Утром Андрей встал с тяжелой головой. Всю ночь снились кошмары. Его блокпост опять атаковали боевики. Подруга, у которой он ночевал, рассказала, что он вскакивал, искал автомат. В тоне ее жалость мешалась с сожалением, и Андрей поспешил убраться из чужого дома. Зато у двери начальника общественной безопасности он был первым. Глянув на часы, он открыл дверь и вошел.
- Разрешите?
- Заходи, Андрей Павлович - Мрозеев вальяжно раскинулся в кресле за рабочим столом и видимо находился в хорошем расположении духа.
"Кого-то с утра уже отдул", - подумал Андрей. Все знали, что Мрозеев ходил мрачнее тучи, если никого с утра не наказал. Только найдя себе жертву, и от души поглумившись над ней, он поднимал себе настроение. Благо найти повод наказать подчиненного труда не составляет.
- Я материал по заявлению Асеева принес на подпись - Андрей открыл папку и выложил материал на стол.
- Объяснение от заявителя получили? - Мрозеев даже не прикоснулся к материалу, демонстрируя, что он все помнит и у него все на контроле.
- А как же иначе, три дня караулили под дверью, пока объяснение взяли. Заявителей стало трудней ловить, чем преступников. - Андрей попытался улыбнуться.
Мрозеев взял материал, нашел объяснение Асеева и начал читать. "Опять тягомотина!" - про себя чертыхнулся Андрей и не дожидаясь разрешения сел на стул у стены. Мрозеев поверх бумаги зыркнул на него, но ничего не сказал. "Еще наговорится", - неприязненно подумал Андрей. Настроение и без того было глубоко ниже ватерлинии, еще со вчерашнего вечера, когда позвонили из соседнего РУВД и сообщили, что в Хасавюрте тяжело ранен его друг Юрка Шевцов. С Юркой служили срочную под Кандагаром, прошли, как говорится "и Крым, и Рим". Вместе пошли работать в милицию, повоевали в Карабахе, Осетии, Чечне. Вместе попадали в такие передряги, что и выбраться уже не рассчитывали, особенно в Грозном, зимой 1995 года и в 1999, когда освобождали от Басаевских и Хоттабовских боевиков Ботлихский район Дагестана.
"Это здесь, в тиши кабинета легко воевать с беззубыми подчиненными", - Андрей глянул на читающего начальника. Лицо того заледенело высокомерием. Андрей вдруг припомнил стишок:
"Бывает шеф и крут, И горд собой
и в подчиненном видит он холопа,
забыв, что старт карьеры золотой
когда-то вовремя подставленная ж..."
Наконец он докопался до истоков своей неприязни к Мрозееву. В памяти всплыла нечаянно подсмотренная (и с годами подзабытая) картинка. Мрозеев, тогда еще в крохотной должностенке, на стадионе, перед футбольным матчем завязывал шнурок на ботинке начальника милиции. Андрею, прошедшему Афганистан, видеть такое было противно. В тот момент отношение боевого офицера к тыловому лизоблюду сформировалось однозначно и навсегда. Чтобы не служить под его началом, Афоризм тогда перевелся из патрульно-постовой службы в ОМОН и думал, что всегда будет с боевыми друзьями. Но вот судьба отправила его под начало Мрозеева...
Историко-философские поиски Андрея прервал голос начальника:
- Это заявитель тебе сам говорил или ты просто переписал его заявление, а потом, воспользовавшись тем, что он психически больной дал ему подписать? - Мрозеев сверял подписи в объяснении с подчерком в заявлении.
- Если есть желание, можно у заявителя спросить. Только придется еще дня три под дверью покараулить, ну, а коли, к нам доверия нет, придется самому в засаде посидеть, товарищ полковник. - Андрей не смог сдержаться.
Мрозеев последних слов вроде бы не слышал. Он внимательно смотрел на подчиненного и снисходительно улыбался. Андрей почуял неладное: "Вот козел, наверняка что-то придумал. Кто-то сказал, что самые невыносимые люди: мужчины, считающие себя гениальными и женщины, считающие себя неотразимыми. Не иначе у мудреца был такой же начальник".
Выдержав театральную паузу, Мрозеев заявил:
- Я свое отбегал и в засадах отсидел.
Вот уж новость! Андрей точно знал, что Мрозеев ни разу в засадах не сидел и бегал только в спортзале. Дальше стало еще веселее. Начальник многозначительно подвигал губами и выдал:
- Что бы закрыть этот вопрос, Вы, товарищ майор, пригласите ко мне этого самого заявителя, сегодня, часам к пятнадцати.
Он бросил материал на стол перед Андреем. Сам же, самодовольно улыбаясь, поднялся с кресла и встал возле стола, заложив руки за спину, свысока посматривая на Андрея. Во взгляде его читалось: "Ну что попал в капкан яйцами?".
- Сегодня десять дней - крайний срок рассмотрения по материалу. Его надо подписать и направить в прокуратуру на проверку - напомнил Андрей. За неисполнение процессуальных сроков попадет всем, по нисходящей, чем ниже, тем больнее, но всем..
- Сначала я поговорю с заявителем - Мрозеев явно издевался над подчиненным.
Андрей почувствовал знакомые холодок и легкую дрожь, которые не раз возникали перед схваткой с опасным противником.
- Картина Репина "приплыли" - всю ночь гребли, а лодку отвязать забыли! Ты, наверное, меня под взыскание подвести желаешь, господин полковник? - с холодным ожесточением выпалил Андрей. Ненависть к Мрозееву постепенно вытесняла у Андрея все остальные чувства.
- А ты думаешь, я забыл, как ты мне в душу плевал, показывая, какой ты умный и независимый? - сквозь зубы прошипел Мрозеев.
- Я - в душу Вам??? Да я же не доплюну! И еще, я знаю одного негодяя, которому очень подошли бы ваше фамилия имя и отчество. Беда в том, что, такие как ты, словно обезьяны, чем выше лезут, тем больше демонстрируют себя как задницу.
Андрея уже закружила волна злости к этому самодовольному подонку в погонах полковника, упивающемуся своей безнаказанностью.
- Да как ты смеешь? Ты с кем разговариваешь? Забыл кто я? - Мрозеев привыкший, что перед ним взрослые мужики стояли, опустив головы, не мог поверить, что кто-то еще осмеливается ему дерзить.
- Ты - бык! Но не потому, что здоровый, а потому, что скотина.
В кабинете кроме них никого не было. Свидетелей нет, "ты" на "ты". Слова, долго варившиеся в душе, наконец-то вырвались на свободу. Стало чуть легче.
Мрозеев подскочил к нему. Восточная мудрость гласит, что потерявший голову - проиграл. Чего греха таить, Андрей провоцировал. Привыкший к полной безнаказанности Мрозеев, обезумевший от злости, совсем забыл, что передним сидит, боевой офицер, инструктор по рукопашному бою. Потеряв от злобы чувство самосохранения, он дернул сидящего на стуле Андрея за плечо, намереваясь вышвырнуть из кабинета. Ожидавший подобного Афоризм резко встал и, на подъеме, головой жестко ударил в подбородок Мрозееву. Правило боя - любая часть тела может стать оружием. Голова не исключение, иногда, ею не только думают, но и бьют. В кабинете раздался звонкий лязг зубов. При правильно проведенном ударе, голову противника пронзает дикой болью, он "плывет".
- Прежде чем о чем-то мечтать - подумай, а вдруг сбудется, - наставительно сказал Афоризм, хотя вряд ли Мрозеев слышал это. Затем Андрей отшагнул влево, и кулак майора кувалдой врезался в печень полковнику. Мрозеев хрюкнул, задохнувшись от боли, скорчившись, рухнул на пол. Андрей наклонился над ним и осевшим голосом высказал:
- Человек человеку - друг, товарищ и брат. Ты понял, скотина! А друзей не надо иметь, с ними надо дружить, - после этого он вышел из кабинета.
Образовавшейся у двери начальника очереди он заявил, что шеф призадумался и просил его пока не беспокоить, сам же пошел на выход.