Оркас Анатолий Владимирович : другие произведения.

Ветка

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
Оценка: 8.00*3  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Однажды я прочитал книжку А. Дубровного про Листика. Книжка вызвала во мне странные чувства. С одной стороны — понравилось. С другой — мне всегда обидно, когда автор сознательно обходит некоторые моменты, в результате чего происходящее становится фарсом. Возмутившись подобным отношением к персонажам, я решился на подобный фанфик. Заранее прошу прощения у поклонников Листика, потому что я не пытался полностью соблюдать законы его мира, разве что не слишком им противоречить. В результате получись то, что получилось. Итак….
  Король Саеш третий отдыхал после тяжёлого трудового дня. Конечно, труд короля никак не похож на таковой пахаря или охотника, но общение с некоторыми личностями изматывает значительно сильнее. А, учитывая, что мнение короля об этих личностях никто не спрашивает — приходится делать вид, что внимательно слушаешь, можно сказать — внимаешь этим лизоблюдам и славословцам. Хотя уже давно всё понятно: и о чём будут просить, и какие аргументы выдвигать…
  Зато после всех этих умственных усилий так хорошо посидеть в беседке в полном одиночестве, глядя на колышащиеся кусты, слушая пенье птиц и только иногда прихлёбывать из тонкой чашки прохладный компот.
  Губы короля тронула едва заметная гримасса неудовольствия. Но это всё, что позволил себе государь, услышав приближающиеся голоса. Он даже не обернулся, узнав громогласный голос герцога Грега. Он что-то доказывал собеседнику, уверяя, что уж король-то в курсе, осведомлён, и вовсе нет необходимости именно сейчас отвлекать монарха от важных государственных дум.
  Саеш вздохнул и вернулся из мира простых и обыденных вещей в мир тех самых государственных дум.
  - Здравствуйте, проходите — он жестом указал на скамейки беседки, и оба посетителя, коротко поклонившись, заняли место напротив. - Итак, о чём именно я в курсе?
  - Ваше Величество, - кротко начал ректор академии Магических Наук Ансельм Канвио. - У нашей академии сейчас открылись просто невероятные перспективы. Ну, вы понимаете, с поступлением к нам в виде учениц Милисенты и Листика здесь происходят события, полностью исключающие старомодные и отлаженные методы обучения. Вы знаете, что устроила эта троица в этот раз?
  - Троица? - брови Саеша дёрнулись вверх.
  - С ними Саманта — напомнил Грег.
  - Нет, не знаю. Но догадываюсь, что это было что-то разрушительное и грандиозное.
  - Государь, а ведь академии приходится всё это чинить и восстанавливать! - напомнил Канвио. - А вы так спокойно «догадываюсь»!
  - Неужели открывшиеся перспективы не покрывают ущерба? - не удержался король.
  - Нет, ничуть. Поэтому я прошу, Ваше Величество, хотя бы частично его компенсировать. Иначе мне придётся переквалифицироваться в строителя.
  Послышался шум шагов и трое мужчин оглянулись. К беседке подходил начальник тайной стражи. Увидев присутствующих, он остановился.
  - Вы заняты, Ваше Величество?
  - Смотря что у тебя.
  - Да вот, даже не знаю… Решил я немного узнать о родственниках баронессы Дрэгис… Но это, наверное, не важно. Я попозже зайду.
  - Э, нет! - вдруг встрепенулся ректор Канвио. - Ваше Величество, дозволено ли нам будет послушать то, что накопал Вирит? Это не секретные сведения?
  - Ничуть, - ответил Клари на вскинутые брови короля. - Хотя… История, скажу я вам, презабавнейшая.
  - Тогда проходи, садись, - Саеш пригласил верного помощника и граф с ректором подвинулись, освобождая ему место.
  - Тут вот какое дело, - граф Клари положил перед собой папку и достал из неё первый лист, прищурился и поглядел на него. - История барона Лэри де Гривза, так неожиданно меня заинтересовавшая, оказывается, не существует в природе. Оказывается, наш барон — очень известный человек. Он служил ещё вашему папе, да вы и сами его, возможно, помните. И вдруг, вы понимаете, оказывается, про него никто ничего не знает толком! Никто не думал, что его жизнь представляет интерес для потомков, поэтому не было ни летописцев, ни даже просто няни или слуги, которые могли бы рассказать всё складно и сразу. Но он на самом деле отец Листика.
  - Но как вы всё-таки докопались до истины? - вежливо поинтересовался король.
  - Мои люди общались с множеством свидетелей того времени, провели много часов в архивах, собирая для меня эти обрывочные сведения. Кое-что из того, что я сегодня расскажу, является историческим фактом. А кое-что придумано или теми, кто рассказывал, или, возможно, мной. В любом случае история появления Листика в нашем мире начинается очень и очень давно.
  Итак, давным давно...
  
  Лэри сидел в густых кустах, чуть приоткрывши рот, и во все глаза пялился на речную заводь. Собственно говоря, ничего столь уж занимательного видно не было: в реке купалась девочка. В переплетении теней от многочисленных веток и солнечных бликов иногда мелькала ярко-рыжая голова. Но Лэри сидел забыв обо всём на свете. Любому мальчишке приятно поглядеть на купающихся девчонок, хотя в этом возрасте там и смотреть-то не на что... Но сам по себе факт! И в подсматривании есть особая прелесть: прикосновение к чужому таинству, похоть, ощущение опасности... И вера в то, что опасность, если и есть — то не велика. Ну, накостыляют по шее... Или того меньше — наорут. И то, если догонят! В общем, смесь всех этих волнующих ощущений объединяется в невероятное чувство, которое и заполняло сейчас подростка по самые уши, пунцовые от стыда. Лэри прекрасно знал, что поступает дурно, но ничего не мог с собой поделать. Увидь его маменька, уж и не постеснялась бы за уши оттаскать, хоть ему уже и четырнадцать, взрослый совсем. Так бы и сказала: «Вымахал, как оглобля, а туда же, как дитё несмышлёное!». Но маменька была далеко, а вокруг никого не было кроме них двоих. А сама девчонка явно думала, что она тут одна. Полная уверенность в одиночестве, иначе как объяснить, что она спокойно шла по берегу в чём мать родила, не оглядываясь и не смущаясь, как делали другие виденные Лэри девушки? Без малейшей спешки худенькая рыжеволосая девчушка подошла к воде, прогнулась, вызвав дрожь у невольного зрителя, и нырнула. Красиво пронеслась над водой и ухнула в воду, подняв фонтан брызг. Если бы Лэри не был так увлечён попкой, скрывающейся под водой, он бы обратил внимание, что девочка упала не в двух шагах от берега, а прыгнула метров на пять, оказавшись сразу над бочагом, с берега не видимым. Но все эти тонкости, разумеется, совсем не волновали мальчугана. Он жадно пожирал глазами девичье тело, то и дело появляющееся над водой, совершенно не задумываясь о том, сколько усилий нужно девочке-подростку для того, чтобы выпрыгнуть из воды чуть ли не полностью? Всё внимание было сосредоточено на том, чтобы поймать глазами детали ладной фигурки и рассмотреть, что же именно видно. Грудь, спина, бёдра? Девочка же плескалась шумно, свободно, и от этого уши разгорались ещё больше. Лэри испытывал особенно сильный стыд от того, что похотливо следит за столь чистым и светлым существом, но ничего не мог с собой поделать. Поэтому губы его шептали молитву, обращённую то к пресвятой Деве, то к духам-покровителям, а то и просто без адреса, но обязательно с целью простить и защитить...
  Девочка закончила плескаться, вышла на берег, освещённая высоко стоящим солнцем, прекрасно видимая до малейшей складочки, и принялась отжимать свои волосы. Потом встряхнула головой, окутавшись ореолом рыжего сияния, и громко спросила:
  — Ну, что? Налюбовался?
  Жар полыхнул на щеках подростка. Лэри немедленно пригнулся, повернулся, и бросился бежать. Поначалу он ещё старался делать это осторожно, чтобы не шуметь. Но через несколько шагов припустил так, будто за ним гнался разъярённый отец этой девочки. Поэтому он не слышал, как она крикнула ему в след:
  — Эй! Ты что так меня испугался, или я....
  Заканчивать девочка не стала, догадавшись, что её уже не слышат. Пожав плечами, она выбрала участок почище и завалилась загорать, слегка раскинув ноги.
  Лэри выскочил на дорогу и остановился, тяжело дыша. Затравлено огляделся. Но никого не было, никто не видел ни его позора, ни его смущения. Он отдышался, держась за грудь, ещё раз оглянулся в заросли... И торопливым шагом направился в село.
  Но уши горели ещё некоторое время.
  
  
  Ещё трижды Лэри приходил на памятное место. К сожалению, свободного времени у него было не много. После смерти отца он, пятый и самый младший в семье, оказался никому не нужен. Пока был жив отец, он учил сыновей по мере сил и возможностей, и, как все дети в мире, они старались от занятий увильнуть. Какое это было счастливое время! Сколько самых разнообразных проказ они смогли провернуть! Старший Грэм раньше всех уехал с отцом, поэтому заводилой у них был Гаррито, второй по старшинству. Единственная их сестра Мирра в проказах если и участвовала, то так осторожно, что почти никогда не попадалась. Сам Лэри пользовался правом самого младшего, в случае чего не стесняясь и канючить, и рыдать. И вот закономерный итог. Отец, граф де Гривз, вместе с Грэмом погибли в схватке с неприятелем. Мать очень сильно подкосило это известие. Теперь виконт Гаррито дэ Гривз управлял отцовским имением, Мирра вышла замуж и уехала, а Лэри и Симеон болтались сами по себе. Поначалу это было даже здорово: вместе с отцом исчезли учителя и нудная муштра. Потом оказалось, что вместе с отцом исчезла и изрядная доля доходов, пока граф де Гривз служил королю, тот исправно платил верному вассалу. А теперь семья вынуждена была жить на доходы с двух деревень. Учитывая, что свадьбу Мирра закатила на широкую ногу, осталось совсем немного. И помогать родственникам сестричка не спешила. Так что теперь младшим лордам де Гривз приходилось думать о такой банальной вещи, как пропитание. Делить деревню бессмысленно, сидеть нахлебником на шее у брата — стыдно, так что остаётся традиционное решение этой проблемы для множества поколений дворян. Пойти по отцовским стопам и отправиться на службу королю.
  А для этого надо хоть немножечко больше, чем титул и желание. Сейчас наставники воспринимались как нечто желанное, да поздно. С младшими лордами и за деньги-то возились неохотно, а уж сейчас... Вот и приходилось Лэри бегать по селу, собирая себе хотя бы приличные доспехи. Гаррито дал на то разрешение, и сейчас кузнец полировал нагрудник, его подручные доплетали кольчужные рукавицы, шорник украшал сбрую, выбранный конь требовал ухода и внимания. Ну, а утром и вечером братья серьёзно звенели учебными мечами и метали сулицы. Теперь уже не под строгим руководством наставника, а под собственным неуверенным взглядом. Так что выбраться на речку посмотреть на рыжую девчонку было некогда. Может, она и ещё тут купалась, но в другое время. Так и не удалось младшему лорду её увидеть ещё раз. Не велика и потеря, на самом деле. Сколько у него их ещё будет, тех девчонок, и рыжих, и чёрных, и золотоволосых... Говорят, очень они солдат любят!
  Так что Лэри собрал свой доспех, простился с мамой, утирающей слёзы шитым платочком, пожал руки братьям, да и уехал в столицу.
  В дальний путь, в неведомые дали.... Прощай, отчий дом, да здравствуют подвиги и приключения!
  Кстати. Всего через полчаса после отъезда доспех сильно натёр плечо и то место, откуда ноги растут. А ещё через полчаса оказалось, что натёрта спина у коня. Так что отъезд очень сильно затянулся. Ещё на два дня. И если бы Лэри де Гривз ещё раз посетил прекрасный пляж у речки, где встретил бесстыдную девчонку, то совершенно неизвестно, как бы повернулась эта история. Но то же самое можно сказать и про любую другую ситуацию, правда? Так что остановимся на том, что младший лорд заращивал срамные раны дома, и всё случилось именно так, как случилось.
  А как?
  Сейчас расскажу.
  
  
  Лэри шёл по западному рынку и разглядывал торговые ряды. Не с целью прикупить что-нибудь, ибо солдатское жалование не позволяет шиковать и тратить сверх самого необходимого, а просто посмотреть на разницу между столичным рынком и привычным деревенским торжищем. Разница была значительна. Если в деревне стоят три торговки молоком, один мясник и один шорник, пекарей же нет и вовсе, то в столице любого товара множество. Так и лежат в навал булочки, крендели, ватрушки, сил нет смотреть! А уж запах! Аж живот сводит. Молочный ряд не зря молочным рядом зовётся: там с обеих сторон стоят торговцы и торговки. И чего только нет: и молоко, и сметана, и кислое молоко... А того молока кислого столько, что опять же брюхо урчит. И такое, и сякое.... И знать не знал младший сын графа, что такое вообще в природе существует! А сыры! Овечий, козий, коровий, с большими дырками, с маленькими... Служанка в детстве подавала сыр на тарелочке, уже нарезанным. Сыр он и есть сыр. А, оказывается, вон их сколько! Лэри поправил пояс и продолжил своё путешествие. Он сегодня получил первый выходной с возможностью выхода в город. И хотя друзья Лерка с Мисяем хотели устроить ему, деревенщине, показательную экскурсию по столице, Лэри предпочёл уйти в разведку сам. Последний раз он был в столице ещё с отцом, и было это лет шесть назад. Так что видел он и дворец, и ратушу, это всё было неинтересно. А вот рынок он не видел, кто бы лорда сюда потащил? И друзьям сказать было неловко, и так они его «деревенщиной» дразнят... Может, у себя в глуши он и был высокородным графом, а здесь, в городе, да ещё в столице — и впрямь чернь бесталанная. И ещё можно было бы гордиться титулом и происхождением, если бы блистал какими заслугами или хотя бы мог купить что угодно. Так нет же, в своё время обучению наукам предпочёл лазать по чердакам да деревьям, а про деньги... Вот и не будем лишний раз. Приняли на службу, а большего не требуется.
  Яркий всполох мелькнул в толпе и Лэри обернулся. Огненно-рыжая причёска колыхалась над простеньким поношенным платьем. Но лицо было то самое, аж сердце в груди заколотилось! Значит, она простолюдинка! Но что она делает здесь, в столице? Идёт с деловым таким видом, как будто у неё кошель золотых в кармане. И куда? Лэри сам не заметил, как ноги понесли его в след за рыжей шевелюрой. Возле кузницы она остановилась, пялясь на процесс ковки лошадей. Странно... Простолюдины обычно смотрят на стати недоступной им животины. А процесс подковывания настолько привычен, что ни у кого не вызывает интереса. А тут — надо же, как первый раз в жизни увидела. Вдруг к девчонке подошёл какой-то мужик и стукнул по плечу. Та повернулась и что-то ему сказала. Мужик ответил. Разговор быстро перешёл на повышенные тона, после чего рыжеволосая действительно извлекла кошелёк и протянула мужчине.
  — Эй, ты! — дерзко крикнул Лэри, выходя из-за прилавка. — А ну, верни ей кошелёк!
  Оба недоумённо обернулись на нежданного доброхота. А так же на них посмотрели кузнец, закончивший обрезать копыто вокруг новой подковы, торговка и ещё несколько человек. Мужчина огляделся и подался назад. Это движение вызывало волну в человеческой толпе, так что подлеца стали окружать, отрезая ему дорогу к отступлению. Девочка же накинулась на Лэри.
  — Ты чего? Тебе что, солнцем голову напекло?
  Парень отшатнулся под этим неожиданным напором. Теперь взгляды уже скрестились на нём и он почувствовал себя крайне неуютно.
  — А ведь он тебя защищал, — вдруг подал голос мужчина, тронув рыжеволосую за плечо. — Он подумал, что я хочу у тебя кошелёк отнять.
  — Знаешь, где я видала таких помощников?
  — Ну, прости его, он же хорошего хотел.
  — А я вот тоже ему как захочу! Хорошего.
  — Ты, это... — окликнул их кузнец. — Знакомец, что ли?
  — Да, уважаемые, огромное вам спасибо за участие, я вижу, что будь я человеком плохим или вором — мне бы не поздоровилось. А так я её знаю и она меня знает тоже.
  — Да! — подтвердила девочка и кивнула своей роскошной копной.
  — А она не ведьма случайно? — спросила торговка рыбой. Так... с подначкой спросила.
  — Конечно, ведьма, — ничуть не смутилась рыжеволосая. — Вот щас как наколдую тебе чирей на нос — будешь знать, как его совать не в своё дело.
  Вокруг засмеялись. На этом инцендент и был исчерпан. Мужчина же шагнул к смущённому новобранцу и приобнял его за плечо.
  — Пошли.
  — Зачем он нам? — возмутилась девочка. — Всех взбудоражил, ещё и за мной подглядывал!
  Хватка на плече сразу стала вдвое крепче.
  — Ты уверена, что он за тобой следил?
  — Он не здесь. Он там, на речке. Сидел в кустах и смотрел, как я купаюсь.
  Лэри почувствовал, как жар снова заливает лицо. Она его запомнила! Вот уж вляпался, со всех сторон. Но неожиданно хватка на плече ослабла.
  — А тебе прямо и жалко было, — без всякой злости сказал мужчина.
  — Нет, — мотнула головой девочка. — Мне не жалко было. Но он так быстро убежал!
  — Что, герой, как за девками подглядывать — так это мы горазды... А как отвечать — так в кусты?
  — Нет, — нашёл в себе силы ответить парень. — Я... Я просто не хотел ей мешать. А она…
  — А она его нагло заметила и не позволила не мешать, — наябедничала девчонка.
  — Ну, ну, Ветика, парнишка тебе ничего не сделал, а ты ругаешься. А ведь посмотри сама: смотрел на тебя тихо, никому про то не сказал, здесь даже помочь хотел... Ну, а что не вышло — так это случайно. Тебя как зовут, герой?
  — Лэри... Только я не герой... Пока ещё.
  — Ну, ты ещё и скромен. Ветикалинариона, чем тебе не по нраву этот парень?
  — Маловат будет. На один зуб не хватит.
  Мужчина почему-то расхохотался, как самой замечательной шутке. Лэри дернул плечом и освободился от объятий.
  — Простите меня, что я так…
  — Да ладно! Мы же понимаем!
  — А от чего вы так спорили? Я подумал, что вы у неё хотите отобрать деньги.
  — Ну, Лэри, ты додумался! Посреди рынка, при таком стечении народа, чтобы вот так и получилось?
  — Ну, я слышал, что здесь и такое творят…
  — Где это ты слышал?
  — В казарме. Мы же там вечером рассказываем каждый про своё житьё…
  — В казарме? А ты что, здесь на службе? Отец послал или подвигов захотелось?
  Лэри повесил нос. Почему-то изливать душу перед двумя незнакомцами было стыдно. Поэтому он уклончиво ответил:
  — Отец у меня умер. А настоящий мужчина должен служить своему государю.
  — А здесь чего забыл? — спросила девочка.
  — Я просто погулять решил.
  — На рынок? Лэри, знаешь, я тебе сейчас такое скажу... На рынок обычно покупать ходят. Вот, Тар пришёл купить…
  — Ветика! Да, Лэри, я пришёл купить. Но у тебя, как я понимаю, с деньгами не очень, правильно?
  — Нормально у меня с деньгами! — обиженно соврал парень. — Просто.... Просто мне ничего пока не нужно. Я так пришёл... Посмотреть. Я же в городе на рынке не был никогда.
  Мужик с девочкой переглянулись.
  — Ну, что ж, Лэри. Раз так, прости, что мы тебя отвлекли от прогулки. Но мы готовы загладить свою вину. Ты-то ни в чём не виноват, ты всё сделал правильно. А из-за нас у тебя вон сколько неприятностей было. Люди на тебя неправильно подумали, настроение испортили. Ветика, как ты думаешь, надо ли извиниться перед юношей?
  — Вот ещё! Извиняться!
  — И правильно, — поддержал её Лэри. — Не надо передо мной извиняться. Я на вас зла не держу.
  — Вот, чтоб ты на нас его и не держал, — наставительно сказал мужчина, — я тебе дам один хороший совет. Если пойти вот по этому ряду, то в конце зеленщиков ты увидишь будочку синенькую. Там продают восхитительное заграничное лакомство, называется «пирожки». Ты и по запаху её найдёшь, так что не промахнёшься. Так вот. Эти «пирожки» обладают удивительным свойством! Съешь буквально пару штук — и чувствуешь такое восхитительное чувство внутри! Как будто на тебя снизошло благословение небес.
  Мужчина взмахнул рукой в прощальном жесте, и Лэри подставил ладонь. Девочка почему-то прыснула, закрыв рот ладонью. После звучного шлепка мужчина пожал ему руку и продолжил:
  — Покупай с капустой. Там ещё с мясом есть, но Ветика на то мясо как-то странно смотрела, так что бери с капустой, не ошибёшься. Всё, пока! Рад был познакомиться.
  Когда рукопожатие закончилось, Лэри почувствовал в ладони что-то лишнее. Взглянув, он увидел там золотую монету. Ошарашенно подняв голову он собирался возмутиться такой наглой подачкой, но... Но вокруг никого не было. Вернее, вокруг всё так же сновал народ, но вот искомых (и очень приметных) личностей не наблюдалось. Юноша покрутил головой, но так и не увидел ни жердяя, ни огненно-рыжих волос. Как сквозь землю провалились. Видимо, эта рыжеволосая и впрямь была ведьмой, не шутила.
  Монета жгла руку. Чтобы ему, потомку славного рода, вот так вот совали подачку! Правда, он не просил. Но мог бы и так дать! А ты бы не взял, ответил парень сам себе. Но теперь-то что делать? Выкинуть? Глупо. Чужой подарок всё-таки. Отдать ближайшему нищему? Жалко. Потоптавшись, Лэри выбрал компромисс. Направился в указанном направлении, купил три пирожка с капустой (продавец долго ругался, потому что ему пришлось отсчитывать столько сдачи, что карман значительно оттянулся), потом — чашку варенца, потом — чашку ряженки (благо, все эти напитки продавались сразу готовые к употреблению), после чего признал, что неизвестный доброхот был прав. Внутри резко повеселело. Так что Лэри заглянул к сапожнику, выбрал пару готовых сапог на смену... А остатки мелочи отдал ближайшему нищему.
  С чем и направился к казармам. И всё-таки, кто же эта рыжеволосая, раздающая кошельки с золотом прямо посреди рынка всяким неизвестным, но купающаяся в почти двух сотнях лиг от столицы? В родном имении её никогда не видели, но было похоже, что это место девчонка знала и использовала не в первый раз. Нет, ломать голову бесполезно. Сломать можно!
  
  
  — Осади! — зычный крик сотника был повторен десятниками для задних, потому что шум сотен копыт и бряцание амуниции запросто могли бы его и заглушить.
  Длинная колонна всадников потихоньку остановилась. Это был второй выезд дружины, так что Лэри уже был готов к происходящему. Два часа в седле, потом — короткий отдых для людей и лошадей, снова в седло и снова отдых... Но с прошлого раза ещё два часа не прошло.
  — Как ты думаешь, — спросил Мисяй, — что там?
  — Тихо! — вдруг рыкнул на них один из дружинников. — Не болтайте попусту!
  Друзья притихли. И вдруг потихоньку и без всяких внешних спецэффектов рутинный выезд сотни бойцов стал превращаться в опасное приключение. Незаметно для них исчезли и потеряли смысл и время, проведённое в седле, и натруженные плечи, и вес доспехов, и даже желание сбегать в кустики. Как-то сами по себе натруженные плечи расправились, но в руках появилась неподобающая тяжесть, когда готовность к битве смешивается с закономерным опасением: а вдруг не смогу? А вдруг не успею? А вдруг?
  И, как часто случается, именно это опасение оказывается самым правильным. Находясь в середине колонны, Лэри и Мисяй вдруг увидели, как фигуры всадников впереди как будто взбесились, разлетаясь влево и вправо. Без всякого участия разума они попытались отпрыгнуть в сторону от невидимого нечто, несущегося прямо на них, но слева и справа тоже находятся кони и всадники, так что убраться просто невозможно. Лэри успел вытащить ноги из стремян и перегнуться вправо как можно дальше, укрывшись за спиной соседа, как неведомая сила налетела и ударила.
  В единый миг вдруг осознаёшь: доспех штука нужная, правильная. Если шлем не свалился с тебя в первую секунду, то удар копытом в нос переносится значительно легче. То, что шлем при этом погнулся и в этот нос упёрся — не такая уж и беда по сравнению с переломом. А вот увернуться или подвинуться нет ни малейшей возможности, потому что поперёк груди и живота валяется чья-то лошадь. А на ней, кажется, ещё чьё-то тело. И сдвинуть эту пирамиду не получается никак! Тут дышать-то тяжело, руку зажало. Где-то раздавались крики, звон железа. Лэри попытался хотя бы извернуться, но безуспешно. Тем более, плечо упиралось ещё во что-то мягкое, видимо, другую лошадь. Зажатый со всех сторон, он чуть не плакал. Обидно погибнуть в первом же сражении. Но ещё обиднее умереть не в бою, а вот так, просто от удушья, заваленным мёртвыми телами. Обида коротко чиркнула внутри, как стрела на излёте, и на её место выплеснулась злая решимость. Юноша упёрся в лошадиный круп и попытался столкнуть его с себя. После третьего раза руки налились свинцовой тяжестью, а туша так и не шевельнулась. Он поправил сползший шлем и расслабился, пытаясь отдохнуть и успокоиться.
  В небе промелькнул дракон. Лэри замер, боясь дышать. Огромный летающий ящер пронёсся так быстро, что юноша даже не смог точно сказать, ему показалось или он видел на самом деле? Стоящие по обочине дороги деревья заслоняли небо, да и в шлеме обзор не самый лучший... Но нет! Вон ещё один промельк. А вот тут... Юноша стащил и отбросил мешающийся шлем. Может быть поэтому и увидел зарево, как будто где-то там, далеко, сверкала гроза. Потом раздался странный звук, как будто в далёкой трубе прокатился тяжёлый камень и столь же далёкий крик боли. И всё стихло. То есть, конечно, шумел ветер в деревьях, храпели выжившие лошади, кажется, кто-то ещё стонал... Но битвы уже слышно не было. Вот тебе и съездили, называется. Первая в жизни настоящая война! Ну, конечно, это просто какое-то недоразумение, но ведь всё равно же сражение! И — на тебе! Все лежат дохлые, и ты скоро сдохнешь. Если не выберешься отсюда. Лэри в очередной раз упёрся в навалившуюся на него лошадь, прекрасно ощущая, что сил у него не прибавилось, а наоборот. И если он тут ещё немного поваляется, то сил не достанет даже на то, чтобы позвать на помощь. Позвать на помощь? Юноша представил, как он жалостно орёт, и тут к нему подбегают неведомые и невидимые враги... И "помогают".
  И тут он увидел девочку. Ту самую. Рыжую. И она опять совершенно спокойно стояла нагишом, без малейшего страха или смущения взирая на дорогу, заваленную телами. Лэри внутренне содрогнулся. Этот спокойный взгляд был страшнее неведомого нечта, которое произвело такие ужасные разрушения. Даже закралась мысль, а не она ли...? Если и впрямь ведьма — то что ей стоит? Но в этот миг девочка тоже увидела его. И её лицо тут же осветилось радостью.
  — Ты чего это тут валяешься? — звонко воскликнула она, бесстрашно прыгая к нему по раскиданным телам. — А, тебя привалило? Сейчас помогу.
  Допрыгав, расставила ноги пошире и вцепилась в лошадиную ногу, приподняв её. Лэри усилием воли заставил себя отвести взгляд от открывшейся ему картины и принялся выбираться. Это оказалось не так просто — то сапог где-то там застрял, то рукоять меча за что-то цеплялась... А тут ещё прямо перед носом тёмная щёлочка на золотистой коже. Девочка всё это время спокойно удерживала лошадь. Когда парень выбрался, она бросила свой груз и огляделась.
  — О! Вон, кажется, ещё кто-то живой. Пойдём, поможешь его вытащить.
  — Ты бы хоть оделась, — хрипло дыша посоветовал Лэри.
  — Зачем? Мне не холодно.
  — А как ты выглядишь?
  — А как я выгляжу? — она осмотрела себя. — Я что, плохо выгляжу?
  — Нет, нет! — с жаром возразил юноша, разрываясь между естественным желанием свободно разглядывать девичье тело и состоянием в штанах, в данный момент не совсем уместным. Потом подумал, что сейчас это особенно неуместно, и вообще, что он, девчонок не видел? Хотя, ни одна не вела себя вот так... нагло? Естественно? В общем, то, что странная девочка совершенно не стеснялась наготы — было особенно вызывающим. Странно притягательным и при этом — отталкивающим. Он сам себе не мог признаться, что попросту не знает, что ему делать? Ругать неразумную, пользоваться моментом, пытаться не замечать или наоборот, только замечать?
  — Потерпи, сейчас мы тебя достанем, — уверенно заявила девочка кому-то. И махнула Лэри. — Давай, я подниму, а ты будешь тащить.
  Они спасли ещё четверых. Двое были совсем целыми, точно так же отделавшись лёгким испугом. Один вывихнул ногу при падении. Ещё один лежал без памяти, дышал судорожно, тяжело, но никаких внешних повреждений на нём не было.
  Как и на всех остальных. Как и на лошадях. Трое молодых солдат и голая девочка пробирались в завалах тел, выискивая живых, и Лэри чувствовал себя глупее некуда. Он видел, как остальные поглядывали на их неожиданную спасительницу, но ничего не говорили. Потому что каждого из них вытаскивали они. Вдвоём. Поэтому каждый считал, что Лэри её знает, знает причину такого бесстыдства и вообще, кто она такая и что тут делает. От этого юноша страдал чуть ли не больше, чем от всего остального.
  — Что здесь вообще произошло? — нарушил горестное молчание один из спасённых.
  — Не знаю, — угрюмо ответил Лэри.
  — Вам не повезло, люди, — вдруг звонко и почти весело ответила девочка. — Вы же ехали на битву с магом, правда?
  — Нет, — ответил солдат. — Мы ехали... А тебе какая разница, куда мы ехали?
  — Мне? Никакой! — прыснула девчонка. — Это вам же не повезло, не мне! Хотя ловушку делали на меня, угодили в неё вы. А может, и не угодили, в общем, вам всё равно досталось больше, чем мне.
  — Так это что, магия была? — протянул второй новобранец. — А ты ж почему живая?
  — А он поспешил, я раньше заметила. Вам вот очень плохо пришлось. Так, похоже, кроме вот этих троих лошадок больше никого живых не осталось. Хорошо по вам шарахнуло!
  — А ты кто такая?
  Девочка упёрла руки в бёдра и с вызовом глянула на солдата.
  — А тебе-то что? Зря спасала, да?
  — А ты спасала, да? Добренькая значит?
  — А ты не заметил?
  Лэри с недоумением смотрел на зарождающуюся свару. Он чувствовал, что этот малоизвестный ему сослуживец в чём-то обвиняет девочку... Но в чём? И неожиданно для себя он шагнул вперёд, закрывая её своим телом.
  — Тебе что, попало слишком сильно? Ты чего на неё накинулся?
  — Что, на голую задницу клюнул, да? Мозги совсем отшибло?
  Лэри отбросил оскорбление, потом — второе. Попытался вернуть разговор в нормальное русло, потому что третий солдат точно так же изумлённо лупал глазками, не зная, чью сторону принять.
  — Повторяю: чего ты на неё накинулся? С чего?
  — Ты её знаешь?
  — Какое дело, знаю я или нет? Ты же не меня спрашивал.
  — Ты что, не видишь? Это же оборотень!
  — Оборотень? — изумлённый Лэри взглянул на девчонку. Это — оборотень?
  Девочка в этот момент звонко рассмеялась.
  — И что? — спросила она, кривляясь. — Боишься, что съем?
  — Это же она всё устроила! — махнул рукой наблюдательный оппонент.
  — И если даже так, ты надеешься запугать её словами? Если она это сделала — то что ей мешает сделать с нами то же самое? Нет же, вытаскивала, хотя могла бы пройти мимо. Так чего ты на неё накинулся?
  — Ай, какой умный мальчик, — всё ещё хихикая, заметила девочка. — А может, и впрямь сделать с ним что-нибудь такое, а? Ну, как? Возьмёшься с оборотнем драться? Али ведьмой назовёшь и крестить примешься, как у вас тут некоторые делают?
  Парень сдал назад и прикрутил тон.
  — Ну, всё равно... Тут такое творится, и вдруг — ты. Приходишь тут голая, трясёшь своими прелестями лядащими... Как будто случайно, да?
  — Нет, — перестала веселиться девочка. — Не случайно. Но раз тебе мои лядащие прелести не по нраву, и впрямь, что я тут забыла? Я пошла. Пока.
  Она развернулась и лёгким шагом направилась в лес. Лэри ужаснулся, представив, как по всем этим пенькам и веткам идти босиком... Её же это, похоже, совершенно не беспокоило.
  — Ну, и зачем ты её отпустил? — спросил этот нахал. И тут Лэри сорвался.
  — Я? Я её отпустил? Нет, это зачем ты её отпустил! А? Я тебя спрашиваю, ты куда смотрел? Вот ты чего стоял, рот раззявив? Что, молчишь? Сейчас не такой смелый да?
  — Ты... Ты чего?
  — Я чего? Я ничего! Ты, идиот, её прогнал, наговорил глупостей... Даже если это оборотень, даже если это ведьма — тебе что с того? Медаль захотел? Так я тебе ещё виноват, что не уследил за ней? А теперь что делать будешь? Без неё? Знаешь, что будешь? А я тебе скажу! Ты сейчас будешь всё это — хоронить! Что? А в рожу? А кто, я буду хоронить? Да, я тоже буду, не боись, под сосну спать не лягу! Поэтому заткнулся, солдат, и приступил к своим обязанностям. Что? Кто я такой? Я, твоюмать, Лэри де Гривз, и я тебя, олуха, не для того из кучи трупов вытаскивал, чтобы ты тут на меня зыркал! Кругом! И начали с начала, где старшие по званию остались!
  Второй выживший так и не сказал ни слова. Но команду выполнил чётко. Так что пришлось и этому тоже идти и таскать тела. Тем более, что делать, собственно, было больше нечего. Не оставлять же их здесь валяться неубранными....
  
  
  Генерал Гартуа постукивал пальцами по рукоятке кортика, бездумно, явно увлечённый анализом только что услышанного рассказа. Молодые солдаты на обратном пути изрядно поспорили, надо ли сообщать о странной девочке, которая помогла им. Лэри был уверен, что не надо. Гартфилд уверял, что обязательно надо. Стейв тоже считал, что не надо.
  — Вот будут нас про неё спрашивать, а что мы скажем? И вообще, могли же мы и сами выбраться? Вот если бы Лэри выбрался сам, он бы мог нас вытащить?
  — Не знаю, — упирался Гартфилд. — Может, и мог бы. Но чего вы так хотите её скрыть?
  — Да не хотим мы её скрывать! — пытался достучаться до него Лэри. — Просто не хотим лишних проблем себе.
  Стивен, пришедший в себя до состояния, когда уже можно ехать, не вмешивался. Он ничего не видел и не мог ничего сказать по данному вопросу.
  Так что Лэри, может, и уговорил бы спутников замолчать эту тему, если бы был уверен в Гартфилде. Но он почему-то чувствовал, что как только появится возможность — тот немедленно отомстит. И не стал рисковать. В конце концов, действительно, он никому не должен отчитываться о том, что уже видел её раньше. И что она никакой не оборотень, а самая обыкновенная ведьма. Да ещё и не бедная, так как снабжает золотом очень интересных людей. В общем, про девчонку он рассказал. Но неизвестная ведьма не заинтересовала генерала. В конце концов, появилась неизвестно откуда, спасла юнцов и скрылась. Гораздо больше его интересовали подробности слышанных криков, пролетавший над лесом дракон (которого, как оказалось, никто кроме Лэри не видел) и их дальнейшие усилия по спасению выживших и упокоению погибших. Он принял к сведению, что четверо мальчишек никак не в состоянии достойно похоронить целую армию. Поэтому транспортировка раненного обратно и скорейшее извещение командования — действия абсолютно правильные. Но неужели ребятам было не интересно, кто там кричал и что там вообще было впереди?
  — Интересно, — вытянувшись во фрунт и с каменным лицом гаркнул Лэри, чем вызывал у генерала едва заметную усмешку. — Побоялись, господин генерал!
  — За себя говори, — огрызнулся Гартфилд. — Не побоялись, а... Не до того было.
  — Ну, и не до того, — согласился Лэри.
  Не рассказывать же, как вытаскивали и укладывали рядком их всех: Лерку, Мисяя, командующего отрядом сотника Кирилла, старичка интенданта, и всех, всех, с кем только что ехали, смеялись, надеялись на приключения и победы... И вот они лежат рядком, полторы сотни человек. И столько же лошадей. И это прорва работы! Тут осталось только бегать разведывать, что там случилось и кто виноват!
  Генерал посетовал на то, что кроме Лэри дракона никто не видел. Он несколько раз попросил поточнее описать крылатое создание, но описание получилось очень смутным, потому что и сам очевидец не особенно смотрел в небо. А дракон пролетел очень быстро. Тогда генерал мягко пожурил их за то, что не пошли они дальше, не посмотрели, что там случилось, кто мог учинить такое с двумя сотнями воинов и что от него осталось. Но не зло, а просто высказал имеющуюся у него жалость, которую внимательные слушатели могли разделить и понять. Так же он посетовал на то, что молодым людям придётся несладко, а он, Гартуа, не в состоянии помешать тому, что произойдёт. Но он надеется, что храбрые солдаты, выжившие в невероятном катаклизме и принёсшие свежие вести о случившемся не уронят себя в его глазах и честно и беспристрастно ответят на все вопросы, которые им зададут. А так же не будут утаивать ничего, не будут лгать и изворачиваться. Потому что люди, которые будут их спрашивать — точно такие же солдаты, только иного фронта. В общем, удачи вам, мальчики.
  И если подобная реакция генерала удивила кого-то, то очень ненадолго. Потому что солдаты иного фронта действительно вывернули всех пятерых наизнанку, задавая вопросы всем вместе и каждому по отдельности, пытаясь нащупать ложь или недомолвки, заставляя по десять раз повторять одно и то же и сравнивая сказанное ранее с предыдущей версией. Даже если бы они и хотели бы что-то утаить — то это было бы невозможно. Так что Гартфилд был прав. Это было просто великолепно, что он так нудел, в результате чего Лэри не стал ничего скрывать и, как следствие, нигде не попался на вранье. Иначе неизвестно, что бы с ним было. А так...
  А так штабс-адюьтант Его Величества в присутствии генерала Гартуа и сотни солдат и офицеров представил рядовых Лэри де Гривза и Гартфилда де Круа к награде "За короля!". Пожал обоим руки и пожелал дальнейших успехов и долгой жизни на службе Его Величеству.
  Награда не вскружила голову ни тому, ни другому. Конечно, пришлось проставиться, но этим поблажки новобранцам и ограничились. Зато последовала закономерная и неизбежная поездка обратно. К удивлению всех прибывших на место трагедии, трупы лошадей уже кто-то растащил. А люди так и лежали нетронутые зверьём. Вернувшихся с похоронных работ заботливо напоили, а то на душе было бы совсем мерзостно. А дальше началась обычная муштра. Конная выездка, устройство лагеря в поле, в лесу, ориентирование по картам и без них, занятия на плацу, караулы... Суровая армейская жизнь берёт своё, и прошлые надежды и горечи уходят в туман... Иногда только вспомнишь искажённые лица мёртвых друзей, но невольно гонишь прочь такие воспоминания... А потом вспоминаешь всё реже и реже...
  Всего через три месяца Лэри получил свой первый отпуск. Ему надо было отвезти какой-то груз в Торту, а путь туда проходил недалеко от его родных мест. Так что на своё задание он получил семь дней, мухой смотался и сдал свою бесценную поклажу, после чего постучался в ворота родного имения...
  Пожалуй, вот именно ради этого мальчишки всех времён и мечтают служить в армии. Как на тебя смотрит мама! Как улыбается брат. Как воздыхают служанки! Как открывает рты детвора, пялясь на единственную медаль на груди... И начинаешь чувствовать, что не зря выбрал ратную службу, что достоин, не уронил, предмет зависти и так далее. Ну, а потом — праздничный ужин, множество рассказов о том, как они тут без него живут, и что случилось и Тили Соломоновны, какую лошадь украл Вацек из Лощин и за сколько он её продал, как кузнец на спор поломал подкову и скольких напоил на выигрыш... И понимаешь, что жизнь продолжается, как бы ни было тебе плохо, а здесь живут те самые люди, родные и близкие, за которых ты там и сражаешься. И что тебе есть куда возвращаться.
  А наутро Лэри вдруг обнаружил, что не готов к свободе. Он был дома, ему были рады, но ему скучно. Привыкший к постоянному, ежедневному труду, он оказался не у дел. Детские игры для солдата не солидны, вмешиваться в управление холопами он не может, спасать никого не надо... И то, что все старались дать ему возможность отдохнуть — вовсе не радовало. Организм требовал нагрузок. Лэри вышел во двор, размялся, покрутил меч, отработал приёмы с копьём... Умылся. Потом их на обед пригласили соседи, пришлось ехать, но ничего такого не произошло, разве что скучно стало по-другому. Пасторальный образ жизни успел забыться, обсуждения земледельческих тонкостей было чуждо... Заниматься бытом было не нужно, решать какие-то домашние проблемы — неуместно... Спать Лэри отправился в странном состоянии. Вроде бы — дом. Любимый с детства, родной... А здесь он чувствовал себя не то чтобы чужим... Но как бы лишним. За эти несколько месяцев дом привык жить без него. И ему не было места. Его не выгоняли, ему радовались, но...
  Наутро странное ощущение исчезло. Проснулся Лэри отдохнувшим и бодрым, так что вчерашние мысли казались глупостью и детскими бреднями. Но сидеть дома и слушать неспешные росказни домочадцев или играть в карты со слугами было неинтересно. Поэтому он сначала опять вышел во двор разминаться и упражняться, а потом отправился на пробежку напрямик через луг. В лесок, а дальше...
  Вольно или невольно он оказался у той же речки, в памятном ему месте. Разумеется, никто здесь не купался. Но Лэри с непонятным для себя упорством принялся осматривать полянку, заводь и даже деревья. Он сам не знал, что искал. Но что-то должно было быть. Обязательно должно!
  — Ну, чаво топчешься, — раздался недовольный старческий голос.
  Обернувшись, Лэри даже чуть присел от неожиданности. Видеть лесного духа доводилось не каждому, хотя слышали о них все. Но почему-то считалось, что лешие водились дальше к границе, возле самых гор. А здесь им вроде как жить невмочь: люди мешаются.
  — Здрасьте, — растерянно сказал Лэри.
  — И тебе здравствовать. Чаво, спрашиваю, потерял? Нешто вчерашний день ищешь?
  — Да не вчерашний, — неожиданно для самого себя ответил Лэри. — Уж сколько времени прошло.
  — То-то! — неожиданно подобрел лесовик. — Хозяйку ищешь? Или она тебе чаво оставляла?
  — Нет... Сам не знаю, что ищу.
  — Ох, молодёжь, молодёжь... Не найдёшь того, чаво ищешь. Не ищи. А хочешь — сам Хозяйку спроси. Может, если будешь таким же вежливым, она тебе сама скажет.
  Лесовик скрипуче засмеялся в широкую ладонь, повернулся — и как не было его. Лэри подошёл к тому месту, где он стоял, и присел. Но ни в траве, ни на земле никаких следов не осталось. Или если и остались — юноша не мог отличить их от естественных неровностей земли.
  Кажется, над ним что-то пролетело. Но, подняв голову, Лэри ничего не обнаружил. Только осеннее солнце, ещё тёплое, но уже не столь яркое. Вдали над лесом висели башенки облаков. И всё. Юноша ещё раз осмотрел окрестные кусты, вздохнул и направился к выходу из этого заповедного места.
  И увидел её. Она шла всё так же спокойно и непринуждённо, ступая босыми ногами по лесной подстилке. И опять ничуть не смущаясь наготы. Светлые глаза смотрели спокойно, а ярко-рыжие волосы удивительно сочетались с мутной зеленью начинающего желтеть леса.
  — Опять ты? — изумился Лэри.
  — Нет, это должна была я сказать. Опять ты! Что ты тут делаешь?
  — А чего? Ну... А что, нельзя? — смутился парень. Внутри он прекрасно понимал, что забрался в чужое тайное место и может запросто сейчас получить по ушам.
  — Смотря чего тебе здесь надо.
  Она остановилась от него в двух шагах и спокойно смотрела прямо в глаза.
  — Не бойся, я не... сделаю тебе плохого.
  Девчонка фыркнула.
  — Попробовал бы ты мне плохое сделать. Так чего тебе надо?
  — Я... Сам не знаю. Я... вот... зашёл... Вдруг ты тут будешь?
  — Ну, вот она я. И что дальше?
  — А кто ты такая?
  Зелёные глаза полыхнули удивлением.
  — Ты только сейчас этим заинтересовался? Ты странный...
  — Я странный? А ты не странная? Ходишь тут голая...
  — А что, нельзя?
  — Ну, тут, может, и можно... Так ты же и там ходила голая!
  — Слушай, ну что ты привязался к моей одежде? Вы ходите одетыми — я же не мешаю? Почему я должна обязательно одеваться?
  — А тебе разве не холодно?
  — Нет, мне не холодно.
  — А ты знаешь, как это выглядит?
  — И как это выглядит?
  Лэри собрался с духом и брякнул:
  — Это же выглядит так, будто ты готова к этому... ну, как мужчина с женщиной делают...
  — К спариванию, что ли? Тьфу, озабоченный какой.
  — Может, я и озабоченный, но ведь не я один такой! Так же все на тебя смотрят!
  Девочка оглядела себя. Потом — собеседника.
  — И что…? — недоверчиво уточнила она. — Любой человек, который видит голую меня, сразу думает о том, как бы со мной спариться?
  Лэри уже хотел сказать, мол, "да", но задумался. Ведь женщины явно смотрят не так. И священники не так. А про стариков он не знает, он же не старик.
  — Ну, женщины, наверное, нет... Но думают, что ты хочешь мужиков соблазнить. Или жалеют тебя, что мужики о тебе так думают. А мужики...
  — А ты что, правда на меня так смотришь?
  Она спросила без всякой обиды, просто из интереса. Ей действительно было интересно только это. Поэтому Лэри кивнул.
  — И что, тебе правда хочется?
  Сейчас Лэри был совершенно не уверен в этом. Но всё равно кивнул.
  — Ну, ладно, — милостиво согласилась девочка. — Хорошо.
  — Что "хорошо"? — внезапно охрипшим голосом уточнил Лэри.
  — Ну, давай. Спаривайся. Так, вроде бы, надо?
   И она легла на спину, раздвинув ноги. Лэри стоял дурак дураком. Перед ним лежала девочка, о которой он не раз мечтал. Она лежала полностью доступная, причём была не против того, чтобы он с ней сделал. То есть... Вот так прям бери и всё? Вот прям... Без всяких? Но было в происходящем что-то вопиюще неправильное. Не так он хотел, не так ожидал...
  — Ну, так и будешь стоять?! — поинтересовалась она. — Или опять побежишь?
  И лёгкая насмешка в голосе вывела парня из ступора. Судорожно оглянувшись, он спустил штаны и неловко лёг сверху. Её лицо оказалось совсем рядом, и он разглядывал чуть конопатый носик, зелёные глаза, русые брови... И пытаясь найти в них хоть что-то. Но нет. Она смотрела совершенно спокойно, как будто это не в неё неуклюже тыкался парень... Она ничем не помогала, но и не мешала. И когда Лэри всё-таки попал и приступил к процессу... хе-хе... спаривания... Он вдруг неожиданно подумал, что трахать бревно — никакого удовольствия. Ощущение девичьего тела отсутствовало почти полностью. Он лежал на чём-то тёплом, он совал куда-то внутрь, но насколько же всё происходящее не было похоже на его мечты! Он пытался убедить сам себя, что секс с девочкой его радует, но сам себе не верил. Кончить всё-таки удалось, хотя и с некоторым трудом. И по-прежнему в зелёных глазах не было никакого намёка на смущение или недовольство. Сам же парень встал, не зная куда себя девать от смущения.
  — Всё? И это — всё? Предел мечтаний мужиков, ради чего они готовы на любые глупости?
  Девочка встала и упёрла руки в бока, чуть наклонила голову, насмешливо глядя на юношу.
  — И вот ради этого ты и хотел меня видеть?
  Жаром полыхнули щёки. Сейчас вид её худенького тела не вызывал никаких эмоций.
  — Я... Нет! Я...
  Лэри поправил штаны и вдруг сорвался, побежал. Он мчался не разбирая дороги, пытаясь убежать от себя. Споткнулся, упал... Сел и чуть не заплакал. Сам не понимая, от чего и почему. Бездумно дергал траву, мысленно высказывая этой рыжей ведьме, что он не такой, и вообще всё не так... Всё совсем не так! Высказывал, и не мог доказать, объяснить.
  А на тайной полянке лесовик вылез из-за куста и ворчливо сказал:
  — Не моё дело, Хозяйка... Но почто ж ты так с парнем-то? Не дело энто...
  — А ты бы что предложил? Чтобы я сразу ему всё рассказала и показала? И чтобы он героически позарился на мою голову?
  — Ну, прям таки и позарился бы! С тебя ж голову снять — не энтому герою дано.
  — Кыш! Сама знаю!
  Лесовик исчез, напоследок осуждающе покачав кустистой головой. А девочка, закусив губу, направилась к реке. Подмываться.
  
  
  — Рядовой де Гривз! Тебя к капеллану!
  Лэри выпрямился и сплюнул. Задолбали, спасатели! Он в своём уме и нечего лезть в личную жизнь.
  На душе было серо, как в промозглом низком небе. И плавали там такие же серых клочья... Уже скоро месяц как. И ничего не помогало. Вернувшись в место расположения Лэри де Гривз сначала путался и попадал впросак по самым пустяковым случаям. Но когда сослуживцы весело начали зубоскалить о причинах подобной рассеянности героя — быстро взялся за себя и погрузился в пучину службы, изматывая себя тренировками, нарядами, караулами. Не помогало. Совсем не помогало. Через неделю он немного подуспокоился, да и служба всё-таки немного отвлекла, было о чём подумать и попереживать. Тогда Лэри ударился в другую крайность. Он отправился по бабам. При каждой возможности он бегал в бордель. Что мгновенно истощило его и без того небогатые финансы. Заём у друзей без возможности скорейшей отдачи тоже не привёл к улучшению душевного равновесия и отношения окружающих. А там и несколько взысканий... Всё по мелочи, но тоже ж понятно, что нехорошо это. Неправильно.
  — Проходите, Лэри, — приглашающе махнул рукой капеллан.
  Капеллан был в чине поручика, полноватый, но нетолстый мужчина лет сорока пяти, с тщательно выбритыми тонзурой и щеками, внимательными глазами и тонкими, ловкими пальцами. Пальцы перебирали чётки с особым изяществом, достигаемым годами тренировок.
  — Присаживайтесь. Для начала должен вам сказать, что ваше поведение неподобающе самоуверенно. Если у вас есть проблемы, то в первую очередь вы должны извещать о них своё командование. А во вторую — меня. Либо они, либо я сможем вам чем-нибудь помочь.
  — У меня нет проблем, — угрюмо сказал Лэри.
  — Неужели? За прошедший месяц рядовой Лэри де Гривз имел три взыскания, не имеет гроша в кармане и при этом ведёт крайне разгульный образ жизни, дважды его жизнь подвергалась неоправданному риску, причём один раз вместе с ним рисковали и трое сослуживцев... И всё по неосмотрительности и халатности.
  — Это что, проблемы? Ну, накажите меня.
  — Да, наказание так и напрашивается. В частности, генерал Гартуа уже предлагал лишить вас награды, посчитав её преждевременной и необдуманной.
  — Меня? Медали? — Лэри был как громом поражён. — За эту разлитую кастрюлю? Медали? И что? Мне её сдавать обратно?
  — К счастью для вас, штабс-адьютант Его Величества привёл полный и исчерпывающий список преступлений, при котором обвиняемый лишается королевских наград, и ни одно не было инкриминировано... Но, прошу обратить внимание, вашим поведением озаботились на самом верху.
  — Ой, прям, можно подумать, что господину генералу и господину штабс-адьютанту есть дело до простых рядовых...
  — Лэри, если вы наивно думаете, что высокое начальство не имеет никакого представления о рядовых — то как же вы заблуждаетесь! Подумайте сами... Вы же неглупый человек, я же вижу. В действующей армии всё основано на доверии. Вы не доверяете мне, я не доверяю вам — что у нас получится? Полный бардак, от которого и вам плохо, и мне.
  — Прям таки... Ну, что, вы мне не доверяете... Я ж вам не брат, не сват, что мне доверять?
  — Лэри... Вот скажите... Вы сядете на коня, у которого немного болит левая передняя бабка? Болит совсем немного, почти незаметно... Весь конь — целый, и хвост, и грива, и живот, и спина у него здоровая... Только одна нога в одном суставе чуть-чуть страдает... Рискнёте ли вы на таком коне в битву? Вижу, вы меня понимаете. А как вы думаете, рискнёт ли генерал Гартуа поставить вас в любое место, где нужна хоть малейшая доля ответственности? А где у нас безответственные места? Да нигде! Вот и возникает вопрос о том, чтобы демобилизовать вас. Полностью.
  — Меня? — жалобно спросил Лэри.
  — Вас. По уже указанным причинам. У вас проблемы, Лэри, с которыми вы ни с кем не желаете делиться. Это ладно, это я могу понять. Но вы считаете, что у вас нет проблем! А это гораздо хуже. Если бы вы осознавали свою проблему — вы могли бы хоть как-то бороться с ней и нашего разговора не было бы в принципе. Но вы даже не осознаёте, насколько серьёзно дело. Так что остаётся единственный выход для вас. Исповедоваться.
  — То есть, сидеть и рассказывать всё, да?
  — Нет, Лэри. Не всё. Я не государственный дознаватель, с коими вам недавно довелось познакомиться. Меня не интересуют факты, даты и прочая чушь. Меня, фактически, ничего не интересует. Мне вообще всё равно, останетесь вы служить дальше или уйдёте. Солдат много и за каждого болеть — меня не хватит. Но я — священник. Я принимаю ваш груз и отдаю его Единому, а уж он сам решит, что с ним делать. Конечно, если мне в голову придёт что-нибудь умное, я вам скажу. А если нет — то нет. Поэтому говорить вам надо не всё, а только то, что гложет вас более всего. И говорить вы будете не мне, а Единому. Лэри, неужели это первая в вашей жизни исповедь?
  — Да. У нам там немного другая вера... Даже церковь только недавно построили.
  — Это тоже плохо. Но не буду слишком упрекать вас. В конце концов, Единый принимает любые заблудшие души, лишь бы они сами устремились к Нему. Поэтому я сейчас выйду, Лэри, а вы и только вы будете решать, входить вам в эту дверцу или нет? И что говорить? Повторяю, только то, что вас тревожит и заботит более всего. Вот здесь я положу кусочек хлеба... Он символизирует плоть Единого. А вот сюда я наливаю немного вина... Она символизирует кровь Единого. А там, за дверцей, вас будет ожидать символ Духа Его. Если вы всё-таки рискнёте — причаститесь плоти Его и крови Его. И смело шагайте. То, что вы скажете или утаите — не узнает никто, а что до меня — то мой сан и мой долг держать в тайне содержание исповеди. Любое содержание. Поэтому решайтесь.
  Капеллан поднялся и вышел в узенькую дверь. Лэри сидел оглушённый. На него в единый миг свалилось столько всего... А он и не думал никогда! Все его мысли были только о себе... О своей беде. О том, как ему плохо. А то, что вокруг него люди, которые могут пострадать из-за его безалаберности... Да и вообще, что-то жизнь последнее время стала какой-то сумасбродной. А, была не была! Он откусил кусок хлеба, запил вином и решительно направился за капелланом.
  За дверью было практически темно. Откуда-то раздался глухой голос.
  — Проходи вперёд, сын мой, прямо перед тобой стул. Садись и расскажи, чем могу помочь я тебе, что тревожит тебя в этот день?
  Лэри немного подумал и начал рассказывать. Про то, как встретил странную девочку и как не мог выкинуть из головы их первую встречу. Как думал о ней и хотел бы поговорить и объясниться... И, как встретив её на берегу реки в одиночестве, признался ей в своих греховных мыслях. А девочка эта не только не ругалась на него, но и отдалась сразу же, чуть ли не по первому его слову. И чувствует он теперь такой позор и такое волнение, что жизнь теперь не мила...
  — Сын мой, греховная связь с падшей девой, конечно, не красит мужчин... Но грех сей не слишком тяжек...
  — Погодите! — сбил собеседника Лэри. — Причём тут "падшая дева"? Вы что, подумали, что это шалава какая?
  — Так следует из твоих же слов, — заметно смутился капеллан.
  — Нет, нет! Она... Нет, она не из этих! Это я точно знаю. Она... Со мной... В первый раз.
  — Ты уверен в этом, дитя моё?
  — Да! Она ещё мне сказала, мол, и это — всё? Это то, ради чего мужчины всякие глупости творят? Не много, дескать...
  — Хм... Если она была честна, то может ты и прав. Ибо, действительно, не так много... Но в чём же тогда беда твоя?
  — Я... Я всё сделал... Не так. Она... Ей не понравилось.
  — Скажи мне, сын мой, как много дев знал ты этой жизни?
  — Что? Простите, не понял...
  — Как много девушек ты... познал? Сколько их было до того, как встретил ты эту?
  — А... Ну... Я...
  — Смелее, сын мой. Всеведущий Единый и так знает. А мне не важно.
  — Одну... Молочницу...
  В темноте повисло молчание. Потом капеллан с лёгким удивлением спросил:
  — И ты думал, что если ты один раз попробовал женщину, то уже знаток любви? Некоторым за всю свою жизнь не удаётся нащупать тех волшебных точек, из-за которых женщины приходят в экстаз. А уж ты...
  — Падре! Я же думал, что она меня околодовала! Я думал, что она так сделала, чтобы... А это... Это... у всех так?
  — На второй раз, я думаю, у многих девственников.
  — Но я уже не девственник!
  — Я же только что сказал, — бросил капеллан с лёгким смешком, — что на второй раз ты такой же девственник, как и в первый. И попадись тебе опытная блудница — ты не мучился бы вопросами, правильно или нет. А уж с девчонкой, которая сама не знает, как надо... У них же тоже не так просто. Им надо дорасти, познать себя и мужчину, и только тогда господь посылает им счастье. И то не всем. Поэтому и требует церковь брака, чтобы не разбежались после первой же неудачи.
  — Вот я и бегаю к опытным блудницам, чтобы узнать... как надо.
  — Не узнаешь. Они как раз не дадут тебе того, что тебе надобно. Они могут доставить удовольствие твоему телу, но ничего не сделают для души. Поэтому брось тратить на них деньги! Грех это, да и не нужно тебе. Любовь не там!
  — Так это... Падре... Спасибо!
  И солдат выскочил из исповедальни, как ошпаренный. Капеллан стянул рясу и повесил на гвоздик. То, что парень рассказал не всё — это было очевидно. Но он был честен. Его мучило именно это. То, что он поступил с подружкой по-свински. Нашёл о чём беспокоиться, тоже мне... Всемогущий и Всеблагий, ты видишь всё и щедрой рукой Своей отмериваешь каждому...
  Пусть же эти двое будут счастливы!
  
  
  Военный оркестр вдохновенно тянул пробирающую до дрожи мелодию. Солдаты, чётко построившись на краю ямы, подхватили верёвки, и под заунывные звуки второй гроб медленно опустился на дно. Застучали по крышке первые комья. Лэри не плакал. Он смотрел совершенно сухими глазами на то, как скрывает земля двух дорогих ему людей. Ещё год назад он и помыслить не мог бы, что душа будет плакать и стенать в узких бойницах глаз, не в силах простить Единому смерть этого человека. И если генерал Гартуа был пожилым воином, и смерть его хоть и была обидна и прискорбна, но хотя бы понятна... То во втором гробу лежал его вечный соперник, давний друг и заноза в заднице, Гартфилд де Круа. После того, как они вместе получали награду перед строем сослуживцев, оба оказались втянутыми в незримое соревнование. Пока Лэри носился с сердечными проблемами, Гартфилд умудрился выполнить секретное задание, за что был удостоен похвалы перед строем и награды в десять золотых. Зато после застолья, организованного на выданные денежки, господа солдаты умудрились устроить пожар. То, что это случилось после пьянки (и по их вине, в общем-то) — как-то затерялось в суматохе. Зато усилия Лэри по спасению гражданских лиц отметил сам капитан пожарной команды, а отец двух спасённых им дочерей приглашал заходить в любое время и по любому поводу. А когда убедился, что спаситель и не собирается ни за чем обращаться — расщедрился на портного, и теперь у Лэри имелся свой личный парадный мундир, чему Гартфилд немало завидовал. Его благородное происхождение было ещё менее подтверждено наличностью, так что теперь им обоим приходилось выкручиваться, как придётся. А приходилось. По факту наличия парадного мундира именно Лэри отправился на парад ко дворцу Его Величества и даже танцевал с одной из принцесс. Гартфилд чуть эфес не отломал от зависти. Буквально через два дня после парада Лэри с десятком солдат и двумя младшими офицерами был отправлен в недельный караул на склад к северным горам. Где и застрял почти на месяц по причине обильных снегопадов. Вскоре среди личного состава начался если и не мор, то падёж и скулёж. И как-то так получилось, что в споре с двумя пораженцами и трусами Лэри оказался не слабее. Правда, они потом ночью пытались ему отомстить, но тут уже оставшийся на ногах офицер тонко намекнул на верёвки, которых на складе в изобилии... И что повесить двух идиотов будет полезнее для всех, чем терять сразу троих, а то и больше. А потому именно Лэри был послан в деревню за едой, когда она уже совсем кончилась. И если напарник сразу начал качать права "Именем Короля!" и "Ах, вы, жмоты", Лэри здраво рассудил, что покойникам деньги ни к чему, так что выложил всю имеющуюся наличность... А крестьяне, которые только что чуть не вилами и дубьём их собирались гнать, навалили еды столько, что они вдвоём едва унесли. Как потом объяснил офицер, крестьяне очень не любят, когда их грабят. Но всегда готовы к состраданию и помощи. Так что высокие заявления надо подкреплять оружием, а вот так, по наглому — могли бы и остаться там до весны, прикопанные в снегу. В общем, дождались оттепели и вернулись обратно всем составом, а Лэри свалился уже по возвращению. Когда он вернулся к службе, оказалось, что Гартфилд отбывает наказание за дуэль со смертельным исходом. Покойным оказался один из тех двоих идиотов, с которыми Лэри повздорил в сложных условиях замкнутого коллектива. И который при Гартфилде удумал высказаться об умственных и служебных качествах своего оппонента... В общем, сам виноват. А Лэри получил звание десятника и оказалось, что почёта в этом с телячьи рога, а зато проблем — с драконий хвост.
  Так что весну они встретили нос к носу. У обоих было примерно поровну заслуг и поражений, хоть и на разных фронтах. И вот... Какая-то дурацкая случайность. Почему-то именно эти двое. Говорят, было что-то жутко секретное. Поговаривают, что должно было что-то начаться, а теперь не начнётся. В общем, кто-то даже рассказывал, что Гартуа кинулся спасть слишком шустрого рядового (а кто-то другой — что наоборот). Но погибли оба. Так глупо. Так неправильно.
  Дождавшись окончания похорон, Лэри с удивлением отметил, что ещё будет прощальный ужин. То есть, после всего этого надо будет идти и жрать. Традиции есть традиции, но почему-то стало противно. Откуда-то вылезла обида на весь род людской. Люди потеряли двоих таких... таких выдающихся представителей, и что? И первым делом кидаются поесть и выпить. Так что он отсидел вместе со всеми, сколько позволяли приличия, послушал тосты... И при первой возможности слинял. От нечего делать отправился проверить караулы. Поговорил с солдатами, получилось вполне мирно. Тоска ушла, оставив после себя горечь и пустоту. Вечерело. Возле главного входа у него поинтересовались, чего это господин десятник не на ужине. Лэри опять не сорвался и даже понял караульщиков. Это ему еда поперёк горла стояла, а кто-то стоит на посту и слюнки глотает. Так что Лэри переговорил коротко с дежурным да и отправил ребят поесть. А сам остался. Удивительным образом ответственность успокаивала. Заступив на пост он отвлёкся от своих переживаний. Привычная рутина взяла под контроль и голову, и тело. В этот момент молодой десятник почувствовал и смог осознать, что при всей горечи потерь — жизнь продолжается. И надо делать то, что должно. Заступать в караулы, проверять солдат, чистить сапоги и оружие, кормить лошадей, убирать за ними навоз... Жизнь продолжается. Но не для всех.
  Топот копыт разорвал вечернюю тишину. Всадник подскакал к шлагбауму.
  — Открывай, сучье семя!
  — Кто таков, куда спешишь?
  — Срочное донесение! Генералу Гартуа!
  — Опоздал ты, вестник, — спокойно ответил Лэри. — Уже можешь не спешить.
  — Куда опоздал? Открывай, дубина!
  — Похоронили генерала. Часа четыре назад.
  — Как? — всадник дернул удила и лошадь под ним чуть развернулась.
  — А вот так. Поэтому и тишь такая — все на поминальном ужине. Слезай, лошадь твою сейчас в стойло, а ты тоже присоединяйся к нашей трапезе.
  — Я не могу, — вдруг забормотал конный. — Как же так? У меня же донесение! Ему самому! Срочно! Когда? От чего?
  Лэри уже собрался было впустить гонца, но тут одновременно случилось много всего сразу. Где-то рядом закричала женщина. Потом завизжала ещё одна. Они со всадником обернулись на крики, из караулки выскочил дежурный. В вечернем сумраке вдруг проявилась чернильная тень, она выросла, заполнила собой всё пространство... А потом что-то случилось. Лэри обнаружил, что валяется у стенки, ему плохо видно и вообще плохо. Он попытался приподняться, и это с трудом удалось. Чуть поодаль двигался кто-то ещё. Это оказалась лошадь, которая пыталась подняться, тоненько повизгивая. Ей это тоже удалось и нестройный дробный топот копыт быстро затих вдали. Они с лошадью оказались единственными подающими признаки жизни. Возле ступенек валялись гонец и дежурный, а чуть дальше... Лэри подошёл поближе, почему-то ему было важно узнать, кто валяется посреди пустого пространства и откуда он взялся.
  В сумерках рассмотреть лицо было тяжело. Но Лэри узнал его. Это был тот самый мужик, который встречался на рынке с рыжеволосой ведьмой. И который ещё отдал ему золотой. Из ворот выбегали вернувшиеся караульные.
  — Ему надо помочь! — приказал десятник, указывая пальцем. И упал навзничь.
  
  
  Весна. Дожил. Казалось бы — что твоих лет-то? Молод ты ещё, десятник Лэри! Вся жизнь впереди! А сколько случилось за эти два года? Да больше того, за год! Потерял друзей. Потерял сослуживцев. Потерял ещё одного друга. А вместе с ним — и командира, да не простого командира! И вот — чуть не потерял ещё одного знакомого. А вместе с ним — и свою голову.
  На этот раз обошлось. Даже в лазарете долго валяться не стал. Утром вскочил и кинулся выяснять, что же вчера было? Это было интересно всем, но оказалось, что кроме Лэри и прискакавшего гонца никто ничего не видел. То есть, крики — слышали, что-то бабахнуло. Говорили, что был язык пламени до неба. Но обгорелого тоже ничего не нашли. Гонец пришёл в себя, но не помнил вообще ничего. То есть, он был свято уверен, что его не пустили в гарнизон, был этим фактом невероятно возмущён и требовал объяснений. Так что Лэри был вызван в штаб для дачи показаний. Там начали разбираться и выяснилось, что гонец не помнит ни заявления десятника о смерти генерала, ни всего произошедшего после. Точно так же ничего не помнил и дежурный. И на бедного парня могли бы повесить что-нибудь нехорошее, но не смогли придумать, что именно. Потому что похороны действительно состоялись только вчера, и раз Лэри говорил гонцу именно об этом, то обвинить его было не в чем. А вот четвёртый участник приключения исчез таинственным образом. Опять же, Лэри могли бы обвинить во лжи или каких-то таинственных происках, но караульные подтвердили, что перед тем, как потерять сознание, десятник приказал им доставить в лазарет некоего мужчину в гражданской одежде, потрёпаной, но целой. Мужчину помнили все: караульные, врач, медбратья. Но куда он делся — не мог сказать никто. Сегодняшний караул уверял, что никто мимо них ночью не выходил. В общем, все следы обрывались на бедном десятнике, потому что он единственный из всех видел тьму в переулке, и это было хоть что-то. Пока ругались да выясняли, Лэри чувствовал себя очень неуютно, понимая, что бить себя в грудь и клясться "Ничего не видел, ничего не знаю!" — не лучший вариант. Но как только ему дали почитать протокол допроса и подписать его, он вдруг вспомнил.
  — А что за донесение везли генералу Гартуа? Что за срочность была?
  Штабисты переглянулись. Действительно, как-то этот момент выпал из внимания. И теперь все взгляды скрестились на гонце.
  Хорошо, что хоть донесение не исчезло таинственным образом, и штабист углубился в чтение. После чего косо посмотрел на Лэри и передал бумагу своему помощнику.
  — Десятник Лэри де Гривз! В присутствии всех собравшихся я требую, чтобы ты поклялся в том, что говоришь правду, только правду, ничего не скрываешь, ничего не утаиваешь и если это вдруг не так — я требую срочно дополнить свой рассказ или изменить его. Мы слушаем.
  Поскольку дополнить или изменить свой рассказ Лэри отказался, то его попросили расписаться на протоколе допроса и отпустили.
  А вечером он узнал, что началась война. И именно с этой вестью мчался гонец. И то, что случилось, вполне можно было списать на происки вражеских магов. А вот что именно случилось — не знал никто. И узнать уже невозможно.
  Потому что с завтрашнего дня десятник Лэри в компании сотника Михала и ещё одного десятника Стаса отправляются по сёлам, объявлять набор в армию.
  Война.
  Весна.
  Дожил!
  Но надолго ли?
  
  
  
  Набор новобранцев — это приключение почище иных битв. Приходя в очередное село Михал вызывает старосту, показывает бумагу, объясняет, начинаются препирательства. Либо лебезят, либо пытаются откреститься, мол, "моя хата с краю". Михал просто красавчик, спокойно выдерживает первую стадию и приступает к последующим. Уточняет, точно ли не надо защищать именно это село? То есть, можно уже приступать к грабежам, насилию и так далее? Ну, раз они объявляют о неверности короне, раз им закон не писан, то это, значица, враги Его Величества. Подлежащие справедливому суду и так далее... Но это в мирное время. А сейчас время военное. Поэтому — по законам военного времени. То бишь, как получица, и никто не виноват. Ну, так как? Уже начинать грабить и жечь?
  До последнего доходило редко. Обычно народ понимал, что не отвертеться. Война! Некоторые сами выходили и строились, некоторых приходилось отбирать. Через некоторое время Лэри и сам понял, что не всегда нужны самые сильные и здоровые. Иногда им старались спихнуть самых неуживчивых забияк, и Михал никогда не противился. А потом объяснял десятникам:
  — Раз забияки, значит, легко могут убить кого-нибудь. Осталось их только этому научить да в нужное время обидеть. Страшная сила! А что бузят — так вспомните, сами вы каковы были?
  Стас и Лэри посмеиваются. Да, в казармах таких быстро обламывают... Такие же.
  А сейчас группу собранных новобранцев надо довести до пункта сбора. Это тоже приключение. Иногда поход заканчивается быстро, иногда приходится учить недоумков уму-разуму. И по шее приходится давать, и оружием угрожать. Всяко бывает. Сейчас, вот, сидят у костра, учатся варить походный ужин. Взятые с собой продукты Михал рекомендует экономить.
  — Вам, ребята, ещё завтра топать. А если что случится — то и послезавтра. Так что особо не жируйте, поверьте, лучше если хлеб с салом за плечами в котомке, чем в животе. Ведь ближе к вечеру то, что в котомке — греет душу надеждой об ужине. А что в животе — только мечтой о ближайшем кустике.
  Смеются... Ну, пусть смеются. А теперь — караулы. В караул назначаются четверо. Трое из новобранцев и кто-нибудь из них. И разводящему спать точно некогда — надо обучить мужиков хотя бы основам военной науки. Хотя бы тому, что от их внимательности зависит жизнь и судьба всех спящих. Часто они не верят, поэтому приходится идти на какие-нибудь хитрости. Это развлечение для самих командиров — придумать что-нибудь такое, чтобы утром караульный лупал глазками и растерянно оглядывался перед ржущим строем:
  — Ой... Это ж как это?
  — А если бы это был враг? — проникновенно говорит кто-нибудь из них. — Лежал бы ты сейчас дохленький и никому не нужный. Зачем тебе это? Тебя в караул поставили — значит, доверились! Жизни наши в твоих руках. А ты? Разве такой достоин доверия?
  Вот и сейчас: костёр почти догорел, в лесу кричит ночная птица, кто-то похрапывает... Вот ещё чуть-чуть посижу, и пойду, стащу шапку у кого-нибудь. Или руки свяжу, если уснул под деревом...
  — Господин сотник! — раздаётся возбуждённый голос и молодой парнишка, чуть не моложе самого Лэри, вываливается из кустов к костру. — Я дракона видел! Там!
  — Тихо. Не кричи. А кроме дракона никого не было? Ну, там, горные великаны не проходили?
  — Господин сотник! Я правду говорю! Вот вам крест, видел!
  — Благодарю за службу! Если тебя благодарит за службу старший по званию, надо вытянуться и отвечать: "Служу королю!"
  — Служу королю!
  — Молодец! Пойдём, поглядим на твоего дракона.
  — Так он улетел!
  Лэри послушал, где паренёк видел дракона, какого он был размера, куда тот полетел... И подумал, что завтра надо будет Михалу доложить. Заметить ночью дракона, размеры, направление полёта... Не растеряться, не испугаться... Подающий надежды!
  — Если ещё раз дракона увидишь — тогда кричи. А пока возвращайся на пост.
  — А мы не будем будить остальных?
  — Пока — нет. Мы не представляем интереса для дракона. Вот если нападёт... Хотя, если на нас нападёт дракон — мы всё равно ничего не успеем сделать.
  Парень ушёл в темноту, а Лэри сунул палочку в угли, следя как над ней завивается дымок и появляется язычок пламени.
  — С другой стороны, — сказал он вслух. — Может, это и к лучшему? Они всё равно ничего не успеют сделать и умрут спокойно, во сне. Драконы не любят суеты.
  — А ты откуда знаешь? — раздался за спиной спокойный и негромкий голос.
  Лэри обернулся почти не удивлённый. Да, это опять была она. И опять голая.
  — Я не знаю. Я предполагаю.
  Он снял камзол и предложил:
  — Накинь.
  — Мне не холодно. Или тебе опять хочется со мной спариться?
  — Я-то ладно. А вот если тебя увидят остальные...
  — И что будет? — она присела рядом с ним на бревно и позволила укрыть плечи.
  — Как минимум, подумают, что я приятно провожу время с девочкой, а им не даю.
  — И что, вот то, что ты тогда делал — это действительно приятно?
  — Конечно.
  — То-то ты сбежал, поджав хвост.
  — Прости меня, — сказал Лэри, сам удивляясь, как это получилось спокойно. Он думал, что придётся долго объяснять, доказывать... А тут всё получалось само собой. — Я был тогда удивлён и растерян. И всё сделал не так.
  — А что ж ты не так сделал? Тебе кто-то мешал?
  — Да.
  — Кто? — она насмешливо прищурилась, и блики ярко вспыхнувшего на миг пламени резко очертили ухмылку.
  — Я сам. Я же сам не умею любить. А тут... В общем, я растерялся и поступил глупо. Глупо и неправильно.
  Удивительно, но она смутилась. Опустила голову, скрыв лицо в копне густых рыжих волос.
  — А ты откуда здесь взялась?
  — Пролетала мимо. Смотрю — люди лежат. Может, думаю, какая помощь нужна!
  — На драконе? — радостно обрадовался Лэри. — Так это твой дракон?
  — Ну... Можно и так сказать.
  — А чем бы ты могла помочь?
  — Мало ли? — она дёрнула плечиком и камзол чуть не съехал с него. — Могла.
  — Понятно. Нет, мы идём на войну.
  — Так вы не туда идёте! Война воон там! — она махнула рукой.
  — А ты там была? Расскажи, что там?
  Но их посиделки прервали. Проснулся Стас, приподнялся, вглядываясь с две фигуры. Выполз из-под одеяла и направился к ним.
  — Ну, я пошла, — девочка встала, спокойно вернула Лэри его камзол. — Я тебе потом расскажу.
   И ушла в темноту.
  — Стой! Кто идёт? — крикнул где-то в темноте, караульный, но Лэри оборвал его:
  — Поздно. Она уже обратно идёт. Всех здесь убила и спокойно ушла. Тоже мне, караул, называется...
  — Кто это? — пристал Стас.
  — Это могущественная волшебница. Она пролетала мимо на своём драконе и спустилась узнать, всё ли у нас хорошо.
  — Тьфу ты... Ну, дурак... Так и скажи, что не хочешь говорить. А то держишь меня тут за пентюха...
  Утром Лэри повторил свои слова Михалу, но, похоже, поверил в них только тот самый мальчишка, который видел дракона своими глазами. И по его взгляду было понятно: он безумно жалеет, что не встретился с могучей феей... То, что проштрафившегося караульного взгрели — это было привычно. Но то, что Лэри перед всеми похвалил того другого — Михал недоумённо поднял брови, но ничего не сказал. И уже когда они сдали всех на сборочный пункт, тихо подошёл и спросил:
  — Так что, дракон и правда был?
  — Да.
  — И фея тоже?
  — Она не фея. Но тоже.
  Михал внимательно посмотрел ему в глаза, но делиться своими подозрениями не стал. И ладно.
  
  
  Недолго продолжалось счастье, сколь бы относительным оно ни было. А понимаем мы об этом именно тогда, когда оно заканчивается. За периодом сбора войск наступил неизбежный период применения этих войск. А этот дурдом настолько разительно отличался от мирных прогулок по деревням, во время которых можно было и пожрать домашней еды, и девку на сеновале подкараулить, и поспать в своё удовольствие...
  Сейчас же сон медленно отступал в разряд преданий старины далёкой. И если кто-то думает, что десятнику проще, чем рядовому солдату — ну, пусть попробует вместе с солдатами сначала бегать собирать войсковое имущество, потом попытается организовать это стадо на укладку и надевание оного, потом получит втык от сотника за неаккуратность и халатность... Это после всех усилий! Дальше надо вместе со всей колонной двигаться на север, к месту боевых действий... Потом организовать это уставшее стадо на отдых, как будто он сам устал меньше! А потом, когда они все уже завалились спать — надо в штаб, докладывать о результатах переклички, о наблюдениях за поведением вверенного личного состава, выслушивать новости о боевых действиях, планах командования... А рано утром нужно встать раньше этих охламонов, узнать насчёт завтрака, распределить авангард и арьергард, получить втык от сотника за халатность и недальновидность, чертыхнуться и снова всё переиграть...
  То ли дело — рядовой! Идёт себе спокойно, всех-то делов — тащить что выдали, да ноги переставлять. Иногда даже поют! Правда, что тут таить, пели все. Песня в походе поднимает настроение, сплачивает! И ничего, что голоса нет — не на сцене, в общем хоре и незаметно. Зато как расправляются плечи, как легчает ноша, как загораются глаза!
  Вечером столкнулись с другой колонной. Она тоже двигалась на север. И чем дальше, тем больше народу, тем чаще туда-сюда попадались конные гонцы. И тем тяжелее становилось с едой. Пешая колонна много на себе не унесёт, а обозы безнадёжно отставали, так что иногда приходилось трясти мирное население. По счастью, делало это высшее командование, и на Лэри и его людей приходилась самая благородная часть работы. Унести собранные продукты и раздать солдатам.
  Но и поход со всеми его тягостями может показаться счастьем. Это когда колонна доходит до, собственно боевых позиций. И вот тут вчерашние трудности вдруг становятся милыми и желанным.
  Потому что завтра — смерть. А может быть — прямо сегодня. Или прямо сейчас. Потому что это уже не учения. И вот там вот лежат настоящие трупы. И ветераны, пережившие вчера и позавчера стаскивают их в ямы... А тебе и твоему десятку тоже приходится начать именно с этого. Укладка трупов... брр! И засыпание их землёй. А потом могильщики идут куда-то дальше, а тебе и десятку достаётся самая лёгкая и приятная работа. Воздвигнуть над могилой памятник, хоть какой-нибудь. Хоть обелиск из бревна вытесать, хоть крест поставить... Хоть камень прикатить!
  А ещё становится понятно, что "линия фронта" — это очень расплывчатое понятие. Это сейчас ты сидел в тылу, пристраивал конструкцию из брёвен на братскую могилу... А вокруг тебя — неисчислимое войско... И вдруг — крики, шум... И толпа конных всадников. И требуется уйма времени, почти минута, на то, чтобы понять: это всерьёз. Это не шутка! Это они вот тебя сейчас убивать будут. Как убили уже двоих ребят, которые ещё падают, рассечённые клинками, а ты вдруг понимаешь: а у тебя кроме топора и нету ничего! Потому что и китель, и вообще всё оружие сложено вон там под сосенкой... А у тебя из всей твоей жизни — только штаны, сапоги, топор и голова.
  Кстати, последнее — это лишнее. Потому что думать она отказывается, да и некогда. А вот сапоги — это очень правильная вещь! Потому что одеты они на ноги. И эти ноги очень даже резво бегут... Но почему-то не к лесу, а вокруг брёвен на свежей могиле! А голова не вмешивается, и осознаёт правильность подобного поведения только когда пригибается, а над ней в бревно косо втыкается чужой кривой клинок. Лэри сам не понял, осознанно он махнут топором, или просто пытался удержать равновесие. Но попал он по руке, клинок державшей, в результате чего рука его выпустила. И вот у него уже чужой кривой меч и топор. И что? Только тяжелее стало. Правда, когда бегаешь вокруг врытых брёвен, то тебя достать тяжелее. Потому что они — на конях, у них разворот больше. А ты можешь и влево, и вправо, и даже между брёвен пролезть. Клинком удаётся отмахиваться, топором удалось задеть по ноге одну лошадь... Но нападавших просто слишком много! И в один из неудачных моментов он вдруг видит мелькание чего-то, от чего автоматически отмахивается, но вдруг рывок за руку — и он падает. А потом земля вдруг рывком мчится куда-то, скребёт по спине, груди, голове и прочим частям тела, потому что его за эту руку тащат, да больно-то как!
  А потом от очередного удара сознание отлетает.
  
  
  Больно. Очень больно. Левая рука — это просто комок боли. Такое ощущение, что её кто-то жевал. Боль пульсирует, перетекает от плеча к пальцам, которые совсем не чувствуются, и обратно. Спину жжёт. Глаза не удаётся открыть. На удивление — голова не болит. Что за чудеса?
  — И что ты с ним будешь дальше делать? — раздаётся чужой незнакомый голос. Очень странный голос.
  — А что с ним делать? Пусть валяется.
  — А если сдохнет?
  — Съем.
  — А если выживет?
  — Да пусть катится.
  — А зачем ты притащила?
  — А сама не знаю.
  — Как же, ты — и не знаешь. Так и скажи — понравился!
  — Что в нём может нравиться? Мяса почти нету, худой, как лопетка.
  — Да ладно! Мяса в нём — наесться успеешь. И, можно подумать, ты себе ужин принесла.
  — Не лезь куда не надо! Ты скажи, выживет или нет?
  — Выживет. Но как еда будет неперспективен. Исхудает изрядно.
  Дальше раздалось неразборчивое шипение. И какой-то смех. И снова второй голос, кажется, женский:
  — А со вторым что?
  — А вот про него — не знаю. Плох очень. Может, прямо сейчас съешь?
  И снова что-то непонятное... Но потом опять смеются.
  — Тебе придётся обоих на ручках носить. Здоровенных мужиков.
  — Это зачем?
  — Если хочешь, чтобы они выжили — их же придётся выносить. Иначе они тебе будут прямо тут гадить.
  — Пусть гадят. Потом сами и уберут. Если выживут.
  — Тогда не выживут. Им сейчас чистота — самое нужное! Остальное либо будет, либо нет. А чистота для них самое важное!
  Потом голоса куда-то уплывают. Лэри очнулся от странного ощущения. Как будто кто-то осторожно растирал его тёплой, влажной и очень грубой тряпкой. Это было очень больно, но больно было везде, и поэтому он не стал орать. Но застонать себе он позволил. Кто-то проверил, дышит ли он, уложил поудобнее и продолжил растирать. На этот раз — спину. Лэри терпел, терпел... А потом незаметно для себя отключился. Голова удивительным образом отказывалась думать. В те редкие моменты, когда сознание возвращалось, он почему-то не думал о том, где он и что с ним случилось. Только восприятие. Что происходит снаружи, кто рядом...? Почему-то даже собственное состояние было безразлично. То есть, Лэри знал, что всё тело болит, разбито до непотребного состояния, возможно — преломано. Но и это не волновало, не было попыток инвентаризации оставшегося целым или тяжкого ожидания выздоровления. Он старался не двигаться, чтобы не тревожить боль, и всё. По-настоящему важным было только одно. Кто рядом с ним?
  Он очнулся, сразу, резко. Очень хотелось пить.
  — Пить! — позвал он в сумрак. Кто-то заворочался рядом... Простая глиняная чашка с прохладной водой.
  — Давай подниму, — знакомый хрипловатый голос. — Ну, не спеши, пей, пей. Ещё? Ну, тогда ложись обратно, герой.
  После воды резко стало лучше. Голова прояснилась, в теле вместо комка боли образовались руки-ноги и прочие запчасти. Он смог даже сесть.
  — И куда тебя несёт?
  Больше всего Лэри поразил её наряд. Не то, что он находится в низкой пещере, не то, что это оказалась именно она... А то, что она опять голая!
  — Что случилось? — удивлённо спросила она.
  — Ты... Это же твой дом? Да? — голос оказался невнятым, видимо, челюсть распухла, хотя и не болела.
  — Да. Если это можно назвать домом.
  — Но почему ты и дома не одеваешься?
  — Можно подумать, — она встала и вынула откуда-то платье, легко набросив через голову, — что дома одеваться обязательно. И вообще, кто меня здесь увидит? Ты? Так ты уже десять раз видел.
  — Тогда почему?
  — Потому что ты глупый. Ты озабочен моей одетостью, а не тем, что с тобой.
  — Что со мной — я знаю, — невнятно доложил Лэри. — Меня ухватили арканом и поволокли за лошадью. Это... поэтому?
  Он потрогал левую руку. Она была вдвое толще правой, горячая и по ощущениям напоминала ветку дерева.
  — Ага. Я приглашала... лекаря. Он... вправил тебе руку, она была вывихнута везде. Ну, и остальное тоже. А вот твой товарищ действительно плох. Встать можешь?
  Лэри попробовал. На удивление, стоять было можно. Видимо, кроме глубоких порезов на спине и ногах, а так же отбитой задницы, других повреждений он не получил. Но вот дело в том, что одежда самого Лэри мало отличалась от наряда хозяйки. То есть, он был абсолютно голым. Так что он сел обратно и прикрылся.
  У противоположной стены кто-то хрипел.
  — А с ним что?
  — Повышенное содержание металла в лёгочной ткани.
  — Что?
  — Шучу. Стрела в лёгком. Пока доставали — открылось кровотечение. А я, к сожалению, могу хорошо убивать, но плохо умею лечить.
  — Ты? Хорошо умеешь убивать?
  — Умею. Вот сейчас ты и будешь пробовать результаты моего убийства. Есть хочешь?
  Лэри прислушался к себе и понял, что хочет.
  — А я смогу? У меня челюсть болит.
  — И вообще ты такой сейчас красавчик... А каким будешь, когда заживать начнёшь... Ну, не расстраивайся! Лекарь сказал, что тебе мясо сейчас нельзя. Так что будешь бульончик.
  Лэри оказался очень привередливым больным. Он ничего не мог с собой поделать, но и потерпеть не мог. Бульон слишком холодный — надо подогреть. Потом он оказался несолёным, но в пещере не нашлось соли. К бульону надо хоть чего-нибудь ещё, хоть корочку хлеба! Корочка хлеба нашлась, но оказалась в непотребном состоянии. Сиделке пришлось вымачивать её в том же бульоне, прежде чем пациент смог её разжевать. Как ни странно, Лэри очень понравилось. Старый хлеб, размоченный в бульоне, оставил после себя ощущение чего-то домашнего и вкусного. Так что он упал обратно на лежанку... И для себя отметил, что это не лежанка. Это просто камень, покрытый шкурой. Видимо, свою постель дама отдала второму больному.
  — Закрой глаза, — вдруг сказала девочка.
  — А что?
  — Сейчас сюда войдёт лекарь. Лучше тебе его не видеть.
  Лэри послушно закрыл глаза. Но послушность его продержалась только до тех пор, пока не услышал голос лекаря. Дальше веки затрепетали, как листья на ветру.
  — Ну, как? Очнулся? — спросил голос. Но это был тот очень странный голос. Лэри даже не понял, кому он мог бы принадлежать.
  — Да. Я его уже покормила. Осмотри его по быстрому, а то, боюсь, он не выдержит и посмотрит на тебя.
  — Уж один взгляд я выдержу, — скрипучий голос засмеялся. — А тебе, Хозяйка, думаю, проще познакомить нас, чем пытаться хранить тайны.
  — Да ну вас! То "нельзя никому видеть", то "познакомить". Уж определитесь!
  — Кому другому — нельзя. А от этого так и будешь таиться?
  — А чем он лучше других?
  Скрипучий голос снова засмеялся. Лэри так понял, что за погляд его не убьют и приоткрыл глаза. Вот только ничего не увидел. То ли было слишком темно, то ли не туда смотрел...
  — Что, молодой человек, очнулся?
  Лэри открыл глаза пошире, проморгался... Но так и не понял. Это вот это.... и есть... лекарь?
  — Простите меня... А вы кто?
  — А, так ты меня не знаешь? Ну, и не надо тебе знать. Многие знания — многие печали. Здесь ты под властью Хозяйки, она просит — я тебя лечу. А выйдешь отсюда — уморю запросто.
  — Тогда зачем лечить?
  — Приказы Хозяйки не обсуждаются. Поэтому закрой рот и терпи.
  Больше всего ощущения были похожи на то, что его оплетают корни. В первый миг захотелось вскочить и убежать, настолько было страшно. Но бегать в его состоянии он не мог, да и если бы хотели — давно бы убили. Разумом всё это понятно, а вот телом...
  — Спокойнее, человек, спокойнее... Мне передаётся твой страх. А это опасно для нас обоих. Ну, что можно сказать... Везунчик. Все ушибы и раны — внешние. Их много, но обильная еда и время все залечат. А шрамы, говорят, украшают людей. Руку левую не напрягать ещё хотя бы пару дней. Так что тебе повезло, Хозяйка, за этим убирать не придётся. Промывать теми же травами, он уже подживает и хорошо подживает... Этот вне опасности. Пойдём того посмотрим.
  Лэри тяжело задышал... Убравшиеся корни и ветки принесли больше облегчения, чем любые лекарства. А этот необычайный куст присосался к тому, хрипящему...
  — А вот этот очень тяжёл, Хозяйка. Не знаю, вылечим ли... Сейчас я попытаюсь отсосать эту гадость из груди... Подержи меня!
  Лэри ждал, ждал результатов... Да и уснул. А когда проснулся — в пещере было абсолютно темно. Вот это было тяжелее всего. Лежать в чужой пещере, где неизвестно где неизвестно что, хочется пить а звать хозяйку как-то стыдно... А тут ещё перестал хрипеть второй... И неизвестно, помер или просто легче стало? Где-то рядом — вода. Наверное. Но нащупать её не получилось. А вставать Лэри остерёгся. Чёрт его знает, вот ща встанешь, а потом либо на тебя камень грохнется, либо обратно не вернёшься... Так и мучился до рассвета. Потом забылся тяжёлым сном.
  Когда проснулся — в пещере было почти светло. И никого. Лэри встал, первым делом добрался до кувшина с водой. Потом направился ко второму раненному... И отшатнулся. Кроме того, что лицо явно было норвейское, так ещё и назвать его незнакомым было нельзя. Как ни скоротечна битва, а всё равно успеваешь заметить отдельные детали. Видимо, внимание напрягается до предела, так что лицо это он знал. Именно этот держал в руках аркан... И именно он, по идее, тащил Лэри за собой... А сейчас лежит, тяжело ловит воздух запёкшимися губами... В этот миг Лэри особенно остро осознал свою наготу. Потому что не было у него ни меча, ни кинжала. К счастью для этой сволочи не было!
  Юноша повернулся и побрёл к выходу из пещеры. Потому что помнил, что юная хозяйка очень настаивала на справлении нужды за её пределами. Да и самому лежать потом в этом амбре — удовольствие невеликое.
  Вход в пещеру начинался с полянки. Полянка была утоптана и окружена деревьями. Вверх, к редким облакам, уходил скальный массив, тоже покрытый лесом. Вокруг никого не было. Лэри воспользовался возможностью оглядеться, хотя ходить голым было очень неудобно и непривычно. Как же она шляется раздетой-то? Ну, ладно, не холодно. Бывает. Ну, ладно, она бесстыдная. Плохо верится, но тоже бывает. Но неужели ей не мешают насекомые, ветки, да просто колючки? И вообще, ходить раздетым — это не в традициях людей. Тогда кто же ты, чудо рыжее?
  Вернувшись обратно во тьму пещеры, Лэри снова подошёл к своему поверженному врагу. Вообще-то он считался солдатом и даже десятником... Но ещё никого ни разу не убивал. Начать, что ли? С другой стороны, это не доблесть — убить безоружного и бессильного врага. Разглядывая его, Лэри обратил внимание, что лежит он тоже не на топчане или кровати. Неуклюжая конструкция покрыта шкурами... И, судя по запаху, невыделанными. Так что это не от него такой запах, а от шкур.
  Снаружи зашуршало и что-то заслонило свет. Лэри судорожно кинулся к своему ложу. Но не успел. Она вошла стремительно, легко, непринуждённо. И, конечно же, не обратила внимания на полное отсутствие одежды на обоих.
  — Уже встаёшь? Ну-ка, дай посмотреть на тебя...
  Мурашки побежали по всему телу. И, не смотря на слабость, на распухшую руку и головокружение... Лэри почувствовал себя голым. До дрожи, до сжатия яичек. И со всеми остальными проявлениями достоинства и мужества. Стыдно стало до боли. Но ещё стыднее он посчитал кидаться на кровать и укрываться. Вот как представил себе эту картину: взрослый парень, десятник, а кидается и заворачивается в шкуры, как девица-девственница... И внутри сжало ещё сильнее, хотя, казалось бы, уже сильнее некуда.
  — Ого! — оценила девочка. — Да, вижу, здоровеешь... Ну, ладно, страдалец, ложись.
  И она накинула платье. В единый миг Лэри чуть не лопнул от захлестнувших ощущений. В нём смешались и благодарность, что она избавила его от смущения, и жалость, что не дала повода для дальнейших заигрываний... И, опять же, благодарность, потому что не с его руками сейчас заигрывать...
  И, уже ложась и укрываясь, он подумал, что заигрывают, в общем-то, не руками...
  Девочка похвалила его за то, что сам вышел на улицу. Сказала, что сейчас разогреет бульон и будет его кормить. Что принесла соли и хлеба. Только посмотрит на этого... А то он что-то в себя не приходит. И уточнила:
  — Тебе будет его очень жалко? Если не выживет?
  — Совсем не жалко, — мрачно ответил Лэри.
  — Почему? — удивилась она. Даже повернулась к нему.
  — Потому, что именно он меня на аркане и тащил. В общем, из-за его усилий я в таком состоянии. Нет, тебе спасибо, конечно, что спасла... Но если он сдохнет, я только рад буду.
  — Похоже, сдохнет, — грустно сказала девочка. — Горячий очень. И хрипит слабо.
  — И что ты с ним сделаешь? Съешь?
  Она распахнула глазищи, и Лэри устыдился.
  — Или отдашь своему дракону?
  Она долго и с интересом разглядывала парня. Потом поинтересовалась:
  — А с чего ты решил, что я способна его съесть?
  — Я слышал, — сознался юноша. — Как ты с этим... ну, лешим, да? Разговаривала.
  — И даже не подумал, что это может быть неправдой?
  — Кто ты?
  Она отвела взгляд, повела плечами... Потом взглянула прямо.
  — А тебе какая разница? Что тебе даст, если ты узнаешь?
  — Ну, я же должен знать, как себя вести!
  — А веди как хочешь.
  — Ага, а я что-нибудь не то скажу, а ты меня в мышь превратишь.
  — Вот и правильно! Вот и не говори не того!
  — А вдруг ты не можешь?
  — А что, если не могу — ты мне сразу будешь не то говорить?
  — А что тебе можно говорить, а что — нельзя? Вот, спрашиваю у тебя, кто ты, а ты молчишь!
  — И буду молчать! А не нравится — выметайся!
  Лэри сразу же замолк. Действительно, не в его интересах сейчас выпендриваться. И дело даже не в том, что он ранен, а просто... Лежит в пещере и права качает перед девчонкой. И ладно бы девица была бы справная. А то видеть нечего! Нечего, но ведь встаёт конкретно!
  — Извини.
  — Ты тоже. Ну, не могу я тебе сказать! Не хочу.
  — Скажи хотя бы, ты — ведьма? Или... оборотень?
  Она неожиданно рассмеялась. Легко, открыто, как любая девочка.
  — И то, и другое. Так тебе легче будет? Ой, подожди!
  Она кинулась к северянину. Тот хрипел как-то особенно громко. Лэри кинулся за ней, наплевав на свой внешний вид.
  — Подержи ему голову. Сейчас... Так... Ой.. Что... Всё?
  Судя по тому, как расслабилось и затихло тело — действительно, всё.
  — И что теперь делать? — спросил Лэри.
  — А что теперь уже сделаешь? — спокойно ответила девочка. — Иди, ложись. Или... Или надо его похоронить? Как у вас принято?
  — Где мои штаны? — со вздохом спросил Лэри. Понимая, что сейчас уже разногласия и обиды как-то неуместны. Даже враг достоин погребения. Тем более, что он — мёртв, а ты — жив.
  Девочка вытащила их из угла. Мдя. Штанами этот набор лоскутов можно было назвать с большой натяжкой. Грязный комок тряпок... Надевать его на подживающие раны Лэри не решился.
  — Может, их проще сжечь? — задумчиво спросила девочка.
  — Ага, а я останусь без ничего?
  — Ну, и что? Ты что, мёрзнешь?
  — Да причём тут это! Ходить голышом... Это только у тебя получается!
  — Неужто? А для тебя, значит, это большая проблема?
  Лэри оглядел себя и обнаружил, что конфуз неактуален. То есть, ничего такого выдающегося в его нынешнем виде не было. А то, что ему лично непривычно сиять мудями перед девочками — так не похоже, чтобы её это хоть немного напрягало.
  — Ладно. Давай выкопаем ему могилу... Только чем?
  — Могилу я и сама могу выкопать. Ты только скажи, там что-нибудь особенное надо? Ну, там, помолиться кому-нибудь или слова какие-нибудь сказать?
  — Да нет, — окончательно растерялся Лэри. Он и сам не представлял, как там у северян хоронят. — Ну, сказать типа "Покойся с миром". Я же не знаю, какой он веры... Он же норвей!
  — Тогда лежи, — решительно сказала девочка. Стянула через голову платье и подхватила труп. Лэри только проводил её глазами. Ничего себе! Он сам бы этого покойника тащил бы, наверное, с трудом и передыхами... А зачем она разделась? Дурные мысли пришлось сразу выкинуть, ибо с живым ещё можно было бы представить, но с мёртвым? Ну, никак же! Ничего не придумав, Лэри решил посмотреть своими глазами. Осторожно пробрался к выходу, выглянул...
  Нигде и никого. Никто не копал землю методом шевеления пальцев, и даже мелькнувший вариант о мертвеце, самому себе копающим могилу, не подтвердился. Вообще нигде и никого. Лэри подумал о драконе, который сейчас, небось, уминает человечину... И содрогнулся. Сразу же пещера стала неуютной и опасной. А, действительно... Очень странно! Девочка притащила его в драконью пещеру. Пещера явно нежилая. В ней нет ни спальных мест, ни вещей, ничего! Даже очага. Хотя котёл — есть. И бульон есть. А очага — нету. Невыделанные шкуры, несколько тряпок... Возможно, принесённых недавно и специально для пострадавших. Зачем? В качестве корма для зверя? Вряд ли. Эта рыжая ведьма даже не показала ему дракона ни разу. Жалко ей, что ли? Или опасно? Для него, разумеется. Особенно если она ради него выгнала дракона из честно принадлежащей ему пещеры... Ах, да! Ради них двоих. Но сейчас уже ради одного.
  Так и не придя ни к какому выводу, юноша вернулся обратно. В пещере делать было совершенно нечего. Он ещё раз посмотрел на брошенные штаны. Потом поднял платье. Хм... А ведь когда-то оно было даже нарядным. Но сейчас в таком состоянии... Так, а это что? Кажется, хлеб и соль. Юноша отломил кусок, подсел к котелку со вчерашним мясом... Тьфу ты, сидишь как обезьяна, на корточках перед миской... Но столов здесь нет. Уже откусив несколько раз он вспомнил, что есть в одиночку, в общем-то, неприлично. Да ещё без разрешения хозяев, кто бы они ни были. Даже если вспомнить, что готовили для него — всё равно. Не настолько он опустился, чтобы сидеть тут в углу и жрать, как животное... С сожалением оторвавшись от котла, Лэри принялся оглядывать себя. На удивление, он был чист. Можно даже сказать "вылизан". Это если посмотреть на состояние его тряпок, то он вообще должен представлять комок грязи... А всё чистое. Особенно раны. И даже царапины. В общем, кстати, двигаться ему сейчас значительно легче. Нога, которая должна бы ныть и подгибаться — уверенно держит тело. Болит очень умеренно. Рука почти не чувствуется, пока не двигаешь ею. Челюсть тоже перестала напоминать подушку. А что у него с глазом — ну, что бывает... Синяк, разумеется. Если потрогать — болит. В общем, красавчик, что и говорить...
  Что же делать? Лэри впервые столкнулся с вынужденным бездельем. Обычно всегда были дела, которые делать не хотелось. Караул был тягомотиной, но от него никуда не деться. А здесь? Здесь он был свободен. Его никто не держал. Ему ничего не запрещается. Он волен сейчас встать и пойти куда угодно. Можно всё!
  Так почему он возвращается обратно на свой топчан, сглатывая слюну от начатой трапезы? Почему лежит, даже не пытаясь делать хоть что-нибудь? Вон, даже есть не стал...
  От философских размышлений о бренности жизни его отвлёк шум. Судя по звуку, стая драконов рухнула перед входом и поломала там все деревья. Но скоро грохот прекратился и в пещеру вошла одна девочка. Огляделась.
  — Ты что, так и не ел?
  — Я начал... Но...
  — Но "что"?
  — Тебя решил подождать. Ты же тоже не ела.
  — Я пока не буду. Но посижу рядом с тобой. А! Надо же тебе разогреть. Сейчас, подожди...
  Лэри с интересом приготовился смотреть, как она собирается разогревать? Принесёт сюда дрова или потащит неподъёмный котёл наружу? Но девочка зачерпнула бульон, плюхнула в миску кусок мяса и подала ему.
  — Сейчас хлеба дам.
  Бульон был тёплый. И мясо было тёплым. Лэри сразу же поверил, что она — ведьма. Вот так, без дыма и огня согреть еду... Поев, он вернул ей миску. Она сидела рядом, не скрываясь, но Лэри уже привык к её виду и с ужасом заметил, что вид обнажённого девичьего тела не вызывает в нем прежней страсти.
  — Похоронила? — спросил он, чтобы хоть что-то спросить.
  — Ага. Зарыла. И сказала, как ты просил. А что с тобой делать?
  — Может, сначала скажешь, как тебя звать?
  — Ветикалинаринонна. Если для тебя слишком длинно — зови просто Ветика. Мне привычно.
  — А где мы?
  — У меня дома. Здесь нет других людей, поэтому приходится всё самой.
  — А почему ты живёшь здесь?
  — Ну, сам подумай? Где ещё жить дракону?
  — А он не обидится?
  — На что? — изумилась она.
  — Ну, что ты из-за меня его из дому выгнала. Он же теперь невесть где ночует. Обижается, небось.
  Ветика очень внимательно оглядела лицо Лэри. И тому показалось, что даже принюхалась к чему-то.
  — Ты... Заботишься о драконе?
  — Не то, чтобы забочусь. Но просто... Не хотелось бы его обижать. А потом встречаться с ним.
  Он улыбнулся, но девочка осталась серьёзной.
  — Может, они и правы, — задумчиво сказала она. — Действительно...
  — Кто?
  — Не важно. Если ты поел — давай промоем раны. Я вытряхну шкуры и ложись.
  После всех процедур юноша устроился на лежанке и незаметно задремал. А потом и просто заснул. Проснулся в полной темноте. И обругал себя. Вот, теперь опять до утра валяйся, делать нечего, скучища... Вот чего его спать днём потянуло? Оправдание в том, что и днём-то делать было нечего — даже не мелькнуло. Он полежал ещё немного в надежде, что сможет уснуть — но тщетно. Сна не было ни в одном глазу. Он поворочался... Нет, ну, что за невезуха. Правда... Он тут рядом с девочкой. Один. В темноте. Никого нет. Она сама сказала, что тут нет других людей. Но как сказать ей? А вдруг она не захочет? Попросить воды, потом взять за руку... Тьфу. А если вырвет? И гордо уйдёт? Нет, так не годится. А что делать? До Лэри стало доходить, что все те обряды ухаживания, которые он считал глупыми и детскими — оказывается, имели очень глубокий смысл. Позволяя сделать намёк и получить отказ до того, как этот отказ будет слишком весомым. Вот сейчас поднести бы ей ленту или цветов букет... А она бы так взяла бы, зарылась в них носиком... И локти почти не скрывают груди, только начавшие набухать. Лэри обнаружил, что воображение разыгралось. Он слишком хорошо помнил её тело. И слишком хотел его.
  — Ветика! — хрипло позвал он в темноту. И тут же раздался ответ:
  — Что тебе?
  — Иди ко мне?
  Сердце гулко бухало в ушах, в абсолютной темноте, пока он услышал:
  — Зачем?
  — Я не хочу спать. А одному скучно.
  — И ты опять хочешь, как тогда? — спросила она слегка капризным голосом. Но Лэри ответил счастливо, как будто услышал самую лучшую в мире вещь:
  — Ага!
  И случилось чудо. В пещере зашуршало... А потом она легла рядом. Разумеется, абсолютно голая.
  Дрожащими от счастья пальцами Лэри коснулся её кожи... Притянул к себе. Обнял. Она не мешала, никак не отзываясь на его прикосновения, но и не протестуя. А Лэри плюнул на всё: на собственные раны, на привычное стеснение... Он столько времени мечтал об этом! Обнимать и целовать её губы, её маленькие твёрдые соски, прижимать к себе это худое тело... Он ласкал своё самое дорогое сокровище и шептал ей в ухо о том, как он мечтал об этом! Влезть на неё он не решился, но и лёжа на боку всё прекрасно получилось. На этот раз он не спешил, позволяя себе почувствовать глубины её тела и ей — свою силу и страсть. А потом её дыхание изменилось. Лэри внутренне обмер от восторга, когда услышал эту неровность, иногда переходящую в лёгкие всхрипы. А потом... она ответила! Провела ладонью по его бедру. И даже внутри у неё что-то сжалось... Тут он не выдержал и кончил.
  Некоторое время они лежали, поглаживая друг-друга.
  — Ты знаешь, — вдруг сказала Ветика. — Я, кажется, понимаю. Это и впрямь может быть приятно. Не так волшебно, как рассказывают...
  — Так и я не умею, — Лэри не стал хвастаться своим опытом и изысканиями с другими женщинами.
  — А что тут уметь.... суй да дёргайся.
  — Говорят, надо уметь. Впрочем, ты же ведьма!
  — И что?
  — Может, у ведьм это как-то иначе происходит?
  — Ага, метлой!
  Они засмеялись.
  — А ты умеешь на метле летать?
  — Неа. А почему именно на метле?
  — Не знаю. Но ведьмы всегда летают на метле.
  — Зачем?
  — Я думал, ты знаешь.
  — Я знаю! — заговорщицки сказала она, повернувшись на спину и положив ладошку ему на грудь. — Они подметают небо!
  Лэри несколько секунд лежал ошарашенный этой идеей. Потом продолжил:
  — Точно! Поэтому утром небо такое чистое! Потому что ведьмы косяками расчищают утренний туман.
  — Ага. Они сметают его в одну большую тучу, толкают её туда, где слишком много грязи, протыкают своими мётлами и идёт дождь.
  — А они летят себе домой...
  — И делают с мётлами вот это!
  Когда они отсмеялись, Ветика удивлённо спросила.
  — Ты что? Хочешь ещё?
  — Ага...
  — А тебе плохо не будет?
  — Не знаю. Но если ты не дашь — точно будет плохо. Я так тебя хочу!
  — Да на... — она повернулась к нему спиной и выгнулась. — Мне не жалко.
  — Странно... — пыхтя высказался Лэри. — А почему другие девушки такие недотроги?
  — Не знаю. Может, вы их обижаете?
  — Вот я тебя обижаю?
  — Меня тяжело обидеть, — весело отозвалась она. — А будешь обижать — в лоб получишь!
  Потом они опять лежали, обнявшись.
  — Фу, мокро! — сказала она.
  — Придётся терпеть. Хотя... Ты же ведьма! Сделай, чтобы было сухо!
  — Сгоришь. Ладно, потерпим.
  — Ветика!
  — А?
  — А... А покажи дракона?
  — Зачем? — голос сразу стал другим. Каким-то жёстким.
  — Ну... Я их никогда не видел рядом.
  — Ну, и не надо. Дольше жить будешь.
  Лэри заткнулся. Помолчали.
  — Может, я тебе мешаю? Мне уйти?
  Он молча сгрёб её здоровой рукой поближе к себе и зарылся в копну волос, нащупав там ухо. А через некоторое время уснул. Ветика подождала, пока дыхание стало спокойным и ровным, осторожно выбралась и вышла из пещеры. Любому постороннему было бы удивительно, что прямо перед выходом растёт куст с длинными гибкими ветвями. Но девочка остановилась рядом с ним.
  — Ты был прав, — грустно сообщила она. — И что теперь с этим делать?
  — А что ты хочешь с этим сделать, Хозяйка?
  — Я вообще не знаю, что с этим делают. Может, и правда, сказать ему всё? Так нечестно получится.
  — Почему же?
  — Он, наверное, уже мысленно видит меня своей женой и матерью своим детям. А тут я вдруг скажу ему, что мечтания его пусты.
  — Ты боишься его обидеть этим?
  Девочка кивнула.
  — Хозяйка, тогда я предположу, что и ты заболела той же болезнью? Он что, дорог тебе?
  — Нет, что ты! — излишне рьяно замотала головой девочка. — Нет, но... Но он не заслужил подобного.
  — Он тебе что-то предлагал?
  — Откуда я знаю? Может, и предлагал, да я не поняла? У них такие сложные отношения во всём, что касается простого спаривания...
  — Тогда спроси его сама. Я тоже их повадки знаю не очень, но даже если ты его обидишь — лучше сделать это сейчас. А не потом.
  — Почему?
  — Сейчас он только мечтает о своём гнезде и разочарование будет мелким. А если он уверится в нём — то вот тогда будет действительно больно.
  — Я подумаю, — ответила девочка поджав губы. — Иди.
  И теперь никакие лишние кусты не загораживали выход из пещеры. Зато на поляну, залитую звёздным светом, выскользнула тень. Сливаясь с темнотой, она пересекла открытое пространство... Девочка проводила её взглядом, но ничего не сделала. Тень замерла, как бы в раздумьях.
  — Но-но! — негромко сказала Ветикалинаринонна.
  И скрылась в пещере. А тень скользнула к деревьям.
  
  
  Наутро Лэри, кусая губы и отводя взгляд, решительно заявил:
  — Мне надо возвращаться.
  — Куда? — Ветика слегка приподняла бровь.
  — Обратно. Я же воин. Я солдат. А там... Там идёт битва. Война.
  — Ты ещё не полностью выздоровел.
  — Ну... Да. Но мне надо...
  — Зачем?
  Она спросила спокойно, но Лэри услышал. И решительно, словно бросаясь в холодную воду, выплеснул:
  — Я боюсь к тебе привыкнуть. Мне здесь... Слишком хорошо. А я... Я же знаю, что я тебе не пара.
  — Это почему?
  — Ну... Ты — могущественная колдунья. А кто я? Да и не в этом дело. Но ты меня не любишь.
  — А ты меня?
  — И я. Пока — нет. Но... Но боюсь. А тогда это будет больно. И тебе, и мне.
  Рыжая девочка с чуть набухающими грудками упёрла ладони в бока, как будто для того, чтобы её было лучше видно. И разглядывала парня так, будто видела в первый раз. Тот смущался, ковырял большим пальцем ноги камушки на полу пещеры, но молчал.
  — Так... Ладно. Хорошо. Я поняла.
  Она повернулась и полезла куда-то в угол. Достала моток тряпок.
  — На. Одевайся!
  Лэри закусил губу и решительно размотал тряпки. Это была одежда того... Второго. Не по размеру, но кое-как натянул.
  — Пошли.
  Она вывела его из пещеры. Развернулась к нему так, что Лэри отшатнулся, как от удара.
  — Ты хотел посмотреть моего дракона? — хлёстко спросила она. — Ну, так посмотришь. Стой здесь!
  Отбежав на несколько шагов она остановилась.... Воздух неслышно взорвался и на месте рыжеволосой девочки стоял дракон. Огромный. Гораздо больше девочки! Мелкая и крупная чешуя поблёскивала и переливались оттенками золотого и зелёного. Тяжёлая голова на длинной шее повернулась к нему и сказала знакомым, чуть хрипловатым голосом:
  — Залезай. Я тебя отвезу... Поближе.
  Лэри как во сне двинулся к огромному зверю. Он вообще не мог понять, спит он или нет? Но не может же быть этого всего на самом деле? Но как же... Вот... это? Он влез по лапе на спину, уселся, раздвинув ноги и пытаясь обхватить коленками такую толстую шею. Голова повернула вверх один глаз и сказала:
  — Держись. Я постараюсь тебя не уронить, но всё равно держись.
  А Лэри трогал чешую, обнимал коленями её тело и всё никак не мог поверить. Вот это... она? Вот именно она сегодня ночью выгибалась к нему и говорила "На... Мне не жалко!"? И вот сейчас это её могучие мышцы перекатываются под ним, её чешуя так и льнёт к ладоням...? Он упал грудью и вцепился в шею обеими руками... Потому что земля вдруг оказалась очень далеко внизу и с каждым взмахом крыльев оставалась всё дальше. А рядом... Вот только руку протянуть — и её ухо. Огромное! А вчера он едва нашёл его в копне волос. Это — она? Но... Как же??? Его не смутило то, что они влетели в какой-то серый туман. Он всё пытался убедить себя, что рыжеволосая Ветика и этот крылатый зверь — одно и то же. Нет, так не может быть! Может... Может, она просто его заколдовала? Но зачем? Да если бы она везла его на метле — и то он не был бы так ошарашен.
  Дракон под ним провалился вниз и Лэри только сейчас полностью осознал, что летит. Точнее, уже спускаются. Лес стремительно приближался и Лэри на минуту показалось, что они сейчас разобьются. Он бы заорал от страха, но не смог разжать судорожно сжатых челюстей. Дракон каким-то образом нашёл просвет в сплошной зелени и достаточно мягко опустился на полянку, помяв при этом несколько молодых деревьев. Требовательно выставил переднюю лапу. Лэри съехал с неё и...
  Дракон отвернул морду и чихнул. А может — фыркнул. Посмотрел на него и прикрыл морду крылом.
  — Ветика...
  — Что? Не ожидал?
  — Я не просто не ожидал... Великие духи, какая же ты... Красивая!
  Он хотел сказать "большая", но в последний миг передумал. Всё таки говорит с дамой!
  — Иди, воюй, воин... Надеюсь, не слишком тебя задержала.
  Лэри поглядел в небо, в котором быстро уменьшался в размерах золотистый дракон в переливах изумрудных узоров... И ошарашено перевёл взгляд на свои ладони. Он только что сидел на драконе! Он своими руками касался дракона! А вчера... О, духи предков! А вчера он... И до этого тоже... И она... И она его не съела! Вот это нахааааал... Не, ну кто ж мог подумать-то!
  Кстати. А куда идти-то?
  
  
  В штабной палатке генерал Мортагенетти разглядывал карту. Он был чрезвычайно увлечён разрисованным пергаментом. Второй офицер, напротив, неотрывно смотрел на Лэри.
  — И что было дальше?
  — Дальше добрые люди похоронили этого недоумка, а мне досталась его одежда... Потому что моя была просто в клочья. Там и одежды-то той было...
  — И вы можете продемонстрировать нам ваши боевые раны? — любезно осведомился штабист.
  Лэри спокойно приспустил штаны. Потому что дырки на ногах были показательнее царапин на спине и груди. Которые, кстати, почти зажили.
  — Наденьте ваши штаны, десятник, — оторвался от карты генерал. — И вы сможете показать этих добрых людей?
  На миг Лэри запаниковал. А потом подумал — а кто пойдёт проверять-то? Вот что, они сейчас всё бросят и побегут искать? Так он забыл дорогу! И решительно ответил:
  — Конечно. И даже могилу того всадника.
  — А что вы ещё расскажете? — тем же вежливым тоном осведомился штабист.
  — Вы... Вы мне не верите?
  — А вы что думали, что можете рассказывать что угодно и вам будут верить, как младенцы?
  — Но... — Лэри даже развёл руками и оглядел обоих. — Но есть же куча свидетелей... Да и я...
  — Да, — сказал генерал Мортагенетти. — Вы, Лэри. Сколько вы уже служите в войске Его Величества?
  — Скоро год... Или уже год...
  — Год.. За этот год за вами были замечены следующие странности. Выехав в первый поход вы вдруг попадаете в магическую ловушку или под магическую атаку. И выживаете. Единственный.
  — Но нас же было...
  — Не перебивайте! Остальных, по свидетельству очевидцев, спасли вы. Если бы не вы — они бы так и погибли там. Почему вы не стали их добивать — это отдельный вопрос. Через три месяца именно вы остались единственным незаболевшим в том карауле. Да, вы заболели позже, но тогда... Проходит ещё три месяца — и при странных обстоятельствах чуть не погибает посыльный к покойному Гартуа, куча народу в лазарете, и единственный очевидец — опять вы, десятник. Ну, и в последнюю неделю! Дерзкий и неожиданный налёт врага на наши тылы! И что? Не штаб их интересует, не обоз, а похоронная команда! И опять — один выживший! Вы, десятник! Вы знаете, кто вас хранит?
  — Да, — ответил Лэри, полностью деморализованный услышанным. Вот уж, действительно...
  — И кто?
  — Бог...
  — Кто?!
  — Единый...
  — Тьфу, — сплюнул штабист. Который, очевидно, уже приготовился услышать признание в колдовстве и связи с дьявольскими силами.
  — Говорите, Единый? — Мортагенетти упёрся ладонями в края стола и уставился на ошалевшего Лэри пристальным взглядом. — Ну, что ж. Есть только один способ это проверить. Согласны?
  — На что?
  — Вы назначаетесь сотником, Лэри. Сейчас вас представят вашей сотне. И завтра вы в бою будете командовать сотней. За вами будет ответственный участок. Чем больше людей выживет — тем меньше подозрений на вас лично! Тогда я поверю, что всё случившееся — это только совпадение, а не умысел погубить как можно больше солдат!
  — Я согласен! — Лэри вытянулся по струнке. — Только... Я же никогда не командовал в бою? А если я не справлюсь?
  — Если вы не справитесь, сотник, то претензии к вам будут неактуальны. Потому что вас похоронят вместе с остальными. Хотите вы этого или нет. Я понятно выразился?
  — Так точно, господин генерал!
  — Вольно. Харри! Проводи господина сотника к месту дислокации пятого полка и представь капитану. Пусть они познакомятся с личным составом. Так же его надо будет переодеть, накормить и показать лекарю. Идите!
  — Оригинальные у вас наказания, — сказал штабист, когда они остались вдвоём. — Подозреваемого в измене повышать в звании и ставить в самое пекло...Я же правильно понял, что ему достанется завтра самый сложный участок?
  — Они все будут сложные, — генерал закусил ус и снова уставился в карту. — А что касается подозрения в измене... Вот и проверим. Если там есть хоть какие-то поползновения — он исчезнет. Я специально не стал уточнять, что капитан Ставрос с него глаз не спустит. Ибо новенького необученного сотника — ему? Он умён... В общем, если он попытается сбежать — всё будет ясно. И далеко не убежит. А вот мне кажется, что не попытается.
  — Тогда зачем?
  — А если он прав? А, Фриди, если он прав? Если его впрямь хранит какая-то светлая сила? Да и пусть хранит, нам с тобой сейчас что нужно? Хоть какие-то победы нам нужны. А если мы завтра победим, то я готов оставить за ним сотню, да хоть целый полк! Парнишка будет горы сворачивать! А нам что надо? Нам это и надо.
  Всего этого Лэри, разумеется, уже не слышал. Он чувствовал, что для его ушибленной головы слишком много всего. Неожиданная правда о рыжекудрой девочке. Непонятная агрессия со стороны командования. И не менее непонятное задание. За один день подготовить сотню к завтрашнему сражению! Это даже не испытание, это прямое убийство! И его, и сотни ни в чём неповинных солдат!
  Правда... Сейчас абсолютно невозможно отказаться. Там, в штабе, ещё можно было сказать. Мол, казните меня — не буду. Не готов! Но разве тогда было до этого? И так голова кругом, толком оглядеться не дали, а уже — сотник!
  Переодетый и накормленный Лэри знакомился с капитаном Ставросом. Потрясающий мужик этот капитан! Глядит спокойно, но видит всё. Спросил про раны. Спросил про опыт командования. Спросил про настроение. Успокоил, сказав, что сотник — это не так тяжело, как десятник. Потому что у него у самого теперь будут десятники. Но, хотя и называется "десятник", а их всего пятеро. Сотня у него почти полностью укомплектована, в ней есть стрелки, пехотинцы, ландскнехты и пикейщики. Так что основной задачей для молодого сотника будет расставлять войска и передавать команды десятникам. А команды ему будет давать он, Ставрос. Где и как они будут сражаться — не знает никто. Об этом сейчас Мортагенетти у себя в палатке думает. Им скажет — и они будут знать. А сейчас командиру надо познакомиться с личным составом и десятниками.
  Чем Лэри и занялся. Ставрос ему очень сильно помог. Представил солдатам, сказал, что сотник Лэри сбежал из госпиталя, от этого так и выглядит. Но сам бегать ещё не может, ему стоять ещё тяжело. Поэтому десятники будут передавать команды от него. В общем, представил его как героя, умудрённого боевым опытом, а то, что команды будут, фактически, от самого Ставроса — солдатам знать не обязательно.
  А Лэри озаботился второй частью задания, полученного от генерала. Завтра должно умереть как можно меньше его людей. Что это означает? Это же война! Как можно на войне беречь солдат? Тут самому уберечься нельзя...
  Поздно вечером Ставрос показал Лэри планы командования. И ткнул пальцем в карту.
  — Вот этот участок — твой.
  — А... где это?
  В общем, так получилось, что Ставрос, Лэри, двое его десятников и двое солдат отправились на рекогносцировку. Ночью! Где осмотрели местность завтрашнего сражения.
  — Это мы вот тут будем драться? — изумлённо спросил Лэри.
  — Ну, да.
  — Но это же сплошное болото!
  — Ну, да.
  — И что делать?
  — Сражаться.
  Через полчаса солдаты вместо заслуженного сна перед завтрашней битвой были отправлены в лес добывать зелёные насаждения. Десятники бегали, как подстреленные, солдаты возились в темноте... А Лэри со Ставросом ещё и ещё обсуждали варианты. Что делать, если пойдёт не так, а что — если так.
  Ранним рассветным утром Лэри впервые инструктировал своих личных подчинённых.
  — Ребята! Я ни секунды не сомневаюсь, что вы готовы умереть за короля и отечество! Но от мёртвых вас пользы мало, а мороки — много. Поэтому я хочу, чтобы вы не лезли понапрасну на врага, а делали всё чётко, как вам говорят. На вас (он кивнул отобранным ночью) ложится особая ответственность. Вам надо будет ничего не делать. Возможно, на вас наступят. Возможно, вас даже обнаружат. Вам надо лежать и молчать. И ничего не предпринимать, пока не услышите вот этот звук.
  Лэри поднёс к губам выданный ему рог и продудел.
  — Только после этого вы должны встать и ударить врагам в спину. Только тогда! Не раньше! А до этого времени вам будет неудобно, но вы должны лежать и не двигаться. Занять свои места!
  Отборные солдаты с хихиканьем и смешками полезли в короба, которые полночи изготавливала сотня. Короба были грубо украшены ветками и травой.
  — Эй! Куда? Ложитесь головами сюда.
  — Почему сюда?
  — Потому что враг будет сюда идти. И вы увидите их спины. Вот сюда и надо будет бить.
  Уложив засаду, их обложили нарезанным дёрном. Маскировка получилась не слишком удачная... Будем надеяться, что в пылу сражения никто на это не обратит внимания.
  Лучники занимали своё место за болотом, в кустах.
  — А вам, — вещал Лэри пикинёрам, — возможно, придётся сегодня принять последний бой. Вы должны будете стоять насмерть. Пока, опять же, не прикажут бежать. Тогда бежать сюда. Ещё раз, все посмотрели! Вот сюда. В болото. Всем понятно? Только здесь у вас есть шансы выжить. Поэтому пока не прикажут — стоять. Как прикажут — бежать. Всё понятно?
  — Так точно! — гаркнули сорок глоток.
  — По местам!
  На свои места подтягивались и остальные части. А там, через поле — собираются войска противника. Солнце только-только взошло, как где-то там впереди раздался шум, лязг, крики. Это по древней традиции перед битвой сражались поединщики. С места дислокации их сотни боя было почти не видно, но, судя по тому, что армия врагов с воинственными кличами рванулась вперёд, победил их воин.
  А дальше битва понеслась раненной лошадью. Он стоял чуть поодаль, поэтому для него эта толпа атакующих была видна лучше, чем его пикинёрам.
  — Пики держать! Держать пики! — крикнул он.
  И они держали. Держали совсем немного, потому что враги ринулись вперёд, по трупам и сквозь частокол копий.
  — Назад! Бежим! — крикнул Лэри. О, духи предков! Битва только началась! Только началась, а уже раздался крик "бежим!" Мы проиграем! Сейчас нас всех вырежут!
  И он побежал тоже. Туда. В болото. Раскисшая земля крутнулась под сапогом и он упал. А рядом падали ещё и ещё... Сзади со смехом и криками подбегали враги...
  Щёлк, щёлк, тиу, щёлк! Заработали лучники. Северяне бежали вниз, они были как на ладони на склоне холма... Щёлк, щёлк! Тиу, тиу, щёлк! А убегавшие было пикинёры вдруг развернулись и опять подняли пики.
  Только лезть на эти пики что-то было уже как-то некому. Склон был усыпан телами. И пикинёры медленно и неуклонно начали вылезать из болота. Но только-только появилась надежда, как вдруг слева и справа показались новые головы. И было их толпы.
  — Отступаем! — только и успел крикнуть Лэри. И опять поскользнулся, плюхнувшись в грязь. Оставшиеся в живых пикинёры перебрались на тот берег. Ему кто-то помог подняться, чуть не за локти затащив в кусты. Оглядев диспозицию, Лэри понял, что всё. Отбегался. Ну, что ж... Остаётся погибнуть достойно. Как получится. Никакие команды от Ставроса он уже не успеет получить. Может, быть сотником и проще, чем десятником... Но в бою это уже не имеет значения. А боец из него сейчас...
  — Сомкнуть ряды! Щиты и пики — вперёд! Мечи к бою!
  Они сомкнули свои жиденькие ряды. Лучники, растратившие боезапас, поднимали щиты и становились перед пикинёрами. А между ними и врагом было болото. Оставался шанс.
  Только закончив построение своих войск Лэри обратил внимание, что враги бегут к ним как-то без охоты. Постоянно оглядываясь. А потом холмы слева и справа расцвели бунчуками и конскими головами.
  В бой вступила кавалерия.
  Вражеские пехотинцы оказались между болотом, с той стороны которого торчали пики, и всадниками-копьеносцами.
  Многие бросали оружие. И тут...
  И тут раздался звук рога. Про который Лэри давно забыл! Это был не его рог! Но прямо посреди поля, посреди убитых вдруг всколыхнулась трава и кинулась на врага! Десятками тел, заждавшихся сражения!
  Это была победа. Это была блистательная победа! Пусть на их небольшом участке битвы, но они победили. Здесь и сейчас.
  А сотник Лэри, грязный, с подгибающейся ногой, на которой успел содрать подживающую рану, стоял опираясь на меч и думал, что вот он уже год как военный... И даже сотник. И даже в какой-то степени победитель.
  А так и не убил ни одного врага.
  
  
  
  — Сотник Лэри де Гривз по вашему приказанию явился!
  — Садись.
  Генерал кивнул ему на походный складной стул.
  — Как ты себя чувствуешь?
  — Больно, господин генерал. Надо было долечиться.
  — Ишь, ты! Долечиться... А если бы ты долечивался — пропустил бы всё самое интересное.
  — Так точно, господин генерал!
  — Отставить господ... Мы сейчас не на службе. Точнее, я тебя пригласил для личного разговора. Ты понимаешь, о чём я?
  — Понимаю, го... В общем, понимаю. Но что я могу сказать?
  — Ты можешь сказать мне правду, мальчик. Я, в конце концов, ничем тебя не обидел, не унизил. Даже возвысил. Вот, дал тебе возможность вкусить славы. Она твоя по праву. Но всё-таки... Кому ты ей обязан?
  Лэри сам бы не смог объяснить, почему вдруг решил сказать правду. Может быть именно поэтому. Потому, что генерал Мортагенетти действительно дал ему возможность. Хотя мог бы сделать прямо противоположное. Но и сдаваться прямо так сразу он не хотел. Поэтому он сказал:
  — Господин генерал. Если мы говорим сейчас просто как два человека, я ничего вам не скажу. Но если вы приказываете мне как мой командир...
  — То?
  — То я хочу уточнить у вас. Готовы ли вы умереть прямо сейчас?
  — Даже так?
  — Нет, я не имел ввиду, что буду убивать вас, нет! Но... Но вот генерал Гартуа... И мой товарищ, десятник Гартфилд... Они поплатились жизнями за своё знание. Готовы ли вы принять на себя его тяжесть? Я отвечу вам, коли будет на то ваш приказ. Но так ли вы хотите знать?
  — Мой мальчик, обвиняя меня в трусости...
  — Не в трусости, генерал. Всего лишь в разумности подобного действия. Это не моя тайна, и посвящая вас в неё я не могу предвидеть всех последствий. Мне ничего не грозит, как видите... Но вы... Подумайте, нужно ли вам это? Особенно сейчас?
  — Сотник Лэри! Я — генерал. Я использую знание для победы и мне нужно знать всё, что случается со всем, что меня окружает. Ты можешь думать что угодно, но я должен знать!
  Поняв, что генерала не запугать, Лэри предпринял последний шанс.
  — Прикажите мне прямо, генерал.
  — Я приказываю тебе говорить правду и только правду.
  — Меня спас дракон.
  Генера помолчал немного. И спросил недоумённо:
  — И что?
  — И всё.
  — А... Причём тут какая-то тайна? Причём тут смерть тем, кто об этом знает? Я не понимаю... Ты не лжёшь, мальчик?
  — Я уже не мальчик, генерал. Я — сотник вашего войска. Верный слуга Его Величества! И я не лгу. Меня действительно спас дракон. И она... лечила...
  — Она? Хм... И что в этом такого?
  — Я не знаю, генерал. Она не желала, чтобы о ней знали иные люди. И я бы не раскрыл тайны её существования, если бы не ваш приказ.
  — Тоже мне, тайна! Да этого дракона уже десятки раз видели! Мне многие докладывали. Не понимаю, почему ты из этого такой секрет развёл. Я же не буду с ним воевать?
  — А кто его знает... Вдруг, прикажут!
  — Тоже верно. Но гоняться за крылатым драконом я буду долго...
  — Генерал, не надо меня уговаривать. Вы спросили, я ответил. Именно она меня спасла и вернула к битве. Но сражался я сам, без её помощи.
  — Почему ты уверен, что это "она"?
  — Ну... Она говорит женским голосом... И про себя тоже говорит, как о девушке. Вот я и подумал...
  — Понятно. Она ещё и разговаривает… И она запрещала тебе говорить о себе?
  — Только о том, где живёт. Но и так понятно. Люди всегда охотились на драконов...
  — Мне сейчас не до охоты. Возможно, это будет полезно. Нет, нет! Не думай, что я потребую от твоего дракона сражаться в наших рядах, я не дурак. Но мало ли... Где и когда. Надо же — дракон! Ты... Ты её... трогал?
  — Да, генерал, — ответил Лэри недоумённо. Пытаясь понять, что стоит за этим вопросом.
  — И как?
  — Чешуя, — пожал плечами сотник.
  — Она противная?
  — Нет, ничуть. Ну... Нормальная!
  Генерал покрутил головой и подвинул к себе какую-то бумагу.
  — Счастлив твой бог, мальчик. Ты гладил дракона. Не только видел, но и прикасался к нему!
  — Я сам себе не верю!
  Видимо, именно эта фраза окончательно уверила Мортагенетти в том, что ему сказали правду.
  — Хорошо, теперь тебе не придётся лгать своему генералу. Скажи мне только... Этот дракон... Я так понял, он не настроен враждебно. Но не окажется ли он завтра во вражеском войске?
  — Как вы понимаете, генерал, я не отвечаю за него. И не могу ручаться. Но мне кажется, она вообще не знает о наших войнах. И очень неодобрительно отнеслась к тому, что я ушёл воевать.
  — Кстати, почему?
  — Мне показалось, она вообще не вмешивается в дела людей.
  — Я не про это. Почему ты кинулся воевать?
  — Но... Разве это не... мой долг?
  Генерал испытывающе посмотрел на сотника. Но тот наивно хлопал глазками, не понимая.
  — А почему ты вообще служишь в армии?
  — Так ведь это обязанность всех достойных сынов отечества... Ну, кто считает себя таковыми.
  — Да? А если я завтра тебя уволю, и запрещу появляться в любом войсковом подразделении в любом качестве... Что ты будешь делать?
  — Ну... Я не знаю.
  — Как не знаешь? Сын графа де Гривз не знает, что делать?
  — Я же младший сын, генерал. И когда папа умер... В общем... Я же больше ничего не умею!
  — А вот это — плохо, мальчик. Если ты думаешь, что тебе и дальше будет так везти или тебя постоянно будут спасать драконы...
  — Я так не думаю!
  — А о чём же ты думаешь, дурья твоя башка? Что война — это подвиги и доблесть? Уж ты-то трупов видел чуть ли не больше, чем я! Здесь люди гибнут! А ты "ничего не умею!". Читать хоть умеешь?
  — Конечно.
  — А считать?
  — И считать... Умею...
  — Да? Тогда прочти этот список.
  Лэри взял протянутую бумагу. Просмотрел его, шевеля губами.
  — Я почти никого не знаю из этих людей.
  — А это втройне плохо! Хотя, что это я! Да, за один день, да даже за неделю выучить всех своих солдат — это непросто. Это твои люди, Лэри. Они представлены к награждению. Просмотри и уточни, никого ли не забыли?
  — Господин генерал! Я считаю, что они все достойны награды! Они все сражались храбро, и никто не отступил! Но более всего достойны те, кто прятался в засаде. Я ведь... Я ведь забыл про них! А они честно выполнили мой приказ: ничего не делать, пока не услышат сигнал. Их надо наградить особенно!
  — Найдешь их в этом списке и выделишь особо. А если кого нет — добавишь. Но — осторожно, не показывая список всем и каждому! А лучше обяжи своих десятников. Потом зайдёшь ко мне. Иди.
  
  
  Через несколько дней Лэри узнал истину, привычную и горькую любому полководцу. О том, что битва, сколь бы она ни была победоносна — не выигрывает войну в целом. И вот армия-победитель движется дальше. А полк, в котором имеет честь служить сотник Лэри де Гривз получает задание взять крепость.
  И пусть крепостица невелика размерами и гарнизон в ней не превышает двух сотен защитников, но это всё-таки укрепление с мощными стенами, запасом продовольствия и воды, а так же защитники вооружены и наличие врагов только укрепляет их боевой дух. А сидение под стенами в ожидании штурма этих самых стен боевой дух не поднимает. Тем более, что запас провианта почему-то стремительно тает. Может быть потому, что соседние части воюют где-то рядом, и обозы идут к ним. А сюда — так... Заворачивают. Голодный солдат злее, но это если объект его злости перед ним. А когда объект прячется за стенкой, периодически оттуда постреливая — то злость волей-неволей переходит на своих соседей.
  Полусотник Лэри, как он сам частенько шутит, убил таки своего первого человека. И самое обидное в том, что убил он своего же сослуживца. Который начал громогласно обсуждать возраст сотника, его достижения и длину языка, которым он ублажает начальство. Неизвестно, на что он рассчитывал. Возможно, на то, что Лэри испугается. Или на то, что бросит ему вызов по всем правилам. В поединке с опытным фехтовальщиком молодой сотник, действительно, не имел никаких шансов. Но Лэри уже привык быть начальником. Поэтому по его команде наглеца схватили, поставили на колени... И единственное, на что пришлось напрячься — это на отрубление наглой головы. Головы Лэри рубил первый раз в жизни, поэтому получилось достаточно криво. Но эта мелочь уже никого не смутила, потому что Лэри предложил всем недовольным занять место вот тут, рядом с ним, и их голову он отрубит уже более профессионально. Благо, опыт уже есть.
  Новоявленного палача быстренько оттащили в штабную палатку. В которой был только тот штабист, который допрашивал Лэри в день его возвращения от Ветики.
  — Уважаемый граф, я подозреваю, что совершённое вами деяние не было основано на чувстве личной мести, коему вы неосмотрительно поддались. Особенно сейчас, в такой момент, когда любые волнения среди солдат могут послужить поводом для вашей отставки, граф... А то и казни. Я готов выслушать обоснование совершённого вами проступка.
  Лэри услышал намёк и чуть скорректировал свой ответ.
  — Вы правы. Именно в такой момент, когда любые оскорбления среди сослуживцев могут спровоцировать волнение среди личного состава, на радость врагам, я посчитал необходимым казнить подстрекателя, как раз эту самую драку и провоцировавшего. Суд, дуэль — это всё долго, непоказательно. А преступника надо казнить. Я взял на себя смелость покарать эту сволочь не потому, что он оскорблял меня лично. А потому, что он оскорблял сотника. А если солдат взялся обсуждать достоинства сотника, будет обсуждать и генерала, а потом и короля. Этого нельзя допустить.
  Штабист кивнул.
  — Вы правы, граф. Полностью с вами согласен. Потрудитесь выстроить личный состав и донести до них причины случившегося и их последствия.
  — Но... Простите... Я не очень понимаю... А... А какие последствия?
  — Последствия? Граф, я надеялся, что вы чуть умнее. Последствия вам надлежит сказать следующие. Младшему командному составу брать с вас пример. И всех малодушных, имеющих наглость обсуждать приказы или осуждать командование — казнить сразу же. Я всё понятно изложил?
  Остатки от сотни, которыми командовал Лэри, выслушали заявление своего командира равнодушно. После победоносного сражения его авторитет не столько вырос, сколько укрепился в умах подчинённых. И если поначалу назначение этого юнца сотником многие восприняли точно так же, как это описывал покойный, то после победы никто не сомневался в способностях молодого графа. Особенно после количества наград, посыпавшихся на солдат. То, что достижения эти незаслуженны и являются результатом усилия множества людей (а в немалой степени — удачи), никого не волновало. Как известно, победителей не судят. К сожалению, личного состава в сотню не добавилось, так и командовал Лэри теми, кто остался. Пятьдесят четыре человека и на них всех — двое десятников.
  А вот остальные встретили заявление недовольным гулом. Так что пришлось срочно изображать из себя всесильного и всезнающего командира, требовать выйти сюда, перед строем, и высказать ему в лицо все претензии. По поводу его возраста, умения, а так же любые другие. А заодно и сказать, какое это всё имеет отношение к выполнению приказов, которые отдаёт не он, а генерал Мортагенетти. И, может, он вам тоже не нравится? Тоже молод и приказывает не то, что вам бы хотелось? Так выйдите, скажите, кто смелый?
  Шум утих и выйти почему-то никто не рискнул.
  А Лэри очень эффектно убрали из войска. Его отправили в ближайшие сёла на добычу провианта. Что автоматически повысило его авторитет ещё выше. Дело в том, что мирное население почему-то не хотело кормить войска захватчиков. И отправляемые рейды частенько возвращались не только без еды, но и с побоями. А вот Лэри с небольшим количеством сопровождающих солдат приносил еду всегда!
  Нет, платить из своего кармана Лэри не стал. Не так много в том кармане, да и платить чужакам — много чести будет! Просто Лэри начинал всегда с самых богатых домов. Которые, конечно, были лучше всего вооружены и защищены. Сотник заходил во дворы и объявлял хозяевам:
  — Да, мы — солдаты. Сейчас — война, и мы хотим есть. Мы можем взять немного из того, что у вас тут есть. А вы можете нам не дать. Это ваше право! Но если вы обнажите против нас оружие — это уже будет война. И тогда, если победите вы — придут другие. А если победим мы — мы возьмём всё. По праву войны. Выбирайте!
  Почему-то за оружие не брался никто. Но Лэри и не наглел никогда, намётанным глазом определяя, что можно взять так, чтобы и людей своих накормить, и хозяева не остались на бобах. Иногда даже доходило до того, что наглые селяне заявляли:
  — Э, нет! Это не берите! Берите вот это!
  Лэри соглашался. Соглашался, и его люди приносили еду в лагерь осаждающих. Те-то не знали, что вместо хорошей муки им принесли старую или даже отруби. Хлеб с отрубями куда вкуснее старой подмётки. А даже звери чувствуют, кто их кормит. Так что больше на сотника не косились, держа кинжал запазухой. Да и не до того было, если честно. Вялые вылазки из крепости перемежались не менее вялыми попытками её взять.
  А вот в одном селе случилось нечто из ряда вон выходящее. То есть, Лэри и его продразвёрстку не пустили во двор вообще. Сразу. Они только подошли к тыну, а оттуда уже торчат копья и даже лучник на крыше сарая сидит...
  — Уходите! — сразу же крикнул кто-то за забором. — Здесь вам никто ничего не даст!
  Лэри посмотрел на это безобразие... и повернулся к своим солдатам. Сегодня их было всего семеро.
  — Ребята. Перед нами — крепость. И её надо взять. Возьмём?
  — Возьмём! — взревели семь глоток. Потому что желание взять хоть какую-то крепость уже давно мучила весь личный состав.
  Лучник пострадал первым. Не только он один умел стрелять... А у арбалета есть прекрасная особенность — его можно носить заряженным. А дальше семеро солдат слаженно перемахнули через забор, развернулись цепью и погнали защитников прочь. Пытавшихся отбиваться ранили — одного в ребро ткнули, другому руку порезали. В общем, кроме лучника больше покойников не было.
  — Открыть ворота крепости! — приказал Лэри снаружи. Ему всё ещё тяжело было прыгать через заборы.
  Войдя во "взятую крепость" он первым делом похвалил солдат, послушал, как они бодро рапортуют "Служу королю!", после чего огляделся.
  — Эй! Хозяин! Выходи! Твоя крепость пала!
  — Хрен тебе! — раздалось сверху. — И только сделай шаг, останешься без глаза.
  Лэри поднял голову. Оценил вероятность попадания с чердака в свою персону. И первое, что сделал — это шаг вперёд. Готовый упасть, если что. Но стрелы не было. То ли угроза была пустая, то ли стрелок так же оценивал свои шансы попасть.
  — Хозяин! Выходи сюда, во двор. Я обязуюсь, что ты останешься жив!
  — Хрен тебе! — повторно донеслось из-под крыши.
  Лэри снял с себя меч и отдал одному из солдат. Велел всем отойти.
  — Выходи! Я обязуюсь не применять оружие. Ни к тебе, ни к кому из твоих людей. Спускайся, тебе ничего не грозит!
  — Тогда зачем мне спускаться?
  — Я хочу посмотреть тебе в глаза. Сжечь твой дом и убить всех людей мне никто не помешает. Ну? Я дал слово, что не буду этого делать! Выходи!
  Довольно долго ничего не происходило. А потом двери открылись и хозяин таки вышел. Тоже с арбалетом. Лэри сразу понял, что это — воин. Наверное, в других условиях им бы не удалось взять этот двор так легко. Но война началась недавно и бывший вояка просто не успел подготовить челядь.
  — Ну? Посмотрел?
  — Да.
  — И что видишь?
  — Вижу, что прятался ты не от трусости, а от осторожности. Кру-гом! Шагом марш!
  И продовольственная команда покинула двор. Никто не сказал ни слова. Через несколько дворов Лэри вдруг остановился. И обратился к женщине:
  — Хозяйка! Я забираю у тебя трёх гусей. Выбери самых плохих.
  — Вот ещё! Буду я тебе сейчас своих гусей отдавать!
  — Тогда я возьму силой, но самых лучших.
  Так что сегодня добыча была невелика, но всё-таки была. А команда удачливого добытчика рассказывала, как они сегодня брали крепость. Им откровенно завидовали.
  Вечером Лэри вызывал тот самый штабист.
  — Я бы хотел поговорить с тобой, Лэри. Не знаю, поймёшь ли ты меня... Но я попробую. Почему ты так неосторожен?
  — Я? Простите, не представляю, как к вам обращаться...
  — Сейчас можно просто Фриди. Не для панибратсва, а для понимая того, что именно я сейчас тебе говорю. И ты не понял, где и в чём ты был неосторожен?
  — Именно так... Фриди.
  — Я так и думал. Поэтому и позвал тебя. Лэри... Я признаю, что Мортагенетти прекрасно чувствует людей. Оно и понятно, всё-таки генерал он отличный... Но вот заниматься любимчиками ему катастрофически некогда.
  — Вы тоже считаете, что я его любимчик?
  — "Ты считаешь". Да, я — считаю. И вовсе не потому, что отношусь к тебе плохо. А наоборот. Когда ты дорастёшь до генерала, ты вспомнишь меня и поймёшь, о чём я тебе говорил.
  — А я дорасту до генерала?
  — А ты думаешь, что всю жизнь будешь сотником? Лэри, если ты серьёзно настроен остаться в этом качестве — можешь смело выбирать себе могилку поуютнее.
  — Вот и он тоже самое мне говорил.
  — Да? Значит, всё-таки нашёл время, я плохо о нём думал. Но ты не задумался никогда, Лэри, о том, что генерал — это в первую очередь командующий. А чтобы он мог командовать — он должен быть уверен в том, что его команды — выполняются. А команды его выполняются только теми, кто умеет их выполнять. Люди должны быть надёжными! Опереться можно только на надёжного человека. Он может быть небогат, молод, необучен... Но главное — он должен быть надёжным! Много ли ты таких людей знаешь?
  — Нет. Очень мало.
  — Правильно. Поэтому тех, кто надёжен — любят. Не потому, что те "лижут зад", а потому, что это опора любого командования. А ты, кроме того, невероятно удачлив. Я уже готов поверить, что тебя действительно хранит Единый. Тогда мы бросили тебя в самое пекло боя, и ты проявил себя прекрасно!
  — Мне просто повезло...
  — Вот я об этом и говорю. И тогда повезло. И здесь повезло. И там повезёт... А однажды — не повезёт. Ты сам-то это понимаешь?
  — Ну...
  — Так вот. Чтобы ты понимал ценность везения и невезения. Ты сейчас в огромной опасности, Лэри. Ты лично. Потому что у генерала Мортагенетти много врагов.
  — У генерала? Да почему же? Он же разве не ведёт нас к победе?
  — Именно поэтому, Лэри. Потому что он — победитель. А есть ещё побеждённые. И им почему-то очень не нравится это состояние. А кроме них ещё есть те, которые ни те, ни эти. И они тоже хотели бы откусить от пирога славы, но самим при этом палец о палец не ударить. А ещё есть те, у кого в жизни свои цели и задачи, и им жизненно надо, чтобы генерал побеждал только тех, кого им надо. А кого не надо — чтобы не трогал.
  — Как всё сложно... А я тут причём?
  — А ты при том, что до самого генерала добраться тяжело. И он не дурак, и охрана у него хорошая, и вообще он на войне. А вот если, скажем, убить тебя — то это будет для генерала неприятно. Потому что он к тебе привязался и на тебя надеется. Да и ещё одного надёжного человека из-под него убрать. Меньше надёжных людей — больше шанс, что он где-нибудь поскользнётся. А тут ты ещё вдруг начал неожиданно и неоправданно набирать популярность в солдатских массах. Ты вдруг стал героем местного масштаба.
  — Я? Да с чего бы?
  — Ты резко и эффективно подавил зародыш бунта. А главное — ты сделал это неожиданно. Для всех. Если враги и пытались что-то сделать, то сейчас никто вслух не осмеливается ничего сказать. А раз вслух не говорят — то и делают вид, что все довольны. После этого ты вдруг начал кормить всех. И все знают: если за продуктами отправился сотник Лэри — быть ужину. Пусть скудный — но обязательно будет. И вдруг оказывается, что этот самый Лэри способен даже крепость взять! Что ты можешь на это сказать?
  — Я? Крепость…? Духи предков... Ну, это же...
  И Лэри рассказал про сегодняшнее приключение.
  — Вот оно как. Ты невероятно удачлив, сотник. Я, и то начинаю тебе завидовать. Ты сумел поднять боевой дух солдат. Нечаянно. Случайно! Но это в тебе основная ценность. Поэтому ты должен беречь себя вдесятеро больше! Потому что сейчас это заметили многие. И тебе обязательно организуют какой-нибудь несчастный случай. А это, повторяю, ударит уже не только по генералу, где бы он сейчас ни был. Это ударит по всему войску! Конечно, мы попытаемся использовать твою гибель для общего гнева, но это только в том случае, если получится. Так что постарайся кушать из общего котла, спать среди проверенных людей, не стесняйся выставлять охрану. Инструктируй её тщательно. Ты обязательно должен быть живым при решительном штурме! Кроме твоей невероятной удачи, на которую уже даже я начинаю надеяться, ты будешь знаменем перед всеми. Я надеюсь, юноша, что ты не слишком возгордишься от такой роли?
  — Да ну её в жопу, такую роль... Это я теперь должен буду сидеть под охраной, как золото в ларце, потому что меня понесут перед всеми в день решительной битвы? А когда она будет и будет ли вообще — никто не знает? Слушай, Фриди... Может, ну его нахрен, а?
  — Молчать! — тихо и страшно прошептал штабист. — Молчать, солдат! Отставить истерику. Конечно, сидеть под охраной тебе не надо. Думай! Думай, как выжить, тебе это надо не меньше, чем нам! Погибнуть успеешь. Но не погибни глупо! Понял?
  — Понял, — тихо ответил Лэри. — Я понял.
  — Вот и прекрасно. Я очень надеюсь, что ты действительно всё понял. И не будешь делать глупостей. Очень тебя... прошу. Просто из любезности. Не сдохни, а?
  Ночью Лэри проснулся. Снилась какая-то гадость. Вдруг он вспомнил, что именно. Ему снилось, что перед ним стоит Ветика в облике дракона, вытянув длинную шею. А ему нужно её отрубить. А отрубить нужно потому, что она обзывала его и ругала, что он уехал на войну. Он огляделся и прислушался — лагерь жил своей ночной жизнью. Выбравшись из своего шатра, Лэри отошёл в кустики. Сделав своё дело, он повернулся и чуть не оставил глаз на кусте.
  — Грёбанные ветки! — выругался он.
  Где-то рядом раздалось хихикание. Женское.
  — Тфу! Ветика! Ты? Напугала.
  Опять раздалось хихикание.
  — Фффух... Веточка! Ну что за детские игры! Меня чуть удар не хватил!
  — А что, — раздался голос глухой, как будто из-за стенки. — Нельзя?
  — Ты где? Выходи!
  — Неа. Тут у тебя целая толпа мужиков вокруг. Увидят меня — что мне делать тогда?
  — А ты оденься.
  — И что, думаешь, солдат это остановит?
  Она права, подумал Лэри. Тебе же только что говорили — не теряй голову!
  — Я просто так хотел тебя увидеть!
  — Правда? — донеслось из темноты. — А я думала ты теперь от меня шарахаться будешь.
  — С чего бы?
  — Ну, ты же видел, кто я?
  — Видел. Ещё б такое не увидеть!
  — И что, тебе разве не противно?
  — Противно? Ты что! Ты...
  Он вспомнил разговор с генералом.
  — И вообще, я не понимаю, чего ты из этого такой секрет делала? Ну, дракон... Я тебя даже не успел рассмотреть! Умеешь же ты ошарашить!
  В темноте опять раздалось глухое хихикание.
  — Ветка! Где ты там прячешься? Хоть покажись!
  — Я далеко. Меня не видно здесь.
  — Эх, жаль.
  Некоторое время только листья шумели. А потом голос. Такой знакомый и такой далёкий...
  — Ну, захочешь увидеть — зови. Услышу.
  
  
  Но дожить спокойно до исторического штурма ему не дали. Приехал специальный гонец, разыскал Лэри и велел срочно сдавать командование и выдвигаться за ним. Куда — не сказал. Уезжая, Лэри заметил, что сочувственных и недовольных взглядов было куда больше, чем злорадных. Всё-таки штабист был прав. К нему относились очень неплохо, хотя он всего-навсего делал то, что ему приказывают.
  Но и отъехав подальше от посторонних ушей, он не смог добиться от гонца, куда и зачем они едут. "На месте всё расскажут". И точка.
  Ждал его сам генерал. Так что Лэри живо вспомнил наставления Фриди. Если сам генерал вызывал — значит, и случилось что-то очень серьёзное. Такое, что генерал может доверить только ему. Почему и чем он заслужил такое доверие — Лэри не знал. Ну, не тем же откровенным разговором про Ветику?
  Оказалось, именно им.
  — Садись, мальчик. Сейчас пойдёт разговор о вещах суперсекретных. Настолько, что я сначала спрошу у тебя: согласен ли ты взять на себя ответственность о том, чтобы их просто выслушать?
  Лэри вспомнил, как стращал генерала тайной драконочки, и ему стало стыдно.
  — Да, господин генерал. Я готов выслушать и сохранить в тайне, если потребуется моё молчание.
  — Ты сказал. Значит, слушай. Сейчас принц Саешь захвачен врагами, но есть небольшая надежда на то, что они об этом не знают. Принц был у них инкогнито, но за ним, разумеется, следили. В общем, известно точно место, где его содержат. Возможно, под видом простого шпиона. Возможно — нет. Очень желательно освободить его раньше, чем его инкогнито будет раскрыто и им начнут шантажировать Его Величество. Причём, очень желательно, чтобы в освобождении Его Высочества не были использованы войска, спецслужбы и так далее. По вышеуказанной причине: явно что интерес не спроста.
  — Так это... Это что... Мне его... спасти надо? Я же не умею!
  — Охотно верю. Но у тебя, мальчик, есть дракон. Кроме того, что это позволит тебе лично сбежать, если что...
  — Генерал! Я вынужден вас прервать и разочаровать. Простите, но у меня нет дракона! То, что этот дракон однажды меня спас — ещё не делает его моим!
  Генерал задумался. Потом поднял взгляд.
  — Вам придётся, Лэри, уговорить дракона помочь вам. Или не уговаривать. Или просить Единого. В общем, это ваше дело, как вы там будете кого уговаривать. Можете попросить стражу отпустить узника. Можете сами занять его место. В общем, вам даётся задание освободить Его Высочество Саеша из заключения. По возможности — сопроводить. Не будет возможности — хотя бы вытащить из застенков. Не будет возможности — героически погибнуть. Приказ понятен?
  — Ээээ... а последнее — не очень.
  — Это означает, — сурово сказал генерал, в упор глядя на подчинённого, — что тебе приказывается приложить все силы. И даже жизни своей не щадить. Приказ ясен?
  — Ясен, господин генерал...
  — Ну, тогда приступай к его исполнению.
  Лэри подумал, и решил, что если уж помирать — так с музыкой.
  — Господин генерал! Раз уж вы разрешили мне... использовать дракона... То должен вам напомнить. Драконы очень любят золото! Так что мне потребуется золото для подкупа зверюги. И чем больше, тем лучше.
  — Идите, Лэри.
  Юноша вышел в несколько расстроенных чувствах. Похоже, он перегнул палку. Ну, и то правильно. Зарвался! Начал наживаться на драконе... Хотя, идея была хороша. Теперь осталось понять, как приступать к выполнению? Ведь он даже не спросил, где это самое место! И что ему, собственно, можно и нужно? Ну, кроме как приложить все силы?
  
  
  
  Лэри шёл по городку с видом независимого гуляки. Одежду ему выдали не новую, да ещё и не по размеру. Подумав, он решил найти портного. Духи предков, как же это приятно! Забытое ощущение, когда портной (поначалу воротивший нос) начинает бегать вокруг тебя, снимать мерку, обсуждать фасон... Можно пощупать ткани, выбрать жабо, стиль пуговиц... В общем, Лэри понял, что год армейской жизни не вытравил из него благородное происхождение. Он ещё помнит, как получить от этого удовольствие. Манеры, жесты — плохо, но вспоминаются. Не совсем ещё солдафон. Заодно заказал себе и парадный мундир. Это будет шиться намного дольше, но он что, куда-то спешит? В крайнем случае после войны заберёт.
  Оставив задаток, Лэри отправился в трактир. Покушал знатно. Снял комнату на неделю, сразу же и расплатился. Оставив в комнате мешочек с золотом и прихватив мелочи на первое время, он вышел на улицу. Однако, теперь можно и делом заняться. Вот только — как?
  Однако, даже сменив одежду и имея в кармане денег — нельзя считать себя полностью сбежавшим от войны. То ли он не так вокруг смотрел, то ли на женщин излишне долго заглядывался... В общем, подошли к нему трое в форме. И попросили документы.
  А какие у него документы?
  Но Лэри принял вид важный и придурковатый, и осведомился, а есть ли у господ в форме предписание арестовывать всех только по подозрению? Предписания, разумеется, не оказалось. И Лэри уже решил, что на этом разговор и закончился, но не тут-то было! Его вежливо попросили пройти... Для разбирательства... К человеку, у которого подобное предписание есть. А то будет обидно, если такого молодого и благородного человека обидят по подозрению. А обидят. Потому что служба у них такая!
  Раздосадованный Лэри пошёл с ними. Без оружия, в чужом городе, на секретном задании... Что делать? Сбежать? Это была первая мысль. Но, пока он выискивал, куда бы дёрнуться — уже пришли.
  Капрал был мрачен и серьёзен. Так что Лэри пришлось изворачиваться, как червяку на крючке. Да, оттуда. Да, беженец. Да, срать он хотел на войну, ему жить хочется! А воевать — не хочется. С чего вы решили, что если он не стал воевать за тех — то будет воевать за этих? Ну, Единый не велел убивать. Да, сам капрал, конечно же, имеет право его убить. А что он может сделать? Ну, повисит, подёргается... Нет, если он лично капралу не нравится — то другое дело. Но так вообще он — мирный человек, только приехал в этот город подальше от военных действий... Почему сюда? Так потому что наши подёргаются, подёргаются, да и проиграют. Так что он, как нормальный человек, выбирает сторону-победителя. Заранее.
  Лэри сам бы смотрел на себя вот такими же глазами. Полными сочувственного презрения. Но не говорить же правду? Да, он сбежал оттуда сюда и собирается прожить здесь жизнь, полную праздного удовольствия. А заниматься он ничем не собирается. Пока есть деньги... Да, деньги — есть. Нет, с собой — немного. А, что? Ну... Вы знаете... Это вообще-то не совсем законно... Ну, вы точно думаете?
  И тут Лэри вдруг прошибло. Он принял самую скучающую позу, на которую был способен, и высказался как бы в воздух.
  — Вы знаете, господин капрал... Разумеется, я полностью в вашей власти. Но то, что вы предлагает — называется "взятка". И карается. А я — бывший граф де Ниро, ваш король мне пока титул не подтвердил, но я — человек благородный. Поэтому я на такое не пойду. Нет. А вот оплатить вам услугу — с большим удовольствием. О, сущие мелочи. Вы тут мне попеняли, что у меня нету документов... Ну, и выпишите мне какую-нибудь бумагу, чтобы ко мне не цеплялись хотя бы первое время. Пока я добьюсь аудиенции у Рудгера Шварца. Да, Его Величества Рудгера Шварца, простите, не привык ещё. Сколько? Вы... серьёзно? Хм... Ну, сейчас у меня такой суммы нет... Но к вечеру будет. Простите, господин капрал, я — человек слова. Хотите — верьте. Хотите — нет. К вечеру будет. Могу сюда, могу любому из ваших людей. Да, хорошо, тогда и бумагу заберу. Да, очень приятно было познакомиться.
  Лэри не верил в то, что произошло. Его отпустили! Он бы сам ни за что себя не отпустил. Тем более — в военное время. Неужели здесь так наивно жаждут золота? Да нате! Как говорила Ветика "Мне не жалко".
  Но сразу на постоялый двор Лэри не пошёл. К вечеру, так к вечеру. А пока что он продолжил шляться по городу, рассматривая его. В одной лавке он купил сластей. В другой — присмотрелся к цветам. Заглянул даже к ювелиру... И только потом осознал, что делает. Он выбирает подарки! Для Ветики? Вполне возможно. В предчувствии и ожидании их встречи. Но... Но совершенно неизвестно, насколько дракону понравятся марципаны, а так же будет ли она носить ожерелье? Это вообще вряд ли, поскольку ну куда ей ожерелье? На шею? То, что на её шею налезет, на девочку даже поясом служить не сможет. Свалится. Лэри огляделся.. Где бы найти в чужом городе укромное место? И вообще, звать Ветику сейчас или как?
  — Веточка! — тихонько позвал он, двигаясь по относительно малолюдному переулку.
  Рядом раздался знакомый приглушённый смех
  — Чего тебе?
  — Сможешь сюда прилететь? Только одежду захвати.
  — Зачем?
  — Я по тебе соскучился. Ну, и хочу что-нибудь подарить.
  — Жди.
  Через пару минут Ветика вышла из-за угла.
  — Ну, что ты так удивляешься? Да, я так умею. Так и будешь на меня смотреть?
  — А что, нельзя? — справился с собой Лэри. — Я тебя столько хотел увидеть... А тебе — не жалко!
  Девочка прыснула, прикрыв рот ладонью. А Лэри потащил её первым делом к тому же портному.
  — Вот эту мадмуазель надо бы приодеть. Нет, никаких шелков, никакой парчи. Очень простая ткань. Хоть дерюга! Но чтобы покрой был изысканный. Нет, я уверен, надо именно так. Нет, без всяких лент, без всяких складок... Просто красиво и нарядно. Но просто. Что? Из готового? А давайте посмотрим.
  И молодые люди шумно и весело примеряли платья. В конце концов Лэри сделал свой выбор и портной сказал, что ушить и подогнать платье — это дело буквально пары часов. На это время парочка отправилась бродить по городу.
  — Тебе правда понравилось это платье? — спросила Ветика
  — Ты знаешь, я не столько смотрел на фасон и покрой, сколько на удобство для тебя. Ты сможешь его быстро снимать или одевать, его легко стирать и сушить. Ткань достаточно прочная и стойкая. А у тебя, как я понимаю, платьев немного.
  — Вот то одно и есть. И то мне его добрые крестьянки отдали. Мне-то не нужно.
  — Вот я так и подумал.
  — А я тебе в нём нравлюсь?
  — Ты мне нравишься в любом виде. Но в платье... эх... Знаешь, мне столько хочется всего тебе сказать! Но как только я открываю рот — в него лезут одни глупости.
  — А ты их выпусти. Пусть гуляют.
  — Ага, и они полезут тебе в голову. Залезут там и поселятся.
  — Не бойся! Я их выгоню.
  — Они вылетят и накинутся на меня! А мои уже все вылезли, меня защищать будет некому!
  — И устроят глупости битву великую... Лэри, а что ты делаешь на своей войне?
  — Воюю, — юноша помрачнел.
  — Что-то не видно, чтобы ты тут воевал...
  — Давай не будем об этом, ладно? Я здесь по заданию. Мне нужно... В общем... Я тебе потом скажу, хорошо?
  Хорошее настроение стремительно возвращалось. Они купили леденцов на палочке и постояли возле ратуши, слушая бой часов. Потом кормили голубей возле статуи. Потом покатались на лодке в речке. Там Лэри и поведал, зачем его сюда прислали. Вернулись к портному и забрали платье. Заглянули на постоялый двор, где Лэри пополнил карманы наличностью. Нарядную Ветику кавалер потащил к ювелиру, где выбрали ей тонкий браслет. Опять же, легко снимается, а если вдруг придётся в спешке превращаться — не жалко. Потом Лэри вместе с девушкой зашёл к капралу, отдал десять золотых и забрал бумагу. Бумага гласила, что граф Лэри де Ниро находится в городе с ведома коменданта и имеет право находиться в нём и впредь. В общем, ни о чём, но внушительно. Посмотрев на Ветику, капрал растаял, заулыбался... В его голове явно сложились все нестыковки и недоговорки в рассказе, на что Лэри и рассчитывал. Теперь капрал будет уверен, что этот хлыщ припёрся к девушке. Вот и прекрасно!
  А теперь осталось посетить городскую тюрьму. Вот только как? И теперь Лэри уже был не рад тому, что отдал денег и получил бумагу. Так бы его посадили! Но, с другой стороны, ну, попал бы он туда... И где бы он нашёл того принца? А самое главное — что делать с Ветикой? Не прогонишь же!
  С Ветикой всё прошло самым лучшим образом. Они вошли в свою комнату и почти сразу начали целоваться. Пока Лэри снимал с неё платье, она со смехом рассказывала:
  — Эта помощница портного так старалась, чтобы ты случайно не увидел меня... Наивная добрая женщина!
  Потом они снова обнимались и объятия незаметно и плавно перетекли в постель. Всё закончилось достаточно быстро, но Лэри показалось, что на этот раз девочка была чуть раскованнее, уже не напоминая деревянную скульптуру самой себя. И обнимала его, и постанывала...
  — А ты не боишься превратиться случайно?
  — Нет... Случайно у меня не получится. Это требует немалых сил. А ты что, боишься?
  Лэри с серьёзным лицом кивнул.
  — Боюсь. Что хвост тебе отдавлю.
  Она улыбнулась. Ласково и нежно.
  — Тебе правда нравится? — спросил он.
  — Давай не будем об этом. Главное, что нравится тебе. Ну, я пошла.
  Она поцеловала его, поднялась, сгребла платье и сняла браслет.
  — А как ты уйдёшь?
  — Через крышу. К сожалению, чтобы вот так летать, как я к тебе, мне надо быть в истинном облике.
  — А как ты меня слышишь, если я тебя зову?
  — Ну... В общем, это долго объяснять.
  — Магия?
  — Да. Можешь считать это магией.
  — А только ты меня слышишь?
  — Опять не могу просто так сказать. А что?
  — Ну, я вот думаю... Я сейчас пойду на опасное дело. Если что... Ну... Вдруг... Я смогу тебя позвать?
  Она присела на край кровати.
  — Знаешь... Если ты хочешь, чтобы я тебе помогла... Лучше не надо. Я не смогу.
  — Понятно...
  — Не обижайся. Но я правда не смогу тебе помочь. Я не хочу убивать.
  — Да я всё понимаю. Я тоже... не хочу.
  — Но ты же воюешь!
  — Ты будешь смеяться, но я за всю войну убил только одного. И то — своего. Сволочью оказался.
  Ветика посмотрела на него с интересом.
  — И тебя такого держат?
  — Как видишь — нет. Послали подальше.
  — Ну, вот там и оставайся!
  Проводив девушку, Лэри вернулся обратно в комнату. Состояние было восторженное. Оказывается, это так приятно! Провести день в городе с девочкой, потом прекрасно покувыркаться в постели... И, кажется, она на него не обижается. Удивительное существо!
  Но вечер был безнадёжно испорчен. Старт Ветики с крыши увидели, прибежали разбираться... Ну, разумеется, тут же странный постоялец был схвачен и препровождён. Чему не особенно противился, ибо ещё совсем недавно об этом и мечтал.
  Оказавшись в камере Лэри, наконец, задумался. А чем, собственно, нахождение в тюрьме облегчит ему поиски принца?
  
  
  — Ветика! Веточка! Ветикалиринона, твою мать! — взывал Лэри в темноту и пустоту. Но тишина была ему ответом. То ли драконочка не слышала, то ли не имела возможности ответить, то ли и не собиралась. А ответ от неё был жизненно важным. Если бы не два предыдущих случая — Лэри бы давно уже плюнул и решил, что вызывать дракона в камере — дело бесполезное. Вот и повторял на все лады... С неизменным результатом.
  Сегодняшний день был богат событиями. Во-первых, заключённых выводили на прогулку. Где Лэри и имел возможность лицезреть, и даже перекинуться парой слов с принцем Саешом.
  — Я прислан тебя спасать! — шепнул ему Лэри.
  Тот смерил парня взглядом и не скрываясь ответил:
  — А с чего ты решил, что меня надо спасать?
  Лэри растерялся настолько, что два круга не находился, что сказать. Потом выдал коротко:
  — Меня прислали!
  На следующем круге принц снизошёл до ответа:
  — Со мной всё в порядке, если ты вмешаешься — то всё испортишь.
  Чем вверг сотника в немалые раздумья. Приказы начальства не обсуждаются. Надо, значит, надо. Но принц всяко выше генерала в табели о рангах. Может, в боевой обстановке генерал и может принца заткнуть, но тут он как бы сам с усами, должен понимать.. И уж точно лучше генерала знает, надо его спасать или нет. Так что делать ему самому? Понятно, что спасаться отсюда... А как?
  Дальше проблема оказалась ещё более насущная. Потому что судили Лэри довольно быстро, без особых придирок. Не местный? Прибыл невесть когда и невесть зачем? И даже замешан в ночном происшествии, когда кто-то с крыши трактира что-то куда-то уволок при всеобщем стечении народа? Что обвиняемый может сказать в своё оправдание? Ну, тогда пусть объяснит цели подкупа капрала королевской службы безопасности... Ах, чтобы отстали? Ну, так у человека с чистой совестью даже мысли о подкупе не возникнет. Есть что сказать? Нет? Ну, тогда что там с ночной контрабандой? Не было? А что было? Не знаете?
  Подсудимый Лэри де Ниро. По обвинению в шпионаже и диверсионной деятельности приговаривается к смертной казни. Верующий?
  Лэри только кивнул, ошарашенный приговором.
  — Тогда молитесь. Завтра с утра — исповедь, и на виселицу. Уведите. Следующий!
  Тут поневоле станешь верующим. Ведь кивни он отрицательно — прям тут же и повис бы... Ну, куда она делась! Или если сказала "нет", то нет? Ну, ладно, если не может его отсюда вытащить, то хотя бы... Ну... В общем, в последний раз?
  В окне зашуршало. И через решётку вдруг протиснулось очень странное существо. Лэри даже отпрянул — и так темно и страшно, а тут ещё эта хрень....
  — Хозяйка велела передать, — проскрипело существо, — что не может сюда говорить. Здесь от неё защита повешена. Велела передать, что сожалеет, но помочь не может.
  Это существо даже не говорило. Оно как-то так вибрировало, что получался звук. Очень неудобно было. Закончив скрипеть, необычный посланник опять полез через решётку.
  — Стой!
  Существо на его вопли не обратило ни малейшего внимания.
  — Ну, подожди же ты.. Ну, стой!
  В окне никого не было. Тьфу ты... Вот же допрыгался. Ну, и что теперь делать?
  — Веточка! — зашептал он в темноту. Как тогда, на исповеди. А ведь и впрямь исповедь получается. Ведь завтра он уже может не успеть сказать. — Слушай, меня завтра поутру повесят. Страшно-то как! Но дело не в этом, я не это тебе хочу сказать. Я тебе так благодарен, драконочка ты моя, ты не представляешь! Ведь вот сижу в камере, боюсь, трясусь, а на тебя надеюсь. Если бы не ты — я бы вообще бы такого труса отпраздновал! И завтра, когда меня вешать повезут — и завтра буду надеяться. Поэтому и умру гордо, без слёз, как полагается мужчине. Милая ты моя, жаль, что не увидел я тебя в последний раз... И не погладил как следует твою чешую, и вообще я тебя и не знаю почти. Ты уж живи долго и счастливо, говорят, у вас, драконов, век долог... Ну, а меня тут вообще записали в поклонники Единого, может, помолиться напоследок? Вдруг поможет?
  Он ещё долго шептал всяческую чепуху, пока не понял, что уже, кажется, по второму кругу пошёл. Да и как бы ни было страшно, а сон всё равно сморил его.
  Утром его разбудил охранник. Дал умыться, напиться. Еды не дал.
  — Тебе зачем? На том свете накормят.
  Настроение было самое соответственное. Удивительно, но священника не привели к нему в камеру, а наоборот, потащили куда-то самого Лэри. Но, как он прозорливо догадался, сбежать оттуда было невозможно.
  — Исповедайся, сын мой, что гнетёт тебя?
  — Отче, более всего гнетёт меня то, что принимаю я смерть от оговора, не совершив той вины, по которой приму смерть.
  — Ну, сын мой, хоть и могу я тебя понять в этом, однако же и утешение у тебя достойное. Ведь, приняв смерть безвинно, предстанешь ты перед Создателем как есть, нечего тебе будет скрывать, не за что будет кару принять. Безгрешным войдёшь в ворота Рая, где и примешь жизнь вечную, как уготовано каждому истинно верующему. Благословляю тебя, сын мой, прими же таинства Христовы, отведай хлеба — сё плоть его. Отхлебни вина — сё кровь его. И отныне и до самой смерти ничего в рот не бери, но моли Его о благости, благословляй мучителей своих, ибо их грехом предстанешь пред Создателем, ну, если есть за тобой грехи какие — оставь их здесь и пойдём.
  Лэри даже поразился. Не будучи приверженцем последователей Единого, он вдруг и впрямь почувствовал облегчение. И даже захотелось рассказать обо всём. Ну, а вдруг и впрямь в Рай попадёт? Остановило, пожалуй, только вот это "истинно верующим". Себя Лэри к таковым не причислял. Поэтому быстренько сообразил пару "грехов", ака ложь начальству, подкуп должностного лица (факты общеизвестные), надругательство над девчонкой (а чо? Пусть будет!), бранные слова (у каждого солдата, а как же), на чём и закончил исповедь.
  Выходил со странным ощущением. Вроде и стремился побыстрее закончить, а ведь каждое слово — минута жизни!
  А как вокруг хорошо! Лето, птички поют... Солнышко уже встало... Тепло. Его повезли куда-то за город. Там собралась небольшая группа зрителей, человек двадцать. И там же была выстроена виселица. Видимо, она тут стояла традиционно, так как дерево было потемневшим, и ещё тут запах такой витал... Противный, гадкий. Его стащили с повозки, подвели под перекладину. Накинули петлю на шею. Препротивнейшее ощущение! Лэри ещё раз огляделся, непроизвольно шепча молитву... Со стороны леса к ним мчала какая-то повозка. От города ехало ещё две. В небе были прекрасно окрашенные восходящим солнцем облака. Никакого намёка на спасение. Господи, Единый, помоги! Духи предков, готовьтесь к встрече!
  — Подсудимый. У тебя есть полминуты. Твоё последнее слово на этой земле?
  — Я не виноват, — буркнул Лэри. Сам прекрасно понимая, насколько это выглядит глупо. Но "Хочу жить!" выглядело ещё глупее.
  В это время к ним подъехала повозка, остановилась, и все повернулись. И тут...
  И тут с повозки соскочила молодая рыжеволосая женщина! В наряде столь же вызывающем, сколько и притягивающим взгляд. Подбежав к помосту, она бросила взгляд на осуждённого и повернулась к остальным.
  — Ага! Это что, его вешать, что ли, будут?
  — Да, мадам, и не могли бы вы отойти..
  — А нельзя ли мне его повесить? А?
  И столько было алчной ярости в этом голосе, что даже Лэри ужаснулся. Что он ей сделал, что она... так?
  — Вам? Но, мадам...
  — Это из-за этой скотины я — мадам! Или не мадам, хрен его теперь уже разберёшь! Что вылупился? Думал, если ты мужик и сильнее — то можешь делать с женщиной что угодно? Господа! Я всего лишь слабая девушка... Но и у меня есть честь и даже душа! Вернее, были. И благодаря этому ублюдку я обесчещена! Вместо того, чтобы стать матерью и верной женой я теперь превратилась в чудовище! По его вине! Ну, я прошу вас, умоляю, господа! Дайте мне эту дрянь, дайте эту мерзость! Пусть это не вернёт мне чести, но я хотя бы отомщу!
  И столько ненависти звучало в её голосе, что Лэри непроизвольно дёргался. На него смотрели все... И они думали, что она говорит правду!
  — Я не виноват! — попытался сказать он, но голос сорвался.
  — Ха! Точно? — она повернулась к нему и подмигнула. — Точно не виноват? И скажешь, ничего не было?
  — Ну... — Лэри не понял, как себя вести.
  — Господа! — снова обратилась девушка к растерявшимся представителям закона. — Ну, право слово, дайте мне отомстить! В конце концов, он и так и эдак сдохнет.
  И вдруг священник, эта пузатая сволочь, которая должна была бы хранить тайну исповеди, вдруг заявляет.
  — Ну, сын мой, если это та самая девушка, которую ты снасильничал — то не видать тебе Рая, как завтрашнего утра. Винись перед ней!
  — Отче! — обратилась вдруг к нему девушка. — А что обычно делают, чтобы все-все-все грехи с человека снять?
  — Ну, дитя моё... Это процедура редкая, ответственная... Называется "аутодафе".
  — А что это?
  — Это очищение огнём, — сказал капрал, по идее руководящий казнью, но пока ничего не сделавший для этого. — Сжигание заживо.
  — Да? — взгляд девушки вдруг загорелся. — Неужто? А давайте его... а?
  — Девушка! Вы что? Мне приказано — повесить!
  Но вдруг вмешались зрители.
  — Сжечь его! Огнём его, в геенну огненную! Пусть привыкает, бестолочь! — раздались голоса. Которые быстро подхватила вся толпа.
  Капрал растеряно посмотрел на толпу. Потом на священника.
  — Я не против, — скромно потупил глазки святоша. — Но сейчас ехать в лес, рубить дрова...
  — Не надо! — с жаром воскликнула девушка. — Я на такое дело пожертвую из своих запасов!
  И она махнула рукой. Двое парней спрыгнули с неё и резво начали закидывать вязанки хвороста под помост.
  — Только надо его к столбу привязать, — давала девушка указания. — А то он ножки подожмёт и избегнет кары. Нет, надо привязать!
  Петлю с него сняли, но Лэри вполне натурально дрожал, когда его привязывали к столбу. Потому что петля на шее вдруг стала куда желаннее костра. А надежда на то, что Ветика просто сошла с ума, таяла с каждым мгновением.
  — Именем господа нашего, — завёл священник после изрядного тычка от капрала, — Деус Иезиус, домине, протеже эт ин атемум, вобискум... эээ.. аминь.
  Девушка склонилась над сложенным хворостом и по нему побежало пламя, выбрасывая длинные языки дыма. Вот это уже стало действительно страшно. Это уже не шутки, когда под тобой разгорается огонь. А девушка стоит рядом с костром, чуть наклонив вперёд голову и неотрывно глядя на привязанного парня тяжёлым взглядом, чуть улыбаясь. Лэри забился в путах.
  — Аааааа! Нет! Я не виновен! Господи, ты же видишь всё, меня оговорили! Я невинен, как младенец, спаси меня, аааааа!
  В общем, нёс он бред такой, что самому стыдно было бы повторить. Но в этот момент, если честно, абсолютно не важно, что ты там такое несёшь. Потому что лёгкие начинают судорожно вдыхать воздух с дымом, ноги перестают держать и голова перестаёт соображать полностью.
  Кто-то крестился, кто-то стоял неподвижно, женщины кутались в платки, выглядывая из них, как из бойниц. Вот раздался жуткий, сумасшедший вопль. И за ним — тишина, только треск гудящего пламени. Но только палачи и зрители расслабились, как вдруг что-то тяжёлое рухнуло в костре. И тут из огня и дыма выкатился... Женщины закричали, но и мужчины тоже отшатнулись. Потому что из огня выкатился чёрный закопчёный комок. Закашлялся, отдышался и встал. Не смотря на цвет, в остальном это был тот же самый человек, который должен был сейчас тихо догорать в костре. Одежда на нём сгорела до тла, так что он был одет исключительно в копоть. Но вряд ли он сейчас заметил такую мелочь. Чёрный человек упал на колени и вознёс горячую молитву Единому:
  — Спасибо, Всемогущий! Ты знал, что я невиновен и не оставил милостью своею! Благодарю тебя!
  После чего встал и повернулся к людям. Первыми упали на колени и согнулись в земном поклоне женщины, истово что-то прчитая. Потом — самые набожные из мужчин. Оставшиеся почувствовали себя столь неудобно, что тоже преклонили колени. Удержались только офицеры и палач. Хотя видно было, что и им это удалось с трудом. Священник же не стесняясь подполз на коленях к спасшемуся.
  — Чудо! Чудо господне! Прости меня, что не верил тебе! Вижу, спас тебя Господь!
  Юноша же положил ему на голову руки и что-то прошептал. После чего обратился к офицерам.
  — Как видите, сам Господь Всемогущий пришёл мне на помощь и отрёк меня от казни. И я вернулся в мир, как был, нагим и очищенным огнём. Поэтому, я надеюсь, вы не возражаете, если я позаимствую у вас лошадь?
  Согнав таким образом одного из них с транспорта, он уже собрался было уезжать, как взгляд его (чисто случайно!) упал на рыжеволосую девицу.
  — Ах, ты, сучка! Стало быть, я тебя изнасиловал, да? Стервь, и ведь не постыдилась честных людей! Я думаю, господа, что если я натерпелся такого страху из-за этой ведьмы, будет справедливым, если я выполню то, за что чуть не поплатился жизнью. Иди сюда, исчадье ада!
  Девушка сделала несколько шагов, всадник подхватил её, усадил перед собой и был таков.
  Только пыль медленно оседала, да рядом догорала виселица.
  — Как вы думаете, — спросил капрал спокойно. — Это действительно было чудо? Или...?
  — Вы ещё сомневаетесь? — с жаром спросил священник.
  — Не просто сомневаюсь. А почти уверен. Что нас очень грамотно и талантливо надули. Нет, надо же, как шикарно сделано! Но мы, пастор, и впрямь не будем портить вам настроение. Иначе нас всех очень-очень спросят, куда делся преступник? А так — господне чудо, все видели... Правда, свидетелей и участников почему-то нет... И даже лошадь забрали!
  — А ты куда смотрел? — обиженно спросил ограбленный офицер.
  — Да туда же. Точно так же не мог понять, что происходит.
  — Может, это и к лучшему? — спросил подошедший палач. — Никто же не знает, что сделала бы эта ведьма с нами?
  И все посмотрели в ту сторону, куда умчалась лошадь. Которая сейчас уносила хихикающую парочку.
  — Как ты это сделала, Ветика?
  — Драконы — повелители огня. Правда, в твоём случае здесь поработали многие, но, согласись получилось шикарно!
  — Ой, я не могу! Я прямо святым заделался!
  — А как ты так быстро догадался?
  — Когда я понял, что огонь не жжётся, у меня как раз появилось время подумать. А этот вариант просто напрашивался!
  — А твой финальный бенефис был просто шикарен! — она задрала подол платья повыше и прижалась к нему горячей и тугой попкой. — Однако, ты, помнится, обещал меня изнасиловать!
  — Ну, Ветика! Ну, не сейчас же?
  — Это почему это? Тебе что-то мешает? Или ты не чувствуешь вкуса жизни?
  — А ты что, хочешь прямо сейчас?
  — А что, не видно? Ну, мой господин, давай же! Вот так! Уууууух!
  И лошадь помчалась галопом, только помогая парочке у себя на спине заниматься восторженным непотребством.
  
  
  Лэри лежал в блаженном расслаблении. Чистый, отмытый, накормленный, обласканный... Рука его всё ещё лежала на груди девушки, причём грудь эта уже вполне себе оформилась и ощущалась. Только что эта девушка страстно стонала, с восторгом принимая любые шутливые предложения от своего наездника. А сейчас перебирала пальчиками у него по груди.
  — Ты такой счастливый сейчас... — сказала она подперев голову рукой и касаясь волосами плеча. — Даже не хочется тебе портить настроение.
  Лэри перевернулся и обнял её.
  — Ну, давай. Говори. Я прямо чувствую, что когда всё так хорошо — так не может быть! Значит, случится какая-то гадость. И какая?
  — Я ухожу.
  — Но, Веточка! Вот уж... Да... Но почему?
  — Ты ни причём, — ласково сказала девушка, проведя пальцем по его носу. — Для твоего столь эффектного спасения мне пришлось обратиться за помощью... ну, скажем, к знакомым. Хотя для тебя они все — мои родственники.
  — К драконам?
  — К дракланам, так мы правильно называемся. Да.
  — А где они?
  — Они живут в другом мире, далеко-далеко отсюда.
  — Поэтому в нашем мире драконов нет, ты одна?
  — Да, именно поэтому. И пряталась я здесь не от людей, а от дракланов.
  — Вот это новости! И ты ещё говоришь, что я ни причём! Да если бы не я — пряталась бы и дальше!
  — Нет, Лэри. Всё не так, — грустно улыбнулась она. — Это я наивно думала, что можно влезть в сброшенную шкуру и сидеть там... Всё идёт как надо. Ну, если бы не ты — можно было бы оттянуть неизбежное ещё лет на десять...
  — Десять лет! Это вам, драконам, мелочь! А для людей — целая жизнь!
  — Десять лет — это много даже нам. Но это приблизительно, а могло случиться и завтра. Так что ты ни причём. Но мне придётся уйти. Надо... и обучение закончить, и долги раздать. Так что теперь тебе придётся надеяться на себя. Хотя, ты же у нас любимчик вашего Единого, может, и выживешь.
  — Веточка, не смешно! Жаль, что я не смогу на тебе жениться.
  — Да уж. Жена-дракон...
  — Думаешь, меня бы это остановило?
  — Уверена, тебя — нет. Но нам бы пришлось точно так же прятаться от людей, только вдвоём. А если я к этому приспособлена природой, то тебе стало бы в тягость. Ну, лет через пять-десять. Кроме того, что у нас не может быть детей. А какая семья без детей?
  Лэри повесил нос. Но Ветика чмокнула его.
  — Не расстраивайся. Наоборот, подумай, какое у тебя было прекрасное лето! Сколько всего! А уж мой костёр ты до конца жизни не забудешь!
  — Это точно, — Лэри непроизвольно улыбнулся. — И тебя — тоже.
  — Ну, тогда, если хочешь, давай ещё раз. И я полетела. Надо же тебя ещё забросить туда, куда там ваша армия умотала...
  На этот раз получилось медленно и печально. Но всё хорошее заканчивается...
  
  
  Встретили Лэри без удивления, хотя причёска его так и взывала к вопросам. Переодевшись в привычную форму, Лэри доложил о полном провале своей миссии. И о том, что принц Саешь не собирается покидать пределов гостеприимной тюрьмы. Это известие вызвало очень странную реакцию у командования. Генерал отпустил сотника "отдыхать", после чего куда-то испарился. Вместе с ним исчез и штабист Фриди. Осада продолжалась так же вяло, так что ничего нового за время отсутствия не случилось.
  Вот только вечером вдруг раздался глухой женский голос, как будто из под подушки.
  — Лэри! Мне тут посоветовали отличную идею! Если она тебе понравится — завтра ночью будь готов. Я заберу тебя и переброшу прямо в крепость. Ты откроешь ворота и будешь герой героем! Пока. Люблю.
  Лэри даже ответить не успел. Точнее, успел, но неизвестно, услышал ли его хоть кто-нибудь....
  А назавтра он взял за грудки полковника, оставшегося замещать генерала, и объяснил ему задачу. Полковник, разумеется, упёрся: ему ничего такого не говорили и не приказывали. Тогда Лэри предложил дураку подумать, что для него важнее? Нарушить приказ и взять крепость, из-за которой они уже тут месяц кукуют, или остаться верным приказу, но расстаться с эполетами, а, возможно, и с жизнью? Что скажет генерал, когда узнает, что верный заместитель прокуковал такую возможность? И не повесят ли на ревнителя приказов вечно выискиваемых саботажников и шпионов? А техническую часть Лэри берёт на себя. От полковника требуется только приказ.
  Как оказалось, техническая часть — это очень и очень много. И если бы это был не Лэри, а кто-то другой, то его, возможно, просто не стали бы слушать. А за ним давно была замечена необъяснимая любовь командования. И раз уж сейчас этот "серый кардинал" взялся командовать — то не без причины. Так что вопросов по поводу его прав и возраста никто не задавал, а если какие-то тонкости молодой сотник не знал — его охотно просвещали, подробно рассказывая о взаимодействии войск, расчётах на скорость, шумность и минимальных или максимальных численностях подразделений для разных задач. В целом был разработан следующий план. С наступлением ночи часть солдат остаются обеспечивать нормальную жизнь лагеря — костры, спокойные разговоры (и даже песни), большая же часть обматывает оружие (чтобы не звенело) и выстраивается перед воротами. Малочисленный отряд подбирается прямо к воротам. Четверо с наступлением ночи должны быть прямо у ворот. Мало ли, вдруг сотнику потребуется срочная помощь? С этими Лэри познакомился и поговорил лично. И обязал их выполнять любой приказ, который они услышат. Каким бы странным он ни показался и откуда бы ни исходил. Воины согласились со странным условием, хотя и пытались уточнить, что именно скрывается за "откуда бы он ни исходил"? Лэри сам не знал, как это будет выглядеть, поэтому не стал уточнять. Просто заверил: не важно, откуда. Хоть от ангелов с небес. Вроде бы, обещали.
  Всё темнее на небе, и всё больший мандраж дёргает руки и ноги. А ещё полковник этот напоминает, что от успеха операции зависит не только судьба Лэри, но и его. Как будто его, полковника, судьба — самое важное в мире!
  После сумерек Лэри ушёл подальше. И шёл до тех пор, пока не решил, что вокруг достаточно темно и чисто.
  — Веточка! Я готов!
  — Подожди, — долетел тихий голос. — Я не готова!
  Так что он ещё полчаса ждал, пока драконочка приготовится. Появление её огромного тела в темноте любой человек встретил бы непроизвольным восклицанием. Воскликнул и Лэри, только восторженно. Залез на шею, вцепился...
  — Полетели!
  Земля рывком прыгнула вниз и скоро крепость стала как на ладони. А потом её вдруг окутал коричневатый туман.
  — Смотри, — в полный голос начала объяснять драконочка. — Я тебя высажу у ворот. Там сейчас будет всего два или три человека. Они могут и не смотреть на ворота. Открывай их — и вперёд.
  — Э, нет! Так не пойдёт! Что значит "могут и не смотреть"? А если будут смотреть?
  — Я смотрела, они на ворота почти не глядят.
  — Ветка! Ты, конечно, колдунья хоть куда, но это — армейская операция! Так не делается! Они нас не слышат?
  — Нет. Мы между мирами, нас нигде нет.
  — А ты только меня можешь сюда перетащить?
  — Ой, я всю вашу армию не осилю. Даже за несколько заездов. Да и нежелательно мне показываться здесь..
  — А ещё парочку сможешь? Лапами?
  — Лэри, что ты задумал?
  — Тут под стенами стоят ещё четверо. Если ты сможешь перекинуть их внутрь пока я буду возле двери — то всё получится.
  — А как?
  — Ну, не знаю! Ты можешь их позвать, как меня?
  — Могу.
  — Вот я так и думал. Позови, скажи, чтобы встали как тебе удобно будет. Подхватишь — и сюда. Давай, я пошёл!
  Покинув уютную и такую надёжную шею, Лэри вдруг обнаружил, что ноги-то — дрожат! При всём к ним уважении — это они зря. Что бы ни пришлось им пережить — а сейчас не время. Так, успокоились. А что делать-то? Просто открыть дверь? А как это можно сделать практически в крепости, которая готова к осаде? Кроме того, что двери не заперты на ключ, а заложены тяжеленными брусками, так тут же везде караулы! И то, что Веточка высматривала момент, когда никого не будет рядом — так это женский взгляд на проблему! Ну, пока будет открывать и даже сразу после — набегут, прибьют и опять закроют. Что делать-то? Надо хоть стронуться с места, пока не увидели...
  Стоило ему отойти, как сзади захлопали крылья — и всё опять стихло.
  — Вы тут? — спросил Лэри тихо.
  — Тут, — ответили два голоса.
  — Тогда пошли.
  Наличие за спиной хоть кого-то сразу же добавило уверенности. Но что делать-то?
  Так и добрался он до караульной с двумя сопровождающими... Без единой мысли в голове. Уже входя в караулку он снова услышал звук хлопающих крыльев...
  — Вечер добрый, господа, — спокойно сказал Лэри обернувшимся. — Позвольте представиться. Я — Лэри де Гривз. Комендант этой крепости.
  — А куда делся Спенсер? — недоумённо спросил молодой солдатик, не старше самого Лэри.
  — Боюсь, что сейчас бывший комендант удивляется гораздо больше вас, господа. Ибо крепость пала, и вы — последние, кто об этом узнали. Приношу вам свои извинения.
  Растерянность солдат была неподдельной. Тем более, что за Лэри зашли ещё двое.
  — Попрошу сдать оружие, господа. Как победитель, гарантирую вам приличное обращение и положенные военнопленным права.
  Они растерянно переглянулись. Да уж, новость о том, что крепость взята, а они всё прохлопали — не из лучших.
  — Итак, господа? Вы сдаёте оружие, или собираетесь быть последними защитниками крепости? Мы готовы скрестить с вами оружие, если желаете. Вас устроим мы, или вы предпочтёте иных противников?
  И обратился к одному из своих:
  — Кликни там кого-нибудь ещё.
  Солдат поклонился и вышел.
  — Ой... — сказал молоденький солдат и первым вытащил меч. Повертел его и положил на стол. Командир патруля взглянул на него с явным неодобрением... Но в комнату вошли ещё трое и он подчинился судьбе и обстоятельствам.
  — Благодарю, господа. Посидите, пожалуйста, немного здесь. Сейчас вас выведут к остальным пленным. Благодарю вас. Ты, забери оружие...
  Когда они вышли, солдаты молча, но очень эмоционально ткнули его в плечи и бока. Действительно, так сыграть... Они же не знали, что у Лэри перед глазами недавно был достойный образец для подражания!
  Так что открытие ворот было хоть и шумным, но безопасным. А когда перед воротами помахали факелом, то сбегающие со стен стражники уже были невеликим препятствием. Так что битвы, как таковой, не было. А полковника, который приказал выкурить запершихся в помещениях защитников, Лэри остановил самым грубым образом.
  — Отмените приказ. Этого делать не нужно.
  — Сотник, вы что, считаете, что лучше меня знаете, что надо, а что не надо?
  — Именно так, полковник. Это — моя операция. И я обещал этим людям, что они получат все причитающиеся военнопленным права и условия. И умерщвление недовольных или несогласных к таковым не относится. Они выйдут рано или поздно, так зачем сейчас-то геройствовать?
  И полковник не посмел спорить с сотником. Потому что тот был прав. Потому что вокруг него стояли солдаты, которые вошли в крепость благодаря ему. И вопреки мнению полковника. Поэтому ему оставалось только скрипеть зубами.
  Каково же было удивление генерала, который вернулся прямиком в крепость, гостеприимно распахнувшую двери. Победители и побеждённые достаточно мирно сосуществовали в её стенах. Лэри вызывали к прибывшему начальству.
  — Почему-то я совершенно не удивлён, — сказал генерал самопровозглашённому коменданту. — Вот именно Лэри де Гривз обязан был взять эту крепость. Я почему-то именно так и думал.
  — Я воплотил ваши мысли в жизнь, господин генерал.
  — Похвально. Более чем похвально!
  — А что это болтают о каких-то крылатых и когтистых демонах? — невинно поинтересовался Фриди.
  Генерал хрюкнул и уткнулся взглядом в стол. Потом поднял искрящиеся смехом глаза. Он прекрасно знал, о каких демонах болтают, но ему было интересно, как выкрутится нахальный сотник?
  — А пусть болтают, — отмахнулся тот. — Какая разница, кто мне помогал, если результат превосходит любые ожидания.
  — Разница есть, — намекнул штабист. — Ведь об этом будут спрашивать выше.
  — А не пора ли тебе познакомить нас с этим... демоном? — пришёл на помощь Мортагенетти.
  — Нет, господин генерал. К сожалению, сей демон покинул наш мир. Насколько надолго — не могу сказать. Но... Но моего ангела-хранителя больше нет. Я лишился... поддержки.
  — Ага! — вдруг оживился штабист. — Значит, она всё-таки была?
  — Но всё хорошее кончается, не так ли? — не стал заострять внимание генерал. — И что бы это ни было — оно прошло. Ну, что ж... Раз уж вы назвались комендантом крепости, Лэри, так тому и быть. Я подтверждаю ваше звание и ваши права. Разумеется, сотнику такое не по чину... Стало быть, чин вам придётся повысить. Тем более, что лично Его Величество пожелал встретиться с вами. Потому что задание, которое вам поручалось, имело совершенно иные цели, отличные от государственных. И тот, кто это задание давал был вовремя вычислен и схвачен. Более всего Его Величество потрясло не то, что вы умудрились добраться до принца, которого вроде бы надёжно и качественно спрятали, а то, что вы при этом не стали его "спасать". Не смотря на прямой приказ. Обычно нарушение приказа карается по всей строгости, в данном же случае вас ждёт немала награда. Кстати, рекомендую сразу её продумать, чтобы не хлопать глазками, если король вдруг спросит вас, Лэри, а чего вы хотите? Так что после посещения столицы и общения с Его Величеством, который и пожалует вам новый чин, вы приступаете к обеспечению прядка и обороноспособности вверенной вам крепости. Ну, желаю успехов вам, граф.
  И генерал Мортагенетти пожал ему руку.
  
  
  
  Неумолимое и равнодушное время летит над миром, излечивая безнадёжно больных. Кого-то — временно, кого-то — навсегда. И тридцать долгих лет пролетело день за днём. Закончилась гринейская война, и полковник Лэри де Гривз милостью короля получил во владение земли Дрэгисского леса, недалеко от Хассийских гор. Хозяйствовать для молодого полковника оказалось новым и необычным делом, и он с затаённой тоской вспоминал своих учителей, которые неоднократно заставляли его осваивать новые, ненужные, казалось бы, вещи. Прошли годы, и оказалось, что они были правы. Война если и не кончилась, то перешла в стадию переговоров и накопления ресурсов с обоих сторон. И сейчас бывшие вояки разбежались по своим домам, у кого они были.
  А у кого не было...
  Поэтому барон де Гривз охотно взял в своё новообретённое баронство ближайших соратников. Некоторые из них, кстати, происходили из той самой захваченной крепости. Северяне оказались в сложной ситуации, сдав крепость врагу они как бы стали автоматически предателями. А когда выяснилось, что Лэри всех обманул, выдав желаемое за действительность — то отношение к нему поначалу было совсем нехорошим. Правда, он в это время в крепости отсутствовал, удостоившись аудиенции у самого короля. А когда вернулся — то его методика взятия укреплений уже стала анекдотом. Так что отношение к нему сменилось на уважительное, как к человеку, умеющему сделать желаемое действительным. А, поскольку к захваченным врагам молодой комендант относился очень и очень достойно, то как-то так само собой получилось, что стали они ему служить верой и правдой. Не чужому королю, а конкретно вот Лэри де Гривзу. И после войны с охотой отправились с ним.
  А потом молодой барон познакомился с девушкой... Которая через некоторое время стала его женой. Как это часто случается у людей, у них родился сын. Но, как это иногда бывает, молодая баронесса умерла вскоре после родов. А тут достался мужику младенец. Что делать с младенцем воину? Нанять кормилицу — не проблема. А дальше-то? Вот и разрывался Лэри между любовью к сыну и полным бессилием перед этим орущим комочком... Сначала — орущим, потом — лезущим куда попало, а потом радостно встречающим вернувшегося барона:
  — Папа! Папа приехал!
  А уезжать приходилось. Баронство досталось неспокойное, в окрестных лесах и горах водилось множество всякого, что для простого селянина представляло смертельную опасность. А даже если и нет — то люди любят опасность преувеличивать. Так что приходилось дружине барона выезжать то туда, то сюда. И вообще, хозяйство — оно догляд любит. Вот в один из таких выездов попалась навстречу этой чисто мужской компании девушка в простом наряде и с вызывающе рыжими волосами. Простая селянка, которых сто из ста. Только наглая не в меру — как шла навстречу всадникам, так и шла, не подумав уступить конным дорогу.
  Но вдруг барон остановил всех, пристально вглядываясь в незнакомку. Потом спрыгнул с коня и бросился к ней.
  — Веточка! Ты ли это?
  — Здравствуй, Лэри. Это я. Ты не забыл меня?
  — Ну, что ты! Послушай... — он обернулся на соратников, часть из которых понимающе отводила взгляд. — Послушай...
  — Нет, это ты послушай. Сейчас езжай, куда вы там направлялись. А если захочешь меня увидеть — я тебя опять услышу. Освободишься — зови!
  Даже не слишком внимательному наблюдателю было бы заметно, как изменился, подтянулся, и даже чуть помолодел барон от встречи с этой простушкой. Но кто будет спрашивать сиятельного барона о делах давно прошедших дней?
  Вот об этом они сейчас и говорили. Без всякой охраны бродил сейчас барон по Дрэгисскому лесу, полному таинственной нежити, и в охране от которой и состоял его воинский долг. Потому что лучшая охрана сейчас шла рядом с ним.
  — Потом я получил этот лес в своё полное распоряжение. Представляешь, здесь я хозяин! Какой я, к демонам, хозяин? Вот тебя лесные твари слушались беспрекословно, я помню.
  — Они не твари, Лэри.
  — Это не важно. Ты меня прости, я же на них как человек смотрю. И воюю с ними. Это плохо?
  — Нет, это не плохо. Это твоя жизнь. Рассказывай дальше.
  — А дальше... Дальше я женился, Веточка. Я женился, и у меня сын.
  — О! Я тебя поздравляю!
  — К сожалению, с его матерью я тебя познакомить не смогу.
  — Лэри, ты что? Я что, по-твоему, зверюга какая-то? Разумеется, твоя личная жизнь — это твоё дело! А оставлять потомство — это святая обязанность любого мужчины. И я даже в мыслях не собиралась покушаться на твою жизнь! И то, что ты меня по-прежнему помнишь и можешь со мной общаться — это только чудо, мною не заслуженное. Так что если ты вдруг испытываешь стыд передо мной — то брось! Ты же не спрашиваешь меня, как я провела эти годы и с кем?
  — Ну... Это же твоё дело...
  — Вот именно! А это — твоё. Так что я могу только порадоваться за тебя и не чувствовать себя наглой и подлой стервой, которая лезет в чужое гнездо.
  — Веточка! Зачем ты так говоришь?
  Она остановилась и положила ладони ему на грудь.
  — Потому что я всё ещё хочу тебя, Лэри.
  Она повзрослела. Теперь у неё было тело женщины, а не маленькой девочки, вполне оформившееся, но груди оставались небольшими, а кожа по-прежнему была гладкой, как атлас. Так что Лэри мог воскресить в памяти ощущения от тех встреч, казалось — незабываемых, а на самом деле уже потускневших. Ах, время, время! В те годы юный граф был готов лезть из кожи, чтобы его подруга получила положенное ей удовольствие. Даже, помнится, тратил уйму денег на проституток, чтобы постигнуть нелёгкую науку общения с женским телом. Сейчас же девушка в его руках отзывалась, как хорошо обученная лошадь. Малейшее движение пальца, губ или иных частей тела вызывали то сладострастный стон, то непроизвольный вздох, то дрожь. Увы... Увы, это всё было слишком знакомо. Нет, барону было хорошо в объятиях рыжеволосой женщины, но это было всего лишь повторение уже давно испытанного, причём много-много раз. Как он мечтал об этом тогда! А получил только сейчас. Поэтому оставалось только делать привычные движения, добиваясь ожидаемого результата... Барон Лэри платил по старым счетам, даря то, что не смог отдать тридцать лет назад, и хотя в том не было его вины — сейчас он старался изо всех сил.
  И был вознаграждён взглядом, счастливым до невозможности. Поцелуями, столь же искренними, сколь и горячими. И объятиями, слишком крепкими для женщины.
  Их любовь пылала, подобно костру из хвороста, столь памятному обоим. Жарко, ярко... Но любовь должна заканчиваться чем-то большим, а Лэри был слишком хорошо осведомлён о несбыточности подобного финала. Поэтому однажды он протянул рыжеволосой девушке коробочку. Простую, обшитую бархатом. Где лежали два колечка, не слишком изящно сплетённых из волоса.
  — Что это?
  — Веточка... Выходи за меня замуж. А?
  — Но, Лэри! Я не могу! Ты же женат!
  Барон скорбно сжал пальцы.
  — Она умерла. Она умерла давно. Когда родился Тэрик. Я... Я всё никак не собрался тебе сказать.
  Ветика погладила его руку.
  — Лэри... Ты не очень расстроишься, если я скажу тебе "нет"? Всё-таки ты — человек, а я — драклан. Ведь это ничего не изменит между нами, правда? Даже... Даже больше того! Если.... Если ты правда сделал мне предложение... То...
  — Что, Веточка?
  — У нас могут быть дети.
  Лэри не мог понять, обрадовала его эта новость или нет?
  — А ты... Хочешь?
  — А ты думал?! Конечно, хочу! Но...
  — Но что? Веточка, не томи, говори же!
  — Не знаю, любишь ли...
  — Тьфу ты! А то ты не видишь! Ну, что я должен сделать? Принести в жертву собственного сына?
  — А если бы я сказала "да"?
  — Я бы отказался. Я люблю тебя, но и его я тоже люблю.
  — Прости меня, дуру. Такими вещами не шутят. Нет, от тебя требуется другая жертва.
  — Ну, что, что?
  — Просто... Просто скажи, я не противна тебе в своём настоящем облике?
  — Веточка! Ты не противна мне никак и нигде!
  — И ты бы согласился поцеловать драклана?
  — О, духи предков! Да конечно же!
  — А...
  — Веточка! Да что же ты так страдаешь? Мы же знаем друг-друга давно, и я знаю, кто ты. И это мне ничуть не мешает! Конечно, я могу сделать это и с драконом. Если бы...
  — Если бы?
  — Если бы это не было так смешно! Ты такая огромная, и что тебе от мелкой зверюшки где-то в районе хвоста? Ты и не почувствуешь ничего!
  — Вот именно. Лэри... Тебя не слишком насмешит, если я... обращусь... во время?
  — Не знаю, — барон чувствовал, что смех здесь будет более чем неуместен. — В конце концов, что нам мешает просто попробовать?
  Поначалу Лэри испытывал какую-то робость. Обладать женщиной — это легко и привычно. Но зная, что в любой миг эта женщина может превратиться под тобой в огромное животное..? Ветика настолько нежно его обнимала, так ему улыбалась, что он отбросил все мысли и решил, что приключение ещё то! В конце концов, кто из живущих может похвастаться, что имел дело с драконом? Да ещё при этом имел самого дракона? Так что почувствовав приближение оргазма он поцеловал свою пассию и кивнул:
  — Давай!
  Его как будто подбросило на огромную высоту. Сначала было не до смеха... Оказавшись на огромной (по сравнению с землёй) высоте на чешуйчатом брюхе, увидев перед собой изогнутую шею с приоткрытой зубастой пастью... Которая смотрела на него с таким испугом и вниманием... А потом смеялись оба. Ветика опять приняла человеческий облик, и они сидели рядом на земле и ржали, не в силах остановиться.
  — Ой, ты бы видел своё лицо!
  — Ага, а тебя бы так подбросили! Я первое, что подумал — упаду или утону?
  — Нет, всё-таки люди такие забавные! И глаза — во! Больше чем у меня!
  — Кстати, ты знаешь, что ты и в чешуе очень гладкая?
  — Да? Нет, не знаю!
  — В общем, надо было сначала попробовать. А то вот так, с налёту...
  — А мы что сделали? — она лизнула его в нос. - И можем ещё!
  И они пробовали. И сегодня, и завтра... И через неделю. Потому что первая новизна исчезла, и пришла вторая новизна. Это оказалось восхитительно интересно — перевоплощение в этот момент. Ощущения менялись сказочно, поэтому они пробовали и туда, и обратно, и руками, и когтями, и языком... Общение с истинным обликом Ветики доставляло столько приятного, что Лэри уже корил себя — что же он не догадался до этого раньше? Ну, Веточка — понятно, она была искренне уверена, что мужчина способен получать удовольствие только с женщиной. Но он-то сам? Он же... Он же даже фантазировал об этом? Ну, что стоило попросить? Истинный облик драконочки его ничуть не смущал. Он даже шутил:
  — Красавица и чудовище. Мы с тобою потрясающе смотримся!
  Веточка очень мило смущалась. А самого барона давно уже не заботила причина, по которой они слились в столь необычную пару. И вдруг...
  — Мне надо уходить, — сообщила Ветикалинариона поздней осенью. — Моё время в этом мире подходит к концу.
  — Опять? Но я тебя ещё увижу? — спросил барон Лэри, которому тоже надо было уходить. На войну. Кто же устраивает войну на осень глядя? И вот — на ж тебе!
  — Конечно. Как только смогу — обязательно загляну!
  Лэри де Гривз, барон Дрэгисского леса и предгорий обнял дракона за шею и поцеловал в твёрдые кожистые губы.
  — Прилетай, Веточка!
  — Обязательно.
  
  
  Уже совсем стемнело. Слушатели не обращали внимания ни на слуг, приносящих и уносящих напитки, зажигающих факела и свечи, ни на прохладу, ни на комаров, изрядно досаждающих последние двадцать минут.
  - И что? - спросил Саеш, вынырнув из воспоминаний того времени. - Это всё?
  - Да, Ваше Величество. Если верить Гуго, то больше они никогда не встречались. А о том, что Листик вообще существует барон узнал совсем недавно. Всего за полгода до своей смерти. Так что больше они никогда не встретились. Но барону выпала немалая радость увидеть дочь ещё в этой жизни.
  И снова молчание воцарилось в беседке, где каждый из четверых слушателей думал о своём.
Оценка: 8.00*3  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"