Странное существо этот Илька. Странное и проблемное. Из жалости мы взяли его к себе. Ну, куда пацаненку одному в таком возрасте, пропадет ведь. Мы тогда еще не знали, что, забирая его с собой, наживаем кучу проблем. Первой из них (но не единственной) была абсолютная бесталанность мальчишки. Все знают, что каитифы всегда несут в себе отголоски умений своих клановых предков. Взять того же Резчика. Он явно происходил от вентру. Казалось бы, его сын и раб Илья должен был хотя бы в зачаточном виде проявлять что-то из этих умений. Увы, у Ильки ничего не получалось. Совсем ничего. Ни одно даже самое простое заклинание из арсенала вентру ему не давалось. Мы уже беспокоиться начали: не слабокровный ли он? Но нет. Слабоумием Илья не страдал, да и общие заклятья (те, которые могли использовать представители любого клана) изучал вполне успешно. На удивление легко, к примеру, он освоил начальные уровни "Телекинеза". С плетеньем этого заклятья и взрослые-то поначалу мучились, у мальчишки же оно получилось почти сразу. А ведь Илька даже учеником еще не успел стать!
По логике паренька нужно было принимать в клан, но, подумав, мы решили не торопиться. Раз уж он такой "чистый лист бумаги", и не имеет ни к чему предрасположенности, пусть сам определится, в какой из наших кланов он хотел бы вступить. Дело-то серьезное. Поспешишь, потом что-то менять поздно будет.
С обучением Ильки тоже возникли проблемы. Нет, новые знания он воспринимал легко и охотно. Дело не в том. Просто наш "Стикс" это же не школа для послушников. У нас другие задачи. Ну, мы и решили пацаненка на Базу отправить. Не тут-то было. Илька устроил нам форменную истерику. Никуда, кричит, я из "Стикса" не уйду. Или с вами останусь, или опять бродяжничать буду. Вот засранец! В конце концов, посоветовавшись со старшими, оставили паренька у себя. Без крайней необходимости не стоило травмировать психику подростка, уж слишком много на него всего свалилось. Так и остался Илья при ЧОПе эдаким "сыном полка".
Надо отдать парню должное, по возможности он старался быть полезным. Добровольно взял на себя обязанность по уборке офиса, перечинил большую часть стульев. Короче говоря, оказался работящим и не по возрасту мастеровитым. Спал Илья в офисе, благо место было. Там даже душ имелся, так что с гигиеной никаких проблем. Идти жить к кому-нибудь из нас он наотрез отказывался, может, не хотел никого напрягать, а, может, просто ценил личную свободу. В принципе, учитывая его биографию, это не удивительно - успел привыкнуть к самостоятельности.
Мы, естественно, проводили слияние с парнишкой (надо же было знать, кого к себе берем), а потому с этой самой биографией успели ознакомиться. Ничего особо примечательного в ней не было. Родился Илька в одном из захолустных городков Великороссии, в семье алкоголички. Человеческого отца не знал ни он сам, ни даже его мамаша, что, в общем-то, не удивительно - случайные связи и все такое. В первый раз сбежал из дома аж в шесть лет. (Шустрый парнишка!) Поймали. Наказали. Подрос и снова ушел в бега. Бродяжничал, просил милостыню, приворовывал. Отловили. Попал в детдом. (Это было уже при Правительстве Народного Доверия). Казарменная дисциплина детского дома Ильке не понравилась. Сбежал. На товарняках добрался до Урала, и уже тут умудрился попасться на глаза Резчику. Вот собственно и все.
Похоже, подонок изрядно замусорил пацаненку мозги, или, может быть, сказывалась прежняя жизнь мальчишки. Что ни говори, улица - жестокий учитель. Взгляды Ильки на жизнь меня порой просто удручали. Помнится, подошел он ко мне (это было где-то на третью-четвертую ночь пребывания у нас) и говорит:
- Почему вы все такие добрые? Это же неправильно!
В легком ступоре медленно перевариваю услышанное. В излишней доброте, по-моему, нас еще никто не упрекал. Все больше наоборот как-то. Если, к примеру, "вертухаев" послушать, так мы все вообще олицетворения порочности, коварства и кровожадности. Почесывая переносицу, раздумываю, как отреагировать.
- Мы, - отвечаю, - не добрые и не злые. Мы такие, какие мы есть.
- Нет, - упрямо гнет свое Илька, - я же вижу. Вы добрые.
Мне даже интересно стало.
- И в чем же, - спрашиваю, - наша доброта проявляется?
Илька задумывается.
- У вас как-то... тихо. Никто никого не пытается поставить на место, вы даже почти не ругаетесь друг с другом. Прикалываетесь иногда, это бывает, но я ни разу не видел, чтобы кто-нибудь на кого-то всерьез наехал.
Странные у парня представления о доброте.
- Ну, если это ты считаешь добротой, то тогда мы и впрямь добрые. А что здесь неправильного?
- Как это что? - состроив удивленную мордочку, мальчишка смотрит на меня, словно на ненормальную. - Ты какая-то... стремная. Везде же так: самые крутые захапывают себе как можно больше власти и всяких "плюшек", а всех остальных ставят раком. Каждый старается залезть повыше, это же этот... как его? Закон природы! Ты вот тоже вроде как крутая. Я слышал, ты каких-то там мастеров пачками уделывала, а здесь наравне со всеми. И никто тебя не боится, и власти у тебя никакой нет.
Пожимаю плечами.
- Все верно. В "Стиксе" нет таких, кто меня боится, а заодно нет и тех, кто ненавидит. Я не чувствую неприязненных взглядов исподтишка, не жду ни от кого подлянок. Могу к любому из наших повернуться спиной, и никто в нее не ударит. По-моему это здорово. А власть?... Вот скажи, зачем тебе эта власть?
Поглядывая на меня исподлобья, Илька чешет затылок.
- Ну, это же круто. Прикинь, целая куча всяких разных "плюшек", все вокруг стараются угодить, если кто-то не понравится, можно его зачмырить. А еще можно ничего не делать, только командовать.
С трудом удерживаюсь, чтобы не расхохотаться. А что еще я хотела услышать от тринадцатилетнего беспризорника?
- Илья, - говорю, - у нас в "Стиксе" командуют Сергей с Виктором. Ты замечал у них какие-то особые привилегии? А видел, чтобы они не по делу кого-то ругали? Нет такого! И никто не старается им угождать. Их уважают, но не заискивают. А работают они, кстати, побольше любого из нас. Мы отдежурили и по домам, а они порой до полудня на работе зависают.
- Это потому, что вы тут какие-то неправильные, - без тени сомнений отвечает мне Илька, - но ведь не все же у вас такие? У вас есть родители, а у них тоже есть родители. Вот захочется, например, вашим родителям, или родителям ваших родителей выяснить, кто из вас самый крутой. Ну, просто так по приколу поспорят меж собой, чьи дети-внуки круче. И будет тут тот же гадюшник, что и везде.
Я поначалу даже не поняла, что мальчишка имеет в виду.
- Ну, поспорили они, - спрашиваю, - и что дальше?
- Как это что? - фыркает паренек, - Прикажут каждому из вас добиться власти в "Стиксе", кто сколько сумеет, и начнется грызня всех против всех.
Какие-то жестокие у пацана фантазии!
- Абсолютная чушь! Наши родители не настолько глупы, чтобы такое приказывать! Да и кто бы из нас стал выполнять такие нелепые приказы?
- А куда бы вы делись? Приказу родителя противиться невозможно, - уверенно заявляет Илья.
Вот тут-то до меня и дошло.
- Илька, чудило! Так ты думаешь, что мы все привязанные?
- А разве по-другому бывает? - раздается в ответ.
- Конечно, бывает! Уже давным-давно никто из каинитов никого не привязывает. Моей старшей сестре, например, больше трехсот лет, и она, как и я, всегда была свободной. Да, что сестра? Отец у меня наверно самый старый из лидеров наших кланов. Ему уже за восьмую сотню перевалило, но он тоже никогда не был привязанным. Тебе просто не повезло, что твоим родителем оказался маньяк.
- Не повезло, - эхом отозвался Илька.
Его лицо погрустнело, глаза затуманились. Он словно бы ушел в себя. Несколько минут парнишка молчал, и вдруг спросил:
- Если нет никакой привязки, как же старшие защищаются от вас?
- А зачем им защищаться? Никому и в голову не придет устраивать покушения на своих родителей. Вот взять хотя бы моего отца. Он никогда никого не обманывал, не подставлял, не предавал. Он нас любит: меня, Алину, Гора, своего внука Стаса. Я уж молчу о том, что отец очень хороший лидер. Его уважают и в нашем, и в союзных кланах. Мне кажется, нужно быть полным дерьмом, чтобы захотеть его упокоить.
И снова установилась тишина. Глядя куда-то мимо меня, Илья о чем-то размышлял.
- Я тебе завидую, - прервав затянувшуюся паузу, вздохнул он, и, скукожившись в уголке дивана, уткнулся лицом себе в колени.
Илька плакал. Тихо-тихо, почти беззвучно, а я сидела рядом, и, обняв его за плечи, бормотала что-то утешительное.
**
Прошло порядком времени, прежде чем Илья мало-мальски освоился. Только вот старые привычки, похоже, въелись в него накрепко. Наверняка ведь понимал, что у нас ему нечего бояться, но все равно оставался настороженным и собранным, словно сжатая пружина. Хотя, чему тут удивляться? Весь прежний опыт беспризорника убеждал Ильку в одном: расслабляться нельзя никогда. Тех из бродяг, кто не мог, или не хотел усваивать эту простую истину, учила сама жизнь, и мало кому нравились ее уроки.
Пожалуй, только со мной да еще с Евой Илька превращался из настороженного, готового ко всяким неожиданностям волчонка в обычного подростка, улыбчивого и непомерно любопытного. Мальчишка порою просто засыпал нас своими вопросами, и, ясное дело, ждал ответов. Как заключили мир с Охотниками? Из-за чего началась вражда "Шабашников" с остальными каинитами? Когда появились первые форсеры? Почему эгрегоры не действуют на людей? Но, пожалуй, больше всего его интересовали взаимоотношения нас и родителей. Не доходило до Ильки, почему наши старшие, такие опытные и могущественные, относятся по-доброму к нам, тем, кто заведомо слабее их. Почему родители не боятся делиться с нами знаниями и опытом, если детей не сдерживает привязка и эти знания мы могли бы использовать против них. Как, скажите, что-то объяснить тому, для кого уважение, любовь, дружба, доброта всего лишь слова, не наполненные смыслом. Ну, не знал он ничего этого ни в своей прошлой человеческой, ни в новой жизни. Думаете, любила Ильку его мамаша-алкоголичка? Да ей сын и на фиг был не нужен, досадная помеха и только. А привязавший мальчишку отец-каинит? Скажите, что кроме ненависти мог испытывать Илька к такому выродку?
И все же какие-то подвижки были. Что-то до мальчишки стало доходить. Во всяком случае, как я уже говорила, меня и Еву он начал выделять из всех прочих, и, если судить по отражению, проникся к нам симпатией. Вообще-то в этой привязанности имелись и свои отрицательные моменты. Ева в "Стиксе" бывала наездами, а я-то тут работала. Естественно, что большую часть времени Илька проводил со мной. Так и таскался следом этаким хвостиком. Куда я, туда и он. Подружки уже хихикать стали. Ты что, говорят, Кира, сынишкой обзавелась? Ну, и как оно, быть молодой мамой? Вот ведь вредины! Я отшучивалась, Илька же на подначки вообще не реагировал. Честно говоря, я и не думала, что вскоре мне представится возможность убедиться в силе привязанности "приемыша". Случилось это на тренировке.
Вообще-то я давно уже собиралась "провести апгрейд" своих навыков рукопашного боя, да вечно не находила времени. Каждый раз что-то отвлекало. И только после всех последних событий, твердо решила: хватит откладывать. Черт побери, будь тот же Сергеич из "Фармлайна" действительно хорошим бойцом и опытным форсером, я запросто могла бы оконфузиться.
На просьбу обучить меня основам Боевого танца тореадоров Сережка с сомнением покачал головой, но отказываться не стал, согласился сразу. (Попробовал бы он увильнуть!) Радик, Слава и Вика с Артуром вызвались ему помогать. Впятером со мной мучились, увы, все без толку. Чего-то мне не хватало. Тореадорской пластики, их умения интуитивно чувствовать уязвимые зоны противника, или, может, еще каких-то качеств, не знаю. Общее мнение инструкторов-тореадоров высказала Вика: "Кира, ты не ощущаешь самой стихии танца, не чувствуешь его рисунка. Чтобы им овладеть, похоже, одного желания и знания нашего "Ускорения" не достаточно. Наверно для этого нужно родиться тореадором. Мы не можем тебе помочь, извини". Ну, что тут сделаешь, нет, так нет. Тореадорская школа самая красивая, и, пожалуй, одна из самых эффективных, но ведь не единственная же! Есть еще гангрелы и бруйяне. По трезвому размышлению от гангрельской методики я все же отказалась. Эта школа рассчитана на бугаев, здоровяков под два метра ростом и с соответственной мышечной массой. Сам стиль их боя строится так, чтобы с максимальной выгодой использовать большую массу тела, и по возможности компенсировать некоторую (по сравнению с другими каинитами) неповоротливость. Маленький и шустрый гангрел-боец это, знаете ли, нонсенс. В общем, не те у меня были кондиции. Вот тогда я и подкатила к Ночке. "Обучи, - говорю, - меня, недостойную, о, великий гуру!" Светка захихикала, и мне в тон: "Чисты ли твои помыслы, ищущая тайных знаний? Готова ли ты встать на путь... э-э... быстрого кулака и битой морды?!" Короче говоря, посмеялись мы, да и пошли искать место для тренировок.
Через пару-тройку занятий я убедилась, бруйянская школа "рукопашки" - то, что мне нужно. У бруйян вы не найдете эффектных стоек. Их стиль некрасив, где-то, даже груб, но по своей эффективности мало уступает Боевому танцу тореадоров. Самое же главное в нем для меня заключалось в том, что я могла овладеть этой техникой боя. Не было никаких ограничений, кроме одного - знания и умения пользоваться "Глазом орла". Конечно, я уступала и в силе, и в выносливости бруйянам (мы, тремеры, не можем похвастаться физической крепостью), зато у меня был большой выигрыш в скорости, ведь я умела входить в тореадорское "Ускорение". А высокий энергопотенциал и способность к глубокой концентрации позволяли мне без напряга поддерживать одновременно оба заклятья.
Спарринги мы проводили чаще всего во дворе института. (Там было достаточно уединенных уголков). Впрочем, Ночка имела свой взгляд на систему тренировок. Считая, что хороший "рукопашник" должен всегда быть готовым к бою, моя тренерша порою выбирала для наших занятий весьма неожиданные время и место. Как вам, например, спарринг в душе? Парни, услышав о таком, наверняка ухмыльнутся. Пара обнаженных девушек, почем зря мутузящих друг друга - то еще зрелище. Ну, я, пожалуй, тоже хихикнула бы, увидев двух парней в голом виде выясняющих между собой отношения. Но, если вдуматься, ничего смешного в этом нет. Опыт боя в условиях ограниченного пространства, в отсутствии одежды и в специфической среде (пол-то, между прочим, скользкий) как минимум может быть полезен. Еще одна особенность наших тренировок: Ночка нередко начинала спарринг, не предупреждая меня о том. Стоит, к примеру, под распылителем душа, натирает мочалкой плечи. Вся из себя такая сосредоточенная, задумчивая. И вдруг ее ладонь "выстреливает" мне в голову. Хочешь -- блокируй, хочешь -- уклоняйся. Отчасти момент атаки можно было отследить по отражению, но далеко не всегда.
В тот раз мы прогуливались во дворе, и Ночка, как всегда без предупреждений, начала тренировку. Не учла только, что поблизости вертелся Илька. (Пацана в свои дела мы старались не посвящать). Светкин удар я позорно пропустила, в результате совершила короткий взлет с воспоследовавшей следом крайне неприятной посадкой. Я еще и по стеночке-то "стечь" не успела, а Ночка уже рванулась ко мне. Разумеется, добивающий удар она только имитировала (не хватало еще, чтобы меня упокоила лучшая подруга), но выглядело все и впрямь натурально раз Илька купился. Выскочил перед бруйянкой, меня загораживая. "Не смей!" - кричит. Светка при виде непрошеного защитника сначала оторопела, потом рассердилась, а под конец, расхохоталась. "Кира, на кой ляд ты с нашей "рукопашкой" мучаешься? - выговорила она сквозь смех. - У тебя ж вон какой телохранитель нарисовался!" Пришлось объяснять Илье: то, что он случайно подсмотрел, вовсе не ссора, а всего лишь тренировка. Парнишка был изрядно смущен.
Честно говоря, не ожидала я такого от Ильки. Ведь отлично же понимал, что Ночка его, если захочет, в порошок сотрет. Трусил отчаянно, и все равно встал у нее на дороге, закрывая меня. Вот вам и "приемыш".
***
Конец ноября. Преддверие зимы. Уже успел выпасть и стаять первый снег, а сутки назад лег снова. На этот раз, похоже, всерьез и надолго. Да уж, работы теперь дворникам поприбавится. В городе кое-где снега по колено -- не успели убрать. Он, кстати, все еще идет. Правда, теперь уже мелкий и редкий, не то, что вчера.
- Кира! Ева! Ну, сколько можно ждать?! - кричит с улицы Ночка.
Вижу, как у моей подружки вырывается изо рта пар. (На термометре за окном -- минус пять). Они с Викой дожидаются нас у офиса "Стикса", а мы все пытаемся уговорить Ильку. Уперся рогом в землю: не хочу, не буду. Странный он все же, этот паренек. Иногда Илья кажется мне чуть ли не ровесником. Настолько он бывает порой не по-детски вдумчивым и серьезным. А временами (и что на него находит?) мальчишка начинает вести себя словно капризный маленький ребенок. Вот, как сейчас, к примеру.
Сегодня мы собрались в гости к Охотникам. (Я, конечно, про наших великоросских говорю). Отец Каин, это когда же мы в последний раз с ними встречались? На Совместной Комиссии? Точно. Да и то не со всеми. Линку, ясное дело, туда не брали. Как она? Соскучилась я по этой сорвиголове. Очень хотелось ее увидеть. А еще я собиралась познакомить ее с Ильей -- ровесники все-таки. Кстати, "приемышу" стоило бы и с отцом Сергием пообщаться. Священник мудрый человек, глядишь, вправил бы пацану мозги на место. Не зря же Владимир Игоревич называл отца Сергия нашим психотерапевтом. Увы, все мои планы полетели коту под хвост. Илька и слушать не хотел ни о какой поездке. Уж, как только мы с Евой его ни уламывали, все без толку. Одно в ответ: "Не хочу! Не поеду!" Ну, не силком же его тащить? Отступились. На радостях, что от него отстали, Илья даже пообещал в офисе прибраться. Ну, и ладно, пусть поработает, раз не хочет нам компанию составить. Труд, как известно, облагораживает. И, между прочим, не только человеков.
Узнав о причине задержки, Светка недовольно качает головой. "Балуете, - говорит, - вы его". Мы с Евой переглядываемся. Черт знает, может, Ночка в чем-то права?
Солнце мутным пятном проглядывает сквозь облачную хмарь. Три часа дня. Рано -- не то слово, но ехать к Охотникам позже просто не вежливо. Кстати, наши, кто собирался их навестить, уже свалили. Это мы из-за одного капризного недоросля припозднились.
Во дворе человек пять-шесть институтских потихоньку расчищают снежные завалы. Ничего, рабочая ночь настанет, сюда ученичков пришлют. Будьте уверены, к утру никаких сугробов не останется! Невольно улыбаюсь своим мыслям. Как хорошо все же, что я давно не ученица.
**
На дороге черт те что. Такое ощущение, что приход зимы для некоторых водил стал откровением. Не догадывались они, понимаешь, что скоро похолодает и снег выпадет. Видимо потому и не меняли резину. А когда по морозцу и снегу да на летних покрышках, ну, сами понимаете... Пока ехали по городу, четыре ДТП успели заметить. В отличие от всяких раздолбаев, свой "Пежо" мы с Сережкой "переобули" заблаговременно.
Ах, ты!.. Проскочив вперед по левому ряду, кремовый "Опель-Астра" у перекрестка перестроился, втиснувшись перед нашим автомобилем, и неожиданно "подрезал". От ДТП меня спасли только "Глаз орла", реакция каинитки и хорошая зимняя резина. Скотина! Бывают же такие уроды?! Жизнь им не в радость, если гадость никому не сделают. Погоди-погоди, я тебе еще устрою!
В общем, не рой другому яму... Моими стараниями водитель кремового "Опеля" вскоре на своей шкуре прочувствовал значение этой поговорки. Лучшей музыкой для моих ушей было нервное бибиканье сзади, сопровождаемое звуками экстренного торможения. Понравилось?! А сейчас я тебе еще и перчика под хвост подсыплю. Приспускаю боковое стекло, высовываю руку, сжимаю кулак и оттопыриваю вверх в традиционном жесте средний пальчик. Заполошные сигналы возмущенного водилы сливаются в непрерывный яростный гудеж. Пробрало мужика. А вот нечего было хамить! На светофоре загорается "желтый", пара мгновений и наш "Триста седьмой" катит дальше.
Сидящая справа Ночка с ухмылкой поглядывает на меня:
- Я тебя понимаю, Кира. Сама, когда злюсь, иной раз на ком попало срываюсь. Но все же, между нами говоря, с тем водилой ты обошлась малость грубовато...
- Грубовато? А то, что на прошлом перекрестке он нас "подрезал", это ничего по-твоему?
- Так это же не он!
- Как не он?
- А вот так! Не доезжая до перекрестка, был поворот направо. Заметила?
- Ну, вроде был.
- Вот туда и свернул гад устроивший нам подлянку. Ты в левый ряд перестраивалась, а он, собираясь поворачивать, чуть погодя ушел в крайний правый ряд. Может, поэтому ты его и потеряла из виду. А потом уже появился какой-то "левый" водила на точно таком же "Опеле"...
Блин! В пору от стыда сгореть!
- Ночка, а ты ничего не перепутала? Номер-то вроде тот же, - делаю робкую попытку сохранить свое реноме.
- Неа, - безжалостно добивает меня Светка. - У того, кто нас "подрезал", точно помню, в номере на конце была девятка, а у этого, сама видишь, восьмерка.
Бли-ин!!!
**
...Дорогу на Базу проехали стороной - сегодня нам туда не надо. Если я правильно поняла объяснения, осталось совсем немного: с полсотни километров по трассе, а там поворот на Охотничьи станицы. Все они недалеко друг от друга: Китежская, Псковичи и Владимировка. Каждый из поселков расположен на равном расстоянии от двух других. Если смотреть сверху, должен получиться равносторонний треугольник. Кстати, а знаете, почему поселки называются станицами? Нет? Это потому, что великоросские Охотники теперь легализованы как уральские казаки. Интересно вышло, верно? В Великороссии были монахами, здесь - казаками. Впрочем, за время существования Братства, какие только личины не приходилось носить его членам.
Ага, вот и поворот, даже указатель есть. Сворачиваем, переезжаем мост. Хотя, это я, пожалуй, слишком сильно высказалась. Бетонная плита через дорогу - вот и весь мост. Может, во время паводка что-нибудь под ней и течет, но сейчас никаких водных потоков не наблюдается. Неожиданно Ева (она сидит сзади) дотрагивается до моего плеча: "Кира, чувствуешь? Там кому-то плохо". А ведь верно. Стоит настроиться, и начинаешь ощущать чью-то боль. Если я правильно отследила вектор, ее источник находится в лесочке, что слева от нас.
По колено в снегу (машину пришлось оставить на дороге), ориентируясь на "запах" боли, топаем к лесу. Ни дать ни взять, вставшие на след ищейки. Чем ближе подходим, тем сильнее "пахнет". Уже и Вика морщиться стала - "учуяла", а ведь она у нас слабенький ментал. Похоже, это где-то рядом. Еще десяток-другой метров, и мы выходим к краю крохотной котловинки. Деревья здесь чуть расступались, сменяясь кустами. В центре паводковые воды промыли небольшой овраг. Вот из него и "тянуло" болью. Лежал там кто-то, наполовину запорошенный снегом.
Оказалось, молодой парень, почти мальчишка. По виду вряд ли старше шестнадцати-семнадцати лет. Подстрелили его. Серьезно так подстрелили. Кому он мог помешать? До нашего появления, я думаю, парень валялся в "отключке", а очнулся, скорее всего, когда мы, проваливаясь в снег и бормоча ругательства, стали приближаться к месту его "лежки". Сколько он уже тут? На снегу не видно ни крови, ни вообще каких-либо следов. Получается, его ранили еще до снегопада? Как же он умудрился до сих пор не загнуться? Странно. Интересно, кто он вообще такой? Одет по-походному: грубой вязки плотный свитер, поверх -- брезентовая штормовка с расплывшимся по правому боку бурым пятном, хлопчатобумажные штаны от армейского комплекта заправленные в добротные берцы. В паре метров из-под снега выглядывает небольшой, литров на сорок пять, рюкзак. Если судить по экипировке, парень вроде бы турист. Ох, да что это на меня нашло? Стою, понимаешь, раздумываю. Ему же помощь нужна! Придерживаясь за ветки, стала спускаться в овраг, и... была остановлена окриком: "Назад! Не... подходи!" Хриплый у парня голос. Крикнул, словно ворона каркнула. (Правда, тихая какая-то "ворона" из него получилась, сил даже на крик почти не осталось). В недоумении гляжу на парня. У него что? "Крыша" поехала? Или он принимает нас за тех, кто в него стрелял? "Ты чего? - говорю ему. - Мы же помочь хотим". "Не нужна... помощь, - отвечает. - Уходите... вампиры!" Вот тут я и застыла столбом в полном офигении. (Все остальные, впрочем, тоже). Этот парень как-то умудрился "вычислить" нашу природу. Как? Да кто он вообще такой, черт его дери?! Не из каинитов, это точно - отражение другое. Оно у него вроде бы человеческое, только... неправильное какое-то. Есть заметные отличия от стандартного. Может, какие-то генетические отклонения? Представления не имею. Но если парень не каинит, значит, Охотник или форсер, так? Тогда почему я не чувствую исходящей от него святости? Ни своей собственной у него нет, ни заемной от всяких там амулетов-оберегов. Как, спрашивается, он нас "раскусил", если не использовал возможности эгрегора? Тем временем, морщась от боли, парень перевалился на бок, и выудил из снега... Ну, ни фига себе, "АК-47"! Раритет, однако. Дурацкое нестандартное отражение! Сразу и не поймешь, стрелять он в нас собрался, или только попугать хочет. На всякий случай "Телекинезом" закидываю автомат подальше. Не хочу, знаете ли, молодой упокоиться. Если уж на то пошло, я вообще упокоиваться не хочу. "Придурок! - ворчит Ночка на несостоявшегося стрелка. - Без нашей помощи ты же сдохнешь тут!" Неожиданно вмешивается Вика: "Это вряд ли. Оборотни на редкость живучи".
Оборотни?? Ой, блин! Неужели лежащий перед нами парень?.. "Встретил оборотня - убей, или он убьет тебя!" "Хороший оборотень - дохлый оборотень!" Подобных поговорок вам любой каинит целую кучу на-гора выдаст. Оно и понятно -- не терпим мы друг друга. Оборотни - враги, опасные, упорные и безжалостные. Такими же были раньше и Охотники. Только с Охотниками-то, в конце концов, удалось заключить Договор, а с оборотнями никто никогда никаких договоров не подписывал.
Вглядываюсь в парня. Ну, хоть упокойте меня, нет в нем ничего зловещего, самый обычный паренек. Оборачиваюсь к тореадорше, не шутит ли? Нет. Серьезна моя подружка, вполне серьезна. "Кира, можешь не сомневаться. Это самый настоящий оборотень". (От Вики не укрылось, что я не очень-то поверила ее словам). "Откуда знаешь?" - спрашиваю. "А я в свое время курсовую по оборотням писала, - отвечает мне Вика. - У них специфические отражения, отличающиеся и от людских, и от наших. Есть гипотеза, что оборотни своего рода переходный этап от живого к не-мертвому". "Сама ты... переходный этап, - неожиданно бурчит парень. - Мы не... этап, мы живые..., это вы, вампиры, мертвые... И нечего... обзываться. Я не оборотень..., я - волк". Последние слова он произнес совсем тихо. Похоже, разговор его "умотал". "Нет, вы видали? - оглядываясь на нас, фыркает Ночка. - Наглость -- второе счастье! Его, значит, нельзя обзывать оборотнем, а нас вампирами можно. Еще до кучи и мертвыми назвал..."
Странная штука, но несмотря на зловещую репутацию оборотней, ни я, ни остальные девчонки не испытывали к парню ненависти и не хотели его смерти. Почему? По большому счету причин тому множество, выбирайте любую. Может, все дело в том, что за последнее время на нашей памяти уже не раз ломались стереотипы? Еще совсем недавно считалось невозможным сотрудничество кланов Общества с Анархами. И что же? Все мы теперь в одной Коалиции. Вон Вика со Светкой стоят. Мог ли кто-то всего лишь пару лет назад представить, что бруйянка с тореадоршей станут лучшими подругами? А Ева? Кто она, как не живое доказательство предвзятости наших представлений о каитифах. "Дикие каитифы"... Щазз! А каитифа-интеллектуала не хотите заполучить? Не удивительно, что после всех этих потрясений основ мы со скепсисом стали относиться к разного рода "непреложным" истинам. (И к тезису об изначальной враждебности оборотней, в том числе). То, с каким спокойствием и достоинством переносил свое ранение "найденыш", тоже не могло не сказаться на нашем к нему отношении. (Сложно ненавидеть того, кто вызывает у вас сочувствие и симпатию). А еще нам просто хотелось пообщаться с настоящим оборотнем, раз уж выпала такая возможность. Если бы мы его пристрелили... ну, сами понимаете, трупы -- народ неразговорчивый.
"Девчонки! Волчонок, кажется, копыта откинул!" - вдруг вскрикнула Ночка. Она первая заметила, что глаза у парня закатились, а сам он обмяк и перестал на что-либо реагировать. Бросив взгляд на оборотня, Вика покачала головой: "Не паникуй. Отражение стабильно, интенсивность не снижается. Это просто обморок. Пока ничего действительно страшного с ним не случилось. Конечно, если не оказать помощь..." Мы подошли ближе к лежащему на снегу телу. "Ну, и где же она, хваленая регенерация оборотней?" - задумчиво пробормотала Светка. "Что-то ей мешает, - разглядывая парня (а точнее его отражение), ответила Ева, и, повернувшись к нам с Викой, добавила. - Обратите внимание вон на те цветовые аберрации в отражении. Вам не кажется, что в теле оборотня присутствует нечто инородное?" "Аберрации, - хмыкнула Светка, посмотрела на меня и ухмыльнулась. - Я и без этой вашей научной мумбы-юмбы могу сказать, что там у него инородного. Пули у него там".
Как вы полагаете, что среднестатистический обыватель знает об оборотнях? Ну, вероятно то, что это опасные твари способные из человеческой формы трансформироваться в некое подобие зверя (в поверьях они чаще всего оборачиваются волками, хотя не только); то, что они сильны, невероятно живучи (их раны заживают прямо на глазах) и крайне кровожадны. (Считается будто бы оборотни при случае очень даже не против полакомиться человечинкой). Убиваются они, согласно тем же поверьям, серебром. (Колюще-режущими, или там пулями, неважно). Вот, собственно говоря, и все познания. Ах, нет. Забыла самое обнадеживающее: встретить этих монстров вы рискуете разве что на страницах фэнтезийных книг, в фильмах, да компьютерных играх. (По крайней мере, так считает обыкновенный, не посвященный в Маскарад обыватель). А что получится, если взять каиниток, молодых, ранее с оборотнями не сталкивавшихся, и не слишком-то ими интересовавшихся? Выяснится, что в теме они разбираются ничуть не лучше среднего человека. (Если, конечно, не принимать в расчет их знание о реальности существования оборотней). Забавно, не правда ли?
**
"...Ночка! Да держи ты его! И не здесь, а вот тут..." "Так он же дергается!" - возмущенно вопит Светка. "Ну, и дай ему в лоб вместо наркоза! Можно подумать мне легко!" Это и впрямь нелегко, в полевых условиях на коленке проводить операцию. Между прочим, "на коленке" -- не образное выражение. Мне и в самом деле время от времени приходится использовать в качестве операционного стола свое собственное колено. А тут еще пациент, которому после трех извлеченных пуль вдруг полегчало, норовит досрочно "выписаться". Перебьется! Пока всю эту гадость из него не вытащим, не отпустим. Иначе и браться не стоило. Так что пусть теперь терпит, а не захочет, получит "анестезию" в принудительном порядке. Один раз, кстати, пришлось-таки ему по кумполу... Это когда наш парнишка шерстью обрастать стал -- "перекидываться" надумал. Ну, и получил промеж ушей. Слава отцу Каину, парень все же сообразил что к чему, и больше не пытался мешать. В конце концов, все пули из него удалили.
А потом... А потом мы познакомились и неожиданно разговорились. (Наш беспокойный пациент назвался Вовкой). Любопытным он оказался, да и мы не меньше. Слово за слово... Тогда и выяснилось, что о соплеменниках нового знакомого мы знаем на уровне среднестатистического обывателя. Утешало разве лишь то, что знания Вовки о каинитах были того же сорта. Нас, к примеру, он совершенно искренне считал мертвыми. Представляете? Ума не приложу, как в двадцать первом веке можно оставаться таким дремучим?! Пришлось разъяснять парню прописные истины: если в организме идут процессы метаболизма (насколько интенсивно, уже другой вопрос), то этот организм никак нельзя считать мертвым. Вовкины суждения о каинитах, построенные на нелепых домыслах и суевериях, вызывали даже не возмущение, а, скорее уж, смех. Когда он с насупленными бровями пафосно изрек, что вампиры, дескать, находятся на темной стороне силы, ни одна из нас не смогла остаться серьезной. Вредная Ночка, само собой, не упустила случая съехидничать, тут же окрестив парня Джедаем. Впрочем, и Вовка-Джедай вволю позубоскалил над нами, не знавшими (с его точки зрения) элементарных вещей.
Выяснилось, например, что, вопреки расхожему мнению, боевая форма оборотней вовсе не волчья, а, как раз наоборот, человеческая. "...Ну, вы скажете тоже, - хихикал Вовка, - а как бы я тогда стрелять смог? Чем на спусковой крючок жал, хвостом что ли?" По большому счету мы и сами могли бы догадаться. Вот что значит инерция мышления. Спору нет, оборотень в волчьей ипостаси противник страшный, но ведь и в возможностях он изрядно ограничен. Броню БТР зубами не прогрызешь, и до летящего вертолета не допрыгнешь, сколько ни прыгай. Вот и получается, что две руки, две ноги (плюс подходящее оружие) в бою куда полезнее прыгучих лап и клыкастой пасти. Волчья же форма, по словам Вовки, служила оборотням для быстрого перемещения на большие расстояния в условиях хронического бездорожья. Если верить волчонку, его соплеменники в звериной ипостаси могли, не сбавляя темпа с приличной скоростью, сутками бежать по таким буеракам, где не то что на машине, а даже и на лошади-то фиг проедешь.
Великая сила - живое общение. Твой собеседник рядом. Ты слышишь его голос, видишь глаза. И пусть калейдоскоп красок у него в отражении мало о чем тебе говорит, ну и что? Все равно ты шестым, или еще каким-то там чувством ощущаешь: тебя не обманывают, с тобою искренни. Искренность рождает понимание, а оно, в свою очередь, способствует примирению. Банальность, конечно. На самом деле не все так однозначно. Есть еще и такая штука, как способность понять другого. Иногда этого "другого" проще пристрелить, чем примерить его точку зрения на себя. А еще существуют вековые традиции, и ставшая их частью, сама превратившаяся в традицию давняя вражда. А еще... да много чего есть еще. И все же, несмотря на все эти "но", мы общались, и нам было интересно, а, самое главное, мы не желали друг другу ничего плохого.
Удивительные вещи неожиданно всплыли в разговоре. Похоже, корень нашей давней вражды с оборотнями в их взглядах на свое предназначение. Мы, каиниты, никогда особо не заморачивались поисками смысла своего существования, в то время как у оборотней (со слов Вовки) на этот счет существовало что-то вроде религии. Мир в их представлении (если я правильно поняла) был некой единой, живой и, кажется, даже разумной системой. При этом человечеству в нем отводилась очень важная роль. Люди привносили в мир импульсы развития, усложнения и самопознания. Волки же (имеются в виду, конечно, оборотни, а не животные) с одной стороны выступали защитниками человечества, как важного элемента системы, а с другой - не давали ему (точнее, пытались не дать) изуродовать остальные элементы. Правда, с этой второй задачей, по признанию Вовки, волки давно уже перестали справляться. Последние две-три сотни лет расхищение ресурсов и общее загаживание Геи (так оборотни называли мир-систему) шло в нарастающем темпе.
Ну, кто бы мог подумать, что оборотни считают себя защитниками людей? Ведь в людских то поверьях все как раз наоборот! Вот вам и истоки нашей вражды, получите и распишитесь. Мы используем в пищу кровь людей, которых вроде бы как взяли под защиту оборотни. Комментарии излишни. Слава Отцу Каину, Вовка не был упертым фанатиком, и не принимал на веру замшелые догмы только потому, что они привычны. Похоже, до него все-таки удалось донести, что мы, по большому счету, не враги ни людям, ни волкам.
**
..."Это кто же тебя так?" На снегу рядом с Вовкой валяются извлеченные из него пули. Семь штук. Освященные, между прочим. Любая из нас от такого "подарочка", скорее всего, успела бы уже упокоиться. "Ну..., это..., - парень смущенно отводит глаза, - Охотники". "Ни чего себе", - удивленно охает Ева. "Ты что с ними не поделил? - любопытная Светка от нетерпения чуть ли не подпрыгивает. - Давай-давай, колись!" "Ну..., мы с ребятами машину у них угнали". "Машину? У Охотников? - Светка заливисто хохочет. - Ну, вы, ребята, экстремалы! Вы что же, не знали на кого "наехали"?" "Знали".
Инициация. Ритуал перехода во взрослую жизнь. У людей подросток получает паспорт и по достижении восемнадцати лет признается полностью дееспособным. Мы, каиниты, становимся взрослыми и начинаем сами отвечать за свои поступки, когда проходим Посвящение и получаем ранг ученика. А у оборотней, чтобы доказать свою взрослость и войти в общину-стаю парню или девушке нужно совершить некое Деяние. Этим самым Деянием для молодых оборотней с давних времен была... хм... приватизация транспортных средств. "А что тут такого? Традиция, - пожимает плечами Вовка. - Раньше-то уводили лошадей, а сейчас, где их на всех наберешься? Их и разводить-то почти перестали. Приходится угонять машины". "Ну и ну, - Вика укоризненно качает головой. - Чтобы тебя признали взрослым, нужно совершить кражу. Порядочки у вас". "Нормальные порядки, - Вовка обиженно надувает губы. - Это они теперь кажутся... странными, а в старые времена такой обычай имел свои причины. Думаешь, легко у хозяев лошадь с подворья свести было? Их тогда охраняли получше, чем теперь автотехнику. Да и скотина-то ведь, она же сама себе сигнализация. Те же лошади, к примеру, как учуют нас, беситься начинают. А потому нужно было все свои способности использовать: и скотину успокоить, и хозяевам глаза отвести. Какое-либо насилие над людьми полностью запрещалось. Вот и крутись, как хочешь". Вика в усмешке кривит губы, наверняка хочет сказать что-то язвительное. Вовкина речь в поддержку традиций не слишком-то убедила законопослушную тореадоршу. Кажется, пора вмешиваться, а то, чего доброго, переругаются. Делаю страшные глаза Вике - молчи, мол, и Вовке: "Ну, ясно. Похоже, этот ваш обычай, что-то вроде экзамена на профпригодность". "Верно", - улыбается парень.
Со временем все изменилось, и, пожалуй, упростилось. С лошадей "экзаменуемые" переключилась на автомобили, да и угонами стали заниматься не в одиночку, а небольшими группами по три-пять человек (то есть, конечно, волков). "Нас четверо было: я, моя сестра Ритка, Валерка и Егор...", - рассказывая, Вовка носком берца машинально поддевает снег. Мелкая снежная пыль взлетает вверх, и, поблескивая на солнце, медленно-медленно оседает. А пока снежинки кружат в воздухе, кажется, будто вокруг плывут мириады искорок. Красиво. Что ни говори, все-таки есть в дневном времени суток какая-то своя прелесть. "...Валерка с Егором угон проводили, а мы с Риткой перекрестно с двух сторон все это на видео фиксировали...", - продолжает рассказчик. "Стоп-стоп, Володя, - прищелкивает пальцами Ева. - Скажи, а зачем свои действия вы снимали на видео?" Вовкин ответ нас озадачил. Не нужен был волкам угнанный автотранспорт. Да, по большому счету, и не всякий автомобиль в их краях мог бы пригодиться. Угон ради угона. Угон, как проверка способностей угонщиков. Найти машину. Отвести глаза ее хозяевам (буде таковые найдутся). Взломать "противоугонку" (если она есть). Завести автомобиль. Проехать две-три сотни метров. Все. "Экзамен" сдан. Главное, не забыть зафиксировать свое деяние, чтобы было что предъявить старейшинам клана.
"...Но зачем, - спрашиваю Вовку, - надо было Охотников злить? Хотели машину угнать, так увели бы в городе с какого-нибудь двора. Тем более все равно это у вас понарошку. Так было бы и безопаснее, и проще". "Вот именно, проще, - фыркает тот. - Слишком легко! У обычных людей автомобиль любой дурак из-под носа уведет!"
Четверо сорвиголов решили произвести впечатление на "экзаменационную комиссию": угнать транспорт не у кого-нибудь, а у самих Охотников. Нельзя сказать, что эта идея была абсолютно оригинальной. Среди молодых волков авантюристы находились всегда, но все же посмеяться над Охотниками решался далеко не каждый. От немедленного воплощения своего плана в жизнь шебутную четверку удерживало лишь то, что сибирские Охотники, наученные опытом прошлых угонов, автотехнику где попало не оставляли. Разумеется, на их базах имелись гаражи, но лезть туда решился бы разве что кто-то совсем уж "отмороженный". Безрассудных в Вовкиной команде не было, а потому выполнить задуманное никак не получалось. Все изменилось, когда приятели узнали о появлении на Урале новых Охотничьих групп, вроде бы передислоцированных из Великороссии. Смена места базирования, как правило, связана с определенной неразберихой, к тому же великороссы почти наверняка не были знакомы с обычаями сибирских волков. И это значит, наступал удачный момент, для воплощения задумки в жизнь. Приятели стали собираться в дорогу.
"...Обидно. Все так удачно прошло, а при отходе зацепило", - вздыхает Вовка, касаясь рукой стреляного бока. Первым моим порывом было схватить его за руку, не дай Отец Каин рану растревожит. Совсем забыла, что никакой раны там уже нет. Все зажило, зарубцевалось, а к ночи, наверно, и рубцы рассосутся. Регенерация оборотней, это что-то непредставимое. Пока своими глазами не увидишь, не поверишь. Мы, например, тоже довольно быстро регенерируем, но до оборотней нам далеко, очень далеко.
"...Поначалу-то я и внимания не обратил. Ну, подстрелили малость, бывает. А потом чувствую, как-то поплохело мне, и чем дальше, тем хуже делается. Надо было попытаться эти чертовы пули выковырять, а я тянул до последнего. Отойти подальше хотел, вот и...", - Володька смущенно разводит руками, дескать, по-дурацки получилось, только что уж теперь...
Мы еще целый час проболтали, а потом Вовка заторопился в дорогу -- истекали последние сутки контрольного времени. Парень опасался, что если он не вернется к месту сбора в назначенный срок, друзья начнут его искать и снова сунутся к Охотникам. Отряхнув от снега свой рюкзак (обилие ремешков, защелок, стяжек и всяческих регулировок на нем просто поражало), Володька стал раздеваться. "Девчата, отвернитесь! А то мне как-то стремно". Не стали его смущать, отвернулись. Тут-то до меня и дошло, почему у Вовкиного рюкзака такое необычное устройство. Оборотень мог его носить в любой ипостаси, хоть человеческой, хоть волчьей. По-моему, неплохо придумано. Одежду, оружие и нужные тебе вещи укладываешь в рюкзак, оборачиваешься и чешешь во все четыре лапы по косогорам-буеракам, куда тебе надо.
Наконец, шуршание-сопение-топтание за нашими спинами прекратилось. Мы обернулись. Вовка в волчьей ипостаси выглядел до невозможности импозантно. Весь такой серый, пушистый. Рука просто-таки сама тянулась погладить. Рюкзак, не стесняя движений, облегал спину зверя. Кстати, о звере. Оборотень заметно отличался от обычного лесного волка. Его тело казалось куда более массивным, голова была явно крупнее волчьей, челюсти шире, а свод черепной коробки высотой не уступал человеческому черепу. Оно и понятно, ведь в нем прятался мозг разумного существа. Треугольные ушки забавно дернулись. Вовка чуть наклонил голову, коротко рыкнул - вроде как попрощался, и длинными прыжками, взметая снег, припустил по лесу.
Что-то символическое, глубинное было в этом большом сером звере, несущемся среди заснеженных елей. Давно забытые воспоминания. Сказка на ночь. Серый волк торопится на помощь своему другу Ивану-царевичу. Губы сами собой складываются в улыбку. Приятно хотя бы на миг вновь оказаться в том времени, когда мы все еще верили в сказки.
***
- ...Ну, хватит, Линка! Давай, слезай с моей шеи! Ты вон уже какая стала. Тяжело мне.
- Врешь ты все! - хихикает беловолосое чудушко. - Нас учили! Ты, например, можешь триста килограммов поднять, а я ведь гораздо легче!
Поговори с такой, попробуй. Все-то она знает...
Линка встретила нас на парковке. Вот уж кого не ожидала здесь увидеть. Первой Охотничьей станицей, куда попадаешь по ответвлению с трассы, была Владимировка - место базирования групп "Владимир" и "Ярославль". От нее уже шли дороги на Китежскую и Псковичи. И вот надо же, во Владимировке откуда-то взялась Линка - боец (пусть и юный) группы "Китеж".
- Ты как здесь оказалась? - спрашиваю.
- Угадай?! Спорим, не догадаешься! - смеется девчонка. - Меня в аренду во "Владимир" сдали!
- ???
Похоже, мое недоумение Линку изрядно позабавило. Вдоволь похихикав, она, наконец, снизошла до объяснений:
- Во "Владимире" остался всего один специалист по освящению, а в "Ярославле" их вообще не осталось. Вот меня и прикомандировали к "Владимиру" для помощи. Я же способная. Юрий Михайлович так и сказал, что я уникум.
- Прямо вот так тебе взял и сказал?
- Ну да. Только не мне, а Владимиру Игоревичу. Я подслушала.
Ох, и проныра! Далеко пойдет, если вовремя не остановят!
- Значит, ты теперь во Владимировке живешь?
- Ну, да, а Владимир Игоревич мой временный командир.
С грустной интонацией девочка добавляет:
- Теперь он тоже имеет право меня пороть.
Хитренькое личико приобретает скорбное выражение. Тут и отражение читать не надо, как говорится, все на лбу написано.
- Он что, - говорю, - уже успел своим правом воспользоваться?
- Ага, - хмуро кивает Линка, наконец-то, отцепляясь от меня.
Подружки улыбаются, глядя на белоголовую сорвиголову. Бывшая сатанистка личность у нас известная.
- За что тебя? - интересуется Вика.
- Да ерунда. За курицу.
- А что ты с ней сделала? - не отстает тореадорша.
- Да ничего особенного, - пожимает плечами Линка, - просто зарезала.
Мда. Добрая-добрая девочка.
- Зачем ты, - спрашиваю ее, - птичку укокошила? У вас плохо кормят?
- Хорошо у нас кормят, просто мне была нужна ее кровь.
Надеюсь, мне удалось сохранить невозмутимость. Во всяком случае, я старалась.
- И что ты с этой кровью собиралась делать?
Линка молча переминается с ноги на ногу, видимо соображая, что ответить. И вдруг глаза ее быстро-быстро наполняются слезами.
- Я же как лучше хотела! - всхлипывает девочка. - Я думала, алтарь в обе стороны будет работать. Усовершенствовать его хотела, а он испортился-а-а!
Из путаных объяснений Линки, перемежаемых всхлипами и причитаниями, все же удалось вычленить суть. Мда уж. Услышав такое, впору или от души посмеяться, или наоборот взгрустнуть и от души посочувствовать... Владимиру Игоревичу, разумеется. Ему достался тот еще "подарочек". В часовне "Владимира" Линка, представьте себе, умудрилась провести самую настоящую черную мессу с принесением в жертву черной курицы и кроплением алтаря кровью. Конечно, "извратить" всю часовню ни сил, ни умения у юной сатанистки не хватило, а вот алтарь она таки испортила. Во всяком случае, что-либо освящать на нем стало затруднительно. На такое безобразие Владимир Игоревич просто не мог не отреагировать, так что Линкина задница пострадала вполне заслуженно.
- Лина, а зачем тебе вообще понадобилось... хм... "усовершенствовать" алтарь?
От возмущения девочка чуть не подпрыгнула.
- Кира, ты что? Не слушаешь? Я ведь уже сказала! Чтобы он мог работать с обоими эрге... эгрегорами! - с победным видом Линка глядит на меня.
Может, я неправильно задаю вопросы?
- Я хотела спросить, зачем тебе вообще понадобился отрицательный эгрегор? Ты же Охотница! Работая с... мм... божественной силой, вы создаете амуницию и оружие для борьбы с каинитами. Если... ээ... противоположная сила на нас не действует, что тогда ты собиралась с ней делать?
- Сейчас покажу.
Девчонка схватила меня за руку и энергично потянула за собой. Вот неугомонная! Увидев, что мы куда-то рванули, Светка с Викой и Евой припустили следом. Вывела нас Линка к одноэтажному приземистому похожему на склад зданию. (Как оказалось, оно и в самом деле было складом). Около больших двустворчатых ворот девочка затормозила, подергала вырезанную в одной из створок калитку и, не сумев отворить, заорала:
- Са-аш! Ну, ты где?! Открыва-ай!
- Стрекоза, ты что буянишь? - раздалось откуда-то сзади. - Мне что теперь и поесть нельзя отойти?
Где-то я уже слышала этот голос. Оборачиваюсь. А он совсем не изменился. Впрочем, с чего бы ему меняться? Времени прошло всего ничего.
- Ну, здравствуй, чекист.
Сашка поморщился.
- Мне теперь до смерти не отмыться от этого прозвища. Здравствуй, Кира.
Это было сказано тем неподражаемым тоном, каким говорят: да мы, мол, как-то вместе пили. Ну, Сашка, ну, чудик. А, может, зря я над ним хихикаю. Вольно или невольно парень отыскал то, что нас объединяло. Пол, род занятий, взгляды на жизнь, даже биология - все было разным, а реакция одна и та же - рвота. И если нас, таких непохожих, увиденное одинаково "торкнуло", всколыхнуло одни и те же чувства, вызвало абсолютно одинаковую реакцию, может, эта наша непохожесть была мнимой, неважной, несущественной?
- Рада видеть тебя, Саша. Честно.
- Я тоже, - парень несколько расслабился, даже улыбнулся. - Я так и не извинился перед тобой за свои выкрутасы. Извини. Дураком я был. Много чего не понимал, а о многом просто не знал.
- Да, ладно, Саш. Я все понимаю... Кстати, а те... живые агрегаты... Они тебе потом ни разу не снились? А то мне вот иногда...
Александр стал мрачным и даже словно бы постарел.
- Скажешь тоже. Еще как снились. Я их теперь, наверно, никогда уже не забуду.
Словно в ознобе, он передернул плечами, и, повернувшись к Линке, уже другим, веселым тоном спросил:
- Что хотела, Стрекоза?
Та вся надулась, вздернула кверху нос, и до невозможности важно произнесла:
- Открой склад! Хочу союзникам показать свою работу!
Охотничий склад был похож..., да на склад он и был похож: тюки, ящики, коробки -- ничего особенного. Наверно, только наш соплеменник уловил бы его отличие от всех прочих. Кое-что из содержимого этого склада отчаянно фонило. (Я, разумеется, не о радиации говорю). Здесь было чертовски неуютно. Сами понимаете, для нас святость -- штука малоприятная. Стараясь не приближаться к особо сильно фонящим коробкам-ящикам, мы двинулись за Линкой в дальний конец помещения.
Когда девочка подвела нас к "цинкам" с патронами и не без гордости на них показала, в первое мгновение я ничего не поняла, и лишь затем почувствовала, что от ящиков исходит легкая прохлада отрицательного эгрегора. Оба-на. А патроны-то прокляты! И что, скажите, из этого следует? Нам проклятие по барабану, а вот на людей оно действует также, как на каинитов освящение.
- Лина, с каких это пор Охотники стали воевать с людьми?
Ответил Александр:
- С тех самых пор, как ЧК в Великороссии устроило охоту на Охотников. Не забывай, мои бывшие сослуживцы по физическим кондициям никому из Охотников не уступят. Обычными патронами их не так-то просто завалить будет.
Сказанное Сашей чем-то меня неприятно резануло, и он, похоже, это почувствовал.
- Многие из тех, с кем я служил раньше, нормальные ребята. Но они солдаты, Кира, и будут выполнять приказы. Если им прикажут, а им обязательно прикажут, они придут сюда, и будут убивать. Меня, тебя, всех. Я умирать не хочу. Ты, я думаю, тоже.
Что ж, коротко и ясно. Если знакомые и, в общем-то, нормальные ребята придут по долгу службы вас убить, вам придется защищаться. Любым способом.
Еще раз оглядываю штабель ящиков - неплохо поработала девчонка, очень даже неплохо. Довольная произведенным эффектом, Линка пустилась в объяснения. Дополнив ее рассказ собственными заключениями, я сложила себе следующую картину. Владимир Игоревич, узнав, что Лина может работать не только с божественной силой, но и с ее противоположностью, предложил использовать способности бывшей сатанистки для проклятия части Охотничьего боезапаса. (Исходил он, видимо, из тех же самых соображений, что пару минут назад высказал мне Саша). Инициатива, как известно, наказуема, а потому испытание возможностей девочки было поручено командиру "Владимира". Под благовидным предлогом Линку перевели в группу Владимира Игоревича, ну, а дальше... Остается только удивляться широте взглядов этого командира. По его приказу для Линки на окраине станицы даже небольшое капище построили. Поступок для Охотника на грани ереси, а, может, и за гранью. Впрочем, Владимир Игоревич не был похож на религиозного фанатика, и всегда казался мне больше ученым, чем солдатом. Я думаю, к эгрегорам он подходил с естественнонаучной точки зрения, не считая их проявлениями чего-то сакрального или демонического...
После осмотра, наскоро попрощавшись с Сашей, мы отправились к Линке в гости. (Откажешься - обидится). Там нас и "отловил" посыльный Владимира Игоревича. В штабе хотели видеть меня и всех остальных. Юная непоседа, разумеется, тоже собралась с нами, правда, в последний момент передумала. "Не. Идите одни. В штабе на собраниях скучища жуткая!"
**
На этот раз Лина ошиблась, скучно не было. Какая уж тут скука? Столько знакомых лиц, большинство из которых я давно не видела. Сережка с Кабаном, конечно, не в счет. Уж их-то физиономии я лицезрею постоянно. Другое дело остальные. В штабе собрался весь руководящий состав великоросских Охотников. А еще здесь был Рудольф Штерн, и... Охотница Яна. Удивительно. Она-то что тут делает? Уже потом мы узнали, что все здесь собравшиеся незадолго до нас приехали из Китежской во Владимировку, чтобы встретиться с этими двумя.
Штерн меня узнал и Яна тоже. Бросила взгляд в мою сторону, усмехнулась: дескать, где ни появишься, всюду на тебя натыкаешься. Впрочем, каких-то откровенно негативных чувств я в отражении Охотницы не заметила.
Мы немного опоздали к началу. Совещание (или как там это называлось?) уже шло. Злой, взъерошенный дядя Юра выговаривал Штерну (во всяком случае, так казалось со стороны):
- ... Руди, ты хоть понимаешь?! Это что? Недоверие или откровенное предательство!?..
Рудольф смущенно отводил глаза. Подсела к Владимиру Игоревичу (рядом было свободное место).
- Что случилось?
Командир "Владимира" огорченно вздохнул.
- Братство Урала получило из Великороссии официальный ответ на свой запрос. В общем-то, вполне предсказуемый ответ. Могу процитировать фрагмент: "в Великороссии прошел комплекс мероприятий по ликвидации руководящего ядра, боевых групп и прочих структур "Армии ночи", а также выявлению юридических и физических лиц, оказывавших разного рода помощь этой террористической организации". Вот так. Разумеется, ни о каком одностороннем разрыве Договора, или, тем более, о заключении соглашения с "Шабашом" там упомянуто не было. Кстати, Центр открыто заявил, что взял в стране власть. Как там у них?.. - Охотник вгляделся в лежащую на столе распечатку. - Ага. Вот: "в сложнейшей ситуации, когда Великороссия оказалась на грани хаоса, Охотничье Братство было вынуждено пойти на отступление от принципа невмешательства в политику, взяв управление страной в свои руки". Ну, сохранение Маскарада они, конечно, гарантируют. Это само собой...
- А как они объяснили то, что мы и вы покинули Великороссию? Объявили всех нас скопом функционерами "Армии ночи"?
Охотник покачал головой:
- Нет. Это было бы слишком грубо. По поводу Коалиции они заявили, что прямых доказательств ее связи с "Армией ночи" нет, и, дескать, именно поэтому вы беспрепятственно выехали. Но дальше в тексте отмечается, что практически все кланы каинитов Великороссии так или иначе были связаны с "Армией ночи". Как говорится, додумайте сами. А что касается нас, - голос Владимира Игоревича был полон сарказма, - то мы, оказывается, не сошлись во взглядах с большинством великоросских Охотников, поскольку считали, что Братство не должно вмешиваться в политику ни при каких условиях. Короче говоря, нас выставили ретроградами, а в придачу еще и трусами. Мол, не захотели взять на себя ответственность за судьбу страны, дезертировали.
Посмотрев на дядю Юру (тот продолжал что-то доказывать Штерну), командир "Владимира" продолжил:
- Клевета господ чекистов была вполне ожидаемой, а вот реакция Совета уральского Братства стала для нас неожиданностью. Неприятной, обидной неожиданностью. Обсуждение послания из Великороссии прошло без нас. Подготовка ответа - тоже. Даже о самом послании и ответе на него мы узнали спустя день после заседания Совета, и только сегодня Рудольф с Яной доставили нам тексты. Как, спрашивается, все это понимать?
- Ты не знаешь, как это понимать, Володя? - рыкнул дядя Юра, обернувшись к нам. - Я тебе скажу! Совет нам не доверяет!
- Все не так, вернее не совсем так, - вдруг проговорила Яна. - Просто кое-кто в Совете побаивается вашего авторитета. Юрий Михайлович, Владимир Игоревич, поймите, Охотники Великороссии всегда пользовались у нас большим уважением. Спросите любого из наших, где самые боеспособные группы? Вам, не задумываясь, ответят: в Великороссии! Где лучшая организация? Снова в Великороссии! Кто сражается с врагом по всему миру? Охотники-великороссы! Вы все были для нас примером, идеалом, к которому следовало стремиться. Теперь, конечно, многое стало... другим, - женщина с вызовом взглянула на великоросских Охотников. - Ваши особые отношения с каинитами Коалиции мне, например, кажутся странными. Да, и не мне одной. Союз с потенциальным противником, даже если с ним заключен мирный договор... Это как-то... неправильно. Впрочем, несмотря ни на что, ваш авторитет на Урале, по-прежнему, высок. Потому-то некоторые из членов Совета и не хотят видеть вас рядом с собой, боятся, что вы отодвинете их на второй план.
- Яна права, - вставил Штерн. - А, что касается великоросского послания, то когда оттуда пришел ответ и стали готовить заседание Совета, с вами хотели связаться. Да только особо боязливые сразу вой подняли. Вы, дескать, внесете в работу нервозность. Вы не сможете быть беспристрастными к тем Охотникам, что остались в Великороссии. Ну, и так далее.
Дядя Юра взглянул на Рудольфа, усмехнулся, и устало произнес:
- В Великороссии, Руди, не осталось Охотников. Те, кому удалось вырваться, все здесь.
Это было сказано так... буднично. Меня аж передернуло.
- Я помню, как вы рассказывали Совету о событиях в Великороссии, о предательстве ваших координаторов, о..., - собираясь с мыслями, Яна постукивала кончиками пальцев по столу. - Я была на том заседании. Видела, что вы не лжете, и фильм ваш со странными живыми механизмами видела... Комментатор утверждал, что часть этих механизмов - люди, изуродованные магией "Шабаша". Я должна была бы испытывать ужас, отвращение, или, может быть, гнев к тем, кто все это сотворил, но..., - Охотница смущенно посмотрела на нас, - все чувства словно за кадром остались. Я так и не смогла до конца поверить. Предательство среди Охотников. Соглашение предателей с врагами человеческого рода. "Шабаш" в Великороссии. Не-мертвые псы. Живые механизмы. Порабощенные Охотничьи группы. Зомбированный персонал ЧК. Все это как-то... избыточно...
Владимир Игоревич кивнул, соглашаясь.
- Да, пожалуй. Такая избыточность могла помешать адекватному восприятию информации, в том числе и на эмоциональном уровне. Но ведь из песни слово не выкинешь. Все это было, что бы там ни заявляли господа чекисты.
Уже несколько минут я разглядывала Яну, а если точнее, ее отражение. Используя наши методики, анализировала его структуру. Прикидывала так и эдак. Сравнивала отражения Яны и Владимира Игоревича. Вызывала в памяти слепок отражения проказницы Линки. Обсчитывала параметры. С каждым новым результатом я убеждалась все больше: эти трое отличались от всех остальных, и в то же время в структуре их отражений общие элементы выявлялись без труда. Надо полагать, такая связь не случайна?
- Яна, - я подошла к Охотнице, встала напротив; та продолжала сидеть, вопросительно глядя на меня снизу вверх, - поручиться не могу, но, мне кажется, ты способна к слиянию.
Несколько мгновений женщина молча разглядывала меня, наконец, спросила:
- Что это?
Хороший вопрос. Опиши слепому радугу, расскажи глухому о музыке. Как объяснить, что такое слияние тому, кто его ни разу не испытывал?
- Это... мм... когда объединяются разумы двух и более... индивидов. В слиянии можно передавать друг другу свои воспоминания, зрительные образы, вообще информацию. Ты сможешь увидеть и прочувствовать то, что когда-то видели и чувствовали твои партнеры по слиянию. В какие-то моменты ты как бы сама будешь становиться ими, хотя в то же время сохранится и твоя индивидуальность. Сложно объяснить. Раньше считалось, что слияние доступно только нам, каинитам, но не так давно выяснилось, что некоторые люди тоже к нему способны. Пока что я знаю двух таких: Владимира Игоревича и девочку Лину -- Охотницу-стажера в "Китеже". Кажется, ты третья.
Охотница равнодушно смотрит на меня, вернее, пытается казаться невозмутимо-равнодушной. Только получается у нее не очень -- "Глушилки" то нет. А потому достаточно взглянуть на отражение, чтобы понять: равнодушием там и не пахнет. Все что угодно найти можно: удивление, подозрительность, интерес... Одного только нет -- того самого равнодушия, что пытается изобразить Яна.
- Ты считаешь, меня это заинтересует? - с деланной невозмутимостью спрашивает женщина.
- Да. Думаю, после слияния все, что творилось в Великороссии, тебе уже не покажется избыточным.
- Хорошо. Что нужно делать?
**
- ...Яна, осторожнее! Не топчись своими "коваными сапогами" по моим нежным извилинам. И, кстати, незачем выламывать "дверь", которую и так никто не запирал!
Меня окатило волной смущения. Ну, надо же: нашей несгибаемой Охотнице стало стыдно. Кажется, и "вертухаи" не безнадежны!
- Молчу-молчу. Не злись, Яна. Ты же видишь, я не хотела тебя обидеть.
- Девицы-красавицы, не пора ли начинать? - всплыл в сознании вопрос Владимира Игоревича.
Наверно, и в самом деле пора.
**
...Дядя Юра стоит напротив моего отца-каинита, смотрит ему в лицо: "Я тебе отвечу, Максим, но сначала ты ответишь на мой вопрос, ответишь искренне, фальшь я почувствую. Согласен?" Отец молча кивает. "Скажи мне, Максим, что тебе за дело до людей? Вы не с "Шабашом" из-за какой-то своей внутренней грызни? Ведь они пытаются осуществить вековую мечту каинитов - создать государство, где вы будете элитой, а люди станутпресмыкаться перед вами, нет Маскарада, нет Охотников... Так почему выне с ними?" "Почему? - хмурится отец. - Потому, что это не моя мечта, Юрий. Ты часом незабыл, как рождаются каиниты? Люди - наше зеркало. Какие они, такие и мы.Несвободный человек не сможет стать свободным каинитом. Мне бы не хотелось,чтобы мои дети или дети моих детей были несвободными. Люди - основа, апотому, если потребуется, мы будем защищать их свободу"...
- Не думала, что у кого-то из каинитов может быть ТАКОЙ подход к взаимоотношениям с людьми. Вы меня удивили, - бормочет Яна. (Похоже, она и впрямь удивлена).
..."Ты был честен со мной, Максим, - улыбается дядя Юра. - Теперь я могу ответить на твой вопрос. Если случится война, я не стану придерживаться нейтралитета.Группа "Китеж" выступит в союзе с твоим кланом! Мне куда приятнее иметьдело с каинитами, ощущающими себя людьми, чем с людьми, отказавшимисясчитать себя таковыми"...
Эпизод за эпизодом проплывают сцены недавних событий. В каком-то смысле мы все смотрим "кино", правда, ментальное. На "экране" Великороссия -- нападение в Заречье, эвакуация "Кромом" своей тайной базы, мои пророчества, союз с Охотниками "Китежа", предательство Центра... Хотя, конечно, это не просто фильм. Мы вновь во всей полноте переживаем то, что уже в прошлом. Свое и чужое.
..."Мама!" - кричит Сережка, бросаясь к дрогнувшей заслонке. Тяжелая бронированнаяплита пришла в движение...
Сейчас я -- это он. Мы все стали им. В слиянии Сергей открыл запасники своей души и памяти.
...Без толку. За выстрелами она попросту не услышит крика -- там все еще идет бой. Раз враги сюда не прорвались, значит, наши пока держатся, значит, не всех упокоили. Но почему мама и остальные не отступили к заслонке? Ведь договаривались же! Многотонная плита продолжает медленно опускаться. Шаг под заслонку. Артурследом. Пусть. Если что, огнем поддержит.
...В нос шибает запах пороха. Пахнет, конечно, везде, но здесь почему-то особенно сильно. Кажется, весь воздух пропитался этой вонью. Впереди, недалеко от поворота, баррикада, наспех наваленная из офисной мебели. Блин! Рядом с противным визгом проносится пуля -- откуда-тосрикошетила. Хоть баррикаду вроде бы и не штурмуют, но вялая перестрелка не утихает ни на минуту. А защитников-то только двое осталось:мать, и рядом с ней какой-томужчина в рваной рубахе - кажется, кто-то из молодых мастеров. "Назад! Отходите назад! - от пороховой гари першит в горле. - Электрощитовую мы отбили! Приводы включены, заслонки опускаются! Отходите!" Они услышали и все поняли, только вот ничего уже не успели.
Взрывом баррикаду качнуло. Взвились клубы дыма вперемежку с древесной пылью, в стороны полетели щепки. Пара столов просто "сложились". Мужчина в рубашке упокоился сразу. Непонятно было, куда ему попало, но тело вспыхнуло моментально, значит, насмерть. "Мама!" Взрывной волной ее бросило на стену, накрыло какими-то обломками. Она так и осталась лежать. Из кучи мусора -- остатков толи стола, толи стеллажа, нелепо торчала ее нога, вывернутая под немыслимым углом. Мама. Как же это... Сначала дед, а теперь... Впереди ухнул новый взрыв, взлетели обломки, по переходам пошло гулять эхо. (Не слабая здесьакустика). Враги методично разрушали баррикаду. Они еще не знали, что защищать ее уже некому. "Артур, прикрой!" Пригнувшись, чтобы не задело шальной очередью, Сергей бросился к неподвижному телу Милены...
А вот новые "кадры". Те же самые места. Наша экспедиция на брошенную базу Тореадора. Я - рядом с командиром "Владимира". "...Вот мы и встретились снова, Владимир Игоревич". "Я так и не успел тебя поблагодарить..." "Почему же? Успели. Я слышала ваше спасибо, когда разрывала канал". "Я хотел поблагодарить не только за помощь. Твоя помощь была неоценимой и этого мы не забудем, но не менее важно еще и другое. Пока ты была вместе со мной, я ведь ощущал твои мысли, чувства... Прочувствовать каинита "изнутри", такой возможности, насколько я знаю, не имел ни один Охотник. Вот за это я и хотел еще поблагодарить".Я улыбнулась. Этот Охотник не только похож на ученого, он еще и мыслит не так, как должен бы обычный военный. "И что же вы уяснили для себя, Владимир Игоревич?" "В вас слишком много человеческого. Несмотря на вашу биологию, метаболизм и странные способности, внутренне вы, скорее, люди, чем... чем что-то другое"...
В слиянии время воспринимается иначе, чем обычно. Я уже говорила, в "ментале" оно какое-то более емкое. В реальности сеанс занял всего лишь полчаса, а там, в ментальном пространстве, казалось, будто прошел целый год, а то и все пять. Впрочем, нам за последнее время выпало столько всего, иным не то что на пять лет, на полжизни хватило бы.
Сеанс закончился, и Яна с облегчением плюхнулась на стул. Женщину била дрожь - перенервничала. С новичками бывает. Не так-то это просто для психики вдруг оказаться в чужом прошлом. Ощутить его, пережить, как свое настоящее, прочувствовать чужие эмоции. Они ведь могут быть чертовски яркими. Иной раз от этих эмоций адреналин в крови прямо-таки зашкаливает.
- Теперь я понимаю, - смущенно пробормотала Охотница, - простите мое недоверие. Наверно, подсознательно я все никак не могла поверить, что такое возможно... Выродки из вашего Центра не имеют права называться не только Охотниками, но, даже, и просто людьми... То, что они творили - это уже за гранью, - бросив на меня взгляд, женщина усмехнулась и неожиданно добавила. - Даже каиниты, по крайней мере, некоторые, и то человечнее.
Ну и ну, не ожидала от Яны. Как говорится, прогресс налицо.
Общего разговора не вышло. Когда, закончив сеанс, мы вернулись в реальность, народ уже начал кучковаться. В основном все обсуждали две животрепещущие темы: послание от Центра и будущее вторжение Великороссии на Урал. То, что оно состоится, не сомневался никто. Не те нынче в Великороссии правители, чтобы останавливаться на достигнутом. А потому спор шел в основном о сроках. Большинство относило начало предстоящей заварушки к лету следующего года, впрочем, отдельные пессимисты полагали, что вторжение может случиться уже этой зимой.
Послушать, а тем более поучаствовать в дискуссии дядя Юра мне не дал - отозвал в сторону. Нам предлагали работу. Ну, вообще-то мы сюда не только в гости приехали, но и для того еще, чтобы выслушать это самое предложение. Работа, как выяснилось, заключалась в сопровождении Охотничьих грузов. Забавно, не правда ли? Всего лишь пару лет назад никто из наших и помыслить себе не мог, что Охотники будут готовы доверить каинитам охрану своих грузов. Воистину, все течет, все изменяется.
Так уж исторически сложилось, что Братство Охотников Сибири никогда не отличалось многочисленностью. Во всяком случае, с учетом протяженности республики Сибирь, местных Охотничьих групп для мало-мальски надежного контроля обширной территории вечно не хватало. До недавних пор кое-как выкручивались. Южное направление перекрывали поселения волков. Если случался большой прорыв, с которым они не могли справиться, били общую тревогу. На просьбу о помощи всегда откликались великороссы. А уральцев и звать нужды не было. Не секрет, что большинство уральских дозор-групп работали в Сибири, в тесном контакте с местными Охотниками. Короче говоря, худо-бедно держались. Неожиданно все изменилось - в Великороссии грянул переворот. Спасаясь от преследований ЧК, великоросские каиниты хлынули на Урал, а оттуда в Сибирь.
Надо сказать, по глухим (а иногда и не очень глухим) углам сибирских земель скрывалось немало всякого отребья из числа наших соплеменников, начиная от мелкой шушеры вроде полудиких бомжей-каитифов, и кончая матерыми по-настоящему опасными ублюдками. Охотникам приходилось прилагать немало усилий, чтобы если уж не извести, то хотя бы не дать этой вольнице выплеснуться в более-менее цивилизованные места. Вал беженцев из Великороссии свел на нет все усилия. Сибиряки стали попросту зашиваться. Резко повысилось количество преступлений, связанных с каинитами. Да и кривая роста нарушений Маскарада уверенно поползла вверх. В довершение всех бед, словно специально (а, может, так оно и было), усилилось давление куэй-джинов. Мелкие прорывы границы стали явлением частым, и даже, пожалуй, обыденным. Учитывая это, Охотникам пришлось срочно наращивать "гуманитарную" помощь волчьим стаям - поставки оружия, боезапаса, топлива, снаряжения, средств связи и прочих необходимых припасов. Тут-то и сказалась нехватка численности. Мало подготовить припасы, их еще и доставить нужно, а народа для сопровождения "гуманитарных" конвоев нет. Ну, в самом деле, не нанимать же в охрану обычных не посвященных в Маскарад людей? Еще, не дай Отец Каин, увидят что-нибудь не то. Пробовали отправлять грузы без охраны. Не тут-то было - очень скоро выяснилось, что оружие, патроны и все остальное хотят получать не только волки. Транспорты стали пропадать. Разумеется, такое случалось не каждый раз, но ведь случалось! Ситуация все больше заходила в тупик. Выход нашли великороссы, предложив заключить договор на сопровождение грузов с нашим "Стиксом". Понятно, такое покушение на "святые принципы" приняли в штыки "вертухаи". Эта братия заняла непримиримую позицию, граничащую с откровенным идиотизмом: пусть, мол, и дальше грузы грабят, но на сделку с вампирами мы не пойдем. Все-таки здравый смысл победил. Несмотря на сопротивление "вертухаев", предложение о сотрудничестве со "Стиксом" было принято.
Сережка с Кабаном, похоже, надолго оккупировали дядю Юру, утрясая технические моменты будущей работы. Подошла к Владимиру Игоревичу. Он в это время разговаривал с Яной. Кажется, та расспрашивала его о слиянии. Что-то такое, по-моему, мелькнуло у них в разговоре.
- Не помешаю? - спрашиваю.
- Нет, конечно, - отвечает Охотник. - Что хотела, Кира?
- Да вот, - говорю, - интересно мне, а почему волки не выделяли сопровождение для грузов, которые к ним же и шли?
- Что, каинитка, думаешь, работенка для вас тяжеловата будет? - тут же встряв, с ехидцей вопрошает Яна (все же стерва она порядочная).
- Да, нет, - отвечаю ей в тон, - просто беспокоюсь как бы благородные "Стражи" не замарали себя сотрудничеством с грязными вампирами.
Владимир Игоревич хмыкает и неодобрительно качает головой.
- Вы, обе как дети, ей богу! Взрослеть, не пора ли?
- А что она!.. - одновременно вырывается у нас с Яной.
От неожиданности мы замолкаем, глядим друг на друга, и... начинаем хохотать.
Забегая вперед, скажу: с этого момента в наших отношениях что-то сдвинулось, изменилось, хотя внешне все вроде бы осталось по-прежнему. Не умеющий читать отражения наверняка был бы уверен, что мы с Охотницей не переносим друг друга. Признаюсь, мои шуточки в адрес Яны (как, впрочем, и ее в мой) посторонним могли показаться излишне ядовитыми. Но это все было вовсе не проявлением нашей взаимной неприязни, а всего лишь манерой общения.
М-да, кажется, я несколько отвлеклась. По поводу волков Владимир Игоревич мне кое-что пояснил. Оказывается, Охотники сами не слишком настаивали на волчьей охране, полагая (и не без оснований), что волки, "славящиеся" своей непредсказуемостью, по дороге могут учудить нечто непотребное. Кроме того, являясь территориальными существами, они не очень-то любили удаляться от привычных мест обитания. Только волчья молодежь (как, впрочем, и любая другая молодежь) была не прочь попутешествовать. Тут я вспомнила о волчонке Вовке. Рассказала Владимиру Игоревичу. Тот лишь руками развел.
- Ведь предупреждал же наших обалдуев, чтобы стреляли поаккуратнее, и ребят не задели. Все как об стенку горох! Ну, я им устрою стрельбы, снайперам недоделанным! - и, чуть успокоившись, уже другим тоном добавил. - Молодцы, что парню помогли.
- Так, выходит, их нападение не было для вас неожиданным?