штаны с заниженной мотнёй, вполне могли бы быть в обиходе у оных блемиев, которым приписывались короткие ноги. Теперь она уже улыбалась по-настоящему:
- Спасибо ещё раз. Я не знаю, что бы я делала, если бы не ты.
- Будь осторожней и не гуляй так поздно, - с заботой произнёс Артём, - мало ли придурков. К тому же, для такой красивой девочки, как ты, это вдвойне небезопасно, - в шутку добавил он. На самом деле размазанная косметика, плохое освещение, да и вообще, сама ситуация не давали возможности оценить её красоту.
- Хорошо.
- Обещаешь? - по-доброму усмехнулся он.
Олеся улыбнулась и энергично закивала.
- В подъезде точно никто не обидит?
И так же энергично стала мотать головой.
- Ну, тогда до встречи, - он играючи потрепал её по голове. - Надеюсь, в следующий раз наша встреча будет проходить по-другому. Береги себя, - Артём театрально отсалютовал ей и потихоньку стал уходить.
- Пока, - произнесла она ему вслед. Потом отперла железную подъездную дверь, поднялась на второй этаж, зашла в пустую квартиру, смыла потёкшую тушь, выпила таблетку валерьянки, позвонила тёте и легла спать. Возможно, свою роль сыграло потрясение, возможно, что-то в этом лохматом парне было такое, что заставляло испытывать к нему доверие и симпатию, но, перед тем как уснуть, Олеся долго думала о нём.
А Артём, слушая шелест листвы старых тополей, мурчащих под ласками ветра, вдыхая ароматный ветер и вертя в голове разные мысли о славном 'дуэте', своей протеже и, конечно же, кошачьем корме, который он так и не купил, и за которым идти, по правде, побаивался, прошел несколько десятков метров и, вспомнив неожиданно что-то, остановился, достал мобилу из кармана и выбрал из списка контактов номер. Поднеся её к уху, он услышал гудки, а ещё через пару секунд, знакомый голос игриво произнёс где-то у него за спиной:
- А если бы я спала?
Артём обернулся и увидел Леру, как и в тот раз, всю в черных одеждах, с распушенными волосами. Если бы не её мертвецки бледное лицо, то её вообще можно было бы не увидеть в темноте.
- До утра подождать никак? - она подмигнула, улыбаясь.
- Утром я мог бы передумать, - ответил Артём, и, завершив вызов, положил сотку назад в карман, - Привет.
- Обнимашки! - визгнула она и повисла на Артёме, как на статуе, прижимаясь лицом к его небритой щеке.
- Ты на всех малознакомых парней так виснешь? - ответил он, и отодвинул её как можно более корректно.
Лера пропустила его фразу мимо ушей, и продолжила процедуру.
- Ты как здесь? - поинтересовался Артём.
- Переехала, - ответила она, отпустив его шею.
- На совсем? - удивился он.
- Ага, - по-детски кивнула она.
Артём внимательно вгляделся в её лицо: милое, с мягкими чертами, нос картошкой, большущие голубые глазищи, излучающие свет, постоянно улыбающиеся тонкие губы и раздвоенный подбородок. Нет, не похожа она на то зловещее нечто, которым она предстала перед ним в прошлый раз в момент прощанья: сейчас она была больше похожа на заблудившуюся в измерениях фею, по-детски наивную и смешную. Но странно всё-таки, что как только он подумал о том, что нужно позвонить ей, она появилась. Сколько ещё неожиданных встреч запланировано ему на сегодня?
- Ну что мы тут стоим? Вперёд, гулять под луной! - сказала она и театрально изобразила военный марш. Луны, кстати, на небе не было. Новолуние.
- Подожди, Лер, куда ты?
- Гуля-ять! - не унималась она и продолжала своё шествие. Но потом, выполнив воображаемую команду 'кругом', развернулась, и продолжила, - Ты чего звонил-то?
- Соскучился, - отшутился Артём.
- М... Это так мило, - она сложила ладони в замок и поднесла к лицу, изображая умиление, - кстати, - она опустила руки, - ты обдумал моё предложение?
- Эм... да. - Замялся он, - я, вообще, на счёт этого и звонил.
- Пон-нятно, - протянула она, - И как?
- Ну... наверное, я... согласен, - последнее слово далось ему с трудом, как будто внутренний голос изо всех сил кричал 'нет, не делай этого!'
Внезапно налетевший ветер ударил Артёму в лицо, заставив щуриться, одновременно растрепав по сторонам длинные, свободно лежащие на плечах волосы Леры, и они, образовав непонятную солнцеподобную фигуру над её головой, вместе с мертвецки бледным оттенком кожи и игрой теней сделали её похожей на чёрную ведьму. Сама же она улыбнулась как-то особенно зловеще, и прищурила глаза, которые, казалось, тускло сияли красным, так что Артём инстинктивно отпрянул от неё на пару шагов.
- Отлично... - произнесла она полушепотом.
_________
Штаны с мотнёй до пяток - шаровары, афгани и пр. штаны с заниженной мотнёй до колен.
'Афганчик' - образовано от 'афгани'.
Блемии, как фантастическое племя, принадлежит к созданиям античного воображения, продолжившим своё существование в Средние века. Под этим именем обычно описывается некое эфиопское племя, все люди которого рождаются без головы, а черты лица - нос, глаза и рот, - имеют на груди. Одно из описаний блемиев: 'Широкоплечая, очень коренастая фигура с тонкой талией, на двух низких волосатых ногах и без всякой головы, равно как без шеи. На груди, там, где у людей находятся соски, открывались миндалевидные выразительные очи; между ними невысокое вздутие с двумя ноздрями и округлая дыра, весьма подвижная, так что стоило пришельцу заговорить, отверстие заерзало и закривилось в зависимости от того, какие оно исторгало звуки. Тот, по всей очевидности, кивал, то есть пригибал плечи вперед, как будто кланялся...'