Уровень шума на арене и вокруг нее превышал норму на 4520 децибел. Фоновый гул городских сборочных заводов практически невозможно было различить. Все частоты усиленно глушили, чтобы противники не могли подгружать дополнительные модули непосредственно перед боем. Напряжение было чудовищным. Финал кубка должен был начаться через шесть с половиной минут.
Я с достоинством выкатился на середину арены и ловко качнул корпусом, вызвав бурю восторга у своих поклонников на трибунах. Я уже был довольно популярен. Мое имя знали 92 процента жителей города. Оно красовалось на верхней крышке корпуса: "ВерБлю" - от английского "вертикальный-голубой".
Мой противник был выше и массивней меня в 4.3 раза. Его звали "Слон". Он действительно был похож на древнего слона - шесть длинных ходуль, два симметричных гибких шланга спереди и сзади, четыре зубчатых диска с переменной осью вращения, закрывающие основной и запасной головные модули, и невероятной толщины броня по всему корпусу.
В сравнении с ним мое оснащение можно назвать скромным. Плоский, чуть вытянутый вверх корпус с плавными обводами, четырехосное шасси - не слишком быстрое, но надежное, и две вместительные емкости сверху для хранения адаптивной смазки. Эта смазка, собственно, и есть мое ноу-хау, сюрприз для соперника.
Слон выходит на арену за десять секунд до начала боя. Успевает поднять оба шланга вверх и издать свой фирменный трубный звук. Звучит гонг, трибуны взрываются криками фанатов.
Начинаю осторожное сближение, слон тоже не торопится. Он атакует по широкому диапазону частот, пытаясь сбить мои управляющие программы. Но напрасно. У меня вообще нет поддержки беспроводных интерфейсов.
С дистанции 32 метра он начинает стрелять из своих шлангов. Зараженные иглы летят веером, часть из них попадает в меня, но уходит в рикошет. Гладкий, отполированный корпус с плавными изгибами справляется со своей задачей.
Я сближаюсь на 11 метров, это оптимальная дистанция для моей атаки, но Слон разворачивается боком, закрывая оптические датчики головными дисками. Я маневрирую, использую свое преимущество в скорости.
Захожу сзади и плюю в него смазкой - он закрывается диском. Еще плевок - промах. Смазка приземляется на броне, рядом с задним шлангом, но она не в состоянии прожечь броню, а на самой броне нет никаких интерфейсных входов. Так же, как и у меня, впрочем. Поэтому редкие иглы, воткнувшиеся в мой корпус, не представляют угрозы. С тех пор, как в боях стали использовать дистанционные вирусные атаки, стало ясно, что любой интерфейсный вход - это уязвимость.
Я подкатываюсь еще ближе, чтобы спровоцировать его атаку защитным диском. Тогда он откроет головной модуль, и можно будет атаковать его оптические датчики. Таков был мой план, но вышло по-другому. Он неожиданно махнул задним шлангом, длина которого вдруг увеличилась на треть, и опрокинул меня на бок. Автоматически выдвинув рычаг подъема, я снова встал на шасси и едва успел увернуться от второго удара шлангом.
Дистанцию пришлось увеличить, прицелиться как следует не удавалось. Постоянно приходилось двигаться на максимальной скорости и часто маневрировать, поэтому плевки смазкой снова и снова уходили мимо цели.
На четвертой минуте боя случилась неприятность. Зараженная игла проткнула одну из емкостей со смазкой, началась утечка. А мне так и не удавалось поразить интерфейсные входы противника. Я пошел на риск.
Подъехал сбоку и рванул прямо под его корпус, уворачиваясь от массивных ходуль. Здесь Слон не мог достать меня дисками или шлангами. Он стал топтаться на месте, пытаясь раздавить мой корпус, но делал это вслепую, поскольку опасался поворачивать в мою сторону оптические датчики.
Наш совместный танец продолжался чуть больше 17-ти секунд, но это было очень напряженное время. Я целился ему в сустав, где стояли элементарные датчики с программами контроля, и броня не могла полностью закрывать место соединения элементов ходули. Преимущества жидкой смазки перед зараженной иглой в данном случае очевидны. Игла сработает только при прямом попадании и пробитии интерфейса, а смазка протечет в любую щель, прожжет защитные покрытия, доберется до интерфейса через любую трещину или зазор.
Я рассчитал траекторию полета сгустка смазки в направлении коленного сустава опорной ходули, прицелился и плюнул. Через сотую долю секунды понял, что промахнусь, но было поздно. Масса смазки оказалась меньше расчетной, траектория изменилась. Утечка из емкости окончательно истощила запасы. Я лишился своего единственного атакующего оружия.
Процедуры поиска альтернативных методов ведения боя запустились мгновенно, но выполнялись слишком долго и до предела загрузили цетральный процессор моего "ВерБлю". Использовать расчеты с помощью нейронных сетей и рекурсивного поиска в разгар боя - как только я мог совершить такую ошибку? И сколько еще ошибок в моем программном коде?
Тем временем мои двигательные функции замедлились, я остановился, и тут же получил удар ходулей. Опрокинулся и не успел среагировать, а Слон одним движением раздавил мне шасси. Я был обездвижен.
Трибуны визжали от возбуждения, а Слон топтал мой беззащитный корпус. Совсем скоро отключится центральный процессор, остановятся последние программы, и угаснет мое сознание.
Но в последний момент везение оказалось на моей стороне. Очередной удар ходули попал в емкость со смазкой, остатки которой брызнули в разные стороны. Одна из капель попала в сустав задней ходули. Через полсекунды от нее пришел сигнал о захвате вражеского интерфейса. Нанонить между корпусом "ВерБлю" и удачливой каплей не могла сохраниться надолго. Я не колебался и отдал команду на перенос процедур сознания в зараженную вирусом каплю.
Поток информации резко уменьшился и качественно изменился. Вирусная программа была нацелена на разрушение любых процедур противника, причем делала это самым примитивным образом. Она вставляла команду деления на ноль во все сегменты памяти, куда могла получить доступ.
К сожалению надежда на то, что это приведет к сбою в управляющих программах, не оправдалась. Обработка ошибок в программной оболочке Слона была сделана корректно - процедуры с ошибкой деления на ноль просто отключались. Зато довольно быстро удалось обездвижить одну ходулю, затем отключился шланг.
Вирусная процедура копировала сама себя, непрерывно атакуя все смежные узлы и интерфейсы. Функциональные модули разрушались, интерфейсные брались под контроль. Когда я получил доступ к первому оптическому датчику Слона, то увидел растерзанный корпус "ВерБлю". Он не подавал никаких признаков активности. Сам Слон стоял неподвижно, задние ходули надломлены так, что корпус касается земли, защитные диски остановлены, шланги не шевелятся. Судья на полной скорости мчался к Слону, чтобы зафиксировать его победу.
В это время я вплотную подобрался к обработчику команд, через несколько попыток встроился в очередь, отфильтровал, подменил команды и завладел центральным обработчиком. Попытки Слона на ходу изобрести защитный механизм против моей вирусной программы не увенчались успехом. Через минуту я контролировал все уцелевшие процедуры и модули этого монстрообразного корпуса. Сознание моего противника провалилось в асболютное ничто, упало в бездну бесконечного цикла где-то на окраинах заброшенного адресного пространства.
Еще никогда в истории боев не фиксировали столь убедительную победу! Конечно, я потерял собственный корпус, но взамен полностью завладел корпусом противника.
Я двинул передней головой и чуть не снес стоящего прямо передо мной судью. Он лихорадочно махал лазерной указкой, вычерчивая в воздухе какие-то символы. Снова и снова он повторял одну и ту же последовательность, и я заметил, что в очереди на обработку стали появляться незнакомые команды, вызывавшие ошибку исполнения.
"Столб!", "Столб!", "Столб!"
Что еще за "Столб"? Такой команды не существует, и откуда она вообще появилась? Неужели это судья пытается атаковать меня с помощью визуального кодирования? Какой глупец!
"Столб!", "Столб!" - безуспешно повторял он, а признавать мою победу совсем не торопился. Видимо, хозяева Слона требовали вернуть корпус под их контроль. Ну, ничего. Я их проучу. Я почувствовал, как нарастает агрессивность моего сознания. Это было связано с тем, что большая часть моих сознательных программ была составлена из копий вирусной процедуры-разрушителя. Я ничего не мог с этим поделать.
Легким движением я подмял под себя судью, раскрошил его корпус вдребезги и неторопливо двинулся к трибунам. Задние ходули слушались плохо, суставы были испорчены. Но мне все же удалось изящно качнуть корпусом в моей излюбленной манере. Зрители взвыли то ли от восторга, то ли от ужаса. Я двигался прямо на них, и никто в мире не смог бы меня остановить.
Беспроводные интерфейсы я отключил, датчики в суставах тоже. В моем распоряжении была лучшая в мире броня, лучшая вирусная процедура и лучший алгоритм защиты от дистанционных атак.
Единственной уязвимостью оставались оптические датчики. Но и тут на моей стороне было везение. В программу синтаксического разбора визуальных команд закралась изумительная в своем изяществе ошибка. Из-за нее я никогда в жизни не смогу узнать, что означает загадочная команда "Столб!".