Сатарин Ким К : другие произведения.

Посланник империи 1 ч

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
Оценка: 4.99*5  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Средиземье, из которого ушли эльфы, гномы,орки и прочие. Остались люди - и древняя магия. Первый роман трилогии Сын Дракона, Друг Дракона.

Сын дракона, друг дракона

Книга первая

Посланник империи

  

1. ЧТО ЕДЯТ ДРАКОНЫ?

Иной порой задумчиво глядишь

На муравья.

Как совершенен мир!

И кто в нем я?

   Море у берега черепах, Памуабо, 18 июня 312 года Новой эры.
  
   Ларта плыл зигзагами у края рифа, успевая разглядеть и песчаное дно между разноцветными кустами кораллов и мелькающие в глубине тени крупной рыбы. Как всякий житель побережья, он мог нырять довольно далеко. Времени хватало, чтобы обнаружить и загарпунить лутьяна, морского петуха или небольшого скара. Кто не умел, не спугнув, подплывать к рыбе или же плохо стрелял из остроги-самострела, тот мог ловить омаров в расщелинах, собирать драгоценных или съедобных моллюсков. Кто и нырять не мог, тот удил с лодки груперов, губанов, каменных окуней или осьминогов или бродил по осушившемуся в отлив рифу, собирая оставшихся в углублениях каракатиц, крабов, моллюсков. Море кормило всех.
   И море требовало к себе уважения. На рифе, зарывшись в песок, укрывались почти незаметные скаты-хвостоколы. Не приведи Бова наступить - иглы глубоко вонзятся в ногу, и не скоро человек сможет свободно ходить. Небольшая каменная пятнисто-серая рыба, прикопавшаяся в песок для охоты за проплывающей мелочью, сверху вся состояла из ядовитых шипов. От этого яда спасения не было. Также представлял опасность полосатик. Этот моллюск с красивой ценной раковиной охотился при помощи языка.. Обнаружив рядом рыбку, полосатик выстреливал в нее язык, усаженный ядовитыми шипами, мгновенно обездвиживал, а затем неторопливо обедал.
   Ядом полосатика Ларта пропитывал острие остроги-самострела. И как раз сейчас он искал взглядом на отмелях характерную раковину полосатика. О рыбе можно не беспокоиться - он уже загарпунил и вытащил морского петуха, трех скорпен (даже эти съедобные рыбы обладали ядовитыми лучами в спинных плавниках) и, - гордость сегодняшней ловли - каранга, быструю хищную рыбу. Шесть груперов в руку длиной Ларта за добычу не считал - крупные, малоподвижные, они были легкой добычей для ныряльщика.
   Вынырнув, Ларта огляделся. На мачте лодки Торда поднял красно-полосатый шар - сигнал немедленного возвращения. Приученный морем к дисциплине, ныряльщик быстро поплыл к брату.
   Плывя, Ларта почти не поднимал голову над водой. Направление под водой он чувствовал прекрасно, гибкую, обжимающую голову каучуковую ленту с прорезями для выпуклых стеклянных пластинок он с головы не снимал, на ногах у него находилось подобие ласт тюленя - закрепленный на стопе пучок китового уса с натянутой между ними промасленной тканью. Такое приспособление было распространено у ныряльщиков Берега Черепах. Вынырнув между лодкой и противовесом, ныряльщик, не останавливая движения, перевалился через корму. Такое существовало правило: всякое может случиться в море, но улов всегда складывают в носу, а человека берут на борт с кормы. Иначе не избежать ядовитых шипов - самая ценная и деликатесная рыба по прихоти Бовы часто ядовита. Разделывать и готовить ее доверяют не всем.
   Сняв с головы защитную ленту, Ларта вопросительно взглянул на брата. Широкоплечий и мускулистый Торда был немногословен
   - Корабль с Пуано.
   Говорить что-либо еще было излишним. Сыновья Ненто, владельца больших грузовых лодок, торговых складов, члена цеха торговцев Репату, знали свои обязанности. Еще до отлива корабль успеет войти в бухту Реки. Бухта имела скалистые берега, потому товары грузились в лодки на реке, затем лодки по узкому проходу между скалами с водами реки Парабо выскакивали в бухту. Это требовало от рулевого смелости и умения.
   Обратная процедура была гораздо сложнее - только в прилив торговые лодки могли, пользуясь сброшенными со скал канатами, подойти достаточно близко к устью Парабо. Большим искусством было поймать пущенный со скалы тяговый канат и закрепить его на носу. Канат перекидывался через колесо на скале и уходил на правый берег. Там на набольшой ровной площадке был установлен вращаемый буйволами ворот. Других способов преодолеть течение в устье Парабо никто не придумал.
   Пока Торда проводил лодку узкими проливами через внутренний риф, Ларта разложил улов по корзинам. На каждого пришлось столько, сколько весит взрослый мужчина. Близких и дальних родственников, холостых работников и работниц, живущих в доме хозяев, было до трех десятков - улов не излишен.
   Разобрав лодку на пляже, сыновья Ненты сложили корпус, противовес, мачту, весла и парус в углубление в скалах, где они всегда хранилась. Выдолбленный ствол дерева представлял днище лодки, а борта были сделаны из сшитых кокосовыми волокнами кусков древесной коры. На раздваивающейся мачте крепился крабообразный парус из листьев пандануса. При попутном ветре такая лодка оставляла далеко позади любой торговый корабль. На таких же лодках наиболее отчаянные моряки ходили к берегам Вант-до и Пуано.
   Скалы, начинавшиеся сразу за узким песчаным пляжем, густо заросли кустарником, казуаринами и кокосовыми пальмами. Подняться можно было не везде: густая растительность закрывала скалы так, что с берега виделась лишь уходяшая круто вверх зеленая стена.
   Братья двигались быстро. Торда шел первым - и как старший, и как сильнейший. О его силе рассказывали истории. Ларта и сам видел, как брат еще два года назад ударом кулака свалил буйвола. Соседский буйвол был раздражителен и упрям, чем довел хозяина до крайней ярости. Скотина на Памуабо была в цене, но разъяренный хозяин дал право желающим успокоить буйвола любым способом. Торду подначивали сыновья лоцмана. В игре словами Торда уступал. Проигравший в словесной перепалке восстанавливает уважение к себе каким-то деянием - или теряет лицо окончательно. Торда свалил буйвола и стал самым уважаемым человеком среди сверстников. Отблеск его великой славы лег и на младших братьев - Ларту и Снаба.
  
   В доме уже знали, чей корабль подходил к бухте. Сторожевая вышка на Мокрой скале имела колокольню с десятком различных колоколов. Какой колокол звонил, сколько раз, участвовали ли другие колокола - целый язык сообщений для рыбаков, торговцев, да и всех остальных жителей окрестностей Бухты Реки.
   Приближался торговый корабль с Пуано, владелец - Рординтон, постоянно торгующий с Памуабо. Везет заказанные товары и работников, готов забрать подготовленные для него товары. Просит разрешения высадить на берег торговца.
   В этот раз и Торда, и Ларта распоряжались на борту корабля. Торда руководил разгрузкой и первой же лодкой он отправил приплывших на корабле мастеров по выращиванию кофе. Плантаторы Памуабо, осваивая новые культуры, обычно приглашали и работников, знакомых с ними. Нанимали их на год-другой, платили хорошо. За это время успевали научиться и свои островитяне. Торда отправил работников на берег первыми - в соответствии с законами гостеприимства, с уставом торгового цеха острова и со здравым смыслом - от приезжих зависело будущее островитян. У отца братьев тоже были кофейные плантации, и до сих пор за ними присматривал один пуанит. Все думали, что он останется навсегда - и относились как к своему. Говорил он на моари - языке Репату - свободно.
   На Памуабо и других островах архипелага Репату не было своего железа. Только торговля могла возместить недостающее.
   В освободившееся помещение с другого борта Ларта уже впускал забиравшихся по веревке отплывающих пассажиров. С ними Ларта общался на коугеро - языке Пуано. В отличие от крестьян, торговцы с Пуано чаще говорили на гельте - языке Вант-до.
   Сейчас, передав всех работников капитану и подписав бумаги, из которых следовало, что все они благополучно отработали оговоренный срок на Памуабо, получили причитающееся и доставлены на пуанитский корабль, Ларта занялся погрузкой товаров. Стоимость груза его не касалась, за этим следил торговец. Ларта отвечал за то, чтобы товар был погружен полностью и не оказался при этом испорчен.
   Человек, сидевший на свернутой парусине возле капитанского мостика, привлек его внимание. Не тем, что оставался бездеятельным во всеобщей суматохе. Это как раз было понятно - торговец ждал разрешения ступить на берег. Его мог дать магистр или член совета старейшин Усуло, которому подчинялась Бухта Реки, а пока покинуть борт корабля торговец не мог.
   Ларта с детства отличался наблюдательностью и любопытством. Все происходящее он пробовал объяснить наилучшим образом. Если не удавалось - его любопытство становилось нестерпимым. Успехи Ларты в учебе, несомненно, объяснялись все тем же неугомонным любопытством.
   Торговец явно одинаково реагировал на все, что говорилось в его присутствии - на моари, коугеро, гельте. Представить себе впервые прибывшего на Репато торговца, знающего местный язык, Ларта не мог.
   Как бы между делом оказавшись рядом с помошником капитана, Ларта кивнул на незнакомца и спросил:
   - Чем торгует?
   Помощник капитана ответил коротко, но содержательно.
   Незнакомец представился купцом, но никто из торговцев его не знал (что же, Пуано остров не маленький). Чем торгует, не говорил, купил рейс до Памуабо, разрешив капитану брать попутные грузы. Команда и владелец судна отлично заработали на этом рейсе. Звали незнакомца Ток, он явно многое повидал, и - тут помощник подкрепил свои слова какой-то морской клятвой, которую Ларта не вполне мог перевести - знал кораблевождение не хуже капитана. Общался же Ток на коугеро и лишь отдельные слова произносил на гельте. Помощник помолчал и добавил, что лично он не удивится, если Ток заговорит на моари - языке, которым пользуются только на Репату.
   Утолив свое любопытство, Ларта начал размещать в трюме груз с Памуабо. Когда он поднялся наверх, положение в бухте изменилось. С востока стремительно наползала темная туча, волны бросали на прибрежные скалы россыпи брызг, а лодок вокруг корабля уже не осталось.
   Добираться до берега в шторм, даже в защищенной бухте, было делом рискованным. Ловить тяговый канат в лодке, периодически взлетающей на пару человеческих ростов вверх довольно сложно. Ларта решил остаться на корабле. Шторм должен кончиться через час, самое большее, еще через полчаса улягутся волны. К тому времени начнется отлив, потом стемнеет, а утром все равно придется продолжить погрузку.
  
   Тот же день, Рюнкэу, утро.
  
   Ветер наконец окреп, и гребцы положили весла. Над речной джонкой взвился парус с красным драконом, рулевой переложил руль поперек течения, и джонка заскользила против течения быстрее, чем двигали ее минуту назад усилия восемнадцати гребцов. Аранга огляделся. Отплыв более часа назад, джонка еще не покинула пределов Рюнкэу, великой столицы Срединной империи, мудрость и образованность которой не имели сравнений. Сейчас они проплывали мимо северных окраин столицы, где располагались Сады Тысячи Удовольствий - места отдыха горожан всех степеней достатка. Аранга посещал четыре из них; два были для его семьи не по рангу - они для высших столичных чиновников и семей наместников провинций, остальные тридцать предназначались для менее зажиточных горожан, с которыми водить знакомство для семьи Аранги было бы противно принятому порядку.
   Порядок в империи уважали: младшие почитают старших, ученики слушают учителей, учителя следуют традиции. В измене традиции нет чести, и не будет уважения окружающих тому, кто преуспел ценой нарушения привычного порядка вещей.
   На этой мысли Аранга отвлекся от созерцания знакомых искусственных горок, фонтанов и скульптур, мостиков, многоярусных беседок и выстланных мраморными плитками дорожек и задумался о переменах в нем самом. Его отец, Лосил Дитао, крупный горнодобытчик, владелец фабрики фарфора, оружейных мастерских, коренной житель столицы, всегда следовал традициям.
   Положено человеку его положения отдать старшего сына в чиновники - и для Хорве уже собрали деньги и рекомендательные письма в лучшую столичную школу чиновников. Принято было направлять второго сына в монахи, и Аранга, окончив школу второй ступени при знаменитом монастыре Сук в пригороде столицы, ожидал там же посвящения в монахи. Должен стать третий сын наследником семейного дела - и Куфу оканчивал школу первой ступени с изучением коммерции, чтобы потом ехать учиться в Чунаг.
   Мудрый не противится судьбе - так считали в Срединной империи. Когда Боял, старшая сестра, объявила, что примет брачное предложение Санити, нарушив все предварительные договоренности о своем замужестве, отец не возражал. Как человек умный, он понимал, что возражения в данном случае не помогут. Боял была характером в мать, а ее характер Лосил знал прекрасно. Незапланированный брак, нарушающий традиции, оказался удачным. Санити служил чиновником по снабжению имперских железоплавилен, еще шаг вверх - и он министр. При этом он достаточно молод и хорош собой.
   Только теперь никто из сыновей Лосила не мог стать чиновником в столице и столичной провинции. Так гласили законы империи. А в другой местности они не могли сделать хорошей карьеры, пока Санити не уйдет в отставку. Стать же рядовыми чиновниками для сыновей Лосила было бы нарушением традиции: в каждом поколении семьи кто-то обязательно напрямую подчинялся министру, или был заместителем наместника. Сейчас полагающееся семье место уже занимал Санити (после отказа его семьи благословить брак Санити считался членом семьи Лосила и приходился Аранге не только зятем, но и братом).
   Хорве теперь должен был избрать карьеру монаха - он отказался и заявил, что готов стать безвестным чиновником или наследником. Тут и Аранга сказал, что раз традиции все равно нарушаются, он тоже не желает идти в монахи, а готов торговать, делать фарфор или плавить оружейную сталь. Младший сын заявил свои права на наследство, и уступать старшим братьям не пожелал.
   В империи не принято делить наследство, но у Лосила была такая возможность. Его семья, куда входили еще двое его женатых братьев, несколько одиноких старых родственников и незамужняя сестра, владела слишком разными промыслами. Фарфор, оружие, железный рудник и плавильня, торговля лошадьми и ослами, добыча самоцветов - справлялись с трудом, нанимали управляющих. Если бы Лосил разделил дело между сыновьями, а из всей семьи лишь они проявляли к нему интерес, его бы поняли и купцы, и промышленники.
   Лосил с простыми решениями не спешил. Что он задумал, сыновья не знали, но каждому отец дал понять, что обеспечит возможность заниматься любимым делом. Хорве уехал в Чунаг, в монастырь. В монастыре можно учиться вещам, никак не связанным с религией. За этим многие и ехали туда. Жаждущий знаний мог получить там то, чего не найдешь ни в Срединной империи, ни в других государствах востока.
   А теперь и Аранга плыл на север, в город Туге, в сопровождении монаха, брата Бона. Что он там будет делать, монах скажет ему на месте. Сады Тысячи Удовольствий остались позади, за бортом проплывали Башни мудрецов - место для размышления над сущностью мира, наблюдения звездного неба. Башен было две: одна большая, квадратная, невысокая, с зубчатой открытой площадкой, - вторая тонкая, высокая, без окон, оканчивающаяся полусферой с вертикальными прорезями. Аранга подумал, что он никогда не видел ни одного мудреца и не знал достоверно, обитает ли кто в башнях.
   Рулевой переложил руль, и джонка пошла ближе к противоположному пологому берегу, на котором паслись кони. Великая столица уплывала назад. После того, как джонка миновала наружнюю городскую стену, зашевелился брат Бон. Достав из-за пазухи плотный конверт из голубой бумаги, он с поклоном протянул его Аранге. В письме иероглифами языка синья, доступном только образованным людям, отец излагал свою волю.
   На два года брат Бон становился наставником Аранги, сам же Аранга отправлялся на обучение в монастырь Вайсенн - центр обучения боевым искусствам. Попасть туда было не так просто. Владение боевыми искусствами входило в подготовку торговца в малонаселенной области Хами. Торговцы областей Пэнху и Гуйан обходились без этого - в многолюдной местности стража всегда оказывалась рядом.
   - Брат Бон, какого уровня мастерства ты достиг? - с почтительным поклоном спросил Аранга.
   Ответ его разочаровал: третий уровень. Огорчение свое юноша скрыл. Третий уровень - достаточный, чтобы иметь право готовить охрану торговых караванов, самих торговцев. Настоящей легендой считались мастера, начиная с шестого разряда, имевшие право создавать свои школы. Имена мастеров восьмого разряда знала вся страна, сам Аранга немало гордился тем, что видел поединок мастеров шестого и седьмого разрядов.
   Хоть в Срединной империи даже совсем не занимавшиеся подростки знали названия всех ударов, блоков, уходов и гордились удачной их имитацией, сути поединка того Аранга не понял. Мастера пританцовывали друг перед другом, пугая замахами. Затем сблизились и начали одновременно бить друг друга руками и ногами. Уследить, попал ли какой удар в цель, юноша не смог. Мастер шестого разряда отскочил назад, бойцы поклонились друг другу - и поединок закончился. Аранга заметил, какой напряженной и замедленной походкой тот уходил из зала и подумал, что человеку, только что пробивавшему на его глазах кулаком толстые доски, как бумагу, досталось серьезнее, чем той доске.
   - Брат Бон, какому стилю поединка ты учишь?
   - Стили - для залов и поединков, тебя будут готовить для реального боя, боя за жизнь с применением всех видов оружия.
   - Я фехтую на мечах, даже на двух.
   Не смог утерпеть Аранга, похвастался. Да ведь и было чем.
   - Я видел, - бесстрастно отозвался брат Бон.
   Разговор сразу увял. Аранга чувствовал себя мальчишкой, все проделки и хитрости которого видны родителям как на ладони, за неделю до того, как произойдут. Последний раз он фехтовал на мечах пять месяцев назад - и уже тогда отец предвидел все наперед. Предвидел, - а может, и способствовал? Аранга решил, что в ближайшие годы он этого не узнает.
  
  
  
   Ночь того же дня, Памуабо, Бухта Реки.
   Короткий шторм быстро удалился к западу. Под огромной темной тучей наполовину нырнувший в море солнечный диск еще окрашивал волны в пурпурные и розовые цвета, а экипаж парусника уже закончил дневные труды.
   Одинадцать грузчиков легли спать на палубе, подстелив парусину. Ларту пригласил в свою каюту господин Ток. Из вежливости и из любопытства Ларта, присев на откидной дощатой кровати, прикрытой простым одеялом - подушки не было - задал банальные вопросе о плаванье, о торговле - и оказался втянут в разговор. Ток говорил простые вещи: что и как хорошо растет на Пуано, в чем могут быть преимущества островов Репату, как ведет дела королевская семья Пуано, и как - магистры островов Репату. В середине разговора он как-то незаметно перешел с коугеро на гельт. Ларта даже не успел перестроиться, и на вопросы, которые Ток задавал на гельте, отвечал на коугеро.
   - Твой брат учится лучше тебя?
   - Он учится очень хорошо.
   Ларта слегка задумался. Торда явно ему уступал, но как сказать такое о старшем брате постороннему человеку?
   - Торда не так интересуется знаниями, он всегда стремится усвоить лишь то, что легко найдет применение, - уклончиво добавил он.
   Скорость движений и речи Тока постоянно менялись, придавая простейшим, словам, которые говорил Ток, характер откровения. Казалось, что произносимое им неимоверно важно, и лишь он, Ларта, и, конечно же, сам Ток, представляют и понимают всю значимость сказанного. Заметив это, Ларта мысленно, не прерывая разговора, стал повторять про себя способы пересчета мер длин, весов и объемов из пуанитских в меры Вант-до.
   Господин Ток немедленно сменил тему. История королей Пуано в его изложении была увлекательной, местами потешной, но он излагал только внешнюю сторону событий, почти не проясняя их внутренних причин. И к тому же изменил стиль речи и движений. Походил он теперь на актера-декламатора. Жители городов архипелага были хорошо знакомы с их искусством: труппы приезжали на Репату каждый сезон из Срединной империи. Внезапно Ларта вспомнил, что представления они давали на моари!
   В первый же удобный момент, не меняя восторженно-внимательного выражения, наклона туловища и интонации, он задал уточняющий вопрос на родном языке. Господин Ток оценил его старания. Мгновенно приняв бесстрастно-невозмутимый вид, не отвечая на вопрос, он спросил на моари:
   - Ты знаешь, что такое порох?
   - Да, быстрогорящая смесь, можно ракеты запускать.
   - А что такое пушка?
   - Нет.
  
   Ток объяснил, что такое пушка, как она устроена. На днях за ним придет корабль из Срединной империи, на котором установлены пушки. Такой корабль сможет смести со скал лучников и прикрыть высадку пехоты. Более того, порохом можно взорвать несколько скал, и бухта обретет причалы. Островам нужен союзник, способный либо прикрыть его военной силой, либо предоставить пушки и порох. Просто так на востоке такое оружие не продают.
   Ларте стало не по себе. Вначале господин Ток с ним играл или пытался подчинить себе. А сейчас ему в скрытой форме предлагали стать агентом Срединной империи. И доводы приводились самые убедительные,
   Ларта прекрасно понимал, что магистры и совет старейшин возражать не станут. Чтобы не отстать безнадежно и не потерять самостоятельность, островам нужен союзник. Порох есть у Срединной империи и у Вант-до. Срединная империя говорит на синья, близком к моари языке. Буквенная запись речи синья отличается от письменности моари одной буквой. Гельт, язык Вант-до, совсем другой.
   И Срединная империя и Репату верят в создателя Лесоо-та, общие многие боги, покровитель Репату - бог Бова, рыбак; покровитель Срединной империи - Тортол, бог плодородия злаков. В государстве Вант-до верят в самосовершенство. Кому дозволяет судьба, кто жил праведно и в иных рождениях, тот может стать богом. Как Орзимо, почитаемый у них за бога.
   Поклонники Орзимо избегают убийств, чтобы не нарушить свой путь к божественности. Мясниками и рыбаками у них служат иноверцы. Но мясо с рыбой они едят охотно. Вера, явно непригодная для островитян.
   Выбор союзника предрешен. Но причем здесь Ларта, зачем господин Ток тратит на него время? Тот ответил коротко:
   - Я думаю, ты станешь магистром.
   Ларта не знал, что сказать и как реагировать. Но внимание его не ослабевало, и он заметил, что Ток снова сменил образ. Теперь, после ролей обольстителя, актера и дипломата победившей страны он стал проповедником. Проповедник говорит то, во что он истово верит. Верил ли в то, что говорил, господин Ток, Ларта не знал. Чувства подсказывали, что верит, но разум восставал. Слишком невероятным было то, что рассказывал приезжий. Абсолютно серьезно, словно о разведении свиней, с подробностями, он рассказывал о войнах мифических существ - гномов, эльфов, драконов, о Кольцах Власти, произносил сегодняшние названия мест, где все это происходило, их прежние названия на эльфийских и общем западном человеческом языке - вестроне.
   Господин Ток, судя по всему, и вестроном владел, и западные страны посещал. Особенно заинтересовало Ларту упоминание таинственных половинчиков - людей маленького роста. Со слов Тока, некоторые из которых решали в свое время судьбы мира. О драконах, гоблинах, гуррах, эльфах Ларта слышал, но половинчики?
   Он откровенно высказал свои сомнения.
   Приезжий достал из кармана перстень с прозрачно-синим самоцветом.
   - Помнишь, какой перстень подарил половинчику эльфийский принц? Этот обладает теми же свойствами, если сумеешь их пробудить. Ты сам не сможешь, но я помогу. Смотри! Смотри сквозь камень, не отвлекайся ни на что другое.
   Сначала Ларта видел лишь поверхность камня и ощущал дыхание сидящего рядом Тока. Затем в глубине камня появилась маленькая зеленая точка. Юноша пристально смотрел на нее, отключившись от всего происходящего. Точка росла и превратилась в окошко с пейзажем, окошко придвинулось - и Ларта очутился на зеленой равнине. Зелень была неправдоподобно яркая и чистая, бродивший под огромными деревьями белый конь - великолепен. Прямо перед Лартой стоял высокий человек в переливающемся серебристо-зеленом плаще. Цвет плаща ускользал от глаза, он менялся, не давая уловить очертания фигуры. Лицо человека поражало чуждой красотой. Каждая его черта по отдельности казалась совершенной, вместе же они производили необычное впечатление.
   Человек смотрел на Ларту, и что-то говорил, но юноша не слышал ничего. Сообразив, что картина подчиняется его вниманию, Ларта мысленно дотронулся до своих ушей. Собственно, он лишь вспомнил об их существовании, и сразу услышал речь незнакомца. Говорил тот на неизвестном юноше языке, и был тот язык так мелодичен и красив, что казался музыкой, лучшей, чем Ларте доводилось слышать у себя на острове. Затем раздался голос Тока, но музыка в его словах, произнесенном на том же языке, не звучала.
   Зеленая картинка съежилась и пропала в глубинах камня. Рядом с Лартой в каюте пуанитского корабля сидел господин Ток, убирая перстень в карман куртки.
   - Вот так, Ларта, половинчики остались на земле, там же, где жили раньше.
   На вопросительный взгляд приезжий ответил:
   - Ты же сам слышал, эльф сказал все при тебе. Честно говоря, я думал, что они исчезли вместе с другими персонажами мифов.
   - Исчезли? Мы же видели эльфа!
   - Да. Насколько я знаю, лишь с помощью таких вот камней подготовленные смогут говорить с существами иного мира. Я могу общаться лишь с Анкеной - он когда-то владел этим камнем, и камень настроен на него. Таких камней и в древности было немного, не уверен, что сохранился еще хотя бы один.
   - Но как...
   - Как отличить такой камень от других? Как пробудить? Как заговорить на эльфийском? Скажу. Долог путь к такому знанию. Есть древние рукописи - в Срединной империи, в башнях мудрецов. Можно найти эльфийские истории и те же истории на вестроне, на мельдэ. Знаток самоцветов определит уникальность этого и подобных камней. Дальше все зависит от твоей способности управлять собой. Этому каждый учится сам. Но учителя есть - и в Срединной империи и даже здесь, на Памуабо.
   Ларта молча глядел на господина Тока. Взгляд его был красноречивей любых слов. Приезжий снова принял бесстрастный вид. Перейдя на коугеро, он сказал юноше, что если тот желает заняться изучением заинтересовавшего его дела, то он, Ток, встретится с Лартой по достижении тем совершеннолетия. Совершеннолетие на островах отмечали в двадцать лет, Ларте исполнилось восемнадцать.
   Утром Ток получил разрешение сойти на берег, юноша же продолжил загрузку трюмов. На этот раз грузили железное дерево. Называлось оно так в честь особой прочности его древесины.
   Господина Тока в этом сезоне Ларта больше не видел.
  
   Срединная империя, монастырь Вайсенн, 15 мая 313 года Новой эры.
  
   Аранга вошел в круг и принял стойку. Экзамен начался. Предстояло выдержать 10 минут боя против соперников своего уровня. Соперники появлялись по одному, наносили серию ударов и уступали место следующему. Кто не был уверен в себе, преимущественно старался блокировать удары или уклониться. За десять минут закрыться или уйти от трех-четырех сотен ударов сложно. Атакуя, можно уменьшить количество ударов противника, но расходуешь больше сил и раскрываешься.
   Аранга занимался у мастера Иваса. Учениками мастера были преимущественно дети торговцев. Ивас не стремился к тому, чтобы воспитанники усвоили сложную философию Летящей Руки и искусство владения собой. Мастер Ивас вообще преподавал не искусство. Это был набор движений, выполнению которых мастер с терпением паука обучал своих учеников. Аранга знал, что другие мастера целые часы отводили медитации, отрабатывали согласованность движений под музыку.
   Ученики же Иваса часами бегали по холмам вокруг монастыря, прыгали через бревна с мешками на спине, разбивали руками, ногами, головами множество досок, плиток и кирпичей, доставленных в монастырь специально для учебы. Из пятнадцати начавших учебу осталось шестеро. Сдавшие экзамен - то есть сумевшие в течение десяти минут боя остаться на ногах - получали право называться мастерами первого разряда. Не сумевший сдать экзамен допускался до него только через год. Многие, впрочем, покидали монастырь после провала.
   Шестеро учеников Иваса были молодцы хоть куда. В соревнованиях по силе удара они часто выигрывали у воспитанников других мастеров. Но тренировочных боев с учениками других мастеров Ивас не допускал. Аранга догадывался, что многие из них были сильнее в тактике и стратегии боя, и схватки оказались бы неравными.
   Сам Аранга, сверх занятий у мастера Иваса, брал уроки боя с оружием у мастера брата Бона. Положение брата Бона в монастыре особое: считаясь монахом, он не подчинялся никому. Но и влияния на жизнь монастыря Бон тоже не имел. У него было несколько учеников, с каждым из которых Бон занимался индивидуально. С изрядной поначалу ревностью Аранга заметил - каждый из них превосходил среднего ученика. Сам Аранга, во многом благодаря урокам Бона, был лучшим в своей группе. Брат Бон учил не только махать мечом, топором, копьем, дубиной и иными, самыми неожиданными видами оружия. Он учил усвоению с первого взгляда схемы движения противника, учил предугадыванию его действий. Благодаря урокам Бона, Аранга умел предвидеть. А ставить блок и бить сильно научил мастер Ивас.
   Первым против Аранги вышел Коднуаго, ученик мастера Тореиго. Сильнейшим в их группе был Киу. Но тот пока сидел у стены на корточках посреди зрителей. Киу тоже занимался у Бона, но без оружия. Аранга подумал, что Тореиго несомненно выставил бы Киу. Или брат Бон все же влиял на жизнь монастыря?
   Коднуаго пошел в атаку в "стиле журавля". Аранга прикинул, как можно атаковать в таком стиле и, сделав шаг влево, сменил стойку. Теперь Коднуаго либо должен был начать атаку заново, либо применить редкий прием "прыжок крысы". Будь на месте Аранги кто другой, Коднуаго мог бы и поостеречься. Но репутация учеников Иваса - "дубиноголовые"- работала против него. Проскочив вроде бы мимо Аранги, Коднуаго резко развернулся на пятке, упал на колено и, вытянув в направлении падения все туловище, ткнул правой рукой в живот Аранге. Отведя удар левой рукой, Аранга ударил ногой в корпус противника. Тот парировал левой рукой, открыв голову и потеряв равновесие. Ударом правой в голову Аранга отправил Коднуаго на пол и отошел на шаг назад. Из толпы зрителей выскочили двое подобрать упавшего, а в боевой круг вошел следующий боец.
   Разумным было немедленно использовать полученное преимущество, и следующего противника Аранга гонял по кругу, имитируя атаку, время от времени нанося откровенные сильнейшие удары, чтобы поддержать репутацию грозного бойца.
   Организаторы боя быстро поняли, что Аранга тянет время и экономит силы. Свистком бойца отозвали, и на Арангу вихрем налетел неудачник экзамена прошлого сезона. Этот был зол, и на всех экзаменах бился, не щадя себя. С таким противником силы не сэкономишь.
   Пришлось ввязаться в обмен ударами, причем соперник был не промах и легко уходил от ударов Аранги. Сам же атаковал сериями, вынуждая Арангу позорно бегать по кругу. Пару раз Аранга поймал соперника на ложном отступлении. Видимого вреда сопернику его удары не наносили. Аранга пока не пропустил ни одного действительно сильного удара, но с облегчением вздохнул, когда соперник сменился.
   Обычно соперников бывает десять, каждому - по минуте времени боя. Аранга отключил первого, досрочно был заменен второй, истекло время третьего - осталось еще семь. Следующего Аранга удерживал, уже не экономя силы. На шестой минуте боя он пропустил сильный удар и ушел в глухую защиту, что принесло удачу. Противостоящий ему ученик четвертый раз попробовал повторить одну и ту же серию ударов. Такого настоящие бойцы не прощают. Поверженного соперника унесли, в то время как следующий кружил вокруг, опасаясь приблизиться к Аранге на расстояние удара.
   Тот успел немного прийти в себя. Нельзя терять скорость реакции до последней минуты боя. Иначе шансов выдержать экзамен оставалось немного. Следующий сильный удар он пропустил от предпоследнего соперника. Придя в себя, Аранга отработанным движением вскочил с пола и принял стойку. Но его противник уже покидал круг, его время истекло.
   Последним, по традиции, выпускался относительно слабый боец. Аранга рассчитывал на его прямолинейность. Противостоять меняющейся тактике он уже не мог. Вначале Аранга применил тактику демонстративных атак. Резкие броски вперед, вихрь ударов в направлении противника, без цели попасть, а только удержать на расстоянии. Выиграв так два десятка секунд, пока противник не сообразил, что его вовсе не атакуют, а лишь принуждают к обороне, Аранга перешел в защиту.
   Захваты не были приняты в "Летящей Руке", слишком легко им противодействовать. Когда Аранга использовал захват, соперник первый раз испуганно выдернул руку. Ударить Аранга не успел, и понял, что в этой схватке он уже опередить противника не сумеет. К счастью, соперник этого не понял. Со второго захвата Аранга пошел на подсечку и оба бойца упали на пол. Соперник отскочил от Аранги куда быстрее, чем Аранга от него.
   Оставалось продержаться немного, но менять тактику Аранга уже не мог. Пропустив удар ногой в бок, он согнулся, выпадами правой ноги отмахиваясь от соперника. После подсечки, оказавшись на полу, привычно вскочил - и почувствовал, что его ведет в сторону. Где был соперник, что делал, Аранга уже не воспринимал. Его сил хватало, чтобы стоять на ногах, переступая из стороны в сторону, поворачивая корпус и закрывая уязвимые места согнутыми руками.
   А потом прозвучал гонг. Аранга опустил руки, и ученики мастера Иваса бросились в круг, обнимая и поздравляя. Экзамен был сдан. Больше всех радовался мастер Ивас. Широко улыбаясь, он обводил сияющими глазами зал поединков. Его ученик свалил двоих, сдавая экзамен! Такое случалось не каждый год, а у Иваса - впервые.
   Немного пришедший в себя Аранга оглядел зал. Брат Бон с невозмутимым видом стоял в коридоре выхода, а рядом с ним находился какой-то купец. И как-то сразу возникло впечатление, что брат Бон подчиняется этому человеку.
   Аранга подошел к Бону.
   - Собирайся. Простись с мастером и учениками. После четвертого удара колокола зайдешь ко мне в келью. После этого - с вещами к северным воротам. Господин Ток будет ждать тебя там. У него письмо от твоего отца. Твой путь - в Чунаг.
   В келье брата Бона Аранга встретил всех его учеников. Наставник был немногословен:
   - Все вы узнаете друг друга и спустя много лет, но при встрече не обязательно показывать своего знакомства. Зато обязательно не отказывать друг другу в помощи и не вступать в поединки ни при каких обстоятельствах. Это все.
   У северных ворот Арангу ждал господин Ток, у стены были привязаны четыре оседланных лошади с большими седельными сумками.
   - Через два дня мы должны пересечь границу с Чунаг. Там и поговорим.
   Господин Ток одним движением взлетел в седло, Аранга с некоторым трудом тоже оседлал предназначенную ему лошадь.
  
   Памуабо, Усуло, тот же день.
  
   - Сильная пища, - перечислял Ларта, - бывает морской, животной и растительной. Сильной пищей можно называть такую, какая сама или с незначительными добавками способна длительно поддержать работоспособность и здоровье человека. Морская сильная пища - моллюски, рыба, иглокожие, черепахи. Основной улов - рыба с октября по май, когда юго-восточные ветры пригоняют косяки рыбы и можно ловить сетями с больших лодок. Все большие рыбацкие лодки - на острове Боромо, тамошние рыбаки дают основной улов на архипелаге. В остальное время и на остальных островах - ловля или собирательство на рифе. Есть киты и морские коровы в море. Охота на них может дать большой прирост пищи, но на короткое время. Слишком медленно они размножаются, большая охота приведет к их исчезновению. Добываемой на рифе пищи хватает прибрежным жителям Памуабо, можно увеличить ее добычу вдвое, но и тогда на все Репату с мая по октябрь не хватит.
   Животная сильная пища - мясо; на Памуабо разводится птица - куры и индейки, кролики, немного зебу и коз - для молока. Буйволы используются как тягловая сила, старые идут в пищу. Условия для животноводства не лучшие, разведение большего количества возможно только за счет уменьшения культурных посевов. Сильной животной пищи производится на Репату десятая часть от потребности.
   Сильная растительная пища - в первую очередь рис. Остров Лоатоо - основной производитель, на его равнине идеальные условия. Памуабо выращивает рис на террасах в небольшом количестве. Сейчас мы выращиваем риса в полтора раза выше потребности. Излишки продаются на Пуано. Дальнейший рост труднодостижим.
   Следующие по важности - хлебное дерево, маниока, банан, апельсин, фасоль, солнечное яблоко, папайя. Урожаи соответствуют потребности, рост возможен только за счет сокращения дикого леса или плантаций слабой пищи и пряностей.
   Слабая пища - кофе, какао, чай и пряности: ваниль, корица, пачули, - составляют основу торговли Репату. При росте населения на одну пятую от нынешнего Репату будет вынуждено либо ввозить продовольствие, либо сократить торговые культуры ради продовольственных. Ожидаемая ситуация наступит через десять лет, с ошибкой не больше года.
   Возможные действия: первое - увеличить вылов рыбы на дальних отмелях, научиться сохранять рыбу надолго - коптить, например; второе - увеличить доходы от экспорта и покупать рис в Срединной империи; третье - потратить имеющиеся сейчас деньги на покупку и постройку кораблей - надо самим заняться морской торговлей и увеличить доходы.
   Ларта замолчал. Вопросов не было. Следующим отвечал Торда, его темой были возможности лечения. Шел выпускной экзамен в школе второй ступени города Усуло.
   Школа второй ступени отбирала на обучение лучших выпускников школы первой ступени, одного из десяти. Существовала также школа третьей ступени. Так называлость индивидуальное обучение у жреца бога Пагора. Ларта ожидал, что и он, и Торда удостоятся приглашения обучаться в школе третьей ступени. Хотя он представить не мог, чему там учат. В школе второй ступени учили языкам, математике, ориентации по звездному небу, торговым расчетам и договорам, торговому праву стран, с которыми острова архипелага торговали. Школа готовила будущих торговцев, старейшин, плантаторов. В больших семьях островитян не всегда сыновья наследовали дело и должность отца - только самые способные из семьи. И если таковых не находилось, влияние и богатство семьи падало.
   Торда тем временем рассказывал об опасности повальных эпидемий, опустошающих изолированные острова при первом контакте с внешним миром, об истории Репату, в которой всегда были и приток населения извне и торговля. Затем он перешел к уникальному дереву пиретрум, которое росло лишь на Памуабо, порошок которого мог убивать большинство насекомых. Торда предположил, что в дальнейшем пиретрум станет основным предметом вывоза, и цены на него будут расти. Надо лишь не допустить вывоза образцов в другие страны.
   Ларта вспомнил господина Тока. До совершеннолетия еще год. Закончена школа второй ступени. Он изучил вестрон и прочел немногие книги на нем, которые отыскались в Усуло.
   Усуло - главное поселением берега Черепах и Бухты Реки. На нагорье, где располагались основные плантации, главный город - Алоба. Как сын плантатора и торговца, Ларта бывал там не раз. Там тоже находилась школа второй ступени и библиотека. Книг на вестроне в Алобе Ларта не нашел.
   Столица Памуабо, Зоолэ, располагалась на противоположном от Усуло конце острова. Дорог туда не было ни через нагорье (свободный подъем на него возможен лишь со стороны Усуло), ни через побережья. Берег Черепах был проходим по пляжу, но местами скалы врезались прямо в воду. Лесной берег густо зарос манграми и панденусами, перебираться через их высоко торчащие корни крайне утомительно и долго. Плыть по морю в Длинную бухту - далеко. Скалистый берег и прилегающие к нему горы со столицей жили практически изолированно от Берега Черепах и нагорья. Лесной Берег необитаем. Иногда торговцы создавали там временный лагерь для вырубки железного дерева, сбора сока анчара и гевеи.
  
   Ларта надеялся, что в школе третьей ступени, в столице, он узнает что- либо о жизни половинчиков, о том, как и почему исчезли эльфы и прочие сказочные существа. В то, что они существовали, он верил теперь непоколебимо.
   Его надежды сбывались. Ему предложили обучение третьей ступени, и отец сразу согласился. Торду отправили учиться в Вант-до. На праздничном вечере в честь окончания учебы Ларте, единственному из выпускников, не поднесли сладкого пива из перебродившего сахарного тростника. Лишь он за столом не достиг совершеннолетия.
  
   Памуабу, Зоолэ, 22 февраля 314 года новой эры.
  
   - Верховный бог Лесоо-та, купаясь, увидел в воде небесного ручья свое отражение. Он вылепил из красной глины свое подобие, ибо оно понравилось ему. Но вдохнуть в нее жизнь не смог. Тогда он научил бога Луо лепить из глины такую фигуру, отрезал себе голову, и кровь его пролилась на красную глину. Слепил Луо из окровавленной глины фигуру человека по образу Лесоо-та, и обрела фигура жизнь, и был то первый мужчина. Жаль стало Луо крови Лесоо-та, оставалась еще у него немного глины с кровью. Разбавил он ту глину обычной землей и вылепил из нее похожую фигуру. Но оказалась в ней меньше крови божества, вышла она круглее и обрела жизнь женщины.
   И жили мужчина и женщина среди богов, пока не устали боги от их ссор и не выгнали их на Землю. А чтобы не пропали люди, создал Мелу для них животных, дающих мясо, Ниас - птиц, несущих яйца, Тортол - злаки. Бова создал рыб и других обитателей моря. Салампа - плодовые деревья и корнеплоды. И-лаи научил людей ремеслу, а Кумпок торговле. Так был создан мир, и боги поддерживают жизнь людей в нем. Им приятно внимание к ним и они более щедры, когда к ним обращают молитвы и приносят подарки. Духи отдельных мест и видов животных и рыб тоже любят подарки. Всегда с добычи на охоте или рыбалке доля отходит на их поминание. Это знает любой ребенок. Но почему ты спросил меня об этом, учитель?
   - Ты учишься у меня более полугода. Ты ловил тунца с больших лодок, проводил посадки новых плантаций ванили, ставил водяные мельницы на водопадах Парабо и ветряные - на лесопильне Ритпаго. Ты лучший мастер по пушкам и пороху, которые нам представила Срединная империя. Ты выполняешь работу, которую делает помощник магистра. Но твое образование состоит не в этом. Третья ступень образования предполагает высокую самостоятельность, и ты ее проявил. Когда ты заказал целую библиотеку книг на вестроне, вопрос обсуждался советом старейшин. Одна эта библиотека обошлась для Репату дороже нового корабля - и совет старейшин не пожалел этих денег для тебя. Ты сейчас скажешь, что библиотека нужна всем и ее цена много выше, чем даже десяток кораблей. Ты прав - но на вестроне пока читаешь лишь ты, да я немного. Пришлось научиться, иначе как я могу быть твоим учителем? Я пытался показать тебе неполноту твоего подхода. Но каждый раз ты приписывал свою собственную неполноту простому недостатку знаний. И увеличивал сумму знаний. Я видел, как ты читаешь. На страницу у тебя уходит пять - десять секунд и ты запоминаешь содержание надолго. Это прекрасный результат, но - смотри.
   Вануа, жрец Пагора, бога мореплавания, вынул из сумки Ларты книгу на вестроне. То была история стран Турана, и раньше Вануа ее читать не мог - с момента привоза ее на Памуабо Ларта не расставался с ней. Жрец вознес еле слышную молитву Пагору, несколько секунд стоял, глядя в стену отсутствующим взором, затем стремительно начал листать книгу. Долистав примерно до середины, он остановился, взглянул на Ларту и сказал:
   - Проверяй, я запомнил текст с первой по двести тридцатую страницу.
   Ларта проверял разными способами - по номеру страницы, начинал читать с любого места и просил продолжить, заставлял закончить рисунок. Вануа запомнил все.
   - Ты заинтересовался западом, их мышлением, культурой, знаниями. Наверно, ты прав. Их знание нам необходимо. Но ты полностью пренебрегаешь главной ценностью любой культуры - человеком. Знания легко можно перенять - ты сам тому образец. Перенять человеческие способности невозможно. Они воспитываются многими трудами и лишь у избранных. То, что ты видел - лишь пример. Человек, воспитавший себя, может многое такое, что потом назовут сверъестественным, волшебным или колдовским. И это знание не передается книгами. Все известные мне попытки были бесплодны
   Ларта сказал:
   - Но ведь это учение Орзимо? Они вообще богов не признают, и волшебства тоже.
   - Вот поэтому я спросил тебя о нашей вере. Задумайся над тем, что дает людям религия. Ты ведь знаком и с верой востока в Лесоо-та, и с верой запада в Турана. Есть еще и Ордар с Каммом, и Эарнил - не то бог, не то герой. Создатель Элу, бог Яхор, вера в духов... Все это внешне очень отличается, и разница эта стоит большой крови. Но ты задумайся над сходством - для чего все это? Если верования возникают, какая-то необходимость в том ведь есть?
  
   Там же, 25 марта того же года.
  
   Вануа легко вздохнул и отвел взгляд от пламени свечи. Ларта продолжал сидеть с поджатыми под себя ногами, мимо непрерывным потоком следовали люди. Жрец и его ученик медитировали на городском рынке, расположившись под телегой торговца омарами. Шум и беспрерывное движение вокруг не мешали истинному последователю духа Виста.
   Учение о духе Виста, духе проницания мыслью сущего, было скрытой частью религии Репату. Скрытое доступно лишь избранным, и скрытое сделает избранных могучими. Позади остались тренировки голоса - изменения тембра, темпа, и выбора слов позволяли незаметно влиять на окружающих, подчиняя их своей воле. Но важнее и эффективнее любых приемов было понимание природы людей. Простейшие знания и умозаключения, до которых мог додуматься любой ребенок, оставались неведомыми большинству людей из-за отсутствия наблюдательности и нежелания задуматься.
   Ларта учился видеть мир так, будто он только что родился. Многие привычные и понятные вещи при таком взгляде вдруг становились сложными, и привычные объяснения лишь маскировали непонимание. Сложные и непонятные вещи иногда, оказывается, подчинялись простым законам и прекрасно угадывались. Постоянная медитация давала свежесть и незамутненность взгляда. Именно Вануа требовалась свеча для достижения самоконцентрации в неудобном месте, Ларта же достигал теперь нужного состояния без вспомогательных средств.
   Учение о духе Виста присутствовало в любой религии - эту мысль Вануа донес до сознания ученика. Самого духа называли разными именами, а открытая часть религии по-разному относилась к сокрытой. Доходило и до преследований хранителей сокрытой мудрости, вплоть до кровавых казней.
   Интересный разговор Ларта начал накануне - о скрытой стороне власти. Вануа отложил его на месяц, чтобы подготовиться, как он сказал. Ларта воспринял отсрочку спокойно, но Вануа видел, что после разговора его наставничество кончится. Он уже ничего не мог дать ученику. Отсрочка лишь переносила окончание учебы на день совершеннолетия Ларты. Вануа был уверен, что ученик понимает все это.
   Жрец отметил боковым зрением, что Ларта внимательно на него смотрит, и повернул голову.
   - Учитель, кто еще будет при разговоре о власти?
   - Ты можещь назвать любого человека, кого пожелаешь.
   - Будут только островитяне?
   - Если ты хочешь именно этого, можем поговорить сейчас, вдвоем. Не на рынке, конечно.
   Они пошли к Большому Храму по поднимающимся улочкам Зоолэ, заросшими кокосами и гранатовыми деревьями. Жилища островитян, даже зажиточных, на островах выглядели просто - каркас из бревен, крыша из переплетеных листьев, полы и стены из вымоченного в морской воде молодого бамбука. Первый этаж - кладовые, мастерские, кухня, второй - жилые комнаты.
   Только в столице строили каменные дома с бамбуковыми балконами. Трехэтажными были только Магистрат, Дом Совета Старейшин, и Торговая Палата. Они стояли на центральной площади, и над Магистратом возвышалась башенка с часами. Дорога вела вверх, и стали видны фабрики тапе. Тапе изготовлялась из размоченного луба хлебного дерева и использовалась на островах как материя. На фабриках тапе окрашивали, наносили на них узоры и делали из них одежду. Одежду с Памуабо покупали и в империи, и в Лигнале.
   Большой Храм располагался в высшей точке города, где сходились три улицы и тропа со стороны нагорья. Кабинет Вануа находился в задней части храма, и они с учеником вошли через сад и боковой вход.
   Посуда островитян даже в столице состояла из половин кокосовых орехов. Вануа достал из сундука стеклянные кубки и фарфоровые чашки. Впервые Ларта видел их в натуре и крутил в руках с неподдельным интересом. Вануа держал в руках половинку ореха.
   - Вот пример различия - мы как орех, запад как чашка. Роль одна, вид разный. Орех влечет за собой простые отношения между людьми, спокойствие, уверенность. Чашка - трудолюбие, предприимчивость, образование - и жадность, агрессивность. В противостоянии мы проиграем - наше знание и привычки не так годятся для войны или торгового соревнования. Я говорю сейчас о востоке в целом. Нам нужен человек, способный оценить ситуацию более пристально - и на годы вперед. Этот человек - ты.
   Ученик промолчал.
   - Да, мы никогда не посылали наших людей в Срединную империю учиться. Она близка нам - по вере, по письменности, языку. Мы защищали свою самобытность от поглощения. Велика и сильна Срединная империя, и малы наши различия. Но ты им нужен. За разрешение Магистрата отпустить тебя в Срединную империю - добровольно, разумеется - мы получили пушки и порох бесплатно! Я уже говорил тебе, высшая ценность страны - люди. Ты можешь помочь и нам, Репату, и Срединной империи, и всему востоку. Я не знаю уготованной тебе роли - посол, разведчик, ученый, провокатор - все может быть. Но уверен, тебя выбрали правильно. Острова малы для тебя.
   Ларта хранил молчание.
   - Тебе не нравится, что тобой играют? Господин Ток прибудет к твоему совершеннолетию. Тебе уготован обычный путь в монастырской жизни: сначала трудник, потом послушник, монах, наставник братьев, настоятель. Дальше - не знаю. Если ты уедешь сейчас, под чужим именем, ты сможешь пройти этот путь самостоятельно. А потом решишь, что ты будешь делать.
   Ларта изумленно глянул на учителя. Вануа предлагает ему пойти против господина Тока и старейшин? Или же ему просто предлагают сделать самостоятельный выбор?
   - Если ты не хочешь дожидаться здесь господина Тока, советую тебе поступить так. Помощь и тайну обеспечу.
   Ларта в задумчивости молчал. Учитель его хорошо понимал, но помочь ему принять решение сейчас не мог никто.
  
   Лигнал, переправа в низовьях Хоара, три дня спустя.
  
   Паром неспешно приближался к левому берегу Хоара. На разбитом копытами дощатом помосте рядом с десятком коней стояли четверо в одеждах торговцев-степняков. Острое зрение позволило Аранге издали разглядеть знакомое лицо. Хорве, старший брат, отправившийся в Чунаг раньше Аранги. Что делает он в Лигнале?
   Рядом с братом еще знакомое лицо - Киу! Это уже интересно. И что подумает о нем Хорве? Одет Аранга был в обычную одежду монастыря Чунаг. Сейчас он работал на монастырь, закупая в Лигнале табуны неприхотливых лошадок. Учеба ждала его впереди.
   Паром причалил, Хорве неспешно подошел, церемонно поклонился. Аранга ответил обычным монастырским поклоном. Братья отошли в сторону. Ближе всех к ним по какой-то случайности остался Киу. Хорве заговорил:
   - Времени поговорить мало. Возвращаюсь в империю, буду учиться на чиновника. Скажи, тебе не казалось, что нас ведут по жизни, делая так, что любой наш выбор, даже против всех правил, оказывается давно задуманным кем-то? Нет? Может я не прав, но чтоб ты знал: монах, над ним наставник, над тем -настоятель монастыря. Знаешь, кто над ними?
   - Разве кто-то есть?
   - Да. Тебе известны первые три ступени. Четвертая - люди, которые путешествуют. У них много денег, они знают языки, они совершенно незаметны среди торговцев. Пятая - ученые. Мы с тобой выросли в столице, но не видели ни одного из них! Они могут одеваться, как купцы, чиновники или помещики. Шестая ступень - это выше любых министров и даже императора.. Это драконы. Не те, что в сказках, с крыльями и хвостом. Так называется их чин. Они могут все. Прикажут - и человек съест собственную руку, не чувствуя боли. Сильны они не этим. Страшна сила их ума. Император по сравнению с ними - младенец. Мне кажется, они правят не только империей, но и миром. И еще мне кажется, что наш отец - один из них.
  
  

2 РЕКИ И ПОЛЯ

Знак "Великое" я

Начертал на мокром песке.

В мыслях богам уподобившись

Быстро пошел от реки.

   В конце апреля 314 года новой эры вдоль побережья Вант-до плыл на небольшой лодке молодой рыбак. В прибрежных деревнях он продавал улов. Представлялся он как Мо Чиу, житель островов Санмынься, что закрывают вход во внутреннее море Хелкар. Мо - фамилия очень распространенная на юге Срединной империи. Острова Саньмынься населены разными народностями, но все они говорят на синья.
   По виду Мо - очередной рыбак из Срединной империи, прибывший в Вант-до на заработки, и возвращающийся на родину. Рыболовством, как и забоем скота, в Вант-до занимались только иностранцы. Местным жителям их вера запрещала убивать живое существо. Такое деяние, по их представлениям, препятствовало достижению божественности не только самому человеку, но и последующим многочисленным воплощениям его души в иных телах.
   В поселениях Мо Чиу продавал редкие раковины, принимая в оплату серебряные слитки, которые в Вант-до и изготовлялись. Срединная империя признавала их в качестве средства платежа. Ближе к проливу Чиу обменял свою лодку - катамаран, на каких плавают в архипелаге Репату, быструю и устойчивую, но маловместительную, на сампан- мореход. Длинной в пять с половиной метров (в Вант-до использовали западную систему мер), сампан имел навес на корме, и мог взять на борт полтора десятка человек. В движение его приводил прямоугольный парус из промасленной ткани, укрепленный на поворачивающейся бамбуковой мачте-веере.
   Чиу подрядился перевезти через пролив всего шестерых пассажиров, причем выбрал тех, у кого было меньше поклажи. Пролив, отделяющий внутреннее море Хелкар от восточного моря, изобиловал мелями, славился грозными быстрыми течениями. Чиу предусмотрительно взял пассажира, который пересекал пролив многократно и мог помочь провести судно безопасным путем. Погода была хорошей, сампан - устойчивым, и ближе к вечеру все пассажиры благополучно сошли на берег.
   Молодой рыбак в одиночку продолжил путь на острова Саньмынься, но не успел достичь порта до темноты и встал на якорь рядом со скалистым берегом. Развернув тряпочку, в которую были завернуты раковины моллюска пу, Чиу раскрошил их на плоском камне вместе с ее обитателем. Макая в растертую смесь смоченную пресной водой тряпку, Чиу вывел узоры на бортах лодки, а затем нарисовал на парусе голову дракона. Все это он проделал в полной темноте, затем снялся с якоря и на веслах двинулся на восток.
   Утром поднялся ветер, раздув парус сампана. К полудню рыбак причалил в южной бухте Тояма, самого восточного из островов архипелага. Здесь он назвался Мо Лоном, приплывшим из Гэцзю для покупок жемчужных четок.
   Остров не изобиловал жемчугом. Лон прожил тут несколько дней, обошел все базары, говорил с торговцами и ныряльщиками. Простой жемчуг имелся, попадался и черный, но нужного количества жемчужин сорта клам - разновидности черного жемчуга, без обычного блеска - Лон не нашел. Ему рекомендовали посетить соседний остров, но Мо Лон не внял этому совету.
   Вместо этого, старательно упрятав все свое имущество в плавательном пузыре большого групера, Лон подплыл вечером к побережью Срединной империи. Его многочисленные беседы на Тояма касались не только жемчуга. Направив сампан к деревне, жители которой пользовались репутацией контрабандистов, Мо Лон сбросил в море плавательный пузырь с привязанным камнем в нескольких метров от причала. Не бросая якорь, и не швартуясь, Мо Лон завязал разговор с сидящим без дела на причале стариком. После обмена приветствиями и передачи поклона от общих знакомых старик ушел.
   Спустя короткое время появился толстый пожилой мужчина без обычной на побережье конусообразной шляпы. Его сопровождали шесть худых молодцов в кожаных безрукавках со множеством карманов. На головах у парней были повязаны косынки, как и у Лона. Пожилой мужчина представился, то же сделал и Лон, назвавшись в этот раз Ки Лоном. Между ними завязался разговор, в котором Лон расхваливал свою лодку и расписывал, с какой скидкой он ее продает. Собеседник же его пытался выяснить, кто же такой Ки Лон, откуда и чем занимается.
   В Срединной империи каждый человек должен иметь определенный статус. Чиновники носили специальную одежду и передвигались с бумагами. Купцы - с сопровождающими и товарами. Крестьяне - с разрешением от чиновника своей местности. Прочие имели рекомендательные письма. Свободно мог передвигаться по морю и рекам владелец лодки. Но продать ее легально, не имея подтверждения своей личности - любой бумаги с указанием, кто ты, где живешь и чем занимаешься, было нельзя.
   Промышлявшие незаконными сделками люди иметь дело с незнакомыми партнерами не любили. Толстый мужчина, присевший на корточки на краю причала, миролюбиво разговаривал с Лоном. Конечно, Лон сказал ему, где живет, чем занимается и почему желает побыстрее продать лодку. Собеседники знали, что без документального подтверждения слов Лона сделка будет незаконной. Идти на риск ради денег, а Лон продавал лодку за четверть стоимости, было бы не так страшно. Но Лон поставил условием оплаты не деньги. Его интересовала поддельная печать чиновника ближайшего порта. То, что его собеседник обладал такой печатью, тот прямо не подтверждал, но и не опровергал.
   Лон знал и о печати и ее цене, знал, к кому обратиться и только не желал сказать, откуда у него такие сведения. Такой поворот событий толстого контрабандиста не устраивал. Кончить свои дни в тюрьме он не планировал. Ошибка же имела именно такую цену. Лон не успокаивал толстяка, нехорошо усмехаясь, он перечислил несколько популярных в Срединной империи пыток и описал, как толстяк, по его мнению, будет выглядеть в эти интересные моменты.
   Лон объяснил, что выбор у толстяка еще есть, но неважный. Если он договорится с Лоном, а тот окажется агентом правительства, то наказанием будет тюрьма - за мошенничество. Если толстяк сдаст Лона властям, то потеряет место в преступной иерархии. Кроме того, приятели Лона сделают так, что он будет мечтать о тихих незатейливых пытках в местной тюрьме. Та же участь ждет его, если он попытается Лона убить. Мысль об этом, несомненно, пришла в его голову, Лон в этом не сомневается. Объяснять, чем Лон обеспечил свою безопасность, он не станет. А вот толстяк, расположив своих людей так близко, что они слышат все, загнал себя в угол.
   Толстяк отослал своих людей на берег, тихо перемолвился о чем-то с Лоном и положил печать на причал. Лон подогнал сампан к причалу, привязал его сложным узлом. Вылезая на причал, одной рукой показал толстяку какие-то бумаги, другой же забрал лежащую на причале печать и быстрым движением опустил ее в прорезь на поясе. Толстяк в это время остановившимся взором смотрел туда, где минуту назад находился Лон. Аккуратно сложив лист бумаги, и засунув его в карман штанов, Лон пошел к краю причала. Шестеро молодцов в безрукавках оживились и двинулись за ним.
   Неподвижно застывший толстяк участия в событиях не принимал, и вообще не осознавал происходящего. Лон делал ставку на то, что пустой лист бумаги молодцы примут за знак его высокого преступного положения. И временную недееспособность своего старшего объяснят тем же. Но рассчитывать на то, что никто из них не проявит инициативы, было нельзя.
   Лон нырнул, в темной воде отыскал свое имущество в белом плавательном пузыре, прицепил его к поясу. Груз тянул вниз и Лон держался возле дна без усилий. Отплыв подальше, он повернул в сторону заходящего солнца. Держаться на глубине необходимости больше не было. Полностью Лон не всплывал, дыша через недлинную трубку из бамбука. Минут через десять он без всплеска высунул голову из воды, оглянувшись на причал. Контрабандисты отвязывали сампан. Лон перевернулся на спину и неторопливо поплыл дальше.
   Утром следующего дня в соседней деревне он зашел на почту. Писец знал алфавитное письмо синья, но не знал иероглифического. Лон продиктовал ему письмо к господину Теа Видо, указав адресом лучшую гостиницу города. Название ее Лон узнал у того же писца. Писец закончил письмо, в котором некий Мо Чиу просил принять хорошо и обеспечить проезд к нужному пункту его брата Мо Лона, и заверил своей печатью. Лон попросил написать его еще одно письмо - иероглифически. Его просьба не вызывала подозрений, вот только писец не мог с ней справиться. Иероглифическим письмом владели очень образованные люди. Лон помог писцу. Адрес и подпись можно написать алфавитом, а основное содержание Лон сам перерисует со своего листа. Заплатит же, как за полное письмо.
   Едва писец вывел на бумаге адрес господина Теа Видо, Лон щелкнул пальцами у него перед глазами. Писец замер. Лон вынул из его сумки лист бумаги с вензелем деревенской почты, написал подорожную на имя Теа Видо. В подорожной он указал разрешенным свободное передвижение по области Гуйан и поставил оттиск поддельной печати. Печать он опустил в сумку невменяемого писца, снова щелкнул перед его глазами пальцами и слегка подтолкнул. Очнувшийся писец рассеянно поглядел на лист письма с иероглифами, автоматически заверил письмо своей печатью и сложил в конверт. Лон настоял на том, что первое письмо он сам передаст почтовой эстафете, расплатился и вышел на берег. Итак, завтра в гостинице появится письмо к Теа Видо, а затем и сам этот господин.
   На берегу Лон нанял рыбака с небольшой лодкой, и тот отвез его на один из островов архипелага. Если вчера, разговаривая с контрабандистами, Лон выглядел, как оборванец неопределенного социального положения, то сегодня он походил на зажиточного рыбака. В таком качестве он и снял комнату в гостинице под именем Мо Лона. Сделав необходимые покупки в местной лавке, на следующее утро он сел на корабль, постоянно ходящий на материк.
   В каюте для состоятельных пассажиров разместились два купца и господин Теа Видо. Одет господин был богато, но полностью его статус по одежде не угадывался. Впрочем, у него имелась подорожная, и капитан корабля ни в чем не усомнился. Часам к четырем после полудня, после длинных и очень полезных разговоров с попутчиками, господин Теа Видо, средних лет, с намечающимся брюшком и усиками, сошел на берег.
   Сняв номер в гостинице, он получил направленное им самим себе письмо. Второе письмо, написанное алфавитом, он отправил сам себе почтой вечером. Завтра господин Теа Видо навсегда покинет этот город, а второе письмо будет ждать его в гостинице очень, очень долго. Господин Теа Видо имел основания считать, что его будут искать, и искать очень старательно. Поэтому он постарался оставить о себе прочные воспоминания в этом городе.
   В местной книжной лавке приобрел карту столицы и долго разговаривал с хозяином, стараясь расположить того к себе. Купил в ювелирной лавке несколько жемчужин, оставив о себе впечатление знатока. Поговорил с хозяином о самоцветах, не растеряв произведенного впечатления. Простодушный хозяин с удовольствием рассказал, из каких месторождений его камни и где они обрабатывались.
   В книжной лавке господин Теа Видо скользнул взглядом по карте области Гуйан и безразлично отложил ее в сторону. Вряд ли хозяин запомнит, что он вообще держал ее в руках. Разговор с ювелиром и взгляд на карту - большего Теа Видо и не требовалось.
   Переночевав в гостинице, господин наведался в порт. Там он поинтересовался ценами на путешествия в столицу, в город Хух-Тото, и на границу с Арзо. Последнее поставило моряков в тупик - рядом с Арзо крупных городов не было, и никто из них в тех водах не плавал. Сообщив любопытному господину цены на путешествие в крупные города южного побережья - по своей инициативе - моряки отделались от него.
   Днем Теа Видо, в прежней одежде: отороченной мехом белки маленькой шапке, розовой с черным куртке с длинными рукавами, желтым широким поясом и такими же штанами над красными остроносыми сапогами, сел на корабль, направлявшийся на один из островов. В каюте для состоятельных пассажиров господин Теа Видо оказался в одиночестве. Носильщик внес за ним два больших ящика.
   По прибытии в порт богатый господин не спешил покинуть каюту. Заглянувший туда капитан не поверил своим глазам: ни пассажира, ни багажа. Исчезнуть незаметно с корабля никак нельзя. Куда пропал пассажир - это навсегда осталось загадкой для местных властей.
  
   Утром следующего дня Пироко, ловец жемчуга, вынырнув возле борта своей лодчонки, обнаружил в ней тощего мускулистого паренька в набедренной повязке. Тот странно дергал щекой, говорил невнятно и, приходя в гнев, колотил рукой по скамейке так, что ловец опасался за ее целостность. Своим невнятным произношением и постоянными подергиваниями паренек утомил и вывел из равновесия Пироко.
   Но незваный гость, себя не назвавший, предложил за доставку его в порт Гэцзю несколько жемчужин. Одна - белая, сорта ориенталь, ценой превышала стоимость проезда до Гэцзю. Предложенная цена была непомерно высока. Продав этот жемчуг, ловец мог год не нырять, мог купить новую лодку и много чего еще. Жемчуг был свежий - уж в этом Пироко понимал. Здесь, где все дно исследовано ныряльщиками, найти столько жемчуга нельзя и за месяц. Паренек явно нырял на больших глубинах, куда ни ловец, ни другие ныряльщики не достают.
   Кажется, истинной ценности добытого жемчуга пассажир не представлял. Успокоив себя этой мыслью, Пироко поднял парус и забросил в воду приманку на крючке. В дороге надо было как-то питаться.
   Прибыв с ловцом жемчуга в большой портовый город Гэцзю, паренек долго не сходил на берег. Предоставив Пироко разделываться с пойманной рыбой, он сам, как и большую часть пути, управлял лодкой. Направляя лодку то вверх, то вниз по реке Итулихэ, он что-то разыскивал. Видимо, пассажир нашел то, что искал.
   Отдав ловцу причитающиеся ему жемчужины и глядя ему в глаза, паренек неожиданно чистым голосом медленно сказал остолбеневшему ловцу, что тот сейчас быстро поплывет домой и лишь там продаст жемчужины. А его и город, в котором они сейчас находятся, забудет навсегда, лишь только увидит родной остров. С этими словами пассажир в набедренной повязке очень аккуратно, без всплеска, погрузился в воду и больше его Пироко не видел.
   На землю Гэцзю паренек не ступал. Вынырнув у борта стоящей у берега большой лодки, он жалобным голосом попросил хозяина оказать бедному пареньку услугу - взять его гребцом на лодку вверх по реке. На резонный вопрос, почему он думает, что лодка пойдет вверх, последовал не менее резонный ответ: лодка речная, в море сразу черпнет волну бортом и затонет. Житель морского порта не станет покупать лодку, которая сможет плавать только по реке. Хозяин, старый Сенти, немало удивился такому умозаключению.
   Будучи недалекого ума, он придавал таким вот простеньким умозаключениям чрезмерное значение. Он их запоминал и пытался в жизни ими руководствоваться. Паренек сразу вызвал у него симпатию. Он поинтересовался, откуда тот взялся, одновременно помогая ему забраться на борт. Тот так ослабел, что, перебираясь через борт, чуть не свалился в воду.
   Назвался паренек Ток Саном. Был он родом с юго-восточного побережья, а название деревни как-то сразу вылетело у владельца лодки из головы. Как и многие другие люди, не обременяющие свои мозги работой, Сенти не запоминал иностранные слова и названия. В качестве документа Сан показал письмо с иероглифами. Сенти не знал и алфавитного письма, и не мог понять, что ему показывают. Тем не менее, формальности были соблюдены: Сан рассказал о себе, предъявил какой-то документ и сообщил, что следует к старшему брату в окрестности города Гаосюн, в монастырь Вадодара. Сан из бедной семьи, проезд не мог оплатить, отработает. Он умеет управлять лодкой и может хорошо грести. Знает грамоту.
   Последнее обстоятельство Сенти понравилось больше всего. О перевозке груза он обязан составить письменный договор, что всегда являлось для него мукой - и страхом. Малограмотный, он всегда боялся где-то ошибиться и понести потери. В своей жизни он не раз бывал бит и наказан, поэтому боялся тех, кто знал законы. Сан ему опасений не внушал, чем-то он напоминая Сенти в молодости. Невозможно было догадаться, что линию своего поведения Сан продумал за те пять-шесть минут, что глядел на Сенти из проплывающей на середине Итулихэ лодки.
   Сана наняли матросом за проезд и кормежку, и хозяин обещал заплатить наградные, если рейс кончится удачно. В лодке еще оставалось много места и для груза, и для пассажиров.
   Они отплыли через два дня. Сан лодку не покидал: отъедался, отсыпался. Составил договоры на перевозку грузов. Заверять их ходил Сенти. Кроме Сенти совладельцем лодки и матросом был его племянник Куфито. Единственное, что он умел - готовить пищу. Хозяин, недолюбливавший племянника и очарованный Саном, поражался, как эти двое подружились, основываясь на общем интересе к приготовлению различных кушаний. Недалекий Сенти понял, что Сан разбирается в делах морских, но не знает самых обычных блюд области Гуйан. Он приписал интерес Сана обычному любопытству.
   Гуйан, самую южную из трех областей Срединной империи, отгораживал от северных ветров хребет. Ее прорезывали полноводные реки, орошающие обширные рисовые поля. Великая река Итулихэ степенно несла свои мутные воды вдоль берегов, засаженных сливой и бетельной пальмой. Сенти осведомился, имеет ли Сан привычку жевать бетель. Почти все пассажиры и этой лодки и других лодок тоже, жевали бетель, и зубы их были красны от сока. Молодой матрос с готовностью улыбнулся - сверкнул белизной. Хозяин удовлетворенно сказал, что в верховьях реки бетель не растет, и такого обычая там нет. В приписываемые бетелю свойства лечения желудка и общего укрепления он не верил.
   Сквозь береговые посадки бетеля просматривались огромные рисовые поля. Деревень на берегах не встречалось. Сенти подтвердил догадку Сана - разливы заливали берега так, что противоположный берег исчезал из виду. Ветер утром дул в одну сторону, после полудня меняя направление. Справляться с рулем было делом нехитрым. По очереди Сенти, Куфито и Сан правили лодкой. В обед вставали на якорь. Ночью плыли вдоль берега, отталкиваясь шестом.
   Пассажиров было четверо. Неразговорчивый помощник торговца вез на север изделия из раковин, жемчуг, высушенные губки. Скорее всего, он многократно видел все окрестности. Две женщины, мать с дочерью, направлялись в гости к родственникам. Они беспрерывно щебетали между собой и со всеми другими. Их интересовало все окружающее. Сенти проявлял к ним благосклонность, вероятно, он взял с них за проезд больше обычного. Несколько раз лодка меняла курс, когда женщины хотели осмотреть изредка попадавшиеся на реке большие корабли.
   Четвертый пассажир интересовал только Сана. По крайней мере Сан иногда с ним разговаривал, чего избегали все остальные. Пассажиром был молодой чиновник в обычной для чиновников низкого ранга бледно-синей куртке и темно-синих штанах с поясом в бело-синюю полоску. Такая форма отличала чиновника по контролю платежей, податей и налогов. Сборщиков налогов не любят нигде. К этому не смог бы испытать симпатии даже святой.
   Сборщик податей был непоколебимо уверен в своей значимости и превосходстве над любым не-чиновником, с апломбом высказываясь по любому поводу. Красноречивое молчание окружающих он просто не замечал. Куфито считал, что сборщик налогов непроходимо глуп - настолько неуместны оказывались многие его высказывания. Сан же для себя отметил, что самовлюбленный и бестактный сборщик давал мгновенные и точные оценки происходящему. Для таких оценок требовался либо ум, либо изрядный опыт. Еще Сан заметил, что чиновник пытался произвести впечатление на младшую женщину, и после каждой неудачи его заносило все больше.
   Когда Сан преувеличенно униженно поинтересовался, какое образование получают чиновники, тот сразу, кратко и точно, ответил. По сути ответ был краток и информативен, по форме же - презрителен и груб. Сан, однако, отметил свою ошибку. Задавая вопрос, он обратился как образованный к образованному. Чиновник ответил ему, как равному. Пройдет немного времени, и он сообразит, что чумазый парнишка не так прост. У него могут возникнуть нежелательные вопросы. Одумавшись, Сан по-детски похвастался, что у них в семье всегда ценилось образование. Его старший брат сейчас монах в монастыре и он, Ток Сан, тоже надеется стать монахом.
   Монахов сборщик налогов ненавидел. Это он объявил сразу, хотя такие заявления в Срединной империи не приветствовались. В грубой форме, цинично, сборщик объяснил, кем, по его мнению, монахи являются.
   После этого в лодке надолго наступило молчание. Куфито беспрерывно занимался кухней. В области Гайан чревоугодие было развитой наукой. Двадцать четыре способа варки риса знал Куфито, до конца путешествия он грозился продемонстрировать их все. Множество соусов, подлив и приправ, гарниры из самых неожиданных растений и живых существ. Корни хрена, сваренные в бульоне из каких-то червей с салатом из неизвестных Сану трав, оказывались в исполнении племянника хозяина роскошным блюдом. Готовил он в маленькой кухоньке под навесом на корме.
   В кухню Куфито имел право входа только Сан - на правах ученика. Через неделю плавания Сан уже мог готовить простые гарниры и тушить курицу шестью способами. Сам он смог научить племянника нескольким способам приготовления рыбы, за что был снисходительно признан племянником хозяина подающим надежды.
  
   Стареющий Сенти часто просил Сана подменить его на руле, на своей вахте. Хозяин был вынужден спать днем, потому что только он мог вести лодку в темноте по извилистому фарватеру Итулихэ. Днем же они могли плыть, ориентируясь на другие суда и лодки. Ночами вверх по течению плыли немногие. Сан прикинул, что увеличение парусности лодки на треть позволило бы вовсе исключить ночные переходы, и предложил хозяину изменить форму паруса.
   Хозяин ответил, что он лодок не строит, он на них плавает. Менять может тот, кто строит. На этом основана и держится Срединная империя. Присутствовавший при разговоре чиновник бесцеремонно влез в беседу и заявил, что такие вот дерзкие выскочки и делают жизнь добропорядочных подданных невыносимой и даже рискованной. И он, чиновник, вместе с коллегами призван охранять покой империи от вольнодумцев.
   Ток Сан в очередной раз убедился, как мало он походит на жителя Срединной империи по своему способу мышления. Все плывущие в лодке расценивали его как чужака, неотесанного паренька с далекого побережья. Хуже всего в Срединной империи быть человеком без определенного статуса, - к такому человеку не существовало принятой формы обращения, и отношения приходилось строить на чисто человеческой основе. Для жителя империи - затруднительная и неприятная ситуация.
   Услужливость Сана, его тактичность и смутно ощущаемая сила уберегали его от неприкрытой агрессии. Что в Срединной империи с этим делом просто, убеждали примеры соседних лодок. Многие из них плыли так близко, что слышалось каждое слово. Там нередко случались драки, иногда кого-то бросали в воду, впрочем, сразу вытаскивая назад. Дрались члены команды между собой или пассажиры. Драка между пассажиром и членом команды исключалась.
   Если потасовка членов команды была развлечением - подплывали поближе все лодки и драчунов подбадривали зрители, то драка пассажиров являлась событием нежелательным. Соседские лодки отплывали подальше, никто не хотел оказаться свидетелем в суде. Капитаны отвечали за здоровье и имущество пассажиров. Они обязаны прекращать драки, но законных прав у них для этого не хватало.
   Сан с удивлением спросил у чиновника, так ли дело обстоит на морских кораблях Срединной империи. Тот ответил, что на морском корабле приказ капитана - закон. В крайнем случае капитан может и казнить любого члена команды или пассажира, если тот угрожает безопасности корабля. Правда, за имущество пассажиров капитан отвечает наряду с владельцем судна в полной мере. Поэтому и дорог проезд морем, а капитаны, как и судовладельцы, люди весьма состоятельные. Но то море, а здесь, на реке, свои законы.
   Новый матрос постепенно усваивал иерархию, принятую в империи. Ниже всех стоял человек без дома и социального статуса. Именно таким был и Сан, пока Сенти не пригласил его в лодку. Такого, практически без особых последствий, можно было даже убить. Если безродный бродяга забредал на чей-то участок, часто тем и кончалось. Выше в иерархии стояли наемные работники. Следующими шли арендаторы, потом крестьяне, мелкие торговцы и ремесленники. К ним приравнивались мелкие судовладельцы, такие, как Сенти.
   Средний слой в Срединной империи начинался с образованных наемных работников. Писцы, помощники чиновников, помощники купцов, трудники и послушники в монастырях. Сердцевину среднего слоя империи составляли помещики - на лодке Сенти к ним относились женщины, - купцы, имеющие свои магазины и торговые сети, монахи и мелкие чиновники. Последние, впрочем, считали себя выше всех. Сборщик налогов смотрел на женщин свысока, хотя они явно были состоятельнее его. Образование в Срединной империи порой ценилось выше богатства, а занимаемое положение ставилось выше богатства всегда.
   Выше помещиков располагались среднего уровня чиновники, наставники монахов, крупные помещики, владельцы промыслов, судов, фабрик, рудников, офицеры армии и флота. Высший слой состоял из крупных землевладельцев, настоятелей монастырей, министров и наместников с их заместителями.
   Император в Срединной империи наследовал не по рождению. Большая императорская семья выбирала из своих рядов достойнейшего. В семью входили и дети наложниц, и мужья принцесс, и жены принцев - но при условии, что они сдадут экзамены на звание чиновника второго ранга. Высший ранг полагалось иметь первому министру и наместникам провинций. По традиции, на эти должности назначали членов императорской семьи.
   Третий ранг имели сборщики налогов, четвертый был у писцов и помощников купцов, чиновников, офицеров. Четвертый ранг требовал знания алфавитного письма, делопроизводства, ведение счетов, составления договоров. Все чиновники, офицеры, и большинство купцов имели помощников. Иногда помощник знал дело лучше, но пока он не сдавал экзамен на следующий ранг, рассчитывать на карьеру не приходилось.
   Десять дней они плыли вверх по Итулихэ и не видели ни одного притока. Регулярно с обоих берегов открывались ирригационные каналы, пересекающие удручающе однообразные поля. В области Гайан скотоводством почти не занимались, крестьяне питались преимущественно растительной пищей. Разводили также кур, индюков и фазанов, ловили рыбу.
   По реке сновали многочисленные плавучие лавки, предлагавшие путешественникам питание, напитки, чай. Потребление чая составляло целую церемонию, относились к ней жители империи крайне серьезно. Сенти рассказал, что в городах, и при гостиницах есть даже мастера чайной церемонии. Это целое искусство, и за право приобщиться к нему платят хорошие деньги.
   - Я был у искусного мастера, - вмешался сборщик налогов, - ему платят столько, что он построил себе дом в три этажа. Пятнадцать человек сидело в тишине, смотрели, как помощники мастера готовили кипяток. Потом вышел сам мастер, поклонился, прочел несколько старинных изречений на тему приготовления чая и налил кипяток в чашки с чаем. Все остальное он заставил нас делать самим. И хвалить его за нами же приготовленный чай он нас тоже заставил. Я счел это умение главным в его искусстве. А чай оказался самым обычным. Совершенно бессмысленная церемония.
   - Тогда почему государство ее поощряет? - подал голос помощник торговца.
   Чиновник ответил, как государственный муж большого ума, перед ответом выпрямившись и придав лицу выражение значительности.
   - Все, что утверждено традицией, истинная ценность. Империя поддерживает все истинное.
   После этого изречения сборщик налогов перестал быть похож на наместника и вернулся к своему обычному облику, смеси самоуверенности и скепсиса.
   - Я побывал на той церемонии не по своей инициативе. Того требовал обычай, и необходимость продемонстрировать лояльность начальству.
   Сан подумал, что не все хорошо в Срединной империи, если форма открыто объявляется важнее содержания. Той же ночью ему удалось разговорить молчаливого помощника торговца. Тот не разбирался в науках, и шансов сдать экзамен у него не было. Как понял молодой матрос, экзамен выдерживали относительно немногие. Требовалось запомнить множество законов и изречений древних мудрецов. Но труднее всего - запомнить иероглифы. Сан, который знал достаточное количество иероглифов для понимания делопроизводства и простых сообщений, в душе с ним согласился.
   Торговец сообщил пареньку, что претендующие на звание монаха проходят месячное испытание. В чем оно состоит, помощник не знал. Выдержавшие испытание становятся трудниками - работают на монастырь, самое малое - год. После чего некоторые из трудников становятся послушниками. Послушников уже учат религиозным ритуалам и много чему еще. Добиться звания монаха удается не всем, но достигшие о затраченных усилиях не жалеют. Монах в Срединной империи почитаем. Храмов в деревнях и городах нет, монахи с ближайших монастырей выполняют религиозные и учительские функции.
  
   После двух недель путешествия характер местности изменился. Появились пологие холмы, по которым рисовые поля вились террасами. Течение стало быстрее, берега реки сблизились, но лодок и кораблей на ней мельтешило все так же много. Куфито предупредил, что приближается самый трудный участок. На забитой лодками реке стало трудно маневрировать, да и ветер утратил постоянство. Только привычный к морю Сан, используя природную наблюдательность, предугадывал движение лодок и порывы ветра. Ему удавалось плыть часами, не теряя ветра. У Сенти так не получалось, Куфито к управлению не допускали.
   Пассажиры стали напряженнее. Почти каждый час на глазах у них сталкивались лодки, иногда опрокидывались или черпали изрядно воды. Сан стал управлять лодкой чаще, что все признали естественным. Немного стало легче, когда миновали левый приток. Часть лодок свернула туда, но и река стала уже. Сенти не было нужды останавливаться - все необходимое покупали прямо на реке. Пассажиры тоже не испытывали такого желания. Ближе к концу путешествия они начали раздражаться. Женщины даже накричали на чиновника. Тот не оскорбился, но ответил так, что любой портовый грузчик мог позавидовать. С женщинами в Срединной империи считались, но не церемонились. К своим словам сборщик податей добавил еще вполне убедительный жест - он стал мочиться за борт не с кормы, как все, а прямо с борта.
   Прошли еще один приток, тоже крупный. На холмах между рисовых полей появились сады. Деревни тянулись вдоль берегов, переходя одна в другую. Река сузилась еще сильнее. Движение было такое, что при встречном ветре маневрировать под парусом стало невозможно. Теперь лодка Сенти по нескольку часов в день отстаивалась на якоре. Некоторые лодочники пользовались услугами конной или воловьей тяги. Скот шел по тропе вдоль берега и тянул лодку на канате. Сенти предполагал воспользоваться этой не дешевой услугой позже.
   Пользуясь своим положением на лодке, Сан увеличил площадь паруса, наскоро приделав боковые крылья. Такой парус мог работать только при кормовых ветрах. Лодка Сенти начала догонять лодки, ушедшие вперед на конной тяге. Помощник торговца посмотрел одобрительно, чиновник покривился, но промолчал. Сенти сделал вид, что происходящее его не касается. Женщинам было все равно. Куфито проявил слабое недовольство, но, не встретив ни в ком поддержки, успокоился. Последний день плавания под парусом сложился удачно.
   При боковом ветре с кормовых направлений лодка Сенто обгоняла тех, кто еще пытался идти под парусом. Но таких упорных оставались единицы. Основная часть лодок перешла на конную тягу. Рисовые поля сменились посадками сои, рощами апельсинов; на холмах рос миндаль, хурма, слива, фисташка. Начинались предгорья.
   Еще до темноты лодка Сенти прошла крупный приток. Она осталась единственной, шедшей под парусом. Ветер слабел, затрудняя управление, и Сану некогда было смотреть по сторонам. Пассажиры же столпились у борта, что-то оживленно обсуждая. Они как раз проплывали через очередной город, и по разговорам молодой моряк уловил, что на городской площади сейчас кого-то казнят. Разглядеть что-то в толпе было сложно, да Сан и не стремился.
   Основные комментарии исходили от чиновника. По долгу службы тот неоднократно присутствовал на разных казнях и сейчас объяснял детали. Казни могли быть быстрые и медленные, с мучениями или без, с покаянием и простые. Судя по всем признакам, совершалась медленная, с мучением и покаянием, казнь. Чиновник перечислил провинности, за которые могли назначить такую казнь. Среди них оказалось выдавание себя за другое лицо, как реальное, так и вымышленное.
   Казни с покаянием имели возможность благоприятного исхода. После положенной порции мучений произносимое покаяние могло настолько понравиться зрителям, что они требовали освобождения преступника. Чтобы освобождение происходило реже, палач старался мучениями так измотать приговоренного, что тот не имел достаточно сил на красноречивое покаяние. Замучено прохрипевшая несколько слов жертва редко удостаивалась пощады зрителей.
   Как раз сейчас такое и происходило. Толпа на площади вдруг громко закричала, требуя разрезать приговоренного на части. Затем настала полная тишина, нарушенная вскоре негромким шелестом и хрустом. Младшая женщина поинтересовалась, почему приговоренный молча переносит казнь. Чиновник небрежно обронил, что тот уже сорвал голос при предварительных мучениях. Толпа огласилась радостным воплем. Должно быть, разрезали, или отрезали, самую главную часть. Сан в это время изо всех сил держал руль, пытаясь по инерции пересечь струю течения, прижимавшую лодку к берегу
   Город остался за кормой. Паренек сумел завести лодку под тихий берег, где даже слабого ветерка хватало для движения вверх. Пассажиры сидели молча, с какими-то блаженными улыбками на лицах.
   Вечером Сенти предложил Сану постоянную работу.
   - Завтра проплывем мою родную деревню. Если ты согласен работать у меня, я представлю тебя семье. Ты будешь получать жалование, можешь жить в моем доме. Работать можешь матросом, как сейчас. Если лодка тебе надоест, есть работа в саду.
   - Я ведь надеюсь найти брата. Может случиться, что моя работа будет очень короткой.
   - Если найдешь брата и останешься в монастыре, что же, пусть так и случится. До Гаосюна три дневных перехода. Решать надо сейчас, Сан. Ты будешь работать у меня?
   - Да, хозяин.
  
   В родной деревне Сенти они задержались ненадолго. Пока отдыхал тянущий их лодку буйвол, хозяин купил новому работнику одежду: какие-то бесцветные штаны без карманов и рубашку серого цвета. В придачу к ним он отдал свою старую плетеную конусовидную шляпу с широкими полями. Обуви в здешних местах простолюдины не носили. Вдоль берега реки жили богачи, на второй улице - тоже почтенные жители. Дом лодочника стоял на третьей от реки улице.
   В своей новой одежде Сан смотрелся подстать дому: плетеные из бамбука стены, обмазанные глиной. Один этаж, навес перед входом, три жилые комнаты и пристройки - для скота.
   Семья Сенти не маленькая, но работников немного. Трое слуг были стары. Доход семьи основывался на садах апельсинов, небольшом участке сои и рыболовстве. Земля принадлежала старшему брату, среднему - Сенти - лодка, младший имел право на рыбную ловлю на небольшом участке реки. Семья и доход считались едиными. На соседнем холме, километрах в трех, в деревне Матхора, у семьи имелась небольшая роща оливок и маслодавильня.
   Сан был представлен семье, как новый работник, и с этого момента он сам стал считаться как бы членом семьи. По праву империи, в отсутствие родственников старые слуги и наемные работники, проживающие с хозяевами больше пятнадцати лет, получали право наследования, о чем хозяин намекнул Сану.
   В деревне лодка не задержалась и на день. Буйвол тянул лодку вверх, преодолевая сильное течение, Куфито отталкивался шестом от берега. Хозяин дремал, а Сан тем временем разговаривал с помощником торговца. Тот хорошо знал окрестности Гаосюна и объяснял, как добраться в монастырь Вадодара, к кому там обратиться. Женщины перебирали свои вещи. Чиновник прислушивался, затем влез в разговор. Против своих привычек он извинился за вмешательство, затем заявил, что такому молодому таланту глупо идти в монахи, а место его на флоте.
   Если же Сан желает учиться, что он, сборщик налогов, вполне понимает, то при обращении в монастырь ему лучше не ссылаться на пример брата, а претендовать на изучение медицины или истории. Тогда испытание для него будет не трудовым, а учебным. Это короче, и - тут чиновник как-то особенно ухмыльнулся, - Сан без труда выдержит это испытание. Новый работник поблагодарил чиновника с самым простодушным видом, для себя твердо определив, что тот считает его равным по уму, а возможно, и по образованию. Появляться в монастыре сейчас под именем Ток Сана было бы неосмотрительно.
   На следующий день лодка свернула в один из притоков Итулихэ. Ширина его не превышала тридцати шагов. Камни с течения убрали, но и при этом условии управление лодкой отбирало немало сил. Теперь ее тянули уже два буйвола. Чиновник, у которого практически не имелось поклажи, расплатился за проезд, нанял лошадь и двинулся дальше берегом. Водный путь был предпочтительнее только для грузов.
   Когда река стала несудоходной, лодка продолжила путь в специально прорытом канале. Течения почти не было; двигались, отталкиваясь шестами от каменистого берега. В Гаосюн лодка прибыла на рассвете. Женщин встречали, и их скарб выгружать не пришлось. Расставаясь, они подарили Сану зеленый пояс с кармашками. Сан горячо поблагодарил, при этом он неожиданно подумал, что отношение к нему стало добрее после зрелища казни. И друг с другом пассажиры уже не ругались, и Сенти предложил ему постоянную работу. Пока молодой работник не мог объяснить для себя такого воздействия зрелища казни, но факт в памяти отметил.
   Хозяину он сказал, что желает лучше ознакомиться с жизнью предгорий, прежде чем являться на испытание в монастырь. Взяв груз, лодка двинулась вниз по течению. В деревне Сан уступил место на лодке еще одному племяннику бездетного Сенти, сам же занял место на отжиме оливкового масла.
   Жители деревни Матхора были приземисты, коренасты и мускулисты. Широкие лица почти без всякой растительности, выдающиеся скулы, короткий плоский нос, маленькие миндалевидные глазки, кожа желтых и коричневых оттенков. Деревня располагалась в оливковой роще на середине холма. Верх холма занимала плантация чая. У подножия зеленели апельсиновые сады. В Матхоре Ток Сан прожил до конца 314 года.
   Он собирал маслины, работал на прессе, ухаживал за деревьями. Урожай был невелик - слишком влажно для оливковых садов. Большие сады располагались севернее, за Южным хребтом. Но доставка фруктов оттуда нелегка. Сан узнал всех в округе, не сойдясь ни с кем близко. На людях он почти не снимал шляпы с большими полями. Общался со стариками и сильно религиозными старушками, и сам не пропускал церемоний общественных молитв или жертвоприношений. Часто оставался поговорить с монахами, когда кто-либо из них посещал округу. Все знали, что Ток Сан готовится к испытанию в монастыре.
   Однажды в соседней деревне пропал молодой парень, именем Корут, из рода Дие. За неделю его так и не нашли. Предположили, что утонул. Уже на третий день по пропаже Корута Сан начал готовиться в дорогу. Купил себе башмаки, сумку. На шестой день он объявил в семье хозяев, что идет на испытания в монастырь. Сан знал, что сведения о пропавших минимум год в списках жителей не отражались. Значит, только в конце 315 года Дие Корут исчезнет из реестра жителей данной местности.
   Молодой работник купил место в лодке до Гаосюна. Прибыв в город, он постригся, сменил одежду на более подходящую для гор и продал ювелиру одну из жемчужин. Еще со времен странствий по побережью он хранил запас жемчуга, достаточный, чтобы снарядить торговый караван с шелками. Теперь Дие Корут - так он записался в учетной книге ювелира - выглядел исправным мелким землевладельцем. Купив в собственность лошадь, он двинулся в направлении монастыря Вадодара.
  

3. СТЕПЬ И ГОРЫ

  
   (Страна Чунаг ограничена с юга Срединной империей. Восточная ее граница проходит по Дальнему Большому хребту. За ним расположены княжества Арзо. Число их изменчиво, они беспрерывно воюют друг с другом. Говорят жители тех княжеств на языке арзо, владеют северным берегом Восточного моря и прибрежными островами. В те воды иностранные корабли не заходят, ибо порядка там нет, и любого могут ограбить и продать в рабство. Сильной армии и флота княжества не имеют. Грамотных людей мало. Верят они в тех же богов, что и Срединная империя и Чунаг, но имя создателя произносят как Леста. Постоянной торговли с ними нет. Дальний Большой хребет практически непроходим, посему опасаться агрессии со стороны Арзо не приходится.
   На западе Чунаг граничит с Хеврару. На севере границы нет, там и западная и восточная границы уходят в малонаселенные и непригодные для жизни места. Восточная часть страны - Средний Дальний хребет и горные долины. Условия для жизни там трудные, жителей мало. Западная часть - тайга, немногочисленные жители живут охотой и лесозаготовками. Между тайгой и горами пролегает полоса степи.
   В ней сосредоточена большая часть населения, там расположена столица: Наго-та. Всего в Чунаг проживает двести тысяч человек.
   Управляет страной совет Больших Орлов, - так называются настоятели монастырских гнезд. В гнездо входит от десятка до трех десятков монастырей, независимо от размера. Города и села подчиняются ближним монастырям. Все юноши пред совершеннолетием, наступающим семнадцать лет, обязаны год провести в монастыре.
   Монастыри являются и образовательными, и промышленно-экономическими центрами. В некоторых монастырях религиозная деятельность существенного значения не имеет - большая часть монахов и обитателей монастыря занята либо хозяйственной деятельностью, либо преподаванием. В монастыри Чунаг посылают учиться детей купцы и промышленники Хеврару, Срединной империи и Вант-до.
   Торгует Чунаг товарами от скотоводства и горнодобычи. Средний Дальний хребет богат углем, серебром, самоцветами.)

Энциклопедия Эртаг, 315 год.

Средь горных пиков и снегов,

В краю забытом люди

Живут

Свой долгий век.

Одни.

  
   Путь Аранги лежал в горы, в таинственный монастырь Нугпур, доступный лишь избранным. Ему привезли приглашение от настоятеля монастыря, в котором указывалось, что движущие силы его судьбы станут известны ему по окончании обучения в монастыре. Нугпур принадлежал к гнезду альбатросов. Почему некоторые гнезда носили названия птиц, обитающих далеко от Чунаг, и почему здесь учатся религиозно чуждые жители Хеврару и Вант-до, для Аранги оставалось неясным. Монастыри гнезда альбатроса не занимались ни хозяйством любого рода, ни обучением богатой молодежи. Знал Аранга лишь то, что в обители изучали языки и историю.
   Сейчас, зимой, степь выглядела пустынной и неприветливой. Отары овец, табуны лошадей и прочий скот на зиму откочевывали в предгорья. Горные долины тянулись с востока на запад, закрывая зимние стойбища от пронзительных северных ветров. Аранга ехал без сопровождающих. Сначала по большому степному пути - вдоль края леса на север. Граница леса и степи была обжита и обустроена. Постоялые дворы располагались на расстоянии неспешного дневного перехода. Налегке двигающийся всадник за день проходил вдвое большее расстояние.
   Затем Аранга свернул на восток. Ему предстояло пройти пять дневных переходов, ночуя в войлочной палатке, кормя себя и лошадей тем, что эти лошади могли увезти на себе. Двигался он по льду замерзшей речушки. Снега в степи выпадало немного, ветры сдували его, и лед был чистым. Под копытами коня юноша мог видеть речное дно, зимующих в ямах рыб. Часто попадались скелеты лошадей. Не всем удавалось пройти этим путем без потерь.
   На пятый день речка уже явно располагалась на дне долины. Теперь ветер дул с востока в первой половине дня, а во второй устанавливалось безветрие. Аранга добрался до небольшого городка в предгорьях, где находилась станция светотелеграфа. Башня, построенная на высоком месте, принимала световые сигналы с другой башни, удаленной настолько, что простым глазом ее не разглядеть. Сигналы состояли из последовательностей вспышек. Каждая из вспышек соответствовала букве алфавита синья. Иероглифами синья в стране Чунаг пользовались редко. Употребляли их монастыри гнезда перепела, которые обучали большей частью учеников из Срединной империи.
   Города в Чунаг больше напоминали деревни. Не было ни городского управления, ни постоянно действующего рынка, но имелись своя газета, лечебница, постоялый двор. Торговали в Чунаг в основном на ярмарках, в небольших лавках продавалось только самое необходимое. Ярмарки устраивались раз в неделю на окраинах городов или на перекрестках торговых путей.
   На постоялом дворе Арангу встретил монах из Нугпура, который должен был проводить нового ученика в городок Гувехати, где монастырь содержал постоялый двор и школу. Сам же монастырь находился высоко в горах. Путь к нему труден, в зимнее время - непроходим. Подниматься сразу с равнины так высоко - опасно для здоровья. Ученики привыкали к горам в Гувехати. Там же проходили испытания. О них монах говорить не пожелал.
   Через два дня пути по речной долине начали подъем. Тропа на подъемах образовывала большие ровные ступени. Монах сообщил, что пока они идут по оживленной дороге, а настоящие горы еще не начались. Аранга, видевший вокруг себя громадные заснеженные вершины, несколько пал духом. Тропа вывела их на перевал, где стояли пирамиды из камней, украшенные цветными тряпочками. Монах объяснил, что такие знаки оставляют путешественники в знак почтения к покровителю страны, богу горных вершин Чунагу. В честь божества названа и сама страна. Но настоящие горцы знают иные ритуалы поклонения божеству, и на перевалах пирамид из камней не строят.
   Вскоре они свернули на восток, двигаясь вдоль пологого склона большой горы. Ни дороги, ни тропы не было. Местами спешивались и вели лошадей в поводу: приходилось обходить трещины и расселины. Заночевали в небольшой пещере. Монах вынул из угла свернутую войлочную занавеску, повесил на вбитые в скалу крючки и закрыл вход. Затем развел небольшой костер и согрел чай. Аранга был наслышан, что горцы пьют какой-то особый чай, с жиром, мукой и солью. Но этот чай оказался обычным. Монах сказал, что есть весь следующий день они не будут. Так легче привыкнуть к высоте.
   Пока костер прогревал пещеру, время проходило в беседе. Монах явно действовал по плану, скорее всего, отработанному десятилетиями. Излагал сведения о жизни в горах, о стране Чунаг, об обучении в монастырях. Совершенно открыто он говорил о том, что не ставится целью их приобщение к вере, даже не имеет значения, в каких богов они верят. Монастыри гнезда альбатроса считают, что вера - личное дело каждого. Более того, пытающиеся навязывать свою веру другим в монастырь не допускаются.
   Альбатрос летает над морями, странами и горами, для него не важны различия языка, веры или страны проживания. Людей объединяет общая природа, способность понимать друг друга. Аранга задал не совсем тактичный вопрос, о собственной вере провожатого. Ответ его разочаровал. Монах объяснил, что до курса обучения, который включает и изучение религий - да, всех известных - ответа на свой вопрос новичок просто не поймет.
   Следующий день не отличался от предыдущего. Путь вверх по каменистым склонам, затем очередной перевал - и спуск вниз, в небольшую деревеньку в горной долине. У Аранги разболелась голова, и он отказался от ужина. Спал ли он, или дремал в полузабытьи, всю ночь? Утром выяснилось, что день и следующую ночь придется провести здесь, на постоялом дворе.
   Днем сын Лосила почувствовал себя лучше. Он пообедал жареным барашком с кумысом и довольно долго бродил с монахом по скалам вокруг деревни. Монаха заинтересовало, разберется ли сын шахтовладельца в здешних породах. Породы ни пользы, ни интереса не представляли. Обычные древние лавы, изрядно потрепанные температурными колебаниями. Руд или самоцветов ожидать не приходилось. Монах скупо похвалил, но сказал, что искусству читать содержание земных недр Аранга еще поучится. Затем он проверял знания по истории, по торговому делу. Монах, при своей внешней простоватости, оказался довольно сведущим в самых разных областях. Ночью юноша спал спокойно.
   Весь следующий день запомнился как сплошной подъем в гору. Тропа была довольно неплохая, но крутизны изрядной. Уже через час деревушка с постоялым двором казалась маленьким пятнышком под ногами. К вечеру вся долина выглядела небольшим овалом среди нагромождений черно-белых каменных глыб. Ночевать они собирались на краю огромной плоской равнины в каменном домике с плоской крышей и маленькими окошками.
   Монах отворил массивную деревянную дверь. Внутри оказался очаг с котлом, деревянные скамьи у стен. Каменная лесенка вела в небольшую башню, где мог поместиться на деревянном сиденье лишь один человек. На уровне головы сидящего человека открывались окошки на три стороны света. Отсюда можно наблюдать сигналы светотелеграфа. Переночевав, они двинулись дальше.
   Гувехати располагался на берегу бессточного солоноватого озера. Путники шли к озеру весь день. На берегу переночевали в постоялом дворе. Большинство постояльцев носило типичную одежду монастырских обитателей - темно-красные шерстяные плащи с капюшонами. Впервые в Чунаг Аранга увидел людей в фетровых шляпах, высоких мягких сапогах с загнутыми кверху мысами, цветастых гетрах и толстых шерстяных халатах на меху. Так одевались настоящие горцы. Сюда, в город, они спускались на зимовку. Их занятием было разведение овец, коз, яков. До этого момента сын Лосила считал, что они поднялись в горы. И тут ему говорят, что горцы спускаются сюда на зимовку.
   На следующий день ученик с сопровождающим двинулись через замерзшее озеро, отражающего своей поверхностью яркий солнечный диск в ореоле разноцветных колец. Они пересекли его за два часа. Самой впечатляющей постройкой города являлся постоялый двор монастыря. То ли двенадцати, то ли четырнадцатиугольное бревенчатое здание с восьмиугольной башенкой в центре, которая сама завершалась увенчана квадратной башенкой. Над всем сооружением торчали трубы, источающие довольно вонючий дым.
   Внутри постоялого двора проходило три кольца коридоров, в которых стояли кирпичные печи. Стены - бревенчатые, пол коридоров из кирпича. Комнаты постояльцев располагались между коридорами. В окошке под потолком виднелся лишь небольшой кусочек неба. В центре здания первый этаж занимали кладовые, жилые комнаты располагались в восьмиугольной башне. Квадратная башня - смотровая, она имела три этажа с прорезанными в стенах бойницами, заделанными хорошего качества стеклом.
   Арангу поместили в комнату с четырьмя скамейками в два яруса. Внизу было удобнее, а вверху - светлее. Соседи по комнате тоже ожидали возможности попасть в Нугпур. Среди них находились: вечно мерзнущий изящный житель побережья Вант-до, несколько купеческих сынков из Срединной империи и два бородатых горца из Хеврару. Люди попались терпеливые и общительные. Уже к вечеру они научили друг друга играть в разные игры - для того, чтобы скоротать время. Сопровождающий монах исчез. Содержатель постоялого двора просто предоставлял приглашенным кров. Ничего о сроках и правилах их пребывания здесь не сообщалось. Юноша заподозрил, что это и есть первая ступень испытания.
   Конечно, сын Лосила хорошо знал верования жителей Вант-до. Они верили в закон постоянных переселений душ после смерти земного тела. От твоего благочестия и поведения твоих предков зависело, в каком теле окажется душа после смерти. Жители Вант-до избегали умерщвлять любые живые существа, дабы не навлечь на свою родовую судьбу излишней тяжести и не воплотиться в следующей жизни в облике какой-нибудь лягушки.
   Их верховным даже не богом, а существом, которому они поклонялись, был Орзимо. Орзимо родился обычным человеком, но жил праведной жизнью и самосовершенствовался. Стал сначала земным джаго - святым, бессмертным, над которым не властен закон вечного перевоплощения. А потом он достиг состояния небесного джаго, свободного от земной оболочки, способного по своей воле воплотиться в любое земное существо, или в нескольких сразу.
   Орзимисты даже утверждали, что Орзимо одновременно воплощен во многих посвященных ему и почитаемых статуях. Для божества это казалось делом хоть и необычным, но доступным. Однако орзимисты упорно считали Орзимо человеком и верили, что его путем сможет проследовать каждый. Арангу интересовало, как же люди с такой необычной верой воюют. Оказалось, что убийство врага на войне не сильно отягощало твою судьбу, вину можно было загладить определенными ритуалами или пожертвованиями в храмах. Гораздо труднее оправдать забой скота и даже ловлю рыбы - этими непочтенными занятиями в Вант-до занимались иноверцы.
   Выходец из Вант-до, Иллор, происходил из семьи фабрикантов. Его отец владел ткацкими фабриками, а сам Иллор собирался изготавливать порох. Вант-до славился не только производством чая, кофе, риса, хлопка и серебра. Здесь ткали ткани для всего востока, делали порох, парусники, а в столице имелась даже электростанция, которая вечерами позволяла освещать улицы Мьичимы ярким и ровным светом. Рассказы об электричестве слушали с восторгом и удивлением не только темные купцы из Хеврару, но и просвещенный житель столицы Срединной империи, сын богатейшего купца Аранга Дитао.
   Электростанцию правитель Вант-до купил в одном из западных государств. Там же закупались пушки и легкие кавалерийские карабины для конницы. Винтовки для пехоты производили сами. Расплачивалась страна за покупки серебром, чаем и кофе, непревзойденными по качеству. Через степи Лигнала караваны с товарами Вант-до один за одним уходили на запад. Говорили, что с последней лошади каравана в хорошую погоду зоркий глаз различал флажок над головой проводника следующего каравана.
   У жителей Хеврару имелось множество богов, иногда соседние селения поклонялись разным богам. Но над всеми ними стоял Ордар - страж миропорядка. Купцы из Хеврару охотно рассказывали о прочих своих богах, но про Ордара говорить отказывались. Утверждали, что мало в этом разбираются. Только жрецы Ордара могли обсуждать ритуалы поклонения богу порядка и правила благочестивого поведения. Ордар не требовал жертв и никак не наказывал за иноверие. Но уклоняющиеся от истинной веры рисковали, что их душами завладеет извечный враг Ордара - Камм. А уж он найдет, каким терзаниям предать заблудшую душу.
   Старший из купцов, Кармунд, жил в далеких северных горах, где перевалы почти весь год покрывал снег. Выпадавший затяжной зимой, он едва успевал растаять за короткое и холодное лето. Кармунд вывозил из горных рудников северных провинций редкие минералы, названия которых Аранге ничего не говорили. В Хеврару из этих минералов делали присадки, придававшие стали особую стойкость к ржавчине.
   Северянин хорошо переносил холод. Большую часть жизни он проводил или в седле, или в санях, запряженных ездовыми собаками. Купец не отличался грамотностью, да и в торговле не искушен. Но он прекрасно знал горы, леса и животных. Его познания минералов оказались основательнее, чем мог предположить Аранга.
   Второй купец, Воли-оол, торговал мехами. Он знал множество торговых хитростей и очень быстро просчитывал в уме выгоды любой сделки. Его можно было спросить о ценах на любой товар, в любом месте Хеврару или Чунаг - он знал все. Торговец мехами проявил хитрость и увертливость в разговоре. Свои обещания он всегда выполнял, но давать их избегал, пока оставалась хоть малейшая возможность. Сын Лосила счел, что в искусстве торговли Воли-оол ему ничуть не уступит.
   В Срединной империи все жители воспитывались в твердом убеждении, что их страна есть центр разумного и культурного мира. В пользу этого говорили многовековые традиции, древняя история, развитое искусство. Но сейчас Аранга осознал, что древние заслуги не дают преимущества в день сегодняшний. Те люди, которых он по своему происхождению и образованию мог считать только дикарями, превосходили его или не уступали в тех делах, которые он сам почитал важными.
   Юноша знал себе цену: он был лучше многих и многих в столице империи. Теперь он понял, что не все знатоки и мудрецы собрались в Рюнкэу. Здесь. В этих громадных холодных горах, он легко освободился от присущего имперцам высокомерия. Способствовало тому и испытываемое им осознанное чувство протеста к обычаям и законам империи. Протеста, который зародился в нем еще в родительском доме, и который укреплялся с годами.
   В городке Гувехати не было развлечений. Аранга и его соседи успели научить друг друга всем известным им играм - и устать от них. Горцы, спустившиеся на зимовку, в своих огромных скотных сараях целыми днями занимались со скотом. Содержатель постоялого двора отменно кормил своих обитателей. Выбраться за город никто не решался - одежда всех гостей не слишком подходила для высокогорья.
   Постепенно соседи по комнате перешли от игр к более важным проблемам. Обсуждали управление и торговлю в своих странах, законы, практику решения спорных вопросов. Если земляков он понимал, даже когда не соглашался, соседи-иностранцы часто руководствовались совершенно недоступной ему логикой и высказывали соображения, которые не казались Аранге относящимися к предмету спора. В таких случаях разговор быстро переключался на иные темы. Но не все постояльцы двора вели себя так. Порой спорщики дрались. Разочаровавшись, покидали постоялый двор с попутными торговыми караванами.
   Караваны уходили почти каждый день. Вниз везли шерсть, шкуры, ячий жир. В сундуках, под охраной, отправляли самоцветы. Рядом с городком добывали уголь, благодаря которому Гувехати и существовал. Дешевое и близкое топливо позволяло обеспечить теплом многих людей. Оно же облегчало зимовку скота, и зимой позволяло разрабатывать штольни в поисках бирюзы.
   Здесь Аранга впервые увидел яков, похожих на волосатых коров. Их длинная косматая шерсть позволяла ночевать под открытым небом даже в холодные ночи высокогорья. Во всем остальном они ничем не отличались от коров. Так же давали молоко, очень жирное. Ячий жир считался целебным, ему предписывались божественные свойства. Статуэтки бога Мелу, покровителя животноводства, делались из ячьего жира. Их только надо было ставить под крышей, чтобы на них не попадали солнечные лучи. В холодном горном воздухе ячий жир оставался твердым.
   Впрочем, в Чунаг и так статуи под открытым небом не ставили. Сооружался чортен - круглый или цилиндрический купол на квадратном основании, увенчанный колонной или клиновидной башней. Колонна состояла из тринадцать колец - по числу богов. Под куполом размещалась статуя бога. Чортены могли быть любыми по размерам - от полуметра до трех десятков метров. Ставились они и под открытым небом, и внутри монастырей.
   Согласно ритуалу, верующие обходили чортен по часовой стрелке, касаясь стены правой рукой. Один обход равнозначен прочитанной молитве. Ни чортенов, ни таких ритуалов в Срединной империи несуществовало, что удивляло Арангу - ведь божества оставались теми же. Зато чортены существовали в Вант-до, только располагались в них статуи Орзимо, а тринадцать колец соответствовали тринадцати степеням просветления на пути к божественности.
   Сын Лосила понимал, что вознесение молитв и соблюдение ритуалов веры не составляют. Но он верил, пока жил в Срединной империи. Точнее, он верил, не задумываясь, потому что привык к почитанию богов с детства. Задуматься о своей вере ему в голову не приходило. А вот в Чунаг, стране сплошных монастырей и религиозных святынь, вера его поколебалась. Теперь он с равным успехом мог бы поклоняться Орзимо, Ордару или не поклоняться никому.
   Однажды, обедая, юноша увидел Киу. Одет тот был в обычную монастырскую одежду. Рядом с ним находился богато одетый купец из Хеврару. Сын Лосила сделал вид, что с Киу не знаком. Но вечером тот вошел к ним в комнату, поклонился, и, спросив господина Арангу, молча подал ему конверт плотной белой бумаги с отцовской печатью.
   Отец сообщал, что Санити стал министром, Хорве учится на чиновника, и уже сдал экзамен на третий ранг, а Куфу совершенствуется в горном деле. Любая часть семейного дела ждала и Арангу, но - после окончания обучения. Утром Киу, сопровождая купца, уехал с караваном вниз.
   Новый ученик Нугпура теперь довольно близко знал обитателей постоялого двора. Все они ожидали обучения в Нугпуре, прожив в Чунаг около года или больше, и критично относились к своей религии и порядкам в родных странах. Иные к тому времени разъехались. Оставшиеся собирались по несколько раз в день и обсуждали политику, законы и экономику. Религиозных тем избегали.
   Будущие ученики полагали, что они все здесь люди образованные. Степной Лигнал, огромная страна кочевников, такого образования не дает никому. Лигнал более ориентирован на запад - государства Ло-ча, Айбор, Берн. Там их молодежь и учится. Впрочем, жителей степей в Чунаг встречали достаточно часто, но в монастырях иных гнезд.
   В середине зимы приехал монах из Нугпура, брат Чамдо. Он открыл занятия в школе монастыря. Брат Чамдо составил учебные группы, исходя из принципа раздельного проживания. Никогда в одну группу не попадали ученики, живущие в одной комнате.
   Утро начиналось с физических упражнений на открытом воздухе. Только дежурные освобождались от них - они топили печи в школе. Школа представляла собой здание из белых известняковых каменных блоков, слегка наклоненных внутрь, и с плоской крышей из тонких бревен. Небольшие окна были обведены темно-красной краской. Внутри располагались несколько больших комнат и коридор.
   Брат Чамдо вел занятия сразу во всех группах. Способ обучения представлялся совершенно необычным. Аранга понял, почему за обучение в монастырях Чунаг платили такие деньги. Учитель предлагал группе определенную тему. Давал книги для подготовки докладов нескольким ученикам. Доклады слушали, и всегда получалось так, что они противоречили один другому. Затем устраивалось обсуждение, превращавшееся в спор. Брат Чамдо ходил из группы в группу, в спорах не участвовал. Он только уточнял или объяснял различные точки зрения. Довольно быстро ученики убедились в том, что их образованность кажущаяся. Некоторые выходили из себя, когда и несколько дней дискуссий, и масса спешно прочитанных книг не позволяла прийти к окончательному выводу. Численность учеников снова начала уменьшаться.
   Затем Чамдо задал тему религии - сразу всем группам. Через несколько дней до половины оставшихся учеников без скандалов и драк покинули Гувехати. Брат Чамдо объявил, что испытательный срок закончен. Остались те, кто не верил в богов, либо их вера настолько глубока, что внешние формы верований для них несущественны. Они получали право попасть в Нугпур.
   Дорога началась с физической подготовки. Одетые в обычные монастырские плащи, ученики быстрым шагом совершали обход озера. Уставшие шли через озеро напрямик. По примеру здешних мальчишек, они привязывали к подошвам заостренные кости яков и на них быстро и без усилий скользили по льду.
   Через десять дней уже все смогли обходить озеро без остановок. Тогда обходы продолжились, но уже с грузом за спиной. И снова несколько дней понадобилось, чтобы все смогли совершить обход. Груз снова увеличили.
   Скотоводы уже покидали Гувехати. Зимовка кончилась, хотя признаков потепления не было. Чамдо сказал, что тепло дает солнце, а городок лежит в тени горы. Солнечный день здесь укорочен. Ученикам выдали теплые халаты на меху, утепленные сапоги с загнутыми вверх носками. Каждому предоставили по низкорослой лошадке для перевозки вещей и запаса еды. Ранним утром караван выступил в путь.
   Довольно долго они передвигались по приличной дороге вдоль речной долины. На южной стороне долины в тенях гор прятался снег. На северной стороне, освещенной полуденным солнцем, местные жители уже высыпали запасенную осенью землю на снег, и он под нагретой лучами солнца землей таял на глазах. Лед на реке сошел, и ее приходилось переходить по висячим мостикам. Лошадки больше всего не любили такой процедуры. Мостики были хлипкими на вид. К тому же они раскачивались, да и висели довольно высоко. Заночевали в деревне.
   Когда караван утром продолжил путь, долина еще более сузилась и пошла вверх. Темные горные склоны нависли над головами, скрыв солнце. Петляющая в снегах тропа оставалась проходимой, но длительный подъем в высокогорье изматывал. Ночевали в пустынных каменных домах. Огонь разводили только, чтобы вскипятить горный чай. В обычный чай добавляли ячий жир, соль, пережаренную ячменную муку, всего - много. Получался бульон, который и составлял обычную пищу горцев.
   Поднялись до уровня вечных снегов. В сухом климате Среднего Дальнего хребта снега выпадало мало. Ветры сметали его в кучи, засыпали пылью. Он не был виден глазу, и понемногу таял под яркими солнечными лучами. Но на большой высоте снег выдерживал даже солнце. За многие годы его накопилось много, и он заледенел. На копыта лошадей надели специальные повязки из грубой ткани. Дышалось с трудом. До перевала оставался один переход.
   И переход этот оказался труднее всего предыдущего пути. Никто из учеников не бывал раньше на такой высоте. Лошади и люди скользили на льду. Сияло ослепительное солнце, от которого защищались надетыми на голову темными повязками с небольшими прорезями для глаз. Холодный воздух резал горло. Кружилась голова. Некоторых учеников приходилось вести под руки. На перевале они обнаружили чортен в два человеческих роста, посвященный Чунагу. Ученики поочередно обошли его по часовой стрелке, касаясь стенки правой рукой. Аранга заметил, что стало легче.
   Путь вниз отнимал меньше сил. Заночевали в пустом постоялом дворе, где кто-то поддерживал запасы чистого льда, угля и дров для растопки. Лица все ученики еще с начала пути намазали жиром и перепачкали землей. Такой простой способ оберегал и от обморожений и от солнечных ожогов. Но узнавали они друг друга не без труда.
   Наутро спускались узкой горной долиной, которая внизу расширялась, открывая взору озера и зеленые поля. Восток обрамляла грандиозная цепь вершин Большого Дальнего хребта.
   Опустившись ниже уровня вечных снегов, караван свернул с тропы, и по узенькой дорожке вдоль скалы двинулся к северу. Скоро тропа сузилась до ширины шага. Слева ее теснила довольно отвесная скала, справа зиял обрыв. Затем тропа совсем исчезла, и ученики перебирались по подвесному пути. Сверху он держался на закрепленных непонятным образом канатах, снизу в скалу были вставлены бревна, на которые подвесная дорога опиралась. Благодаря этим бревнам подвесная дорога оставалась устойчивой и почти не раскачивалась.
   Метров через сто вышли на ровную площадку. Слева в каменной стене вырублено углубление, и в нем стояла статуя. Бога Аранга не узнал и с вопросом посмотрел на брата Чамдо.
   Учитель объяснил, что статуя очень старая, и кого она изображает, неведомо.
   - И до нашего народа здесь жили люди, - сказал он, и повел караван дальше.
   Еще несколько сот шагов - и они вышли на небольшое плато. Справа находился проходимый на вид спуск в долину. Прямо - закрывающая плато с севера каменная высокая стена, явно искусственная, с нависающей над ней природной скалой. Слева на горном склоне возвышался монастырь Нугпур.
   Комплекс зданий монастыря частично был врезан в крутой каменистый склон, частично выстроен на нем. Архитектура - обычная для Чунаг: наклоненные внутрь стены из белого или побеленного кирпича, обведенные черной краской небольшие прямоугольные окна, плоская крыша. Верхний этаж монастыря поднимался выше окружающих скал. Всего этажей в основном здании было шесть, но между белыми каменными лестницами, ведущими ко входу, находились врезанные в скалу семь ярусов помещений монастыря.
   Внутри нижних ярусов тянулись коридоры, или выбитые в скале, или кирпичные. Кельи монахов и гостей, все - одноместные, тоже с кирпичными стенами, завешанными ячьими шкурами. Первые два этажа занимали слуги и работники. Следующие три - паломники, ученики и гости монастыря. Шестой этаж предназначался для занятий учеников и медитации.
   На седьмом этаже находились залы религиозных ритуалов с чортенами всех тринадцати богов. Чортены высекались из яшмы или нефрита, статуи богов - из золота. Величина их колебалась от метра до трех. На седьмой этаж входили только с внешних лестниц, тогда как все остальные помещения монастыря соединялись внутренними коридорами и лестницами.
   Монахи жили на шести этажах основного здания. Ученики допускались туда только после окончания учебы. Гости монастыря и паломники не допускались вовсе.
   Вначале занятия проводил со всеми сразу тот же брат Чамдо. Изучались языки: хеве - сложный язык Хеврару, и гельт - язык Вант-до. Занятия проводились в общей комнате. Синья знали все, поэтому труднее пришлось жителям Срединной империи. Два месяца в голове у Аранги была полная путаница, и он незаметно для себя переходил с языка на язык.
   Свободного времени не оставалось. Занимались с раннего подъема до полной темноты. Утром полагались полчаса физических упражнений, вечером - прогулка быстрым шагом по равнине перед монастырем. В течение дня трижды медитировали, каждый - сам по себе. Кроме того, ежедневно проводились занятия по медитации с использованием различных объектов: пламени свечи, стеклянной сферы, зеркала, нефритового кубка, статуэтки Пагора, окружающего пейзажа в целом, отдельной горной вершины.
   Изучали историю и обычаи ближних стран, писали или слагали рассказы, используя требуемый язык. Учительское искусство брата Чамдо потрясало. Он дал возможность своим ученикам быстро получить столько знаний, сколько не давал целый год обучения в любой из школ Срединной империи. Но самым ценным были не знания, не приобретаемый навык их усвоения в любой ситуации. Ученики как-то незаметно научились анализировать происходящие события и устанавливать связи между внешне независимыми явлениями.
   Аранга понимал, что здесь заслуги не только брата Чамдо. Отобраны были лучшие ученики и им предоставили возможность учиться в полную силу. Совершить такое обычные школы и монастыри империи не могли. Они действовали по правилам и старались не допускать, чтобы принятые не заканчивали обучения. Кроме того, в империи не было принято, чтобы младший высказывал свое мнение старшему.
   Аранге стало ясно, что ему трудно будет вернуться в империю и приступить к привычным делам. Отныне он в империи чужой - он не так мыслит и не так верит. Неужели такие опытные учителя не понимали последствий своего обучения?
   Оказалось, что понимали. Собрав их однажды после утренней медитации, брат Чамдо поблагодарил за старания, и сказал, что его роль исчерпана. Обучение в группе закончено. На следующем этапе у каждого ученика будет свой учитель. Он попросил учеников разойтись по кельям и ждать.
  
  

4. ВАДОДАРА.

Взяв в руки клинок,

Подумал:

"Где ты, враг-великан?

Боишься?"

  
   Дие Корут успешно справился с чтением и письмом, выполнил предложенные ему простейшие вычисления. На испытательный срок его отправили собирать виноград. Право на выращивание винограда в Срединной империи имели только монастыри. Они же обладали монополией на продажу вина. Крестьяне производили пьянящий напиток из сока сахарного тростника, но с вином его было не сравнить. Корута уже на второй день назначили старшим, а еще через две недели он был извещен, что прошел испытание и отныне становится трудником монастыря. Новичку определили место в трехместной келье, выдали монастырскую одежду - серые штаны и белую рубашку с синей косой полосой.
   Монастырь предоставлял трудникам четыре часа свободного времени в промежутке от восхода до заката и один выходной день в неделю. День этот считался учебным, но чтение священных текстов и правил церемоний занимали всего часа три. Трудники имели право интересоваться всеми промыслами монастыря. В первый же учебный день Корут отправился в ювелирную мастерскую и отныне ходил туда каждый день. Мастерская была небогатой. Принадлежащие монастырю копи позволяли добывать только турмалины и шпинель, а из поделочных камней - жадеит. Другие самоцветы и поделочные камни закупались.
   Корут уже на второй день научился определять турмалины всех цветов - по форме треугольной призмы, способности нагретого турмалина притягивать к себе пыль, и видимых в изогнутое стекло трещиноватых включений. Он сразу освоил турмалиновые щипцы - способ определения двойного преломления самоцветов с помощью двух турмалиновых пластин коричневого цвета. Не обладали двойным преломлением лишь алмаз, гранат, шпинель, опал, янтарь и стекло. Но у всех них имелись другие особенности.
   Корут занимался производством вина всего месяц. Наставник монахов - отец Сяри - перевел его в ювелирную мастерскую. Новичок сразу стал главным по оцениванию жемчуга. Никто не спрашивал его, откуда такие познания. Новый трудник беглым взглядом отличал сорта жемчуга: черный, голубой, речной, ориенталь, конх, клам. Проведя жемчужиной по зубу, отделял истинный жемчуг от имитации. Рассматривая жемчужины под узким солнечным лучом в изогнутое стекло, умел отличить природную от выращенной на затравке. При этом он не нарушал ее целостности.
   Сяри выделил для новичка два учебных дня, в один из них он учил его сам, сразу на высшую степень ювелирного мастерства. Корут на память знал показатели преломления всех камней, жидкости для определения преломления и правила обращения с этими ядовитыми и редкими составами. Посредине занятия Сяри иногда мог что-нибудь неожиданно спросить, проверяя знания усердного трудника.
   - Как определить различие между пиропом и красной шпинелью?
   Различались они показателем преломления, который можно было определить на специальном приборе. Но Сяри требовал самого полного ответа. Корут уточнил:
   - Еще по магнитным свойствам пиропа. Как и все гранаты, он может намагничиваться.
   Обязательным было знание отличия самоцветов от подделок из стекла. Алмаз отличался поведением на нем жира. На алмазе жир лежит слоем, на стекле и других прозрачных самоцветах - собирается в комочки. Еще алмаз король твердости - он оставляет след на всех минералах.
   Корут стал единственным трудником, заслужившим право работать в мастерской среди монахов и послушников. Почти сразу он почувствовал к себе недоброе отношение. На его вопросы о ювелирном искусстве никто не отвечал, все отсылали его к отцу Сяри.
   Вадодара оказалась не обителью благочестия и мудрости, а самым обычным местом. Послушники и монахи доносили настоятелю друг на друга, хоть это и считалось не по-товарищески. Завидовали тем, кому больше внимания уделял наставник, и тем, кто занимался более почетным трудом. Случались и свары, и попытки отравления, и самоубийства. Монахи объединялись в кланы и землячества.
   - Я тебе советую заранее, еще до принятия послушничества, присоединяться к какой-то группе. Хочешь, я тебе в этом помогу? Одиночек не любят. В них видят осведомителей настоятеля или еще выше, - однажды предложил один из послушников-ювелиров.
   Осведомителей? - изобразил удивление Корут.
   - Не будь таким наивным, - снисходительно усмехнулся послушник, - монастырь посещают часто люди, одетые либо рядовыми монахами, либо купцами. Ты разве не замечал? И настоятель угодничает пред ними. Но ведь нет в империи такой власти, чтобы могла командовать настоятелем!
   Конечно, Корут замечал таких людей. Приезжая, они разговаривали не только с настоятелем. В уединенных местах они общались и с монахами, и с послушниками, пытаясь скрыться от лишних глаз. Настоятель стремился избавиться от выявленных осведомителей. Практиковались обмены монахами между монастырями. Послушник намекнул, что чрезмерные успехи Корута приведут к тому, что либо он сам, либо отец Сяри покинут монастырь. Два отличных мастера для такой мастерской - перебор.
   - Как только ты станешь послушником, к тебе подойдет настоятель и предложит рассказывать о жизни других послушников и монахов. Откажешься - попадешь в немилость. А если согласишься, то останешься в монастыре без товарищей.
   Предупреждение звучало убедительно. Только послушник опоздал со своими советами. Накануне, когда соседи по келье работали, а у Корута был учебный день, к нему в келью зашел настоятель монастыря.
   Грузно сев на табуретку, настоятель сказал, что готов уже сегодня сделать Корута послушником. За него просит отец Сяри, и это весомая просьба. Но у него, настоятеля, есть свои сложности. И он готов помочь, если Корут поможет ему. Надо только сообщать о неблаговидном поведении монахов и послушников.
   - Ни одно неблаговидное деяние не останется мной незамеченным, - пообещал Корут.
   Он прижал к груди руки и поклонился три раза.
   -Если узнаю о поведении, порочащем имя монастыря, сообщу наставнику, если нет его рядом - доложу Вам.
   Настоятель понял, что ему отказали в вежливой форме. Давить на трудника дальше было нелепо. Как человек опытный, он знал, что не все соглашаются на чрезмерное почтение власти, - так это мягко называлось. Он и сам не очень уважал таких почтительных, но пост обязывал. Настоятель должен знать, что творится в его монастыре.
   Тогда он зашел с другой стороны. Знает ли Корут, что послушники и монахи неподсудны гражданской власти, и их наказывает настоятель или совет настоятелей провинции? Хорошо, что знает. А помнит ли он, что в деревнях обо всем происходящем властям готова сообщить большая часть населения? Или в его родной деревне не так?
   - Безусловно, так: - Корут честно глядел в глаза настоятелю, - в той деревне, откуда я прибыл, никто не отказывается помочь властям.
   Корут был правдив, но не использовал слов "родная деревня". Настоятель не обратил внимания на это. И напрасно. Правдиво лгать трудно, и по возможности лжи надо избегать. Мелкие языковые увертки очень способствуют человеку, уклоняющемуся от прямой лжи.
   - И я всегда сообщу, если кто-либо украдет камни или попробует нанести иной вред имуществу монастыря.
   Настоятель поднялся. Коротко сказал, что об этом необходимо докладывать отцу Сяри и вышел. В тот день Корут послушником так и не стал.
   Чрезмерное почтение к власти широко распространено в деревнях Срединной империи. Пороком оно не считалось. В приморских и речных поселениях, в крупных городах почтительных попадалось куда меньше. Здесь такое качество не считалась достоинством. В монастырях, где все на виду и зависят друг от друга, почтительность к властям порицалась. Монастырское братство со всеми его недостатками было все же братством. Почтение властей в ущерб братству расценивалось как предательство. И настоятели монастырей думали так же. Большинство почтительных к властям были в чем-то виновны в прошлом, но настоятель предложил замену наказания на почтительность - и они согласились.
   Корута направили на работу в карьер монастыря. Три дня пути на ослике по поросшим лесом и садами горам Южного хребта. Здесь, где было суше и не случалось холодов, выращивались хурма, айва, груша, чай.
   Река во время разливов многие годы подмывала обрыв, начатое ею дело теперь продолжали люди. В смеси грязи, гранитных осколков и прочей горной породы они отыскивали валуны жадеита. Зеленый жадеит, как и зеленый нефрит, считался драгоценным камнем. Раньше их путали и называли вместе камнем королевской рыбы. Поверхность жадеита была зернистой, а у нефрита - волокнистой. Кроме того, нефрит прочнее и менее плотен, а жадеит легко плавился.
   В карьере встречался жадеит всех цветов: черный, белый, серый, оранжевый. Иногда попадался валун одного цвета, иногда - многоцветный. Но особенно ценились просвечивающие камни чистых зеленых тонов. Корут день за днем пересматривал огромное количество жадеитов, бовенитов, вердитов, флюоритов и других зеленоватых камней, отбирая пригодные для ювелирных целей. Многие из оставшихся ценились как поделочные. Их Корут откладывал для других монастырей и фабрик.
   В ювелирную мастерскую он вернулся через полгода. Монастырь жил прежней жизнью, только соседи по его прежней келье сменились. Обрадовался его возвращению один Сяри. Его усилиями Корут быстро стал послушником.
   С этого момента в мастерской он бывал только вечерами. Дни были заполнены изучением религиозных церемоний. Каждый монах и послушник посвящал себя определенному богу. Они могли проводить и церемонии в честь иных богов, но как помощники или же в отсутствие посвященных этого бога. Корут, в соответствии с интересами, выбрал Пагора.
   В южных морях Пагор - покровитель мореплавания и кораблевождения. В горах Срединной империи Пагор - бог учения, размышления и ясности. Ювелиры считали его своим покровителем наряду с И-лаи, богом ремесел.
   Во все дни поклонения Пагору, которых в году двенадцать, посвященные ему монахи были обязаны совершать обязательные церемонии и медитировать. Искусство медитации изучали только посвященные Пагора.
   Эти обряды не требовали жертвоприношений. Полагалось приносить богу дары в виде совершенных и требующих искусства в изготовлении изделий. Обработанные драгоценные камни годились лучше всего. Значительная часть ювелирной продукции монастыря возвращалась в монастырь же в дни поклонения Пагору.
   Приносить в дар самоцветы могли богатые. Кто победнее, подносил что-либо пригодное для учения: книги, бумагу, приспособления для письма. Также годились искусные украшения из простых материалов, украшенное чеканкой оружие, фигурки богов, людей или животных, вырезанных из кости.
   Настоятель монастыря пожелал продолжить начатый полгода назад разговор:
   - Как послушник, ты не можешь знать всего искусства управления монастырем. Надеюсь, в свое время тебе доведется с ними ознакомиться. Я уверен, что ты не разговаривал ни с кем, кто старше настоятеля.
   - Я не знал, что есть власть над настоятелем, - Корут не пытался изображать удивление, он провоцировал разъяснение, и настоятель его предоставил:
   - Такие люди есть, и в свое время ты о них узнаешь. Для монахов и послушников старше настоятеля нет никого. Тебе об этом я говорю лишь потому, что уверен, - кто-то из них вскоре заговорит с тобой и предложит сообщать все детали и подробности моего управления монастырем.
   Молодому послушнику показалось, что настоятель опечален. Непонятно по какой причине он был откровенен с Корутом.
   - Им ведь тоже надо знать, хорошо ли я справляюсь с обязанностями. Они приведут для тебя убедительные доводы. Более, возможно, убедительные, чем мои. Могу я рассчитывать, что им ты ответишь, как мне тогда?
   - Это я могу твердо обещать.
   Настоятель вздохнул и расправил плечи.
   - Что я могу сделать для твоего будущего? Ведь у тебя есть какие-то мечты?
   - Я бы хотел быстро стать монахом и перейти в монастырь с сильной школой наук.
   - Это в моих силах. Трудись усердно, и судьба твоя сложится счастливо.
  
   Период послушничества состоял из учения и служения. В учении послушник надевал положенную ему одежду только на церемониях. По окончанию ученичества он постоянно носил одежду послушника - короткий алый плащ, только отсутствием рукавов отличаясь от монахов. Наставники монахов надевали алый плащ с черными лацканами и поясом. Поля алой шляпы снизу были черными. Настоятели монастырей добавляли к одежде алую шелковую шапку, отороченную черным мехом.
   По окончанию ученичества послушник получал новое имя. В служении, которое обычно продолжалось около полугода, он уже окончательно решал, готов ли он связать всю свою жизнь с монастырем. Монастырь тоже присматривался к послушнику. Часто бывало так, что монастырь более известный давал послушнику звание монаха и отправлял его в бедный монастырь. Случалось и обратное. Монах не мог сам выбирать.
   Монах имел право содержать женщину и иметь от нее детей. Такие дети не считались незаконнорожденными, но они ничего не наследовали. Ведь монах ничем не владел, хоть монастырь и удовлетворял его разумные потребности. Содержание женщины и детей считалось разумной потребностью.
   Период учения для Корута, как посвященного Пагора, не мог продолжаться менее четырех месяцев. Только за это время можно измерить необходимые для расчетов ритуальных дней изменения в положении небесных тел.
   За это же время посвященные осваивали основные ритуальные действия. Культ Пагора в Срединной империи включал ритуалы наблюдения за тенью на солнечных часах в самый короткий и длинный дни, празднование одного из новолуний. Отмечался день учения, с которого возобновлялась учеба после уборки урожая пшеницы.
   Позже отмечался день мудрости, когда принято было делать небольшие подарки старейшим жителям. Торжественная процедура сопровождалась чтением священных текстов о сотворении мира и деяниях бога Пагора, книг изречений великих мудрецов древности, эпохи Срединного княжества. Монахам, посвятившим себя Пагору, полагалось уметь предсказывать погоду. Оскорблять их или смеяться над монахами в империи никому в голову не приходило - кроме случаев неудачного предсказания погоды.
   Все эти премудрости изучил Корут, и однажды его торжественно привели в большой зал монастыря. Там он дал положенные ответы на ритуальные вопросы, затем ему отстригли пряди волос над ушами, и он надел алый плащ без рукавов.
   Сразу после надлежащих церемоний Сяри сказал, что Нека - такое имя отныне будет носить бывший Дие Корут - займется торговлей ювелирными камнями. Для этого потребуется специальная боевая подготовка. Ей Нека будет обучаться у брата Отару.
   В каждом монастыре имелась своя школа обучения боевым искусствам. Чаще, как в Вадодара, она обслуживала собственные нужды монастыря: готовила бойцов для обеспечения безопасности монастырской торговли. Иногда монастыри содержали школы по подготовке охранников и бойцов для торговцев. Некоторые прославленные монастыри готовили учителей бойцов. Даже просто попасть в такой монастырь понаблюдать за учебными боями считалось удачей. Самым известным монастырем с обучением искусству боя являлся Вайсенн. Монастыри иногда устраивали турниры своих бойцов, по результатам которых бойцам присваивались разряды - всего их было девять.
   Ученики Отару начинали с изучения оружия. Мечи и топоры рубят. Саблями наносят резаные раны. Палаши - и режут, и рубят. Шпаги, пики, и копья - колют. Алебарды и колют и рубят. Молоты, шестоперы, палицы оглушают. Метательные ножи и пластины наносят раны на расстоянии в несколько шагов. Луки и арбалеты - оружие дальнего боя. Боевые вилы помогают сдернуть всадника с коня.
   Оружие ближнего боя - кинжалы, ножи, боевые кольца и браслеты, кастеты. Против незащищенного доспехами воина - шпаги, сабли, пики, боевые шесты, боевые бичи и цепи, метательные пластины. Оружие против защищенного воина - мечи, копья, топоры, шестоперы, боевые молоты. Против всадников - алебарды и копья, боевые вилы. Эти виды вооружения самые длинные и тяжелые.
   Легкие и незаметные - кацумы, метательные пластины в виде креста; ножи, боевые бичи и боевые цепи, боевые шесты - они могут выглядеть просто как дорожный посох. Боевым шестом можно отвести удар рубящего и колющего оружия, сбить с ног, выбить оружие из рук. Сильным тычком шеста можно ослепить, оглушить, сбить дыхание. Фехтование на шестах - отдельный вид боевых искусств, называемый бана.
   Состязания по бана были также популярны в Срединной империи. Разрядов здесь не существовало. Выигравшему турнир провинции давали в награду серебряную статуэтку воина с боевым шестом.
   Поглядев, как Нека отрабатывает удары разными видами оружия, Отару его не останавливал. Всем другим он предложил через неделю совершенствоваться в одном - двух видах оружия. Координация тела и особенности телосложения способствовали успеху в усвоении определенных движений. Опытный мастер не тратил время на обучение без гарантии результата.
   Прошло два месяца. Другие ученики совершали тренировочные схватки на боккенах - учебных деревянных мечах. А Нека учился бить. Дезарконнером он сдергивал с седла скачущего на него в легких доспехах брата Отару. Сменили несколько бревен, в которые ученик метал ножи, кинжалы и кацумы. На скаку Нека сносил головы деревянным чурбанам саблями, палашами и мечами разной длинны и веса. Трехметровой пикой бодхати он пробивал насквозь деревянного чурбана. Копьем пинна с наконечником в виде листа оставлял в древесине разруб длинной в ладонь и шириной в две ладони, при этом мгновенно выдергивая копье.
   Коллекция оружия монастыря представляла весь восток, и даже нашлось место для клинков с запада. Меч памдао с широким клинком двойного изгиба, с отверстиями в клинке, позволял использовать непривычную манеру боя. Паране - кривой меч с утяжеленным концом давал возможность наносить удары страшной силы. Дайто - большой и тяжелый двуручный меч - служил и прекрасной защитой. Более легкие клинки отскакивали от него, как от щита. Кривая сабля шамшер прекрасно подходила для тесной и многолюдной свалки. Манрики - гирьки на цепях позволяли обойти любую защиту - и щит, и топор, и меч. Алебарды наносили удар сильно и издалека. Воин с алебардой не нуждался в защите от меча и кинжала.
   Барте - боевой топор на обычной рукояти и бердыш - топор с удлиненным лезвием и рукоятью, пу-дао - облегченная алебарда длиной два метра. Кинжалы, ножи, тесаки - маду, бебут, бови и другие - Нека освоил их все.
   Отару научил, что в схватке с разбойниками, скоротечной и неожиданной, часто в неудобном месте, обычно используется легкое оружие. Оно ближе под рукой, ему требуется меньше места. И разбойники чаще пользуются им. Но если мастер успел изготовить к бою алебарду или длинный меч, лучше того копье - то он сразу получает преимущество. В быстрых схватках не используют оружие дальнего боя - и ученики Отару стреляли из лука и арбалета прилично на два десятка шагов. Но стреляли быстро.
   Обычно охранники начинали бой выстрелом из заряженного заранее арбалета, затем бросали метательные пластины, и переходили в ближний бой - на саблях, кинжалах и боевых шестах. Цепные и веревочные молоты хороши в ближнем бою, но требовалось время для раскрутки снаряда. Ценилось искусство боя двумя клинками, каждый из которых, по ситуации, мог использоваться и для защиты, и для нападения. Самым быстрым видом оружия был боевой шест.
   Его Нека изучал в последнюю очередь. Когда Отару выпустил его в тренировочную схватку с монахом, искусным в фехтовании, боя не получилось. Нека просто нанес пять быстрых ударов, четыре из которых монах отбил, каждый - все с большим трудом. Пятый удар сбил монаха с ног и оглушил. Отару сказал, что такой результат он предвидел. Для талантливого ученика нет здесь соперников и тренироваться ему не с кем.
   Затем ученики осваивали защиту. Отвод ударов мечем, саблей или шестом. Защита щитами круглыми - асписом, боче, рондашем, и огромными прямоугольными пехотными щитами. Уклонение от удара, захват оружия боевым цепом, гардой сабли или крюком топора. Сражались в доспехах. Тяжелые латы, бехтерцы, кольчуги хорошо защищали от легкого оружия, но затрудняли движения и сильно утомляли. Доспех домару из копченой кожи оленя был легче, но пробивался сильным ударом. Лорику - кожаную куртку с нашитыми металлическими пластинами - вот что выбирали большинство учеников.
   Запястья бойцов защищали наручи из кованных металлических полос. Иногда к ним добавлялись марали или сякю - боевые кольца с шипами или когтями. На голове сидел металлический шлем на кожаной подкладке, иногда замаскированный под шапку, или просто прикрытый соломенной конусовидной шляпой с широкими полями. Плечи и шею кое-кто закрывал воротником или оплечьем из железных полос. Более уверенные в себе бойцы доспех вовсе не использовали.
   В настоящей жизни многодневные странствия в доспехах измотают так, что в неожиданной схватке не хватит сил взмахнуть мечом. Никто даже не пытался защищать ноги и тело ниже пояса. Удар туда маловероятен - это следовало из опыта нападений. Об этом Отару рассказывал много интересного. Его понимание боя было выстраданным. Он много бился, и получал ранения. Спасали наручи и доспех с оплечьем. Пропущенные им удары чаще оказывались не столь сильны. Либо саблей сверху вниз, либо колющий удар кинжалом в туловище. И метательные пластины, ранящие руки , конечно.
   Ученики получали немало ударов боккеном, ножами с тупым концом и деревянными гирьками по голове, обучаясь защите. Из них всех только Нека смог отводить мечом метательные пластины и ножи. Он фехтовал не только на мусаши - боевом шесте длиной чуть меньше метра, но и на тоугане, длиной в рост человека. Конец тоуганя заточен, а иногда - и обит железом. Освоил он и тессен - боевой веер - одним движением руки превращавшийся из металлический полоски в полукружие заточенных лопастей. Им можно защищаться от коротких клинков, использовать как топор без рукояти - или метать в нападавшего.
   Но любимым оружием Неки стал ситхак - лук с клинками на концах. Саму дугу лука прикрывали металлические пластины, чтобы его не перерубили случайным ударом. Стрелял он маленькими стрелами и недалеко. Клинки на концах позволяли использовать его как саблю, боковые острия на концах - как шестопер или пику. Заменял он и боевой шест, позволяя отводить удары.
   Ситхак был специально создан для мгновенного перехода от дальнего боя в ближний. В те секунды, когда набегающая толпа разбойников еще не успела бросить метательные ножи, сбить стрелой одного из нападавших - значило получить психологическое преимущество. Отару рассказывал, что иногда удачный залп из трех арбалетов останавливал атаку полусотни разбойников. Рассказывал он и о случаях, когда лучники и арбалетчики не успевали вытащить сабли и мечи, погибая в первые же секунды боя.
   Затем начались учебные бои в походах. Нека командовал охраной каравана из шести - восьми бойцов. В неизвестном месте нападали поддельные разбойники под руководством Отару. Использовалось оружие без боевых наконечников, ученики надевали легкие доспехи и шлемы. Атаковали в узких проходах в скалах, на лесных тропах. Иногда прыгали с деревьев. Устраивали завалы и ямы-ловушки.
   Первую атаку Нека прозевал. Построение каравана оказалось неправильным. Сам он вывел из строя трех нападающих, но все остальные охранники оказались повержены. Но со временем и Неку, и другие ученики освоились. Применив необычную тактику - броски метательных пластин по ногам, они в первую же секунду уравнивали преимущество в численности атакующих. Разбойник с метательной пластиной в ноге бежать не мог.
   При хорошей видимости, когда до укрытия было больше пятнадцати шагов, вся охрана использовала арбалеты. После первого залпа оставалось время изготовиться к бою. Да боя и не происходило. В численном меньшинстве разбойники не нападали.
   За три месяца брат Отару подготовил из учеников бойцов. Первое их путешествие состоялось на другую сторону Южного хребта, в богатый монастырь Клонкаси. Везли свой ювелирный товар: турмалины, изделия из шпинели и жадеита. Рассчитывали купить алмазы, изумруды и гранаты в необработанном виде. Наказом отца Сяри было - купить, и не очень дорого, александрит. Этот самоцвет, зеленый при дневном освещении, становился малиновым при освещении искусственном. Сяри собирался делать яшмовую статуэтку Пагора, и к ней требовались самоцветы для глаз.
   В караване всего десять человек, семь из них - бойцы. Трое из бойцов являлись также и ювелирами. Нека считался знатоком самоцветов и жемчуга, другие монахи лучше разбирались в золоте и серебре. Старший каравана - наставник монахов, именем Юбари, отлично знал дорогу. Вначале двигались по густонаселенным местам, и охрана могла отдыхать. Нека всегда интересовался, как в Срединной империи, где все законопослушны, развита система управления и вездесуща стража, могут существовать банды грабителей.
   Как-то брат Отару обронил в разговоре замечание о фамильных кланах. А теперь Юбари рассказал о пойманной недавно банде. Выяснилось, что все они состоят в родстве. Поэтому их многочисленные родственники никогда на них не доносили и всегда укрывали. Стража в такой ситуации оказывалась бессильна. Можно было только захватить разбойников на месте преступления или в погоне. Южнее гор, в области Гайан, разбойники встречались чаще. Но выучка их была плохой, а густонаселенная местность с частыми постами стражников не давала им времени на серьезный разбой. Если их первая атака срывалась, они разбегались в разные стороны.
   - А вот севернее хребта схватки посерьезнее. Населения там меньше, рассчитывать на помощь не приходится. Бой идет беспощадный - до смерти последнего бойца.
   Юбари даже сжал кулаки, рассказывая.
   - Разбойники хорошо обучены, сражаются не хуже нас. Им сообщают о товаре и охранении.
   Бойцам Вадодары не раз приходилось отбиваться, и удавалось это не всегда. Нападения оказывались хорошо подготовлены. Легче каждый день вести бой южнее хребта, чем один раз севернее. К счастью, севернее хребта разбойники встречались нечасто - там стража справлялась лучше. Вообще из слов Юбари получалось, что за хребтом вроде другая страна. Настолько много существовало отличий.
   Отец Юбари объяснял это просто. Область Пэнху, лежащая между Южным и Центральным хребтами, ранее называлась Срединным княжеством. Южнее находилась страна Гуйян или Гайан, менее развитая, слабая. Порядка в ней не было. В самом начале Новой эпохи, когда во всех странах творились смуты, а иногда и резня, Срединное княжество сохранило целостность и порядок. Тогда княжество и присоединило к себе область Гайан на юге и Хами на севере, став Срединной империей. В области Хами в те времена и людей почти что не встречалось.
   Южная сторона хребта ложилась под копыта коней пологой лесной дорогой. Длинные переходы через речные долины почти не сопровождались подъемами. Только через несколько дней путешествия характер растительности изменился. Сады и посадки чайного куста исчезли. Вокруг висел густой, влажный туман, окутывающий горный лес. Стало прохладнее, вечерами торговцы надевали теплые плащи. Ночевки проходили на огороженных бревенчатой стеной полянах, где стояли несколько больших крепких домов. Желающие ночевали там, а кто не боялся холода, мог устроиться прямо на дворе.
   Дорогу в лесу обезопасили - на двадцать шагов в каждую сторону растительность вырублена. Крайний ряд деревьев подрезался снизу, и они засыхали. Листва на тех деревьях не росла, и с дороги виднелись выходы из зеленой чащи.
   Караван двигался обычным порядком. Каждый боец просматривал свой участок дороги, держа наготове арбалет. Это их и спасло. Разбойники сидели на ветках засохших деревьев, завернувшись в полоски коры так, что их не заметили до последнего момента. Сбросив кору, они подняли луки. Шесть лучников готовились выстрелить с двадцати шагов. Успей они выстрелить, охранять караван стало бы некому.
   Боевой клич издали сразу три бойца торговцев. Время прицеливания из арбалета меньше, чем из лука. Нека умел стрелять из ситхака практически мгновенно. Трое бойцов, смотревших в сторону нападения выстрелили сразу, долей секунды позже выстрелил Нека, смотревший за обеими сторонами дороги.
   Четверых стрелков обезвредили. Двое других второпях выстрелили. Одна из стрел задела руку охранника, другая застряла в чьем-то доспехе. Секунду спустя стрелков убили другие охранники.
   Настоящая атака началась с другой стороны. Только боевая тренировка, обучавшая охранять свою сторону, что бы не творилось за спиной, позволила торговцам вовремя отреагировать. Два десятка разбойников пролезали в проходы между засохшими деревьями. Перезаряжать арбалеты уже некогда. Караван сомкнулся, бойцы спешились и стали цепочкой. Нека успел из своего лука свалить двоих.
   Разбойники уже преодолели проходы и густой цепью бежали по расчищенной от растительности полосе. Без доспехов, вооруженные саблями и тесаками. Многие имели по клинку в каждой руке, у некоторых в левой руке был щит боче. Торговцы разом метнули пластины, целясь по ногам. Нека успел еще выстрелить из ситхака с расстояния в три шага, прямо в горло. Падение пораженных в ноги разбойников или их остановка уравняли численность сражающихся.
   Опуская ситхак, Нека прыгнул вправо вперед, вынуждая набегающего разбойника либо рубить правой рукой находящегося слева противника на бегу, либо сделать выпад левой. Ситхак в руке Неки описал дугу, верхним концом отводя удар тесака, а нижним лезвием разрезая сухожилия на левом запястье разбойника. Продолжая вращательное движение, ситхак в руках Неки изменил наклон, и уже окровавленное лезвие мгновенно прорезало горло разбойника.
   Нека сделал шаг вперед, уходя за спину разбойника, которому оставалось жить не более пяти секунд. Этим шагом он подошел к разбойнику с торчащей в бедре кацумой.
   Ситхак Нека держал горизонтально. Обозначив движение удара правым концом ситхака, он ударил сверху вниз левым концом. Разбойник закрылся от удара справа кинжалом в левой руке, а против удара слева поднял саблю в правой. Это была ошибка, именно этого и ждал Нека. Лезвием на левом конце ситхака он чиркнул по промежности разбойника, заодно распоров значительную часть бедра. Быстро отскочив от разбойника, который, бросив клинки и зажимая руками окровавленную промежность, падал лицом вниз, Нека огляделся. Бой заканчивался. На ногах оставался еще один разбойник, отбивающийся двумя клинками от атакующего его бойца торговцев. Спустя секунду его свалил выстрел из арбалета.
   Караван потерь и серьезных ранений не имел. Оставили в живых одного разбойника для стражников, остальных добили. Нравы в Срединной империи были суровыми. Торговец мог убить любого, кто посягал на его имущество. Сдавали его страже в двух случаях: рассчитывая на вознаграждение за его голову (иногда о таком объявлялось), или же когда надеялись, что власти предадут его более мучительной казни. Сдавать преступника стражникам, из расчета, что он заговорит, было незачем. Разбойники никогда и никого не выдавали. Их могли резать на кусочки или варить в кипящем масле - чем власти и занимались на радость добропорядочным жителям, - но предотвратить последующие нападения такие меры не могли.
   Только на один переход дорога вынырнула из леса. Они шли по влажным лугам среди постоянных туманов. После перевала, который пребывал в тумане большую часть года, дорога пошла вниз. В последней долине области Гуйан выращивали капусту. Постоянные туманы очень способствовали ее росту. Здесь торговцы запаслись дровами.
   Долина закончилась подножием огромной горы. Вершина ее была покрыта чем-то белым. Юбари назвал это снегом. Сказал, что вода на холоде превращается в снег. Вершины Южного хребта покрывались снегом только зимой. На горных пиках Центрального хребта снег оставался и летом. Юбари утверждал, что в области Пэнху снег выпадает в холодные зимы и на равнинах. Но не возле Южного хребта, а севернее.
   Дорога серпантином вилась вверх. Однако вершина казалась все такой же далекой, когда к вечеру они достигли постоялого двора. Леса остались внизу. Обычный постоялый двор был огорожен бревенчатой стеной со сторожевыми башнями по углам. Здесь жила постоянная охрана, а ночами за стену выпускали огромных сторожевых собак.
   От постоялого двора караван свернул, огибая вершину с запада. Подъем был незначительный, но дорога беспрерывно петляла, то ныряла вниз, то шла на подъем, прижавшись к довольно высоким, почти отвесным скалам. Некоторое время караван шел по узкой тропинке между скалами и обрывом. Разойтись на этой тропинке со встречным караваном они бы не смогли. Тропинка, правда, просматривалась от начала до конца. Затем дорога снова шла лугами, и подъем ее был слабо выражен. Подобраться к каравану незамеченным здесь невозможно. Но Юбари, помня нападение с засохших деревьев, снять доспехи не разрешил.
   К вечеру похолодало, торговцы достали припасенные куртки, обули сапоги. Постоялых дворов здесь было насколько, на этом отрезке дороги скорость движения караванов сильно зависела от погоды. Дворы никем не охранялись. Нападений вблизи самого перевала не бывало. Юбари объяснил причину. Со стороны Пэнху перевал почти всегда просматривался. Стоило зажечь на сигнальной вышке костер и дать условленный сигнал зеркалом - и отряд стражи немедленно поднимется на перевал.
   Ночь выдалась очень холодной. До заснеженной вершины было далеко, но утром на траве торговцы увидели мелкие белые кристаллы, которые на глазах превратились в капельки воды.
   Перевала монахи достигли быстро. Почти плоская равнина, на которой они стояли, обрывалась вниз крутым спуском. На краю обрыва возвышалась каменная башня в три этажа. С перевала торговцам открывалась область Пэнху. В отличие от зеленой Гуйан, она отсвечивала желтизной. Здешние деревья сбрасывали пожелтевшие листья перед зимой.
   Спуск показался торговцам утомительно-стремительным. Дорога шла зигзагом, и непрерывные повороты вызывали глухое раздражение. Зато после тропа нырнула в лес, где вместо листьев на ветках деревьев висели тонкие зеленые колючки. Спуск становился не таким крутым. К вечеру дорога шла уже по обычной горной долине с прыгающей по камням речушкой
   Людей торговцы встретили уже на выходе из долины, в небольшом селении. Особого внимания на торговцев селяне не обратили, только староста бегло взглянул на их подорожную. Физический тип людей области Пэнху имел свои особенности: круглое лицо с низким лбом, толстыми выпяченными губами и широким носом. Кожа их была грязновато-желтого цвета, глаза и волосы - темно-коричневые. Ростом они превосходили жителей южной области.
   Здесь не сеяли риса. Основной злак - пшеница. Выращивали овощи: тыквы, лук, морковь. Росла кукуруза, фасоль, горох, хлопок. В предгорьях разводили коз и овец, на равнине выкармливали свиней и птицу.
   Караван шел мимо пустынных полей, останавливаясь на ночлег в редких постоялых дворах. После многолюдья области Гуйан монахи чувствовали себя неуютно. Через несколько переходов караван свернул в сторону гор и к вечеру достиг монастыря Клонкаси.
  
   По облику и обычаям все монастыри Срединной империи одинаковы. В ювелирную мастерскую их вначале не пустили. Торговцам дали изогнутые стекла, задернули шторы, чтобы только один прямой солнечный луч попадал в комнату, на столе разложили драгоценные камни и украшения. Ювелиры Клонкаси явно ожидали, что осматривать камни станет их старый клиент Юбари. Когда тот движением глаз послал вперед Неку, на лицах местных монахов ничего не отразилось. Послушник сразу обнаружил, что присутствующие в комнате стали дышать чаше. Он также подумал, хотя и не мог подтвердить своей догадки, что и пульс монахов Клонкаси участился.
   Посадить послушника за стол в присутствии стоящего наставника монахов и доверить ему самое важное - такое нарушение привычного порядка не могло не вызвать удивления. Юбари хуже, чем Нека, разбирался в самоцветах. Но как опытный торговец он, навязывая свои условия, надеялся добиться преимущества.
   Нека быстро разложил по кучкам рубины, изумруды и алмазы, разглядывая камни в изогнутое стекло и поворачивая их в солнечном луче. Камни он держал пинцетом, иногда пробовал их на язык, сравнивая с вынутым из кармана кусочком стекла. Затем принялся рассматривать халцедоны: черно-белый оникс, сард с красными полосами, бело-красный сардоникс, похожий на рисованное дерево моховый агат. Уравновесил на весах пиропы и алмандины, поднес к ним магнит, наблюдая нарушение равновесия. Он работал около часа. Присутствующие молчали. По окончании работы Нека отодвинул остальные камни в сторону.
   - Эти смогу оценить только в мастерской.
   После обеда предоставили и мастерскую. Взвешивание на воздухе, а затем в воде позволяло вычислить плотность камня любой формы. Нагрев сразу определял турмалины - Нека проводил нагретым камнем возле полы своего плаща и камень на глазах становился запыленным. Был найден александрит, и послушник безразличным движением положил его среди гранатов. Некоторые камни определялись по преломлению. Их Нека поочередно укладывал в ванны с различными жидкостями, направляя на них луч света сверху. При совпадении лучепреломления жидкости и кристалла тот становился невидимым, а на дне ванночки появлялся радужный ободок.
   Последними оценивались ограненные камни. Спор возник из-за нескольких рубинов. Они не проявляли характерного для рубина изменения цветового оттенка при повороте в луче света, и послушник счел камень шпинелью. Ювелиры Клонкаси запротестовали. При определенной огранке, утверждали они, наблюдать такое явление в рубине невозможно. Они заявляли, что такая огранка и применялась. Измерение плотности показало, что камни - не шпинель. Шпинель ценилась много ниже рубина.
   Либо это был хороший рубин, наиболее ценимого цвета и совсем без включений, либо неизвестная Неке подделка. Три отличных ограненных рубина стоили очень дорого. Любая подделка, даже из драгоценных камней, ценилась бы в десятки раз дешевле.
   Послушник пощупал поверхность камня - это не топаз, нет скользкости. Не турмалин: нагретый, он пыль не притягивал. Не существовало ни одного материала, годного для такой подделки. Или Нека не знал?
   Он сосредоточился на камнях и присутствующих одновременно. Очень быстро он понял, сам не зная, как, что ювелиры Клонкаси не пытаются его обмануть. Но они и сами могут быть обмануты. Нека сосредоточился на камне. Ему смутно представился образ большого призматического кристалла, и он спросил:
   - Камни вырезаны из одного кристалла?
   - Да, они изготовлены у нас.
   - Осталось ли что от того кристалла?
   То, что осталось, принесли. Мелкие, большей частью необработанные, осколки явно были рубинами. Послушник подивился, зачем такой большой кристалл превращать в три камня обычной величины. Оказалось, монастырь выполнял заказ императорского двора. Принцы и принцессы украшали свои шапки только рубинами. Монастырь попросил деньги за заказ. Узнав запрошенную цену, Нека внутренне вздрогнул. За такие деньги можно построить большой боевой корабль - и хватит на содержание команды. Императорская семья думала схожим образом. Теперь монастырь не мог продать рубины даже за половину запрошенной суммы. Отвергнутый императорской семьей товар никто не брал.
   Послушник вопросительно взглянул на Юбари. Торговец видал многое и соображал хорошо. Он сказал, что согласен взять испорченные рубины - он выбрал именно это, явно неправильное определение - по цене обычных рубинов соответствующего веса. Предложение несправедливое, но для начала переговоров годилось.
   Караван покинул монастырь через неделю. Были удачно куплены драгоценные камни и прочие украшения, свой товар тоже продан. Трое бойцов из ювелирной мастерской представлялись ювелирами - кем и являлись. То, что они еще и бойцы, в Клонкаси не знали. Нека считал, что возможная атака на караван с четырьмя охранниками не будет страшна для семи охранников. То, что атака будет, он предчувствовал. И считал, что нападение произойдет недалеко от монастыря. Многие в нем и соседних поселениях знали о караване и пункте его назначения. В ночь перед отправлением каравана Нека вместе с отцом Юбари просчитывали места засад, планируя прохождение каравана не обычным путем, а с петлями и задержками, чтобы сбить с толку разбойников.
   Юбари послушнику доверял. Он вообще хорошо оценивал людей, и его предчувствия принял за достоверный факт. Утром караван ушел в сторону гор. Дальше торговцы двигались очень быстро, но непрерывно петляли. Два дня прошли без стычек.
   На входе в горную долину, ведущую к перевалу, торговцы встретили бродячий цирк. Пестро раскрашенная повозка, запряженная парой лошадей. Рядом женщина на ослике. Вслед за повозкой шли четверо мужчин. Повозкой правил то ли подросток, то ли лилипут. Что скрывалось под ее пологом, не было видно. Исходя из размеров, там могло находиться не больше шести человек. Почти равные составы. При отсутствии внезапности нападать на таких условиях могли безумцы. Или мастера своего дела. Нека предположил последнее. Если он ошибся, они лишь потеряют немного времени. Караван развернулся и двинулся к выходу из долины.
   Разойтись на узкой дороге между садами невозможно. Выйдя к месту расширения долины, караван свернул на пустое зимнее поле, отойдя от дороги на сотню шагов. Всадники стали шеренгой и приготовили арбалеты. Бродячий цирк остановился на дороге, напротив каравана, и циркачи вылезли из повозки. Их действительно оказалось шестеро, четверо мужчин и две женщины. Или мужчины, переодетые женщинами. Лилипут соскочил с повозки и достал изогнутый музыкальный инструмент со струнами.
   Нека сразу отметил, что конструкция инструмента позволяла использовать его как лук. Но лилипут на инструменте заиграл, и остальные циркачи двинулись по полю к торговцам. Пока еще можно было предположить, что бродячие музыканты и циркачи так нуждаются в заработке, что готовы навязывать свои услуги явно избегающим их всадникам. В руках у них находились или музыкальные инструменты, или обычный набор циркачей.
   Меч, который они изгибают на голове, глотают или протыкают им грудь. Доска с шипами, которую кладут под одного циркача и на нем пляшет другой. Гиря, которой они жонглируют, шест канатоходца. Все в умелых руках становилось оружием. Обычная флейта могла скрывать пхи-дич-чан, трубку для выдувания отравленных стрел.
   Нека предвидел такое поведение циркачей. По его команде караван вскачь пустился по полю, в сторону от циркачей, к узкому проходу между садами. Ситуация для мнимых циркачей становилась отчаянной. Им теперь необходимо прекращать маскарад и соревноваться в беге с конями, чтобы суметь сблизиться с торговцами.
   Маски сброшены. Кони торговцев скакали быстрее, но разбойники находились ближе к садам. Бежали они неимоверно быстро, и послушник понял - без боя не уйти. Он уже давно знал, что тренированный бегун способен загнать лошадь. В опыте разбойников сомнений не оставалось. Лилипут тем временем поднял свой инструмент и повел им за всадниками. Послушник исполнился уверенности, что целью будет он, а стрелок не промахнется. Он отдал команду остановиться и стрелять из арбалетов.
   До циркачей-разбойников оставалось три десятка шагов. Десять торговцев с арбалетами и разбойники: девять мужчин и две женщины в тридцати шагах. Разбойники, казалось, обречены. Но торговцы иллюзий не строили. Боевая подготовка разбойников отменна, и лишь предвидение Неки дало охране временное преимущество. От того, как они его используют, зависела их жизнь.
   Выстрелил стрелок-лилипут. Он сумел взять правильное упреждение и мгновенно вытянул из складок одежду новую стрелу. Конь послушника продолжал движение, и он взмахнул ситхаком, отводя летящую стрелу. Есть! Продолжая движение ситхаком, он использовал энергию взмаха, чтобы натянуть тетиву. Его конь остановился. Разбойники находились в трех десятках шагов. Нека с уверенностью подумал, что и его стрелу отведут в сторону взмахом меча или шеста.
   Он выстрелил в низ живота набегавшей разбойницы, увидев ее руки на уровне груди, и спрыгнул с коня. Разбойница ткнулась носом в землю, Нека поднял ситхак, чтобы отвести следующую стрелу, но напрасно. Лилипут сменил цель. Рядом рухнул с коня отец Юбари. Залп торговцев уложил четверых атакующих. Сейчас на глазах натягивающего тетиву послушника и торговцы, и разбойники одновременно метнули кацумы. А лилипут выцеливал очередную жертву. Сбить его на таком расстоянии послушник не решался. Так далеко из ситхака обычно не стреляли.
   Выбрав шустрого разбойника с шестом в шести шагах от себя, Нека всадил стрелу ему в бок. На ногах оставалось четверо разбойников и пятеро охранников, считая с Некой. С лошади упал еще один монах, сбитый стрелой лилипута, а последний из конных торговцев лихорадочно перезаряжал арбалет. Послушник вскинул ситхак. Из четырех одиночных схваток первая уже закончилась. Охранник, сбитый с ног ударом шеста, еще падал, когда Нека пустил стрелу в спину победителя.
   Согнулся второй охранник, схватившись за пронзенный ножом живот. Но этот свел схватку вничью, успев отрубить саблей разбойнику правую руку. Сидящий на лошади торговец перезарядил арбалет и прицелился. Но лилипут успел раньше. Торговец стрелял, уже поймав стрелу в грудь. Его стрела ушла в сторону и попала в лошадь цирковой повозки. Послушник тем временем выстрелил в разбойника, который свалил противостоящего ему охранника ударом ноги в голову. Охранник заблокировал оружие разбойника в обоих руках, и не был готов к такому приему. Нека выстрелил в грудь, но стрела отлетела в сторону с металлическим звоном. Доспех!
   Разбойник кинулся вперед, вращая боевой цепью и размахивая кинжалом. Нека видел целящегося лилипута и единственную чистую победу в единоборстве монастырского бойца. Охранник ударом снизу вогнал свой палаш под подбородок разбойника и сейчас выдергивал его назад. Вращательным движением ситхака послушник поймал лезвие боевой цепи разбойника, одновременно поворачиваясь вокруг своей оси, чтобы притянуть разбойника к себе и повертывая ситхак свободным острием к разбойнику. Тот выпустил боевую цепь, понимая, что рывком за нее его можно сбить с ног. Теперь он остался с кинжалом против ситхака. Ситхак длиннее, а расстояние полтора шага. Взмах - и горло разбойника пробито. Выпад кинжалом не достиг своей цели.
   А на поле боя лилипут свалил охранника-победителя стрелой в висок, и Нека остался последним бойцом каравана, оставшимся на ногах. Следующим выстрелом лилипут может попасть ему в ногу, а одноногий - уже не боец. Отвести летящую в ногу стрелу трудно. Опередить лилипута с выстрелом послушник не мог, тот стрелял быстрее. Требовался неожиданный ход, и Нека его придумал.
   Он сразу, бросив ситхак под ноги, схватился двумя руками за живот, согнулся и медленно опустился боком на землю. Лилипут мог и не увидеть, что последний разбойник не достал его кинжалом. Остаться на ногах значило соревноваться в реакции и точности с искусным стрелком.
   На поле боя лежали не только мертвые. Шевелились и хрипло дышали охранники и разбойники, раненные кацумами, прошитые стрелами, проткнутые кинжалами. Через несколько минут тяжелораненые истекут кровью, и их нельзя будет спасти. Но если стрелок не подойдет близко, подниматься Неке нельзя. Его смерть обречет всех на гибель - раненых торговцев разбойники в живых не оставят.
   Стонов на поле боя не слышалось. Краем глаза послушник, не поднимая головы, мог видеть, как шевелятся раненные. Лилипута он мог увидеть только вблизи. Разбойник подъехал на повозке и прямо с нее выстрелил в еще живого охранника - того, что был ранен кинжалом в живот. Стрела с хрустом вошла в тело, ломая кость. И тут же щелкнул арбалет. Последний сбитый стрелой конный торговец применил ту же хитрость, что и послушник. Стрелял он из арбалета и не промахнулся.
   Стрелой с тридцати шагов лилипут был пронзен насквозь. Торговец встал. И тут один из лежащих разбойников взмахом руки отправил кацуму ему прямо в горло.
   Разбойник тоже прикидывался мертвым. Теперь выстрелил из ситхака Нека. И еще, и еще. Он не хотел повторить участь лилипута. Только когда в голове у каждого разбойника торчало по стреле, послушник огляделся.
   Двое охранников лежали без сознания, но без видимых повреждений. Третьему лезвие кацумы пробило лобную кость и застряло там. Кровью ему залило все лицо, он находился без сознания, но еще дышал. Еще одного оглушили то ли гирькой мусубинавы, то ли ядром пращи. Его рвало, но он был в сознании и мог чем-то помочь. Остальные торговцы лежали мертвые или умирали.
   Наибольший интерес среди разбойников вызывал лилипут. Ростом чуть более метра, босые ноги поросли курчавой шерстью. Лицо его: круглое, безволосое, необычного для востока типа выдавало изрядный возраст.
   Прочие разбойники выглядели обычными обитателями области Пэнху. Мускулистые, с боевыми шрамами. Мышцы женщин не уступали мужским. Оружие разбойничье - его легко можно спрятать в одежде. Интерес вызвал только меч тье: о нем Нека раньше только слышал. Длиной в один метр, с боковым шипом на лезвии и обоюдоострым клинком, он на гарде имел лезвие, которым можно было рубить, как топором. Нашлась и трубка для стрельбы отравленными стрелками - в одном из музыкальных инструментов. На нескольких разбойниках под одеждой оказались металлические латы, закрывавшие только грудь.
   Пришел в себя один из оглушенных охранников. У него болела голова, но он был готов продолжить путь. Уцелевшие торговцы сложили погибших товарищей в повозку разбойников, выбросив из нее весь скарб. Использовали только их сумку со снадобьями. Как смогли, они вынули кацуму изо лба монастырского бойца и промыли рану. В сознание тот не приходил, и у него начался жар.
   Из-за садов вылетел отряд конной стражи, числом три десятка. Им сообщили о бое светотелеграфом. С удивлением разглядывали стражники лилипута и его лук со струнами. Он годился и как оружие, и как музыкальный инструмент. Этих циркачей в здешних местах видели часто, но в разбое не подозревали. В упорядоченной Срединной империи мало кому дозволялось свободно передвигаться по стране. Цирки такое право имели.
   Охрана помогла каравану достичь своего монастыря. Старшим в караване все признали Неку, хоть и был он лишь послушником. Нека поручился, что монастырь заплатит стражникам за охрану каравана. На третий день пути, так и не придя в сознание, умер раненный в голову охранник. Его товарищ в сознание пришел, но говорил с трудом и сам в седле не держался. Его везли в носилках на спине лошади. Из каравана в десять человек в монастырь вернулись живыми четверо. Товар доставили без потерь.
   Уже через день Нека прошел все надлежащие церемонии и стал монахом. Теперь его называли брат Нека. Настоятель удовлетворил его просьбу - местом его монашества определили монастырь Хабахталь, славный своими школами и учеными. Среди них имелись и знатные ювелиры. Располагался монастырь в горах Центрального хребта вблизи большого города Нааньань.
  
  

5. НУГПУР

Привычная взгляду гора.

Но когда пред рассветом

Заалеет вершина,

Молвишь:

"Не там ли

Боги живут?"

  
   Учителем Аранги стал брат Анси. Высокого роста, худой, с длинным носом и светлой кожей. В Срединной империи жителей запада называли долгоносиками, за их более острые и длинные носы. Задавать вопрос о происхождении брата Анси ученик не стал. У монахов не спрашивали об их прежней жизни.
   Учитель начал с того, что разрушил все представления Аранги о привычных ценностях. Сначала он спустился со своим учеником в горную долину. Ровная дорога серпантином, иногда - лестницей с широкими ступенями, на которой легко разойдутся два встречных каравана.
   По дороге учитель отвел юношу в сторону, к небольшому скальному обрыву. Здесь он спросил, сможет ли сын торговца самоцветами и горнозаводчика определить горные породы и перспективы их разработки. Ученик смог только сказать, что можно надеяться найти серебряные руды. Тогда учитель, показывая ему отдельные камни, объяснил и их происхождение, и как они залегают: - и Аранга увидел различные жилки минералов, слои пород разных периодов. Учитель сказал, что серебросодержащая жила здесь очень мала и уходит вглубь горы. А вот здесь проходит жила, в которой можно искать гранаты, цитрины и аметисты. Почему они там должны быть, ученик так и не понял.
   Они переночевали в деревне. Днем донимала жара, ночью холод пробирался сквозь толстое ватное одеяло. Горцы закрывали лицо от обжигающих солнечных лучей широкополыми шляпами. Аранга счел, что местные жители невероятно выносливы. Их привычки разительно отличались от привычек крестьян равнин. В самой деревне он не заметил ни полей, ни огородов. Небольшие клочки земли были разбросаны по долине, и путь от одного до другого иногда занимал пару часов.
   Брат Анси показал своему ученику небесное погребение. Жители деревни собрались вокруг огромного куска скалы, покрытого бурыми пятнами. Принесли сверток, и двое мужчин в синих халатах подняли его на скалу. Внутри оказалось мертвое тело.
   Несколько человек в толпе начали стучать в барабаны и металлические тарелки, дудеть в какие-то трубы. Мужчины в синих халатах достали топоры и отсекли мертвому телу конечности и голову. Затем они принялись счищать мясо с костей и разбрасывать куски по скале. Раздробили череп и откинули в сторону. Затем молотом начали дробить кости. Все это время играла музыка, а на окрестных скалах собрались грифы. Мужчины в синих одеждах закончили дробить кости, собрали свои инструменты и слезли со скалы. Музыка смолкла.
   Грифы по одному слетали на скалу и принимались клевать мертвечину. Сначала склевали мясо, потом принялись за кости. Занятие трудное, грифы возились почти час. Потом улетели. На поверхности скалы не осталось ничего. Стоявшие вокруг люди разошлись.
   Анси сказал:
   - Теперь этим двоим, в синем, нельзя прикасаться руками к пище три дня. Они должны жить в специальной хижине, еду им будет бросать через окошко на стол. Есть они могут, но без помощи рук. И пить так же. Им будут приносить воду в глиняных тарелках. По окончании срока они сожгут одежду, разобьют все тарелки, обольются водой и пройдут под брюхом коровы яка. После этого можно вернуться к обычной жизни. Горцы верят, что нарушение этих правил приведет к болезни. Я знаю случаи, когда правила случайно нарушались. Нарушитель после тяжко заболевал.
   Учитель вернулся в монастырь, приказав Аранге остался в деревне. Сын Лосила пас яков, что оказалось делом нехитрым. Сбивал жир из ячьего молока. Отгонял птиц от посевов ячменя. Готовил горный чай на солнечном огне - большом изогнутом зеркале под треногой. На треноге стоял чайник, а изогнутое зеркало собирало солнечные лучи в пятно на днище чайника. Вся деревня пользовалась солнечным огнем. С топливом в горной долине было туго.
   Кроме того, Аранга возил на невысокой лошадке уголь из небольшой копи в скалах. Добывали его люди, годами безвылазно находившиеся под землей. Как понял ученик, они добровольно искупали свои какие-то прегрешения подземным трудом. Добытый уголь они поднимали к выходу, но лишь до той поры, пока не становился виден дневной свет. Жители долины или работники монастыря сами лезли по узким низким коридорам и спускам, набирали заплечный короб угля и выносили его наружу. Углекопы с жителями поверхности не разговаривали.
   Жители долины звали их гномами, как тех легендарных существ из сказок. Впрочем, они были уверены, что гномы - существа реальные. Только сейчас их в долине нет. Аранга знал, что в долине добывают самоцветы и алмазы. Добыча алмазов велась втайне, где и как - о том язык не распускали. На всю огромную долину приходилось всего три деревни. Ученик побывал лишь в окрестностях одной из них, ближайшей к монастырю. Он видел множество лазов в глубь гор. Пещеры ли это, заброшенные или действующие копи, он не выяснил. Жители деревни, скотоводы, удовлетворить его любопытство не могли.
   Прошел месяц. Далекими казались разборы торговых отношений и особенностей законодательства разных стран. Привычным стал вкус горного чая. Глаз научился легко отмерять расстояние - умение, присущее только горцам. Какие-то вчерашние переживания казались смешными и ненужными. В жизни были действительно важные вещи - еда, одежда и крыша над головой. А еще привычный ход вещей и возможность несуетливо размышлять над ним.
   Анси забрал его в монастырь, когда ученик уже забыл о его существовании, погрузившись в физически трудное, но спокойное и свободное существование горцев. Услышав об этом, брат Анси усмехнулся.
   - Это все потому, что ты здесь чужой. Для тебя не важны и просто неизвестны их предрассудки и суеверия. А горцев они гнетут ну разве что чуть меньше твоих купеческих и промышленных забот. К тому же здесь ты свободен от обязанностей перед семьей. Состояние ученика далеко от дома - одно из самых свободных.
   Затем учитель ехидно поинтересовался, помнит ли еще ученик, как он слабо разбирается в горных породах. При этом он протянул ему книгу на неведомом языке.
   - Я заметил, что ты не самый большой любитель читать. Но придется. Вот эта книга - она на вестроне - повествует об искусстве понимать тайны земных пород. В науке запада это называется геологией. Понимаю, ты вестроном не владеешь. Вот еще книга на вестроне, она о природе и значительно проще. А вот два ее перевода - на хеве и на синья. Попробуй усвоить язык хотя бы для чтения, захочешь - займемся с тобой и разговорным.
   Для освоения языка ученику отводились три четверти каждого дня. Оставшуюся четверть он беседовал с учителем об основах организации человеческих сообществ и здесь он узнал много неожиданного.
   Никогда раньше не связывал он бытовавший в Срединной империи обычай часа благоденствия, заключавшийся в том, что каждый день император сидел на троне в полном облачении около получаса в молчании, с древними представлениями периода дикости. Тогда любой царь воспринимался богом. Считалось, что его здоровье и всякое его движение напрямик отражалось на состоянии всего окружающего мира.
   Для сохранения своей святости царь не должен касаться земли: его носили на специальных носилках. Солнце и луна недостойны сиять над его головой - и он никогда не находился под открытым небом. Крытые носилки переносили его из дворца во дворец. Он не отваживался ни бриться, ни стричься. Умывали царя ночью, во сне. Взятое у него в это время считалось украденным и не могло повредить его святости. Неподвижно сидя на троне с короной на голове и прочими царскими регалиями, царь поддерживал мир и спокойствие в своей стране.
   Обычай отходить от гроба, когда закрывают крышку, также имел древнее происхождение. Дикари считали, что тень есть душа человека. И если чья-то тень падает на гроб, и ее закроют крышкой, душа будет погребена и здоровье человека пострадает.
   Первобытная дикость и колдовство ставили перед собой практические цели - даровать удачу на охоте, поддержать плодородие растений или животных, вызвать дождь. Религия, пришедшая им на смену, беспокоилась о душе человека - о милосердии, чистоте помыслов. Но и практические цели не исчезали. Любая религия вбирала в себя в измененном виде всю первобытную дикость и суеверия. Хотя внешне она их осуждала, самой практикой она давала им жизнь. И иначе быть не могло - лишенная фундамента суеверий, религия превратилась бы в удел незначительной группы приверженцев или в моральное учение.
   Религии, основанные на страхе перед богом, могли решительнее бороться с суевериями. Религий, основанных только на любви к богу, брат Анси не знал.
   Аранга получил доступ в верхние этажи монастыря. Там жили учителя, и располагалась библиотека со множеством залов. На крыше монастыря, невидимая с фасада, находилась башенка светотелеграфа. Условия для его работы на вершинах Дальнего хребта были идеальные. Облачность на этих высотах случалась редко, воздух отличался особенной чистотой, а различить световые сигналы можно было издалека. Светотелеграф связывал между собой все горные монастыри Чунаг и некоторые равнинные монастыри. Основой управления в стране являлась именно система монастырей, все остальное составляло лишь придаток к ним.
   Ученик смутно догадывался, что такое общественное устройство не может существовать самостоятельно. Брат Анси подкрепил его уверенность. Чунаг во многом опирался на поддержку Срединной империи, являясь ее вассалом. Армии страна не имела - только пограничную стражу. Срединная империя не присоединяло соседнее государство с тем же языком и религией: самоуправляемое государство Чунаг обходилось дешевле, чем обошлась бы провинция в составе империи. Расходы на управление в малонаселенной стране с плохими дорогами достаточно велики. Имелись и внешнеполитические резоны.
   Как религиозный и образовательный центр Чунаг ценилась выше благодаря своей независимости. Напряженные отношения Срединной империи и Хеврару во многом смягчались посредничеством Чунаг. К тому же, сказал брат Анси доверительно:
   - Не всем и знать надо, что власть Чунаг и религиозная власть империи - это во многом одни и те же люди.
   Аранга задал учителю интересовавший его вопрос о драконах. Слова старшего брата им забыты не были. Ответ учителя его не удовлетворил. Действительно, в Срединной империи существовала скрытая тайная иерархия религиозного управления. Про Чунаг учитель рассказывать не стал - ни к чему иностранцу. Тонкостей взаимоотношений драконов, мудрецов и путешественников в империи он не знал. Хотя со многими из них был знаком лично.
   - Да, те, кого ты называешь драконами, обладают властью. В любом государстве, где соблюдаются законы, и есть много чиновников, возникает группа более одаренных и энергичных людей. Они редко обладают высшими постами, иногда внешне они к власти совсем не относятся. Друг с другом они знакомы.
   Анси утверждал, что им нет необходимости объединяться в тайное общество - хоть и это иногда происходит. Эта группа людей определяет многие действия власти. Не все, конечно.
   В Срединной империи такой группой были религиозные деятели, - если не по сути, то по форме. А в Хеврару - промышленники. Кое-где ими становятся чиновники. Сущность этой группы в том, что ее члены более способны к управлению. А обычная система управления сковывает их действия. Редко такая группа внутренне однородна и преследует одни цели. Монастыри Чунаг как раз заботятся о единстве такой группы в Срединной империи, Вант-до и Хеврару.
   - Настоящее влияние наши воспитанники имеют только в Срединной империи. Там давно сложилась традиция посылать детей аристократов и особо одаренных юношей на обучение к нам, в Чунаг. Мы не только учим, мы еще и отбираем тех, кто более пригоден к поддержанию установившегося порядка. Без нашей рекомендации карьеру в империи сделать невозможно.
   Аранга поинтересовался, какой властью обладает император. И брат Анси угостил его долгим рассказом о делах власти. О многочисленных чиновниках, выполняющих повседневные обязанности власти. О сложных делах законодательных и судебных. О том, как возникают у чиновников собственные представления о задачах власти. О разном понимании вроде бы простых слов одного языка человеком, отдающим приказание и исполняющим его. И еще о многом узнал ученик, о чем вроде бы знал и раньше, но не задумывался.
   Император и его чиновники выполняли обыденные функции власти, а драконы - для себя Аранга называл их так - занимались делами неочевидными, завтрашними. Немного подумав, сын Лосила сообразил, что реальной властью император и его чиновники совсем не обладают. Но, похоже, об этом они не догадываются. Их рутинные обязанности вырастают в их представлении до размеров самых важных и все определяющих дел. На самом же деле принимать сложные, нацеленные на будущее решения - удел специально подготовленных и отобранных людей. И совместить тех и других в одной упряжке не удастся. Драконы потеряются и растворятся в массе однотипных чиновников.
   Только действуя из тени, незаметно, они могут оказывать эффективное влияние. Но для этого надо знать всех чиновников империи, продвигать вверх нужных. И обязательно иметь средства воздействия на чиновников, на каждого - свои. Средства эти не могут быть простой властью. И когда Аранга представил, какие это могут быть средства, ему стало неприятно. Да, лучше всего годится религия.
   - Религия? - брат Анси скептически улыбался: - Ты еще не понял, что все виды человеческих отношений строятся по одним законам. То, что ты понимаешь под религией, есть и разновидность власти, и сфера материального интереса. Пойдем, я тебе покажу на примере.
   Они прошли вырубленным в скале переходом за северную стену монастыря. В переходе дверь открыл привратник и вопросительно посмотрел на учителя. Аранга был представлен как ученик. Учитель предложил ему хранить молчание об увиденном.
   Коридор привел их в зал с лестницами. Они поднялись. За железной решетчатой дверью, которую открыл им привратник, шла анфилада комнат с узкими, забранными решетками окнами. В каждой находился монах и несколько человек, сидящих или лежащих на простых деревянных кроватях. Лица у них были какие-то отсутствующие. На появление Анси и Аранги они реагировали замедленно и без интереса.
   Дальше пошли комнаты, обитатели которых подбегали к проходящим, хватали за руки, иногда лезли с объятиями. Здоровые монахи следили за тем, чтобы гостей не побили. Агрессии обитатели комнат не проявляли - они просто не могли соразмерить свои действия с окружающей обстановкой и приличиями. Их речи оставались Аранге непонятными. Чаще они были по форме осмысленными, но совершенно не вписывались в окружающее. Как реагировать, ученик не понимал, и чувствовал себя неуютно. Никаких комментариев увиденному учитель не давал.
   Далее располагались комнаты, разделенные решеткой. Решетка отделяла маленькие помещения, в которых размещались одна - две кровати. Обитатели зарешеченных помещений вели себя по-разному. Кто бегал по комнате, кто совершал однотипные движения, не обращая внимания ни на что. Некоторые спали, другие пели или молились Никто над ними не надзирал..
   Пройдя коридором до очередной лестницы, учитель и ученик спустились вниз. Здесь в коридоре виднелись замурованные кирпичами проходы в скале. В каждом проходе внизу было оставлено небольшое отверстие. Сверху тоже виднелось отверстие. По знаку учителя Аранга заглянул. В темной комнате сидел в позе медитации абсолютно голый человек. В остальные замурованные кельи брат Анси заглядывать не предлагал. Очевидно, там происходило то же самое.
   Спустившись еще на пролет лестницы, они увидели мастерские. Под присмотром нескольких монахов работники молотками разбивали горную породу и сортировали ее. Никто из работающих головы не поднял. Движения их напоминали работающий механизм часов. Равномерно поднимались и опускались молоты. Аранга отметил, что отсортированная в несколько лотков порода не различалась.
   Они покинули часть монастыря за стеной, не обменявшись ни единым словом. Уже в келье учитель спросил, что понял Аранга.
   - За замурованной дверью, наверное, святые отшельники? Которые питаются чашкой риса в неделю и медитируют годами? В мастерских рабы? Обычные люди так не работают. Они и результата работы не осознают и человеческих качеств лишились. Кто вверху, я не знаю. Одержимые демоном, быть может?
   Анси остался доволен:
   - Ты удачно выразил свои мысли. Только обитатели всех трех этажей между собой существенно не различаются. Все они повредились в рассудке и многие - на почве религии. Вверху те, чьи расстройства временные. Или мы думаем, что временные. Их лечат травами. На другом этаже есть и медитирующие, несколько. Я тоже не уверен в их здравии. Но большинство - повредившиеся в рассудке. Внешний мир их не интересует. Если лечение не помогает, их замуровывают в келью и ждут их смерти. Они всегда могут позвать на помощь и их освободят. Но таких случаев я не припоминаю. А так - чем больше святых отшельников, тем более славен монастырь. В мастерских мы используем тех, кто способен к движениям и пониманию простых приказов. Они просто дробят руду. Сортировать ее им не под силу. Если кто вдруг начнет ее действительно сортировать, значит, наступило улучшение. Редко, но бывает.
   Брат Анси сделал паузу, подчеркивая значимость своих слов.
   - Самого главного ты не видел. Но знаешь, о чем я. Углекопы и работники горных копей в долине. Они тоже повреждены в рассудке. Считают себя греховными и хотят грех искупить. Грех воображаемый или преувеличен. А искупление - реальное и на пользу монастырю. Никто в здравом уме добровольно в копях работать не будет. А они там и живут. Никто их не охраняет и не принуждает. Кормят их хорошо. Могу тебе и больше сказать: некоторым из них срок искупления назначен монахами. Таких мы иногда и силой из копей выводим. У них же и родственники есть, не все же монастырю их расстройством пользоваться. Вот так монастырь использует чужое горе для своей славы и выгоды... Но монастырь же им и помогает. Иногда, когда это вообще возможно. Ты знаешь, в простом народе много суеверий. Поврежденных в рассудке за стенами монастыря могут или убить, или свалить на них чужую вину; - и казнить. Чаще их просто изгоняют, и они обречены на голодную смерть. У нас в монастырях умирают от голода только добровольно.
   Чтобы Аранга лишился всех иллюзий о власти религии, учитель рассказал ему о взаимоотношениях монастырских гнезд. И здесь все складывалось, как среди людей: монастыри шпионили друг за другом, заключали коалиции и сделки. Целями были повышение влияния и накопление ценностей. Ни монахи, ни настоятели своего ничего не имели. Но монастырским имуществом пользовались. И были иногда так корыстны, что и за стенами монастыря такой жадности не отыскать.
   Монастыри не бедствовали. Немногим из них, которые жили помощью других монастырей своего гнезда, требовались средства для поддержания дорог или связи. Большинство имели или горные промыслы или скотоводство, вели торговлю или готовили учеников.
   Монастыри гнезда альбатроса выбирали себе учеников сами. И плату брали посильную. Аранга не знал, сколько заплатил отец за его обучение. Догадывался, что много. О своих учениках и их семьях монастыри знали все.
  
   Вестрон ученик освоил быстро. Он даже научился говорить, и учитель сказал, что неплохо. Прочитанные им книги показали всю ограниченность представлений о горном деле в Срединной империи. Страны запада изучили природу куда лучше. Они создали специальную отрасль добывания знаний о мире - науку. Наука опиралась на опыт и никак не связывалась с религией. Аранга подумал, что если и управление у них так же отделено от религии и научно организовано, то в развитии они ушли далеко вперед. Брат Анси успокоил его.
   - Опережение в науке и технике еще не так страшно. Во всем остальном разница не так велика. Или мы думаем, что невелика. О странах запада мы знаем меньше, чем надо. А развиваются они быстро.
   С религиями же дело на западе обстояло, как везде. Элуизм, туранизм и его разновидность - осамир, гурджи. Монастыри, суеверия, ереси, религиозные суды. В Срединной империи традиции власти и правящая династия не прерывались. Общество опиралось на традиции и религию. В странах запада почти везде государства были молоды, многие - сложены из разных народов. Объединяющая роль религии там выше, а религиозные чувства накалены сильнее.
   В странах запада себя считали цивилизованными, иноверцев же с востока причисляли к дикарям. Анси вообще считал, что единственным признаком цивилизации, который действительно признавали все народы мира, являлись записи деяний королей древности.
   - И неважно, что замок этого королевского рода был обычным сараем с земляным полом, что сам король неграмотен, а его свита - обычные грабители. Если его деяния увековечены в записях, которые перечитывают и чтят потомки, то королевство это сочтут цивилизованным. А если связь времен прервется, - летописи сгорят, к примеру, - то и следы искусного строительства, и предметы искусства, все, все будет сочтено творениями дикарей.
   Если в Срединной империи законы жизни почитались неизменными, то некоторые мыслители запада считали общество развивающимся, наподобие ребенка. Раннему детству они уподобляли период дикости, охоты и собирания плодов. Земледелие и скотоводство они уподобляли юности, а зрелость опиралась на развитые ремесла, торговлю и науку. И общественные законы они уподобляли различиям в возрасте человека.
   В детстве подчиняются родителям: и дикари подчиняются традициям племени, вождям и жрецам. В юности многое значат товарищи по возрасту, - значит, ранние земледельцы и пастухи образуют семейные кланы, подчиняются законам, воплощенным через мифы и легенды. А взрослые подчиняются в первую очередь законам: развитое общество должно иметь писаные законы, их толкователей и охранителей.
   Воспитанному в империи человеку просто вредными казались воззрения западных мыслителей из страны Эреад на сущность власти при разных степенях развития общества. Если земледельцам и скотоводам было прилично иметь единого владыку: царя или императора, которому все они повинуются к своей пользе, то промышленникам и купцам единый наследственный правитель оказывался неудобен. Лучшим государственным устройством для них стала бы республика. В ней лучшие, богатейшие и уважаемые люди выбирали из своей среды главу государства и министров, а также людей, составляющих законы.
   Как понял Аранга, с их точки зрения Срединная империя являлась страной, где ремесла и торговля были слабо развиты. При таком развитии они не обеспечивали большей части прибыли для страны и не имели достаточно власти. Вся накопленная веками мудрость правителей империи не могла заменить сильных и многочисленных заводов, свободной торговли и независимых от власти судов. Мыслители Эреада считали Срединную империю отсталой и дикой страной.
   Несколько дней сын Лосила и учитель обследовали долину. Теперь ученик умел распознавать слои пород разного происхождения и возраста. Брат Анси показал ему алмазоносную породу; само месторождение иностранцам видеть не позволялось. На востоке алмазы добывали только здесь.
   Но восток больше ценил рубины и изумруды. Запад же считал королем самоцветов алмаз. Анси лукаво заметил, что монастырь Нугпур на свои запасы алмазов смог бы купить небольшое государство.
   Вскоре учитель объявил, что основное обучение закончено, и захотел узнать, что еще желает изучать Аранга. Когда тот сообщил, что хотел бы освоить эльфийский язык, брат Анси застыл. Он не так хорошо владел своими чувствами, как истинный уроженец востока. Лиц его выражало безграничное недоумение.
   Об эльфах, о том, что у них был свой язык, и что они вообще существовали, речь не шла никогда. Но Аранга в библиотеке читал на вестроне не только книгу по геологии. А легенды об эльфах, драконах, гномах слышал в детстве еще в империи. Немного умозаключений, обрывки сведений в разных книгах - и вот он сформулировал свое желание.
   Учитель скучным тоном сказал, что разрешения на это придется подождать. Оно будет иметь свою цену - не в деньгах. Он не вправе решать такие вопросы. Еще он выразил надежду, что отец мог бы помочь Аранге в этом деле и предложил отправить светотелеграмму.
   Теперь в недоумении застыл ученик. Светотелеграммы частными лицами не посылались - это правило соблюдалось и Срединной империей и Чунаг. Учитель объяснил, что это не частное дело. Аранга затронул существенный вопрос, от которого в каком-то смысле зависело существование нескольких государств.
   - Ты не посвящен. Для такого знания ты не созрел. В руках непосвященного тайное знание может оказаться разрушительнее большой войны. Ты либо станешь посвященным, либо будешь изолирован. Чаще используется смерть. Ты можешь узнать от меня лишь то, что наш мир примерно на границе Новой эпохи резко изменился. Шли войны, гибли документы и здания, произведения искусства. Утрачивалось знание и история предыдущих эпох. Достоверность оставшихся сведений проверить невозможно. Мы храним их для исследователей. Некоторые из них утверждают, что мир изменился навсегда. И мы никогда не узнаем, что было прежде. Кем были, и были ли, эльфы. Кто написал тексты, которые приписываются им. И кто на самом деле говорил на древних языках - книг на них много в наших библиотеках.
   Ответа Аранга ждал месяц. Пользоваться библиотекой ему не разрешали. Брат Анси приносил ему только книги по современным языкам. Ученик изучал лигнал.
   Однажды в его келью вошел уже знакомый ему господин Ток и по-хозяйски уселся на стул. Когда-то господин Ток провожал его в Чунаг. Говорили они мало, но у ученика осталось впечатление, что Ток знает все на свете. Сейчас господин Ток не скрывал, что в монастырь он прибыл из-за просьбы Аранги.
   -Что ты знаешь об эльфах и зачем тебе их язык?
   Ответ господина Тока устроил, по всей видимости, именно его он и ожидал. Жестом пригласив сына Лосила следовать за собой, он вышел в коридор. Они спустились вниз, но там, где все ученики и гости монастыря выходили на наружную лестницу, господин Ток свернул в малозаметную дверцу. За ней оказался зал с тщательно выровненными каменными стенами. На стенах чадили связки факелов. За столом у небольшого окна что-то писал монах с мечом на перевязи. Господин Ток поприветствовал монаха на неизвестном Аранге языке. Тот ответил так же. Господин Ток сунул ученику в руку зажженный факел. По высеченной в скале винтовой лестнице они довольно долго спускались вниз.
   Лестница вывела их в анфиладу огромных залов. Высокие окна, закругленные сверху, освещали богато украшенные стены залов. Вырезанные из камня барельефы изображали и отдельные фигурки, и целые сценки. Крупные статуи украшала позолота, в глазницах играли самоцветы. В некоторых фигурках ученик узнавал богов, изображены были и какие-то неведомые существа; шестирукий человек с головой слона, крылатый лев с человеческой головой, многорукие обезьяны и люди.
   Аранга двинулся через залы. Между ними иногда попадались комнатки с каменными скамьями и каменными умывальниками, куда струйкой текла вода из каменного горлышка. Всего он насчитал тридцать девять залов. В каждом - окна, прорубленные в вертикальном обрыве. В последнем зале стоял обыкновенный чортен, но вместо привычного божества там находилось тело человека, высохшее от старости и замотанное в ленты. В предпоследнем зале одна из стен была исписана письменами на разных языках. Приглядевшись, Аранга обнаружил надписи на вестроне, гельте и иероглифическом синья. Надписи совпадали по содержанию и излагали жизнеописание Орзимо, а также существенные моменты его учения.
   Ученик вернулся к господину Току, который оставался в первом зале.
   - Господин, там, в последнем зале...
   - Да, это Орзимо, его земное тело. Здесь он умер. Это подтверждено документами. Его учение стало популярным еще при его жизни. А после смерти превратилось в полноценную религию. Сейчас уже можно пустить сюда паломников. Настоящей религии правда о ее основателе и истории не страшна. Не пускаем из-за остальных тридцати семи залов. К Орзимо они отношения не имеют. Создавались они столетиями. Кем, зачем - нам неизвестно. Ты можешь считать их создателями богов, людей, эльфов, гномов - если все эти существа вообще различаются между собой.
   Последняя фраза вызвала полное недоумение Аранги. Господин Ток пояснил, что любое существо, имеющее себе подобных, обладающее разумом и речью, действующее с какими-то целями, для нас так или иначе является человеком. В качестве примера он привел Орзимо, в человеческом происхождении которого не сомневались даже именующие его богом. Другие боги в основе тоже имели человека - или нескольких. За далью времени их человеческие черты стерлись. Кто знает, не так ли дело обстояло и с эльфами и гномами.
   Язык землепашцев и скотоводов мог именовать всех людей иного образа жизни отдельным наименованием. Гномы, по преданиям, искусны в горнодобыче, выплавке металла и кузнечном деле. Может, то просто кузнецы были? А эльфы не пасли скот, не сеяли. Жили в лесах. Умели разговаривать с деревьями и лошадьми, врачевали, учили. Знахари?
   - Но, господин, их же были целые народы. Зачем тысячи знахарей?
   - Насчет их численности: мы ее не знаем. Сведения легенд недостаточны. Один знахарь занимает в истории место большее, чем сотни крестьян. Но и это не главное. Пройдем в комнату.
   Они прошли в комнату с умывальником и сели на скамью. Стоявший посреди комнаты массивный стол из красноватого гранита на четырех ножках напоминал свинью. Господин Ток начал рассказывать известные Аранге истории горнодобычи в Срединной империи, монотонным и скучным голосом. Очень быстро мысли ученика ушли в сторону. Он вроде бы слышал, что говорил господин Ток, но не мог ни на чем сосредоточиться. Его собственные мысли почему-то занимали слоны. Слонов он видел в Рюнкэу. Большие, серые, с огромными ушами и свисающим хоботом.
   Стол исчез. На его месте стоял огромный серый слон, помахивал хоботом и добродушно смотрел на Арангу. Господин Ток безразлично сидел в стороне.
   - Ты удивлен? - спросил слон. Голос его был глуховатый и вибрирующий, но довольно приятный и разборчивый.
   - Ты настоящий?
   - А Орзимо в последнем зале настоящий?
   - Но ты говоришь.
   - И ты сможешь со временем разговаривать с богами.
   - Так ты бог?
   - Бог, человек, слон - это все слова. Ты бы лучше спросил, что тебя интересует.
   - Все эти залы, кто их делал?- ученик задал главный вопрос сразу.
   - Люди. Разве ты сам не видишь? Тебе же встречались статуэтки и изображения, выполненные в той же манере. Может, и мастер был тот же.
   - Кому все это посвящено?
   - Культам богов и святых прошлых времен. Некоторые из них известны и сейчас, другие - забыты.
   Слон исчез, на его месте стоял стол из красноватого гранита. Аранга с запозданием услышал хлопок в ладоши. Господин Ток спросил:
   - Так с кем ты сейчас разговаривал?
   Сын Лосила не знал, что ответить. Увиденное его потрясло. Господин Ток объяснил, что провел эту маленькую демонстрацию, чтобы показать относительность нашего представления о мире. Слон, создание воображения ученика, вызванный к жизни искусством господина Тока, был на время неотличим от реальности. Как объяснил господин Ток, если бы слон наступил на ученика, он умер бы по-настоящему. Слон был богом - и богом был Аранга. Правда, при помощи господина Тока. Выходит, господин Ток - бог вне всяких сомнений.
   Аранга проверил, не Ток ли говорил от имени слона. Но нет, создатель слона молчал, а разговаривал ученик с плодом собственного воображения. О чем они разговаривали, знал только он сам.
   Господин Ток подтвердил, что ответы слона были правильны. Это то знание, котором Аранга уже располагал. Но сам он распознать и использовать его не мог. Еще господин Ток добавил, что испытание было не лишним. Теперь он знал, что Аранга не сможет стать драконом.
   - Если хочешь, изучай эльфийский язык. По крайней мере, узнаешь, что означает твое имя на эльфийском наречии. Воспользоваться им ты никогда не сможешь.
   - Им могут пользоваться только драконы?
   - При известных нам обстоятельствах - да, только драконы. Ты - посвященный. Это тоже много. Кем являются драконы и чем они заняты, ты представляешь достаточно. Отныне ты служишь драконам явно и осознанно. У тебя будет свобода выбора. Мы не займем все твое время.
   - Так эльфы существуют?
   - Существовал ли слон? Я точнее ответить не могу. При определенных условиях я могу с ними разговаривать. И мне кажется, что наши беседы уменьшают количество зла в нашем мире.
   Когда господин Ток и Аранга вернулись в келью, их ждал посыльный. Передав записку, он растворился во тьме коридора. Господин Ток бросил взгляд на записку, и опустил ее в карман плаща.
   - Твое служение начинается раньше, чем я думал. Ты едешь в Хеврару. Там начали производить новое оружие. Под видом промышленника ты узнаешь о его производстве. Тебе помогут, но помощники в производстве оружия не разбираются. На границе ты получишь документы от торгового дома твоего отца, товары и лошадей. Все сопровождающие - наши люди, с ними можешь быть откровенным. На людях старший - ты, старший от нас - известный тебе Киу. Отправляйся завтра утром.

6 РАВНИНА

Ты, наверное, лет пять

Глаз не поднял

К высокому небу.

Разве можно без этого

Жить?

  
   В конце февраля 316 года Новой эпохи брат Нека спустился с гор Южного хребта на равнины области Пэнху. Ехал он на ослике, как и положено странствующему монаху. При себе он имел обычный боевой шест мусаши, длиной чуть менее метра, связку метательных пластин и боевой веер. Нападений на одинокого монаха в Срединной империи не случалось. Но брат Нека без оружия чувствовал себя неуютно. Еще у него имелся набор курительных палочек для церемоний, серебряное зеркало для освящения воды и мандала Пагора. В таком снаряжении он мог проводить церемонии и тем зарабатывать себе на жизнь в дороге.
   Мандала свидетельствовала о том, что брат Нека мог выполнять и возглавлять все обряды, посвященные Пагору. В церемониях поклонения иным богам его полномочия были меньше.
   В центре мандалы находилось изображение Пагора, окруженное геометрическим узором. Треугольники и круги чистого красного, синего и зеленого цвета использовались для медитации. При общественных церемониях было принято входить в транс и пророчествовать. Навык пророческого транса Нека так и не освоил, он всегда сохранял контроль над поведением и рассудком. Но требуемое обычаем нетрудно просто изобразить. Нека вначале думал, что большинство монахов так и поступает. Потом ему объяснили, что изображающих немного и их пророчества - по сути дела, обычные рассуждения - ценились выше всего. В пророческом же трансе монахи несли полную ерунду. Спасало их то, что невразумительные высказывания понимались каждым слушателем по своему разумению. Продуманным высказываниям придать неопределенную форму еще проще.
   Зрители часто просили прорицания погоды. Нека неплохо разбирался в видах ветров, облаков и обычных для местности количествах осадков. Но сейчас он вступал на равнины старинного Срединного княжества, чей климат был для него неизведанным. Запасы влаги в почве Нека мог оценить и так, беглым взглядом. Их было достаточно. Вполне можно предсказать урожай не ниже обычного. К тому же зимой предсказания погоды мало кого интересовали.
   Ослик неспешно семенил по богатым землям предгорий, среди ореховых и яблоневых садов. Затем Нека преодолел широкую полосу оливковых посадок. Селения выглядели грязными, но - с налаженным и продуманным хозяйством. Во множестве встречались ветряные мельницы. Крестьяне в услугах Неки не нуждались, и заработать он не мог. Монастыри кормили и предоставляли приют странствующему монаху, но ничего не давали с собой. С чем пришел, с тем и уйдешь. Монахи и предупредили, что за краем садов пойдут земли засушливые. Погоду над хлопковыми и пшеничными полями они предсказывать не умели.
   Вскоре странствующий монах покинул предгорья. За относительно влажной и теплой полосой предгорий Южного хребта раскинулись холодные и сухие равнины. Их жители носили сапожки из валяной шерсти и теплые ватные штаны. Удивительно, но голову при этом они совсем не закрывали. Голова холода не боялась. Селения здесь были малолюдными, зато жители во множестве держали лошадей. Очень часто у Неки спрашивали рекомендательные письма. Только узнав, из какого монастыря и куда он направляется, местные жители успокаивались.
   Однажды он неплохо заработал своим искусством. В довольно большом селе, где на улице толпились монахи вперемешку с крестьянами, какой-то юнец организовал турнир. Судя по одежде, юнец был сыном землевладельца. Бились без оружия, фехтовали шестами. Многие крестьяне и некоторые монахи выделялись неплохой подготовкой. Знать, недалеко находилась школа боевых единоборств.
   Награда победителю турнира была достаточно весома. Нека имел при себе жемчуг, на который мог бы купить все село. Но тратить его по мелочам не стоило. Он принял участие в фехтовании на шестах. Пришлось умерить свое искусство, чтобы зрители не заметили существенной разницы в подготовке противников. Нека затягивал схватки на тридцать-пятьдесят секунд, хотя ему хватило бы и шести. Последний поединок он растянул на целых полторы минуты и закончил тем, что выбил шест из рук противника.
   Как-то раз он заночевал в маленьком монастыре, где проживали всего восемь стариков-монахов. Монастырь небогатый, попадали сюда монахи, скорее, за провинности. Их служению сильно вредили местные суеверия. Крестьяне огораживали свои дома особыми камнями, привезенными издалека. Считалось, что если на них упадет тень чужого человека, то они высосут его душу. Человек зачахнет и умрет. Пройти между камней можно без вреда, назвав имя хозяина. Не обычное имя, а тайное. Давал это имя и вообще командовал здесь шаман, мужчина умный и влиятельный. Справиться с наследственным шаманом не смогли несколько предыдущих настоятелей. Нынешний попросил помощи у странствующего монаха.
   Согласился Нека не из религиозных побуждений. Что-то заинтересовало его в худощавом сутулом настоятеле. Наблюдательность Неки подсказывала, что знал тот много, и пост настоятеля в убогом монастыре для него - горькая ссылка. И ссылка безвозвратная.
   Помочь старику и просто хотелось. Видно было, что свою неудачу с шаманом настоятель переживал глубоко.
   Как действует шаман и как его посрамить, Нека знал. В монастырских книгах описывались основы воздействия на людей. Видел он и мастеров такого дела, и учился у них. Сам он мастером не был, но понимал, что и как можно сделать.
   Пройдя к дому шамана между рядами стоячих высоких камней неприятного желто-серого цвета, Нека спросил через дверь хозяина. Шаман вышел, изумленный. Монах задал вопрос о ближайшей роще священного в Срединной империи дерева лимонника. Не слушая ответа, спросил о богатстве хозяина и взмахнул рукой перед его лицом. Когда шаман замер, Нека показал ему мандалу Пагора и произнес небольшое наставление.
   После этого шаман в сопровождении брата Неки шел по селу, подходил между камнями к каждому дому и объявлял себя обманщиком. Он громко называл настоящее имя хозяина, освобождал его от тайного имени и объявлял все камни обычными. Еще он клялся в том, что соблюдение кем-то поклонения камням пагубно отразится на нем, шамане. Глаза его при этом не двигались, а лицо выглядело необычно застывшим и бледным.
   Шаман клялся богом Пагором и кланялся перед мандалой, которую молча нес сзади Нека. Монах отпустил шамана домой, когда они обошли все село. На прощанье напомнил, что здоровье шамана в опасности, и лишь соблюдение правил поклонения Пагору спасет его. Шаман не возражал. Он понял, что с ним сделали. В заклятья он верил не меньше своих односельчан.
   Теперь враг настоятеля вынужден будет стать его союзником. Нека рассказал настоятелю о поведении шамана, умолчав о собственных действиях. Настоятель не спрашивал. Он сразу признал в Неке весьма необычного монаха, и расспрашивать его не посмел. Зато он долго рассказывал почетному гостю свою историю.
   В Великом Восточном море с севера на юг тянется цепочка островов и мелей. На севере она уходит в область плавучих льдов, недоступную для кораблей. Южнее гряда преодолима, между островами много глубоких и достаточно широких проливов. Но там проходит холодное течение и над морем всегда, даже при ветре, клубится туман. Южнее, где туман рассеивается, появляются бесчисленные рифы. Проходы между ними узки и извилисты, течения в них коварны. Пройти сложно. Погода неустойчива, часто налетающие шквалы способны выбросить судно на мель.
   Еще южнее, где рифы исчезают, пройти островную гряду проще всего. Дуют постоянные ветры, бурлят течения между мелкими островами. Дальше на юг, куда доплывали очень немногие, начинается пояс бурь. Шторма там непрерывны. Попавшие в пояс бурь корабли редко возвращались.
   За грядой островов начинается Западное море. Островную цепь не смогли преодолеть моряки ни с запада, ни с востока. Мореплаватели Срединной империи составили карты островной гряды, потеряв множество кораблей и моряков. Путь через острова на запад займет, при благоприятных ветрах, месяц. Настоятель слышал, что от Хеврару на запад идет какая-то особая дорога. Двигаться по ней можно быстрее скачущей лошади. Путь на Запад по суше теперь занимает меньше времени, а риска никакого.
   Настоятель, как главное сокровище, показал Неке карту, составленную им здесь, в монастыре, по памяти. Все настоящие карты в столице, в Башнях Мудрецов. Их настоятель никогда не видел. Всю жизнь он жил морем. Стал монахом, наставником монахов. Командовал монастырскими кораблями. Затем стал настоятелем. Не здесь, в приморском монастыре. Потом получил следующий чин.
   Официально он назывался путешественником. Командовал эскадрой. Исследование островов заняло у него двадцать лет. Несколько раз он терпел крушение, однажды год жил один на пустынном острове. Питался моллюсками и кокосами. Потом его подобрали. При эскадре всегда находился кто-то из драконов. Они на расстоянии знали, жив ли кто из экипажа погибшего корабля. Иногда дракон просто указывал координаты, и в обозначенном месте находили плавающих на обломках людей. И многие проливы они не исследовали, поскольку дракон говорил, что пройти там нельзя. Так на карте и помечали.
   Драконы, как понял Нека, - не просто люди высших чинов религиозной иерархии. Они еще отличались особыми личными способностями. Кто не уступал им в знаниях и уме, но особых способностей не имел, именовались мудрецами. Их было около трех десятков на всю империю. Большая часть - в столице, остальные распределялись по крупным монастырям. С мудрецами общаться нетрудно. Обычные люди, только знают много. А вот драконы как будто видели тебя насквозь. В оценке людей они никогда не ошибались.
   Потом путешественника постигла беда. Слишком разговорился в таверне. Был нетрезв - дело для моряка обычное. Наговорил другим морякам про острова, про драконов. Теперь вот здесь, настоятелем. Вроде и чин высок, и обеспечен неплохо, а жизнь уже кончилась. Про море и поговорить не с кем. Никто здесь соленой воды не видел даже единожды. И хоть что рассказывай настоятель про море, никто и слушать не будет. Разве что брат Нека. Он, видно сразу, простым монахом не останется. Ему и рассказать можно.
   Нека довольно долго глядел на карту, переводя придуманные настоятелем значки в общепринятые обозначения. Перевел все. Слукавил настоятель. Где он рекомендовал проходить гряду, риск был большой. Благоприятные проходы располагались севернее. Там, где уже кончались туманы и еще не начинались рифы. Все зависело от направления ветра.
   После рассказа о морском прошлом настоятель научил странствующего монаха некоторым приемам предсказания погоды на равнинах. Местность Неку ждала однообразная - ровные поля, которые летом засевались пшеницей, кукурузой или рожью. Деревья встречались редко. Все рощи почитались как священные. Преступно вырубившего дерево или повредившего его казнили. Там же, в роще, вырезали пупок и пригвождали к дереву. Затем преступника обводили вокруг дерева столько раз, на сколько хватало длины его кишок, и оставляли умирать.
   Монастыри на равнинах редки. Несмотря на плодородие почвы, прокормить всех земля не могла. Действовал закон о нераздельности участков менее това. Один тов - квадрат со стороной триста больших шагов. Тов мог прокормить малую семью. Обычно в больших семьях весь участок наследовал младший сын. Остальные уходили - в армию, флот, на рудники и фабрики, в монахи. Оставалось много незамужних девушек, для которых не хватало женихов. Богачи часто брали их наложницами.
   Городов в равнинной части области Пэнху почти не было, как и больших рек. Брат Нека двигался неспешно - ослики быстро не ходят, не лошади. Направление он определял по солнцу. Иногда в деревнях он проводил церемонии в честь Тортола - бога злаков. Разжигал палочки благовоний перед вырезанной из дерева фигурой бога, освящал принесенные ему жертвы.
   Ближе к концу марта у крестьян начинались празднества. Праздник уничтожения напастей официальная религия не одобряла. Сопровождался он всеобщим загулом, а суть его состояла в том, что большой глиняный кувшин наполняли порохом и зарывали в землю. Еще в кувшин клали камни и куски железа, а по земле к зарытому кувшину насыпалась дорожка пороха. Ее поджигали, кувшин взрывался, разбрасывая камни и железки. Напасти всего села считались уничтоженными.
   В празднике встречи весны брат Нека участвовал. На восточной стороне села делали статую вола. На деревянный каркас наклеивали бумагу разных цветов, причем оклеивал ее слепой. Если настоящего слепого не находилось, завязывали кому-то глаза. Указания слепому давал местный некромант - вызыватель душ. По преобладающему цвету использованной бумаги судили о погоде наступающего года. Белый цвет сулил дожди и хороший урожай, красный - засуху и пожары.
   Статую наполняли пятью различными видами зерна. Обходящие статую монахи в праздничных одеждах секли ее прутьями. Бумага разрывалась, и зерно высыпалось на землю. Какого просыпалось больше, то и уродится лучше. Присутствующие старались ухватить кусок бумаги - на счастье. Потом статую сжигали, а присутствующие устраивали пир. Обычно резали буйвола, но в малых поселениях обходились парой свиней.
   После встречи весны появились запросы на предсказание погоды. Нека привычно выдавал малопонятные изречения, упирая на то, что все будет как обычно. Насколько ему говорило чутье, особых природных катаклизмов в грядущие два месяца не ожидалось.
   Крестьяне приступили к севу, а монах продолжал путь на север. Он находился в самой засушливой части области Пэнху. Если здешний крестьянин случайно убьет полоза - священное животное Срединной империи, то ему придется плохо. По обряду очищения он должен семь дней пролежать в проточной воде. До постоянных источников проточной воды здесь было две недели пути. До очищения принимать пищу крестьянину не полагалось. К счастью, полозы встречались здесь редко.
   Общаясь с крестьянами, Нека убеждался в их схожести. Одни и те же условия, быт, воспитание делали их неразличимыми. Едва крестьянин раскрывал рот, как монах уже знал наперед, что тот скажет. В этом не было мудрости или дара предвидения - хотя так и казалось со стороны. Обычное преимущество человека, многое повидавшего, перед человеком ограниченным.
   Местные земледельцы отличались упорством и трудолюбием. Имелись карты земельного размежевания для предотвращения споров. В селениях всегда находилось несколько грамотных людей, обучавшиеся в школах приемам земледелия, знавшие счет и способные вычислить налоги. Эти люди жили лучше других. Каждой деревней управлял староста, отвечавший за всю деревню перед властями. Должность старосты семейная - имея в виду, что семьи в Срединной империи были большими. Входили в нее братья, дяди, дедушки, двоюродные братья, племянники и еще более дальняя родня, если они жили вместе. Самый способный мужчина в семье считался главой. И мог им стать троюродный племянник, у которого только-только голос стал мужским, хотя в семье имелись во множестве зрелые мужчины и наследники по прямой линии. Впрочем, законы империи не делили родственников на степени даже в случае судебных тяжб.
   Все члены семьи несли ей процветание и славу - или наоборот. Никто, кроме странствующих монахов, не представлял себя самого. Представляли или семью, или организацию. Встречая друг друга, по малозаметным признакам улавливали статус друг друга. Для Неки здесь имелось несомненное преимущество. Любой индивидуалист-одиночка воспринимался как глава семьи или организации. Наверное, одиночка всегда обязан проявлять инициативу. В Срединной империи инициативу проявляли только старшие. Проявить инициативу в присутствии старшего было бы неуважением и бестактностью; в отсутствие - самонадеянностью.
   К началу мая странник приблизился к предгорьям Центрального хребта, где селения стали многолюднее и богаче. Появились грушевые сады, встречались посадки лимонника. В долинах ручьев паслись коровы. Ворота многочисленных монастырей украшали орнаменты и статуи, а вдоль стен висели молитвенные барабаны. Каждый оборот барабана означал молитву в честь бога, чьё имя выделялось на барабане. Паломники шли вдоль стены, крутя все барабаны подряд. При вращении барабаны потрескивали, и треск вокруг монастырей стоял с рассвета до заката.
   Религию здесь исповедовали усерднее, чем в области Гуйан. Больше паломников, богаче дары. Какие-либо церемонии происходили почти ежедневно. На территории монастырей статуи богов стояли в чортенах - куполах с арчатыми окнами. Делались статуи из нефрита, яшмы, хризопраза, сердолика, обсидиана. Даже небольшие монастыри издавали газеты. Небольшой листок бумаги наполовину посвящялся религиозной тематике сегодняшнего и завтрашнего дня, вторую половину занимали общегосударственные новости. В каждом монастыре действовал светотелеграф.
   В одном из монастырей Нека принял участие в поклонении дракону. Обтянутый бумагой плетеный деревянный каркас заполняли внутри люди. Красный дракон махал красно-серыми крыльями, изгибал шею и пускал дым и огонь из ноздрей. Он бежал вдоль улиц городка, разгоняя радостно разбегающихся прохожих. Отскочив в сторону, прохожие затем стремились отщипнуть от дракона кусочек. Монахам внутри дракона приходилось быстро перебирать ногами, чтобы дракона не ободрали раньше времени. Затем дракон выбегал к процессии монахов, и они усмиряли его музыкой и молитвами. Усмиренного дракона на веревке уводили в монастырь.
   Заинтересовавшийся смыслом праздника Нека получил совет посетить монастырскую библиотеку. В ней монах-книжник принес ему потрепанный рукописный том, где среди прочих историй Срединного княжества тысячелетней давности повествовалось о нападении драконов в составе войск каких-то чародеев. Срединное княжество тогда отбилось, воспользовавшись поддержкой эльфов. Далее в книге повторялся тот же текст на эльфийском языке. Нека долго сравнивал неведомые письмена с иероглифами синья. Значения многих эльфийских слов и корней он понял, но не знал произношения. Теперь он распознает эльфийский текст, где бы ни увидел. Он надеялся, что увидеть еще придется.
   Еще в книге оказались истории такой древности, которую и представить было невозможно. О каких-то голубых волшебниках, пришедших из-за западного моря. О живущих под землей гуррах, и пещерных троллях, что окаменевали под солнечными лучами. Утверждалось, что севернее города Нааньань, в могильнике, находятся тысячи окаменевших горных троллей. На карте Центрального хребта могильник был указан и назывался он погребением четырех тысяч воинов.
   Теперь странник двигался на запад, вдоль хребта. Он прошел через довольно богатый город, где на улицах давала представление труппа классической оперы: мужчина, женщина, раскрашенное лицо, старик и клоун. В роли женщины тоже выступал мужчина. Остановился посмотреть бродячий цирк - надеялся встретить лилипута. Не нашел, но разговорился с жонглером. Тот пояснил, что существует три вида лилипутов. Просто карлики - малорослые люди, они как дети и проку от них мало. Нидинги, ростом с пятилетнего ребенка, верткие и выносливые. Очень хитрые, законы знают, денежные дела понимают изумительно. Цирк не любят, но иногда выступают. Похоже, их привлекает возможность свободного передвижения. Цирку полезны, но очень жадны. И третий вид - половинчики. Встречаются редко. Очень ловкие, и меткости необычайной. Стрелой на сто шагов бьют белку в глаз, а метательным ножом режут нитку на сорока шагах.
   На небольшом рынке Нека остановился возле продавца крысиного яда. Перед ним валялись мертвые и умирающие крысы, которых он шевелил веточками. Продавец уверял, что крысы умерли от его ядов. Привлекли монаха не крысы. Возле продавца стояла емкость с пахучей жидкостью. Такую жидкость он встречал на юге. Заполняла она сердцевину нефтяного дерева. Свалив это высокое дерево, можно было получить два, а то и три ведра горючей жидкости.
   Продавец отверг предположение о древесном происхождении его товара.
   - Настоящее горное масло, не сомневайтесь! Можно так жечь, можно отогнать горючее и получить жидкость для пропитки стыков каменных плит.
   Добывали горное масло вблизи границы с Лигналом. Единственное место добычи в империи. Добывают всего по двести ведер в день.
   С рынка Нека направился в городской парк. В Срединной империи не замечали природной красоты, но ценили красоту искусственную. Лужайки, ручьи, пруды, кустарниковые изгороди - все искусственное и, следовательно - красивое. В прудах тыкались носами в берег восхитительные разноцветные рыбы с длинными плавниками. Рыб тоже вывели искусственно. В природном водоеме такие не выживут.
   Ажурные мостики связывали берега ручьев и прудов, трехэтажные крыши на беседках изящно изгибались, среди подстриженных кустов стояли каменные статуи львов, лисиц, цапель, слонов и верблюдов. Многих из них брат Нека видел только на рисунках.
   Дорога зигзагами поднималась вверх и на вершине холма приводила к богато украшенным захоронениям. В прошлом здесь хоронили князей какой-то династии. В Новой эпохе не хоронили уже никого.
   Странник переночевал в монастыре, где к нему отнеслись очень неприветливо. И вообще монахи были чем-то озабочены. Причина этого осталась Неке неизвестна. Утром он покинул городок и к закату солнца достиг ворот монастыря Хабахталь.
   Прославленный монастырь занимал вершину пологого холма. Высокие ворота с резными витыми колоннами охраняли бронзовые львы, сидящие по-собачьи. Стоявшая в воротах чаша для курения благовоний уже опустела. За воротами вдоль дороги шла низенькая стена с молитвенными барабанами. С другой стороны стояли чортены и священные каменные колонны из тринадцати колец. Вокруг них по часовой стрелке продолжали кружиться паломники. Нека подошел к одному чортену. Материал - обсидиан, статуя из дешевой разновидности жадеита, желтоватого цвета, глаза из бирюзы. Работа не особо утонченная, но вполне приличная.
   Дорога вела к основному зданию. С этой стороны здание выглядело одноэтажным, цветные стекла окон под трехъярусной крышей придавали ему праздничный вид. Странник обошел здание с торца. Здесь холм круто уходил вниз, и монастырь становился четырехэтажным. В роще внизу поднимались крыши еще десятка строений.
   Монах помог прибывшему брату определить ослика в стойло и отправился доложить наставнику. Неку проводили в небольшое здание в роще. Здесь его встретил отец Нейвели, наставник монахов, ювелир. И почти сразу подошел наставник охраны отец Куруме. Были заданы приличествующие случаю вопросы о здоровье настоятеля и монахов Вадодары. По обычаю монахи вознесли краткие молитвы. Свершили жертвоприношение Тортолу.
   После этого начались деловые вопросы. Нейвели интересовался умениями и знаниями нового брата в огранке, оценке, поиске камней. Куруме расспрашивал о владении оружием, навыках рукопашного боя. Наконец, Неку уже без намеков попросили рассказать о налете разбойников.
   Многие монастыри, ведущие торговлю, а особенно те, кто торговал самоцветами, слышали про удачный бой. Всем хотелось знать подробности. Спрашивали и про сам бой, и про предшествующие события.
   Охранники монастырей обменивалась сведениями об известных разбойниках. Пришли к выводу, что истребили торговцы банду Канлидого. Предположение Неки, что то были настоящие циркачи, отвергли. Агентов имперской стражи и охраны монастырей среди циркачей всегда хватало. Настоящие циркачи наверняка сейчас лежат в земле.
   Точно знали о трех нападениях той банды за последние пять лет. Свидетелей в живых не оставалось. Наставники монахов сошлись на том, что спасло караван из Вадодары провидение. Торговец с арбалетом, поразивший лилипута, оказался в доспехе против всех правил - доспехи надевала только охрана. Он догадался прикинуться мертвым, когда стрела лилипута попала в латы, что позволило Неке остаться в живых. Неожиданность позиции, неожиданность численности, неожиданность оружия и неожиданность поведения - при таких условиях бой должен выигрываться почти без потерь. А победили монахи лишь благодаря героизму и хитрости торговца, который и вовсе не должен быть вооружен.
   Куруме сразу предложил новому брату тренироваться у него. Оружием Нека владел, а вот бой без оружия не изучал. Наставник бойцов имел пятый разряд. Конечно, отец Нейвели не возражал против учебы. Но он советовал и ювелирное дело не забрасывать. У монастыря одна из крупнейших в империи ювелирная мастерская. Она занимает три постройки. Монастырский промысел включает и работу с металлами, и огранку самоцветов, и все виды работ с поделочными камнями. А библиотека монастыря не менее богата, чем сами мастерские.
   Сейчас отец Нейвели собирался показать вновь прибывшему брату его келью. При этом наставник-ювелир вопросительно взглянул на Куруме. Решался вопрос, чьим подчиненным станет Нека. Куруме добродушно улыбнулся. Новичок прекрасно представлял, что тот сейчас думает: прославленный боец не сможет усидеть за столом мастерской или библиотеки. Куруме был прав настолько, насколько и не прав.
   Келья находилась в главном здании, на втором этаже. Монахам приносили еду в келью, если они того желали. В этом не было изнеженности. Монахи Хабахталя не бездельничали. Работа в мастерских, участие в церемониях, учеба занимали все их время. Некоторые монастыри империи больше занимались религией, некоторые - обучением, а у других главными считались ремесла. Хабахталь равномерно занимался всеми монастырскими делами и прославился во всем. Существовали у него и еще задачи, особые. Об этом Нека узнал рано утром.
   Проснулся он от ощущения присутствия постороннего. Человек с черной маской на лице сидел за столом в его келье.
   - Не надо беспокоится, брат Нека. Я здесь по делу. Сегодня ты поговоришь с настоятелем. Он сделает тебе предложение помогать ему. Сверх обычных обязанностей монаха. Сообщать о делах и думах наставников и монахов. Ты вправе и согласиться и отказаться. Согласие поможет твоей карьере, но только на один шаг. Оно же способно сделать тебя в монастыре одиноким.
   Нека кивнул, показывая, чтобы незваный посетитель продолжил.
   - Я делаю тебе предложение от имени более высокого чина. Те же самые обязанности относительно настоятеля. И еще некоторых лиц, вне монастыря. Твою карьеру мы можем обеспечить на два шага.
   Нека молча улыбнулся.
   - Если тебя заботит верность монастырю, ты можешь принять наше предложение, не затрагивая настоятеля. Будешь встречаться с разными чиновниками, помещиками, офицерами, купцами. Это мы тебе устроим. В таком случае ты сможешь принять и наше предложение, и предложение настоятеля. Принять решение придется прямо сейчас.
   - Я подумал. Отказываюсь от обоих предложений.
   Человек молча вышел. Новичок больше не уснул. Принесли завтрак, очень вкусный. Почти сразу после завтрака Неку позвали к настоятелю.
   Покончив с формальностями, настоятель Симидзу спросил:
   - Утром тебе сделали предложение. Какой ты дал ответ?
   - Я отверг все.
   - Не возражаешь, если будешь заниматься ювелирным промыслом, и иногда - охраной?
   - Не возражаю.
   - Есть у тебя какие пожелания?
   - Да. Хотел бы иметь полный доступ к монастырской библиотеке. И хотел бы посетить погребение четырех тысяч воинов.
   - Первую твою просьбу исполнить не в моей власти. К нашей библиотеке полного доступа рядовые монахи не имеют. Я должен запросить разрешение, если ты настаиваешь и сможешь обосновать просьбу. Но я не советую. Ознакомься сначала с тем, к чему тебя допустят. У нас множество книг, и даже на разных языках. Вторую твою просьбу выполнить легче. Пойдешь в охране каравана в Нааньань. Попросишься у Куруме. Думаю, не откажет.
   Взяв Неку под руку, настоятель отвел его на балкончик под первым ярусом крыши. Здесь он сказал, очень тихо:
   - У меня к тебе есть просьба. Поддержи меня. В монастыре полно интриг. Все хотят продвинуться. И не все продвигаются только служением. За деятельностью монастыря присматривают многие влиятельные лица. Хабахталь очень важен для империи, для провинции. Любая неудача - и меня здесь не будет. А монастырь раздирают: каждый наставник свое дело считает самым важным. Сможет ли новый настоятель удержать всех в равновесии?
   Симидзу молча глядел на нового монаха, ожидая ответа. Понять настоятеля только разумом сложно, - разные у него могли оказаться мотивы и цели. Нека сосредоточился на настоятеле, стараясь стоять, дышать, глядеть как он. Чувства отталкивания не ощутил - Симидзу был искренен. Монах кивнул. Настоятель продолжил:
   - В кабинете попросишь меня заниматься с тобой историей и сущностью власти. Если ты этого хочешь, конечно.
   Они спустились в кабинет, и Нека попросил об индивидуальных занятиях. На этом разговор закончился. Новичок обратил внимание, где и как Симидзу с ним разговаривал. Скорее всего, в монастыре прослушивались большинство помещений. Скоро Нека обнаружил и способ - керамические трубы в стенах. Слушающие сидели на маленьких сиденьях вдоль балок, поддерживающих крыши, или же в подвальном помещении.
   Внимательно глядя по сторонам, находясь в разное время возле выходов из нижних и верхних помещений, Нека выявил подслушивающих монахов. Немало помогали тому занятия с настоятелем. Симидзу приносил ему некоторые книги из библиотеки, которые сам новичок получить не мог. Монах читал их в его присутствии, затем настоятель комментировал или задавал вопросы.
   Прочитанное помогало понять механизмы влияния власти: создание группы помощников, раскол групп противостояния, освещение событий нужным образом. Симидзу называл имена людей, которые определяли действия различных группировок, и тех, чьё мнение было весомо. Уже через месяц Нека знал, кто есть кто в монастыре. Настоятель явно готовил его к занятию какой-то руководящей должности.
   В ювелирной мастерской вновь прибывший изучал ранее не встречавшиеся ему камни. Желтые: сапфир, хризоберилл, сподумен, спессартин. Синие: сапфир, бирюза, аквамарин, апатит. Бесцветные - алмаз, циркон. Топазы: желтый, бесцветный, голубой. Многоцветные шпинели. Имитацию драгоценных камней стеклом или дуплетом, когда на стекло или менее драгоценный камень наклеивался верх из настоящего ограненного драгоценного камня.
   Вставленный в кольцо дуплет распознать, не вынимая камня, сложно. Не все методы изучения можно было применить. Дуплеты на стекле определялись на глаз, по изменению блеска на границе соединения и газовым пузырькам в стекле. Очень сложно распознать алмаз на бесцветном прозрачном опале.
   Подделывались обычно алмазы, рубины и изумруды. Иногда низкокачественные трещиноватые изумруды выдерживали в подогретом масле. Масло заливало трещины, и изумруд казался более качественным. Подогрев лампой мог помочь, - нагретое масло сочилось из трещин. Изумрудные дуплеты делались на горном хрустале, к которому зеленым клеем приклеивали изумрудный верх.
   Непрозрачные опалы облагораживали нагревом в масле и последующим отжигом. Такие опалы имели зернистую внешнюю поверхность. Бирюзу имитировали стеклом, фарфором, крашеным алебастром, крашеной окаменелой костью. Подделки не имели характерных беловатых включений и прожилок, которые видны под изогнутым стеклом. Лазурит имитировали крашеной яшмой.
   Нека стал хорошим мастером по распознаванию камней, потому что мастерская монастыря сама изготавливала подделки. Их забирал специальный посланец из столицы. Монастырю оплачивали только работу и стоимость израсходованных материалов. Правительство Срединной империи могло при необходимости, пустив подделки в оборот в других странах, вызвать падение цен на драгоценности и ювелирные украшения. Такое падение могло стать равносильным проигранной войне или неурожаю.
   Своим чередом шли тренировки у отца Куруме. Почти сразу Нека стал заниматься самостоятельно. К учебным боям его не допускали. Невероятная способность угадывать действия противника и быстрота реакции не давала возможности выстоять против него. Иногда он имитировал бой с отцом Куруме - без настоящих ударов. Наставник говорил, что на стадии начала боя у настоящих мастеров и определяется его результат. Бывали случаи, когда мастера смотрели десять секунд в глаза друг другу, затем один из них кланялся - он признавал свое поражение. Незачем разыгрывать реальную схватку, если, произошедшая в воображении, она уже имела однозначный результат.
   Куруме замыслов нового брата определить не мог. Тренировал он его не в бою. Наставник быстро понял, что в стратегии ученик сильнее его. Он учил ударам, их комбинациям, уходам, блокам. Куруме считал, что Нека способен получить шестой разряд, и готовил ученика к поездке в Вайсенн.
   Прямодушный наставник нравился Неке тем, что не участвовал в интригах. Его помещения не прослушивались ни людьми настоятеля, ни людьми более высокого чина. Такой чин жил в монастыре под видом монаха. В монастыре он почти ничего не делал, проводил религиозные церемонии в семьях чиновников провинции. Но его люди следили за деятельностью настоятеля и наставников. С Некой этот непонятный чин никогда не разговаривал и избегал встречаться глазами.
   Куруме искренне хотел большей славы монастыря в боевых искусствах. Добиться получения разряда новым братом стало его мечтой, и ее он не скрывал.
   Пожелания сбывались - в качестве охранника Нека сопровождал караван. Самостоятельно он посетил захоронение четырех тысяч воинов. Ими оказались стоящие в раскопанных подземных гробницах глиняно-каменные фигуры воинов в полном вооружении. Часть гробниц была засыпана песком почти полностью, виднелись лишь головы и шеи скульптур. Других откопали целиком, хорошо освещая факелами или световыми колодцами. Воинов изваяли искусно, во всех деталях. Изображали они армию Срединного княжества. Ничего нового для себя Нека здесь не обнаружил.
   Нааньань удивил его огромными расстояниями. Равнинную часть занимала сеть узких каналов, по которым на лодках подвозили все необходимое для жизни города. В холмистой части города, где располагались парки, дворцы, различные учреждения, монах был вынужден часто спрашивать дорогу. Только купив карту города, он смог отыскать нужное место.
   Сами торги проходили неинтересно. Чиновникам и купцам рассказывались обычные для простолюдинов истории о благотворном влиянии камней на их душевные качества. Аметист - камень смирения, благородства и кротости. Яспис - камень веры. Сардоникс - благодушие и девственность, горный хрусталь способствует чистоте помыслов. Халцедон - камень милосердия и любви, сапфир - надежды. Берилл символизировал терпение, это камень учеников и монахов. Изумруд означает чистоту, бирюза - радость. Рубин предохранял от плохих снов.
   Нека убедился, что действуют старинные приемы исправно. Вроде бы грамотные люди, чиновники, помещики, с одобрением выслушивали всю эту чушь. Покупали, впрочем, больше из соображений престижа. Самый ценный камень востока, камень императоров, рубин, стоил дороже ограненного алмаза того же веса. По цене алмаза шел хороший изумруд. Очень популярна была совсем неинтересная для ювелира бирюза. Практически никто не интересовался такими редкими и красивыми камнями, как окрашенные цирконы, гиалиты, желтые сапфиры, александриты.
   Потом появились серьезные покупатели - государственные ювелиры. Эти отбирали действительно редкие и уникальные камни, но норовили платить за них только по весу. Продажа готовых изделий шла более бойко. Нека уже научился разбираться в ювелирной технике и благородных металлах. Хабахталь производил не самые дорогие и искусные украшения. Но все они продолжали традицию и были хорошего качества. Изредка встречавшиеся проблески авторской мысли поддерживали репутацию монастыря, следование же традиции обеспечивало постоянный спрос.
   Хуже продавались статуэтки. Даже Нека видел, что это всего лишь традиционные добротные копии. Изготовленные из дешевых материалов расходились хорошо, дорогие, из зеленоватого жадеита или горного хрусталя, почти не брали. Совсем не привез монастырь топаза, спрос же на него был большой. Торги проходили в большом торговом зале, где монастырь купил право на пятидневный торг. В соседней комнате находилась ювелирная комната, где могли устранить расхождения в оценке качества камней. По камням такого не случалось, а вот качество золота уточняли постоянно. Для самых дорогих изделий это было обязательно. Ювелиры имперского двора, города, купеческой гильдии и монастыря решали вопросы всеобщим согласием. Таланты Неки, как оценщика, на этот раз не потребовались.
   Курс наук у настоятеля окончился к сентябрю, к тому времени Куруме тоже уже не тренировал ученика. Отец Нейвели предложил сделать Неку наставником монахов. Симидзу после рассказывал, что против выступил отец Куруме. Он непременно хотел, чтобы его ученик прежде сдал на разряд в Вайсенне. С ним согласились.
   В октябре Нека и еще трое учеников отправились в дорогу. Богатый монастырь не отправлял монахов странствовать своим ходом. Они купили места в лодке от Нааньаня до Хух-тото. Вначале по каналам, затем по реке. В Хух-тото сели на морской корабль. От моря до Туге поднимались уже по реке речным судном.
   Корабли и лодки на реке имели не только навесы от солнца, но каюты. Медлительная река извивалась, пролагая свой путь в непрочных грунтах и меняя русло. В берегах зияли входы в многочисленные пещеры, многие из которых были обитаемы. В области, лишенной лесов, вдали от гор для жилья проще вырыть пещеру. Пассажиры корабля уверяли, что зимой там суше и теплее, требуется меньше топлива,
   Область Хами отличалась суровым климатом. Зимой здесь стояла лютая стужа, а лето было жарким и сухим. Здесь выращивали просо, ячмень, овес. Почвы провинции плодородные, но непрочные. Нигде не было оросительных канав или каналов - текущая вода смыла бы с полей весь грунт. Для задержки воды выкапывали множество отдельных ямок. Для защиты от ветра специально сохраняли полосы кустов и старались обойтись без вспашки почвы.
   В столице монахи на берег не сходили, хотя корабль простоял у пирса несколько часов. Вид и размеры Рюнкэу поражали издали. Множество каналов, берега которых укреплены каменной стенкой. Гранитные набережные на всем протяжении города. Широкие улицы с далеко отстоящими огромными домами. Многочисленные парки, в которых сейчас было изобилие цветов - всех цветовых оттенков. Вечнозеленая сосна и ярко-желтое по осени гингко, кусты шиповника с красными ягодами и многие растения, неизвестные видевшему буйную растительность юга Неке, делали город праздничным. Проплыли они и мимо знаменитых Башен Мудрецов. Никто из пассажиров корабля ничего о них сказать не смог.
   Туге как город не представлял из себя ничего интересного. Каменные дома с большими трубами, изрыгающими едкий дым. Было очень холодно и ветрено. Монахам пришлось купить местные теплые сапоги, ватные штаны и куртки с капюшонами. Еще они приобрели умывальные полотенца. Вдали от рек в области Хами умывались не открытой водой, а мокрым полотенцем. Вода здесь ценилась совсем не так, как на юге.
   Гостеприимный хозяин гостиницы предлагал им вернуться в январе, когда Туге устраивал выставку ледяных скульптур. Другие монахи заинтересовались, Нека же просто не понял. Оказалось, зимой холода держатся так долго, что замерзшая вода - лед - в реках достигает приличной толщины. Изо льда делают кирпичи, а из них - скульптуры. Скрепить кирпичи просто - полил водой и через десять минут готово. Строят дворцы, горки для катания, огромные статуи. Особо ценится, когда внутри прозрачного льда видны вмороженные рыбы или цветы. А снега здесь почти не бывает.
   Но возвратиться они рассчитывали в разные сроки. Монахи будут проходить почти годовое обучение. А Нека сдаст экзамены, самое большее, за неделю. И вернется назад. Выставку посмотреть всем вместе им судьбой не дано.
   Вайсенн выглядел приземисто и угрюмо. Необработанный камень стен, немного молитвенных барабанов и столбов, бревенчатые залы без обогрева. После короткой вечерней тренировки Неку допустили к экзамену на пятый разряд.
   Он без труда выдержал несколько поединков с мастерами пятого разряда. Двое ушли от его атак и поклоном признали проигрыш. Трое других оказались более самоуверенны и пропустили удары. Тренированный боец способен выдержать удар, который обычного человека лишит сознания на несколько часов. Все трое бойцов не упали - бой прекратил судья.
   На следующий день Нека вел поединки с бойцами шестого разряда. Бои длились недолго. Удары и комбинации противников он предвидел, его намерений бойцы угадать не могли. Рано или поздно пропуская удар, они или уходили в глухую защиту или падали на пол. Сегодня судья боя не прекращал. Бойцы вставали и продолжали бой. Нека понял, что задета честь монастыря. Все три боя закончились, когда его противники не смогли встать за минуту.
   Вечером против приезжего выскочки вышли монахи-наставники из Вайсенна. Их было пятеро. Правила схватки ограничивали бой тремя минутами и падением на пол одного из бойцов. Нека подумал, что победа может создать ему больше сложностей, чем проигрыш. Разряды и победы его не интересовали сами по себе. Славу Хабахталя он утвердил в достаточной степени. Но откровенно проигрывать было бы неуважительно по отношению к противникам. К тому же мастера боя легко сумеют распознать целенаправленный проигрыш, и это побудит их проявить к личности Неки обостренный интерес.
   Все мастера-наставники, вышедшие проучить дерзкого приезжего - седьмого разряда. Первого из них Нека свалил сразу же, увидав по развороту корпуса начало атаки. Он пошел перекатом по полу под опорную ногу. Противник, надеясь на свое мастерство, попытался отпрыгнуть. Уцепившись за него, Нека одним движением вскочил сам и нарушил равновесие противника. Какую-то долю секунды тот не мог использовать ноги. Приезжий нанес серию ударов, один из которых достиг цели. Мастер не мог встать минуты три, а после традиционного поклона его увели, поддерживая под руки.
   Второй соперник продемонстрировал быстрые атаки и мгновенные уходы. Его комбинации включали шесть - семь ударов из разных позиций. Нека оборонялся, ограничиваясь имитациями контратак и блоками с зацепами. Мастер непрерывно менял манеру боя. Достать бойца Хабахталя он не мог, но изрядно вымотал. Схватка окончилась вничью.
   Третий мастер атаковал в основном одиночными ударами, провоцируя на атаку. Его реакция казалась фантастической, а диапазон приемов - безграничным. Пару раз Нека неправильно понял его намерения, и спасло его лишь то, что противник не проводил комбинаций ударов. В свою очередь, он стал применять вместо имитаций длинные серии ударов. Так они задавали друг другу загадки все три минуты боя.
   После этой ничьей Нека попросил часовой перерыв. В зале для поединков собрался весь монастырь - назревало невероятное событие. Приезжий понял, что пора падать на пол. Проиграв, он останется просто легендарным бойцом, а иначе им серьезно заинтересуются. Такой интерес по некоторым причинам ему был не нужен.
   Следующим вышел боец необычно плотной комплекции. Такой прыгать по площадке не сможет. Или реакция или сила, а может, защита - у него должны быть такие козыри. Нека сразу провел комбинацию с необычным началом. Один удар прошел, не принеся заметного результата. Противник ждал. Нека покрутился возле него. На имитации боец не реагировал, от ударов не уходил, блокируя их или смягчая.
   Боец Хабахталя перешел к примитивным атакам с сильными явными ударами. Не мог мастер седьмого разряда не поймать его на контратаке. Но тот не спешил. Он пропустил несколько ударов в корпус и лишь тогда контратаковал. Нека открывал для контратак свой корпус, но мастер ударил в голову. Приезжий закрылся, в последнюю долю секунды сообразив, что его движение ожидалось. Удар оказался такой силы, что прикрывавшая рука онемела, а в голове что-то взорвалось. Отскочив на шаг, он приготовился изобразить падение. Атаки от инертного бойца он не ждал - и был наказан. Мгновенно прыгнув вперед, тот нанес серию ударов. До того, как упасть, Нека пропустил три удара и потерял сознание.
   Очнувшись, он увидел, что под восторженные вопли ученики и монахи носят бойца-победителя на руках вокруг зала. Честь монастыря была спасена. Наклонившийся над ним монах представился братом Боном и приказал лежать. Он водил пальцами перед глазами приезжего, наблюдая за его реакцией. Затем скомандовал, чтобы ученики унесли поверженного бойца в его келью.
   Немного отлежавшись, Нека осознал, до чего ему плохо. Болело все тело, даже говорил он замедленно. Сидевший с ним ученик, именем Куфу, много и охотно рассказывал о себе. Он занимался у мастера Иваса, а брат Бон учил его владению оружием. Некой он восхищался. Многие десятилетия в Срединной империи бойцы Вайсенна били в своих стенах всех. Этот бой войдет в историю.
   Приезжий из Хабахталя получит седьмой разряд, и ему предложат стать наставником монахов Вайсенна. Это стало ясно уже после утренних боев. Если бы он остался на ногах после пяти вечерних схваток, вопрос стоял бы о восьмом разряде.
   Куфу с восторгом рассказал о своем брате Аранге, сумевшем на экзамене сбить двух противников. Завтра или послезавтра их отец, Лосил Дитао, приедет в монастырь - посмотреть на успехи сына, и на Неку - тоже.
   На следующий день приезжий в сопровождении брата Бона вышел в зал поединков, где в присутствие всех учеников, монахов и наставников состоялась церемония присвоения разряда. Побежденные им накануне бойцы выглядели свежими и бодрыми. Нового мастера поздравляли, ученики старались к нему притронуться. Предложение участвовать в турнире по фехтованию Нека отверг. Он не был сейчас готов сражаться. Куфу говорил, что от таких ударов полностью приходят в себя через месяц. Только опытные мастера восстанавливаются быстрее.
   После церемонии брат Бон увел его к себе. После нескольких вопросов, заданных тоном человека, привыкшего повелевать, он сказал:
   - Завтра прибудет Лосил Дитао. Отец Куфу, крупный торговец. Он сделает тебе предложение. Ты можешь отказаться и стать наставником: здесь, или в своем монастыре. Но если ты примешь предложение, возможности твоей карьеры будут выше намного. Господин Лосил обладает властью, превосходящей власть любого настоятеля. Служба ему освобождает тебя от обязанностей и перед монастырем, и перед правительством.
   - Какой чин у тебя? - спросил Нека.
   - Четвертый, считая твой первым. Лосил имеет шестой, высший.
   - Но ты именуешься монахом.
   - Должен я кем-то быть в глазах окружающих? Моим обязанностям лишняя известность мешает. Я мог бы считаться купцом, но тогда доступ в монастыри стал бы затруднен. Судя по твоим вопросам, ты согласен?
   - Служить Лосилу? Но я не слышал предложения от него самого, - боец из Хабахталя не спешил соглашаться, стараясь оставить себе свободу действий.
   - Предложение могу сделать и я, - брат Бон говорил коротко: - путешествие в Хеврару в составе торгового каравана. Настоящая задача каравана - раскрытие оружейных секретов, но ты будешь обычным охранником. Ты ведь и языка хеве не знаешь.
   - А зачем я нужен обычным охранником, разве нет других?
   - Наш купец в караване - сын Лосила. Ему обычный охранник не положен. Нужен мастер.
   Возразить было нечего, и Нека вопросами тянул время.
   - Я слышал, он и сам боец?
   - Ты лучше. Не положено купцу самому сражаться. О нем неправильно подумают.
   - Он знает о цели путешествия?
   - Знают все в караване. Но кто будет выполнять задачу, знать ни ему, ни тебе не надо. Впрочем, на месте все может пойти иначе. В крайнем случае, и ты сгодишься. Ты будешь думать или ответишь сейчас?
   - Отвечу Лосилу, завтра.
   Господин Лосил выглядел обычным богатым купцом. Вернее, очень богатым. Из тех, что уже не решают вопросов отдельных сделок или людей, а занимаются вопросами торговой политики и определяют судьбы сотен людей. Лосил влиял на судьбы сотен миллионов, если Нека не ошибался в истинной роли драконов Срединной империи. Брата Бона Лосил отослал, приказав ждать возле оружейного подвала.
   Их беседа длиласт недолго. Лосил сразу сказал, что карьера любого монаха, что не служит драконам, кончается на должности настоятеля. Служители драконов могут достигнуть высших степеней и приказывать настоятелям. Числиться они будут монахами, настоятелями, купцами, чиновниками, офицерами, помещиками. Часть их действует внутри империи, определяя назначения, приказы власти, отыскивая подходящих людей и обучая их. Другие действуют за ее пределами, обеспечивая безопасность империи и всего востока. Иногда требуются помощники, и Нека достаточно подготовлен для этой роли. Драконы не предлагают службу тем людям, которые карьеры сделать не могут. В тех редких случаях, когда это происходит, вознаграждение за службу велико. Очень. Здесь господин Лосил перешел к главному:
   - Каковы были твои планы и пожелания до нашей встречи?
   Монах понял, что лукавить нельзя. Господин Лосил, наверняка, умел видеть людей насквозь. И честно ответил, что в планах еще не определился. Пока он учится и стремится занять положение повыше. Лосил сказал, что только служба драконам позволит иметь доступ к любым знаниям, в том числе недоступным для монахов. Нека получит и власть, и знания - в той степени, которой заслуживает. Служба драконам пожизненная. С нее не уходят и ей отдаются полностью. Это не значит, что у него не будет свободного времени. Слуги драконов не рабы, служение есть дело личного выбора. Но выбор нельзя изменить, сделав его однажды. Поэтому к разговору о служении они вернутся позднее.
   Сейчас нужен ответ, готов ли мастер боя помочь в одном, отдельном деле. Служить охранником, и, в случае необходимости, стать разведчиком. Услышав положительный ответ, Лосил поднялся. Они шли к оружейному подвалу. По дороге дракон поинтересовался, что знает и умеет Нека, кроме боев. Потом задал несколько вопросов по ювелирному делу, которые мог задать только знающий ювелир. Монах спросил, почему господин Лосил и ему подобные называются драконами.
   - Те драконы, что существовали когда-то, в легендарном прошлом, своим взглядом подчиняли людей своей воле. Мы тоже владеем такой способностью, хотя методы могут быть различными. Но слуги наши служат осознанно.
   У оружейного подвала их ждал брат Бон и еще один монах. Лосил представил их:
   - Брат Сивас, шестой разряд, мастер-лучник, знаток выделки кож. Брат Нека, седьмой разряд, мастер боя любым оружием, ювелир-оценщик. Старшим до присоединения к каравану будет Сивас, он владеет хеве. Для маскировки на территории Хеврару, - он вынул из плаща мешочек небольшого размера.
   - Здесь самоцветы и описание к ним, подтверждение ваших полномочий по доставке камней в Гутхоб. Там вы присоединитесь к каравану. За время ожидания постарайтесь продемонстрировать в Гутхобе, что вы мастера боя. Пусть именно за вами смотрят власти Хеврару в оба глаза. Остальное расскажет брат Бон. До встречи.
   Брат Бон открыл дверь подвала. Середина его тонула во мраке, оба конца освещались при помощи световых колодцев. В дальнем конце на деревянной стене висели рисунки людей в полный рост. Возле ближней стены стояла небольшая пушка, рядом с ней еще какое-то сооружение на колесах, из которого выглядывали небольшие стволы, на стене висели длинные узкие стволы, к которым сзади были приделаны деревянные широкие рукояти. Нека мгновенно сообразил, что ручки служат для упора в плечо.
   Брат Бон коротко рассказал об истории оружия огневого боя. Вначале появились пушки. Они тяжелы, долго заряжались и иногда взрывались при выстреле. Использовались при осадах и оборонах, на море. Затем железоплавильное дело усовершенствовалось. Пушка, стоящая в подвале, служила основным орудием армии Срединной империи. Полностью собственного производства, она могла делать три выстрела в минуту. Стреляла железным ядром на полторы тысячи шагов, разрывной бомбой на тысячу шагов или железо-каменной дробью на четыреста шагов. Скорострельность зависела от заряжания. Пушки империи заряжались с дула, но уже имелось на западе оружие, заряжаемое с тыльной части, где стоял специальный замок. Их скорострельность - вчетверо больше.
   Дальнобойность зависела от пороха и прочности металла пушки. Уже существовали пушки, стрелявшие на семь тысяч шагов. Для этого в стволе пушки имелась специальная нарезка, а снаряд имел удлиненную форму. Он летел дальше и быстрее, в него помещалось больше пороха. Такие пушки с дула зарядить уже нельзя.
   Дальнобойных пушек империя не имела. Не могли ее заводы делать нарезку внутри ствола, замки для заряжания и прочный металл. Для ближнего боя приспособили многоствольную пушку. В раме на колесах крепились сорок стволов на вращающемся барабане, по восемь в ряд. Наводился весь ряд целиком, каждая пушка стреляла отдельно. За минуту могли выстрелить все сорок, потом двадцать минут уходило на заряжание. Стреляли многостволки на двести шагов, поражая дробью до двух десятков бойцов в шеренге. Одна многоствольная пушка могла остановить атаку конной сотни или пеших двух сотен.
   Затем брат Бон показал им ружье. Ствол длиной полтора метра, деревянная рукоять - приклад. В открывающийся движением боковой скобы затвор вкладывался бумажный цилиндр, заткнутый спереди круглой свинцовой пулей. Сзади из патрона торчал серый твердый штырек. Это - капсюль. Стрелок нажимал курок, тот верхним концом бил по кремню и искра поджигала капсюль. Происходил выстрел.
   Нека и Сивас произвели по несколько выстрелов из ружья. До нарисованных фигур человека было всего восемь десятков шагов, и оба попали. Ружья могли стрелять по пять раз в минуту на удаление до четырехсот шагов. Средний стрелок попадал в цель на сто пятьдесят шагов. Такие ружья находились на вооружении армии Срединной империи.
   Потом брат Бон показал им двуствольное ружье - брюксфлинт пограничной стражи Хеврару. Стволы располагались один над другим, верхний ствол длиннее нижнего. Патрон для него отличался удлиненной пулей с заостренным наконечником.
   Нижний ствол гладкий, короткий, он заряжался патроном с круглой пулей. Из верхнего ствола можно стрелять прицельно на пятьсот шагов, из нижнего - на шестьдесят. Ружье тяжелое. С брюксфлинтом не бегали по горам, с ним сидели на укрепленной заставе. Из нижнего ствола можно выстрелить десять раз в минуту, из верхнего - пять раз.
   Затем брат Бон показывал им другие ружья. Ружья армий Хеврару и Вант-до походили на оружие Срединной империи. Винтовка из Ло-ча отличалась меньшим калибром, меньшим весом, и ее ствол с нарезкой внутри был короче полутора метров. Патрон винтовки - с удлиненной пулей, капсюль срабатывал от удара заостренной части курка и располагался на металлическом донышке патрона.
   Затвор винтовки открывался и закрывался с помощью боковой ручки, причем при открывании его гильза патрона выбрасывалась в сторону. Стреляла винтовка на две тысячи шагов, прицельно - на семь сотен шагов. Можно было делать пятнадцать выстрелов в минуту.
   Нека сразу сообразил, что против таких винтовок армия Срединной империи не выстоит. Брат Бон добавил, что Ло-ча производит и более совершенное оружие. Многозарядные винтовки и устройство для беспрерывной стрельбы. Их полевые пушки весят, как пушки империи, но стреляют восемь раз в минуту на три тысячи шагов. К счастью, такое оружие Ло-ча не продает.
   - Сейчас в Хеврару появилась однозарядная винтовка. На основе винтовки из Ло-ча они разработали облегченную конструкцию. Патрон тот же, боеприпас покупается в Ло-ча.
   Брат Бон закончил объяснение и сразу перешел к сути. Задача путешественников: изучить способы выплавки оружейного металла и обработки ствола. Сама винтовка Хеврару почти ничем не отличается от своей прародительницы.
   - Разведчики империи из нее стреляли, прицельно она бьет на четыреста шагов. Винтовку вывозить не стали. И вам вывозить ничего не надо. Вы должны узнать, как ее производят. Если разузнаете что-либо о другом оружии - хорошо. Но красть ничего нельзя. Сделать один раз это просто, но потом стража Хеврару ликвидирует всех помогавших разведчикам империи, даже не задумываясь об их истинной вине.
  
   В середине декабря 316 года Нека и Сивас пересекли границу Хеврару. Пунктом своего назначения они указали город Гутхоб, целью - торговлю. Ввозимым товаром был объявлен небольшой груз драгоценных камней. Сразу по пересечении границы они надели черно-белые полосатые плащи. В такой одежде обязывали находиться на территории Хеврару всех иностранцев.
   Им дали сопровождающего, что также было обязательно для иностранцев. Офицер армии Хеврару, хорошо говорящий на синья, должен был предотвращать конфликты с властями и присматривать за иностранцами. Оберегали от разбойников иностранцы свое имущество сами. Хотят двое иностранцев везти самоцветы без охраны - их воля. Офицер в случае нападения разбойников лишь давал разрешение на самооборону. После этого он уносил ноги. Его разбойники не преследовали.
   Сивас вооружился большим луком, мечем и кинжалом. Нека взял ситхак, кацумы и боевой веер тессен.
  
  

7. Груда шлака в Хеврару.

  
   (Страна Хеврару занимает Баррский хребет и его окрестности. Население - 16 300 000 человек. Язык - хеве, имеющий много диалектов. Баррский хребет труднопроходим, поэтому страна разделена на ряд слабо связанных между собой областей, управляемых племенными вождями. Центрального правительства нет. Вожди управляют своими территориями. Внешней политикой, армией и судами руководит жреческий круг.
   Существующие на местах верования подчинены культу Ордара - единого бога. Верование в Ордара обязательно, от него освобождены только иностранцы. Вероотступников казнят, разрубая на части; казни публичные, по выходным дням. В стране множество храмов Ордара и иных различных богов. Молиться можно в храме или дома. Дома молятся только Ордару. Изображений этого бога нет, его символизирует квадрат в круге и восток. Можно молиться Ордару в храмах любых богов, но в конце обязательно упомянуть верховенство Ордара.
   Области западнее хребта более развиты, и там выше уровень образования. Восточные склоны хребта и леса вокруг Хоара населены скотоводами и лесорубами: они выделывают кожи, сплавляют лес по Хоару.
   Металлургия и промышленность сосредоточены вокруг столицы, Тамро. Имеется железная дорога от Тамро на запад. В промышленности используют паровые машины. На рудниках - рабский труд. Раб становится свободным, отработав 15 лет. Запрещено использовать рабов на поверхности.
   Импорт: машины, оружие из Ло-ча. Зерно из Срединной империи, мясо из Лигнала, пряности и деликатесы из Вант-до. Ткани из Срединной империи, шерсть и самоцветы из Чунаг.
   Экспорт: руды и металлы в Ло-ча, лес и кожи, племенные лошади, золото, самоцветы, простые изделия из металла в Срединную империю.
   Связь в горных районах осуществляется при помощи светотелеграфа, в лесах действует конная эстафета. Транспортная система: Хоар с притоками, железная дорога. Транспортировки грузов через Баррский хребет нет. Образование в Хеврару только начальное, купцы и вожди учатся при монастырях в Чунаг.
   Военно-политический союз с Ло-ча, напряженные отношения со Срединной империей.
   Все иностранцы на территории Хеврару обязаны носить полосатые плащи. Нарушение требования карается высылкой из страны.)
   Энциклопедия. Эртаг. 315 год.
  

Когда мыслью окинул

Свои юные годы -

Ехать вдаль расхотелось.

   Собирающийся в путь караван дожидался Арангу возле границы с Хеврару. Лед на Энареке, притоке Хоара, зимой надежен. Это обычный торговый путь из Чунаг. Товары тоже обычные: шерсть, ячий жир, поделочные и драгоценные камни, серебро, медь в слитках. Металлы довезут только до Фушоня, крупного города на Энареке. Дальше караван пойдет меньшим составом.
   В подчинении Аранги числились двадцать три человека, путешественники империи. Настоящая их работа начнется после пересечения Баррского хребта, в провинции Тамро. Там Аранга должен суметь разобраться в тайнах производства оружейного металла. Его, как промышленника, могли пустить на заводы по выплавке металла. Киу, настоящий руководитель разведчиков, должен был обеспечить Аранге доступ к производству винтовки. Как он это сделает, сын Лосила не знал. Киу в первом же разговоре сказал, что об истинной цели каравана открыто они разговаривать не будут - даже на территории Чунаг, среди своих.
   Напрямую подчинялись Аранге двое приказчиков из торгового дома его отца. Все остальные, относясь к нему, как к старшему, приказов от него не ждали. Когда он отдал какое-то распоряжение, его исполнили. Но затем пришел Киу, и вежливо попросил все приказы отдавать только двум приказчикам или ему самому. Впрочем, о работе все отчитывались перед ним, в присутствии Киу.
   К своему положению Аранга привык быстро. Подготовку каравана к отправке его люди знали лучше него, ждали только прибытия товаров и присоединения других купцов.
   В последних числах декабря караван пересек границу Хеврару. Пограничный пост уведомили заранее. Торговцы надели черно-белые полосатые плащи, выданные пограничной стражей, и к ним присоединился офицер сопровождения. Опасностей не ожидали. Многочисленные разбойники Хеврару никогда не собирались в крупные шайки. Напасть на караван в триста человек было некому. Но охрана все же по сторонам посматривала.
   Двигались по реке, ночуя на постоялых дворах. В лесном краю дров хватало. Огромные постоялые дворы с четырьмя - шестью печами в помещении прогревались хорошо. Все строения здесь были бревенчатые. Население занималось охотой, собирало грибы, ягоды, кедровые орехи. Очень ценился лесной олень изюбр, разные части которого обладали целебными свойствами. Офицер охраны обрадовался возможности поговорить с иностранцами. Он хорошо говорил на синья, но Аранга предпочитал беседовать на родном языке офицера.
   Офицер, надзирающий за иностранцами, освобождался от обязательной трехразовой молитвы. Иначе он просто не смог бы выполнять свои обязанности. Этому обстоятельству офицер искренне радовался. Вера в единого бога Ордара и его вечного противника Камма еще не укоренилась в Хеврару. Обитатели горных долин, различных областей и провинций верили в своих богов. Противоречие разрешалось признанием всех остальных богов созданиями и подручными Ордара. Другим богам посвящались храмы, статуи, изображения. Им возносились молитвы и совершались жертвоприношения. Все допускалось, если в конце молитвы или церемонии верующий взывал к Ордару, как единому богу. Забывший это сделать мог быть обвинен в ереси.
   Ересь - самое страшное преступление в Хеврару. Упорствующие в ереси приговаривались к казни. Сначала им отрубали руки, по одной, затем ноги. Использовались специальные снадобья, чтобы еретик при этом не терял сознания. Затем уже отсекали голову. Тело изрубали на куски и бросали собакам. Покаявшийся сразу, при предъявлении обвинения, обычно отделывался штрафом.
   Аранга вспомнил небесное погребение в горах Чунаг. Там трупы скармливали грифам из-за трудностей захоронения или сожжения в высокогорье. Здесь обычных людей хоронили в земле, как принято. Погребения лишались только еретики.
   Воров и разбойников обычно обращали в рабов. Пятнадцать лет подневольной работы в подземных рудниках. Всего полстолетия назад рабство было в Хеврару обычным делом. Культ Ордара ограничил рабство и по времени - не больше пятнадцати лет и один раз в жизни, и по месту - рабы трудились только в подземелье. Работали на рудниках и свободные, но им хорошо платили за тяжелый труд.
   Увлеченно беседовавший с офицером сын Лосила поймал внимательный взгляд Киу. Как иностранцам, обвинение в ереси им не грозило. Они могли, если хотели, поклоняться любому из богов, как того пожелают. Но обвинить в ереси могли участвующих совместно с ними в церемонии жителей Хеврару. Поэтому храмы при появлении иностранцев обычно пустели, а жрец выбегал на улицу, стараясь вывести иноземцев из храма. Иногда шли на риск, выталкивая иноземцев из храма силой. Наказание за это полагалось куда меньшее, чем за возможное обвинение в ереси.
   Опасной для людей Киу силой являлась армия. Охраняя свои секреты, она надзирала за иностранцами и рассматривала каждого как возможного шпиона, тогда как стража Ордара смотрела на иностранцев как распространителей ереси. Только купцы и промышленники относились к иностранцам непредвзято.
   Киу ничего не сказал купцу, и тот продолжал беседы с офицером. Еще в Вайсенне Аранга заметил, что Киу старше других учеников. Сейчас сын Лосила задумался: а сколько же тому лет? Его гладкое невыразительное лицо могло с равным успехом принадлежать и двадцатилетнему молодому мужчине, и сорокалетнему опытному мужу. Купец спросил, и полученному ответу не удивился: Киу исполнилось тридцать восемь лет.
   В одну из дневных остановок путешественники попали на праздник нового года. Основным ритуалом оказалось жертвоприношение медведя. Его поймали еще медвежонком и выкармливали в клетке два года. Сейчас медведю торжественно сообщали, что отсылают его к предкам. Жители поселка по очереди просили у него прощения.
   Затем в привязанного за лапы зверя стали метать стрелы с тупым концом. Медведь заревел и стал дергаться во все стороны. Жители подошли к нему с двумя длинными палками, зажали ими шею и принялись душить. Мертвого медведя с радостными возгласами отнесли в центр поселка.
   Торговцев настойчиво просили подождать, и Киу негромко сказал Аранге:
   - Если уйдем без угощения, они обидятся.
   Медведя освежевали и принялись варить мясо в котле. Голову положили в центр большого стола, перед ней поставили миски с рыбой, лесными ягодами, добавили блюдо с вареной медвежатиной. Прежде чем приступить к трапезе, к медвежьей голове обратился с молитвой один из старейшин. В очередной раз просил у медведя прощения, заверял в добром к нему отношении и просил в следующем возрождении на жителей не гневаться. Стол был тесно заставлен множеством блюд. Киу быстро передал всем своим наказ:
   - Не трогать грибы!
   Торговцы, как и офицер, избегали грибов. Местные же жители их ели, отдавая даже предпочтение перед другими блюдами. Спустя некоторое время их движения стали неуверенными. Один из жителей начал изображать медведя, другие подключились к ритуалу, подражая кто волку, кто корове, кто человеку. На торговцев внимания не обращали, и они быстро покинули застолье. Часть жителей участвовала в ритуальной сцене охоты на медведя, остальные смотрели. Несколько человек, глядя в пространство, или что-то говорили или хихикали.
   - Объелись грибами. Придут в себя только завтра, - сказал офицер, усаживаясь в седло. - Эти лесовики и Ордару не молятся. Только медведю да духам деревьев.
   Аранга разговора не опасную тему не поддержал. Караван покинул поселение, миновав ряд шестов с черепами медведей. Самый высокий шест венчал символ Ордара - квадрат, вписанный в круг.
   К концу января караван прибыл в Фушонь. Город был обширным, но одноэтажным и деревянным. Только дворец вождя и храм Ордара выстроили из камня. Дворец, по меркам империи, был уродлив. Огромные каменные колонны поддерживали небольшую крышу над входными воротами. Ворота вели в трехэтажный серый каменный корпус с плоской крышей и рядами одинаковых окон. К корпусу лепились бревенчатые пристройки в один-два этажа с маленькими окошками. Из труб пристроек шел дым, и дворец в верхней своей части почернел от копоти.
   Храм Ордара, выстроенный из светлого камня, увенчивал полукруглый купол. Входные ворота украшал каменным орнаментом. Иностранцы допускались в храм Ордара и не могли вызвать у других верующих каких- либо неприятностей. С остальными богами дело обстояло иначе.
   Купец зашел внутрь. По обеим сторонам широкого коридора открывались однообразные залы медитации. Свет проникал через потолочные окна. Верующие в залах использовали для концентрации сознания изображенный на стене узор. Главный зал был огромен и высок. Белый потолок светился. Видимо, использовалось полупрозрачное стекло с белыми примесями. На серой гладкой стене, ориентированной на восток, выступал вырезанный из черного обсидиана квадрат, вписанный в круг. У южной стены находилось в углублении стены небольшое возвышение. Сейчас зал пустовал.
   К Аранге подошел человек в черном халате с белыми рукавами. На белой круглой шапочке выделялся черный квадрат в круге.
   - Господин торговец?
   - Меня зовут Аранга. Купец и промышленник из Рюнкэу, Срединная империя. Прибыл сегодня с торговым караваном.
   Жрец тоже представился, и завязалась беседа. Он подтвердил предположение Аранги о залах медитации. Жрецы устанавливали нужную последовательность медитаций. В культе Ордара придавалось большое значение скрытой сущности человека. Любая вера опирается на тайные, неизвестные и самому человеку, стремления его души. Культ Ордара ставил целью упорядочить их.
   Жрец понял, что богатый купец империи искусству медитации обучен. Не все поклонники Ордара знакомы с таким искусством. Для менее подготовленных верующих существует обязательная общая молитва с проповедью. Молитва происходит три раза в день, перед приемом пищи. Молиться можно в любом храме, но иностранцам лучше избегать храмов других богов. Чтобы не подумали, что посещение иных храмов есть демонстрация неуважения к Ордару. Такое неуважение карается высылкой. И купец может многое потерять в своей торговле.
   Третьим высоким зданием в Фушоне оказался храм Атумсриту. Над одноэтажным бревенчатым зданием возвышалась многоступенчатая крыша. Входную дверь обрамляли изображения старика, пустого дома, роженицы с ребенком, курицы на яйцах, собирающего плоды крестьянина, пьяницы с чашей вина, ослепленного стрелой воина, мужчины и женщины в объятиях друг друга, пустой лодки посредине реки, обезьяны, горшечника с тремя горшками, бредущую слепую старуху - двенадцать причин бытия в виде аллегорий.
   Торговля заняла около двух недель. Быстро раскупили металл в слитках - все мастерские находились в самом Фушоне. Дольше разбирали шкуры яка, жир, масло, шерсть. Успев посмотреть две воскресные казни еретиков, что было очень желательно даже для иностранцев, караван стал готовиться в обратную дорогу. Аранга произвел некоторые закупки для торгового дома своего отца. В торговле он распоряжался единолично. Приказчики отправлялись с товарами обратно. Разведчики Киу, и сын Лосила, в качестве прикрытия, держали путь в Гутхоб. Из товаров у них оставалось серебро и самоцветы. В небогатой провинции Фушонь хорошего спроса на них не было.
   Караван из шестнадцати человек отправился вниз по замерзшей реке. Их сопровождал тот же офицер охраны. Он держался сзади каравана, попросив купца ехать рядом. Киу, отвечавший за охрану, согласился с таким порядком. Караван стал меньше и мог быть атакован разбойниками. Офицер не зря ехал последним. При атаке он развернется и поскачет назад. Торговцы будут обороняться сами. При встрече с отрядом стражей или армии отвечать за иностранцев будет офицер. И если что не так, в первую очередь накажут его.
   Растительность вокруг постепенно менялась. Караван приближался к теплой и влажной провинции Гутхоб. Все чаще по берегам виднелись поля и поселения. Погода стояла ветреная, иногда падал влажный снег.
   Мечты офицера сопровождения, чтобы по землям провинции Фушонь караван прошел спокойно, не сбылись. Ближе к вечеру, когда падающий снег ограничил обзор тремя десятками шагов, по цепочке пришла команда от Киу:
   - Приготовиться к нападению, стрелять без предупреждения.
   Команда нарушала принятый порядок. Разрешение на применение оружия давал только офицер сопровождения. Но при такой видимости команда могла запоздать. Все понимали, что жизнь дороже формальностей. Бывали случаи, когда в таких ситуациях офицер сопровождения подавал властям донесение о нарушении торговцами правил. Торговцев наказывали, как обычно иностранцев: штраф и высылка. Офицер же дослуживал службу в удаленном гарнизоне на севере.
   Аранга поднял арбалет и полуобернулся. По порядку охраны он смотрел назад вправо. В снежной мгле ничего не было видно. Впереди раздались щелчки луков и арбалетов, всклики. Затем по цепочке пришла команда остановиться. Купец свистком подозвал офицера и спешился.
   Впервые он наблюдал результаты боя разведчиков. Он знал, конечно, что их подготовка куда серьезнее, чем у обычной охраны. Но не мог предположить, что сражения и не состоялось. Внезапно выскочивших из снежной пелены разбойников просто перебили, те даже не успели поднять оружия. Все девятнадцать разбойников валялись в снегу. В голове каждого из них торчало по стреле. Они погибли почти мгновенно. Офицер поднял глаза на Киу.
   - Мы хорошо видим и сквозь снег, - коротко ответил тот.
   Через неделю установилась солнечная погода. Потеплело. Снег на косогорах начал оплывать. Караван спешил. До Гутхоба ледяной дорогой они дойти не успевают. Придется пережидать разлив в каком-либо селении, а затем нанимать лодки. Дольше пройдут до разлива - меньше платить потом. Вторую половину дневного перехода теперь шли пешком, чтобы не так утомлять лошадей. На почерневших косогорах снег покрывался коркой и оседал. Ночи, однако, оставались холодными.
   Они прошли Оиту, последний городок провинции Фушонь. Здесь находился крупный сплавной промысел. На берегах лежали связки бревен. Лесопромышленники ждали большой воды, чтобы по ней сплавить плоты по Хоару вниз и дальше: в Лигнал, Срединную империю. Здесь офицер убедился, что конная эстафета уже не действует, и предложил каравану ждать разлива. Тогда он мог бы передать свои полномочия офицеру из другой провинции. Арангу задержка не устраивали, караван продолжил движение.
   Днем снег уже был мокрым, а возле берегов он набух водой. Ноги лошадям обматывали тряпками, чтобы не стерлись. Помогало плохо. Еще через четыре дня, в довольно большом поселении, караван остановился. Селение принадлежало уже провинции Гутхоб. Можно было бы пройти еще два-три перехода, но там могло не оказаться достаточно больших лодок, которые имелись здесь.
   В селении культ Ордара не отправляли, другие культы представлял храм Атумсриту. Из любопытства Аранга заглянул туда. Его внимание привлекла круглая картина в выступе стены. В центре свинья кусала за хвост змею, змея - курицу, курица - свинью. Вокруг располагался ряд рисунков. На верхнем изображался сад со сверкающими металлическими деревьями, на которых росли яшмовые листья и жемчужные плоды. В саду гуляли ангельские животные: единорог, дракон и другие. Примерно так же рисовали рай и в Срединной империи. Внизу должен находиться ад. Да, синий бог с головой яка взвешивал чью-то душу на весах. Белая фигура накладывала на одну чашу весов белые шарики, черная на другую - черные. Просто и понятно для всех верующих. Каждое твое деяние будет сочтено.
   По левой и правой стороне картины изображались бесчисленные битвы. Каких-то волосатых скелетов - с людьми, обезьян с леопардами, слоноголовых богов с многорукими людьми, людей с обезьянами, обычных людей с многорукими. Жрец стоял рядом, готовый давать пояснения. Купец спросил только, всегда ли в этих краях поклонялись Атумсриту. Ему казалось, что такой обрядности не место в лесах. Жрец подтвердил, что когда-то здесь молились другим богам. В войнах и переселениях начала Новой эпохи пришло сюда нынешнее население вместе с верованиями. Пришло с южных гор, смешалось с местными, с пришедшими с Баррского хребта горцами.
   Аранга пошарил глазами по сторонам. На восточной стене он увидал квадрат в круге. Жрец проследил его взгляд.
   - Культ Ордара хорошо сочетается с культом Атумсриту. Наш культ образный, аллегорический, признающий разные стороны существования. Есть добро и зло, есть правила праведной жизни. Душа может попасть в ад, а может и переродиться для последующей жизни в ином воплощении. И Орзимо наш святой, ты правильно подумал. Культ Ордара утверждает рациональную организацию земного мира и непознаваемость мира божественного. Мы лишь по каким-то отблескам, отзвукам иного мира получаем оттуда вести. И все иные боги - лишь преобразованные нашим воображением отблески иного мира. Поэтому культ Ордара приемлет всех других богов.
   Сын Лосила посмотрел на замолчавшего священника с недоверчивой улыбкой. Жрец насупился и уже с явным нежеланием сказал:
   - Культ Атумсриту проповедует терпимость. У нас никогда не случалось конфликтов со служителями Ордара. В других провинциях другие боги. Там бывало и иначе. А тебе лучше не ходить в наш храм. Если хочешь задавать вопросы, задавай их жрецам Ордара. В нашем селении их нет, а в городах ты их легко найдешь.
   С этими словами он медленными шажками стал наступать на купца, вытесняя его из храма. Больше Аранга в храм не заходил.
   Лед на реке сверху покрылся слоем воды. На полях снег почти сошел, в лесах же лежал нетронутым. У торговцев начались проблемы с местным населением. Дело было в девушках. В Срединной империи общение с девушками определялось традициями. Разрешалось оно в определенной ситуации и по принятым правилам. В лесах Гутхоба подобных церемоний не существовало. Девушка могла заговорить с понравившимся, да и с любым другим юношей на улице и разговаривать, сколько ей вздумается. Таковы были обычаи в здешних лесах.
   Разведчики Срединной империи такое поведение могли принять либо за распущенность, либо за влюбленность. В обоих случаях возникали конфликты. Хотя никого из девушек не обидели, обижались их ухажеры. Произошло несколько попыток побить торговцев. Лесные жители не изучали боевых искусств. Они даже не знали, что такие есть. Рукопашный бой в их понятии заключался в обмене размашистыми ударами кулаками.
   Разведчики империи, каждый из которых, исключая лишь Арангу, имел разряд не ниже третьего, в бой не ввязывались. Они небрежно уклонялись, слегка дергая лесовика в направлении удара. И тот с размаху плюхался в грязь. Такое зрелище восхищало местных девушек. Они вообще перестали обращать внимание на парней-односельчан. Произошло несколько случаев нападения на разведчиков с топорами. Результат был прежний. Когда ночью пытались поджечь постоялый двор, Аранга в сопровождении Киу пошел к местному вождю.
   У дома вождя дорогу им преградила толпа юношей с кольями и топорами. Откуда-то выскочил один из старейшин и попросил их уходить.
   - Парни разозлены, я не могу их удержать. Сейчас они убьют вашего главного, - кричал он, хватая Киу за рукав.
   - Скорее наш главный перебьет их всех, - спокойно ответил Киу. - Ты бы лучше вождя позвал.
   - Он не идет, - с плачем ответил старейшина. Аранга понял, что старейшина верно представляет себе исход схватки. Через двадцать секунд на земле будут лежать тела парней, многие из которых навсегда останутся инвалидами, а торговцы пройдут к вождю. И обвинить их будет не в чем.
   - Зови офицера, - приказал купец старейшине и движением руки остановил Киу. Двое торговцев стояли против толпы возбужденных парней, которые выкрикивали угрозы. Затем в торговцев полетели палки. Киу, умевший ловить на лету стрелы, ленивым движением руки вынул из воздуха одну и спокойно отмахивался ею от других.
   Потом вперед бросился самый бесшабашный из парней. Он набегал на Арангу, занося на ходу кулак. В последний момент парень остановился и вместо удара кулаком попытался лягнуть купца ногой. Сын Лосила отодвинулся вбок и возвратился на прежнее место, когда нога прошла мимо него, туловищем придав ей боковое ускорение. Потерявший равновесие парень шлепнулся в грязь.
   Толпа взвыла и бросилась на торговцев. Те рассредоточились. В пустоте свистнуло несколько топоров и дубин. Парни остановились и принялись заводить торговцев оскорблениями.
   В этот момент появился офицер. Он бежал быстро, громко крича, что сейчас он собирает команду для отправки на рудники. И кто не успеет спрятаться до его появления, в эту команду попадет. Большая часть парней кинулась наутек, но несколько человек разъярились при его появлении еще больше. Аранга вспомнил, что и офицер был не прочь пообщаться с женским полом. Видимо, успел насолить кому-то.
   Гнев парней переключился на офицера, и в ход пошло оружие. Теперь уже иностранцы не могли вмешиваться и молча смотрели, как офицер, держа в левой руке манрики - гирьку на веревке и орудуя правым кулаком, уложил всех своих противников. Повезло тем, кого он ударил гирькой - они сразу отошли к праотцам. Сбитые на землю ударом кулака очнутся к вечеру, связанные. Их судьбой на ближайшие пятнадцать лет станет рабство.
   Сразу после усмирения бунта офицер забежал в дом вождя и прогнал того, неодетого, пинками, по всей улице до амбара. За короткое время старейшины препроводили в тот же амбар всех мужчин моложе сорока лет. Офицер наглядно продемонстрировал, где находятся пределы власти вождей, и как далеко простирается его власть.
   Арестованные провели в амбаре несколько дней, пока трескался лед, и поднималась вода. Все это время разведчики не покидали постоялый двор. Так решил Аранга. Киу не возражал. Оставшиеся на свободе мужчины смотрели на них косо, и усугублять положение было ни к чему. По Энареку еще не раз пойдут торговые караваны.
   Отплыли в конце марта, по высокой воде. Шли на четырех лодках, в одной офицер и двое жителей поселка везли взбунтовавшихся парней. Те были уже закованы в кандалы и не разговаривали ни с кем. Плыли без остановок, иногда поднимали парус. В Гутхобе офицер приказал им сидеть в лодках, а одного жителя послал в местный гарнизон.
   Город с реки выглядел неопрятно. Деревянные причалы, склады, потемнели от времени. Берег усыпан слоем опилок и щепок. Команда воинов или стражи забрала бунтовщиков. Затем пришел другой офицер, которому офицер провинции Фушонь передал список иностранцев. Офицер из Гутхоба внимательно проверил всех по списку, разглядывая каждого. Видимо, список содержал и описание каждого иностранца. Затем он сказал, в какой гостинице ожидают их еще двое людей Аранги. Да, купец собирается остановиться именно там. И офицер ему немало услужил, приказав оставить для них свободные комнаты.
   Выведя лошадей с поклажей из лодок, купец отправился в гостиницу. Двое посланцев отца, молодые парни, ожидали там. Старший, Сивас, был широкоплеч и мускулист, с невозмутимой физиономией коренного жителя империи. Второй, Нека, повыше и сложен изящнее. Лицо его выдавало южное происхождение, но в чертах угадывалось и что-то западное. Он походил на долгоносиком, только с более смуглой кожей. По дороге офицер упомянул об их подвигах, и сейчас Аранга желал услышать подробности. Офицер не уходил, поэтому Сивас рассказывал на хеве.
   Первое нападение посланцы Лосила Дитао отбили на расстоянии. Их атаковали шестеро всадников, выскочив из лесных зарослей. Торговцы вскинули луки одновременно с командой офицера сопровождения. Стреляли навскидку. Сивас из большого лука, который легко пробивал металлический доспех, Нека из ситхака. Был показан ситхак, и Киу как бы про себя сказал:
   - Мало кто им пользуется.
   Всех уложили на расстоянии. Разбойники луками и арбалетами не пользовались, а сабли пустить в ход не успели.
   Второе нападение произошло на узкой лесной тропе. Нека успел предугадать атаку и, когда разбойники сбросили на торговцев сверху сеть, Сивас и Нека спешились и выскочили из-под нее. Нека сражался ситхаком, Сивас - бадлером, саблей с широким клинком. В лесу разбойники не смогли окружить торговцев, мешали деревья. Сражение происходило в виде одиночных схваток бегающих друг за другом противников. Торговцы метали кацумы, а последних двух разбойников, обратившихся в бегство, Нека застрелил из ситхака. Всего разбойников было пятнадцать, но подготовка их оказалась никудышной.
   Во втором случае офицер успел дать команду на оборону уже из-под сети. Близ Гутхоба, на оживленном тракте, Нека вдруг попросил у офицера разрешения на применение оружия в случае засады. Офицер такое разрешение дал, хотя впереди и сзади виднелись повозки и одиночные всадники. При свидетелях разбойники обычно не нападали. Но через минуту Сивас и Нека выстрелили в лучников на деревьях, и одновременно с этим с узкой лесной дороги, незаметной с тракта, выскочило трое конных.
   Двое оставшихся лучников успели поразить коней торговцев. Сивас сбил лучника с дерева, выстрелив с падающей лошади. Нека своей стрелой поразил лошадь первого всадника. По узкой дороге те скакали вслед друг другу. Упавшая лошадь загородила дорогу, и торговцы выиграли две - три секунды. Сивас сбил четвертого лучника с дерева, а Нека поразил еще одного конного и вступил в единоборство с третьим. Он сумел отбить удар мечом и зацепить ситхаком разбойника за руку. Тот рухнул на землю уже с перерезанным горлом. Последним выстрелом Сивас застрелил выбравшегося из-под убитой лошади разбойника.
   - Как ты распознал засаду? - спросил Киу.
   - Хвоя была в снегу, - ответил Нека, - а на тех деревьях ее покрывал иней. Я подумал, от дыхания.
   Дослушав рассказ, офицер вышел. Киу и Аранга переглянулись. Оба понимали, что такие подвиги привлекут к ним ненужное внимание. Купец попросил у Сиваса отчет о доставленном товаре. Разговор его успокоил. Бойцы оказались еще и торговцами. Доставленный ими товар вполне оправдывал дальнейшее продвижение каравана. К тому же они разузнали не только о местных ценах, но и о ценах в других провинциях. Их поход в провинцию Тамро становился коммерчески обоснованным, и Аранга уже просчитал, какой товар туда выгоднее везти.
   Сивас рассказал о дорогах на Тамро. Потом добавил:
   - Мы присланы как личные телохранители господином Лосилом.
   Сын Лосила поступка отца сначала не понял. Сам он владел искусством боя лучше всех встреченных им жителей Хеврару. Присылать ему телохранителей такого умения... Зачем? Мог существовать только один ответ.
   Такие мастера годились для того, чтобы суметь разгромить отряд стражи. Аранга решил, что отец именно такой случай и имел в виду.
   Произошедшие нападения оказались, вообще-то, как нельзя кстати. Торговцы совершенно обоснованно смогут передвигаться по Хеврару, держа оружие наизготовку. И смогут постоянно заранее запрашивать у офицера разрешение на применение оружия. В таких условиях отлучки членов отряда - на разведку, конечно же, - не будут выглядеть подозрительными.
   Через два дня, избавившись в торговых операциях от большей части грузов, караван отплыл на нанятых лодках вверх по Хоару. Медленная река еще несла сверху льдины и стволы деревьев. Аранга потребовал у властей еще одного офицера сопровождения и указал свой маршрут: в провинцию Тамро через Баррский хребет. По Хоару они поднимались около недели. Три дня шли по притоку, отталкиваясь шестами, а затем большие лодки на перекатах начали царапать дном камни. Разгруженные лодки на веревках перетаскивали через пороги. Купец стремился пройти как можно дальше по воде, экономя силы.
   Заметив, что Киу регулярно советуется с Некой, Аранга спросил его:
   - Теперь Нека старший?
   - Нет. Просто он дальновиднее нас всех. И ты его советами не гнушайся. Этот монах очень скоро будет не только нами командовать.
   Вскоре приток стал непроходимым, и караванщики отправили лодки с проводниками назад. Путь продолжился узкой горной тропинкой. Она вывела их в горную долину, довольно широкую. Здесь мыли золото, и Аранга рассчитывал выгодно купить золотого песка.
   Золотодобытчики один за другим тянулись в шатер торговцев. Разбирали закупленные в Гутхобе ножи, топоры и прочие инструменты. Ценились льняная одежда и пшеничная мука. За все платили золотым песком, и ценился он вдвое дешевле, чем в провинции Тамро. Но Аранга и не собирался везти песок. В караване хватало настоящих мастеров. Прямо в долине они соорудили временную печь из подсобных материалов, выплавили из песка небольшие золотые пластинки. На всех них торговцы поставили оттиск - квадрат в круге. Теперь пластины приобрели вид украшений и возросли в цене втрое.
   Богаты были золотом Баррские горы. Из самоцветов встречались гранаты - альмандины, пиропы, спессартины. У горцев высоко ценился камень с эффектом звезды. При падении на него света по поверхности камня разбегались световые дорожки. Когда дорожка одна - это кошачий глаз. Эффектом кошачьего глаза обладали хризобериллы, кварц, скополиты разных цветов и даже раковина гастроподы.
   Когда лучей-дорожек было несколько, камень назывался в зависимости от числа лучей. Четырехлучевые - альмандины, черный диопсид - именовались крестовниками. Шестилучевые - рубин, сапфир, розовый кварц - так и назывались звездчатыми. Двенадцатилучевые именовались двойной звездой. Такие встречались редко.
   Когда Аранга спросил Неку, где бы взять такой камень, тот усмехнулся:
   - Я берусь сделать подделку в стекольной мастерской за сорок минут. Надо лишь сварить синее стекло, нацарапать на нижней стороне алмазом сетку из пересекающихся линий и наклеить на металлическое зеркало. Если не выдавать подделку за дорогой самоцвет, а назвать, скажем, азуритом, никто не станет проверять подлинность у ювелира.
   Купец понял, что ответ монаха - проверка. Тот и желал выяснить щепетильность торговца, что было уместно в отношении потомственного купца, прикрывшего своим именем разведку; и интересовался его причастностью к фальсификации драгоценностей. Ответив, что торговые правила не нарушает, купец прекратил разговор. Монах-телохранитель не стал ему понятнее. Еще более непонятным казалось то, что Нека, несмотря на плохое знание языка, общался с местными жителями больше, чем все караванщики вместе взятые. Офицеры смотрели на это благосклонно.
   Оставив долину, караван за несколько дней поднялся к перевалу, откуда в хорошую погоду открывался изумительный вид на извилистую долину с разбросанными то тут, то там озерами. Немного ниже перевала они обнаружили подобие дороги. Путь был не утомителен. На середине спуска их встретил конный армейский патруль. Командир о чем-то переговорил с офицерами. Офицеры после беседы стали собраннее.
   Заночевали на постоялом дворе, огороженным каменным забором. К вечеру следующего дня они добрались до селения.
   Здесь находились и постоялый двор, и базар, и небольшой храм Ордара. А вот рядом с ним располагался храм необычной архитектуры. Изогнутое подковой каменное старое двухэтажное здание с односкатной крышей. Со стороны двора окон не было. Вдоль внутренней стены шел небольшой навес. Сын Лосила зашел под навес, и Нека последовал за ним. Обязанности телохранителя или любопытство?
   Необычное здание оказалось святилищем Атумсриту. Традиционные рисунки у входа, шкатулка со священными текстами под навесом. Перед жрецом стоял столик с семью бронзовыми чашами. Три чаши с водой, одна с цветком; с коровьим маслом и горящим в нем фитилем, чаша с фруктами, и последняя - с курительными палочками. По другую сторону от входа монахи начали бить в барабан, звонить в медный колокольчик и дуть в раковину, которая издавала гудение, более похожее на свист. Потом прибавился звук медных тарелок. На купца и его телохранителя никто внимания не обращал. Нека проговорил на ухо Аранге:
   - Входим внутрь, или надо уходить.
   Купец шагнул внутрь. Тон телохранителя не свидетельствовал об угрозе. Скорее, ожидалось что-то приятное или интересное. Внутри здание оказалось одноэтажным. При этом по высокой стене шел балкончик, на который вели вертикально стоящие бревна с перекладинами. Нека показал рукой, и они мигом оказались наверху. Здесь путешественники нашли помещение с занавеской, через которое они могли видеть все, не будучи замеченными.
   - Там, внизу, дары привета. Так встречают вождей и высших жрецов. Мы сейчас на гостевом балконе, только в женском отделении. Увидят, сочтут за незнание.
   К музыке за стеной добавился протяжный вибрирующий звук. Нека пояснил:
   - Это труба ганлин. Делается из берцовой кости девственницы, оправленной в серебро. Гости пришли.
   Под ту же раздирающую уши Аранги музыку в зал вошли жрецы в желтых одеждах. Двое мужчин в облегающих черных одеяниях внесли на носилках, покрытых белой скатертью, человеческий череп с откинутой в сторону верхней костью. Кость держалась на серебряной петле, а по краям была оправлена в серебро. Процессия остановилась. Старший жрец торжественно снял череп с носилок, другой окурил благовониями возвышение в центре зала, затем нажал на педаль в полу. Возвышение перевернулось и оказалось жертвенным столиком. Его украшала мандала, изображающая Атумсриту, и вокруг - символы различных степеней совершенства. Жрец обрызгал столик водой из бронзовой чаши. Старший жрец поставил череп напротив мандалы.
   Аранга вопросительно взглянул на телохранителя.
   - Это габал. Сделан из черепа девственника, умершего естественной смертью и завещавшего свой череп храму. Важен и узор костей черепа. Подходит не каждый, и поэтому габал редок. Иногда его просто отливают из серебра. Он используется для церемоний большой важности.
   В зал торжественно вступил мужчина в высоких черных кожаных сапогах, черных бархатных штанах и оранжевой безрукавке. Рубашка у него была белой, а голову украшала круглая шляпа без полей с нашитыми бриллиантами. В руках он держал козленка со связанными ногами. Купец понял, что присутствуют они при значительном событии. Бриллианты на шляпе носили вожди и их ближайшие родственники, можно сказать, наследники.
   Мужчина положил козленка на столик. Приблизился жрец с церемониальным ножом. Нож из камня, рукоятка резная, украшенная самоцветами. Козленка зарезали под оглушительную музыку, вскрыли грудную клетку и вынули сердце. Жрец протянул его мужчине. Тот его поднял на вытянутой руке, пронес между габалом и мандалой и что-то сказал. Затем он его съел. В этот момент Нека слегка толкнул купца и взглядом показал ему вниз. Сквозь щель между досками видно было, что внизу стоят люди. Все - при оружии. Аранга знал, что почти все религии запрещают оружие в храме. Значит, вождь в чем-то клялся на глазах всей дружины. Похоже, свидетели здесь не требовались.
   Кто поручится, что после церемонии охрана не проверит балкон? Телохранитель держался совершенно спокойно, и потянул сына Лосила вниз, как только храм опустел. Габал унесли, а повернутый столик выглядел обычным большим ящиком. На выходе на них не обратили никакого внимания. Купец озадаченно спросил:
   - Что это было?
   - Думаю, это спектакль для тебя. Скоро этот мужчина с бриллиантами сделает тебе щекотливое предложение. И эта церемония только часть подготовки. Полагаю, ты услышишь о деятельности этого мужчины правдоподобные рассказы. Тебя обрабатывают. Мы там оказались не случайно, и все остальные тоже. Тот, кто съел сердце, брат вождя провинции Гутхоб. Очень способный человек. Имя его Исикари.
   На следующий день караван углубился в долину. Берегом глубокого озера они дошли до питающей его речки и двинулись вверх по ней. Заночевали в небольшой деревушке, где под навесом возле постоялого двора неподвижно стоял мужчина, одетый в тряпье. Его высунутый язык и нижнюю губу пронзал трезубец. С потолка навеса свисало тонкое бревно на веревках, обернутое старым одеялом, о которое мужчина опирался. Рядом появился хозяин постоялого двора.
   - Наш святой. Не сидит, не лежит, не разговаривает тридцать лет.
   - Кто его кормит?
   - Мы и кормим. Верующие с других долин приходят с дарами.
   Аранга проехал в ворота. После Нугпура он начал иначе относиться к подобным проявлениям святости. Монахи Нугпура все же сначала пытались помочь, и только потом извлекали выгоду. С этого святого наверняка кормилась вся деревня, а о помощи ему никто и не думал.
   Сын Лосила вызвал Неку себе в комнату.
   - Ты говорил, мы не случайно оказались в храме. Поясни.
   - Твое любопытство общеизвестно. В такое необычное здание ты наверняка сунешься. А я должен был завести тебя на балкон. Мне заплатили и придумали историю о попытке воздействовать на твои религиозные чувства. Сказали, ты везде посещаешь храмы Атумсриту, и очень хотел бы посмотреть обряд принятия обета. Но, будучи иностранцем, боишься попросить об этом. Поклялись, что увидишь именно то, что и произошло. Я сделал вид, что поверил.
   - Когда тебе предложили? Кто это сделал?
   - Люди Исикари. В долине, где ты покупал золото.
   - Почему согласился?
   - Если тебе ставят ловушку через меня, то я ее обезврежу. Другую могу и просмотреть.
   - Чем нам грозит пребывание в храме?
   - Ничем. Мы оба подтвердим, что в разговор не вступали. В храм мы вошли на глазах у всех присутствующих и вышли так же. Все в правах иностранцев. Только если тебя спросят, даже не впрямую, не скрывай нашего пребывания в храме. И без меня ходи только в храмы Ордара.
  
   Утром, когда освещенные первыми солнечными лучами заснеженные вершины зарозовели, Аранга присутствовал на утренней молитве в храме Ордара. Вначале была произнесена короткая проповедь, призывающая очистить свой ум от страстей и провести день в соответствии с законом и с пользой для себя. Затем жрец предложил почерпнуть силы в общении с Ордаром и вознести ему молитву об исполнении сегодняшних желаний. Все помолчали, глядя в сторону востока, и разошлись. Комнат для медитации в храме не имелось.
   Жрец сообщил Аранге, что медитация производится только в больших храмах. В таких деревнях медитируют дома, если вообще найдутся желающие. Культ Ордара не крестьянского происхождения и укоренится здесь не скоро. Если иноземец намерен задержаться, то жрец готов с ним говорить еще. Если же он проездом, то лучше зайти в храм большого города. Да, пересекая хребет, больших городов иноземец не встретит. Он преодолеет области совершенно дикие, где даже совершаются человеческие жертвоприношения.
   Края ущелья, по которому караван назавтра продолжил путь, становились все выше. Вскоре впереди вырисовалась сплошная каменная стена. Купец подозвал к себе Сиваса для уточнения дороги. Тот утверждал, что дорога правильная, но как обойти стену, не помнил. Он посоветовал спросить Неку. Пристальный взгляд Аранги монаха смутил. Конечно, изучением дорог занимался он. Но Нека тоже видел все карты, а память у него лучше. Купец подозвал другого телохранителя.
   - Проход будет с правой стороны, отсюда его не видно. За ним будет хорошо укрепленный постоялый двор. Там и заночуем - здесь разбойничают часто. После предстоит долгий подъем.
   За триста шагов до стены вправо уходила щель в скале, в которую мог протиснуться только один конный. Киу облачился в тяжелый металлический доспех. То же проделал и Сивас, собираясь прикрывать караван сзади. Нека безотрывно глядел на верхушки скал.
   Втиснулись в щель. Внизу был ровный песок и лошади шли легко. На расстоянии ста шагов впереди ехал Киу, сзади так же двигался Сивас. Аранга припомнил, что Киу стрелять из лука в Вайсенне не учился. Значит, умел до этого. Через четыре тысячи шагов щель в скалах раздвинулась и превратилась в уходящее вправо ущелье с крутыми стенками. Возле темно-синего озера находился постоялый двор. По виду - горная крепость: каменные стены в три человеческих роста с зубцами и бойницами, башни по углам. Окованные железом ворота. Внутри постоялого двора - каменная башня в три этажа, с маленькими бойницами. Крыша черепичная, четырехскатная. Со второго этажа башни на стены вели подвесные мостики.
   Караван вошел внутрь. Охрану постоялого двора составляли восемь горцев, вооруженные мечами. Пока торговцы размещались, Нека беседовал с охранниками, с каждым поодиночке. Он делал резкий шаг навстречу горцу, что-то спрашивал. Горец сначала застывал, затем приходил в себя и становился словоохотливым. Побеседовав со всеми, телохранитель подошел к купцу. Сразу же рядом оказался Киу.
   - Полагаю, будет нападение, ночью. Охрана двора надежная, значит, будут штурмовать. Приготовят сюрприз. Думаю, попробуют поджечь башню до нападения и выгнать нас. Или перестреляют в свете огня со скал. Опустят стрелков на веревках. Могут и огненный бой применить. Тогда будут стрелять со скал, куда мы стрелами не достанем. Нет у офицеров винтовок?
   - Откуда ты знаешь?
   - Это не знание, догадки. Есть признаки, только их надо уметь читать. Как будут штурмовать - это легко сообразить. Способов взять такую крепость всего несколько. Охрану я проверил - не предадут. Стрелки они хорошие. Офицерам тоже придется сражаться. В ночной схватке их от нас не отличат. Нас почти три десятка бойцов в хорошей крепости. Без хитрости, поджога, подкопа нас не взять. Подкоп в здешнем грунте займет неделю. У них время только до утра - с рассветом могут вылететь почтовые голуби. За ночь они попробуют нас всех убить. Если мы защитим башню от поджога, им останется только взрывать стены снаружи, тогда мы их стрелами всех положим.
   Аранга обратился к офицерам. Оружия огненного боя у тех не было. С предположением о поджоге они сразу согласились. Воды в башне хватало - подземная труба соединяла ее с озером. Насосом накачали все емкости и полили водой все деревянные части строений. Зарезали несколько овец - за них купец сразу заплатил хозяину двора - и мокрыми шкурами закрыли деревянную крышу навеса для скота. Металлическими доспехами заткнули окна. Наготовили факелов - освещать подходы к стенам. Спать легли рано, выставив дежурных. Два охранника двора, два торговца и офицер.
   Ночью купца разбудили. Собака с постоялого двора собралась было забрехать, но ей вовремя зажали пасть. По плохо различимым скалам скользили вниз неверные тени. От входа в ущелье несколько человек несли тяжелый куль. На стене сверкнул огонек, и стрела с горящей просмоленной паклей унеслась в направлении куля. Сын Лосила зажмурился. Вспышку он увидал сквозь закрытые веки. Затем раздался оглушительный взрыв. Осажденные разбросали вокруг стен зажженные факелы. Еще несколько человек, крадущихся к стенам замка, попадали под выстрелами со стен.
   Со скал разбойники пустили огненные стрелы. Они влетали точно в проемы окон. Но металлические доспехи и камни задерживали стрелы. Ответными выстрелами арбалетчики и лучники осажденных уничтожали висящих на веревках стрелков. Аранга, хоть и видел в темноте хуже разведчиков, тоже попал в одного.
   Когда он перезаряжал арбалет, что-то свистнуло, и припавший к бойнице горец упал на пол. Аранга услыхал далекий треск, затем увидал лужу крови под головой горца. Ни стрелы, ни копья в голове упавшего не было. Сражение затихло, но на стенах еще командовали Нека и Киу. Раздавались резкие щелчки и посвистывание. Звук шел отовсюду. Со стен вернулся разъяренный офицер.
   Из его замысловатых выражений Аранга понял, что тот во всем винит Исикари. Сейчас вождь с дружиной находится в ущелье. Ему горцы поклоняются, как богу. Офицер считал, что без ведома Исикари в долине и корова не замычит. А уж винтовки у разбойников! Такого в Хеврару не случалось. Офицер полагал, что карательная экспедиция в долине появится уже послезавтра.
   Со скал продолжали обстрел башни и стен. Спрятавшиеся за зубцами осажденные временами кидали факелы за стены. В это момент стрелки из винтовок пытались их поразить. Отвечать им было нечем. Арбалетная стрела могла бы до них долететь, но выстрел вышел бы неприцельным. Аранге доложили о потере двух торговцев и одного охранника двора. Еще один охранник был ранен в живот. Его принесли в башню и хозяин двора, взглянув на рану, сказал обреченно:
   - Ты не жилец. К утру умрешь. Напутствие богов?
   Раненного унесли на первый этаж. Появился Нека.
   - Хозяин богаче, чем я думал. И о своих людях заботится. Чтобы облегчить предсмертные муки, он предложил слуге сому!
   - Что это?
   - Здесь сому считают напитком богов. Расскажу позднее. Еще час продержимся, и хозяин выпустит голубя.
   Нападающие предприняли последнюю попытку. Сразу несколько человек с кулями с разных направлений побежали к замку. Но все его защитники умели целиться мгновенно. Нападавшие упали, последний - в тридцати шагах от стены. На этом бой кончился. Офицер приказал торговцам оставаться в замке до окончания расследования.
   При дневном свете подсчитали потери нападавших. На веревках, свисавших со скал, оказалось шестнадцать мертвых тел. Многих пронзали сразу несколько стрел. Под стенами лежало одиннадцать разбойников, на месте взрыва оставались обугленные останки еще нескольких человек. Днем появился отряд местной стражи, и торговцам дали разрешение захоронить погибших товарищей.
   Использовали остатки пороха разбойников. Взрывом в скале проделали углубления на высоте человеческого роста и положили тела туда. Над могильником разведчики наскоро высекли контуры лиц погибших друзей и поминальную надпись на синья и хеве. Повторного нападения не ждали, но все меры предосторожности приняли.
   Долгим вечером Нека рассказывал купцу о соме. Цветок сомы растет в горах. Встречается не часто. Считается, что когда его срывает случайный человек, цветок кричит и теряет свою силу. За охапку сомы платят обычно рыжей коровой, деньги давать не принято. На священном месте, между двух камней сому расплющивают. Затем поливают водой и перетирают руками на сите из редкой шерстяной ткани. Процеженную жидкость смешивают с пшеничной мукой и подвергают брожению.
   Пьют напиток из сомы верховные жрецы. Его может использовать и богатый человек, если докажет, что имеет запас продовольствия для своей семьи на три года. Напиток из сомы открывает небеса. Пьющий его видит небесные сферы, общается с богами, зрит свои грядущие перевоплощения. Некоторые никогда не возвращаются из небесных сфер. Тело их пребывает на земле, а душа - в ином мире. Таких считают святыми.
   Сома действует около суток. В это время человек нечувствителен к любой боли и страданию. Под рассказ Неки купец чуть не задремал. Придя в себя, он обнаружил, что уже он сам пересказывает речи офицера сопровождения. И у него осталось смутное чувство, что он рассказал что-то еще, очень важное.
   Ночь прошла спокойно, а наутро объявилась карательная экспедиция. Торговцев подробно допросили, причем Арангу спрашивали о посещении храмов. Он рассказал в деталях о церемонии в храме Атумсриту. Затем им разрешили продолжить путь.
   Узкая дорога зигзагами вела вверх по горному склону. Временами она напоминала выдолбленный в скале желоб, а местами на вертикальной скале висел на канатах плетеный мостик. Ширина везде была достаточной для лошади с поклажей. На довольно большой высоте дорога свернула в узкое ущелье. Ущелье поднималось вверх и вывело их на каменистую равнину. Здесь местами росла трава, и паслись кони.
   - Дикие, - сказал офицер, который ехал по равнине рядом с Арангой, -Здесь и снежные леопарды водятся, и пещерные медведи с горными баранами. А Исикари выкрутился. Его дружина взяла всех разбойников живыми, и тех, с винтовками, тоже. Устроили засаду в роще и набросили сверху сеть. Он их выдал армейской бригаде, а перед тем напоил всех разрыв-травой. Её отвар языки развязывает. Они сразу заговорили.
   Последнюю фразу офицер произнес с неудовольствием. Аранга поинтересовался результатами расследования. Офицер их не знал, но против Исикари не было выдвинуто обвинений. Он все так же остается в нескольких горных долинах полновластным хозяином. Купцу стало интересно, чем же эти долины ценны. Офицер разговор прекратил и отъехал в хвост каравана.
   Остановились на постоялом дворе, точной копии предыдущего. Перед сном Аранга задал интересовавший его вопрос Неке.
   - Долины золотоносные. Жрецы Ордара всячески стараются ограничить власть вождей. Рудники у купцов и промышленников, заводы - тоже. Исикари единственное исключение. И купцы в его долинах за него, не за жрецов. Или его победят, или он оторвет от Хеврару всю провинцию. Правит ею фактически он, брат его лишь марионетка.
   Собеседник Аранги замолчал, но продолжил, уловив ожидание на лице купца.
   - В Хеврару армия и жрецы Ордара единственная объединяющая сила. Они страну стягивают в единое целое, вожди - разрывают на куски. Но у вождей нет денег, военной силы и своего религиозного культа. А у Исикари есть. Он хотел как-то тебя использовать. Нападение на нас его планы должно изменить. Если я прав, он пожелает с тобой встретиться и подружиться.
   - Ты много знаешь о Хеврару...
   - Я месяц пользовался библиотекой главного храма в Гутхобе. Жрецы сами не поняли, что они дали мне в руки. Законы развития государства, главные действующие силы, способы их действий - там все можно узнать.
   - Но как тебе разрешили?
   - Я подружился со жрецом. Обещал ему написать книгу - о культе Ордара и поглощении им других культов. Он и рекомендательное письмо в храм Тамро мне дал. Только книгу я должен издать в Хеврару и предоставить в распоряжение жрецов. Так что тебе придется отпустить меня в Тамро на три дня. Там и коммерческие дела найдутся. Или поедем вместе.
   - Ты что, за три дня книгу напишешь? - усомнился Аранга.
   - Она уже на две трети написана, сразу на хеве. День побуду в библиотеке, день для дописывания, на третий день отдать в типографию и договориться об издании. Заплатить обещали хорошо.
   - Хорошо, я согласен. Ты совсем не простой монах.
   - Ты не прав. На данный момент я именно простой монах, ювелир и мастер боя. Это мое место в мире. Просто я умею думать, а еще я много читал. По возвращении я сразу стану наставником монахов, а потом, наверное, настоятелем.
   - Я могу попросить отца, он поможет твоей карьере.
   - Твой отец, господин Аранга, предлагал мне помощь еще до отправления сюда. Мне кажется, она мне не понадобится.
   - Ты напрасно назвал меня господином. Мы здесь одни. Господином мне себя чувствовать не хочется. По отношению к тебе, так тем более, скорее ты господин.
   - Не господин. Я лишь голос разума. А слушаешь ты меня потому, что и твой разум не спит. Как торговец, ты лучше меня. И секрета производства фарфора я не знаю.
   - Стоит тебе захотеть, ты и купцом станешь лучше многих, и любой секрет узнаешь. Ты так откровенен со мной не по службе. Что тобой движет?
   - У нас общая мечта. Эльфы.
   - Откуда ты знаешь? - Аранга не мог скрыть удивления.
   - Ты сам рассказал. Когда я говорил тебе о соме, ты задремывал. На краю бодрствования сознание себя не контролирует. Я лишь попросил рассказать тебя о том, что гнетет. Думал извлечь из твоего скрытого сознания неведомые тебе, но содержащие опасность подробности. Так я часто выявляю грядущие события. Но ты рассказал о тридцати девяти залах Нугпура и господине Токе. Для тебя это было важнее, чем разбойники и интриги Исикари.
   - Что ты знаешь об эльфах?
   - Определенного практически ничего. Я так и не уверен, что они есть вообще. Но, может быть, были? И они, и драконы, и половинчики, и гномы...
   Аранга с Некой проговорили большую часть ночи. Но знал телохранитель об сыне Лосила куда больше, чем тот о нем. Договорились, что купец еще вернется в Нугпур. Сын Лосила подумал, что впервые встретил человека, с которым может свободно говорить обо всем. Что-то подсказывало ему, что и его собеседник рад их встрече не меньше.
   Еще через два дня они преодолели следующий перевал, гораздо выше предыдущего, и вышли в высокогорную долину Балауни. Здесь разводили горных выносливых лошадок, сеяли ячмень, пасли овец и яков. В горных копях добывали опалы - по местным поверьям, опал предотвращал раны в ближнем бою - и различные виды кварца. Здесь же добывали фиолетовый аметист, который использовался жрецами Ордара в праздничных одеяниях. Аметисты низкого качества запекали в хлебе - и получали цитрины. Основная масса звездчатых камней Хеврару тоже добывалась здесь
   Города долины находились севернее, караван же двигался к югу. Предстояло преодолеть самый высокий перевал - границу провинции Гутхоб, за которым начинались ничейные горные долины. Населения в них проживало немного, и оно не подчинялось центральной власти
   По дороге им попались несколько храмов Атумсриту, некоторые стояли вообще вне всяких поселений. Ночевали торговцы на хорошо укрепленных постоялых дворах. Однажды утром их догнал посланец Исикари. Его господин предлагал господину Аранге подождать его в ближайшем храме. Посланец показал дорогу.
   Храм стоял уединенно. Купец приказал каравану продолжить путь к постоялому двору, а сам остался лишь с двумя телохранителями и Киу. За низким столиком, расписанным изображениями драконов, сидел жрец. На столе были разложены колокольчик, жертвенный нож и набор чайных чашек из хорошего фарфора с серебряными крышками. Жрец уже преподнес Аранге, как гостю, традиционные подарки: раковину дунг для услаждения слуха, зеркало для услаждения зрения, мускатный орех, сахар и шелк для остальных органов чувств.
   Исикари примчался в сопровождении пяти телохранителей. Все спрыгнули с коней одновременно и стремительно подошли к храму. В движениях приехавших читалась хорошая боевая подготовка и немалая сила. В храм Исикари вошел, проделывая положенные ритуальные поклоны.
   Его дары храму были те же, что только что получил в подарок сын Лосила. Купец с братом вождя выпили в молчании по чашке чая. Аранга нашел чай отвратительным на вкус, что частично объяснялось влиянием высокогорья. Затем все прошли в боковое помещение храма и уселись на стоящие там сиденья. Один из людей Исикари остался у входа в храм, рядом с Сивасом.
   Сначала брат вождя осведомился, удачно ли проходит путешествие. Услышав о двух погибших торговцах, принес свои извинения, что не смог обеспечить их безопасность. Спросил об их дальнейшем маршруте, не нуждаются ли они в сопровождении. Аранга ответил, что его люди хорошо обучены. Исикари осведомился, смогут ли они противостоять огнестрельному оружию.
   - Нет. Господин Исикари считает, что разбойники могут обладать и таким? В Хеврару им вооружены только армейские части, не так ли?
   - Уже не так. В горах существует организованное сопротивление властям Хеврару: стражам Ордара, армейским патрулям и дружинам вождей. Стрелки с винтовками дезертировали из армии. Нападение на вас - не обычный грабеж. Уничтожить торговый караван означает заявить о своей силе. Вражеский отряд насчитывал пять десятков мечей, некоторых еще не поймали.
   - Я слышал, вы сумели развязать им языки при помощи отвара разрыв-травы?
   - Сумели. Но они не назвали ни вождей, ни своих укрытий. Никто из допрошенных не знал всего. Хотя мы умеем спрашивать, не сомневайтесь.
   Господин Исикари замолчал и принялся пристально разглядывать торговцев. Результат его не удовлетворил, и по лицу скользнула гримаса неудовольствия. Купец знал, что лица торговцев бесстрастны, а сами они готовы ко всему. Брат вождя чего-то от них хотел, но напрямик не говорил.
   - Когда ты увидел, как я приношу обет неустрашимости в храме, что подумал о моих целях?
   - Я далек от политики Хеврару. Я не подумал ничего.
   Исикари изумленно посмотрел на Арангу. Затем обратился к телохранителю.
   - Ты не сказал ему ничего?
   - До церемонии - ничего. А потом - все. Со своими комментариями.
   Брат вождя повернулся к Киу:
   - Ты командуешь движением каравана?
   - Я командую охраной. Господин Аранга сын владельца товара и имеет полное право распоряжаться маршрутом и всеми коммерческими сделками.
   Исикари стрельнул глазами в сторону Неки.
   - Брат Нека один из личных телохранителей господина Аранги. А также ювелир-оценщик. Господин Исикари желает нас допросить сверх того, что уже сделали армейские офицеры? - спросил Киу.
   - Да, желаю. Сообщаю вам, что с позавчерашнего дня я являюсь старшим жрецом Ордара центральных областей Баррского хребта. А моя дружина имеет полномочия стражи Ордара.
   При этих словах Нека улыбнулся. Новый старший жрец взглянул на него и продолжил:
   - Ты мне помог в этом, не стану отрицать. Но сейчас это прошлое. За врагами Ордара кто-то стоит. Кому интересно ослабить Хеврару? Срединной империи?
   - Я думаю, подставлять под удар свой караван империя не станет, - сказал Аранга. - И еще. Все торговцы каравана опытные бойцы, а мои телохранители каждый стоят отряда. К чему такие бойцы в обреченном караване?
   - Убедительно, - подумав, произнес Исикари, - но подозрительно. Чересчур вы хороши для торговцев. Вот для отряда разведчиков - в самый раз. Не надо говорить мне, что вас держат под присмотром. Вы даже потребовали себе двух офицеров сопровождения. Но ваши люди легко их вокруг лисьего хвоста обведут, да те и не заметят ничего.
   Аранга старательно изобразил на лице обиду.
   - Нет, господа торговцы, я вас не обвиняю. Просто размышляю вслух. А что, если вы - разведчики, а кто-то именно поэтому вас норовит перебить? А Хеврару здесь и совсем не при чем? Только кто же это такой сильный, что на моих землях создает свои отряды?
   Конечно, старший жрец просто размышлял вслух, однако его размышления все больше приобретали весьма нежелательное направление.
   - Господин Исикари хорошо знает, что в Хеврару разбойники нападают на всех, у кого найдется чем поживиться. Как господин играл с нами, показывая представления и распуская слухи для своих целей, так же могут морочить голову и ему.
   По выражению лица Исикари стало понятно, что слова купца попали в цель. Именно такие мысли беспокоили его на самом деле. Он обратился к Аранге:
   - Решить этот вопрос просто. За перевалом ничейные земли. Не верю, что кто-то сможет там нападать. Но если сможет, - значит, там есть вражеские укрытия. Я дам вам карту. Останется кто из вашего каравана в живых - пусть доберется до светотелеграфа. Если нападение произойдет, сообщите мне подробности. Если пройдете спокойно - передадите вот этот текст. Мне.
   Брат вождя отдал купцу карту и листок с текстом. Подождал, пока сын Лосила его просмотрит. Затем спросил:
   - После того, что я сказал, продолжите вы свой путь по маршруту?
   Аранга предпочел посоветоваться и позвал Сиваса. Телохранители вместе с Киу просмотрели карту, и все рекомендовали продолжить маршрут. Мотивов своих никто не раскрывал. Купец выразил согласие с планом господина Исикари.
   Новоиспеченный жрец Ордара удовлетворенно улыбнулся. Он подарил Аранге на память о встрече небольшую фигурку яка, выточенную из горного хрусталя. А Неке, который пристально смотрел на его руки - перстень со звездчатым камнем. Сыну Лосила показалось, что это розовый кварц. Киу удостоился кольца с огненным опалом, а Сивас получил четки, вырезанные из плотной желтовато-белой кости.
   Господин Исикари с телохранителями быстро попрощались, взлетели в седла и ускакали. Нека обратился к тихо сидящему в стороне жрецу:
   - Радует ли тебя новое звание Исикари?
   Жрец вопросу не удивился:
   - Господин знает, что он делает.
   Торговцы поехали вслед ушедшему вперед каравану, и Аранга, придержав коня, спросил мнения всех участников совета.
   Сивас считал, что в высокогорье засаду не организуешь. Открытого боя он не ждал.
   Киу полагал, что разбойники не смогут собрать большой отряд. Одна - две винтовки караван не остановят. Он вообще не верил в организованное сопротивление властям.
   - Я думаю, что Исикари полностью прав, - произнес Нека. - Или кто-то борется с культом Ордара, и тогда торговцы в ничейной области ему уже неинтересны. Или подрывают влияние Исикари, - тогда нападение состоится. Если борются с нами, то попытаются перебить. Только сил, наверное, уже будет мало. Если в атаке на крепость участвовали лишь три винтовки, больше чем одной, опасаться нам не стоит.
   Телохранитель добавил, что он бы, на месте неведомого врага, постарался придать нападению вид природного явления. Камнепад или рухнувший под ногами мост вполне годятся.
   Киу подвел итог, поскольку сын Лосила своего мнения не высказал:
   - Пойдем, как задумали, но охрану усилим.
   На постоялом дворе Нека показал купцу звездчатый камень.
   - В нем что-то особенное есть, но понять - что, я не могу.
   Аранга оглядел подарок брата вождя. Обычный кварц, кое-как отшлифованный. Другие подарки Исикари выглядели куда ценнее. Или телохранитель прав? - мимоходом подумал он.
   Сейчас его больше волновало, почему жрец Ордара так одарил купцов-иноземцев. Считал, что те головами рискуют в его играх? Но он с ними не играл. Честно предупредил об опасности. Когда он устраивал спектакль с принятием обета неустрашимости, было ясно, чего он хотел. Свидетельство иноземца подтолкнуло жреческую касту к принятию в свои ряды самого сильного из вождей. Обычный случай, старая и новая знать объединяются к взаимной выгоде. И такие игры ничем торговцу не грозили.
   Итак: если они разведчики, а кто-то желает их истребить, то брат вождя не против этого. Если они торговцы, а враг воюет с Исикари, то их истребят как его союзников. А если никто не воюет, то новый старший жрец раскусит интриги при помощи торговцев. И опять они его союзники. При любом исходе Исикари продвинется в решении загадки. Или получит новую. Если торговцы бесследно исчезнут в ничейных долинах.
  
   Торговый караван медленно поднимался по каменным осыпям. Купец не забыл слов Неки, и двое торговцев шли выше каравана. О камнепаде они предупредят условным свистом. Имелась в караване и зрительная труба. Торговцы использовали ее непрерывно. Труба поочередно передавалась кому-то из конных, и тот смотрел в нее беспрерывно, пока его коня вели пешие товарищи. Осматривали не только путь вперед. Беспрерывно наблюдали по сторонам и назад поглядывали. Там и обнаружили трех всадников со сменными конями.
   Шли всадники по следу торговцев примерно в пяти тысячах шагов и приближаться не собирались. У них тоже была зрительная труба, и наблюдали они не только за торговцами. По всему выходило - люди Исикари. Ближе к перевалу осыпи сменились голым отлогим склоном. Ни камнепада, ни засады устроить на нем нельзя. И Аранга приказал идти со всей возможной скоростью.
   Слабаков в караване не держали. Долгое пребывание в высокогорье приучило к разряженному воздуху даже жителей равнин. Торговцы шли быстрым шагом, без остановки на ночлег. Дали два часовых привала лошадям. К вечеру второго дня быстрого марша вышли на перевал. На каменистом склоне местами еще лежали островки снега. На скалах чуть севернее их предполагаемого пути заметили костер и силуэты двух человек возле него. В сгустившейся темноте разглядеть их не удалось.
   Решили отклониться от намеченного пути и пойти выше, где заметили костер. Если там готовят засаду, то надо лишить противника преимущества в высоте. Дойти до скал в светлое время не успели. На ночлег располагались уже в темноте, выставив часовых. Растянули шатер, накормили лошадей и улеглись спать.
   Неведомый противник не оставил на месте своего пребывания почти никаких следов. Обнаружили только небольшое кострище, да лошадиные следы на снегу. Обзор пути впереди результата не дал. Зато те всадники, что следовали за караваном, не скрывались, удерживаясь на прежнем расстоянии.
   Следующие дни были заполнены изнурительным спуском по горным кручам. В нескольких местах лошадей опускали на веревках. Перевели дух, когда спустились в небольшое ущелье. Путь продолжился по длинной полосе слежавшегося и заледенелого снега. Затем ущелье раздвинулось, и снеговой пласт лежал только вдоль теневой стороны. Караван быстро двигался по ровному и прочному снегу, когда Аранга услышал выстрел. Пуля ударилась в камень рядом с одним из торговцев. Стреляли с другой стороны ущелья, с расстояния около семисот шагов. Подняться к стрелку по скалам из ущелья было невозможно. Обход занял бы больше чем полдня.
   Лошадей пустили вскачь, и стрелок успел сделать лишь два выстрела, оба мимо. Или стрелок был плох, или он не сумел приноровиться к горам. И расстояния здесь кажутся иными, и пуля летит по-другому.
   Снег кончился, ущелье вывело в долину с осыпающимися склонами, и караван выбрал путь по верхнему краю осыпей. Внизу, под осыпями, на дне долины бурлила небольшая речка. Затем дорогу преградили обрывы, и торговцы начали спуск по осыпям. Закончился он уже в темноте. Обошлось без неприятностей. Торговцы спускались шеренгой, стараясь находиться всем на одной высоте. Камни из-под ног с грохотом уносились вниз. Момент для устройства камнепада удачнейший. Но для этого неведомый враг должен был находиться прямо над ними.
   Двигались вдоль речки, стараясь уйти от нависающих сверху опасных склонов. Уже ближе к утру, когда начало светлеть, миновали осыпающийся склон. Теперь с одного бока их прикрывали невысокие каменные обрывы, с другой тянулся пологий склон. Аранга отправил троих разведчиков на розыски пещеры или хорошего укрытия. Торговцам требовался отдых. Неутомимый Сивас полез со зрительной трубой на скалы. Нека сидел под обрывом, разглядывая подарок Исикари. Никто из торговцев не спал. Первым вернулся Сивас.
   - Конные, двое. Идут по нашим следам. Будут здесь через три часа. Из-под скал нам выходить нельзя, увидят.
   Нека жестом подозвал Сиваса и что-то его спросил. Услышав короткий ответ, вновь повернулся к звездчатому камню. Так он и сидел, пока не вернулись разведчики. Укрытие нашли выше по склону, подниматься почти тысячу шагов. Или за три часа можно было успеть спуститься к лесу. Но есть ли там дорога, сказать заранее нельзя.
   Купец решил подниматься. Вполне вероятно, что стрелки об укрытии не знают. Затянуть по осыпающимся склонам вверх уставших лошадей стоило больших трудов. Ввалившись в укрытие, похожее на яму под нависающей скалой, торговцы расседлали лошадей. Развели бездымный костер и приготовили поесть. Часовой тихим свистом подозвал Киу. Вернувшись, тот сказал, что двое всадников с вьючной лошадью прошли долиной под ними и спускаются к лесу. Путешественники, наконец, смогли спокойно отдохнуть.
   Через день, двигаясь по лесу из низкорослого кедрача и какой-то кривобокой сосны, у которой все ветки отходили от ствола только в одну сторону, торговцы набрели на домик пастухов. В просторной деревянной дощатой постройке оказалась печь, посуда, и там же - загон для скота. Рядом с домиком бил родничок. Один из разведчиков, внимательно осмотревшись, предположил, что всадники ночевали тут два дня назад, не разводя огня.
   До настоящего момента торговцы двигались в стороне от дорог. Но им надо было или выходить к перевалу, или идти долиной на север. Судя по маршруту всадников, те ушли именно туда. Аранга приказал ночевать здесь и дать каравану дневной отдых. Днем охотились, осматривали окрестности. Еще одну ночь провели в пастушьей хижине и повернули назад. Им пришлось подняться к верхнему краю леса, чтобы отыскать дорогу к перевалу. Дальнейший путь по долине проходил без тревог. Разведчики никого не видели, а многочисленные лесные птицы вели себя спокойно.
   И долину, и перевал они прошли беспрепятственно. Осматриваясь на перевале, увидели трех конных позади. Люди Исикари знали их маршрут, и маневры не помешали им. С перевала Аранга послал трех разведчиков на башню светотелеграфа, чтобы те передали сообщение для брата вождя.
   Вернувшись, разведчики сообщили, что башня хорошо укреплена. Её служители предупредили, что в следующей долине многочисленное население воинственно. Сворачивать с дороги не стоит. Могут убить. На карте Исикари всю долину испещряли рисунки скрещенных мечей. Вдоль дороги значились отметки постоялых дворов - дымящиеся тарелки.
   Действительно, долина оказалась как бы созданной для путешествий. Широкая ровная дорога, каменные мосты. Склоны гор пологие, растительность - изобильна. Встречные люди здоровались и желали счастливого пути. Каменные постоялые дворы большие, рассчитанные не на один такой караван. Путешественники сразу отметили, что ими много лет не пользовались.
   Хозяин первого же двора заломил высочайшие цены за ночлег и еду. При этом он объяснил, что деваться торговцам некуда. Сворачивать с дороги торговцам нельзя, разве только для торгов. Вот тогда их бесплатно будет кормить и предоставит ночлег то селение, где будут торги. Местный вождь-бог Бу-хаса всячески заманивал торговцев в долину. Но проходящим сквозь долину он не радовался. Аранга заинтересовался, бог ли Бу-хаса или вождь? И узнал, что в долине ставший вождем становился и богом.
   Однако божественность вождя не вечна. Пока он молод и не имеет видимых изъянов, вождь наслаждается жизнью, получает подношения от всех жителей долины, имеет много жен. Он не ступает на землю, - его носят на носилках, или он ездит в повозке под покрывалом, чтобы лучи солнца или луны не упали на его голову. Но если вождь постарел или появился иной изъян, божественная сила его покидала.
   И тогда посольство жрецов приносило ему перепелиные яйца. То был знак, что вождю пора идти спать. Для непонятливых иностранцев хозяин пояснил, что вождь отдавал приказ своим женам отправить его спать. И те его душили, а из его многочисленных сыновей жрецы выбирали нового вождя и бога.
   По словам хозяина постоялого двора и соседняя долина когда-то была столь же многолюдной. Но случился мор, и уцелели только пастухи в горах. В страхе они бежали в долину бога Бу-хаса. И тот повелел всех их принести в жертву камню Хонхоз. Завтра путешественники проедут мимо этого камня. Хозяин рекомендовал подготовить жертвоприношение - купить у него быка.
   Хонхоз требует только горячей крови. Жертву необходимо отдавать жене Хонхоза. Она обычно одевается во все зеленое, и ее ни с кем не спутаешь. Да, это обычная женщина, молодая. Когда постареет, Хонхоз отвергнет ее и возьмет в жены молодую девушку.
   Аранга прикинул, что при таких ценах проходить через долину невыгодно. Но и торговать было нечем. Горцам требовались ткани, металлические инструменты. В украшениях и драгоценностях они ничего не понимали. Бусы из дерева ценой не отличались от бус из нефрита. Здесь можно было кое-что выгодно купить, их золотые пластины признавались платежным средством. Но для таких операций требовался свободный проход по долине. Бу-хаса отклоняться от дороги не разрешал. Наказанием служила смерть.
   Наутро торговцы двинулись дальше. Быка купили в соседней деревне, в два раза дешевле, чем предлагал хозяин постоялого двора. Камень Хонхоз увидели издали. Посреди зеленых лесов и полей виднелся ослепительно белый обрыв, а из него торчал острый зеленовато-темный камень, по виду напоминавший обращенный острием в сторону дороги клинок. Вблизи стало видно, что по зеленой поверхности камня были разбросаны красные пятна. В более мягкой породе, из которой состоял обрыв, проходила жила кварца. Эта его разновидность называлась кровавиком или гелиотропом. Кварц разрушался медленнее, и поэтому заостренная жила кровавика толщиной в две ладони торчала из обрыва на длину вытянутой руки. На земле под камнем Хонхоз темнели бурые пятна.
   Жена камня одобрительно осмотрела приведенное животное. По ее знаку дюжие молодцы подвели быка к кромке камня, и резко навалились на него. Кромка камня пропорола шкуру и покрылась капельками крови. Хонхоз принял жертву.
   По долине торговцы двигались быстро, приводя в недоумение местных жителей. Те привыкли делать все дела не спеша, разговаривали подолгу. Аранга нанял повозку с погонщиком и сложил в нее груз. По отличным дорогам долины груз легче везти в повозке. Единственное полезное дело культа Бу-хаса - хорошие дороги. Божество верхом не передвигалось.
   В последнем постоялом дворе купец вообще не стал останавливаться. Спросил цену, дорогу, и караван ночью двинулся дальше. Это нарушало обычаи, но хорошие дороги уже кончались, а в горных лесах караван рассчитывал легко уйти от погони.
   Пройдя лесами без происшествий, поднялись на горные луга. Обзор отсюда - отличный. Снова в пяти тысячах шагов сзади двигались трое конных. В следующей долине среди небольших холмов виднелись деревеньки, по вечерам заметные по ярким огням.
   Стрелки подстерегли их у границы леса. Ехавший впереди офицер сначала опустил голову, затем лег всем телом на холку коня и, наконец, свалился вбок. Секунду спустя путешественники услышали выстрел. Торговцы ехали вразброс, и наблюдение вел как раз офицер. До кромки леса оставалось триста шагов. Две пары торговцев, сбросив тюки с поклажей, поскакали влево и вправо, обходя позицию стрелка.
   Офицер умер почти сразу. Пуля попала ему в грудь, чуть выше сердца.
   Караван ждал на опушке леса. В лесу раздался одиночный выстрел. Спустя некоторое время один из разведчиков привез тело стрелка и винтовку. Двое других продолжали поиски в лесу. Но выходило, что стрелок был один.
   Тело офицера закопали на опушке, соорудив небольшую пирамидку из камней на могиле. Нека, последнее время полностью сосредоточенный на звездчатом камне, сказал:
   - Теперь нам угрожают только камнепады, мосты и местные жители. Последние опаснее всего. Я бы свернул с дороги.
   Никто с ним не согласился. Не потому, что не считали дорогу опасной. Просто мысль о том, что придется пробираться караваном по горным лесам, пугала больше, чем засады дикарей.
   Половину долины прошли спокойно. Селения предоставляли им ночлег, проводников. Платы с них не брали. Вокруг торговцев собирались люди, слушали их рассказы, разглядывали одежду, оружие, вещи. Сами они жили бедно. Поклонялись своим богам. Поразил Арангу обычай в период сева хватать проходящих мимо поля людей, даже соседей, и отсекать им конечность. Зарыв руку или ногу посредине поля, начинали сеять. Стало понятно, почему в деревне столько безруких и безногих. И женщины ничем не отличались от мужчин.
   Во время следующего перехода Нека внезапно подал сигнал остановки. Он считал, что впереди засада. Послали вперед разведчиков, одели доспехи. Двигались осторожно. Но атака последовала открыто. На небольшой полянке караван успел встать кругом. Плохо вооруженные горцы выбегали со всех сторон и падали под стрелами разведчиков. Офицер стрелял из трофейной винтовки. Затем дело дошло до ближнего боя. Дикари сражаться не умели, но совершенно не боялись смерти. Схватка превратилась в бойню. Когда силы атакующих закончились, торговцы огляделись. Вся поляна была завалена трупами. Не меньше полутора сотен - прикинул Аранга. Окинул взглядом караван. Все были невредимы. А где их разведчики?
   Разведчиков нашли метрах в пятидесяти дальше по дороге. Один был, по-видимому, убит сразу. Стрела попала ему в голову. Второй принял бой. Убили его тоже стрелой в голову, но перед тем он успел уложить более десятка врагов. Ни луков, ни арбалетов у нападавших не было. На доспехе второго погибшего разведчика оставались следы стрел.
   Их неведомый враг подговорил горцев на засаду, а сам использовал их атаку для прикрытия своих выстрелов. А потом ушел.
   Большинство напавших были жителями последней пройденной ими деревни. В нее торговцы и вернулись. Ходили по домам, задавали вопросы. В дом старейшины согнали тех, кто отвечал уклончиво. Остальных заставили сооружать погребальный костер для павших воинов, впритык к дому старейшины.
   Из дома вышел старший охраны каравана и громко назвал торговцам приметы охотившегося на разведчиков стрелка. Аранга зашел в дом. Местные жители сидели неподвижно. Нека говорил с кем-то из них, и тот отвечал на все вопросы с закрытыми глазами. Поговорив с очередным дикарем, телохранитель воткнул ему в сердце кинжал, и подошел к следующему. При этом он жестом отослал купца на улицу.
   Купец спросил у Киу, что делает телохранитель. Тот ответил, что Нека пытается разгадать планы стрелка, допрашивая местных, тех, кто стрелка видел. Главный охранник каравана добавил, что деревню сожгут. А из дикарей убьют только тех, кто действительно виновен.
   Тела погибших разведчиков возложили на погребальный костер, собранный из разломанных домов. Из дома старейшины вышел Нека и кивнул Киу. Запылал огонь, разведчики в молчании стояли вокруг. Затем взяли факелы и отправились поджигать остальные дома. Местные жители к тому времени уже разбежались.
   Ночевали в следующей деревне. Деревенские мужчины всю ночь стояли кольцом вокруг деревни, охраняя покой гостей. Аранга спросил о природе второго стрелка у Неки.
   - Как можно заставить или подкупить целую деревню горцев нарушить закон гостеприимства?
   Этого тот не знал. Стрелок действовал не подкупом и не страхом. Руководить такими примитивными селянами для подготовленного человека нетрудно. Но управлять столькими сразу мог только человек, равный по могуществу драконам Срединной империи. Купец пожалел, что не спросил господина Тока о драконах иных стран.
   Следующего нападения телохранитель ждал у моста. Когда Аранга предложил обогнуть мост, Нека поднял на него глаза:
   - У нас нет выбора. Или стрелок убьет нас - или мы его.
   - Кого из нас?
   - Тебя, меня, Киу - в первую очередь. Остальных - при возможности. Его нельзя остановить. Но можно убить. Стрелок он не самый лучший. У моста уже мы устроим ему засаду.
   - Ты уверен, что он там будет?
   - Подарок Исикари... Это не простой камень. С ним я начал чувствовать опасность заранее. Дает он мне такую способность или обостряет, все равно. Стрелок будет на мосту.
   Разведчики вышли к реке выше и ниже моста, проверили свой берег, затем осмотрели крепления моста со своей стороны. Один из разведчиков с арбалетом быстро перебежал мост и осмотрелся. Крепления моста были надежны. Затем он взял под прицел обрыв под мостом. Сивас оберегал скалы над мостом с одного берега, офицер с винтовкой - с другого.
   Нека с тремя навьюченными продовольствием, одеждой и золотом лошадьми беспрепятственно прошел по мосту. Наибольшая опасность ожидала второго. Следующим переправлялся Киу, держа в руке крюк на палке. Он довел двух лошадей с малоценным грузом до середины моста, когда стрелок поджег мост огненной стрелой. Сейчас же в ответ выстрелил офицер.
   Стрела попала в перекрытие моста из переплетенных лиан. Лианы мгновенно вспыхнули ярким пламенем. Лошади заржали, отпрянули, толкая друг друга, и рухнули в реку. Вся в бурунах и торчащих из мелкой воды камней, она не обещала спасения. Высота была больше сорока метров. Киу зацепил крюк за решетку и повис на нем под мостом.
   Лианы прогорели быстро, а деревянная решетка и толстые канаты остались сохранными. На скале разведчики обнаружили труп стрелка. Пуля офицера сопровождения пробила ему горло. Внешность стрелка была достаточно обычной для Хеврару. Офицер, однако, стрелка зарисовал и забрал все его вещи, посчитав того иностранцем. Стрелка, убитого в лесу, он считал дезертиром из армии. Несколько часов ушло на восстановление моста, после чего караван продолжил дорогу. Больше в этой долине никаких неприятных случайностей не приключилось.
   Торговцы не пошли низким перевалом, а начали подъем к башне светотелеграфа. Оттуда купец подал сообщение для Исикари. Сообщил он и предположение Неки, что нападения направлялись против брата вождя. Такое предположение основывалось на том, что стрелкам было безразлично, кого в караване уничтожать. А определить, кто у торговцев старший, совсем не трудно.
   От башни они спустились хорошей дорогой прямо к главному городку долины. Аранга зашел в храм Ордара.
   Жрец ему особенно не обрадовался, но очень толково рассказал о местной религии. Жители долины верили в переселение душ, боялись колдунов и оберегали свою душу от них. Считалось, что похитить ее легко во сне. При посторонних никто не спал. Медитации избегали, как страшного греха. В городке жил жрец Ханилака, а на священной горе Роуркула находилась статуя божества Нираяна. Его гранитная фигура возлежала в бассейне из мрамора, омываемая горными источниками. Так вот, жрец Ханилака, как иное воплощение Нираяны, не мог видеть эту статую. Хотя точная копия статуи стояла в его собственном дворце, и ее он видел ежедневно.
   Если же одно воплощение божества увидит другое воплощение того же божества, то разорвется цепь перевоплощений и души умрут вместе с телом.
   Новый жрец Ханилака определялся по сложным приметам среди детей пяти лет. Поэтому доступ к статуе Нираяны на горе Роуркула был открыт для детей старше шести лет. Не видевший ни статую Нираяны, которые мыли, натирали благовониями и кормили, как человека, ни жреца Ханилака воочию, считался лишенным божественного благословения. Приезжим проще сделать крюк на священную гору, чем дожидаться выхода жреца на улицу в религиозный праздник. Пренебречь лицезрением какого-то из воплощений божества торговцам не советовали. Местные жители могут счесть их колдунами. По местным поверьям, колдуны после лицезрения воплощения божества теряют силу до наступления полнолуния.
   Еще жрец рекомендовал распустить все узлы на одежде. Жители долины верят в то, что можно, завязав узел на чью-то судьбу, изменить ее к худшему. Конная упряжь, вся в узлах, возбуждала опасения. А узел на одежде, или на чем другом, обнаруженный во время свадьбы, однозначно являлся злым колдовством. Бить будут обязательно. Говоря это, жрец поморщился, и Аранга понял, что за узел жрец был бит.
   Встречу со жрецом Ханилака устроил Нека. Никто не знал, как. Но путешественников провели в двухэтажный каменный дворец с резными фигурами вокруг дверей. Там, в небольшом зале, жрец Ханилака, маленький высохший старичок, сам разлил для торговцев чай и благословил их путь.
  
   В середине июня 317 года Новой эры караван разведчиков вошел в область Тамро. Здесь начиналась и их настоящая миссия, и торговая тоже.
   Аранга обратился к властям провинции с просьбой. Он запрашивал либо тринадцать офицеров сопровождения, либо разрешения для торговцев двигаться по установленным маршрутам без сопровождения. Просьба сына Лосила обосновывалась тем, что торговый караван собирался проводить закупочную деятельность в восточных районах провинции. Его приказчики будут разъезжать по различным долинам и поселениям в течение примерно двух недель. Сам Аранга посетит ряд рудников и заводов. Он готов предоставить сведения о маршрутах, времени и количестве передвигающихся лиц.
   Ответ пришел на следующий день. Нека мог ехать в столицу без сопровождения, но там обязан был явиться в управление гарнизоном и сообщить о себе. Купцу и его людям придавались четыре офицера, которые будут сопровождать их на определенные рудники и заводы. Прочие передвижения разрешались без сопровождения. Киу полчаса о чем-то говорил с Некой перед отправлением в Тамро, и Аранга понял, что работа разведчиков началась.
   Внешне она выглядела обыденно. Купец распоряжался о закупках, описывал виды товаров, выдавал определенные суммы. Затем разведчика инструктировал Киу. Возвращаясь, торговцы привозили особо ценные предметы роскоши: шкуры редких зверей, ювелирные изделия, лекарственные растения и органы животных, которые считались целебными в Срединной империи. Покупали одежду изо льна, богато украшенные светильники, резьбу по кости.
   Сам сын Лосила посетил завод, производящий винтовки. И там, ему одному, - охрану на завод не пустили, - показали производство. Были показаны станки, приемы обработки металла. Для Аранги увиденное оказалось внове. Ружейное производство в империи значительно уступало тому, что делалось здесь.
   Промышленники Хеврару тоже лишь осваивались в новом производстве. Все станки, все приемы работы, все рецепты производства оружейной стали привезены были из Ло-ча. Сколько бы купец не смотрел на станки, это не помогло бы Срединной империи создать их. Самостоятельно в империи могли бы выплавить оружейную сталь, но рецепта присадок Аранге не открыли.
   Обо всем увиденном купец подробно рассказал одному из разведчиков. Рецепт можно выведать, взяв образец отходов от приготовления присадок. Выплавлялись они в отдельной печи. Подвозимое сырье охранялось, а отходы - нет. И купец запомнил ту кучу шлака, куда эти отходы сваливались. Но она находилась на охраняемой территории завода, а движение иноземцев без сопровождения в том районе не разрешалось.
   Поразмыслив, Киу предложил послать двух разведчиков в соседнее селение, куда разрешалось ездить без сопровождения. Закупить там можно особой выделки овечьи шкуры, много прочнее обычных. За один день необходимо и вернуться из селения с товаром и выполнить свою задачу. Разведчики должны были, свернув с дороги и оставив лошадей с грузом в укромном месте, бегом преодолеть по горной местности около пятнадцати километров, пробраться на охраняемую собаками и часовыми территорию, взять образец из груды отходов и бегом вернуться назад. Способы успокоить собак разведчики знали. Лаять те не станут.
   Оставалось выбрать из разведчиков тех, кто быстрее сможет пробежать тридцать километров, причем, оставаясь незамеченным. Киу решил перенести расположение каравана в поселение Куилпи. Там праздновали летнее солнцестояние, и среди праздничных обрядов были соревнования по бегу до соседнего селения и обратно. Как раз около двадцати пяти километров. Можно выбрать лучших бегунов.
   Куилпи располагалось в месте слияния трех горных долин. Здесь пересекались торговые тропы, и даже участок реки близ поселения был судоходен - редкость для гор. Поселение богатое, торговое. Иностранцев здесь встречали без настороженности.
   На праздник летнего солнцестояния жители Куилпи плели из ивняка огромные фигуры, в четыре человеческих роста, передвигающиеся на деревянных колесах. Гиганты - воин с копьем, в шлеме, его жена, дети - "навещали" соседние деревни, для гостей там выставлялись пиво и закуски. Ночью парами прыгали через костер, мужчина с женщиной. Днем обливали друг друга водой. А потом юноши соревновались в беге, борьбе и поднятии тяжестей. Была еще сложная игра для мужчин - две группы всадников отбирали друг у друга тушу барана. При этом все зрители тоже сидели на конях, а площадка для подобных игр была не так уж велика. В этой игре торговцы решили не участвовать.
   Как все, они сплели из ивняка огромную фигуру в широкой шляпе. В движение ее приводили пятеро разведчиков. На ходу фигура снимала шляпу и помахивала ею. Сходили вместе с другими гигантами в соседнее село. Поодиночке прыгали через костер. На следующий день соревновались в беге.
   Торговцы выставили десять бегунов. Все - старше местных юношей, и старейшины согласились с предложением Аранги, чтобы торговцы бежали в тяжелых сапогах и кафтанах. Местные бегуны были одеты в легкие кожаные тапочки и полотняные штаны. Бежали от Куилпи через низкую, но длинную гору в соседнее селение. Там на главной площади каждый бегун макал кисть руки в белила и оставлял отпечаток ладони на заборе, затем бежал назад. Победителю полагался приз, но старейшины заранее уговорились с купцом, что победители из торговцев призов не получат. На них просто наденут венки из цветов.
   Пока все окрестные селения праздновали, Киу съездил за овечьими шкурами. Выбирал товар, уговаривался о цене. А по дороге присмотрел укромное место для коней и разведал первые километры дороги. Начиналась она с подъема по узкой расщелине в скалах. Киу вбил в некоторых местах в трещины деревянные клинья, чтобы облегчить подъем разведчикам. К его возвращению определились лучшие бегуны.
   Соревнования выиграл Нека. С небольшим отставанием от него пришел Куре, высокий худощавый разведчик. Другие разведчики, видя, что проигрывают победителям, пропускали местных бегунов вперед. Действительно хорошо из тех бегали трое, а участвовало в беге пять десятков человек. Потом соревновались в силе. Поднятие тяжестей выиграл Сивас, а в толкании грудью победил местный житель, настоящий гигант. Нужно было вытолкнуть соперника грудью из круга, не используя рук. Никто из Срединной империи выиграть у него не смог.
   В других состязаниях торговцы не участвовали. Наутро они покинули селение, двинувшись на юг. Задачи разведки Киу счел выполненными. Аранга продал все товары, но собирался осмотреть два рудника и потратить остаток денег с выгодой.
   Нека тоже выполнил в столице все, что задумал. Сверх того, он привез из столицы записи с ценами на самоцветы, золото, серебро, слоновую кость не только в разных провинциях Хеврару. Можно было снаряжать следующую большую торговую экспедицию.
   Аранга в сопровождении офицера поехал на железный рудник. Издали рудник поразил купца поднимающимися прямо из горы столбами пара. В огромную дыру в горе въезжали повозки с углем, бревнами. Из металлической трубы в ручей сливалась мутная вода. Внутри туннель освещался огромными лампами, где до десятка язычков пламени прятались от сквозняка за стеклами. В лампах горела нефть, привозимая из Дорвага.
   Спустившись по покатому туннелю, купец спешился на разгрузочной площадке. Уголь тачками везли к огромной паровой машине. В огромном металлическом цилиндре взад-вперед ходил поршень, толкая через рычаг колесо. От него движение передавалось на уходящие вглубь штолен ременные передачи, которые вращали колеса подъемников.
   Нагретый отработанный пар уходил по трубам обогревать комнаты рабов. Вольные работники обслуживали механизмы, определяли направление разработки рудных жил. Купец изучил руду; содержание железа среднее. Что произвело на него впечатление, так это доставка руды наверх. В штольнях были проложены металлические рельсы, подъемник вытягивал по ним тачки с рудой наверх, стоило прицепить их к металлической цепи. Цепь тянула паровая машина. Мускульная сила для подъема руды не использовалась.
   На другом руднике добывались добавки к железной руде. Состав их держался в секрете, и специально приставленный офицер следил, чтобы иноземный купец не брал породу в руки. Аранга взглядом опознал апатит, с которым был знаком по ювелирному делу. Что из него выплавляли, он тоже знал. Книги по металлургии на вестроне, прочитанные в Чунаг, содержали больше знаний, чем имелось в голове у владельца рудника. Зато тот знал, что вестрон в Срединной империи под запретом. Купец искренне удивился, услышав об этом. Никогда он про запрет не слышал, но сам-то он вестрон изучал в Чунаг, не в империи.
   Аранга Дитао отказался покупать долю во владении рудником, хотя владелец предоставил благоприятные коммерческие данные. Рудник давал хорошую прибыль, запасов сырья хватало. Но не знать, что добываешь, и как добытое используется, было неприемлемо: такое условие никого не могло устроить. Владелец особенно не расстроился. Он предполагал такой исход.
   А покупка доли в железном руднике показалась рискованной. Неизвестны оказались запасы железной руды. В провинции Тамро хватало и угля и железа, но слабейшим местом оказался вывоз продукции. По горным дорогам возить слитки металла непросто.
   Караван отправился в путь, и Аранга его догонял на ходу. Нека и Куре присоединились к каравану только что. Оба сидели в повозке на груде овчин, отдыхая. Рассказ Неки был короток.
   - Завели лошадей в условленное место. Залезли на скалы, пользуясь заранее вбитыми клиньями. Побежали в гору, затем пересекли заросший лесом гребень и стали спускаться. Возле охраняемого района натерлись специальным составом и перебежками, пригнувшись, а где и ползком, добрались до груды шлака. Взяли образец, поползли назад. Потом побежали. Спустились к лошадям и продолжили путь.
   Караван из шестнадцати повозок покидал провинцию Тамро. За перевалом лежала провинции Хеб. Самая населенная, богатая и теплая - она славилась скотоводством, земледелием и кузнечными промыслами. Здесь силен культ Ордара, а также располагались основные силы армии. Вопреки официальной установке на Срединную империю, как главного противника, армия Хеврару сосредотачивалась на границах с Лигналом. И не зря. Временами какой-либо ретивый степной хан приводил свое войско для грабежа. Центральное правительство в Лигнале не полностью контролировало свое население.
   Самую главную весть Нека сообщил, когда они уже пересекли перевал. Банковский дом Таркуэнов, из Айбора, желал стать торговым агентом торгового дома Дитао. Став партнерами, они могли отсылать свои товары в другие страны. Партнер возьмет на себя их продажу. Был предоставлен список товаров и примерные цены. Объем возможных сделок представлялся огромным. На такие деньги можно снарядить целую армию. Как потомственный торговец, Аранга сразу понял, что сотрудничество с домом Таркуэнов позволит за год удвоить капитал.
   - Как ты смог добился такого успеха?
   - Они заинтересованы в торговле не меньше нас. В Айборе много капитала, и их торговцам уже тесно на пространстве от Андуина до Баррского хребта. Представительств в империи у них нет, а в Тамро есть. В столице много разных представительств, я лишь выбрал самое богатое. Поговорил с привратниками - им бывает скучно, и они готовы поболтать с прохожими. Привратники знают много интересного.
   Провинцию Хеб караван пересекал стремительно. Меняли лошадей, днем не останавливались. Кроме постоялых дворов и хороших дорог, Аранга ничего и не запомнил. Границу с Лигналом пересекли без осложнений. Пограничная стража осмотрела товар, не обратив никакого внимания на валяющиеся на дне повозки куски шлака. По степным просторам Лигнала они вышли на берег внутреннего моря Хелкар. Здесь, в удобной бухте всегда находился какой-либо корабль империи. Торговцы продали степнякам повозки и лошадей, погрузив товары на корабль. Их путь лежал в Рюнкэу.
  
  

8. НОВОЕ СТАРОЕ ИМЯ

Снова с другом своим

Я встретился

В дальнем углу страны.

Все те же

Глаза у него.

  

5 сентября 320 года, монастырь Сендаванна, Срединная империя.

   Утром настоятель монастыря Нека получил письмо от Аранги. Тот, в первых строках, извещал о своем скором визите, и передавал наилучшие пожелания от своего отца. Далее купец воспользовался эльфийским языком, которым в империи владело не больше десятка человек. Он сообщал о подготовке большой торгово-разведывательной экспедиции, до берегов западного моря. Торговый дом Дитао собирался открывать свои представительства во всех странах запада.
   Что же, и сын Лосила, и вся семья Дитао сильно окрепли после экспедиции в Хеврару. Аранга посетил Нугпур, освоил эльфийский язык и стал главой собственного торгового дома. Его брат Куфу занимался заводами и рудниками, производил винтовки и пушки, фарфор, серебро, выискивал изумруды и рубины. Старший брат руководил представительством в Айборе. И разведкой империи на западе, не сомневался Нека. Санити, зятя Аранги, назначили военным министром империи.
   Сам Нека после возвращения в Хабахталь стал наставником монахов. Он получил неограниченный доступ к библиотеке монастыря. Однажды его посетил Лосил и поинтересовался, что наставник читает. Врать смысла не было, в монастыре человек, как на ладони. Интересы Неки ушли очень далеко от ювелирных дел. Узнав, что наставник читает по-эльфийски, а словарь для него составил его собственный сын, Лосил задумался.
   - Вас, любителей эльфов, в империи и Чунаг всего десяток. И все люди одаренные. Но лица у всех повернуты на запад. Там вас и будем использовать. У тебя подходящая внешность. Ты не похож на жителя империи. Пора тебе стать настоятелем монастыря. Где-нибудь на окраине, чтобы поменьше людей тебя запомнили. Что выберешь?
   Нека выбрал Сендаванну, близ границы с Арзо. Здесь имелись и школа боевых искусств, и ювелирная мастерская. Монастырь стоял вдали от городов, по соседству с армейским гарнизоном. Невысокий горный хребет отделял его от княжеств Арзо. Не обладая огнестрельным оружием и уступая империи в населении без малого в семьдесят раз, воинственные княжества тем не менее могли совершить набег на соседствующие земли.
   В монастыре жил под видом монаха Хиракуд, путешественник. Его люди уходили в Арзо за новостями. И со всеми пришедшими из Арзо - купцами, беглецами, заблудившимися, - Хиракуд обязательно беседовал. Он не таил своих дел от Неки. Все настоятели Сендаванны в свое время тоже становились путешественниками - так в империи называли разведчиков.
   Науку управлять монастырем Нека постиг быстро. Главное, что он усвоил еще послушником: не вмешиваться в обыденные дела. Совершались они по традиции, по неписаным законам, и управления не требовали. Все сложности появлялись в делах новых или при особых обстоятельствах. Жители Срединной империи ничего нового и неожиданного не любили. Да и в каких странах народы в восторге от перемен? Но только в Срединной империи воспитывали с детства неприятие новизны и необычности.
   Нека уже явственно видел, какие неприятности будет иметь империя от этого в ближайшем будущем. И понимал, почему драконы так ценят способных к принятию решений людей. При невероятной многолюдности империи, в которой проживало почти двести миллионов, отыскать человека для решения неожиданных проблем было сложно.
   В монастыре настоятель выделил двоих - монаха и послушника. Занимался с ними индивидуально. Оба умели и топаз огранить лучшим образом, и в поединке не сплоховали бы. Остальные семь десятков монахов, послушников и наставников различались лишь образованностью и трудолюбием. У Неки появились доверенные люди. Он их не искал, они сами пришли. Двигали ими разные побуждения. Кто считал своим долгом поддерживать порядок, кто повышал себе цену, кто стремился обезопасить свое положение, а некоторые были не прочь подставить подножку ближнему. Всех их настоятель видел насквозь.
   Только одного человека он долго не мог понять. Не мог тот похвастаться ни искусностью, ни умом. И при предыдущем настоятеле не был его доверенным лицом. А Неке помогал, не будучи излишне почтительным к властям. Настоятель испытывал его в разных ситуациях, и понял - монах так проявляет свою привязанность к нему. Характер этой привязанности настоятель осознал, заметив однажды взгляд, брошенный монахом на Сокаи. Взгляд выражал неприкрытую ревность.
   Сокаи стала женщиной Неки еще в Хабахтале. Сама дочь монаха, она знала, что Нека не обеспечит ее будущее ни при какой карьере. Она и их дети смогут иметь крышу над головой, одежду и пропитание. Монастырь сможет бесплатно дать хорошее образование детям. Никакой собственности она и Нека никогда иметь не будут.
   Жила женщина в небольшом домике близ монастыря. Дочке Неки было меньше года, и Сокаи не могла заниматься никакой работой. Она умела вышивать на шелке, расписывать фарфор и рисовать пейзажи на пергаменте или бумаге. Сокаи, единственная из женщин империи, знала вестрон. Западный язык она выучила специально, чтобы помогать Неке. Тот еще в Хабахтале ввел правило, чтобы в ювелирной мастерской кто-либо умел читать книги на вестроне. Их он заказывал через торговые представительства иноземных торговцев в Рюнкэу.
   Перед назначением Неки настоятелем ему объяснили, что его начальники существуют скрытно для общества и рядовых монахов. Настоятели стояли на третьей ступени иерархии, на четвертой находились путешественники. Большая их часть действовала за пределами империи. Но некоторые занимались внутренними делами. Они контролировали чиновников всех уровней и настоятелей. При этом сами занимали внешне незначительные должности: рядовых монахов или незначительных чиновников. Люди, управлявшие империей на самом деле, были беднее средней руки купца. Исключением являлся Лосил, но Нека понимал, что его доходы шли не только ему лично. На них существовали многие путешественники.
   Неку представили трем путешественникам, которые могли ему приказывать. Еще мог отдать приказ любой дракон, которых, по традиции должно быть двенадцать. Но драконы отдавали непосредственные приказы только в особых обстоятельствах. Редкий настоятель имел честь разговаривать с драконом, Нека же встречался с Лосилом дважды. Яснее ясного было, что очень скоро он станет путешественником.
   Сейчас он ждал в гости Арангу. Его единственного настоятель называл своим другом. Только с ним он переписывался, зная, что и Аранга других друзей не имеет. Несмотря на разницу в происхождении, общим у них было ощущение чуждости обыденной жизни империи. Объединял их общий поход, интерес к прошлому, редкий для империи уровень образования. Оба бойцы, оба разбирались в самоцветах, украшениях, оба знали по нескольку языков. Но всего о себе Нека другу не рассказывал. И даже Лосил не предполагал, кто он на самом деле, и что из сокрытых знаний ему доступно.
   Лосил Дитао передавал в письме пожелания спокойной жизни. Значит, сам не появится. Либо вопрос об экспедиции решится потом, либо с Арангой прибудет какой-то путешественник, а то и дракон. Настоятель не сомневался в том, что его пригласят в экспедицию. Вопрос заключался в том, получит ли он специальную подготовку до экспедиции или отправится в нее в нынешнем качестве. Обе возможности имели свои достоинства, но, став путешественником, Нека сможет принимать самостоятельные решения. В ином случае он будет вынужден кому-то подчиняться. В их походе в Хеврару Киу оказался достаточно умен, чтобы добровольно поделиться властью с более способным. Везение может и не повториться.
   Настоятель Сендаванны уже давно понял, что лучше него в империи соображают только драконы, или, может быть, мудрецы. И по воздействию на людей он драконам уступал не так много. Никто не знал, что, пристально наблюдая за человеком, почти ему не знакомым, он почти всегда мог догадаться, о чем тот думает. Он улавливал движения тела, ритм дыхания, работу лицевых мускулов и многое другое. Как из всего этого получается угадывание мыслей, Нека и сам не понимал.
   Он знал, в какой момент и что надо сказать, чтобы человек выполнил его приказ, как собственное решение Он мог заставить человека вспомнить любую мелочь из своей жизни, но забыть и самого Неку, и его слова.
   Таким умением владели и другие, например, хорошие врачеватели. Но Нека умел контролировать людей в любых условиях, незаметно для окружающих. Для проверки своего умения он использовал офицеров местного гарнизона, людей самостоятельных и бывалых. Например, по его тайному приказу, во время религиозного ритуала, среди толпы, офицер на лоскуте шелка неосознанно для себя чертил карту окружающей местности, и так же неосознанно потом возлагал лоскут на жертвенный столик.
   Дар Исикари, звездчатый камень, тайн своих не раскрыл. Но способности Неки он обострял, в этом сомнений не было. Исикари же был убит во время боя в ничейной долине, год назад. Разузнать о происхождении камня теперь не получится. Все, что мог добиться от камня Нека - неразборчивые видения подземных коридоров и бородатых людей с факелами в них.
   Шли дни, похожие один на другой. Наступил октябрь. Настоятель возвращался из зала единоборств, когда монахи ему доложили о приезде господина Аранги с сопровождающим. Нека попросил провести их в его рабочий кабинет, и сам прошел туда другой лестницей. Опередив гостей, он вошел в свой кабинет и сел в кресло у стола. Дверь открылась, на пороге за спиной Аранги стоял господин Ток.
   Настоятель был готов к неожиданностям, но на лице Тока он на долю секунды успел заметить выражение радости. В следующее мгновение господин Ток скользнул взглядом по стенам. Точно так, как и сам Нека при первом появлении в этом кабинете. И так же мгновенно он понял, что комната прослушивается. Пока Аранга цветисто представлял Неку, а затем коротко - Тока, тот присел на свободный стул и жестом указал Аранге на соседний. Господин Ток заговорил на эльфийском наречии.
   - Твой друг, Аранга, тебя обманывал. Настоящее его имя Ларта, сын Ненто. Он с острова Памуабо. Чтобы привезти его в империю и сделать из него путешественника, я отдал два ящика серебра. Но он сбежал от меня, запутал следы, и сам прошел тот путь, который ему подготовили. Он много умеет сверх того, о чем ты знаешь. Он ныряет лучше, чем ловцы жемчуга, способен управлять кораблем в море, запоминает навечно то, на что бросил взгляд. Ему легко перевоплотиться хоть в купца, хоть в бродягу. А ведь он еще не проходил специальной подготовки. Думаю, для империи твой друг не менее ценен, чем торговый дом твоего отца.
   - А мне он никогда и не говорил, что он сын степей или малоспособный
   На Арангу большее впечатление произвела эльфийская речь Тока, чем ее содержание. Ларта молчал. Господин Ток сказал:
   - Предложения к тебе, настоятель... - последовала короткая пауза, ...- Нека, все те же. Экспедиция на запад. Ты - главный. Аранга поедет как купец, ты свою роль сам продумаешь. В средствах не ограничиваем, Аранга Дитао тоже не беден. Цель экспедиции - понять, что там происходит. Чем происходящее грозит империи, и что мы должны сделать уже сейчас.
   - Я согласен, но именно на такую экспедицию. Согласия на пожизненную службу я сейчас не даю.
   - Хорошо. Завтра подготовишь монастырь к своему отъезду. Уедешь в одежде простого монаха, со мной. Сначала - подготовка. Затем подберем тебе роль.
   - Роль есть. Ларта, купец из Репату. И под эту роль мне нужны будут подходящие деньги.
   - Все будет. А сейчас я погуляю немного по монастырю. И вы, купцы, тоже погуляйте, под открытым небом.
   Ларте пришлось рассказать о первой встрече с Током и пути в монастырь. Аранга не удивился. Признал, что самого посещали подобные мысли. Но драконы подчиняют человека себе, предлагая ему выполнение желаний.
   - Мы оба хотели независимости, возможности узнавать новое, исполнить свои мечты. И драконы позволяют нам это. Кем бы мы были на западе сами по себе? Мелкими торговцами? Сейчас за нами вся мощь империи.
   Ларта ехидно поддел друга:
   - И вся мощь империи под угрозой, если два мечтателя и любителя приключений откажутся заглотить наживку? Хороша же мощь.
   - Мощь хороша, раз есть, кому дать наживку. У империи без нас полно путешественников. А тебе предлагают задачу, достойную дракона. Ты не откажешься. Иначе к чему была вся твоя жизнь?
   Ларта широко улыбнулся:
   - Ты прав, я не откажусь. Но причины сложнее. Я ведь еще не понял, чего я хочу добиться. И если откажусь, могу так и не понять. А ты соглашаешься из-за мечты и хочешь превзойти отца в торговом деле?
   - Мечта... Да, я хочу разобраться в тайнах прошлого. А превзойти отца... Не знаю. Торговля на западе идет иначе. Мне в империи уже тесно, и порядки в ней меня раздражают. Не знаю, как тебе живется под чужой личиной, а я хочу быть собой.
   Наутро Аранга увез Сокаи в столицу. Ларта, все еще под именем Неки, отдавал последние распоряжения по монастырю. Вечером они с Током выехали в школу путешественников. На этот раз она находилась в горах Центрального хребта, а вообще постоянного расположения не имела.
   Выглядела школа просто: две палатки под открытым небом. В них жили преподаватели. Ученики спали под открытым небом, иногда - на деревьях. Одежду каждого составляла набедренная повязка. Еду ловили в лесу, голыми руками. Ели сырыми лягушек, мышей, птиц. Выкапывали коренья. Совершали пробежки по горам, длиной до ста километров. Учились лазать по скалам без приспособлений, незамеченными прокрадывались в поселения. Могли пролежать день в крестьянском огороде, в трех шагах от входа в дом. Умели передвигаться среди собак так, чтобы те не поднимали шума. Ныряли в ледяных горных озерах, плыли под водой, дыша через узкую трубку из стебля береговой растительности.
   Через месяц подготовки всем выдали крестьянскую одежду, карту с маршрутом и свернули лагерь. Каждый из учеников, без денег и документов, незамеченный, должен был добраться до новой школы самостоятельно. Ларта бежал по ночам, а днями отсыпался и добывал пищу в огородах. Стоял ноябрь, и некоторые культуры еще были не убраны.
   В новый лагерь благополучно добрались все ученики. Здесь обучали боевым искусствам. Ларту единоборствам учить не стали. После того, как он на второй минуте уложил учителя во время пробного боя, его подготовку сочли достаточной. К своему владению оружием Ларта добавил технику боя мечом тье.
   Меч с шипом на клинке и топором на гарде был специально создан для применения особых, неожиданных для противника приемов боя. Кольцо сюкю, скрытое широким рукавом, могло использоваться и для ближнего боя, и для подъема на стены или скалы. Его шипы хорошо цеплялись за любые неровности.
   В боевом шесте синоби скрывались гирьки на цепочках, а шест синобитсу содержал внутри веревку. Выпустив ее через специальные отверстия, можно было превратить шест в лестницу. Другая разновидность посоха прятала внутри трубку с отравленными стрелками. Существовали еще метательные ножи и пластины, скрытые в наручном браслете.
   Но оказалось, что для убийства, а готовили их к нему, а не к честному бою, оружие не требовалось. Годились палки, щепки, камни, веревочки, руки, ноги. Арсенал возможных способов был огромен. Учили бить исподтишка, в толпе. Бросать нож без видимого замаха. Кидать крупинку яда с трех метров в чашку чая.
   Учили готовить яды из разных растений и частей животных. Стрелять из винтовки на шестьсот шагов, а из лука и арбалета на двести. Готовить отвары, вызывающие опьянение, возбуждение, физические мучения. Оказывать медицинскую помощь при ранениях в полевых условиях.
   С учебой справлялись не все, и число учеников уменьшалось.
   Наступила зима. Школа переместилась в Нааньань. Ученики жили по отдельности, снимая комнаты. Они выслеживали друг друга, маскировались в городе. Учились входить в доверие к прохожим, продавцам, чиновникам и монахам. Следили друг за другом и поодиночке, и группами. Встречи с учителями проходили на специально подготовленных квартирах или в людных харчевнях.
   Деньги для проживания ученики добывали разными способами. Ларта попробовал воровать, и это оказалось легко. Но больше он зарабатывал писцом. Дневного заработка могло хватить на неделю жизни. Одежду для маскировки в городе он украл в харчевне - плащ монаха и послушника, куртку рассыльного, халат купца.
   Но и к нему явился однажды учитель, что означало, что его сумели выследить. Со слежкой у Ларты получалось не лучше других. А вот получение сведений от посторонних людей он освоил в совершенстве. Вместо того, чтобы задать вопрос интересующему тебя человеку, можно было задать пять вопросов людям из его окружения. Легко отвечали на вопросы рассыльные, уличные продавцы, пожилые люди и дети.
   Маскировка заключалась в умении принять облик другого человека. Ходить, как он, носить надлежащую одежду, так же вести себя. Приходилось подрисовывать лицо, менять разрез глаз, прическу, использовать фальшивые усы и бороду. Специальная обувь позволяла за минуту изменить рост. Двуцветный плащ можно было вывернуть другой стороной, скрывшись на пять секунд с глаз наблюдателя. Чуть больше времени требовалось, чтобы через прорези убрать внутрь полы плаща и превратить его в куртку. Большая синяя шляпа, если дернуть за шнурок, могла превратиться в серый плащ с капюшоном. Все эти приспособления ученики делали сами, из обычной одежды.
   Смена одежды числилась простым умением. Труднее имитировать поведение и речь, а делать это надо было так, чтобы монахи принимали тебя за монаха, торговцы за торговца, а уроженцы данного города за земляка.
   Тренировки сменялись обучением. Преподаватель учил изменять внешность и речь, мгновенно менять одежду. Число учеников снова уменьшилось. Потом в небольшом монастыре на равнинах изучали тайнопись, искусство составления и разгадывания шифров. Бегали за сто пятьдесят километров к хребту, учились читать сигналы светотелеграфа. Затем тренировались в искусстве допросов, в тюрьме Нааньаня. Допрашивали обвиняемых в тяжких преступлениях, караемые смертью. При необходимости использовали пытки, различные отвары. Но главным было научиться отличать правду от лжи.
   Отдельно изучали теорию: как распускать слухи, возбуждать недовольство в обществе, стравливать между собой людей и группы. Практических занятий, по вполне понятным причинам, не проводилось. С этого момента ученики становились предметом особого надзора. Людей с такими знаниями империя без присмотра не оставляла. Отныне каждый из них, чем бы не занимался, регулярно должен отчитываться о своих действиях и местопребывании. Оборотной стороной надзора становилось пожизненное обеспечение самих учеников и их семей.
   Затем, уже весной, учеников пешим порядком перевели к южному хребту. Ночами бежали, днем отдыхали и искали пропитание. Передвигались мелкими группами, командовали группой ученики по очереди. После каждого задания писали отчеты. Многим отчеты давались труднее самих заданий, и таких отсеивали. Незачем посылать с заданием человека, который даже не сумеет рассказать о его выполнении. Ларта узнал, куда деваются неудачливые ученики. Кто не проявил физической состоятельности, не смог освоить маскировку, - те служили внутри империи. А те, кто не справлялся с заданиями по недостатку сообразительности, помогали путешественникам в их деятельности в иных странах.
   Теперь они тренировались работать группами. Давалось задание, назначался командир. Потом все писали отчеты. Назначался новый командир, давалось следующее задание. Были задания однообразными - незаметно продвинуться в какое-то место и что-то сделать. Например, покрасить теленка в синий цвет. Смысл состоял в том, чтобы остаться незамеченными. Каждый из учеников по несколько раз бывал командиром такой группы.
   На этом обучении никого не отсеивали. Определялось, кто может руководить группой, а кто будет действовать в одиночку. Затем каждому ученику выдали карту, деньги на проезд и отправили по разным монастырям. Ларта, всю учебу называвшийся Некой, попал в прибрежный монастырь севернее Хух-тото.
   Здесь изучали языки. Ларта владел хеве и лигналом, теперь он изучал дорваг. На западе, кроме Саена, все говорили на вестроне. Язык Саена, бушаг, не знал в империи никто - он не имел письменности. Жрецы Саена использовали мельдэ. На этом языке говорили в республике Хе-умбар, расположенной на юге. На всякий случай Ларта освоил и этот язык.
   Затем в монастырь приехал господин Ток, и они продумали обстоятельства появления купца Ларты, из Репату, в столице. Скрывать его монашеский период было рискованно. Ларта объяснит конец своей монастырской карьеры отказом в надлежащем обеспечении его женщины и ребенка. Такие случаи бывали в действительности, поэтому причина выглядела правдоподобной. Ток уже вызвал Торду с Памуабо, чтобы Ларта знал все дела своего родного острова. Брат вез жемчуг, купленный на деньги Тока. Этот жемчуг и должен стать основой состояния Ларты.
   Время подготовки Ларты можно назвать временем пребывания на Репату. Проверить будет трудно, и брат будет предупрежден о возможности проверки.
  
   Летом 321 года с небольшого корабля высадились в Рюнкэу Торда и его брат Ларта с семьей, купцы с архипелага Репату. Они зарегистрировали свое торговое предприятие, сразу получили поручительство дома Дитао и занялись торговлей украшениями. Торда на вырученные деньги закупил товары, загрузил ими корабль и отправился на Памуабо, а Ларта остался в столице.
   Он торговал соком дерева анчар, растущего на южных островах. Сок использовался как противоядие при отравлениях. Продавал жемчуг, раковины, пряности, загустевший сок гевеи. Его торговые интересы в империи представлял могущественный дом Дитао, с сыном которого Ларта дружил. Новый купец вступал во многие торговые сделки с небольшим капиталом, но давал дельные советы и брал на себя переговоры. Переговоры всегда проходили быстро и успешно. Советы Ларты вскоре стали цениться так, что его брали компаньоном в сделки даже без собственного капитала, только за совет.
   Торговый дом Ларты и братьев стал поставщиком ко двору императора южного фрукта личжи с совершенно невероятным вкусом. Ларта приобрел два небольших кораблика, оснастил их необычным парусным вооружением, в котором мало кто мог узнать принятые рыбаками Ульдрина косые паруса, и его корабли заскользили по рекам с необычной скоростью. Он давал заявки в газете о приеме работников, и желающие шли толпами. И так же толпами уходили назад. Даже опытным мастерам он задавал такие вопросы, на которые те не в силах были отыскать ответы. Капитанами у него стали контрабандисты, за которых он поручился своим именем.
   Новый купец купил небольшую ювелирную мастерскую, и она начала производить украшения, которые уходили за огромные деньги. Ювелиры империи делали украшения строго по канону, а ювелиры Ларты от канона отклонялись. Жители империи считали их работы уродливыми, зато иноземцы переплачивали втрое.
   Императорский двор покупал вышивки Сокаи, и она уже была принята женщинами из семьи императора. Купцы завидовали Ларте, но относились к нему доброжелательно. Ни поддержка всесильного Лосила, ни близость к императорскому двору не сделали Ларту и его жену заносчивыми. Они охотно общались с людьми разного положения, с иноземцами. Но близких друзей ни купец, ни Сокаи не приобрели.
   В разговорах купец не скрывал своего монашеского прошлого и интереса к западной культуре и истории. И вот однажды торговый представитель из далекого Эреада пригласил его посетить свою страну. С этого момента началась подготовка к экспедиции. Закупались товары, готовились многочисленные караваны. Они пойдут непрерывным потоком, и Ларта с Арангой будут обеспечены товарами в любой стране. Путь экспедиции намечался такой: Хеврару, Ло-ча, Дорваг, Айбор, Берн, Гондор, Рохир, Ульдрин, Харлид, Эреад. Возвращение планировали по обстоятельствам. И Ток, и Ларта понимали, что в случае успеха экспедиции именно Ларте вернуться будет труднее всего. Никто из ответственных за безопасность своих стран, однажды встретившись с ним, не мог не насторожиться.
   Ларта станет и главой экспедиции, и официальным посланцем правительства Срединной империи с большими полномочиями, вплоть до заключения договоров об установлении отношений, открытии представительств, поездок ученых и дипломатов. На нем лежит обязанность сбора информации законными и открытыми способами. Он будет и самостоятельным купцом, способным на свои деньги осуществлять любые сделки. И ученым, исследующим государственное устройство и законодательство различных стран. И, главное, он станет прикрытием для деятельности настоящих разведчиков, возглавит которых Киу, официальный начальник охраны экспедиции.
   Именно их, Ларту и Киу, постараются не пустить назад, в империю, практически все страны, в которых они побывают. Ларта предлагал плыть назад через пояс туманных островов, из западного моря в восточное. Он сам был хорошим капитаном и знал других, таких же. Но путь этот казался рискованным. Могли перехватить. Страны запада обладали сильными флотами.
   Существовала возможность возвращения через южные страны. Либо через пустыни, в которых жили таинственные и воинственные марры, о которых почти ничего не было известно. Либо через непроходимые джунгли, в которых иногда все же передвигались торговые караваны. Этот путь учитывали как самый вынужденный, его признавали смертоносным.
   Наибольшую опасность представляло возвращение тем же путем. Скорее всего, не спас бы даже маскарад. Ларта уже был ознакомлен со всеми доступными сведениями о стражах порядка в разных странах до Андуина. Они, кроме Берна, наблюдали всех иностранцев на своей территории. Берн же тщательно охранял именно военные секреты. О странах за Андуином сведений не имелось.
   Хеврару интересовал Срединную империю только своей организацией. Промышленность, торговля, армия, вожди провинций - все было известно. Тайной оставались организация жрецов Ордара и ее стража.
   Лигнал, по территории которого они иногда будут проезжать, Срединную империю не интересовал. В степях от Хелкара до Андуина не существовало единого правительства. Ханы, владельцы отдельных улусов, иногда воевали между собой, иногда делали набеги на соседей. Но торговые пути с юга на север и с востока на запад не перекрывались никогда. Это было святое.
   За всеми приготовлениями купец не забывал родного острова. Теперь вся торговля Репату основывалась на собственном флоте, а караваны с пряностями архипелага уходили из портов моря Хелкар на запад степями Лигнала. Принадлежал товар купцам Репату. Обратно везли изделия из металла, корабельную снасть, инструменты и станки. Молодежь с Репату училась в торговых и промышленных школах империи. В экспедиции их будет сопровождать Торда со своими людьми, они подумают, где основать торговое представительство архипелага.
   Несколько встреч с господином Током изменили мысли главы экспедиции. Его отчеты вполне удовлетворяли дракона, и они быстро переходили к более интересным темам. Ток пытался снова показать ему эльфа в своем камне, и Ларта видел его хорошо. Он понимал его речь, но Анкена его не видел и не слышал. Сам Ларта не смог добиться от камня почти ничего. Только однажды, уставший, он на секунду расслабил свое сознание, и в него скользнули мысли об экспедиции. Он еще не отсоединился от камня и - камень вдруг исчез, а Ларта обозревал землю с большой высоты. Знаток карт, он сообразил, что видит место, где находится столица. Но города внизу не было!
   Была река с привычными изгибами, стояли рощи деревьев на месте степи. А затем его взор поплыл на запад, постепенно ускоряясь. Миновав пустынный, без единого поселения Баррский хребет, скользнул по северному краю степей. Дальше он как бы плыл над бесконечным зеленым лесом. Попадались на пути реки, и когда над одной из них Ларта полетел к югу, он понял, что это Андуин. Не было на реке никаких следов человеческой деятельности, и лишь у самого устья он увидал сплавлявшиеся по реке плоты из бревен.
   Но разглядеть, кто находился на плотах, ему не довелось. Направление движения изменилось, теперь он быстро летел на запад. На границе гор и степи увидал небольшой отряд всадников в сверкающих доспехах на неоседланных конях. Но его уносило на запад, и разглядеть всадников он не сумел. Снова промелькнули под ним леса, реки. Поворот к югу - и вдали он увидал море, и необычных очертаний рыбацкие лодки возле берега.
   Затем его повлекло к северу, простирались лишь пустынные степи и леса. В какой-то момент картинка исчезла, камень изменился. В нем как будто появился источник света. Тут же пришел встревоженный Ток.
   Он почуял, сам не зная как, что с камнем что-то неладно. Забрав камень, дракон привычно настроился на него, и увидел эльфа, который почувствовал, что какая-то сила овладела камнем и пыталась подчинить его своей воле. Анкена предупредил, что этого допустить нельзя. Если камень выйдет из повиновения Тока, сам Ток должен погибнуть. Связь камня форнэль с его владельцем может разорвать только смерть. Но и прежние владельцы камня погибнут тоже. Эльф просил оберегать камень, и Ток дал ему такое обещание. Больше дракон свой камень Ларте не показывал.
   Некоторое время после того Ларта ничего не мог добиться от своего звездчатого камня. Зато потом картинки в нем стали отчетливее и держались, пока глава экспедиции не уставал. Но содержание их удручало однообразием. Подземные коридоры, то темные, то ярко освещенные факелами или световыми колодцами. Иногда по ним двигались невысокие бородатые люди, иногда они были пусты. Некоторые коридоры или залы украшали мозаики, в которых Ларта заметил присутствие золота, серебра и драгоценных камней. Нередко он видел мастерские, кузницы или каменоломни. А однажды через проем в стене увидел озеро под вечерними звездами.
   Скорее всего, камень показывал ему владения легендарных гномов. Им легенда приписывала жизнь под землей и искусность в делах горных и обработке металлов. Ток думал так же:
   - Мы никогда не сможем определить, существует тот мир в действительности, или это порождение нашего воображения. Даже когда наши с тобой видения полностью совпадут, - чего не было - и это не будет доказательством. Мы с тобой похожи по духу, знаниям, способностям. Мечты у нас схожи. И вообразим мы что-то очень похожее.
   - Известно ли что о гномах мудрецам империи?
   - Ты читал те же тексты эльфов и людей, что и я. Гномы не оставили по себе письменных памятников. А те разукрашенные пещеры - в Нугпуре, есть и еще - кто их делал? Свидетельства утверждают, что люди. Куда же делось все, что тысячелетиями творил народ гномов? Они работали с металлом, с камнем. Их изделия должны пережить века, но их нет! Нет и их подземных городов. Что же они, ушли и забрали с собой даже города?
   - Могло случиться так, что ушли не они. Ушел весь их мир, с горами, реками и городами. А нам остался мир человеческий, с нашими городами.
   Ток улыбнулся:
   - Ты готов в это поверить?
   - Да, проще верить в то, что камни показывают нам собственные мысли. Но если мы узнаем от них что-то, чего не знали раньше, это тоже будет воображение?
   - Пока такого не случилось. Но ты будешь в Эреаде, там развиты науки, и среди них науки о душе и познании. Есть такие предположения, хоть и звучат они необычно, что все знания об окружающем нас мире уже есть у нас в голове. И контакт с вещественными или словесными видами этого знания лишь пробуждает то, что мы знали всегда. А иногда, в особых случаях, такое пробуждение происходит само собой. Тогда человек узнает то, что ему знать не положено.
   - Это называется божественным откровением в некоторых религиях. Почитается как чудо.
   - Да. Я вижу, ты уже задумывался над этим. Мне не хватало времени. Мне и с тобой ехать некогда, а необходимость может возникнуть. Сейчас я покажу тебе определенные приемы, они соответствуют молитве о покровительстве близкому человеку в культе гурджи. Только ты будешь обращаться не к богу Яхору, а ко мне. Когда-нибудь, при нужде, - и только при нужде, - ты сможешь услышать меня, а я тебя. В этом нет ничего таинственного, но такое умение доступно немногим. И говорить, а не только ощущать чужие чувства, могут только духовно близкие люди. У нас с тобой может получиться, я думаю.
   Ток начал учить Ларту связи на расстоянии. Приемы ее просты, но мысленная между ними связь не устанавливалась. Дракон так и говорил: только при нужде, когда не сможешь без помощи. Но Ток не договаривал. Ларта был достаточно наблюдателен и сведущ, чтобы понять: то, чего дракон не договаривает, известно лишь самим драконам. Узнать это - стать одним из них. И узнавать придется самостоятельно. Ни на мудрецов, ни на драконов в империи не учили. Ими становились - если могли.
   К концу 322 года подготовка к экспедиции закончилась. Еще некоторое время Аранга должен был находиться в империи, завершать начатые сделки. К весне 323 года он с основным караваном собирался двинуться прямиком в Тамро. Туда уже тянулись караваны с товарами. Ларта закончил свои дела в империи и выехал в Хеврару в январе 323 года, один. Экспедиция началась.
  

9 Ордар и Камм.

  
   (Лигнал - степная область, простирающаяся от моря Хелкар на востоке до Андуина на западе. Населена родственными племенами кочевников, говорящих на языке лигнал. Состоит из отдельных улусов с непостоянными границами, каждый из которых управляется своим ханом. Верховный хан владеет улусом Дешт, с одноименным городом, который считается столицей. Население ведет кочевой образ жизни, по долинам рек и берегам Рунного моря есть и оседлое население. Городов мало, они самоуправляемы и не платят налогов, кроме военного (в случае войны). Численность населения около шести миллионов человек. Грамотность низкая. Упорядоченной системы образования нет.
   С севера Лигнал граничит с Хеврару, на который совершает грабительские набеги, Ло-ча, Дорвагом, Айбором и Берном. На юге: с Гондором, Марром (с которым происходили войны), Мидией и Вант-до. Союз с Ло-ча.
   Экономика: скотоводство, торговля - через территорию проходят многочисленные торговые пути. Импорт: металлоизделия, инструменты, ткани, предметы потребления, украшения, лес, зерно, пряности. Экспорт: мясо, выделанные кожи, племенные лошади. В основном используется валюта Айбора, в приграничных районах - валюты соседних государств.
   Армия Лигнала: незначительное количество регулярной армии, кавалерии и пехоты с огнестрельным оружием производства Ло-ча сосредоточено возле границ с Марром. Все мужчины - кочевники вооружены холодным оружием и владеют им, все составят отряды кавалерии при необходимости. Ханы изредка воюют друг с другом, но их быстро разнимают соседи. Все ханы Лигнала находятся в родственных отношениях, что и позволяет улаживать распри.
   Религия: почитают заветы предков, вождя Эарнила. В прирунье и городах распространен элуизм. )

Энциклопедия Эртаг. 315 год.

   Ларта пересек границу с Лигналом, имея при себе только кинжал и саблю. Он не думал, что придется пользоваться оружием. Пограничные формальности несложны: заплатил небольшую пошлину, указал пункт назначения и подтвердил отсутствие товара. Дальше он скакал по наезженной степной дороге, отворачиваясь от злого зимнего ветра, ночуя на постоялых дворах, до границы с Хеврару. Здесь формальностей было куда больше. Тот, кто бывал в Хеврару прежде, представлял сведения о прошлых поездках. Ларта ожидал четыре дня, пока ему не разрешили проезд до ближайшего города, где ему придадут офицера сопровождения. В провинции Хеб за иностранцами смотрели строго.
   Офицер заставил чужеземца смотреть казнь еретиков. Казнили целую семья, с двумя детьми около десяти лет. Еретики пронзительно кричали, прославляя духа Каола и всячески понося Ордара. При этом они вполне признавали Камма, к которому отправляли души всех палачей. По всей видимости, они впали в религиозный экстаз, так как их крики не изменялись, несмотря на последовательное отсекание конечностей. Дети вопили не слабее родителей, но то были не крики боли, а проклятия Ордару. Затихли они, только когда последнему еретику отрубили голову.
   Культ Ордара брал свое. Самые упорные еретики все же признавали Камма, духа хаоса и самолюбия, вечно мучившего души тех, кто отверг порядок. Ордар же требовал не веры, а соблюдения церемоний и признания вторичности всех иных богов. То была очень необычная религия.
   Ордар не имел человеческого подобия, он не принес никаких заповедей людям, он не обещал рая, и он не творил мир. Но ад в его культе присутствовал, и его хозяином был Камм, его извечный враг. Не имевший облика Ордар, носитель порядка, своему противнику предоставлял возможность принимать любые обличия и устраивать ад всеми возможными способами. Культ Камма, как устрашающего и карающего начала, отлично приживался, вытесняя злых духов и богов других культов.
   Главу экспедиции давно интересовал этот культ. Он совершенно очевидно выглядел каким-то искусственным. Как будто кто-то выдумал религию, чтобы объединить ею разрозненные и враждующие племена. Странный бог, требующий порядка в поведении, потребовался некоей силе, строящей государство из ничего. И Ларта желал знать историю возникновения культа. Методы его действия он наблюдал не раз.
   Офицера вопросы религии не интересовали. Его вполне устраивала необходимость три раза в день, как правило, после еды, воздать должное Ордару в любом храме или дома. На улице богу порядка не молились. Молитва могла быть любой, и возноситься она могла какому угодно богу или духу. Достаточно лишь в конце упомянуть Ордара и повернуться лицом на восток. Впрочем, в каждом храме висел знак Ордара - квадрат в круге. Существовала и официально рекомендуемая молитва, очень короткая - просьба о ниспослании успеха в делах, несколько секунд молчания и небольшой поклон.
   Ларта посещал храмы вместе с офицером, и тому приходилось молиться. Глава экспедиции заметил, что не только офицер выполняет ритуал свободно и с религиозным чувством. Большинство населения провинции Хеб принимало культ порядка, как свою религию.
   Церемонии культа подходили для занятых делами, практичных людей. Культ Ордара годился для солдат, чиновников, судей, купцов. В проповедях, которые слушали желающие, жрецы давали наставления, пригодные для разных случаев жизни. Ордар был и богом здравого смысла - и к его жрецам шли за советами. К этой роли жрецов подготовили отлично.
   Не раздумывая, жрец давал советы по сохранению здоровья, денег, спокойствия; воспитанию детей, строительству дома, соблюдению законов. Все советы глава экспедиции, наблюдавший за жрецом, счел разумными и полезными.
   Ларта тоже задал свой вопрос - об изучении истории культа. И мгновенно получил ответ. Севернее столицы, в провинции Чьяпас, есть монастырь Камаиси. Там центр учения, самые знающие жрецы. Дав ответ бегло, не вдумываясь в его значение, жрец с опозданием осознал, что он выдал одну из тайн веры иноземцу. Посланник империи достаточно знал законы, чтобы понять, чем это могло грозить жрецу. В то же время нигде не описывался запрет на приобщение к культу иностранцев. Жизнь показывала, что никто из них культом не интересовался.
   Чтобы не создавать для жреца сложного выбора между умолчанием о своей провинности и немедленным использованием власти для наказания иноземца, Ларта попросил у него рекомендательное письмо в указанный монастырь. Теперь жрец мог, особенно не задумываясь, отправить его к своему руководству. Глава экспедиции полагал, что вопрос о его просьбе рядовой жрец обычного храма решить не в силах. И он хотя бы узнает, как организована иерархия жрецов Ордара.
   Но он просчитался. Спросив, куда едет иноземец, и как его имя, жрец назвал храм в следующем по пути городке, где Ларта сможет получить ответ. Жрец явно принял решение, и посланник империи был уверен, что ответ жрец знал уже сейчас, и ответ этот - отрицательный.
   В другом храме глава экспедиции не стал просить жреца о рекомендательном письме, он сразу завел разговор об усвоении учения Ордара крестьянами. Жрец не мог не признавать, что крестьянам такой слишком абстрактный культ чужд, а иноземный купец проявлял такое сочувствие борьбе за учение Ордара, что жрец втянулся в разговор. Культ порядка удовлетворял людей без религиозного чувства, которые составляли большинство всегда и везде.
   Такой культ удовлетворял потребность в познании - при помощи науки, стремление к совершенству - при помощи сложного учения о духовном мире, потребности в указании правил жизни - разумными проповедями и морализаторскими книгами, которые раздавались в храмах бесплатно. Но желания чуда, заступничества сверху, искомое людьми слабым и неразвитым, культ совершенно не способен был удовлетворить.
   Для этого использовались местные верования и иные религии. У них существовали красивые обряды, сложные церемонии, праздники. К ним посылали жрецы Ордара верующих для освящения помещений, скота, обрядов рождения и совершеннолетия. А вот претензии иных религий на объяснение мироустройства, на проповеди, пресекались твердой рукой.
   Жрец соглашался, что для религии единого бога обращаться к помощи иных богов для управления своими верующими - это не лучшее решение. Но и ничего необычного в том он не видел. Все религии с единым богом или имели множество святых, или пророков и человекобогов. И часто они заимствовались из бытовавших доселе верований. Культ Ордара сознательно делает то, что туранизм или гурджи совершали скрытно и вынужденно.
   Затем жрец, упомянув книгу Неки, которую он знал, напрямик спросил его о цели приезда. Ларта, поняв сразу, что жрец вполне правомочен решить его судьбу, ответил правду.
   - Я и торговец, действующий в собственных интересах, и посол империи, и ученый. Я, и империя тоже, желает знать все существенное о Хеврару. Это нужно для будущих отношений. У вас нет центрального правительства, и иметь дело империя может либо с армией, либо со жрецами Ордара. Сейчас упорядоченных отношений нет, и мне кажется, что это неправильно. Может ли Мастер Ордара, - дипломат империи употребил общепринятое обращение к жрецам; - может ли он решать эти вопросы?
   Мастер ответил, что может. Ларта мгновенно произвел оценку: такими возможностями не обладали в Срединной империи даже настоятели. Там, где в империи строилась пирамида власти из шести уровней, в Хеврару обходились одним. Как это можно сделать? Ларта высказал свое искреннее недоумение.
   - Сначала вопрос к тебе, господин Ларта. Ты бывал у нас под другим именем, познал нашу веру. Даже оказал услуги - твоя книга изучается многими. Но был ты при этом телохранителем, мастером боя. Сейчас ты вернулся купцом и послом, а в промежутке стал из рядового монаха настоятелем, затем бросив служение богам. Напрашивается мысль, что ты разведчик. Иначе твое появление в сегодняшнем звании не объяснимо.
   Конечно, к такому обвинению глава имперской экспедиции хорошо подготовился.
   - Ответить легко, Мастер Ордара. Я не подданный империи. Я прибыл в нее под чужим именем и стал монахом, а затем и настоятелем из стремления к знаниям. Империя дала их мне, и я, в свою очередь, совершил кое-что для ее блага. Чужим именем я пользовался с риском для жизни, для того, чтобы сохранить независимость от империи. А когда пользоваться больше не смог, власти империи предложили мне стать послом. Моя задача - создать условия для установления деловых и государственных отношений.
   - Мы знаем, кому принадлежит власть в империи. Твоя задача, если ты не лукавишь, это задача для дракона. Согласен ты признать себя драконом?
   - Нет. Я не обладаю их могуществом. И я не подданный империи.
   - Драконы есть не только в империи.
   - Никогда не слышал об иных драконах. На Репату, моих родных островах, их точно нет. А где есть?
   - У нас тоже нет, есть в Вант-до. Но если ты не дракон, как поручили тебе твою задачу? Это требует объяснения.
   Ларта попробовал объяснить коротко:
   - Меня интересует запад. Его религия, торговля и промышленность, военное дело и государственное управление. Мир меняется, и надо знать - как. Мой путь к западному морю начался еще на Репату, только тогда я этого не понимал.
   - Что же, ты ответил на мой вопрос. Вкладывает ли империя деньги в твое предприятие?
   - Мне и моим людям оплачивают проезд и провоз товара, расходы на представление интересов империи. Оплачивается покупка книг для монастырей - монастырями, конечно. Гильдия промышленников возместит затраты на образцы товаров, оплатит нанятых мною для работы в империи умельцев, ученых и наставников. Сам я состоятелен, острова Репату дают жемчуг, пряности и лекарственные растения. Торговля нашим товаром прибыльна. Мой компаньон, Аранга, очень богат. Он с нашими людьми и товарами прибудет позже.
   Жрец обдумал слова главы экспедиции и жестом указал в сторону выхода.
   - Об этом потом. Сейчас возвращайся на постоялый двор и жди стражника Ордара.
   Ожидание продлилось два дня. Решение явно принималось в столице провинции. Прибывший стражник попытался было подменить офицера сопровождения, но тот не подчинился. Страж Ордара старался его образумить, указывая, что армия подчиняется большому жреческому кругу, но офицер стоял на своем. За эти дни он успел получить приказ от своего начальства обеспечить охрану купца двойным кольцом. Теперь Ларту охраняли: явно - трое, и скрытно - еще четверо.
   В своих препирательствах страж и офицер были совершенно откровенны, из чего чужеземец мог уяснить взаимоотношения жрецов и армии. У Ларты даже возникла на секунду мысль, что он обречен - иначе зачем посвящать его в тонкости государственных дел? Потом он решил, что его способности оценили, и не пытаются прятать то, что он все равно узнает.
   Страж Ордара, даже с некоторым злорадством, согласился на армейскую охрану, когда Ларте предложили проникнуть в секту кровавого культа Хафджи. Он должен был оценить его опасность для жрецов Ордара, выявить его руководство, возможные зарубежные связи, источники денег. Культ Хафджи распространялся в провинции Хеб, но жрецы подозревали его поддержку из-за границы. В районах распространения культа иногда пропадали бесследно стражи Ордара. Сам Ларта, три сопровождавших его стража, и семь офицеров - все могли разделить их судьбу в случае провала.
   - В деревеньке Хатинохе проживает крестьянин Кусиро. Он известен как резчик по дереву. У тебя, восточный купец, есть основания свернуть с дороги и заехать к нему, посмотреть его скульптуры. Как иноземец, ты сможешь его заинтересовать Лучше, если ты пойдешь совсем один, мне кажется. Но решать тебе, купец. При успешном окончании твоя миссия продвинется сильно вперед.
   - А если окончание будет неуспешным?
   - Купец, тебе предложили это задание, раз ты интересуешься такими верованиями, сам не из Хеврару, и боец сильный. Десять воинов готовы тебя прикрывать, и положить за тебя жизни. Для тебя риск меньше, чем для кого другого. Ты ведь чего-то от нас хочешь - вот и отработай. Не бойся, трудиться будешь не даром. Твои торговые и иные дела поправятся, как мне сказали.
   - Кто это сказал, страж Ордара?
   - Об этом ты узнаешь, но после выполнениязадания. Ты не задал, купец, ни одного вопроса о культе Хафджи, и сразу торгуешься.
   Ларта знал о кровавом культе довольно много, но то были сведения официальные, книжные. Страж мог рассказать много полезного, но имперский дипломат тянул разговор, чтобы в нем упомянули деньги. Иначе его согласие выглядело бы непонятным. Не то он не верит жрецам - а Ларта верил, но хотел это скрыть, - не то он надеется что-то сделать за их спиной.
   Страж Ордара рассказал все, что знал:
   - Культ Хафджи имеет шаманов, способных посылать свою душу в путешествие в виде животного, птицы, насекомого. Если существо с душой шамана убить, то погибнет и шаман. Для перехода души в иное существо нужна жертва. Для перехода в насекомое - птица, для перехода в птицу - зверь, для перехода в зверя - человек. Человеческая жертва нужна и для перехода души шамана в бестелесное состояние, в котором она странствует в иных мирах или врачует страждущих. Человек должен находиться без сознания. Если он очнется, душа шамана потеряется навсегда. Иногда жертву оглушают так сильно, что человек не выживает. Его семью всегда содержит община посвященных в культ.
   Ларта задавал уточняющие вопросы, но страж мог рассказать не так много.
   - Ты, купец, услышал общие правила. Обряд посвящения тоже нуждается в жертвах, но только иноверцев. Их поят отваром мака до бесчувствия, а затем ломают конечности бревнами и закапывают по ноздри в землю в том месте, где совершается обряд посвящения. После обряда засыпают землей и ноздри. Землю утаптывают. Лучшей жертвой считается страж Ордара.
   - Я слышал, в обряде посвящения участвуют сразу много посвящаемых?
   - Да, но только по недостатку жертв. Рядовые посвященные - катара, подчиняются рулевому. Это такой титул. Рулевой руководит общиной, кормчий - пятью общинами. Шаманы подчиняются кормчему, их у него от одного до пяти. Живут отшельниками, в тайных местах. Мы считаем, что они обладают особыми способностями, хотя бы некоторые. Иногда они предвидят наши экспедиции. Шаманов мы живым не брали, а кормчих не знаем ни одного.
   - Существует ведь и разрешенный культ Хафджи?
   - Что-то ты подозрительно много знаешь, купец. Да, у Хафджи есть храмы и жрецы, на востоке провинции, в горах. Там нет шаманов. Посылать свою душу в путешествия, считают их жрецы, могут только колдуны. Последнего, Чоридамга, убил герой Торо. Он раздавил осу, в которую вселилась душа колдуна. А врачуют у жрецов Хафджи плясуны дьявола. Они пляшут у постели больного в масках злых духов и забирают в себя всех бесов. Затем ложатся в гроб и их выносят за селение. Там они позже встают и после обрядов очищения возвращаются. Плясун дьявола дорого стоит, их мало. Но иногда они помогают.
   - Чтобы пройти посвящение, мне надо кем-то из вас пожертвовать?
   Страж неприязненно оглядел иноземца, но эмоции сдержал. Его голос оставался ровным, только мышцы щек и шеи напряглись.
   - Плохая шутка, купец. Прошедший посвящение становится в Хеврару преступником, и ты не будешь исключением. Войди в доверие без обряда посвящения. Нам не нужны подробности их камланий, мы хотим знать, кто и как ими руководит, поступают ли к ним деньги. Они ли уничтожают офицеров и вождей, ставших жрецами Ордара? Да, купец, все такие жрецы за последние несколько лет погибли. И мы не знаем, чьих рук это дело.
   - Ты думаешь, в Хатинохе я смогу все узнать?
   - Ты можешь действовать в Хеврару везде. Расходы будут возмещены. С момента согласия и до окончания твоей службы ты получаешь жалование маршала провинции.
   При этих словах на лицах офицеров появилось отвращение. Стражей Ордара и их деньги они презирали.
   - С момента согласия вы все десять находитесь в моем полном подчинении и иных приказов не выполняете, - твердым тоном сказал Ларта. Подумав немного, страж Ордара и офицер согласились.
   За день продумали все подробности нового дела. Купца будет сопровождать, под видом охранника, один из стражей Ордара, лицом похожий на жителя империи. Офицер сопровождения заедет с ними в Хатинохе, и станет пьянствовать на постоялом дворе. Ларта попросится на постой к Кусиро.
   В округе днем раньше появится армейский отряд, из остальных офицеров, которые будут кружить вокруг деревни на расстоянии трех - пяти тысяч шагов. В самой деревне два стража Ордара будут изображать продавцов амулетов и снадобий. Как понял купец, это их обычная маскировка. Они смогут подать сигнал армейской группе большим свистком, если появится необходимость. Другим сигналом они известят о выезде Ларты за пределы деревни, и офицеры смогут проследить его путь.
   Деревушка располагалась в неширокой, извилистой долине. Постоялый двор выглядел убого. Первый этаж из камня, второй - деревянный. Крыша односкатная, низкой стороной к фасаду. Воняло бараньим жиром и выделываемыми кожами. Офицеру выделили лучшую комнату, с балкончиком в шаг шириной, на который приходилось вылезать через окно, и который мог рухнуть под тяжестью трех человек.
   Купцу досталась комната, в которой щель под дверью позволяла пересчитывать людей, проходящих по коридору. Посетители постоялого двора в Хатинохе были непритязательны. Впрочем, на кухне готовили неплохое жаркое, а местное вино оказалось вполне приличным.
   Дом Кусиро выглядел лучшим в деревне. Один местный мальчишка, к которому обратился, нарочито коверкая местную речь, Ларта, рассказал ему интересные подробности. Род Кусиро всегда занимался строительством, плотничал, и резал фигурки из дерева. Обычные примитивные изображения местных святых, почитаемых животных и птиц. Но Кусиро с определенного момента начал вырезать иные фигурки. Среди них нечасто встречались люди, больше - неведомые звери и чудища, сказочные существа. Спрос на них был огромный.
   Теперь родственники и подмастерья резчика вырезали заготовки фигур, не покладая рук, а сам мастер лишь отделывал руки и головы. Или морды и лапы, если изображались не человекоподобные существа. Изображал Кусиро гномов, гоблинов, троллей, эльфов, драконов, - и очень похоже. Все говорили: не отличишь от настоящих. Да, жители деревни могли сравнивать. Они же все посвященные, их души путешествовали в иных мирах. Нет, детей не посвящают, только тех, у кого есть свои дети.
   Мальчик рассказывал, уже не замечая, что его собеседник совершенно чисто говорит на хеве, и, не осознавая, что выдает незнакомому чужеземцу тайны запретного культа. Ларта приказал ему забыть о беседе и отправился к дому резчика.
   Кусиро построил свой дом недавно, фасадная часть в три этажа предназначалась для гостей и покупателей. Сам мастер с семьёй жил в каменной пристройке сзади, а подмастерья и дальние родственники - в боковом, тоже каменном домишке. Жить в каменном доме здесь считалось признаком богатства.
   В мастерской, на первом этаже, купца встретил пожилой подмастерье. В разговоре глава экспедиции понял, что его сходу так уболтать до потери самоконтроля, как мальчишку, не удастся. С людьми, самостоятельно думающими, такой трюк мог пройти только в специально подготовленных условиях. Поэтому дипломат империи, ахая, рассматривал фигуры. Здесь перемешались эльфы, бородатые крепыши из видений Ларты в камне Исикари - их подмастерье назвал гномами; слоны, гориллы, дельфины, тигры, буйволы. Всех их купец видел живьем и поразился искусству резчика. Интереснее оказались фигуры неведомых и противных на вид созданий.
   - Балроги, гигантские пауки, гоблины мелкие, и покрупнее - уруки. Вот драконы - бескрылые и крылатые. Предания гласят, что бескрылые драконы были сильнее. Тролли обычные, а те, побольше - пещерные. Мелкие горбуны в плащах - это гурры. А вот морской змей - его длина тридцать шагов. Мастер сам его не видел: в нашем мире таких и нет, о них нам повествуют легенды, - Речь подмастерья лилась свободно. Чувствовалось, что сомнений в своих словах он не испытывал.
   - А слоны и обезьяны? Их ведь тоже нет в Хеврару, а они - как живые?
   - Мастер долго изучал рисунки и другие вырезанные фигурки,- заученно ответил подмастерье.
   - А вот это кто?
   - Тургон, эльфийский владыка.
   Здесь подмастерье допустил ошибку и Ларта ею немедленно воспользовался.
   - Дед Эарендиля? А самого Эарендиля нет?
   Подмастерье испуганно опустил глаза.
   - Вам, господин купец, лучше поговорить с мастером. Я его сейчас позову.
   Именно на такую реакцию посланник империи и надеялся.
   Кусиро спустился, сдержанный и напряженный. Ларта представился ему по всем правилам цветистого этикета Срединной империи, в многословии и завитушках речи упрятывая предназначенные резчику слова: эльфы, эльфийское наречие, иной мир, подземелья гномов. Кусиро мрачно слушал, соображая, как отделаться от не в меру осведомленного гостя. Но купец не давал ему такой возможности. Он с напором рассказывал об интересе к прошлому на Западе, где эльфы почитаются прародителями всех искусств. Где их история интересна богатым людям, и они готовы платить за фигурки, если есть гарантии подлинности их вида. Ларта вовсе не был уверен, что на Западе эльфы кому-то интересны, но и крестьянин из Хатинохе не мог этого знать.
   - Мне приходилось бывать в том мире, и я видел гномов, да и эльфов тоже. Ты изобразил их в совершенстве.
   Угрюмость мастера сменилась изумлением и интересом, а купец продолжал развивать свой замысел.
   Он издаст книгу о путешествиях в иные миры, там будут зарисовки и беседы с их обитателями. После чего фигурки Кусиро станут продаваться многими тысячами. Конечно, мастер столько не сделает - так ведь и не надо. Достаточно сделать слепок с одной фигуры и фабрика, которую Ларта может построить хоть здесь, начнет изготовлять копии тысячами. С каждой копии мастер будет получать половину стоимости своей обычной фигуры. При этих словах резчик застыл, как будто его хлопнули по лбу, а вокруг - никого.
   Только купцу требуется помощь мастера. Он сам и рисунки в книге сделать не сумеет. В этой фразе Ларта солгал. Зато в следующей сказал правду: его опыт путешествий в иные миры небогат, на книгу не хватит. Кусиро должен ему помочь. Рассказами и рисунками.
   Теперь резчик прочно сидел на крючке. Некоторое время он ничего сказать не мог, а затем подарил почтенному купцу статуэтку гнома в кольчужной рубашке с поднятым топором, пригласил его остановиться у него и позвал подмастерьев показать остальные работы. Из мельком оброненных им фраз, которые оказались не вполне членораздельными, Ларта понял, что иных миров было три.
   Верхний: в нем находились эльфы, сказочно красивые белые города, красавцы кони и морской прибой. Земной: в нем души посвященных видели далекие страны нашего мира. И нижний: подземелья, гномы, чудовища и сражения под полутемным облачным небом.
   Глава экспедиции знал многие культы, и деление мира на земную, небесную и подземную части его не удивило. А вот полная неуправляемость странствующей души его озадачила. Посвященные в своих путешествиях не могли знать, куда их душа попадет. Чередовались и сами миры, и места внутри мира. Обитателей тех миров можно было видеть, а иногда и слышать.
   Посвященные просто разделяли видения шамана, и некоторые так в своих видениях и оставались. Они не воспринимали настоящего мира, их глаза видели что-то невидимое обычным людям. Их приносили в жертву ради следующего путешествия.
   Из всех фигурок Ларте назвали имена лишь нескольких эльфийских князей и королей гномов. Кто они такие, резчик и его подмастерья узнали от кормчего. Для катаранов кормчий назывался Даном, а каким именем он назывался и что делал в обычном мире, они не знали. Имперский посланец уже понял, что рулевым одной из общин был Кусиро, а другой - его пожилой подмастерье.
   На его прямой вопрос подмастерье ответил, что Дан владеет эльфийским языком. Потом рулевой добавил, что теперь иноземный купец узнал столько, что надо бы ему стать катара. Или его придется убить. Как раз сейчас в селении под видом продавцов находятся два стража Ордара. Лучших жертв для обряда не придумаешь.
   Ларта пренебрежительно усмехнулся:
   - Ты забыл, с кем говоришь. Я купец, и дела ваших культов меня не интересуют. А если заинтересуюсь, стражи Ордара меня самого на части разрубят. Вот путешествия в иные миры - вещь, не запрещенная законом. Как и изготовление фигур гномов. Поэтому обо всем разрешенном со мной можешь говорить смело, торговые дела в Хеврару защищены законом. А про верования со мной просто не говори.
   - Вы, господин, узнали слишком много.
   -Ты, помет козлиный, вздумал мне угрожать? Даже в мыслях такого не держи. Я всю вашу деревню голыми руками передавлю за три минуты. Купцы империи могут постоять за себя.
   При этих словах Ларта движением кисти потянул подмастерье за руку, отчего тот вскрикнул и прижал к себе поврежденную руку, придерживая ее здоровой. Зрачки его расширились от боли.
   - Просто, чтоб ты не думал, что мои слова легковесны. Когда устроишь мне встречу с шаманом или Даном, поправлю тебе руку.
   Ночевал купец чутко, на кровати не ложился. Придвинул стол к двери и спал на нем. Он уже чувствовал угрожающую ему опасность, но пока она была не столь велика. Утром он отказался от завтрака и выехал с Кусиро в горы, к шаману. Встретив по дороге продавцов снадобий, имперский дипломат попробовал масло пихты на вкус, приказав им, на синья, убираться из деревни немедленно. Он уже знал, что резчик языками не владел, а после вкуса пихтового масла любой человек имел право выругаться на родном языке. Масло он купил и бросал смоченные им шарики бумаги на снег незаметно для Кусиро.
   Проехали заросшую лесом теснину, затем пологий заснеженный склон. За небольшим холмиком тропинка уходила вниз, в узкую долину с озером, полностью заросшую лесом. Тропинка через заросли малины и грушевых деревьев привела их к небольшому источнику. С обледеневшего выступа скалы сочилась вода и падала в каменное углубление, давая начало небольшому ручейку. У источника спешились и полезли вверх по скалам. Подъем был не тяжел, наверху они отошли немного налево и обнаружили пещеру.
   Рулевой кровавого культа посвистел условным свистом, и из пещеры вышел шаман. Оделся шаман в традиционные для провинции черные шаровары, кожаные ботинки на толстой подошве, и черный свитер из грубой овечьей шерсти с рукавами до локтя. На его плечах висела пестрая красно-коричневая накидка. Был шаман плотного телосложения и бородат. Длинные волосы закрывали часть лица. Кожа лица - бледная и какая-то тусклая. Или шаман не бывал на солнце, или приболел.
   Хозяин пещеры сразу уставился на иноземца, и купец взял инициативу на себя.
   - Зовут меня Ларта, я купец с островов Репату и компаньон почтенного Кусиро. Также я могу путешествовать в иных мирах, хотя и не так, как ты. Нам нужна твоя помощь. Поделись со мной своими знаниями. Я не прошу рассказать мне все. Мы оба не должны нарушать законов Хеврару. Путешествия души в верхний и нижний мир закон не запрещает. Вот о них я и хотел бы знать. Чтобы тебе не казалось, что выгода будет только моей, скажу: предполагаемая выгода Кусиро только в первый год нашего предприятия составит половину корзины золота.
   Купец воспользовался местной мерой веса, равной примерно четырем килограммам, преувеличив ожидаемую прибыль раза в три. Шамана убеждали долго. Резчик, у которого природная крестьянская недоверчивость к легкому обогащению давно уступила место жадности, стал преданнейшим сторонником главы экспедиции. Он, собственно говоря, не рисковал ничем. Вырезать и продавать деревянные скульптуры в Хеврару купец не собирался. Кусиро мог и дальше черпать доход со своего промысла; при этом получая половину доходов от фабрики Ларты.
   Уговаривая шамана, Кусиро обещал щедрые пожертвования на общину, из чего имперский дипломат сделал вывод, что культ существует в основном на свои деньги. Шаман не сдавался. Он боялся ловушки. Вдруг стража Ордара возьмет его, лишь станет известно о месте пребывания чужеземца?
   Посланник империи обещал защиту от жрецов, напирая на то, что коммерческая деятельность угодна Ордару и находится под защитой армии Хеврару. На шамана не действовали никакие аргументы, он вообще плоховато соображал. Строй его мысли был разорван, он постоянно терял мысль собеседника. Мало того, иногда он приходил в возбуждение без видимой причины, раздражался по пустякам, бранился. Восточный купец понял, что шаман не совсем здоров, и не только физически.
   Он пытался зацепить шамана, взывая к его гордости. Предлагал ему путешествие в иной мир с помощью камня. От шамана требовалось лишь участвовать. Ларта надеялся, что самолюбие шамана возьмет свое, и он сам возглавит путешествие. Но шаман ни на что не соглашался, а потом ему стало плохо.
   Он начал подергиваться, выкрикивать несвязные звуки, глаза его больше не фокусировались на собеседнике.
   Кусиро обреченно произнес:
   - Все. Он не может долго вести обычный разговор. Сейчас он уснет на несколько часов.
   Неудачливые компаньоны занесли шамана в пещеру. Купец обнаружил там простую посуду для приготовления снадобий, связки сушеных грибов, в которых Кусиро опознал поганки, мед, различные масла. В висящей на стене сумке находился кожаный засаленный переплет. В нем лежали несколько потертых листов бумаги, на каждой типографским способом был набран текст. Текст был на разных языках - вестроне, эльфийском, и трех, Ларте незнакомых. Тексты на известных языках совпадали.
   Содержал он заклинание вызова духа Дурхима, просьбу о помощи ряду каких-то демонов, и описание спуска в Унгол, где все указанные демоны обитали. Глава экспедиции подумал, что текст служит подмогой для путешествий души. Но почему он на разных языках7
   Типографии в Хеврару контролировались жрецами Ордара. Печатался текст явно в другой стране, или же в тайной типографии. Глава экспедиции сунул бумаги в свою сумку, понимая, что наверняка убивает этим шамана. Еще оставалась слабая надежда взять шамана под контроль в момент пробуждения. Ларта вышел из пещеры и глянул вниз. Он прикинул, что армейский отряд уже должен быть неподалеку.
   Резчик не остался ждать пробуждения шамана. Купец успел уговорить его нарисовать Дана, причем рисунок Кусиро сразу же уничтожил. Восточный купец мог при встрече узнать Дана, но никто другой уже не мог. Ларта оставался один недолго. В пещеру осторожно вошли два стража Ордара и шепотом, на ухо, сказали, что к долине движется отряд вооруженных селян.
   Предстоял выбор - уходить или остановить селян и закончить с шаманом. Еще оставалось время для ухода, минут пятнадцать. Посланник империи показал стражам найденный текст, затем вернул его шаману в сумку и приготовился.
   Вступить в контакт со спящим оказалось нелегко. Ларта использовал прикосновения, управление дыханием, пел колыбельную на моари. Он заметил изменения выражения лица шамана и стал использовать текст шамана, выбрав вестрон. Когда дыхание шамана участилось, имперский дипломат начал задавать вопросы на языке хеве. И шаман отвечал.
   Времени у восточного купца не хватало. Он узнал, что транс шамана достигается отваром поганок, что сам шаман картин иного мира почти не видит, что посвященных в путешествие может быть не больше трех, а соединение их душ с шаманом достигается при помощи жертвы. Посвященные должны настроиться на нее, и в начале путешествия шаман перерезает ей горло. Вместе с отлетающей душой жертвы попадают в иной мир и души путешественников. А душа шамана остается в проходе между мирами, чтобы обеспечить возвращение.
   Посвященные и жертва пьют отвар трав, но это обычный сонный отвар, шаман подбирает подходящее количество для каждого. Не все посвященные хорошо путешествуют. Кто-то так и остается в нашем мире, а кто-то не может вернуться из мира иного. Таких позже приносят в жертву.
   Только сумевшие путешествовать становятся катара, остальные остаются посвященными. Иногда врут, говорят, что были в ином мире. Проверить трудно, все рассказывают одно и то же.
   Дан сам не путешествует. Он иногда просит шамана путешествовать в нашем мире, приносит картинки или тексты, помогающие найти нужное место или человека. Сам шаман для него путешествовал обычно в Хеб. В храмы Ордара или комнаты стражи.
   Время истекло. Ларта выскочил из пещеры, успев приказать шаману спать. Вместе со стражами и офицерами они сумели покинуть долину незамеченными и отправились в деревню кружным путем. Их встретили на подходе к деревне.
   Стрелки из засады сбили стрелами двух офицеров, первого и замыкающего. А затем галдящая толпа крестьян с топорами и кинжалами набросилась на отряд. Выучка армейцев Хеврару и стражей Ордара оказалась великолепной. Все они умели сражаться двумя клинками и положили нападавших за две минуты. Оставшиеся в живых селяне находились в возбуждении и пытались продолжать бой, несмотря на отсеченные конечности и волочащиеся по земле внутренности. Раненых немедленно добили.
   Деревня встретила их злыми взглядами подростков и стариков. Почуявший неладное купец обратился с вопросом к деревенскому дурачку и пьянице, промышлявшему на площади сапожным ремеслом. И тот простодушно поведал, что все катара в деревне одновременно воткнули себе в сердце нож. Деревня опустела наполовину, и прожить ему станет трудно.
   Погиб Кусиро, все его подмастерья и семья. Убитыми оказались только страж Ордара, прикидывавшийся слугой купца, и офицер сопровождения. Их застрелили из луков. Все остальные покончили с собой. По времени выходило - в момент, когда отряд Ларты расправился с нападавшими.
   К вечеру выяснилось, что и шаман перерезал себе горло, и покончили с собой все катара долины. На следующий день страж Ордара назвал их число - восемь тысяч. Посланника империи пригласили для опознания шаманов. Четыре дня он разглядывал трупы, выискивая среди них шаманов. Они легко опознавались по цвету кожи. Всю округу заполнили отряды армии и стражей Ордара. Допросили почти всех в долине, казнив не одну сотню человек. Дан, чей портрет купец нарисовал по памяти, найден не был. Видевшие его утверждали, что он появлялся в долине изредка, как правило, не один. Носил одежды крестьян, мелких торговцев, купцов.
   Все имущество резчика, раз все родственники того погибли, перешло к Ларте. Скульптуры он забрал, остальное отдал в пользу деревни. Когда посланник империи выехал в столицу, за ним везли повозку с фигурами работы Кусиро. Рекомендательное письмо в Камаиси, корзина золотых монет, назначенная в столице встреча с полным жреческим кругом - жрецы Ордара не скупились. Они поняли главное - культ Хафджи использовался некоей могущественной силой в своих целях. Теперь стало известно, что кормчие при помощи шаманов, которых они готовили к недолгой жизни на отваре поганок, узнавали любые тайны правителей Хеврару. Противостоять их искусству было невозможно.
   Качаясь в повозке, под охраной отряда стражей, глава экспедиции сосредоточился на образе господина Тока. Повторяя мысленно формулы установления связи, он одновременно вспоминал бесконечные ряды трупов с воткнутыми в грудь ножами. Необходимо было добиться полной сосредоточенности при остром переживании чувства скорби и гнева. Ларта погружался в свой внутренний мир, окружающие звуки и тряску повозки он больше не ощущал. Есть! Перед его внутренним взором появились зимние поля провинции Пэнху и стремительно летящая под копыта лошади дорога.
   - Я слышу тебя, Ларта, говори, - голос господина Тока возник в голове. Купец не знал, как разговаривают при такой связи. Он сделал то, что представлялось ему наилучшим - представил ярко несколько зрительных картинок, сопроводив их своим комментарием.
   - Все понял. Когда у тебя встреча со жрецами?
   Дата встречи намечалась приблизительно, и имперский посланец мог немного выждать. Ток сообщил, к какому дню он сам прибудет в Тамро, назвал пункт въезда и просил предупредить жрецов. Последним его словом было: жди.
   Вернувшись в окружающий мир, глава экспедиции почувствовал сонливость и безразличие ко всему. Мысленная связь отнимала много сил, но имперский дипломат вспомнил бледных и дерганых шаманов, и подумал, что платит куда меньшую цену. Ситуация очень осложнилась. Новый, неведомый враг, способный слышать чужие разговоры в любом месте, управлять посвященными и создавать шаманов с их невероятными способностями, Ларту в покое не оставит. Скорее всего, господин Ток выведет его из-под удара, сам вступив в поединок с Даном и его людьми. Стражам Ордара такой противник не по зубам. Может случиться, и для дракона он слишком силен.
   Глава экспедиции припомнил день приезда господина Тока и понял, что дракон будет скакать по двадцать часов в сутки. Он подумал, что его новости для дракона неожиданностью не стали.
   В Тамро посланник империи пробыл недолго. Дал отчет жрецам, старшим в провинциях Тамро и Хеб. От него уже не скрывали иерархию: рядовыми жрецами руководили старшие, отвечавшие примерно за четвертую - шестую часть провинции. Старшие жрецы из своего состава выбирали жреческий круг - десять человек. Еще двое входили в круг от армии. Жрецы согласились с выводом Ларты, что против жрецов действует сильная организация.
   Гибель шаманов в одной долине ничего не изменила. Наверняка есть и другие. Дан, чей портрет известен жрецам, скорее всего Хеврару покинул. Враг способен раскрыть любые планы властей. Глава экспедиции предлагал им часто переносить совещания жрецов и стражей Ордара, назначать малоизвестных людей ответственными за каждую встречу. Тогда выведать планы стражей будет трудно. Неизвестный человек, неизвестное место и время - трудно проследить такую встречу любыми способами.
   Встреча продолжилась в назначенном Лартой месте тремя часами позднее. Посланник империи сообщил о предстоящем визите господина Тока и предложил создать посольство жреческого круга в империи и посольство правительства Срединной империи в Тамро. Согласие он получил сразу. Обговорили еще ряд вопросов. Дипломатическая часть поручения главы экспедиции в Хеврару была выполнена.
  
   Путь в Камаиси сложностей не представлял. Восточного купца открыто сопровождал офицер, и скрытно - стражи Ордара, постоянно менявшиеся. От одного из них Ларта узнал о взятии в плен шамана и пожелал его видеть. Он уже находился рядом с перевалом, за которым лежала провинция Чьяпас. Пришлось вернуться на три перехода назад.
   Шамана пытали, но безрезультатно. Отвары трав на него не действовали. Он или засыпал, или возбуждался и кричал проклятия. Посланник империи спросил разрешения поговорить с шаманом, предупредив, что шаман может и не пережить встречи. На успех он не надеялся, его больше интересовало, сможет ли он отправить шамана в путешествие при помощи камня Исикари.
   Результат его поразил. Шаман легко согласился пойти в нижний мир, настроился на камень и вместе с Лартой увидел темные коридоры. Шаман успел рассказать, что гномий язык неведом никому, но часть гномов понимает вестрон, и можно говорить с ними, если сумеешь послать в нижний мир часть света из нашего мира. Тогда тебя увидят и прислушаются. Когда глава экспедиции камень убрал, шаман продолжал бродить подземными коридорами. Ларта мог в любой момент войти в его видения без помощи камня. Не мог он одного - вернуть шамана в реальный мир. Ни камень Исикари, ни сон, ни оглушение не помогли. Через несколько часов шаман умер от истощения.
   Ларта узнал лишь то, что в нижний мир душа шамана попадает при помощи любого из трех неизвестных ему языков. Тот мир, в котором заблудился шаман, был только частью известного ему нижнего мира, и не самой интересной для шамана.
   Перебравшись через заснеженный перевал в соседнюю провинцию, восточный купец поразился изменению окрестных селений и внешнего облика жителей. Дома были двухэтажные, стены - из смеси глины с соломой между каменных колонн. Снаружи стены штукатурились и белились. Соломенные крыши держались на каркасе из деревянных брусьев, опиравшихся на каменные колонны. Жилые комнаты располагались всегда на втором этаже. Перегородки между комнатами состояли из переплетенных ивовых прутьев или полос древесной коры.
   Жители провинции Чьяпас избегали употреблять камень в качестве строительного материала. Здесь случались землетрясения и жители предпочитали, чтобы им на голову падали не камни, а глина и прутья. Многие дома перестраивались с момента постройки десятки раз. Неизменными оставались лишь каменные колонны. В своей верхней части они сужались, но зато вверху камни связывались соединениями из железных скоб или проволоки. Такая колонна могла изогнуться чуть не до земли, но на куски не рассыпалась.
   Кормились здесь скотоводством, разрабатывали угольные копи, обеспечивая топливом соседние долины. Большинство жителей провинции являлись огнепоклонниками. Их религия хорошо уживалась с культом порядка, потому что они практически не пересекались. Не случалось ситуаций, когда разные культы предъявляли бы расходящиеся требования. Купец все же обратил внимание, что большинство горцев к культу Ордара относилось равнодушно.
   Шаманов обнаруживали и здесь, благо жрецы-огнепоклонники искали их не хуже жрецов Ордара. Но взять живыми никого не смогли. Зимой огнепоклонники соблюдали пост, не употребляя в пищу жирного и молочного. Длинными ночами устраивали факельные шествия, пили в подвалах из священной чаши ячменный отвар, сидя на скамьях, покрытых овечьей шерстью.
   В центре пылал огонь в священной треноге, горел камень Тиннар. Посланник империи счел его горючим сланцем. Он тоже участвовал в ночном бдении, пил отвар, непристойно шутил, ходил с факелами вокруг деревни. На таких бдениях шаманы не выдерживали, проявляли себя. Поэтому огнепоклонники сейчас привлекали к своим ритуалам, обычно вполне добровольным, всех.
   Глава экспедиции пересек еще две долины и три засыпанным снегом перевала, прежде чем достиг монастыря Камаиси. В здешней долине жрецы Ордара устраивали школы для крестьян, а дети племенных вождей учились при монастыре. В других провинциях монастырей культа не существовало.
   Монастырь состоял из двухэтажных домов под соломенной крышей, огороженных изгородью из жердей. Внутри дома обычных перегородок не имели. Ларту встретили дружелюбно. В Камаиси трудно было попасть, но от учеников монастырь ничего не скрывал. Ученики здесь случались разные. Большинство - будущие жрецы или стражи Ордара, но имелось некоторое количество племенной знати, попадались отдельные армейские офицеры и - пятеро иностранцев.
   Сам Ларта - первый из Срединной империи за историю монастыря; жрец из Вант-до, они здесь не в редкость; чиновник из Ло-ча; и двое священников-туранистов. Жрец из Вант-до выглядел, и был, - уж в этом глава экспедиции разбирался с первого взгляда - обычным священником. Остальные иностранцы были в меру молодыми, скупыми на слова и движения, знающими многие языки. Ларта угадал в них разведчиков и понял, что и его тоже распознали.
   Монастырские учителя обучали от одного до десяти учеников. У иностранцев отдельных учителей не было, они задавали помощнику настоятеля вопрос, и он присылал кого-то из учителей именно по этому вопросу. Потом появлялся следующий учитель. Интересы иностранцев в основном обращались к технике воздействия на человека.
   Кроме учения о сущности души, культ Ордара включал научные разделы: происхождение мира и человека, развитие и сущность общества, законодательство Хеврару, основы коммерции. Ничего нового для себя восточный купец в научных разделах культа не нашел. Впрочем, учебные материал был систематизирован и изложен куда лучше, чем в школах империи.
   Учение о сущности души излагалось в соответствии с канонами монастыря: тексты не использовались, только речь учителя; ни одно понятие точно не определялось, чтобы истина не зависела от слов и знаков; в поисках истины требовалось обращение к своей душе, а не разуму. Привыкшие к традиционному образованию ученики долго не могли усвоить практического применения таких принципов. Учителя приводили множество аналогий для разъяснения своих мыслей. Ларте особенно запомнилось, когда учитель монастыря Камаиси, объясняя разницу истины и ее выражение в словах, показал пальцем на луну.
   - Чтобы указать на луну, нужен палец, но горе тому, кто примет палец за луну.
   Согласно учению жрецов Ордара, истина достигалась долгим трудом и бдением. Любой мудрец, излагая свои мысли на бумаге, самое ценное оставляет невысказанным. Не потому, что скрывает: такова природа любой глубокой истины. Она не поддается простому прочтению, но все же может быть из текста извлечена. Но для этого душа ученика должна пройти соответствующий путь. Истина дается не как подсказка, а как вознаграждение.
   Посланника империи учителя монастыря быстро признали равными себе. Они были готовы ответить на любой его вопрос. Посланник империи задал их множество. Больше всего интересовала его история культа порядка.
   По наиболее интересующему его вопросу он получил удивительный ответ: все материалы по возникновению и первым годам развития культа столетиями собирались монастырем, а потом были уничтожены. Так решил жреческий круг, и случилось это полвека назад. Настоятель показал Ларте заверенную запись об уничтожении материалов. В людской памяти ничего достоверного не осталось. Об этом настоятель говорил с уверенностью: только убедившись в утрате устных преданий, жрецы решились уничтожить письменные источники.
   Скрытым от исследователя оставались и создатели культа и место его возникновения. Так можно прятать влияние иных государств. Но зачем какому-то ни было государству создавать религию, объединившую огромные пространства в единое государство? Да еще религию, явно претендующую на создание крепкого единого государства?
   Только, чтобы помешать иной религии захватить дополнительное пространство. Но какой иной, ведь рядом не существовало агрессивных и расползающихся в иные страны религий?
   С востока от Хеврару распространен тихий культ Лесоо-та, с запада - почитание Эарнила, которого все считают человеком; то есть и не религия вовсе. Эарнила почитают и кочевники Лигнала, хотя их религиозными не назовешь. Получалось, неведомая сила останавливала таким образом не религию, а расширение Ло-ча на восток. Заинтересованы могли быть и империя, и постоянно воюющий с Ло-ча Дорваг, и торговое государство Айбор.
   По истории первых десятилетий Новой эры прямых источников почти не осталось. В период переселений народов и войн, эпидемий и создания государств историю никто не писал. Да и грамотность упала. Примерно со 110-120 года начался в Хеврару период стабильной жизни, и только тогда были созданы исторические описания. Они, однако, не захватывали время ранее 70-х годов.
   Глава экспедиции поговорил с чиновником из Ло-ча. И у них хорошо изученный и достоверно описанный путь развития начинался с 70-х годов. Чиновник сказал, что страны западнее Ло-ча в таком же положении. Он назвал первые полвека Новой эпохи смутным временем. Что произошло тогда, почему прервалось спокойное развитие большей части мира, и он устроился на новых началах? Все ответы носили характер легенд, и легенды в разных частях мира очень отличались. Даже в стабильной Срединной империи проверка легенды о кладбище троллей закончилась разочарованием.
   Чиновник из Ло-ча охотно рассуждал об общих вопросах. Избегал он темы религии, любой, и мало говорил о своей стране. Он откровенно сказал, что служит по военному ведомству и здесь на учебе. Интерес Ларты он вполне понимал - в Ло-ча ученые почитались. Они преподавали в школах и училищах - в королевстве начальное и профессиональное образование было обязательно. Уклоняющихся наказывали, что вызывало у восточного купца изумление. Он не считал принуждение к учебе ни разумным, ни эффективным.
   Чиновник придерживался другого мнения. Он был невероятно прямолинеен, избегал неопределенности и почитал силу. Ларте он открыто объявил, что не считает его разведчиком. По его мнению, разведчик не станет тратить время на заведомо бесполезные знания. Так ведут себя только ученые.
   Ученики-туранисты для чиновника были шпионами, и что еще хуже - носителями духа запада. Все, что лежало западнее Андуина считалось в Ло-ча порочным и недостойным. Еще легендарный вождь Эарнил, коего почитали в королевстве вместо бога, водил свои полки на запад и сумел тогда разгромить скверну. Но затем она вновь подняла голову и запустила свои щупальца уже и в Хеврару.
   Чиновник считал, что страны востока должны объединиться против угрозы с запада. Угроза была многоликой: и расслабленность духа, проявлявшаяся в свободомыслии и непочитании старших, и презрение традиций, и слабость власти, которая на западе заискивала перед подданными, вместо того, чтобы указать им надлежащий образ действий и мыслей. Объединяться странам востока следовало вокруг Ло-ча, потому что там сильна воля и крепка власть.
   Чиновник во все сказанное искренне верил. Вполне разумный в иных отношениях человек, в этом вопросе он доводами рассудка не руководствовался. Купец наглядно увидел, что не только религиозные убеждения способны сделать человека добровольным рабом.
   Учителя монастыря избегали однозначных оценок, но они подтвердили предположение главы экспедиции, что чиновник обучаем плохо. Заученность и незыблемость представлений о мире не позволяли усваивать новые понятия. Неважно шли дела и у священников-туранистов. Все новое они пытались сверить с догматами своей веры, причем держались всегда вместе, чтобы друг друга контролировать. Новое и догматы никак между собой не сочетались. Священники корили в этом либо себя - за скудоумие, либо неверное учение.
   Чиновник из Ло-ча пользовался логикой так: все, что противоречит его взглядам, неверно. Священники изобретали невероятные мыслительные конструкции, цель которых состояла в примирении своих взглядов и фактов реальности. Логика их была изощренной, и на этом пути они добились изрядных успехов. Там, где посланник империи признавал сосуществование противоречий, как порядок мироустройства, священники доказывали ему отсутствие противоречий, а наличие лишь разных проявлений общей двойственности мира. Получалось у них и красиво и убедительно. Более того, их философия успешно объясняла некоторые темы, которые Ларте раньше казались загадочными.
   В Камаиси относились к логике иначе. Учителя культа порядка считали логику вторичной, и учили жить, пользуясь ею как можно меньше. Они утверждали, что необходимо очистить свое сознание от всех предвзятостей и воспринимать мир в его свежести и непосредственности. Купец понимал, что это не философия, а лишь технический прием. Но учителя подавали свой подход, как философию. Лишь добившиеся успеха в обучении сами понимали, что философия отсутствия философии есть психотехнический прием. А затем следовало обучение управлению поведением другого человека. Его основой являлось умение, отрешившись от собственных представлений, понять мысли и переживания другого человека. Только поняв, можно выбрать способ воздействия.
   Все это Ларта давно и прочно усвоил. Но чиновник из Ло-ча и священники пытались воздействовать на людей, не дав себе труда их понять. Получалось плохо. Они приехали учиться, но настойчиво старались освоить лишь техническую сторону воздействия. Им казалось, что здесь есть что-то новое для них. Но ничего нового не было, и быть не могло. Все методы воздействия на людей стары, как мир.
   Восточный купец пока не мог понять, особенности ли это культа Эарнила и туранизма, или же общий способ миропонимания запада: идти не от сущности явления, а от своей сущности. Туранисты упирали на силу заученного действия ума, человек из Ло-ча основывался на силе воли. Такой подход не мог справиться ни с чем-то новым, ни со сложным делом. Лишь в ситуациях обычных он позволял хорошо организовать дело.
   Ларта, как человек востока, предпочитал действовать, исходя из сути явлений. Больше сил тратилось на постижение сути, зато меньше - на само действие. Впрочем, он был ученым по способу своего мышления. Может, ученые запада мыслят схоже? Чиновник из Ло-ча назвал ему имя: Фдерик. Ученый и жрец, популярный в столице Ло-ча. Родственная близость к королю защищала его от ненависти многих жрецов. Но единомышленники и друзья Фдерика могли в любой момент оказаться под ударом.
   Чиновник не дал ни адреса ученого, ни письма к нему, хотя числил себя в его сторонниках. А сторонники Фдерика временами или бесследно исчезали или могли быть обвинены в содействии враждебным государствам.
   Он просил никогда в Ло-ча его имени не произносить, и не показывать вида, если купец его встретит. Поклонник своего государства и его устоев, он того же государства откровенно боялся. Не этим ли была вызвана его искренняя к нему лояльность?
  
   Учение жрецов Ордара о сущности человека представлялась достаточно оригинальным. Разум человека они считали образованием несущественным. Страстная душа была гораздо сильнее и определяла в итоге сущность и главные поступки человека. Сам он со своей, обычно скрытой от разума, страстной душой совладать не мог. Помочь ему могли, конечно же, жрецы. Они предписывали правила воспитания, правила поведения в обществе, которые делали нежелательные для других проявления страстной души терпимыми. Самому же человеку требовалась практика медитаций.
   Мандалы, которые задавали символический смысл медитаций, соответствовали стадиям развития страстной души. Страстная душа доводов логики, да и слов не понимала. Её языком служили образы и символы. Созерцание символа и являлось разговором со страстной душой.
   Страстная душа при ущемлении ее стремлений, что в человеческом сообществе происходит постоянно, склонна переходить на более ранние стадии. И надо вернуть ее на место, проведя через все последующие стадии, путем медитаций или наоборот, громких песнопений под определенную музыку. Но этим занимаются уже жрецы-очистители. Процедура более врачевательная, чем религиозная.
  
   Специалистов по самоцветам в Камаиси не нашлось. Никто не смог сказать ничего о камне Исикари, не помнил древних преданий об эльфах или гномах. Прислал весть Аранга - он с караваном пересек границу Хеврару. Ларта объявил об окончании учения в монастыре. Настоятель позвал его проститься.
   В простом кабинете настоятеля, где не находилось ничего лишнего, глава экспедиции увидел карлика. Одетый в пестрый малиново-зеленый камзол и зеленую шапочку с опущенными вниз ушами, карлик сидел на стуле и болтал тонкими ножками в обтягивающих зеленых штанах. Лицо его было морщинистым, уши и шея покрыты сероватым пухом.
   - Это нидинг, или нугитибин, именем Алвае. Он образован, знает языки и искусен в коммерции. Монастырь дарит его тебе, для торговых дел. Он пронырлив и украдет для тебя любые сведения. Они верны хозяину, а самостоятельно жить не могут. Ест любую человеческую пищу, носить его можно в мешке за плечами, он привычный. Можешь показывать его, как диковину.
   Настоятель перевел взгляд на карлика.
   - Алвае, теперь ты служишь господину Ларте.
   Напоследок настоятель поблагодарил посланника империи за посещение монастыря, сказал, что господин Ток занимается сейчас таинственным Даном. И что нидинга шаманы проследить не смогут. Так сказал сам Алвае, а он сведущ в тайных делах. Но знаниями о своем народе и его делах нидинги с людьми не делятся.
  
  

10. БЮСТ ВОЖДЯ.

   (Ло-ча, королевство. Население - 4 100 000 человек. Основатель государства и религии - Эрдур, выводящий свое происхождение от легендарного Эарнила. Правящий король является прямым наследником Эрдура. Верховные жрецы принадлежат к королевской семье. С юга королевство граничит с Лигналом, с которым имеет союзнические отношения. С запада и севера - с княжеством Дорваг, с которым имеет территориальный спор и часто воюет. С востока - с Хеврару.
   Ло-ча обладает развитой промышленностью, земледелием и скотоводством. Наиболее развита металлургия. Производят паровозы и рельсы для восточной части железной дороги Андуин - Тамро. Экспорт - оружие: винтовки, пулеметы, пушки в Хеврару, Лигнал и Вант-до. Также экспортируются металлоизделия и машины для промышленности в Хеврару.
   Импорт: руды и металл в слитках из Хеврару, мясо и кожи из Лигнала. Промышленность создавалась за счет займов банкиров Айбора, и королевство имеет внешние долги, которые исправно выплачивает.
   Полезные ископаемые: уголь, некоторое количество железных руд, месторождения свинца. Большие и неиспользуемые запасы леса.
   Начальное и профессиональное образование государственное, бесплатное и обязательное. Более высокие ступени образования: закрытые (на учебу направляют министерства промышленности, юстиции, обороны) государственные школы и открытые (может обучаться любой, сдавший экзамены) государственные университеты.
   Религия, по сути - культ Эарнила, который богом не объявляется, обязательна. Непочитание Эарнила является государственным преступлением. Иные религии не преследуются, но их исповедание служит препятствием для занятия государственных должностей. Основная книга культа - книга заповедей Эарнила, создание которой приписывается Эрдуру. Заповеди носят морально-философский характер и предписывают правила поведения, характерные для примитивного военно-аграрного общества.
   В королевстве регулярно проходят судебные процессы над изменниками, иногда это лица высокого ранга. Изменой считается непочитание Эарнила и его заповедей. Поскольку последние носят достаточно общий характер, обвинить в их нарушении можно любого жителя королевства. Считается, что в королевстве идет постоянная борьба за власть, где проигравших устраняют при помощи судебной системы.
   Система связи: телеграф, газеты в городах. Всеобщая воинская обязанность. Непропорционально большая армия, хорошо вооруженная и подготовленная. Всеобщее недоверие к иностранцам, а жители стран западнее Андуина все считаются врагами. К Дорвагу, с которым регулярно происходили войны, не приводящие к изменению границ, отношение более спокойное. Национальная валюта - пеор, серебряные монеты и бумажные ассигнации. Язык - лигнал.) Энциклопедия Эртаг, 315 год.
  
   Зовут меня Кота, мне тридцать один год. Я служу драконам Срединной империи в ранге путешественника. За пределами империи я веду дневник, не на бумаге, конечно. Как у всякого путешественника, у меня тренированная память.
   Сегодня 22 февраля 323 года, торговый караван империи пересек границу провинции Тамро в Хеврару. В провинции Тамро начинается моя работа. Меня готовили как специалиста по оружию. Я знаю все этапы производства оружия огненного боя на заводах семьи Аранги, знаком со многими иными образцами оружия, производимыми в сопредельных странах.
  
   3 марта 323 года. Господин Киу, официальный начальник охраны каравана, дал мне задание. Я должен посетить поселок Чэнду, где расположен завод боеприпасов, и встретиться с Сасебо. Сасебо - ответственный за хранение боеприпасов. Он покажет мне новое оружие армии Хеврару. Моя легенда для стражей или армейских офицеров - Аранга в Ло-ча будет то оружие покупать, и я заранее должен произвести его оценку.
   Сасебо я должен сказать условную фразу:
   - Баррский хребет отсюда плохо виден, - и он покажет мне все, что надо. Только я не должен задавать вопросов по производству оружия, его все равно производят в Ло-ча. Задание обычное. Путешественники империи часто подкупали нужных людей в иных странах. Сасебо или подкуплен, или помогал нам на иных основаниях - мне это знать не обязательно.
  
   6 марта, Чэнду. С обязательным здесь офицером сопровождения я подъехал к неприметной дверце в заборе за поселком. Офицер постучал и вынул пакет из дорожной сумки. Он передал пакет в приоткрывшееся окошко, и мы стали ждать. Потом дверь открылась, и нас пропустили. В сопровождении трех охранников с винтовками мы поехали по голому каменистому плато. Примерно через тысячу шагов открылась плоская неглубокая долина с различными постройками.
   Господина Сасебо мы встретили в узкой штольне, пробитой в склоне долины. Я произнес условную фразу, и господин Сасебо провел нас в один из домиков. В стене на высоте человеческого роста были прорезаны горизонтальные бойницы, на подставках возле них лежало оружие. Господин Сасебо обратил мое внимание на подставку размером больше других. На ней стоял на колесиках толстый цилиндр с высовывающимся спереди коротким дулом и ручками сзади. Господин Сасебо начал давать пояснения.
   Оружие предназначалось для скоростной непрерывной стрельбы. Затвор после выстрела силой отдачи открывался и выбрасывал гильзу, одновременно сжимая пружину. Пружина, закрывая затвор, заталкивала в него следующий патрон, расположенный на матерчатой ленте. Оружие стреляло непрерывно, пока не кончалась лента. Ее можно делать любой длины, но для удобства использования ограничивались сотней патронов в ленте. Ствол помещался в цилиндрическом кожухе, который заливался водой, для охлаждения во время стрельбы. Для стрельбы использовался обычный патрон для винтовки Хеврару, полностью металлический, с капсюлем в донышке.
   Мне разрешили собрать и разобрать оружие, и теперь я мог нарисовать по памяти точный его чертеж. В этом заключалось мое искусство путешественника. Как мастер по производству, я знал, как можно наладить производство такого устройства. Мне разрешили из него пострелять, и господин Сасебо дал пояснения по хранению оружия и боеприпасов в походных условиях. Затем мы распрощались и покинули Чэнду. Задание было выполнено.
  
   9 марта, Тамро. Сегодня я руководил погрузкой наших товаров в вагон на станции. Вагоном называлась крытая повозка большого размера на тяжелых металлических колесах. Колеса эти могли двигаться только по проложенным для них рельсам - железным ровным полосам, уложенным на выровненную земляную дорогу и опирающимся на деревянные брусья. Рельсы эти тянулись отсюда до Андуина - а это более двух месяцев конного пути. По железной дороге можно тот же путь проделать за неделю. Грузы двигаются медленнее, им понадобится недели три. Вагоны, сцепленные друг с другом по десять - пятнадцать, тащит за собой паровоз. Как он выглядит, я пока не знаю. По своей сути он просто паровая машина, передвигающая сама себя и груз.
   Станция - это место, где вагоны стоят под разгрузкой, примерно как в порту. Рельсы подходят к самим складам и грузчикам не надо далеко таскать грузы. Руду вообще засыпает в вагоны движущаяся лента, на которую руду высыпают из опрокидывающихся повозок. И движение ленты и опрокидывание повозок совершается не человеческими усилиями. Работает большая паровая машина. Поэтому станция очень грязная и сильно пахнет горелым углем.
   Прямо в вагоне с грузами господа Киу, Аранга и Ларта выслушали мой доклад и осмотрели чертежи. Ларта приказал чертежи сейчас уничтожить, а затем выйти из вагона на станции Тиба, пересечь границу с Лигналом и со всей возможной скоростью отправляться в империю. Необходимо как можно быстрее наладить производство такого оружия в империи. Оно меняет всю тактику войны и делает бесполезной кавалерию. Он спросил меня, согласен ли я.
   Я ответил, что если мы сумели осмотреть секретное оружие в Хеврару, может, сумеем ознакомиться с производством в Ло-ча. Тогда мои знания станут более завершенными.
   Господин Киу заметил, что я не могу себе представить, какого искусства потребовала от него и Ларты организация моего задания. Офицер охраны и господин Сасебо так и пребывают в уверенности, что объясняли правила хранения боеприпасов в заводских условиях. И в документах так значится.
   Ларта спросил, что еще я должен знать для организации производства такого оружия в империи. Нужен ли мне образец. Потом он решил, что я поеду с караваном в Ло-ча, а в Тиба вагон покинет путешественник-посыльный, который сейчас заучит чертежи наизусть.
  
   10 марта, вагон. Сегодня я увидел паровоз. Он напоминает лежащую на раме с колесами железную бочку с трубой сверху. Сзади бочки небольшая деревянная кабинка и вагончик с углем. При движении паровоз шипит и пыхтит, а прицепленные к нему вагоны лязгают железными крюками, которыми они сцеплены. Когда вагоны с нашими товарами и нами самими покатились по рельсам, они начали вздрагивать и постукивать на местах соединения рельсов между собой. Очень быстро вагоны достигли скорости быстро скачущей лошади. Сильный ветер задувал в открытую дверь, и нам пришлось ее закрыть. В два небольших окошечка под крышей вагона смотрели по очереди. Потом я подумал, что ехать мне еще долго и оторвался от такого удивительного зрелища. Начал проверять, как посыльный запомнил чертежи и мою пояснительную записку к ним.
  
   11 марта, вагон. Я уже устал от путешествия. Сегодня я еду в вагоне для пассажиров. В нем много больших застекленных окон, через которые хорошо видна местность вокруг. Для пассажиров приспособлены лавки со спинками поперек вагона. По две лавки около каждого окна. За окном сменяются пейзажи горной долины, по которой мы едем. Много мостов и туннелей, но горы уже невысокие. Здесь меньше снега, чем в горах самого Баррского хребта, но все так же холодно. Вагон отапливается металлической маленькой печкой, и пассажиры по очереди греют на ней руки. Через щели в окнах дует холодный ветер.
   Чередование пейзажей за окнами уже не привлекает. Стало совершенно безразлично, что откроется за следующим поворотом. Все время хочется спать. Лучше тем, кто имеет опыт морских путешествий. Они чувствуют себя свободно.
  
   12 марта, Тиба. Оказывается, здесь дорога делает крюк на юг, и выходит во владения Лигнала. Границы никакой не видно, просто подошел господин Киу и приказал посыльному прыгать. Тот спрыгнул на всем ходу, подогнул ноги при приземлении и перекатился через голову. Господин Киу неодобрительно назвал посыльного циркачом и ушел.
   Сразу после началась станция Тиба-Лигнал, на которой мы не останавливались. Небольшое расстояние в Лигнале, проходимое железной дорогой, все использовалось под склады и погрузочные площадки. Много вагонов стояло под погрузкой. Наш посыльный легко возьмет себе лошадей и быстро достигнет империи.
   Затем мы проехали сквозь ворота и началась станция Тиба-Ло-ча, которая своим видом от предыдущей станции не отличалась. Здесь наш поезд остановился. Поменяли паровоз и прицепили другие вагоны нашего каравана. Здесь, на равнине, поезда составляли из большего количества вагонов. Сейчас наш караван состоял из трех поездов по двадцать вагонов. Но четыре вагона из них перевозили не наши грузы.
  
   16 марта, Нестор. Мы достигли цели путешествия. Паровоз отогнал наши вагоны на отдельный путь. Офицеры надзора доложили о том, что мы за время проезда по территории Ло-ча ничего не подобрали и не выкинули из вагонов. Затем начался досмотр. Всем довольно вежливо объяснили, что ищут. Нельзя было ввозить оружие огневого боя, боеприпасы и порох. Не допускались религиозные книги и тексты, а также любые тексты на вестроне. Требовалось указывать наличие ядов, сильных лекарств, золота, серебра, иных драгоценностей и предметов роскоши. Нам дали список, что считалось в королевстве предметом роскоши. Полагалось отдать на просмотр любые тексты, чертежи или карты.
   Досмотр был вежлив, не назойлив. Товар не пересчитывали, просто убеждались в его соответствии указанному. Бумаги проглядывали бегло. Затем господин Ларта позвал меня, и мы проследовали в торговое министерство. С собой господин Ларта позвал еще двоих, оба не отличались хорошей физической подготовкой, но один славился знанием языков и истории, а другой разбирался в паровых машинах.
   По городу нас везли в санях с крытым верхом. Два черных прекрасных коня быстро мчали сани по широкой улице. Я мог видеть сквозь щель в пологе только одну сторону улицы. За металлическими коваными решетками вдали друг от друга стояли огромные каменные дворцы, по фасаду которых неизменно шли четырех- или шестигранные каменные колонны, подпиравшие расположенные у самой крыши козырьки-навесы со статуями. Обязательно присутствовало изваяние орла с распростертыми крыльями и выпущенными когтями и бюст какого-то мужчины. Господин Ларта нам объяснил, что это легендарный вождь Эарнил, и что его бюсты присутствуют в Ло-ча везде.
   В один из дворцов мы и вошли по широкой каменной лестнице между огромных колонн. Внутри располагался огромный и хорошо освещенный зал из белого мрамора, на лестницах перила были позолочены. В светильниках голубоватым пламенем горел газ, а в пламени ярко сверкала раскаленная металлическая сетка. Мы прошли по мраморному коридору второго этажа в левую сторону дворца и свернули. Здесь коридор отделали деревом, без украшений, а в качестве светильников использовались свечи. Здесь не принимали гостей, а работали.
   В одной из комнат нас ожидал чиновник. Господин Ларта изложил наши пожелания. Он хотел бы установить отношения королевства Ло-ча и Срединной империи, для чего договориться об открытии своих представительств в столицах обоих государств. Еще он хотел бы закупить для охраны границ империи с Арзо две тысячи устройств скоростной непрерывной стрельбы и две сотни пушек нового образца. При этом желательно, чтобы инженеры Ло-ча наладили производство такого оружия в империи.
   Услышав о двух тысячах пулеметов, - так здесь называли указанные устройства, чиновник пришел в замешательство. Как специалист, я понял ход господина Ларты. Две тысячи - это огромный заказ. Такой заказ никто упустить права не имеет. Это годы работы для заводов королевства. И уже не будут иметь веса вопросы, откуда купец из далекой империи знает о новом оружии, и не следует ли его объявить шпионом. Потом, в ходе переговоров, вдруг выяснится, что пулеметы нужны срочно. И будет куплена совсем небольшая партия. А за производство пулеметов в империи заплатят хорошо, и королевство согласится.
   Нелепо будет не соглашаться. Раз купец приехал за пулеметами, он их купит. Не в королевстве, так на западе. Я слышал, там они тоже есть.
   Чиновник позвал каких-то людей, потом господин Ларта говорил о паровых машинах, а мне пришлось договариваться о сроках посещения оружейных заводов.
  
   17 марта, Нестор. Первый осмотренный мною завод находился рядом со столицей. Мне показали производство пушки, заряжаемой с казенной части, во всех подробностях. Пушки отливались для снарядов разных размеров, но устройство их совпадало. В империи производили похожие, только качеством хуже. Мы не умели добиться такой точности обработки канала ствола, да и качество металла у нас было ниже. Я для себя отметил и наличие секретов и носителей этих секретов. Доложил о них Киу.
  
   18 марта, Нестор. Господин Ларта утром отвез меня на маленький завод в часе пути от столицы. Заводик он купил вчера, нанял на работу несколько инженеров. Господин Ларта показал мне чертежи двухслойного металлического доспеха собственного изобретения и дал задание быстро наладить изготовление и испытание доспеха. Доспех должен был выдерживать попадание ружейной пули в упор и винтовочной - с трехсот шагов.
   Другой доспех, легкий, должен выдерживать арбалетную стрелу с закаленным наконечником. Господин Ларта намекнул, что для офицеров надзора главным должен считаться первый доспех. Поэтому о нем надо шуметь, устраивать испытания в присутствии публики и - неоднократно. А о втором безразлично говорить, как о доспехе от ножа. Но именно он и нужен нам, на каждого разведчика свой. Чтобы под одеждой он был незаметен.
  
   25 марта, Нестор. Все дни работали над доспехами. Вчера испытали три разных облегченных доспеха. Все они защищают от ножа и арбалета грудь и спину, не видны под одеждой. Доспех, защищающий от пули, тоже испытан, но неудачно. Задача оказалась очень трудной. Пластины внешнего ряда на доспехе должны были передавать основную силу удара пули на соседние пластины так, чтобы максимально смягчить толчок, и одновременно развернуть пулю.
   Пластины внутреннего слоя должны пулю остановить. С ружейной пулей доспех справляется, а с винтовочной - пока нет. Слабы соединения пластин и сами они недостаточно прочны. Приходил господин Аранга, дал советы по закалке пластин. Затем забрал меня на завод по выплавке металла. С нами был Мейтаг, специалист по истории и языкам. Он умел незаметно разговаривать людей и исподволь управлять ими.
   На заводе Аранга собрал нескольких мастеров, все были носители разных секретов, и говорил с ними о выплавке металла. В разговоре участвовал и я. А затем господин Аранга отвел меня в сторону, чтобы сказать что-то отдельно. Так это выглядело со стороны. Несколько офицеров надзора, всегда нас сопровождавших, стояли в отдалении. В наши разговоры они не вмешивались, следили, чтобы мы ничего с заводов не вынесли.
   Мейтаг что-то говорил заводским инженерам, а затем приглашающе махнул мне рукой. Я подошел. Лица инженеров были бездумными, они отвечали на мои вопросы монотонным голосом. Я задал восемнадцать вопросов и получил нужные ответы. Затем кивнул Мейтагу, и он начал считать от десяти назад, сопровождая каждое число какими-то словами. Я на всякий случай не вслушивался. Как все обычные люди, оказаться под чужим управлением я не хотел и боялся. При этом я понимал, что и Мейтаг, и господин Ларта смогут сделать меня управляемым, как только захотят.
   Мейтаг закончил отсчет, инженеры зашевелились, и господин Аранга показал им чертеж затвора нового оружия. Инженеры были с ним знакомы. Это был карабин Дорвага, и они начали перечислять его достоинства. Несколько минут разговора со мной выпали из их памяти навсегда.
  
   27 марта, Нестор. Приехали офицеры надзора, взяли меня и повезли куда-то. Господ Аранги и Ларты в столице не было, господина Киу не нашли. Старшим в таком случае сочли меня и сейчас везли в военное министерство. Провели через боковой вход министерства и по лестнице - в подвал. По дороге нам отпирали железные двери со сложными замками стоящие возле них часовые. В одной из комнат мне показали прибитого копьем к деревянному шкафу окровавленного карлика. Я пригляделся. Кажется, это был Алвае, карлик господина Ларты. Я легко могу перепутать карликов, для меня они все на одно лицо.
   Меня спросили только, где карлик присоединился к каравану. Я ответил, что в Хеврару, его подарили от монастыря Камаиси. Мой ответ записали, я подписал, что записано верно. После меня отвезли обратно.
  
   28 марта, вагон. Я сопровождаю товар, пулеметы и пушки, на станцию Тиба. Империя закупила шестьдесят пулеметов и десять пушек большого калибра, станки и инструменты. С ними ехали нанятые инженеры. Другие станки и мастера по строительству заводов отправятся позже, и этот караван до империи поведу уже я. А пока посыльный, сам не зная, что загрузил в его голову Мейтаг, ехал в империю со всеми добытыми сведениями отдельно от каравана. В империи ему назовут особое слово, и он вспомнит все. Перехватывать посыльного бесполезно - он и сам не знает, какие в нем заложены знания. Разболтать их при желании не сможет.
  
   3 апреля, Нестор. Я вернулся, благополучно отправив караван. Господин Киу дал мне необычное задание. Он описал район города и назвал время. Я должен прогуливаться там в определенной одежде, встретить господина Ларту - он окажется в такой же одежде, - и после следовать по определенному маршруту. В одной из лавок я должен между рядами рулонов шерстяной ткани быстро вывернуть одежду наизнанку. Я должен сделать это раньше, чем успею сосчитать до семи.
   Став неузнаваемым для тех, кто видел меня только со спины, я должен вернуться назад, по дороге свернув одежду. Появляться в ней в гостинице или на заводе нельзя.
   Я потренировался выворачивать одежду. Изнутри она оказалась и другого цвета, и другого вида. Господин Киу выдал мне карманные часы. Спрятав одежду-перевертыш под плащ, я отправился в указанный район. Переоделся я на базаре: снял походный плащ, примерил красивый халат, - я озаботился, чтобы он мне оказался мал, - и надел снова уже специальную одежду.
   Указанное мне место оказалось узким переулком, от которого отходила в глубь двора совсем уж узкая щель. Я медленно подходил к ней, когда появился с улицы господин Ларта, и мгновенно нырнул в щель. Я повернулся и пошел назад. В указанной лавке перевернул одежду, затем в городском парке снял её, когда катался на ледяных горках. Надел свой походный плащ и отправился на завод.
  
   4 апреля, Нестор. С господином Арангой ездили на стрельбище. Нам показывали оружие княжества Дорваг. Королевство воевало с Дорвагом каждое десятилетие, но граница оставалась на прежнем месте. Каждая страна оказывалась сильнее на своей территории и слабее - на чужой.
   Пушки княжества были легче и скорострельней, карабины - легче и долговечнее. Пулемет из Дорвага не имел водяного охлаждения, а патроны вместо ленты располагались в боковой съемной рукоятке. Было их полсотни, и опустевшую рукоятку после выстреливания всех патронов приходилось менять на полную.
   Стреляло оружие Дорвага не лучше других образцов. Меня поразила только разборная горная пушка. Её могли везти на двух лошадях, во вьюках. Собиралась она за шесть минут, а стреляла на три километра снарядом в пять килограмм весом. Такое оружие пригодилось бы империи.
  
   5 апреля, Нестор. Господин Ларта осматривал доспехи. Тяжелый доспех весил одиннадцать килограммов, к нему прилагалась каска с кольчужным шарфом. Винтовочная пуля вблизи его пробивала, но он мог задерживать осколки от взрывающихся снарядов и ружейные пули без сердечника. На него сделали заказ артиллеристы Ло-ча.
   Легкий доспех весил семь с половиной килограммов, задерживал ружейные пули, стрелы, осколки, ножи и сабли. Его готовы были покупать кавалеристы Ло-ча и Лигнала. Уже сейчас завод расширялся и нанимал новых работников. Одного этого завода господину Ларте хватало, чтобы быть богатым человеком. А он, я слышал, скупил огромную лесную территорию недалеко от железной дороги и строил к ней свою дорогу. По ней лес пойдет в Лигнал. Но не бревнами, а распиленный на доски на лесопильнях Ларты.
   Легкий доспех заказали на всех разведчиков. Господин Ларта сказал, что нам он понадобится обязательно. Я не понимал, почему. Руководитель экспедиции объяснил, что в королевстве идет борьба за власть. Сражаются разные кланы, не брезгуя убийствами. Опальные чиновники обвиняются в измене заветам вождя или шпионаже, публично осуждаются, а затем в подвале их вешают.
   Всех членов клана повешенного чиновника тоже судят. Всех по разным обвинениям, поодиночке, в разное время. Кого-то, рангом пониже, могут и пропустить. На место погибшего чиновника выдвигается другой. И у него есть свой клан, не обязательно родственники. Кланы то дружат, то сражаются. Но не открыто, а интригами, доносами, провокациями.
   Заповеди вождя Эарнила не очень подробны. Применить их к конкретному делу сложно, и все зависит от того, кто применяет. Осудить можно любого, важно возбудить против него общее мнение. Этим интриганы и заняты. Не трогают только ученых и инженеров. Но и ученые иногда что-то такое скажут, что на заповеди вождя уже сильно непохоже. Тогда и им может попасть, если кто из сильных не заступится.
   Ларта и Аранга своими действиями повлияли на дела в Ло-ча, много чего изменилось. Некоторые кланы им перемен не простят. Есть еще неизвестная могучая сила. Она послала карлика в штабную комнату военного министерства, и его же выдала охране. Удар был направлен против Ларты и против Хеврару. Хорошо, что король и верховный жрец это поняли. Офицеры надзора претензий к нашим людям не имеют. Но теперь нам без доспехов не обойтись. Ларта, Аранга и Киу собирались носить тяжелые доспехи, надетые сверх легкой кольчуги на войлоке. Для себя господин Ларта попросил сделать шлем, замаскированный под меховую шапку.
  
   6 апреля. Сегодня господин Ларта отъезжает в Дорваг. В королевстве приняты особые меры безопасности. Маршрут движения составлял сам господин Ларта. Офицеры надзора взяли с утра одного стрелка с винтовкой на чердаке привокзального здания. Еще один был убит в перестрелке.
   Я, в тяжелом доспехе и шлеме под меховой шапкой, одетый в богатую одежду руководителя экспедиции, вышагиваю по привокзальной площади. Сам господин Ларта еще вчера покинул столицу. Он сядет в поезд на ходу, километрах в пятнадцати отсюда. Я добровольно вызвался изображать господина. Под доспехом у меня легкая кольчуга на войлочной основе.
   Удар в спину был силен. Меня кинуло вперед, и я почувствовал боль в руке. Меня закрыл телом кто-то из офицеров надзора. Все они считали меня Лартой.
  
   7 апреля. Меня отпустили из госпиталя. Официально я считаюсь Лартой, хотя офицеры надзора знают мое имя. В газетах сообщили о моем (Ларты) ранении. Первая пуля, из винтовки, пробила два слоя доспеха и вдавила в кожу кольца кольчуги. Вторая, выпущенная из ручного маленького оружия, которое в королевстве не производится, пробила мне руку выше локтя. Третья, из того же оружия, застряла в доспехе. Четвертая попала в закрывавшего меня офицера и легко его ранила. Он лежал в том же госпитале, и я зашел его поблагодарить. У его кровати стояла великолепная резная ваза из малахита - подарок, который господин Аранга сделал от моего имени.
   Стрелявшего из ручного оружия офицеры надзора схватили, но он сразу умер. Никто его не бил, его только схватили за руки. Причина смерти осталась неизвестной.
   Господа Ларта и Киу еще раньше опросили всех наших людей, какие контакты те имели с карликом Алвае. Многих для улучшения воспоминаний господин Ларта брал под контроль. Меня тоже. Что я тогда ему рассказал, вспомнить не мог. Вот сегодня вспомнил. Не своими усилиями, к сожалению.
   Офицеры надзора расспрашивали меня о карлике. На столе стоял стеклянный шар со сложным кристаллом внутри. У меня на родине такие же, только из хрусталя, именуют Оком Дракона. Офицеры посадили меня так, что мои глаза непрерывно возвращались к Оку Дракона, пока окончательно не остановились на нем, и я не впал в легкую дремоту.
   Тогда я как-то очень легко вспомнил, что проныра карлик всегда болтался под ногами, влезая во все разговоры. Поскольку он считался слугой Ларты, его не прогоняли. Старались при нем не говорить лишнего, но сейчас я припомнил: карлик мог слышать очень многое.
   Алвае знал не только о наших людях и делах. К нему можно было обратиться с любым вопросом о Ло-ча, и карлик отвечал. Если хотел, конечно, потому что норова он был очень вредного. Мог ответить бранью или остроумными издевками. Каждому из наших людей он придумал прозвище, обидное, но точное. Не стану приводить здесь ни одного. Я же не карлик.
   Вспомнил я и то, что все это уже рассказывал господину Ларте. Но для всех нас так и осталось тайной, кто послал карлика в штаб, кто его выдал охране, и главное, - зачем это нужно было делать?
  
   8 апреля. Как заместитель господина Ларты я отдал последние распоряжения по заводу и назначил управляющего. Идет погрузка каравана. Оружия больше не покупаем.
   В столице арестовано много людей. Убили нескольких чиновников, следы привели к сторонникам начальника Денежного двора. Он двоюродный брат и короля и верховного жреца. Покушение на господина Ларту не раскрыто. Найдено убитыми трое наших разведчиков. Еще шестеро сумели отбиться, их спасли невидимые под одеждой доспехи. Нападающие применяют ручное оружие огненного боя, которое можно спрятать в кармане. Оно быстро производит несколько выстрелов, а затем его надо перезаряжать. Легкий доспех защищает от пуль такого оружия.
  
   9 апреля, поезд. Караван под моим руководством отправился в империю. Уже в вагоне офицер надзора от имени короля подарил мне бюст вождя Эарнила. В королевстве небольшие бюсты вождя не продаются. Их вручают как награды за заслуги. Я был тронут и пожалел, что не расспросил господина Ларту о подвигах вождя.
  
   Рассказ хана Тагура.
   В конце марта, когда снег на открытых местах уже полностью сошел, я находился в королевстве Ло-ча. Навещал свою старшую дочь - она вышла замуж за офицера армии королевства. Заехал на торги в небольшой поселок, стоящий на границе степи и леса. Посмотрел лошадей. У меня многочисленные табуны. Здесь, на торгах, равных моим коням я не увидел.
   Когда я покидал торги, возвращаясь к дочери, меня остановил один из офицеров надзора. С ним был еще купец, и, как я сразу определил по одежде и манерам, купец издалека. Нашей речью он владел отлично, и лишь по желтоватой коже и приплюснутому носу я определил уроженца Срединной империи. Мне доводилось иметь дело с подданными империи.
   Купец представился Арангой, из рода Дитао. Его род я знал - один из богатейших в империи. Купец попросил меня о пустяковой услуге: взять с собой его и офицера надзора. Они опасались нападения, а я ехал со своими людьми. Офицер надзора добавил, что просьба не такая и пустяковая. Они всерьез опасаются нападения, поэтому мой отказ встретят без обиды.
   На дорогах Ло-ча всегда было безопасно. Я взял с собой отряд в пятнадцать сабель лишь по старой привычке. Не подобает человеку моего рода и положения ездить, как голодранцу, с двумя-тремя слугами. Конечно, купца и офицера я взял с собой. В наших степях трусов нет, никто из взрослых мужчин не убоится схватки. Офицер поскакал верхом, а купец попросился ко мне в повозку. При этом он попросил задернуть полог, так, чтобы со стороны не было видно, кто едет в повозке. Предосторожность очень странная, раз флажок моего рода все равно развевается над повозкой и виден издали. Как я понял, купец ожидал покушения только на себя.
   Мои люди на всякий случай держали винтовки наготове и разделились. Офицер надзора ехал с первой группой, впереди. Шестеро скакали рядом с повозкой. Еще двое держались сзади, на расстоянии в сотню конских корпусов. На узкой и извилистой лесной дороге растягиваться сильнее было неразумно.
   Купец оказался разговорчивым, он ничего не скрывал. Только о положении в королевстве он предпочитал лишнего не говорить, как и большинство жителей Ло-ча. Я тоже, когда посещал королевство, о его внутренних делах старался молчать. Меня еще отец научил. Темные там творились дела. Вчерашние сильные люди вдруг оказывались предателями или изменниками, их казнили, а затем волна наказаний и казней охватывала их семьи, друзей, даже тех, с кем они вместе служили или работали.
   Аранга из рода Дитао торговал металлами, обработанной древесиной, холодным оружием, украшениями. Здесь он покупал меха, изукрашенное огнестрельное оружие. Мы с ним быстро сговорились, что мои люди подгонят коней, чтобы забрать его товар. Я отдавал коней и забирал доски. Сделку полагалось завершить, как принято у нас в Лигнале, совместной трапезой. Договорились в ближайшей корчме все сделать по правилам.
   Дорога была длинной, говорили о лошадях, о жизни купцов империи, об обычаях. Как мог, я объяснял, почему жители королевства, как и степи, неприязненно относятся к странам запада.
   - Началось все с великого вождя Эарнила. Мы в степи чтим его не меньше, чем жрецы в Ло-ча. Он думал, как свободный человек, не нуждаясь в оправдании своих действий богами или эльфами. Он тогда поднял степь против запада, чтобы дать людям свободу жить своим умом. Сейчас в нашем мире нет эльфов и прочих чудищ из сказок. Но появилась вера в богов: Туран, Яхор, Элу. Вера делает человека слабым, она отучает полагаться на сою собственную волю.
   Арангу мои рассуждения заинтересовали. Судя по всему, он был человек образованный.
   - Твои слова, хан Тагур, мне близки. Но я вижу в возникновении новых культов проявление извечной человеческой потребности в объяснении мира, в придания нашей жизни смысла, и, главное, все культы дают надежду на посмертное существование. Ради этой надежды человек готов поверить во все.
   - Это и есть трусость. Настоящий мужчина, глядящий на жизнь собственными глазами, должен признать: смысл жизни придаем мы сами, и постигаем мир мы сами, и нет для нас иной жизни.
   - Неужели у жителей степей нет легенд о сотворении мира и человека? А что происходит с человеком после смерти?
   - Есть легенды, ты их слышал, я думаю.
   Аранга утвердительно кивнул.
   - Их рассказывают детям. Как только у парня появятся усы над губами, старшие знакомят его с книгой заповедей Эарнила. Женщины и дети могут верить, что мир создал Опо в образе крылатого коня, что он составил первого человека из костей лошади и мяса собаки, что после смерти наши души уходят в небесные степи и там встречаются с душами наших коней. Мужчины обходятся теми знаниями, что доказываются и проверяются жизнью.
   - Разные культы еще учат, что хорошо, а что плохо.
   Аранга вроде бы хотел продолжать разговор. Я знал, что в империи есть свой культ, похожий на западные религии. Только богов у них имелось множество, и имперцы больше полагались на обычаи, чем на веру. Может быть, купец не обидится, если я скажу, как думаю? Он вроде сам затеял разговор.
   - Я думаю, купец Дитао, что люди всегда сами знали, что хорошо, а что нет. Просто жрецы приписали уже установившиеся правила богам и взялись наблюдать за их соблюдением. У нас нет жрецов. За соблюдением обычаев смотрит старший в роду. Этого достаточно. Человеческая природа такова, что наши поступки нельзя оценить однозначно. То, что хорошо сейчас, с годами может обернуться напастями. Поэтому нелепо сочинять сказки о том, что есть добро и зло, свет и тьма, как их поклонники Элу называют.
   - Так что, добра и зла разве нет?
   - Эарнил учит, что эти оценки даем мы. Мы можем ошибаться, чего-то не знать, не понимать. Это не повод, чтобы отдавать кому-то право судить. Каждый судит сам, как умеет. Если человек отказывается сам решать, что такое добро и зло прямо сейчас, то он недостоин быть свободным.
   - Твои мысли, хан, подталкивают к разделению людей на два рода. Свободные и рабы. А культы Элу и Турана рабство объявляют злом. В империи нет рабства, в Хеврару его сильно ограничили, в Ло-ча тоже нет рабов.
   - Есть разные категории рабства, купец. Рабство узаконенное, когда раб совсем бесправен, противно человеческой природе. Эарнил всегда его отрицал. Рабство временное, как наказание за провинности или в отработку долга, есть везде. Преступников ведь во всех странах сажают в тюрьмы, лишают имущества и свободы. Чем не рабство? У нас оно тоже есть. Мои рабы всегда могут выкупиться сами, или их выкупят, или срок наказания пройдет.
   - Преступники не рабы. Я говорю о тех рабах, что покупаются или захватываются, чтобы работать на владельца или быть проданными.
   - Да, я иногда покупаю рабов. Но я разрешаю им владеть имуществом, заводить жен, детей. Такой раб не может уйти, пока не выкупится. Но его дети свободны, они для меня не рабы.
   - Если твой раб убежит, что ты сделаешь?
   - Попробую догнать. За пределами моего улуса меня никто не поддержит. Для других ханов он - свободный человек. Если раб сумел убежать, я могу только взять его имущество. Кстати, у меня есть несколько рабов, которые бежали из лесных тюрем Ло-ча. Они сами хотят оставаться рабами - в тюрьме разучились быть свободными.
   Дорога подошла к селению. Мы зашли в корчму, потребовали отдельную комнату. Завершили сделку, как положено. Заночевали там же. Офицер надзора всю ночь обходил корчму, вместе с несколькими моими людьми. Охранял.
   Утром нам предстояло еще часть пути проехать вместе. Купец империи вышел из корчмы, глубоко надвинув шапку на голову и замотав лицо шарфом. Он нырнул в повозку и задернул полог. Мы возобновили путь, а беседа наша обрела более откровенный характер.
   - Я знаю королевство хорошо. Здесь на дорогах безопасно. Ты, Аранга, опасаешься не простых разбойников. Не мое дело, конечно, но кого же ты опасаешься? Не хочешь отвечать, промолчи.
   - Тебе скажу. Я ведь и тебя риску подвергаю, так что промолчать будет неблагодарностью. Мы с другом торговали, строили, с разными людьми договаривались. Нас не трогали - иностранцы, да и нужными мы королю оказались по разным тайным делам. Но здесь в королевстве идет скрытая война кланов, и мы в нее невольно вмешались. Этого нам не простили. К тому же в королевстве оказались лазутчики ордена Странствующих, с которым у нас война. Этот тайный орден преследует злобные цели.
   - Тогда тебе лучше уехать быстрее. Здешние люди настойчивы и месть никогда не отменяют. Только не могу тебе поверить, что орден защищает зло. Такие речи уместны для западного рта. Это их мысль, что в мире есть некоторое абсолютное зло. То, которое именно они злом объявили. Ты ведь с востока, ты не веришь в бессмертие души и райскую жизнь в обмен на повиновение выдуманному богу.
   - Ты во многом прав, хан Тагур. Только этот орден действительно сеет зло. Подчиняет себе людей полностью, а чтобы скрыть свои тайны, уничтожает всех, кто ему служит. Люди в его руках становятся безвольными куклами.
   Обдумав слова купца, я нашел их легковесными.
   - Если человек не может жить, довольствуясь тем, что у него есть, если допускает недостоверное и жаждет невозможного, он всегда бывает обманут. Так происходит везде, так было раньше и будет впредь. Твой орден ничего нового не делает. То зло, как ты называешь его деяния, вскоре сможет дать добро. Так же, как стремящийся творить добро, может в итоге наделать куда больше злых дел.
   - В полном соответствии с заповедями Эарнила, я сам сужу, какие поступки мне следует совершать. Я борюсь с орденом, считая, что борюсь за свободу и против угнетения людей.
   Аранга разозлился на меня, и справедливо. У меня тоже есть враги, с которыми приходится разговаривать при помощи стального клинка. Если бы кто меня остановил, когда я точил саблю перед походом, я мог бы опробовать ее остроту на его шее.
   - Согласен с тобой, купец, свободный человек сам выбирает себе врагов. Но ты ведь приехал для торговли, к чему тебе тайные войны?
   - Я не выбирал врага. Мой друг и я могли выполнить некоторые поручения императора, только помогая властям Хеврару. Мы помогли - и у нас появился враг, который нас не забудет. Так что мы должны расправиться с ним быстрее, чем нас выследят и убьют.
   Это я понимал. Все войны мира, тайные или открытые, велись двумя способами: по некоторым правилам или же на полное истребление. Орден воевал на истребление, и ответить ему можно было только тем же. Наверное, именно такие войны, как и рабовладение, купец империи считал абсолютным злом.
   Мы расстались на развилке дорог. Я продолжил свой путь, а купец с офицером сопровождения свернули в сторону столицы королевства. Аранга вывернул свою одежду, снял шапку и ничем не напоминал купца. В седле он сидел прекрасно.
   Позже я узнал, что купец и его друг живыми покинули королевство, в котором с каждым днем дела шли все хуже. Муж моей дочери был убит во время схватки между разными сотнями одного полка, вот до чего дело дошло. Я собрал всех мужчин своего улуса и велел им прикрывать наши земли от нападений со стороны королевства. Воины только зря коней гоняли. Людям королевства Ло-ча было не до нас. Они резали друг друга, сами не понимая, по какой причине.

11. ПЕЩЕРА ДРАКОНА.

  
   (Княжество Дорваг. Верховный князь выполняет военные и представительские функции, удельные князья - функции судебные и военные. Все князья выбираются на княжение на определенный срок советами родов и поселений. Советы состоят из старейших и авторитетнейших людей. Законы определяются советами родов и селений, а разрабатываются думной палатой. В думную палату назначают опытных и грамотных людей, имеющих образование и опыт для сложной государственной работы. Палата сама определяет свой состав, но князь или совет родов может предлагать включить или исключить из нее кого-либо.
   С запада княжество граничит с Берном, с которым имеет договор о военном союзе (такой же договор и с Айбором), с юга - с Айбором, на востоке соседствует с Ло-ча, с которым часто воюет.
   Полезные ископаемые: нефть, самоцветы, железо, руды цинка и меди. Развита лесная промышленность. Сельское хозяйство - скотоводство, птицеводство, разведение рыбы в прудах; выращивание ржи, льна, гречихи, овса, ячменя - обеспечивает собственные потребности. Промышленность в основном военная, металлургия развита хорошо. Очень совершенна обработка нефти и производство из нее различных видов масел и топлива. Денежная единица - гривень.
   Экспорт: металлоизделия, изделия из древесины, деревообрабатывающие станки, продукты переработки нефти, медь и цинк в слитках, ювелирные изделия. Импорт: кожи, уголь, станки.
   Есть железная дорога, телеграфная связь с Берном и Айбором. Издаются газеты. Всеобщая грамотность, обучение в сельских и поселковых школах, за счет общины. В столице, Геликоре, существует государственный университет с платным обучением. Армия основывается на всеобщей воинской повинности и имеет свою систему образования.
   Численность населения - 6500000 человек. Религия - элуизм, но больше почитаются заветы предков и местные духи. Язык - дорваг, но многие владеют вестроном и лигналом.
   Дорваг многократно вел безрезультатные войны с Ло-ча. Армия приспособлена к бою в лесу и хорошо вооружена. Северная часть княжества находится в малонаселенных лесах, граница определена только с Берном. Долгов княжество не имеет. В зоне вдоль железной дороги отношение к иностранцам благожелательное, а в северную часть страны иностранцы не допускаются.)
   Энциклопедия Эртаг, 315 год.
  
   15 апреля 323 года караван Аранги пересек на поезде границу княжества Дорваг. Сквозь посаженные вдоль дороги ряды сосен иногда промелькивали линии окопов и металлические башенки, для пулеметов, наверное. Сын Лосила был рад, что покинул Ло-ча. В последние дни им объявили настоящую войну. Самого его пытались убить дважды. Сначала в него метнул нож из рукава вынырнувший из толпы убийца. Но купец держался настороже и хорошо помнил, что под длинной курткой на нем доспех. Следовало лишь оберегать горло. Нож застрял в доспехе, а Аранга схватил напавшего.
   Им оказался известный службе надзора грабитель, и заказавшего покушение он сразу описал. Но не знал его имени - отыскать истоки преступления не удалось. Второй раз в купца стреляли из револьвера производства Айбора. За период нападений на разведчиков в Ло-ча обнаружилось больше револьверов, чем за всю историю королевства. Карманное оружие в Ло-ча считалось преступным. Армия и надзор пользовались винтовками или кавалерийскими карабинами, с коротким стволом и легким прикладом.
   Аранга не получил даже раненмя, но трое других разведчиков погибли, а пятерых ранили. Против холодного оружия прекрасно подготовленные разведчики всегда могли выстоять, но от револьверов спасал только доспех. Выстрелы в голову оказывались смертельными. Погибло также несколько офицеров надзора. Теперь служба надзора хватала людей десятками. Вешали в Ло-ча в подвалах Дворца Юстиции, но сейчас перешли и к расстрелам на улицах.
   Сын Лосила отправил телеграфное сообщение верховному жрецу о том, что неведомая враждебная сила постарается подвести под удар надзора своих самых опасных противников и убрать их чужими руками. Он получил короткий ответ, означавший, что жрец с королем тоже не дети. Купцу рекомендовали со своими людьми быстрее убраться из королевства.
   Что же, желание было взаимным. Сейчас купец собрался поговорить с человеком, севшим в его поезд на последней станции в королевстве. Тогда человек, скрывавший лицо шарфом, молча показал ему записку, в которой по- эльфийски было написано: "Возьми меня к себе".
   Аранга, войдя в вагон с товарами, увидел торчащие из-за тюков товара ноги. В этом вагоне двое разведчиков сопровождали груз. Купец понял, что один из них мертв, и снял с куртки кацуму с инкрустациями. Воспринимавшаяся взором как украшение, та могла выполнять и боевые задачи. Из-за тюков выступила фигура в черном облачении, и сын Лосила метнул кацуму. Реакция убийцы была мгновенной. Летящая в темном вагоне кацума не видна глазу, но движение руки указывало ее полет. Убийца отклонился, и метательная пластина лишь оцарапала ему подбородок. В руке убийцы сверкнула вспышка. Револьвер!
   Купец сделал движение вбок еще до выстрела, и пуля прошла мимо. Левая рука Аранги уже снимала с груди боевой веер, а сам он присел, одновременно шагнув в сторону. Перед вторым выстрелом он, выпрямившись, метнул веер. Сын Лосила бросал его на высоте бедра, а убийца стрелял в голову. Но Аранга выпрямился, потому пуля попала в грудь. Удар был сильный, но тренировка дала свое, - он лишь потерял равновесие, да сбилось дыхание. Веер воткнулся убийце в бедро, следующий пуля ушла в сторону. Метательного оружия при нем больше не было, и купец бросился к противнику по узкому проходу между тюками и ящиками. На бегу он намеренно качался из стороны в сторону, рассчитывая, что убийца не рискнет стрелять в голову. Выстрел в грудь он надеялся выдержать.
   Но выстрел прогремел за спиной убийцы, и тот рухнул лицом вниз. Стрелявшим оказался человек, с которым купец собирался говорить. Тот самый, севший на последней станции в Ло-ча. Аранга умел узнавать людей по фигуре не хуже, чем по лицу.
   - Мое имя Саману. Меня прислал Фдерик.
   - Ты меня выручил, Саману. Как ты оказался в вагоне?
   - Преследовал этого лазутчика...
   Саману ногой пренебрежительно откинул голову убийцы в сторону. Купец разглядел за спиной Саману сидящего у стены с неестественно откинутой головой второго разведчика.
   Аранга знал, что Ларте с большим трудом удалось организовать тайную встречу с Фдериком, родственником короля Ло-ча и известным ученым. Многие в королевстве его почитали, другие - ненавидели. Скрывшись от наблюдения, имперский дипломат появился в одной из школ, и сумел тайком переговорить с ученым. Фдерик сообщил важные известия, и обещал отправить им в помощь своего человека.
   Присоединиться к каравану тот должен был только за пределами королевства. Сделать это открыто - это ненужный риск. Сторонников Фдерика многие не любили - и в армии, и среди жрецов. Служба надзора в данном вопросе проявляла подчеркнутое безразличие.
   Саману знал, что эльфийская записка - верный ключ к Аранге. Он отыскал знающего язык ученого, - да, и такой нашелся в Ло-ча. Подготовил записку и сел в поезд.
   Ученик Фдерика ожидал провокации именно на территории Дорвага, чтобы можно было спровоцировать очередную войну старинных противников. В поезде он доложился Киу, и тот выпустил его на крышу состава. Оттуда Саману заметил человека в черной одежде. Проследовал за ним, но защитить разведчиков не успел.
   Выслушав Саману, купец свистком вызвал Киу. Разведчики проверили весь состав. Успели только увидеть, как еще один человек в черном спрыгнул с поезда. Среди разведчиков других жертв не было.
   Саману являлся не только офицером надзора в Ло-ча, но и ученым. Долгие годы служба надзора считала, что страны запада осуществляют против королевства враждебные действия. Появление Ларты внесло ясность в давние догадки Фдерика. Против королевства столетиями действует или Айбор, или некоторые силы в нем.
   Саману попросил спрятать его при пограничном досмотре; в Дорваге его могли помнить.
   Но никакого обыска и досмотра состава не случилось. Ратники княжества уточнили место, где спрыгнул второй убийца. Затем офицер разъяснил правила торговли. Необходимость покидать состав для торговли отсутствовала. На каждой станции имелись телеграфные узлы, вывешивались цены на товары в разных местах Айбора, Лигнала и Берна. Все сделки можно было осуществлять отсюда. За умеренную плату телеграфный аппарат могли принести и в вагон. Отправку груза брали на себя железнодорожники Дорвага. Все оказалось предусмотрено, чтобы торговые люди по княжеству зря не передвигались.
   Аранге так и объяснили. Для торговли - все условия, но в сторону от дороги его не пустят. Купец заикнулся про Ларту, но офицер Дорвага сказал, что они знают, кто к ним приезжает. Глава экспедиции допущен в столицу, как дипломат и ученый. С ним можно связаться телеграфом, это предусмотрено.
   Поезд прибыл на станцию Кора - единственный город в Дорваге, открытый для иностранцев. Впрочем, условия для любой торговли были отличные. Кампания содействия торговле предоставляла такие услуги, что человеку с деньгами достаточно лишь отдавать приказания. Его деньги отнесут в банк, банк даст поручительство, агент компании закупит указанный товар, перевезет, куда надо, и продаст. Деньги за услугу брали одни и те же, так что крупные сделки выгоднее было совершать через компанию Дорвага, чем действовать самому. Агенты кампании предлагали и выгодные схемы сделок - если купец сам не мог их найти.
   Сын Лосила подивился вначале коммерческой сметке правительства Дорвага, но когда выяснилось, что половина капитала компании содействия торговле принадлежала банкам Айбора, он все понял. В создании компании правительство княжества видело не прибыль, а возможность всю торговлю внутри страны осуществлять руками своих людей. Прибыль тожепоступала , как прикинул Аранга, не маленькая.
   Впрочем, купцы и промышленники могли посещать своих дорвагских компаньонов по их приглашению. Ларта, например, телеграфировал другу, что он создал на паях ювелирную компанию и сейчас с компаньоном проводят изыскания в Гелийских горах. Обещал вернуться через неделю. Еще в его сообщении присутствовала непонятная просьба - он хотел бы, чтобы Аранга в определенное время любовался рубином Гатан из его коллекции. Рубин, что и говорить, замечательный. Но смысл просьбы ускользал от понимания. Друзья были знатоками самоцветов, но никогда ими без практической необходимости не любовались.
   Смысл разъяснился скоро. Вглядываясь в назначенное время в рубин, сын Лосила вдруг перестал замечать окружающий мир. В густо-красных глубинах камня всплыло лицо Ларты, а в голове отдавался его голос. Начальник экспедиции давал указания.
   - Двух разведчиков, лучше других знающих технику, направить в Берн. Остальных, поодиночке, в Айбор. Понимающих в коммерции - открыто, остальных - тайно. Пусть поселятся там и создадут разведывательную сеть. Своими именами пользоваться нельзя. Разведки на территории Дорвага не вести. Попробуй купить горную пушку, но только открыто. И пора зарабатывать большие деньги - они будут нужны.
   Образ главы экспедиции исчез в глубинах рубина, и Аранга ошеломленно огляделся. Он знал, что драконы способны связываться между собой на расстоянии. Лично зная всех драконов империи, он представлял их возможности. Драконы разнились между собой, да и дружбы между ними не было. Существовало только сходство во взглядах на мир и похожий опыт, опыт достижения звания дракона.
   Только похожие и близкие люди могли чувствовать друг друга на расстоянии. Без этого невозможна дальняя связь. Ларта и Аранга сходны между собой по мыслям и устремлениям. Больше того, они друзья. Но были ли они драконами?
   За неделю купец совершил больше сделок, чем в империи за месяц. Он не довольствовался услугами кампании содействия торговли. Посылал и своих людей, и людей его партнера в Айборе, банковского дома Таркуэна. Всю жизнь его учили торговать, и сейчас судьба предоставила ему потрясающую возможность - пользуясь телеграфом, партнерами, посредниками он мог вести одновременно множество операций в четырех государствах.
   Сын Лосила делал это не только по призванию и возможности. Раз Ларта сказал, что нужны большие деньги, он должен их заполучить. С продвижением на запад менялись представления о деньгах. В империи дом Дитао почти никому богатством не уступал, в Айборе он не вошел бы в двадцатку богатейших семей.
   Короткая беседа с Саману оставила чувство недосказанности. Его учитель договаривался с Лартой, и Саману не мог сам решить, стоит ли доверять Аранге. С Киу же разведчик королевства сразу нашел общий язык. Они вместе уехали в Айбор.
   Вечерами, отдыхая от трудов, Аранга беседовал с дорвагским офицером, Пригом. Тот оказался любопытен и умен, открыт и дружелюбен, поразительно отличаясь от прочих офицеров. Купец как-то раз поддел его, сказав, что его дружелюбие мешает выполнению задания. Приг ответил, что иностранцев в княжестве не боятся и относятся к ним дружески. Только вот расположен Дорваг в лесах и дорог через них нет. За всю историю страны здесь появлялись или послы, или захватчики. Купцов Айбора иноземцами, по праву соседей, не считали.
   Приг не скрывал ничего:
   - Конечно, наша организация жизни хороша для былых времен. Она для деревни, ведь городов у нас даже сейчас мало. Наша молодежь, учившаяся за границей, уже плохо слушается старших. Да и в промышленности почитание старших лишь мешает. А как без него? Мы пока не умеем, да и вы тоже.
   - В странах запада умеют?
   - В некоторых. Не надо на меня удивленно смотреть, я университет закончил, в древностях разбираюсь. Срединную империю тоже изучал, могу много нового Вам рассказать. А историю до смутных времен исследовал очень внимательно. Прочел все, что в княжестве есть.
   - Скажи, а как ты понимаешь для себя, почему моя страна называется Срединной империей? Она ведь расположена на берегах восточного моря?
   Приг проверку выдержал, ответив не задумываясь:
   - Основой империи послужило Срединное княжество. У него не было выхода к восточному морю, так что основания для такого названия имелись. Все страны, расположенные вдали от морей, склонны считать свое расположение центральным.
   - Дорваг тоже считает себя расположенным в середине мира?
   - Мы считаем западом то, что западнее Андуина, а востоком - что восточнее Баррского хребта. К тому же на западе преобладает культ Турана, на востоке - Лесоо-та или Орзимо. А что посередине, то разнообразнее, сложнее. Дорваг претендует лишь на свое место в мире и истории.
   - А приходилось тебе слышать такое имя - Великий Орлангур? Его пещера в лесах Хеврару и сейчас цела.
   - Вы там были? - Приг не скрывал изумления.
   - Нет. - Аранга вынужден был признать это с сожалением. Ему хотелось произвести на Прига впечатление. - Я говорил с людьми, которые знают о ней. В Хеврару Великого Орлангура считали драконом. Почему ему дали собственное имя, не знаю.
   - А как пещера выглядела? - Приг возбудился, и румянец на его щеках стал ярче.
   - Обычная. Недалеко от входа большой зал с ровным галечным дном. В нем только искусственная низкая каменная скамейка, и все.
   Приг произнес возбужденно:
   - Великий Орлангур лишь имел облик дракона. Он являлся сущностью, равной богам, или сам был богом. Из людей он больше общался с жителями Срединного княжества. Неужели Вы о нем не слышали?
   Купец смутился.
   - Нет. Я много старых книг прочитал. Даже эльфийских. Но о нем - ничего. Прошу тебя, обращайся ко мне на "ты". Мы же не переговоры ведем.
   - На каком эльфийском языке были те книги?
   - На эльфийском, - Аранга не понял вопроса.
   - На каком из эльфийских? Их два: высокое наречие и обычный язык.
   Теперь изумлен был уже купец.
   - Откуда ты знаешь?
   - Что-то сохранилось у нас, что-то уцелело в Гондоре. Мне приходилось и там бывать. Произнеси любую фразу, я отличу язык.
   Купец заговорил на эльфийском и увидел, что офицер его понимает. Он только не мог ответить, его владение языком было книжным. Язык Приг определил, как обычный. Высокое наречие, по его словам, было распространено в Белерианде - таинственной стране, на месте которой сейчас плещется море.
   Они проговорили еще долго, но о смутных временах Приг много достоверного сообщить не мог, только легенды. Зато он прекрасно знал историю последних двух столетий. Аранга чувствовал к нему доверие и поэтому на следующий день задал вопрос, который задавать был не должен.
   Он спросил, знают ли в Дорваге о тайных действиях Айбора в Хеврару и Ло-ча? Приг не удивился и сказал, что это давно известно. Негодования купца по этому поводу он не разделял.
   - В Хеврару часто доводилось казни видеть? Каждую неделю, на главных площадях, знаю. В Ло-ча вешают в подвале, зато судят при свидетелях, тоже без перерывов. А в Дорваге казнят раз в три года, не чаще. В основном шпионов. Против таких любителей кровопролития надо защищаться, что Айбор и делает. Я их поддерживаю.
   У Аранги нашлось, что сказать:
   - Чьим стараниям обязаны ваши бесконечные войны? Ни Дорвагу, ни Ло-ча чужая земля, рабы, золото не нужны. Ни одна война из-за них не начиналась. А Айбору выгодно, ослабил врага, а заодно и друга, чтобы тот слишком самостоятельным не стал. Без банков Айбора ваши дела хуже пойдут, ведь так?
   - Без Дорвага хуже пойдут дела у банков Айбора, - возразил Приг. - Вам, господин, это лучше меня известно. Не может тут быть такой простой схемы. Но согласиться можно с тем, что в поведении Айбора есть противоречивость. Думаю, там не один игрок. А может, играет кто со стороны. Слышали о Марре?
   Разговаривали они в этот раз не в гостиничном номере Аранги, где к услугам иноземного купца были богатое убранство и всевозможные удобства. Приг и купец пили местный освежающий и стимулирующий напиток на основе пчелиного меда у офицера. Он снимал квартиру на втором этаже. Состояла она из двух больших комнат, в стене между которыми пряталась маленькая печка. Труба от печи первого этажа проходила между комнатами и кухней, и там было всегда тепло. Прислуги офицер не имел, служба отнимала много времени, и хозяйства он никакого не вел. Напитки и нехитрые закуски доставляли из трактира.
   О Марре офицер знал куда больше сына Лосила. Те земли, которые раньше называли Мордором, в Гондоре и Лигнале всегда имели плохую репутацию. Но лет триста назад неведомо откуда пришли туда племена, говорящих на языке марр. Сколько их, как они живут, во что верят - никто не знает и поныне. Иностранцы на их территории не бывали. То есть бывали, конечно, и сейчас есть. Просто никто из них не вернулся. Ни разу за все годы. С соседями Марр не торгует, отношений не имеет. Только воюет. Захватывает все, что сумеет, тащит к себе. Своих воинов, захваченных в плен, назад не берет. Ни за выкуп, ни просто так.
   Внешность марров необычная: низкорослые, с длинными руками и коричнево-серой кожей. Нос приплюснутый, губы тонкие, глаза широко расставленные, большие. Короткие черные волосы растут пучками и сильно завиваются. Не враждуют они только с Мидией, расположенной на восток от них. Через Мидию заключаются перемирия с Марром.
   Пока соседи Марра не вооружились винтовками, справляться с их набегами было сложно. Марры смерти не боятся, саблей и луком владеют отменно, и конники прекрасные. Большой кровью отбивались Гондор и Лигнал. Даже их былая взаимная ненависть ушла в прошлое. Теперь они союзники. Ходили к границам Марра и дорваги, и армии Ло-ча. Стояли плечом к плечу и помогали коннице Лигнала. Ни один солдат из полков ранее враждебных армий не сделал шагу назад, все полегли на месте. Уцелели лишь раненые, которых под трупами не разглядели. За каждого всадника Марра приходилось отдавать троих своих.
   С появлением винтовок начались победы. Союзники пытались даже вторгнуться на вражескую территорию. Но она огорожена горами, свободных проходов нет. Разве только с востока, через Мидию. А там - бесплодные пустыни. Армию в них не прокормишь. Прорваться через горы не сумели.
   А теперь у Марра есть свои винтовки. Плохие, но на пятьсот шагов бьют: коннице достаточно. Конечно, пушки и пулеметы Гондора остановят их, но коннице Лигнала иногда приходится туго. Пулеметы степнякам поставляет Ло-ча, но они только для обороны. Немного легких пулеметов производства Дорвага отдал из своих арсеналов Айбор. Княжество ведь делает оружие для себя, лишнего не производит.
   Численность марров около четырех миллионов - так считают воеводы княжества. В Гондоре думают: на миллион больше. Чем они там питаются, непонятно. Их южные земли - это пустыни между гор, где не растет ничего. Считали даже, что захваченных пленных они едят.
   Приг уверял, что Марр для стран близ Андуина очень опасен. Он способен строить тайные козни где угодно. Аранга ответил, что друг его Ларта о Марре ничего не говорил. А он знает многое, обыкновенным людям недоступное.
   - Я знаю, господин купец, что Ваш друг очень ценится в империи. И наши руководители его признали, поэтому он сейчас в столице. Но таких людей, знающих и понимающих происходящее, в Дорваге много.
   -Много людей, подобных Ларте?
   Сын Лосила задал вопрос спокойным тоном. Он на самом деле был спокоен. Утверждение, что подобных его другу людей может оказаться много, казалось ему совершенно невероятным. Он подумал вначале, что Приг имеет в виду либо знания посланника империи, либо его занятие. Но офицер точно знал, кто такой Ларта, что он мог, и чем занимался.
   - Посланец империи сам совершенствовался, против всего течения жизни империи. И ты, сколько я знаю, двигался близким путем. В Дорваге такие усилия не обязательны. Мы поддерживаем инициативу с первого года жизни. Пусть наша страна и восточнее Андуина, но мы ближе к западу, чем востоку. Наши люди хорошо умеют думать. Например, грамотны у нас почти все. А мы никого не заставляем. Не как наши соседи с востока.
   - Все ли ты знаешь о Ларте?
   - О нем мы услыхали, еще когда он звался Некой. Княжество ведет разведку и на западе, и на востоке. Но мы никогда не меняем ход событий, если нет войны или ее угрозы. Мы уже тогда поняли - подрастает молодой дракон. Так у вас называют людей с даром организации крупных дел. Что он при этом и боец, и на людей влиять может - это не так важно.
   - Почему не важно?
   - Умение сражаться самому в эпоху пулеметов дешево ценится. Хотя жизнь при случае спасет: я ему завидую, конечно. Влиять на людей важно в государствах отсталых, где от отдельного человека много зависит. В Дорваге или Айборе действуют не люди - организации. Никакой Ларта на них не повлияет. Его организаторский талант велик. Но у наших промышленников он не меньше. А у инженеров? Вы, господин Аранга, хотели горную пушку купить. Сколько таланта потребовало ее создание? Княжество Вам ее подарит, всего лишь за обещание не вмешиваться в ход событий на этой стороне Андуина. Технологию производства дать не сможем: надо будет станки далеко везти. Могут пропасть по дороге, или испортиться.
   - Приг, ты полномочен давать такие обещания?
   - Это не моя инициатива. Меня приставили к тебе, точнее, я сам выбрал это задание, узнав об интересе к эльфам. Мне они тоже интересны. А в задании мне все обговорили, разрешив открыто говорить с вами обоими. Вас врагами не считают.
   Шли дни, Аранга совершал все новые сделки. Он привел в движение все деньги, оставив в запасе только ювелирные украшения. В княжестве хватало своих самоцветов, а цены на них были низки. Продавать через посредников такой особенный товар купец не хотел. Торговать ими выгоднее в Айборе. Многие его сделки должны были завершиться через месяц и более, купец мог руководить ими с любого места, где есть телеграф.
  
   Однажды Приг организовал для купца поездку в тайную рощу, где жили очень любопытные люди.
   - У нас существуют разные союзы, которые действуют через границы, и их интересы не привязаны к определенному государству. Таковы известные тебе торговые и промышленные объединения, древние культы, организации историков и исследователей культуры. Тебе более интересны те, которые скрывают свою деятельность. С одной такой общиной я тебя познакомлю. Предварительная договоренность не требуется. Меня там знают, а неожиданно туда никто не попадает.
   Двое конных ехали по узкой лесной дороге, где под пологом леса снег еще был по-зимнему тверд. Аранга вдруг почувствовал уверенность, что их ждут. И тот, кто ждет, знает о них главное - самую их суть. Которую, может быть, они и сами не до конца понимают.
   Узкая дорога вывела на полянку, открывавшую взорам низкую бревенчатую избу. В дверях стоял седой старик в зимнем овчинном тулупе.
   - Здравствуйте, гости дорогие. Приг, кто с тобой сегодня?
   - Меня зовут Аранга. Я купец из Срединной империи.
   Купец предпочел ответить сам, но Приг лучше знал, что скрывалось за вопросом старика.
   - Я хотел бы, чтобы ты рассказал Аранге о тайных злобных цехах, что действуют через границы. Он схлестнулся с орденом Странствующих. Может столкнуться и с другими.
   - Что же, входите. Меня зовут Браско.
   В избе хозяин угощал чаем с медом, настоенным на лесных травах. Неторопливо вилась его речь, открывавшая сыну Лосила тайны стран, расположенных в самой середине суши. Браско почти не останавливался на шайках бандитов, воров, контрабандистов, продавцов дурмана, которые извлекали прибыль из нарушения законов. Очень мало сказал он и о религиозных противотечениях, подобных ордену Странствующих.
   Говорил старик о древних тайных культах, что не знали границ между странами. Некоторые из них лишь охраняли древние тайны, давно никому не нужные. Но они убивали всех, кто, пусть по неведению или случайно, с такими тайнами соприкасались.
   Другие занимались черной магией. Самой магии в их действиях было мало, - если она вообще была, - но черноты замыслов и обычной злобы хватало в избытке. Существовали последователи разгромленных культов и государств, которые спустя поколения еще не утратили воли к возрождению.
   Но больше всего потряс Арангу Зунузог: так называлась тайная сила, целью которой являлось умножение зла в мире - ни больше, ни меньше. Границ и месторасположения эта сила не имел. Ее деятельность было невозможно обнаружить там, где шли войны или иная борьба с применением насилия. Но в местах, где десятилетиями люди жили мирно и спокойно, усилиями Зунузога вдруг появлялись секты с кровавыми обрядами, происходили потрясающие своей жестокостью и бессмысленностью убийства. Сила, природа которой оставалась в тайне, и лишь немногие мудрецы Дорвага могли защитить от нее свои земли, сеяла страх и неуверенность в завтрашнем дне.
   На обратном пути Приг сказал купцу, что он сам, а тем более Браско, знают куда больше, чем сегодня рассказали.
   - Может, мы с тобой еще будем сотрудничать. Сегодняшний рассказ лишь просто подтверждение наших добрых намерений. Мы ведь еще и пушку тебе обещали, помнишь?
   Пушку купцу действительно привезли, к ней прилагались некоторые правила ее производства. Обещали прислать и хорошего специалиста. Кроме того, доставили несколько вагонов проволоки для телеграфа и телеграфные аппараты. Ларта запиской попросил организовать установку телеграфной связи от Нестора в Хеврару до ближайшего светотелеграфа. Хотя тот не действовал в пасмурную погоду, все же связь он обеспечивал. До границы с империей. А там пусть старается конная эстафета.
   Дорваги, которые встречались Аранге, были прилично образованы, сообразительны. В княжестве образование ценилось самими людьми. Местные жители не понимали, как можно заставлять кого-то учиться, как это делалось в Ло-ча. Там богатых купцов и промышленников обязывали давать своим детям образование, иначе их штрафовали.
   Купцу тоже казалось, что заставлять людей делать то, что при нормальном ходе событий они с удовольствием делали бы сами - совершенно неестественное дело. Но он припоминал, что в королевстве легендарного вождя господствовало мнение, что богатство не есть плод личных усилий, и гордиться им зазорно.
   В Ло-ча богатые люди чувствовали себя ущербными, и, чтобы не снискать презрения окружающих, делали хорошо продуманные и контролируемые властями благодеяния для общества. Строили на свои деньги храмы, школы, больницы. Оплачивали учение одаренных детей из бедных семей, труды ученых, архитекторов, устраивали небольшие местные праздники. Среди этих, никем и нигде не записанных, но практически обязательных повинностей было и обучение собственных детей серьезному делу.
   Нельзя сказать, чтобы обеспеченные люди в королевстве пытались уклоняться от соблюдения традиций. Тем более было непонятно рвение, с которым власти сообщали населению о своих трудах по контролю за соблюдением традиций. Разве что таким путем королевская власть пыталась поставить себе в заслугу все хорошее, что происходило в королевстве. Только одна из заповедей вождя Эарнила прямо критиковала такое поведение.
   Получалось, королевская власть беспрерывно нарушала на деле те принципы, за нарушение которых отдельными людьми полагалась смертная казнь. Любой наблюдательный чужеземец вскоре обнаруживал в жизни Ло-ча и множество других противоречий, которые совсем не замечались подданными королевства.
  
   Купец снова посетил квартиру Прига. На сей раз тот кипятил чай на каком-то хитром устройстве. Оно представлял собой небольшой бак, куда заливался какой-то продукт перегонки нефти. Бак покрывала площадка из железа, по краям которой виднелись ряды дырочек. Сбоку выступала ручка.
   Приг несколько раз нажал на ручку и поднес зажженную спичку к дырочкам. Оттуда с громким шипением вырвалось пламя голубого цвета. Офицер прислушался к шипению и поставил чайник на железную площадку. В кухне воняло нефтепродуктом, шипение раздражало. Но аппарат заменял печку при приготовлении пищи.
   Как купец, Аранга им заинтересовался. Производили его в Берне, стоил он недорого. Но использовать его могли только страны с распространенной продажей нефтепродуктов, такие, как Дорваг и Берн восточнее Андуина, а на западе - Гондор, Арно, Бруин. Приг с гордостью сказал:
   - Нефть в будущем станет ценнее золота. Кто контролирует нефть, сможет диктовать миру политику. Если сумеет свою нефть защитить военной силой. Княжество в союзе с промышленно развитым Берном и денежным, влиятельным Айбором. Мы защищены достаточно.
   Купец рассказал о нефтяном дереве, месторождениях нефти и сланцев в империи. Офицер знал и об этом. Уровень образования в княжестве вызывал у Аранги все большее уважение.
   - Нефть нужна не только как топливо, - продолжил офицер. - Из нее многое можно выработать. Можешь почитать наши учебники по химии. Они свободно продаются, а ты нашим языком владеешь. Большинство слов учебника все равно на вестроне, который ты знаешь отлично. Ваши запасы и заменители нефти обеспечат лишь нужды армии, но никак не всей страны.
   - Ло-ча никогда на вашу нефть не зарилось?
   - Нет. Я подумал над твоими словами на досуге, со знающими людьми поговорил. Очень похоже, что некоторые войны с королевством начинались без причины. Военные по обе стороны границы вдруг решали, что война неминуема. Начинали готовиться, разведка доносила о подготовке другой стороне, тогда принимали еще более серьезные меры. В итоге, когда пальцы целых армий лежат на спусковых курках, достаточно пролетевшей мухи для первого выстрела. Дальше - война.
   - Ваша разведка хороша, ты так говорил. Что же она проморгала такое обстоятельство?
   Приг досадливо поморщился.
   -Хорошо, тебе - скажу. Не совсем она проморгала - за полвека взято живыми или мертвыми десяток человек. Они провоцировали не только войны, неверные решения в управлении страной и войсками. У нас советы или сами решают, или контролируют правителя. Все его неверные действия сразу исправляются. Нам удавалось распознавать люди, подталкивающие к неверным действиям. Все они - не дорваги. Кто стоит за ними, мы не выявили. Некоторых выдал нам Айбор, но они и там оказались чужими. Такие же влияния отмечены в Лигнале. Заметь, в пользу Марра.
   - Так вам без помощи Ларты не обойтись. Его способности как раз для такого случая.
   - Господин Аранга, мне известно, что ты сын дракона. Знаешь, что господин Ток сейчас в Ло-ча, а господа Анчхон, Лакнау, Иваки в Хеврару? И что разведки княжества и королевства впервые в истории начали сотрудничать? Против неведомого врага брошены лучшие силы востока. Все клянутся, что это не их люди раскачивают мир восточнее Андуина. Тогда кто?
   - Очевидный ответ может быть навязываемым.
   - Конечно. И мы годами считали, что здесь заинтересованы власти Ло-ча. Они свирепо ненавидят Запад, это основа их самоуважения. Но сейчас у них, без малого, резня в государстве - не сами же они для отвода глаз ее устроили. На днях только доспех работы завода Ларты спас жизнь верховного жреца. Королевство закрыло границы для иностранцев. Поездами проехать насквозь можно, сойти на их территории нельзя. Князь Дорвага рассматривает возможность принятия таких же мер. Сразу скажу, что господ Аранги и Ларты такая мера не коснется.
   Приг упомянул о ведунах, помощью которых могли воспользоваться офицеры безопасности.
   - Дорваги, как и многие иные народы, когда-то пришли на эти земли. Мы не знаем достоверно, откуда. Наши соседи по древним временам, о которых и преданий не сохранилось, ушли в иные земли и приняли другие языки. Но остались древние, общие для наших народов тайные умения и верования. Мы, верящие в Элу Создателя и труды валаров, считаем эту веру дикостью. Но многие в княжестве старую веру уважают.
   - А ведуны здесь причем? - купец пока не понимал, к чему клонит офицер.
   - Они все - хранители той веры. Их боги: Сванувит, Потоллс, Радхорст и другие. Поклоняются им в священных рощах, закрытых для посторонних. Там обучаются тайным знаниям приезжие единоверцы из других стран. Среди них встречаются даже люди с черной кожей, с далекого юга. Ведуны прекрасно разбираются в травах, врачевании, предсказывают погоду. Говорят, среди них есть ясновидцы, колдуны. Могут по обрывку одежды сказать, жив ли сейчас человек, которому она принадлежала когда-то. Даже скажут, чем он сейчас занимается. Еще многое про них говорят, во что образованный человек не поверит.
   Приг замолчал и отвел глаза в сторону.
   - Похоже, ты не вполне в это веришь? - купец почувствовал, что разговор становится интересным.
   - Это так, но я это видел, - Приг смутился.
   - Ведуны на моих глазах делали то, что за пределами человеческих сил. Я даже рассказывать тебе не стану. Только знай - с ведунами нас никакой враг не одолеет.
   - Если у него своих ведунов не найдется.
   Ларта появился вечером, когда Приг в гостинице показывал купцу эльфийские тексты. Не подлинники, конечно. В Дорваге умели переносить изображения на бумагу - процесс требовал лишь аккуратности и соблюдения нехитрых правил. Необходимое оборудование и вещества продавалось в магазинах.
   Посланник империи сразу погрузился в изучение текстов. В основном то были древние эльфийские легенды и рассказы о подвигах в бесконечных войнах. Один из текстов, на вестроне, повествовал о войне за кольцо всевластья. В неполном тексте перечислялись главные герои той войны, и рассказывалось о гибели одного из них. В тексте прямо относили хоббитов, эльфов и гномов к отдельным народам, не причисляя их к людям.
   Приг, как и многие исследователи, склонен был считать эльфов и гномов людьми, только принадлежащим к сильно отличающимся народностям. По тексту, все люди и хоббиты говорили на вестроне, а эльфы и гномы имели свой язык.
   Глава экспедиции считал иначе: он воспринимал текст буквально. Офицер возразил, что попытки обнаружить древние постройки эльфов и гномов в точно указанных местах не удались. А все людские постройки стояли там, где им и полагалось. Он счел это признаком легендарности обоих народов. Имперский дипломат, из того же факта делал вывод о полном, со всеми предметами, исчезновении всех других народов из нашего мира. Впрочем, не всех. Хоббиты и нидинги остались.
   Приг потребовал доказательств. Посланник империи скупо сказал, что сможет обсуждать этот вопрос, когда будет время. Он добавил, что убитый в Несторе карлик ему кое-что рассказал. Ларта добавил, что не сообщит, как ему удалось разговорить карлика. Вопреки обычаям своего народа, нидинг рассказал и о расколе смутного времени, когда часть карликов осталась с людьми, а часть ушла в иной мир - с гномами, троллями и прочими существами. Разорванный надвое народ не утратил единства. Они как-то общались. Карлик признался, кто и зачем его нанял. Теперь глава экспедиции сможет разговорить любого карлика.
   Рассказывая все это, Ларта помахивал перед носом присмиревшего Прига своим звездчатым камнем. Купец увидел, что офицер уже собой не владеет, и почувствовал, что тоже не в силах оторвать глаз от камня. Уже не было гостиницы, а по дымным от горящих факелов подземным коридорам бежали, размахивая кривыми воронеными саблями, отвратительные существа с длинными руками. Из-под шлемов виднелись косоглазые отвратительные хари. Сбоку выскочили низкорослые и широкоплечие ратники в кольчугах и принялись рубить топорами. Казалось, брызги крови летели Аранге прямо в глаза.
   Очнулся он на улице. Ларта тащил их, полусонных, быстрым шагом в центр города. Он спросил у офицера, где можно поговорить, и тот повел их к себе. Дорогой посланник империи сказал, что боялся слежки. Поэтому устроил часовой разговор об эльфах, затем увел их сознания в нижний мир. Ищущие их шаманы должны были потерять след. Они попробуют искать Арангу в гостинице, а затем в его поезде. Квартира Прига вряд ли им известна.
   Офицера он не стеснялся совершенно, а тот в присутствии Ларты съежился и молчал. Коротко рассказал посланник империи о своем путешествии. В лесах Дорвага на север уходили тайные железные дороги. Их рельсовая колея много уже обычной, и вагоны по ним двигались маленькие. Но везли их не паровозы, а другие локомотивы, более совершенные, работающие на нефтепродуктах.
   От великой восточной дороги отходили несколько ответвлений. По ним вывозилась нефть, по ней везли металлы и лес к югу, чтобы перегрузить на большую железную дорогу. В одном месте маленький железнодорожный путь прорезал через систему тоннелей Гелийские горы и уходил на север. Ларта видел небольшие, но совершенные заводы. Прекрасно организованные рудники. Дружелюбных и спокойных людей, с удовольствие делающих свое дело. Армейские школы, где готовили инженеров, рудознатцев и химиков. Людей, которые были равны между собой, несмотря на разницу в положении и происхождении.
   Общество Дорвага управлялось не только традициями, аристократами и чиновниками. В нем было много различных советов, состоявших и из простых людей, и из специалистов, и из князей и старейшин. Общины приглашали князя на правление. Они имели право выбрать князя - или изгнать уже выбранного. Но обойтись совсем без князя они не пытались - это стало бы нарушением традиций.
   Приг высказался о такой организации управления так:
   - На западе руководителей выбирают, на востоке они власть наследуют. У нас выбирают среди тех, кто наследует. Судя по результатам, пока наш подход лучше. К тому же князья не лезут в дела деревенских и городских общин, а помогают только по просьбе старейшин. Даже в армии князья подчиняются командирам, чье происхождение не так славно, без сопротивления.
   Нигде раньше Ларта с такой организацией не сталкивался. Слишком велико различие с империей, чтобы обычные для востока приемы разведки могли помочь. На Западе различия в устройстве общества станут еще больше. Раз нужна другая разведка, другой будет и контрразведка.
   Неведомый враг в Дорваге действовал двумя методами: при первом он внедрял своих людей под видом простых работников, они годами жили тихо и делали карьеру. За это время они обрастали связями, становились своими, никто их не подозревал. Трудно безошибочно подобрать таких людей. Требовалась целая служба их отбора и подготовки, и невозможно было рассчитывать, что сделавший карьеру разведчик займет пост, где сможет принести пользу.
   К тому же иностранец так и не становился полностью своим в Дорваге. Множество их жило в княжестве, ничем не отличаясь от местных жителей. Но у них не было тех дружеских компаний соседей, друзей по ученичеству, по юности, по воинской службе, которые многое определяли в жизни каждого истинного дорвага. И все они находились на виду контрразведки княжества.
   Второй метод заключался в засылке агентов кратковременного действия. Никаких постов такие агенты занять не могли, контрразведка их сразу разоблачала, если они попадали в зону ее внимания. Они воровали сведения, подкупали нужных людей.
   Обычно работали агенты обоих видов. Долговременный подготавливал операцию: разрабатывал личину, под которой скроется приехавший агент, подготавливал ему жилье, контакты с нужными людьми, намечал, кого подкупить. Приехавший агент проводил операцию - и уезжал.
   Противостоящий княжеству враг использовал, кроме того, одержимых агентов. Их обрабатывали, чаще - в Айборе, и они действовали, сами не сознавая цели и причин своих действий. Они не выделялись среди обычных людей, и сами себе они свои поступки объясняли какими-то иными побуждениями. Разум их жил самостоятельной жизнью, исправно отыскивая наилучший путь к цели.
   Аранга знал, что разведка империи тоже использовала одержимых. Временно ими становились посыльные, которые не ведали, какие сведения переносят в своей голове. Делали одержимых убийц, для устранения хорошо охраняемых лиц. Их подготавливали из закоренелых преступников и в них вкладывали приказ на самоуничтожение после выполнения задания. Схваченный убийца умирал в руках охраны, не успев сказать ни слова, и тем оставлял расследование ни с чем.
   Подал голос Приг:
   - Как можно заставить человека умереть? Это против его природы.
   - Ты прав, если говорить о людях свободного общества, с инициативой и чувством собственного достоинства. Их и одержимыми сделать трудно. А люди малоразвитых племен зависимы от норм жизни очень сильно. Ты, вроде, историк, должен знать, что нарушение табу в первобытных племенах часто влечет за собой смерть, добровольную. Убивает вера в то, что нарушивший табу умрет. Преступная среда по своей психологии близка к первобытным племенам.
  
   Ларта продолжил рассказ. Жрецы Ордара умели выявлять таких одержимых. Приемов существовало достаточно. Например, попросить называть первое пришедшее в голову слово в ответ на картинку или произнесенное слово. Всякий человек на слово или изображение стола назовет или еду или предметы обеденной обстановки. Одержимый рано или поздно назовет постороннее слово, относящееся к его одержимости. Умело предлагая слова или картинки, можно дословно восстановить задание одержимого.
   Контрразведка княжества с помощью Ларты вычислила больше десятка одержимых. Причем некоторые были обработаны в самом Дорваге. Быстро отыскали нескольких долговременных агентов и пяток агентов действия. За ними установлена слежка, дорваги закончат остальное.
   Центр враждебной организации находится в Айборе, но это не власти республики. Ларта заявил, что про карлика он солгал - в расчете, что их разговор прослушивался. Карлик не говорил ему, кто его нанял. А про расщепленный народ - правда. Нидинги нижнего мира связаны с земными, и подпитывают их злом. Карлики, оставшиеся в нашем мире, людей ненавидят. Они служат лишь тем, кто несет в мир смерть и раздоры.
   Потом глава экспедиции обратился к Пригу:
   - Поедешь с нами на запад? Не говори, что тебя не отпустят. Достаточно твоей просьбы. Ты нам понадобишься, как специалист по эльфам. Отправляйся сразу в Гондор. А пока - поменяй мою и Аранги одежду на обычную для здешних мест. Свою одежду с сегодняшнего дня тоже меняй. Боюсь, что шаманы смогут проследить нас и по одежде.
   Офицер ушел с одеждой купцов. Ларта спросил:
   - Я правильно поступил, пригласив его без твоего предварительного согласия? Показалось, что вы подружились. А дорваг рядом с нами теперь будет обязательно, лучше, чтобы свой.
   - Да, он нам подойдет. Он и запад знает, и по человечески мне близок.
   - Теперь о том, что Пригу знать не надо, для его безопасности. Гнездо врага в Айборе буду уничтожать я. Помогут мне разведчики. Ты же устроишь в Айборе крупную коммерческую аферу. Схему я объясню по дороге. Сейчас дай приказ создать торговую кампанию - или купи готовую - и назначь управляющим своего человека. Пусть готовит продавцов вразнос, как у нас в империи в деревнях. Вот список товаров.
   В перечне значились предметы роскоши, приборы и предметы для удобства быта. Те товары, которые вразнос никогда не продавались. Здесь же перечислялись краткие правила подготовки продавцов.
   - Ты хочешь сбить цены и взять с этого прибыль?
   - Нет. Я хочу сбить цены и посмотреть, кто из купцов как себя ведет. Больше того, мне хочется, чтобы и в республике все это увидели. А прибыль мы получим, скупив склады. Их быстро начнут дешево продавать, увидишь.
   Подошел Приг с одеждой, и начальник экспедиции отдал следующее приказание:
   - Подготовь паровоз. Без вагонов. Мы с Арангой уедем на нем ночью.
   - Сделаю. Я уполномочен сообщить, что господин Ларта получил разрешение на постройку завода переработки нефти близ границы с Берном. С сегодняшней ночи я числюсь в отпуске и завтра могу выехать в Гондор. Просьба князя Дорвага: не задерживаться у нас сверх необходимости. Наши люди будут сопровождать Вас в разных странах и выполнят ваши поручения по защите или передаче информации. В Айборе можете обращаться к Приоло. Его магазин находится на площади Голубей.
  
   Имперский дипломат, переодевшись, ушел, а офицер показал Аранге еще одну запись. Вожди разных племен беседовали с Великим Орлангуром, и тот утверждал, что люди отличны от всех иных созданий в мире, у них своя судьба. Так и получилось, если прав Ларта. Люди живут в своем мире, и в нем нет богов, кроме созданных людьми. Да и драконы - те же люди. Когда-нибудь и Ларту будут почитать, как Орлангура, и рассказывать о нем легенды. Офицер улыбнулся:
   - Моя квартира теперь стала пещерой дракона.
  
   Ночью друзья на паровозе покинули город Кора. Шаманы могли проследить вагоны, но паровоз - это для них неожиданно. Ларта рассказывал детали предстоящей аферы. Сам он еще некоторое время должен пробыть в княжестве. Имперский дипломат написал книгу, в которой описывались государственное устройство, экономика, наука, религия, армия и службы безопасности в Хеврару, Ло-ча, Дорваге. Там содержится многое, что правительства хотели бы скрыть. Но думающие люди в княжестве разрешили ее напечатать.
   - Дальше, на западе, мы все меньше сможем опираться на своих людей. Будем нанимать местных инженеров, ученых. Почти всю информацию начнем брать открыто, а я буду писать книги о каждой стране. Пока мы движемся на запад, нас преследовать не станут - захотят прочитать следующую книгу. Когда мы попытаемся вернуться, нам станут мешать все. Кто попытается перекупить, а кто и убить. В последней стране пребывания мы с тобой должны быть только вдвоем. Возвращение под чужим именем и необычным путем продумаем заранее.
   - Какая страна будет последней?
   - Пока не знаю. Страна, последняя для нас, должна окружающим казаться предпоследней. Иначе нас ничего не спасет.
   - Как ты думаешь возвращаться?
   - Путей, которые я обдумываю, два. Или через островную гряду, разделяющую западное и восточное море, - или через пустыни юга. Я знаком с картами империи. Там можно пройти. Мореход я не последний, а пустыни, хоть и считаются непроходимыми, но люди их пересекали. Сможем и мы. В обоих случаях мы отплывем морем, а там уж двинемся на запад, - или повернем на юг.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
Оценка: 4.99*5  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"