Аннотация: Ну вот, "хулиганский" фанфик от одной юной особы на тему МВ. Про который уже был спор о "самопародии". Клянется что это последний но вот ИМХО, тут усе на месте, на мой взгляд. Я лишь слова отшлифовал и идеологии подбавил. Вставлю наверное, в МВ-15.А может, конец 14?
Анна Лазарева.
Кино, как вид искусства, еще Владимир Ильич Ленин высоко оценил! С поправкой на текущий момент - но думаю, что касаемо силы воздействия на массы, слова его абсолютно верны? (прим. авт. - дословно, "Пока народ безграмотен, из всех искусств для нас важнейшими являются кино и цирк" - Ленин).
И товарищ Сталин с этим полностью согласен. Как сказал мне Пантелеймон Кондратьич Пономаренко, мой непосредственный начальник. Поскольку упустили мы в той исторической реальности - духовное формирование человека-коммунара. Ведь если бы людям в массе было бы не все равно - никакая бюрократия предать не посмеет! Да и нет у нас "голубой крови", не сложилась пока - руководители в одном котле варятся со всеми.
То есть, надо чтобы искусство воспитывало - формировало общественное сознание. А уж "коммерческий успех" тут вовсе не главное - его лишь как индикатор можно рассматривать, и не больше. И далеко не факт, что самое продаваемое, это лучшее - известно ведь, что вниз падать и морально разлагаться может быть приятнее, чем себя развивать! Но и за руку вести прямым морализаторством, тоже нельзя - может вызвать эффект обратный. Вот не знаю про эффект двадцать пятого кадра - у нас к этому поначалу отнеслись предельно серьезно, опыты проводили... и не подтвердился эффект! А вот то, что показывается мимолетно, как само собой разумеющееся - нередко общепризнанную норму и формирует.
Интересно, кто дает добро на выпуск на экран каждого конкретного фильма "из будущего"? Точно знаю, что первоначально это делал сам товарищ Сталин - но там не одна сотня была, неужели он все их сам смотрел, ведь у Вождя важных государственных дел тьма! Причем очень редко что-то выходит на экран в подлинном виде - тут и технические проблемы, с ноута на пленку перевести, и иные, как залегендировать неизвестные имена и лица артистов? Потому, обычно "по сюжету и сценарию" понравившегося фильма снимается его "ремейк", как бы сказали в будущем. Насколько близко к оригиналу - ну, по-всякому бывает!
Например, "Карнавальную ночь" сделали один к одному, с Ильинским в роли Огурцова, и песня про пять минут, и даже платье у героини такое же. "А зори здесь тихие" - прибавили боевых умений, и старшине Васкову, и кому-то из девчат, там финальный бой в избушке идет с бросанием ножей и приемами русбоя. "Белое солнце пустыни" - добавили английского майора-советника в банде Абдуллы, а еще долго спорили, не оставить ли Верещагина живым? Решили все же сделать как было - чтоб показать, нельзя в такой войне быть самому по себе, в стороне стоя. Хотя чисто по-человечески, героя жаль.
-В целом, хорошие фильмы снимали потомки - сказал Пономаренко - но есть одно обстоятельство. Обратите внимание, чем заняты герои. Начиная где-то с семидесятых годов, резко возросла бытовая тема, а вот труд, работа, практически исчезли! И не надо говорить что неинтересно про "процент выполнения плана", ну отчего американец Хейли умел писать отличные "производственные романы", как назвали бы у нас "Аэропорт" или "Отель", а мы разучились? Это не мелочь - это показатель, что в обществе пошло что-то не так! Когда труд, на общее благо, стал неинтересен, превратившись в повинность, халтуру. Есть мнение, что нашему советскому зрителю нужен хороший фильм на производственную тему!
Есть мнение - это характерная фраза товарища Сталина. Пономаренко намекает, что Вождь одобрил, и указание дал? "Нам не нужно из десяти фильмов, лишь один хороший - зачем снимали девять плохих?". Причем это и к "пересъемкам" тоже относится, вот как мы еще в сорок пятом хотели "Высоту" выпустить, забраковали, причем в двух вариантах! Как раз мы с Лючией тогда на "Мосфильм" ездили, даже некоторое участие принимали - и вот...
-Тот фильм, как и оригинал, был добротной картиной. Однако же, было высказано мнение, что ее можно и нужно "углубить, усилить, улучшить". Именно как образец на "производственную тему".
И вот, третья попытка. На этот раз режиссером - тот, кто оригинал делал, Александр Зархи (сам он, ясно, о том не знает), известен пока по довоенным еще фильмам "Депутат Балтики" и "Горячие денечки". Актеры - частью те же, но на несколько лет моложе, как например Рыбников, пока еще студент последнего курса ВГИКа (Пасечник), или Карнович-Валуа, уже артист Театра Ленкома (Токмаков). В романе Воробьева, по которому снят фильм, действие происходит на Урале - по сценарию действие перенесено в Донбасс, прямо не названо, но легко узнать, и по характерному степному пейзажу, и по тому, что восстанавливают "что фашист разрушил". Вспоминают, какой город, какой завод тут были до войны - и говорят, а вот еще краше сделаем! В оригинале, над героями почти не висела недавняя война, лишь Токмаков упомянул, что "ротой командовал" - в новой же версии в кадре появляются, то памятник героям в парке (мимо которого идут Катя с Пасечником), то орденские ленточки на пиджаке Берестова-старшего, то названия улиц, то просто пара слов в беседе, или воспоминания "а как было до сорок первого". Детали, на первый взгляд никак не акцентирующие на себе внимание - но просто присутствующие как данность. Вроде портрета Сталина, показанного мельком на стене. Или разговора о снижении цен. Или слов "да що я тебе Петлюра или Бандера какой - все мы, советские, а уж после русские или украинцы".
И прорывающееся наружу желание всех - скорее восстановить завод, который был "самый большой в Европе". Мелькнувший в кадре лозунг на кумаче - "дадим СССР больше металла". Слышимый как фон голос по радио, новости с войны, Китай или Вьетнам, как империалисты хотят загнать в колониальное рабство тех, кто слаб. Кто-то из монтажников приходит устраиваться на работу - в военной форме с медалями, только что отслужил - а на следующий день уже трудится наравне со всеми.
Было предложение сделать "антигероя" Хаенко не просто лодырем и рвачом, но и бывшим полицаем, которого в конце разоблачат. Но Пономаренко сказал - это было бы слишком просто. А вот посмотрят фильм потомки лет через двадцать, и успокоятся, скажут, "у нас таких нет, у всех чистая анкета". И будет такой хаенко в реальной жизни себя советским человеком считать, поскольку "не был, не участвовал". Так что оставьте шпионов и предателей для детективов - а у нас, производственный роман.
Про повышение жизненного уровня советских людей тоже вставили. Как Берестовы телевизор покупают, КВН с крохотным экраном - но по вечерам теперь к ним все соседи приходят на просмотр. Или как Пасечник Кате складной зонтик дарит, на следующий вечер после сцены в парке с грозой, "никогда в руках не держала - так вот, самый модный, носи". И выглядят героини в выходных платьях там очень нарядно, совсем как я и Лючия...
Лючия в кино уже сняться успела - в пятьдесят втором, самый первый "хулиганский" фильм был у совсем молодого Рязанова, "Иван-тюльпан". Играла там она, по характеру, саму себя - бой-девчонку, лихо машущую шпагой и стреляющую из пистолетов, а также шестиствольного пулемета "кулибинской работы" по наполеоновским солдатам - по сюжету, царская дочка, сбежавшая из дворца в командирши партизанского отряда, там она лично берет в плен Жерара Филипа, в нашей истории отбывающего на "Мосфильме" срок заключения, как солдат французского корпуса Ваффен СС, взятый в плен под Берлином. Ей понравилось, товарищи с киностудии также были не против - но все же, думаю, что в "Высоте" ей по характеру больше подошло бы Катю сыграть, а не Машу? Но захотелось попробовать в более драматической роли. Однако:
-Аня, по роли выходит, я замужем за начальником стройки, и влюбляюсь в другого? Этого даже в книге не было!
Верно - по роману, Маша всего лишь сестра одного из бригады Токмакова, замуж ее уже в фильме выдали! И Пономаренко заметил - давай не будем разрушать советскую семью? Так что в нашей версии, героиня Лючии, это сестра кого-то, и студентка, судя по чертежам в ее комнате, по технической специальности. Александр Григорьевич Зархи был поначалу не в восторге, от навязанной ему непрофессиональной исполнительницы, причем не на последнюю роль - но тут уже Пономаренко оказался непреклонен:
-Товарищ Смоленцева хочет помочь нашему делу? Пусть попробует - если у нее выйдет стать хорошей актрисой!
Ну а я... это вышло полной авантюрой! Первоначально в сюжете был задуман новый персонаж, инструктор Партии, приехавший из Москвы, для помощи и контроля. Как высший и справедливый судия, ибо Партия у нас ошибаться не может! Но товарищ, назначенный на эту роль играл не то что плохо - а какую-то ходячую карикатуру! Ну где вы таких инструкторов видели - не так они себя ведут, не так говорят.
-Анна Петровна, а может вы попробуете? А отчего собственно, это должен быть мужчина?
Предложил Зархи. И Пономаренко, совершенно неожиданно, поддержал:
-А в самом деле, Аня! Вы мне жаловались, что некоторые несознательные товарищи вас не принимают всерьез - и "да что баба понимает", и из-за вашего вида. Но тогда это будет полезно, показать всей стране, что у нас бывают и такие Инструкторы! И представьте себе, выглядят вовсе не как "товарищ брекс", или как ее там?
Когда Пантелеймону Кондратьевичу пришла в голову идея - переубедить его ну очень трудно! Если он уже взвесил и разбивает все твои аргументы.
-Секретность? Так простите, Аня, уж работа нелегалом вам точно не светит! Если уж вашу личность знали даже американцы, еще в сорок пятом. К тому же ваша должность Инструктора ЦК, это вовсе не секрет, в отличие от кое-чего другого. Попробуйте - тем более, согласно сценарию, играть вам надо будет саму себя.
Попробовала. И знаете, получалось! Быть таким мудрым руководителем, который готов восстановить справедливость, разрулить, правильное поддержать. Но не изрекать высшие истины, как товарищ до меня пытался - а быть, как у классика, без нужды не вмешиваться, лишь доброе поддержать, а плохое не дозволить.
В охрану нам дали - Вальку Кунцевича (поправлявшегося после своих китайских похождений). И еще четверых ребят - но Валентин "Скунс", с грозным удостоверением "опричника", был старшим.
-Надеюсь, от него вы убегать не будете? - сказал Пономаренко - а то в Ленинграде до сих пор ваши похождения помнят.
Знали бы мы с Лючией, чем это закончится!
Все шло как по накатанному. Фильм явно получался! У меня лишь вызывали тревогу, некоторые указания Пономаренко, хотя и с дополнением "если". Чтоб если люди из того будущего увидели этот фильм, то поверили, что мы такие, жили - вовсе не "сталинские рабы", или мечтающие о свободе интеллегенты - что мы были счастливы, довольны, и жили неплохо! Это они нам кажутся... прилично не могу сказать, вот как в фильме один из героев спрашивает, искренне не понимая, "это что ж, при царе тут заводом какой-то один владел, на него тысяча человек горбатились, а он, хоть в Париж шампанское пить, хоть в карты все проиграю" - ну да, это и есть капитализм, считал что чем больше "мое", тем лучше! Но неужели и Пантелеймон Кондратьевич допускает, что и у нас, "перестройка"? За что тогда боролись?
-Не будет такого! - ответил Пономаренко, когда я прямо его о том спросила - надо, чтобы сама мысль о том не возникала. Чтобы наши люди и думать не могли, как это, тысяча работает, один шампанское пьет. Смотрел я отснятое - на мой взгляд, лучше выходит, чем там! Вот только мнение есть...
Тут Пантелеймон Кондратьич нехорошо прищурился.
-Замечание на вас с Ленинграда еще висит? Отрабатывайте, девицы-красавицы, на благо всего советского народа. Есть мнение, по-новому образ советской женщины показать. В СССР конечно, секса нет, а есть любовь - но мы ведь все не монахи, не бесполые? Тем более, все - строго в рамках приличия! Читайте!
И кинул нам несколько страниц переделанного сценария. Что-о-о?? Товарищ Пономаренко!!
-А что вам собственно не нравится? Ни поцелуев, ни "обнаженки". Все строго в пределах советской морали. И в соответствии с вашими предпочтениями, товарищ Лазарева!
Новый день на съемочной площадке. Декорации - отдельно, макет строящейся домны, в мой рост, все очень похоже, даже игрушечные пути внизу проложены, по которым крошечный паровозик с вагонетками ездит. Деталь, которую поднимать должны, в двух видах - и в модельном масштабе, и в натуральную величину (за нее же должен Пасечник цепляться и висеть), к крану подвешена на высоте метров пять, ракурс чтобы снять ее на фоне неба, внизу страховочный батут натянут. Внизу - все как на стройплощадке, какие-то конструкции, вагончики, трубы. Строительные леса, уменьшенного размера - если снизу снимать, то кажется, уходят на высоту этажей в десять! И помост, на который мы должны влезать, на эти леса похож - над землей метра три, но если на фоне неба, то полная картина что на самой верхотуре! Все занимают свои места - камера, мотор, начали!
Я, "инструктор ЦК Анна Снегирева" одета как обычно летом езжу - строгое закрытое платье моего любимого фасона с узкой талией и юбкой солнцеклеш-миди, цвета морской волны. А Лючия, "студентка Маша", в цветастом ситцевом платье "попугайской" расцветки, с такой же юбкой, а плечи были бы открыты совсем, если бы не накидка-пелеринка из той же ткани, до локтей и тоже "солнышко", спереди нараспашку, на брошку застегнута - фасон этим летом лишь в моду вошел, я для себя считаю легкомысленным, ну если не на отдыхе конечно. И мы обе в шляпках, поля широкие до плеч, у меня с вуалью, у Лючии-Маши с лентой и искусственными розами. А все остальные в спецовках - штаны из джинсы (ну очень ткань похожа), у некоторых даже с заклепками - в кино из иного будущего, за уличную массовку бы сошли. Здесь же пока - исключительно прозодежда, прочная, немаркая - надеть "на выход" считается за дурной вкус, ну а девушке, так вообще, ни в какие ворота!
Начали! И завыли два авиамотора, пропеллеры крутят, ветер создают. Пыль по площадке летит, я лицо вуалью прикрываю, меньше глаза порошит. А наши платья развеваются, как флаги на демонстрации, и шляпки готовы слететь - конечно, легче было в брюках и косынке, но хочется быть и нарядной. Когда-то до войны, я к погоде была полностью равнодушна. В войну, не то что нравилось - но в ненастье, прятаться легче, а посты и патрули не так бдят. А вот с севера, как я с моим Адмиралом возле моря гуляла, в парке на Первомайской, там дует всегда, и он так меня за талию обнимал... наверное, и стало у меня с тех пор, что затишье кажется скучным, а "пусть сильнее грянет буря", возбуждает и пьянит, как горьковского буревестника? Но кто Пономаренко доложил - вот он и изрек, что "принцип от каждого по способностям" означает, что надо склонности каждого в общую пользу обращать? Если вам это нравится, Аня - вот и сыграйте? Ладно - если там, по сценарию, что прочла, все строго прилично! Ну а замечание действительно хочется убрать!
Дерябин, начальник стройки орет, почему не поднимаем? Так ветер же, Игорь Родионович, по инструкции нельзя! Перестраховщики, конец месяца, что мы в Центр доложим! Тут я, как лицо из Москвы, вмешиваюсь - доложите об аварии, если случится? Или берете ответственность на себя? Дерябин лишь рукой машет, и уходит. Старый рабочий говорит тихо - у нас так и неделю дуть может, пока еще ничего, а вот после раздуется. Токмаков смотрит, оценивает - и приказывает, все по местам, начать подъем! Здоровенная труба отрывается от земли, и плывет по воздуху на тросах. И тут ветер резко усиливается - моторы увеличивают обороты!
Ой, нас буквально сносит, даже нагибаемся, чтобы легче устоять, шляпки держим двумя руками, платья треплет и рвет бешено. Хорошо, я попросила вентиляторы повыше поставить, чтобы дуло чуть сверху вниз, иначе бы нам юбки на головы задирало! А мы девушки советские, приличные - а не какие-то там мерилин!
Трубу в воздухе мотает, и еще ее снизу тросами дергают, для достоверности. Токмаков смотрит с тревогой. Я стою в кадре рядом, смотрю туда же. А ведь по жизни, так нельзя было, в мирное время! А если бы и впрямь авария, да еще с жертвами? На войне можно - там всегда по грани, и шанс считается, проскочит или нет? А Токмаков по сценарию, бывший офицер... выходит, не всегда надо, в жизни как в бой - на войне главное, победа, а за ценой не постоим, ну а когда мир, то можно и нужно с осторожностью? Значит и в игре, на киносьемках, я ценный опыт увидела? И моей героине обоснование - зачем она сейчас за Токмаковым наверх полезет? Да потому что поняла, что тоже виновата, не остановила - а значит, и отвечает!
Ну вот зачем в кино столько дублей - одного и того же? Чтобы после самый удачный выбрать, ну а прочие как пристрелка? Но тогда, и "девять не лучших к одному хорошему" тоже необходимы? Так неужели сам товарищ Сталин ошибся? Или он не то имел в виду? И ведь не только повтор - камера ракурс меняет, и ветер то слабее, то сильнее. Еще дубль, да сколько их там? Снято наконец!
Теперь следующая сцена. Токмаков решает, наверх, и мы за ним следом. Ветер надувает мое платье как парус, меня подгоняет и несет. Лестница наверх, как корабельный трап крутая - за поручни надо обеими руками держаться. Я шляпку отпускаю, ее тотчас срывает и уносит, я вслед даже не смотрю, скорее наверх. А Маша-Лючия на секунду задерживается, ей хочется самой нарядной, перед предметом своего обожания - затем решает что любимый человек куда важнее, чем самая модная шляпка, и лезет по трапу.
А теперь представьте это несколько раз подряд. И по секрету скажу, и у меня и у Лючии, шляпок для съемок было по нескольку штук, реквизиторы покупали одинаковые. Поскольку после двух-трех полетов головные уборы так мялись, ломались, изваливались в пыли, что теряли экранный вид, да и надевать это на прическу было неприятно! Сняли наконец?
По лестнице подъем - вот хорошо, что я и Лючия в отличной физической форме! Поскольку изобразить-то надо было подъем на громадную высоту, то есть много раз взбежали по трапу, камере стоп, спустились, теперь немного с другого ракурса... и еще дубли! И ветер - что платья развеваются, мы привыкли уже, а что прическу растрепывает, это ужас, волосы лицо облепляют, лезут в рот и нос, мешают смотреть. Ну вот, снято наконец!
Сцена на помосте. Земля рядом - а на экране, как смотрела, действительно ощущение, что как на двадцатом этаже! Крепко вцепляюсь в перила - словно боюсь высоты, а долг сильнее. Платье держать не могу, а ветер здесь снизу, прямо в подол дует, юбку закидывает на плечи, вздувает выше головы! Как в сценарии и прописано.
-У нас девушки тут в штанах работают - бросает нам Токмаков. Тоже, фраза из фильма.
Я лишь отмахиваюсь - не до того, и в интересах дела, можно. Поскольку камера показывает нас "наездом", до колен, затем по пояс - и на экране все будет выглядеть пристойно. И перед товарищами из киногруппы мы вид имеем приличный - под платьями у нас узкие нижние юбки надеты, специально на этот эпизод, по лестнице мы бегали без них. Захотелось кому-то (неужели самому Пономаренко) эпизод в стиле "советской мерилин" (не снят еще тот фильм в голливуде) - пожалуйста, покажем что мы тоже не бесполые, не монашки! Вот только у нас это будет не просто так, а частью подвига трудового - когда общее дело для наших советских женщин всего важнее! И, повторяю, не будет на экране ничего такого - я ж сценарий читала.
С напряжением смотрю туда же, куда Токмаков - предполагается, что на сцену укрощения трубы. Которую сняли совершенно отдельно, дергая снизу за тросы, Рыбников эффектно прыгал - в одном из дублей сорвался, но ничего страшного, на страховочную сетку упал. Ну а Маша по сценарию на Токмакова смотрит больше, чем на трубу.
Ну вот, считается что все закрепили и поставили на место. И тут моторы запустили на полную мощность - на помосте поднялся настоящий ураган. Мне показалось, сейчас даже волосы сдунет, так их начало путать и трепать, а платья с нас буквально срывало прочь, подолы в узел завязывало над головами... я боялась, что даже нижнюю юбку задерет, и коленями ее сжимала - ладно "наша советская мерилин лучше американской", но всему ведь есть мера и приличие! И совершенно не хочу "секс-символом" становиться, как та актрисулька - мы с Лючией сейчас советских женщин вообще изображаем, а не конкретно наши персоны!
Лючия взвизгнула - что там у нее случилось, всего лишь пелеринка слетела и вверх унеслась. Токмаков повторил, что "у нас девушки только в штанах". И ко мне обратился - товарищ инструктор? Не помню я этих слов в сценарии - но ответила что-то вроде, для дела можно и потерпеть.
Когда мы спустились, нас попросили поверх платьев какие-то ватники надеть, и тоже сняли. Я тогда не поняла, зачем. И лишь после, при просмотре уже полностью смонтированного эпизода, мне захотелось сквозь пол провалиться - да что же это вышло такое??
Говорят, что натурщицы художникам позировали не нагими, а в тонких трико. Вот и мы с Лючией, в легких платьях на ветру, еще в самом начале были как такие натурщицы-купальщицы, фигуры показывая в мельчайших подробностях! И длилось это целых две или три минуты - а не какие-то мгновения, как у какой-то Мерилин. На лестнице тоже самое, а наверху - да там кадры, когда у меня юбку вздувало над головой, были самые пристойные, в сравнении с тем, как на мне все облепляло, и ведь я не видела это тогда! И снова это безобразие не секунды на экране, а дольше. А уж под конец - ужас!! Кто сценарий изменил??
Звоню режиссеру, злая как собака! Александр Григорьевич ссылается на то что "ваш товарищ так сказал". Валька, сволочь, гад, ты что с нами сотворил! Как это выглядеть будет?! Репрессирую! Убью!
В сцене последней, камера на нас наезжает, по грудь, по плечи, только лица. Вместе с усилением ветра, который наши волосы рвет, и юбки вздувает все выше. Но Валька, собака! Достал где-то еще два куска такой же ткани, как наши платья. И в кадре, после вскрика Лючии, и слов Токмакова и моих, два треплющихся бесформенных лоскута улетают в небо, на фоне облаков. А после уже внизу мы в ватниках, снято опять по пояс, платьев под ними не видно совсем. Что случилось - домысливайте сами!
Как я Вальку не прибила, когда увидела, не знаю сама. Орала на него, не стесняясь Пономаренко! И требовала это бесстыдство из фильма убрать! А Пантелеймон Кондратьевич лишь усмехался, а затем выдал:
-А мне понравилось! Идейно все получилось - как вы, Анна Петровна рассказывали, про ваш партизанский отряд и связную из Минска, как она с донесением шла, ей реку переплыть надо было, и узелок с одеждой утопила, зато донесение и личное оружие спасла. И почти сутки еще пробиралась по лесу, почти нагишом, хорошо что тепло было, но комары. И никто в отряде ее "бесстыжей" не назвал - кстати, как ее звали, не помните? (прим. авт. - случай реальный, но не Белоруссия, а Карелия, 1942, партизанка Мария Мелентьева, Герой Советского Союза, погибла в 1943). Также, фильм внимательно смотря, никакой "обнаженки" я там не узрел, только ваши лица и руки, все строго "облико морале". А что кто-то выдумать может, по своей испорченности - так кто за дураков отвечает? Безобразие убрать - ну, Аня, вы скажете, у вас обеих там великолепные фигуры, стройные и подтянутые, как на физкультурный парад! Нет там никакого неприличия - уж никак не больше, чем на пляже, или шествии спортсменок. Впрочем, красавицы вы мои, давайте вы у себя дома, у своих мужей спросите, можете их в удобное время на просмотр пригласить. А я - у товарища Сталина, что он скажет. Но мое личное мнение, и я его Вождю выскажу - да Мерилин, которая ту сцену еще не сняла, от зависти убьется, и в то же время приличия полностью соблюдены, строго по-советски! Аня, уж вам-то хорошо знакомо: вот идете вы, или другая советская женщина, самых строгих правил и морали, в таком платье, как на вас сейчас, и вдруг ветер подует - и что, она сразу "легкого поведения" стала?
Спросила я вечером у своего Адмирала - стесняясь, будто что-то неприличное хотела сказать. А он лишь улыбнулся и сказал - солнышко, ты для меня и в платье, и без него самая лучшая и красивая. А если серьезно - то вот на мой личный мужской взгляд, такое легкое платье с длинной летящей юбкой в движении и на ветру выглядит намного эротичнее самого смелого мини, и даже купальника, своей непредсказуемостью и ожиданием - но в отличие от них, еще и целомудренно.
-Но ведь это все увидят? - возражала я - знаю, что у вас были там всякие мисс, в купальниках, на сцене, но я так не могу!
-Так ведь не в купальнике и не на сцене? - ответил Михаил Петрович - и мы чай, не мусульмане, чтоб любимую жену на улицу только в мешке выводить, а вдруг увидит кто ее красоту? Будешь женским лицом и образом СССР, что в этом плохого?
Лючия, когда мы уединились посекретничать, сказала - что Юрка ответил ей ее же словами, сказанными когда-то, что "лучшее украшение для любого синьора, это красивая и нарядная синьорина с ним вместе". А поскольку никакой обнаженки нет, то и католическая мораль не поколеблена! Так что - ничего плохого!
И наконец Пономаренко передал мне слова Сталина - значит, их Мерилин от зависти помрет, и в то же время, все строго в рамках морали? Это хорошо!
Так и вышел фильм на экраны страны, в том самом виде. Кстати, пересмотрев его еще пару раз, я сказала бы, что он удался. Во всем прочем!
А Валька, гад, когда моя злость уже утихла, отдал мне фото - кадры, не вошедшие в фильм. И клялся, что вся лишняя пленка смыта, как положено, и отдана в перезаливку (прим. авт. - тогда было принято, ради экономии, ненужные дубли смывались, и целлулоидная основа возвращалась на фабрику кинопленки для повторного использования). Ну, если он меня обманул, и эти снимки хоть где-то выплывут - я пообещала ему, что точно не забуду, и подвергну репрессиям!
Кадры, где я и Лючия, стоим на помосте в "мини" - платья как тюльпанчики вверх, и нижние юбки сильно выше колен. Причем наши лица - тоже видны. Хорошо, что у нас никаких "папарацци" нет - не при капитализме живем!