Аннотация: Первый мой "грелочный" рассказ, вышедший в финал. Для написанного за 4 часа, мне кажется, неплохое достижение. 3 место в группе, 37-е в финале.
Лежа в кромешной тьме, Валерий Петрович никак не мог вспомнить - отчего же он умер. Ему не требовалось доказательств, чтобы быть уверенным в самом факте своей кончины. Один Михрютка чего стоит! Такого увидишь, ни на секунду не усомнишься - на каком свете находишься. Ворочаясь на жестком лежаке, Валерий Петрович не мог уснуть: тесная комнатенка содрогалась от храпа.
- Алексей! - негромко позвал он соседа.
Храп на секунду утих и снова набрал обороты, с присвистом, потрескиванием и дребезжанием. Валерий Петрович не выдержал и рявкнул:
- Да сколько можно, в конце концов!
- А? Ой, сорян! Опять храпел, да? - донеслось со второго лежака.
- Еще как! Да лягте вы на бок, дайте поспать хоть немного, черт бы вас побрал!
- Дак уже! - сонный смешок, переходящий во всхрапывание. Валерий Петрович застонал.
Позавчера утром, если так можно назвать время, когда в комнатушке чуть посветлело, он с изумлением обнаружил над собой низкий потолок, вокруг - грязные стены без окон, напротив - спящего на соседних нарах молодого здоровенного мужика. Не дав ему как следует оглядеться, в полуметре от пола внезапно материализовалось неопрятное темное существо, словно сошедшее с одной из картин Босха: длинный клюв вместо носа, когтистые лапки, круглое лысое брюшко. Между кривых ножек свисал длинный чешуйчатый хвост. В лапах - стеклянный сосуд и вилка с тремя длинными, немного изогнутыми зубцами. По хребту, словно блохи, сновали мелкие красноватые искорки. В общем, мерзкая тварь. Существо квакнуло и на чистом русском языке сообщило:
- Приветствую вас в чистилище, мои золотые! Вы попали сюда, потому что умерли и с распределением вашим вышли накладки. Грехов и добродетелей поровну, так надо бы определиться - чего же вы заслуживаете. Как говорится - в рай дорога или в адские обители, где на всех место уже давно приготовлено.
Существо распялило птичий клюв в улыбке и хищно шкрябнуло когтями по стеклянному горлышку сосуда. Со стороны соседской лежанки донесся звучный всхрюк. Следом раздался дикий хохот, молодой мужик содрогался на своих нарах, бил себя по коленке и всхлипывал.
- Мама дорогая, ну и михрютка! Откуда ты такой болезный, а? - парень икал и утирал слезы, не в силах удержать истерический смех.
Бес прищурился, помолчал, разглядывая весельчака, пока тот понемногу успокаивался.
- Ну что ж, Алексей Михайлович, с вас и начнем, если не возражаете?
- Чего тебе, воронятина? - сосед набычился.
- По правилам чистилища, в течение трех дней вы должны добровольно отдавать мне ваши воспоминания, мои золотые, - бес плотоядно прищелкнул клювом, - а потом их взвесят и оценят. Чем полнее в цадаке, тем легче на душе! - Он приподнял сосуд. - Соответственно, если хотите в рай, отдавайте самое дорогое!
- Да иди ты в жопу, Михрютка! - хмыкнул парень.
Существо ухмыльнулось во весь свой птичий рот:
- Наш клиент!
Скользнув к нему, бес нагнулся, заглянул в глаза и сладко спросил:
- Ну что, делиться будем? Отвертеться не получится. В противном случае я возьму воспоминания силой, это будет куда как более неприятно!
Под его взглядом сосед побелел, но глаз не отвел, процедив сквозь зубы:
- Вот упыреныш, а! Ну бери, чо.
Вилка с размаху вонзилась в грудь, по лицу парня пробежала судорога, и он натужно улыбнулся:
- Куда тебе, Михрютка, до нашей Вальки из поликлиники! Даром, что девка красивая, а кровь из пальца так берет, что на месте сдохнешь!
Сцепив клюв, существо вытянуло кривыми зубцами кровяной сгусток и плюхнуло в сосуд. Повернулось к Валерию Петровичу. Тот уже судорожно придумывал - какое же воспоминание можно отдать, чтобы точно попасть в рай? Как они познакомились с Катериной? Да нет, чего там особенного. Ну, встретились, поженились. Двое детей. Как он защитил докторскую? Да, это славное воспоминание. Но не для рая. Любушка? Ох, нет, это вовсе не из этой оперы, за такое можно и в ад, прямой дорогой... Как он купил дочке на свадьбу машину? Да, настоящий отцовский поступок! Катя была недовольна, но разве она вообще была чем-то довольна за годы их супружества? Дочка расплакалась, целовала в щеки. Даже зять изволил обнять тестя. Машина, решено! Валерий Петрович зажмурился и подставил бесу грудь. Как ни странно, никакой боли он не почувствовал, только вздрогнуло вдруг сердце и мятный, едва слышный холодок защипал в животе. Открыв глаза, он обнаружил, что бес уже заталкивает его кровавый сгусток в цадак.
- Слышь, а тут всегда по двое селят? - сосед уже порозовел и снова скалился в ухмылке.
- Нет, милейший! - Существо изогнуло хребет в издевательском полупоклоне и незаметно подмигнуло Валерию Петровичу. - Только если один из вас убил другого. Чтобы все как следует взвесить, так сказать!
Волна серного запаха накатила позже, когда на месте, где только что стояла чудовищная тварь, остались только осыпавшиеся догорающие искры.
- Ну чо, давай знакомиться, что ли? Леха, сантехник. Как попал сюда - не помню.
Валерий Петрович разглядывал свои руки и не сразу ответил. Ему показалось, что кисти стали полупрозрачными. Ну, точно - если посмотреть на свет, можно увидеть смутные очертания стен. Чудеса! Взглянув на соседа, он заметил:
- Валерий Петрович, профессор. Как убивали меня, тоже не помните?
Сосед пригладил рыжие вихры огромными ладонями:
- Не! Ваще ни фига. А с чего ты взял, что это я тебя убил?
Валерий Петрович хмыкнул.
- Алексей, вы слышали, что сказало это существо.
- Михрютка, что ли? - парень заржал. Потом потер грудь. - Блин, сука, больно было! А тебя, я смотрю, он не сильно ковырял.
Лежак под ним скрипнул.
- Эх, и как меня угораздило, а? - он снова взъерошил шевелюру и вытянулся на нарах во весь рост.
Валерий Петрович тоже был бы не прочь узнать - как их обоих угораздило.
***
Есть им не давали, да и не хотелось. Рядом с нарами из стены текла струйка воды, падая в каменную чашу. Можно было умыться и попить. В первый день Михрютка появлялся дважды, второй раз - перед тем, как стемнело. После экзекуции выдал им по стакану вина и куску хлеба. Валерий Петрович от вина отказался наотрез - "не пью", а хлеб потихоньку сжевал, хоть и через силу. Леха нюхнул содержимое стакана и выпил залпом, закусив горбушкой.
- Ниче так винишко!
- Фалернское! - хмыкнул Михрютка и исчез, унося стаканы.
Валерий Петрович пожалел, что не попробовал хотя бы глоточек.
- Разве можно было этот легендарный напиток так по-свински пить? Его смаковать нужно, молодой человек!
- Ты-то даже пробовать не стал! - сосед плескался под бьющей из стены струйкой, загребая воду широченными лапищами, фыркая и пыхтя. - Может, он отраву притащил, кто его, беса, разберет? По мне так лучше б водочки принес, ну или коньячку! Ангел ушел в запой и полетел чудить...
- Видимо, вы специалист по водочке? - съязвил Валерий Петрович.
- Эт да, - погрустнел Леха, - пил я много. Дак сантехник. Наш брат всегда пьет! Только вот сердце у меня слабое, врачи запрещали. Мож, от этого и скопытился.
Валерий Петрович не ответил. Пока сосед плескался, он внимательно разглядывал его ладони, но прозрачности не заметил. Руки как руки. "Чем тяжелее в цадаке, тем легче на душе" - припомнились ему Михрюткины слова.
На следующий день все повторилось. С утра - извлечение воспоминания, после которого Валерий Петрович обнаружил, что ноги у него тоже стали полупрозрачными, причем вместе со штанами. Леха наоборот - потяжелел, даже лежак под ним начал скрипеть на все лады. Морщась и потирая грудь, сосед заметил:
- Ну, тварюка, сегодня еще болючее меня ковырял. Правда, я ему всякое говно отдаю. Все равно мне рая не видать, как своих ушей, так пусть хоть что-то доброе со мной останется. Девчонки мои, - Леха расплылся в улыбке, потом погрустнел, - жена и дочка... Мамка с батей... Как же они теперь...
Валерий Петрович уже не мог вспомнить - что именно отдал Михрютке. На душе у него было легко и пусто.
Вечером им принесли по бокалу темно-янтарной жидкости и кусочку лимона.
- Неужто коньяк? - хохотнул Леха.
- Редчайшая коллекция, Реми Мартэн "Черная Жемчужина", - Михрютка кивнул Валерию Петровичу, - выдержка сто сорок лет.
Тот принял бокал с благоговением. Аромат благородного напитка волновал обоняние, но пить совершенно не хотелось. Один глоток - и тот дался с трудом. Леха по обыкновению вылакал все до капли и закусил лимоном.
- Ништяк! Пойдет и этот Мартин, хотя Кизлярский куда как круче!
Михрютка щелкнул клювом и исчез, клекоча, а Валерий Петрович со стоном отвернулся к стене. В эту ночь Леха захрапел.
Время тянулось бесконечной, чудовищной пыткой. Уснуть не получалось, и в голову лезли дурацкие мысли. Если верить Михрютке - грехов и добродетелей в нем поровну. Как так? Он прожил честную и правильную жизнь, не крал, не убивал, не прелюбодействовал. Люба не в счет. Катя всегда была холодна, с самого начала их супружеской жизни. А Люба - она сама пришла к нему в номер, тогда, в командировке и дала ему все, о чем он мечтал. Их брак с Катей трещал по швам и, если б не Любина страсть, развалился бы словно старая лодка. Как ни странно, его измена укрепила семью. Он стал мягче и заботливее с женой, внимательнее к детям. Разве можно это считать грехом? Чем он заслужил такую участь, да еще и в одной камере с собственным убийцей? Откуда у этого пьяницы-сантехника добродетели, ну скажите вы мне?
Уже светало, когда, не выдержав очередной рулады, Валерий Петрович слез со своего лежака, набрал полные горсти воды и вылил за шиворот Алексею. Тот подскочил, бешено вращая глазами, отмахиваясь, потом проснулся и хмуро ухмыльнулся:
- Че, сосед, не дал я тебе поспать? Ну, прости. Последний день сегодня. Тебе потом небось туда, - он показал пальцем в потолок, - а меня к этому, с вилками. Пошел он в сад, ничего ему сегодня не отдам. Надоел, куриная башка.
Словно услышав его, появился Михрютка. Был он особенно торжественен и вместо серебряной вилки в лапе держал золотую. Первым делом скользнул к Валерию Петровичу. Зависнув в полуметре от лежака, бес требовательно уставился на профессора. Тот привычно зажмурил глаза. Вспомнил, как сдавали кровь для пострадавших от терактов в метро. По всему институту студенты расклеили листовки с пламенными воззваниями. Подумалось - почему бы и нет? Не слишком приятная процедура, он переволновался в очереди, после сдачи кружилась голова и немного мутило. Но было приятно от осознания сделанного им доброго дела. Особенно почему-то грела мысль, что никто об этом не знает, ну разве что Люба.
- Ого, профессор, да ты уже практически ангел! - в голосе Лехи слышалось искреннее изумление. Открыв глаза, Валерий Петрович обнаружил себя парящим над своим ложем. Все его тело стало невесомым и полупрозрачным. Михрютка щелкнул клювом и хищно повернулся к соседу-сантехнику. Тот привстал.
- Знаешь что, чумной, катись отсюдова! - зло оскалился Леха. - Ничего я тебе больше не отдам! Вали к своему начальству и скажи, пусть меня так забирают!
- К начальству? - чудовище зашипело и встало с вилкой наизготовку. - Ты не понял, дружочек, что я сейчас силой возьму то, что причитается мне по праву?
- Да ни хрена тебе не причитается! Видал? - Леха скрутил фигу и ткнул ее Михрютке под клюв.
Искры на хребте беса затрещали и сыпанули фонтаном вдоль спины, длинный чешуйчатый хвост нервно заходил из стороны в сторону, словно у разозленного кота. Явственно пахнуло серой и еще чем-то гнусным, тухлым и мертвящим. Внезапно раздался тихий хрустальный звон и посреди комнатенки появились еще двое. Они оба были укутаны в длинные темные одежды с острыми капюшонами, сверху донизу покрытыми золотыми знаками и изображениями крылатых существ. Лиц пришедших не было видно, лишь легкие серебристые бороды струились из-под низко надвинутых куколей. Михрютка изогнулся и завопил:
- Нечестно! Так нечестно! Оценки еще не было!
Из-под капюшона донесся тихий, но твердый голос:
- О чем ты, недотыкомка? Этот готов, да и со вторым все понятно. Посмотри на него - несколько добрых воспоминаний ушло, и от него ничего не осталось, одна пустота болтается. Все, что его еще держит - любящие люди на земле, пусть возвращается. Ну а тебя, Алеша, тоже уже ждут. Лишнее ты отдал, оставил себе самое дорогое.
- Да как вы смеете! Вы не имеете права! - заверещало существо, разевая воронью пасть.
- Имеем. Именем Господа нашего... продолжать? - голос из-под другого капюшона звучал одновременно мягко и властно.
Существо скорчилось и завизжало.
- Хорошо, хорошо, согласен!
- Делай свое дело! - один из двоих махнул длинным рукавом в сторону Алексея. Тот встал, покорно наклонив голову. Михрютка шагнул к нему и с размаху ткнул вилкой под сердце. Хлынула кровь и Леха тихонько осел на свой лежак.
Следом бес извлек из ниоткуда чашу с зеленоватой жидкостью, сунул ее под нос Валерию Петровичу:
- Пей!
Профессор сделал глоток отдающего уксусом и полынью зелья, чуть не подавившись горечью. В его голове взорвался новогодний салют. Чуть не ослепнув, он увидел, как из чаши, стремительно разгораясь, во все стороны пыхнуло пламя, пожирая все вокруг, и в первую очередь - его самого. Михрютка взвизгнул зло, крутнулся на месте и пропал. Глядя на свои руки и ноги, исчезающие в огне, Валерий Петрович завопил и начал терять сознание. Последнее, что он успел рассмотреть сквозь завесу пламени - как рухнули стены и свился в трещащем пламени потолок, открывая ясное бездонно-синее небо. Эти двое подхватили соседа Леху под руки и шагнули с ним прямо в слепящую синеву, причем Валерий Петрович мог бы поспорить, что видел на лице очнувшегося Лехи широченную белозубую улыбку.
***
Придя в себя, Валерий Петрович обнаружил, что лежит в кровати, а над ней белеет высокий потолок с лампами дневного света. Рядом суетились, кричали про интубирование и дефибрилляцию, пищали приборы и яркие светильники слепили глаза. Вокруг соседней койки было настоящее столпотворение - человек шесть в белых халатах метались и переговаривались непонятными медицинскими терминами. Валерий Петрович прислушался к себе. Он совершенно ничего не помнил и на всякий случай сделал вид, что спит. Постепенно крики затихли. Рядом с его койкой остановились двое.
- Ну надо же, такой молодой, и такое слабое сердце! Жалко парня!
- Меньше пить надо.
- Да причем тут пить! - парировал собеседник, - Он у этого прикурить попросил, вечером, в парке, ну бухой, правда. А этот перепугался, да и шарахнул парня шокером. Первый случай на моей памяти, чтоб от шокера в кому впали. Ну да с его пороком сердца немудрено.
- А этот?
- А этот с перепугу сам в обморок хлопнулся, да так неудачно - затылком об бордюрчик. Тоже еле жив. Тетка его спасла - мимо шла, все видела. Вызвала ментов и скорачей, привезли их обоих к нам. Вот видишь, этот хрен живой, правда - сотрясение конкретное. Ну да выкарабкается, даст Бог! А парень все. Готов.
Когда мимо койки Валерия Петровича провозили на каталке тело молодого мужчины, он совершенно ясно успел разглядеть лицо, показавшееся ему очень знакомым. Если б не обстановка, можно было бы подумать, что мужчина спит и слегка улыбается во сне.