Статья навеяна влиянием на меня гения русской культуры и религиозного искусство о. Сергеем Булгаковым. Я не давал цитирование отдельных мест - это всё не моё, это всё - Булгакова, ибо всё, что я пишу, есть его аура, влияние его личности, широты и глубины его взглядов. Он почти неизвестен в России настоящей, это самый крупный гений ХХ века, как считают специалисты, так же считаю и я. Если П. Флоренский и Вл. Соловьев широко известны и их труды распространены, то труды великого богослова и ученого о. Сергея Булгакова трудно достать и трудно прочесть. Лавина спекуляций, тонкость трансцендентного мышления, колоссальная эрудиция делают его произведения настоящим вкусным блюдом для интеллектуалов.
Наше время отмечается приматом не этики, а эстетики, некий артистизм становится в нем руководящим жизнеощущением. Жажда красоты, однако, слишком легко удовлетворяется суррогатами, развивается эстетическое мещанство, эстетизм быта, всякого рода "фэнь-шуй", дизайн внутреннего пространства квартир так называемых "знаменитостей", которым в советское время не дали бы даже последних ролей. Но эстетическое мироощущение, артистизм, содержит в себе некую правду жизни, а его полное отсутствие не только составляет уродство и бедность, но является признаком духовной бескрылости, греховной ограниченности. Многие не понимают, что художественное мироощущение с его эстетическим критерием составляет принадлежность не только служителей искусства и его ценителей, но прежде всего и в наибольшей степени тех, кто самую жизнь свою делает художественным произведением - святых подвижников.
Здесь я полностью согласен с Сергеем Булгаковым, который сильно повлиял на моё мировоззрение, ибо этот гений заглянул вглубь культуры святости и открыл нам запредельные границы искусства.
Кто не видит этого в духовном лике преп. Сергия Радонежского или преп. Серафима и других святых, кто не ощущает разлитой ими Теофанической божественной энергии, высочайшей и чистейшей поэзии, тот чужд наиболее в них интимному, ибо в них есть пламенное чувствование Красоты космоса и есть священная непримиримость против греха как уродства и безобразия.
Давайте рассмотрим родину искусства, откуда пошло искусство. Известно что религиозный культ вообще есть колыбель искусства, вернее её духовная родина (о. Сергей Булгаков). Целый пласт исторических эпох, особенно богатые творчеством гениев и талантов, отмечены тем, что все основные элементы "культуры" были более или менее тесно связаны с культом, имели сакральный характер: искусство, философия, наука и т.д. В частности высшие достижения искусства вообще относятся к области иератической: египетская, ассиро-вавилонская, эллинская архитектура и скульптура, христианское искусство средних веков и раннего Возрождения, иконография, пластика и танцы, музыка и пение, священная мистериальная драма. И около этого центра группировались и отрасли искусства более светские. "Искусство с колыбели повито молитвой и благоговением: на заре культурной истории человечество лучшие свои вдохновения приносит к алтарю и посвящает Богу "(о. Сергей Булгаков).
Между культом и искусством существует особенно тесная связь. Их сближает общая им благородная бесполезность пред лицом мира сего с его утилитарными ценностями. Факт культа, как и искусства, наглядно свидетельствует о той истине, что не хлебом единым живет человек, что он "не есть economic man " (о. Сергей Булгаков), меряющий мир меркантильным аршином, но способен к бескорыстию и вдохновению. И в те времена, когда еще не родился новоевропейский economic man , человечество, само живя в лачугах, воздвигало богам величественные храмы, в противоположность современной эпохе, когда умеют строить вокзалы и отели, но почти разучились созидать святилища. Освободившись от культа, искусство пошло своим путем, получило возможность и осознать свои границы и ощутить их глубину. Пока искусство оставалось храмовым и само рассматривало себя лишь как средство для культа, его душа была вполне успокоена этим сознанием. Искусство знало, что служит Богу, и пред ним не становилась проблема оправдания искусства, не возникала потребность отдать себе отчет в своих путях и целях. Из всех "секуляризованных" обломков некогда целостной культуры-культа искусство в наибольшей степени хранит в себе память о прошлом в сознании высшей своей природы и религиозных корней. Ему остается чужда духовная ограниченность позитивизма, то довольство миром, которым отравлены и философия и наука, - оно чувствует себя залетным гостем, вестником из иного мира, и составляет наиболее религиозный элемент внерелигиозной культуры (о. Сергей Булгаков). Эта черта искусства связана отнюдь не с религиозным характером его тем, - в сущности, искусство и не имеет тем, а только знает художественные поводы - точки, на которых загорается Луч Красоты. Она связана с тем ощущением запредельной глубины мира и тем трепетом, который им пробуждается в душе.
При выборе предмета для своих вдохновений искусство обладает высшей свободой безгрешности, находится по ту сторону добра и зла. Для него нет греха и порока, нет безобразия и уродства, ибо всё, на что падает луч красоты, в кристалле творчества становится прозрачным и светоносным. Искусство обладает даром видеть мир так, что зло и уродство исчезают, растворяются в гармоническом аккорде.
Каково же жизненное самосознание искусства как художественного канона, мастерства формы? Одно для него стоит твердо, именно, что художник творит красоту наряду с природой, он создает свой собственный мир красоты в пределах своего искусства. Искусство не создает, но лишь являет красоту, обнажает её из-под закрывающего её безобразия и безобразия (ставьте ударения сами). Оно становится зеркалом для res, творя символы высших реальностей. Благодаря своей связи с Космосом, реальность коего и есть Красота, искусство становится символическим (о. Сергей Булгаков). Его лира настроена в созвучии космическому ладу, её звуки заставляют дрожать неведомые струны, и волны этих звуков расходятся вширь и вглубь. Символическое искусство не разрывает связи двух миров, оно прозревает эту связь, есть мост от низшей реальности к высшей ad realiora.