Андрей восторженно оглядывался по сторонам. Глаза его блестели, ладони покрылись бисеринками пота, а серая вязаная шапочка, которую старшие ребята обзывали непонятным и некрасивым словом, съехала на затылок синхронно с поползшими вверх бровями. Всего несколько минут назад он шлепал по грязной и шумной улице вдоль длинного серого здания, мечтая только об одном: скорее попасть внутрь, быстрей найти одну из дверей, ведущих в совсем другой город. В настоящий город, который, правда, имел одну особенность: он открывался в десять утра и закрывался ровно в девять вечера. Другая же, круглосуточная реальность, была не более чем плохо нарисованным фоном, в котором Андрею по чьей-то странной прихоти приходилось жить. И ходить в школу. Андрей едва-едва досиживал до конца занятий: наспех пообедав, он, не глядя, бросал рюкзак в свою комнату, неизменно попадая по аккуратно сложенной возле кровати стопке учебников, и опрометью несся в свою реальность. Дрожа от нетерпения, Андрей вприпрыжку летел к метро - к счастью, ему было недалеко ехать до той станции, на которой неведомые зодчие возвели его волшебный город. Целый день в мозгу мальчика колотилась одна-единственная мысль: вот очутиться бы прямо сейчас в сверкающих недрах не слишком привлекательного с виду дома, утонуть в великолепии наизусть знакомых улиц. Его адрес Андрей выучил, еще будучи совсем маленьким, и теперь постоянно, как заклинание, повторял про себя нехитрые координаты: "Лубянская площадь, магазин "Детский мир"... Лубянская площадь, магазин "Детский мир"..." На уроках он сосредоточиться не мог, поэтому от нечего делать переставлял слова во фразе и так, и эдак: "Детская площадь, магазин "Лубянский мир"... Детский магазин, площадь "Мир Лубянки"..." Иногда случалось так, что в голове вообще не оставалось ничего, кроме этих слов, и тогда Андрею начинало казаться, что он вот-вот закричит. Он не знал, как люди сходят с ума, не знал, что такое вообще может произойти с человеком, но на подсознательном уровне чувствовал - в такие минуты он был близок к безвозвратному изменению сознания. Причем происходило это отнюдь не против его воли, а как раз наоборот: Андрей старательно вымарывал из своей жизни все, что могло бы помешать его общению, пусть даже мысленному, с каменной громадой в самом центре Москвы. Он перестал гулять во дворе, почти не разговаривал с родителями, даже перестал смотреть телевизор и читать книги. Все свое время он тщательно распланировал таким образом, чтобы ни одна секунда не пропала даром. Десять минут, чтобы быстрым шагом дойти до дома от школы; пятнадцать минут на обед и создание творческого беспорядка на письменном столе, чтобы родители поверили, будто он занимался домашними заданиями; двадцать минут, чтобы преодолеть четыре остановки на подземке и оказаться перед дверьми с квадратными прозрачными окошками, ведущими в его настоящий мир. Этот магазин действительно стал для Андрея целой вселенной, кроме которой его, в общем-то, ничего и не волновало.
И вот он уже в тысячный, наверное, раз, стоял посреди огромного зала на первом этаже. С момента, когда Андрей был здесь в последний раз (вчера, ровно в 15-10; он опоздал, потому что эта вредная училка биологии задержала его на пять минут, чтобы отчитать за очередную двойку), его королевство не слишком изменилось. В центре по-прежнему кружила карусель, издававшая до тошноты веселые звуки и сиявшая своей дешевой пластиковой роскошью. Но Андрей смотрел на нее совсем другими глазами. Забравшись на вращающийся круг, он быстро нашел своего доброго коня Шустрого. Смысл идиомы "добрый конь" ускользал от Андрея, но при этом он понимал, что если животное зовут добрым, значит, плохим оно быть просто не может. С высоты потрепанной коняшки, с легким поскрипыванием поднимавшейся и опускавшейся под мальчиком, он обозревал свои владения. Вот показались полки с мягкими игрушками... Он поприветствовал плюшевые батальоны легким взмахом руки, мысленно приказывая сваленным в одну большую кучу белочкам и зайцам построиться в отряд. То, что они и не подумали выполнить его требование, он отнес на счет природного легкомыслия как зайцев, так и белок. А вот из-за поворота медленно показались стенды с роботами и радиоуправляемыми машинами. Это были элитные войска Андрея, его гордость. При этом он слегка побаивался и трансформеров, и всяких там "четыре-на-четыре", считая, что они не совсем ему подчиняются. Отчасти, видимо, потому, что принципов их работы Андрей так и не постиг. Так-так, а что у нас там дальше? Ну конечно, конструкторы. Они всегда вызывали у Андрея смешанные чувства. Все эти детальки, о которых его папа пренебрежительно отзывался: "Телего", напоминали атласы по анатомии. Чудо существования игрушки как таковой разрушалось подробным демонстрированием процесса ее изготовления, а Андрею хотелось совсем другого. Мальчик спрыгнул с Шустрого и прошелся по магазину, пощупал каждую коробку, обшарил все полки, обделив своим вниманием только сектор с куклами: ну, с женщинами он общего языка пока не нашел. Андрей зорко высматривал на стеллажах ту единственную игрушку, которая была создана только для него, и которая должна была перейти в его безраздельное пользование. Сегодня он должен был получить часть этого мира, чтобы его существование в остальном пространстве стало хоть на йоту проще. Андрей чувствовал - если что-то из этой вселенной вечного карнавала уйдет с ним в тот самый грязный задник, который его родители называли повседневной жизнью, он избавится от этой паталогической связи, которая с неумолимой настойчивостью магнита влекла его каждый день к этому великолепию. Да, сегодня нужно это сделать. Наконец он нашел то, что искал: маленького попугайчика с пищалкой в зеленом брюшке. По большому счету, Андрею было все равно, какую конкретно игрушку брать. Главное, чтобы она уместилась в карман его потрепанных джинсов, и с ней можно было незаметно выйти из отдела самообслуживания. Андрей стиснул попугайчика в руках, быстро огляделся в поисках вездесущих продавцов-консультантов, и тихо шмыгнул за стенд с грифельными досками. Негнущимися пальцами он начал лихорадочно запихивать тряпичное произведение китайских мастеров в неожиданно ставший очень узким кармашек. Макушка под шапкой неистово зачесалась, но Андрей не стал отвлекаться на такие мелочи. Под конец он рванул вверх рубашку, быстрыми движениями расправив ее поверх брюк. Андрей осторожно приподнялся на цыпочках, выглянув поверх упаковок с настольной игрой "Лохи против шестерок - русские разборки". Ну вот, вроде бы, полдела сделано. И не заметил никто. Андрей позволил себе немного перевести дух.
Но чем ближе подходил он к кассам, и, соответственно, охранникам, тем сильнее сжималось его сердце. Однако лицо мальчика выглядело предельно беззаботным и невинным; он даже начал тихонько насвистывать какую-то мелодию, с удивлением поймав себя на том, что это - музыка, звучащая на карусели. А ему казалось, что запомнить эту невыразительную тренькающую гармонию невозможно...
До заветного рубежа оставалось три метра. Андрей сделал два шага. От нейтральной территории его отделяло... Да почти ничего не отделяло... Еще пару шагов... Вот и касса... Безразличный взгляд кассирши, мельком скользнувший по Андрею... Насупленное и подозрительное лицо охранника... Раз, два, три... Андрей глубоко вдохнул и вышел из "мертвой зоны", лежавшей между страной, из которой он украл драгоценную реликвию, и землями, где стражи соседнего государства не могли уже его остановить.
Он уже совсем было собирался выпустить наружу скопившийся в его легких воздух, как на плечо его легла большая и тяжелая рука, припечатав ноги Андрея к полу. Он почти не удивился и совсем не испугался - такого исхода дела он ожидал и был к нему готов. Андрей заранее продумал свою жалостливую речь о трудной жизни и отсутствии денег на игрушки, а также о папе-молотобойце, и маме - операторе машинного доения на железнодорожном перегоне. В самом тяжелом случае он готов был пустить в ход слезы, а может, даже и истерику. Незнакомец медленно развернул Андрея, и мальчик получил возможность взглянуть на своего поработителя. Он оказался очень высоким (во всяком случае, по меркам восьмилетнего паренька) мужчиной средних лет, одетым в темно-фиолетовую тройку, расчерченную толстыми красными полосками. Взрослым такой костюм показался бы жутко безвкусным, но с точки зрения Андрея мужчина выглядел просто отлично. Особенно учитывая зеленый галстук-бабочку на рубашке цвета индиго. Внезапно мальчик понял, что обычные охранники так не одеваются, и на душе у него стало немного поспокойнее. Хотя, с другой стороны, столь представительно одетый человек мог оказаться рангом куда выше, нежели те, с кем обычно имеют дело воришки. Этот человек мог быть клоуном. Или торговцем мороженым.
--
Э... здрасьте, - промямлил Андрей.
--
Привет, парень, - голос у незнакомца оказался мягкий, бархатистый, и почему-то очень печальный. - Зачем тебе этот попугай?
--
Какой попугай? - очень натурально удивился мальчик. - Ну, ладно, мне пора...
--
Что? - оторопел Андрей. - Нет, я не здесь живу. Это магазин. Люди здесь не живут...
--
Правда? - грустно улыбнулся мужчина. - Хорошо... Я часто вижу тебя здесь. Каждый день.
--
Нет, на этой неделе я здесь не каждый день. В понедельник не смог. Надо было по дому помочь... - торопливо принялся объяснять Андрей, и внезапно осекся. - А вы откуда про попугая знаете?
Вместо ответа незнакомец показал на игрушечный воздушный шар, подвешенный на высоте примерно четырех метров над полом. В воздушном шаре сидел мышонок с подзорной трубой. Мышонок периодически подносил трубу к глазам и вертел головой. Там камера установлена, понял Андрей, надо ж было об этом не подумать.
--
Вот, - мальчик засунул руку в джинсы и выудил оттуда слегка потрепанного, но абсолютно целого попугайчика. - Возьмите, пожалуйста.
--
Не... не торопись, - казалось, незнакомец с трудом подбирал слова, а глаза его превратились в два серых кристалла, которые источали такую тоску, что Андрею стало холодно. - Всегда есть варианты.
--
Варианты? - переспросил Андрей. - Дядя, отпустите меня, денег у меня нет...
--
Но ты ведь вернешься? - еще чуть-чуть - и горечь, слетавшую с губ мужчины, можно было бы потрогать. - Ты ведь обязательно вернешься?
--
Д-да, - промямлил Андрей, и слизнул слезинку, медленно проползшую по щеке. - Но я так больше не буду.
--
Будешь. Иначе нельзя. Иначе просто не получится.
--
Да нет же, нет! - голос мальчика сорвался на крик. Многие уже недоуменно оглядывались на эту пару, застывшую посреди крикливого и пестрого торжества детских радостей.
Но незнакомец только покачал головой.
--
Выбор за тобой. Так ты вернешься?
--
Да!
--
И будешь приходить сюда постоянно?
--
Да!
--
Почему?
--
Не знаю!
--
Ответь, почему?
--
Да не знаю!
Мужчина резко опустился перед Андреем на колени и сильно встряхнул его за дрожащие плечи.
--
Ты должен сказать!
--
Не знаю! Не знаю! Не знаю!
--
Все-все, ну, успокойся, - незнакомец обнял уже рыдающего мальчика и принялся нежно гладить его по взъерошенной голове. - Не бойся, скоро все кончится. Да, скоро кончится...
Он взял Андрея за руку и повел куда-то в глубь магазина, куда-то туда, где шум залов растворялся в полумраке подсобных помещений. Туда, где кончался глянцевый мир.
...осень была не слишком холодной. Зато очень грязной. Михаил Николаевич обходил очередную лужу и размышлял, когда же, наконец, подморозит, и на улицу можно будет выходить без опасения вернуться домой забрызганным грязью чуть ли не до макушки. Михаил Николаевич был настолько сосредоточен на проблеме сохранения своих брюк и пальто хотя бы в относительной чистоте, что не сразу услышал слабый щебет где-то над головой. Он обратил на него внимание только тогда, когда источник звуков оказался непосредственно перед ним. Это стрекотал маленький попугай с круглым зеленым брюшком, часто-часто махавший крылышками прямо перед носом Михаила Николаевича. Резко остановившись, пожилой мужчина поправил очки и тихонько достал из внутреннего кармана кулек семечек. Высыпав на ладонь несколько зерен, он протянул ладонь порхавшей между капель начинавшегося дождя птице. Попугай тут же вцепился в рукав пальто своими острыми коготками и принялся торопливо поглощать предложенное угощение. Михаил Николаевич аккуратно занес над своим спутником руку и быстро сомкнул пальцы на подрагивавшей спинке. На лапе попугайчика обнаружилась бумажка. Мужчина снял ее и прочитал текст: "made in China". Странное у кого-то чувство юмора, подумалось ему. Наверно, детишки решили поиграть, да и упустили. А попугайчик-то красивый...
-...смотри-ка, у нас тоже игрушки начали делать, - удивленный женский голос оторвал молодого человека от изучения железной дороги, по которой длинный состав совершал свой бесконечный путь.
--
Да, - юноша подошел к жене и поднял с полки небольшую куклу. - смотри, "Андрюшка" называется.
--
А он симпатичный, - девушка придирчиво оглядела игрушку со всех сторон, аккуратно поправила на маленькой головке вязаную серую шапочку. - Может, возьмем нашей Верке?
--
Давай, - согласился юноша. - Интересно, а он говорит что-нибудь?
Парень несколько раз понажимал на мягкий живот, пока, наконец, не наткнулся на твердый прямоугольник пищалки. Он нажал на кнопку, и из куклы донеслось: