|
День только близился к концу, до полуночи оставалось почти четыре часа, но на заснеженных улицах не было ни души. В каждом окне горел свет, словно говоря, что город еще жив, и Земля продолжает вертеться вокруг своей оси. Где-то в непроглядных сумерках завывал ветер. Он то и дело подхватывал белые хлопья с сугробов и швырял о стены небоскребов и панельных домов. Иногда цеплялся и за коренастого мужчину с замерзшей сединой в волосах. Мужчина ругался, утопая каждым шагом в снегу: с утра ему снова предстоит надеть форму дворника, и приятного погода принесла мало.
Каждый вечер пятницы бар с поэтичным названием "Ангельская ночь" напоминал Ноев ковчег, где каждой твари по паре, и шагу некуда ступить, чтобы не уткнуться мордой в какого-нибудь осла. Сегодня все было не так. За дальним столиком у стены сидели двое в строгих костюмах, словно сошедшие с обложек модных мужских глянцев. Они беседовали, опрокидывая гигантских размеров пивные кружки, а рядом с ними напевал голосом Фрэнка Синатры древний музыкальный автомат, заглушая их тихий говор. Хмурый бармен работал в одиночестве, и за посетителями не следил, все продолжал натирать стойку.
Когда Альберт вошел, в лицо ему ударил теплый и как будто бы даже искусственный воздух. Наверное, так казалось после улицы. Едва заметно пахло мукой. Вот она - домашняя атмосфера. Альберт забыл, что он простой дворник, теперь - он такой же выпивоха, как и все остальные тут. Все равны.
Первую кружку он опустошил еще у стойки. Со второй мужчина потащился к молодому юноше, сидевшему в одиночестве и отрешенно рассматривающему трещины на столе. Альберт едва втиснул свое гигантское пузо между красным кожаным диваном с вылезающей обивкой и столом и принялся знакомиться. Его собеседник представился непривычным русскому уху именем Анри.
- Мои родители иммигрировали из Франции во время войны, - так он это объяснил.
- Тяжело им, должно быть, пришлось.
- Да, долбанная война.
- Война вообще, пожалуй, наравне с просмотром спортивных матчей, одно из самых бессмысленных занятий человечества, - отозвался Альберт.
Он говорил эту фразу при первом же удобном случае каждому новому знакомому. Он считал, так создает впечатление умного и образованного человека со своими собственными мыслями, не потыренными из бесплатных еженедельных газет.
Анри газет не читал. Он оттопырил указательный палец, соглашаясь с произнесенными словами, и залил их остатками пива из кружки. Бармен флиртовал с новой посетительницей и парень в мыслях извинился за то, что отвлекает человека от важного дела, и попросил подлить ему крепкого.
Он отхлебнул горькой пены, взбодрился от пробежавших по спине мурашек.
- Ну, - спросил, - почему же вы пьете в этот чудесный вечер?
Альберт закивал, как будто только этого вопроса и ждал. Он опустил кружку на стол, освобождая руки для мимики, намекая, что его ответ будет отнюдь не коротким.
- Вот сейчас мы разговариваем, верно? Я люблю общение. Это единственное, ради чего я живу - чтобы общаться. Но при этом у меня нет друзей. Я не знаю, почему. Просто люди не часто желают со мной общаться во второй раз. Я не жалуюсь, нет. Я люблю знакомиться с новыми людьми. Но с каждым годом мне это дается все труднее и труднее. Однажды я понял, что больше не могу себя заставить подойти к незнакомому человеку и завязать разговор.
- Но ведь ко мне вы подошли.
- Это все пиво. Стоит мне выпить, и словно все барьеры рушатся. Трезвый я все ненавижу и порой даже плачу. Нет, не смущайся так, все плачут, да.
Анри не проронил ни слезинки с четырех лет, когда умер его отец. Стоило ему начать заливать, бабушка хваталась за отцовский ремень с металлической пряжкой.
- Пиво же меняет меня. - Альберт продолжал. - Глотнул, и вот мы с тобой общаемся в свое удовольствие, и ничего нас не гнетет. Вчера я на месте вон тех двух мужчин у музыкального автомата познакомился с чудесной женщиной, владелицей цветочного магазина. Она многое рассказала о своей работе за бокалом красного вина и ушла, а я запоздало сообразил, что забыл спросить ее имя.
Парень покивал головой - всем знакомо одиночество. Это одна из вещей, что объединяют всех людей, независимо от каких-либо половых или расовых признаков.
- А семья? Разве у вас нет семьи?
- Лет пятнадцать назад я был женат на ужасной женщине. Ей от меня нужны были только деньги. Я возвращался домой, и она начинала меня пилить и пилить, словно бы я бесполезный и ненужный. Она даже детей настроила против меня. Одним прекрасным утром я проснулся на улице с чемоданом под мышкой. С тех пор как-то с женщинами у меня и не заладилось.
- Как она вас смогла выгнать из собственного дома?
- Я не помню.
В глазах Альберта была печаль, но Анри и не думал его жалеть. Он был уверен, что его собеседник тот еще эгоист и, очевидно, алкоголик, и семью потерял за дело. Сам виноват.
Вслух парень ничего не сказал. В этот день ссориться ему ни с кем не хотелось.
- Знаете, а я ведь понимаю вас, - признался Анри. - Прежде, чем вы ко мне подсели, я как раз обдумывал одну идею.
Альберт был весь во внимании.
- Днем я работаю в видео-прокате и часто вижу утомленных и понурых людей, приходящих в одиночестве, берущих только романтические драмы на вечер. Я уверен, они их даже не досматривают - засыпают на двадцатой минуте с рукой в ведре попкорна.
Анри сделал короткую паузу и отхлебнул из кружки. Он чувствовал, как начинает с трудом разбираться в своих мыслях. Мужчины в костюмах уже ушли, хлопнув дверьми. Наступила ночь.
- Так вот, глядя на всех этих людей, я часто думаю, как им нужен клуб по одиночеству. То есть, представляете, вы после работы приходите и заказываете собеседника. Хотите сегодня пообщаться, например, с любителем научной фантастики. И вот, пожалуйста - он перед вами, рисует чертежи тринадцатого "Апполона" и попутно рассказывает о детстве Гагарина или Армстронга. А спустя пару минут исписывает все стены химическими формулами состава почвы планеты Меркурий.
Альберта идея ошеломила. Он не мог найти слов. Он каждый вечер заглядывал бы туда, неважно, сколько стоили бы услуги. А сколько можно заработать, содержа такой клуб!
Анри молчал. У него кружилась голова, хотелось спать. Они остались единственными посетителями. Бармен понял, что ночь не будет прибыльной, и мудрым решением станет закрыть бар ко всем чертям до утра и отправиться домой.
- Эй, - окликнул он из-за стойки. - Давайте по домам.
Альберт вскочил.
- Действительно, что-то засиделся. Спасибо за компанию и приятную беседу, Анри.
Они пожали руки, и мужчина выскочил на улицу.
Мороз ударил в голову, изгоняя пьяный дурман и подгоняя мысли. Следуя вытоптанным дорожкам, Альберт нашел телефонную будку - без дверцы и почти без стекол, зато с работающим аппаратом. Он прижал трубку ухом к плечу и немеющими от холода пальцами бросил в прорезь пару монет. Дважды он позвонил не туда, избавившись от всей мелочи в карманах. На третий звонок ответил знакомый голос.
- Алло. Дима? Да, это твой отец. У меня появилась хорошая идея, но не рассказывай пока ничего матери. Слушай, отыщи телефон патентного бюро и с утра подъезжай ко мне.
Анри, покинув двери бара, уже и забыл недавний разговор. Он никогда столько не выпивал, как в этот вечер: еще бы, днем он потерял работу, и не знал, куда теперь податься. Но сейчас его глаза закрывались, а пустые снежные улицы пели колыбельные.
Где-то вдали выли сирены.
| |