Пишу вам в сильном смятении и спешке, потому как не терпится рассказать вам, что со мной произошло не далее, как вчера вечером. От одной мысли о том, что будь вы рядом, этого бы никогда не случилось, у меня делаются мурашки по коже. Но вашей вины здесь нет ни капли. У вас городская квартира, а зимой, конечно, в деревне жить хлопотно, особенно когда выпадает много снега, как в этом году. Из-за снегопада в деревнях бывают разные проблемы, вот и мой вчерашний случай произошел, можно сказать, от неблагоприятных метеорологических осадков.
Надеюсь, что смогу изложить вам все события верно и по порядку, но если что не так, примите во внимание, что я все еще волнуюсь, вспоминая, в каком конфузе я очутился. А началось все с того, что в канун Нового Года меня пригласили в гости. И не кто-нибудь, а женщина - Раиса Ивановна. Вы ее наверняка помните: она у нас на почте работает. Не подумайте ничего такого, милая Любовь Михайловна, я все отлично понимаю, что мужчине не пристало идти в гости к одинокой женщине, не имея серьезных намерений, да еще и на виду у всей деревни. А у Раисы Ивановны дом у самой реки, в низинке, от меня далековато. Ну, и я, понятное дело, отказался. Вежливо, с реверансами, что ж я не понимаю, что обиженная женщина хуже чумы? Но не все дороги выстланы благими намерениями, и, видно, в этот раз судьба моя распорядилась в другую сторону.
И как я только сглупил и попался на эту удочку? Ума не приложу. Встретил Раису Ивановну на рынке, как раз перед праздником, а она мне как бы невзначай и говорит: "Посылка тебе пришла, из города". Тут я и обомлел. Грешным делом подумал, что это вы, Любовь Михайловна, меня решили побаловать своим вниманием и душевной заботой. А Раиса Ивановна тем временем капкан свой захлопнула и петлю на моей шее затянула. Посылка, говорит, тяжелая очень, сама не донесу, да и праздники уже, почта закрыта, и, мол, шофер эту посылку по случаю отвез к ней домой, вроде как негоже подаркам на почте лежать, хороша ложка к обеду, а пряник к празднику, и все такое с улыбочкой - в жизни не догадаешься. Вот и я не догадался. Согласился придти к ней, как стемнеет, потому как днем у меня дел невпроворот.
А надо сказать, в тот праздничный вечер нашу местность накрыло снегопадом. Я, в общем, ничего против снега не имею: пускай себе падает на здоровье. Но когда сугробов наметает по колено, а тебе идти на другой конец деревни, в этом ничего приятного нет. Иду я и так думаю: хорошо, что снег сильный, видимость ограничена погодными условиями, и, может, меня никто и не обнаружит.
Я в тот вечер надел новый полушубок, светленький такой, я обычно в нем не хожу. Для этой цели и надел - если кто издали заприметит, ни за что не узнают. Шел переулками, а там сугробы глубже, что ли, и под ногами скользко, вот и упал правым плечом в сугроб. Но нисколько не больно - сразу встал и пошел дальше. Думаю, полушубок новый испачкал, и грустно мне стало. А отряхнуться не получится, потому как останавливаться принципиально не хочу, а обе руки заняты - в одной торт, а в другой бутылка водки. Не подумайте только, нежнейшая Любовь Михайловна, будто я всерьез рассчитывал у почтальонши Новый Год праздновать. Посылка - вот все, о чем я думал, и торт купил из одной лишь вежливости, а водку, наверное, по привычке.
Уже подхожу к реке, вниз спускаюсь, про себя радуюсь, что никого по дороге не встретил, только стайка ребятишек, перепачканных снегом с ног до головы, шумно прокатилась мимо по своим беспокойным делам. А уже у самого крыльца я на свеженьком снежку еще раз подскользнулся и рухнул на спину, да так, что искры посыпались отовсюду, и я не сразу в себя пришел, а лишь немного погодя.
Сижу в сугробе, прямо у дома Раисы Ивановны. Спина и то, что пониже, болит безмерно, безжалостно, и вставать мне совсем не хочется. Нашел в снегу шапку, дотянулся, надел на голову, соображаю, куда мог деться торт. А его нигде нет. Водка лежит рядышком, уютно устроилась, целехонькая, охлаждается после такого происшествия, а где торт - непонятно. Видимо, когда падал, я рукой резко взмахнул, как бы для равновесия, вот коробка с тортом и выскочила в неопределенном направлении.
Только я поднялся на ноги, как на крыльцо выходит почтальонша и руками взмахивает: "Как я вас ждала, Мельхиор Кузьмич!" и все такое. Я ей в ответ говорю: "Это вам!" и бутылку вручаю, чтобы без лишних сантиментов. Зашли в дом, она меня к столу, а там, как назло, салатик с ветчиной, как я люблю, и пахнет все очень вкусно. Я говорю: "Спина болит, расшиб, наверное, так что садиться не стану". А Раиса Ивановна, сама любезность, подложила мне подушечку мягкую на стул, я попробовал сесть - вроде удобно. А дальше пошло-поехало, только держись. "Откройте шампанского, что-то выпить хочется", "Неужели вам совсем невкусно? Вы почти ничего не съели", "Куриные ножки замечательно получились, попробуйте, иначе я обижусь", "До дна, до дна, ничего что пузырьки - они не кусаются".
Я два бокала шипучки выпил и на водку перешел. Не люблю я шампанское, от него кроме проблем с пищеварением никакой пользы.
А тем временем чувствую: растет во мне уверенность и некоторая бодрость духа. Думаю, хватит вежливость разводить на пустом месте, пора и о деле заявить. Где, говорю, моя посылочка, о которой я имел удовольствие от вас слышать. А она ведет меня в другую комнату - в спальню, я сразу догадался, там кровать у стены - и говорит: "Знаете, в это окно все время дует, ничем не могу справиться, посмотрите, помогите советом". Я к окну подхожу, а она пуговичку на блузке расстегнула и наклоняется со мной вместе, будто бы показать, где дует. На этом мое терпение кончилось. Посылку, говорю, давайте, а то мне домой нужно возвращаться. А она мне отвечает с улыбочкой: "Что же вы домой торопитесь? Или вашей тонкой душе противно находиться со мной в одном помещении? Отчего же вам только городские женщины нравятся?"
А дальше вообще случилось ужасное. Раиса Ивановна мне сказала такое, отчего у меня сердце чуть не остановилось. Она сказала: "Чем же я не похожа на прелестный цветок, благоухающий в райском саду мироздания?" А вы помните, прекрасная Любовь Михайловна, что именно так я вас называл в своем предыдущем письме, где много места уделил обсуждению ботанических вопросов.
Ах, и о, ужас! Оказывается, почтальонша регулярно вскрывала мои письма к вам, и некоторые из них, возможно, читала. Надеюсь, что не вслух. И, конечно, мы с ней немедленно разругались. Что толку передавать то, что мы друг другу кричали? Все суета. Она назвала меня "сухим недоумком", "изысканным идиотом" и еще как-то, я не очень хорошо все запомнил. Ну, и я отвечал по мере сил и воспитания, однако не переходя границ положенного приличия. Не знаю, чем бы эта сцена закончилась, если бы в дверь не постучали.
К Раисе Ивановне заявился ее бывший супруг, с которым она рассталась лет пять назад. Дверь крепко держалась под ударами его кулаков, но тем не менее почтальонша молниеносно убрала мою посуду со стола, сунула мне в руки полушубок, шапку и недопитую бутылку водки и без слов вытолкала в огород через другую дверь. Спотыкаясь от удивления, я вывалился наружу, с трудом осознавая всю неловкость моего положения.
На улице было тихо и морозно. Я оделся и хлебнул из бутылки. Водка была очень кстати. Пользу этого напитка в непростых жизненных ситуациях преувеличить практически невозможно. Ни капли не пропало зря в тот вечер.
Я обошел дом вокруг, пытаясь в сумерках сориентироваться, и вдруг заметил злосчастную коробку с тортом, висящую на ветке дерева. Уже присыпанная снегом, она висела так недоступно высоко, так безнадежно манила обещанием изысканной сладости и вкуса, что мне сделалось отчаянно грустно. Не помню, как добрался в тот вечер домой, и видел ли меня, пьющего водку из горла, кто-то из знакомых, но мне это было все равно.
Одна мысль согревала меня, несравненная Любовь Михайловна, одна надежда. Ведь когда-нибудь мы с вами обязательно сядем вместе за столом, в доме будет тепло и празднично, и мы будем говорить обо всем без устали, а я буду смотреть в ваши замечательные глаза, задыхаясь от восторга. Вот уж Новый Год наступил, а значит - все меньше остается ждать нашей встречи.
И чуть не забыл - по поводу Раисы Ивановны вы даже не вздумайте волноваться. Теперь все письма я буду сам отвозить в райцентр, поскольку с недавнего времени к нашей деревенской почте у меня появились серьезные претензии.