- Баб, ты цирк видела? - едва перешагнув порог, спросила, покатываясь со смеху, непутёвая Наташка.
- Какой цирк? - не поняла бабушка Нина, соседка Наташки.
Она как раз собирала на стол завтрак.
Так и просились в рот оладьи, - с пылу - с жару, щедро сдобренные маслом, которые, несомненно, были украшением стола. Впрочем, и молодая картошечка кругляшами, обжаренная на сале до румяной корочки, с поднимающимся ввысь парком, - тоже не плохо выглядела. Да и огурчики у бабы Нины уже, видать, свои поспели. Они лежали в эмалированной мисочке, только что сорванные, маленькие и пупырчатые, ещё не обсохшие после мытья.
Всё это не ускользнуло от хищного взгляда Натальи и она, не дожидаясь приглашения, бесцеремонно подсела к столу, продолжая тему.
- Так что же ты, баба Нина, цирка не видела?
- Да про какой цирк ты мне всё тут рассказываешь?
- Про какой, про какой? Шапито! - подцепила, не удержавшись, Наташка горяченький оладышек, с которого так и капало масло.
Она подставила ладонь свободной руки под жёлтую, маслянистую капель, чтобы добро не пропало, и, обжигаясь, запихала свежеиспечённое изделие в рот, не забыв облизать ладонь, в которую накапало масло.
- Неужто к нам в деревню цирк приехал? -удивилась пожилая соседка, нарезая хлеб.
- Да нет, баба Нина. Цирк давно уехал, но клоуны остались,- снова рассмеялась незванная гостья, продолжая дегустировать соседский завтрак.
На этот раз жертвами её разыгравшегося аппетита стали румяная картошечка и хрусткий,едва перешагнувший подростковый возраст, огурчик.
- Нина Яковлевна, а может нальёшь? Стопочку, а? Сегодня как - никак воскресенье да и с такой закуской - грех не выпить! - и она широким жестом обвела стол.
- Ладно, налью, - неожиданно согласилась баба Нина и достала из закромов початую бутылку самогона. - Вот только Володю дождёмся. Куда с утра запропастился - никак не пойму.
Володя или как называли его в селе -Константиныч - был мужем Нины Яковлевны и сегодня почему - то опаздывал к завтраку.
- Баб, ты его не жди. Пока он теперь всю улицу обойдёт да ко всем заглянет...
- И что же у него за надобность такая - всех обойти? - насторожилась супруга Константиныча, глядя на непутёвую соседку, которая несомненно знала о каких - то непонятных утренних делах её мужа.
- А ты ему наливала что ли? - лаская взглядом початую бутылку, спросила соседка.
- Да нет, - пожала плечами Нина Яковлевна, державшая это дело под строгим контролем. - Может без спроса вшился?
И она, взяв в руки поллитру, внимательно её осмотрела.
- Что вшился? - спросила гостья, не сводя глаз с бутылки и уже забыв про еду.
- Вроде нет. Вот я тут на этикетке метку ручкой поставила. Как было по эту метку - так и есть, - и она протянула стеклянную ёмкость молодой соседке, чтобы та удостоверилась, что Константиныч без соизволения своей жены - ни - ни.
- А стопки - то у тебя где? - заполучив в руки бутылку, сразу отправилась на кухню соседка.
- Там, на полочке, в шкафчике. И чего же он такое всей улице показывает?
- Хоря, - ответила из кухни Наташка, гремя посудой.
- Какого хоря? - не поняла Нина Яковлевна.
- Ну хорька. Знаешь, зверёк такой, - вышла из кухни соседка, прихватив пару стопок.
- И где же он его взял - то, хоря этого?
- Где взял - не говорит. Я наливаю, баба Нина, одну - себе, другую - Константинычу. Ты - я знаю - не будешь, - распоряжалась бутылкой, дождавшаяся своего звёздного часа Наталья.
Хлобыснув стопку, она опять навалилась на еду, а радушная хозяйка так и сидела ни до чего не дотронувшись.
- Не боится, что хорь - то укусит. Ты же знаешь, какой мой Володя боязливый. А тут - на тебе - с хорем связался, - забеспокоилась пожилая женщина о муже.
- Если, конечно, хорь оживёт, то укусит, - опять развеселилась непутёвая соседка. - Баб, он дохлый. А насчёт боязливого характера твоего Володи, ты зря так говоришь. Вспомни, как он с топором дом защищал. Расскажи а, баб.
- Просыпаюсь я ночью от какого - то шума, - начала бабушка не раз уже рассказанную историю. - Слышу, Володя мой на кого - то матом ругается. Я встала, выхожу в соседнюю комнату, а он в одних трусах около дверей стоит и в руках у него топор.
- Уйди, с... от двери, сейчас башку отшибу! - орёт.
- Что случилось? - спрашиваю. - Чего ты среди ночи орёшь?
А самой - то тоже страшновато стало, как посмотрю на него. Стоит в трусах да с топором. Побледнел и весь трясётся. А тут и правда - щеколда - звяк - звяк, и ручка поворачивается.
- Не лезь, с... ! Я с топором тут тебя дожидаюсь! Враз без башки уйдёшь! - Володька - то мой надрывается, орёт.
А щеколда опять - звяк - звяк.
- Ну а ты, баб, что? - наизусть зная эту историю, допытывалась соседка, не забывая себя обслуживать.
- Что? Догадалась в чём дело. К двери подошла, крючок открыла, толкнула дверь и вот она - кошка заходит, та, которая рыжая. Она у нас давно присноровилась дверь открывать.
Подпрыгнет, на ручке щеколды повиснет, щеколда поднимается и дверь открывается. Дверь у нас слабая, сразу и открывается. А кошка, видать, с вечера на веранде осталась, мышей там ловила, а ночью захотела домой попасть. А дверь - то на крючке. Не открывается.
- Значит, это он кошке хотел башку отшибить? - от смеха ухватилась за живот Наталья.
- Ну да. С кошкой воевал, - рассмеялась и бабушка Нина.
Оладышки между тем убывали, румяная картошка, возвышавшаяся горкой в начале завтрака, уже лишилась своей верхушки. У эмалированной мисочки с огурчиками завиднелось донышко.
Всё это не ускользнуло от бдительного ока Нины Яковлевны. Но на дворе была уже середина августа и подходила пора копать картошку. Соседку следовало задобрить. Может, она им, старикам и поможет в таком нелёгком деле, если, конечно, не начнёт пьянствовать.
- Да у вас не кошки - а цирк! Одна двери открывает, другая песни поёт, - восхищалась соседка, подняв бутылку и разглядывая её на просвет.
Вылив последнюю порцию зелья в свою стопку, Наталья спросила:
- А та, что песни поёт - дома?
- Кис - кис, Красуля! - позвала бабушка.
Откуда - то с печки спрыгнула пушистая Красуля и хвост - трубой - подошла к столу. Пока молодая соседка расправлялась с последней стопкой, хозяйка раскрошила оладышек и дала его кошке.
- Сейчас она поест и мы с ней споём, - пьяно улыбнулась соседка, уже вяло подъедая картошку.
Наконец, она отложила вилку в сторону и затянула:
- Напилася я пьяна...
Кошка, оставив оладышек, подняла мордочку и навострила ушки, словно прислушиваясь. И вдруг замяукала мелодично и протяжно. И мяукала она не как придётся а подхватывала окончания мелодии.
Допев с кошкой песню до конца, гостья прослезилась и погладила Красулю.
- Эх, баба Нина, у кого ещё есть такая кошка. Про собак я знаю, что они под музыку воют. Но вот кошки... Да узнал бы Куклачёв про такую кошку, он бы её обязательно к себе в цирк взял. Ещё и денег бы вам отвалил.
- Да не отдам я её никому и ни за какие деньги, - отмахнулась от заманчивого предложения хозяйка.
- А правда, что она под телевизор не поёт?
- Правда. Что бы там в телевизоре ни пели, какой бы артист ни выступал - как - будто и не слышит.
- Не хочет, значит, под "фанеру". Живой звук ей подавай! - и соседка снова принялась гладить сидевшую у её ног кошку.
- Баба Нина, а помнишь, как твои кошки из леса зайцев припёрли?
- Было такое, - улыбнулась хозяйка. - Выхожу утром на крыльцо, а там два зайца лежат задушенные. На том месте лежат, где обычно мои кошки мышей раскладывают. Бывает за ночь несколько штук уловят и рядком их положат, мол, полюбуйтесь, хозяева, как мы работаем. А тут, значит, зайцев припёрли. И как только справились? Зайцы - то эти прямо с кошек ростом были.
- Слушай, - оживилась Наташка. - А может это они и хоря поймали. Вот такой вот хорь! - отмерила она на столе указательными пальцами рост зверька.
- Может и они,- согласилась хозяйка и, встав, начала убирать со стола посуду, давая понять засидевшейся гостье, что пора и честь знать.
- Нет, Володя твой теперь не скоро придёт. Пока он хорька этого всей улице покажет. Баб, ты тарелку убери а огурчик оставь. Наверное, придётся мне и стопку Константиныча выпить а то выдохнется.
Она подхватила со стола дожидавшуюся Константиныча стопку, тут же её оприходовала и захрустела предусмотрительно оставленным огурчиком.
Бабе Нине пришлось провожать свою гостью прямо на улицу и не потому, что она её очень уважала а просто из опасения, что та может по дороге что - нибудь прихватить.
Хотя бы банку пустую, но прихватит. А потом ей же и принесёт, и будет продавать за стопку самогона.
- Баб, узнаёшь, кто там идёт, вон в конце улицы? - указала соседка на показавшуюся в дали прихрамывающую фигуру мужа Нины Яковлевны. - А куда же это он хоря дел? Пустой идёт.
- Что же он дохлого хоря так и будет с собой таскать? - вступилась за своего чудоковатого мужа пожилая женщина.
- А чем же ты его теперь кормить будешь? - никак не уходила домой Наталья.
- Неужели ты думаешь, что я тебе последнее отдала? Хватит у меня ещё и оладьев, и картошки, и огурцов сейчас схожу на огороде нарву, - и бабушка, оставив соседку, заспешила на огород.
Вот только про то, что она своему деду ещё и четвёрочку поставит баба Нина ничего непутёвой соседке не сказала.
Скажи - ка ей, так она сейчас оглобли свои развернёт и опять в гости заявится. А угостить деда сегодня надо. Скоро картошку копать...
Они с дедом хоть и старые уже, и хвори их одолевают, но ещё и огород в порядке содержат и с хозяйством: поросёночком да курочками - управляются.
А вот у шалавы этой Наташки и огород несаженный бурьяном зарос и из живности - одна только собачка, которая по дворам бегает да на задние лапки встаёт, чтобы хоть корку хлеба кто бросил.