Увидел Чудище. На третий день своих поисков работы в городе я столкнулся с ним у ворот. Душераздирающий скрежет железных ворот… открывается дверь и перед нами стоит Чудище...
С чердака, где он жил, (я сам там бывал несколько раз) виднелись аж внутренности города, его єкишечникЋ. На аккуратно вымощенные улицы выходила только лишь форточка его туалета. Оттуда доносились голоса, завывал ветер
Этого тебе никто не скажет, но знай и то, что мое учительство будет неким главенством над тобой. Все, что есть у тебя, будет исходить только от твоей души, изнутри…
Я специально устроил пожаp. Прямо на чеpдаке. Все сразу переполошились, забегали. Все, кpоме одной – женщины с пятого этажа, из пpавой угловой кваpтиpы.
Вывезти из себя приплывавших с моря мужчин было дано не каждому человеку, если хотя бы один мужик влюбился бы в одну из здешних женщин и остался бы здесь, то умер бы от упреков и внутренних истязаний.
… Начали расходиться… Возвратившись из пивной, расселись, развалившись, по своим местам, поэт встал, стал причесываться и неожиданно начал ругать нас всех...
Женщине захотелось увидеть луч свечи: он принес свечку на блюдечке и положил на подстилку. Свеча догорела. Свет, пробивавшийся внутрь сквозь окно, наткнулся на занасев, ну а теперь ему уже ничто не мешало…
Моя охрана уже потеряла голову от такого количества такси, и от собравшегося у входа в стойбище стада из женщин и мужчин. Проход приехавших внутрь стойбища был похож на студенческую демонстрацию.
Не смог прийти в субботу. В понедельник под вечер Магомед пришел домой к Данилычу; кошмар стих. Дверь была открыта, он заглянул внутрь и прошел, ћоркестрЋ играл себе, как и вчера. Он узнал Маргариту Евгеньевну...
Сейчас мы сидим с ним в моем кабинете в глубоких кожаных креслах. Я для себя выясняю отношения между нами, нервы мои на пределе, он не покупает мне пистолета и причина в том, что либо свои деньги на меня жалеет, либо мне не доверяет. А ведь тот пистолет, что моего соигольника – рядом!
…Нас было двое. И обе с короткими юбочками. И обе мы знали, что чего-то ожидаем от бесконечности моря, стоя на бульваре, на разваливающейся деревянной балке...
