Эс Сергей : другие произведения.

Суд потомков

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
  • Аннотация:
    - Вы вообще, - тихо спросил он, - работать собираетесь, господа предки?

Часть 1.

   - Извините нас! Мы немного разминулись.
   Незнакомый человек, похожий на меня, как одна капля воды на другую, смотрел мне в глаза.
   - Я сказала ему об этом, - проговорила незнакомцу девушка.
   Несколько минут назад она забрала меня из милиции и привела к машине, в которой мы сейчас ехали.
   - Кто вы? - как-то само собой слетело с моих уст.
   - Мои имя и фамилию вы видели в паспорте, с помощью которого мы вызволили вас из кутузки, - ответил мужчина.
   - Я готовился, - продолжил он, - выйти на место встречи на час позже. Оказалось, что мы неверно рассчитали время вашей материализации.
   - Время чего? - все еще находясь в прострации, спросил я.
   Мужчина, похожий на меня, посмотрел на девушку.
   - Ты не говорила ему об этом? - спросил он ее.
   - Когда бы я успела?
   Мужчина перевел взгляд на меня, а затем снова на девушку.
   - И как бы я ему это сказала? - начала оправдываться девушка - Он не слушал меня.
   - А что было в милиции?
   - В том-то и дело, что ничего особенного! Они держали его в комнате предварительного заключения. Спокойно держали, но вызвали врачей. Я едва успела их опередить.
   Я никак не мог прийти в себя. Перед глазами еще стояли события сегодняшнего утра.
  
   Все было как обычно. Как обычно, я ехал на работу в своей тачке. Как обычно, припарковавшись, вышел из нее. В этот момент зазвонил мобильник - тоже дело обычное. Я полез за ним в карман и тут вдруг заметил, что здание бизнес-центра, в котором находился наш офис, сильно изменилось. Причем, "сильно изменилось" - это еще мягко сказано. Мало того, что с него исчезли все вывески (вернее, одна осталась. "Проектный институт" - прочитал я), само здание вообще выглядело по-новому. Будто за ночь оно подверглось основательному ремонту.
   Забыв о сотовом, я простоял некоторое время с раскрытым ртом. Затем бросил взгляд на улицу и... не сразу узнал ее. С нее исчезли рекламные баннеры. Не было и рекламных щитов. Вернее, сами щиты были, но стояли совсем не так, как еще накануне вечером, и на них не было рекламы. Были разные изображения: просто цветы, просто природа, просто люди. С ближайшего щита, где размещалась реклама нашей фирмы, теперь на меня смотрели улыбающиеся мужчина, женщина, девочка и годовалый карапуз. Все это обрамлялось надписью "Семья - наша главная ценность!"
   И тут ко мне подошел милиционер. Мне бросилось в глаза, что на нем была какая-то необычная форма. Он поднес руку к козырьку и, представившись, попросил мои документы.
   Я поспешно повернулся к машине, поскольку борсетка с водительскими правами осталась там, и... новый удар. Машины не было!!!
   Я замахал ртом.
   - Машина... у меня угнали машину... т-там документы...
   - Когда ее у вас угнали? - спросил милиционер.
   - Т-только что! М-минуту назад, - от волнения я начал заикаться, - она еще стояла здесь... Но как!? - изумился я. - Как смогли?!
   Я ведь не слышал звука мотора, да и боковым зрением не видел никакого движения.
   - Где стояла? - спросил милиционер.
   - Здесь!
   - Вы в этом уверены? - в голосе милиционера почувствовались нехорошие нотки.
   - А как же!... - и тут я обнаружил, что тычу пальцем в кустарник.
   Мои глаза полезли на лоб.
   Минуту назад здесь не было кустарника.
   - Гражданин! - жестко сказал милиционер. - Вам придется проехать со мной.
   - Но почему?!
   Однако милиционер уже не слушал меня. Он махнул кому-то рукой, и тут же к нам подкатила машина с мигалкой.
  
   - Вы хоть поняли, куда попали? - спросил человек, похожий на меня.
   Я посмотрел на него в полном недоумении.
   - Ясно! - мужчина перевел взгляд на девушку. - Может быть, у него, и в самом деле, амнезия? - И, нахмурившись, добавил, - Что же он тогда нам расскажет?
   - Еще раз показываю вам паспорт, - он протянул мне раскрытый документ, - с помощью которого вас вызволили из комнаты предварительного заключения.
   Я увидел в нем свою фотографию и фамилию. Но имя и отчество были не моими.
   - Владимир Петрович - это я, - сказал мне незнакомец.
   - А фамилия?
   - Фамилия у нас одинаковая.
   - Вас забрали в милицию, - продолжил Владимир Петрович, - потому что на улице вы вели себя неадекватно и не имели при себе документы. Вы успели что-нибудь рассказать там?
   - А что мне рассказывать? У меня машину... угнали... и кусты...
   - Какие кусты? - Владимир Петрович недоуменно посмотрел на спутницу.
   Девушка пожала плечами.
   - Недалеко от того места, - сказала она, - где вы должны были встретиться, зеленая изгородь.
   - Все ясно! Там когда-то парковка была.
   Тем временем я закрыл паспорт и на его обложке с удивлением увидел вместо двуглавого орла серпастый и молоткастый герб.
   - Вас переместили во времени, - послышалось мне.
   Я встряхнул головой, прогоняя галлюцинации.
   - Я рассчитывал встретить вас в десять утра, - продолжал Владимир Петрович, - а вы материализовались в девять.
   Я опять встряхнулся.
   - Что вы постоянно мотаете головой?
   - У меня галлюцинации... наверное от шока... машину угнали... а там кусты...
   - Он то же самое твердил в милиции, - сказала девушка, - потому они и вызвали врачей из психушки.
   - Какие вы видите галлюцинации? - насторожившись, спросил Владимир Петрович?
   - Не вижу, а слышу... мне показалось, что вы сказали, что меня переместили во времени...
   - Тьфу ты! - выдохнул Владимир Петрович. - Я уже начал думать, что перемещение отразилось на вашей голове.
   Они переглянулись с девушкой.
   - Это не галлюцинации! - сказал похожий на меня человек. - Я вам без всяких галлюцинаций повторяю: вас переместили во времени.
   Во времени?!... Я... это... он... Семья - наша... кусты... кутузка...
   Все вокруг поплыло.
   - Посмотрите мне в глаза, - быстро проговорил незнакомец. - Успокойтесь!
   - Воды!!! - крикнул он девушке.
   Практически тут же у моих губ оказалась чашечка с прохладной, сладковатой водой.
   - Без галлю... - пролепетал я, - перемести... ли?...
   Опустошенная чашечка исчезла из моих рук и тут же появилась снова. В ней опять была сладковатая вода.
   - Успокойтесь! Нам еще обморока не хватало!
   - Во време... - продолжало изливаться из меня.
   На мои глаза попал паспорт с советским гербом, и тут же вихрем в голове пронеслось не "Бизнес-центр", а "Проектный институт", не "Обувь в магазине от Кришера", а полянки с цветами, не "Продаем...", а "Карапуз - наша ценность", то есть, "Семья... ценность".
   - Да, во времени! Вас переместили во времени.
   Я поднял глаза на мужчину. Но перед моим носом вновь оказался паспорт.
   - Посмотрите сюда! - услышал я. - С помощью этого паспорта вас вызволили из милиции.
   Паспорт помаячил перед моими глазами.
   - Посмотрите! - продолжил звучать надо мной голос. - Какой на нем герб?
   Я попытался сосредоточиться.
   Герб?... Из милиц... но машину угнали... и кусты... как там кусты... не было...
   У моих губ вновь оказалась чашечка с водой.
   Спустя некоторое время в моей голове начало проясняться...
   Я еще раз скользнул взглядом по корочке паспорта.
   - Так это я... - кое-как начал ворочаться мой язык, - я в прошлом что-ли?...
   Паспорт моментально исчез из-под моего носа.
   Незнакомец с девушкой переглянулись.
   - Иван Сергеевич! - через некоторое время обратился ко мне Владимир Петрович. - Вот с этого процессора, - он показал мне пленку размером со спичечный коробок, - автоматически был послан сигнал на ваш сотовый телефон, как только вы у нас материализовались.
   Я покосился на пленку. Мне вспомнилось, что, действительно, как только я вышел из тачки, у меня зазвонил мобильник.
   - Разве в том прошлом, - продолжал мужчина, - которое предшествовало вашему времени, были такие телевайзеры?
   - Чё?
   Владимир Петрович хмыкнул и демонстративно покрутил пленку.
   - Ну, считайте, что это аналог вашего сотового телефона.
   Я уставился на маячившее перед моими глазами техночудо.
   - А мой номер... ну... телефона... как узнали?
   - Спросили бы лучше, как мы обошлись без вашего сотового оператора.
   - Мы ведь знали, - проговорила девушка, - кого из прошлого перемещаем. Подготовились.
   И тут я с изумлением обнаружил, что Владимир Петрович, хотя и сидел на водительском месте, свободно общался со мной, крутил в руках паспорт, оглядывался на девушку и практически не управлял машиной. Она двигалась сама.
   - ...Из прошлого!?... Так я в будущем, что-ли?
   Владимир Петрович с удовлетворением спрятал паспорт в нагрудный карман.
   - Да, в будущем.
   - А вы? - я поднял указательный палец на собеседника. - Это я что-ли?
   - М-да! Оригинально вы соображаете! Я - это я, а вы - это вы! Я только похож на вас. Возможно, вы - мой прямой пра-пра-пра... дедушка.
   В моей голове снова все смешалось, будто горячая волна окатила мою спину и затылок.
   Я не сводил взгляда с мужчины.
   Он тоже некоторое время смотрел на меня, едва заметно улыбаясь.
   - А это, - наконец он повернул голову в сторону девушки, - Марина Олеговна, ваша... - Владимир Петрович на секунду запнулся, - пра-пра-пра... внучатая племянница...
   Девушка быстро взглянула на него, отчего-то покраснела и улыбнулась.
   - ...возможно, - закончил фразу Владимир Петрович.
   - Здрасте! - сказала мне девушка.
   - Здрас... - я в ответ кивнул ей. - А что... - продолжил я, но тут же запнулся. - ... А где...
   Девушка моментально протянула мне кружку с водой.
   Я с удивлением заметил, что вода в кружке, несмотря на резкое движение, осталась спокойной и не выплеснулась наружу.
   Мужчина отвел ее руку в сторону.
   - Больше не надо, - сказал он.
   Мне опять понадобилось некоторое время, чтобы прийти в себя.
  
   - А как же вы прогадали со временем встречи? - наконец заговорил я, сказав это так, будто они на электричку опоздали. Мне почему-то захотелось продемонстрировать бодрость духа перед людьми, которые назвали себя моими потомками.
   - Мы сами еще не разобрались, - всерьез воспринял мой вопрос Владимир Петрович, - будем выяснять. Это наши первые вызовы из прошлого.
   - И я в их числе!... Круто!
   Хотя, мне почему-то стало не по себе от такой "крутизны".
   Владимир Петрович с Мариной Олеговной переглянулись.
   - А куда мы едем? - спросил я.
   Владимир Петрович отчего-то замялся. Коротко взглянув на меня, он вдруг отвернулся и стал следить за дорогой.
   Я удивленно посмотрел на него, а затем повернулся к девушке. Она опустила взгляд.
   - Куда мы едем? - тихо повторил я.
   Их молчание начало меня пугать.
   - На суд, - наконец проговорил Владимир Петрович.
   Куда-куда?
   Я опять оглянулся на девушку. Она бросила на меня смущенный взгляд и снова опустила глаза.
   - На суд... - повторил Владимир Петрович.
   - ...Потомков... - добавил он, скользнув по мне взглядом.
  
   ...У меня резко ослабли коленки. Я оперся о капот своей машины. Звонивший в руке мобильник замолчал.
   Я посмотрел на него и увидел надпись "Номер не определен".
   Горячая волна прокатилась по телу.
   Я быстро поднял глаза и увидел, что стою перед зданием бизнес-центра.
   Я оглянулся. Рука продолжала опираться о капот никуда не исчезнувшей машины, а сам я находился на знакомой улице - с обилием вывесок и стоящими в ряд огромными рекламными щитами.
   Что это было со мной? Что за странное видение посетило меня?
   Ко мне подошел милиционер. Подсознательно я отметил про себя, что на нем была самая обычная форма. Он поднес руку к козырьку и, представившись, попросил мои документы.
   Некоторое время я не мог тронуться с места.
   Милиционер насторожено посмотрел на меня.
   Кое-как взяв себя в руки, я, наконец, открыл дверцу машины, достал с сидения борсетку и извлек из нее права и паспорт. Руки слегка дрожали.
   Милиционер внимательно просмотрел документы, а затем сухо предложил мне пройти с ним. Невдалеке стояла патрульная машина.
   Затем я дул в трубку.
   После всех тестов, убедившись в моей абсолютной трезвости, милиционер вернул мне документы и спросил, не нужна ли мне медицинская помощь.
   Я отрицательно мотнул головой.
   Процедуры вернули меня в нормальное состояние, и я уже более уверенно прошелся до своей машины. Проверив ее, я включил сигнализацию, после чего, перебарывая дрожь в коленках, направился в офис...
  
   ... - Расскажите о своей фирме.
   Пожилой человек в строгой судейской мантии немигающее смотрел в мою сторону.
   Я сжался.
   Мы сидели в большом зале. По правую руку судьи за отдельным столиком располагался человек в прокурорской форме. Слева от судьи за длинным столом сидели пять человек. Мы с Мариной Олеговной, которая оказалась мне не племянницей, а моим адвокатом, находились ровно по центру зала прямо напротив судьи. В зале также присутствовал Владимир Петрович и по разным концам пустых рядов - еще несколько человек.
   - Наша фирма, - медленно заговорил я, - занимается оптовой продажей...
   - Пожалуйста, подробнее.
   - Мы продаем уголь электростанциям города. Закупаем его на шахтах и доставляем в город.
   - Почему электростанции не закупают уголь напрямую? Они, ведь, теряют на вас, как на посредниках.
   - Мы отдельно платим их снабженцам и чиновникам мэрии.
   - Подробнее.
   - Подкупаем их... Даем взятки...
  
   Звонок телефона прервал мои мысли. Я обнаружил, что все еще нахожусь рядом со своей машиной, а передо мной через дорогу - большое здание бизнес-центра.
   Я достал телефон.
   "Номер не определен", - светилась на нем надпись.
   Странно! - подумалось мне. - Опять что ли?
   Ко мне подошел милиционер. Приложив руку к козырьку, он представился и попросил мои документы.
   Что за ерунда? Это уже было! Прямо день сурка какой-то!
   Я удивленно взглянул на милиционера.
   Он выжидающе смотрел на меня.
   Мысли мои смешались.
   - Предъявите ваши документы, - с напряжением в голосе повторил милиционер.
   - Вы что думаете, за пять минут они изменились?! - нервно сорвалось с моих уст...
   Еще через пару минут я уже ехал в патрульной машине...
  
   - Расскажите о том, какое высшее учебное заведение вы окончили.
   Я вновь сжался.
   Минуту назад, сам не понимая отчего, я подробно рассказывал о том, по какой схеме работала наша компания, как выходили на снабженцев и чиновников, как передавали им деньги. Рассказал о тарифной сетке взяток.
   - Я окончил медицинский.
   - Сколько поработали по специальности?
   - Нисколько.
   - Зачем же вы учились на медика?
   - Я не учился на медика? - само собой вырвалось из меня.
   - Вы же сами сказали, что учились в медицинском.
   - Да. Но в нашей группе никто не собирался работать в больницах. Всем нужны были только корочки...
   В зале повисла пауза. Тяжелая пауза. Уже второй раз в ходе заседания. Первый раз такое молчание воцарилось после моих первых слов о взятках. Никто не задавал мне вопросы. Судья сидел с опущенным взглядом. Прокурор также не глядел в мою сторону. И лишь находившиеся по левую руку судьи пятеро человек неотрывно смотрели мне прямо в глаза. Это были жутко тяжелые взгляды. Выдерживать их было невозможно, и, стараясь не глядеть на эту пятерку, я стал рассказывать о том, как мы подкупали людей.
   Сейчас ситуация повторилась. Я вновь начал рассказывать все, что знал, не дождавшись вопросов. Я говорил, опустив глаза и лишь иногда поглядывая на судью. В один из таких моментов я вдруг заметил, что пятерка сидящих по его левую руку людей, исчезла. Это было крайне удивительно, поскольку я не видел, как они покидали зал. Я осмотрел стену за их столом, но не разглядел на ней выхода...
  
   ...Милиционер поднес руку к козырьку и попросил мои документы.
   Все! Мне стало абсолютно ясно: их машину времени зациклило. Она возвращала меня каждый раз в одну и ту же точку.
   Я спокойно достал из машины борсетку и предъявил права.
   Хотя мое "спокойствие" было, мягко говоря, относительным. Руки слегка подрагивали.
   Милиционер, внимательно изучив права, вернул их обратно.
   Я подождал, пока он не отошел в сторону.
   Вот так-то лучше.
   Я нажал на кнопку брелка, и за моей спиной пискнула включившаяся сигнализация.
   Теперь куда?
   У меня почему-то была полная уверенность, что до офиса я опять не дойду. Да и не хотелось туда идти. Перед глазами все еще стоял огромный зал суда и обращенные на меня взгляды.
   Что происходит со мной? Почему я им рассказываю всю свою подноготную? Что тянет меня за язык? И почему мне вновь хочется попасть туда, попасть под эти тяжелые взгляды?
   Я стоял на месте, не двигаясь. Я чувствовал, что мне надо было, очень надо было опять вернуться в будущее.
   Вдруг я увидел, что милиционер возвращается. Видимо, ему показалось подозрительным, что я стою на месте и никуда не отхожу от машины. Ведь сам же поставил ее на сигнализацию.
   - Гражданин! - сказал он, подойдя ко мне. - Вам придется пройти с нами.
   С какой это стати?!...
  
   - Ваша честь! - сказала Марина Олеговна. - Позвольте пояснить некоторые обстоятельства...
   Судья перевел на нее свой тяжелый взгляд.
   Девушка заговорила о разгулявшейся в наши дни коррупции.
   Судья некоторое время слушал ее, но вдруг оборвал на полуслове.
   - В вашей осведомленности, коллега, мы не сомневаемся, - сказал он. - Все это мы должны услышать из первых уст.
   Девушка осеклась. Судья своим многопудовым взглядом посадил ее на место.
   - Свидетель! - сказал он, обращаясь ко мне. - Вам были известны те факты, которые привела адвокат?
   "Свидетель". В мой адрес это звучало, как "подсудимый".
   Странно, но я воспринимал это именно так. По неведомой причине я и в самом деле ощущал себя подсудимым и не понимал, почему после всех моих признаний меня открыто так не называют.
   - Да, известны!
   - Подробнее.
   И я опять попал под перекрестный огонь. Пять заседателей снова невесть откуда появились на своих местах. Они снова неотрывно смотрели на меня своими немигающими и непонятно отчего жуткими взглядами.
   Я стал рассказывать о тех слухах, которые ходили о коррупции в органах власти, вплоть до анекдотов о сейфе в кабинете мэра, куда чиновники сносили проценты от взяток, и о комитете по борьбе с коррупцией, в состав которого открыто входили слухачи местных преступных группировок.
   - Ваша честь! - неожиданно перебила меня Марина Олеговна. - Я должна обратить внимание на то, что факты, о которых упоминает свидетель, ему известны только на основании слухов. Они не могли быть им ни обнародованы публично, ни предъявлены в качестве обвинения...
   - Делаю вам замечание, коллега! - опять не дал ей договорить судья.
   Девушка резко опустилась на сиденье. От волнения она сильно раскраснелась.
   - Для нас не важно, - продолжил судья, - мог или не мог свидетель подать иск в суд на органы власти. Важно, как он, зная эти факты и будучи уверенным в правдивости слухов, выстраивал свою линию поведения.
   Судья замолчал и некоторое время просидел неподвижно, глядя в стол.
   Я покосился на своего адвоката. Пытаясь успокоиться, она царапала своими длинными красивыми ногтями окантовку диктофона.
  
   Как же достал меня милиционер! Опять - рука к козырьку, и "предъявите, пожалуйста, ваши документы".
   Да, пошел ты! Не буду ничего предъявлять!...
   ...И снова дорога в кутузку...
  
   В перерыве к нам подошел Владимир Петрович.
   - Марина! - обратился он к девушке. - Не надо так волноваться! Судья же не зверь!
   Марина Олеговна с досадой махнула рукой.
   - Может, зря вы меня в это дело втянули? Не получается у меня... - сказала она.
   Девушка еще не могла отойти от волнения.
   - Ну что вы! Вам надо собраться! Получится!...
   Они переговаривались, не обращая внимания на меня. Хотя, казалось бы, после всего того, что я наговорил, я должен был стать центром всеобщего интереса.
   Владимир Петрович протянул девушке полупрозрачный стеклянный шарик.
   - Что это? - спросила она.
   - Возьмите и подержите в руках. Он вас успокоит.
   Она с удивлением посмотрела на шарик, однако послушно взяла его. По тонким пальцам девушки от шарика побежали разноцветные зайчики. Я невольно засмотрелся на их игру. Затем я перевел взгляд на большие выразительные глаза девушки, в которых отражалось слабое мерцание шарика, и некоторое время смотрел на них, привороженный играющим в них отражением.
   А она красивая! - неожиданно подумалось мне о моем адвокате...
  
   - У вас что! Других забот нет!!! - закричал я на милиционера, как только он подошел ко мне.
   Рука, двинувшаяся было к козырьку, на некоторое время зависла в воздухе.
   Милиционер опешил.
   Однако длилось это недолго.
   - Гражданин! - наконец произнес он. Его рука все-таки поднялась к фуражке. - Предъявите ваши документы!
   - Нет уж! Поехали сразу в кутузку! Все равно не довезете...
  
   - Владимир Петрович! Отремонтируйте свою машину времени!
   Мой двойник удивленно оглянулся на меня.
   Вместе с ним повернула голову и Марина Олеговна.
   - Я уже раз десять возвращался в свое время, пока здесь идет заседание!
   - Извините, но вам придется потерпеть. Машина нуждается в периодической подзарядке. В этот момент она не в состоянии удерживать вас здесь и отпускает на время обратно.
   - Но почему отправляет в одну и ту же минуту?
   - По-другому нельзя. Иначе у вас в своем времени будет разрыв.
   Я ругнулся про себя и покосился на адвоката. Если бы не она, выругался бы вслух и покрепче.
   - Что за странная у вас машина?
   - Мы над ней продолжаем работать. В будущем она будет подзаряжаться автономно.
   - Ага! А на мне испытываете пилотный экземпляр! Потренировались бы на кошках!...
  
   ...И опять я ехал в кутузку...
  
   - Поймите! Это все были системные явления, - вновь разволновавшись, говорила мой адвокат. - Капитализм мог существовать только благодаря коррупции. Поэтому любая борьба с ней была безрезультативной. И со стороны правительств, и со стороны таких рядовых граждан, как наш свидетель.
   - Подробнее.
   - За спинами чиновников стояли предпринимательские круги, которые выдвигали и ставили их во власть. Их продвигали в администрации для обеспечения протекционизма, который щедро оплачивался.
   Я покосился на девушку: вот и "измы" пошли. Все становится на свои места. Когда в машине на фоне разговоров о будущем, я смотрел на серпастый и молоткастый герб, мне еще подумалось, что это какое-то недоразумение. Не вязались в моем понимании супертехника и телевайзеры с серпом и молотом. Однако "измы" органично сочетались с ними.
   - А разве это не противоречило законам того времени, - неожиданно прозвучало из зала. - Почему бездействовали суды?
   Девушка резко повернулась к человеку, задавшему свой вопрос.
   - Суды тоже представляли собой часть системы. Капитализм не мог существовать в строгих рамках законности. Если добиться неукоснительного выполнения законов...
   - Давайте не будем касаться системы, - снова перебил ее человек из зала, - взятки брали и в соцстранах.
   Я посмотрел на оппонента моего адвоката и в знак солидарности едва заметно кивнул ему.
   - Это были совершенно разные вещи! - вскинулась Марина Олеговна. - Взяточник в СССР и Китае действовал только в личных интересах. Он мог прекратить нарушать закон, и это не отразилось бы на системе. Но в капиталистической России чиновник-взяточник не мог остановиться по определению. Взятки - это только внешняя, видимая сторона явления. Можно даже представить себе, что чиновник ничего в свой карман бы не брал, но это не отменяло бы коррупцию, поскольку ее суть в служении частным интересам. А частный интерес был основой строя. Власть структурировалась под интересы бизнеса.
   Лихо, однако, она вывернула! - подумалось мне.
   - Уважаемые коллеги! - прозвучал спокойный голос судьи. - Вы перешли к общенаучной дискуссии. Этот вопрос уже многократно изучен. Да, строгое соблюдение законности несло гибель капсистеме. Даже если говорить не о коррупции, а о выборах, например.
   Судья обвел взглядом зал и продолжил.
   - Не будь использования административного ресурса, и будь обеспечено реальное информационное равенство кандидатов, в органы власти стали бы проходить люди, не связанные финансовыми обязательствами с экономическими группировками, и они стали бы принимать социальные законы, в конце концов выдавив из экономики стихийные принципы. Нарушения законов являлись гарантией существования капиталистической системы, а, значит, чиновникам, нарушавшим законы, требовалось юридическое прикрытие. И им обеспечивали его через суды. Те не могли стоять на страже закона в принципе.
   - Но принимали же парламенты развитых капстран антикоррупционные законы? - раздалось из зала.
   - Это тоже было средством конкурентной борьбы, - резко поднялась с места Марина Олеговна. - Под видом борьбы с коррупцией одни кланы выдавливали из власти другие. Но, меняя друг друга у государственной кормушки, и те, и другие активно использовали ее в своих собственных интересах, попирая свои же декларации...
   А вот с этим я, пожалуй, соглашусь!
   - Товарищ адвокат! - прервал Марину Олеговну судья.
   Моя защитница замолчала. В зале воцарилась тишина. Тяжелая тишина.
   - Не это мы сегодня рассматриваем, - тихо проговорил человек в судейской мантии. - Если было бы достаточно научных концепций, мы не сидели бы здесь. Решение о воздействии на прошлое было бы принято на основе компьютерных расчетов. Но нам известно, что самые сложные расчеты не в состоянии учесть живую мотивацию конкретных, не подведенных под один знаменатель людей. Перед нами сидит представитель того времени. Как мы сейчас выяснили, это неглупый человек, который прекрасно понимал всю подноготную той перевернутой с ног на голову жизни. И вот теперь нам...
   Судья опять тяжело замолчал. Он не смотрел в зал, хотя его взгляд был обращен на спорящих. Он будто глядел куда-то в пустоту.
   - ... И вот теперь нам, - повторил он, - перед принятием важного решения, необходимо понять своих предков. Что было в их головах? Что стряслось с их мозгами? Почему они поступали вопреки очевидным вещам? Почему, понимая, что их деяния в конце концов приведут к катастрофе, не останавливались? Почему сознательно подтачивали основы общества? Ведь то, что предстоит нам принять, будет осуществляться не нашими, а их руками. Компьютер можно научить приблизительно учитывать мотивацию людей, но мы можем вложить в него мотивацию только своих современников, а разобраться в психологии уже не живущих поколений электронный ум не в состоянии.
   - Товарищ адвокат! - обратился он к Марине Олеговне. - Я еще раз прошу вас не говорить о системе. Ваша задача защищать личностную мотивацию людей того времени. Мы должны понять их, взглянув с вашей помощью на их поступки их глазами.
   Судья снова замолчал.
   Вон оно как!
   Я теперь уже не решался оглянуться на Марину Олеговну.
   - Подсудимый!... - наконец обратился судья ко мне. Я вздрогнул. Наконец-то из уст судьи слетело то, о чем думали все. Ирония вылетела из моей головы.
   Подсудимый!
   А может, это мне послышалось? Я сидел и ждал вопроса, но прошло некоторое время, а судья все молчал. Наконец, до меня дошло, что больше ничего сказано не будет, что вопрос уже задан.
   Не поднимая глаз, я медленно встал... Косым взглядом я невольно скользнул в сторону пяти судебных заседателей. То, что я увидел, почему-то заставило меня вздрогнуть: все они сидели в белоснежных рубашках странного свободного покроя. Черные судейские мантии исчезли с их плеч. Почему-то их белые одеяния притягивали к себе взгляд, и пока я говорил, я изредка посматривал на них. И тут еще одна вещь озадачила меня. Постепенно, один за другим, заседатели исчезали со своих мест. Будто растворялись в воздухе. Перед самым перерывом на скамье остался только один человек. Как мне показалось, он не слушал меня. Его взгляд был обращен в пустоту, и в этом взгляде не было ничего, кроме тупой отрешенности.
   Наконец, исчез и он.
  
   В перерыве Владимир Петрович отвел меня к своей машине, и мы опять с ним куда-то поехали.
   - Я пока отвезу вас на свою квартиру, переждете там, - сказал он в ответ на мое недоумение.
   - А погулять здесь нельзя?
   - Нет! Погулять здесь нельзя.
   - Хотелось бы посмотреть на будущее.
   Владимир Петрович долгим взглядом посмотрел на меня.
   - Нельзя! - сказал он. - Вы можете увезти в свое время знания, которым там еще не пришло время.
   Конечно, "межвременной шпионаж" был тут не причем. Мой собеседник явно уводил разговор в сторону от другой, очень неприятной, темы. На самом деле мы с ним оба думали о сегодняшнем заседании. Перед моими глазами все еще стояла молчаливая пятерка заседателей, а в голове прокручивались слова, которые я говорил. На душе было очень тягостно. Ощущение того, что я не свидетель, а подсудимый, не покидало меня.
   - ...Ну свой мобильник, или как его там, телеезер, вы мне уже показали.
   - Телевайзер, - поправил он меня, - да, показал...
   Мы оба понимали, что говорим совершенно не то, о чем думаем, но по обоюдному молчаливому согласию принимали правила игры.
   - Показал... - думая о чем-то своем, повторил мой собеседник. - ...Но только потому, что для вас это просто пленка.
   - Ну что ж, везите на квартиру.
   Я стал машинально следить за дорогой.
   - А не боитесь, - вдруг слетело с моего языка, - что я могу удрать от вас?
   Владимир Петрович взглянул на меня и усмехнулся.
   - Не пытайтесь лукавить, - сказал он, - здесь это не проходит.
   Да, здесь почему-то это не проходит. Я сполна ощутил это на себе, когда выкладывал на суде все, что знал.
   - Может, вы мне объясните, - спросил я, - что тянуло меня за язык в вашем суде. Почему из меня вываливалась вся подноготная?
   Владимир Петрович опять посмотрел на меня продолжительным взглядом.
   - Вы ведь не на простом суде. Вы на суде потомков. Ваши дела и их последствия уже известны. Скрывать их бессмысленно. От вас теперь ждут вашей собственной оценки.
   - А если серьезно?!
   - А что? - ответил он вопросом на вопрос. - В ваше время вы не стали бы честно отвечать на вопросы судьи?
   Я удивленно посмотрел на него.
   - Ясно! - проговорил мой собеседник. - Ну что ж! Принимайте это как факт. В наше время люди говорят правду.
   Я опять удивленно посмотрел на него.
   - Для нас это жизненно важно, - продолжил Владимир Петрович. - Как сказала бы Марина Олеговна, это системный признак нашей эпохи.
   М-да! Где-то, когда-то я прочитал, что капсистема может существовать только благодаря перманентному попранию законов и что в этом глубокие, системные корни лжи вообще, а ложь является благоприятной средой для ее процветания. Когда необходимость в попрании законов исчезнет, люди перестанут лгать друг другу (по большому счету, конечно).
   Я некоторое время смотрел на мелькавшие за стеклом автомобиля дома, вспоминая, где же я мог это прочитать.
   - Вы, что, хотите сказать, что совсем не врете? - спросил я, так ничего и не вспомнив.
   - Говорим неправду? - опять поправил он меня. - Бывает, говорим. Но так! В пустяках.
   - А что для вас пустяки?
   - Сложно сказать. Смотря по обстоятельствам. Например, сегодня я соврал вам, что Марина Олеговна является вашей племянницей.
   - Кстати, зачем вы это сделали?
   - Вы были в состоянии шока. Скажи я вам, что вас ждет еще и суд, последствия могли бы стать непредсказуемыми.
   - Ну, хорошо! Вы не врё... не обманываете. А я-то как в это втянулся?
   - Вам это сложно объяснить. Это уже из области психологии.
   - Меня обрабатывали спецсредствами?
   Мой собеседник сначала непонимающе посмотрел на меня, а затем, видимо сообразив, о чем идет речь, усмехнулся.
   - Нет! Зачем?
   Мы опять на некоторое время замолчали.
   - Вы в своих магазинах воруете? - спросил, наконец, мой собеседник.
   - Иногда попадаются такие типы.
   - Иногда! А остальные приходят туда обработанные спецсредствами? - Владимир Петрович опять усмехнулся и продолжил. - Представьте себе неандертальца в вашем магазине. "Почему, - сказал бы он, - люди не воруют в магазинах? Ведь это так просто: схватить вещь и быстро убежать". Общий уровень и поведение окружающих людей влияет и на поведение каждого человека.
   - Но я же не мог знать, что вы такие честные. Почему я-то понес всю правду-матку?
   - Всю? - Владимир Петрович вдруг нахмурился
   - Всю!
   - Ну, допустим, всю, - он опять ненадолго замолчал, над чем-то задумавшись. - Вы же были среди людей, смотрели им в глаза. Разве можно в таких случаях врать?
   М-да! Ну, право, как дитя! Я пожал плечами.
   - Пить хотите? - спросил Владимир Петрович.
   Я отрицательно мотнул головой.
   - А я, пожалуй, выпью. Дискуссия была жаркой.
   Он нажал на кнопку, и на передней панели выполз небольшой поднос со знакомой мне чашечкой.
   - А представьте себе, - заговорил мой собеседник после того, как отпил несколько глотков, - если бы вы провели такого неандертальца по магазину и он, идя вслед за вами, ничего бы не украл. Он тоже задал бы вопрос "А я-то как в это втянулся?"
   Ну вот! Он еще и издевается!
   А, впрочем, разве он не прав?
   - Хотя, если откровенно, - проговорил Владимир Петрович. - Можете ли вы сказать, что сказали всю правду?
   Я удивленно посмотрел на него и ничего не ответил.
   Однако настроение упало. От его слов на меня опять накатили тяжелые раздумья. Опять вспомнились обращенные на меня взгляды в зале суда. Я рассказывал все, ничего не утаивая, но чего-то в моих словах, действительно, не хватало. Слушавшие меня люди отсутствующе смотрели на меня, было видно, что мои слова не проникают в них. Я чувствовал, что говорил не так, как от меня ожидали. И вот теперь, прокручивая в памяти заседание, я неожиданно сравнил себя с неандертальцем, который старался держать себя в новых для него рамках, но все-таки машинально приворовывал что-то из чужих карманов. И они видели это "воровство", но молчали. Ожидали, пока гость из прошлого не остановится сам. Выходит, что где-то, в чем-то я все-таки "проворовывался".
  
   Владимир Петрович быстро поставил чашечку с недопитой водой на поднос и что-то переключил на панели управления.
   Я обратил внимание на то, что вода в чашечке, несмотря на резкость его движения, осталась спокойной.
   Уже второй раз за сегодняшний день я наблюдал такое.
   - А почему она не расплескивается? - машинально спросил я.
   Владимир Петрович перехватил мой взгляд и посмотрел на воду.
   - Там в чашке вибростаб, - сказал он.
   - Что-что? - незнакомое слово отвлекло меня от раздумий.
   Владимир Петрович на некоторое время смешался.
   - Впрочем, об этом вам можно рассказать, - проговорил он.
   Я непонимающе посмотрел на него.
   - Это еще неизвестная в ваше время технология. Там жидкость успокаивается с помощью вибрации. В дно кружки встроен минивибратор, который посылает в воду модулированные колебания, гасящие на ее поверхности волны.
   Я расширившимися глазами посмотрел на чашечку.
   - Можно мне? - спросил я.
   - Пожалуйста!
   И напротив меня выполз новый поднос с чашечкой.
   Я взял ее в руки и осторожно потряс. Вода осталась спокойной. Я тряхнул сильнее - тот же результат. Наконец я просто перевернул чашечку, и вода вдруг вылилась мне прямо на колени.
   - У, черт! - выругался я, отряхиваясь.
   Владимир Петрович рассмеялся.
   - А почему вы раскрыли мне этот секрет? - с досадой буркнул я, одновременно заглядывая на дно пустой чашки. - Не боитесь, что увезу в свое время лишние знания?
   - Нет! Вряд ли ваши ученые сумеют просчитать строкаты.
   - Что-что?
   Владимир Петрович опять улыбнулся.
   - Это физический термин, разновидность модуляции.
   Для меня это уже темный лес. Однако в моей голове разыгрались другие фантазии.
   - Представляю себе: в сильный шторм плывет по морю корабль, а вокруг него на воде лишь легкая зыбь!
   Владимир Петрович изумленно посмотрел на меня.
   - Пожалуй, с вами нужно быть осторожней с секретами! - воскликнул он. - Сейчас ваше поколение просто выросло в моих глазах.
   Я удивленно посмотрел на него.
   - Неужели угадал? - спросил я.
   - Просто в яблочко попали! Не просто штормы - цунами научились гасить!
   - Да ну!?
   - Все! Больше я вам ничего не скажу.
   - Не беспокойтесь! - сказал я, все еще рассматривая дно чашечки. - Даже если и нахватаюсь здесь каких-либо знаний, куда я с ними в своем времени пойду? Меня ни один научный журнал не примет.
   - Да, пожалуй! Тысячи изобретений пропадали в предыстории человечества. Система...
   Я взглянул на него.
   Опять "Измы"! Вот уж, действительно, где на самом деле система!
  
   - Уважаемый, господин милиционер! Ну, зачем вам мои документы?
   Милиционер опешил от такой наглости.
   А меня одолело игривое настроение.
   - А известно вам, - продолжил я, - что в будущем люди научатся гасить цунами?
   Милиционер нахмурился.
   - Простым вибратором! - развеселившись, воскликнул я и добавил, - Система у них будет такая! Строй! Самый честный и справедливый!
   Правда, веселье получалось какое-то горькое.
   - Гражданин! - жестко оборвал меня служитель порядка. - Вам придется проехать с нами...
  
   - А могу я побеседовать со своим адвокатом?
   Когда мы заходили в квартиру Владимира Петровича, я заранее настроил себя ничему не удивляться. Поэтому с напускным равнодушием посмотрел на полупрозрачную мебель, диван, будто сделанный из стекла, но, тем не менее, очень мягкий, слегка закругленные стены и потолок, напоминающие внутренности отсеков космических кораблей, которые я видел в кино.
   - С Мариной Олеговной? Обязательно, но сейчас она не готова.
   - Хотелось бы подробнее узнать об особенностях судебного процесса.
   - А для этого вам нужен не адвокат.
   Владимир Петрович прошелся по комнате, осматривая что-то на стенах.
   - Мне, - сказал он, - необходимо отлучиться. Я оставлю вас. Посмотрите без меня новости. Там будет и информация о нашем процессе.
   Я покрутил головой в поисках телевизора.
   Владимир Петрович протянул мне листик бумаги обычного машинописного формата.
   - Это и есть телевизор, - сказал он, будто прочитав мои мысли. - Он же и телевайзер, он же и аналог вашего персонального компьютера.
   Несмотря на то, что я настроил себя ничему не удивляться, тем не менее мои глаза непроизвольно полезли на лоб. Передо мной была даже не бумага, а нечто вроде тонкого полиэтилена. Гнущегося, полупрозрачного.
   Я недоуменно покрутил его в своих руках.
   Увидев мое замешательство, Владимир Петрович указательным пальцем очертил на листике круг, и на нем появилось стереоизображение. Полиэтилен стал немного жестче и почти не изгибался.
   - Устраивайтесь поудобнее и вот так, - он слегка подогнул указательным пальцем уголок листа, будто намеревался его перевернуть, - переключайте программы.
   Изумление не сходило с моего лица.
   - Не беспокойтесь, - Владимир Петрович усмехнулся, - никакие секреты вы не узнаете. Я заблокировал научно-технические программы. Новости будут только общего характера.
   Я какое-то время не сводил взгляд с "бумажного" телевизора-компа.
   - К обеду я успею вернуться. На кухне есть буфет с напитками. Там ничего сложного, разберетесь сами.
   - Вы меня запрете?
   - Зачем? Мы ведь договорились, что из квартиры вы никуда не уйдете.
   - Доверяете?
   - А что, возможно иное?
   - А если понадобится выйти? Пожар, например, случится.
   Владимир Петрович хмыкнул.
   - Тут нечему гореть...
  
   "Номер не определен", - сообщала надпись на телефоне.
   Я поднял глаза на бизнес-центр.
   Сегодня я должен был войти сюда, чтобы заработать его маленьким винтиком. Закрутить его колесики, шестеренки и закрутиться самому. Через мои руки должно потечь масло этой машины - зеленые купюры.
   Сейчас ко мне должен будет подойти милиционер и потребовать документы.
   Я оглянулся на стоящего в стороне стража порядка. Он внимательно посматривал в мою сторону.
   Тоже винтик! Винтик, охраняющий одни шестеренки от других. Сейчас будет "предъявите документы", затем "пройдемте с нами" и дорога в кутузку. Система!
   Милиционер направился в мою сторону. Через некоторое время он подошел ко мне и поднял к козырьку руку.
   - Сержант милиции, Егоров, - представился страж порядка. - У вас какие-то проблемы?
   От неожиданности я растерялся. "А как же документы?!"
   Как запрограммированный робот я полез в машину за борсеткой и через некоторое время протянул удивленному сержанту свои права.
   - Вам нужна медицинская помощь? - спросил он, скользнув глазами по бумажке.
   - Не-ет!
   Милиционер, еще раз внимательно посмотрев мне в глаза, поднял руку к козырьку и отошел в сторону.
   Странно! Получилось, что на самом деле система - это не он, а я. Ведь это я полез за правами, как зомби.
   Однако почему он изменил свое поведение? Что такое появилось на моем лице?...
   Я машинально посмотрел на свое отражение на тонированном стекле автомобиля и увидел... не себя, а Владимира Петровича.
   М-да! Кристально честный, открытый и прямой взгляд! - горьковато усмехнулся я. - Точь-в-точь, как у моего пра-пра-пра... внука.
  
   - В помещении всесоюзного суда, - говорил с экрана телеведущий, - продолжаются следственные слушания по делу об исторических катастрофах. Сегодня делопроизводство вступило в новую фазу. Допрошен первый свидетель, трансформированный из первого десятилетия двадцать первого века. На процесс были допущены пять человек - очевидцев событий две тысячи шестьдесят седьмого года.
   На экране мелькнули лица той пятерки, которая сидела по левую руку судьи.
   - Мы попросили прокомментировать сегодняшнее заседание одного из членов судейской коллегии.
   На экране появился человек, задававший из зала неудобные вопросы.
   - Как вы уже знаете, - заговорил он, - после того, как нашим ученым удалось сконструировать машину времени, у нас появилась возможность не просто изучать прошлое, но и воздействовать на него, предотвращая катастрофы, с которыми люди сталкивались в течение своей истории. В первую очередь перед нами встала задача предупредить самую страшную в истории цивилизации трагедию второй половины двадцать первого века, что позволило бы спасти почти миллиард человеческих жизней.
   Но вы прекрасно понимаете, что вмешательство в историю может оказаться опасным, какие бы цели это вмешательство не преследовало. Поэтому было принято решение о воздействии на исторические события только после обстоятельного изучения эпохи, мелкими шажками, привлекая в качестве источника информации людей, выбранных по специально отработанной методике, ни в коем случае не затрагивая исторических личностей, в руках которых сосредоточены непредсказуемые возможности. После снятия свидетельских показаний у представителей шестидесятых годов двадцать первого века было решено глубже изучить десятилетия, предшествовавшие этим событиям, поскольку именно тогда были заложены главные предпосылки глобальной катастрофы...
   Неожиданно репортаж прервался, и на экране появился Владимир Петрович.
   - Иван Сергеевич! - сказал он, глядя прямо мне в глаза. - Не удивляйтесь. У вас отключилось телевещание, потому что я вышел на прямую связь с вами. На этом нам предстоит расстаться. Компьютер машины времени зафиксировал какие-то изменения в вашем десятилетии. По спирали времени побежал вариационный импульс. Через несколько дней он добежит до нашей эпохи и изменит ее. Верховный суд принял решение приостановить следственные слушания для выяснения сути трансформаций и просчета последствий.
   Возможно, вы больше не понадобитесь суду... Поэтому, на всякий случай, я прощаюсь с вами...
   - Подождите минутку! - неожиданно для себя самого вскричал я.
   Владимир Петрович удивленно посмотрел на меня.
   - Что за люди сидели рядом с судьей? И почему они все время молчали?
   Взгляд моего собеседника помрачнел.
   - Это люди, извлеченные из шестидесятых годов вашего века...
   - А подробнее... Это я уже слышал из новостей...
   - Это люди, вызволенные непосредственно перед их гибелью... Они рассказали нам о своих событиях... и... задержались в нашем времени, чтобы послушать вас...
   Будто гром разразился над моей головой. Я беззвучно замахал ртом. Жуткая догадка потрясла меня: до меня дошло, зачем они надели белоснежные рубашки.
   - Задержались!? - проговорил я, придя в себя через некоторое время. - Вы отпустили их назад!? На смерть!?
   - Наша машина времени еще не совершенна. Она не может долго удерживать людей за рамками их эпохи... Мы пообещали им... дали клятву предотвратить их катастрофу...
   - Но это же жестоко, так обнадеживать людей и отпускать, чтобы они увидели свою смерть...
   - Жестоко!? - взгляд моего собеседника застыл на мне.
   Внутри у меня все оборвалось. Лучше бы я не говорил такое! Мне ли после всего этого говорить о жестокости?!
   - Машина времени, - продолжил он, - поедает огромное количество энергетической массы. На одну вашу личную командировку ушло столько энергии, сколько в вашу эпоху понадобилось бы для суточного энергоснабжения Франции. Мы не можем вольно распоряжаться ресурсами. Хотя, казалось бы, имея возможность путешествовать в прошлое, можно было бы предотвратить каждую аварию, каждый взрыв, каждую катастрофу. Но, увы!... Мы вынуждены искать оптимальное решение с минимумом затрат.
   - Но тогда почему вы вызволили из прошлого именно меня. Не слишком ли расточительно перетаскивать по времени человека, который ничего не решает, и ничего сказать не может?
   - Вас выбрали потому, что согласно проведенным расчетам вы являетесь идеальным среднестатистическим представителем своего времени. У вас все среднее: и продолжительность жизни, и уровень дохода, и даже число простудных заболеваний. Таких оказалось несколько тысяч, и уже из них выбор пал на вас по методике случайных чисел.
   - Но вообще-то уровень моего дохода выше среднего.
   - Это на данный момент. У вас еще все впереди. Кстати и по числу личных жизненных катаклизмов вы - типичный представитель своей эпохи.
   - Но я же практически ничего не рассказал вам, в смысле, не подсказал никакого решения.
   - Вы рассказали нам очень многое, и очень многое помогли понять...
   - Что именно!?...
   Мой вопрос остался без ответа. Я покатился в свою эпоху...
   - Но постойте! - вскричал я, уже погружаясь в небытие. - Как вы не боитесь играть со временем? Даже если вы добьетесь своего, все может измениться так, что вы лично можете даже и не появиться на свет. Вы ведь рискуете собой!
   - Вы видели их белые одежды?... - последнее, что донеслось до меня сквозь шум небытия...
  

* * *

  
   Я вошел в здание бизнес-центра.
   Ничего не произошло.
   Подошел к лифту.
   Снова ничего.
   Нажал кнопку.
   Она загорелась.
   Все! Я понял, что вернулся в свое время окончательно.
   Больше не будет посещений будущего. Видимо, я сказал им все, что мог.
   Неожиданно в груди сильно заныло. Все ли? Я погрузился в какую-то непонятную тоску и даже не заметил, как передо мной раздвинулись дверцы лифта. Я остался стоять на месте и очнулся лишь после того, когда лифт закрылся.
   А может, тот самый загадочный импульс перемен добежал до них, изменив их эпоху так, что у них не родился изобретатель машины времени?
   Я снова нажал кнопку.
   И как же тогда быть с клятвой?
   Я машинально вошел в лифт.
   Все мое существо было погружено в мрачные сумерки. Как-то не так я покинул будущее. Не все сказал своим потомкам, что мог. Но что же я не дорассказал им? На какие вопросы не ответил? Я так и покинул в их время, ничего ни им, ни себе не объяснив. Ведь, казалось бы, я открыл им всю подноготную, но они мне явно не верили. Ну, казалось бы, чему тут не верить?
   Лифт остановился на нашей площадке, и я увидел несколько лиц, встречавших меня. Все были чем-то встревожены.
   Я удивленно посмотрел на сотрудников фирмы.
   - Иван Сергеевич! - обратилась ко мне наша офис-менеджер, смазливенькая девчонка, едва окончившая школу. В ее голосе звучал испуг. - В нашу компанию пришла следователь прокуратуры. Всех допрашивает. Кто-то в мэрии попался на взятках, и теперь проверяют все фирмы, с кем этот чиновник подписывал договоры.
   - А где босс? - машинально спросил я.
   - У себя в кабинете. Его допросили первым. Теперь последовательно опрашивают, - тарахтела, не переставая, девчушка, - всех сотрудников. Вы опоздали, и мы подумали, что обойдется без вас, но она осталась вас ждать. Сказала, что время ей позволяет. Идите! Она сидит в кабинете юриста. Держитесь! Мы держимся. Много не рассказывайте...
   Ну почему мне не верили? - снова закрутилось в моей голове.
   Я совершенно не думал о следователе прокуратуры. В глазах все еще стоял зал суда.
   Конечно, мерзко я себя вел. Ехидничал, ерничал над их "измами", над их детской правдивостью. Мне вспомнились слова моего двойника из будущего, что на суде я сказал не всю правду, и тут меня вдруг ошеломило открытие: я понял, что недоставало мне на том суде. Я выступал на том заседании, рассказывая все честно и досконально, но я говорил, ища себе оправдания. А это была та самая большая неправда, которая сквозила из меня, которую я привез из своей эпохи. Ведь в глубине души я понимал, что такие вещи оправдывать нельзя, но оправдывался. В нашем времени мы все так поступаем, но в их эпоху это стало тяжким человеческим пороком - преступным пороком. Я посматривал на них свысока, а сам не дорос до них. И как младенец, не понимая своей человеческой незрелости, я, по сути, раздевал себя. До меня не доходило, что я выставлял напоказ всю свою гнусную сущность.
   И, ведь надо же! - я горько усмехнулся. - Еще и солидарно кивал кому-то! Каким же дебилом я при этом выглядел!
   Настроение стало вообще препаршивейшим.
   Потому и смотрели на меня, - продолжало крутиться в моей голове, - тяжелыми, не понимающими, вернее, не принимающими мою речь глазами мои потомки. Они искали пути предотвращения катастрофы, искали в моих словах и не находили. Им нужны были не мои оправдания. Мне вспоминался тяжелый, опустошенный взгляд судьи. Он, видимо, понимал, что любые решения коллегии натолкнутся в нашем времени на такую позицию "маленьких", вернее "мелочных", "мелковатых" людей, моральных недоростков и потерпят крах. Мне вспоминались слова одного из членов коллегии, что напрасно они все это затеяли, что поколение, не научившееся говорить самоё себе правду, неотвратимо скатится в пропасть, несмотря на все усилия ему помочь...
   "Вы многое помогли нам понять" - вспомнились мне слова Владимира Петровича...
   Что понять?!!! - Нашу низость!? Безбудущность!?
  
   Я на автопилоте подошел к кабинету юриста и машинально постучался в дверь.
   - Войдите! - послышался из кабинета женский голос. Я вздрогнул: голос показался мне очень знакомым.
   - Идите! - прошептала за моей спиной офис-менеджер. - И с богом!
   С богом?!
   Я удивленно оглянулся на вчерашнюю школьницу. Знает ли эта тарахтелка, что такое БОГ? И почему нынче всегда вспоминают Бога, когда нужно прикрыть разные мерзости?
   Я вошел в кабинет и... остолбенел у порога.
   За столом юриста сидела Марина Олеговна.
   Будто горячая волна накатила на меня. Я вдруг понял, что еще точило меня все это время. Я не находил себе места еще и оттого, что вернулся в свое время, так и не поговорив с ней - со своим адвокатом. Она, ведь, не просто заступалась за меня на заседании, как адвокат. Ей хотелось понять, ей крайне важно было понять наши души, но у нее это не получалось, поскольку для этого ей надо было пропустить через себя всю нашу ложь и грязь, побывать в нашей мерзкой шкуре. Мне вспомнилось, как она нервничала во время моих выступлений, как часто поднималась, чтобы пояснить, прокомментировать мои слова. И, увы, все, что она могла охватить у нас своим взглядом из будущего, это наши "измы".
   Девушка смотрела на меня изучающим взглядом. Она явно не узнавала меня. В моей душе все похолодело. Это не она!!!
   - Следователь прокуратуры области, Никитаева Татьяна Игоревна, - сказала она. - Представьтесь, пожалуйста.
   Татьяна Игоревна?! Так значит, действительно, не Марина Олеговна!
   Ледяной дождь пролился на мою голову.
   Ну зачем она так похожа на Марину Олеговну!?
   Я вновь вспомнил ту девушку из будущего. Мне вспомнился шарик в ее руках. Ведь, именно через ее волнение в мою тупую голову постепенно приходило понимание, что я не договариваю что-то очень важное. Когда в квартире Владимира Петровича я просил о встрече с ней, я еще не осознавал, зачем мне нужна эта беседа, но, видимо, подспудно чувствовал, что наедине с ней я смогу, наконец, вырваться из круга собственной недосказанности. Мне нужно было, очень нужно было поговорить именно с ней.
   Девушка выжидающе смотрела на меня.
   В груди все снова заныло. Машинально представившись, я так и остался стоять у порога.
   - Пожалуйста, проходите, садитесь! - пригласила она меня.
   - Мне необходимо побеседовать с вами, - заговорила она после того, как я сел, - в связи с заведенным в нашей прокуратуре делом. Это будет недолго. Всего лишь небольшая формальность. Я задам вам несколько вопросов.
   Я почувствовал, как все напряглось во мне. Я сжался как пружина. Отчего-то мелькнула перед глазами пятерка заседателей в белых одеждах и вспомнились слова о клятве, которая оказалась такой ненадежной, зыбкой вещью, фатально зависящей от случайного импульса на спирали времени.
   Следователь начала что-то записывать.
   - Знаком ли вам начальник управления мэрии по...
   Она назвала чиновника, с которым мне неоднократно доводилось встречаться и передавать пакеты с "подарками".
   - Начальник управления... - я механически повторил ее слова. - Знаком.
   - При каких обстоятельствах вы встречались с ним?
   - Я передавал ему конверты со взятками...
   Мир обрушился на меня. Следователь подняла меня удивленный взгляд, а я начал все рассказывать. Я говорил, не прерываясь. Я вспоминал все самые мельчайшие подробности наших встреч, вспоминал, как нашу фирму вывели на этого чиновника, назвал фамилию и должность человека, который рекомендовал его нам, назвал сумму, которую мы заплатили за рекомендацию, перечислил всех, кто затем выводил нас по цепочке на потребителей. Я говорил, говорил, говорил.
   Следователь сначала удивленно смотрела на меня, затем ее взгляд стал нахмуренным и сосредоточенным. Она быстро записывала за мной.
   Огромный мир переворачивался в моей душе. Я будто сбрасывал с себя невероятную тяжесть, я говорил, говорил, говорил... Говорил языком большой настоящей правды. Я будто привез из будущего вирус этой правды. И в этой правде была боль. Это была боль от осознания, что писанные и неписанные законы, по которым мы живем, и которые сегодня помогают кому-то из нас добиваться успеха, приведут наших внуков к страшному финалу. Я вновь видел перед собой людей, облаченных в белые одежды.
  
   И я заговорил о них, об их белоснежных рубашках, о том, как они смотрели на меня, о том, как один за другим исчезали... заговорил о великой Клятве...
  
   Неожиданно за моей спиной раздался крик. В кабинет ворвался разъяренный босс.
   - Господин следователь! - заорал он с порога. - Я отвергаю все его заявления! Все это ложь! Эта гнида у нас больше не работает!
   Следователь от неожиданности привстала на месте.
   Я тоже встал. Босс чуть ли не набросился на меня, вплотную подскочив ко мне.
   Я повернулся к нему лицом и выпрямился. Меня еще в детстве учили, что в драках перед врагом надо вставать лицом к лицу и в полный рост. Даже если ты физически слабее. Вернее, если ты физически слабее, то, тем более, именно так надо вставать... А босс был выше меня на голову и шире в плечах.
   Увидев, как я вырос перед ним, он опешил и отступил на шаг.
   - Ах, ты, б...! - тут же завопил босс, - Павликом Морозовым захотел стать?!
   Все взорвалось во мне.
   Мерзавец! Не лапай мальчишку! Павлику Морозову не понадобилось путешествовать в будущее, чтобы подняться до его уровня.
   И тут я увидел, как мой кулак въезжает в челюсть босса. Все мое существо, весь мир сконцентрировались в этом кулаке. Все мои силы собрались в одной точке.
   Затем я видел, как, взмахнув руками, босс полетел в угол.
   - Это тебе за Павлика... - будто где-то над моей головой прозвучал мой собственный голос.
   Не знаю, что толкнуло меня так резко вскинуться за далекого пионера с неоднозначной биографией. Быть может, путешествие в будущее подцепило какие-то глубинные пласты моего детства, забытого, чистого и доверчивого детства, в котором история мальчишки тридцатых годов, впервые услышанная еще в советской школе, хранилась в своем первозданном виде, не испорченном многочисленными поклепами последующих лет.
   И вот я уже медленно поворачиваюсь к следователю и опускаюсь на стул.
   Да, именно так! Именно какие-то далекие, глубинные пласты моего сознания теперь вскрылись в моей душе, и я смотрел на мир совсем другими глазами, измеряя его неведомыми для себя, по-детски огромными мерками. Во мне, наконец, вызрело понимание того, чего мне не хватало на том суде - именно этих мерок, именно их масштабов. И сейчас, выкладывая все перед следователем, я уже мыслил, нет, не просто мыслил, а жил, существовал этими масштабами. Я говорил на одном с ними языке.
   - Фы фидели?! - через некоторое время раздался скулеж босса. - Фы фсе фидели!
   За моей спиной послышалась возня. Хаотично застучали дамские каблучки.
   - Он удаъил мя! Пъи фидетеле! Пъи фас! При дожостъом лице! При проуъоре! Я подаю на него ф суд!
   Ну и пусть! - лихорадочно скакали мои мысли. - Пусть судят!... Я готов отсидеть часть своей никчемной жизни... но теперь я чист... чист перед потомками!!!... я сказал все, что они хотели от меня услышать... я готов отсидеть здесь, потому что их суд... их суд...
   ПОТОМУ ЧТО СУД ПОТОМКОВ СТРАШНЕЕ!!!
   Следователь прокуратуры стояла передо мной невероятно раскрасневшаяся.
   И я вновь увидел перед собой ту далекую девушку из призрачного, неясного будущего.
   Какая же она красивая! - снова, как и тогда, пронеслось в моей голове.
   - Да, я все видела! - тихо, но внятно сказала следователь.
   Не по-девичьи жестко она смотрела на моего (бывшего моего) босса.
   - В этом кабинете, - в ее голосе зазвенел металл, - НИЧЕГО НЕ ПРОИЗОШЛО!
  
   Я во все глаза смотрел на молодое божественное создание в строгой прокурорской форме.
   ...КАКАЯ ЖЕ ОНА КРАСИВАЯ!!!
  

Часть 2.

  
   Дни проходили в томительном ожидании.
   Будучи уже безработным, я сидел дома и ничего не делал. Я ждал повестки в прокуратуру. Ждал приезда милицейской машины, ждал звонка в дверь. Матери, с которой мы жили в одной квартире, я сразу не решился ничего сказать, а потом уже язык вообще не поворачивался что-либо говорить на эту тему.
   Проходили дни. Никто мной не интересовался. Лишь мать начала переживать за то, что я не ищу новую работу. Она даже начала наводить справки у своих знакомых и потихоньку каждый вечер выдавала мне информацию о предложениях трудоустройства.
   Она по-своему объясняла мою угрюмость, старалась не волновать меня и не догадывалась об истинных причинах моего затянувшегося молчания.
   Наконец, то, что за мной никто не приходит, стало удивлять меня. Никакого объяснения этому я найти не мог. Поначалу я даже не знал, радоваться или огорчаться мне по поводу своей затянувшейся свободы. Но вскоре мною стала овладевать непонятная тревога. Я почувствовал, что здесь что-то не ладно.
   И, наконец, я решился. Решился сам сходить в прокуратуру.
  
   В проходной дежурный на просьбу сообщить о моем приходе следователю Никитаевой, неожиданно заколебался. Он позвонил кому-то по внутреннему телефону и попросил меня подождать. Спустя некоторое время ко мне вышел пожилой человек в прокурорской форме.
   - Вы к Никитаевой? - спросил он меня.
   Я кивнул.
   - По какому делу?
   Я растерялся и, назвав себя, начал сбивчиво говорить о заведенном деле на чиновника мэрии, о моих свидетельских показаниях, о том, что, уходя из нашего офиса, Татьяна Игоревна сказала мне о повестке...
   - Вы можете быть свободны, - сказал мужчина, - дело закрыто.
   - Как закрыто?
   - За отсутствием состава преступления.
   - Как отсутствием?... А мои показания...? Татьяна Иг...
   - Татьяны Игоревны нет, - мрачно перебил меня прокурор.
   - Что значит, нет?!
   - Она погибла.
   - Ка...?! - до меня не сразу дошел смысл сказанного.
   - В день посещения вашей фирмы ее сбила машина... Нелепо получилось: она переходила на зеленый свет, вместе с ней погиб еще один человек.
   Я растерянно замахал ртом.
   Прокурор внимательно посмотрел на меня.
   - Она была вашей знакомой? - спросил он.
   - Нет... то есть, не совсем... то есть, да... в смысле, нет...
   Прокурор еще раз внимательно посмотрел мне прямо в глаза.
   - Всего вам доброго! - сказал он и, не дождавшись ответного прощания, направился к турникету.
   - Да! Молодой человек! - неожиданно окликнул он меня, уже почти пройдя турникет. - Ваших показаний в ее бумагах не нашли...
   Он посмотрел на меня каким-то странным продолжительным взглядом.
   Я хотел было высказать удивление, но вдруг осекся.
   - Вам больше незачем приходить сюда, - проговорил прокурор. - Здесь очень опасный перекресток.
   И он удалился окончательно.
   Я словно в тумане направился к выходу. В дверях я услышал, как меня окликнул дежурный.
   Я оглянулся. Невероятно побледневший молодой человек подошел ко мне и сунул в руку какую-то бумажку. Развернув ее на улице, я прочитал на ней адрес кладбища...
  
   Найти ее могилку оказалось несложно. Она находилась в новом ряду свежих захоронений. Подойдя к маленькой оградке, я взглянул на надгробие и... невольно вздрогнул. С фотографии смотрели глаза, которые, оказывается, уже давно волновали меня. Мне вспомнилась Марина Олеговна из далекого будущего, вспомнилось, как я любовался в зале суда ее красивыми пальцами, как заворожено смотрел на отблески шарика в ее глазах. Вспомнилось, как взволновалось мое сердце, когда я увидел ее, точнее Татьяну Игоревну, в нашем офисе. Вспомнилось, как та, сильно раскрасневшись, жестко смотрела на моего босса, и вспомнился ее восхитительно божественный гнев...
   Не решаясь войти в оградку, я перегнулся через нее и положил цветы. Взгляд снова скользнул по фотографии. Это было простое любительское фото. На заднем плане была видна густая листва. Девушка смотрела, щурясь от яркого солнца. Легкая улыбка раздвигала ее губы. Сердце сжалось. Как-то сами собой на глазах навернулись слезы.
   Сзади кто-то подошел и встал рядом со мной. Женская рука точно так же через оградку положила на могилку цветы.
   Я машинально оглянулся и обмер.
   Рядом со мной стояла... Татьяна Иг... нет... Взгляд каким-то безошибочным образом угадал Марину Олеговну!!!
   - Вы?! - слетело с моих уст.
   Девушка грустно кивнула и беззвучно поздоровалась.
   - Марина Олеговна! - шепотом воскликнул я. - Вы здесь?!
   Она отвела взгляд в сторону могилки. Влага тонким слоем покрывала ее глаза.
   - Так это не случайность?! - спросил я.
   Она непонимающе взглянула на меня.
   - То, что вы так похожи...
   - Это моя пра-пра-пра-... - девушка на секунду прервалась, - бабушка.
   - У нее есть дети?!
   - Должны были... Теперь нет...
   - Но как?! Как вы тогда появились на свет?!
   - Она не должна была погибнуть...
   - Но что произошло?... Почему она... почему это случилось?...
   - Произошла встреча с вами, и появились ваши показания...
   Будто гром ударил над моей головой. На какое-то время я потерял способность соображать.
   - У меня еще есть немного времени, - добавила она. - Но скоро я тоже исчезну... насовсем...
   Я вспомнил про вариационный импульс, который должен добежать до их эпохи, и какой-то странный серый туман обволок меня. Нет, я не потерял сознание, но будто провалился куда-то в небытие.
  
   Очнулся я от знакомого сладковатого привкуса во рту. Первое, что я увидел, - это лицо Марины Олеговны. Сам я лежал на полупрозрачном диване в какой-то комнате. Марина Олеговна стояла, наклонившись надо мной. В руках она держала чашечку с водой. Я быстро оглянулся. Этого мне хватило, чтобы понять, что я опять попал к ним. Туда, в будущее.
   В комнате, кроме нас никого не было.
   - Как вы себя чувствуете? - спросила девушка.
   - Хорошо...
   Она поставила чашечку на столик и села напротив дивана в кресло.
   "Какая же она красивая!" - опять пронеслось в моей голове. В груди все заныло. Перед глазами пролетели последние секунды перед забытьем, могилки, цветы, фотография.
   Я резко сел.
   О господи! Это же ее последние дни. Сколько еще бежать их вариц... импульсу?
   - Простите меня! - вырвалось из моих уст.
   - За что?
   - Марина... - слова застряли в горле.
   Девушка опустила взгляд.
   - Мы сами все это затеяли, - тихо сказала она.
   Она еще недолго промолчала.
   - Одно только недоучли, - проговорила она, подняв на меня глаза, - что, побывав в будущем, вы перестанете быть среднестатистическим человеком. Но, как говорят, все что ни происходит - все к лучшему.
   - Что к лучшему?! - воскликнул я. - Марина, но как же вы?!
   Боль в груди разгоралась.
   По лицу девушки пробежала тень.
   - За меня не беспокойтесь. Я перестану существовать, ничего даже не поняв. Я просто не появлюсь на свет.
   - Марина!!!
   Внутри меня все рвалось. Я готов был кинуться к ее коленям.
   - Я попыталась предотвратить ее гибель... - у девушки дрогнул голос, - мне удалось помешать ей пересечься с наемным убийцей, но она была уже обречена... в ту минуту я еще не предвидела дорогу.
   В ее глазах навернулись слезы.
   - Могла бы, конечно, и дорогу... - тихо проговорила она. - Но тогда нашей машине пришлось бы петлять, петлять и петлять. Мы все равно не успевали. За моей бабушкой начали настоящую охоту.
   - Простите м..!
   - Иван Сергеевич! Не корите себя. Вы сами рисковали. В ту минуту вы рисковали только самим собой...
   - Я не рисковал, - опустившимся голосом произнес я.
   Марина Олеговна вытерла глаза платком.
   - Я просто стал другим человеком...
   - Иван Сергеевич! Вы даже не представляете, как изменилось наше отношение к вам после того, что вы сделали, вернувшись в свое время. Мы преклоняемся перед вами.
   - Марина! Я... - из моих уст чуть было не вырвалось признание в любви. Но я остановился. О любви ли сейчас говорить?
   Девушка вопросительно посмотрела на меня.
   - Зачем? - кое-как выдавил я из себя. - Зачем вы опять меня...? Зачем я снова здесь?
   Девушка грустно улыбнулась.
   - Вы же хотели поговорить со своим адвокатом... А мне напоследок захотелось поговорить с вами.
   - Наше руководство, - продолжила она, - не смогло отказать моей просьбе.
   - Марина! Я хочу спасти вас.
   - Но как?
   - Не знаю.
   - Ну вот, видите! Давайте лучше поговорим о чем-нибудь другом.
   - Я уже не могу о другом.
   - Ну почему же?
   - Потому что... - слова застряли в моем горле.
   - Почему?
   - Потому что...
   - Ну! Что же вы? - девушка улыбнулась. - Скажите все, что хотите сказать.
   Она заглянула мне глаза.
   - Потому что... - я почувствовал, как разгорелось мое лицо, - потому что я люблю вас...
   Мир снова покачнулся вокруг меня.
   Девушка резко встала с кресла. Но не для того, чтобы дать мне воду. Расширившимися глазами она посмотрела на меня. Ее лицо неожиданно побледнело.
   Мне сильно хотелось отвести взгляд в сторону. Но у меня не получалось.
   Неожиданно в дверях прозвучал знакомый голос.
   - Марина! - на пороге комнаты стоял Владимир Петрович. - Оставь нас, пожалуйста.
  
   - Марина Олеговна - моя невеста, - сказал Владимир Петрович, когда она вышла из комнаты, а он сам сел в ее кресло.
   - Извините, - с трудом выдавил из себя я.
   - Вам извиняться не в чем.
   - Я должен был догадаться.
   - Ничего! Бывает.
   Мы некоторое время просидели молча.
   - Знаете что! - заговорил, понизив голос и оглянувшись на дверь, Владимир Петрович. - У вас, действительно, есть возможность спасти Марину.
   Я вздрогнул.
   - Как?!!!
   Владимир Петрович продолжительно посмотрел на меня.
   - Мы можем вернуть вас обратно в ту точку времени и пространства, из которой забрали в первый раз.
   Он опять изучающим взглядом посмотрел на меня.
   - На вопросы следователя вы ответите так, как это сделали другие сотрудники вашей фирмы. Татьяна Игоревна останется жива.
   - Я согласен! - я чуть не выпрыгнул со своего места.
   - Вы не должны будете, - Владимир Петрович протянул руку, останавливая меня, - заводить знакомство с Татьяной Игоревной. Ваши линии не должны будут после этой встречи пересечься. Иначе Марина Олеговна опять не появится на свет.
   - Согласен!
   Я все-таки вскочил с места.
   - Когда вы будете меня возвращать? Давайте скорее!
  
   - Какой же вы молодец, Иван Сергеевич! - щебетала офис-менеджер. - Мы восхищены тем, как вы держались...
   Я выходил из кабинета юриста, совершенно ничего не соображая. Перед моими глазами был наш коридор, почему-то вдруг нелепо вытянувшийся, а в ушах бестолковой дробью стучало тарахтение вчерашней школьницы.
   Я совершенно не помнил, что наговорил следователю, но помню лишь, что это было что-то сверхневероятное. Я пропел оды чиновнику. Я вознес вора до небес. Я сделал его недостижимо святым...
   Помню, как удивленно, а затем и смущенно смотрели на меня глаза Татьяны Игоревны.
   - Босс в восторге... Никто из нас не сумел так...
   Какие же длинные коридоры делают в наших офисах. Нарочно что ли? Как долго мне еще идти под мукой от этих излияний?
   Но отчего так смутилась Татьяна Игоревна? Может, она засомневалась в справедливости выдвинутых против хапуги обвинений? Ох, господи! Неужели это действительно так?! Что же я наделал?!
   Наконец, я добрался до своего кабинета. Толкнув дверь и двинувшись было к себе, я вдруг, как ошпаренный, отпрянул назад.
   ...В кабинете сидели пять заседателей в белых одеждах...
   - Откуда они у нас?! - тихо спросил я, сползая по стенке на пол.
   - Вы о ком?! - изумленно пролепетала офис-менеджер. Она заглянула в кабинет. - Там нет никого...
   Ну как же никого?! Через приоткрытую дверь я отчетливо видел очертания их странных одеяний...
  
   Знакомый сладковатый привкус на губах раздвинул пустоту небытия. Я открыл глаза и обнаружил себя в своей квартире на своей кровати. Передо мной стояла мама.
   Увидев, как я открыл глаза, она радостно улыбнулась.
   - Ну вот и все! - проговорила она. - Проснулся.
   Я попытался приподняться, но мамина рука тут же уложила меня обратно.
   - Лежи! Ты еще слаб.
   - Что со мной?
   - Ты неделю был в беспамятстве. Постоянно бредил. Мы были очень напуганы. Тебя хотели увезти в больницу. Но вчера пришла из местной поликлиники врач, дала тебе свою смесь, и ты крепко уснул. У тебя был очень спокойный сон. Сказали, что ты выкарабкиваешься сам.
   Я лежал в кровати и совершенно не ощущал никакой слабости. Мышцы были достаточно плотными, готовыми к любой физической нагрузке.
   Я решительно поднялся. Преодолев сопротивление матери, сел на кровати.
   - Я нормально себя чувствую.
   Мама удивленно посмотрела на меня.
   - После таких-то метаний! - всплеснула она руками. - Вот уж действительно чудо-лекарство. Недаром психиатр удивлялся твоему крепкому сну.
   - Постой! - меня осенила внезапная догадка. - Ты меня поила чем-нибудь?
   Мне вспомнился знакомый сладковатый привкус, который сегодня привел меня в сознание.
   - Смачивала губы, как рекомендовала врач из поликлиники. Тем самым лекарством, которое она оставила.
   - А кто она?
   - Участковый. Хотя, по правде говоря, я ее не узнала. Сколько раз ходила туда, но ее не помню. Может быть, из новеньких?
   - Хм! Не из новеньких и не из стареньких.
   Мне стало ясно, кто на самом деле посетил меня.
   - Больше этого врача ты в поликлинике не увидишь.
   Мама удивленно посмотрела на меня, но ничего не сказала.
   - А она красивая! - вдруг проговорила она через некоторое время, внимательно глядя на меня.
   Я протянул руку за одеждой и встал.
   - Я голоден! - пробурчал я. - Неделю ничего не ел.
   - Ох, господи! - опять всплеснула руками мама. - А чем же тебя кормить? Я каши наварила. Думала, с ложечки придется.
   - Не надо каши!
  
   ...После обеда, уже стоя на пороге квартиры и надевая туфли, я спросил:
   - А чем я бредил?
   - Про какие-то белые одежды говорил. Какого Владимира Петровича называл.
   - Ясно! Вот он-то мне сейчас и нужен! - сказал я уже за порогом квартиры. - Крайне нужен!
  
   Здание прокуратуры встретило меня суровым неприветливым взглядом своих маленьких окон-глазниц. Они будто останавливали меня на расстоянии, не советуя подходить ближе перекрестка. Там я и остановился.
   Зачем же я сюда пришел? В голове был полный беспорядок. Вспоминался суд, вспоминались заседатели... И я думал о следователе... Татьяне Игоревне.
   Владимир Петрович предупредил меня никогда с ней не встречаться, и я дал ему обещание, но, как оказалось, сделать это было очень непросто. И вот теперь я стоял невдалеке от здания прокуратуры в надежде увидеть ее хотя бы издалека.
   Замигал зеленый сигнал светофора. Я машинально взглянул на пешеходный переход и непроизвольно вздрогнул. Наверное, здесь в той жизни погибла девушка. На этот раз я уберег ее от смерти, но, выходит, тем самым опять поставил знак вопроса на жизни далеких, неизвестных мне потомков. Я вновь ощутил себя подсудимым на их нелегком суде.
   Мимо меня проходили люди. Менялись сигналы светофора, но я продолжал стоять на месте.
   Зачем я пришел сюда?
   Я не могу не выполнить свой долг. Побывав в будущем, побывав под перекрестным огнем непростых взглядов людей, обреченных на гибель, я уже не могу не сделать то, что однажды сделал в другом мире.
   Да! Я зайду в это здание и напишу повинную. Только бы избежать встречи с Татьяной Игоревной! Только бы уберечь ее!
   Рядом со мной в ожидании зеленого сигнала остановился полноватый мужчина. Я узнал того пожилого прокурора, который встречал меня в проходной, и машинально поздоровался с ним. Он механически ответил, скользнув по мне неузнающим взглядом. Я сообразил, что он не может меня знать, поскольку мы виделись с ним в другом мире.
   Может, рассказать все ему?
   Я покосился на прокурора. Он смотрел на дорогу. Меня удивили его глаза. Они были мрачными, и в них читалась какая-то тяжесть. То ли это была безысходность, то ли просто сильная усталость. Мне вдруг подумалось, что если я дам свои показания этому человеку, в следующий раз перейти этот перекресток не сможет он. Мне вспомнились его слова о том, что здесь очень опасный переход.
   Загорелся зеленый свет, и пожилой мужчина пошел через дорогу. Я проследил за ним, с инстинктивной тревогой поглядывая на стоявшие в ожидании машины, и облегченно вздохнул, когда прокурор оказался на противоположном тротуаре.
   Все они, - вдруг подумалось мне, - заходя в свое здание, попадают в жесткие клещи. Все они - заложники. Смертники...
   Я развернулся и медленно побрел, сам не зная, куда.
   Через некоторое время, очнувшись от своих мыслей, я обнаружил, что ноги сами собой привели меня на кладбище. Я прошелся по ряду свежих могил, всматриваясь в надписи на надгробиях. Дойдя до конца ряда и не найдя то, чего сильно боялся найти, я остановился и вздохнул.
   Сзади ко мне подошел человек. Не оборачиваясь, я вдруг почувствовал, что понимаю, кто это может быть. Оглянувшись, я увидел Владимира Петровича и не удивился этому. Я почему-то был уверен, что он должен был появиться здесь.
   И все же вопрос как-то сам собой прозвучал из моих уст:
   - Почему вы опять пришли ко мне? Зачем подняли с больничной койки? Ведь каждое такое посещение прошлого обходится вам очень дорого.
   Владимир Петрович мельком взглянул на меня и опустил взгляд.
   - Мы вам уже говорили, - сказал он, не глядя на меня, - что вы являетесь идеальным среднестатистическим человеком. Когда вы дали показания следователю прокуратуры в первый раз, эта среднестатистичность нарушилась. Но сейчас вы - опять такой, как большинство.
   - Ну спасибо! - недовольно пробурчал я, - У нас не считается хорошим тоном быть таким как все.
   - Именно в этом, - Владимир Петрович неожиданно улыбнулся, - все люди похожи друг на друга. Среднестатистический человек именно думает, что он не такой как все.
   - Ну знаете! - резко выговорил я.
   - Иван Сергеевич! - серьезно произнес мой собеседник. - Вот теперь, когда вы знаете, к чему движется ваша история, вы нам более всего интересны. Мы хотим знать, как среднес... - он на секунду запнулся, - ...обычный ваш современник будет вести себя в этих условиях.
   Он коротко взглянул на меня.
   - Если такой человек начнет действовать, значит, у Истории действительно есть шанс.
   Я долгим взглядом посмотрел на него.
   - Однажды я уже попытался.
   - Мы знаем.
   - И что получилось?
   Он пожал плечами. Я опять продолжительно посмотрел в его сторону.
   - Все взято в клещи, - проговорил я.
   - В том здании, у которого вы находились, - да!
   - И в армии, и в прессе, и в оппозиции, которая просто под лупой спецслужб.
   - Ничего не могу ни добавить, ни возразить. Вам это виднее.
   Мы снова некоторое время промолчали.
   - Кстати, почему в той жизни они убили следователя, а не меня. Я ведь - важный свидетель.
   - Это говорит о высоком уровне их контроля за ситуацией. О развитости системы такого контроля. Чтобы управлять событиями, достаточно влиять на ответственных лиц. Свидетеля можно убрать, но нет гарантии, что где-нибудь не всплывет еще один. Проще и важнее держать в страхе прокурора, тогда могут быть хоть сто самых разных, непредсказуемых свидетелей, но дело все равно будет стоять. Можно не тратиться на тотальную слежку за всем населением.
   - Но что тогда смогу сделать я?
   - Главное - задать себе этот вопрос. И начать искать...
   - Здесь возникает парадоксальная, на первый взгляд, ситуация, - проговорил он после небольшой паузы. - Чем проще вы, чем незаметнее, тем больше у вас возможностей. Я же не зря сказал, что, контролируя ключевые фигуры, они не в состоянии следить за миллионами простых людей.
   Мы замолчали и, не разговаривая, прошли до выхода из городского кладбища.
   - Но вы хотя бы можете подсказать, как происходило избавление?
   - И вы потеряете миллиард жизней?
   - Ну, тогда подскажите, чего нельзя делать.
   - Это вы уже сами поняли.
   Я удивленно посмотрел на него.
   - Нельзя ничего не делать, - подсказал он. - Не так ли?
   - Так, - я неопределенно пожал плечами.
   - Ведь именно ничегонеделание и привело к катастрофе, - заключил он.
   Больше у нас разговор не клеился. Мы так и прошли, не проронив ни слова, до самого моего дома.
   - Будем прощаться, - сказал Владимир Петрович.
   Я пожал плечами.
   - Не знаю, доведется ли еще раз увидеться.
   - Слушайте! - вдруг воскликнул я. - У меня напоследок еще один вопрос.
   Он внимательно посмотрел на меня.
   - Паспорт... - я немного замялся, - почему у вас такой паспорт?
   На его лице изобразилось удивление.
   - Ну, герб... Почему опять СССР?
   Владимир Петрович как-то странно усмехнулся, оставаясь при этом серьезным. После чего он посмотрел на меня долгим взглядом.
   - Знаю, - проговорил он, - для среднестатистического человека вашего времени СССР - это прошлое. Вам хочется такое будущее, которое было бы не советское. Не все, конечно, так считают, но вы же сами загнали ситуацию в такой тупик, из которого можно выбраться, только повторив отвергнутую вами историю. Любите ли вы Советы или не любите, но вам придется воспроизвести практически все первые шаги советской власти.
   - И гражданскую войну? - насторожился я.
   - ОНА УЖЕ ИДЕТ. Просто так следователи прокуратуры не погибают в дорожно-транспортных происшествиях... Рано или поздно вы поймете, что капитализм - это и есть война. Всех против всех. Это скрытая, вялотекущая и непрекращающаяся война. И она нужна капитализму. Без нее он, как система, в принципе неосуществим. Как только вы отберете у них власть, скрытая война просто обозначит себя явно, выползет наружу. И тогда ее будет видно и легче будет одолеть. Противник сам себя выкажет.
   У меня резко упало настроение.
   - И лагеря?... - уже пытаясь защищаться, с вызовом спросил я.
   Владимир Петрович жестко посмотрел на меня.
   - А вы хотите погладить по головке тех, кто сейчас держит всю страну за горло и станет стрелять, как только вы начнете избавляться от их тисков.
   - И коллективизацию... и индустриализацию... - больше съерничал, чем спросил я. По душе прокатилось сильное опустошение.
   Владимир Петрович неожиданно обмяк. Он посмотрел на меня каким-то странным, растерявшимся взглядом.
   - Вы вообще, - тихо спросил он, - работать собираетесь, господа предки?
   Я промолчал.
   - Тогда придется из барахолок и офисов возвращаться в цеха и на поля, - проговорил он в ответ на мое молчание.
   - Но каким тогда будет будущее?
   - Непростым, но чистым...
  
   Когда Владимир Петрович удалился, я еще долго стоял на улице, глядя туда, где он исчез...
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"