Мгновения боя так быстротечны... кажется, проходит всего несколько секунд, а ситуация на поле битвы изменяется кардинально. Играют на руку неожиданные факторы... И на этот раз, удивив всех и саму себя, неожиданным фактором стала я.
С виду - милая светловолосая девушка, достаточно хрупкого телосложения... Однако ж такой я смотрелась только среди крепких, широкоплечих и крутобёдрых дев викингов. Моя мать была привезена отцом-викингом из какой-то дальней страны; я её почти не помню. Мать не перенесла холода Севера, умерев, когда я была ещё совсем маленькой. Воспитывалась я отцом и старшими двоюродными братьями; они имели мало представления о том, как нужно воспитывать девочек, поэтому воспитывали меня, как мальчишку - ежедневные тренировки, иногда - походы на охоту с братьями... На охоте меня ценили за то, что я могла подкрасться к зверю ближе всех - небольшая, гибкая и тихая, по сравнению с моими громадными, широкоплечими братьями. Обращаться с холодным оружием я умела превосходно - если нужно, могла биться даже с топором, хотя и недолго - сильно уставали руки. Моим оружием стали кинжалы и две лёгких сабли-палаша, коими я превосходно владела ко своим восемнадцати годам.
..Однако же, когда на нас напали, меня не взяли с собой... Сказали, что я девушка, а не воин, и оставили дома. Перед уходом все воины торжественно надели крепкие волчовки и омочили губы волчьей кровью - чтобы в битве стать воплощениями этого бесстрашного зверя и уничтожить врага. Женщины же покрепче закрывали скот в хлевах, запирали двери домов...
В нашем доме осталась только я одна. Но - я не собиралась отсиживаться. С моим телосложением меня вполне возможно принять за тонкого паренька... Хотя у нас таких и не водилось. Мои длинные косы будут только мешать в бою... Их я безжалостно обрезала. Светло-русые волосы рассыпались по плечам и чуть ниже. Кое-как скрутив их и примяв, я надела шлем. Обруч был бы лучше, но.. в нём меня заметят сразу. Однако же можно прихватить с собой любимый кожаный ремешок, которым так удобно их перехватывать надо лбом. Вдруг да пригодится... Достала старую волчовку брата, которая была мне как раз впору, надела, опоясалась, повесила на пояс любимые сабли. В сапоги засунула пару кинжалов. Что ж, можно идти... Отец, прости свою непутёвую дочь. Я постараюсь выжить, во что бы то ни стало...
..Но он так и не успел узнать, что я была на поле боя. Я видела, как один из врагов подло, скользнув сзади, вонзил ему в спину свой кинжал... Я, закричав, бросилась к отцу... Подлый враг успел сбежать. Нет, нет!!! Отец, прошу, не надо умирать... Я сидела на коленях, голова отца покоилась на моих коленях. Странно, в пылу сечи как будто никто не заметил меня, забывшую о защите. Отец не узнал меня, но успел шепнуть холодеющими губами: "Отомсти..." Надеюсь, валькирии не оставят его, заберут с собой. А я... я отомщу. Я медленно поднялась с колен, сняла шлем и аккуратно положила его на землю. Достала кожаный ремешок, откинула волосы назад, перехватила их надо лбом... Плевать. Эта тварь должна увидеть, что его убивает девушка... Тогда умирать ему будет в разы унизительней.
Взяв в руки сабли, я, гортанно и звонко закричав, врубилась во врагов. Лёгкие сабли порхали в руках, кровь брызгами летела в стороны, попадая и на меня... Несколько капель попало мне на губы... Не вдумываясь в свои действия, я слизнула их. Кровь врага оказалась сладка... Рыкнув, я начала двигаться ещё быстрее - рассекая мышцы врагов, пронзая их тела... Вскоре я заметила, что множество, множество их окружило меня. Звон мечей и топор опьянял меня, кружил в странном, завораживающем, смертельном танце меня и окружавших меня врагов. Это было страшно и упоительно, чувствовать кровь врага на своих губах, слизывать эти сладкие капли, которые, казалось, своим вкусом вводили меня в неистовство. Я потеряла контроль над собой. Расхохоталась в лицо очередному врагу, саблей вскрывая его горло... Следующему распорола живот... И кружилась, кружилась в пьянящем танце! Кровь врагов на губах, смерть, витавшая в воздухе, звон оружия... Пляска, зловещий танец, кружит, кружит голову, тело, в руках легко порхают сабли-палаши, забирая чужие жизни. Меня несколько раз ранили, но я не чувствовала ни боли, ни слабости. Пока я кружусь, пока мои руки двигаются, пока сладкая кровь врага попадает на мои губы - я буду биться, я буду жива. Краем глаза я заметила тварь, убившую моего отца... И двинулась к нему, гибко проскальзывая между бьющихся людей, по пути убивая, рассекая, забирая жизни... Он оказался прекрасным танцором, этот подлый враг. Но я улыбалась ему в лицо - хищно, торжествующе, и моя улыбка рождала страх в его глазах. Он не выживет. Тот, кто испугался - уже обречён... Сталь его меча звучит всё неувереннее, словно жалко вскрикивает. Мои же сабли звенят уверенно, чётко, победно! Он стал отступать, страх в его глазах уже не потухал и какие-то красные блики порой скользили по лезвию его меча, так же, как и на моих саблях... Мельком глянув на них, я поняла, что это - отражения моих глаз. Мгновенный испуг был погашен злорадным удовольствием, а руки всё двигались, заставляя врага отступать. Блики от светящихся красным глаз играют на лезвиях нашего оружия, танец смерти кружит меня и его, но в этом танце веду я. Шаг, разворот, взмах руки с зажатым в ней клинком, свистящий распоротый воздух, звон столкнувшихся клинков, шаг назад, легко прогнуться, пропуская меч врага, не давая коснуться своего тела, резкий бросок вперёд, взмахнуть руками... Злобное шипение раненого врага, моя улыбка шире, кровь бежит по венам быстрее, сердце стучит чаще... Я пьяна, пьяна битвой. Я чувствую, что мне не нужны клинки... Последний взмах - и сабли летят в стороны. На мгновение сжимаюсь в комок и сразу же легко и ловко прыгаю, упруго, словно распрямившаяся пружина. Он не успевает отмахнуться, я гибким движением прохожу под его мечом, не задумываясь, полосую когтями по его горлу... Откуда, откуда на моих руках такие когти?.. Горло врага порвано, кровь выбивается мощными толчками, его затухающие глаза смотрят на меня с ужасом и ненавистью... Отец, я отомстила за тебя.
Звон оружия за моей спиной затихает, пляска смерти заканчивается... Отец, мы победили. Жаль, что ты этого не увидишь. Я поворачиваюсь к тем, кого считаю своим народом, родными, союзниками... В их глазах светится неподдельное восхищение и удивление. Над рядами вполголоса, нестройно проносится:
- Фурия... Волчица!.. - самые старые, опытные воины преклонили передо мной колени. Что это значит?. Зачем? Я в непонимании, я удивлена. И вырывается из сотни луженых глоток торжествующий клич:
- Берсерк! - теперь... теперь мне всё ясно. Пьянящая сила, радость битвы покидают меня... Я начинаю чувствовать все свои раны, чувствую, что потеряла много крови... И мягко падаю на землю, опускаясь в забытье.