-- Послушай, успокойся! Зачем ты, вообще, полезла все это ворошить? -- подруга закурила и посмотрела на меня с жалостью. -- Ну, что, разве ты раньше не знала, что у него бывают другие женщины? Почему ты вдруг завелась?
Мы сидели в кафе, куда я позвала ее, когда поняла, что должна рассказать кому-то всю историю, иначе, я просто сойду с ума. Мне было больно вспоминать и говорить о том, что я сделала, но, начав, я уже не могла остановиться, изливая ей все, что мучило меня последнее время, не давало спать, уродовало мир вокруг и обезображивало меня саму в моих глазах и в глазах дорогого человека. Смотрясь в зеркало, заходя в его квартиру, я зажмуривалась на секунду, будто боясь увидеть образ молодой счастливой соперницы, в чьем существовании я не сомневалась.
-- Я молчала слишком долго, -- ответила я через несколько секунд.
-- И все равно, по-моему, это глупость, выложить мужику, что уличила его в измене. Тем более, ты меня прости, но такому мужику, как твой. Да он же и врал и изворачивался, лишь бы тебя не расстроить. Бережет тебя, как антикварное произведение, получаешь все, что хочешь, нет, ты просто дура! -- Подруга подозвала официанта и, понимая, что наш разговор только начинается, заказала еще кофе.
-- Ты понимаешь, -- снова начала я, -- если бы он не соврал тогда. Был такой замечательный вечер, мы какое-то время не виделись и так прекрасно встретились. Все было чудесно, и после пары бокалов вина, я вдруг решила, первый раз за все время нашего знакомства, спросить, были ли у него другие женщины, пока мы не виделись. По всяким мелочам, которые я заметила в квартире, я понимала, что были. Зачем я спросила? Сама не знаю. Главное, мне было так хорошо с ним, что я была готова принять всех этих дам, -- я усмехнулась, в тот момент я верила, что говорю правду. -- Я спросила... А он ответил, что никого не было, что я для него одна единственная. И я поверила тут же, моментально забыв обо всех своих подозрениях. Он тогда еще так серьезно добавил, что совершенно уверен, что я не простила бы ему измены и очень боится меня потерять. А я была счастлива... В тот вечер.
--- Господи! Золотой мужик, ну что тебе еще??? -- подруга, которая умудрялась раза три за год обрести и потерять любовь всей своей жизни, залпом выпила кофе. -- Может закажем что-нибудь покрепче?
-- Мне все равно... Бери, -- ответила я. -- Так вот, на следующее утро, когда он ушел на работу, я послонялась без дела, потом взяла книгу, которую он читал, и мне на колени выпала фотография... Девушка, молоденькая, довольно привлекательная, совершенно голая сидит на его постели с бокалом вина и улыбается снимающему. Внизу дата, один из дней, когда меня не было. Я долго разглядывала фотографию, смотрела на дату, не веря своим глазам... Потом мне стало так больно. Припомнились все те мелочи, которые я подметила раньше. Плохо соображая, что я делаю, я начала рыскать по квартире в поисках других доказательств его неверности. Но при этом я тщательно заметала следы. Мне было еще невыносимо стыдно за этот обыск. Я многое нашла, мужчины не очень-то хорошие конспираторы,--- я взяла заказанный подругой мартини, пила, не чувствуя вкуса. -- Как мне было больно! Знаешь из-за чего? Я ведь готова была принять все, а он мне солгал. Я понимаю сейчас, это ненормально, но тогда я была просто уничтожена молодостью и красотой той девицы. Я перепугалась. Если он лжет, значит, все серьезно! Господи, какая же я была дура!
Подруга выразительно посмотрела на меня, ее взгляд должен был дать мне понять, что и сейчас я не намного поумнела.
-- Я ничего не сказала ему о своих розыскных мероприятиях, но уже не могла нормально общаться. Мне во всех его словах начала чудиться ложь, подвох.
-- Паранойя, -- заключила подруга.
-- Наверное. Правда, продержалась я недолго. Недели через две он сам как-то завел разговор об одной из женщин его прошлого, и тогда я выложила все, что к тому моменту уже чуть не свело меня с ума. Знаешь, он воспринял все довольно спокойно, даже посмеялся тому, какой из него никудышный был бы шпион. А мне было так стыдно! Я просила у него прощения за то, что полезла во все это. Клялась себе, что никогда больше не буду сомневаться в его словах. Но... Начало было положено. Я перестала ему верить. Я начала подозревать измену везде. Каждое его еле заметное охлаждение, плохое настроение, давало пищу съедающей меня ревности. Мое воображение подгонял дикий ужас потерять его. Я почти слышала, как он говорит мне, что встретил другую, что мое время истекло. Это был кошмар. Измучив себя почти до физической болезни, я набралась смелости и как можно равнодушнее сказала, что прекрасно понимаю, что мужчина не моногамен по своей сути и что лучше бы он рассказывал мне о своих приключениях, что мне, в конце концов, любопытно, какие женщины ему нравятся. Мне тогда казалось, что я говорила искренне.
Подруга неодобрительно молчала, но мне было все равно. Я уже не могла остановиться.
-- И вот иногда он мне стал говорить, что встречался с симпатичной девушкой, не забывая добавлять, правда, что на наши отношения это никак не может повлиять. Сначала мне стало легче, я даже гордилась такими доверительными отношениями. Но снова и снова поднимало свою мерзкую голову недоверие. А вдруг он не все рассказывает, вдруг, все не так, а гораздо более серьезно. И потом, что бы я ни говорила, а все его рассказы причиняли мне боль. Не такую сильную, как ложь, но все же мучительную и ноющую, которая всегда была со мной. И я стала негодовать на него. Неужели он не видит, что мне больно?
-- Тебе надо к врачу, -- безапелляционно заявила подруга. -- Это просто сумасшествие.
-- Да, наверное. Но через какое-то время он вдруг изменил тактику, давал мне понять, что у него кто-то есть, но ничего не говорил про нее конкретно. Говорил, что должен оставить что-то "для личного пользования". Когда он что-то рассказывал, он видел, как меняется мое лицо, говорил даже, что по уголкам губ видит, что меня ранит, а что я переношу спокойно. То есть понимаешь, он видел все. ВСЕ! -- я невольно закричала. Подруга схватила меня за руку, потому что на нас стали оглядываться посетители кафе. Меня трясло, я с трудом сдерживала слезы. -- Я притворялась, как могла, делала вид, что мне все интересно и только. И тут он как-то сказал мне, что его не будет неделю. И чтобы я не расстраивалась. Я пожелала ему приятного времяпрепровождения и... отпустила.
Я не смотрела на подругу, дальше я не могла говорить. Но должна была продолжать, может быть, только сказав все, я освобожусь от того кошмара, который преследует меня. Этот монолог должен стать моим наказанием.
--- Мы не общались неделю. Это было ужасное время для меня. Я была энергична и деятельна, я делала все, чтобы заполнить каждую минуту каждого дня, чтобы все время быть на людях, позвонила всем старым друзьям, набрала работы на дом. На ночь накачивала себя алкоголем или снотворным, чтобы не думать, где он и что там происходит. Он вернулся, мы встретились, говорили о пустяках, моих встречах и прочей ерунде. Но в каждом слове я пыталась угадать подробности того, что происходило с ним в эту неделю, кто был с ним, какая она, чем привлекательна. Я пыталась не задавать вопросы, но становилась просто невыносимой, цеплялась к нему по мелочам. У меня пропал сон, я почти не могла есть. И в это время я поняла, что самым разумным решением было бы нам расстаться, иначе я сойду с ума, испорчу то лучшее, что было между нами. И мне казалось, он чувствует, как зреет во мне это решение и провоцировал меня молчанием или незначительными фразами, которые были для меня маяками, -- я перевела дыхание. -- Прошло несколько дней. Как-то, когда мы были у него, раздался телефонный звонок. Он взял трубку и договорился с кем-то о встрече. Потом повернулся ко мне и сказал, что ему надо опять отлучиться на несколько дней. И тут я сорвалась. Я вскочила, слезы лились сами собой, несколько минут я, захлебываясь, не могла говорить. Потом я закричала, что больше не могу, что я не отпущу его больше, что я не могу вынести этого, что я ухожу. Сказала, что он убил во мне веру в себя, я стала вечно подозревающей недоброе стервой, он погубил во мне лучшее, я унижалась, боролась со своей гордостью. Больше я не могла терпеть. А когда слезы у меня иссякли, я посмотрела на него. И я сказала ему, что мне все равно, что я люблю его. Он обнял меня, вытер мне слезы и сказал, что он никуда не уедет, что он будет со мной. Мы провели два чудесных дня. Это были самые счастливые дни со времени нашего знакомства. Все мое недоверие, боль, страх, все растаяло в его нежности и любви. А через два дня, когда он был в душе, зазвонил телефон. Я сняла трубку. Какая-то женщина попросила его к телефону, я сказала, что я его жена и мне можно все передать. И тогда она сказала, что она --- его лечащий врач. Я говорила так, как будто мне все известно. Оказывается, он был болен, неделю находился на обследовании. Подтвердился диагноз...Два дня назад он должен был явиться в больницу...
Подруга смотрела на меня, не отрываясь, комкая салфетку. Я заканчивала свой рассказ тихо.
--- Когда он вышел из душа, я уже положила трубку. Я сказала ему, что все знаю. Он засмеялся, спросил, неужели я взялась за старое, за свои расследования. Я ответила, что нет, что я знаю про болезнь. Он смотрел на меня так, как будто я что-то украла у него. Долго молчал. Потом сухо сказал, что лучше бы доиграл до конца и дал мне тогда уйти с обидой и злостью не него, чтобы я не жалела, если потеряю его. Не хотел, чтобы я видела его больным. Слишком любил меня для этого. Но не выдержал. -- Я помолчала. -- Вот и все. Сейчас он в больнице и, если из-за промедления что-нибудь пойдет не так, то я буду убийцей.