Аннотация: Странный рассказ о том, что не остается безнаказанным. О любви, долге и чем-то еще, что так и остается за рамками произведения.
Ни одно доброе дело.
Роджер выбрался из пещеры, разминая спину. Солнышко поднялось уже выше пальм, и
дневная жара подступала неотвратимо, как приход налогового инспектора. По счастью, здесь отсутствовали и инспекторы, и налоги, и - к сожалению - деньги. Роджер сделал вид зарядки, и спустился к ручью - умыться и напиться. Он прекрасно знал о возможности подхватить какую-нибудь заразу, но лень и привычка делали свое дело. Кроме того, кипяченая вода безопасна, а вот такая - свежая, почти холодная, из журчащего ручейка - она просто вкусна. Через пару часов она перестанет быть просто вкусной - Роджер опять будет мучительно мечтать о баночке холодного (из морозильника) Джин-Тоника. Или хотя бы - Кока-Колы.
Можно даже ненавистный Спрайт - лишь бы не дать себе засохнуть.
Роджер нашел относительно чистое место, еще не превращенное в грязное месиво копытами коров, умылся и напился. Внимательно осмотрелся. Покачал головой, и поцокал языком на местный манер. Результат осмотра ему не нравился. То место, на котором он только что стоял - еще неделю назад он подрывал в этом самом месте ил, что бы зачерпнуть воды котелком. А сейчас он стоит на почти сухом пятачке земли. За неделю ручей сильно обмельчал. Бывает, как сказал бы Нгембе. Он вообще очень великодушен и терпелив, этот лучший охотник племени. Роджер его немного побаивался, так как не понимал загадочной черной души, а Нгембе, похоже, относился к нему с симпатией. Большего сказать было нельзя, так как проявлять чувства у охотников считалось дурным тоном. Поэтому Роджеру прощалось множество ошибок и двусмысленностей, большую часть из которых он не мог отследить и сейчас. Основную часть времени его "воспитанием" занимались женщины, которые не стеснялись отпустить шпильку в адрес приблудного белого, к сожалению - только в прошедшем времени.
Роджер поднялся на склон ручья, внимательно осмотрелся. Мир был привычен, как реклама орбита. Совсем недалеко от его скалы на улицах деревеньки, между пальмовыми крышами аппетитно вился дымок. Дальше в саванну уходило море травы, огибая отдельные островки деревьев. На горизонте деревья сливались, создавая иллюзию леса. Но Роджер уже убедился - леса как такового здесь не было. Еще раз внимательно всмотревшись, Роджер снова поцокал языком. Неодобрение было выражено не зря. Мутно-зеленое море за эту неделю откровенно пожелтело. Еще не очень заметно, но если приглядеться... В чистом небе парил коршун. Емуто хорошо - даже в самую сильную засуху он найдет себе пищу и воду - хоть из жил павших животных.
В деревне его встретили ласково, но без излишней настойчивости - как уже было сказано, особым вниманием Роджеру не докучали. Женщины на площади занимались повседневными делами - плели циновки и веревки, готовили краски, еду, общались. Предложили еду и Роджеру. Он взял деревянную миску с тыквенной кашей, искренне улыбнулся изящной Мауке, и направился к Макао. Вождь племени был стар, но еще крепок - до серьезной дряхлости чернокожие воины не доживали. Роджер присел у порога, коснулся рукой земли.
- Заходи, заходи - сразу же сказал Макао - не рассыпь кашу.
Роджер поудобнее перехватил миску и сел на циновку. Умение сидеть на земле далось нелегко, впрочем, как и все в этой жаркой местности, полной естественной близости к природе, но лишенной даже самых элементарных жизненных удобств. Все умения здесь давались кровью и потом, и все были вопросом жизни и смерти. На другое просто не оставалось времени.
- Не бойся, Годжи, потом придет осень, польют дожди, и вода вернется. Так бывает.
Старый вождь снова пошевелил кустистыми бровями, и достал из-под циновки наконечник копья.
- Приходит лето, и жара сушит землю. Так часто бывает.
- Да, Макао. Но до осени еще надо дожить.
Роджер и не надеялся на то, что его поймут. Нет, чернокожие не были дураками, они были мудры по своему, и Роджер не раз дивился прозорливости того же Макао, но они были детьми природы. Рассвет для них был незыблем. Незыблем был дневной ливень. Бесполезно бороться с туманом, москитами и засухой. Это надо просто пережить. Так просто! Но то, что просто для воинов, ученому и бухгалтеру может быть в тягость.
- Макао, мне нужна помощь племени.
Макао отложил наконечник и встал. Такое требование было не совсем законным, ибо Роджер не был членом племени, но серьезность подобного заявления будоражила сама по себе. Очень мало вещей в этом мире, которые не может сделать один воин, и требуется помощь всего племени. Но если такая вещь была, ее стоило сделать.
Макао вышел из хижины, огляделся.
- Ты сам видишь, охотники ушли. Я, Мапуту, Тенье - но он мается с ногой, ты сам знаешь. Мы ничем не можем помочь тебе, Годжи. Остались одни женщины.
- Макао, мудрый, это не сложная работа. Женщины могут с ней справиться. Я бы и сам сделал все, просто это долго. Вода уйдет.
Макао покачал головой, и хлопнул Роджера по плечу.
- Быстро бежит гепард. Быстро бежит заяц. Охотник ждет, и берет и того, и другого. Не спеши, Годжи, и ты еще станешь охотником. Мати! Возьми женщин, помогите Годжи.Я буду сам караулить!
Вернувшись в хижину, вождь вышел с копьем. Он не шутил - он действительно будет караулить женщин и Роджера, который по статусу приравнивается к женщинам. И Роджеру совершенно не было обидно, а наоборот - спокойно. Саванна шуток не шутит.
Работали третий день. Возле пещеры усилиями женщин и Роджера выкопали основательный котлован. За это время Роджер осмыслил происходящее, и котлован забраковал. В него постоянно скатывалась и скапливалась на дне всякая мелкая гадость. Никому ничего не сказав, так как формально являлся руководителем проекта, он велел долбить стену в пещере (благо, это было куда легче, чем рыть яму) и подходящая емкость была вырыта менее чем за день. Пока женщины таскали землю и камни, Роджер гонял подростков и совсем уж маленьких ребят за прутьями, глиной и тростником. Те же ребятишки с огромным удовольствием помогали строить импровизированный трубопровод от речки к горе. Роджера вообще поражало простое, и в то же время радостное отношение к работе местных жителей. Чернокожие люди искренно и естественно выполняли любую его прихоть, в то же время очень часто делали что-то по-своему, иногда даже не ставя его в известность. И зачастую это решение оказывалось либо проще, либо надежней того, которое планировал сам Роджер. Он иногда вспоминал многочисленные подряды, подписи, согласования в своей прошлой жизни, и тихо вздыхал. Здесь никто не требовал восьмичасового рабочего дня и премию за сверхурочные. А ведь работа на Роджера вовсе не отменяла всех прочих забот племени - надо было готовить еду, обновлять крыши, плести циновки и доить коров. Все это осталось, и к этому добавились корзины с землей и деревянные лопаты. И никаких жалоб или упреков. Роджер даже испытывал некоторую вину перед этим диким и простодушным народом, и старался работать побыстрее, в то же время не сильно нагружать работниц.
Но получалось как всегда.
А ближе к вечеру вернулись охотники.
Торжественный ужин затянулся до полуночи - по крайней мере, Роджер думал так. Каждый раз он испытывал гамму самых противоречивых чувств - с одной стороны, скучная и серая однообразность жизни взрывалась этим феерическим размахом эмоций, веселья, танцев и песен. Но Роджер, который присутствовал на подобном празднестве уже пятый раз, каждый раз убеждался, что ему частенько не хватает пульта ДУ. Для всех участников каждый танец, каждое положение участников, протяжные гортанные песни - все это имело глубокий смысл. Роджер не раз слушал местные легенды, пытался понять ритуалы - но каждый раз через час двадцать рука тянулась выключить телевизор. А сами участники испытывали необыкновенный душевный подъем, и празднество в честь удачной охоты не ослабевало час за часом. Что еще удивляло Роджера - на празднике никогда не употреблялись хмельные напитки. Люди были хмельны жизнью, удачей, надеждой и ночью.
Рядом с Роджером на циновку опустились двое юношей - это у них была первая большая охота - и заулыбались белозубо.
- Годжи, звезды на небе. Тебе спать пора. - сказал один.
- Годжи, коровы недоены. Почему ты сидишь с мужчинами? - спросил второй.
Роджер внутренне передернулся. Подначки уже давно стали привычны, но он каждый раз испытывал корявое чувство, вступая с ними в пререкания.
- Твой отец, Тембе, надеется на тебя. Он ждет, что из тебя вырастет хороший воин.
- А он вырос хорошим воином - парировал второй парнишка, с самым серьезным видом - посмотри, какой хороший воин! Сегодня мяса много принес. Пойдешь за него замуж?
Тут мальчишки не выдержали, и умчались в темноту, смеясь.
А рядом с Роджером остановился Тепету - зрелый, опытный воин.
- Что, Годжи, дразнятся даже молодые? - спросил он. И не было в его вопросе ни толики участия. - Может, пора тебе делом полезным заняться?
- Ты прав, Тепету. Засиделся я. Пойду работать - поднялся Роджер.
- Это в земле, что ли, ковыряться?
- Я делаю нужное дело, Тепету. Важное дело.
- Ты можешь делать, что хочешь. Ковыряйся в грязи, коли на большее не способен. Будь мое слово - и ты гонял бы коров с женщинами. Или пошел бы в следующий набег - а не вернулся бы, так спас бы жизнь кому-нибудь из достойных воинов. А то и вовсе...
- Тебе что - спросил, поворачиваясь к нему всем корпусом и глядя в глаза, Роджер - Мауке не дала? Так пойди к Макао, выскажи это все ему.
Тепету схватил его за плечо, с угрозой заглянув ему в глаза.
- Твой ядовитый язык когда-нибудь тебя погубит. Скорпион!
Роджер вывернулся и пошел мимо пустых хижин к своей пещере. Он часто дышал. Подначки и насмешки - это понятно и привычно. Как воин и охотник, он никуда не годился. Да, если по правде сказать, то он вообще никуда не годился. Милость приютившего его племени была очевидна, но от этого не становилась менее горькой. Но вот так, открытая угроза... Вдвойне обидно было потому, что это проявилось сейчас, когда Роджер делал действительно полезное дело. А может быть, поэтому и проявилось? Ручей еще тек, но жара наступала ощутимо. И надо было спешить: когда ручей пересохнет - неизвестно.
Возле входа в пещеру Роджер привычно взял метелку, которую ему сплела Нгоа, обмахнул вход в пещеру от возможных скорпионов, поглядел на веселящийся поселок, причудливо освещенный обоими лунами, и отправился спать.
Из трех возможных вариантов наполнения будущего резервуара Роджер выбрал не самый оптимальный, но все таки работающий. Попробовав изготовить архимедов винт, надежный, как рекламная кампания, он понял, что его технологические возможности сильно ограничены. Будь у него пара шестеренок и два вала под них, проблема была бы решена изящно и однозначно. Но шестеренок не было, изготовить их было невозможно, и купить негде. В этом мире не было еще белой экспансии на черный континент, да и вообще непонятно, существуют другие континенты, или этот мир устроен иначе? Однако, камень здесь падал вниз и вода текла туда же. И был изготовлен следующий хитрый механизм - относительно кривое колесо с лопастями, установленное в ручье на деревянной оси, которое крутило кривошип. Кривошип выдавливал воду из меха в тростниковый трубопровод, который был для Роджера полной неожиданностью. Полностью герметичная трубка на расстояние почти 100 метров была для него самым слабым местом проекта. А все оказалось просто на удивление. Полная и неспешная Мегене поинтересовалась как-то, зачем была нужна эта огромная и жуткая яма, которую женщины копали почти три дня, и которая так и стояла заброшенная. Роджер поделился с ней своими проблемами - и по поводу длины трубки, и по поводу мусора. Буквально через час перед ним лежала охапка толстенного тростника, и Мегене поинтересовалась, откуда и куда будет тянуться трубка. Роджер указал. Еще через час усилиями четырех подростков и двух женщин трубопровод, скрепленный мокрой глиной, оплетенной травяной сеткой, был готов. А к вечеру был готов к работе. Пока он сох, те же женщины и дети вымазались с головы до ног в глине, но выстлали дно котлована глиняной коркой. На следующий день натаскали песка, и тут мужчины принесли из деревни крышку. Грубо, но надежно связанную крышку почти трех метров в диаметре, на такой же внушительной подставке. Под руководством лихо покрикивающей женщины воины вбили в стенки ямы несколько обломков стволов, подперли их камнями, и установили все сооружение точно на место. Роджер во всем этом участия не принимал, и только восхищенно взирал на происходящее. Как им удалось сделать крышку точно под размер ямы, без обмеров и чертежей, для белого финансиста оставалось загадкой - одной из многих.
После установки крышки на место, Нгембе спросил Роджера:
- Ты еще долго будешь тут обустраиваться?
Вопрос был задан просто, но заставил Роджера заволноваться. Это был первый за неделю вопрос о его стройке. И если его задает Нгембе - самый сильный и уважаемый воин, к нему стоит прислушаться. Пока Роджер обдумывал ответ и прикидывал реальные сроки, встрял Тепету:
- А куда ему спешить? К нему девушки стайкой с самого утра бегут. Ему не скучно.
- Помолчи - просто сказал Нгембе, и Тепету, повернувшись спиной, молча направился к поселку.
- Я не гоню тебя. Но многим в селении не нравится, что ты забрал женщин. Макао вождь, но женщины - женщины. Все беды из-за них. Бери одну, или две. И не так часто.
- Я завтра закончу - твердо сказал Роджер.
Воины покивали, и отправились вслед за Тепету. Мегене погладила его по плечу.
- Не расстраивайся. Мы все равно будем тебе помогать. Хочешь, вечером поможем воды натаскать?
- Да ты что - ответил Роджер думая о другом - тут месяц воду таскать! -
- Ну, как хочешь, месяц так месяц - засмеялась Мегене, еще раз погладила Роджера по спине, и велев двум девушкам помогать Роджеру, тоже побежала в деревню. Женщины здесь носили только набедренную повязку, и почти ничто не мешало взгляду белого мужчины наслаждаться движениями легко бегущей фигуры.
Институт брака в этом мире не существовал.
А к вечеру заработал насос.
Мегене пришла сама. Вечер окрашивался теми удивительными блеклыми красками, которые и придают вечеру неподражаемую вечернюю уютность. Роджер был не готов к этой встрече, но губы ее были мокрыми и горячими, а поза животной покорности так возбуждающе притягательна, что неожиданно навалившаяся ночь удивила их обоих. Истома и жар опустошенного тела склонили Роджера на землю, а Мегене сидела рядом с ним, поджав ноги и разбросав свою травяную юбку. А Роджер неожиданно оценил удобство наряда, который не надо стирать и гладить, который не жалко выбросить в любой момент, и который так уютно защищает ничего не скрывая. Он погладил висящую рядом с ним грудь, и Мегене ответила нежностью на его ласку.
И, конечно, они разговаривали.
- Все белые мужчины такие нежные?
- Не знаю - говорил Роджер - я не знаю, как другие. И уж тем более я не знаю, как в этом плане ваши мужчины.
Мегене смеялась:
- Наши мужчины хорошие. Но с ними надо уметь. А с тобой - не надо. Мауке понравится.
- А что - вскинулся Роджер - она тоже сюда придет?
- Конечно - тихо засмеялась Мегене - почему нет? Она давно хочет, но стесняется. У нее попа широкая, и она пахнет не так, и боится, что тебе не понравится. А как ваши женщины, они используют жир свиньи или курицы для мужчин?
Роджер понял, что его беспокоило весь процесс соития и не сдержавшись, принюхался. От женщины пахло не потом, а прогорклым жиром.
- Так это ты для меня натерлась?
Мегене кивнула.
- Наши женщины вообще не используют жир. Они используют... Здесь такого нет. Цветы, фрукты... Не знаю, как объяснить. Но мы предпочитаем запах просто чистого тела.
Мегене улыбнулась и коснулась его лба кончиками пальцев. Роджер запоздало испугался, что мог ее обидеть. Но она не обиделась, а только посмотрела куда-то в сторону. Белки ее глаз хорошо выделялись на фоне южной ночи. Тихая вечерняя прохлада заползала к ним, под журчание воды. Несколько минут оба слушали эту тишину, наполненную звоном москитов, шуршанием травы и рыком недовольного льва и тихим плеском воды. Потом Роджер спросил:
- Почему вы мне помогаете?
- Как же, ведь ты же не себе все это делаешь? Пить хотят все. Мы слишком хорошо понимаем это.
- А Тепету?
- А что Тепету?
- Я ему не нравлюсь.
- А тебе нравятся мужчины?
- Да ну тебя, глупая! Нет, конечно! Но как-то все...
- Тогда что тебе с него? Как только закончится вода, он прибежит к тебе, куда он денется? Это понимают все, кроме него. Нашел, чем голову забивать. Еще будешь?
И Роджер "был еще" с удовольствием вспоминая почти забытые ощущения горячего податливого тела и стук сердца в ушах, когда все заботы и проблемы растираются в прах между молотом и наковальней, когда тянутся минуты, спрессовываясь в тугой комок, который взрывается тугой волной, останавливаясь за горизонтом, и мячиком на резинке возвращает сознание к двум слитым телам.
Почему-то этот момент Роджеру всегда не нравился.
А наутро пришло раскаяние. Роджер проверил свой насос. Вода мерно плюхалась на дно ямы, и там уже было по колено. Спустился к ручью, почистил засосное отверстие. Ночью насос накачал мути и грязи, но особой роли это не играло. А мысли все время возвращались ко вчерашней ночи. И Роджер не мог признаться даже самому себе, что просто боится. Боится ответственности и необходимости продолжать дальше их тайные отношения, или разорвать их. А как посмотрят на него мужчины племени? Тем не менее, на завтрак он пошел в селение. Мегене не кинулась к нему с поцелуями, но и не скрывала тихой восторженной улыбки. Подала ему миску с вареным мясом, и не стала мозолить глаза. И ничего не случилось. Но Роджер все равно разрывался внутри, от жажды повторить вчерашний вечер и мечтая, что бы он никогда не случался. После завтрака с ним пошли Мати и Татака - полногрудая мать большого семейства и молодая, но сильная и ловкая девушка. Роджер заставил их сделать клеть для ямы, где был установлен забор воды из ручья, и потом втроем они быстро и сноровисто домазали глиной плетеный забор, который был построен за эти дни в пещере вокруг вырытой ниши в стенке. В принципе, она была уже не нужна. Роджер планировал устроить водохранилище здесь, но легкое и доступное решение, которым Мегене превратила ненужную яму в колодец для воды, сделало эту задумку лишней. Но Роджеру было жаль потраченного времени и усилий, в нынешнем его положении они заменяли деньги. Это единственное, что имело смысл считать, и что могло бы принести дивиденды. И он достроил стенку. Она напоминала загон для скота в вечернем освещении. Девушки уже ушли, и солнце стремительно скрывалось в призрачном лесу. Роджер тоскливо посмотрел в сторону селения, вытащил из пещеры шкуру, на которой спал, и ушел в саванну. Отойдя подальше, он завернулся в шкуру, и сел встречать восход первой луны. Первый раз он увидел ее больше года назад. Полтора года назад он подумал, что у него бред. Страшная жара, сжимающие тело раскаленные обручи, и редкие обрывки воспоминаний и образов. Роджер долго думал потом о проблемах перехода между мирами, и о причинах такого перехода. Он не помнил начала. Наверное, там, в своем мире он заболел, а что случилось дальше - неизвестно. А может быть, он заболел уже здесь. Чернокожие сиделки с обнаженными грудями сначала навели его на мысль о негритянских кварталах, но полное непонимание английского - на мысли об Африке.
А потом был восход первой луны. И тогда Роджер сразу и окончательно понял, что если это и Африка - то это другая Африка. Что происходит за пределами видимого мира Роджер не знал. И никто не знал дальше двух-трех недель пешего хода. И ни разу в небе не пролетали самолеты. И по ночному небу не бегали спутники.
Жить пришлось учиться заново, и это было просто и интересно. Роджера не обижали, но быть смешной диковинкой надоело очень быстро. И он переселился в эту пещеру. А сейчас оказалось, что старая жизнь никуда не делась. Полтора года хватило, что бы освоить несложный язык племени, научиться обходиться без сотового и бритвы. Но цивилизованность никуда не делась. И по старой привычке в каждом человеке Роджер видел прежде всего конкурента, потом - инструмент, а что потом, он не знал и сам. Он глядел на первую луну, ничем не напоминавшую привычные его глазу формы спутника Земли, и занимался самокопанием и самобичеванием - тоже по старой привычке. Хорошо было детям природы, выросшим в надежных ладонях матери, и даже не замечающим ее милости и заботы. Они любят бесплатно, убивают без ненависти и дружат до первой ссоры. А как быть ему? Здесь не знают Бога, не нарушают его заповедей. Но он-то нарушает? И в той жизни он не отличался праведным поведением, но тогда это его не волновало - так вели себя все, и главными аргументами были наглость и толщина кошелька. Здесь не было ни денег, ни Бога, и поэтому не к кому обратиться за помощью и поддержкой. Да и нужна ли ему эта поддержка? В конце концов, мужик он, или нет? Ни разу за эти полтора года никто не пытался поднять на него руку, но даже если и поднимет? Что наша жизнь? Роджер поплотнее закутался в шкуру и продолжил оправдание себя. Просидев еще с полчаса, он услышал какие-то шорохи совсем рядом, и решил, что пора прекращать бояться, а то вон вторая, нормальная луна выходит, и он сейчас и виден, и слышен, и пахнет аппетитно - подходи и ешь. С любого конца.
В пещере никого не было. И был ли кто - неизвестно.
Через четыре дня произошло сразу два события. Для душевного разговора пришла Мегене.
- Годжи, ты зачем девочку мучаешь? Не хочешь ее, почему не скажешь? Она за тобой уже как муха летает. Не хочешь ей говорить - мне скажи. Я передам все правильно. Все племя ждет, чем все закончится. Тепету ее каждую ночь берет, раз ты занят. Ну что ты как маленький?
Покрасневший Роджер ковырнул пальцем травку.
- Понимаешь, Мегене, я так не могу. Я ее хочу, но я не знаю...
Уперев руку в бок, черноволосая красавица терпеливо ждала продолжения.
- У нас принято не так... Что бы свадьба... И жили вместе... И что бы дом, священник...
- Тебе детей надо, глупый ты человек - покачала головой Мегене - хижину построить? Помогут, покажут. Коров на выкуп нет? Осенью отпразднуете. К осени у тебя коровы будут. А детей тебе Мауке нарожает, я тебе ручаюсь. Что ты бегаешь, как зебра?
- Как с тобой легко, Мегене - начал говорить Роджер, и тут случилось второе событие. Из под крышки потекла вода. Роджер кинулся к ручью, остановил насос. Тяжело дыша, вернулся к пещере. Мегене отвалила крышку и смотрела на темную мутную воду. Потом попробовала ее большим пальцем ноги.
- Не надо! - испугался Роджер.
- Что? - удивленно подняла голову Мегене.
- Не надо туда ногами. Мы же ее пить будем!
- Ну да. И что? Я по ручью по пять раз на дню хожу. Ты же из ручья воду брал?
Роджер начал было говорить про грязь, течение, но остановился. Слов не хватало, да и они были не нужны. Мегене просто согласилась не совать туда ноги.- Что ты будешь дальше делать?
- Не знаю. Наверное, буду заполнять второй... Яму.
- У тебя есть вторая яма?
- Ну, мы же копали! Стенку у меня в пещере!
- Так он же высоко!
- Ну и что? Ты поможешь мне перенести туда тростник? И пусть туда льется! Не сами же таскаем!
- А ты еще говоришь, что со мной легко. Это с тобой легко. Мауке будет довольна.
А потом помогла Роджеру достроить тростникопровод до пещеры. Роджер заменил оба
входных клапана на мешке, и подумал, что мех достаточно вытерся, и пора и его менять. Но в целом это было не важно - от жажды племя было спасено, а заполнение второй емкости было просто данью жадности - пока есть вода, почему бы ее не взять?
А воды было все меньше. Роджеру каждый день приходилось углублять и расчищать водозаборник. С каждым днем он убеждался, что правильно кинулся запасать воду. Яма, вырытая за два дня казалась большой. Но хилый насосик Роджера наполнил ее за четыре дня. За сколько же ее выпьют?
А вечером Роджер сидел в своей пещере и кусал ногти. Кто придет - Мауке, или Мегене? Или никто? За ним бегают местные жещины! Кто бы мог подумать. Нет, разборок с мужиками не избежать. А как объяснить, как вести себя - Роджер не знал. Эту часть жизни туземцев он не удосужился изучить - постоянно чувствуя себя временным гостем, случайно занесенным в девственный райский уголок, и волей того же случая его не покидающим. А что бы жениться, дети... Он просто никогда об этом не думал.
Снаружи послышались негромкие женские голоса, плеск воды. Роджер подхватился, выскочил из пещеры. У ямы стояла совершенно обнаженная Мауке, а Мегене поливала ее из ковшика, зачерпывая прямо из-под крышки. Естественно, что вся вода сливалась обратно в яму. Увидев его, Мауке неподражаемо заулыбалась, а Мегене лишь искоса взглянула на гневного Роджера и повернула Мауке так, что бы улучшить Роджеру обзор. Потом еще пару раз вылив на нее черпак, что-то шепнула ей, и шлепнув по мокрому заду направила к Роджеру. Сама повернулась, и, зажав черпак подмышкой, неспешно поплыла в селение. Мауке сделала пару шагов, и смотрела на Роджера восторженно и преданно. А он, проводив Мегене хмурым взглядом, вздохнул, подошел к девушке и взял ее за руку. Та расцвела и растаяла, мгновенно превратившись в сплошную сияющую улыбку, мокро блестя в закатных лучах.
И это было здорово. Кожа Мауке быстро высохла, и намокла вновь - от пота, и глухое урчание воды за стенкой аккомпанировало им. Все было просто. Все было правильно. У них будет дом, думал Роджер, развалясь на мягкой шкуре и обняв мягкую девушку. Хотя почему - будет? Он приватизировал прекрасную пещеру. Немножко усилий - и тут будет ничуть не хуже, чем в хижине. А стенки можно выложить хоть пальмовыми стволами, хоть тростником. Мауке лежала рядом, тихо перебирая пальцами по его груди и животу. Слов не говорили - Роджер не хотел, а Мауке не нуждалась. Все и так ясно. Им хорошо. Зачем священник, белое платье, и свадебный кортеж? Все гораздо проще - пара ковшей воды, и шлепок ладонью. Роджер заулыбался, засыпая, представив как будет вводить этот свадебный обряд для потомков. А ведь еще надо будет изобретать письменность...
Утро женатого человека началось радостно. С запаха жаренного мяса.
- Здравствуй, милая моя! Ты кого это успела поймать?
- Никого - застенчиво улыбнулась Мауке - Это газель.
- А где ж ты с утречка мясо-то раздобыла?
- У папы взяла.
Вот и все. И кончилась радость. Никакого медового месяца. Охота, дети, и стиральных машин здесь нет. И аптеки далеко. Роджер тоскливо посмотрел во вчерашний - такой простой и беззаботный - день, и после завтрака направился в деревню. Устраиваться на работу.
Возвращались с охоты груженые дичью - несмотря на участие в охоте Роджера охота была удачной. Это был второй выход белого на охоту, и он уже имел некоторый опыт. Чернокожие охотники не имели привычки проводить инструктаж, то ли полагая, что каждый мужчина и так знает, что кому делать, то ли считая, что словами все равно ничего не объяснишь. На первом своем выходе Роджер бестолково суетился, не очень понимая, что делать с копьем, выданном тестем. Однако, никто ни слова не сказал ему в упрек - даже Тепету. Со следующего дня он приступил к воинским тренировкам для мальчиков. Так что ко второму выходу он уже имел представление о том, как приходит в поселок мясо. И на своей шкуре осознал, что остальные кроме охоты еще и приглядывали за ним. Это было до слез обидно, но Роджер понимал, что уже раз десять мог серьезно пострадать - как под копытами зебр, так и просто наступив на змею. Он прекрасно считал в уме проценты от процентов, мог перечислить все банковские ставки и знал наизусть все налоги штата, но не умел видеть, слышать, нюхать и просто дышать.
Племя его терпело. Но делало это так тактично, что Роджер не заметил бы этого, если бы не сама эта тактичность. Ни одна ошибка или промах не были встречены недовольством, или хотя бы нравоучением. Было? Ну, было. И все. Роджер стиснул зубы, и терпел. А что оставалось делать?
Дома его встретила радостная, но встревоженная Мауке.
- Что случилось, полосатенькая?
Буквально на второй день он назвал ее зеброй. Она очень заинтересовалась - почему? На самом деле "грация" Мауке очень напоминала это животное, и Роджер просто не сдержался, но ей он наплел про то, что они с ней перплетены, как полоски на зебриной шкуре, и Мауке так визжала от радости, что это стало ее семейным прозвищем.
- Твое колесо отвалилось. Мех порвался. Вся вода назад вытекла!
- Как это? - удивился Роджер.
Он побежал к ручью, и увидел, что мех действительно порвался, заклинив кривошип. И в ручье действительно было много воды. Гораздо больше, чем два дня назад, когда они уходили на охоту. Роджер посмотрел вверх по течению, на чуть потемневшее небо.
- Это хорошо - пробормотал он - это неважно. Так тоже хорошо.
- Мауке! - закричал он - дождь идет!
Чинить колесо он не стал, предпочтя проваляться в пещере, чему Мауке вовсе не противилась. А вечером был праздник удачной охоты, с благодарением духов и призывами удачи. И первый раз Роджер понимал происходящее. Не умом, а сердцем. И это было замечено! Или предвидено. Но под звуки барабанов и трели дудок ритмично качающееся "войско" из трех воинов в масках придвинулось к Роджеру, угрожающе его атакуя. Роджер смущенно оглянулся, и обнаружил рядом с собой только подсунутое кем-то копье. И больше - никого. Пришлось вставать, брать копье и... Роджер не очень понял, что происходило дальше, но возможности для импровизации были фантастические. Сначала Роджер "защищался" от троих воинов, не очень понимая, что он еще может, но они раз за разом "наступали на него". Правильный намек ему сделала Мауке. Она выбежала между "воинами" и Роджером, нагая и искусно раскрашенная полосами белой краски. Дробно переступила босыми ногами в пыли, упрямо махнула гривой длинных волос, и из под упавшей челки взглянула на Роджера. Тот задохнулся - перед ним стояла зебра. Искусство держать себя, лошадиные черты лица и раскраска - и на площади стоит зебра. Нет. Не стоит. Собирается убегать. А воины построили цепь, и гонят ее обратно. На Роджера. А у него в руках копье. Но как же? Это же его Мауке! А копье острое! А барабаны стучат, поют вокруг, и пляшет зебра в кругу. Его зебра. Его добыча. И Роджер взмахнул копьем "нанося" удар. Вскрикнула зебра, падая на утоптанную землю, вскрикнули одобрительно зрители и сверкнула молния, вместе с ударом грома. Смолкли инструменты, лишь один барабан выстукивал ровную тревожную дробь. А Роджер тупо стоял, не зная, что делать. Тогда один из воинов присел перед "зеброй", собираясь "перерезать" ей горло. Тут Роджер отбросил копье, кинулся к Мауке, поднял ее с земли (основательно поднатужившись), и она сама легко перекинулась ему через плечо, попутно, как бы случайно касаясь ягодиц. Роджер чуть не застонал - вот уж сейчас ее ласка была не к месту! А его приветствовали радостными криками, его тащили поближе к центральному костру, и Мауке счастливая спрыгнула с его плеча, нежно обняла его, и опустилась на колени, призывно глядя через плечо. Прямо возле костра. Роджер присел рядом с ней.
- Ты что? Прямо сейчас? При всех?
- Да, милый. Ты теперь наш воин, наш охотник. Ты взял свою добычу на охоте - возьми свою добычу дома.
Роджер растерянно огляделся. Радостные или спокойные лица. Ничего странного не происходит - ритуал. Только Тепету смотрит скорее скептически. Мегене подбодряюще кивнула ему головой. Тесть делает знаки. Роджер стиснул зубы, закрыл глаза, и приступил. С трудом соединившись с любимой жещиной, попытался отвлечься от созерцающей толпы. Как назло, возбуждение спадало, и через минуту Роджер понял, что дальше - действительно ритуал. Мауке выгнулась, застонала, и повернулась к нему, обняв нежно. И можно было отойти, скрыться от настойчивого внимания соплеменников. И в относительном уединении Роджер расплакался Мауке в волосы.
- Ну что ты, хороший мой? Ты все сделал правильно. Некоторые вообще не могут, даже возбудиться! А ты все сделал - с воинами сражался, охотился, детей делал. Хороший мне мужчина достался! Все видели! Мегене совсем довольная!
- А кто она тебе? - все еще хлюпая носом, спросил Роджер.
- Как это "кто"? Она - Мегене!
- Она твоя тетка? Или сестра?
- А! Она сестра моей мамы. А что?
- Нет, ничего. Значит, она твоя родственница. То-то я смотрю, что она о тебе так заботится.
- Милый, здесь все - родственники! Мы же одно племя! Поэтому тебя будут любить и так же заботиться! Теперь наше племя будет еще сильнее!
"Однако - подумал Роджер - генетику тут можно не объяснять".
Тут и гроза ударила в полную силу.
Гроза как будто давала людям и животным передышку. Два дня бурлил ручей животворящей влагой, а Роджер еще думал, чинить свой насос или нет. Но уже к полудню следующего за грозовым праздником дня решил - чинить. И был прав. Принесенная грозой вода быстро схлынула, и жара ударила с прежней силой. Вода в яме стала подцветать, и Роджер забеспокоился. Что с этим делать в полевых условиях он не знал. А дальше проблемы стали множиться одна за одной. Женщины быстро смекнули, что в ручье делать нечего, а женские проблемы решать надо, и устремились к яме с водой. Объяснившись с одной, потом со второй, Роджер оставил Мауке на страже, и отправился в селение. Собрав на площади всех женщин, и большую часть мужчин, Роджер объяснил, что вода в яме - ДЛЯ ПИТЬЯ, и что в ней нельзя: умываться, плескаться, мыть посуду, купать и детей - и все остальное - тоже НЕЛЬЗЯ!
- Тогда зачем мы копали эту яму и ты собирал в нее воду?
- Еще раз обьясняю - пить!
- А что ты тогда тут шумишь?
Роджер еще раз постарался объяснить. Люди молча постояли, и стали расходиться. Успокоенный Роджер собрался уходить, но его позвал Макао.
- Я слушаю тебя, Годжи.
- Макао, великий...
- Ты правда так думаешь?
- Да, вождь...
- А я уж думал, что после удачной охоты ты решил занять мой дом, одеть мой убор и говорить моим голосом. - Макао усмехнулся, глядя на растерянного Роджера - Я вождь, и я - великий. Не делай так больше.
Роджер открыл рот, потом его закрыл. Макао поглядел в окно на струящуюся маревом улицу.
- Годжи, что бы ты там ни думал, племя запасло воду. Ты - один из племени. Сказать "мое" - очень просто. Удержать сложнее. Вода - для всех.
- Макао, великий, ты меня слушаешь? Или мне подождать?
- Говори - не понял сарказма вождь.
- Я не говорил "мое". Я сказал - будет ничье. Если все будет так, как сейчас, то вода испортится. Ее будет много, но пить ее будет нельзя.
- Как вода может испортиться? Это же не мясо! Это же вода!
- Может, Макао, может. Поверь мне.
- Я давно перестал верить просто так. Поэтому я - вождь.
- Макао, я не собираюсь быть вождем. Мне не нужно столько воды. Я лишь хочу, чтобы люди имели воду. И чтобы они не болели после нее. Я не могу это объяснить. Но я могу точно сказать - если в этой воде будут купаться, кидать в нее мусор и так далее, племя воды лишится. Кто тогда виноват будет?
Расстались почти мирно. Похоже, что Макао убедить удалось. Но когда Роджер увидел, как в яме моет плошки Мауке, он рассвирпел.
- Ну ты-то, зебра, могла бы головой подумать? Я всех гоняю, всем запрещаю, а ты что делаешь?
- Но я же твоя женщина! - чуть не плача сказала Мауке - А разве твое - не мое?
И Мауке все-таки расплакалась.
Пришлось сначала успокаивать плачущую девушку, потом объяснять, а потом просто грубым мужским приказом сказать - "Нет". И уточнить, что все-таки можно, но взять ведро, и отойти пониже, и там мыть и купаться, и все что угодно. Где взять ведро? Хмммм....
Роджер побежал обратно в деревню. Нашел Мегене, рассказал ей об устройстве ведра. Повел ее к Макао. Обсудили все еще раз. Еще раз убедил, что воду брать можно, но расходовать экономно, и обратно не выливать. Женщины и свободные мужчины были отряжены за корой, глиной и древесиной. Уже через три часа ведро было торжественно испытанно, после чего Роджер нахально его экспроприировал. Очень просто - наполнил водой, и отдал Мауке. И все. Потребовать ведро обратно никто не рискнул. К вечеру из селения потянулись женщины с ведрами. Роджер хотел продвинуть в массы идею коромысла, но подумал, что жирно будет. Тем более, что на следующий день пришлось строить "журавля". Мужчины работали быстро, охотно, а когда технику испытывали, то Мапуту пошутил, что Роджер нашел самое лучшее место для жилья, тенек, женщина и вода под боком - ибо черная кожа хоть и не обгорала, но нагревалась очень здорово, и прикладывались к воде частенько. Роджер и сам уже основательно загорел, но чернокожим его можно было назвать только с очень большой натяжкой. Насос Роджер разобрал и сложил в пещере, а трубопровод оставил, сказав жене:
- Пусть лежит. В самом крайнем случае, если воды вдруг все-таки не хватит, то будет запасная емкость. На самый-самый крайний случай. Вдруг со мной что на охоте случится?
Следующий день прошел в обустройстве пещеры, приведению хозяйства в порядок, и приему гостей. Поэтому на воду Роджер старался не отвлекаться. Но даже в этом случае он заметил, что Науна пришла третий раз. Что может делать женщина в саванне с тремя ведрами воды? Стирать здесь не стирают, потолок не белят, а для готовки, так три ведра воды - это на все племя можно приготовить. Роджер постарался все это выразить как можно спокойнее. Науна фыркнула, и пошла обратно.
- Воду забери! - крикнул ей вслед Роджер. Та даже не обернулась.
Роджер заглянул в яму. Ее два дня копали, и четыре - наполняли. И какой она казалась большой! А сейчас в ней воды оставалось чуть более половины. Роджер со вздохом закрыл крышку, и ушел в пещеру, мужественно не вылезая из нее почти до вечера. Им с Мауке было чем заниматься. На следующее утро Мауке позвала его, и попросила помочь достать ведерко воды. прикрепленная к "журавлю" палка оказалась коротковатой, и ведро лишь черпало краешком поверхность воды. Роджер вздохнул, и разобрал "журавля". Через полчаса появилась первая девушка с ведром. Роджер забрал у нее ведро, опустил в яму на веревке, отдал и сказал, что вода кончается. Поэтому это последнее для нее ведро воды на сегодня. Пусть экономит. Девушка забрала ведро, испуганно кивнула, и побежала к селению, на ходу расплескивая воду. Делегация пришла часа через два - когда было уже совсем жарко. Роджер сидел в пещере, прислонясь к прохладной стенке и мастерил кран для второй емкости.
Увидев приближающуюся толпу, он отложил свою конструкцию, и вышел им на встречу.
Макао вышел в перед
- Годжи, мы с тобой как договаривались?
Роджер подошел к крышке, откинул ее.
- Смотри - коротко бросил он.
Макао лишь бросил в яму короткий взгляд.
- Годжи, ты, наверное, глупый, и не понимаешь. Это вода всего племени.
- Это ты не понимаешь! - сорвался на визгливый крик Роджер - где она? Где вода всего племени? Он сбавил тон и сказал почти спокойно:
- Вот вся вода, которая осталась. Ее еще много. Но была полная яма. Этой воды на долго не хватит. Хорошо, если на три дня. А что будем делать потом?
Мужчины столпились на краю ямы, оценивая уровень воды.- Куда делась остальная вода?
- Ее забрали вы. Я каждому говорю - воды мало. Женщины идут, и идут. Я говорю - мало воды, вы приходите ко мне - дай воду. У меня нет воды. Я не мог ее всю выпить.
- Ты налил сюда воду один - сказал Тембе - ты мог ее и вылить.
- Вон лежит труба - кивнул Роджер - да и зачем мне выливать воду?
- Что бы занять мой дом - сказал Макао.
- Глупости. Зачем мне твой дом? Я еще со своим не разобрался. И потом, с какой это стати племя мне не верит? Я что, когда-нибудь обманывал, или врал?
- Люди хотят пить, Годжи.
- А я предупреждал. И сейчас предупреждаю. Сегодня вы просто хотите пить. А через неделю, если не будет дождя, вы ОЧЕНЬ будете хотеть пить. Воду надо экономить. Смотрите сами.
В общем, расстались крайне недовольные друг другом. Весь день Роджер не мешал набирать воду, и даже помогал - и каждому объяснял, что воды мало. Что не надо увлекаться. Что вода - это наше все, и ее беречь надо. С ним соглашались, кивали, и старались побыстрее уйти. К вечеру жаждущие воды кончились, и Роджер успокоился. В первый раз за всю эту сумасшедшую неделю он смог проявить к Мауке больше внимания, чем пять минут перед сном, и они упали в сон совершенно измотанные друг другом.
Утром в яме, на прекрасно видимом дне подсыхала мутная грязь. Роджер грязно выругался, потряс кулаками, плюнул в сторону деревни, и уселся ждать утренних визитеров. Мауке сама пошла в деревню - еда кончалась. Но никто из деревни не появился. Ни утром, ни днем, ни вечером. Значит, там прекрасно знали, что яма пуста. Полевые мыши и прочая мелочь, которые каждый вечер пролазили в щели к вожделенной воде - и те перестали прибегать и тыкаться в пустую яму. Роджер спустился к трубе, набрал ведро воды из нее. Мауке вернулась, принесла мяса, пару тыкв, и пока готовила еду, рассказала, что встретили ее ласково, но с насмешками. Никто не обижал.
Ну, не обижали, и ладно. Роджер доделал стенку, скрывающую углубление с водой, и теперь внутренность пещеры стала жилой и уютной.
А на саванну навалилась сушь. Трава пожелтела, и животные ходили вялые, как сонные мухи. Наверное, охота в эти дни наверняка была бы удачной, но никакого желания охотиться не было. Роджер и Мауке занимались нормальной бытовой жизнью - насколько позволяла одуряющая жара. Вода из тростникового водопровода отдавала неприятным привкусом, а сам
трубопровод начал жухнуть и корежиться, особенно в верхней его части, где воды уже не было. Тогда Роджер решился, и с пятой попытки установил запорный кран прямо в стенку.
То ли давление за стенкой было маленьким, то ли конструкция была надежной - но воды при этом потерялось на удивление мало. Мауке, увидев конструкцию в действии, пришла в неописуемый восторг, как маленький щенок вихляя и повизгивая. Роджер строго настрого запретил говорить об этом кране кому-либо. Он собирался сам отпускать воду обезвоженному племени, никого не пуская внутрь.
Но племя явилось за водой само. С десяток воинов и несколько женщин пришли к пещере. Макао среди них не было.
- Годжи! - начал Тепету - мы знаем, у тебя есть вода. Мы хотим пить. Дай нам воду.
- Вон ваша вода - презрительно отозвался Роджер, указывая на абсолютно сухую яму. - Я всем говорил, что воды мало. Вы украли ее, как шакалы. Что вы теперь хотите? Что бы я вернул ее обратно?
- Годжи! - скорее просительно сказала одна из женщин - дай нам воды. Та вода, что мы взяли - кончилась. Макао болеет, мой ребенок болеет, дай нам воды.
- Я сегодня дам вам воды, а завтра вы опять ее украдете?
- Годжи - заговорили другие мужчины - мы ведь все равно возьмем воду!
- Лучше не зли нас!- Отдай воду добром
- Ты как баба, прячешь ее под юбкой!
- Годжи, отдай воду!
Ролджер испуганно смотрел на чернокожих людей, которые угрожали ему, потрясая копьями.
Что они делают? Ведь для них он запасал эту воду! Причем тут угрозы? Он же не собирается и впрямь уморить племя жаждой!
- Да как я вам ее отдам? О чем вы говорите? Вы что, в руках...
- Тогда мы сами ее возьмем! - закричал Тепету. И бросился к пещере, оттолкнув Роджера. Роджер отошел в сторонку, уперев руки в бока, и стал скептически наблюдать за происходящим. Мауке застыла испуганно присев у другого края пещеры.
- Вот, здесь он прячет воду - закричал Тепету, совершенно правильно указав место - возмем ее сами!
И десять человек, мешая и задевая друг друга, принялись яростно копать стенку. Свежая земля легко осыпалась под остриями и древками копий.
- Стойте! Идиоты! Дебилы!!! Да стойте же, мать вашу за ногу - мешая английские слова с местными Роджер рванулся к обезумевшим людям, пытаясь оторвать, остановить. Его ударили под дых древком копья, он упал у входа в пещеру, плача от боли и обиды.
- Да стойте же! Да отдам я вам воду! Только остановитесь!
Кто бы его слушал! Вот и первая струйка ударила из пролома. Яростный восторженный рев встретил ее. Минута, и вода легко промыла себе путь, хлынув мутным потоком прямо к сидящему Роджеру. Вода была прохладная. Еще минута, и мутный поток кончился. Совсем.
Роджер тяжело поднялся посреди огромной лужи. Вода неспешно впитывалась в каменную землю.
- Ну что? - хриплым, каркающим смехом спросил Роджер - взяли? Непобедимые воины одолели одного белого! Победили стенку! Добыли воду! Радуйтесь, охотники! Что же вы не радуетесь? Что молчишь, Тепету? Где твоя решительность? Где радость победы? Ты так хотел быть великим, так рвался занять мое место дарителя воды и мужа Мауке! Посмотри им в глаза!
Тепету вдруг вскинулся, шагнул к Роджеру и с ненавистью сказал, глядя прямо ему в глаза:
- Это ты во всем виноват, ядовитая тварь!
И с коротким размахом воткнул копье Роджеру под ребра. С коротким стоном и бульканьем Роджер ухватился за древко копья, что-то простонал, и шлепнулся в грязь. Сзади вскрикнула Мауке, так и просидевшая у стены все это время. И все взгляды устремились на нее. Испуганными, затравленными глазами она глядела в лица своих родных и дрожь ее росла с каждой секундой.
- Он, он, он говорил - трясущимися губами сказала Мауке - что у него есть еще вода. На самый крайний случай. Но он не сказал - где... - добавила она еле слышно.
И все снова повернулись к телу, валявшемуся в грязной луже.
Вода и кровь равно бесполезные неспешно впитывались в мягкую землю.