Саморядов Владимир : другие произведения.

Замороченный Лес

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:

  
  
  

Владимир Саморядов

Замороченный лес

Фантастическая повесть

  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

  
  
  
      -- Наташа Туголобая.
  

"Дочурка под кроватью ставит кошке клизму,

В наплыве счастия полуоткрывши рот.

И кошка, мрачному предавшись пессимизму,

Трагичным голосом взволнованно орет."

Саша Черный

  
  
  
  
  
  
   Утром первого мая две тысячи первого года в задрипанном городишке Чумске, который медленно и скучно перетирал века в российской глубинке, случилось экстраординарное событие. Шу-шу-шу,- судачили взволнованные соседки.- Вы слыхали? Слыхали. Да как же это? Вот ж блин! У Катьки Морячкиной дочка Наташка пропала. Как пропала? Обныковенно, как все дети пропадают - ушла погулять и не вернулась. Надо же! Такого уже, почитай, лет десять не было.
   Перед двором виновницы события, перекосившимся и давно не крашеным, собралась большая толпа: кто неискренне сочувствовал, кто откровенно радовался. Мама исчезнувшей девочки билась в истерике на руках двух наиболее верных приятельниц, мотала из стороны в сторону обвисшей головой, разбрызгивая слезы.
   - Наташа, доченька, кровинушка!- голосила женщина,- Куда же ты сиротинушка подевалася?!
   Приехал участковый, на собственном новеньком автомобиле, блестящим ярким глянцем, изобразил на лице сосредоточенное сострадание, спросил, кто пропал, а узнав, испытал двойственные чувства: и радость и озабоченность одновременно. Наташу Морячкину он знал. Да кто в городе Чумске не знал эту необычную девочку!
   Девятилетняя Наташа носила многозначащее прозвище: Наташа Туголобая, а такое имя следовало заработать. Родилась она девятнадцатого августа девяносто первого года, когда приснопамятный ГКЧП объявил о свержении Михаила Горбачева. Наташина мама тогда очень-преочень радовалась, прыгала по комнате ("Сняли козла, который водку пить запретил!") и упала, ударившись животом о порог двери, после чего произвела на свет дочку Наташу. Такое ударное рождение странным образом сказалось на судьбе ребенка, которого регулярно стали преследовать всевозможные события и несчастья, да и сама она доставляла своим родным, близким и соседям много запоминающихся минут.
   Как, по-вашему, должен реагировать нормальный среднестатистический ребенок на торчащую из стены электрическую розетку? Правильно, попытаться сунуть туда два пальца, а если пальцы не влезают, то два гвоздя. Наташа же вставляла в розетку два провода, причем другим концом подключала к железной кровати, на которой в этот момент спал старенький, ничего не подозревающий дедушка. Дедушка естественно тут же начина трепетать, прыгать, дергать руками, ногами и головой, пускать слюни, а остроумная Наташа весело танцевала поблизости, считая, видимо, что такие пляски забавляют дедушку.
   Иногда Наташа просто свешивала провода на пол, дожидаясь, когда моющая полы бабушка, заденет их мокрой тряпкой. В этих случаях бабушка не прыгала, а просто валилась на пол, сраженная электрическим разрядом.
   Еще Наташа очень любила кошек, вернее, обожала, побрызгав бензинчиком их поджигать. Тогда охваченные пламенем зверьки очень красиво светились и орали. Такие горящие кометы пробуждали в девочке мечты о космических пространствах.
   Стоит ли говорить, что исчезновение столь уникального ребенка соседей не слишком опечалило. Радовался даже дед, у которого после нескольких сеансов электротерапии была парализована половина тела. Бабушка, хотя и ослепла на один глаз, все-таки грустила и пускала скупые слезы. Но мама орала в голос, проклиная своего бывшего мужа, почему-то обвиненного в этом похищении, хотя было крайне сомнительно, чтобы этот здравомыслящий человек вдруг решился бы забрать на воспитание этого, пусть и родного, монстра.
   Участковый без всякого оптимизма опросил свидетелей, сделал какие-то записи в своем блокноте, сказал Наташиной маме несколько утешительных слов, но в уме твердо решил, что если начальство не потребует, искать девочку не будет - полгода назад Наташа спалила любимую кошку его жены.
   - Почему вы решили, что ее похитили?- Спросил участковый Наташину маму.- Сегодня Первое мая, хороший политический праздник. Может, она на демонстрацию пошла.
   - Вот-вот,- встряла в разговор одна из соседок,- именно на демонстрацию. Теперь под трибуной сидит, бомбу закладывает, чтобы начальников взорвать.
   Услышав эту ремарку, участковый заметно побледнел.
   - Да что ты говоришь такое!- Возмутилась Наташина мама.- Она у меня добрая, близких любит!
   - Бе-бе-бе!- Забормотал Наташин дедушка и задергал здоровой, не парализованной половиной тела.
   - Вот-вот,- согласилась со стариком соседка.- Любит, говоришь? Твоего отца на тот свет из любви чуть не отправила?
   - Она хорошая!
   - Ничего себе хорошая. Моего кота бензином облила и спалила.
   - Люди добрые,- исторгла из себя Наташина мама,- так не мово дитя сейчас судят. Вы лучше скажите, видел ли ее кто.
   - Да под трибуной она сидит, бомбу закладывает...
   - Или милицейскую опорку спалить собирается,- вставила еще одна соседка.
   Участковый побледнел еще сильнее.
   - Хорошо, хорошо,- сказал он быстро,- найдем.
   И спешно укатил на своей машине. Предположения соседок его сильно напугали. Дети в стране периодически исчезают, причем, обычно отправляясь странствовать, поддавшись необъяснимом зову сердца и стремлению к свободе, но если сгорит опорный пункт, или районные "шишки" дружно взметнутся в небо под действие магической силы тринитротолуола...- за такое происшествие начальство по головке не погладит.
   Наташина мама проводила удаляющуюся машину полубезумным взглядом и продолжила истерические стенания. Соседки же громко судачили, надеясь, что успевшая всем надоесть девочка не скоро вернется в отчий дом.
   А ведь Наташу Туголобую похитили, и сделали это гнусное дело трое пассажиров одного очень крутого и навороченного джипа, на которых обычно любят кататься бандиты. Этот джип крутился на улицах Чумска уже неделю, привлекая к себе внимание обывателей и приводя в восторг не знакомых с такой техникой мальчишек. Зализанные обводы, ребристые колеса, положенный по всем правилам "кенгурятник", на крыше обычная для начальников и бандитов мигалка вызывали повсеместную зависть и восхищение.
   Пассажиры джипа: двое мужчин и одна женщина, кого-то очень внимательно искали, сравнивая с имеющейся у них фотографией проходящие мимо окон оригиналы.
   Этим праздничным утром джип снова появился на улицах, проехал туда-сюда и остановился. Обитатели машины высунулись в окна, провожая внимательным взглядом спешащих на праздничный митинг горожан.
   - Не она,- ворчал сидевший за рулем здоровенный мужлан, крепкий, накачанный, коротко подстриженный, с блеклыми голубоватыми глазами, в которых светилось сытое и тупое самоудовлетворение, и нижней челюстью "просящей кирпича". Такими обычно изображают бандитов в дешевых милицейских сериалах.
   - Да, не она,- согласился второй, тонкогубый, тонконосый, с пучком собранных на затылке длинных волос и холодным, презирающим весь мир взглядом - Слушай, Шишимора, с чего ты взяла, что этот детеныш именно в этом городишке живет?
   - Колдунья сказала,- ответила Шишимора, женщина неопределенного возраста, покрытая толстым слоем косметического грима, с короткой модной прической, сидевшая на заднем сидении.
   - Колдунья. Не верю я этим колдуньям. Меня в детстве одна все лечила от заикания...
   - И что?- Живо поинтересовался водитель.
   - А то. Заикание прошло, только энурезом заболел.
   Шишимора весело фыркнула в кулак.
   - Тебе смешно,- осуждающе сказал длинноволосый, а у меня эта дрянь только к пятнадцати года прошла.
   - Треплешься, Мормон,- усмехнулся водитель.- Тебя послушаешь, так ты и на Луну летал, и марсиане тебя похищали.
   - Похищали!- Встрепенулся Мормон.- Такие маленькие зеленые человечки.
   - В прошлый раз ты говорил, что это красные великаны были с тремя глазами,- напомнила Шишимора.
   - Когда!?
   - Да в прошлый раз. Подтверди, Бугай.
   - Точно,- согласился водитель.
   -Эх, не понимаете вы глубин жизни,- провозгласил Мормон и сладко потянулся. Тайны, загадки они же влекут.
   - Тогда чего наркотой промышляешь?- Спросила Шишимора - Вот и ловил бы свои летающие тарелки.
   Мимо машины прошли три маленькие девочки с бантиками и воздушными шарами, обряженные в белые сорочки и черные юбки.
   - Она?- Встрепенулся Мормон, хватая фотографию.
   - Не она,- ответил Бугай.
   - Я не пойму, зачем нам девочка нужна?- Спросил Мормон, когда девчушки прошли мимо.
   - Не всякая девочка, а именно эта,- сказала Шишимора, показывая на фотографию в руках Мормона.- На нее нам колдунья указала. Эта девочка - экстрасенс, каких еще свет не видывал, и она должна нам указать дорогу к Цветку.
   - Как ты ее узнаешь по этой фотографии?- Скептически спросил Мормон.- Фотография семилетней давности. Здесь ей два года. Ты знаешь, как меняются дети за этот срок?
   - Да уж, - согласился Бугай.- Я когда своих после отсидки увидел - вообще не узнал.
   - И много их у тебя?- Спросила Шишимора.
   - В каждом городе по одному,- вставил за Бугая Мормон.
   - Ну, не в каждом городе...,- неуверенно начал Бугай.- Думаешь, я их всех знаю?
   - Точно Бугай,- развеселился Мормон,- бык производитель.
   - И чего это сегодня на улицах народу столько?- Глубокомысленно спросил Бугай, не обращаясь ни к кому конкретному.
   - Первое мая сегодня,- напомнил Мормон,- всемирный день солидарности трудящихся.
   - Ну и что?- Тупо спросил Бугай.- Первомай раньше праздновали, в советские времена, а сейчас свобода, рынок и демократия, Первомай праздновать не обязательно.
   - В этом городке время остановилось, и Первомай - по-прежнему обязательный праздник. Городские начальники грозятся всем неявившимся электричество поотключать.
   - Одичали они здесь совсем,- заключил Бугай.- Тупая страна - Россия, дикая, на алкоголиках и нищих стоит.
   - Зато такие люди, как мы, могут здесь чувствовать себя вольготно,- напомнил Мормон.- Жить в свое удовольствие и дебилами помыкать...
   - Тише!- Насторожился Бугай.
   - Ты чего?
   - Шипит!- Воскликнул Бугай и выскочил из машины.
   Шипело колесо, вернее воздух, вырывающийся из пробитого колеса. Само по себе колесо у стоящей спокойно машины дырявиться не может, для этого посторонние силы необходимы. И эти посторонние силы Бугай обнаружил с другой стороны машины, у следующего колеса. Маленькая растрепанная девочка в грязном, дырявом платьице, похожая на страдающего бешенством дикобраза-альбиноса, с огромным воодушевлением ковыряла перочинным ножом протектор автомобиля.
   - Ты чего делаешь!- Взвыл бугаем Бугай, подбежал к девочке и схватил ее за шкирку.
   - Да пошел!- Свирепо ответила девочка, норовя пырнуть Бугая своим ножиком.
   - Что случилось?- Спросила Шишимора, выбираясь из машины.
   - Эта маленькая стерва колесо продырявила и второе собиралась!
   - Да пошел!- Ответила маленькая стерва, размахивая ножом.
   - Да отпусти ее,- сказала Шишимора.- Что с ребенка взять.
   - Ай!- Вякнул Бугай.- Она еще и кусается!
   - Подожди, не отпускай!- Воскликнул Мормон, доставая фотографию.- Она!
   - Ты уверен?- Недовольно спросил Бугай, держа девочку на вытянутой руке, чтобы не быть травмированным ее острым ножиком.
   - Да пошел!- Продолжала настаивать девочка.
   - Ты другие слова знаешь?- Спросил ее Мормон.
   - Козел!- Ответила девочка.
   - Знает,- удивился Мормон.- На редкость эрудированный ребенок. Это она, точно вам говорю. Волосы белые, глаза голубые, родинка на носу. Она! У меня глаз - алмаз.
   - Ну, смотри, Мормон,- предупредил товарища Бугай,- ошибешься - сам дорогу искать будешь.
   - А что, я согласен,- беспечно объявил Мормон.- У меня в роду все экстрасенсами были. Я тоже немного телепат.
   - Да уж,- пробурчал Бугай.- Языком ты телепаешь. Шишимора, неси хлороформ.
   Женщина достала с сиденья пластиковую бутылку и тряпку, обильно смочила тряпку жидкостью из бутылки и, скривив лицо, Передала тряпку Мормону. Тряпку прижали к лицу девочки. Она издала сдавленный и протестующий вопль, немного подергалась, но вскоре обмякла, обронила свой нож и затихла.
   - В тайник ее, быстро!- Приказал Бугай, швыряя девочку Шишиморе.
   Мормон опасливо оглядывался по сторонам и, сморщившись, потирал прикушенный девочкой палец. Свидетели похищения поблизости не наблюдались. Где-то в стороне центральной площади громко бухала патриотическая музыка, словно за прошедшие десять лет ничего не изменилось, не пронеслись над страной ветры перемен, разбившие в пух и прах прежние идеологические установки.
   Под задним сидением автомобиля находился специально приготовленный тайник. Мормон поднял сиденье, а Шишимора засунула туда усыпленную девочку.
   - Меняем колесо, и поехали,- отрывисто распорядился Бугай.
   Мужчины достали из необъятного багажника домкрат и запасное колесо и быстро заменили пробитое. Шишимора села на заднее сиденье, Бугай за руль, а Мормон рядом с Бугаем.
   - Валим отсюда,- сказал он, все еще озираясь по сторонам.
   Джип медленно двинулся вперед.
   Так была похищена Наташа Туголобая.
   Городок Чумск, по которому ехали на автомобиле похитители Наташи, представлял собой удручающую провинцию. Его и городом-то назвали из жалости, когда жители деревни Чумовой послали в Петроград письмо к Ленину с горькими жалобами на нелегкое и голодное житье и с просьбой о помощи. Помощь партии большевиков выразилась в переименовании деревни в город - "авось, городская жизнь слаще покажется". Однако подобное изменение имиджи нисколько не сказалось на затрапезной жизни жителей деревни и их исключительной тяге к алкоголю. Знаменитая "Чума", производимая на местном водочном заводе, единственно исправно функционирующем предприятии, была способна свалить с ног даже египетского сфинкса. Похитителям попалось на дороге изрядное количество "очумевших" мужиков. Некоторые еще держались на ногах и брели куда-то, поддерживая друг друга. Другие уже лежали в обширных лужах, приводя в восторг плавающих здесь же уток.
   Дорога, как можно было уже догадаться, представляла собой "путь из варяг в греки", по которому нужно было передвигаться, где вплавь, где волоком. Там, где отсутствовали лужи, присутствовала обильная грязь, похожая на расплавленный шоколад.
   И хотя прозванный внедорожником джип ехал всего лишь по русской дороге, его мотор ревел и хрипел в отчаянной натуге. Что бы, интересно, случилось, если бы машина съехала с дороги и помчалась по настоящему бездорожью? К тому же нужно было постоянно следить, чтобы ненароком не задавить утку или пьяного.
   Бугай сдавленно матерился, когда какой-нибудь наиболее раскованный алкаш бросался под колеса. Мормон пытался выглядеть невозмутимым, но это получалось у него не очень - на его переносице выступили тревожные бисеринки пота. Шишимора, не переставая, дымила сигаретами. Под сиденьем автомобиля лежала усыпленная девочка, и любой захудалый мент мог при досмотре ее обнаружить.
   Потом, когда они все-таки выбрались на асфальт, машина уперлась в праздничную демонстрацию, шествующую по улице с красными влагами и транспарантами типа: "Всю власть Советам!", "Чубайса на электрический стул!", "Ленин, Сталин, Анпилов". Жители Чумска не были особенно политизированными и привыкли обсуждать политические неурядицы в узком кругу за стаканчиком водочки, но, как правильно сказал Мормон, за неявку на политическое мероприятие власти грозились отключить электричество и газ. Громко играла музыка, в основном старые патриотические или пионерские песни, иногда почему-то перебиваемые отсутствующем голоском Кристины Орбакайте.
   - Черт, устроили маевку!- Ругнулся Бугай.- На дворе двадцать первый век, а эти в Первомай играются.
   - А мне нравится,- мечтательно заметила Шишимора.- В детстве я очень любила первомайскую демонстрацию: шарики, красные флаги, мороженое по двадцать копеек, и все остальное.
   - Это в тебе детстве ностальгирует,- объявил Мормон.- Попади ты сейчас в то время, ты бы и дня прожить не смогла. Представляешь, вызывают тебе на комсомольское собрание и начинают допытываться, как протекает твоя половая жизнь. Что ты на это скажешь?
   - Ой!- Громко сказала Шишимора.
   - То-то же,- удовлетворенно заключил Мормон.
   - Ой!- Повторила Шишимора и подпрыгнула на сиденье.
   - Ты чего?- Удивленно спросил ее Мормон.
   - Ты чего?- Спросил ее Мормон.
   - Девочка очнулась, трепыхается.
   - Поехали быстрее.
   - Куда поехали?- Угрюмо пробурчал Бугай, указывая носом на демонстрацию.
   - Ну сверни на другую улицу.
   - Застрянем. В этом чертовом Чумске все дороги, как каналы. Сядем в лужу, можем обратно уже не выбраться.
   - Ох, чтоб тебя!- В очередной раз подпрыгнула Шишимора.
   Наконец демонстрация миновала автомобиль. Последними шли две подвыпившие бабки в красных косынках и скандалили друг с дружкой. Одна считала, что вторая является ведьмой, испортившей ее свинью.
   - Поехали!- Сказал Мормон.
   Джип, едва не задавив бабок, рванул вперед.
   Центральная улица, хотя совсем недавно была заасфальтирована, по своей структуре напоминала стиральную доску. Автомобиль задрожал. У Мормона отчетливо застучали его фарфоровые зубы, что, вместе со стуком вылетающего гравия, вызывало нервное расстройство. А на заднем сидении прыгала шишимора - ее и автомобиль подбрасывал, и дергающаяся под сидением Наташа.
   По сторонам дороги, дрожа и покачиваясь, проплывали городские здания, в начале двухэтажные кирпичные параллелепипеды, простые, как вся массовая культура, местами украшенные мозаиками, схематично изображающими подсолнухи и рогатые коровьи головы. Зато возникший позже частный сектор поражал разнообразием форм и густой зеленью садов.
   Иногда дорогу перебегали беспечные куры и кошки, не взирая на изрядное количество смятых трупов сотоварищей, приплющенных к асфальту проезжающими машинами. По счастью Бугай никого не задавил, хотя и имел такие намерения.
   - Значит, план такой,- сказал Бугай.- Доезжаем до указанного места... Мормон, возьми карту в бардачке. Вот. Девочка указывает нам тропу...
   - Будет она тебе ее указывать,- простучал зубами Мормон.
   - У нас для этого специальное средство имеется. Та колдунья дала. Смесь гашиша, мака и мухоморов. От него девочка в транс впадет и вещать станет. Укажет нам дорогу, мы ее сразу отпустим. Она после этой отравы ничего помнить не будет.
   - Не загнулась бы только,- Мормон с сомнением разглядывал пожелтевшую карту, нарисованную от руки на плотной, помятой бумаге.
   - Да карта же столетней давности!- Недовольно пробурчал он.
   - Не столетней,- возразил Бугай.- Ее один белый офицер сделал, когда в девятнадцатом году от красных в девятнадцатом году в здешних местах прятался. Он это скрытый лес и нашел. Видишь, тропа от старого дольмена начинается. Но только простой человек ее не найдет. Офицер тот тяжело раненым был, поэтому и проник в этот лес.
   - Кем он тебе приходится?- Спросила Шишимора.
   - Какой-то прабабкин хахаль. Его потом все равно расстреляли.... Потом Шишимора останется в машине, а мы с Мормоном пойдем в этот лес.
   - Не нравится мне эта затея,- пробурчал Мормон.- Слишком похожа на авантюру.
   - Ты же сам тот порошок видел. Он из корней того растения сделан, которым прабабкин хахаль вылечился. Это же панацея! На карте все указано. Вот - тропа, вот - Белый цветок.
   - Наврала тебе прабабка,- решительно заявил Мормон.- Может и вылечился чем ее хахаль, да только где видано, чтобы в густо населенном районе были какие-то таинственные места. Здешний лес от силы три километра в поперечнике. Может, восемьдесят лет назад оно побольше был, и лекарственные цветы в нем водились, а теперь в нем алкаши водятся, что по праздникам в кустах пикники устраивают.
   - А за похищение ребенка нам статья светит,- пугливо напомнила Шишимора.
   - Ну, одной статьей больше - одной меньше, - беспечно потянулся Бугай.- Главное, что за порошок из корней Цветка тот американский фармацевт преогромные башки отваливает, в свободно конвертируемых купюрах.
   Городская улица уперлась в широкое, многорядное шоссе, явно общегосударственного значения, по которому в больших количествах проносились автомобили.
   - Теперь сворачиваем направо, доезжаем до моста и спускаемся к реке,- сказал Бугай.
   Но доехать до моста и свернуть в лес им так и не удалось. Обстоятельства, господа, обстоятельства! Все в мире на непредвиденных обстоятельствах и держится. Вот, например, едет по рельсам скорый поезд, но до места назначения не доходит - обстоятельства. У всех пассажиров, проводников, машиниста с помощником были свои, далеко идущие планы, но свои планы были и у двух дебилов, разобравших рельсы на металлолом. Поезд под откос они пускать не хотели, но очень хотели выпить. "Мы никому вреда причинять не собирались,- говорили они потом на суде,- ну подняли с земли железку, ну отвинтили гайки, ну напились, так что, за это судить?" Думали ли они, что по этим рельсам должен был пройти поезд? Думали ли они вообще? Кто виноват? Обстоятельства.
   Неблагоприятные обстоятельства сложились и у Бугая с Мормоном и Шишиморой. Вначале, какой-то прохвост на дорогом спортивном автомобиле подрезал им дорогу, желая обогнать, так что Бугаю пришлось резко затормозить. При этом седевшая на заднем сидении и все время прыгающая Шишимора съехала в межкресельное пространство, и из тайника, как Сатана из жерла вулкана, вырвалась Наташа Туголобая...
   Проезжавшие мимо водители были поражены, когда медного цвета джип вдруг заметался по все дороге, сбрасывая все остальные автомобили на обочину, сталкивая некоторые с высокой насыпи. В салоне джипа происходила непонятная борьба. Некоторым показалось, что на пассажиров напал вдруг взбесившийся белый бультерьер. Другим же привиделось вообще нечто невообразимое: какое-то чудовище, возможно даже инопланетного происхождения, терзало людей в салоне. На боковом стекле отчетливо проступили красные капли крови. Из разбитого заднего окна торчали две дергающиеся женские ноги в туфлях на высоком каблуке.
   Потом кровь залила изнутри и лобовое стекло, а автомобиль, громко взревев, рванул вперед.
   Вообще-то это был томатный сок, который запасливая Шишимора приготовила к обеду, но все равно, хорошего мало - красная жидкость, залившая стекло, мешала обзору. К тому же, Бугая, судорожно вцепившегося в руль, все время толкал Мормон, пытавшийся оторвать Наташу от своей косицы. Шишимора ему помочь не могла, потому что наполовину вывалилась в заднее окно и продолжала вываливаться дальше.
   Свирепая девочка, не выпуская волос Мормона, укусила за ухо Бугая. Бугай заскулил и бросил руль.
   Любой, мало-мальски захудалый водитель сказал бы, что бросать руль на полном ходу автомобиля - действие ошибочное, чреватое самыми непредсказуемыми последствиями, особенно когда правая нога со всех сил жмет на педаль акселератора.
   Джип развернуло на одном месте, занесло, а потом, проломив тросовое ограждение дороги, он ринулся вниз с высокой насыпи. Внизу же был долгожданный лес...
  
  
  
  
  
  
      -- Пикник и обочина.

"Деревья ждут... Гниет вода.

И пьяных больше, чем всегда."

Саша Черный.

  
   Трубы духового оркестра гнусаво выли какую-то ересь. Вообще-то у директора чумской музыкальной школы, дирижирующего оркестром, эти звуки называлось музыкой, но на сторонний слух это больше всего походило на брачные призывы африканских слонов - трубная разноголосая какофония. Что поделать, оркестр практиковался только на всевозможных похоронах, а у убитых горем родственников усопших любой траурный подвыв не вызывал нареканий. Однако, стоявший на трибуне жирнощекий глава районной администрации (почему-то большинство районных и прочих глав страдают некоторой жирнощекостью) неприязненно морщился - странный гибрид траурного и бравурного марша его не вдохновлял. Но остальные ничего, глотали предложенную им музыкальную духовую композицию и старались разглядеть в стоящем на ступеньках дворца культуры оркестре знакомые лица.
   Чтобы первомайская демонстрация показалась массовой и политически зрелой, к ней, как обычно, привлекли школьников старших классов. Если бы не эта своеобычная принудиловка, городские шишки слушали бы слоновью оркестровую тему в одиночестве, что, как вы понимаете, несолидно, а так все выходило правильно, и можно было потом отчитаться в вышестоящие инстанции о проведенном митинге, получить поощрение и не заработать головную боль от духовой музыки.
   Не смотря на угрозы со стороны учителей и военкомата, половина школьников на демонстрацию не пришла: осталась дома, уехала к родственникам или отправилась на природу - погода больше всего благоприятствовала этому способу времяпровождения.
   Не был исключением и Виктор Рискин по прозвищу Страус, хотя уж ему, примерному ученику и ботанику пропускать такие полезные мероприятия не рекомендовалось - будут потом смотреть скорбным взглядом, удрученно покачивая головой: "И ты туда же". Другое дело - Миша Морячкин по кличке Шнурок, ему что в лоб, что по лбу.... После сдачи выпускных экзаменов его должны были замести в армию, и он использовал оставшиеся месяцы по полной программе, чтобы всласть вкусить взрослой жизни. Мишина подружка Оксана липко прижималась к его боку, томно заглядывая в глаза.
  
   Трое молодых людей решили воспользоваться выходным днем и теплой погодой, чтобы посетить недалекий лес, устроить себе пикник, и вообще отдохнуть от серого быта.
   Долговязый Страус повесил за спину объемистый станковый рюкзак "Ермак", и теперь его мотало из стороны в сторону. Миша же и Оксана шли почти налегке и беззаботно смеялись.
   - Страус, а Страус,- прикалывался облаченный в дорогой "найковский" спортивный костюм Миша,- зачем тебе парашют? Ты же по земле с трудом передвигаешься, думаешь, по воздуху легче будет?
   - Страус,- вторила ему Оксана,- ты электронный микроскоп с собой случайно не захватил? Мошек и букашек там всяких рассматривать. Скажи-ка, Страус, ты, наверное, с девочками никогда не целовался? Не целовался?
   - Целовался,- врал Страус.
   - Он с мошками целовался,- со смехом говорил Миша. Но Страус не отвечал, угрюмо думая о чем-то своем.
   Так, поддевая малоразговорчивого Страуса, ребята шли по узким, извилистым улицам Чумска, больше похожим на захудалую деревню, между домов, хат и давно не крашеных заборов, разгоняя пасущуюся здесь же домашнюю птицу. На одном из перекрестков, возле кустов сирени перед чьим-то забором их поджидали еще двое ребят, облаченный в необычный прикид: широкие камуфляжные штаны, цветастый пуловер и панаму, хип-хопер Шурик, по прозвищу Продиджи, и его подружка, тихоня Юля. Кроме двух больших рюкзаков Шурик и Юля взяли с собой гитару, чтобы пикник в лесу показался более полным.
   - Привет, Продиджи,- весело поздоровался Миша. Ты видишь, какой парашют Страус взял?
   - У меня не меньше,- ответил Шурик, взваливая на плечи огромный рюкзак, казавшийся даже больше его самого.- По этой улице не пойдем. Там Клавдия ходит, выпасает тех, кто на митинг не пошел.
   Сам Продиджи был росточка маленького, вида невнятного, но языкатым, как вся Государственная дума, и редкостным оригиналом. С пояса его камуфлированных штанов, озадачивая добропорядочных граждан, на манер аксельбанта свисала стальная цепочка, возможно снятая с бачка унитаза. Вся его тоже камуфлированная панама была увешана пионерскими, комсомольскими и октябрятскими значками, среди которых уверенно себя чувствовал синий слоган: "ЛДПР". Зато молчаливая Юля, неказистая, неяркая, совсем не пользующая косметикой была похожа на его невнятную тень.
   - Страус, а Страус,- продолжал наседать Миша,- ты какое открытие на этой неделе сделал?
   - Какое открытие?- Не понял Страус.
   - Ну, там нового мотылька открыл или лишний зуб у крысы.
   - Зубастого Шнурка!- Огрызнулся Страус.
   - Ха, Шнурок,- развеселился Продиджи,- ну-ка, открой свою пасть, покажи свои кариесные клыки.
   - Отвали!- Окрысился Шнурок.
   Зубы у него хотя и не были кариесными, но слегка прореженными с одной стороны вследствие дискотечных разборок.
   - Да, Шнурок, расскажи, как ты мордой об кулак бил.- Не унимался Продиджи.- Об этом весь, Чумск говорит. Зубы-то твои как?
   - Хорошо, что тебя там не было, иначе крепенько бы подрихтовали.
   - Я по злачным местам ночами не шляюсь.
   - Ой, Продиджи,- скривился Миша,- отхватишь ты когда-нибудь. Не от меня, успокойся, но от кого-нибудь менее терпеливого.
   - Стоп!- Напрягся Продиджи.- Клавдия!
   Впереди на улице показалась фигура высокой, сухопарой женщины в сером плаще. Женщина неуверенно форсировала по камням большую лужу, размахивала руками, стараясь сохранить равновесие, и по сторонам не смотрела. Потом все-таки оступилась и погрузилась одной ногой в грязную воду.
   - Так ей и надо, мстительно обрадовался Продиджи.
   Однако, чтобы не быть застигнутыми подмокшей женщиной, являющейся грозным завучем их родной школы, ребята спешно повернули на другую улицу, сделали большой крюк, а уж потом вышли на нужную им дорогу.
   Больше никаких опасностей не предвиделось. Ребята расслабились, а Продиджи начал распевать какую-то непристойную песню на английском языке, не очень мелодично, но достаточно громко, чтобы напугать спешащих на первомайский митинг старушек.
   Потом они вышли за город. Все пространство на триста метров от последних домов представляло собой обширную, многоуровневую свалку, встретившую путешественников своеобычным зловонием. На кучах помоев паслись стаи грачей и ворон, которые при появлении ребят дружно взмыли в небо, хрипло и оскорблено грая.
   Оксана демонстративно сморщилась и зажала пальцами нос. Сморщился и Миша Шнурок, но Страус, казалось, ничего этого не замечал, деловито поглядывая на ворон, а Продиджи делано вдохнул полной грудью:
   - Кристиан Диор, Шанель номер пять! Что, Шнурок, не нравится? привыкай. Скоро вся земля так пахнуть будет.
   - Это почему?
   - Да вот такие шнурки ее загадят, а страусы всю живность препарируют. Верно, Страус?
   - Тебя в первую очередь,- угрюмо пробурчал Страус.
   Свалка закончилась. Пошли изъеденные бульдозерами и эрозией карьеры, а за ними, чуть внизу проглянули веселенькие очертания леса, светившегося молодой салатовой зеленью. На полянах перед деревьями ярко желтели цветы калужницы и торчали темно-фиолетовые пирамидки мышиного гиацинта.
   - Вот она, свобода!- Проорал Продиджи в полный голос, пугая Оксану.
   - Дурак,- оскорблено заявила она.
   - Все мы немного дураки, все мы немного лошади. Вперед, навстречу открытиям! Тебя, Страус, точно открытия ждут. Ты за них получишь Нобелевскую премию, а мы тебе будем дружно завидовать.
   Однако молодая зелень леса оказалась на редкость обитаемой, и никаких особенных открытий в ней не предвиделось. Большие компании любителей пикников расположились почти под каждым кустом. Слышались громкая, ритмичная музыка, веселые вопли, треск ломаемого дерева.
   Праздничный день и теплая погода выгнали за город большое количество горожан, истосковавшихся по теплу и стремящихся приобщиться к природе. Общение с природой больше всего напоминало творческий порыв вандалов в покоренном Риме. Одни истребляли на дрова разнообразную растительность, как правило зеленую и на дрова непригодную. Другие разводили костры в дуплах деревьев, пили водку и с гиканьем били об стволы пустые бутылки. Женщины, как изголодавшиеся коровы, выдирали с корнями лютики, гиацинты и только что проклюнувшиеся ландыши. А милые, простодушные детишки, верещащие, как стадо ополоумевших макак, дотаптывали и доламывали все, до чего не добрались их родители.
   - Вот-так-так,- ошалело пробормотал Продиджи.- Сколько народу. Негде посидеть и отдохнуть цивилизованному человеку.
   - А мне нравится, когда много людей,- томно промурлыкала Оксана.
   - Много людей приятно где-нибудь на дискотеке или каком-нибудь шумном празднике, а на пикнике людей должно быть немного, и только знакомые. К тому же, не забывайте, что мы ночевать в лесу собираемся. Здесь нам такую ночевку устроят, что всю ночь оборону держать придется. Да и страус свое великое открытие не сделает, а я хочу вместе с ним в историю войти.
   - Пойдемте к старой плотине,- предложил Страус.
   - Это же далеко,- захныкала Оксана.- Мишенька, зачем нам так далеко идти? Я целоваться хочу,- Оксана вытянула губки для поцелуя и потянулась к Мише, но из ближайших кустов с громким треском вывалился какой-то пьяный мужик, глупо посмотрел на ребят, разевая и закрывая рот, а потом, ломая растительность, поковылял куда-то по своим делам.
   - Сказав мудрость, он удалился,- хмыкнул Продиджи.- Нет, Оксанка, ты можешь и здесь для поцелуев остаться, только как бы у Шнурка конкуренты не появились. Явится такой среди ночи и предложит Шнурку: Подвинься. А потом, глядишь, целая очередь выстроится. До плотины всего километров шесть, за час дойдем.
   Юля молча кивнула, соглашаясь с его предложением, а Страус уже давно ушел вперед.
   - Ладно, пошли,- Миша обнял Оксану за плечи. Оксана прохныкала что-то неопределенное, но влекомая Шнурком пошла вместе со всеми.
   Количество пикникующих не убавлялось. На каждой мало-мальски большой поляне играли в футбол, волейбол и бадминтон, причем не только дети и подростки, но зачастую солидные, пузатые дядьки. При падении на землю их упругие телеса издавали гулкий стук, от которого вздрагивала дерновая земля, и взлетали с веток перепуганные птички. Повсеместно трещали дымные костры, словно начался большой лесной пожар. Кое-где веселый и беспечный отдых плавно перерос в драку с тычками и зуботычинами, а в одном месте две большие группы явно нетрезвых граждан уже шли стенка на стенку, подбадриваемые остервенелым визгом женской половины.
   Потом, когда ребята углубились в лес по узенькой, протоптанной дикими свиньями тропочке, людей стало попадаться меньше. Затихли крики и громкая музыка, зато стали слышны голоса птиц, на многие лады щебечущих в кронах. Пеночки, зяблики, дрозды, зеленушки радовались теплу и раннему солнышку, радовались предстоящему лету, надеясь на лучшее, наполняли лес своими звонкими трелями. А откуда-то из глубин леса доносились мелодичные напевы робкого соловья.
   - Ой!- неожиданно воскликнула Оксана.- Кто это?
   В зарослях бересклета шебаршило какое-то большое животное, явно травоядное, но никак не идентифицированное.
   - Дикий кабан!- Напрягся Шнурок.
   - А может медведь?- Тревожно прошептал Продиджи.
   - У нас нет медведей,- тихо и спокойно возразил Страус.
   - Значит завелся. Из зоопарка сбежал или из другого леса перебрался.
   - Пойдемте отсюда,- настоятельно попросила Оксана.
   - Как это, пойдемте?- Удивился Страус.- Нужно же посмотреть, кто это.
   Страус снял с плеч рюкзак, поставил его на землю и осторожно двинулся к непонятному существу, а существо, кроме шуршания, стало издавать грозное сопение и пыхтение.
   - Он нас учуял!- Переполошился Шнурок.- Страус, назад!
   - Мальчики, остановите его,- жалобно попросила Оксана.
   - Страус, вернись,- громким шепотом потребовал Шнурок, но Страус только отмахнулся. Пригибаясь, он подкрался к пыхтящему и сопящему животному, осторожно раздвинул руками ветки орешника, а потом неожиданно выпрямился, расслабился и жестом поманил к себе друзей. Видя, что Страус не боится, Продиджи, Шнурок и Юля подошли, но пугливая Оксана осталась на тропинке.
   - Чего там?- Спросил Продиджи.
   -Смотри.
   Большим и непонятным животным оказалась жирная тетка, которая стоя на карачках, выдирала из лесной подстилки хлипкие стебельки черемши. Каждую весну некоторая часть обитателей города Чумска отправлялась в лес за этим диким луком. Словно не было в жизни ничего более ценного, словно черемши этой были целые заросли, а не хлипенькие остатки былого великолепия. С непонятным азартом и алчностью горожане вырывали из земли последние луковицы и исполненные восторга тащили на базар.
   Жирная тетка не была исключением и трудилась с упорством и производительностью хорошего комбайна, наполняя черемшой большую корзину.
   - Минуточку,- объявил Продиджи и сделал жест ручкой.- Сейчас вы увидите представление.
   Нарочито громко топая и шурша, он подошел к женщине.
   - Гражданка,- произнес он внушительным голосом,- потрудитесь принять вертикальное положение.
   Тетка невнятно хрюкнула, но вертикальное положение не приняла.
   - Экологическая милиция,- представился Продиджи и сунул под нос женщине проездной билет, обернутый в красную корочку. Женщина вторично непонятно хрюкнула.- Вы занимаетесь незаконным промыслом растения, занесенного в Красную книгу, а потому охраняемого законом. Будьте добры, встаньте и пройдемте со мной, а все незаконно собранное вами конфисковывается.
   Продиджи потянулся за корзиной.
   - Не дам!- Рявкнула тетушка, вскочила и бросилась к корзине.
   - Лук и корзина конфисковывается,- повторил Продиджи.
   - Не имеешь такого права!- Проскрипела тетушка севшим от регулярных скандалов голосом, и вцепившись трудовыми руками в ручку корзины.- Моя черемша, я ее собирала!
   - Это вы не имеете права истреблять редкое растение!- прохрипел Продиджи, стараясь вырвать корзину.
   - У нас свободная страна,- настаивала тетушка.- Нам для того свобода и дадена. Что хочу, то и беру, а черемши этой много - на наш век хватит. Отдай корзину!
   - Не отдам!- Продиджи даже покраснел от напряжения. Тетка оказалась не робкого десятка, лишенной всякого почтения к властным органам, к тому же была чуть ли не в два раза тяжелее Шурика.- Корзина конфисковывается, а вас я арестую. Еще штраф платить будете!
   - Ты, что ли, арестуешь, малохольный? Не имеешь такого права. Лес - общий, черемша - общая!
   Чтобы вырвать корзину, Продиджи сделал резкий поворот и рванул в сторону. Жирная тетка упала на землю, выпуская из рук ручку корзины.
   - Смываемся!- Крикнул Продиджи и вместе с корзиной бросился к рюкзакам. Остальные поспешили следом. На ходу надев рюкзаки, ребята побежали по тропинке вглубь леса, а вопли ограбленной тетки долго неслись из-за деревьев.
   - Караул, люди, грабють! Ограбили! Последнее забрали!- Голосила тетушка.
   Пробежав метров сто по извилистой тропочке, ребята остановились. Больше всех запыхалась Оксана, для которой любая физическая деятельность была равно большой катастрофе.
   - Дурак ты, Продиджи,- задыхаясь, сказала она.- Нужна была тебе эта корзина?
   - Конечно нужна. Во-первых, мы наказали браконьера, браконьершу, во-вторых, лишили ее орудия промысла - пусть теперь боится, в третьих, добыли себе неплохую закуску к водке и пиву. Ты, Шнурок, водку конечно взял?
   - Само собой,- обстоятельно ответил Шнурок.- Какой пикник без водки.
   - Сопьешься когда-нибудь,- вполголоса вставил Страус.
   - А черемша под водку хорошо идет,- закончил Продиджи.
   - Под водку маринованная черемша идет,- напомнил страус.- А у нас свежесорванная.
   - Все равно, очень полезный овощ, богатый витаминами,- настаивал Продиджи. Потом он переложил лук в рюкзаки, свой и Юлин, а корзину выбросил в кусты.
   - Люди, караул, обокрали!- Донеслось из глубины леса.
   - Гляди, как орет!- Восхитился Продиджи.
   - Валим отсюда побыстрее,- сказал Шнурок.
  
   С ним согласились все. Вскоре вопли ограбленной браконьерши затихли вдали. В лесу воцарила живая, дышащая тишина, наполненная трелями птиц. Было хорошо и покойно, словно уставшая от суеты душа вдруг соприкоснулась с чем-то вечным и надежным. Стройные колонны ясеней тихо покачивали ветвями, ласково шелестя молодой листвой. Стоял аромат свежей зелени и прошлогоднего опада, смешанные с аппетитным грибным духом.
   Спустя час ходьбы, Оксана основательно притомилась и, повиснув на плече Мишы Шнурка, принялась стонать:
   - Ой, Мишенька, не могу больше, не хочу дальше. Вон, смотри, очень удобная полянка, там травка мягкая, давай расположимся на ней.
   Однако, на удобной полянке росла молодая и очень злая крапива, и расположиться на ней, как предложила Оксана, представлялось проблематичным.
   - Мы же к плотине собирались идти,- напомнил страус.- Тут немного осталось: под мостом пройти и с полкилометра направо.
   - Я не дойду,- продолжала ныть Оксана,- не выдержу.
   Эта юная особа всю свою сознательную жизнь передвигалась на папином автомобиле и в автомобилях своих многочисленных друзей, поэтому пеший переход, да еще по лесу был для нее, как переход Суворова через Альпы: труден и наполнен всевозможными опасностями.
   - Выдержишь, куда ты денешься,- возразил Продиджи.- Человек - существо уникальное, у него много скрытых резервов. Можешь Страуса спросить.
   - Я не хочу никого спрашивать. Я хочу отдохнуть. Я не для того сюда пришла, чтобы по лесу шляться. Я хочу просто посидеть, отдохнуть и поцеловаться с моим Шнурочком.
   - Я хочу...,- передразнил ее Продиджи.- Я тоже много чего хочу. Хочу на Луну слетать!
   - Мост близко,- напомнил Страус.
   - Только мост,- сморщилась Оксана.- А до плотины еще топать и топать.
   В этом месте над лесом по высокой эстакаде проходило шоссе, потому что сам лес уходил в низину. Места здесь были безлюдными - многочисленные пруды и старицы, оставшиеся от загнанной в трубы речки затрудняли подъезд. Здесь было царство водоплавающих птиц, ондатр и водяных полевок. На сухих местах обитали фазаны, куропатки, охотящиеся на них лисицы и акклиматизированные енотовидные собаки. А если передвигаться очень осторожно, не поднимая шума, то можно было наткнуться на трех косуль и четырех кабанов, завезенных охотоведами. Но самое главное - в километре от моста, в густых зарослях ясеней и бересклетов находилось древнее капище таинственного народа. Некоторые говорили, что это непонятное каменное строение: прямоугольный постамент, окруженный украшенными полустертыми рунами двухметровыми столбами, оставили древние киммерийцы, когда шли из Азии в Южную Европу.
   - Скоро плотина,- произнес Продиджи.- А что, Страус, к древнему храму сходим?
   - Сходим,- коротко ответил Страус. Он всегда был легким на подъем.
   - Какой храм?- Невнятно спросила уставшая Оксана
   - Ты что, там никогда не была?- Удивился Продиджи.
   - Я тоже не был,- сказал Миша.
   - Ну, друг, многое потерял. Мистическое, я тебе скажу, место. Оттуда веет непонятной энергией. Каменные изваяния, какой-то лабиринт из столбов, жертвенник. На камнях спирали и руны. Похоже, там до сих пор жертвоприношения кто-то совершает - мы сожженные косточки в кучах золы находили. Подтверди, Страус.
   Страус молча кивнул.
   - Ужас какой!- Испугалась Оксана.- Вдруг там сатанисты собираются.
   - Все может быть,- спокойно согласился Продиджи.
   - Тогда зачем вы меня сюда притащили?!
   - Не бойся, жертвоприношения только ночью происходят.
   - Но мы же здесь ночевать собираемся!
   - Не совсем здесь. На островке возле плотины. Ночью туда никто не сунется - место слишком непроходимое. Мы со Страусом там несколько ночей провели.
   - А что это так гудит?- Тревожно спросил Оксана.
   - Эх ты, голову подними,- развеселился Продиджи.- Это машины по мосту проезжают. А ты кого ожидала?
   Вдруг над головами ребят раздался громкий треск и надсадный рев автомобильного двигателя. В этом месте дорожная насыпь, переходящая в мост, достигала высоты двадцати метров. И когда молодые люди подняли головы, они к своему ужасу увидели, что вниз по склону насыпи на предельной скорости несется автомобиль, причем несется прямо на них. Как на зло, вокруг росли не очень толстые деревья, не способные задержать это ревущее чудовище.
   - Бежим!- Заорал обычно невозмутимый Страус.
   И все побежали, а обычно галантный Шнурок оттолкнул в сторону цеплявшуюся к нему Оксану. Оксана поскользнулась на мокрой земле, но на ногах удержалась, обогнала Мишу и помчалась впереди всех. Откуда у нее только силы взялись. А что делать? Стоять на пути несущегося автомобиля могут или отчаянные герои или полные кретины, да еще самоубийцы, которым наскучило земное существование.
   Автомобиль достиг леса. Тонкие стволики деревьев его не остановили и, создавая за собой просеку, он полетел дальше. Металлический скрежет, деревянный треск звучали за спинами ребят, которым некогда было обернуться назад. Все, надрывая дыхание, бежали сквозь лес, и гибкие ветви больно били по лицам. Оксана пронзительно верещала. Вопил Шнурок. Даже Страус пищал что-то пронзительным голосом циркулярной пилы, а Шурик пищать не мог - ему листва в рот набилась.
   Потом грохот падающего автомобиля затих, а ребята скатились в заросшую кустарниками ложбину и повалились на землю...
  
  
  
  
  
  
      -- Елки-волки и прочие чудеса.
  
  
   " Из-за облака сирена
   Ножку выставила вниз,
   Людоед у джентльмена
   Неприличное отгрыз."
  
   Николай Заболоцкий.
  
  
   Несколько столетий минуло с того исторического дня, когда один умный дядя по фамилии Галилей сказал великое, сохранившееся в веках: "А все-таки она вертится!". Имел он ввиду нашу старенькую матушку Землю, которая тем и занимается, что вертится себе да иногда трясется, пугая и калеча своих обитателей. Не найти сейчас умника, пожелавшего опровергнуть сие. Чтобы взгромоздился он на амвон и провозгласил сурово и со значением: "А все-таки она не вертится!", озадачивая окружающих своей беспримерной храбростью или кретинским скудоумием.
   Как хотел несчастный Мормон, как желал полуживой Бугай, чтобы явился некий смельчак, чтобы кто-то остановил вращение окружающей их среды, пусть даже на словах, или, хотя бы, катящийся между деревьями автомобиль. Небо, земля, стволы, сучья, листья деревьев, пни, зайцы, птицы, полевки и сони, проносились перед окнами джипа с пугающей скоростью, вращаясь вокруг воображаемой, постоянно изменяющейся оси. Мир сошел с ума, вселенная пустилась в пляс, а мировые константы вдруг изменили свои значения, показав людям большой, жирный кукиш. Все стереотипы, моральные установки и идеалы повылетали из мозгов Бугая, Мормона и Шишиморы, да и такие привычные слова великого и могучего русского языка рассыпались на составляющие буквы, превратившись в загадочный и древний язык, возможно шумерский или язык китайского народа ся. Оставалось только ждать, скулить и бояться, дрожать в ожидании скорой и безвременной кончины и проклинать совершенные в жизни непоправимые ошибки.
   Джип Бугая был оснащен несколькими подушками безопасности для передних и для задних пассажиров. Это, да еще таинственная сила, благоволящая дурням, спасли похитителей и похищаемую от неминуемой гибели. Однако прошло не меньше получаса, прежде чем пассажиры джипа пришли в сознание.
   - Скажите мне, я живой или мне это только кажется?- Вяло спросил Мормон и, не дожидаясь ответа, пошевелился.- Ох!- Скривился он от боли.- Если болит, значит, я живой. Есть еще кто-нибудь помимо меня?
   - Я фифая,- донесся откуда-то снизу шепелявый голос Шишиморы.
   - Зубы выбила?- Поинтересовался Мормон.
   - Яфик пфикуфила,- ответила Шишимора.
   - Ну, язык - не страшно. Болтать меньше будешь. Бугай?! Бугай, ты как там?
   - Га!- Рявкнул Бугай, выходя из тяжелого обморока.
   - Ты как там?
   - Не знаю,- ответил Бугай.
   - Выбираться надобно. Не ровен час, взорвется твоя машина.
   - Похитители, кряхтя и постанывая, осторожно выползли из машины, после чего тщательно осмотрели себя на предмет травм и увечий. У Бугая оказалось иссеченным осколками стекла лицо. Шишимора не только невзначай прокусила свой говорливый язык, но еще лишилась каблуков на туфлях и накладных ногтей на пальцах. У Мормона была вывихнута рука. Возможно имелись и другие внутренние повреждения, потому что у всех болели ребра и поясницы и кружились головы, но без рентгена обнаружить такие травмы не представлялось возможным.
   Потом Бугай осмотрел свой автомобиль, а осмотрев, ужаснулся - спускаемый аппарат космического корабля после отказа парашюта.
   - М-да,- мрачно озадачился Мормон.- Удивительно еще, как мы живы остались. Смирись с потерей, Бугай. Твой джип выполнил свой долг - спас наши жизни. На редкость героическая кончина. А как он приятно гудел, как красиво переливались его полированные бока. Вот что, надобно его похоронить и поставить в этом месте памятный обелиск.
   - Лопаты нет,- более чем серьезно сказал Бугай.
   - Пафни, а где фефочка?- Вспомнила Шишимора.
   - Чего?- Тупо спросил Бугай.
   Но Мормон догадался, что говорит Шишимора, и перевел:
   - Девочка где? Она жива?
   Вторично осмотрели машину. Девочки ни в машине, ни под машиной не оказалось. Не было ее и под ближайшими деревьями, поваленными упавшим автомобилем.
   - Она в любом месте может быть. По-моему, ее еще на дороге из машины выбросило.- Предположил Мормон.
   - Нет,- возразил Бугай. Когда мы по склону катились, она меня зубами за ухо держала.
   - Точно,- согласился Мормон и шипя потрогал свою прореженную косицу.- Возможно, она жива.
   - Пойдефте навефх,- прошепелявила Шишимора.- Нафа аванфюфа на эфом зафонфилафь.
   - Да уж,- согласился Мормон.- Я же и говорил, что это чистой воды авантюра. Закрытый лес, волшебный цветок. Девочка экстрасенс. Это не экстрасенс, это чудовище, вампир, вурдалак. Дрянь такая, и рука болит.- Мормон пошевелил своей поврежденной рукой.
   - Да ты же этого вампира и поймал,- напомнил Бугай.- "Она, она". Смотреть нужно было лучше. Все, закончилась наша авантюра.
   Размечтались, не закончилась! Пройдя немного по следу, проложенному падающим джипом: поломанный кустарник и поваленные деревья, господа бандиты - а как их еще назвать - вдруг поняли, что заблудились. Спустя какое-то время след оборвался, но лес заканчиваться не желал и наоборот, становился гуще. Куда-то подевалась высокая дорожная насыпь, с которой Мормон, Бугай и Шишимора так лихо и целеустремленно скатились. Пропала эстакада с шоссе и множеством автомобилей на ней. И вообще, куда-то подевались все обычные признаки человеческой цивилизации: гул автомобилей, свалки мусора, человеческие крики свойственные пригородному лесу.
   - Чертовщина,- озабоченно прошипел Мормон.- Не могли мы больше ста метров пролететь, не на самолете падали. Где дорога, где пруды, которые мы из окна видел?
   - Если только мы туда, куда хотели, не залетели,- задумчиво пробормотал Бугай.- В засекреченный лес, куда только с помощью экстрасенсов попасть можно.
   - Бред,- скептически фыркнул Мормон.- Засекреченных лесов не бывает. Давайте дальше пройдем. Уверен, трасса недалеко.
   Прошли дальше. Лес не закончился, трасса не появилась, зато встретилось большое стадо оленей, голов сорок, мирно пасущееся среди высоких деревьев. Всем было известно, что олени, да еще в таком количестве в окрестностях Чумска не водились. Вспугнутые олени убежали, а господа бандиты остались.
   - Мы попали в засекреченный лес,- убежденно заявил Бугай.- Это то место, где прабабкин хахаль побывал. Где наша карта?
   - В машине осталась,- напомнил Мормон, а потом горько усмехнулся.- Зря вы на меня бочку катили, девочка все-таки экстрасенсом оказалась. Провела нас, куда мы хотели. Правда способ переброски.... Да, не хотелось бы повторять.
   - Пойдемте к машине,- сказал Бугай.- Там карта, оружие, припасы.
   По своим следам вернулись к брошенной машине, но карты и большей части припасов в ней не оказалось, полностью исчезло съестное, и имелись свежие следы взлома.
   - Жива наша девочка,- определил мормон.- Больше некому так машину обшмонать.
   - Не обязательно,- ответил Бугай, с кислой миной изучающий разорванные кульки из-под продуктов.- Место здесь глухое, таинственное. Хрен знает, кого мы здесь можем встретить.
   Мормон зябко поежился и вытащил из кармана пистолет Макарова. Бугай при помощи монтировки взломал покореженный багажник и громко чертыхнулся - у добытого оттуда ружья оказался разбитым приклад. Шишимора тем временем искала подходящую замену своим поломанным туфлям и, не спрашивая согласия, воспользовалась запасными кроссовками Мормона.
   Бандиты пугливо озирались по сторонам, вздрагивая от малейшего шороха, к тому же из глубины леса донеслось подозрительное и тревожащее урчание, но издававшего эти звуки за густыми деревьями разглядеть было невозможно.
   - Сфафно,- прошамкала Шишимора, прячась за спину Мормона.
   - Мне тоже страшно. Эх, Бугай, попали мы по твоей милости к чертям на кулички. Дался тебе этот Белый цветок с его лечебными корешками. Чую, пропали мы.
   - Надобно братву на помощь звать,- решил Бугай и потянулся за мобильным телефоном, но телефон не действовал: может, сели батареи, может, разбился, а может, в этом непонятном месте отказывала всякая электроника. Грозное урчание, между тем, продолжалось и, кажется, становилось громче и злее...
  
   Лес стоял вокруг огромный и могучий. Раскидистые дубы и стройные буки казались живыми и грозными хранителями здешних мест. Иногда налетающий ветерок шевелил их молодые листочки, и тогда деревья издавали тревожный шелест, грозный шепот недовольства, предупреждение незваным пришельцам, чтобы они не полагались на свои человеческие заслуги и звание венца эволюции. Почему-то не пели птицы, все утро трезвонившие на все голоса. Из чащи доносилось пугающее шуршание лесной подстилки, словно какие-то существа перебегали от дерева к дереву, подкрадываясь к людям.
   Шнурок, Продиджи, Страус и Юля смогли перевести дыхание только тогда, когда забились в самые густые и глухие дебри. Грохот падающего автомобиля затих вдали, и наступившая тишина казалась поэтому более злой и давящей.
   - Да, дела,- подавленно констатировал Продиджи,- еле-еле ушли. Большой бы форшмак получился, если б эта дура на нас наехала.
   - Зато пассажирам той дуры явно не повезло,- напомнил Страус.- Нужно идти спасать.
   - А где Оксана?- Вдруг вспомнил Шнурок.
   - Да вроде впереди нас бежала,- сказал Продиджи.- Орала она больше и громче всех.
   - Но сейчас-то не орет,- проворчал Страус.
   - Может, ее задавило?- Похолодел Шнурок.
   - Да ну, задавило,- отмахнулся Продиджи.- Она впереди нас была. Оксана!- Позвал он громко.
   Тишина. Никто не откликнулся.
   - Оксана!- По очереди стали звать остальные.
   Никто не откликнулся.
   Ребята решили вернуться назад, вернее попытались вернуться, чтобы найти автомобиль и Оксану. Шнурок очень боялся, что ее они найдут под автомобилем. Но, пройдя в обратном направлении, молодые люди не нашли ничего: ни Оксану, ни автомобиль. Даже тропинка, по которой они улепетывали, затерялась в чаще. Громадный и мрачный лес раскинулся во все стороны, закрывая округу и такое далекое небо.
   - Мы заблудились,- спустя некоторое время сообщил Страус.
   - Не может быть,- не поверил Продиджи.
   - Сам знаю, что не может быть. Я этот лес вдоль и поперек исходил, но в этом месте я впервые.
   - Забыл просто. Лес за год измениться мог.
   Страус неуверенно покачал головой и вытащил из кармана компас и смятую карту, предназначенную для спортивного ориентирования. На такой карте разной проходимости лес окрашивается в разные оттенки зеленого - чем гуще, тем зеленее, а открытые пространства имеют коричневый цвет.
   - Давайте пройдем немного назад,- сказал Страус, держа перед собой компас и карту.- Хм, нет на карте этого места,- удивленно пробормотал он.- Вот, смотрите: какая-то ложбина, родник из склона выбивает. На карте ни того, ни другого. Вот здесь на нас покатилась машина,- Страус показал на карте.- Мы бежали в этом направлении... или в этом. Больше двухсот метров мы пробежать не могли. Значит, мы должны быть здесь или здесь. Чертовщина!
   - Сам ты чертовщина!- Огрызнулся Шнурок.- Оксану искать надо.
   - Помолчи,- оборвал его Продиджи.- Если Страус говорит: чертовщина, значит, так оно и есть. Я сам в том году здесь спортивное ориентирование сдавал. Не было здесь такого леса.
   - Нужно Оксанку найти,- настаивал Шнурок.
   Проблуждали еще немного, выбрались на хорошо проторенную дорожку, ведущую неизвестно куда. Остановились в раздумии. Хотя дорожка вела и неизвестно куда, но точно не в ту сторону, где можно было найти потерявшуюся Оксану. Между юношами произошел спор. Продиджи и Страус предлагали идти по дорожке - раз она есть, то куда-то определенно должна привести, но Шнурок требовал идти в другом направлении, поперек дорожки, сквозь непроходимые заросли терна. Спор выиграли Продиджи и Страус. Шнурок - Фома неверующий - даже сделал попытку продраться сквозь колючки, весь исцарапался и под давлением таких аргументов согласился идти вместе со всеми. Юля же по-прежнему молчала, странной она была девушкой.
   Потом, прошагав некоторое время по тропинке, они нашли большой и очень дорогой рюкзак, лежащий прямо на покрытой сухими листьями земле. Любопытный Продиджи сразу же заглянул внутрь, чтобы узнать содержимое. Содержимое оказалось очень нужным в их экстремальном положении: жестяные банки с консервированными продуктами, причем деликатесными, фляжка с коньяком, коробка дробовых патронов, брезентовая накидка, фотография какой-то маленькой белобрысой девочки со злыми глазами и полуоткрытым, как у дебилов, ртом, и карта, начерченная хотя и от руки, но четко и профессионально.
   - Может это и есть карта, которая нам нужна,- обрадовался Страус.
   - Тогда ищи быстрее, где мы находимся,- потребовал Шнурок.
   - Подходящих ориентиров нет. На карте целая куча дорог, полян, даже озер. Какие-то горы. Нет, это совсем другая карта. Здесь расстояния в десятки километров. В нашем лесу нет таких пространств.
   Нести находку поручили Шнурку, как тот не упирался, жалуясь на непосильную тяжесть. Его собственный малюсенький ранец свободно поместился внутри найденного рюкзака, и еще свободное место осталось.
   - Теперь, Шнурок, ты такой же, как все, одинаковую ношу тащишь,- сказал Продиджи.- И не лей по этому поводу горючие слезы.
   - У меня сколиоз, мне вредно большие тяжести таскать,- напомнил Шнурок.
   - Не рассыплешься,- ответил на это Страус, изучая найденную в рюкзаке карту.- Старая карта. Расстояние в верстах измеряется. И верст этих несколько десятков. Весь наш чумской район поменьше будет. Нам эта карта не подойдет, здесь другое место изображено.
   Однако вскоре они вышли на распутье с большим камнем посередине, и Страус нашел это место, отмеченное на карте в нижнем правом углу.
   - Вот-так-так!- озадачился Продиджи.- Где мы тогда находимся? И как мы здесь очутились? Страус, ты можешь ответить на прямо поставленный вопрос?
   Но Страус промычал нечто невразумительное. На прямо поставленный вопрос он ответить не мог.
   - Ясно, что с нами произошло нечто необычное,- печально констатировал Продиджи.- Все, Шнурок, твою Оксану мы больше не найдем, ее лесные бабаи съели.
   - Кто-кто?
   - Бабаи. Такие страшные и плотоядные антропоморфные существа, боковая ветвь от эволюционного древа человеческого рода. Приходят ночью, нападают на людей и отгрызают разные полезные части тела.
   - Но сейчас-то день,- напрягся Шнурок и прикрыл руками полезную часть тела.
   - Значит, это были полуденные бабаи, они света не боятся. Да не трепещи ты, Шнурок, пошутил я. Найдется твоя Оксанка.... Хотя может и нет.
   - Куда теперь идем?- Спросил Страус.- Здесь распутье.
   - На камне этом ничего не написано?
   - Написано,- Страус подошел к камню и придвинул лицо к его шершавой поверхности.- Только не по-русски. Руны какие-то или иероглифы.
   - Жаль. Было бы неплохо узнать направление,- вздохнул Продиджи.- Налево пойдешь - по роже отхватишь, направо - тоже отхватишь, прямо - тем более. А на карте, что нарисовано?
   - Три дорожки. Две на какие-то поляны ведут, а третья к озеру. Дальше все они расходятся. На полянах какие-то странные значки указаны.
   - Не череп с костями?
   - Нет, не похоже. Сам взгляни, какие-то треугольники, надпись от времени стерлась.
   - Это успокаивает. Пойдемте к полянам.- Решил Продиджи.- Мне вот эта средняя дорожка нравится. А тебе, Шнурок, какая?
   - Мне все равно,- пробурчал Шнурок.
   Пошли по средней дорожке, все равно, как правильно заметил Продиджи, на указательном камне не было указано, где и каким образом можно было сложить голову. Последнее и радовало и огорчало одновременно.
   Узенькая дорожка постепенно превратилась в дорогу, пусть и не очень широкую, но ухоженную и, по многим признакам, часто используемую. Хотя следы автомобильных колес на прочном, слежавшемся грунте не различались. А еще стояла тревожная тишина. Нет, листья на деревьях шуршали, птички свистели, но все остальные шумы, обычно сопутствующие человеческой деятельности и привычные слуху, почему-то исчезли, а ведь обычно, даже во время ночевок в лесу Продиджи и Страус слышали негромкий рокот недалекого шоссе. Боясь нарушить царящую тишину, ребята разговаривали вполголоса, почти шепотом, поминутно прислушиваясь.
   Потом молодые люди услышали очень подозрительный звук, прилетевший откуда-то издалека, но, тем не менее, вселивший в их души сильный страх. Над лесом поплыл протяжный звериный вой.
   - Что это?- Испуганно спросил Шнурок и замер на месте.
   - Кто-то воет, ответил Страус.
   - Я сам слышу, что кто-то воет. Но кто это воет? Есть в нашем лесу кто-то, кто может так выть?
   - Может, прикалывается кто-то,- предположил Продиджи.- Сегодня первое мая, пришел кто-то в лес и дуракует.
   - Хорошо, если так, а если по-другому? Если это зверь такой? Хищный! Сами же говорили, что мы заблудились.
   - Если есть карта, то не заблудились.- Решительно заявил Страус.
   - Ты по этой карте нас домой вернуть сможешь?! Оксанку найти сможешь?! Нет?! Значит, заблудились. И нечего ваньку валять!
   Звериный вой продолжал плыть над лесом, пробуждая в душах щемящие, спрятанные в генах, воспоминания, когда одетый в шкуры пращуры с таким же волнением слушали звериный вой, сидя возле своего костра.
   - Это прикалывается кто-то,- с деланным оптимизмом объявил Продиджи.- Пойдемте на звук и встретим людей.
   - Диких?- Спросил Шнурок.- Может это твои полуденные бабаи за Оксанкой гонятся.
   - Тогда мы бы и ее крики слышали - она у нас голосистая. Да и нету никаких полуденных бабаев.
   - Тогда кто воет? Люди так не воют. Такой вой я только в ужастиках про оборотней слыхал.
   - Это не люди,- сказала вдруг молчаливая Юля.- Это звери воют. Я у бабушки в Сибири жила. Так волки воют, когда на охоту выходят.
   - Сейчас не зима,- неуверенно сказал Страус.
   - Скажи это волкам,- Шнурок начал впадать в истерику.
   - Может это собаки?- Спросил Продиджи.
   - А что, собаки лучше волков?- Продолжал паниковать Шнурок.- Мне один раз пришлось целый час на дереве просидеть, когда соседский питбуль на улицу выскочил. Так и сидел, пока его другой сосед из ружья не завалил. Бешеная собака страшнее волка может быть, а здесь целая стая воет.
   Протяжный вой прорезал сухой хлопок выстрела, а вой одного зверя сменился визгливым воплем, полным боли и злобы, да и другие звери - если это выли действительно звери - заверещали злее, перемежая протяжный стон истеричным рычанием. Послышалось еще несколько выстрелов, а затем прогремел громкий хлопок, словно взорвалась граната. После этого все звуки затихли. Никто больше не выл и не стрелял.
   - Вот-так-так,- пробормотал Продиджи.- Скажи мне, Страус, ты же у нас гений, без пяти минут нобелевский лауреат, что здесь происходит? Где мы находимся? Куда подевался знакомый лес, который мы с тобой знаем как собственный карман? Кто только что выл? И кто от этих вытиков при помощи пистолета и гранаты отбивался?
   - Мне разом ответить или по отдельности?- Спросил Страус.- Я не знаю. Я не знаю, где мы находимся. Я не знаю, как здесь оказались. Я не знаю, кто только что выл. Я не знаю, кто стрелял. Тебя это удовлетворяет? Но одно я знаю точно - нужно принять меры предосторожности и найти какое-то средство обороны.
   - Шнурок, у тебя есть какое-нибудь оружие?- Спросил Продиджи.
   - Кастет,- ответил Шнурок.
   - Ага, с кастетом против стаи голодных волков. Веселенькое, я вам скажу, будет зрелище. Ты как хочешь, Шнурок, но Конан Варвар из тебя не получится. Размерами и храбростью ты у нас не вышел. Кастет. А если на нас те стрелки с гранатами покусятся?
   - У нас есть пачка патронов,- напомнил Шнурок.
   - Без ружья. Я как-то не представляю, как можно использовать патроны без ружья.
   - Можно из пороха гранату сделать,- предложил Шнурок.
   - Одну. Много ли в этих патронах пороху. У меня есть топорик, но им даже хворост тяжело рубить.
   Топориком было универсальное туристическое приспособление, в котором на стальную пустотелую рукоятку по очереди крепились штык маленькой лопаты и крестообразный гибрид топора, пилы, молотка и долота. В топорном варианте это приспособление было очень неудобным, тупым и коротким. Тем не менее, Продиджи вооружился этим инструментом, Шнурок самодельным кастетом, а Юля и Страус приготовили ножи. Еще они вырубили себе длинные прочные палки - оружие, согласитесь, более надежное, чем все выше перечисленное. Страус на конец палки прикрепил нож и получил вполне приемлемое копье. Не сказать, что после этих приготовлений ребята почувствовали себя надежно защищенными, но некоторое успокоение в нервную систему вид топора и палок принес. Шнурок унял свои слезливые стенания, хотя по-прежнему озирался по сторонам и вздрагивал от любого подозрительного шороха.
   Потом они двинулись вперед, соблюдая предельную осторожность, напряженно озираясь по сторонам, готовые отразить нападение.
  
   Бугай, Шишимора и Мормон, три неудачливых похитителя детей, три посредственных путешественника, три авантюриста-дилетанта сидели сейчас на высоком дереве и боялись. Привычные к комфортабельным жилищам, ресторанам, "тусовкам" и "стрелкам", где они кого-нибудь самоотверженно "разводили", господа бандиты находились теперь в неудобных и в высшей степени некомфортабельных условиях. Сама обстановка и земное притяжение требовали, чтобы они свалились на землю с большой высоты, пересчитав в полете предварительно несколько нижних веток, а наполненные жаждой жизни организмы желали жить и безбольно существовать. Поэтому сиятельные господа изо всех сил держались за кривые, раскачивающиеся ветви, обдирая в кровь руки и ноги.
   Перед этим они совершили обстоятельную многокилометровую пробежку, спасаясь от неизвестных, но по многим признакам хищных тварей, похожих на раскрашенных в серо-зеленый камуфляж волков. Эти твари выскочили из леса, когда Бугай оплакивал погибшую машину, Шишимора сломанные ногти и прокушенный язык, а Мормон собирал остатки припасов. Припасы он собрать так и не успел. Из ближайших кустов выпрыгнул тощий, грязно-пятнистый, остроносый зверь, до этого минут пятнадцать наводящий страх своим урчанием. За первым зверем, клацая зубами, выбежали остальные, и господа бандиты пустились убегать.
   Бежать пришлось долго, что для непривычных к этому делу господ оказалось тяжким испытанием. Звери выли, рычали, бежали позади и по сторонам, иногда подскакивали ближе и норовили укусить. Мормону пришлось разрядить в чудо волков обойму пистолета. Он ранил одного из нападавших, хотя и не смертельно. Ранение сотоварища остальных зверей не отпугнуло, но наоборот, разозлило и раззадорило. Спаслись господа похитители только тем, что Бугай швырнул в животных ручную гранату. Часть чудовищ была убита, другая покалечена, но многие убежали. Поэтому Бугай, Мормон и Шишимора забрались на дерево и теперь сидели там, ругаясь и иногда соскальзывая.
   - Олухи, пентюхи, дебилы!- слезливо орала Шишимора. Стресс оказал положительное воздействие на ее прокушенный язык, и теперь она могла орать в полный голос.- Кто обещал, что это будет легкое путешествие? Кто говорил, что это будет самое безопасное путешествие? "Ла-ла-ла, Шишиморочка, все будет тип-топ, легкая прогулочка и денег полные карманы" А я, идиотка, уши поразвесила, поверила. Да с вами даже цыплят разводить нельзя - вы в инкубатор крокодилья яйца засунете!
   - Не бухти, Шишимора,- гундел в ответ Бугай и тряс головой - его слегка контузило взрывом гранаты.- В прабабкином завещании об этом ничего не было сказано.
   Мормон удобно уселся в развилке дерева, положил заряженный пистолет на согнутые колени и закурил дорогие сигареты, единственное сохранившееся у него достояние - делиться сигаретами он ни с кем не собирался. В кармане у него находились еще две неизрасходованные пистолетные обоймы, и поэтому он чувствовал себя более-менее спокойно.
   - Гранаты еще остались, Бугай,- спросил Мормон.
   - Одна.
   - Плохо, что у нас рюкзаки сперли. Там целая коробка патронов была.
   - Без ружья?
   - Ну, приклад и ложе починить можно было, проволокой, в конце концов, перемотать или лейкопластырем, главное - чтобы стреляло. А теперь...
   - Ты лучше думай, козел, как мы спасаться будем!- Проорала Шишимора.
   - А ты мне своим визгом не мешай! Смотри, вместо тех еловых волков могут прийти какие-нибудь древолазы. Они нас с дерева точно стряхнут. Так что не ори и не кликай лиха. Быстро, однако, твой язык отошел.
   Шишимора испугалась. Поворчала немного, попищала, поерзала на своем неудобном насесте, принимая более устойчивую позу, и затихла.
   - Бугай, что там хахаль твоей прабабки говорил?- Спросил Мормон.
   - Про волков ничего,- ответил Бугай.- Рассказываю еще раз. Прабабка, когда откидывала копыта, а ей больше ста лет было, оставила мне порошок из корней и сказала, что этот порошок достался ей от хахаля. Что трава эта растет в потаенном лесу, где ее хахаль от комиссаров прятался. Этим порошком прабабка людей лечила - знаменитой знахаркой была. Я после отнес порошок в лабораторию. Этой дрянью можно и мертвого на ноги поставить, а СПИД, рак, хронические болезни, чума всякая для него - детские штучки. Плохо, растение это только в одном месте растет, и мало его - всего несколько кустов.
   - Ну, современные технологии его клонировать могут. Да, Бугай, Это, конечно, золотое дно, но... Про опасности прабабка что-нибудь говорила, про волков этих зеленых, а может здесь какие-нибудь циклопы водятся?
   - Не успела. Я ее тогда тряхнул сильно, наверное лишние силы приложил, она и откинулась.
   - Так она не сама тебе завещание справила?
   - Да будет эта старая скряга что-то завещать. Все с собой в могилу унести хотела. Пришлось правду силой добывать.
   - Пытал?- Сказал Мормон, не столько спрашивая, сколько констатируя факт.
   - Не ее саму, ее любимую кошку. Прабабка, видишь ли, кошку свою сильно любила, сильнее родни. Ну, я кошку за хвост к потолку подвесил и начал с нее живой шкуру снимать.
   - Ну ты и сволочь, оказывается, - беззлобно заметил Бугай.
   - От сволочи слышу,- угрюмо огрызнулся Бугай.- Я детишек разной дрянью не кормил, "винтом" там, или "крокодилом".
   - Оба вы скоты!- Вякнула со своей ветки Шишимора.
   - Ша, птичка, заглохни!- Цыкнул на нее Мормон.- Безвыигрышные лотереи, или махинации с квартирами старух, выходит, Пушкин делал? Все мы здесь одинаковые. Вот если найдем Белый цветок, можно и честным делом заняться: и людям страждущим помощь, и свой карман не обидим.
   - Если только нас волки до этого не съедят,- угрюмо проворчала Шишимора.
   - Будешь орать - съедят. Надобно на разведку идти,- решил Мормон и спрыгнул с дерева. Встал на ноги, держа перед собой взведенный пистолет, огляделся. Было тихо. Зеленые волки не появлялись на глаза и не шуршали в ближайших кустах, но, тем не менее, Мормон трусил отчаянно, дрожал и вздрагивал. Хотя для примера: Бугай и Шишимора с дерева не слезли вообще и смотрели сверху на Мормона тоскливым и выжидательным взглядом.
   - Ну, чего вы там расселись?- Спросил их Мормон.- Слезайте. Трусы!
   Бугай и Шишимора отрицательно замотали головами и еще сильнее вцепились в ствол дерева.
   - Как хотите,- Мормон устало махнул рукой.
   Сделав небольшую рекогносцировку, не отходя далеко от спасительного дерева, он вернулся назад:
   - Волков нет. Может, к машине вернемся? Там хоть какие-то вещи остались.
   - Ты знаешь, где машина?- Спросил Мормона Бугай.- Нет? То-то же. И с чего ты так уверен, что волки ушли. Может, они поблизости в засаде прячутся, нас поджидают.
   - Так что, вы всю жизнь на дереве сидеть собираетесь? Без еды мы здесь быстро загнемся.
   - Я никуда не пойду,- решительно заявила Шишимора.
   Мормон хотел сказать в ее адрес что-то язвительное, но поблизости раздался подозрительный треск валежника, возможно к волкам не относящийся, но все равно пугающий, и Мормон быстро залез обратно на дерево.
   Хорошо,- сказал он угрюмо.- Будем сидеть на дереве, пока не ослабнем от голода и не попадаем вниз. Тогда нас точно съедят.
   Бугай и Шишимора ничего не ответили на это высказывание.
  
   Наконец, после затхлости лесной дороги, сдавленной с двух сторон стенами зеленеющего кустарника и деревьями, молодые люди выбрались на поляну, обильно заросшую сочной травой. В глаза ударило яркое солнце. Время уже подобралось к полудню, поэтому основательно потеплело. Поляна, по форме напоминавшая трапецию, оказалась очень обширной - несколько квадратных километров точно. Ее можно было засеять зерновыми и получить приличный урожай, или использовать под колхозное пастбище. На поляне и в самом деле паслись какие-то животные, убежавшие в лес при появлении людей. Кто это был: олени или безоаровые козлы, Страус из-за расстояния распознать не сумел. Зато и он и все остальные хорошо разглядели несколько полуразрушенных самолетов, стоящих на южном краю поляны.
   Самолеты для жителей затрапезного Чумска были вещью неординарной, близкой к космическим кораблям или суперкомпьютерам. Никто из четырех ребят на самолетах никогда не летал, а если и видел эти летающие достижения мировой цивилизации, то только пролетающими в высоком небе. Поэтому к самолетам они направились сразу, но не теряя осторожности.
   Шесть самолетов времен второй мировой войны: пять четырехмоторных, по всем признакам, бомбардировщиков, и нечто полуразвалившееся, похожее на гидросамолет. Машины стояли на шасси, будто когда-то, несколько десятков лет назад совершили здесь вынужденную посадку. Когда-то в свое бурное и героическое время эти машины считались верхом инженерной мысли, совершенным оружием, оплотом и надеждой, сейчас это был просто металлолом, способный заинтересовать только сборщиков вторсырья и нескольких, сохранившихся в наше продажное время чудаков, любителей военных раритетов.
   Время и непогода не пощадили эти грозные машины: плексиглас блистеров помутнел, покрылся сетью трещин, раскололся во многих местах, сквозь дыры в обшивке, как ребра мертвеца, проглядывал каркас, как внутренности, свисали пучки проводов и трубок. Рукотворные птицы уже давно отжили отпущенный им век и медленно разлагались, вид этого распада был таким же отвратительным, что и распад живой плоти.
   Ребята с удивлением и трепетным почтением рассматривали самолеты. Если быть точным, почтение испытывали Продиджи и Страус, а Шнурок негодовал по поводу большого количества металлолома, пропадающего в этом глухом месте, и особенно, столь ценимого сборщиками, алюминия. О чем думала Юля? Этого никто не знает, эта тихоня никому не доверяла свои мысли.
   Потом Продиджи обратил внимание на белые звезды в синем круге, нарисованные на крыльях самолете, едва заметные из-за стершейся, облупившейся краски:
   - Вот-так-так, это американские самолеты.
   - Да, ну,- отмахнулся Шнурок.
   - Американские,- подтвердил Страус.- Я такие на картинках видел.
   - Только что могут делать американские самолеты в нашем лесу?- Не унимался Продиджи.- Когда во время войны наши войска пользовались американскими самолетами, они их перекрашивали, и красные звезды на крыльях рисовали.
   Молодые люди разбрелись между самолетами. Суетливый Продиджи полез внутрь. Пугливый Шнурок, хотя раньше никто не считал его пугливым, остался вместе с Юлей сторожить брошенные рюкзаки. А Страус бродил вокруг, трогал лопасти винтов, царапал ногтями осыпающуюся краску, пару раз заглянул в открытые люки.
   Продиджи развел в самолетах бурную деятельность: дергал рычаги и штурвалы, шевелил плоскостями рулей, гремел железом. Его любопытная голова попеременно то возникала в кабине, на месте пилота, то высовывалась сквозь разбитый носовой фонарь, а вскоре маячила на месте хвостового стрелка.
   - Оружие с самолетов сняли,- деловито сообщил он, выпадая сквозь бомболюк под ноги Страусу.
   - Ну а что ты хотел?- Удивился Шнурок.- Будет такое добро бесхозным валяться.
   - А еще это говорит о том, что здесь есть люди. Ты о чем, Страус, так глубоко задумался?
   - Да вот, подумал, не самолеты ли это эскадрильи номер девятнадцать.
   - Это что за эскадрилья такая?- Глупо спросил Шнурок. Кстати, когда он что-то спрашивал, то всегда выглядел глупо.
   - Вот эти штуки под днищами вполне могут быть направляющими для авиационных торпед, какие во вторую мировую войну использовали.- Рассуждал вслух Страус, словно не слыша вопроса.- Может это действительно самолеты эскадрильи девятнадцать. Вон и гидросамолет стоит, он вместе с эскадрильей пропал.
   - Где пропал?- Потерял терпение Шнурок.- Ты, Страус, умника из себя не изображай. Объясни по-человечески.
   Продиджи молчал и выжидательно смотрел на Страуса, он тоже ничего не знал про эскадрилью номер девятнадцать.
   - Эскадрилья номер девятнадцать из пяти бомбардировщиков-торпедоносцев и один гидросамолет исчезли в "бермудском треугольнике" шестого декабря девятьсот сорок пятого года.- Просто и лаконично объяснил Страус.
   На Продиджи это предположение произвело впечатление, но Шнурок стал выглядеть еще глупее. Несвойственная ему напряженная мозговая деятельность отпечаталась на его лице в виде округлившихся глаз, вытянувшихся в трубочку губ и глубоких морщин, собравшихся на переносице. На глубоко задумавшегося роденовского "Мыслителя" он явно не тянул.
   - Вот-так-так,- удивленно пробормотал Продиджи.
   - Фигня все это,- махнул рукой Шнурок, сложный мыслительный не привел ни к какому результату, и Миша просто прогнал скопившиеся в голове мысли решительным жестом.
   - А я и не говорю, что это те самые самолеты,- спокойно ответил Страус.- Просто сделал предположение.
   - А если это те самолеты?- Спросил Продиджи.- То какой отсюда напрашивается вывод?
   - Мы попали в зазеркалье, в параллельный мир, к черту на кулички, на тот свет, в рай или ад.- Перечислил варианты Страус.- Может, нас машиной все-таки задавило, мы все умерли и даже этого не поняли.
   - Ерунда,- отмахнулся Продиджи, а Шнурок, поднапрягшись, родил еще одну мысль:
   - Я знаю, какой напрашивается вывод! Нужно валить отсюда, да побыстрее!
   - Кто бы спорил,- пожал плечами Продиджи, после чего снова полез в бомболюк, снова загремел железом и выкинул наружу метровой длины стальную трубку и бухту проволоки, затем опять выпал наружу.
   - Вот что, Шнурок,- сказал он деловито,- у нас есть охотничьи патроны, вот тебе проволока и трубка, да с дыркой на боку - сверлить не придется. Сооруди-ка для нас мультук. На всякий случай - вдруг воющие звери к нам пожалуют.
   Шнурок с раннего детства занимался конструированием всевозможных огнестрельных устройств, пусть и более простых, чем средневековые фитильные аркебузы, но стреляющих и, иногда, попадающих в цель. Такие примитивные самопалы Продиджи называл восточным словом "мультук".
   Шнурок воспринял предложение благосклонно. Но для начала ребята отошли от самолетов в лес, где росли необходимые для изготовления оружия деревья, да и делать возле этих механических руин было нечего.
   При помощи топора Шнурок выпилил средних размеров палку, ножом придал ей какое-то подобие ружейного ложа и проволокой примотал к ней трубу, предварительно согнув и сплющив один конец. Благо дырка, пригодная для затравочного отверстия, в трубке уже имелась, не нужно было сверлить, да и не было у них пригодного для этой работы инструмента. Чтобы ствол случайно не разорвало, Шнурок обмотал трубку несколькими витками проволоки. Потом ребята разобрали один ружейный патрон, забили в ствол порох, вставили пыж, засыпали сверху дробь и вставили еще один пыж. К затравочному отверстию прикрепили простую спичку.
   - Надобно испытать,- деловито сообщил Шнурок, собираясь поджечь затравку.
   - Стоп-стоп-стоп!- остановил его Продиджи.- Сделай это дистанционно, не рискуя своей и нашими жизнями.
   - Это как?- Глупо спросил Шнурок.- На ветки мультук закрепи, подожги спичку и отойди подальше.
   - А, понял,- согласился Шнурок и пошел выполнять требуемое. Закрепил самопал в расщепе дерева, поджог спичку и отбежал в сторону.
   Грянул громкий выстрел. Вылетевшая из ствола дробь ударила по листьям, вспугнув гнездившихся в кронах птиц. Громкое эхо, отразившись от лесной чащи, вернула звук выстрела обратно и повторило несколько раз.
   - В белый свет, как в копеечку,- скептически пробурчал Страус и оглушено тряхнул головой.
   - Но против волков может помочь,- Продиджи не терял оптимизма.
   - Пойдемте домой,- настоятельно потребовал Шнурок, снимая мультук с дерева.- Нужно еще Оксанку найти.
   Но Оксанку они так и не нашли, да и из лесу не выбрались, хотя и проблуждали в чаще несколько часов. Тропинки, которыми воспользовались ребята, оказались капризными, причудливо извитыми, то расходящимися в разные стороны, то собирающимися вместе. Карта тоже подвела, некоторые ориентиры на ней отсутствовали, но появились новые, на карте не отмеченные. Там, где значилась широкая дорога, был густой и непроходимый лес, зато в неуказанном месте обнаруживались неучтенные дороги. Благо, рельеф не изменился, многочисленные водоемы тоже были в положенном месте. По этим приметам Страус смог определить свое местоположение, но найти дорогу домой у него не получалось.
   - Нас телепортировало в какое-то другое место, возможно за сотню километров от Чумска,- решил он обреченно.
   - Фильмов сказочных насмотрелся?- проворчал Шнурок.- Скажи, заблудился, дорогу домой не найдешь.
   - Знаешь что, за это время, мы бы не только до дома дошли, но еще в соседний район и обратно сходили,- окрысился Страус.- Может, сам поведешь?
   - Веди! - Прикрикнул Шнурок.- Каждый должен свое дело делать.
   - Пошли,- устало ответил Страус, на спор со Шнурком у него не осталось сил.
   Однако блуждания по лесу результата не принесли. Часы показывали пять часов вечера, и молодые люди догадывались, что ночевать им придется в этом загадочном лесу, боясь волков, людей и бабаев...
  
      -- Гитара, как ударный инструмент.

"Декабристы разбудили Герцена".

В. И. Ленин.

   Невидимая сова, сидя совсем близко на дереве, угрюмо кричала: Гу-гу. В болоте утробно гудела выпь. Квакали жизнерадостные лягушки. Но были и другие звуки, неизвестные, непонятные, а потому страшные: какие-то шорохи, скрипы, писки, полупридушенные вопли, плаксивые стенания - может, это кричали лесные животные, может, лешие, а может, бабаи. Слава Богу, не выли волки, иначе молодые люди, проводившие эту тревожную ночь возле костра, сошли бы с ума от страха. Но и сейчас никто не спал, хотя все очень устали.
   Темень взирала из-за черных деревьев светящимися глазами страха, шептала загадочными голосами ночных существ, скалила свои кривые зубы, презрительно усмехалась. Потерявшиеся люди были слишком слабы перед ее многовековой, дремучей силой, перед ее могучей властью и нечеловеческим опытом.
   Громко трещал костер. Видимо, неумелый Шнурок засунул в него сырую ветку. Горящие искры отлетали в разные стороны и иногда падали на ребят, сидящих на развернутых спальных мешках. Юля прижалась к Продиджи, Шнурок пристроился с другого бока, а независимый Страус сидел на бревнышке перед костром и переворачивал жарящуюся на прутиках колбасу. От колбасы исходил восхитительный аромат, плывущий по лесу на значительные расстояния.
   - Вдруг Оксанка сумела выбраться из леса?- Уныло предположил Шнурок.
   - Может, и выбралась,- согласился Продиджи.- Или даже, скорее всего выбралась. Если бы она была поблизости, мы бы ее услышали. Она у нас горластая. Как ты думаешь, Страус?
   Страус пробормотал в ответ что-то неопределенное.
   - Слушай, Страус, так что насчет этих самолетов? Они точно в "бермудском треугольнике" пропали?
   - Если это они.
   - Что за треугольник такой?- Спросил Шнурок.
   - Место в океане между Флоридой, Бермудскими островами и островом Пуэрто-Рико.- Ответил Страус.- Самое глубокое место в Атлантическом океане. Там еще Саргассово море находится, море без берегов, где рыбы угри нерестятся. Раньше об этом много писали, но теперь считается, что никакой загадки нет, все это - журналистские байки.
   - Ты про самолеты расскажи,- попросил Продиджи.
   - Ну а что самолеты? Они почти шестьдесят лет назад пропали.
   - Не тяни,- настоял Шнурок.
   - Ну, значит, вылетели они шестого декабря сорок пятого года с авиационной базы во Флориде. Пять торпедоносцев "Грумэн авиджер". Командовал ими капитан Тейлор. В одних книжках я читал, что у них патрульный полет был, в других, что учения - на мель посадили старый эсминец, и они должны были его торпедировать. В каждом самолете было по три человека, итого - пятнадцать. Выполнили они свое задание, а спустя какое-то время капитан вышел на связь и доложил, что они заблудились. Навигационные приборы отказали, солнца не видно, непонятный туман. Потом связь ухудшилась. Экипажи не слышали команды с земли, но на земле переговоры экипажей друг с другом слышали. Потом послышалось: "Погружаемся в белую воду, мы погибли!". И все. По тревоге подняли гидросамолет с одиннадцатью членами экипажа. Через десять минут связь была потеряна и с ним. И все. Больше самолетов никто не видел: ни обломков, масляных пятен на воде - никаких следов. После этого район Саргассова моря назвали "бермудским треугольником".
   - Вот-так-так,- зябко поежился Продиджи.- Выходит, мы находимся на обратной стороне "бермудского треугольника"?
   - Если только это те самые самолеты,- повторил Страус.- Знаете, среди туристов и охотников ходят легенды про заколдованные места, охраняемые Мороком.
   - Кем-кем?- Переспросил Шнурок.
   - Мороком, божеством таким: духом или непонятной силой. Вроде идешь по лесу, ни о чем плохом не помышляешь, а потом вдруг попадаешь в такое место, где никогда до этого не был и не долго не можешь оттуда выйти, замороченное место. Оно как бы отводит взгляд. В таких местах некоторые люди встречали странных зверей, давно вымерших древних чудовищ, другие натыкались на непонятных людей. Иногда существа из таких мест сами выбираются в наш мир...
   - Тот же снежный человек,- вставил Продиджи.
   - Он что, из снега состоит, как снежная баба?- Спросил Шнурок.
   - Нет,- ответил Страус.- Его снежным назвали, потому что он следы на снегу огромные оставляет. А так он бурый и лохматый, под три метра ростом. Криптозоологи его реликтовым гоминоидом называют. А разные озерные драконы... Я бы порассказал, да не стоит на ночь. Ладно, давайте есть, колбаса уже готова.
   Ребята быстро слопали колбасу, но не наелись, и Страус насадил на прутики следующую порцию.
   - Как же мы сюда попали?- Спросил Шнурок, облизывая жирные пальцы.
   - А ты вспомни, как мы сюда попали?- напомнил Продиджи.- От машины убегали, выпучив глаза и вывалив языки, не каждый день приходится так побегать. Вот и пересекли невидимую границу.
   - Тогда может Оксанка ее не пересекла?
   - Возможно и так, или, скорее всего, так. Теперь она вернулась домой и устроила грандиозную панику. Сейчас нас с милицией и спасателями по всему чумскому лесу ищут и никак найти не могут.
   - Если, конечно, дело обстоит именно так,- проговорил Страус.
   - Что-нибудь еще известно о подобных местах?- Поинтересовался Продиджи.- Ты, Страус, у нас специалист в подобных вещах.
   - Да какой я специалист. Так, дилетант. Что-то где-то слышал.
   - Тише!- Неожиданно тревожно прошептала Юля и привстала со своего места.
   Где-то неподалеку громко треснула ветка. Потом еще раз и еще. Кто-то, по всей видимости, большой и тяжелый, бродил возле костра, скрытый темнотой и густыми деревьями. Еще раз треснула ветка, и послышалось странное бормотание, похожее на урчание большой обезьяны.
   Ребята напряглись. Вскочивший на ноги Страус схватил с земли свое импровизированное копье и взял ее наперевес. Продиджи, не поднимаясь, сжал в руке рукоять топорика. Шнурок придвинул ближе самопал и испуганно оскалился, а Юля приготовила гитару. Однако наступила тишина. Треск сучьев больше не повторился.
   - Показалось,- решил Страус, отложил копье и сел на свое место.- Ветер подул или мышка пробежала. В такой тишине и мышь слоном покажется.
   Однако это была не мышь, но кто-то более крупный и опасный. Как только ребята слегка успокоились, отложили в сторону свое оружие, потянулись за поджаренной колбасой, из темени леса на свет костра, треща валежником, сопя и топая, выскочили какие-то непонятные существа.
   - Бабаи!- Пронзительным фальцетом взвыл Шнурок. Он попытался использовать свой мультук, чиркнул об коробку спичкой, привязанной к затравочному отверстию самопала, спичка загорелась, но выстрела не произошло. И тогда Шнурок просто бросил оружие на землю.
   Страус сделал выпад копьем в ближайшего бабая, но тот ловко увернулся и ринулся к костру. Второй бабай умело разоружил Продиджи, но, получив по голове гитарой, быстро отступил. Третий проворно вцепился в ранец Шнурка, валявшийся возле костра.
   Исполнив это быстрое нападение, непонятные ночные существа так же быстро канули в темноту. Запоздало выстрелил оброненный Шнурком самопал.
   - Они украли нашу колбасу!- Крикнул Страус.
   - И рюкзак, дрожащим голосом произнес Продиджи.
   - И гитару,- тихо сказала Юля.
   Продиджи кинулся заряжать разряженный самопал. Страус поднял оброненное копье, а Шнурок попытался спрятаться в ближайший пенек. Однако, напавшие на них существа, видимо, не собирались повторять нападение. Было слышно, как они шумно бегут по лесу, постепенно удаляясь. Хруст веток, шелест лесной подстилки, вопли и бормотание становились все тише и вскоре затихли вдали.
   - Это были снежные люди!- Убежденно сказал Страус.
  
   - Всегда знал, что погибну от плохой музыки!- Трагично простонал Мормон и тяжело повалился на землю. Склонившаяся над ним Шишимора осторожно сняла разбитую гитару с его шеи. Бугай же тем временем со звериной жадностью пожирал добытую в боях колбасу.
   - Дай мне,- Шишимора выхватила половину добычи из зубов Бугая и поделилась с Мормоном, но получивший сотрясение и потрясение Мормон еще не был готов к потреблению пищи и только тоскливо стонал, сжимая кусок жареной колбасы в дрожащих руках.
   - Что там в рюкзаке?- Шишимора, сочно чавкая, заглянула в рюкзак.- О. водка! Знаменитая Чума!
   - Дай мне,- Мормон выхватил бутылку из рук Шишиморы, откупорил и присосался к горлышку. Послышалось громкое бульканье. Мормон залпом выпил не меньше половины бутылки, пока Шишимора не оторвала его от горлышка:
   - Другим оставь.
   - Хорошо!- С чувством провозгласил Мормон и начал есть колбасу. Его психологическое состояние слегка восстановилось.
   Кроме водки в рюкзаке были обнаружены сигареты, сухие носки и несколько сухарей. Больше ничего. Шишимора даже оторвала подкладку ранца Шнурка - с этим ранцем он ходил в школу и очень им гордился - но ничего стоящего не нашла.
   - Маловато,- пьяным голосом заключил быстро хмелеющий Мормон.- Пойдем еще раз на охоту сходим.
   - Не стоит,- возразил Бугай, допивавший остатки водки.- У них, кажется, базука есть. Слыхал, как жахнула.
   Совершить это наглое нападение неудачливых похитителей детей подвиг животный голод. До самой темноты они сидели на дереве, боясь нападения волков. Но волки не пришли, зато пришел холод, а за ним голод - звери не менее страшные и хищные. Бандиты спустились с дерева, развели костер, но еды не было. Правда Мормон пытался жевать молодые листья, утверждая, что это полезный и лечебный продукт, но такая коровья диета голода не утоляла и вызывала неприличное урчание в пустом желудке.
   Потом, прилетевший из леса ветерок принес изумительный запах жареной колбасы. В средние века была такая мучительная пытка. Несчастного еретика несколько дней морили голодом, а потом перед его камерой садисты-монахи устраивали царский пир с жареным мясом, рыбой, птицей, фруктами и дорогим вином. Сами ели и нахваливали, а несчастный глотал слюнки и страдал неземным страданием. Бандиты не долго терпели неземное страдание и вскоре отправились на поиски пищи, пользуясь, как собаки, нюхом. Как известно, голод обостряет обоняние, поэтому не удивительно, что, держа носы по ветру, Мормон, Бугай и Шишимора вскоре нашли источник соблазнительного запаха.
   Густо растущие деревья скрывали от бандитов сидевших у костра. После нападения чудо волков Мормон, Бугай и Шишимора утратили былую решительность - кто знает, вдруг сидят возле костра какие-то вооруженные господа каннибалы и используют запах жареной колбасы для подманивания неосторожных путников. И только зверский голод позволил неосторожным путникам решиться на очередную авантюру и ограбить сидевших перед костром.
   Добыча, хоть и была на редкость ароматной и вкусной, оказалась небольшой. Голод трех авантюристов пусть и притупился, но только чуть- чуть.
   - Ничего, в Магадане похужее было,- оптимистично заявил Бугай, одним боком прижимаясь к костру.- Зимой - холодно, летом - жарко, а жрачка - хуже некуда.
   - Так у нас вообще никакой жрачки,- зябко поежилась Шишимора.- Чем можно питаться в этом лесу?
   - Лягушками,- ответил быстро трезвеющий Мормон. На его лице, расцарапанном гитарными струнами, медленно подсыхали свежие болячки.- Утром нужно наловить лягушек. Слышишь, как квакают? Их здесь много.
   - Одними лягушками сыт не будешь,- мрачно пробурчал Бугай.
   - У нас пистолет есть и патроны к нему. Подстрелим какого-нибудь зверя.
   - Только бы зверь нас не подстрелил. Интересно, Мормон, а чего ты при нападении на костер пистолет не применил?
   Мормон задумался, почесал затылок, кашлянул.
   - Я как-то и не подумал,- сказал он, удивляясь собственной глупости.
   - То-то же, в следующий раз думай, а то будешь от медведей камнями отбиваться, а пистолет за поясом останется.
   - Я не собираюсь здесь всю жизнь оставаться,- распустила нюни Шишимора.
   - Никто не собирается.
   Рядом с костром громко хрустнула ветка. Бандиты испуганно вскочили, а Мормон выхватил пистолет. В отблесках костра промелькнула какая-то белая фигура и быстро спряталась.
   - Какой-то зверь,- неуверенно предположил Мормон, не опуская пистолета.- Здесь хватает разной живности.
   - Господи, только бы не хищник,- всхлипнула Шишимора.- Только бы не волки и не медведи.
   Шло время. Непонятное существо не появлялось.
  
   Возле костра, который развели молодые люди, постепенно воцарило спокойствие. Продиджи, Юля и Страус еще некоторое время простояли на ногах, держа наготове свое примитивное оружие, но шум, производимый убегающими агрессорами, затих вдали. Наступила тишина.
   - Это что, вправду были снежные люди?- Спросил Страуса Продиджи.
   - Да нет, просто люди,- ответил после раздумья Страус.
   - Люди,- поддержала его Юля.- У того, которого я по голове гитарой ударила, современная прическа была в виде хвоста.
   - Гитара где?- Спросил Продиджи.
   - Он ее на себе унес.
   - Жаль. Хороший инструмент был, любимый. Чего тогда эти люди от нас хотели?
   - Колбасу,- молвил Страус.- Жрать они хотели, вот и напали. Возможно, это были одичавшие туристы. Попали бедолаги в лес, заблудились в этом непонятном месте, одичали от страха и голода. Вот теперь на людей кидаются.
   - А вдруг это были дикие люди, неандертальцы?- Не успокаивался Продиджи.
   - Одеты они были по-нормальному, вполне прилично,- возразил Страус.- А там, кто знает. Главное, чтобы опять не вернулись.
   - А где Шнурок?- Вспомнил Продиджи.
   - Да, где Шнурок?- Повторил Страус, озираясь по сторонам.
   Пошли искать Шнурка. Миша был найден быстро, забившимся в дупло трухлявого пня, возле которого ребята развели свой костер. Целиком Шнурок, конечно, поместиться в дупло не смог, но как-то сложился, оставив снаружи часть крупа.
   - Шнурок, вылазь, они ушли,- Продиджи дал товарищу легкого пинка.- А ты, оказывается, порядочный трус. Кто бы мог подумать, Шнурок! Во всякого рода разборках ты был самый первый и нарывистый, а когда дело до обороны дошло, ты в пенек забрался.
   - Я отстреливался,- проскулил испуганный Шнурок, выбираясь из своего ненадежного убежища.
   - Оставь его,- попросил Страус.- Он к таким вещам просто не привык.
   - А я привык? А ты?- Возмущался Продиджи.- Можно подумать, мы каждый день в заколдованные места попадаем, и от разных бабаев отбиваемся. Вот что, Шнурок, сейчас мы все ляжем спать, но ты останешься на стреме. Охранять будешь, чтобы нас никто во сне не съел. Ты согласен?
   - Угу,- понуро пробурчал Шнурок и стал искать свой ранец, в котором у него была водка - магический напиток, потребляемый современными молодыми людьми начиная с тринадцати лет.
   - Сперли твой рюкзак и твою водку,- напомнил Продиджи, наблюдая за этими тщетными поисками.- Здоровее будешь. Сиди, охраняй.
   Пристыженный Шнурок бухнулся на пенек и по-коровьи печально вздохнул. Остальные залезли в спальные мешки, поворочались, выбирая удобные позы, затихли, пытаясь заснуть, но какой может быть сон после такого происшествия в незнакомом и загадочном месте. Каждый шорох, каждый крик ночной птицы или писк лесной мыши заставлял их вздрагивать.
   Спустя час, благодаря сильной усталости ребят охватило сонное забытье - не сон, а так, некое подобие дремы. Не дремал один Шнурок. Сжимая в руках ненадежный самопал, он всматривался в окружающую костер темень. Огненные блики, падающие от костра на стволы и ветви ближайших деревьев, создавали эффект движения. Словно кто-то быстрый перебегал между деревьями, подкрадываясь к костру. Не удивительно, что вскоре Шнурку стали мерещиться неизвестные чудовища: волки, снежные люди, бабаи и прочие вурдалаки. Казалось, они сидели за каждым кустиком, под каждым древесным стволом, но разглядеть их как следует не получалось. Их неясные силуэты растворялись во мраке ночи, превращаясь в простые тени.
   Потом одного бабая Шнурок разглядел очень отчетливо. Какое-то маленькое белесое существо сидело недалеко от костра и пялилось на Мишу. Миша оцепенел.
   - Продиджи, Продиджи,- шепотом позвал он и толкнул лежащего рядом приятеля.
   - Чего?- Сонно спросил Продиджи.
   - За кустом кто-то сидит и на нас смотрит.
   Продиджи приподнялся на локтях:
   - Где?
   - Вон, слева от того куста.
   - Показалось.
   - Да нет же! Видишь, пошевелилось!
   - Точно,- неожиданно охрипнув, пошептал Продиджи и толкнул Страуса.- Страус, снежные люди пожаловали.
   Страус схватился за копье, но не вскочил, а только осторожно приподнял голову.
   - Где?- Спросил он. Продиджи показал.
   - Да,- согласился Страус.- Это кто-то живой, но маленький. Какая-то обезьяна.
   - Что делать будем? Шнурок, брось в него чем-нибудь.
   - А вдруг кинется.- Ответил Шнурок.- Оно хоть и маленькое, но может кусачим оказаться.
   Существо между тем продолжало пялиться на костер. Один раз оно пошевелилось, убив передней конечностью комара. Шнурок набрался смелости, поднял трухлявый сук и швырнул в существо.
   - Да пошел!- Послышался в ответ детский голосок.
   Миша опешил, онемел, ощутил странное чувство внутри, нежданно накатывающийся истерический смех. Ну еще бы ему не опешить - этот голос принадлежал его двоюродной сестре Наташе Морячкиной, известной всему Чумску под творческим псевдонимом: Туголобая.
   Миша швырнул второй сучок.
   - Да пошел!- Раздалось снова.
   - Наташа, ты?...- Осторожно спросил Миша.
   - Миша-А-А!- Заплакала Наташа Туголобая...
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
      -- Дом для поросенка должен быть крепостью.

"Чешите в другом месте!".

   В.С. Черномырдин
  
  
   .
  
   Утро выдалось свежим и росистым. Ребята, к рассвету задремавшие в своих спальных мешках, основательно продрогли. Что поделаешь, было только начало мая - время капризной и переменчивой погоды, когда в равной степени можно было ожидать и грозы и снегопада. Над лесом клубился густой туман, закрывавший видимость и неприятно холодивший лицо. Благо, этот же туман подмочил и разогнал ранних комаров, докучавших туристам всю первую половину ночи. Костер прогорел, превратившись в кучу белесой золы, в глубине которой по счастью сохранился жар.
   Первой проснулась Юля. Вместе с ней в спальном мешке находилась Наташа, и этот несносный ребенок начал дергаться во сне. Юля вскрикнула и разбудила остальных.
   Каким тягостным, каким печальным было это пробуждение, с горьким сожалением на заспанных лицах, с тоской в душах, с опасениями за свое будущее. Все надеялись, что треволнения прошлого дня окажутся страшным и необычным сном, что поутру все проснутся у себя дома, в своих уютных постелях. И не будет леса, не будет ночных хищников, комаров, сырого тумана, не будет страха... Наташи Туголобой тоже не будет. Но все осталось на своих местах: лес, звери, сырость, неизвестность. Наташа(!).
   - Бабаи!- Заорал Шнурок, замахал своим самопалом, готовясь отразить нападение.
   - Отставить, Шнурок!- Предупредительно крикнул Продиджи, опасаясь, что перепуганный юноша со сна разрядит в кого-нибудь свое оружие.- Это был всего лишь сон.
   - Сон,- горько простонал Миши.- Зато все это не сон. Мы по-прежнему в лесу, и не знаем, как отсюда выбраться.
   - Зато твоя сестричка с тобой,- напомнил Продиджи.
   - О-о-о, это и есть самое страшное!
   - Да пошел,- беспечно заявила Наташа. Она уже вылезла из спального мешка и теперь пыталась раздуть затухший костер. Во все стороны летели пепел и зола, опускаясь на головы остальных и покрывая серым налетом саму Наташу, но ее такое изменение расцветки не волновало.
   За несколько часов до этого Наташа поведала ребятам, какие приключения ей пришлось пережить в великий День Солидарности трудящихся. Теперь все встало на свои места: и упавшая с насыпи машина, и выстрелы и ночные похитители колбасы. Но только одно осталось непонятным - кому и зачем могла понадобиться Наташа. Сама Наташа выдвинула по этому поводу одну гипотезу, но слишком фантастическую, по мнению остальных - ну, не была Наташа прекрасной и соблазнительной девушкой, чтобы ее пожелали похитить и увезти в притоны Турции. Подобной сказкой Наташина мама безуспешно пугала свою доченьку, чтобы та далеко не отлучалась от дома.
   Молодые люди выбрались из спальных мешков, кряхтя и постанывая, потянулись, разминая конечности, ополоснули лица водой из пластиковой бутылки. Потом юноши пошли за дровами, Юля занялась приготовлением завтрака, вернее просто разделила на порции сухой паек, а сумевшая раздуть костер Наташа стала горящей палочкой прожигать дырки в спальном мешке своего кузена. Вернувшийся с дровами Шнурок отвесил ей хороший подзатыльник.
   - Теперь, господа-товарищи, нужно принимать решение,- Продиджи решил взять на себя роль руководителя.- Как мы с вами поступим?
   - Дорогу домой искать будем,- пробурчал Шнурок, изучая свежие дырки в своем спальном мешке, его кузина восторженно кривила рожи.
   - А если снова не найдем, как вчера? Опять в лесу ночевать, чтобы Наташины похитители опять к нам за колбасой пожаловали.
   - Колбаса уже закончилась,- напомнил Шнурок.
   - Картошка осталась.
   - У тебя есть какое-то предложение?- Спросил Страус.
   - Я предлагаю для начала более-менее надежное убежище найти,- предложил Продиджи.- Чтобы ни люди, ни хищники до нас не добрались, обустроить его, и в случае повторной ночевки в лесу нам будет куда вернуться.
   - Сколько времени это обустройство займет?- Недовольно сморщился Шнурок.
   - Да сколько бы не заняло. Может статься, что нам несколько дней придется в этом заколдованном лесу торчать. Благо, у нас есть карта.
   - Долго мы без еды не протянем,- продолжал бурчать Шнурок.
   - У меня есть рыболовные снасти, из лески можно силки или ловушки на птицу и мелкого зверя сделать. Да и Страус найдет какие-нибудь съедобные растения.- Продиджи попытался успокоить впадающего в панику Шнурка.- Смотри, твоя сестра нисколечко не боится.
   - Дура потому что!
   - Собираем вещи, и пошли,- решительно сказал Страус.
   - А как же завтрак?- Обиженно протянула Наташа.
   - На ходу перекусим.
   Вот так, жуя на ходу нехитрый малоаппетитный завтрак, что, как известно, вредит пищеварению, молодые люди двинулись в путь. Юлю освободили от рюкзака, предложив идти налегке, а самый большой и тяжелый рюкзак, как ни странно, доверили Наташе. Это была идея Продиджи. Видя, как шныряет она по сторонам, как лезет в разные кусты и буераки, как ищет на свою голову приключения и норовит что-нибудь сломать или испортить, юноша предложил ограничить Наташину свободу при помощи тяжелого рюкзака. А чтобы случайно не лишиться чего-нибудь наиболее ценного, в рюкзак поместили вещи, хоть и нужные, но, в крайнем случае, заменимые: запасную одежду, всю воду, найденную фляжку с коньяком.
   Наташа поначалу издала некий возмущенный писк, служащий сигналом недовольства, но решительный Продиджи пригрозил оставить ее в лесу на растерзание волкам и бандитам-похитителям.
   Ребята снова выбрались на дорогу, утоптанную и указанную на карте и, судя по карте, ведущую к большому озеру. Страус считал, что близость водоема очень подходит их временному убежищу по многим стратегическим соображениям: наличие питьевой воды и возможность ловить рыбу.
   - Там и съедобные растения должны быть,- говорил он.- Тот же рогоз или сусак. Из них даже хлеб печь можно.
   - А еще там есть лягушки,- напомнил Продиджи.
   - Зачем нам лягушки?- Угрюмо спросил невыспавшийся и уставший Шнурок.
   - Как зачем? В нашем положении это самый подходящий источник пропитания: и ловить нетрудно и, как говорят, вкусно.
   - Гадость какая!- Сплюнул Шнурок.- Вот ты их есть и будешь.
   - Обязательно. Эх, Шнурок, Шнурок, - грустно вздохнул Продиджи,- никогда не думал, что с тобой будет так трудно. Не приспособлен ты к походной жизни и бабаев боишься.
   - Я современный цивилизованный человек!- Окрысился Шнурок.- Мне в предстоящей жизни по лесам шариться не придется. В нашей жизни главное - это зарабатывать деньги и не отставать от жизни! Вот что толку оттого, что Страус букашек разных собирает, в тычинки с пестиками заглядывает и знает про "бермудский треугольник"? Кому это нужно? Он же на дискотеке ни разу не был, в мужском разговоре за себя постоять не может. Не удивительно, что у него до сих пор девчонки нормальной нет. Где он с ней познакомиться?! Да и какую его букашки-таракашки заинтересуют.
   - На нынешний момент дискотека не предвидится,- отрезал Страус,- а букашки-таракашки могут еще и пригодиться.
   - Кому?!
   - Нам,- вставил Продиджи.- Знаешь, какая вкусная каша получается из тараканов и навозных жуков?
   - Тьфу на тебя!- Фыркнул Шнурок.
   И вот, наконец, между деревьями заблестела вода большого озера. По счастью, за время путешествия не произошло никаких нежелательных встреч и неприятных происшествий: волки не выли, Наташины похитители не стреляли, на колбасу и прочее продовольствие не покушались. Правда сама Наташа делала все возможное и невозможное, чтобы отделаться от тяжелого рюкзака: роняла его, незаметно вытаскивала и выбрасывала содержимое. Но Продиджи внимательно контролировал это дитя современной цивилизации и пресекал такие попытки, а вскоре привязал рюкзак к Наташе таким образом, что она не могла его ни снять, ни облегчить.
   - Да пошел!- Возмущенно пискнула Наташа.
   - Без писков и скулежа!- Рявкнул на девочку Продиджи, а Шнурок отвесил ей очередной подзатыльник.
   Обнаруженное ребятами озеро оказалось обширным и величественным, противоположный берег виднелся вдали узкой серой полоской, подернутой утренней дымкой. В окрестностях Чумска такие большие и протяженные водоемы ребятам не встречались, поэтому они остановились на берегу, любуясь великолепной картиной. Ветер шевелил заросли тростника и рогоза, чему обрадовался Страус. Корневища этих растений могли стать источником пищи.
   Но для начала нужно было найти безопасное место, не доступное недоброжелателям и хищным животным. Пройдя по краю леса, окружавшего озеро, ребята обратили внимание на вековой дуб, растущий метрах в сорока от воды и заметно возвышающийся над окрестными деревьями. Не дуб - великан, богатырь, лесной царь, так и просящийся на картины художников. Под такими дубами пировали лесные разбойники, собирались на вече дружины русских князей, или справляли свои таинственные обряды волхвы и друиды. В диаметре ствол дуба был никак не меньше пяти метров, а свои корявые ветви он вознес метров на пятьдесят.
   - Вот,- Страус сделал изящный жест.- Чем не убежище.
   - Вот-так-так,- обрадовался Продиджи.- Я уже чувствую себя Робином Гудом. Ты Страус будешь Маленьким Джоном, а Шнурок сойдет за монаха Тука...
   - И как ты себе это представляешь?- Шнурок неприязненно смотрел на дуб. Как современный цивилизованный человек он с большим подозрением и презрением относился ко всему менее прочному, час сталь или бетон.
   - Нормально представляю,- Продиджи беспечно разглядывал дуб.- Видишь вон ту развилку? На ней запросто можно соорудить платформу из жердей, а на той, что повыше - еще одну. Здесь на три часа работы.... Да, монах Тук из тебя не получается. Ты - шериф Нотингема, а сестричка твоя - трусливый и подлый Гай Гинсбор!
   - Да пошел!- Пропищал трусливый и подлый Гай Гинсбор, пытаясь снять с себя крепко привязанный рюкзак.
   Сложив вещи у корней дуба, ребята начали осматриваться, прикидывая, как бы поудобнее соорудить свое временное жилище. Продиджи с нескрываемым восторгом разглядывал дуб-великан, Страус спокойно и деловито, Юля..., Юля смотрела на дуб непонятно, Шнурок, скривив лицо, изображая крайний скепсис. А его кузина Наташа все еще маялась с рюкзаком.
   - Как туда залезем?- Спросил Продиджи.
   - По веревке,- ответил Страус.- Продиджи, где наша веревка?
   - У меня в рюкзаке. Уже достаю.- Продиджи развязал рюкзак и достал два мотка толстой нейлоновой веревки, используемой для наведения всевозможных переправ, и один моток репшнура - веревки потоньше.
   Подсадите меня вон на тот сук, а дальше я уже сам,- попросил Продиджи и начал обвязываться веревкой.
   Потом Шнурок одним махом забросил его на дерево. Продиджи, не уступая в проворности обезьянам, перебрался на более высокие и толстые ветви, привязывая веревку таким образом, чтобы получились перила. Нижний конец он спустил вниз, чтобы можно было залезть остальным. Вторую веревку Продиджи перекинул через ветку в виде блока.
   - Теперь подавайте мне жерди,- сказал он сверху.- И попрочнее выбирайте, чтобы сломались под тяжестью нашего друга Шнурка.
   - Миша, а как же я?- Обиженно проскулила Наташа. Тяжелый рюкзак с нее так и не сняли.
   - Ходи так,- отрезал Шнурок.
   - Да сними с нее этот рюкзак,- попросил с дерева Продиджи.- Пускай ко мне лезет, помогать будет.
   - Спаси нас Боже от такой помощи,- проворчал Шнурок, но рюкзак от Наташи отвязал и не слишком деликатно зашвырнул ее на дерево.
   Страус и Шнурок принялись вырубать вокруг все молодые деревца, очищали от боковых веток и листьев, превращая их стволы в жерди. Потом этот строительный материал поднимали на дерево, где за него брался Продиджи. Бралась и Наташа, но от ее помощи, как и предполагал Шнурок, происходили одни неприятности. Обычно одна жердь из партии, поднятой на макушку дуба, благодаря стараниям Наташи, падала вниз, причем обязательно на кого-то. Как правило, этим кем-то оказывался Наташин двоюродный брат. И то верно, зачем в семейные проблемы вмешивать посторонних людей.
   - У, Туголобая!- Завопил благим матом Шнурок, потеряв под конец всякое терпение.- Еще раз уронишь - убью!
   - Ну, Миша, я же нечаянно,- проскулила Наташа, и уронила вниз еще одну палку.
   - Дебильное дитё!- Снова завопил Миша, на этот раз уворачиваясь.- Вы знаете, что она сделала с моим дедом? К его кровати электрически провода подключила!
   - Дед-то живой?- Заинтересовался Продиджи.
   - Наполовину. Парализовало его.
   - Наташа, ты зачем на дедушку покушалась?
   - Я хотела узнать, поедет ли кровать, если к ней лектричество подключить,- невинным голосом ответила Наташа.- Я дедушке ничего плохого не делала. Я его люблю.
   - А зачем кошек спалила?- Не унимался Шнурок.
   - Мы с ними играли в кошкин дом.
   - Представляете,- сокрушенно проговорил Шнурок,- она всех соседских кошек запихнула в деревянный ящик, облила бензином и подожгла!
   - В тот день мультик "Кошкин дом" по телевизору показывали,- пояснила Наташа.
   - А если бы про гестаповцев показывали?!- Продиджи даже работать перестал, когда представил себе последствия такого показа.
   - Хорошо, что моя тетка ее к телевизору редко подпускает,- проговорил Шнурок, и только на детские фильмы, а когда боевики, ужастики и криминальную хронику, вообще пробки вывинчивает.
   - Наташа-Потрошитель - это звучит!- Торжественно провозгласил Продиджи, а на голову Шнурка полетела следующая палка.
   - Туголобая!- Заорал Шнурок...
  
   Ну ладно, хотя во время строительства своего древесного убежища строители и получали некоторые ранения и страдания, они не идут ни в какие сравнения с мытарствами трех несчастных авантюристов, занятых поисками пропитания. Бугай, Мормон и Шишимора бродили по лесу, оглядывая округу голодным взглядом.
   - Чем можно питаться в лесу, когда орехи и ягоды еще не созрели?- Задал сакраментальный вопрос Мормон.
   - Грибами,- ответила Шишимора.
   Ты знаешь, какие грибы есть можно, а какие нельзя?
   - Нет. Давай на Бугае проверим. Если откинет копыта, значит грибы ядовитые, если нет - сами есть будем.
   - Я слышал, что после употребления поганки может несколько дней пройти, прежде чем яд подействует.
   - Я лучше сам тебя грибами накормлю,- грозно пообещал Бугай и показал Шишиморе огромный кулак.
   - Я пошутила,- неубедительно сказала Шишимора.
   - У нас пистолет есть,- напомнил Мормон.- Попробуем кого-нибудь подстрелить.
   Но дичи, достойной быть добытой при помощи пистолета, не нашлось. Конечно, на ветвях деревьев тут и там копошились всевозможные птички, строя гнезда и распевая на разные голоса, но самыми крупными из них были кольчатые горлицы. Тратить же драгоценные патроны на этих мелких голубей было настоящим безумием.
   Лес, по которому в этот ранний час пробирались господа бандиты, был тот же самый, густой, таинственный, с каждым часом все более зеленый. Настоящий специалист по выживанию нашел бы, чем здесь поживиться, но Мормон, Бугай и Шишимора специалистами не были. Шишимора вообще считала, что бифштексы и гамбургеры размножаются делением на полках супермаркета, уже готовыми к употреблению.
   - Нужно к реке идти,- решил Мормон.- Там лягушки водятся.
   - Здесь нет лягушек,- напомнила Шишимора. Питание лягушками больше не казалось ей отвратительным.
   - Тогда к озеру, к болоту, к ближайшей луже. К чему-нибудь, где водятся лягушки. Мы же всю ночь кваканье слышали.
   Болото они нашли по запаху воды и тины - в последнее время господа бандиты стали пользоваться обонянием, что является верным признаком скорого одичания. На большом пространстве, залитом неглубокой водой, росли яркая осока и прочие водяные травы, среди травы плавали лягушки. Вообще-то, это место не было настоящим болотом - так, последствия весеннего половодья, но для лягушачьей охоты место подходило. Однако возникла большая проблема: никто из голодных авантюристов до этого не ловил лягушек. Вернее, Бугай когда-то ловил, но это было в далеком, сопливом детстве, и теперь навыки такой сложной охоты окончательно забылись.
   - Как мы их ловить будем?- Мрачно спросила Шишимора. Вокруг стояла вода, а лягушек она боялась наравне с крокодилами.
   -`Каком,- ответил Мормон и решительно снял с себя кроссовки, потом стащил брюки и в таком неглиже полез в воду.
   - Холодная,- прошипел он.
   Бугай полез в воду не раздеваясь, догадываясь, что в этом нет никакого смысла. Вскоре, поскользнувшись, он погрузился в болото с головой, не схватив даже самую задохлую лягушку. Мормон лягушек ловил, как раз самых задохлых, только недавно вышедших из головастиков. Свою добычу он бросал стоящей на берегу Шишиморе, а она отпускала на свободу половину лягушек. Конечно, не из жалости, но вследствие неуклюжести.
   - Кикимора ты болотная!- Не выдержал Мормон.- Ты можешь их по-нормальному держать? У тебя же для этого кулек есть.
   Полиэтиленовый пакет был единственным достоянием, которое господа бандиты сумели спасти и сохранить.
   - Шишимора, кикимора - какая разница,- сказал Бугай, в очередной раз выныривая из воды, куда погрузился с головой, и отплевываясь.- Нихрена мы здесь не поймаем. А что поймаем, эта короста отпустит.
   - Сам ты короста,- огрызнулась Шишимора, Догоняя на четвереньках прыгающую по траве лягушку. Лягушка шмыгнула в воду, Шишимора нырнула следом, но лягушку не поймала.
   - Слушай, Мормон, а если нам Шишимору съесть, заместо лягушек?- Предложил Бугай.- Все равно проку от нее никакого: даже лягушку удержать не может, зато скулит много.
   Шишимора, верхняя половина тела которой находилась под водой, конечно же, ничего не услышала и ничего не ответила.
   - Пусть живет,- махнул рукой Мормон.- К тому же не известно, какой дрянью она питалась. Может в ней нитратов много, или она коровьим бешенством болеет...
   - Ап-ап!- Сказала Шишимора, выныривая из болота и отползая от воды.
   - Хотя, если у нее все лягушки разбегутся, придется съесть,- закончил Мормон. Оставленные без присмотра лягушки уже покидали кулек и разбегались по траве. Еле успевшая отдышаться Шишимора бросилась их ловить.
   - Нет, пожалеем ее,- решил Бугай.- Видишь, как старается.
   Мормон и Бугай вновь нырнули за лягушками и ловили бы и дольше, но позади Шишиморы раздался громкий щелчок - звук для господ бандитов одновременно знакомый и пугающий. Лязганье оружейного затвора ни с чем не спутаешь, а в момент ловли лягушек, когда все силы и внимание тратятся на это неблагодарное занятие, этот звук несет и еще фатальный смысл.
   Шишимора прекратила ловлю лягушек, но осталась на четвереньках, боясь пошевелиться. Мормон застыл по пояс в воде, а Бугай попытался нырнуть, но место для погружения выбрал мелкое, для ныряния непригодное. Как назло, все свое оружие: ножи, пистолет и гранату они оставили на берегу.
   Недалеко от воды, на границе между лесом и топким берегом стояли три человека, обряженные в какое-то неопрятное и рваное тряпье, но вооруженные обрезами и длинноствольным ружьем.
   - Бог в помощь,- сказал один из них, заросший до самых бровей в свалявшуюся, нечесаную бороду, с длинными волосами, вооруженный ружьем, сходным размерами с противотанковым.
   Двое других были подростками, пусть и грязными и длинноволосыми, но бород и усов не носившими...
  
  
   К полудню "дубовый дом", как окрестил свое временное убежище Продиджи, был построен. Состоял он из двух настилов, сооруженных на ветвях дуба. По бокам настилы окружали перила, а от дождя защищали навесы из веток и полиэтилена - несколько кусков пленки ребята благоразумно захватили с собой. В убежище был даже предусмотрен небольшой очаг, чтобы в холодную ночь не страдать от холода. Для этой цели на деревянную платформу в одном месте положили камни и слой песка. Протянутая между ветвей веревка должна была защитить от случайного падения. В общем, в случае неблагоприятного развития событий на дереве можно было провести несколько дней. Однако ребята надеялись, что такого не произойдет.
   Как обычно бывает во время строительства, строители получили некоторое количество ранений и травм, но больше всех досталось Шнурку. Нет, неумехой он не был, лентяем-членовредителем тоже, но с кузиной Наташей легко и просто можно было стать трудовым инвалидом. На Мишу постоянно падали жерди, инструменты (топор, в частности), камни, а один раз свалилась сама Наташа. Она же стала второй жертвой строительства, когда потерявший всякое терпение Шнурок вздул ее, как провинившуюся кошку.
   - Да пошел!- Пискнула в ответ Наташа и изобразила на лице вселенскую скорбь.
   - Когда-нибудь я тебя убью!- Пообещал Шнурок, в то время как Юля бинтовала ему голову и руку.
   - Зря ты так, урезонил его, жалостливый Продиджи.- Она же не специально.
   - Было бы специально, сразу бы убил!- Рявкнул Шнурок.- Бабке глаз током тоже не специально выбила.
   - И бабке?- Удивился Продиджи.
   - И бабке. Она неделю в реанимации пролежала.
   - Я не нарочно,- проныла Наташа.
   - Конечно не нарочно,- согласился Шнурок.- Но за непреднамеренное убийство тоже наказывают.
   - Надо бы наше жилище немного замаскировать,- решил все еще занятый строительством Страус.
   - Зачем?- Беспечно спросил Продиджи.
   - На всякий пожарный случай, чтобы ненужным свидетелям глаза не мозолить.
   - Это можно. Только зачем. Мы здесь долго сидеть не собираемся.
   - Последнее от нас не зависит. Вдруг, еще долго домой не попадем.
   - Не хотелось бы. Ну ладно, теплые деньки мы как-нибудь переживем, а дальше, когда холода настанут? Тропиками здесь что-то не пахнет.
   - Поживем - увидим. Пока о пропитании позаботиться стоит. Ты говорил, у тебя рыболовные снасти имеются.
   - Уже иду. Кто со мной?
   - Я. Шнурок?
   - Не пойду,- угрюмо пробубнил Шнурок. Мне сегодня от сестрички крепко досталось.
   - Ладно,- махнул рукой Страус.- Зализывай свои раны. Только не мешало бы часть вещей наверх затащить. Так, на всякий случай.
   - Ты же слышал, я ранен.
   - Не смертельно. Мы за рыбой.
   - Посмотрим еще, что вы там поймаете, со злорадной надеждой проворчал Шнурок, пытаясь принять лежачую позу рядом с рюкзаками. Однако полежать ему не удалось. Юля потребовала, чтобы он сходил в лес за дровами, обещая в случае отказа оставить его без обеда.
   - Нет в жизни счастья!- Горько простонал Шнурок, но встал и отправился за сухим валежником.
  
   Виктор по прозвищу Страус и Шурик Продиджи сидели на берегу озера. Продиджи прилаживал к срезанной ветке орешника леску с крючком и поплавком, а Страус мастерил из другой ореховой ветки примитивный лук. Покрытая рябью зеленоватая вод озера издавала мерный, успокаивающий плеск, навевающий покой и умиротворенность. Шумели колышимые ветром заросли тростника, из недр которых доносились призывное кряканье уток и звонкое потрескивание камышевок. Тихо, непривычно. Даже в своем далеко не урбанизированном Чумске молодые люди успели отвыкнуть от простых звуков живой природы, забыли, как шелестит зеленый камыш, как поют речные птицы, как плещется в блестящей воде рыба.
   - Вот скажи мне, Страус,- обратился Продиджи.- Ты действительно считаешь, что мы попали в какое-то заколдованное место или просто Шнурку мозги пудрил, чтобы не слишком задавался? Мне что-то не верится. Я себе параллельные миры не так представлял. Здесь все как везде: спокойно, тихо. Твой параллельный мир ничем не отличается от нашего. Может, нам все почудилось. Ну забрели мы в такое место, где еще не бывали...
   - Ты такие места знаешь? Я - нет. Я все окрестности Чумска вдоль и поперек исходил, все леса здешние знаю. Ну не может на пустом месте возникнуть вот такое озеро. Или лес. Не может. А если по карте судить, здесь несколько десятков километров получается. Нам нужно будет людей поискать. Карту кто-то же начертил. И тропинки эти. Кто-то же по ним ходит. Не одни же звери.... Знаешь, мне думается, что это не параллельный мир, а наш собственный. Такой сухопутный остров, и он каким-то образом защищается от посторонних, отводит взгляд, воздействует на чувства.
   - А как же американские самолеты? Если они на самом деле из "бермудского треугольника" к нам прилетели?- Похоже, Шурика сильно волновал именно этот вопрос.
   - Спроси что-нибудь полегче. Может, на самом деле наша Земля устроена совсем не так, как все думают. Раньше считали, что она плоская, на китах и слонах держится, приводили этому множество доказательств, правильных для своего времени доказательств. Теперь считают, что Земля круглая, вернее, сплющенная с полюсов. А может она вообще непонятно какая, вдруг в ней потайные карманы есть, заповедники, чтобы люди не везде свои порядку устанавливали. Вот Шнурок считает себя венцом эволюции, царем природы, абсолютом, но это звание заслужить нужно. Делом! А ты сам видел, какие он дела творит, а сестричка его двоюродная..., эта вообще - чудовище. У тебя клюет!
   Продиджи, успевший во время беседы сладить удочку и забросить в воду крючок с наживкой, ловко подсек и вытащил на берег большого сазана. Страус хищно кинулся на трепыхающуюся рыбу и отбросил ее подальше от воды.
   - Рыба здесь ловится,- радостно сказал Продиджи.- В общем, с голодухи не подохнем.
   - Все равно, нужно отсюда как-то выбираться. У нас экзамены скоро. Шнурку хорошо, ему в армейку идти, а мне в институт поступить нужно.
   Продиджи освободил рыбу от крючка, без жалости и церемоний двинул ее головой об землю, чтобы прекратить всякие попытки к спасению, и насадил на крючок новую наживку - личинку поденки, пойманную здесь же у берега. Вскоре на конце лески извивался очередной сазан. За какие-то полчаса Продиджи поймал четырех крупных сазанов и решил этим ограничится.
   Страус сделал лук, используя вместо тетивы рыболовную леску. Две стрелы он вырезал из прямых прутиков кизила. Но лучником он оказался посредственным - стрелы вскоре улетели в камыши, но ни одна уточка не была даже ранена.
   - Не огорчайся,- успокоил Страуса Продиджи.- Рыбы нам на сегодня должно хватить, а потом ты потренируешься. И кого-нибудь подстрелишь. Лучше найди нам какое-нибудь съедобное растение как гарнир к рыбе.
   - Ты в воду полезешь?
   - Полезу.
   Тогда разувайся. Пойдем корневища рогоза из ила выдирать. В них крахмала много.
   Добыча этого растительного продукта оказалось делом более тяжелым и утомительным, чем рыбная ловля. Длинные корневища прочно держались в густом иле. Но, приложив усилия и измазавшись грязью, юноши добыли некоторое количество корней, беловато-кремового цвета, пахнущих тиной, крахмалисто-сладковатых на вкус.
   Продиджи схрумкал одну веточку и сказал удовлетворенно:
   - Сойдет. Наши голодные желудки переварят и это добро.
   Потом, нанизав рыбу на самодельный кукан и собрав растения в плотный пучок, ребята отправились к своему "дубовому" убежищу.
   В "дубовом жилище" за время их отсутствия случилось какое-то неприятное происшествие. Следы этого происшествия имелись на Шнурке, в виде опаленных бровей и волос и прожженной дырки на груди куртки такого любимого и оберегаемого "найковского" костюма. Бросилась в глаза и Наташа Туголобая, привязанная к дереву на манер пленницы лесных разбойников. Наташа оскорблено мычала - ее рот заткнули тряпкой, а Шнурок, ходил из стороны в сторону и грязно ругался.
   - Что на этот раз сделала деточка за неимением электричества?- Весело поинтересовался Продиджи.- Снова "кошкин дом"?
   - Примерно,- прошипел Шнурок.- Страус, что от ожогов помогает?
   - Сырую картофелину приложи,- посоветовал Страус.
   Шнурок пошел шарить по рюкзакам в поисках картошки, а Продиджи приступил к чистке рыбы.
   - Нужно найти что-нибудь попроще картошки,- заметил он.- Иначе с Наташей мы весь картофель на лекарство изведем. А нам он еще для еды нужен.
   - Давайте, я ее в озере утоплю,- предложил Шнурок. В нынешнем состоянии он был способен на самое жестокое преступление.
   - Ну ладно тебе,- попытался успокоить его Продиджи.- Сделать это никогда не поздно.
   Приготовлением пищи ребята занимались на земле под деревом. Развели в яме небольшой, но жаркий костер, а когда образовалось много углей, в них зарыли рыбу, завернутую в листья лопуха и обмазанную сверху жидкой глиной. Шнурок, правда, порывался использовать вертел и горячий отрытый огонь, но знакомый с походной жизнью Страус сказал, что таким способом они получат только головешки, и предложил способ, знакомый еще первобытным кулинарам. Отдельно сварили в котелке суп из рыбьих голов, корневищ рогоза и молодых листьев подорожника. Приправленный солью и перцем этот суп оказался вполне съедобным, хотя и не достойным дорогих ресторанов.
   Быстро покончив с обедом, ребята собрались идти на поиски выхода из заколдованного леса, однако время перевалило за полдень. Строительство убежища, рыбная ловля и сражения с Наташей Туголобой украли много драгоценных часов.
   - Любые важные дела нужно начинать с утра,- резонно заключил Страус, не заметив, что говорит стихами.- Если сейчас пойдем, до темноты не успеем. Опять в лесу придется ночевать, а там волки и ваши бабаи...
   - Фи!- Фыркнул Продиджи.
   - Лучше завтра с утра пораньше отправимся. Но кто-то должен остаться в лагере.
   - Зачем?- Спросил Шнурок.
   - Пойдем налегке, чтобы все припасы с собой не тащить. Да и твою сестричку брать с собой не стоит.
   - Да пошел,- сонно ответила Наташа. Освобожденная от пут и накормленная рыбой, она напоминала сейчас разомлевшего от сытости кота.
   - Тогда я напьюсь,- решил Шнурок.- Нервы ни к черту.
   И хотя бутылка водки была украдена ночными грабителями, в запасе у них имелся найденный коньяк. Помня это, Шнурок отправился к рюкзаку и решительно погрузил руки в его глубины.
   - Мог бы и потерпеть,- заметил Продиджи.
   - Я стресс пережил,- со значением произнес Шнурок.- Мне нервы лечить нужно.
   - Напьется, буянить станет.- Вполголоса проговорил Продиджи.- Если он в пьяном виде такой же, как его сестричка, плохо нам будет. Оставь коньяк, Шнурок, он нам в качестве лекарства нужен.
   - Вот еще!- Фыркнул Шнурок. Как представитель золотой молодежи провинциального городка, он понятия не имел, как можно жить без выпивки.
   - Положи фляжку!- Грубо и зло потребовал Страус.- Может один я слабее тебя, но вдвоем с Продиджи мы тебя скрутим. И Юлька поможет.
   - Ладно-ладно,- угрюмо проворчал Шнурок, отхлебнул из фляжки один глоток и вернул ее на место.
   - То-то же,- удовлетворенно проговорил Продиджи. А расстроенный Шнурок, ворча и постанывая, полез на дерево, улегся в спальный мешок и затих.
   Быстро наступили сумерки, а за ними важно приползла ночь, высокомерная и немного зловещая. Почти полная Луна с хитрой издевкой смотрела с неба и даже подмигивала. Снова плыли над лесом непонятные ночные звуки: скрипы, скрежеты, постанывания, хохоты невидимых существ - зловещая какофония леса, танцевальная мелодия духов и демонов, пляшущих свои шутовские танцы среди дерев. Сумасшедшая симфония дикости, концерт первобытной страсти.
   Молодые люди подняли на дерево весь свой нехитрый скарб, забрались сами, развели в очаге небольшой огонь, не столько ради тепла, а чтобы разогнать ночной мрак. Где-то поблизости выли волки, то теперь этот заунывный дикий стон волновал куда меньше, чем в первую ночь. Скромный настил среди дубовых ветвей, прикрытый полиэтиленовой пленкой и замаскированный листьями, казался надежным убежищем, способным уберечь от ночных хищников и чудовищ.
   - О-хо-хо,- печально вздохнул Шнурок. - Сегодня вечером мы должны были быть дома, а теперь... неизвестно, попадем ли домой вообще. Не получится ли так, что мы здесь на всю жизнь останемся? Ну хорошо, лето-осень как-нибудь перекантуем, а зимой как быть? Мы же подохнем здесь!
   - Или одичаем,- вставил Продиджи.
   - Должен быть отсюда какой-то выход,- уверенно заявил Страус.- Должен. Раз мы сюда вошли, значит, и выйти можем, нужно только как следует поискать.
   - Вот так всю жизнь и будем искать,- пессимистично промямлил Шнурок.- Или волки заедят. А вдруг здесь еще кто-то есть, не только волки, но и люди..., дикие. Бабаи.
   - Дались тебе эти бабаи,- развеселился Продиджи.
   Потом уставшие ребята заснули. Они спали и не видели, как под их убежищем бродит какой-то зверь, смотрит вверх, поблескивая в темноте зелеными глазищами, и облизывается, замышляя недоброе. Потом, поцарапав когтями кору дуба, но так и забравшись наверх, зверь канул в темноту.
   Спустя час над лесом проплыл еще какой-то звук, совсем не свойственный дикой природе - похожее на рокот большой машины, урчание и позвякивание. Услышав это гудение, затихли голосистые ночные существа, уняли свою хищную песню волки, даже лягушки приумолкли на мгновение, но вскоре заквакали опять.
   Никто из ребят не услышал этот странный звук - все крепко спали...
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
      -- Старый комиссар и свободный мир.
  
  
   "Шизофрения (в переводе - расщепление психики) - часто встречающееся в психиатрической практике психическое заболевание с прогредиентным, нарастающим эмоциональным оскудением течением и расстройством мышления при формально сохраненной памяти."
   Справочник фельдшера.
  
  
  
  
  
   Ранним утром, когда еще не занялась заря, а вся округа была затянута обезличивающим туманом, Продиджи и Страус отправились в поход на поиски выхода из заколдованного леса. С собой они взяли самую малость продуктов - чтобы только не страдать от голода, и самопал, зарекомендовавший себя не лучшим образом, но являвшийся единственным огнестрельным оружием. После не слишком удачной обороны от бабаев, Шнурок отказывался брать свое изделие в руки, опасаясь взрыва. В поход он тоже не пошел, сославшись на множество травм, полученных во время строительства убежища, и сильное нервное истощение.
   В поход вызвалась идти Наташа. Заявила нагло и безапелляционно: "Я с вами пойду". Но как раз ее Страус и Продиджи брать с собой не собирались - этот ребенок был пострашнее авиационной бомбы. Наташа закатила скандал, послюнив палец, нарисовала на лице слезы и начала выть. Не помогло. Наташу опять привязали к дереву и оставили в таком виде до лучших времен.
   Юля тоже осталась в лагере, оберегать имущество и охранять Наташу и Шнурка от хищников. На нее было больше надежды.
   Поначалу идти было тяжело - сказались двухдневные блуждания и ночевка в неудобном месте, но вскоре Страус и Продиджи разошлись, повеселели, стали любоваться окрестностями, а не понуро пялиться под ноги. К тому же туман под горячими лучами солнца начал рассеиваться, открывая яркий простор. Всходило солнце, и мир вокруг, охваченный весенним пробуждением, радостно встречал встающее светило.
   Густой лес, обступавший дорогу, по которой брели ребята, сменился широкими луговинами. Глазам путешественников открылись пространства мокрой, подернутой росой, травы, густые рощи, холмы и высокое небо. На лугах паслись копытные, среди которых Страус к своему великому изумлению узнал вымерших туров, серого цвета диких коров. Были здесь и другие животные, никак не идентифицированные, и возможно тоже вымершие в других, цивилизованных местах: какие-то мелки антилопы, огромные, больше лося олени с грандиозными, ветвистыми рогами. Встречались и хищники: маленькие, собакообразные, в продольную полоску звери. На людей они смотрели с подозрением и убегали при приближении, что заставило Страуса предположить наличие в этих местах людей, возможно диких, а возможно не очень.
   - Это заповедник, настоящий заповедник вымерших видов!- Воскликнул обычно невозмутимый Страус.- Может, древние звери не вымирали, а просто уходили в такие спрятанные места. Может быть, где-то поблизости живут мастодонты, махайроды, а то и динозавры!
   - Уж лучше бы они вымерли,- испугался Продиджи, озираясь по сторонам.- Придет такой зубастик, хап!, и нету Страуса, одни перышки остались. Я понимаю, ты готов пожертвовать собой во имя науки и подкормить своим жестким мясцом какого-нибудь мезозойского гада, но я к такому героизму не склонен. Меня влекут более прозаические вещи: современная музыка, танцы, пиво, девочки.... Да-да, немного приключений, я на них тоже согласен, но только чуть-чуть. Всевозможные экстримы я не люблю - свернутая голова обратно не ставится.
   - Я тоже не люблю экстримы,- возразил Страус,- разные там прыжки с обрыва или скатывания на лыжах с телевизионной башни.
   - Но обниматься с пещерным медведем ты будешь, на такое ты способен. А это тоже экстрим, даже более изощренный.
   - Посмотри, какой зверь,- прервал его Страус.
   - Это кто, маленький слон?- Удивился Продиджи.
   - Или большая свинья. Мне этот зверь напоминает гигантского бородавочника, только с хоботом.
   - Это не тапир?
   - Нет. У тапиров нет клыков. Это кто-то давно вымерший.
   - Да, дела!- Восхитился Продиджи.- Никогда бы не подумал, что однажды окажусь в Плутонии.
   - Может таких плутоний много. Вдруг под каждым ближайшим кустом или в соседнем закоулке прячется неизвестная вселенная, кем-то населенная, полная тайн, никем не исследованная. Смотреть по сторонам тщательнее нужно, чтобы новый мир открыть.
   Тем временем, указанный Страусом зверь, похожий на двухметрового полосатого тапира с несколькими торчащими в стороны, клыками, прытко убежал в кусты, чего-то испугавшись.
   А спустя полчаса набрели на железную дорогу. Два ряда ржавых рельсов, схваченных деревянными шпалами, тянулись с востока на запад или наоборот - это кто как считает. Железная дорога была неухоженной, видимо давно заброшенной. Между шпал, сквозь щебень балласта пробивались обильные сорняки.
   - Вот-так-так!- Удивился Продиджи.- Что ты на это скажешь? Значит, не одни туры и саблероги здесь водятся. Но и люди, причем пользующиеся железнодорожным транспортом.
   - Рельсы старые,- сказал Страус.
   - Но все равно их кто-то проложил, и я сомневаюсь, что это были пещерные медведи. Слушай, а если по этим рельсам можно выйти из затерянного мира?
   - Пойдем по путям,- согласился Страус.
   Они пошли по шпалам. Привычные рельсы принесли некоторое успокоение - значит, обычные, цивилизованные люди здесь когда-то были, а может и сейчас где-то есть. Но рельсы рельсами, а по сторонам от железной дороги паслись неизвестные животные, порой очень большие. Среди этих тварей к своему еще большему удивлению Страус увидел парочку шерстистых носорогов.
   - Спокойней, Страус,- придержал его Продиджи, когда любитель экзотических животных сделал попытку оставить железнодорожный путь и приблизиться к животным.- Носороги от тебя далеко не уйдут, а вот если они на тебя кинутся - нам обоим мало не покажется. Сохраняй спокойствие. Я еще пожить хочу. Вот найдем выход отсюда, сдадим школьные экзамены, поступим в институт, и вот тогда ты сможешь сюда вернуться и вволю заниматься изучением этих носорогов. Я, так уж и быть, пойду с тобой.
   - Ты же юристом стать собирался,- напомнил Страус.- А юриспруденция и всякие загадки природы - вещи несовместимые.
   Шурик в ответ только пожал плечами.
   Носороги остались позади. Занятые своими носорожьими проблемами, они не обратили на путешественников ни малейшего внимания. Прочие звери, расхаживающие среди высокой травы, жевали растительность, ловили насекомых, охотились друг на друга - в общем, жили по своим звериным законам, не интересуясь законами человеческими. Прав был Страус: вряд ли Продиджи нашел бы здесь применение своим знаниям в области юриспруденции.
   Пройдя пару километров, ребята вдруг ощутили, что рельсы дрожат и тихо позванивают. Первым на это обратил внимание Продиджи. Он даже лег на шпалы, приложив ухо к стальной полосе. Так и есть, отчетливо слышались звон и вибрация, словно по рельсам шел поезд. Случись это в другом месте, никто бы не удивился, но среди доисторических животных появление поезда казалось величайшим чудом, еще большим, чем появление доисторического животного на современной железной дороге. Позже, над деревьями возник столб черного дыма, постепенно приближающийся к путешественникам.
   - Поезд!- Изумился Продиджи.- Паровоз! Надеюсь, это не скорый поезд "Москва-Астрахань". Делать ему здесь не чего.
   - А тебя не интересует, кто может на этом поезде ехать?- Спросил Страус.
   - Очень как интересует. И волнует. Вдруг на этом поезде едет взвод неандертальцев. Может, спрячемся, на всякий случай?
   - Спрятаться бы не помешало, но некуда: вокруг открытое пространство, до ближайших кустов бежать далеко. Да и стоит ли? Хочется же узнать, кто на этом поезде едет.
   Вскоре показался поезд, вернее некое дымящее и грохочущее чудо, ползущее со скоростью пешехода, но затрачивающее на это дело много усилий. Продиджи и Страус сошли с рельсов, чтобы пропустить состав, и, на всякий случай, отошли в сторону на несколько метров. Однако, вящее любопытство, чувство, подвигающее людей на всевозможные непродуманные действия, заставило их стоять на месте и не делать попыток спрятаться.
   Впереди шел локомотив, громоздкий, оглушительно ревущий агрегат, собранный, скорее всего, из разнообразного металлолома. Паровозом назвать его было нельзя, хотя он явно работал на паровой тяге. Какие-то железные штуковины вращались в разные стороны, гремя, звеня, разбрасывая дым, пар, огненные искры. Кабины для машиниста и кочегара не наблюдалось. Сразу за огнедышащей топкой было открытое пространство, на котором наблюдались две извивающиеся фигуры каких-то людей, должно быть управляющих локомотивом. Цвета они были черного, но в густом дыму было не разобрать: природный ли это окрас или последствия ударного труда на паровозе.
   Сзади к локомотиву были прицеплены две большие открытые платформы, тоже не серийные, а самодельные, нагруженные снопами каких-то растений. На растениях вповалку сидели и лежали люди, в большинстве своем молодые. Вид у них на первых взгляд был хотя и затрапезный, но отвечающий современным представлениям о моде. Ни шкур, ни набедренных повязок, ни ожерелий из медвежьих когтей Страус и Продиджи не заметили.
   - А-а-а!- Хором завопили люди, увидев Страуса и Продиджи.
   - Чего это они?- Испугался Продиджи.
   - Здорово, братья по разуму!- Кричали пассажиры поезда на чисто русском языке.- Садитесь к нам.
   - Сядем, что ли?- Осторожно спросил Продиджи. Страус молча кивнул.
   Пассажиры, подав руки, помогли Страусу и Продиджи забраться на платформу, а потом с щенячьей непосредственностью кинулись обниматься.
   - Давно с большой земли?- Спрашивали пассажиры.- Какие дела в мире творятся? Надолго к нам? Не встречали ли фашистов и партизан?
   И если на большинство вопросов Страус и Продиджи могли бы ответить, последний вопрос и крайне озадачил. Но пассажиры ответами не интересовались, они только спрашивали и веселились. Лица у всех были желтоватыми, изможденными, покрытыми незаживающими болячками. Тела худые, костлявые: ребра выпирают. А поведение отличалось чрезмерной развязностью и какой-то неадекватностью. Причину этого Страус определил быстро, когда увидел, что поезд под самую завязку забит коноплей.
   - Меня Дастиком зовут,- представился ребятам один лысый субъект, ему с успехом можно было дать и двадцать лет и сто двадцать: лицо желтое, глаза белые, лоб в морщинах.- Поздравляю, вы едете в самую свободную на земле страну, в мир подлинной свободы, братства, гуманизма и демократии.
   - Что за страна такая?- Осторожно спросил Страус.
   - Либертания. Нет, брат, на карте ты ее не найдешь, она в этом закрытом мире находится.
   - Можно из этого закрытого мира выйти?- Сразу же спросил Продиджи.
   - Зачем?- Искренне удивился Дастик.- Ты хочешь променять свободу на тоталитарный режим? Либертания - так наш город называется - так вот, Либертания - это единственное место на земле, где человек может почувствовать себя свободным и делать все, что захочется. Понимаешь, наш город называется Либертания, в нем свобода, демократия. Его диссиденты основали, которые от тоталитарного режима сбежали, и назвали Либертанией, что значит: свободная страна. В ней свобода, демократия...
   Похоже, лысый Дастик мог говорить только про свой любимый город или функционировал по одной, заранее заданной программе. Но, скорее всего, причиной таких повторов была перистолистая трава, на которой сидели все пассажиры, которую, набив в папиросы-самокрутки, курили, которую нюхали и жевали.
   - Потом к нам разные диссиденты приходили, которые против тоталитарного режима боролись,- продолжал повествование Дастик.- Потому что здесь свобода, демократия. Наш город называется Либертанией, что значит: свобода, демократия...
   Дастик говорил бы и дольше, но к счастью вскоре отключился и впал в забытье.
   Поезд медленно тащился сквозь саванну, громко стучал, много дымил. Обкуренный машинист лениво бросал в топку дрова, а его помощник, свесив вниз голову и руки, валялся под ногами. Не менее обкуренные пассажиры лежали на снопах конопли, шевелились, почесывались, издавали непонятные звуки - в общем, вели свою свободную, наркоманскую жизнь. Дастик вскоре вышел из отключки, подсел к Продиджи и Страусу и затянул уже знакомую песню про свободный город Либертанию...
  
   А вот для Шишиморы, Мормона и Бугая вопрос личной свободы вышел на первый план и стоял крайне остро - они попали в плен. Поселение, куда их мокрых и полураздетых доставили после неудачной охоты на лягушек, назывался "Партизанском". Именно такая вывеска висела над воротами огражденной частоколом крепости. Вряд ли партизаны второй мировой селились в таких деревянных фортах - им больше землянки и блиндажи подавай. Ну а эти соорудили себе бревенчатый частокол, возвели по углам островерхие башни с узкими бойницами и все колючей проволокой обмотали, чтобы разные нежелательные элементы не проникли (снаружи или изнутри наружу - без разницы). Внутри охраняемого периметра возвышались прочные бревенчатые строения, больше похожие на казармы. В центре располагался устланный бревнами плац, перед плацем - флагшток, на котором вяло трепыхался дырявый советский флаг.
   Все обитатели "Партизанска", даже дети ясельного возраста, жили в дисциплине и почитании армейского устава. При встрече все отдавали друг другу честь, прикладывая ладонь к правому виску. На плацу какие-то молодые люди в военных обносках проделывали строевые упражнения, громко топая по деревянному покрытию.
   Пленников провели мимо плаца и запихнули в помещение, по многим признаком являющееся тюрьмой: темно, малюсеньки окошки забраны решетками, никакой мебели, кроме грязного ведра и копны гнилого сена.
   Из трех господ авантюристов только Бугай побывал в подобном интересном заведении, да и то в юношеском возрасте, когда, следуя моде и молодой глупости, пробовал "трясти" кооператоров.
   - Подождите особиста и комиссара,- сказал старший конвоир перед тем, как запереть снаружи тяжелую дверь.
   Мормон, Шишимора и Бугай остались ждать комиссара и особиста.
   - Покушали лягушатинки, от всей души покушали?- Язвительно спросила Шишимора.- Прежде чем в болото без штанов лезть, нужно было по сторонам осмотреться. Теперь нас шлепнут, точно вам говорю.
   Мормон и Бугай, уже привыкшие к истеричным стенаниям своей боевой подруги, на эти вопли внимания не обратили.
   - Ты что-нибудь понимаешь, Мормон?- Спросил Бугай.
   - Примерно. Особисты, комиссары - это при Сталине было. А город называется Партизанском. Я где-то слышал или читал, что некоторые японские солдаты, заброшенные во время второй мировой в джунгли, до девяностых годов воевали. Похоже, и эти воюют и даже не знают, что война давно закончилась.
   - А может и знают. Ты видел, на конвоире современные адидасовские кроссовки были, только рваные?
   - С туриста снял,- решительно объявил Мормон.
   - А самого туриста куда?
   - В расход. У тебя тоже кроссовки, рибоковские и в неплохом состоянии. Так что.... Прости меня, Бугай.
   - Скажешь еще,- возмутился Бугай, но в душе испугался - здесь тебе не постсоветская тюрьма, где хоть и плохо, но жить можно, а плен. Иногда вопрос с пленниками решался очень просто.... Для пленителей.
   - Куда мы попали?- Продолжала бушевать Шишимора.- Что они с нами сделают?
   - Расстреляют,- печально ответил Мормон.- Это, моя милая Шишимора, наследники Берии. У них только одно на уме - как бы кого-нибудь как-нибудь ухлопать. Так что, поменьше ори.
   Шишимора тоже испугалась и замолчала. В тюрьме воцарила тишина. Сквозь незастекленные окна темницы до слуха долетали звуки бодрой патриотической музыки времен ГУЛАГа и героических свершений. Играл духовой оркестр, и его музыканты могли бы многому научить музыкантов из Чумска, выдувавшие на первомайском празднике чудовищные слоновьи звуки. Топали по плацу марширующие.
   Потом загремел замок, заскрежетали ни разу не смазанные петли, и дверь темницы отворилась. Вошли двое конвоиров, очень молодые - лет по шестнадцать. Шишимора, Бугай и Мормон сжались в комочки, готовясь к самому худшему.
   - Идемте к комиссару,- сказал один из конвоиров ломким голоском.
   Господа бандиты, неудачливые авантюристы, в общем, посредственные прохиндеи поднялись с утрамбованного сена на полу и по одному вышли из тюрьмы. Занятия на плацу продолжались. На этот раз там маршировали девочки и девушки в пятнистом камуфляже. Этот камуфляж убеждал, что жители Партизанска имеют сношения с "большой землей".
   Пленников привели в кабинет комиссара, находящимся в самом большом и слегка украшенном здании поселка. Судя по меблировке кабинет был и жилищем комиссара. Сам комиссар оказался древним высохшим старцем, длинноволосым и седым, с лицом похожим на лик мумии и реденьким пучком волос на подбородке. Одет он был все в тот же камуфлированный костюм, модный среди охранников, охотников, рыболовов и всех тех, кому нечего больше надевать. Рядом с развалившимся на лавке комиссаром сидел толстенький очкастый человек, лысенький, кругленький, ну очень-преочень похожий на Лаврентия Павловича Берию. Вид "Берии" напугал всех и особенно Мормона, знающего портрет грозного народного комиссара.
   - Что вы делали на болоте?- С ходу спросил комиссар высоким, дребезжащим голосом. "Берия" молчал и смотрел недобро.
   - Мы лягушек ловили,- промямлил поникший Мормон.
   - Не верю! Вы вели закладку тайника для сбора сведений.
   - Мы не знали, что здесь живут партизаны,- начала оправдываться Шишимора.- У нас авария случилась, мы в машине с моста упали, а теперь назад вернуться не можем. Вот и искали для себя пропитания. Мы двое суток не ели, устали, ослабли, простыли, все силы потеряли. Мы изранены, у нас зубы болят.- Шишимора даже пустила обильную слезу. Такой тактикой обычно пользуются уличные попрошайки, чтобы добыть у доверчивых прохожих деньги на новый "Мерседес".
   Поток горьких слов и слез, кажется, смягчил грозный взор комиссара.
   - Как давно вы видели Фрица?- Неожиданно спросил "Берия". Голос у него тоже был высокий, как у скандальной бабы.
   - Какого Фрица?- Переглянулись пленники.
   - Коржик,- позвал "Берия",- отведи подозреваемых в допросную.
   В души незадачливых авантюристов проник тревожный холодок.
   - Может как-нибудь по-другому?- Робко спросил Мормон.
   - Это всего лишь профилактика, - ободряюще сказал комиссар и по-доброму так улыбнулся.- Потерпите. Мы каждого вновь прибывшего так проверяем.
   Как вам сказать, если бы наши правоохранительные органы пользовались такой вот профилактикой для предотвращения правонарушений, наша страна стала бы самой законопослушной в мире, можно было бы не закрывать на ночь двери, и никто бы не дрожал от страха в темной подворотне.
   В качестве профилактики Шишимору бросили в яму, наполовину наполненную змеями, пусть и неядовитыми ужами и полозами, но все равно скользкими, противными, вонючими. К тому же простой обыватель вряд ли отличит ядовитых змей от неядовитых. После тесного общения со змеями наша Шишимора потеряла сознание.
   Мормона с этой же профилактической целью вывели за пределы поселка, раздели догола, связали и засунули в большой муравейник. Минут десять несчастный Мормон сновал, орал и дергался, кусаемый разозленными муравьями и обливаемый едкой муравьиной кислотой.
   А Бугая слегка утопили в озере, но потом достали, откачали и привели в сознание.
   После этой проверки каждый из них готов был признать, что знает не только какого-то Фрица, но и лично знаком с Адольфом Гитлером, пил баварское с господином Гиммлером и лично освобождал дуче Муссолини с подразделением Отто Скорцени.
   Ночь исстрадавшиеся авантюристы провели в тюрьме, постепенно приходя к осмыслению действительности и залечивая свои телесные и духовные раны. Утром их выпустили на свободу и даже накормили какой-то безвкусной кашей.
   - Считайте, что первую проверку вы прошли,- сказал им комиссар.- Вы зачисляетесь в четвертый взвод.
   - Будет и вторая проверка?- Осторожно спросил искусанный муравьями, а потому опухший Мормон.
   - Будет. Проверка боем. Вы должны будете сходить на задание: на диверсию, явочную квартиру или на охоту.
   От таких слов несчастные авантюристы еще более опечалились - с них хватило и первой проверки. А тут, как назло, в крепость прибежал какой-то юный разведчик, пацаненок лет семи и доложил, что идет поезд. Для партизан пускание поезда под откос или нападение на вражеский эшелон являлось любимым занятием, поэтому весь поселок дружно зашевелился, готовясь к боевой операции. Мормону вернули его пистолет, правда, оставив одну обойму с тремя патронами. Бугаю отдали гранату, но, кажется, не его собственную, а очень старую и ржавую. Шишиморе в качестве оружия вручили простую дубину.
   Дубинами была вооружена и большая часть партизан - нормального оружия им явно не хватало. Остальные вооружились разной дрянью: от охотничьих ружей до фитильных мушкетов, а двое взрывотехников приготовили бомбу из черного пороха. Потом, потрясая оружием, все воинство выдвинулось в поход.
  
   Паровоз свободных наркоманов продолжал натужно пыхтеть и кряхтеть. Пыхтели и наркоманы, те, которые почему-то выходили из кайфа и больше не могли в него погрузиться. Продиджи подобрал брошенную кем-то расстроенную гитару и лениво перебирал струны. Исходящий от конопли ядовитый запах вызвал у него головную боль. Страус же допрашивал Дастика на предмет появления в закрытом лесу железной дороги.
   - Она давно здесь появилась,- лениво отвечал Дастик.- Господин Бредис, который основал наш свободный город, говорил, что ее еще в тридцатые годы построили, когда в России Ленин правил.
   - Ну, Ленин раньше правил,- возразил Страус.
   - Нет, то другой Ленин был, добрый. Он царя сверг, который еврейские погромы делал. А это другой Ленин, злой, он людей расстреливал. Вот он эту дорогу и построил, от нечего делать, чтобы над людьми издеваться.
   - А Сталин?- Удивляясь, спросил Страус.
   - А Сталин еще страшнее был. Он вместе с фашистами мир завоевывал, лично людей расстреливал - маньяком был. Людей в газовых камерах травил.
   - Дастик, ты когда-нибудь в школе учился?- Прямо спросил Страус.
   - Нет. Когда я жил в несвободном мире, меня туда мама не пускала. Она говорила, что школа лишает свободы. Потом, когда сюда перебрались.... Здесь вообще учиться не надо - свобода!
   - Значит, выход отсюда есть,- констатировал Страус.
   - Вход есть,- почесал лысый затылок Дастик,- а насчет выхода. Никто отсюда не выходит.
   - Мама твоя жива?
   - Жива, но она ушла в виртуальную реальность и теперь лежит в анабиозе.
   "Передозировка",- догадался Страус.
   Дастик снова отключился, глупо выкатив глаза и открыв рот - возможно ушел вслед за мамой в виртуальную реальность или погрузился в медитацию и теперь постигал великие истины.
   Страус перебрался поближе к тренькающему на гитаре Продиджи, посмотрел с неподдельным сожалением на эволюции наркоманов.
   - Не понимаю я их,- сказал тихо Страус.- Вокруг столько интересного, вон какой-то кенгуру по полям поскакал, а они погрузились в свою "виртуальную реальность" и не видят ничего вокруг.
   - Они свободны и счастливы,- пробурчал Продиджи.
   - Ты хотел бы такого счастья?
   - Я - нет, но за других я не отвечаю.
   - Как видно, никто не отвечает,- пробормотал Страус.
   Совсем неожиданно прогремел громкий взрыв. Рядом с правым рельсом вырос дымный столб. Из небольшого леска, растущего возле самых путей, выбежали какие-то люди и напали на поезд.
   - Партизаны!- Испуганным хором закричали наркоманы и стали отбиваться.
   Взрыв не повредил рельса, поезд не остановился, наоборот, даже прибавил ход - очнувшийся машинист и двое помощников-добровольцев принялись усиленно бросать в топку дрова. Пассажиры вытащили из-под стогов конопли разнообразное дубье, железные ломы и два ржавых ружья и стали использовать это оружия для отражения атаки.
   Партизаны бестолково пытались запрыгнуть на платформы, чаще всего запрыгнуть не успевали, промахивались и падали рядом. Других, более ловких, сумевших заскочить на платформы, встречали дубинами по головам и тоже сбрасывали на землю. Падали на землю и наркоманы, валились созревшими плодами в больших количествах. Падали не только по причине ранения, но и просто так, не удержавшись на своих заплетающихся ногах.
   - Бей партизан! Бей партизан!- Громко вопил вернувшийся в естественную реальность Дастик, высоко подпрыгивая на своих тощих ногах. Был он какой-то радостный, воодушевленный и, по многим признакам, ненормальный. Попрыгав и покричав некоторое время, Дастик упал на сноп конопли и снова отключился.
   Приняли участие в сражении и Страус с Продиджи. Страус без успеха пальнул в нападавших из своего мультука, а Продиджи огрел какого-то волосатого типа гитарой по голове.
   Взятие поезда сорвалось. Партизаны вскоре были сброшены с платформ вместе с изрядной частью пассажиров. Упавшие пассажиры и партизаны остались избивать друг друга, а состав, наращивая скорость, покатил дальше.
   Ну почему так?- Плакал сидя на земле Мормон и гладил свою несчастную голову.- Почему за два дня меня дважды били именно по голове, причем каждый раз это были гитара. Почему так?
   - Я не знаю, почему так,- ответил Бугай. - Но пока партизаны добивают этих паровозников, мы можем смыться.
   - И то верно,- согласилась Шишимора.
   Бугай и Шишимора подхватили под руки Мормона и, осторожно озираясь по сторонам, побежали прочь. Партизаны были заняты битвой и на трех дезертиров внимания не обратили.
   Город Либертания, куда после долгого пути и кровавых сражений приполз паровоз, поразил Страуса и Продиджи своей необыкновенной, вековечной грязью. Видимо, когда-то это было поселение строителей железной дороги. Сложенные из камня, бревен и кирпича простой архитектуры одно-, двухэтажные здания, сгнившие дощатые бараки были разбросаны на площади в несколько гектаров. Когда-то фасады некоторых из них украшали барельефы, посвященные строителям коммунизма, но сейчас стены в несколько слоев были размалеваны чудовищными граффити, которые жители свободного города, однако, считали великим искусством. На улицах - ямы, наполненные грязной водой и экскрементами, ни травинки, ни кустика, один мусор. В воздухе витает чудовищное амбре из смеси запахов фекалий, конопляного дыма, бензина и уксуса и еще чего-то мерзкого.
   Сами горожане вели странную, непонятную постороннему взгляду жизнь. Многие из них просто валялись в кучах мусора. Другие, как сомнамбулы, бродили из стороны в сторону, видимо, представляя себя терминаторами. Третьи танцевали под музыку или без оной. Четвертые прямо на улицах предавались свободной любви. Пятые дрались. Шестые устраивали какие-то шествия, распевая немелодичные песни прокуренными голосами. Седьмые стояли на головах. Восьмые кончали жизнь самоубийством, и им никто не мешал. Девятые... Десятые... Главное - никто не работал, и никто никем не командовал. Дальнейшие впечатления Продиджи и Страуса сложились в пестрый, необъяснимый калейдоскоп, из которого с трудом вычленялись отдельные картины.
   ...Картина первая. На одной улице в ряд стоят три перекосившиеся здания с вывесками: "Абортарий", "Эвтанарий", "Крематорий".
   - Как удобно,- восхитился Продиджи.- Здесь тебе и легкую смерть-эвтаназию предложат и прочие крайне необходимые услуги...
   Труба над крышей крематория испускала черный дым, словно работала безостановочно много дней.
   ...Картина вторая. Трех израненных, залитых кровью молодых людей выгружают из повозки. Один из них - явный клиент крематория.
   - Мы занимались защитой животных - отбивали у леопарда его добычу, маленького олененка,- пояснила молоденькая, худая, но крайне решительная девушка с чудовищной прической, похожей на воронье гнездо.
   - Зачем это вам?- Изумленно спросил Страус.- Леопарду тоже есть нужно.
   - Здесь вопрос принципа, ответила девушка и взглянула на Продиджи и Страуса как на недоумков.- Мы - представители экологического движения и защищаем маленьких оленят. А леопард пускай травой питается.
   - Кто же в таком случае леопарда защитит?- Спросил Продиджи.
   - Для этого свое движение есть - защитники хищных зверей.
   ...Картина третья. Один противник мировой глобализации - у многих жителей города было радио, и мировые новости сюда иногда долетали - облил себя в знак протеста бензином и поджег. То же сделал сторонник мировой глобализации. При этом ни первый, ни второй не знали, что означает это слово. Остальные свидетели происшествия весело галдели и грелись возле горящих тел.
   ...Картина четвертая. Большая группа людей, молодых и не очень, пытается строить из обломков разобранных зданий какое-то аляповатое сооружение.
   - Мы строим новую вавилонскую башню, - пояснили они Страусу и Продиджи,- чтобы добраться до Бога, чтобы он открыл нам великую и непреложную истину и изменил наши языки.
   Кто-то из строителей намеревался без труда выучить английский, а кто-то урду, чтобы нести в народ слово божье.
   Слепленная без цемента башня вскоре развалилась, задавив половину своих строителей и чуть не зацепив обломками Продиджи и Страуса.
   ...Картина пятая:
   - Свобода представляет из себя особый бесцветный газ, сходный с закисью азота.- Вещал собравшейся возле него толпе какой-то волосатый, завшивленный гуру с огромными безумными глазами, полными наркотической скорби.- Этот газ выделяется при горении особого священного растения, имеющего латинское название: Каннабис сатива. При вдыхании этого газа наступает полное прояснение ума и приходит подлинная свобода. Человек начинает понимать вселенскую истину, свое абсолютное могущество и бессмертие....
   Картина шестая:
   - Полная свобода, а так же способность летать, преодолевать посуху водные пространства, и общаться с потусторонними силами возникают при употреблении внутрь особой жидкости, полученной при перегонки продуктов дрожжевого брожения,- вещал другой, не менее грязный и завшивленный гуру.
   Картина седьмая - все танцуют под громкую, ритмичную музыку.
   Картина восьмая - все танцуют под громкую, вялую музыку.
   Картина девятая - все танцуют.
   Картина десятая - все поют!...
  
   - Страус, тебе не кажется, что нам пора домой?- Напомнил Продиджи.
   - Домой куда? На наш дуб или совсем домой?
   - И туда, и туда. Обратную дорогу мы с тобой так и не нашли. Знаешь, какая идея у меня возникла? Давай поймаем какого-нибудь горожанина и допросим с пристрастием: как он сюда попал. И как отсюда можно выйти.
   - Они тебе не скажут,- убежденно вздохнул Страус.- Ты же видишь, здесь живет особая раса - свободные люди.
   - Живут и медленно вымирают,- согласился Продиджи.- Как шерстистые носороги.... Но в одном я абсолютно убежден - обратная дорога есть. Сами эти люди сюда не попали, этому городу кто-то хорошую рекламу сделал. Значит, кроме входа, здесь есть и выход. Нужно только тщательно его поискать.
   - Может, к партизанам сходим?- Предложил Страус.
   - Мне они еще больше не нравятся. Встретят такие с оружием, и начнут разные вопросы задавать.
   (Под этим осторожным утверждением с удовольствием бы подписались Бугай, Мормон и Шишимора.)
   Кроме неожиданно возникшей ностальгии, Страуса и Продиджи стал мучить голод - чувство хоть и прозаическое, но еще более тяжелое. Свои припасы они успели съесть, а новых не добыли, вот и маялись теперь от пустоты в тощих животах. Поэтому, вместо того, чтобы искать выход из заколдованного леса, они начали искать пропитание. Либертанцы, между тем, продолжали вести свою вольную жизнь, но, как оказалось, с продовольствием у них была определенная напряженность. Шмали, то есть конопли, мака, разной наркотической химии и самогона у них хватало, но продовольствие в основном добывали с боями, отнимая друг у друга или грабя партизанские угодья.
   Проходя по загаженным улицам, Продиджи и Страус встречали большое количество сидящих перед кострами либертанцев. На кострах редко-редко готовили какую-то неаппетитную еду, а чаще какую-то наркотическую дурь.
   - С таким питанием крематорий должен работать без перерыва,- заключил Продиджи.
   Страус молча согласился. К тому же мимо них прошла очередная похоронная процессия с закутанным в грязный саван телом. Участники процессии тупо взирали на мир.
   Наконец от одного костра повеяло запахом нормальной еды. Среди собравшихся перед костром молодые люди узнали лысого Дастика. Дастик вскочил на ноги и радостно замахал руками. С щенячьим восторгом он приветствовал двух друзей, словно был знаком с ними целую вечность и много лет не видел, нашел им место перед костром, для чего пришлось оттащить в сторону двух обкуренных субъектов, вручил две печеные картофелины и два куска слегка подгоревшего печеного мяса.
   - Как я понимаю, это то, что вы хотели,- радостно сказал Дастик.
   - Ты проницателен, как телепат,- ответил Продиджи, осторожно кусая мясо. Он старался не думать, кому до этого принадлежало мясо, и сколько времени прошло с того момента, как мясо добыли. Но Страус спросил:
   - Дастик, это мясо случайно не из вашего эвтанария или того хуже?
   - Ну что ты! Это наши охотники сегодня утром дикого кабана завалили.
   - А как же защитники природы?
   - Да, с экологами чистая катастрофа,- сокрушенно вздохнул Дастик.- В лесу даже земляники нарвать нельзя без того, чтобы какая-то решительная тетя из кустов с дубиной не выскочила. Рыбу мы уже давно не ловим. Экологи возле всех ближайших водоемов сидят и камнями рыбу распугивают. Скоро и охотиться не получится. Экологи всех охотников вычислили и слежку за ними учредили. А дальше от города нельзя - фашисты и партизаны.
   - Кто они, Дастик?- Спросил Продиджи.
   - Ну, партизаны - это партизаны. Они во время войны в лесах воевали, попали в наш закрытый лес и остались. Правда, настоящих партизан там почти не осталось - все новоявленные, в основном из нашего города бегут. Фашисты тоже. Там из бывших карателей, что на партизан охотились, только один Фриц остался. И то он очень старенький. Остальные - русские скинхеды.
   - Скажи, Дастик, каким образом вы сюда пришли?
   - По велению сердца и из желания быть свободными. Ты хочешь спросить, как можно преодолеть магические границы? Для этого мы использовали шмаль. Подходили к древнему храму, святилищу, что во внешнем лесу стоит, обкуривались и шли по тропинке. Только так сюда можно войти. Но это вход. Выхода никто не знает. Может кто-то и знает, но об этом не говорит. Почему? Это тайна.
   - Кругом сплошные тайны, проворчал Продиджи, а Страус поперхнулся плохо пропеченной картофелиной. Чтобы привести его в норму, Продиджи со всего размаха заехал ему кулаком по спине.
   - Спасибо, дорогой,- прохрипел в ответ Страус.- Только в следующий раз чуть полегче бей....
  
   За новой порцией шмали отправился следующий поезд - такие конопляные составы ходили с завидной регулярностью. Страус и Продиджи поехали на нем обратно. Город Либертания их не воодушевил, наоборот - оставил ощущение разочарования и досады. Словно побывал на чужом и непонятном празднике, где кроме всего прочего тебя еще и побили. Всю сознательную жизнь и Страус и Продиджи мечтали стать свободными, отказаться от глупых обязанностей и делать только то, что хочется. Но свобода либертанцев показалась им хуже любого самого гнусного рабства.
   Снова дымил и стучал самодельный паровозный состав. Вокруг в предвкушении кайфа голосили сидевшие на платформах либертанцы, но Продиджи и Страус тупо молчали. Потом Страус неожиданно сказал умное:
   - Знаешь, из этого я делаю один очень печальный вывод.
   - Что современное поколение вымирает?- Спросил Продиджи.
   - Нет. Что объективный взгляд на мир невозможен. Что же получается? Что границы этого замороченного мира - явление не столько материальное, сколько психологическое. Разные психи и наркоманы их пересечь могут, а нормальные люди с нормальным взглядом на мир - нет. Обкурился, попер напролом - пожалуйста!, ты в заповеднике реликтовых животных и реликтовых людей. Вот и строй после этого разные теории.
   В нужном месте ребята покинули поезд и пошли назад в свой лагерь, казавшийся теперь настоящим домом - так их влекло назад. Вокруг расстилалась все та же саванна, в чем-то похожая на африканскую, и на этих зеленых пространствах паслись разнообразные, по большей части исчезнувшие животные. А поезд с либертанцами ушел вперед. Пассажиров больше всего волновала предстоящая встреча с любимой травой, и на чудеса вокруг они внимания не обращали. Потом, когда поезд скрылся за деревьями, оттуда донеслись взрывы, выстрелы, вопли. На либертанцев опять кто-то напал: может быть, партизаны, а возможно - уже фашисты...
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
      -- Ограбленные и обделенные.
  
  
   "Широкая дороженька,
   Березками обставлена,
   Далеко протянулася.
   Песчана и глуха."
  
   Николай Некрасов
  
  
  
   Как приятно после тяжелого, наполненного опасностями пути, оказаться дома, за надежными и прочными стенами, чтобы сидя у камина, заново переживать свои приключения и получать от этих воспоминаний удовольствие. Приключения тогда именно становятся приключениями, когда вспоминаешь о них в безопасном месте или записываешь в мемуарах. В противном случае это трагедия и катастрофа.
   Когда Продиджи и Страус добрались, наконец, до своего древесного жилища, предвкушая ужин и хороший отдых, оказалось, что имеют место трагедия и катастрофа. Их лагерь носил явные следы разорения и разграбления. Нижняя платформа, старательно сделанная на ветвях дуба, оказалась сброшенной на землю, и с таким трудом поднятые жерди валялись под деревом. Среди этого мусора лежали разорванные рюкзаки, обрывки спальных мешков, измочаленные веревки. Здесь же маялся несчастный Шнурок, заламывая в истерике руки.
   - Я не виноват!- Закричал он, увидев Страуса и Продиджи.- Меня здесь не было, я за рыбой ходил! Это все вы, вы! Вы меня одного здесь оставили! Нужно было всем вместе идти! Я не виноват! Я ничего не знаю!
   - С дуба упал,- предположил удивленный Продиджи.
   - Или Наташа Туголобая покусала,- решил Страус.
   - Я не виноват!- Продолжал вопить Шнурок.
   - Подожди, Миша,- прервал его Продиджи,- объясни толком, что здесь произошло.
   - Я ничего не видел!- Крикнул в ответ Шнурок.- Я ушел на рыбалку. Еды в лагере не осталось. А когда пришел, здесь вот это. Юли нет. Наташи нет. Все разбито!
   - Вот-так-так,- пробормотал Продиджи.- И ты ничего не слышал?
   - Я много чего слышал,- ответил Шнурок.- Выстрелы, взрывы, но это далеко. А близко.... Тоже слышал. Слышал, как Наташа кричала. Но она всегда кричит. Я не думал, что здесь что-то произошло.
   - А что здесь произошло?- Спросил Продиджи.
   - Напал на них кто-то,- сказал Страус, разглядывая следы.- Девчата вначале сверху отбивались, вниз котелки и прочие вещи бросали, а потом нападавшие наверх залезли и девчат с дерева стащили. Я так думаю. Крови нет, значит, девчата в плен попали.
   - К фашистам или партизанам,- закончил Продиджи и, видя непонимающий взгляд Шнурка, лаконично пояснил.- Лес-то населенным оказался, разными недоумками. Здесь и партизаны есть, и фашисты, и целый город наркоманов.
   - Наркоманы тоже могли на них напасть,- предположил Страус.- Те же экологи. У них от ощущения свободы и шмали ветром чердаки посрывало. Нужно идти искать. Но сейчас уже поздно - солнце село, и скоро стемнеет. Ты, Шнурок, рыбки-то принес?
   - Принес,- ответил за него Продиджи, поднимая с земли прутик с нанизанными на него карасями.- Даже почистить и выпотрошить успел.
   - Давайте поужинаем, а завтра поутру пойдем искать.
   Продиджи быстро развел костер. Путешествуя со Страусом по местным лесам и рощам, он давно освоил эту мудреную работу. В то время, пока Продиджи готовил ужин. Страус и маленько успокоившийся Шнурок собирали разбросанные вещи и поднимали их на дерево, на оставшийся целым верхний настил.
   - Странное дело,- озадачился Страус.- У нас ничего не украли. Порвали, помяли - да, но все вещи остались на месте. Даже консервы. Вот они, под спальным мешком лежали. Партизаны, наркоманы и даже фашисты в первую очередь польстились бы на вещи. Те же патроны. Вот они, на месте.
   - Может, девчат не люди похитили?- Спросил Продиджи.
   - Вполне может быть,- согласился Страус.
   - Тогда кто?- Испугался Шнурок.
   - Нет, конечно люди, но может дикие - какие-нибудь неандертальцы или австралопитеки. Если здесь шерстистые носороги водятся...
   - Что, здесь носороги водятся?- Еще сильнее испугался Шнурок.
   - Они самые,- подтвердил Продиджи.- Мы мамонтов не видели, но это не значит, что их здесь нет. А возможно, где-нибудь в самых далеких закоулках этого леса и динозавры бродят. Как ты думаешь, Страус?
   - Это было бы слишком. Мамонты двенадцать тысяч лет назад вымерли, а динозавры - шестьдесят миллионов. Разницу чувствуешь?
   - А я бы не отказался посмотреть на живого динозаврика,- заявил Продиджи, выжидательно посматривая на Шнурка. От этих слов Шнурок отчетливо побледнел.
   - Или он на тебя,- усмехнулся Страус.- Шевельнет такой своей изящной ножкой, все, кранты!
   Рыба вскоре испеклась. Не смотря на то, что пришлось ужинать без соли и хлеба - оставшиеся сухари решили приберечь на черный день, изголодавшиеся юноши умяли рыбу с большим аппетитом: сказались дневные странствия. Потом молодые люди забрались, подстелили на оставшуюся верхнюю платформу разорванные спальные мешки и не тронутые походные виниловые коврики.
   Ночь прошла без происшествий, хотя перепуганный, вернее, запуганный Шнурок спал плохо и посыпался от малейшего шороха. Но Страус и Продиджи, не взирая на происшедшее, спали как убитые.
   Ранними-ранним утром, когда в небе только гасли последние звезды, и окрестности тонули в туманистом сумраке, когда корявые деревья, скрытые вуалью темноты, так походили на когтистых чудовищ, и ночные звери, еще не ушедшие на покой, еще правили свой кровавый бал, Страус, Продиджи и Шнурок выдвинулись в поход. Собрали оставшиеся вещи, что-то перевязали веревочками, что-то пришлось выкинуть. Вернуться обратно, в свое убежище ребята не планировали. По дороге они приготовили себе новое оружие: лук, три дубины, копье. Зарядили и самопал-мультук, оружие может быть не слишком надежное, но большое, эффектное, вызывающее у посторонних некоторое уважение.
   Следов похитителей и похищенной обнаружено не было, возможно сказалась неопытность следопытов. Но решительность ребят не исчезла. После открытия в этом загадочном месте трех людских поселений, населенном реликтовыми животными, неожиданная многолюдность вселяла надежду в успех поисков.
   - Для начала поищем партизан,- решил шагающий впереди Страус.
   - Ты знаешь, где их следует искать?- Спросил Продиджи.
   - Примерно,- Страус достал трофейную карту.- Вот тут проходит железная дорога, по которой либертанцы себе шмаль возят. На карте ее нет. Здесь на поезда нападают партизаны. Они и в первом и во втором случае примерно в одном месте напали. Значит, их поселение должно быть примерно здесь.- Страус обрисовал круг.- Потому что справа - озеро, южнее уже границы заколдованного леса. К сожалению, на карте только юго-западная часть показана. Но надеюсь, наших девчат далеко не поведут. Особенно Наташу. Твоя, Шнурок, сестричка - атомная бомба готовая к действию.
   Вставало солнце. Юношам открылся яркий, свежий простор: леса, луговины, многочисленные озера и болотца. Мир зеленого света, и живого колдовства. В свете встающего солнца мокрая трава переливалась сотнями алмазных брызг. Пряно пахло мятой, горькой полынью, просто травяной свежестью, и этот живой аромат затмевал все изощренные изыски модных и продвинутых парфюмеров. В окрестностях родного ребятам Чумска такого простора не было - все поля, лесополосы, да свалки, а лес, растущий на внешней стороне заколдованной территории, был исхожен вдоль и поперек и основательно загажен любителями пикников. Здесь же был первозданный, первобытный край.
   Стали попадаться животные: лани, косули, быки-туры, какие-то мелкие хищники, пожиравшие павшую лошадь. Проходивших мимо людей звери высокомерно игнорировали, не удостоив даже взглядом.
   - Все-таки эта территория значительно больше, чем показано на карте, раз на ней могут прокормиться столько животных.- Решил Страус.
   - А вдруг у этого заколдованного или, как ты предложил, замороченного леса есть другие, свои замороченные леса,- предположил Продиджи.- Такой карман в кармане, многоэтажность или многоуровневость.
   - После того, что мы увидели, ничему не удивлюсь.
   Шнурок же продолжал подавленно молчать. Все происшедшее свалилось на него тяжким грузом, к тому же он никогда не готовил себя к таким приключениям (дискотечные разборки, гонки по шоссе на папином автомобиле, да попойки с побоищами в каком-нибудь кабаке - вот и все приключения). К тому же удивлятельный орган у него давно атрофировался - как и большинство своих ровесников, Миша мог удивляться только новым сортам пива.
   К десяти часам утра, покрыв бодрым маршем километров пятнадцать, ребята обнаружили поселение партизан, вернее, само поселение выдало себя густыми клубами дыма, поднимающимися над лесом. Подойдя ближе, молодые люди увидели догорающие остатки деревянных сооружений. Пожар, видимо, случился еще ночью, так как от строений почти ничего не осталось: несколько дымящих куч углей и пепла. Только уцелевшая вывеска с названием поселка на обугленных воротах говорила о былом грозном величии партизанского городища. Среди пожарища уныло бродили домашние животные: маленькие лошадки, собаки, куры.
   - Вот-так-так,- испугался Продиджи.- Кто же это на них напал?
   - Наверное, сами сгорели,- предположил Страус.- Домишки сплошь из дерева сложены. Одна спичка или окурок - полыхнет, только успевай выскакивать. К тому же пожарных поблизости нет.
   - Тогда где люди? Люди-то должны остаться. Или все сгорели?
   - Не обязательно. Они могли в другие места уйти, чтобы заново отстроиться. А может, в Чумск подались.
   Оставив Шнурка сторожить вещи - на большее он способен не был, Страус и Продиджи разошлись между руин, чтобы обследовать пожарище. Вдруг найдется кто-нибудь живой, да и помародерствовать не мешало - в их ситуации подобное занятие не было предосудительным.
   Вскоре пронырливый Продиджи под обвалившейся кровлей несколько бочонков с солониной и маринованными грибами, килограммов по восемь каждый. Хотя снаружи бочки и обуглились, на содержимом это не сказалось. Попадался и разнообразный садовый инвентарь, железные части которого не были подвержены огню. Потом Продиджи нашел большую, слегка закопченную кавалерийскую саблю и радостно вскинул ее над головой.
   - Первое настоящее оружие!
   - Здесь и огнестрельное оружие должно быть,- предупредил в ответ Страус.- Раз это партизаны.
   - Ну, патроны взорваться могли.
   - Мы ночью взрывов не слышали. Может, у них склад под землей был.
   - Как мы его теперь найдем? Кстати, ты человеческие кости видишь?
   - Нет,- ответил Страус.- Наверное, все и вправду куда-то ушли.
   Продиджи нашел еще два бочонка, с медовухой, как определил он после дегустации. Богатство великое, но как унести его с собой?
   От тлеющих головешек поднимался горький, смрадный дым, от которого першило в горле, и слезились глаза. Откатив и оттащив в сторону свою добычу, Страус и Продиджи стали искать способ ее транспортировки.
   - Давай лошадку поймаем и к ней приторочим,- предложил Продиджи.
   - Ты ее поймай сначала,- проворчал Страус.- Ты лассо метать умеешь? Управлять лошадьми сможешь? Знаешь, они еще и лягаются.
   - Учиться никогда не поздно,- беспечно заявил Продиджи.- Где наша веревка?
   - Ребята! Страус, Продиджи!- Донеслось со стороны жалобное блеянье Шнурка.- Идите скорее сюда.
   - Чего это он?- Спросил Страус и повернулся на зов. Однако Шнурок был уже не один. Рядом с ним стоял одетый в военную форму длинноволосый старик. Одной рукой старик держал Шнурка за ухо, а во второй был пистолет, вороненым стволом которого старик поглаживал Мишин лоб.
   - Чтоб тебя!- Выругался Продиджи.- Это кто такой?
   - Высохший старикашка оказался существом настырным, лишенным всякого почтения к свободе личности и правам человека. Левой рукой он сильно тянул Мишу за ухо левое ухо, от чего Мишина голова откинулась вбок. В таком положении Шнурок мог только блеять.
   - Кто вы такие?- Решительно спросил старик тонким голосом.
   - Это вы кто такой?- Спросил в ответ Продиджи.
   - Вопросы здесь задаю я!- Сказал как отрезал дедушка.- Что вы делаете в моем городе?
   - Где он, город?- Развел руками Продиджи.- Здесь одни головешки, а к ним, могу вас заверить, мы не имеем никакого отношения.
   - Положите свое оружие,- потребовал настырный дед, видя в руках Страуса громоздкий мультук.
   - Ну, положим, тогда что?- Продолжал возмущаться Страус.- Откуда мы знаем, что вы в таком случае его не пристрелите. Знаете, здесь вопрос софистический. Допустим, мы поверим вам на слово, сложим свое оружие, вот эту базуку, и тогда вы кончите всех троих. А если не положим, вы пристрелите одного Шнурка, от которого все равно проку как от старой коровы. Один убитый как-то лучше, чем сразу три. Давайте сделаем так: Страус пальнет в вас двоих из своего ружья, если кто-то уцелеет, мы окажем ему посильную помощь и даже выроем могилку и споем похоронным марш.
   Старик ничего не понял и потому слегка опешил - мозги, видимо. Ему до этого еще не пудрили.
   - Положите оружие и отойдите на безопасное расстояние,- продолжал настаивать старик.
   - Здесь тоже сложный вопрос,- не унимался Продиджи.- Какое расстояние можно считать безопасным и для кого? Если это касается нашего четвероногого друга Шнурка, так отправься мы на северный полюс, он не окажется в безопасности. Учтите, он у нас психический и давление пистолетом в лоб плохо переносит. Вот сейчас он упадет, у него случится эпилептический припадок, тогда мы сможем использовать свое оружие, и в опасности окажетесь вы....
   Однако какой-то припадок начался у старика. Он выронил пистолет, отпустил Мишино ухо и повалился на траву. Быстро подскочивший Продиджи отфутболил пистолет подальше, а Страус его проворно схватил. Но обессиливший дед, хотя и не потерял сознания, никаких действий по этому поводу не предпринял.
   - Ты хотел, чтобы я погиб?! Ты хотел, чтобы я погиб?! Да?!- Глотая слова, заверещал Шнурок. Потом он вдруг тоже повалился на траву и громко разрыдался.
   - Страус, где там медовуха? Надо отпаивать.- Сказал Продиджи.
   Страус передал Продиджи изъятый пистолет, достал из рюкзака пластмассовую походную кружку и отправился к бочонкам с медовым напитком. Первым делом он напоил старика, потом пришла очередь Шнурка, которого била мелкая нервная дрожь.
   - Совсем раскис наш Шнурочек и шуток не понимает,- горько констатировал Продиджи.
   - Хороши шуточки,- удивился Страус. Тебя бы на полном серьезе хотели убить, да еще б заявили об этом с беспечным видом.
   - Я бы как-нибудь выбрался,- глубокомысленно заметил Продиджи.- или бы выболтался. Что ты хотел, я будущий юрист, адвокат. В моем распоряжении только хорошо подвешенный язык.
   Старичок-террорист постепенно пришел в себя. Сладковатая медовая брага вернула его бледному лицу некоторое подобие румянца. Он даже принял сидячее положение и взглянул на ребят без всякого страха.
   - Храбрые ребята, да и на фашистов не похожи. Из Чумска?- Спросил старик.
   - Из него самого,- недоверчиво ответил Продиджи, держа старика на прицеле пистолета.
   - Сюда, надеюсь, не к наркоманам пожаловали?
   - Нет,- ответил Страус, предлагая старику еще одну кружку медовухи.- Случайно попали, а теперь выйти не можем.
   - Дело это трудное,- сказал старик.- Вам к волхвам надобно обратиться. Только они выходы отсюда знают. Отдай мне пистолет, внучек,- потребовал старик.- Не бойся, ничего я вам не сделаю, да пистолет и не заряжен.
   Продиджи неумело оттянул назад затвор пистолета. Патрона в стволе не было.
   - Нет уж,- сказал Продиджи,- пусть у меня еще немного побудет.
   - Ну, как хочешь,- миролюбиво согласился старик.- Помогите мне встать на ноги, а то я с возрастом ослаб изрядно.
   Продиджи и Страус взяли старика под руки и помогли подняться. Пытались оказать такую же помощь и Шнурку, но тот лежал ничком на траве и причитал как заведенный:
   - Вы хотели, чтобы я умер!
   - Да ладно тебе,- попытался урезонить его Продиджи, но Шнурок никак не прореагировал и продолжал скулить.
   Старик с огромным сожалением разглядывал сожженное поселение, тяжко вздыхал. К нему подбежала лохматая собачонка, из нескольких бродивших по пожарищу, радостно завиляла хвостом. Приблизились и распуганные ребятами лошадки. Своего хозяина они узнали и не боялись.
   - Как к вам обращаться?- Спросил Продиджи.
   - Зовите меня комиссаром. Я в нашем поселке самым главным был.
   - Что у вас здесь случилось, товарищ комиссар?- Поинтересовался Продиджи.- Кто поселок спалил.
   - Напал на нас кто-то,- печально ответил старик.- Нелюди какие-то. В темноте не разобрать, но точно не фашисты и, тем более, не наркоманы. Часовые их прошляпили. Какими-то огненными лучами стреляли, с таки громким треском. И все загорелось, паника началась. Меня молодежь в тайном убежище спрятала. Я и кричал на них, приказывал, чтобы оставили, дали в бою поучаствовать.... Хотя не было никакого боя. Паника была: крики, визг - животные и люди орали. Ничего не разобрать.- У старика на глаза набежали слезы.- Но их увели. Убитых нет. Всех с собой забрали.
   - У нас тоже двух девочек забрали,- сказал Страус.- Вот мы их искать и пошли.
   - Вам нужно к волхвам идти. Они здесь дольше всех живут - уже несколько веков. Если уж и они не скажут, кто это был и куда ушел - никто не скажет. Я здесь уже шестьдесят лет, с таким еще ни разу не сталкивался.
   - Как получилось, что вы здесь поселились?- Встрял в разговор Продиджи.
   - Я в партизанах был. Тогда лес возле Чумска не в пример нынешнему, поболее был. Случайно отряд попал в эти потаенные земли, да здесь и остался. Потом к нам другие беглецы приходили, получился небольшой поселок.
   - Обратно домой не тянуло?- Спросил Страус.
   - Здесь мой дом. А там, в большом мире... Ничего там хорошего нет. У нас в поселке радио было, так что мы в курсе всех мировых событий находились, да и пришлые нас вестями снабжали. Здесь у нас спокойно, живем себе... вернее - жили, с фашистами да наркоманами воевали....
   Старый комиссар оказал ребятам неоценимую услугу. Не таким он был и страшным, каким показался вначале, уставшим только, сломленным. В его тайнике, оборудованном на всякий случай в стороне от поселка, нашлась небольшая подвода, в которую запрягли двух низкорослых лошадок. На подводу погрузили найденные на пожарище продукты - комиссар не пожадничал. Кроме того, у старика нашлось кое-какое оружие: автомат ППШ, обрез трехлинейной винтовки и револьвер Нагана. "Вам может понадобиться",- сказал комиссар, вручая оружие, ребята не стали отказываться. Между бочками с продовольствием уложили и Шнурка. Несчастный юноша все никак не мог отойти о потрясения, тяжко стонал, всхлипывал, иногда вскрикивал возмущенно: "Вы хотели, чтобы я погиб!"
   Еще старый комиссар подправил устаревшую карту, показал, где находится поселение волхвов, куда следовало идти, и где живут фашисты - туда идти не стоило.
   - Может, с нами поедете?- Предложил старику Продиджи.- Что вы здесь в одиночестве делать будете?
   - Стар я уже для таких путешествий, покачал головой старый партизан.- Мое время уже ушло. Теперь вам действовать придется....
  
   По сторонам дороги тянулась лесостепь, вернее - луга, перемежавшиеся рощами и лесами. В лесах росли дубы, ясени, грабы, хмелеграбы - растения южные, сохранившиеся здесь, наверное, со времен плиоцена. Видимо, такой была вся здешняя округа до того, как приползший с севера великий ледник уничтожил широколиственные леса, изгнал или убил древних четвероногих обитателей. Замороченный лес почему-то миновали древние геологические потрясения.
   В небе высокомерно кружили хищные птицы, выслеживая с высоты беспечных грызунов. Припекало солнце, выжимая из тела обильный пот. После прохлады утра казалось, что уже пришло счастливое и жаркое лето. Поскрипывали несмазанные оси телеги, фыркали лошади, постанывал страдающий Шнурок. Одна из собачонок увязалась за телегой и теперь весело и как-то нахально трусила сбоку, задрав пушистый хвост и не отвечая на дружеские авансы.
   - Знаешь, Виктор,- сказал Продиджи,- у меня все не проходит ощущение, что это всего лишь сон, странный и волшебный сон. Вот сейчас проснешься, и ничего этого не будет. Не будет леса, неба, Шнурка, который все стонет и стонет.
   - Вы хотели, чтобы я погиб!- Вякнул упомянутый Шнурок.
   - Если бы хотели, ты бы уже погиб,- огрызнулся Продиджи.- Все так нереально. Сегодня я должен бы быть в школе, готовился бы к выпускным экзаменам, к поступлению в институт. Папаша уже бы зеленью шуршал, чтобы нужных профессоров зарядить. Но кто-то там, на небесах решил по-другому, и мы втроем едем неизвестно куда и не знаем, что нас ждет впереди. И знаешь, что удивительно: от всего этого я испытываю необъяснимый кайф, какой даже наркоманы-либертанцы не испытывают.
   - Вот и не понятно,- согласился Страус,- сейчас мы находимся в замороченном лесу или жили в нем до этого. Может, на самом деле тот, внешний мир - замороченный лес, а здесь жизнь.
   - В гробу я видал такую жизнь!- Вдруг взвыл Шнурок и принял сидячее положение.- Разве это жизнь?! Эти вонючие лошади - жизнь?! Брага - тоже жизнь?! Чудовища разные, которые каждую секунду съесть могут?! Что Юлька с Наташкой у кого-то в плену, и не известно, что с ними - тоже жизнь?! приключений вам подавай, странствий! Романтики хреновы! Жизнь - это работа с хорошей зарплатой, это дорогой дом, тачка клеевая, крутой отдых с выпивкой и девочками! Вот это - жизнь! А это,- широкий жест рукой,- это - существование дикарей, ублюдков и неудачников! Я такую жизнь не хочу! Я не хочу, чтобы мне в морду тыкали пистолетом, не хочу жить на дереве и жрать корешки...
   - Пока что придется довольствоваться этим,- спокойно и несколько брезгливо ответил Страус.- Вернемся домой, тогда будешь пить пиво и кататься на папиной машине. Потерпи немного.
   - Я не хочу терпеть,- глухо сказал Шнурок и опять повалился на дно подводы.
   - Надеюсь, потрясения не отбили у нашего Шнурка его знаменитый аппетит,- произнес Продиджи, открывая бочки с мясом, грибами и брагой.
   Они поели на ходу, не слезая с телеги. Аппетит у Шнурка не пропал, и он слопал и выпил больше всех и даже захмелел. Несколько кусков мяса бросили собачонке, которая подхватила их на лету, но близко не подошла.
   - Стой!- вдруг закричал Продиджи, выхватил из рук Страуса вожжи, потянул на себя, останавливая лошадей.
   - Ты чего?- Испугался Страус.
   - Смотри, справа! Та тетка, что черемшу собирала, у которой мы еще корзину отобрали!
   Действительно, на опушке леса ползала на четвереньках, собирая какую-то растительность, уже знакомая антиэкологическая тетушка. Увидев телегу и ребят и, видимо, узнав их, тетка быстро приняла вертикальное положение и с поразительной для своих габаритов прытью понеслась в лес. Продиджи спрыгнул с телеги и побежал следом. "Стой, тетка, стой! - Экологическая милиция приказывает тебе остановиться!" Но тетка его не слышала или не хотела слышать и быстро скрылась в лесу. Нырнувший в чащу Продиджи вскоре вернулся назад.
   - Исчезла,- грустно сообщил он.- Она, как демон-разрушитель здешних мест: вылезет из чащи, истребит, что можно истребить, и опять исчезает. Как она только дорогу находит и запретные границы преодолевает?
   - Как наркоманы - под кайфом,- ответил Страус.- Только у нее особый кайф - кайф азарта.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
      -- Снова Наташа Туголобая.
  
  
  
   "Солнце всходит и заходит,
   А в тюрьме моей темно..."
  
   Народная песня
  
  
  
   Двадцатый век, благодаря своей необъяснимой динамике, поднимающей на дыбы мировые устои и ниспровергающий все и вся, путем долгих генетических экспериментов вывел новую, особую породу людей - узников совести, таких профессиональных политических зеков, которые к концу своей многотрудной жизни очень часто становились правителями. Для этих людей посидеть в тюрьме или психушке было настоящим, ни с чем не сравнимым счастьем. Посидит такой профессионал в сырой темнице, съест несколько хлебных чернильниц, обдумает, за неимением прочих занятий, способы переустройства мира, напишет пару умных трактатов на кусках туалетной бумаги, а потом - гляди ж ты!- становится властителем дум и начинает отправлять в тюрьмы своих менее удачливых конкурентов или нести с трибун набившие оскомину непреложные истины.
   Бугай, Мормон и Шишимора о подобной карьере и высоком предназначении даже не помышляли. Их планы были менее радикальными и более приземленными. Конечно, от сумы и тюрьмы никто не застрахован, но садиться по политическим мотивам они не собирались. А тут, повезло-то как!
   Вначале они провели в застенках аналогичных сталинскому ГУЛАГу, где их проверили на прочность посредством змей и муравьев, а потом отправили свершать великие свершения и захватывать поезд с наркоманами. Благополучно сбежав, они загремели в другую темницу, принадлежавшую продолжателям дела Гитлера, Геббельса и прочей, им подобной дряни.
   А сперва все складывалось так удачно. Пока партизаны обрабатывали дубинами либертанцев, получая ответные удары, господа бандиты лихо "сделали ноги". Используя для прикрытия рельеф местности и разнообразные кустики, они отбежали от железной дороги и забились в ложбину, предварительно разогнав обосновавшийся там же выводок диких поросят.
   - Ушли,- перевел дух Мормон.- Кто знает, что бы они с нами после этой проверки сделали. Вдруг мы им не понравились, тогда бы нас точно отправили в расход. Особисту, вон, приглянулись кроссовки нашего Бугая, а комиссару - Шишимора.
   - Слушай,- попросила Шишимора стервозным голосом.- Попридержи свой язык, не то я за себя не ручаюсь.
   - Это все гитара,- определил Бугай.- Его дважды гитарой по темечку били. Били по голове, а попадали по языку.
   - Мормон промолчал. В чем-то Бугай был прав. После тесного общения с гитарой у Мормона кружилась голова, и слегка двоилось изображение перед глазами. Однако, когда звуки стрельбы и вопли стихли, а убежавший от партизан поезд, наращивая скорость, исчез вдали, Мормон первым поднялся на ноги и потребовал, чтобы они шли дальше.
   - Куда?- Тоскливо спросила Шишимора.- Опять этот заразный Цветок искать?
   - Теперь мы его не найдем,- ответил Мормон.- Нам бы дорогу домой найти. Пойдем вслед за поездом. Должна же там быть конечная станция. В конце концов, вид у этих ребят на поезде был вполне цивилизованный, не то, что у этих партизан.
   Мормон, Бугай и Шишимора выбрались из своего убежища. Бой между партизанами и выпавшими пассажирами поезда уже закончился, и не понятно, в чью пользу. Партизан видно не было, а побитые пассажиры поодиночке плелись по путям вслед за ушедшим составом. Дождавшись, пока все они уйдут подальше - приключения в замороченном лесу научили осторожности - господа авантюристы тоже пошли по шпалам. Но то, что легко дается всем прочим, на отдельные удачливые личности не распространяется.
   У пасшихся неподалеку шерстистых носорогов случился брачный период- весна - весна, как-никак, и одному из самцов, огромному бурому зверю, с роскошным двухметровым рогом почему-то не понравился Бугай. Оставив своих подруг, с утробным хрюканьем чудовище бросилось на господ бандитов. Вернее, бросило на Бугая, но остальные были вместе с ним. Убегать пришлось всем троим, причем с предельной скоростью.
   Носороги, как ныне живущие африканские, так и почившие в бозе шерстистые, не смотря на некоторую неповоротливость, обладают завидным упорством. Поэтому трем незадачливым авантюристам пришлось совершить роскошную пробежку, рассчитанную на стайеров, но выполненную со спринтерской скоростью. Финиш этого забега оказался на высоком дереве, куда Бугай, Мормон и Шишимора залетели, не снижая темпа. Носорог остался внизу и принялся снимать с дерева кору предназначенным для подобных упражнений рогом.
   - Зна-зна-зна-зна-ете, что я... с вами... сделаю?- Выдавила сквозь отдышку Шишимора.- Я... вас... убью.... Только да-да-йте отсюда... выйти. Сама убью... или... закажу!
   - Не получится,- дрожащим голосом сказал Мормон.- Выше тебя на дереве леопард сидит!
   Шишимора подняла голову и громко заорала. Над ней на самом деле сидел большой леопард и уже делал движения, чтобы спуститься пониже.
   - Бугай, где твоя граната?!- Прокричал Мормон.
   - Нельзя гранату! Здесь нет укрытия!- Проорал в ответ Бугай.
   Внизу хрюкал носорог, с прирожденным упорством обдирая ствол спасительного дерева, наверху смачно облизывался леопард. Какие-то полчаса назад несколько защитников природы из Либертании отбили у него добычу, лишив завтрака, обеда и ужина, поэтому пятнистая кошка решила подкрепиться сидящими на дереве полудурками.
   - Мормон, Мормон!- Прокричал, вернее, провыл Бугай.- У тебя же пистолет есть!
   - Там всего три патрона!
   - Нас тоже трое!- Нелогично ответил Бугай, словно эти три патрона нужно было использовать для спасительного самоубийства.
   Мормон выхватил из-за пояса пистолет. Одну пулю он послал наверх, две другие - в носорога.
   - Ай!- Вскрикнула Шишимора, пистолетная пуля, врезавшись в ствол перед ее лицом, чуть не оторвала ей нос. Две пули попали в носорога, но для такой солидной туши был необходим, по крайней мере, гранатомет. Животное даже не почувствовало ранения и только почесалось боком об ствол.
   Все-таки леопард знал, что такое огнестрельное оружие, потому что звуков выстрела испугался и переместился повыше, но с дерева не слез и облизываться не перестал.
   - Кыш! Брысь!- Замахнулся на леопарда Мормон.- Пошел отсюда!
   - Р-р-ры!- Ответил леопард и показал здоровенные белоснежные клыки.
   - Не дразни его, Мормон,- попищала Шишимора.
   Где-то совсем близко прогремело еще несколько выстрелов. Леопард, видимо хорошо знавший стрелков, резво спрыгнул с дерева, зацепив Бугая хвостом по лицу. Носорог выстрелов не испугался, но, увидев леопарда, посчитал его более стоящим противником и побежал следом. Три авантюриста облегченно вздохнули.
   Рановато. Вскоре под деревом появилась новая опасность, обладающая, в отличие от носорога и леопарда, кое-какими мозгами. Пятеро человек, вооруженные пистолет-пулеметами МП-40, называемыми в народе "шмайссерами", подошли к дереву и нехорошим взглядом посмотрели на беглецов. По автоматам и военным немецким каскам беглецы догадались, что имеют дело с фашистами.
   - Ну-ка, ну-ка, что это за птички на дереве сидят?- Спросил одни из фашистов.- Никак партизаны?
   - Мы не партизаны,- ответил за всех Бугай.
   - Ну как же не партизаны?- Удивился второй фашист, очень молодой, даже несовершеннолетний. Мы вас в партизанском отряде видели, когда вы на поезд напали. Партизаны.
   - Ну-ка, птички, слетайте с шестка,- потребовал первый фашист.
   - Сейчас всех подорву!- Неожиданно заорал Бугай и выхватил гранату. Но выхватил он ее слишком резко и поспешно, поэтому не удержал в руке и выронил вниз, даже не выдернув чеки.
   Фашисты попадали на землю. Свалился на землю и Мормон, причем, в отличие от фашистов, падать ему пришлось далеко и больно. Граната не взорвалась.
   - Шалишь,- сказал предводитель фашистов, поднимаясь на ноги.- А теперь я попробую стрельнуть.- Он направил ствол своего автомата на Бугая.
   - Спускаясь,- обреченно сказал Бугай и начал спускаться.
   - И ты, тетка, приказал фашист.
   - Я не тетка,- обиделась Шишимора, но тоже стала спускаться.
   Потом фашисты связали им руки за спиной и повели в свое поселение.
   И опять тюрьма, очередная, вторая за два дня, на этот раз подземная.
   Поселок фашистов, в отличие от Партизанска, сложенного из древесных стволов, был наполовину углублен в землю. Короче говоря, дзоты, блиндажи, землянки да ходы сообщения. В качестве ограды здесь использовались проржавевшие корпуса немецкой военной техники и не менее проржавевшая колючая проволока. Здесь тоже маршировали по плацу, вернее, в яме и пели героические песни, на этот раз немецкие. Но немцев среди фашистов не было - видимо, пали в боях с партизанами еще шестьдесят лет назад. Один предводитель, называемый здесь Фрицем и фюрером был не настоящим немцем, а латвийским националистом, когда-то участвовавшим в облавах на партизан.
   Посидев некоторое время в тюрьме, господа авантюристы имели честь с ним познакомиться.
   Их привели в один из блиндажей. И если комиссар партизан показался человеком незлым, хотя и целеустремленным, то фашистский фюрер проявлял некоторые симптомы психического заболевания.
   - Как и зачем вы оказались на наших территориях?- Пролаял фюрер, сидя на деревянной лавке. Был он какой-то невыразительный, неопределенный. Когда смотришь на него, видишь некоего задохлого старичка, божьего одуванчика с прореженными паршой волосиками и глазами, больше похожими на маленькие дырочки, но стоит отвернуться, черты фюрера невозможно было вспомнить. Одеяние фюрера состояло из растерзанного немецкого мундира, чудом сохранившегося со времен былой войны, хотя эта реликвия и нуждалась в серьезной реставрации, но больше подходила для половой тряпки. На впалой груди перезванивалась целая колокольня немецких наград, в большинстве своем - крестов. Вряд ли настоящий фюрер мог удостоить этого вояку таким количеством орденов и медалей, поэтому можно было предположить, что кресты Фриц снял со своих погибших однополчан и все нацепил на себя.
   - В аварию попали,- пробурчал Бугай на поставленный вопрос.
   - Не верю!- Взвыл фюрер.- Вы выполняли задание НКВД!
   - Здрасти!- Возмутился Мормон.- Какой НКВД? На дворе двадцать первый век. У нас и КГБ-то давно нет.
   - Не врите! Я все про вас знаю!- Продолжал вопить фюрер.- Я мысли читать могу. Вы посланы, чтобы разведать наши великие планы, наши идем восстановления Рейха, и превращение моей любимой Латвии в великую империю, продолжающую дело великого Адольфа Гитлера. И на дереве вы сидели, чтобы приманить моих людей. Вы даже носорога завербовали. Недавно нам пришлось повесить мою любимую собачку, потому что она читала секретные документы. Это ты совратила ее с правильного пути!- Ткнул пальцем фюрер.
   - Я?!- Крайне удивилась Шишимора и испуганно округлила глаза.- Сроду никаких собачек не совращала.
   Рядом с фюрером на лавке сидели его боевые друзья, пусть и более молодые, но не менее решительные, и хмуро смотрели на стоящих пленников. В грязном блиндаже с низким потолком и неровными стенами царил мучительный полумрак, а запах был, как в свинарнике. Но фашисты не обращали внимания на подобные мелочи. Они творили историю, такую же перекошенную, как и их больные мозги.
   - Вас ждет мучительнейшая кара, восторженно сообщил фюрер,- и торжественная смерть. Когда звезды войдут в нужное соответствие, вас предадут смерти.
   Фюрер вяло махнул рукой, и конвоиры пинками погнали трех искателей счастья обратно в тюрьму.
   - Дожили,- печально простонала Шишимора, сидя на голой, утрамбованной земле и уткнувшись лицом в деревянную обрешетку стены землянки.- Я собачку совратила. Слыхали, я собачку совратила? - Шишимора расхохоталась, у нее началась истерика.- Я собачку совратила, я собачку совратила, а ко мне приставал леопард, он был агентом КГБ.
   Шишимора долго смеялась, а затем ее смех перешел в рыдания. Подавленные мужчины не оказывали ей никакой помощи, потому что сами были на грани истерики. Такое количество испытаний, свалившихся на них за какие-то три дня, мог вынести не всякий человек.
   Потом Мормон неожиданно вскочил на ноги и резко произнес:
   - Хватит! Ладно, они здесь все ненормальные, нам идиотами не стоит становиться. Нужно отсюда бежать
   - Как отсюда сбежишь?- Обреченно спросил Бугай.
   - Элементарно. Как граф Монте-Кристо сбежать собирался. Это всего лишь землянка, а не каменное подземелье. Здесь подкоп сделать можно. Пока звезды будут в нужное положение приходить, мы уйти успеем. Ну-ка, Бугай, помоги оторвать этот сук.
   Нынешняя тюрьма, куда по воле фашистов попали Бугай, Мормон и Шишимора, представляла собой просто накрытую крышей яму. Малюсенькое окошко под потолком служило больше для вентиляции. Никаких тебе удобств: ни соломы на полу, ни обязательной в таких случаях параши. Стены - переплетение нетолстых веток, поддерживающих от осыпания землю.
   Бугай и Мормон взялись за выступающий из стены сук, рванули на себя и оторвали половину обрешетки, обнажив глинистую землю. В землянку сразу же посыпались какие-то жучки и грызуны, быстро разбежавшиеся по углам и многочисленным щелям. Обычно боявшаяся разной мелкой живности Шишимора на этот раз промолчала. Она еще не пришла в себя от тяжести предъявленных ей обвинений.
   - Вот видишь, земля рыхлая,- ободряюще сказал Мормон.
   - А копать чем?
   - Оторви палку.
   Бугай и Мормон выдрали из обрешетки по одному небольшому колышку и с величайшим энтузиазмом принялись ковырять землю. Стены землянки и в самом деле оказались рыхлыми и податливыми. На пол обрушились целые горы грунта.
   - Шишимора, а Шишимора,- позвал Мормон,- хватит о судьбе совращенной собачки переживать. Давай землю в угол оттаскивай. Или лучше сбоку от двери трамбуй, чтобы раньше времени нас не раскололи.
   Шишимора очнулась, глубоко вздохнула и приступила к работе. Как настоящий бульдозер она толкала руками обвалившуюся землю к противоположной стене, сгребала в кучки и утрамбовывала. Мормон и Бугай не менее решительно, можно даже сказать: остервенело, рыли землю и спустя десять минут куда-то пробились, в какое-то темное помещение, или даже в туннель.
   - Ну вот, пробились,- обрадовался Мормон.
   - Куда?- Спросил Бугай, а Шишимора ничего не спросила - была поглощена трамбовкой земли.
   - Какая разница куда,- ответил Мормон.- Главное - из этой тюрьмы выйти сможем, а там уж как Бог решит.
   Пространство за стеной действительно оказалось длинным, узким туннелем, идущим в обе стороны непонятно куда. Передвигаться в туннеле можно было только на четвереньках да еще на ощупь - света не было никакого. Кстати, к этому времени погас свет и в самой тюрьме: снаружи наступил вечер, и единственной вентиляционное окошко в потолке землянки потемнело.
   Не взирая на темень и неспособность как кошка видеть в темноте, Мормон, Бугай и Шишимора залезли в туннель и, держась друг за друга, ощупывая пространство перед собой, двинулись вперед. Найденный ими туннель должен был куда-то вывести.
   В это время в фашистское поселение пришел новый отряд разведчиков и притащил еще одного пленника, вызвав одобрение своего фюрера, в отличие от трех авантюристов, этого пленника пожалели и посадили не в темную землянку, но в чуть более освещенный блиндаж, и даже попытались накормить. Однако новая добыча фашистов есть не желала и только орала на всю округу, пугая пасущихся в лесу копытных животных.
   - Да пошел!- Неслось над фашистским поселком.
   Как можно было догадаться, новой добычей фюрера и его опричников стала Наташа Туголобая.
   Страус ошибся, когда посчитал, что Юлю и Наташу похитили одновременно. Наташа была схвачена раньше. Воспользовавшись отсутствием своего двоюродного брата, ушедшего на рыбалку, Наташа отвязалась от дерева и пошла странствовать.
   Сначала ее заинтересовали лесные птички, перелетавшие с ветки на ветку. Наташа попыталась их поймать, конечно, не поймала, но отошла от убежища на почтительное расстояние. Потом она увидела дикую кошку и захотела устроить ей свой знаменитый "кошкин дом". Кошка убежала в камыши (видимо, относилась к породе камышовых котов). Наташа побежала следом и напоролась на отряд фашистов, выслеживавший в камышах партизан. Фашистов Наташа заинтересовала сильнее их исконных врагов. К тому же при поимке она пустила в ход свои острые ногти и многочисленные зубы, вызвав неподдельное уважение продолжателей дела Гитлера. С таким когтисто-зубастым врагом они встречались впервые. Наташу связали, запихнули в мешок и доставили в поселок.
   Наташу посчитали, пусть кусачим и царапистым, но все-таки ребенком, поэтому посадили вместе с другими детьми. В фашистском поселке с таким обычным явлением, как дети были большие проблемы - ну не разводились они естественным путем. Поэтому жители ловили детей в остальных поселках и пытались их приручить. С либертанцами это получалось без особых трудностей. Юные либертанцы, воспитанные родителями в духе свободы, легко принимали любую ахинею. Сложнее это удавалось с партизанятами, и совсем не прошло с Наташей Туголобой.
   Помещенная в блиндаж, являющийся одновременно детским садиком, Наташа первым делом вздула всех находившихся там малышей, а на старших выплеснула предложенный ей суп. Суп был горячим. Потом досталось взрослым, пытавшимся ее урезонить. Их Наташа огрела суповой кастрюлей и половником. Далее в ход пошли метательные ножи, которыми тренировались дети. Метать ножи Наташа, конечно, не умела, никого из фашистов ими не проткнула, но напугала, а сама, воспользовавшись заминкой, покинула блиндаж.
   В поселке фашистов нормальных площадей и тротуаров не было. Все передвигались по углубленным в землю ходам сообщения: траншеям и канавам. Весной и осенью эти канавы основательно заливались водой, не высыхающей даже в сухую и жаркую погоду, поэтому кругом стояла обильная и жирная грязь. Из-за нее жители деревни, не имеющей названия, больше походили не на фашистов, а на вывалявшихся в грязи поросят.
   Пробежав по траншее и увидев впереди новых врагов, Наташа юркнула в боковое ответвление, ведущее в какую-то землянку. Дверь землянки оказалась открытой, и Наташа заскочила туда. Уже стояла ночь, и загонщики Наташи Туголобой пробежали мимо.
   Вернемся трем неудачным первым похитителям Наташи Туголобой. Пока наверху шла ловля этой юной особы с большим и постепенно возрастающим количеством участников, Мормон, Бугай и Шишимора ползли на четвереньках по узкому туннелю в неизвестном направлении. В туннеле стоял абсолютный мрак. Ползущий первым Мормон водил перед собой руками, стараясь нащупать дорогу. Иногда он нащупывал шныряющих по туннелю крыс и землероек и тогда коротко, но очень трагично взвизгивал. За ним взвизгивали остальные. Последней взвизгивала перепуганная крыса и спешила убраться подальше. В отличие от трех прохиндеев крысы чувствовали в темноте очень уверенно.
   - Не пугай, Мормон,- устало попросила Шишимора после очередного хорового вопля.
   - Да как же я не буду пугать, когда все время хватаю руками кого-нибудь живого. Хочешь, ползи первой, сама будешь руками по земле шарить.
   - Нут уж. Взялся быть проводником, будь им. Только в следующий раз не ори, когда случайно крысу схватишь.
   - А если не крысу схвачу, орать можно?
   - Нет,- отрезала Шишимора, а Мормон тут же громко заорал. Следом заорали остальные.
   - Чего ты?- Тяжело дыша, поинтересовался Бугай.- Опять крыса?
   - Нет,- ответил Мормон,- мертвец. Чувствуете, как воняет? Спичек ни у кого нет?
   - Все эти фашисты отобрали.
   - Тогда прижимаемся к левой стене и обходим.
   - Как вы думаете, чей это труп?- Спросила Шишимора, когда они обогнули воняющую тленом кучу тряпья и костей.
   - Да мало ли кто,- просопел Бугай.- Может такой же, как и мы, бедолага. Выбрался из тюрьмы, блуждал, блуждал по подземелью в поисках выхода, да и погиб от жажды и голода.
   - Тогда куда мы ползем?- Переполошилась Шишимора.- Не лучше ли назад вернуться?
   - Чтобы тебя казнили за совращение любимой собачки фюрера?- Логично заметил Мормон.- Если есть туннель, значит, он должен куда-то вести. Для чего-то его-то выкопали.
   - Для того, чтобы разных идиотов ловить,- пояснила Шишимора.- Таких, как мы.
   Впереди блеснул тусклых огонек, но на трех путешественников эта желтоватая искорка подействовала подобно волшебному лекарству. Они воспрянули духом, моментально излечились от панической ипохондрии, граничащей с патологическим стремлением к суициду, и рванулись вперед.
   Свет сочился из маленькой дырочки на стене. Господа бандиты до того устали в темноте, что, не сговариваясь, стали эту дырочку расширять. Несколько копательных движений, пара толчков и пинков. В туннель обрушился поток рыхлой земли, но освещенное пространство стало больше. Приложив скромные остатки своих немногочисленных сил, Мормон, Бугай и Шишимора вломились в какое-то просторное помещение, неплохо освещенное керосиновой лампой.
   - Ай-я-я-я-я-я!- Громко заголосил фюрер Фриц и подскочил на разостланной на лавке постели. Господа бандиты к своему ужасу неожиданно оказались в блиндаже, где еще вечером их допрашивал предводитель фашистов. Сам предводитель, пока его подчиненные без успеха ловили по всем закоулкам Наташу Туголобую, мирно почивал в своем жилище, не гася света, и смотрел приятные сны. Фрицу снился новый Рейх, где он молодой и сильный решал судьбы многочисленных народов, отправляя самые недоразвитые: русских, арабов и евреев в газовые камеры. Столицей его нового рейха была родная Рига, застроенная небоскребами, как Нью-Йорк, с берлинским рейхстагом в центре и виселицами вдоль широких улиц.
   Появление прямо из стены трех перемазанных в земле неизвестных существ, Фриц воспринял, как визит нечистой силы, и тут же стал отдавать Богу душу. Стареньким он уже был человеком.
   На шум в блиндаж попытался ворваться охранник, но был тут же нокаутирован Бугаем. Теперь в руках трех страдальцев оказалось оружие - плохенький, подпорченный ржавчиной и неумелым обращением обрез трехлинейной винтовки.
   - Смотри, дед кончается!- Воскликнул Мормон, видя, что фюрер дергается на своей постели и пускает слюни.
   - Туда ему и дорога,- рубанул Бугай.
   - Он мог бы нам пригодиться, как заложник.
   - Мы его и так заложником используем. Никто же не знает, что он уже все.
   Фриц, как правильно заметил Бугай, был уже "всё", последовал за своими кумирами прямиком в ад, обмяк, распластался на постели и превратился в такой хорошенький и никому не страшный трупик. У него даже нормальные черты проступили, во всяком случае, запоминающиеся.
   Чтобы состояние предводителя фашистов не было распознано с первого взгляда, и его тело можно было использовать в качестве заложника, Мормон и Шишимора обмотали старичка одеялом - мол, живой он, только связанный и говорить не может. Взвалив на плечи тщедушное тело, больше похожее на анатомическое пособие - все кости прощупывались, господа бандиты вышли из блиндажа. Бугай, вооруженный обрезом, охранял от нападения, Мормон тащил тело фюрера, а Шишимора с трудом волочила свое собственное.
   Других часовых, кроме уложенного Бугаем, у входа не было. Хотя в лагере царила удивительная суета, больше похожая на грандиозную панику по случаю визита миллионной стаи тарантулов, никто не обратил внимания на то, что из блиндажа предводителя вышли три грязных существа, несущие странный сверток. Все ловили Наташу Туголобую.
   Что сделал этот мистический ребенок, если его ловит весь поселок фашистов? Перечислим по порядку. Кроме побитых и обваренных детей - надежды и опоры, в процессе бегства Наташа опрокинула посуду в общественной кухне, оставив всех фашистов без ужина, свернула головы курам (куры не кошки, их-то бедных за что?), покалечила полтора десятка жителей, нанеся сильные удары в самые неподходящие части тела, и развела небольшой костерок в складе боеприпасов, который с каждой секундой разгорался жарче. При этом Наташа была жутко неуловимой, ее знаменитой "Да пошел!" слышалось в разных концах маленького поселка почти одновременно.
   - Что здесь происходит?- Удивился Мормон, перекладывая поудобнее мертвого Фрица.
   - Ловят они кого-то,- определил Бугай,- или от кого-то спасаются. Или делают и то, и другое одновременно.
   - Вдруг на них елки-волки напали?- Предположил Мормон.
   - Или носорог с леопардом,- сказала Шишимора.
   - Или партизаны,- подвел итог Бугай.- Так или иначе, нам это на руку. Сваливаем отсюда. Мормон, брось фюрера, она нам уже не понадобится.
   Мормон с облегчением выбросил труп. Потом злосчастная троица побежала по траншее в направлении, откуда выстрелы, вопли и залихватские русские матюги слышались меньше всего.
   Проблема заключалась в том, что согласно правилам фортификации, фашисты проложили свои траншеи, не прямо, а замысловатыми изгибами. Трем прохиндеям пришлось несколько раз менять направление движения, потому что шум, бывший до этого далеко позади, вдруг начинал нестись спереди. Поплутав и побегав по закоулкам поселения, контузив кулаками нескольких, кстати подвернувшихся фашистов, Мормон, Бугай и Шишимора наконец оказались перед оградой. Совсем рядышком оказался выход, проходивший сквозь корпус старого, лишенного окон, мотора и колес грузового "Опеля-Молнии" - войти нужно было через левую дверь кабины, а выйти через правую, с другой стороны ограды. Вход охраняли двое часовых.
   Часовые попытались окликнуть трех неизвестных, что-то вякнули в их адрес, но Бугай без церемоний пальнул в охранников из обреза. Ни в кого не попал, но часовые почтили за благо спрятаться в сторонке и не выдавать себя даже шорохом.
   - Прошу!- Провозгласил Мормон, открывая перед Шишиморой дверь. Вдруг, нагло оттолкнув в сторону Шишимору и смертельно напугав Мормона, сквозь эти необычные ворота проскользнуло маленькое, белесое существо, похожее на уэллсовского морлока, и быстро кануло в темноту, не дав себя подробно разглядеть. Шишимора и Бугай решили, что имеют дело с какой-то местной обезьяной - мало ли в этом лесу разных тварей обитает. Но глазастый Мормон сумел таки разглядеть существо, и к своему крайнему ужасу узнал в нем ту самую хищную девочку, которую они так необдуманно похищали и из-за которой начались их многотрудные странствия. Однако сообщить об этом Мормон не успел. Пожар, разведенный Наташей в складе боеприпасов, достиг нужной для взрыва, и взрыв прогремел!
   Полетели вверх и в стороны, вперемежку и по отдельности обитатели фашистского лагеря, перемешались с землей и мусором стены строений, блиндажи, баррикады, спальни и темницы для пленников, разлетелись на куски старательно взлелеянные фюрером Фрицем мечты о возрождении великого рейха, рассыпались в прах, превратились пепел.
   А подброшенные взрывной волной Бугай, Мормон и Шишимора понеслись, выкатив от ужаса глаза, над ночной саванной, все вперед и вперед, над травами, кустами, какими-то животными, после чего дружно ухнули в бурьяны.
   В замороченном лесу вдруг произошло событие, сравнимое по масштабам с трагедией древнеримских Помпей или японской Хиросимы. В мгновение ока в результате взрыва нескольких тонн боеприпасов, собираемых обитателями поселка на протяжении шестидесяти лет, фашистское поселение прекратило свое существование. Правда, было сомнительно, чтобы какой-нибудь археолог по прошествии многих лет заинтересовался бы этими руинами. Кроме костей старого латыша по прозвищу Фриц, вдруг возомнившего себя фюрером, здесь не было ничего достопримечательного....
  
  
  
  
  
  
      -- Уроки прикладной магии.
  

"Амакула, Кулаба, ослепи человека, очи черные, вороные, карие, серые, зеленые,

какие Бог дал. Утробе - яма, тоньше луговой травы, суше сухой листвы, скорее скорого, льда тающего, воды бегущей, земли забирающей. Амакула. Кулаба."

  
   Чародейство на ветер
  
  
  
  
  
   Над замороченным лесом стлался горький, вонючий дым от разоренных и сожженных поселений. И пусть первое разрушил враг неизвестный, а второе - враг известный, на вид не страшный, но не менее разрушительный, такое экстраординарное событие на все лады комментировали разномастные обитатели закрытых земель: от кайфующих жителей Либертании, до пещерных медведей. В заповеднике, который геологические и исторические потрясения обычно обходили стороной, начались перемены. Бог знает: к добру или к худу.
   После неудачной ловли антиэкологической тетушки Продиджи почему-то приуныл, а может быть, просто устал, уселся рядом со Страусом и затих. Зато малость успокоился Шнурок, унял свои слезливые причитания, жалобы на попытку убить и тому подобную ерунду, но все равно оставался угрюмым, точно отравившимся уксусом. Страус лениво правил лошадьми, которые тоже несколько притомились и брели вперед, понурив свои мохнатые головушки. Удалось даже приручить собачонку и взять ее к себе на телегу. Продиджи обозвал собачку Муськой, посадил себе на колени и прочитал ей стихотворение Заболоцкого:
   Целый день стирает прачка.
   Муж пошел за водкой.
   На крыльце сидит собачка
   С маленькой бородкой
  
   Целый день она таращит
   Умные глазенки,
   Если в доме кто заплачет,
   Заскулит в сторонке...
  
   Может от этого стихотворения, а, скорее всего от ласкового поглаживания по "маленькой бородке" собачка томно закрыла глаза.
   Ландшафт вокруг почти не изменился - все та же европейская саванна, исчезнувшая в "большом мире" многие тысячелетия назад, да по правому краю встал высокий и темный лес. Множество копытных паслось на луговинах, наводя на мысль о Центральной Африке - ну где еще можно встретить такое великолепие: слонов, носорогов, разнообразных антилоп, оленей и даже огромных птиц, издалека похожих на страусов - ближе они не подходили.
   Встретились и люди. Небольшой отряд, человек пятнадцать либертанцев бежал куда-то в темпе марафона. Следом трусили шакалы, надеясь, что кто-нибудь из этих свободных, но истощенных и отравленных наркотиками людей упадет от потери сил и станет их легкой добычей.
   - Эй, свободные,- окликнул либертанцев Продиджи,- куда это вы навострились?
   - У нас антифашистская демонстрация,- ответил один из свободных.- Фашистов кто-то перебил, а мы идем посмотреть и поглумиться.
   - Ну-ну,- предупредил Продиджи.- А если не всех фашистов перебили? Эти насекомые живучие. Тогда не вы над ними, а они над вами глумиться станут. Больно тогда будет.
   - Нас, борцов за свободу не страшат опасности,- горделиво ответил либертанец и потрусил дальше. Потрусили дальше и шакалы - один из участников марафона уже выказывал признаки слабости или наркотической ломки.
   - Слыхал, Страус, и фашистам кто-то больший сыктым сделал,- обрадовался Продиджи.
   - Я не пойму, чему ты радуешься,- проворчал Шнурок.- Вдруг этот кто-то за ближайшим кустом сидит, на нас напасть хочет.
   - Кому мы нужны, Шнурок. Это в Чумске половина города был твоими друзьями, а вторая половина мечтала тебя отлупить. Здесь ты просто гость. Конечно, какой-нибудь изголодавшийся волк может и пожелать на тебя покуситься, но при таком количестве дичи это маловероятно. Здесь какие-то внутренние разборки, в которых мы нефига не смыслим...
   - Паны дерутся - у холопов чубы трещат,- прервал его Страус.- Слыхал, наверное, такую поговорку? Я бы не был таким беспечным. Здесь странные дела творятся, даже комиссар ничего не понимает. Так что, так что...
   - А я не беспечный,- возразил Продиджи.- Я просто Шнурка успокаиваю. Ну попали в небольшую переделку, не распускать же из-за этого нюни.
   - Тебе пистолетом в лоб не тыкали,- окрысился Шнурок. - Я давно подозреваю, что ты меня убить хочешь, у тебя со мною старые счеты.
   - Если у меня и есть с кем-то старые счеты, то только не с тобой. Согласен, есть несколько личностей, с которым я очень хотел очутиться в этих местах и скоромить их саблезубым тиграм, но к тебе, Миша, это не относится. При всем твоем грозном виде и рассуждениях о своей крутизне, ты безвреднее дохлой лягушки.
   - А за лягушку ответишь!- Пообещал Шнурок.
   - Ладно вам,- разнял их Страус.- Делать вам больше нечего.
   Оскорбленный Шнурок с трудом успокоился, посопел немного, позыркал глазами, но вскоре гневное настроение сменилось у него трагической меланхолией - вспомнились беды, свалившиеся на его стриженую головушку: нападение голодных ночных бабаев и холодный ствол комиссаровского пистолета. А дальнейшие перспективы были очень туманными и не менее пугающими - кроме пистолетов у здешних обитателей могут иметься противотанковые гранатометы, а вместо бабаев могут совершить налет какие-нибудь саблерогие крокозавры.
   В стороне, среди рощ замаячил сильно поредевший строй либертанцев, в быстром темпе возвращающихся в свой прекрасный город. Глумление над фашистами явно не получилось, зато встретились елко-волки. Теперь хищники весело преследовали несчастных либертанцев, постепенно сокращая поголовье бегущих. Хотя, скорее всего, здесь была не охота, а то же глумление, веселое развлечение сытых хищников - никто из либертанцев не был заеден насмерть. Звери просто хватали бегущих за икры, валили на землю, кусали пару-тройку раз и оставляли лежать, тряся ногами и повизгивая, а сами гнались за оставшимися.
   - Вон, видите, что здесь делается!- Проорал испуганный Шнурок.
   - Надобно помочь,- решил Продиджи. Не слезая с телеги, он встал на ноги, передернул затвор автомата, как научил его старый комиссар, и послал автоматную очередь в сторону преследуемых и преследователей, стараясь целить над головами. Елко-волки тут же отстали, развернулись и побежали обратно, однако напуганные стрельбой либертанцы рванули следом за ними, очевидно приняв своих спасителей за новую опасность. Вскочили на ноги и покусанные волками, пустились догонять и волков и сотоварищей.
   - Накрылась демонстрация,- едко констатировал Продиджи.- Жиденькие на расправу современные антифашисты, им только шоу подавай.
   Разогнав волков, молодые люди, не задерживаясь, двинулись дальше. Лошадки продолжали лениво брести. Продиджи соорудил из двух прутиков и своей рубашки маленький навес, чтобы защититься от солнца, поместился под него и задремал. Шнурок дремать не мог, посматривал по сторонам, опасаясь нападения хищников и, как водится, находил их в превеликом количестве, все голодных да зубастых. Даже непонятный блеск в черных очах придорожного суслика он принимал за алчный огонь кровожадности. А были еще и разнообразные хищники, посматривающие, как казалось Мише, с неподдельным вниманием и голодным вожделением: шакалы, мелкие волки, гепарды, лисицы, какие-то вообще неизвестные звери, блуждающие в поисках добычи стаями и по одиночке. Видя все эти ужасы, Миша зажмурил глаза и стал тихо плакать.
   Страус видел тех же самых животных, но в отличие от Шнурка, взирал на них без страха - с неподдельным интересом естествоиспытателя. Еще он очень жалел, что у него нет времени как следует изучить этих животных. Другие надобности гнали его вперед: нужно было найти исчезнувших девочек, а после найти дорогу из этого заповедника реликтов.
  
   Время перевалило за полдень. Настала по-настоящему летняя жара - теплой выдалась в этом году весна. Лошади захотели пить. Страус понял это по их поведению, когда они дружно повернули к небольшому роднику, выбивающему из-под огромного замшелого камня. Страус не стал их поворачивать, дав возможность подойти к воде. Спрыгнула с телеги собачка Муська, толкнув и разбудив Продиджи
   - В чем дело?- Встрепенулся он.
   - Водопой,- ответил Страус.- Лошади пить захотели.
   - Ты их чуть в сторону отведи, чтобы они своими мордами всю воду не мутили. Я тоже пить хочу. А ты, Шнурок, как?
   - Никак,- пробурчал Шнурок.- Возле водопоя могу быть хищные звери. Они всегда так засады устраивают.
   - Тогда я возьму автомат,- беспечно сказал Продиджи, но автомат не взял.
   Спрыгнув с телеги, Шурик подошел к роднику, нагнулся, зачерпнул пригоршню воды, выпил.
   - Конечно, медовая брага - вещь хорошая, но эта вода получше будет.- Провозгласил Продиджи.- Нектар!
   - Ты бы лучше в кусты из автомата пальнул,- посоветовал Шнурок.- Вдруг там зверь сидит.
   - Зачем патроны зря расходовать? Нету здесь зверя. Страус, кинь мне фляжки.
   Занятый лошадьми Страус взял с телеги алюминиевые фляжки и подал их Продиджи.
   - Нет здесь поблизости хищников,- заверил он Шнурка.- Лошади бы его учуяли.
   Выбивающий из-под камня ключ образовывал узкий ручеек, растекающийся, по поляне и скрывающийся в ближайшем лесу небольшим болотцем. Трава вокруг была высокой и ярко-зеленой. Пахло влагой, растущей возле воды мятой и еще чем-то живым, ароматным, необычным.
   Наполнив фляжки, Продиджи окунул в родник голову. Вынырнул из воды с мокрой головой, но счастливый.
   - Кайф! Шнурок, что ты как неживой? Нет здесь никаких хищников, зато вода есть, свежая и чистая. Ты такой ни разу не пил. Это получше разной там "Кока-колы" и "Спрайта" будет.
   Продиджи бросил ему наполненные водой фляжки. Шнурок отпил из одной, брезгливо поморщился:
   - Вода, как вода. Лягушками пахнет.
   - Тогда посторожи лошадей, чтобы не ушли,- сказал ему Страус, а сам тоже слез с телеги и нагнулся над родником.
   - Смотри, Страус, а камень-то не простой,- отметил Продиджи.- Это скульптура древняя. Только слишком мохом обросла. Вот нос, глаза, рот.
   - Похоже,- сказал стоявший на четвереньках Страус.
   - Вода тоже необычная. Чувствуешь, как усталость проходит. Настоящая живая вода из волшебного источника.
   Наверное, источник был на самом деле каким-то волшебным, потому что усталость и тревога вскоре покинули ребят. Даже Миша Шнурок заметно повеселел, перестал бросать на пробегающих животных тревожные взгляды, к тому же сами животные напрочь игнорировали его перепуганную светлость и были заняты исключительно своими звериными делами.
   Посидев некоторое время возле родника, юноши вновь забрались на подводу, и отдохнувшие, повеселевшие лошадки бойко повезли их куда-то вперед.
   Спустя час они увидели едущего навстречу всадника. Всадник в замороченном лесу - вещь более экзотическая, чем мамонт или, скажем, саблезубый тигр смилодон. Все встреченные до этого люди передвигались бегом, ползком или на поезде, а верхом на лошади еще никто не ездил. Нужно ли говорить, что молодые люди насторожились и приготовили оружие. Особенно занервничал Шнурок. В одиноком наезднике он почему-то увидел кровожадного индейца ирокеза, мечтающего употребить не по прямому назначению его белобрысый, коротко стриженый скальп. Миша вцепился в револьвер, подаренный старым комиссаром, попытался оттянуть курок, но оружие почему-то заклинило, курок застрял посередине, и теперь револьвер можно было использовать только как метательный снаряд.
   Однако, когда наездник неспешной рысью подъехал ближе, ребята, даже Шнурок, уняли свое паническое настроение. На невысоком, мышастого цвета коньке восседала молодая девушка, вернее даже девочка лет пятнадцати, одетая в длинную подпоясанную рубаху и короткие штанишки из светлой замши. Золотистые волосы были перехвачены на лбу кожаной лентой. На партизан, либертанцев, а тем более фашистов это чудо лесов не походило.
   - Гляди-ка!- Во весь голос восхитился Продиджи.- Здесь даже амазонки встречаются.- Приветствую тебя, лесная богиня.
   Лесная богиня даже не улыбнулась, но, поравнявшись с телегой, придержала своего скакуна и внимательным взглядом окинула ребят. Сиреневые глаза девушки смотрели строго, слегка презрительно, такой взгляд не располагал к шуткам.
   - Все ясно,- беспечно заявил Продиджи.- Это по-настоящему местная жительница, она русского языка не понимает.
   - Кто из вас Миша?- Неожиданно спросила девушка.
   - Ну я,- осклабился Миша. Внимание девушки сразу излечило его от ипохондрии. Он считал себя знатоком противоположного пола, поэтому стал вести себя, как ведут в таких случаях молодые люди начала двадцать первого века: растянул губы в глупой усмешке, принял более выразительную позу, подмигнул одним глазом. На девушку эти телодвижения впечатления не произвели.
   - Твою сестру зовут Наташей?
   - Наташей,- подтвердил Миша уже менее вульгарно.- Откуда ты... (Холодный блеск в глазах девушки подействовал на Мишу отрезвляюще) Откуда вы знаете?
   - Она у нас,- сказала девушка. Говорила она чисто, но с каким-то непонятным акцентом, слегка растягивая слова, словно читая стихи.- Мы нашли ее сегодня утром, очень уставшую, грязную и какую-то дикую....
   - Если насчет дикости, то Наташа Туголобая дикая постоянно,- усмехнулся Продиджи.- Каждую минуту своей жизни, если только не спит. Она не говорила, кто ее похитил?
   - Говорила. Разобрать ее слова было сложно, но мы догадались, что это были люди Фрица. Только не понятно, что у них после случилось. Ночью был сильный взрыв, и теперь от городища ничего не осталось.
   - Ты случайно не из волхвов?- Прямо спросил Продиджи.
   - У нашего народа есть волхвы,- подтвердила догадку девушка.
   - И они помогают выйти из этого чертова места?
   - Это не чертово места, а наша страна,- произнесла девушка с обидой в голосе.
   - Извини. Мы ничего не имеем против твоей сказочной страны, здесь красиво и интересно, но нас уже давно дома ждут, беспокоятся. У нас еще девочки пропали - одна, слава Богу, нашлась. А вторая? Вы случайно ее не встречали? Ее Юлей зовут и вместе с Наташей похитили. Она еще почти все время молчит.
   - Нет. Кроме вашей Наташи мы никого не видели.
   - Значит, придется поискать. Надеюсь, ваши волхвы нам помогут?
   Юная наездница повела ребят в свою деревню. Комиссар ошибся и указал на карте другое место. Поселение волхвов оказалось гораздо западнее, у подножия огромной горы, самой высокой точки на карте заколдованного леса.
   Девочку звали ладой. Шнурок пускал в ход весь свой шарм и галантность, чтобы обратить на себя внимание. Хотя согласитесь, какая может быть галантность у молодого человека, воспитанного на рекламе жевательных резинок и порнографических журналах. Хорошо еще, что по мордасам за свою галантность не получил. На боку у юной наездницы висел огромный нож в кожаных, расшитых бисером ножнах, так что она была способна на решительные действия.
   Их путь пролегал по очень живописным местам, похожим на миниатюры из старинных книг или картины художников ренессанса. Стертые эрозией каменные останцы выставляли между деревьев свои серые, шершавые тела. Как окаменевшие великаны, геральдические драконы, миниатюрные эвересты. Среди обработанных природой камней попадались и такие, к которым приложил свою трудолюбивую руку человек: древние остатки каких-то культовых сооружений, статуи неведомых существ. Задумчивые лица древних богов холодно взирали на проезжавших мимо путешественников.
   В небе кружили необычные птицы. Один раз над головами странников пролетело настоящее чудовище, больше похожее на средних размеров самолет - золотисто-серый орел, прототип птицы Рухх, исчезнувший многие миллионы лет назад, но уютно себя чувствующий в этом замороченном или заколдованном лесе. Крылья - метров десять в размахе, с белыми перьями по краям, взгляд по-орлиному гордый.
   Не менее внушительных размеров чудовище паслось в лесу неподалеку. Нечто серое, похожее на жирафа, с толстенными ногами, мощной шеей, вздымавшей глупую голову травоядного на десятиметровую высоту.
   - Кто это?!- Поперхнулся Продиджи.
   - Наверное, индрикотерий, безрогий носорог,- благоговейно произнес Страус.- Но они много позже жили. И птицы эти гигантские. Если так дело пойдет, мы и динозавров повстречает, о которых ты так мечтал.
   - Сколько мяса,- Продиджи продолжал изучать индрикотерия, занятого обгладыванием верхушек деревьев.- А это мясо на нас не кинется?
   - Нет,- спокойно ответила Лада. Она смотрела на индрикотерия, как мы смотрим на пасущуюся на лугу корову - без восторга, пиетета и прочих охов и ахов.- Если его не трогать, и он никого не тронет.
   - Вы на них охотитесь?
   - Нет,- спокойно ответила Лада, давая своим видом понять, что продолжать разговор не желает. Может быть, вопрос про охоту ей не понравился, а возможно Шнурок, постоянно строящий глазки.
   А Шнурок приуныл. Вид индрикотерия расстроил его мысли и планы, он забыл сказать Ладе все заготовленные комплименты и предложения и впал в уже знакомое плаксивое состояние. Начал проклинать свою непутевую жизнь, своих друзей, и вообще - всю окружающую его вселенную. Помянул недобрым словом индрикотериев и бабаев.
   - Ты чего ноешь?!- Наконец взорвался Продиджи.- Где бы ты такое чудо увидел?
   - Не хочу я никаких чудес,- прогундел Шнурок, свернулся калачиком на дне телеги и затих. Он надеялся, что в таком виде его не тронут никакие индрикотерии и прочие безрогие носороги.
   Под вечер они достигли поселения волхвов. Страусу и Продиджи снова пришлось удивляться. Хижины жителей поселка помещались на ветвях высоченных деревьев. Если бы под этими деревьями пасся пресловутый индрикотерий, он бы походил на маленького козленочка, прогуливающегося под древними соснами. Деревья-мамонты, деревья-динозавры, волшебные столпы, удерживающие от падения небо. Роща из десятка деревьев со светлой корой, диаметром стволов в пару десятков метров, поднявших свои кроны метров на сто с лишком. На ветвях виднелись круглые хижины, казавшиеся снизу гнездами африканских птичек ткачиков. Кроме хижин, с одной ветки свисала и Наташа Туголобая, издающая иногда протестующие звуки. По следам недавнего пожара на одной из ближайших хижин ребята догадались о причинах ее неожиданного местоположения.
   - Ага,- прокомментировал Продиджи,- что не говори, поза удобная. В таком в8де она ущерба нанести не должна. Шнурок, будешь выражать официальный протест по поводу нетактичного обращения с двоюродной сестрой?
   - Не буду. Я бы ее не за туловище, а за шею повесил. Чтобы других не мучила.
   - Да и сама не мучилась.
   - Да пошел!- Пропищала с верхотуры Наташа Туголобая, а потом, увидев своего кузена, послала печальный призыв.- Мига!
   - Слышу, слышу,- спокойно ответил Миша, слезая с телеги. На Наташу он не смотрел.
   Навстречу ребятам заспешили жители необычной деревни, ожидавшие их у подножия стволов. Кроме двух десятков взрослых телегу окружала полусотня ребятишек, поднявших веселый гам, и какие-то животные: собакообразные, кошкообразные, кротообразные звери, благодушно настроенные к гостям.
   Жители древесной деревни были одеты в те же простые одежды, что и юная Лада: льняные и замшевые рубахи, штаны, платья светлых пастельных цветов, и говорили на незнакомом ребятам языке. Вернее, кое-какие слова разобрать удалось - они имели славянские корни, но смысл сказанного ускользал.
   - Здравствуйте, уважаемые господа,- высокопарно провозгласил Продиджи.- Большое спасибо за радушный прием, спасибо за юную Наташу, что подвесили и не дали ей кого-нибудь убить или самой покалечиться.
   - Что ты несешь?- Прошептал удивленно Шнурок.
   - Ты знаешь, что нужно говорить при встречах с туземцами? Я тоже не знаю. Знаю только одно: нужно быть предельно дипломатичными.
   Встречающие между тем с интересом разглядывали гостей, их одежду, снаряжение. Обнаруженное оружие было незамедлительно конфисковано двумя бородатыми дядьками. Правда конфискация прошла тактично, без угроз и насилия, поэтому ребята восприняли ее как само собой разумеющееся.
   - Миша!- Снова пропищала Наташа. Ее осторожно спускали с дерева, но она извивалась и раскачивалась подобно насаженному на рыболовный крючок червячку.
   Окружавшие телегу жители расступились, и к ребятам подошел высокий, длинноволосый, благообразный старик, облаченный в длинные льняные одежды, расшитые рунами, свастиками, и еще какими-то непонятными знаками. Это был настоящий волхв. Скорее всего, именно такой дедушка подошел как-то к Вещему Олегу, ткнул в него перстом и рявкнул грозно: "И примешь ты смерть от коня своего!" Что случилось дальше, мы все знаем. В светлых глазах старика читались ум, благородство и скрытая сила, губы, обрамленные мягкой бородой и усами, по-доброму так улыбались, но это была улыбка хирурга, способного ради исцеления причинить сильную боль. Орлиный нос, длинные волосы, широкие плечи. В правой руке старик держал резной посох.
   - Рад приветствовать вас, уважаемые гости,- сказал старик сильным, глубоким голосом.
   - Мы тоже очень рады вас приветствовать,- ответил Продиджи, а Страус, соглашаясь с ним, кивнул.
   - Приветик,- ручкой Шнурок. Он вдруг решил проявить свои знаменитые хорошие манеры, так забавляющие хорошеньких девушек. Хотя старик не обратил внимания на такое приветствие, Продиджи пребольно ткнул Шнурка локтем в бок. Шнурок хрюкнул и слегка скособочился.
   - Миша!- Наташа Туголобая, спущенная с дерева и отвязанная от веревки, пробилась сквозь толпу и прижалась к своему двоюродному брату, уткнувшись лицом в многострадальный бок.- Миша, они так надо мною издевались, так издевались...
   - Можно подумать ты над ними не издевалась, проворчал Продиджи.- Просим прощения, если эта дитя природы что-нибудь у вас натворило.
   - Ничего страшного,- благодушно улыбнулся старик.- Ущерб был маленький: так, пара сгоревших кошек.
   Продиджи фыркнул и наклонил голову, чтобы спрятать прорвавшуюся улыбку.
   - Нам посоветовал обратиться к вам комиссар партизан,- сказал он, с трудом подавив смех.- Мы попали в ваши края случайно, в результате неожиданной катастрофы, и теперь не можем вернуться к себе домой...
   - Вам что, не нравится наша страна?
   - Очень даже нравится, но мы не можем оставаться здесь всю жизнь. У нас много дел и во внешнем мире.
   Старик помрачнел. Очевидно, он не очень хотел отпускать столь дорогих гостей во внешний мир, но открыто этого не сказал, хотя Продиджи и Страус почему-то догадались его сомнениях и тоже внутренне помрачнели. Шнурок же ничего не понял и строил глазки нескольким девушкам, находящимся в окружающей толпе.
   - Позвольте пригласить вас в наши скромные жилища,- промолвил старик.- И не беспокойтесь о ваших лошадях и поклаже. Лошадей накормят и отведут в стойло. Только, пожалуйста, следите за вашим чудовищным ребенком, чтобы нам не пришлось ее снова подвешивать.
   - Слыхала, Туголобая?- Спросил Продиджи.
   - Да пошел,- ответила Туголобая. В присутствии своего двоюродного брата она почему-то считала себя защищенной от всевозможных наказаний.
   Старик подвел ребят к стволу одного из деревьев. Следом двинулись прочие жители, как люди, так и домашние животные. Бедного Страуса разбирал научный зуд - эти огромные деревья, этих необычных животных, шныряющих под ногами, он видел впервые и нигде про них не читал. Кто это? Что это? Из каких исторических эпох эти живые чудеса дошли до наших дней? Как сохранились? Вопросы, вопросы. Запрокинув голову, он разглядывал деревья, прикасался руками к светлой, шершавой коре. Вблизи ствол дерева превращался просто в стену, теряя очертания дерева.
   Наташа тоже с большим интересом разглядывала животных, и очень хорошо, что жители поселка и сами животные ничего не знали о причинах этого интереса.
   Древесные жилища оказались обустроенными лифтами. Вернее, с одной ветки спустили вниз на веревке плетеную корзину, достаточно вместительную, чтобы в нее вошли старик и Продиджи со Страусом. Наташу, шнурка и прочих сопровождающих лиц доставили наверх следующим рейсом, остальные, негордые жители необычной деревни воспользовались веревочными лестницами. Шнурок сжал запястья своей сестры и завел ее руки за спину, чтобы защититься от всевозможных неожиданностей. Наташа обиженно пискнула, попыталась вырваться, но Шнурок держал ее крепко и больно давил на запястья.
   Лифт поднял юных путешественников на обширную деревянную площадку с резными перилами, закрепленную на ветвях. Чуть выше располагались площадки поменьше с обустроенными на них хижинами. Оказалось, что все древесные жилища соединялись между собой лестницами и мостами, с трудом заметные снизу в густой листве.
   - Страус, а Страус,- тихо спросил Продиджи,- что это за деревья такие, секвойи?
   - Секвойи - хвойные деревья, а это лиственные. Это что-то очень древнее. По листьям похоже на гинкго. Может это и вправду гинкго, только какой-то давно вымерший вид.
   - Вот-так-так!- Восхитился Продиджи.- Всегда мечтал о таком древесном житье. Здесь и воздух свежий, и обзор прекрасный, да и эти, как их, безрогие носороги своими `рогами-безрогами не дотянутся. С нашим прежним убожеством на дубе не сравнить.
   В отличие от прочих человеческих обиталищ в замороченном лесу, по-партизански фортификационных или по-фашистски заглубленных, жилища волхвов были исполнены изящества и эстетики. Удобно и комфортно было жить в таких домиках, невысоких, куполообразных, изукрашенных тонкой резьбой: резные ставни, резные двери, резные балясины поддерживают перила, ограждавшие балконы. Замысловатые сюжеты: сценки войны, охоты, каких-то обрядов, необычные звери, лесные чудовища. В деревянных кадках, установленных по краям балконов росли душистые цветы.
   Старик пригласил гостей в одну из хижин - на одной площадке их было по три штуки. Внутри то же все было исполнено изящности и уюта. Вроде бы спартанские условия, японский минимализм, но все детали интерьера находились на своих местах, не выпячиваясь, не захламляя обстановку. Низкая, три на три метра комнатушка с закругленным потолком и расписанными фресками стенами была обставлена маленькой резной мебелью. Для отопления здесь служила фигурная терракотовая печурка, сейчас бездействующая. Неожиданно комната оказалась ярко освещенной - одну стену почти целиком занимало большое окно, глядящее в противоположную от входа сторону.
   Гостей усадили на меховые валики, выполнявшие роль стульев или кресел - сидеть на такой мебели было непривычно - за по-японски низенький столик. Потом на этом столике появились кушанья и напитки на деревянных и керамических блюдах, украшенных изысканной росписью и резьбой. Прислуживавшие за столом молодые девушки омыли гостям руки.
   Продиджи и страус пытались начать разговор на интересующую их тему: куда пропала Юля, кто ее похитил, и каким образом можно преодолеть границы замороченного леса. Однако волхв, тоже севший за стол напротив ребят, дал понять, что все разговоры начнутся после трапезы. Шнурок был занят другим, не менее важным делом. Он пытался обратить на себя внимание девушек, сервировавших стол, но почему-то не преуспел в этом занятии. Девчонки с интересом посматривали на Продиджи, на Страуса, обычно обделенного женским вниманием, но выразительная улыбка Шнурка их не интересовала. Возможно, они считали ее идиотской. Наташа тоже искала себе занятие по душе. Хотя Шнурок и держал ее за руку, Наташа принялась незаметно дырявить пол под собой, отрывая лоскутки от мягкого войлочного покрытия.
   - Еще раз рад приветствовать вас в нашей деревне и в нашей закрытой стране,- сказал старик и поднял деревянный кубок, наполненный каким-то пенящимся напитком.- За ваше здоровье!
   Молодые люди тоже подняли кубки и выпили жидкость, оказавшуюся все той же медовой брагой, только значительно лучшего качества. Потянулась за брагой и Наташа, за отсутствием кубка ей понравился целый кувшин. Шнурок вовремя ударил ее по рукам. "Да пошел!"- Пискнула Наташа.
   - Вы здесь очень желанные гости, продолжил старик, вытерев смоченные брагой усы.- Потому что сюда, как правило, попадают нежеланные.
   - Ну, как же, как же, познакомились,- заявил Продиджи.- Наркоманы там разные на паровозах. Только почему это мы такие желанные?
   - Потому что в наше захолустье попадает так мало умных людей,- пояснил старик.- Увы, жители Либертании нашли способ проходить сквозь запретные границы, хорошо хоть в одном направлении.
   - Говорят, вы можете нам помочь выйти обратно,- напомнил Продиджи - Мы очень этого хотим. Нас дома ждут.
   Но старик, казалось, не расслышал этой просьбы. Он продолжал расхваливать ребят: какие они умные, сообразительные, храбрые. У Продиджи и Страуса возникла стойкая уверенность, что их, смелых, умных и сообразительных волхвы решили оставить у себя насовсем, так сказать, на развод, для улучшения качества породы. Не назвал старик и своего имени, когда Продиджи прямо об этом спросил. "Волхвы скрывают свое настоящее имя. Называйте меня Старшим Дедом".- Ответил старик.
   - Помогите хоть Юлю найти,- взмолился Продиджи.
   - Это обязательно,- согласился Старший Дед.- Но только завтра. Уже вечереет, а ночью по нашей стране никто не ходит. В темноте на охоту выходят хищные звери. Ночевать будете здесь. В нашей деревне вам открыты все двери.
   Потом старик вышел, оставив ребят одних. К этому времени Шнурок уже основательно захмелел от браги, повеселел, и его потянуло на приключения, но, к сожалению, все особы женского пола ушли вслед за стариком.
   Попали, как кур в ощип,- мрачно констатировал Страус.- Боюсь, они решили с нами породниться и оставить у себя.
   - Еще не вечер,- Продиджи не терял бодрости духа.- Надеюсь, они нам помогут найти Юльку, а выбраться отсюда мы как-нибудь сумеем. Тетка эта с черемшой как-то сквозь границу проходит.
   Наташа все-таки дотянулась до кувшина и опрокинула, разлив содержимое, за что тут же получила по уху от своего двоюродного брата.
   - Да пошел!- Запищала Наташа.
   - Ладно, Страус, давай, как следует, подкрепимся,- решил Продиджи.- А потом займемся этнографией и посмотрим, как живут здешние древесные жители.
   - Только брагу больше не пей, а то свалимся, чего доброго, с мостка,- предупредил Страус.
   - А ее больше и нет. Остатки мамзель Туголобая разлила.
   Вскоре в хижину пришла Лада, которой поручили ухаживать за гостями. Свое задание девушка выполняла с заметным неудовольствием. Особенно ее раздражали фривольный Шнурок и его вездесущая сестричка, стремившаяся причинить ближним своим наибольший ущерб - вслед за разлитым кувшином на колени Страуса опрокинулось блюда с лепешками.
   Покончив с трапезой - состав блюд был хоть и непонятным, но после скудного питания последних дней. Показался на редкость вкусным - молодые люди в сопровождении Лады пошли осматривать здешние достопримечательности.
   Необычными оказались жизнь и быт обитателей древесного поселка. Узкие мостки, соединяющие деревья, гибкие и неустойчивые, заставляли быть внимательными, осторожными и дисциплинированными. Особы, подобные Наташе Туголобой, смогли бы прожить здесь всего несколько дней, после чего свалились бы на землю, или были бы казнены за многочисленные непреднамеренные убийства и смертоносную неуклюжесть. Сам характер жизни был подчинен общественным интересам. Маленькие хижины с закругленными стенами, слепленные из дерева и какого-то непонятного клея, придающего стенам золотистую окраску и сандаловый аромат, использовались только как спальни. Остальное время жители проводили в труде. Дети воспитывались отдельно от родителей важными, убеленными сединами наставниками, строгими как Ментор.
   Снова впечатления Продиджи и Страуса превратились в сложный калейдоскоп, с трудом подающийся осмыслению и объяснению. Но если последствия посещения вольного города Либертании выразились головной болью и ощущением некоторого сумасшествия, путешествие по поселку волхвов оставило после себя состояние эйфории и ощущение возврата в детскую сказку.
   Вот седой, облаченный в белые одежды мужчина висит в воздухе никем и ничем не поддерживаемый. Глаза его закрыты, лицо торжественно и одухотворено покоем.
   - Что он делает?- Удивленно спросил Страус.
   - Он изучает будущее,- ответила Лада.- Ищет и находит возможные варианты.
   Другой задумчивый левитатор таким же способом постигал глубины прошлого, находил ошибки и способы их устранения в настоящем и будущем. Страус и Продиджи почтительно смотрели на духовные искания магов, а лишенная всякого почтения Наташа Туголобая кидала в них древесные щепки...
   Несколько ребятишек без всяких страховок и балансиров перебирались по канату, натянутому между деревьями.
   - Что они делают, Лада?- Спросил Продиджи.
   - Закаляют волю, учатся не бояться высоты и сохранять равновесие.
   - Но если кто-то из них упадет вниз?
   - Такое иногда случается. Их мы торжественно хороним, как погибших в бою.
   - Вот идиоты,- промямлил пьяный Шнурок. А Наташа Туголобая ничего не промямлила - ее тоже тянуло на канаты.
   ...Совсем юный мальчишка, сидя верхом на тонкой ветке, усилием воли управлял деревянным мячом, заставлял перемещаться его вверх-вниз, влево-вправо и не давал упасть на далекую землю.
   - Это наш лучший ученик,- пояснила Лада.- Ему в четырнадцать лет удается то, что не могут взрослые мужчины.
   - Вот-так-так,- ошарашено пробормотал Продиджи.- Насчет духовных исканий понятно. Вы совершенствуете свой разум, занимаетесь, так сказать, прикладной магией. А что еще?
   - Живописью, резьбой по дереву. Конечно же, хозяйством - должны же мы что-то есть и во что-то одеваться. У нас, чуть южнее отсюда есть поля, на которых мы выращиваем зерно, лен, овощи, а в пещерах под корнями деревьев у нас находятся стойла для домашних животных и мастерские.
   - Колхоз, одним словом,- подвел итог Шнурок.
   - А ты, Лада, тоже так можешь?- Спросил Страус.- Ну, в смысле, висеть в воздухе или жонглировать мячами без использования рук?
   - Я умею разговаривать с животными и растениями. Заставляю растения расти в нужном направлении. Могу передавать вести на большие расстояния.
   - Вот бы мне так,- прошептал Страус.
   - Для вас это сложно,- решительно заявила Лада.- Хотя вот у него...
   - Виктор,- представился Страус.
   - Да, у Виктора есть определенные задатки, и неожиданно для Страуса Лада ласково погладила его по руке.
   - Скажите, неожиданно спросила она,- в вашем мире, наверное, много злых духов и колдунов?
   - С чего ты это взяла? Нету у нас никаких колдунов и духов.
   - Тогда почему вы вместо имен пользуетесь прозвищами? У нас волхвы скрывают свое настоящее имя, чтобы не узнал враг и не мог навредить при помощи магии.
   - У нас так принято,- попытался объяснить Продиджи.- Понимаешь, одинаковых имен, да и фамилий очень много, они никак не характеризуют человека, а там, кто его знает.... Может, мы в вправду боимся использовать настоящие имена, чтобы враги не навредили. Меня Шуриком зовут, Сашей, а это Шнурок, то есть Миша.
   - Очень приятно, - шаркнул ножкой Шнурок и попытался как бы невзначай обнять Ладу, но получил резкий, болезненный удар в живот.
   - Ты чего, Шнурок?- Спросил Продиджи, видя, как скрючивается, держась за живот, Миша. Ни Продиджи, ни Страус, ни Наташа Туголобая не заметили, что произошло между Шнурком и Ладой.
   - Живот что-то разболелся,- сдавленно ответил Шнурок.
   Наступила ночь. В хижинах, на помостах, да и просто на ветвях древесных колоссов зажглись многочисленные светильники. Деревья вдруг превратились в гигантские новогодние елки, расцвеченные светящимися гирляндами. Среди листвы мелодично пели какие-то ночные птицы, своими трелями не уступающие знаменитым курским соловьям. Это напоминало сказку, прочитанную в раннем детстве родителями или рассказанную бабушкой, старую добрую сказку, в которой и люди, и звери, и растения и просто вещи разговаривают друг с другом и знают что-то более значительное, чем весь суетливый быт, вся эта никчемная беготня, все эти попытки куда-то успеть. Ветерок раскачивал ветви гигантских деревьев, игрался огоньками светильников, и светильники мерцали, как звезды, словно огромная и бесконечная вселенная вдруг опустилась на деревья.
   Ребят оставили одних в предоставленной персонально хижине. Хозяева вели себя очень тактично, стараясь не навязываться, Однако Шурик-Продиджи и Виктор-Страус чувствовали, что за ними внимательно наблюдают и строго их оценивают.
   - Хорошо здесь,- мечтательно сказал Виктор, сидя на помосте перед домиком и любуясь игрой разноцветных огоньков.- Я бы здесь остался. У них интересно. Они много знают и много умеют.
   - Здесь скучно, и девчонки - недотроги,- категорически заявил Шнурок.- Как хочешь, страус, но такая растительная жизнь не по мне. Кому нужен разный там духовный поиск, когда есть вполне обычные вещи: работа, карьера, деньги, девчонки, крутые тусовки и отдых где-нибудь на Канарах. Все эти духовные поиски только для простачков-романтиков, неудачливых интеллигентиков, и прочих переростков, не умеющих правильно жить.
   - Так ты считаешь эту жизнь растительной?
   - Или колхозной. Тупой, как набор валенок. Эти хождения по канатам или висение в воздухе тебе никакого дохода не принесут. Ладно бы в цирке выступали, деньги зарабатывали.... Здесь нет никакой цивилизации: компьютеров, самолетов, телевизоров. Ничего нет. Бегают себе по канатам, вламывают на своих фермах и не знают нормального отдыха, одеваться не умеют. Дикари, одним словом, колхозники, не понимающие радостей жизни, и не умеющие взять от жизни по максимуму. А ты, Продиджи, чего молчишь?
   - Да так, думаю, прикольное, знаешь ли, занятие,- задумчиво ответил Шурик. В этот вечер его словно подменили. Обычно шумный многословный, Саша почему-то молчал, как будто решая в уме некую сложную задачу.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   10. Железные дровосеки.
  
  
  
  
   Тихие!
   Недолго пожили.
   Сразу
   Железо рельс всочило по жиле
   в загар деревень городов заразу.
   Где пели птицы - тарелок лязги.
  
   Владимир Маяковский.
  
  
  
   Мормону почему-то вспомнился старый-престарый, "с бородой" анекдот, рассказанный кем-то в сопливой юности. Ползут трое пьяных ночью по рельсам. Первый говорит: "Какая лестница длинная". Второй: "Какие перила холодные". Третий (с радостью): "А вон лифт светится!" Конечно, Мормон, Шишимора и Бугай вели между собой совсем другие разговоры. Главное - они ползли по рельсам, очень надеясь, что не появится "лифт".
   Такой необычный и неэстетичный способ передвижения легко объясним и вызывает глубокое сочувствие - усталость, нервное и физическое истощение, многочисленные, хотя и не смертельные ранения.
   - Дайте мне только отсюда выбраться, дайте мне только выжить!...- Исторгнул из себя Мормон.
   - И что?- Спросил Бугай.
   - Поставлю Богу огромную свечку и уйду в монастырь.
   - Представить себе не могу, чтобы ты стал монахом.
   - Я тоже не мог, но теперь представляю. Знаешь, спокойная монастырская жизнь с ежедневными, многочасовыми молитвами, беседы на возвышенные темы. Но боюсь, мы здесь останемся навечно. Нас здесь съедят носороги, затопчут леопарды, а эта маленькая стерва подорвет. А еще партизаны. Кто знает, может у кого-то Шишимора совратила и кошку... пропали мы!
   - Шишимора, ты чего?- Спросил Бугай.
   А Шишимора уже горько-прегорько плакала. Обильные слезы текли по ее грязному лицу. Изощренный макияж, которым эта дама пользовалась до начала их многотрудного путешествия, уже давно сошел, восполнить потерю было нечем, и теперь ее лицо соответствовало ее прозвищу: Шишимора, то есть кикимора - лесная нечистая дрянь женского пола, похищающая заблудившихся детишек и пугающая своей отвратной образиной прочих путешественников.
   - Не реви, Анжела,- Бугай впервые назвал ее по имени.
   - Да как же мне не реветь?- Всхлипывая, ответила Шишимора.- Все, кранты нам пришли, не выберемся мы отсюда, здесь останемся. Даже хоронить некому будет.
   - Гиены съедят, падальщики,- ответил Мормон.- Хорошая смерть, полезная. Это - как донор органов: сам умер, а кого-нибудь своим мясом накормил.
   - Больше никуда не пойду,- Шишимора села на рельсы, собираясь принять свою безвременную смерть здесь, без всякой лишней суеты.- Надеюсь, вы меня все-таки похороните и не дадите съесть какой-нибудь гиене.
   - Не надейся,- ответил Мормон.- Хоронить тебя нам нечем, да и сил на это глупое занятие почти не осталось.
   - Ну, хоть цветочек на труп положите.
   - Так и быть, веточку чертополоха.
   Над лесом показался столб черного дыма, зазвенели рельсы - либертанский поезд с очередной порцией шмали и пассажирами возвращался в свой славный город. Машинист, не смотря на свое эйфорическое состояние, вызванное использованием магической травы Каннабис сатива, заметил сидящих и лежащих на рельсах доходяг и произвел экстренное торможение. Надо отдать ему должное - мог ведь и не затормозить. С открытых платформ, как горох, посыпались осоловевшие граждане Либертании, возмущенно заголосили, ругая нехорошими словами машиниста. Потом разобрались в чем дело, подбежали к трем несчастным авантюристам.
   - Вот и похоронная команда пожаловала,- успокоено прошептала Шишимора и, обреченно закрыв глаза, распласталась навзничь на шпалах. Мормон и Бугай тоже смиренно сложили лапки. Однако либертанцы не стали их хоронить - надобности в этом еще не было, Ир просто погрузили на платформу, уложив на снопы слегка подвядшей конопли. Машинист пустил пар, паровоз запыхтел и двинулся вперед, постепенно наращивая скорость.
   Либертанцы увидели в Шишиморе, Бугае и Мормоне родственные души - такие же дышащие на ладан доходяги. У кого-то нашлась фляжка тепловатой воды, кто-то поделился с бедолагами куском зачерствевшей лепешки, третьи предложили ломоть мяса, добытого не смотря на все старания экологов. Угостили и отгоняющей все печали травой. Мормон, Бугай и Шишимора поняли, их безвременная кончина и связанные с этим похоронные хлопоты переносятся на неопределенный срок, успокоились, погрузились в наркотическую нирвану.
   Поезд без всяких помех достиг Либертании. Партизаны по известным причинам не нападали, а у носорогов закончился брачный период. На перроне, больше похожем на грандиозную свалку, бесценный груз уже встречали остальные свободные граждане. Шишимору, Бугая и Мормона бесцеремонно спихнули со снопов. Они, уже слегка отошедшие от наркотического дурмана, вошли в город.
   - Чувствую знакомые ароматы,- проговорил Мормон, вдыхая наркотические дым и пар.- Кто-то "химию" варит.
   - Нам бы пожрать не мешало,- заметил Бугай, ведущий под руку еще не отошедшую от кайфа Шишимору.
   - Гы-гы-гы-гы,- глупо расхохоталась Шишимора.
   - Должны же они здесь что-то есть,- неуверенно пробормотал Мормон, оглядывая загаженный город, похожий на последствия ковровой бомбардировки. Среди мусора валялись одурманенные или уже мертвые люди. Другие, может быть только слегка трезвые, покачиваясь, брели в неизвестном направлении, иногда сталкиваясь друг с другом и падая. Третьи выполняли какие-то дерганые движения, возможно танцуя под одним им слышимую музыку, а возможно страдая от эпилепсии. Труба крематория дымила густым черным дымом, и туго спеленатое тело переносили туда из дверей эвтанария.
   Какой-то беззубый индивид подскочил к Мормону, схватил его за края потрепанной в приключениях куртки и, дыша в лицо дурным запахом, провозгласил:
   - Гусь плавал, он знает!
   - Что знает?- Крайне удивился Мормон, но человек отпустил его куртку и свалился на землю.
   - Ты не знаешь, что знает гусь?- Оторопело спросил Мормон Бугая.
   - Хочу гуся,- неожиданно объявила Шишимора.- Хочу гуся с яблоками.
   - Нам бы кусок хлеба съесть,- ответил Бугай. Он тоже хотел гуся, притом нормального жареного гуся, не знающего ничего необычного.
   Они пошли дальше. Шишимора уже не цеплялась за Бугая и шла более-менее прямо, хотя глупая улыбка все еще держалась на ее губах. А Мормон озадаченно молчал. Он все размышлял: Что такое интересное и необычное знает Гусь?
   Кроме наркотического кайфования и музыки, под которую так приятно было дергаться, некоторые либертанцы почему-то полюбили митинги, возможно сбежавшие от комиссара и возжелавшие свободы партизаны заразили их этим поветрием.
   На самой обширной площади свободного города, хотя тоже крайне захламленной, каждый день проводились подобные увлекательные мероприятия. Какой-нибудь оратор, забравшись на груду камней, используемую в качестве трибуны, надрывая голос, нес всякую чушь. Суть речи важна не была, главное - процесс.
   - Граждане свободного мира,- орал очередной оратор,- мира равных возможностей, мира равных людей. Доколе мы будем терпеть издевательства над другими разумными существами. Я недавно узнал, что мой друг Киса гонял зеленых чертей. Он не имел права гонять зеленых чертей, потому что зеленые черти - тоже люди и хотя нормально жить и нормально пить. Постоим же за свободу зеленых чертей!
   - Га!- Дружно завопили слушатели. Им было очень жалко зеленых чертей.
   Оратор не удержался на груде камней. Оступился и свалился вниз, вызвав небольшой обвал, но ему не смену вылез другой, не менее воодушевленный оратор.
   - Друзья,- завопил новый златоуст,- неприметный, но очень опасный враг проник в наш город лишая основного права - свободы. Зеленые черти стали нападать на людей, не давая им покоя. Мой друг Киса с трудом отбился от такого, ничем не мотивированного нападения...
   Первый оратор забрался на импровизированную трибуну, за ногу стащил с нее второго выступающего, после чего они оба скатились по камням, награждая друг друга затрещинами. На освободившееся место вылез третий.
   - Нам нечего есть,- захрипел он.- Нам нечего пить. Со шмалью и то перебои. А этот куркуль Киса сграбастал себе самое лучшее и никому ничего не дает. Зажрался Киса!
   - Га!- Поддержали выступающего слушатели.
   Мормон, Бугай и Шишимора вышли на площадь для митингов и теперь шли между участниками, удивленно озираясь. Та небольшая кроха пищи, которой подкрепили их пассажиры поезда, оказалась крайне скудной, не способной утолить их звериный голод.
   И вдруг, о чудо! Среди слушателей они увидели очень толстого мужчину, сидящего в промежутке между тремя каменными постаментами и защищенного таким образом с тыла и флангов. Перед мужчиной была расстелена большая тряпка, и на этой тряпке аппетитными грудами громоздились караваи хлеба, печенья, пирожки, овощи, колбасы. Был здесь и гусь, о котором так мечтала Шишимора. Гусь никуда не плыл и ничего лишнего не знал, потому что был печеным в яблоках.
   Какой-то очень юный либертанец предпринял попытку хотя бы прикоснуться к этому гастрономическому великолепию, для чего выполнил очень сложный маневр: зашел с тылу, заскочил на постамент, спрыгнул сверху. Но толстяк выхватил из-под пирога пистолет и направил его ствол на покусителя. Мальчик испуганно взвизгнул и отскочил в сторону.
   - Кто это?- Спросил Мормон, хватая мальца за шиворот.
   - Это куркуль Киса, который зеленых чертей гонял,- ответил мальчик.
   - Нет в мире справедливости. Ну-ка постой здесь.- Потребовал Мормон.- А что, Бугай, разведем куркуля Кису, чтобы он зеленых чертей не обижал?
   - Я гуся хочу,- согласилась с ним Шишимора.
   - Ждите здесь,- распорядился Мормон и вместе с Бугаем пошел разводить Кису.
   Киса в глубокомысленной позе Великого Будды продолжал сидеть над своим богатством, опасливо оглядываясь по сторонам. Проходившие мимо либертанцы боялись его пистолета и не предпринимали никаких попыток поживиться.
   - Ты Киса?- Спросил Мормон, подходя спереди. Бугай в это время тихонько перебирался через постамент, охраняющий Кису сзади.
   - Му,- промычал в ответ куркуль.
   - Ты чего с мальчиком не поделился?
   - Мубу-буму гумму-мубу,- пробурчал Киса, и Мормон расшифровал это бурчание как: Много вас таких.
   - Смотри у тебя сколько. На неделю одному хватит, а то и на две.
   - Му!- Зверея, промычал Киса и достал пистолет.
   - Слушай, Киса, где твоя панама?- Бухнул Мормон первое, пришедшее в голову.
   - Чего?- Ошарашено пробурчал Киса, вдруг обретая человеческий язык.
   - Где твоя панама?- Повторил Мормон и бросил такой на куркуля такой невинный взгляд, что у иного, менее жадного уже бы проснулась совесть.
   - Где моя что? Панама?- Переспросил Киса.
   - Вот твоя панама!- Бугай, размахнувшись, заехал сцепленными кулаками по жирному затылку куркуля. Киса ничком повалился на свое богатство.
   - Старый-старый анекдот,- весело провозгласил Бугай, пинком ноги откатывая в сторону обмякшее тело.- Умеешь ты, Мормон, людям вопросы задавать.
   Сам Мормон потянул за концы тряпку с лежащими сверху продуктами, связал все это в узел и взвалил его на плечо. Бугай подобрал пистолет - фашистский обрез он умудрился потерять во время чудовищного взрыва, сотворенного Наташей Туголобой. С этой добычей они подошли к томящимся в голодном ожидании Шишиморе и мальчику.
   - Жадный дядя,- заключил Мормон,- но глупый. Анекдотов не знает, детей не любит. Зеленых чертей не уважает. Впервые в своей жизни сделал доброе дело и чувствую сильное моральное удовлетворение. Пойдем, пацан, воспользуемся результатами этого доброго дела.
   И они с большим аппетитом воспользовались результатами доброго дела, предварительно зайдя в какое-то разрушенное, без крыши здание (большинство зданий в Либертании были разрушенными и, как правило, без крыш). Среди добычи оказалась бутылка хорошего вина, как нельзя кстати - подлечить расшатанные приключениями нервы. У Шишиморы даже глаза заблестели, как у укравшей сметану кошки, и все потому, что она ела такого желанного гуся в яблоках.
   - Туго у вас с продуктами,- констатировал Мормон, переходя с колбасы на пирог с вишней.
   - Да уж,- согласился громко чавкающий мальчик.
   - Тебя как зовут, малец?- Спросил Бугай. Он перешел с вишневого пирога на колбасу и огурцы.
   - Огрызком.
   - Плохая кликуха,- заметила Шишимора.- И кто тебе ее дал?
   - Мама.
   - Хороша мамаша. Я бы за такие имена...
   - Ее здесь нет, она к фашистам сбежала,- сказал мальчик.
   - Ну, фашистов тоже нет,- подвел итог Мормон.
   Вскоре они насытились, но продуктов оставалось еще достаточно. Мормон разорвал тряпку, и соорудил два узелка, наполнив их едой. Один узел он вручил мальчику, а второй оставил себе, повесив за спину.
   - А что, Огрызок, есть здесь место, где можно было бы отоспаться?- Спросил он мальчика.
   - Можно в гостинице, но там вшей и чесотку подхватить недолго, и клопов много. Пойдемте, я вас в свою нору отведу. Там вам никто мешать не будет.
   Важно держа под мышкой узелок с едой, мальчик повел трех осоловевших от сытости авантюристов к месту ночлега. Вокруг продолжалась все та же непонятная, но очень свободная жизнь. Две группы экологов затеяли на одной из улиц генеральную уборку, разделив ее на две части - каждый убирал свою. Однако, собираемый в пластиковые мешки мусор сваливался на территорию соседа, что приводило к многочисленным конфликтам. В итоге генеральная уборка закончилась генеральной дракой между экологами. Мормону, Бугаю и шишиморе тоже пришлось поучаствовать в этой драке, чтобы пробить себе дорогу. По счастью экологи оказались плохими бойцами.
   В другом месте господа авантюристы приняли участие незапланированное участие в корриде, пустившись наутек от огромного дикого и очень разъяренного быка, доставленного в город какими-то шутниками. Одно успокаивало: от быка пришлось убегать большой и шумной компанией, в которую вовлекались все встреченные прохожие. Большим скопом и спасаться приятней - есть надежда, что бык задавит кого-то другого.
   Шмыгнув от быка в закоулок, трое прохиндеев и один мальчик попали на заседание какой-то мистической секты, где глубоко измученные шмалью люди, совсем не похожие на представителей рода людского, коллективно предавались медитации. Приход четырех посторонних с двумя узелками они восприняли, как божественное откровение, и дружно попадали ниц.
   - Это они, Шишимора, тебя испугались,- решил Мормон, переступая через разлегшиеся тела.
   Потом им пришлось поотбиваться от стаи голодных кошек, учуявших запах печеного гуся. Жаль, что с ними не было Наташи Туголобой, уж она бы устроила кошкам "кошкин дом". Но и этих хвостатых зверьков стоило понять и пожалеть. Хозяева потребляли по преимуществу коноплю - продукт, непонятный кошкам, а все прочее продовольствие поедали без остатка. Посему в свободном городе Либертании отсутствовали даже мыши.
   Отбившись от кошек, путешественники совершили еще одну пробежку от дикого быка - коррида, сделав круг по улицам города, пошла на следующий. После чего они достигли убежища юного Огрызка.
   Когда мальчик сказал, что им никто не будет мешать, он сильно погрешил против истины. Узкая нора возле стены здания вела в темный подвал, а над подвалом, в самом здании находилась большая и очень шумная дискотека. Ее отзвуки, в виде низких, громоподобных ударов и топота ног над головой долетали, до убежища Огрызка. От топота на головы сыпались пыль и труха. В самом подвале лежала большая куча сухого сена, натасканного сюда малолетними оборванцами, коих, кроме самого Огрызка, оказалось четыре человека: три мальчика и одна маленькая девочка.
   Девочка очень напугала трех авантюристов и особенно Бугая. Они еще не забыли жуткий нрав Наташи Туголобой и теперь сильно боялись всех маленьких девочек. Пришлось поделиться с детьми и добытыми продуктами, благо запасы прижимистого Кисы оказались большими, и еды хватило на всех, даже на черный день немного осталось.
   - Послушай, Огрызок, откуда Киса достал столько еды, если здесь с нею большие проблемы?- Поинтересовался Мормон.
   - Ему с "большой земли" кто-то помогает,- ответил мальчик.- Говорят, что для этого используют больших вьючных собак, которые могут пройти сквозь границы. Киса торгует продуктами, дает их в долг под проценты, а на "большую землю" отправляет шмаль. Он у нас самый богатый.
   - Ну ничего. Один раз мы этого богатея раструсили и еще раз раструсим.
   Мягкое сено, сытая пища разморили трех друзей, и они вскорости заснули. Даже громкое буханье над головой и вопли наркоманов не мешали этому сну...
  
   С раннего детства Бугая преследовал одни кошмар: ему снились козлы. Причиной этого явилась детская психическая травма. Его бабушка жила в деревне и, сколько он себя помнил, держала большое стадо коз. И вот козам почему-то не понравился мальчик, которого и Бугаем-то тогда никто не называл и даже помыслить не мог, что в зрелом возрасте он приобретет такое глубокомысленное прозвище. Козы начали всемерно третировать малыша, бодали и топтали его, когда он, ни о чем плохом не помышлявший, выскакивал из бабушкиной покосившейся избушки. Бугаев второй отчим несколько раз пытался пооткручивать козам рога, чем вызвал сильное негодование тещи. Коз она любила больше внука, те хоть молоко давали, а от внучека - ни шерсти, ни молока, одни истерические вопли.
   Минули те далекие времена. Бабушку убил третий бугаев отчим, за что, конечно же, сел с тюрьму. Но после серьезных потрясений эти хищные козьи рожи являлись Бугаю во сне, заставляя тревожно вскрикивать.
   Вот и сейчас, Бугаю приснилась покатая, обширнейшая, как стадион, покатая крыша какого-то многоэтажного здания, крытая оцинкованным железом. И он, такой маленький и боящийся высоты, улепетывает со всех ног от огромного, в сотню голов стада круторогих козлов. Причем морды всех парнокопытных очень напоминали разъяренную физиономию Наташи Туголобой в момент уничтожения фашистского поселка. Раздвоенные копыта козлов издавали оглушающий грохот, от чего вся крыша покачивалась и норовила развалиться. И высота была порядочной - не спрыгнешь, и козлы действовали как профессиональные загонщики, беря в клещи, чтобы поднять загнанного Бугая на острые рога ли сбросить вниз.
   Бугай громко заорал, разбудил себя криком и проснулся. Разбудил он и двух своих уставших товарищей. Им тоже снились кошмары, поэтому и они заорали благим матом.
   Металлический грохот, сопровождавший нападение козлов во сне, наяву не прекратился, наоборот зазвучал отчетливее и как-то угрожающе. К тому же к нему добавились человеческие вопли, явно панического содержания.
   - Это что, дискотека такая?- Ошалело спросил Мормон и оглядел подвал непонимающим взглядом.
   - Нет,- возразила Шишимора.- Дискотека по-другому гремела.
   Над головами авантюристов раздался чудовищный грохот, больше похожий на взрыв, и вниз обрушились камни. Сразу стало светлее - в потолке их подвала образовалась большая дыра.
   - Где дети?- Спросила Шишимора, вспомнив, что засыпала в обществе пяти маленьких оборванцев.
   - Нету детей,- определил Мормон,- как и моей куртки...
   - И пистолета,- закончил Бугай.
   Последовал еще один взрыв, чуть менее близкий, но тоже вызвавший обвал. В подвале стало еще светлее, но из-за обильной пыли было трудно дышать.
   - Выметываемся отсюда!- Крикнул Мормон.- Не то скоро весь потолок сюда рухнет.
   Поддерживая друг друга, господа бандиты - хотя какие они сейчас были бандиты?- выбрались через лаз наружу. Первым вылез Бугай, чтобы встретить возможные опасности, второй выбралась Шишимора, третьим - прикрывающий отход Мормон.
   В свободном городе Либертании творилось нечто невообразимое. Наверное, так должен выглядеть некий среднестатистический город во время штурма некой среднестатистической армией: освободительной или оккупационной - суть не важна. То спереди, то сзади, слева, справа полыхали яркие, похожие на дуговую сварку взрывы, занимались пожары и рушились здания. Бегали ополоумевшие жители города. Если бы это были жители нормального города, подвергнувшегося неожиданной агрессии, бегающих в панике людей было бы больше. Но либертанцы были людьми иного сорта, ценящими свободу превыше жизни. К тому же, многие находились под наркотическим кайфом и считали, что все происходящее им только снится. Около половины граждан продолжали вести свою прежнюю жизнь, словно ничего особенного не происходило. Недалеко от выбравшихся из подземелья Мормона, Шишиморы и Бугая продолжалась дискотека - не в здании, под которым они отдыхали, а напротив. Вспышки взрывов казались ее участникам яркой цветомузыкой, а грохот рушащихся строений дополнял звуковую какофонию. Дискотека, может быть, продолжалась бы и дольше, но обрушившаяся стена похоронила под собой всех любителей экстремальной музыки.
   - Что здесь происходит?- Прокричала Шишимора, стараясь перекрыть жуткий грохот.
   - Похоже на метеоритный дождь,- предположил Мормон. Он был поклонником фильмов про всякие там катаклизмы и концы света.
   - Нет, это больше на войну похоже,- возразил Бугай.- Обстреливает их кто-то. Возможно те же партизаны.
   Совсем близко громыхнул взрыв, и трех господ обдало каменным крошевом.
   - Как бы то ни было, нужно валить отсюда,- решил Мормон.- Пусть в лесах и леопарды водятся, с партизанами и зелеными волками, они, хотя бы, не всегда стреляют.
   Пригибаясь, а иногда и ложась на землю, Бугай, Мормон и Шишимора пустились в трудный путь, пытаясь выйти из города или, хотя бы, покинуть зону обстрела. Продолжали громыхать взрывы, но это были странные взрывы: огненные, воспламеняющие все вокруг вспышки, а выстрелов орудий, производящих повсеместные разрушения, вообще не было слышно, словно их стволы были снабжены глушителями. По дороге попадалось много либертанцев, ведущих себя странно и неадекватно - короче говоря, с не соответствующим текущему моменту оптимизмом и жизнерадостностью. Некоторые пели песни, другие радовались взрывам, как дети, и бежали на вспышки. Третьи продолжали участвовать в корриде и убегали от бешеного быка. Хотя самому быку бегущие от него либертанцы были, как говорится: по боку. Бык спасался от взрывов, и прочие участники корриды были сейчас просто бесплатным дополнением. В данной ситуации бык оказался значительно умнее людей.
   Были, были среди либертанцев отдельные личности, понявшие опасную суть происходящих в городе событий, выкатили испуганные глаза и рванули из объятого пламенем города, визжа и подвывая, толпой, кучей. Трое прохиндеев вклинились в эту бегущую толпу и побежали вместе с ними, а прочие либертанцы, пьяные и развеселые, глупо пялились им вслед.
   Вместе с толпой, Мормон, Бугай и Шишимора попытались достичь "вокзала", где обычно стоял под парами поезд. Шмаль свободным людям требовалась каждодневно, поэтому поезд для поездки был всегда готовым. Поезд оказался стоящим на путях, но готовым он не был, если правильно использовать это слово. Если же по-другому, поезд был именно готов: разбит, сожжен, смят. Под платформами валялись убитые взрывом либертанцы. Ирония судьбы - все они собирались ехать за кайфом, постичь великое, неземное блаженство, ощутить прилив свободы. Теперь же они стали полностью свободными, даже от жизни.
   - Ч-черт!- Выругался Бугай.- Поезд отменяется. Нужно другой способ искать.
   - Ногами!- Ответил Мормон.- Чем тебе не способ?
   Использовать ноги пришлось очень спешно - взрывы на "привокзальной площади" стали происходить чаще. Трезвая часть либертанцев, бежавшая к поезду в поисках спасения, заголосила громче и ринулась на другие улицы, где взрывы случались реже.
   Рванули туда и Мормон с Шишиморой и Бугаем. Последнему почему-то вспомнились военные кинофильмы, просмотренные в детстве. Там тоже беженцы спасались от фашистских оккупантов примерно таким же безалаберным скопом, давя и опрокидывая зазевавшихся.
   Взрывы продолжали греметь. Над головами беженцев, снующих по улицам, кроме камней проносились подброшенные взрывами люди, когда целиком, но чаще частями. Именно такие, упавшие поблизости части очень всполошили нервную Шишимору, на которую вдруг снизошла тошнота и рвота. Бугай подхватил ее под руки, чтобы увести подальше, а Мормон вдруг остановился полюбоваться. Потом он побежал вместе со всеми, очень бледный, крайне недовольным осмотром.
   Чуть позже, уже вдоволь набегавшись по городу, господа авантюристы наконец увидели атакующих.
   - Кто это?!- Испуганно выкрикнул Мормон. Он только что повернул за угол дома, но увидел там нечто страшное и вернулся к товарищам, которые повернуть за угол еще не успели.
   - Что там?- Видя испуг Мормона, испугался и Бугай.
   - Железные люди,- ответил с дрожью в голосе Мормон.- Это они на город напали.
   Три авантюриста осторожно высунули из-за угла три всколоченные головы. Вначале в глаза бросилась большая толпа либертанцев, от кого-то мимо них убегавшая. Либертанцы оборачивались назад и громко вопили. Потом показались преследователи - закованные в блестящую броню великаны. Не смотря на внешнюю человекообразность, двигались эти существа совсем не по-людски, как-то дергано, но очень быстро догоняя задние ряды либертанцев и накидывая на них прочные сети. Пойманных куда-то волокли.
   Впереди бегущей толпы вдруг появились еще три железных человека, отрезавших путь. Наиболее сообразительные горожане вдруг сообразили, что их ловят загоном, что впереди не спасение, но наоборот - ловушка. Однако менее сообразительные продолжали напирать, толкая остальных. Когда же железные люди полностью окружили толпу, спасаться было уже поздно. Великаны окружили мечущихся людей и, как заправские рыболовы, стали забрасывать в толпу сети, выуживая большие количества граждан вольного города. Это зрелище было кошмарным и каким-то фантасмагорическим, похожим на шизофренический бред или на картины средневековых художников. Примерно так должны были поступать черти с доставленными в ад грешниками. Впрочем, куда волокут исступленно орущих пленников, было непонятно.
   Четырехметровая, переливающаяся металлом фигура великана вдруг появилась позади трех перепуганных прохиндеев, уверенно шла по улице, оглядываясь по сторонам. Бугай, Мормон и Шишимора не относились к породе несообразительных людей. Они вовремя заметили чудовище, потом обнаружили трещину в цоколе здания, ведущую в подвал, и быстро юркнули туда. Однако полностью не спрятались, но остались наблюдать, стараясь разглядеть металлического великана поближе. Чудовище прошло мимо, не заметив трех испуганных и измученных товарищей.
   Вблизи оно показалось еще меньше похожим на человека. Треугольная, подвижная голова, с большими шарами по бокам, напоминающими фасеточные глаза насекомых. Стройный торс, местами ажурный, как опора ЛЭП, многочленистые, шарнирные конечности с непонятными захватами на концах, совсем не похожими на кисти стопы.
   - Это или робот, или насекомое,- заключил Мормон,- или и то и другое, вместе взятое.
   - Может марсианин с другой планеты?- Спросил Бугай.
   - Тоже может быть.
   - Зачем им люди?
   - Ха, люди многим нужны. Для еды, в рабство, на опыты. Не знаю еще зачем.
   - Мальчики, нужно выбираться отсюда,- напомнила Шишимора.
   Многострадальная троица выползла из своего убежища, благо железный человек уже скрылся за углом, отловив предварительно нескольких не совсем трезвых либертанцев, вздумавших пригласить его на танцы.
   Обстрел города уже закончился. Иногда местами еще слышались взрывы, но, скорее всего, железные монстры просто добивали несуществующую оборону либертанцев. Несчастных наркоманов, больше всего ценивших свободу, теперь отлавливали как диких зверей, лишая столь дорогой свободы. Иногда их лишали и жизни, стреляя вслед самым прытким или более трезвым. Пробираясь между руин, поминутно прячась среди обломков, которые всего час назад были самым свободным городом в мире, господа бандиты обнаружили, куда сносят пойманный сетями людей. А людей складывали в огромные металлические клетки на колесах, усыпляли каким-то паром и куда-то катили.
   - Эти пострашнее фашистов будут,- подвел итог Мормон.
   - Надо выбираться отсюда,- как заведенная твердила Шишимора.
   Никто с ней не спорил, выбираться нужно, но только как? Города они не знали, были здесь в первый раз, да и разгромленные бомбардировкой улицы сильно изменились - исчезли знакомые ориентиры. Возможно, кроме железнодорожной станции в свободном городе Либертании имеются автобусная, или даже аэропорт, но Мормон, Бугай и Шишимора этого не знали, и просто метались между руин. Ко всему прочему, количество железных людей заметно увеличилось, и к ним прибавились другие металлизированные существа, тоже слегка человекообразные, но меньше ростом и четырехрукие. Эти четырехрукие копошились в руинах, разбирая завалы, выискивая погибших и раненых. Последних помещали в те же клетки и тоже усыпляли, а убитых сбрасывали в странный агрегат, похожий на огромную бетономешалку.
   Несколько раз измученной троице приходилось спешно спускаться в подвалы, чтобы их не заметили железные великаны, а один раз господа неудачники зарылись в помои, крайне зловонные и негигиеничные. Дважды их обстреливали. Однако, в отличие от свободолюбивых либертанцев, не приспособленных к боевым действиям, Бугай, Мормон и Шишимора были закалены во всевозможных разборках и главное - знали, когда следует убегать и прятаться.
   Поплутав по городу, они снова оказались в районе железнодорожных путей, где уже догорел разгромленный состав. Здесь было пустынно. Железные существа, по всей видимости, уже успели здесь поработать, потому что отсутствовали не только живые, но и трупы. Зато в стороне от поезда Бугай увидел то, что они должны были заметить раньше - ручную железнодорожную дрезину, явно самодельную.
   - Ура!- Хором закричали искатели счастья.
   Напрягая силы, с большим трудом они установили дрезины на рельсы и быстро забрались на платформу. В действие дрезина приводилась рычагом, похожим на рычаг ручного пожарного насоса, виденного в старых фильмах, второй рычаг служил тормозом, а чтобы задать направление движения, дрезину необходимо было растолкать в нужную сторону. Нужную сторону они определили не сразу - дрезина вдруг тронулась назад, в направлении разбитого поезда. Но вскоре, приноровившись, господа неудачники направили дрезину прочь из догорающего города, в спасительные леса и степи.
   - И раз, и два! И раз, и два!- Командовала Шишимора, а Бугай с Мормоном, тяжело сопя и потея, толкали вниз-вверх рычаг.
   - Отъедем подальше, дрезину нужно бросить,- задыхаясь, сказал Мормон.- Это средство тоже ненадежное, дальше рельсов не поедет, а на рельсах нас могут ждать.
   - Уже ждут!- Взвыла Шишимора.
   На самом выезде из города, возле путей маячила фигура железного человека, правда его голова была обращена в другую сторону.
   Бугай и Мормон заработали быстрее. Наверное, им никогда не приходилось так работать - не для того на свет появились, иначе выбрали бы себе более пыльное занятие, чем профессия рэкетиров и торговцев наркотиками. Благодаря их стараниям дрезина развила порядочную скорость. Так быстро даже паровоз либертанцев не носился, когда обуреваемые жаждой шмали пассажиры раскочегаривали его котел до предела возможностей.
   Продолжая наращивать скорость, дрезина пронеслась мимо блестящего чуда, которое было поглощено какими-то своими сложными проблемами, и только в самый последний момент, когда горе-железнодорожники уже отъехали на некоторое расстояние, железный человек повернулся в их сторону, вскинул свою правую конечность с тыквообразной штукой на конце. Над головами Мормона, Шишиморы и Бугая полыхнула яркая вспышка, и прогремел громовой раскат. Вниз обрушилась ударная волна, чуть не сбросившая Шишимору с платформы дрезины. Каким-то чудом она удержалась на дрезине, но громко запищала, жалуясь на свои беды.
   Прогремели взрывы и по сторонам дороги. На пассажиров дрезины посыпались огненные искры, а так же пыль и земля.
   Мормон и Бугай не думали останавливаться, наоборот продолжали дергать рычаг. Подскочившая к ним Шишимора кинулась помогать. Свой истерический крик она так и не уняла и вопила пожарной сиреной.
   Еще целая серия взрывов. Дрезина сильно подпрыгнула, чуть не соскочила с рельсов. Жалобно, по-заячьи вскрикнул Бугай, отпустил рукоятку рычага и расслабленно упал на платформу.
   - Что с тобой, Бугай?!- Заголосила Шишимора и бросила рычаг.
   - Толкай! Страшно проревел Мормон и выпучил глаза.- Потом посмотришь!
   Дрезина пулей вылетела из затянутого дымом города и понеслась по рельсам. Вслед полыхнули еще несколько взрывов, уже никого не задевшие, но еще добрых полчаса Мормон и Шишимора теребили рычаг дрезины, чтобы это ручное средство увезло их как можно дальше. Бугай безжизненно лежал под ногами. Его голова свесилась с края дрезины, а лицо стало бледным, похожим на лицо трупа.
   Наконец Мормон и Шишимора оставили рычаг, который продолжал дергаться самостоятельно. Дрезина развила большую скорость и должна был остановиться не скоро, если дорогу вдруг пойдет в гору. Но пока вокруг расстилалась равнина, и паслись все те же реликтовые животные. Пейзаж больше располагал к спокойному отдыху и неге. Садящееся солнышко, постепенно скрывающееся за деревьями, окрашивало окружающий мир нежным розовым.
   - Бугай, Бугай!- Шишимора вернулась к своему неподвижному товарищу, стала причитать как вдова над убиенным солдатом.- Открой глаза, Бугай! Как его зовут по-человечески?
   - Кажется Вадимом,- мрачно ответил Мормон, тщетно обыскивая карманы в поисках сигарет.
   - Вадим, открой глаза, ну, пожалуйста!- Голосила Шишимора.
   - Он умер, Анжела,- категорически сказал Мормон.- Хватит над телом издеваться.
   - Нет, не умер,- шишимора приложила ухо к Груди Бугай.- Сердце бьется.
   - Значит, скоро остановится.
   - Да что ты ничего не делаешь?!
   - Я не реаниматор. Будет Богу угодно - очухается. Нет - похороним.
   Бугай продолжал лежать без движения. На его спине Шишимора обнаружила глубокий ожог, оставленный оружием железных людей. Медицинской помощи в этом диком месте ожидать не приходилось, так что Бугаю приходилось полагаться только на свои внутренние силы.
   Дрезина мчалась вперед, но ее скорость постепенно замедлялась. Вскоре дрезина должна была остановиться.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
      -- Белый Цветок
  
  
   Мне все открыто в этом мире -
   И ночи тень, и солнца свет
   И в торжествующем эфире
   Мерцанье ласковых планет.
   ---------------------
   Я знаю, там звенело пенье
   Перед престолом красоты,
   Когда сплетались, как виденья
   Святые белые цветы.
  
   Николай Гумилев.
  
  
  
  
  
  
   Утром в висячем поселке поднялся какой-то переполох. Началось непонятное движение и шевеление. Окончательно не проснувшиеся жители выскакивали из своих домиков и бежали по мосткам к главной хижине, создавая сильный топот и покачивания остальных жилищ.
   Проснулись и ребята. Продиджи вдруг решил, что вся эта суета поднялась из-за Наташи Туголобой, устроившей новый пожар или, как бобер зубами, подгрызшей самое главное дерево. Однако Наташа спала под боком у Шнурка, да еще на всякий случай привязанная веревкой к его руке. Доносившийся снаружи шум ее даже не разбудил. Спал и Шнурок, события последних дней забрали у него все силы. Но Страус тоже проснулся, поднялся с тюфяка, расстеленного прямо на полу - жители поселка пользовались такими постелями.
   - Что-то случилось,- решил Продиджи.
   - почему обязательно что-то случилось?- Возразил Страус.- Может у них наступило время утренней зарядки, и они всей деревней ее делают. По мосткам бегают.
   - Ну не знаю,- пожал плечами Продиджи.- Пойдем, в таком случае, тоже побегаем, пока наш четверорогий друг Шнурок спит. Как и его карманное чудовище.
   Продиджи сбросил с себя шерстяное одеяло, сотканное из шерсти неизвестного животного, мягкое, пушистое, приятно пахнущее. На столе уже стоял завтрак, состоявший из кувшина молока и десятка аппетитного вида лепешек, приготовленных заботливыми хозяевами. Есть еще не хотелось, и поэтому ребята быстро вышли из хижины, не завтракая.
   Необъяснимая кутерьма продолжалась, причем все бежали в одном направлении. Продиджи и Страус тоже взяли это направление и побежали вместе со всеми. Продиджи пытался задавать вопросы, чтобы узнать причину переполоха, но аборигены или не знали русского языка, или делали вид, что не знают.
   Большинство жителей собралось на главной и самой большой платформе деревни, возле, так сказать, административной хижины. Народу здесь собралось сотни три, а те, кто не смог поместиться, смотрели с мостков и верхних настилов, перевесившись через перила. Перед Страусом и Продиджи люди расступились, дав пройти к эпицентру всей этой суеты.
   Прямо на бревнах настила сидели два измученных человека, и один лежал, не подавая признаков жизни. Эти люди явно не принадлежали к обитателям висячего поселка и больше всего походили на замурзанных жителей вольной Либертании, случайно попавших под селевой поток и так же случайно выживших.
   Среди них была одна женщина, очень похожая на грязную мулатку, со всколоченными, неопределенного цвета волосами, в одежде, состоящей из измочаленных лоскутков. Женщина тонко стонала и дрожала. Когда она подносила к губам керамическую вазу с каким-то питьем, врученным милосердными волхвами, отчетливо слышался лязг зубов.
   Второй, находившийся в сознании, мужчина крепился, пытался выглядеть спокойным, но и его руки предательски дрожали, когда он пил травяной настой, а зубы стучали об край посуды. Третий мужчина по всем признакам отдавал Богу душу. Над ним склонился Старший Дед, приложил ухо к груди, некоторое время послушал, потом озабоченно покачал головой.
   Среди столпившихся аборигенов Страус неожиданно увидел Ладу и обратился к ней, как к единственному знакомому человеку - не тревожить же вопросами занятого врачеванием Старшего Деда.
   - Лада, что здесь произошло? Кто эти люди?
   - Их в лесу подобрали,- очень приветливо улыбнулась Страусу Лада.- Они из Либертании. Вчера на город кто-то напал, какие-то непонятные враги. Эти трое чудом спаслись.
   - Что за враги-то?- Тревожась, спросил Продиджи.
   - Неизвестно.
   - Вам это не кажется странным? За какие-то сутки разорены почти все человеческие поселения. Вот и до Либертанцев добрались. Надеюсь, ваши волхвы найдут объяснение всему этому?
   - А что, по-твоему, они делают? Сейчас во все стороны разведчики посылаются. Видишь, еще одни отряд собрался. Только нельзя торопить старейшин - они этого не любят.
   Женщина, сидевшая на полу, вдруг выронила чашу с питьем и громко разрыдалась. Мужчина попытался ее успокоить, привлек к себе.
   - Ну, Шишимора, то есть Анжела, все в порядке,- сказал он. Мы в безопасности.
   Старший Дед сделал жест рукой, и его помощники стали разгонять столпившийся народ, мягко толкая и говоря какие-то слова. Народ забурчал и начал расходиться.
   Пошли в свое жилище и Страус с Продиджи. Лада шла рядом. Иногда, словно ненароком, она прикасалась к руке Страуса, от чего у Виктора был счастливый и крайне глупый вид. Продиджи это заметил, тихо фыркнул себе под нос, но удержался от своеобычного язвительного замечания.
   В хижине им открылась крайне неприятная картина. Наташа Туголобая навзничь лежала на постели, дрыгала руками и ногами, издавала мычание, а ее кузен Шнурок с остервенением выдирал из ее проглотного рта кусок последней лепешки. На столе лежал опрокинутый кувшин, истекающий последними остатками молока. Само молоко находилось не только на столе, но и на полу, стенах, постелях и, кажется, даже капало с потолка.
   - Петергофский фонтан "Самсон, разрывающий пасть льва"!- Провозгласил Продиджи.- Вернее - "Шнурок, раздирающий пасть Наташе Туголобой"!
   - Ай!- Взвыл Шнурок. Наташа все-таки втянула в себя последний кусок, чуть не откусив Мишины пальцы.
   - Да пофол!- Ответила Наташа Набитым ртом.
   - Ты бы ей лучше живот вспорол,- посоветовал Продиджи.
   - Как один турецкий султан поступил со своими слугами, чтобы узнать, кто из них сожрал его любимый огурец,- вставил Страус.
   - А что мы жрать будем?- Оправдываясь, спросил Шнурок.- Туголобая все выжрала.
   - Немного попостишься,- предложил Продиджи.- Устроим себе разгрузочный день.
   - У, проглотная!- Миша ладонью ударил Наташу по животу, сразу же струя разжеванной лепешки полетела ему в лицо.
   - Да пошел!- Провозгласила Наташа, проворно крутанулась, выскользнула из-под Шнурка и выбежала из хижины, оттолкнув в сторону Страуса.
   - Как вы это находите?- Шнурок виновато посмотрел на Ладу. Ему было стыдно за свою кузину и слегка-слегка стыдно за свое неподобающее поведение.
   - Находим отвратительным,- заключил Продиджи.
   - Я вам еще завтрак принесу,- сказала Лада и быстро вышла.
   Миша Шнурок поднялся с постели, расправил свою смятую одежду - он всегда бережно относился к своему внешнему виду. Потом достал из кармана зеркальце и принялся себя тщательно изучать. Недовольный осмотром покинул маленькое жилище.
   Рядом с хижиной стояла небольшая кадка с чистой водой. Шнурок сразу окунул в нее голову, тщательно умылся и при помощи карманной расчески пригладил волосы.
   - Зря прилизываешься,- сообщил Продиджи, скептически наблюдая за этой гигиенической процедурой.- Лада на нашего друга Страуса запала, а твоя многокрасочная физиомордия ей по барабану.
   - Вот еще!- Фыркнул Страус, а Шнурок иронически и снисходительно усмехнулся. Он свято верил в свою неотразимость.
   Продиджи тоже сполоснул лицо водой, а потом посмотрел на расстилающийся под деревьями пейзаж. С высоты сорока с небольшим метров открывался живописный вид на просторы замороченного леса. Видны были даже дымы, поднимающиеся над местом, где должна была находиться Либертания. А так картина была мирной, навевающей возвышенные мысли и стихи.
   Солнце только-только начала вставать, окрашивая леса и луга в теплые тона. В низинах и возле водоемов лежали полосы тумана, казавшиеся в свете встающего солнца ярко-белыми, похожими на упавшие на землю перистые облака. Даже пасущихся на лугах слонов, оленей и шерстистых носорогов можно было легко разглядеть с этой высоты.
   Вернулась Лада, принесла обещанный завтрак: те же лепешки, молоко и немного меда. Шнурок тут же состряпал на лице идиотскую улыбку, чтобы казаться более неотразимым. На Ладу он не произвел никакого впечатления, зато крайне развеселили смешливого Шурика. Страус и Лада, казалось, ничего этого не замечали и смотрели друг на друга.
   - Вас Старший дед звал,- вдруг вспомнила Лада. Как позавтракаете, приходите.
   - Придем,- тихо сказал Страус, заглядывая в ее большие, синие глаза.
   Потом Лада неожиданно смутилась и убежала, а Продиджи продолжал веселиться.
   - Ну что, Шнурок, съел? Зря ты свои волосики водичкой смачивал и расческой обрабатывал. Здесь тебе не дискотека, здешним девчатам настоящих парней подавай.
   - Можно подумать, Страус у нас настоящий,- огрызнулся Шнурок.
   - Выходить, что так. Он себя мужественно вел, не то, что ваша светлость - в пеньке от бабаев пряталась или истерики по поводу пистолетов закатывала.
   - Да ладно тебе!- Взвыл Шнурок.- Сейчас допросишься!
   - Тебе, Мишенька, надобно какой-нибудь подвиг совершить,- доверительно сообщил Продиджи.- Какой-нибудь героический поступок.... Только не бросайся отсюда на землю, тебя могут неправильно понять.
   Продиджи вернулся в хижину, сел за стол и приступил к еде, макая лепешки в мед и запивая молоком, а Шнурок задумался. Слова о подвиге навели его на какие-то размышления.
   Позавтракав, ребята пришли в главную хижину. Переход по мосткам пугливый Шнурок перенес стоически, видимо мысль о подвиге лишила его обычного околопанического настроения.
   В хижине, кроме Старшего Деда и еще двух престарелых волхвов, ребята увидели и двух пострадавших из Либертании. Их отмыли, причесали, переодели в льняные штаны и рубахи, от чего они приобрели вполне пристойный вид. Хотя все равно лицо женщины очень походило на лицо перенесшей авиакатастрофу шалавы, а мужчина сильно напоминал профессионального бандита.
   - Вот что, ребятки,- по-доброму так начал Старший Дед.- Необычные дела стали твориться в нашей стране. Неизвестный враг объявился. Вчера он разорил мерзкий город наркоманов. Конечно, для нас в этом никакой беды нет, наоборот - польза, но враг этот и на нас напасть может. Он уже все людские селения разорил. Нам и ваша помощь теперь понадобилась - мужчин у нас не так много. Сегодня утром к нам принесли раненого, он умирает, и чтобы его спасти, нужно особое лекарство. К сожалению, оно у нас уже закончилось. Видимо, будут и другие раненые - разведчики пошли в город и могут еще кого-нибудь принести. Если вы согласитесь, я попрошу вас сходить на Гору за корнями Белого Цветка. Принесете - мы подумаем, чтобы вернуть вас домой.
   - А на горе не опасно?- Сразу спросил Шнурок.
   - Ничуть,- заверил его Старший Дед.
   - Шнурок успокоился, но Продиджи наоборот, насторожился. Он услышал в интонации старика какой-то подвох.
   - Но нужно торопиться,- напомнил старик.- Человек умирает, и даже при наших возможностях, долго не проживет. Если вы сейчас выйдете, к вечеру должны успеть.
   Сидевшая в углу женщина громко и трагически всхлипнула. Но вскоре ей пришлось не только всхлипывать, но и орать. За дверью раздалось знакомое возмущение: "Да пошел!", и в хижину ворвалась Наташа Туголобая.
   Что тут произошло с мужчиной и женщиной. Их лицо перекосились, словно не маленькая девочка вбежала в помещение, но стадо ужасных полуденных бабаев.
   - Уберите ее! Пожалуйста, уберите!- Завопила женщина.
   А мужчина проворно спрятался за спину Старшего Деда. Заверещала и Наташа. Она, при проявлении недовольства, и так обычно громко голосила, а здесь вообще взвыла благим матом, будто из нее живьем начали приготавливать гуляш.
   - Это они!- Верещала Наташа.- Это они хотели меня похитить и продать в Турцию. Они надо мной издевались! Они меня убивали!
   Потом Наташа схватила со стола деревянную кружку и швырнула. Целила в мужчину - попала в голову Старшему Деду.
   Миша Шнурок принялся выполнять свой первый героический поступок. Он навалился на свою дикую кузину, стараясь выкрутить ей руки. Сверху упали Страус и Продиджи. Неизвестно как Шнурку, но им было очень стыдно.
   Энергичная Наташа все-таки не выдержала совместного веса трех молодых людей, закряхтела и сдалась. Продиджи вытащил из брюк кожаный ремень и стянул им руки Туголобой. Ворвались в хижину и другие помощники и ученики волхвов, совместными усилиями подняли Наташу.
   - Они меня похитили!- Продолжала настаивать Наташа.- Они маньяки, над маленькими детьми издеваются.
   Мужчина и женщина предприняли неудачную попытку выпрыгнуть в окно, но застряли в проеме. На их, кстати, счастье - вниз падать было очень далеко.
   Один из волхвов - второй оказывал помощь Старшему Деду, которому Наташа повредила кружкой глаз - подошел к девочке, провел ладонью перед ее лицом, и Наташа вдруг успокоилась, расслабилась. Ее опустили на пол. Она расслабленно разлеглась на полу, продолжая в бешенстве вращать глазами.
   - Они меня похитили,- повторила Наташа слабым голосом.
   - Рассказывайте!- Решительно приказал Старший дед и недобро посмотрел на мужчину и женщину одним глазом - второй глаз уже начал заплывать красочным синяком.
   - Это случайно вышло,- неуверенно начал мужчина.- Мы ее по ошибке взяли. Один мой друг попросил вернуть его дочь, которую жена с тещей украли. Жена пьет, теща пьет, тесть - тот вообще не просыхает. Но суд на их стороне. У нас была фотография восьмилетней давности и примерный адрес. По фотографии казалось. Что это та девочка, а когда мы ее поймали, оказалось, что это не девочка, а чудовище. Она нам аварию сделала: машину разбила, нас покалечила, без еды и питья оставила. Мы понимаем, что поступили неправильно, но ведь лучший друг просил, друг детства, как ему откажешь.- Мужчина, то есть Мормон, даже пустил из глаз слезу, так он раскаивался.
   - Будете теперь знать, как связываться с нашей Туголобой,- усмехнулся Продиджи, придерживая спадающие брюки.
   - Сдается мне, что ваша Туголобая и фашистов взорвала,- уже спокойней сказал Мормон.- Мы к ним в плен попали, а когда из плена убегали, ее встретили. Она тоже убегала и толкалась. А потом минуты не прошло - сильный взрыв. Нас контузило.
   - Наташа, это ты привела в исполнение Нюрнбергский приговор?- Спросил Продиджи.
   - Да пошел,- огрызнулась Наташа.
   - Так. Девочку привязать к дереву,- распорядился Старший Дед.- Чтобы она никому вреда больше не причинила. А вы собирайтесь за Белым Цветком.
   - Можно и мне с ними?- Неожиданно спросил Мормон.
   Старший Дед неприязненно посмотрел на него и задумался.
   - Сдается мне, что вся ваша история с похищением не совсем так происходила, как вы рассказали,- проворчал старик. Ладно,- махнул он рукой,- вашему другу помощь нужна, да и лишние руки могут пригодиться.
   - Я никуда не пойду,- подала свой робкий голос Шишимора.
   - И не надо,- отрезал Старший Дед.- А вы идите. Вашим проводником будет Лада.
  
   Менее чем через час пятеро путешественников вышли в поход. Волхвы снабдили их продовольствием, оружием, правда, не огнестрельным, а луками и длинными тесаками. Как догадался Продиджи, древесные поселенцы не очень уважали огнестрельное оружие. Впереди шла Лада, как всегда серьезная и решительная. За ней пробовал следовать Шнурок, но быстро не выдержал заданного темпа и вскоре волочился последним, периодически горько вздыхая. Ему вторил Мормон. Он хоть и был старше и выносливее, но свалившиеся на его голову испытания подорвали силы и веру в себя. Так что вторым после Лады шагал Страус, тоже молчаливый и решительный. А за Страусом топал Продиджи. Шурик не утратил своего веселого настроения, любовался природой и иногда задавал проводнице разнообразные вопросы.
   - слушай, Лада,- спросил он.- Настолько ли безопасно наше путешествие, как говорил Старший Дед? Мене кажется, что он что-то от нас скрыл.
   - Здесь хищные звери водятся,- ответила Лада.- Саблезубые коты.
   - Не, если эти коты не страшнее нашей Туголобой, можно не бояться. Наша Наташа любому коту даже саблезубому, быстренько соорудит "кошкин дом".
   Еще здесь есть ведьма.
   - Ведьма? Такая мерзопакостная, волосатая старуха с длинным носом?
   - Именно.
   - Откуда она здесь взялась?
   - Это бывшая жена Старшего Деда. Они вместе постигали тайны природы, но потом из-за чего-то рассорились и расстались. Она поселилась в пещере на южном склоне горы и всячески нам вредит.
   - А что еще она делает? Младенцев живьем жарит, людей в зверей превращает, а потом ест?
   - Все понемножку.
   - Слыхал, Шнурок? Это тебя касается. Ты у нас некрещеный младенец, за отсутствием твоей Туголобой сестренки. Так что берегись.
   - Отвали!- Пропыхтел в ответ Шнурок. Дорога пошла в гору, и Миша, не имеющий навыков восхождений, быстро скис. Обильный пот стекал по его лицу и капал на камни, а из горла вырывалось шумное хриплое, даже слегка булькающее дыхание. Тяжело дышал и Мормон, молчал, обдумывая какие-то свои нерешенные проблемы.
   Лес, по которому все это время передвигались путешественники, расступился, образовав поросшее сочной травой пространство, и впереди, во всей своей величественной красе предстала Гора.
   Именно Гора, с большой буквы, не пригорок, не холм или юр, которыми изобиловали окрестности знакомого ребятам Чумска, расковырянные бульдозерами, перепаханные тракторами, заваленные мусором, но Гора, величественная и могучая. Она доминировала над замороченным лесом, но высокие деревья обычно скрывали ее очертания. И ребята не обращали на Гору должного внимания, пока не попали на эту поляну.
   - Вот-так-так!- Восхитился Продиджи, замирая от восхищения, а Шнурок тоскливо застонал, тоже замерев, но от предчувствия еще больших трудностей.
   - Какая красотища!- Продолжал восхищаться Продиджи.- И не скули ты так, Шнурок, представь себе, что ты альпинист-первовосходитель.
   Гора очень напоминала вулкан: широкое основание, густо поросшее лесом, и ровно срезанная вершина. Может, это и вправду был древний вулкан, давно остывший или уснувший продолжительным сном. Лес возле вершины переходил в красные скалы, превращенные утренним солнцем в окровавленные кости или хрящи.
   - Белый Цветок растет на вершине Горы,- коротко сказала Лада.- Идем.
   И они пошли вперед.
   Дорога стала круче. Вернее, это была уже не дорога, а узенькая, петляющая между камнями и деревьями тропинка. Местами приходилось вставать на четвереньки, чтобы забраться на крутой склон. Еще, сильно досаждала обильная растительность, порой колючая, рвущая своими шипами одежду и царапающая кожу. Попадалась и крапива, и не наша двудомная, пусть двухметровая, но не такая злая, а похожая на тропическую лапортею, кустарниковая, обжигающая как раскаленные угли. Мормон зацепил рукой за куст такого растительного монстра и взвыл благим матом, наведя на Шнурка смертельную тоску.
   - Ничего страшного,- сказал Мормон, чуть придя в себя.- Я просто решил, что в огонь влез.
   Лада достала из вещмешка пахучую, жирную мазь и обработала пораженную конечность. Боль в руке вскоре утихла, а отек даже не образовался.
   Наконец идти стало легче. Дорога уже не взбиралась на гору, а огибала склон, постепенно поднимаясь вверх. Одолев этот подъем, путешественники присели на камни, чтобы слегка отдохнуть и перевести дыхание. Шнурок тут же полез за баклагой с водой, присосался к горлышку, словно пересек пустыню Сахару, спасаясь от взбесившегося верблюда.
   - Не пей так много,- предупредил его Страус.- Только сильнее пить хотеть будешь.
   - Не учи ученого,- ответил Шнурок.- Если я хочу пить, я пью.
   - А если вода заканчивается, начинаешь у других просить,- закончил Продиджи.- Я тебя знаю.
   Сейчас получишь,- пообещал Шнурок, но сил исполнить обещанное уже не имел, да и не особенно к этому стремился.
   - Красиво,- счастливо проговорил Продиджи.
   Вид с горы действительно открывался великолепный. Огромные пространства лесов, степей, холмов, расцвеченные многочисленными озерами и прудами. Мир живой природы, где немногочисленные люди еще не успели натворить своеобычных безобразий. Мир первозданной красоты. Законсервированные странным образом древние эпохи. Заповедник прошлого, сохранившийся в веках. Была заметна и автомобильная эстакада, откуда так лихо кувыркнулся автомобиль с похитителями и Наташей Туголобой. Правда выглядела она как-то искаженно, словно растянутая кривым зеркалом.
   Между тем Мормон решил отойти за кустики, чтобы выполнить некоторое действие, не предназначенное посторонним взглядам. Однако за кустиками земля под его ногами вдруг разошлась, и неудавшийся похититель Наташи Туголобой провалился в какую-то яму. Надо сказать, что Мормон все это время находился настороже: неудачные похождения последних дней его этому научили, поэтому в яму он провалился не полностью, но успел ухватиться руками за ветки кустарника.
   Ребята услышали сдавленный вопль и треск. По тому, что вопли не утихли и продолжали слышаться, только глухо, они догадались, что с Мормоном произошли какие-то неприятности. Страус, Продиджи и Лада бросились на помощь, а поперхнувшийся водой Шнурок остался громко кашлять.
   Мормона они обнаружили висящим над глубокой ямой. На дне ямы торчали заостренные деревянные колья, и лежали человеческие кости. Страус и Продиджи крепко схватили Мормона за руки и рванули наверх. За доли секунды Мормон был спасен. Он некоторое время посидел на краю ловушки, стирая с себя пот и переводя дыхание, потом, обнаружив в своих руках обломки веток, за которые держался, отбросил их в сторону.
   - Спасибо, ребята,- с чувством сказал Мормон.- Если бы не вы, я там бы и остался.
   - Не нас. А ветку благодарить надо,- возразил Продиджи.- Вот-так-так, какой это козел здесь яму вырыл? Причем на людей - череп внизу человеческий.
   - Это ведьма, - ответила Лада.- Это она на людей капканы ставит и ямы роет.
   - Значит, будут еще и капканы?- Испугался Продиджи.- Нужно быть внимательнее.
   - Поймаю эту ведьму, саму на колья сброшу,- пообещал Мормон.
   Они вернулись к своим вещмешкам, где продолжал кашлять Шнурок. Нет, после воды он уже откашлялся, но потом попробовал перекусить и подавился хлебной крошкой. Продиджи с силой огрел его кулаком по спине - любил он таким способом врачевать людей. Помогло. Шнурок перестал кашлять, но очень обиделся на такой радикальный способ врачевания. Он попытался сказать что-то обидное и неприятное, однако Страус прервал эту попытку, предупредив: "Смори, Шнурок, здесь ведьма водится и на людей капканы ставит. Свалишься, чего доброго, в волчью яму, спасать не придется".
   Они снова двинулись в путь. Все в том же порядке. Только стали еще более осторожными и внимательными. Эта внимательность помогла им обнаружить наставленный самострел - низко над тропинкой тянулась тонкая веревка, уходящая в ближайшие кусты. Идущая впереди Лада первой заметила веревку и предупредила остальных, чтобы поднимали повыше ноги. Веревку благополучно переступили. Потом Продиджи осторожно тронул веревку длинной палкой, и из зарослей крапивы вылетела оперенная стрела и унеслась куда-то вдаль.
   - Досадили, видно, этой бабке, раз она так людей любит,- предположил Мормон.- Вы бы взяли, да на нее охоту устроили.
   - Устраивали,- ответила Лада.- Но она глаза отводить может. Волхвы в горы идти не хотят, а молодым с ней не справиться. Но она тоже пользу приносит - Белый Цветок от посторонних охраняет.
   Прошли еще немного и вдруг услышали странный, пугающий звук. Казалось, Наташа Туголобая каким-то способом их опередила и теперь где-то поблизости проводит очередную антикошачью операцию, сжигая животных в деревянном ящике. Правда кошка, должна быть по меньшей мере саблезубой, потому что орала басовито и страшно. Иногда "кошка" издавала совсем не кошачьи звуки. В них слышалось что-то человеческое, словно орда апачей с визгом и улюлюканьем штурмует форт бледнолицых братьев.
   - Кто это?- Тревожно спросил Продиджи и вопросительно посмотрел на Ладу, та в ответ пожала плечами.
   - Ты же говорила, здесь саблезубые коты водятся, проговорил страус.- Может у них сейчас время гона, брачный период.
   Очень сильно испугался Мормон. Он помнил, как протекают брачные периоды у шерстистых носорогов, и что засим следует. Спасительных деревьев поблизости не наблюдалось, да и спасение на дереве от способного к древолазанью кота, пускай и саблезубого, представлялось проблематичным.
   Все приготовили оружие, а Шнурок, кроме прочего, приготовился убегать. Пусть даже вниз со скалы, лишь бы спастись.
   Однако Витю Рискина мужество не оставило. Он пошел в сторону непонятных звуков. Вслед за ним пошли и остальные, даже Шнурок. Спасаться бегством он предпочитал в большой и дружной компании.
   Витя, то есть Страус, набрел на заросшую деревьями ложбину, раздвинул рукой ветки, и его глазам предстала удивительная и слегка пугающая картина.
   На небольшой поляне дрались два существа. Одно из них было созданием непонятным, каким-то волосатым, в буром отрепье. Оно прыгало, размахивало конечностями, по-кошачьи выло. Именно издаваемый им крик так встревожил путешественников. Второе существо было нисколько не загадочным и не мистическим, хотя его появление здесь казалось невероятным. Короче говоря, на поляне дрались две женщины, и одной из них была уже знакомая антиэкологическая тетушка, истреблявшая черемшу и прочую растительность. Вторая, скорее всего, была пресловутой ведьмой.
   Драка протекала с переменным успехом. Бесноватая колдунья кругами прыгала вокруг тетки. Иногда от ее пассов начинала тлеть трава, и трескались камни. Тетка стояла в боксерской стойке вращалась на одном месте, не сводя напряженного взгляда с ведьмы. Иногда она посылала в ее сторону нецензурные проклятья.
   -Аваяя-аваяя!- Вопила ведьма, тряся головой с перепутанными патлами.
   - Ну, подойди поближе, убоище лесное,- урчала тетка.- Дай я тебя зацеплю.
   - Что там?- Продиджи положил руку на плечо Страуса.
   - Посмотри.
   Остальные, кроме Шнурка, конечно, тоже высунули свои любопытствующие головы из зарослей бересклета.
   Бой двух ведьм продолжался. Местная ведьма уже успела вызвать небольшой обвал, не причинив, впрочем, второй никакого существенного вреда. Вторая, хотя и не была профессиональной, но являющейся таковой вследствие склочного характера, попыталась достать первую кулаком.
   - Ты на кого ставишь?- Спросил Продиджи.
   - На колдунью,- ответил Страус.- Видишь, какие обвалы она вызывает.
   - Но наша тетка не сдается. Я буду за нее болеть.
   Лесная ведьма крутанулась, выпустив в тетку поток искр. У тетки задымилась ее длинная, пышная юбка и завязанные в пучок волосы. Это воспламенение она восприняла негативно и заголосила благим матом. Хотя до ведьмы ей было все-таки далеко. Эта выла на все звериные голоса, и от ее визга шевелилась листва на деревьях, разбегалось перепуганное зверье, и холодело в груди у незваных болельщиков.
   Колдунья повторила свою огневую атаку. Тетка задымилась сильнее и заголосила громче. Но, на свою беду, колдунья оказалась в пределах досягаемости теткиных кулаков, и тетушка неприминула этим воспользоваться, нанеся сокрушительный хук справа. Пусть этот удар и был далек от приемов настоящих боксеров, каратистов и кикбоксеров, Главное - он достиг цели. Колдунья пошатнулась, откинулась назад, а так как место для поединка они выбрали ограниченное, то падать ей пришлось уже под откос. Сопровождаемое кошачьим визгом и грохотом осыпающихся камней, тело ведьмы скрылось из виду.
   Тетка между тем продолжала визжать и, катаясь по земле, сбивала пламя. Только-только она справилась с возгоранием, только стерла пот и копоть с лица, переводя дыхание, как из зарослей выбежал Продиджи.
   - Экологическая милиция!- Провозгласил он.- Вы обвиняетесь в нападении на редкий и вымирающий вид лесных ведьм.
   - А-а-а!- Заорала тетка, вскочила и с поразительной быстротой понеслась прочь, через кусты, колючки, по камням, осыпям, лишь бы убежать. Вскоре она растаяла вдали.
   - А она тебя сильнее ведьмы боится,- одобрительно произнес Страус.- Интересно, кто в таком случае страшнее? Умеешь ты убеждать людей.
   - Пойдемте скорее отсюда,- попросила Лада,- вдруг кто-нибудь из них назад вернется.
   - Если ты насчет тетки, то это вряд ли,- ответил Продиджи.
   - Ведьма тоже вряд ли,- заметил страус, наклоняясь над обрывом.- Если, конечно, она не живучая, как кошка. Здесь глубина порядочная, катиться вниз далеко и больно.
   - Все равно, нам еще долго идти,- настояла на своем Лада.
   И они пошли дальше. Ведьмы больше не попадались, и не следует думать, что это как-то огорчило путешественников. Конечно, драка двух старух - явление уникальное и познавательное, но любоваться им каждый день не стоит, можно попасть под горячую руку.
   Правда, к великому ужасу Шнурка, да и Мормона, который сегодня был тих, как серая мышь, они повстречали саблезубых котов. Никакие это были не коты, а близки родственники саблезубых тигров, может и меньше тигров, но размерами с немецкую овчарку, дымчато-пятнистые и неприятно хищные. Небольшое семейство: папа, мама и два детеныша отдыхали на каменистом выступе, когда путешественники вдруг наткнулись на них. Саблезубые коты выставили наружу свои саблевидные клыки, торчащие наружу на манер моржовых, выгнули загривки и пошли на незваных визитеров.
   Первым сделал попытку ретирады Шнурок, как наиболее усталого его к этому времени поставили в середине колонны. Чуть не сбросив в пропасть Мормона, Миша ринулся назад. Мормон начал шарить на поясе в поисках несуществующего пистолета, но пистолет два дня назад отобрали фашисты, и заменить это нужное приспособление было нечем. Испугался даже Страус, хотя ему, естествоиспытателю бояться было стыдно.
   Однако Лада решительно выдвинулась вперед, выставила перед собой руку, ладонью в сторону приближающихся зверей, и что-то прошептала. Саблезубые коты спрятали свои клыки, опустили вздыбленную на загривках шерсть и короткие рысьи хвосты и спешно удалились в заросли горного можжевельника.
   - Можно идти,- переводя дыхание, сказала Лада.
   - Это как?- Удивился Продиджи.- Что ты им сказала? Случайно не пообещала откупиться нашим паникующим Шнурком? Заявляю сразу: я на такое не согласен. При всех его недостатках, он наш друг, и съеданию не подлежит.
   - Нет,- устало ответила Лада.- Я просто объяснила им, что мы никому не угрожаем. Коты тоже сильно испугались.
   - Чего им таким зубастым бояться? Будь у меня такие зубы, я бы никого не боялся, даже своего будущего декана. Страус, а Страус, да ты, как оказывается, испугался.
   - Ну и что?- Ответил Страус.- Бояться не стыдно, особенно если, как Шнурок, не пытаешься сбежать и сбросить в пропасть соседа.
   - Но ты же ученый, в тебе должен гореть огонь искания.
   - В желудке саблезубого кота много не поищешь.
   А Шнурок обреченно молчал, даже не отвечая на колкости в свой адрес. Встреча с саблезубыми котами переполнила чашу его страданий
   Путешественники осторожно миновали заросли можжевельника - вдруг коты не вняли заверениям и все-таки возжелают напасть. Но хищников не было даже слышно, только посвистывали на ветвях мелкие пичуги...
  
   Наконец странники достигли голой, каменистой вершины: плоское, словно срезанное гигантским ножом узкое пространство и бескрайняя даль вокруг. Сразу бросились в глаза руины какого-то древнего строения, практически стертого временем. Остались только участки каменных стен, высотой не больше метра, и фундамент. Но если судить по этим остаткам, размеры сооружения должны были быть огромными. Среди руин росли трехметровые стебли какого-то кустарника, а на них, покрытых большими, но редкими кожистыми листьями, висели огромные белые цветы, похожие на цветы водяной лилии или магнолий.
   Путешественники замерли в благоговении. Вернее, замерли только Продиджи, Страус и Лада. Выдохнувшемуся Шнурку не было дела ни до каких цветов, он просто рухнул на камни и остался лежать, тоскливо постанывая. А Мормона, хотя он и проявил кое-какой интерес, после всего происшедшего вид Белого Цветка уже не вдохновлял.
   - Это он?- Шепотом спросил Продиджи.- Это то растение, о котором говорил Старший Дед?
   - Да,- ответила Лада.- Это Белый Цветок. С его помощью можно лечить почти все болезни.
   - Подойти можно?
   - Теперь можно.
   Оставив Шнурка приводить в порядок дыхание и нервы, все остальные подошли к кустарнику. Его огромные цветы не могли поместиться в сложенных ладонях, настолько были огромны. Словно белые птицы, святые ангелы эти цветы покачивались на гибких ветвях. Их белый цвет был абсолютом: абсолютно белый, абсолютно чистый, вселенская белизна, но белизна живая, не холодная, не чуждая - поэтическая белизна вечности. В воздухе плыл освежающий пряный аромат, не дурманящий, далекий от сложности современных парфюмерных композиций, но совершенный в своей простоте. От этого запаха становилось легче на душе, и проходила усталость, будто полной грудью вдохнул порцию чистого кислорода.
   С разрешения Лады Страус сорвал один из цветков.
   - Какое древнее растение!- Восхитился он.- Гинецей апокарпный, тычинки лентовидные....
   - Говори нормальным языком,- попросил Продиджи.
   - Тебе-то какая разница. Главное, мы имеем дело с очень древним растением, а его цветы размерами только слегка уступают раффлезии.- Страус не мог скрыть своего восторга.
   Тем временем Лада принялась исполнять странный обряд. Замурлыкала непонятную, монотонную мелодию, достала из мешка матерчатый мешочек с каким-то мелким порошком, темного цвета, стала сыпать его на все четыре стороны. Казалось, белые чаши цветов отреагировали на это действие и потянулись в сторону юной волшебницы.
   Остальные, кроме Шнурка, смотрели на это действие, хотя и с непониманием, но серьезно. В этом закрытом от цивилизации месте к здешним верованиям нужно было относиться осторожно и деликатно.
   - Нужно развести костер,- распорядилась Лада, причем очень решительным тоном, не приемлющим возражений.
   Продиджи и Страус бросились исполнять. Шнурок продолжал сидеть, тупо смотрел в пространство и думал о чем-то своем, и, если судить по его опрокинутому лицу, думы эти были безрадостными.
   На Мормона, ребята, кстати, не знали, как зовут этого странного мужика, замешанного в похищении Наташи Туголобой, аромат Белого Цветка подействовал подобно наркотику. Требование Лады он проигнорировал, загадочно улыбался, видимо, грезил наяву.
   Вскоре запылал небольшой костерок из веточек, валявшихся на вершине. Лада подвесила над костром маленький, на пол-литра котелок, налила в него воду из берестяной баклаги, а когда вода закипел, бросила туда три огромных белых цветка и сразу же сняла с огня.
   - Пейте, приказала она, наливая отвар в деревянную пиалу. Однако Мормон странно покачал головой и пить отказался. Не захотел пить и Шнурок.
   - Чего это они,- Удивился Продиджи.
   - Так и должно быть,- ответила Лада.
   - Так и должно быть,- ответила Лада.- Цветок дается в руки не всем, и только достойным. Пей.
   Продиджи принял из ее рук пиалу, осторожно понюхал горячую жидкость, сделал несколько маленьких глотков. Вкус отвара был слегка солоноватым и обжигающим. Продиджи передал пиалу Страусу, тот тоже сделал несколько глотков. У обоих слегка закружилась голова, и странно тягуче забилось сердце. Стоявшая рядом Лада уже не напоминала юную девушку. Перед ними была волшебница, колдунья, чем-то похожая на мифическую Цирцею, прекрасная и страшная одновременно.
   - Теперь над вами не властны чары Морока,- произнесла Лада.- Вы можете свободно пересекать запретные границы не только этой страны, но многих других, спрятанных на Земле миров. Вы получили ключ и теперь должны обрести свое имя. У нашего народа каждый имеет два имени. Одно - явное, дается при рождении, а второе - тайное, имя Силы, завоеванное в сражении. Помните, я очень удивилась, что вы пользуетесь прозвищами. Имя - это не просто набор звуков, в нем есть скрытый смысл. Имя, как пароль, чтобы выйти на свою тропу жизни. Ваш народ давно забыл об этом, не все, но многие. Вы мечетесь, пытаетесь что-то делать, с крайне серьезным видом творите всякие глупости. Это потому, что большинство из вас не нашли свою тропу жизни, не получили имени, забыли, что в жизни каждого человека есть определенный смысл и значение. Если получить сильное имя и выбрать правильную дорогу, то можно пересечь почти все миры, обрести бессмертие и подлинную свободу.
   - Каким образом можно получить такое имя?- Тихо спросил Виктор.
   - Делами.
   Над головами молодых людей медленно переворачивалось небо, или быть может, это время закручивалось в спираль, как гигантская пружина вселенской машины. И становилось тревожно от этих масштабов, от огромности бытия и ответственности, возложенной на твои слабые плечи. Тихо пел ветер. Он звал в далекие дали, к новым мирам, спрятанным в потаенных заповедниках вселенной: "Вперед, без остановки. Через тернии к звездам!"
   Потом, выкопав несколько больших клубней Белого Цветка, они вернулись обратно....
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
      -- К вопросу о киборгах.
  
  
  
  
   "Но что я увидел! Как мне это описать? Громадный, выше домов треножник, шагавший по молодой сосновой поросли и ломавший на своем пути сосны. Машину из блестящего металла, топчущую вереск"....
  
  
  
  
   Люди всегда придумывали сказки про великанов. Мол, живут они, гигантские, в лесных чащобах, сторожат какие-то, неизвестно кем спрятанные богатства, а при появлении непрошенного визитера, начинают топотать своими огромными ногами, стараясь задавить. Кто знает, как возникают легенды, какой воспаленный или отравленный алкоголем ум вдруг порождает подобных чудовищ. Прошли времена, когда обыватель мог поверить во всякую чушь или, во всяком случае, в великанов.
   В рассказы трех похитителей Наташи Туголобой не особенно поверили, особенно, если учесть, что у них хватило больного воображения на эту авантюру с похищением. А уж сами железные великаны - это вообще из разряда шизоидного бреда. Они и сами-то под конец в это не верили. Однако, когда молодые люди и чуть менее молодой Мормон вернулись из похода за Белым Цветком, они обнаружили в древесном поселке необычный переполох. Поначалу они приписали это новой проделке Наташи: отвязалась она от дерева и вместо кошек спалила в своей хижине Старшего Деда. Но Наташа по-прежнему висела на ветке, издавая протестующие вопли, да и Старший Дед живой и невредимый прохаживался под деревьями, окруженный шумной толпой односельчан. Другая, не менее шумная толпа собралась в стороне, где на траве что-то лежало, что-то большое и поблескивающее. Это нечто, по всей видимости, было центром и причиной переполоха.
   - Старший Дед, я принесла корни Белого Цветка и выполнила твое распоряжение в отношении ребят.- Доложила старику Лада.
   - Молодец, внучка,- похвалил старик.- Неси кори лекарю. Нашему больному становится хуже, да еще двое раненых прибавилось. А вы, молодые люди, подойдите сюда.
   Сказано это было столь категорично, что молодые люди насторожились, а Мормон, так тот вообще, постарался затеряться в толпе, чтобы его к чему-нибудь не привлекли.
   Старик повел ребят толпе. При его появлении, народ расступился, и молодые люди увидели нечто удивительное, железного великана увидели молодые люди. Виктора тут же обуял научный зуд, желание рассмотреть этот объект для исследований поближе, а по возможности и вскрыть. Продиджи - ни то, ни се, металлическое чудо его заинтриговало, но чтобы вскрывать, возможно, рискуя жизнью...- будущий юрист переквалифицироваться в анатомы не планировал. Что же касается Шнурка, то он повторил маневр Мормона: затерялся в толпе, и уже из-за спин столпившихся людей стал наблюдать за происходящим.
   - Кто это?- Удивленно спросил Страус.
   - Это один из тех, кто разорил партизанский лагерь и Либертанию,- ответил Старший Дед.- Железный великан.
   - Это что, робот?- в свою очередь спросил Шурик.- Очень на робота похож.
   - Я не знаю, что такое робот,- проговорил Старший Дед,- и никто из наших людей не знает. Это чудо мы видим впервые. В летописях об этом тоже ничего не написано.
   Молодые люди ошарашено разглядывали железного великана. Был он таким же, каким его увидели Бугай, Мормон и Шишимора. Высокий, немногим меньше пяти метров, человекообразный. Небольшая, размером с человеческую, треугольная голова с полупрозрачными шарами по бокам, возможно, это были фасеточные глаза. Трехсуставные, трубчатые конечности, на вид слишком тонкие для такого большого тела. Крючкообразные захваты, похожие на когти насекомых, вместо кистей и стоп. Покрытое переливистым, зернистым металлом тело какое-то узкое, субтильное, больше напоминающее головогрудь насекомого. В двух местах, на теле и голове, если это на самом деле была голова, виднелись пулевые пробоины. Видимо, разведчики волхвов в экстренных случаях все-таки прибегали к огнестрельному оружию. Из отверстия на теле сочилась какая-то бурая жидкость с резким кислотным запахом.
   - Я прошу вас помочь,- сказал ребятам Старший Дед.- Наш народ не разбирается в вашей технике. Мы специально отказались от механических устройств, видимо зря. Теперь, когда мы столкнулись с этой опасностью, такие знания могли бы пригодиться. Этот великан очень похож на ваши машины.
   - Что мы должны делать?- Спросил Виктор.
   - Узнать, с чем мы имеем дело, и как с ним бороться.
   - Попробуем,- неуверенно протянул Виктор. В бытность он часто проводил вскрытия павших животных: от насекомых, до птиц, немного разбирался в анатомии, но почти не знал технику. Если, как предположил Шурик, это чудо окажется роботом, Виктор мог спасовать.
   - Ну что, Продиджи, окажем помощь нашим пещерным братьям?- Спросил он.
   - Насчет пещерных не знаю. Сдается мне, что они такие же пещерные, как наш Шнурок цивилизованный,- ответил Шурик.
   А жители древесного поселка - ребята так и не удосужились спросить, как они себя называют - уже несли инструменты: ножницы, щипцы, зубила, монтировку - все тяжелое, прочное, кованое, предназначенное для вскрытия панциря металлического человека
   - Приступим,- проговорил Виктор и подошел ближе к неподвижному великану. Народ расступился, освобождая пространство. С видом хирурга, стараясь не выдать свою некомпетентность, Виктор начал осмотр великана, следом, держа в охапке инструменты, семенил Шурик.
   - С чего начинать?- Шепотом спросил его Виктор.
   - Панцирь на груди вскрой. Видишь, эта пластина на крышку сильно похожа.
   Виктор взял в руки монтировку, поддел через узкую щель край металлической пластины, надавил. Раздался громкий скрежет, потом щелчок, и пластина отлетела в сторону. Из образовавшегося отверстия вдруг большим скопом полезли огромные муравьи. Похожие на бродячих южноамериканских эцитонов или африканских дорилюсов, с длинными, саблевидными челюстями, агрессивные, как стая питбулей, муравьи напали на неудачливых хирургов и зрителей. Поднялась небольшая паника. Народ побежал в разные стороны, причем побежал неорганизованно, не смотря перед собой. Повалили на землю и слегка помяли Шнурка, который в порыве любопытства забыл об опасности и подошел ближе. Кроме того, один из муравьев забрался ему в штанину и принялся больно кусать. За ногу, иначе Миша орал бы еще громче. Подверглись укусам и патологоанатомы. Шурик был укушен три раза, Виктор - восемь.
   Эти укусы оказались по-пчелиному болезненными, на месте, где загнутые челюсти проткнули кожу, возникли покраснение и отек.
   Муравьи не думали успокаиваться, преследовали людей, пока не догоняли или затаптывались. Последнее происходило чаще.
   Ситуацию спасла Лада. Она прибежала на поле схватки с пчеловодческим дымокуром, выпускающим едкий, пахучий дым. От этого дыма муравьи просто сдыхали. Сперва девушка разобралась с муравьями, покинувшими железное тело железного человека и гоняющимися за людьми, хорошо заметными вследствие своего большого размера - сантиметров четыре- пять. Потом струя дыма была пущена и в тело великана, откуда продолжали выскакивать муравьи. Обработка шла несколько минут, пока все насекомые не успокоились, перестав подавать признаки жизни.
   Продезинфицировали, вернее - продезинсектицировали и Мишу Шнурка. Хотя своего муравья в процессе схватки он раздавил, оставив в своем теле только голову с острыми челюстями, орал Миша так, словно муравьи продолжали его кусать и даже расчленять на составляющие.
   Потом участники операции и зрители врачевали свои раны, смазывая места укусов успокаивающей мазью. Чтобы подлечить Шнурка, его пришлось ловить - пострадавший Миша, думал, что будет страдать еще, и в руки не давался.
   Единственной, кто оказался в выигрыше в этом досадном событии, была Наташа Туголобая. Висевшая на дереве, она осталась недосягаемой для муравьев. Поэтому, пока люди с криками разбегались в стороны, спасаясь от шестиногих агрессоров, ее двоюродный брат с пронзительным визгом катался по земле, а самоотверженная Лада гонялась с дымокуром за муравьями, Наташа весело хохотала, раскачиваясь на веревке. Зрелище внизу ее сильно забавляло.
   Подлечившись и подкрепив силы нехитрым ужином, молодые люди возобновили вскрытие. К этому времени уже наступил вечер. Вокруг тела великана воткнули высокие шесты с горящими факелами наверху, чтобы стало светлее. В этот раз Виктор был осторожнее, лез в недра железного тела не так решительно, а Лада с дымокуром, заряженным очередной порцией ядовитой травы, стояла рядом и при малейшем подозрении пускала дым.
   С помощью монтировки Виктор оторвал еще одну пластину. Под ней показалась белесая, губчатая масса, нашпигованная телами муравьев.
   - При чем здесь муравьи?- Задал сам себе сакраментальный вопрос Виктор.- Это что, симбиоз такой.
   Далее он расковырял "голову" великана, там тоже сидели муравьи. Более того, Большие шары-глаза оказались пустотелыми, состоявшими их мелких линзочек-фасеток, в которых сидело по муравью, дохлому.
   - Я, кажется, понял,- высказал догадку Виктор.- Этот панцирь почти полностью наполнен муравьями. Видите эти красные жгуты, ведущие в конечности. Они выполняют роль мышц и сухожилий. Когда муравьи за них тянут или кусают их, жгуты сокращаются...,- Виктор осторожно потянул за выглядывающий из тела красный, похожий на сухожилие тяж.- И конечности приходят в движение....- Распрямившаяся рука монстра с размаху заехала Шурику по лицу.
   - Ой, прости Продиджи!- Испугался Виктор.
   - Ничего страшного,- прошипел Шурик, но глаза зажмурил и погладил рукой ушибленное место.
   - Это муравьиная машина!- Воскликнул Виктор.
   - Они что, разумные?- Испугался Шурик.
   - Выходит, что так. Если только они сами сделали этих чудовищ.
   - А оно точно железное?
   Виктор взял в руки оторванную пластину, согнул ее, покрутил и, к своему глубочайшему удивлению, обнаружил на обратной стороне обрывки проводов, какие-то радиодетали и вплавленную в панцирь пивную пробку. В подобных вещах он не разбирался вообще, но сделал предположение:
   - Нет, это даже не муравьиный танк, а симбиоз механического устройства, электронного устройства и муравьиного сообщества.
   - И что первично? То есть я хочу спросить: это машина, в которой для лучшего эффекта используются муравьи, или муравьи для лучшего эффекта используют машину?
   - Спроси что-нибудь попроще.
   К исследователям дилетантам подошел Старший Дед, заглянул в растерзанные недра чудовища, взял в руки муравья, подержал, понюхал.
   - Меня пока не интересует, что это такое,- сказал он ребятам.- Главное - найти способ борьбы.
   - Можно чем-нибудь продырявить броню,- ответил Виктор, - она не очень крепкая, простая жесть, а потом закачать туда ядовитый дым, которым вы муравьев травили.
   - Поняли?- Спросил старик кого-то из своих помощников. Помощники закивали и поспешили в свои мастерские.
   - А вы, ребята, идите отдыхать,- настоял Старший дед.- Уже ночь, вы сегодня, много узнали и много сделали. Утром доделаете.
   Виктор и Шурик на самом деле вдруг ощутили сильную усталость. Азарт исследователя притупил последствия многочасового странствия по горам. Что же касается Шнурка, он уже давно отправился в древесное жилище. После всего пережитого: встречи с колдуньями и саблезубыми котами, подъема на гору, нападения кусачих муравьев, с ним случился приступ ипохондрии. Миша мрачно сидел на тюфяке, пил медовую брагу, хмелел и горько всхлипывал.
   Туголобая, тоже понурая после висения на веревке, жаловалась на все, что произошло с ней за день, и, как водится, всемерно приукрашивала. У нее выходило, что волхвы не только держали ее между небом и землей, но и покушались на ее честь, пытались взять органы и кровь для трансплантации, хотели сделать из нее наркоманку. В общем, перечисляла все ужасы, которыми пугают современных детей родители и телевидение.
   Миша в эти сказки не поверил, да и вообще их не слушал, с него было достаточно и своих бедствий.
   Вскоре в хижину вломились Шурик и Виктор, на ходу оживленно обсуждая события.
   - Я все-таки не пойму, почему муравьи, если это они по своей инициативе сотворили этого робота, придали ему человеческий облик?- Допытывался Шурик.
   - А почему многие человеческие роботы так похожи на насекомых? Мимикрия. Муравьи подделываются под самое опасное животные на земле - человека.
   - Тогда зачем они похищают людей?
   - Для еды. Используют как рабов. Среди муравьев есть такие виды, которые похищают муравьев других видов и используют их как рабочих - своих рабочих муравьев у них, видите ли, нет. Может, муравьи и людей похищают для этой же цели. Если только все наоборот не обстоит. Представь себе: есть некто, кто использует муравьев для создания биороботов. Сам по себе муравей - так, элементарная единица сообщества. А вот само сообщество можно назвать цельным организмом. Так вот, вместо того, чтобы пользоваться отдельными клетками или тканями, создавая робота, можно применить муравьев. Они менее ранимые, а с помощью аттрактантов - запаховых веществ - ими можно управлять, главное - этому научиться. И вот, пожалуйста, новейшее оружие! А люди этому некто для себя понадобились: из женщин он гарем сделает, а мужиков пустит на колбасу.
   - Может, хватит?!- Потребовал Шнурок. От большого количества выпитой медовухи его глаза покраснели, язык начал заплетаться, но настроение не улучшилось, продолжало быть траурным, словно поутру Мишу должны были расстрелять.
   - И то верно,- согласился Шурик.- Вот-так-так, сколько еды!- Саша впервые взглянул на сервированный стол, содержимое которого не успела иссвинячить даже Наташа Туголобая.- Даже выпивка есть. Ты, Витька, как хочешь, а я сегодня выпью. День такой.
   - Какой?- мрачно просил Шнурок.
   - Знаменательный, наполненный событиями и открытиями. Мы видели самое древнее в мире растение, познакомились поближе, можно даже сказать: углубленно, с железным великаном. Разве этого мало?
   - По-моему, много,- проворчал Миша. Шурик хотел сказать ему что-то еще, но потом обреченно махнул рукой и приступил к трапезе:
   - Давай, Страус, то есть, Виктор, отпразднуем.
   - А вы знаете, что со мной сделать хотели?- Вдруг спросила Наташа и, подскочив к Шурику, зашептала ему на ухо.
   - Какая глупость!- Возмутился Шурик.- Ты на себя посмотри. Кому ты нужна? Фантазия у тебя, Туголобая, больная, и о себе слишком высокого мнения.
   - Я ей про то же говорю,- насуплено заметил Миша.- А она мне все уши прожужжала: приставали, приставали. Ты сама к кому угодно пристанешь.
   - Да пошел,- ответила Наташа и тут же чуть не опрокинула кувшин с медовым напитком. Шурик едва успел его подхватить, а Виктор отвесил дитятке подзатыльник.
   - Да пошел!- Прохныкала Наташа и бросилась под бок к своему кузену. Здесь она почему-то чувствовала себя вне досягаемости.
   Поужинав, ребята переместились на тюфяки, но, не смотря на усталость, сон не шел - сказывались впечатления прошедшего дня.
   - Страус, а Страус,- спросил Шурик, используя привычное прозвище, от которого еще не успел отвыкнуть,- ты не спишь?
   - Нет.
   - А что делаешь?
   - Думаю.
   - Ну и как ты думаешь, с Юлькой все будет в порядке? Она жива?
   - Думаю, что жива. Наши друзья волхвы, пусть и не договаривают многого, действовали бы решительней, если бы ей что-то угрожало.
   - А может, потому и не действуют, что ее уже нет. Чего зря суетиться?
   - Не верится что-то. Они к нам приветливые, вон, посвящение сделали, причастили с помощью Белого Цветка. Нет, конечно, Старший Дед всего не говорит, но он нам не враг. Спасем Юльку. К тому же без помощи волхвов мы ничего не сделаем.
   - Хорошо, если так.
   Наступила пауза. Уже громко засопел Шнурок, норовя вскоре перейти на храп. Ему тоненько вторила Наташа. Издаваемое ею сопение было похоже на назойливое жужжание комара. Но Виктор и Шурик не спали. В головах кружились разнообразные мысли, обрывки дневных событий и картины всего происшедшего за последние дни. Было очень трудно привыкнуть к новой стране, к самой возможности ее существования. Еще одно необъяснимое ощущение преследовало ребят: словно в этих лесах, населенных необычными животными и необычными людьми, они оставили какую-то частичку себя, зарыли под кроны деревьев-великанов былую легкость, беспечность и непосредственность.
   - Наверное, именно так проходит детство,- тихо сказал Шурик, нарушив затянувшееся молчание.- Живешь себе, живешь, радуешься, как молодой барашек, яркому солнышку, веришь в свою непогрешимость, будто все окружающие тобой восхищаются, а потом вглядываешься в окружающий мир с другой стороны, другим взглядом, и оказывается, что и ты не такой, и мир вокруг тебя сложнее и необычнее. Нужно только снять с себя затемняющие очки. Кого-то этот мир напугал, как напугал либертанцев и партизан, создавших свои собственные иллюзии и ими живущих. Не знаю, но когда мы вернемся из замороченного леса, я буду не таким, как прежде, и стану поступать по-другому.
   - Как, по-другому?- Спросил Виктор.
   - Не знаю как, но точно не так, как поступал до этого. Не там мелко и суетно.
   Потом они заснули и видели яркие, солнечные сны. Видели густые леса, сказочные земли, странные города, населенные загадочными расами и народами. Лазурные океаны, с непонятными животными, бороздящими их белопенные просторы, и гигантские парусные корабли, стремящиеся к новым странам. Возможно, это были просто сны, последствия всего увиденного, но может быть, им привиделись реально существующие миры, спрятанные и охраняемые неизвестной силой закоулки своей собственной земли, или совсем другие, далекие планеты, или магические свойства Белого Цветка растормошили сознание, открыли новые способности, новые возможности, видеть далекие дали, заглядывать в них своим удивленным взором и находить непонятные другим закономерности....
  
   А затем пришло утро. Проснувшаяся первой Наташа Туголобая вдруг захотела есть и подкралась к столу, на котором остались вчерашние объедки, но проделала это столь неаккуратно, что опрокинула на кузена кувшин с остатками медовой браги. Мише, которому всю ночь виделись кошмары, и на этот раз померещилось что-то кошмарное, какие-то великаны, больше похожие на кузину Наташу, схватившие его и бросившие в озеро с целью утопления. Миша издал громкий вопль и проснулся. Этот вопль очень расстроил Наташу, собиравшуюся провернуть свое голодное дело тайно и в одиночку. Она тоже взвизгнула и опрокинула на кузена еще и салат
   - Туголобая!- Раздалось в маленькой хижине.
   - Да пошел!
   - Что на этот раз?- Сиплым со сна голосом осведомился Шурик.
   - Ты посмотри на это!- Миша встал, развел в стороны руки и ноги, приняв показательную позу.
   - Производит впечатление,- заключил Шурик.- Особенно салат со сметаной на голове и брага на брюках. Заставляет о многом задуматься.
   - Туголобая!- Вторично взвыл Миша и дал сестренке пинка.
   - Да пошел!- Вякнула Наташа. Что интересно, она, даже когда было очень больно, никогда не плакала. Вот и сейчас только закатилась от смеха. И то верно, видок у Шнурка был комическим. Приправленный сметаной салат занимал половину головы: от макушки до левой щеки, а мокрые брюки наводили на мысль об энурезе.
   - Что здесь опять?- Спросил разбуженный Виктор.
   - А ты как думаешь?- Спросил Шурик, принимая сидячее положение и сладко потягиваясь.- Туголобая украсила нашего друга Шнурка салатом, видимо посчитала его недостаточно красивым. Теперь Шнурок лупцует свою сестричку, чтобы внушить уважение к старшим, и ищет, чем стереть салат. Шнурок, там за дверью бочка с водой стоит. Только, как в прошлый раз, целиком в воду не лезь, нам тоже умыться нужно.
   Миша награждал Наташу новыми пинками, та произносила свою коронную фразу, звучащую в связи с ударами несколько иначе:
   Бац!- В-вя пошел! Тресь!- В-вя пошел! Чмяк!- Мя-а-а!- Мише удалось добыть такие редкие Наташины слезы.
   - Чтобы знала!- Пояснил Шнурок и пошел отмываться. Наташа показала ему язык:
   - Бе-бе-бе!
   - Вставай, Виктор, нас великие свершения ждут!- Провозгласил Шурик.
   - Да,- согласился Виктор.- Нам еще нужно довскрывать то металлическое чудо.
   Однако у волхвов, по всей видимости, были свои планы. В хижину вошла Лада, неся в плетеной коробке завтрак.
   - Отчего ваш друг сметаной заляпан?- Поинтересовалась она.
   - Потому, что его сестричка Наташа грязными руками лезет в салат,- пояснил Шурик,- и роняет его на голову родственникам. Эта она так любовь проявляет.
   - Давайте, завтракайте. У нас сегодня дел много.- Сказала Лада.
   - Что будем делать?- Спросил Виктор.
   - Пойдем вашу подружку искать. Разведчики нашли, куда всех людей увели. Попробуем для начала ее.... Как ее зовут?
   - Юля.
   - Да. Постараемся ее найти. А еще посмотрим, как другим пленникам помочь.
   - Она жива?- С замиранием сердца спросил Шурик.
   - Все похищенные великанами живы. Они их для чего-то в одной долине держат.
   - Слава Богу, вздохнул Шурик, а потом, тревожась, добавил.- Если только ее на самом деле эти муравьелюди похитили, а не какие-нибудь неандертальцы или фашисты. У вас здесь поблизости дикие люди не водятся?
   - Если не считать либертанцев, поблизости нет, а дальше, на востоке, живут какие-то пещерные и мохнатые.
   - Вот-вот, только бы ее в пещеру на восток не затащили.
   Лада выложила на стол продукты: лепешки, молоко, мед - видимо, эта еда была основной в древесном поселке, а оставшееся поспешила собрать в коробку, к великому неудовольствию Наташи мечтавшей вывалить на кузена еще и подливу. Со словами: "Жду вас внизу", Лада вышла.
   Вскоре вернулся Миша, мокрый, словно попал под дождь. Однако на ухе у него еще остались следы сметаны.
   - Слыхал, Шнурок, нас опять великие подвиги ждут!- Огорошил его Шурик.- Идем Юльку выручать. Ты, конечно же, с нами?
   - Может, я здесь останусь?- Испугался Миша.- Я устал, у меня вчерашние раны болят.
   - Куда же мы без тебя пойдем?- Изумился Шурик.- Кто будет прикрывать наши тылы или сдерживать осады? Твоя мускулистая грудь прикроет в случае чего друга? Ведь прикроет?
   - Прикроет,- неубедительно подтвердил Миша, а сам подумал о том, кто возьмется прикрывать его собственные тылы и прочие части.
   Ребята быстро позавтракали. Весть о скором и многоопасном путешествии отбила у Мишы аппетит. Зато его туголобая сестричка съела больше всех, а еще больше накрошила хлеба и расплескала по столу молоко.
  
   Давным-давно, когда еще не было государств, и разнообразные границы не резали землю по-живому, когда и люди-то находились у природы в проекте, с трудом влачили существование на просторах саванн, постигая мудреное ремесло человечности, мир был другим. Были другие ландшафты, другие растения, другие животные. Возможно, даже взгляд на действительность был иным, лишенным догм и предрассудков, простым и понятным. Мир изменился. Ледники стерли леса и саванны. Расплодившиеся люди построили города, водохранилища, железные дороги, с непонятной и безудержной алчностью продолжают перекраивать мир, создавая свои каменные джунгли, где, стеная, живут по законам этих каменных джунглей. От ушедших времен остались лишь жалкие воспоминания. Но есть, есть еще заповедники - скрытые от алчного потребительского взора, спрятанные миры, где все идет по-старому, где человек еще может проявить свои, не задавленные догмами качества, где еще можно встретить мамонта или шерстистого носорога, полюбоваться Белым Цветком и вдохнуть его волшебный аромат.
   Низенькая телега, в которую были запряжены уже знакомые низкорослые партизанские лошадки, медленно тащилась через реликтовый лес. Вокруг громоздились неожиданно высокие лавры, не кусты, но могучие деревья, сассафрасы, напитавшие округу пряным ароматом. На телеге сидели Шурик, уже утративший прозвище Продиджи, Виктор, почти не Страус, Миша, все еще остававшийся Шнурком, Лада и молодой юноша-разведчик по имени Рол. К сожалению, по-русски он не говорил. А еще была партизанская собачка Муська с маленькой бородкой, вдруг соизволившая пуститься странствовать.
   Рол что-то быстро говорил, Лада переводила.
   - Если ехать с такой, как сейчас скоростью, к середине дня достигнем вершины хребта. За ним находится глубокая долина. Великаны держат людей там. Люди связаны между собой какими-то блестящими нитями и двигаются, будто спят. Иногда они перетаскивают камни, но чаще всего, просто ходят кругами.
   Виктор, сравнивавший описание с картой, отбросил бумажный листок в сторону:
   - Все, мы вышли за пределы карты. Замороченная страна значительно протяженнее.
   - А сколько здесь разных хищников,- напомнил пессимистичный Шнурок,- саблезубые коты, саблезубые волки, саблезубые медведи....
   - Мыши саблезубые,- подсказал Шурик.- Саблезубые мыши, чтобы слопать Мишу. Хватит ныть, Шнурок, тебя еще никто из саблезубых съесть не пытался.
   - Пытался,- возразил Миша.- Саблезубые муравьи. А есть еще железные великаны....
   - Против великанов у нас вот что имеется,- показал Шурик.
   За ночь изобретательные мастера поселка волхвов сделали неплохое на вид оружие: мощные арбалеты, снаряжаемые взрывающейся стрелой. По теории, эта стрела, в случае попадания в броню железного великана, должна была взорваться и пустить внутрь ядовитый для муравьев газ. Этим, уже взведенным арбалетом Шурик потряс перед носом Шнурка. Но на Мишу оружие не произвело должного впечатления.
   - Если бы автоматы были,- проскулил Миша.
   - А это что, по-твоему?!- Шурик откинул в сторону рогожу и неожиданно для себя громко заорал.
   На дно телеги, для удобства путешествия был постелен толстый слой сена. Здесь же находились прикрытые рогожей припасы, из тех, которыми снабдил ребят комиссар партизанского отряда, с добавлением деликатесов волхвов. Короче говоря, на всякий случай все было рассчитано на несколько дней путешествия. Были здесь и автоматы, и патроны к ним. Но Шурик орал не зря. Как маложелательный довесок к припасам и боеприпасам под рогожей помещалась и Наташа Туголобая. Наташа отчетливо жевала, видимо сокращая припасы.
   - Туголобая!- Хором завопили ребята.
   - Да пошел,- спокойно ответила Туголобая и попыталась натянуть на голову рогожу.
   - Как ты здесь оказалась?!- Разъярился Миша. Испуганная этим ревом, залаяла бежавшая рядом собачонка.
   - Я с вами хочу.
   - А больше ты ничего не хочешь?
   - Писать,- коротко ответила Наташа.
   - Пру-у!- Шурик остановил лошадок.- Давай, Туголобая, чеши за ближайшие кустики. Будем надеяться, что тебя там кто-нибудь съест.
   Но Наташа не испугалась, спрыгнула с телеги и убежала за кустики. А Виктор и Шурик весело расхохотались. Позже смеялись все, даже не совсем понявший суть проблемы Рол. Наташа вскоре вернулась. Никто ее не съел.
   - Ну что будем с тобой делать?- Громко спросил Шурик.- Давай окажем ближайшим хищникам гуманитарную помощь и оставим тебя здесь на съедение?
   - Да пошел,- ответила Наташа, взбираясь на телегу.
   - Ладно, поехали возвращаться уже поздно,- произнес Виктор.- Чего уж там, случаи разные бывают, и даже Наташа Туголобая может пригодиться. В конце концов, берут же в корзины воздушных шаров мешки с песком. В качестве балласта.
   Неизвестно, кто проложил дорогу, по которой ехала телега. Неизвестно, кто вообще прокладывает дороги, иногда вполне приличного качества, иногда - семь загибов на версту, хотя в последнем случае анонимность автора понятна. Данная дорога была вполне сносной. Конечно, если нестись по ней на мотоцикле, можно не доехать до места назначения, оказавшись кверху колесами в ближайших кустах, но для неторопливой телеги неразбитое грунтовое покрытие было вполне приемлемым.
   Неторопливость транспортного средства навевало сон. Вскоре дремали почти все: Шурик, Шнурок, Наташа, Рол, даже маленькая собачка Муська, запрыгнувшая на телегу и устроившаяся под боком у Наташи. Лошадьми правил Виктор, а сидевшая возле него Лада указывала направление.
   - Послушай, Лада, сколько лет живет здесь ваш народ?- Спросил Виктор.
   - Говорят, около тысячи лет. Нас тогда древянами называли или берендеями, враги - лесовиками. Когда началось крещение Руси, предки не предали веру отцов и ушли на восток. Потом нам несколько раз приходилось менять место, потому что новая вера шла по пятам, а все правители не любят свободолюбивых людей. Потом набрели на эту страну. Волхвам удалось преодолеть чары Морока, перейти запретные границы и оказаться здесь. Думали, что теперь-то будем жить спокойно, но все не так просто. Пришлось много повоевать. Сначала с лешими, такими мохнатыми рыжими людьми, которые использовали против нашего народа камни и дубины. Прогнали леших - они ушли на восток, появились уры, узкоглазое племя, которое своим пленникам живьем вырывало сердца. Уры тоже куда-то ушли. А у нас начались болезни и сумасшествия. С ума обычно сходили те, кто занимался чародейством и волхованием. Тогда они норовили кого-нибудь убить. Такое и сейчас иногда случается - сумасшедшая ведьма с горы Белого Цветка тому пример. От болезней мы спаслись тем, что начали принимать в наши семьи чужаков. Это разбавило дурную кровь. А от сумасшествия нашли чародейское средство. Плохо было то, что чужаков с каждым годом становилось все больше, и не все желали жить с нами. Многие строили свои поселения, пытались с нами воевать. Поселения разоряли дикие звери, враги убивали поселенцев. Им на смену приходили новые. В последнее время от них вообще житья не стало. Нашли способ преодолевать запретные границы и лезут сюда, лезут, все какие-то голодные. Наши посевы разоряют, домашний скот воруют, иногда пытаются девушек похищать, это, как правило, им не удается. Наши девушки без оружия могут с медведем справиться.
   - А это кто поставил?- Виктор указал на резной каменный столб, стоящий у обочины дороги.
   - Никто не знает. Здесь до нас было много народов. Даже город Либертанию поставил кто-то другой, кто потом был истреблен врагами и болезнями. Либертанцы разрушили потихоньку здания, а великаны с муравьями под железной кожей все доломали.
   Да и эти мирмиколюди тоже загадка, проговорил Виктор,- поинтереснее прочих будет.
   Ландшафт вокруг изменился. Дорога медленно и незаметно забралась выше, и лавровый лес закончился. Зато пошли секвойи, похожие на ели деревья, но поболее тех, на ветвях которых помещался поселок волхвов, и монументально толстые. Вблизи их стволы больше походили на каменные скалы, колонны величественного храма, корпуса баллистических ракет, звездные корабли инопланетян. Пряный аромат лавров сменился хвойной свежестью.
   Виктор пораженно вертел головой.
   - Фантастика! Никогда не думал, что увижу такие чудеса.
   - Это что, ты не видел лесов в долинах, где живут огромные слоны с прямыми зубами на нижней челюсти.
   - Мастодонты,- догадался Виктор.
   - Может быть, мы их называем прямозубами.
   Собачка Муська вдруг вскинула голову и тревожно зарычала. Встрепенулись и лошадки, запрядали ушами, фыркнули.
   - Чего это они?- Насторожился Виктор.
   - Впереди кто-то есть,- определила Лада.
   - Тогда сворачиваем за деревья. Эй, сонное царство, подъем! Наша собачка кого-то почуяла.
   - Да пошел,- подала недовольный голосок Наташа Туголобая, но на нее никто не обратил внимания.
   Проснулись остальные. Рол сразу же схватил в руки арбалет. Прочие, кроме Наташи, покинули телегу. Шурик и Виктор взяли под уздцы лошадей, Шнурок и Лада толкали телегу. Совместными усилиями они загнали телегу за толстый ствол секвойи, а сами высунулись из-за дерева и стали наблюдать.
   На дороге появились три железных великана. Вернее, уже знакомых муравьегигантов было два, а третьим шел некто поменьше, но с четырьмя руками. Головы необычных созданий мерно поворачивались из стороны в сторону. Возможно, они осматривались, а может им просто нравилось так вертеть головами.
   Зарычала Муська, Шурик зажал ей пасть руками, чтобы она никого не выдала, но псинка оказалась животным дисциплинированным и больше не предприняла попыток подать голос. Молчали и лошадки, только тревожно дергали ушами и всхрапывали.
   Так получилось, что животные, как говориться, твари безмозглые, почитаемые цивилизованными людьми низшими существами, ребят не выдали, но существо разумное, заканчивающее третий класс общеобразовательной школы, человеческое дитятко, чьи родители считали себя венцом эволюции, громко-прегромко завопило. Не понятно, почему проснулось в Наташе Туголобой желание орать.
   - Ой, великаны! Ой, чудовища!- Взвыла Наташа Туголобая и пустилась убегать.
   - Стой, Туголобая,- Громким шепотом потребовал Шурик, но было уже поздно. Произведенный Наташей вопль могли услышать и более глухие твари, а уж железные люди глухими не были. Они сразу же сменили направление, двинувшись в сторону спрятавшихся разведчиков.
   Одна из металлизированных тварей вскинула вперед переднюю конечность, на конце которой находилось нечто тыквообразное. Полыхнула яркая вспышка, громыхнул глухой взрыв, и ствол одного дерева опалило огнем. Наташа орать не перестала и своим визгом указывала железным великанам свое расположение. То телегу с пассажирами великаны не заметили и пробежали мимо.
   - Пропала Туголобая,- заключил Шурик.- Бежим спасать, что ли? У нас тоже оружие есть.
   - А чем эти твари стреляют?- Спросил Виктор.- У того, которого мы вскрывали, никакого оружия не было.
   Но вопрос был задан чисто риторический, никто на него ответить не мог.
   - Некогда рассуждать!- Крикнула Шурик, схватил автомат, арбалет и увешанный оружием побежал в сторону неутихающих воплей Наташи. Следом за ним поспешили остальные. Но Мишу они оставили сторожить телегу, чему храбрый юноша не сопротивлялся.
   Визг девочки и взрывы указывали путь. Покрытая опавшей хвоей земля была практически лишена подлеска, только иногда, в низинах встречались заросли папоротников, местами древовидных. Крики и взрывы перемещались из стороны в сторону: по всей видимости, Наташа пользовалась практикой убегающих зайцев, и если бы не орала, выдавая себя криком, уже бы спаслась.
   Вскоре, бегущий впереди Шурик увидел мелькающие между деревьев блестящие тела. Наташу он не разглядел, но, судя по поведению великанов, она должна была метаться возле их ног.
   - У, твари!- Прорычал Саша и направил в сторону ближайшего великана автомат. Но в стареньком ППШ перекосило патрон, и автомат издал только безобидный щелчок. Шурик отбросил в сторону автомат, вставил во взведенный арбалет стрелу, с наконечником, похожим на гранатометный снаряд, нажал на спуск. Однако прицел он взял неверный, поторопился, стрела пролетела над головой великана и взорвалась, воткнувшись в дерево. Правда, попавший под панцирь, ядовитый дым заставил чудовище конвульсивно задергаться.
   Заметив Шурика и уняв дрожи, муравьетельный человек направился в его сторону.
   - Ч-черт!- Выругался Шурик. Времени взводить арбалет у него не оставалось. Шурик пустился убегать, к тому, широкие, многометровой толщины стволы секвой давали возможность скрываться. Началась игра в догонялки. В другой стороне такой же игрой занималась Наташа, но в отличие от Саши, громко дразня преследователей визгом.
   Подбежали Виктор, Лада и Рол. Автоматы они не взяли, но арбалеты, оружие в лесных условиях более надежное, несли с собой. С бегающим вокруг дерева великаном они не стали церемониться и скоренько успокоили двумя арбалетными стрелами. Из-под панциря повалил дым, но ни один муравей не показался - эффективной оказалась волховская травка.
   Быстро перезарядив оружие, ребята побежали спасать Наташу. Вскоре они наткнулись еще на одного великана с лучеметным оружием. Великан лежал на брюхе, уткнувшись головой в огромный муравейник. Видимо, неудачно повернулся или споткнулся. Чудовище не подавало признаков жизни, но возле его тела шел ожесточенный бой между обыкновенными лесными муравьями из разоренного муравейника и длиннозубыми гигантами из тела великана. По многим признакам лесные муравьи одерживали верх - их было больше.
   - Это тоже наводит на размышления,- проговорил Виктор.- Еще один способ борьбы с мирмиколюдьми.
   - Как ты их называешь?- Переспросил Шурик.
   - Мирмики - муравьи, и люди. Мирмиколюди. Знаете, что я придумал? Не обязательно уничтожать великанов полностью. Можно расстроить слаженное действие муравьев. Они же с помощью запахов общаются. И все: киборги дергаются в судорогах, а их содержимое разбегается в разные стороны.
   - Ты кончай размышлять, нас Туголобая ждет. Слышишь, как заливается.
   - Если орет, значит, не поймали. Там всего один муравьелюд остался.
   Ребята ошиблись. По всей видимости, по дороге проходил еще один отряд мирмиколюдей - будем называть их так, и они, услышав в лесу выстрелы и вопли, поспешили на шум. Телегу и Шнурка твари не заметили, но на остальных ребят напали, когда они меньше всего ожидали нападения. Кроме лучеметов, некоторые мирмиколюди были вооружены газометами, выделяемый которыми газ производил снотворный эффект. Началась масштабная догонялка, в которой участвовали с десяток великанов и пятеро, включая Наташу, людей.
   Между толстенных стволов, своими верхушками, казалось, подпиравших само небо, происходила суетливая беготня, совсем не похожая на бой. Двух мирмиколюдей уничтожили арбалетами, один разбился сам, налетев на дерево. Остальные гонялись за людьми и не могли их поймать, потому что оказались неповоротливыми.
   Молодые люди и их преследователи разбежались почти по всему лесу. То тут, то там полыхали вспышки, занимались небольшие пожары, громыхали взрывы, иногда доносились и вопли Наташи Туголобой. Она устала, охрипла, вопила не так громко и часто, но все равно вопила, до сих пор не сообразив, что именно эти вопли приманивают к ней великанов. Потом затихли вопли, затихли взрывы, наступила тишина.
   Перепуганный Шнурок, все время продрожавший, забившись между телегой и деревом, выбрался из убежища, прислушался, огляделся. Было тихо. Начали опробовать свои голоса вспугнутые шумом птички. Ни друзья, ни враги не появлялись....
   Мише стало страшно. Показалось, что он остался один в этом большом и опасном лесу, почти без еды, без надежного убежища. Он сильно сомневался, что способен найти дорогу назад, обратно в древесный поселок. А еще здесь есть великаны, хищники, колдуньи, всевозможные доисторические чудовища, есть погодные катаклизмы, непролазные чащобы. Бабаи здесь тоже имеются, и вполне возможно, они окажутся гораздо страшнее и опаснее железных великанов. Партизанский комиссар с пистолетом тоже где-то притаился. Вдруг, соберутся они все вместе: великаны, саблезубые коты, ведьма, комиссар и станут его, бедного и несчастного по-братски делить, руки, ноги от тела отделять, а белобрысой головой в футбол играть станут. Миша, как и прочие его ровесники, в детстве насмотрелся разных триллеров, вот теперь и готовился к самому худшему. На Мишины глаза навернулись слезы, и он тихо захныкал. Нужно было идти в лес, искать друзей, но там же таились враги, а их Миша очень боялся
   Вскоре, однако, появились Шурик и Рол. Оба шли, покачиваясь и тяжело дыша. Сашина одежда в одном месте была прожжена и проплавлена, а на лице Рола располагалась свежая царапина.
   - Они их забрали,- обреченно сказал Шурик.
   - Кого?- Испугался Миша.
   - Ладу и Виктора. И Туголобую. Одурманили каким-то газом и унесли.
   - Поехали тогда назад, за помощью,- предложил Миша.
   - Нет. Едем дальше. Нужно их выручить....
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   13. О де Колон.
  
  
  
  
   " Человек бежит песчаный
   По дороженьке печальной ."
  
   Андрей Вознесенский.
  
  
  
  
   Маленькие, золотистые эльфы, похожие на кривоногих младенцев, страдающих одновременно ожирением и рахитом, со стрекозьими крылышками за спиной, дружными рядами танцевали канкан. Лица всех эльфов были одинаковые и безумно счастливые, словно на досуге они обкурились коноплей или ширнулись героином. Эльфов было много: миллионы, миллиарды эльфов, сонмы, галактики, вселенная эльфов. Все пространство вокруг заполнили танцующие эльфы. Синхронно они вскидывали свои кривые, коротенькие ножки, демонстрируя срам под набедренными повязками. Эльфы мельтешили, упоенно дергались, скабрезно подмигивали своими бесстыжими, порочными глазами. И музыка звучала такая цокающая, лишенная басов - усталое скрежетание циркулярной пилы. Потом хороводы эльфов завертелись быстрее, музыка превратилась в трещание насекомых, потом все пропало. Виктор очнулся.
   Он открыл глаза. Какая-то непонятная зернистость, желтые, переливистые пятна. Щекой он ощущал мягкую, теплую упругость, на которой покоилась его голова. Первая попытка поднять голову и оторвать щеку от этой мягкости ни к чему не привела. Было очень тяжело, словно под череп залили тяжелый свинец. Вторая попытка была более удачной, хотя разглядеть, где и на чем он находится, Виктору не удалось.
   Почему-то не ощущалось тело. От этого в сердце закрался липкий страх: вдруг это перелом позвоночника и грядущая инвалидность. Страх подстегнул к действиям. Виктор мобилизовал все, какие у него нашлись, силы, и рванул голову и тело вверх. Удалось сесть, хотя перед глазами все мельтешило и переворачивалось, будто опять вернулись бесстыжие, танцующие эльфы.
   Постепенно прояснилось зрение. Оказалось, что еще день, что он находится в непонятном месте, что его голова покоилась на животе Лады, тоже лежащей подле него без сознания. До слуха доносились непонятные звуки: позвякивание, мычание, хохот. Повернуть голову не было сил, поэтому Виктор не смог определить источник звуков. Зато догадался, что никакой травмы позвоночника у него нет. Он опустился рядом с Ладой и полежал еще несколько минут.
   - Виктор, ты живой?- Слабым голосом спросила девушка
   - Вроде бы,- ответил Виктор, и свой голос показался ему противно скрипучим, а вырвавшиеся слова, как наждак, царапали горло.- Где мы?
   - Попали в плен к великанам. Ты разве не помнишь? Они нас чем-то отравили и куда-то принесли.
   Виктор сразу вспомнил поросячий визг Наташи Туголобой, беготню по лесу, болезненный захват металлической конечности. Он опять принял сидячее положение, хотя вновь вернулась сильная головная боль. Зашевелилась и Лада, тоже поднялась, села, тоже схватилась руками за голову.
   В поле зрения никаких железных великанов или, по словам Виктора, мирмиколюдей не наблюдалось. Были толстые, странно обглоданные деревья, словно попавшие в эпицентр грандиозной заячьей миграции., были каменные изваяния, очень абстрактные и непонятные. Землю покрывал толстый слой древесной трухи и опилок, будто когда-то здесь была лесопильня, завалившая все пространство отходами своего производства.
   Лада посмотрела на солнце.
   - Прошло около трех часов с того времени, как нас похитили,- определила она.
   - А где мы, не скажешь?
   - Нужно встать и осмотреться.
   Хорошее предложение, но с трудом выполнимое, когда кружиться голова, темнеет в глазах, и противно трясутся поджилки. Виктор с трудом принял таки вертикально положение, но весь процесс вставания был в высшей степени неэстетичным и в чем-то комичным. Уважающий себя, трезвый гражданин в людном месте так бы на ноги не вставал: задирая повыше зад и упираясь головой в землю. Но в данном случае было не до эстетики и самоуважения, к тому же выделываться было не перед кем, а у воспитанной на дереве юной особы были свои взгляды на приличия.
   Виктор огляделся. Они находились в каком-то огромном котловане с обрывистыми и высокими склонами, вернее, с одни склоном - другие края видны не были. Вокруг росли все те же обкусанные деревья, стояли скульптуры. Люди не наблюдались: ни железные, ни самые обыкновенные.
   - Да, куда это мы попали?- Повторил вопрос Виктор, но ответа так и не получил. Лада тоже встала на ноги, тоже покачивалась, но вела себя более энергично. Она сделала несколько глубоких вздохов. Потом протяжно запела, вернее, тихо завыла. Виктор догадался, что это какое-то дыхательное упражнение, должное восстановить силы. Так и получилось, спустя пять минут Лада двигалась более скоординировано.
   - Подожди, я сейчас,- сказала она Виктору и куда-то ушла.
   Вскоре она вернулась с емкостью, скрученной из листьев лопуха, наполненной слегка мутноватой, но холодной водой.
   - Пей,- приказала Лада.
   Виктор, обливаясь, выпил воду, ему сразу полегчало.
   - Нужно выбираться отсюда,- сказала девушка.
   - Куда?
   - Пойдем в ту сторону, Лада указала рукой.- Здесь должен быть какой-нибудь пологий подъем. Не упали же мы сюда сверху.
   - Может, и упали.
   - Нет. От склона слишком далеко. Да если бы и упали с такой высоты, друг с другом уже бы не разговаривали.
   Осторожно, поддерживая друг друга, молодые люди пошли между деревьями, идти было еще довольно тяжело - сказывалось действие яда, да и повторной встречи с мирмиколюдьми следовало опасаться.
   Пейзаж оставался все такой же постапокалипсический. Под ногами мягко шуршала труха. Не пели птицы, не звенели насекомые - мертвая тишина, злая, тревожная, угрожающая всевозможными опасностями. Корявые скелеты деревьев, массивные и уродливые тела скульптур. К тому же где-то неподалеку раздавались нечеловеческие вопли, становящиеся громче при приближении к источнику.
   Наконец молодые люди вышли на обширное пространство, заполненное большими толпами людей, очевидно пленниками железных великанов. Оборванные, грязные, неумытые, эти люди исполняли ломаный танец и пронзительно вопили. Виктору сразу пришли в голову слова дурацкой песенки начала девяностых годов, которую почти каждый день крутила его соседка. "Попроси меня встать, попроси меня сесть, попроси меня взять звезду".... Люди на поляне выполняли именно эту просьбу: садились, вставали, разве что звезд с неба не хватали. А сколько уверенности, сколько сосредоточенности и счастья было в их лица. Сколько воодушевления в глазах и упорства в движениях. Люди садились, вставали, задирали ноги, поднимали вверх руки, трясли головами, вращали глазами, высовывали языки, и вопили. Но боли и тоски в этих воплях Лада и Виктор не услышали - наоборот, полное удовлетворение и согласие с заданными установками. Необъятное море энтузиазма.
   - Бред,- ошеломленно пробормотал Виктор.- Что это они делают?
   - Их кто-то заставляет,- неуверенно предположила Лада.
   - Кто? Здесь никого поблизости нет: ни людей, ни мирмиколюдей. Муравьев я тоже не вижу.
   - А вон, посмотри: от одного человека к другому и далее какая-то блестящая нить тянется.- Указала Лада.- Не все, но некоторые к чему-то или кому-то привязаны.
   - Или подключены. Интересно, они на нас не набросятся, если мы к ним подойдем?
   - Не знаю, но подойти все равно нужно.
   Соблюдая осторожность, норовя при малейшей опасности пуститься убегать, молодые люди подошли к толпе. Ближайшие дергающиеся граждане на них никак не прореагировали и продолжали исполнять непонятный танец или обряд. Лица одних были восторженно счастливые, другие, наоборот, были крайне сосредоточены.
   - Я в раю,- неожиданно сказал Виктору один из людей, по всем признакам гражданин свободной Либертании. Уверенно сказал, тоном, не приемлющим возражений.- Я в раю. Вокруг меня сонмы ангелов. Я - тоже ангел и пою вместе со всеми волшебные хоралы.
   - Надо же,- наивно удивился Виктор.- Я рай себе как-то не так представлял. Это больше на ад похоже, чертей только не хватает.
   В кривляющейся толпе люди стояли не равномерно, а собравшись в группки, между которыми можно было пройти. Виктор и Лада воспользовались этим удобным обстоятельством и пошли между людей, вглядываясь в лицо.
   - Нужно найти вашу Юлю, возможно, она здесь,- сказала Лада.
   - Если и здесь, как в такой толпе ее найдешь?- Возразил Виктор.
   - Да не так уж и много людей в нашей стране,- ответила Лада.- Партизан - человек триста, у фашистов..., вернее, фашистов ваша Туголобая взорвала. Либертанцев - тысячи три- четыре. Судя по количеству, они все здесь. Будем искать.
   А бывшие партизаны, либертанцы и, возможно, кое-кто из фашистов исполняли непонятный танец, вернее, двигались и дергались, потому что согласованности в движениях было мало: каждый выделывал что-то свое, но, в общем, прослеживалась некоторая необъяснимая закономерность.
   Стали попадаться знакомые лица, виденные в свободном городе Либертании или на паровозе со шмалью. Встретили и лысого Дастика, с лицом эйфорически-пьяным, раскрытым слюнявым ртом, осоловевшими глазами.
   - Дастик, Дастик,- затряс его Виктор.
   - Ты моя мама,- голосом Ильи Логутенко промурлыкал Дастик.- Здравствуй, мамуля.
   - Я не мама, я Страус. Помнишь меня?
   - Страусы бывают разные, бывают африканские, эму, нанду. Курица - тоже страус, только маленький и кудахчет.
   - Очнись, наркоша!- Виктор несколько раз хлестнул Дастика ладонью по щекам. В глазах наркомана появилась осмысленность.
   - Что тебе надо? Почему ты меня бьешь? Я впервые обрел настоящую свободу, к которой так стремился. Я вращаюсь в мировом эфире, и меня никто не тревожит, никто мне не мешает. А ты меня бьешь. Отвали!
   Виктор оставил Дастика в покое.
   - Он не в своем уме,- решила Лада.
   - А может, как раз в своем. Может, наконец, он нашел то, к чему всю жизнь стремился. Это нирвана буддистов и индуистов, только в современном исполнении, при участии и под руководством мирмиколюдей. Они - проводники в свободную жизнь. Как ты думаешь, почему мы в этой толпе не оказались?
   - Наверное, Белый Цветок помог. Я пила его отвар раньше, ты - вчера. Сильных людей он делает еще сильнее и помогает не сойти с ума, когда заглядываешь в запределье. Но это только инструмент, средство, чтобы найти свою дорогу и свое имя.
   - А вот они уже нашли свою дорогу, Виктор обвел руками окружающих.- Вернее, это не дорога, а клетка, но они в этой клетке счастливы.
  
   Солнце стало припекать, и к Шнурку вернулось всем надоевшее плаксивое настроение. Его жарило солнце, пугали муравьелюди, грядущие неприятности и бедствия.
   - Нужно идти за помощью,- скулил Миша.- Мы втроем ничем не поможем, наоборот - тоже в плен попадем, а еще хуже - нас могут заживо съесть.
   - Тебя не съедят,- сказал, как отрезал, Шурик.- У тебя мясо вонючее, им отравиться не долго.
   Миша почему-то оскорбился. Должно быть, он считал свое мясо деликатесом, достойным всех существующих каннибалов. Он замолчал, обиженно засопел, однако вскоре вновь принялся скулить.
   Рол вел их поредевшую экспедицию в долину железных великанов. Местность вокруг разительно изменилась. Лавры и секвойи остались внизу, а здесь из-под тонкого дерна, поросшего альпийской травой, выглядывали скалы и каменюки. Дорога продолжала тянуться в никому не известном направлении, но теперь она превратилась в каменистую, узенькую тропу между останцами, на которой все время спотыкались лошади. Изъеденные эрозией остатки древних скал стояли вокруг каменными часовыми, грозными хранителями страны железных людей окаменевшими стражами долины зла.
   Собачка Муська тревожилась. Ее волновали какие-то запахи, она вертелась на коленях у Шурика, вытягивала голову, поднимала уши, вздрагивала, взлаивала. По этой причине трое разведчиков держали под рукой взведенные арбалеты, готовясь в случае чего отразить нападение.
   Опасения вскоре оправдались. Из-за желтого каменного столба вдруг вышел четверорукий мирмикочеловек. Был он не слишком высоким - россом со среднестатистического баскетболиста и каким-то квёлым. Возможно, сидящие в нем муравьи перегрелись на солнышке и получили тепловой удар, а возможно, у них наступило время обеденного перерыва, сиесты, когда, плотно покушав, они решили подремать, а еще, возможно, их обуяло нешуточное веселье, и вместо сиесты в теле четверорукого происходила дискотека. Четверорукий дергал всеми своими четырьмя руками, иногда передергивал ногами, ряс головой. Короче говоря, исполнял пляску святого Витта, так досаждавшую в свое время жителям средневековой Европы.
   Арбалетная стрела тут же излечила мирмикочеловека от его болезни. Более того, после взрыва снаряда пляшущее чудо развалилось на части.
   - Классненько,- потер руки Шурик.
   - Рано радуешься,- проворчал Миша.- В долине этих тварей может быть чертова куча. Всех не перестреляешь.
   - Не так уж и много их должно быть. Если рассуждать логично: в каждом великане сидит около тысячи муравьев, ну может две. Все они требуют есть и пить. Если бы их было очень много, они бы здесь все выжрали, даже при их маленьких запросах. Выходит, великанов должна быть сотня или две. А еще муравьиный обслуживающий персонал. Под доспехами мы видели только муравьев-солдат, с длинными челюстями. В нормальном муравейнике их в несколько раз меньше, чем всех прочих.
   - Это если великанов сами муравьи делают,- сказал Миша.- А если кто-то другой специально разводит? Вдруг в этой долине завод киборгов? Он их тысячами штампует.
   Шурик не нашел, чем возразить. Иногда, в момент подъема всех своих духовных сил, Миша рассуждал полнее логично и интеллектуально. Обычно такие подъемы возникали у него из-за страха за свое здоровье.
   Среди камней стали попадаться обломки панцирей великанов. Кроме останков двух уже знакомых разновидностей, виднелись и другие, до этого не виденные: шестерукие, двухголовые, десятиметровые. Эти обломки громоздились на большом пространстве, и Шурик сделал предположение, что это полигон, на котором испытывались муравьелюди, для определения самых надежных и жизнеспособных конструкций.
   Им опять встретился квёлый великан, тоже одержимый пляской святого Витта. В него даже не пришлось стрелять. Налетев на скалу, великан развалился сам. Из-под пластин посыпались муравьи. Вели они себя как полоумные, метались из стороны в сторону, затевали драки друг с другом.
   - Не все ладно в королевстве Датском,- обрадовано решил Шурик.- Может, они так сами себя перебьют?
   - Не надейся,- пророчески проворчал Миша.
  
   В долине пленные граждане Либертании, таковых в толпе было подавляющее большинство, продолжали исполнять непонятный танец или обряд: садились, вставали, ложились, поднимали ноги, вскидывали руки, трясли головами. Все это выглядело дико и страшно. Вроде вот, нормальные люди, пусть и уставшие, но не безумные лица, во всяком случае, полные кретины и идиоты представляются не так, а делают, черт знает что, причем очень сосредоточенно и увлеченно.
   Виктор и Лада перемещались между людьми, заглядывали в лица. Они искали Юлю, но людей было много, а их непонятные движения сбивали внимание.
   - Так мы никого не найдем,- сказал Виктор.- Нужна система поиска. Если мы будем ходить, как челнок, слева направо и наоборот, постепенно углубляясь, то можем охватить большее пространство и не собьемся.
   - Жаль, что я не знаю, как выглядит ваша Юля,- проговорила Лада.- Тогда мы могли бы разделиться.
   Неожиданно танец прекратился. Толпа остановилась, а после дружно села. Одни Виктор и Лада продолжали стоять, что сразу же бросалось в глаза. Но благодаря этому, им удалось прикинуть примерные размеры толпы и площадь, которую она занимала. Размеры были не слишком велики, что вселяло надежду в успех поисков.
   Между обкусанными деревьями показались четыре великана, что-то несущие в конечностях. Лада и Виктор тоже сели и теперь не выделялись из общего строя. Мирмиколюди подошли ближе и принялись бросать в толпу какие-то коричневые блины, оказавшиеся при ближайшем рассмотрении большими древесными грибами. Народ с жадностью начал эти грибы пожирать.
   - Можно предположить, что эти грибы содержат галлюциноген,- проговорил Виктор.- Именно это заставляет людей грезить наяву.
   - Скорее всего,- согласилась Лада, хотя и не знала слова "галлюциноген".
   Великаны не заметили появления в толпе пленных двух лишних, к тому же нормальных молодых людей. Они разбросали все грибы и тяжелой поступью удалились. Теперь отовсюду неслись хрустение, сопение, чавканье - пленники с аппетитом пожирали грибы, а, поев, встали и снова начали танцевать.
   - Зачем муравьям - если только это муравьи делают - так над людьми издеваться?- Спросил Виктор, спросил, скорее всего, самого себя, потому что ответ на этот вопрос никто не мог дать.
   Мирмиколюди больше не появлялись, и Виктор с Ладой продолжили свои поиски. Новые, серьезные и не очень, лица, словно погруженные в осмысление мировых проблем. Но осмыслители продолжали дергаться, изгибаться, членовредительствовать - некоторые из танцующих в усердии наносили себе разнообразные, но не очень серьезные ранения.
   - Я стал великим! Я стал могучим!- Вопил некто и лупил себя кулаком прямо в глаз. Глаз уже заплыл, превратившись в узенькую китайскую щелочку, а веки наоборот, распухли и разрослись.- Вокруг меня вращаются мировые константы, и я изменяю их по своему усмотрению. Я повергаю миры, истребляю народы....
   - Гляди ты, сам господь бог,- удивился Виктор.- Только у этого "бога" огромный фингалище под глазом.
   - Я спасла всех животных на земле,- заголосила, услышав "бога", растрепанная девица.- Я восстановила мировой порядок, теперь львы не едят ягнят....
   - Львы теперь глотают клевер,- решил Виктор.- Это моя знакомая экологичка. Знаешь что, Лада, может Юля здесь, а возможно, ее здесь нет. Допустим, найдем мы ее, а как в чувства приводить станем? Нужно найти того, кто заставляет людей так плясать. В конце концов, нужно обо всех позаботиться.
   - Я автогонщик, р-р-р-р!- Зарычал вполне серьезный с виду мужик, сжимая в руках воображаемый руль.- Иду на первый вираж, ви-и-и!- визжат тормоза. Мои соперники остались далеко позади....
   Этот в "формуле-один" гоняет, догадался Виктор.- У всех у них сбылись самые сокровенные желания, мечты. Кто-то мечтает быть богом, и руководить вселенной, кто-то - изменить установленный природой порядок и извести всех хищников вегетарианской диетой. Каждый о чем-то мечтал, и каждый это получил, пусть и в виртуальном режиме. Пойдем, Лада, поищем самого исполнителя желаний. Как там поживают наши мирмиколюди?
   - А что мы будем делать, если случайно с ними столкнемся?- Спросила Лада.- Оружия у нас нет.
   - Попробуем ломать комедию, как и остальные. Надеюсь, не догадаются.
   Не догадались. Когда Лада и Виктор покинули безумствующую толпу, чтобы поискать автора безумства, им повстречался великан, двурукий, самый высокий, с тыквообразным устройством на руке, в котором ребята без труда узнали лучемет. Появился он очень неожиданно, не предоставив возможности спрятаться. Осталось Ладе и Виктору только ломать виденную комедию, изображая сумасшедших. Мирмикочеловек прошел мимо, даже не повернув в их сторону свои фасеточные глаза. Перед вторым великаном даже комедию устраивать не пришлось - он не обратил на них внимания.
   Вскоре выяснилось, что странствующих по долине людей, не участвующих в общем шабаше, было много. Они тоже находились не в своем уме, но вели себя менее буйно, не дергались, не пели, не орали про божественное предназначение, а просто шли, куда глаза глядели, спотыкались об камни, бились головами об стволы обкромсанных деревьев, падали. Скорее всего, эти люди еще не знали, чего хотят от жизни и теперь находились в многотрудном поиске.
   Встретились и муравьи - уже знакомые гигантские, острозубые из тел железных великанов и мелкие, похожие на лесных. Муравьи спешили куда-то по узеньким тропочкам, образуя живые, шевелящиеся нити. Виктор и Лада постарались на эти потоки не наступать, и муравьи их не заметили и не тронули.
   Потом из глубин обкромсанного леса, больше похожего на насаждения кривых телеграфных столбов, раздалось до боли знакомое: "Да прошел!". Виктор и Лада переглянулись и поспешили на крик.
  
   Схватка олимпийских богов с титанами, говорят, было явлением красочным, ярким, огнеметным, похожим на грандиозный фейерверк. Было много грома, шума, ярких вспышек - море красоты, силы, воинственности, и мужественности. А сколько ратных подвигов и кратковременных побед совершили обе воюющие стороны, сколько наград заработали герои. Правда, свидетелей всего этого со стороны людей после битвы не осталось - все погибли, так и не поняв, за что!
   Сегодня Шурик, Миша и Рол смогли полюбоваться схваткой титанов с богами, причем без чрезмерного риска. Только не известно, кого считать богами, а кого титанами. Дрались мирмиколюди и какие-то мохнатые гоминиды, возможно австралопитеки, неандертальцы, а может не раз упомянутые бабаи. Первые пользовались лучеметами и газометами, вторые - дубинами и камнями. И что удивительно - силы оказались равными. Конечно, лучеметы создавали обильные пожары, взрывы разбрасывали по сторонам части зазевавшихся неандертальцев, а ядовитый дым валил с ног, но иногда метко брошенный камень или вовремя примененная дубина оказывались не менее эффективными. Потери обеих сторон были одинаковыми.
   - Вот-так-так!- Восхитился Шурик.- Такой битвы я еще не видел. Видишь, Шнурок, эти мохнатые с дубинами против лазеров, а не боятся. Это, если не ошибаюсь, неандертальцы... или австралопитеки, или питекантропы. Нет, скорее всего, неандертальцы, последние два низкорослыми были. Наконец-то, а я-то думал, что никогда диких людей не увижу. Носорогов видел, индрикотериев видел, а неандертальцев, думал, не увижу. Радуйся, Шнурок.
   - Чему здесь радоваться?- Хмуро пробормотал Шнурок.
   Битва богов с титанами происходила на обширной, достаточно ровной и лишенной камней площадке. А громоздящиеся вокруг похожие на клыки скалы позволяли зрителям незаметно и безопасно наблюдать за действом. Со стороны мирмиколюдей сражалось около пятнадцати гигантов. "Около", потом что с каждым разом их становилось меньше. Неандертальцев было десятка два с половиной. Их численность тоже постоянно сокращалась.
   - Как ты думаешь, Шнурок, враг моего врага мой друг?- Спросил Шурик.
   - В этом случае?
   - Да.
   - Не знаю.
   - Я вот тоже не знаю. Вдруг, мирмиколюди неандертальцам враги, а мы для неандертальцев - закусь. Так что не будем к ним приставать.
   Неандертальцы сменили тактику и принялись атаковать мирмиколюдей в ближнем бою. Для такой схватки великаны оказались неприспособленными и крайне неповоротливыми, а лучевое оружие било по своим. Неандертальцы бросались гигантам под ноги, валили на землю, а потом при помощи своих дубин и каменных топоров расчленяли на составляющие.
   Вскоре все мирмиколюди превратились в обломки, но и неандертальцы не праздновали победу. Они вдруг громко завопили, зарычали, начали кататься по земле или высоко прыгать, топать ногами.
   - Понятненько,- догадался Шурик,- муравьи вышли из своих гнезд. Это тебе не великаны, их дубинами и камнями не перемолотишь.
   Издав громкие, крайне немелодичные вопли, неандертальцы, наконец, сообразили пуститься наутек. Свое оружие они побросали.
   - Пиррова победа,- констатировал Шурик.
   - Поехали отсюда,- попросил Шнурок.
   - Обожди немного. Я хочу на поле боя посмотреть. Меня оружие муравьев заинтересовало. Вдруг этот лазер и нам может пригодиться
   Похоже, такое желание имел и Рол. По-русски он сказать ничего не мог, но когда Шурик показал рукой в сторону поля боя: мол, собираюсь туда сходить, он согласно закивал головой.
   Шнурок остался сторожить лошадей, а Шурик и Рол выдвинулись вперед. К месту схватки ребята приближались осторожно, опасаясь оставшихся муравьев. Судя по утихающим вдали воплям, неандертальцы о возвращении не помышляли.
   Поле боя представляло собой именно поле боя: покрытое воронками, обломками и трупами пространство. Стлался горький, едкий дым, как остатки парализующего, так и просто тошнотворно-вонючий, от полуобгорелых тел неандертальцев. И здесь Шурику сделалось плохо. Неандертальцы были во многом похожими на людей, разве что редкой шерстью покрытые, да и у нас тоже иногда встречаются подобные шерстистые особи, а их раскиданные потроха вообще от людских не отличались и вызывали сильную тошноту.
   По всему пространству сновали гигантские муравьи, но вели они себя дезорганизовано, панически: носились из стороны в сторону, дрались друг с другом, пожирали тела неандертальцев.
   - Фу, гадость,- Шурик самоотверженно боролся с тошнотой. А Рол уже махал рукой - он нашел лучемет. Правда, при ближайшем рассмотрении, это тыквообразное устройство оказалось всего-навсего узкоструйным огнеметом, пускающим на большое расстояние зажигательную, взрывающуюся на воздухе жидкость. Шурик догадался, что внешне это устройство напоминает брюшко муравья - муравьи тоже стреляют в своих врагов струйками муравьиной кислоты.
   - Как ты думаешь, Рол, сможем ли мы этим оружием воспользоваться?- Шурик взял в руки огнемет, весящий килограммов восемь-восемь. В передней части находилось сложной конструкции сопло, в противоположной - гнезда для когтистых захватов передних конечностей. В человеческих руках держать этот агрегат было трудно.
   - Так, а это что за ниточка?- Вслух рассуждал Шурик, вертя в руках неудобный огнемет.- Если они своими зубами за нее тянут.... М-да, у меня таких зубов нет, зацепить нечем.
   Покрутившись на одном месте, Шурик нашел оторванную мирмиколюдскую руку, отделил от нее захват - сочленение оказалось не слишком прочным и отрывалось, если встать на один конец ногами, а за второй тянуть руками. Захват он вставил в гнезда огнемета. Правда, затерявшийся в конечности муравей пребольно грызнул юношу, но Шурик только досадливо зашипел и раздавил насекомое. Потом Саша начал дергать за ниточки, выполняющие в телах мирмиколюдей назначение мышц и сухожилий. После нескольких неудачных попыток, огнемет выпустил похожую на луч огненную струю, разорвавшуюся рядом с телегой и стоявшим возле нее Мишей.
   - Ненормальный, что ли?!- Взвыл Миша.
   - Ну, извини, Шнурок, я в тебя не целился, да, к слову сказать, здесь прицеливаться очень тяжело.
   - Тогда брось.
   - Как это, брось? Наоборот, нужно с собой взять.
   Рол и Шурик собрали шесть огнеметов, остальные оказались разбитыми, или, вообще, вместо них валялись немного похожие газометы, но их ребята брать не стали - на муравьев снотворный дым не действовал. И телега двинулась дальше.
  
   Наташа Туголобая сидела на верхушке ободранного дерева и, как певчая птичка, периодически вопила: "Да пошел!". Кому предназначались эти вопли, оставалось непонятным - никто не покушался на жизнь, четь и достоинство этой юной и очень скандальной особы. Но благодаря этим пронзительным крикам, Виктор и Лада ее быстро нашли.
   - Наташа, спускайся оттуда,- крикнул ей Виктор, стоя под деревом и задрав голову вверх.
   - Да пошел!- Ответила Наташа и продолжила дальше.- Да пошел! Да пошел! Да пошел!...
   - Понятно,- заключил Виктор.- Она находится в том же состояние, что и все остальные - виртуальное исполнение счастья. Сейчас она устраивает кошка "кошкин дом" или пытает током своего горячо любимого дедушку. Вот что, я полезу наверх и сниму ее. Ты сможешь ее усыпить или загипнотизировать?
   - Постараюсь,- ответила Лада.
   Виктор полез на дерево. Делом это оказалось нетрудным, помогали многочисленные сучки и общая корявость ствола. Труднее оказалось оторвать от ствола Наташу, вцепившуюся в дерево крепче энцефалитного клеща. "Да пошел! Да пошел!"- Подвывала Наташа, словно не замечая, что ее снимают с дерева, а может наоборот: замечая и всесильно этому противодействуя.
   Виктор схватил Наташу за ногу, за щиколотку, рванул посильнее, сам чуть не упал, но Наташа все-таки отделилась от ветки. При этом ее руки продолжали сжимать воображаемый ствол дерева.
   Наша стала падать и повисла вниз головой на руке Виктора, который изо всех сил держал ее за ногу. Внизу уже была готова Лада, подхватившая падающую Наташу. Сразу же на девочку было наложено сонное заклятие, и Туголобая отключилась.
   Виктор слез с дерева:
   - Уф, чуть не уронил. Хорошо, ты вовремя ее подхватила. Как долго можно ее держать в таком состоянии?
   - До вечера. Можно и дольше, но я не знаю, как на нее грибы великанов действуют. Могут быть последствия для ее рассудка.
   - Для Наташиного рассудка, могу тебя заверить, не будет никаких последствий. Ее рассудок, прост, надежен и примитивен. Под этой черепушкой мозгов только на несколько рудиментарных идей. Пошли дальше.
   Виктор перекинул спящую Наташу через плечо. В таком виде она была очень легкой, удобной и никому не мешала. А дальше они встретили большое количество мирмиколюдей.
   Была обычная, покрытая древесной трухой площадка. Было множество железных великанов, насколько десятков. И было то же самое, виденное ранее, пугающее, отвратительное, шизоидно-глупое. Великаны танцевали (!): садились, вставали, поднимали к небу руки, вращали своими глупыми, лишенными всяческих эмоций головами, пытались задрать ноги. Некоторые падали, не удержавшись на своих ногах, некоторые даже распадались на части, другие замирали на месте, и их металлические тела покрывались россыпями разбегающихся муравьев. "Попроси меня сесть, попроси меня встать, попроси меня взять звезду...."
   - Вот-так-так!- Удивился Виктор, хотя этой фразой обычно удивлялся Шурик Продиджи.- Как это понимать? Мы-то думали, что людей муравьи плясать заставляют. Но кто тогда заставляет плясать муравьев?
   - Никто их не заставляет,- неожиданно сказала Лада.- Они пытаются быть людьми, вот и подражают.
   - Нашли способ,- угрюмо проворчал Виктор.- Нашли чему подражать. У людей хватает других дел и поступков, чему следует подражать. Людьми им быть захотелось, танцевать приспичило, города захватывать и пленных брать. Если они и впредь так делать станут - не быть им людьми, никогда. Подобие, нелюди.
   А великаны танцевали. Звенел металл блестящих доспехов, хрустели, выпадающие из своих гнезд искусственные суставы, шуршала древесная труха под ногами. Ломаный танец полумашин, полунасекомых, полулюдей....
   - Пошли отсюда,- устало сказала Лада.- Не на что здесь смотреть, противно все это.
   - А меня наоборот, завораживает. Хорошо еще, что великаны разговаривать не умеют. Если бы и они вещали про божественную власть над миром и исключительную свободу, я бы сошел с ума. Пошли дальше, вдруг найдем создателя всего этого.
   - Как ты его себе представляешь?
   - Не знаю. Не верится что-то, будто муравьи сами могли до такого додуматься. Не спорю, они животные организованные, сообразительные, но играть роль людей.... Это уже какое-то извращение. Думаю, сидит там, в глубинах этого покоцанного леса какой-нибудь шутник, гений с кнопочками. Он жмет на эти кнопочки - и все танцуют, поют, считают себя богами.
   - Да пошел,- подала сонный голосок Туголобая, висевшая на плече Виктора, как лисья шкурка.
   - Вот-вот, да пошел. Пошли.
  
   - Вот она, долина муравьиных людей,- со страхом и некоторым благоговением проговорил Шурик, хотя благоговеть, в принципе, было не перед чем. Глубокая впадина, с обрывистыми, неудобными для спуска краями. На дне подстриженные неудачливым садовником деревья - корявые, обглоданные деревья. За деревьями не видно ни людей, ни мирмиколюдей, ни прочих живых тварей, муравьев с такой высоты все равно не разглядеть.
   - Как спускаться будем?- Почесал затылок Шурик.
   - Зачем спускаться?- Возразил Миша.- Поехали по краю, вдруг найдем пологий спуск.
   Шурик согласился и повел лошадок над обрывистым краем долины, держась сбоку телеги и ведя копытных под уздцы. Миша тоже покинул телегу и шел чуть позади, а Рол выдвинулся вперед, шагал в авангарде на случай нападения великанов. Иногда он скрывался в низинах или за скалами.
   Но вот, заехав за скалы, ребята вдруг увидели, что Рол уже не один. Подле него сидел какой-то неопределенный человек в странном отрепье, напоминающий христианского юродивого или мусульманского дервиша, но говорил человек по-русски, вернее: бормотал, неся всякую околесицу.
   - Истину, истину, говорю я вам. Наступили на Земле черные времена, поднялись из земли киборги железные со Шварценеггером внутри.
   - Эй, дядя,- обратился к нему Шурик,- как нам найти дорогу вниз?
   Но "дядя" вопроса не слышал, его больше тема киборгов, конца света и грядущей всеобщей гибели волновала:
   - Это наказание, за все совершенные нами прегрешения, за все преступления, за неверие в Бога. Ждите, готовьтесь. Наступил конец времен! Слушайте слово Божие! Имеющий уши да слышит!
   - Психованный он какой-то,- решил Шурик.- Наверное, чердак от всех увиденных ужасов сорвало. Что с ним делать будем?
   Но человек сам избавил ребят от забот. Издав пронзительный вопль, он неожиданно сиганул вниз с обрыва: может, полетать возжелал, а может, бренная жизнь надоела. Опешившие от неожиданности Шурик и Миша испуганно закричали. Шурик осторожно, боясь сорваться вниз, подошел к краю и заглянул вниз, но сверху подножия обрыва видно не было, так что ребята остались в неведении: уцелел ли психованный прыгун или нет, однако, судя по высоте склона последнее было маловероятным.
   - Пошли дальше,- тихо попросил Миша.- Хватит здесь стоять.
   Они пошли дальше, по краю обрыва и вскоре обнаружили спуск в долину, и не просто спуск, хорошо проложенную дорогу. Правда, по этой дороге передвигались мирмиколюди, толкая высокие клетки на колесах. Вверх из долины транспортировались пустые клетки, в долину же спускались полные, в них неподвижными кучами вповалку лежали неандертальцы.
   - Вот-так-так!- Удивился Шурик.- Да они фашисты какие-то. Людей захватывают. Вначале на нормальных и полунормальных напали, теперь вот на диких переключились. Дикие-то что им сделали?
   Рол подошел к Шурику, тронул его за руку, что-то быстро проговорил, указывая вниз. По жестам и решительному виду Шурик догадался, что Рол предлагает напасть.
   - И то верно,- согласился Шурик.- Мне, после всего увиденного, с этими муравьями сильно поквитаться хочется.
   - Может не надо?- Спросил Миша.- Что мы против них сделаем?
   - Да что угодно. Видишь, внизу как раз трое, нас тоже трое - силы равные. Знаешь, Миша, пора тебе мужественный поступок совершить. Дома ты самым крутым был, сотрясателем вселенной, а здесь в мокрую тряпку превратился. Пора и мужиком стать. Видишь, Рол уже арбалет готовит.
   Внизу, по прорубленной в склоне дороге спускались в долину три мирмикочеловека, толкая большую клетку с неподвижными неандертальцами. Два чудовища были двурукими, четырехметровыми, третий - четверорукий, двухметровый.
   - Так, Мишка, оставайся здесь,- распорядился Шурик.- Сторожи телегу и лошадей.
   Согласитесь, идея напасть на трех бронированных тварей была не самой лучшей. Молодым людям нужно было оставаться незаметными, чтобы, никем не обнаруженными, пробраться в долину. Однако, вид ненормального человека, доведенного железными великанами до самоубийства, вселил в сердца юношей ненависть к агрессорам. А еще повлияли всевозможные кинобоевики, где герои без страха и упрека с тонким изяществом мочат в самых неподходящих местах разнообразных негодяев. Возможно, только в Мишином сердце не пылала ненависть, но там вместо нее мелко дрожал страх - чувство, тоже подвигающее на непродуманные действия.
   Используя в качестве укрытия окружавшие дорогу скалы, юноши тремя выстрелами из арбалетов поразили трех мирмиколюдей. Великаны ничего не успели сообразить. Из всех щелей доспехов повалил едкий дым, но ни один муравей не показался. Металлические тела со звоном и грохотом обрушились на землю.
   - Шнурок, оставайся наверху и смотри по сторонам!- Крикнул Шурик и вместе с Ролом побежал вниз.
   Неандертальцы в клетке на колесах не шевелились, но их тела колебались в такт дыханию, и ребята догадались, что дикари просто спят.
   - Усыпили,- сказал Шурик.- Рол, давай откатим клетку в сторону, чтобы с дороги видно не было. Возиться с ними у нас времени нет. Сами очухаются.
   Вблизи первобытные люди выглядели отталкивающе, может быть потому, что слишком походили на современных людей, только были более темными. Волосатыми, с низкими лбами и выступающими надбровными дугами, придающими лицам грозный вид. Одевались дикари в сильно потертые шкуры.
   Напрягая силы, ребята откатили клетку в сторону от дороги, спрятали в относительно глубокой ложбине и открыли дверь. Неандертальцы уже начали шевелиться и вскоре должны были прийти в сознание.
   - Шурик, Шурик!- Завопил Миша.- Идут! Целая куча великанов!
   Юноши: Шурик и Рол выбрались из ложбины, куда прятали клетку. К ним направлялся отряд из нескольких металлических великанов и направлялся осознанно, целеустремленно, на ходу перестраиваясь по фронту, как для атаки. Шурик догадался, что великаны их заметили, а вот ребята увидели врагов слишком поздно, чтобы хорошо подготовиться к обороне. Они даже не поняли: пришли мирмиколюди из долины или спускались в нее по дороге.
   - Мишка, гони телегу за скалу!- Крикнул Шурик.- Мы идем к тебе! Вот черт, попали!
   Перебежав дорогу, юноши быстро поднялись к телеге, под защиту скал. По краю долины к ним шли мирмиколюди. Некоторые уже вскидывали руки с огнеметами.
   - Раз, два, три, четыре, восемь, одиннадцать,- считал Миша.- Одиннадцать! Что будем делать, Продиджи?
   - Сражаться. Ложись за камни и бери автомат. На дельней дистанции будем стрелять из автомата, когда подойдут поближе - возьмем арбалеты. А я попробую огнеметами воспользоваться. Зря, что ли, их взяли?
  
   Бродя по долине, Виктор с Наташей на плече и Лада обнаружили место, где собирались мирмиколюди - неглубокий, но протяженный овраг, превращенный в настоящий сборочный конвейер. В овраг со всех концов спешили рабочие муравьи, держа в челюстях кусочки металла: мелкие обломки человеческих машин, кусочки алюминия, монетки, женские золотые украшения. Из них склеивали панцири великанов. Источником клея служили муравьиные личинки, которых держали в челюстях рабочие покрупнее. Виктор читал, что таким же способом амазонские древесные муравьи соединяют края древесных листьев для своего гнезда: из личинок, как из тюбика выдавливается клей, превращающийся на воздухе в прочную паутину. Потом панцири при помощи огнемета обжигал четверорукий великан, спекая частички металла.
   Другие муравьи начиняли остывшие панцири какой-то красной губкой, возможно растительного происхождения, тащили уже знакомые нити, способные сокращаться, исполняющие роль мышц и связок. Третьи полировали корпуса до зеркального блеска. В конце под панцири забирались огромные муравьи-солдаты, и великаны приходили в движение, поднимались на ноги, разминались и отправлялись танцевать.
   Виктор и Лада не стали задерживаться в этом месте и пошли дальше.
   И, наконец, они оказались в самом центре долины, в центре муравьиной колонии. Огромные муравейники, пятнадцатиметровые конусы из древесной трухи и мусора возвышались на лишенном растительности пространстве, четыре огромных муравейника. Вокруг, как сомнамбулы, блуждали мирмиколюди, поблескивая своими доспехами. Их безжизненная машиноподобность наводила тоску, но страх перед этими тварями уже исчез.
   Ребята спрятались за каменной колонной, чтобы, на всякий случай, не быть замеченными. Очевидно, когда-то в этом месте находилось поселение людей, возможно, давно исчезнувшей цивилизации. От зданий остались фундаменты и несколько колонн. Большую часть строений погребли своими тушами муравейники. По всему пространству сновали муравьи, но людей почему-то не трогали, даже не обращали на них внимания, возможно считая безобидными идиотами.
   А еще в глаза бросился каменный постамент, облепленный муравьями, на вершине которого стоял желтый флакон с одеколоном, вроде бы французским - у Виктора был когда-то похожий одеколон (наверняка подделка), очень дорогой, но с резким отпугивающим посторонних запахом. От запаха этого одеколона шарахались в стороны дети, и чихали собаки. Виктор потом его Шнурку подарил, чтобы тот стал более притягательным и неотразимым. Казалось, что одеколон на постаменте был центром муравьиной вселенной, источником их существования.
   Целые потоки переплетенных муравьиных тел, образуя щупальца-псевдоподии, прикасались к флакону. Иногда флакон полностью скрывался под черной, шевелящейся массой, потом опять появлялся. Суетливый рой сухопутных насекомых раскачивался и трепетал, но в качестве королевы здесь выступал одеколон, именно этот желтый флакон захватил муравьиное внимание.
   - Боже мой! Как, оказывается, все на самом деле просто и глупо!- Воскликнул Виктор.- Мы-то думали, что муравьи стали разумными, или, что кто-то делает из них биороботов.... Знаешь, как общаются между собой муравьи? Жестами и при помощи запахов, запахи для них важнее. Они облизывают друг друга, облизывают самку-королеву, личинок, обмениваются запахами друг с другом. Запахи для них - источник информации, свой собственный язык, свои книги, газеты, сплетни и новости. Запахи для них - все! И вот, представь, к этим безмозглым созданиям попал пузырек одеколона, ароматной жидкости, которой мы пытаемся отбить свой собственный запах. Какой-то там крутой парфюмер насовал туда разных ингредиентов, чтобы запах был позабористее, какие-то новые, синтетические компоненты. Нам-то что, у нас этот одеколон, в крайнем случае, вызовет аллергию. А муравьи прочитали его по-своему, как информацию, как понуждение к действию. Они стали собираться в стаи, строить великанов, нападать на людские поселения - одним словом, стали подражать людям, создателям этого запаха. Но в этом нет ничего разумного. Просто сбой в программе.
   Виктор опустился на землю, прислонившись спиной к колонне. Ему хотелось одновременно и плакать и смеяться. Шевелящаяся муравьиная масса вдруг вспухла, поднялась, приняла очертания женского тела, безликого, бескостного, но с пышными формами, и это тело стало извиваться вокруг постамента, протягивать руки, прикасаться к золотистому флакону. Это был странный, совсем не человеческий танец, это была пародия, подражательство, пересмешничество. Здесь не было ни человеческой страсти, ни огня желания, ни глубины интеллекта - один холод бездушного насекомого....
   В стороне, где громоздились отвесные склоны, обрамлявшие муравьиную долину, прогремела автоматная очередь.
   - Это наши,- вскинул голову Виктор.- Шурик не из тех, кто оставляет в беде.
   - На них напали великаны,- сказала Лада, она могла чувствовать на большие расстояния.- Как мы можем помочь им отсюда?
   - Можно попробовать разбить бутылку с одеколоном. Сильный запах должен переполошить муравьев, возможно это подействует на великанов. Только как это сделать? Близко не подойдешь, а если бросить камень отсюда, можно просто свалить флакон с постамента, и от этого не будет никакого проку.
   - Я знаю, как это сделать,- сказала Лада.
   Она сняла с себя кожаный пояс, подобрала с земли камень, осколок колонны. Потом, используя пояс в качестве пращи, вложила в него камень и раскрутила над головой. Пущенный опытной рукой снаряд точно угодил во флакон, разнеся его на мелкие осколки.
   По муравьиной массе прошла судорожная дрожь. Женская фигура расплылась, начала распадаться, составлявшие ее муравьи засуетились в панике. Ветер понес по долине аромат одеколона, подействовавший на муравьев возбуждающе.
   Стоявшие вокруг муравейника мирмиколюди заболели пляской святого Витта, задергали конечностями, на их блестящих корпусах появились черные точки разбегающихся муравьев.
   В долине закончилось мирное сосуществование многомиллионной колонии насекомых. Вспыхнула грандиозная гражданская война. Муравьи начали сражаться друг с другом. Они уже не обращали внимания на людей, они уже не хотели быть похожими на людей. Их обуяла ненависть к себе подобным, собратья оказались в чем-то повинны. Но даже в этой войне проглядывало что-то человеческое.
   Видя, что на них катится вал из огромной, шевелящейся массы живых насекомых, Виктор взвалил на плечо Наташу, схватил за руку Ладу и побежал вместе с ними прочь от обуянной междоусобицей колонии.
   На танцплощадке, где развлекались мирмиколюди, подражая одурманенным представителям рода человеческого, танцы уже закончились. Понурые великаны, перекосившись, стояли неподвижно, некоторые из них упали. Сами муравьи, управлявшие железными людьми, уже сцепились друг с другом, утратив все признаки разумности.
   Над долиной, между тем, продолжалась ожесточенная стрельба, слышались взрывы. Там шел жаркий бой, и, скорее всего, друзья нуждались в помощи.
   - Нужно спешить!- прохрипел Виктор. Висящая на его плече Наташа, хотя и был юным, на первый взгляд, невесомым созданием, все равно затрудняла бег, давила на плечо, одним словом: мешала.
   - Давай здесь ее бросим.- Предложила Лада.- А потом подберем.
   - Потом мы можем ее здесь не найти. Если не муравьи ее спящую сожрут, так сама куда-нибудь завеется, когда в сознание придет. Нет уж, как-нибудь донесу, хотя бы до склона долины.
   Пробегая мимо людей, ребята увидели, что и они постепенно приходят в себя, отказываются от своего необычного и необъяснимого развлечения. Некоторые, устав от трудов праведных в деле виртуального спасения оленят и истребления неугодных народов, ложились отдохнуть, Другие с непониманием разглядывали окружающий мир и себя самих. Третьи еще продолжали что-то выкрикивать, но уже тише и не так уверенно, словно сомневаясь в сказанном. Четвертые, пришедшие в сознание первыми, смотрели букой на весь окружающий мир: "Как посмел какой-то болван лишить нас свободы, счастья и величия?!"
   Эти люди тоже нуждались в посторонней помощи, но молодые люди надеялись, что они как-нибудь обойдутся.
  
   На горе над долиной продолжался бой. Уже был ранен Рол, прикрывший собой зазевавшегося Шнурка. Теперь он лежал за камнем, смотрел с выражением страшной боли на лице, но молчал, не издавая ни стона. Не стонал и Миша, хотя, казалось, должен был производить разнообразные возмущенные стенания. Не до того было. Не было времени постонать, поскулить, о нелегкой судьбе, о возможности ранней гибели. Миша даже представить себе не мог, что у него окажутся силы и храбрость, чтобы отражать наступление мирмиколюдей, чтобы сражаться с превосходящим силой и численностью врагом.
   Великаны наступали, пусть и потеряв в схватке четырех сотоварищей. Но оставалось еще семеро, огромных, не боящихся смерти.
   Шурик израсходовал целый магазин патронов, пока не догадался, что нужно стрелять по ногам, стараясь повалить великана. Стрельба по корпусу живучим созданиям почти не вредила. Плохо помогли и огнеметы. Не умея точно прицеливаться, юноши впустую растратили их боезапас. Но арбалеты действовали исправно, именно благодаря им удалось уничтожить четырех чудовищ.
   - Ничего, Шнурок, как-нибудь отобьемся!- Прохрипел Шурик.
   - А как же!- С деланным оптимизмом ответил Миша.
   - Смотри, еще один близко подошел, справа от скалы. Ну-ка, давай арбалет, сейчас мы его приласкаем.
   Миша подал Шурику приведенный в готовность арбалет. Шурик упер ложе в камень, прицелился, не обращая внимания на гремящие вокруг взрывы и огонь, пожирающий траву. Щелкнул стальной лук. Стрела вонзилась в металлическую грудь гиганта. Прогремел негромкий хлопок, практически не слышный за взрывами артиллерии мирмиколюдей. Но выделяющийся вслед за этим дым быстро выжрал всех муравьев, и великан застыл без движения.
   - Пятый!- Радостно вскричал Миша, но тут же быстро утих - в их арсенале осталась только одна стрела.
   - Последняя!- Обреченно прокричал Миша.- Всего одна стрела осталась. Больше нет!
   - Патроны тоже на исходе,- ответил Шурик.- Нужно подпустить тварей как можно ближе. Или попробуем сдаться на милость победителей? Они, вроде бы, в плен с удовольствием берут.
   - Ни за что!- Категорически отказался Миша.- Уж лучше я здесь подохну, чем к ним в плен идти.
   Мирмиколюди пустили в обороняющихся потоки ядовитого, дурманящего дыма, от которого у ребят сильно закружились головы, и потемнело в глазах.
   - Не сдамся!- Хрипел и кашлял Миша.- Ни за что не сдамся!
   Но сознание уже начало мутиться. Шурик попытался натянуть тетиву арбалета, чтобы использовать последнюю стрелу, но у него уже не хватило сил. Земля и небо поменялись местами, закружились вокруг неизвестной оси. Шурик выронил арбалет и повалился на землю. Вскоре потерял сознание и Миша, упал рядом, пытаясь что-то сказать. Железные великаны подходили ближе....
  
   В глаза било яркое закатное солнце. Над головой щебетал жаворонок, то взлетая вверх, то падая на землю. И небо, накрывшее мир глубокой чашей синего японского фарфора, разукрашенное прожилками перистых облаков, дышало покоем. Шуршал, посвистывал в стеблях травы проказник ветер. Было очень приятно лежать, смотря в синее небо. Тихо. Спокойно. Ни суеты, ни войны. Ничего ненужного и временного. Одна вечность: земля внизу, и великое небо над ней.
   Шурик открыл глаза, попытался сесть, но у него вдруг сильно закружилась голова, а злая боль пронзила виски. Пришлось снова лечь.
   - Шнурок, Шнурок,- услышал он вблизи знакомый голос.- Шнурок, открой глаза.
   - Виктор, ты?- Спросил Шурик.
   - Я. Кто же еще?
   Шурик с трудом принял сидячее положение. Догорала трава, курясь белесым дымком. Неподалеку паслись сбежавшие в самом начале боя лошадки. Валялись неподвижные туши мирмиколюдей. Последние муравьи покидали их опустевшие и разбегались, преследуя друг друга. Виктор тормошил Мишу, а Лада оказывала помощь раненому Ролу.
   К Шурику подскочила собачка Муська, кинулась облизывать лицо.
   - Ну ты, дезертирша, отстань,- попросил Шурик.- Витька, как ты из плена сбежал?
   - Я не сбежал. Это плен от меня бегал. Долгая история. Удалось найти причину стремления муравьев к очеловечиванию. Все так глупо оказалось. Нету больше железных великанов, разбежались на составные части. Я тебе потом все расскажу. Шнурок, открой глаза. Я же вижу, ты живой.
   - Юля?
   - Ее не нашли. Знаешь, там, в долине столько народу, все чем-то одурманены, ее в такой толпе не отыщешь. Надеюсь, когда она придет в сознание, сама нас найдет. Я за этот день такого насмотрелся.
   - Какого?
   - Либертанию помнишь? А теперь возведи ее в энную степень и представь.
   - Трудно,- задумался Шурик.
   - Трудно,- согласился Виктор.- А еще великаны желания исполняют, все-все, только в виртуальном режиме, но людям это нравилось, прямо пищали от счастья. Кто-то богом стал, а кто-то гением.
   - А?! Что?! Мы уже в плену?- Громко спросил очнувшийся от обморока Миша.
   - Нет, Мишка, мы победили,- вяло ответил Шурик.- Причем, разгромили врага полностью. А ты добил последнего, самого сильного. Разве не помнишь?
   - Нет. Так правда победили?
   - Правда,- подтвердил Виктор.
   - О, Страус, и ты здесь.- Обрадовался Миша.
   - Где же еще мне быть? И не я один. Слышишь?
   - Да пошел!- Услышал Миша знакомое.
   - О, Господи! А ее в плену нельзя было оставить?
   - Да как-то не подумали. Ну, давай тогда ее неандертальцам задарим.
   - Ладно, пусть с нами будет,- смилостивился Миша.
   - Да пошел!- Настойчиво повторила Наташа Туголобая.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
      -- Джентльмены неудачи.
  
  
  
   "Вьется по ветру веселый Роджер,
   Люди Флинта песенку поют."
  
   П. Коган
  
  
  
  
   Теперь небольшая, но очень печальная повесть о трех других путешественниках: о Мормоне, Бугае и Шишиморе, повесть о несбыточных желаниях, о потерях и разочарованиях. Повесть о целом море горестей, океане разочарований, огромных эверестах проблем и бурных ниагарских водопадах пота и слез.
   Нет в мире справедливости, нет. Нет благодарности за проявленную находчивость, нет уважения за потраченные впустую силы, никто не дает компенсацию за нанесенный самому себе непоправимый ущерб. А ведь, если рассудить здраво, если бы не алчность этих трех господ, наша история не случилась. Не было бы сорвавшейся с обрыва машины, Наташи Туголобой, удивительной страны, не было бы великанов, волхвов партизан и фашистов. Молодые люди просто сходили бы на майский пикник, отдохнули и вернулись домой. И никому такая повесть не была бы интересной, никто бы о таких приключениях не вспомнил. Уже за это, за случайно открытую дверь в страну первобытных животных и слегка непервобытных людей, три несчастных авантюриста претендуют на некоторое вознаграждение, но такие вознаграждения только в плохих сказках случаются.
   Однако по порядку.
   Действие препарата из клубней Белого Цветка оказались поистине чудотворными. Уже к ночи раненый Бугай пришел в сознание, почувствовал себя лучше, а утром мог даже передвигаться на своих двоих. В его запавших от болезни глазах появились проблески утраченного оптимизма.
   Когда молодые люди отправились на разведку, искать гнездовье железных муравьелюдей, трое авантюристов задались вопросом, как исполнить свои замыслы. Мормон уже знал, где находится это удивительное растение, и мог туда привести.
   - Вот, что я предлагаю,- говорил Мормон.- Бугай у нас, конечно же, никуда не пойдет, он хоть и крепится, но после вчерашнего ранения еще не отошел. Мы с Шишиморой можем вдвоем сходить, здесь недалеко.
   - С тобой я никуда не пойду,- резко оказалась Шишимора.- Я не знаю, что у тебя на уме. Может, ты на меня виды имеешь.
   - Дура!- Возмутился Мормон.- Ты на себя посмотри: неотразимая нашлась. Ты со своей прежней "штукатуркой" на лице, страшнее смерти была, а теперь и подавно.... Я о том говорю, что Бугай восхождение на гору не выдержит - слаб он, поэтому придется вдвоем идти. Или ты хочешь волхвов в наше дело посвятить: "Разрешите братья волхвы ваш волшебный цветок стырить". Вдвоем пойдем. Одному - тоже нет резону: там ведьма водится и саблезубые коты.
   - Тем более, никуда не пойду.
   - Послушай, Анжела,- Мормон назвал Шишимору по имени, что случалось крайне редко,- мы втроем за эти пять дней столько натерпелись, столько настрадались, несколько раз были на волосок от смерти. И что, все это зря?!- Мормон так повысил голос, что Шишимора вздрогнула от неожиданности.- Зря, я спрашиваю? Все прошли! Узнали, где растет Цветок. Осталось только выкопать.... И из-за какой-то характерной стервы все идет к черту!
   - Полегче!- Противным голосом проскрипела Шишимора.
   - Нужно сходить,- тихим, бесцветным голосом попросил бесцветный Бугай.- Мормон прав, слишком много мы пережили, чтобы отступать.
   Они сидели на балконе рядом с хижиной, предоставленной волхвами в их распоряжение. Вокруг расстилался замороченный лес, радуясь восходящему солнцу. На ветвях деревьев великанов уже тренькали птички, и веселилась детвора, как белки прыгая с ветки на ветку и не боясь высоты.
   - Хорошо, согласилась Шишимора после раздумья.
   - Я пойду у старика арбалеты выпрошу и жратву на день,- сказал Мормон.
   - Чем объяснишь?- Спросил Бугай.
   - Скажу, хотим прогуляться по окрестностям. Надеюсь. Они не откажут жертвам нападения железных чудовищ. Мормон быстро ушел, ловко передвигаясь по узким мосткам, протянутым между деревьями. Бугай и Шишимора смотрели ему вслед. Бугай с надеждой, Шишимора - с трудом скрывая возмущение.
   - Не дуйся, Анжела,- ободрил Шишимору Бугай.- Вдруг еще бабок заработаем.
   - Ты что-то неуверенно об этом говоришь
   - Да какая может быть уверенность, после всего происшедшего. Хотелось бы. Раньше сильнее, а сейчас.... Не знаю. Сейчас мне почему-то все равно.
   - Это ты устал, и раны еще не зажили. Пройдет.
   - Надеюсь.
   Они замолчали, говорить не хотелось. Продолжали верещать на ветвях дети, а из подземных мастерских доносились удары кузнечного молота - поселок волхвов жил своей повседневной жизнью, спокойной, несуетливой, равномерной, как сама вечность.
   Вернулся Мормон, принес два небольших вещмешка с продуктами, арбалет и два длинных тесака в ножнах.
   - Я намекнул старику, что мы с Шишиморой хотим побыть вдвоем, так сказать: уединиться. В людном поселке нам несподручно.
   - Козел!- Оскорбилась Шишимора, но вещмешок взяла и повесила на веревочный пояс тесак в кожаных ножнах.
   - Жди нас, Бугай,- сказал Мормон.- Кстати, я не говорил, что отвар из самих цветов позволяет выйти из этой долбанутой страны. Нужно еще воду взять и котелок.
   Вскоре Бугай увидел, как его товарищи медленным шагом идут в сторону Горы. С высоты своего наблюдательного пункта он следил за ними еще некоторое время, пока две фигуры не скрылись за деревьями.
  
   Идти было тяжело. Многотрудные приключения последних дней высосали из господ авантюристов все лишние силы, а главное - отобрали хамство и самовлюбленность, которыми Мормон, Бугай и Шишимора славились на "большой земле", в кругу своих единомышленников. Еще они похудели. Для Шишиморы, если бы не бегства от зеленых волков, партизан, носорогов, фашистов и железных великанов, это стало бы поводом для радости - она строго блюла свою фигуру, что не всегда удавалось.
   - Послушай, Шишимора, что будешь делать, когда получишь свою долю?- Спросил Мормон.
   - Поеду отдыхать на Канары,- ответила Шишимора.- И буду отдыхать очень долго, может быть, даже год, пока не надоест.
   - А сюда вернуться не хочешь? Это место похлеще, чем какие-то там Канары. На нем можно классный бизнес сделать: туристов сюда возить, леопардов и носорогов в зоопарки продавать, крутых охотников на сафари приглашать. В конце концов, за чучело саблезубого тигра можно не меньше полумиллиона отхватить.
   - Нет уж!- Решительно отказалась Шишимора.- С меня хватит. Меня сюда никакими миллионами не заманишь.
   - А я вернусь. Здесь можно шикарный курорт отгрохать, чтобы сервис на мировом уровне, гостиницы и плавательные бассейны. А волхвы пускай постигают блага цивилизации: продают туриста сувениры и хороводы водят. Видала, какие здесь циркачи есть - любой цирк с руками отхватит. Пусть учатся деньги зарабатывать, не век же им на деревьях сидеть. Гвоздем же программы будет показ страшной ведьмы с горы Белого Цветка.
   Начался подъем на гору, и Мормон вдруг почувствовал, что добыча этого пресловутого Белого Цветка находится под большим вопросом. Это когда они шли по относительно ровной местности, у них обнаруживались кое-какие силы, но крутой подъем по узкой, каменистой тропинке, когда с каждым шагом нужно было взбираться на камни, а опасность сорваться вниз была такой реальной, слабость и бессилие.
   Шишимора тяжело и хрипло дышала. Хрипел и Мормон, спотыкаясь и оскальзываясь на осыпях. А еще росла уже знакомая и крайне жгучая крапива. С ней господа авантюристы тесно соприкоснулись опять, но радости от долгожданной встречи почему-то не испытали. Заорали оба. Юной врачевательницы с волшебной мазью поблизости не было, поэтому обожженные места вскоре сильно распухли.
   - Козел, козел, козел! Лох, чмо!- Ругалась Шишимора, оскорбляя Мормона.- Опять я, дура, согласилась с тобой идти. Ведь знала же, что с вами обязательно в какое-нибудь дерьмо влезешь. Что ты, что Бугай - одна лавочка придурков.
   Мормон молчал и очень тяжело дышал.
   Потом подъем стал менее крутым, огибающим склон извивистым серпантином. Здесь можно было перевести дыхание, но здесь же наставила свои устройства ведьма. Шишимора зацепила ногой какую-то веточку, и выскочивший из кустов заостренный кол сорвал со спины Мормона вещмешок. Стой он не боком к ловушке, а спиной, Шишимора пошла бы домой одна.
   - Осторожней, дура! - Взвыл Мормон. От вещмешка на его плечах остались висеть только лямки.
   - Ой, Мормоша, прости меня. Я нечаянно!- Испуганно запричитал Шишимора.
   - Здесь ловушки на каждом шагу,- сказал Мормон чуть спокойней.- Посмотри, что у меня со спиной.- Мормон снял с себя переднюю часть рубашки - вторая часть улетела в пропасть вместе с рюкзаком.
   От Лямок на теле Мормона образовались вишневого цвета кровоподтеки, но больше никаких ранений он не получил.
   - Повезло,- Мормон истово перекрестился.- Спасибо тебе, Господи! Если бы мешок не порвался, я бы вместе с ним в пропасть улетел. Или бы насадился на кол, как бабочка на иголку. Рубашку жалко, она столько вместе со мной пережила, столько испытала.- Мормон выбросил обрывки рубашки в кусты и остался с голы торсом.- Ты, Шишимора, с тропинки не сходи и под ноги смотри. Никто не знает, сколько здесь ловушек. Пошли дальше.
   Возможно благодаря их внимательности, везению, или лености ведьмы, ловушки им больше не встретились. Зато еще раз встретилась крапива, мимо которой господа авантюристы пройти не смогли и обожглись вторично.
   Встретились им и змеи, вернее: одна змея. Это был безобидный желтобрюхий полоз, неядовитый, но исповедующий правило: лучшая зажита - это нападение. Разинув свою розовую пасть, змеюка кинулась на Шишимору, а та подняла оглушающий визг. Хорошо, змеи не обладают слухом, иначе полоз оглох бы от этих воплей. Но слух Мормона жестоко пострадал. А еще ему пришлось удерживать Шишимору от попыток спрыгнуть со скалы вниз. Еле удержал, а полоз, исполнив быстрое нападение, удалился в кусты.
   Успокоившись, Шишимора снова начала причитать и ругаться, на этот раз нехорошими словами поминала всех пресмыкающихся гадов, не забыв вставить словечко и о Мормоне. Последний не сказал ничего и только досадливо махнул рукой.
   Успокоив потревоженные змеей нервы, Шишимора соблаговолила продолжить путь. Прошло полчаса неспешной ходьбы, перемежавшейся карабканьем на кручи, и ни каких досадных препятствий не встретилось. Мормон воспрянул духом и надеждой, что больше никто и ничто им мешать не будет.
   - Зря ты так возмущаешься, Шишимора,- попенял подругу Мормон.- Вдруг я тебя в свою фирму возьму: "Сева Бергман и компания". Хочешь быть управляющей?
   - Так у тебя фамилия Бергман?- Удивился Шишимора. Она была немножко антисемиткой.
   - Папаша постарался. Он у меня профессиональным валютчиком был. Если бы ему на зоне перо между ребер не вставили, сейчас бы стал банкиром или фабрикантом.
   - Папа валютой занимался, а ты наркотой торгуешь?- Осуждающе заметила Шишимора.
   - Такова жизнь,- философски ответил Мормон.- Каждый как может, так и верится. Я всю жизнь мечтал стать путешественником или...,- Мормон не успел досказать, кем он еще собирался стать в сопливом детстве, потому что дорогу им преградила какая-то захламленная старуха с перебинтованным лицом.
   - Ведьма!- Догадался Мормон и вскинул арбалет. И хотя арбалет ему удалось сохранить после неожиданной атаки кола, зарядить оружие Мормон так и не удосужился, и сейчас об это сильно пожалел.
   После драки с антиэкологической тетушкой и падения в пропасть, ведьма выглядела сильно помятой, но не менее отвратительной. К тому же ее лицо закрывали грязные тряпки, оставив снаружи один белесый глаз и длинный, крючковатый нос, свернутый набок.
   - Мя-а-а!- Завыла, замяукала ведьма.
   - Кто это?- Переполошилась Шишимора.
   - Это ведьма,- повторил Мормон.- Помнишь, я про нее говорил.
   Ведьма вскинула руки, закрутилась на одном месте, собираясь вызвать пожар или обвал, но ни того, ни другого почему-то не случилось. Сама колдунья прекратила вращение, схватилась за поясницу и плюхнулась на землю.
   - Тю!- Удивился Мормон.- Спеклась старушка. Видно, падение в пропасть даром не прошло.
   Искатели лекарственных растений осторожно обошли сидящую на камнях ведьму и пошли дальше, часто оглядываясь. Бабка тоже смотрела им вслед, посылала непереводимые проклятия, но ничего не могла поделать.
   - Повезло,- перевел дух Мормон.- Если бы вчера ведьму одна старуха кулаком в ряху не тюкнула, плохо бы нам пришлось. Я видел, как эта колдунья огонь выпускала и камнепады вызывала.
   - А что за тетка была?
   - Местная, из Чумска. Я ее в городе видел. Она на рынке все время разной зеленью торгует: цветами и лекарственными травами. А уж как дерется! Ты бы видела ее знаменитый нокаут.
   - Надеюсь, теперь все?- Спросила Шишимора.- Ловушки, крапива, ведьма, змеи. Больше ничего?
   - Остались только саблезубые коты.
   - Тогда взведи арбалет,- потребовала Шишимора.- И вообще, кто тебя, дурака, научил с разряженным оружием по опасным местам шляться?
   - Да я как-то к самострелам не привык. С пистолетом сподручнее.
   - Так нету же пистолета!- Логично заметила Шишимора.
   Мормон принялся взводит лук арбалета. Для этой цели к ложу самострела было приделано компактное устройство с вращающейся рукояткой и шнеком. Но опыта в подобных операциях у Мормона не было никакого. Спусковой крючок несколько раз срывался с тетивы, лук резко распрямлялся. Мормон вывихнул себе палец и чуть не убил сорвавшейся стелой Шишимору.
   - Плохому стрелку руки мешают,- тихо сказала Шишимора. Скандалить из-за этого у нее уже не было сил. Мормон тоже промолчал.
   Они вновь двинулись в свой многотрудный поход и сразу же набрели на саблезубых котов. Звери, хотя и были саблезубыми, согласно обычаям своей кошачьей породы, развалившись, грелись на солнцепеке.
   - А вот и коты!- Даже как-то весело провозгласил Мормон.- Стрелять по ним я не буду. Одной стрелой всех не убьешь, зато разозлить не долго.
   - Это коты?!- Ужаснулась Шишимора.- Да это, по меньшей мере, леопарды. А зубы-то какие, зубы! Все, Мормон, дальше я не пойду. Они нас съедят.
   - Вчера не съели. Да и вид у них сытый, наверное кем-то успели позавтракать. Пошли. Только резких движений не делай.
   Уже знакомая четверка саблезубых котов лениво, сквозь прищуренные веки смотрела на двух перепуганных авантюристов, но попыток напасть не предпринимала, возможно и вправду, как предположил Мормон, успела позавтракать.
   Мормон сжался, навел на зверей арбалет. Шишимора прижалась к его боку. Она надеялась в случае нападения прикрыться Мормоном или толкнуть его на съедение, чтобы самой спастись. В таком порядке они медленно обогнули скалу с саблезубыми котами.
   Коты остались позади, так и не изменив своих фривольных поз. Мужчина и женщина их не заинтересовали.
   - Фу,- Мормон стер выступивший на лбу пот.- Ну что, Анжела, душа из пяток обратно еще не вернулась?
   - Отвали. Нам еще обратно возвращаться.
   - Ну и вернемся. Или ты думаешь, что за это время киски проголодаются?
   Вот и вершина. Великолепный просто, красочный вид на всю замороченную страну. Красноватый камень, песок. Синее небо над головой. Буйный, веселый ветер, радующийся жизни, с беззаботностью маленького ребенка. Руины древнего строения, подкрашенные солнцем,- кенотаф ушедшей в небытие древности..... И все! Знакомых кустов с огромными белыми цветами не было и в помине.
   - Что это?!- Простонал Мормон.- Не может быть! Это другое место.
   Он заметался по вершине, забегал в разные стороны, как гончая, потерявшая след. Нашел вчерашнее кострище, который разводила Лада, нашел оброненный Мишей рубль. Но Белого Цветка не было. Между руинами, том месте, где он рос, была даже вскопана земля.
   Мормон по-звериному зарычал, бросился голыми руками рыть твердую, каменистую землю. Потом использовал для этой цели нож. Но знакомых, размером с кулак белых клубней не нашел.
   Как ругался Мормон, какими грязными словами оскорблял неизвестных похитителей, волхвов, саблезубых котов, ведьму. Сломал об землю свой нож. Отобрал у Шишиморы ее тесак и тоже сломал. Пообломал ногти, ободрал об камни пальцы. Никакого результата это не принесло.
   Тогда он начал кататься по земле и молотить кулаками об твердые камни. Вскочил. Зашвырнул в пропасть рюкзак Шишиморы. Отправил вслед за ним рукоятки ножей и арбалет. Был у него идея, броситься с горы самому или столкнуть вместо себя Шишимору, но на такие радикальные действия он не решился, должно быть понял всю их бессмысленность.
   Под конец Мормон повалился на землю, свернулся калачиком и горько-прегорько заплакал. А уставшая Шишимора тупо смотрела вокруг. Ее уже не интересовали ни Белые Цветы и связанные с ними финансовые перспективы, ни саблезубые коты, ожидавшие на обратном пути, ни ведьма, ни могущие напасть муравьелюди. Ей было наплевать на все богатства и все достижения мировой цивилизации, на дорогие курорты, модные одежды и машины, красивых мачо. И хотелось просо сидеть, тихо сидеть, не вставая, чтобы никто не тревожил, не требовал куда-то бежать, что-то искать, к чему-то стремиться.
   - вот так всегда, так всегда,- горько плакал Мормон.- Когда что-то сильно хочешь, когда к чему-то стремишься этого ты не получишь никогда....
   - Белый Цветок - явление мистическое,- сказала голосом Старшего Деда появившаяся на вершине ведьма.- Он ворюгам и хамам в руки не дается.
   Сказала и исчезла. А может, это только показалось. Может, никакой ведьмы в помине не было, а просто ветер просвистел, или птичка каркнула.
   Мормон унял свой плач и затих. Ему было очень плохо.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   15. Прощай, Замороченный лес.
  
  
   И я выхожу из пространства
   В запущенный сад величин
   И мнимое рву постоянство
   И самосознанье причин.
   И твой, бесконечность, учебник
   Читаю один, без людей,-
   Безлиственный, дикий лечебник,
   Задачник огромных корней.
  
   Осип Мандельштам
  
  
  
  
   Об этом долго говорил весь Чумск. Говорил весь май, говорил все лето, даже на осень разговоров осталось. Старушки, божьи одуванчики, усевшись на лавочках и скамейках перед своими дворами, дружно болтали языками между редкими зубами и пластмассовыми челюстями. Библиотекарши, парикмахерши, медсестры, продавщицы, учительницы, забыв о своих профессиональных обязанностях, натруждали речевой аппарат, портили слух, перекрикивая друг друга и внося в обсуждение новые, самые невероятные версии. Базарные торговки..., ну, о них и говорить нечего. Число краж на рынке возросло в несколько раз, потому что рыночные дамы, вместо того, чтобы следить за сохранностью своих товаров, сбивались в группки, кучки и шайки и кричали, шумели, перекрикивая друг друга, иногда переходя на оскорбления. Даже мужики, работяги и выпивохи, которым сам Бог запрети уподоблять говорливым женщинам, за бутылочкой пива или стаканчиком "ершика" устраивали жаркие дебаты, порой доходящие до рукоприкладства.
   В городке Чумске за всю его двухвековую историю случилось всего несколько событий, память о которых не изгладилась в веках: переименование деревни Чумовой в город Чумск, двухмесячная фашистская оккупация, пожар на ликероводочном заводе в семидесятые годы, и избиение подвыпившими малолетками городского головы в девяностые. Начало двадцать первого века ознаменовалось еще одним, не менее примечательным событием, о котором - можно голову дать на отсечение - будут говорить не меньше ста лет.
   Приехавший из областного центра проныра-журналист долго собирал по базарам и парикмахерским разнообразные сведения, но прийти к однозначному выводу о причинах и сути происшествия не смог. Завел нескольких друзей-собутыльников и нескольких врагов, заработал язву желудка в заводской столовой и получил в глаз на дискотеки, после чего уехал обратно. Уже дома он накатал огромную статью, но половина в этой статьи было ошибкой, а вторая половина - сущим враньем. Так что истинную правду никто не узнал.
   Перечислим по порядку все известные факты. Первого мая две тысячи первого года в местном лесу пропали четверо выпускников, которые участию в политически важном общественном мероприятии предпочли пикник на природе. Прибежавшая в милицию пятая участница пикника заявила, что ее друзей задавила упавшая с моста машина. Двое ППС-ников отправились в лес, но не нашли ни выпускников, ни машину. Подростков вяло искали почти неделю. Так же вяло и безынициативно искали исчезнувшую девочку по прозвищу: Туголобая. Никто не удосужился сопоставить эти два факта. Но потом, в понедельник седьмого мая, когда городские власти готовились к проведению праздничной демонстрации и парада десяти оставшихся в живых ветеранов, из леса вывалилась огромная, в несколько тысяч, толпа разномастного народа.
   Распугав двух блуждавших по лесу ППС-ников (их искали еще неделю) и сильно потоптав подвыпившего лесника, толпа ринулась в город. Началась паника. Какие-то опухшие, изодранные создания носились по городу, лезли в огороды, дома, на крыши и электрические столбы, вызывая многочисленные замыкания.
   От многих приходилось отбиваться швабрами и дубинами, силой вытаскивать из сараев и шифоньеров, куда они зачем-то прятались. Против самых настырных использовались ломы, монтировки, а то и охотничьи ружья, заряженные солью. Районный травмопункт переполнился травмированными. Сюда же в полном составе попали сотрудники Чумского РОВД. Милиционеры сгоняли с крыши своего двухэтажного отдела трех забравшихся туда незваных восходителей. Давно не ремонтированная крыша не выдержала совместного веса пятнадцати милиционеров и трех обормотов и проломилась. Те из сотрудников, кто не залез на крышу, был ею придавлен, находясь на втором этаже - кроме крыши рухнули перекрытия потолка. Зато как радовалась пара дебоширов, коротавших день в безопасном "обезьяннике", они остались целыми и невредимыми.
   Были почти полностью разграблены все продовольственные магазины и палатки. Наибольший урон получил городской прокурор, потому что большинство магазинов находились в его собственности, записанными на старенькую и глухую бабушку. Прокурор пытался дозвониться в область, чтобы вызвать ОМОН и спецназ, но связь к этому времени уже не действовала - ее порвала и перегрызла толпа странных беглецов.
   Говорили, что это беженцы из Москвы, мол, московские реформы, наконец, принесли свои плоды, и в Москве стало голоднее, чем на периферии. Другие твердили, что имеет место вражеский десант с целью захвата ликероводочного завода - местная "Чума" заинтересовала американское правительство как оружие массового уничтожения. А городской голова во всеуслышание заявил, что это всего лишь международная спортивная эстафета, посвященная Дню Победы. Эстафета это или нет, но вид у спортсменов был совсем не спортивный, но какой-то дикий и затрапезный, и, вместо того, чтобы бежать дальше, они шарили по округе в поисках съестного.
   Опухшие, нечесаные, неумытые люди, сломя голову носились по городу. Некоторые из них несли какую-то ахинею про конец света, железную саранчу и потерянный рай. Испуганный народ попытался обратиться в знакомые с этим явлением инстанции: православную церковь, оказавшуюся закрытой по причине отсутствия батюшки, и в секту Свидетелей Иеговы. Иеговисты снабдили страждущих многокрасочными лубочными буклетиками и начали вещать про скорый конец света и спасение избранных. Спокойствия в умы это не внесло, и иеговистов дружно просто побили, посоветовав перейти в иудаизм.
  
   - Вот и закончилось наше детство,- задумчиво промолвил Шурик.- Вроде бы все то же, ты такой же, что и вчера, но уже не такой, что-то в тебе изменилось. Что-то уже потеряно навсегда, наверное, беспечность. Но я почему-то рад этой потере. То ты жил только для себя, веселился, думал, что твои увлечения: танцы, свидания с девчатами, дискотеки, являются для тебя чем-то важным, но потом оказывается, что все это - мура и чушь. Есть нечто более важное, глобальное, до конца не объяснимое, но на этом держится целый мир. И нужно прилагать силы, чтобы участвовать в этом процессе, чтобы не опаскудиться, чтобы не стать похожим на тупых, свободолюбивых либертанцев, которые и не знают-то, что такое настоящая свобода....
   - Вот этим ваши дети отличаются от наших,- сказала Лада.- Мы чувствуем ответственность перед своим народом, своим племенем, перед миром, в котором живем.
   Медленно тащилась вперед телега, и мохнатые партизанские лошадки неспешно шагали по дороге, опустив к земле свои морды. Виктор, Шурик и Лада сидели впереди. Посередине дремала измученная Юля, ее среди бывших пленников мирмиколюдей отыскали разведчики волхвов, у самих ребят, принявших тяжелый бой, уже не было сил. Рядом с Юлей, спутанная веревками, как гусеница шелкопряда, лежала Наташа Туголобая. Кроме того, в рот ей вставили кляп, и горластое дитятко не могло вопить свое любимое: "Да пошел!". Позади всех лежал поперек телеги Миша. Он не спал, но задумчиво смотрел в небо. Ребята возвращались домой. А перед этим был странный обряд, который справили в их честь волхвы.
  
   Юношей разбудили ранним утром, когда только-только ночной мрак сменился предрассветным сумраком. По всей округе стояла тишина, и только зеленые волки выли где-то неподалеку, преследуя свою очередную жертву.
   Миша выказал некоторое недовольство по поводу столь раннего пробуждения. После дневного боя он сильно устал. Но Шурик и Виктор претензий не предъявляли и молча поднялись, стараясь не разбудить спящую Туголобую. Уж кто-кто, а Наташа могла устроить порядочную свару, если ее раньше времени разбудить.
   Все деревья были расцвечены яркими огнями. Перед хижинами, на площадках, а то и просто на ветвях деревьев горели фонари и факелы. Казалось, никто из жителей поселка не спит, но при этом не было суеты. Даже дети робко и удивленно выглядывали в проемы своих жилищ.
   Двое молодых волхвов, разбудившие ребят, повели их куда-то по мосткам, потом спустили в корзине на землю, где уже стояла большая факельная процессия. Во главе стоял облаченный в белые, ниспадающие одежды Старший дед. Сегодня трудно было узнать в этом величественном старце, похожем на образы Сикстинской капеллы, прежнего, слегка суетливого предводителя древесного поселка. Предрассветный ветерок ворошил его пушистую, белоснежную бороду и длинные волосы.
   Ребята встали в центре, окруженные двумя рядами факельщиков, тоже в белых одеждах. Потом, возглавляемая Старшим Дедом, процессия двинулась в путь, сохраняя молчание. Молодые люди, даже Миша, не стали вдаваться в расспросы, понимая важность происходящего и излишнюю суетность возможных слов.
   По сторонам дороги тянулся темной массой мрачный, полный опасностей лес. Колеблющийся свет факелов выхватывал из темноты отдельные ветки, похожие на страшных чудовищ или демонов, собравшихся лицезреть происходящее. Над головами с хриплыми тревожными криками кружилась какая-то ночная птица, взмывала вверх или падала вниз, задевая своими криками огонь факелов. Продолжали выть волки. Их стая бежала по лесу параллельно процессии, словно участвуя в таинстве.
   Ребятам, даже скептическому Мише, сало казаться, что сама природа, весь окружающий лес принимает активное участие в происходящем, готовясь к чему-то большому и важному. За мрачными кустами им виделись лесные духи и божества, которым поклонялись древние, давно канувшие в Лету народы. И эти существа вдруг возрадовались всему происходящему, что их вспомнили, позвали на праздник жизни, попросили у них мудрого совета.
   Какие-то трудно различимые тени и силуэты иногда проступали в свете факелов, проносились над деревьями или выглядывали из поблескивающих луж. Сотни огоньков, может быть, принадлежащие светлякам, или глаза животных, смотрели из темноты.
   Пройдя по времени что-то около часа, процессия достигла обширной поляны на плоской вершине высокого холма. Здесь находился каменный постамент, и огромный, сглаженный временем, дождями и ветром гранитный истукан холодно и мудро взирал на пришедших. К этому времени уже достаточно рассвело. Промозглый предрассветный мрак сменился быстро тающими сумерками. Небо побелело, а на востоке окрасилось розовым.
   Факельщики со своими горящими факелами, образовав живой круг, охватили вершину холма с постаментом, идолом и стоящими в центре стариком и юношами. Зазвучала мелодичная, завораживающая песня на непонятном, но красивом языке. Старик воздел руки в сторону еще невидимого солнца, речитативом выкрикивал заклинания. И от этих слов, казалось, дрожал воздух, замолкали и разбегались снующие по лесам чудовища и демоны, а злые духи проворно ныряли в самые темные пещеры, в мрачные буераки, боясь огня встающего светила.
   Закончив читать заклинания, старик повернулся к ребятам:
   - Подойди ко мне Александр,- сказал он Саша осторожно подошел.- Тебе дается новое имя, имя тайное, открывающее тебе двери в новые миры. Подвиги не требуют награды, их совершают по велению сердца, и это имя дает тебе не наш народ, но наша страна: эти леса, озера, горы. Эти звери, птицы и гады.
   Старик шепнул Шурику на ухо какое-то слово, и юношу словно пронзила молния. Все его тело содрогнулось, и дыхание замерло в груди. Новое имя обжигало, как солнечный жар, и пьянило, как чистый кислород.
   Потом пришла очередь Виктора.
   - Тебе удалось проникнуть в такие тайны, какие были недоступны самым великим мудрецам нашего народа. Ты разгадал загадку железных великанов и разрушил это извращенное порождение демонов....
   Виктор тоже получил новое имя. Получил и Миша, потому что, в конце концов, презрел страх, не поддался трусости и вступил в бой с великанами, хотя и сильно боялся.
   Из-за кромки темного леса выкатывался огромный огненный шар солнца. Его встречали трелями птицы, радуясь новому дню и надеясь на лучшее. Ребята умылись свежей росой, настоянной лесными ароматами.
   - Мы изгнали из нашей страны либертанцев, партизан и оставшихся фашистов,- продолжил Старший Дед,- изменили заклятие, и теперь посторонние не скоро найдут сюда дорогу. Им нечего здесь делать. Они только истребляют зверей и разводят грязь. Но вы у нас всегда будете желанными гостями. В любое время дня и ночи мы примем вас как друзей. Более того, вы стали частью нашего народа, нашими братьями, и если вдруг, вас придавят трудности, или враги будут угрожать вам, и у вас не хватит сил победить их, здесь вы найдете надежное убежище.... Только, пожалуйста, не берите с собой вашу Наташу,- попросил напоследок Старший Дед.
  
   Телега, поскрипывая несмазанной осью, все дальше и дальше уезжала от древесного поселения. Фигуры деревьев-великанов уже давно скрылись за лесом. По сторонам медленно проплывали леса и поля, на которых в душистом разнотравье паслись разнообразные звери, давно уже исчезнувшие в других местах.
   - Кто бы мог подумать, что совсем рядом с домом, за ближайшим поворотом таится целый мир,- проговорил Виктор.- Обитаемый мир. И его оберегает только узенькая, невидимая глазу граница, которую, между тем, не всякий может переступить.
   Впереди, у края далекого озера показались маленькие фигурки людей. Это покидали замороченный лес последние отряды либертанцев. Они быстро улепетывали, будто за ними гнались все духи и боги замороченного леса. Возможно, так и было на самом деле.
   Потом телега повернула направо и въехала под густую сень древних дубов. Здесь была накатанная дорога. По ней телега катила легко, почти не подпрыгивая. У края дороги, в зарослях паслась семья мамонтов, но слоны не обратили внимания на людей и продолжали заниматься своим мамонтиным делом.
   - Смотри!- Встрепенулся Шурик.- Это старое святилище. Мы пересекли границы и не заметили этого. Теперь мы во внешнем мире. На той поляне, что левее, мы с Витькой часто ставили палатку, а эта дорога ведет к плотине.
   Лада кивком головы подтвердила сказанное.
   - Как, оказывается, просто заглянуть запредельные миры. Один шаг, и ты в другом месте. Нужно только уметь сделать этот шаг и правильно поставить ногу.
   Миша тоже вскоре стал узнавать окрестности. Над головой возникла высокая эстакада, по которой с гулом проносились машины. На этот раз, кроме рева моторов, слышались и визг тормозов, и громкие нецензурные вопли - большая толпа либертанцев носилась по шоссе, мешая движению и создавая аварийные ситуации.
   Миновав эстакаду и поднявшись на гору, телега въехала на окраины Чумска, больше похожие на захудалый, разорившийся колхоз. На изрытых, покрытых подсыхающей грязью улицах паслись утки, гуси и куры, а несколько вольных коз обгладывали верхушки недавно посаженных березок. Поэтому появление телеги никто не воспринял как неожиданную архаику, и никто не удивился.
   Юля очнулась от дремы, села и молча прижалась к Шурику. События последних дней и плен у муравьелюдей не добавили ей разговорчивости. Зато закопошилась Наташа, задергалась, издавая мычание заткнутым ртом, потребовала, чтобы ее развязали. Миша быстро размотал кузину, вытащил кляп изо рта. "Ну вас всех!"- заявила Наташа, спрыгнула с телеги и быстро куда-то убежала.
   - Вот это да,- восхитился Шурик.- Какие изменения, какое пополнение Наташиного лексикона. А то кроме "Да пошел" мы ничего не слышали. Мишка, будешь ее ловить?
   - Она уже в городе, так что не пропадет.
   - Ну что, пора прощаться,- сказала Лада.- Я говорю вам: до свидания. Виктор, давай отойдем ненадолго.
   Виктор и Лада слезли с телеги, отошли в сторону и некоторое время о чем-то разговаривали, потом вернулись к телеге. Лада села на передок, развернула лошадок, махнула на прощание рукой и поехала обратно.
   - О чем ты там с нею разговаривал?- Спросил Шурик, но Виктор только загадочно улыбнулся.
   Потом трое юношей и девушка вошли в город.
   Центральные улицы встретили их необычной суетой, похожей на панику. Туда-сюда носились пожарные машины и машины "скорой помощи". Можно было подумать, что начался большой пожар или очередная "чернобыльская катастрофа". Но пожарные нужны были для того, чтобы снимать с деревьев и столбов забравшихся туда либертанцев, а "скорая помощь" приводила в чувства потрясенных этим зрелищем обывателей.
   Один раз мимо ребят пронесся "Мерседес", на переднем сидении которого, весело хохоча, восседала Мишина подружка Оксана. За рулем был какой-то молодой кавказец. Мишу Оксана не заметила, но Миша почему-то не обиделся, хотя обычно реагировал на женские измены очень болезненно, помышляя об убийстве или самоубийстве.
   На небольшом базарчике возле автобусной остановки происходило какое-то столпотворение. Орали торговки, верещали громко, зовя милицию, но раненая при обрушении крыши милиция дружно лечилась в больнице, а случайно уцелевшие сотрудники ловили по городу либертанцев. На рынке же либертанцев не наблюдалось, зато имелись три субъекта: двое мужчин и одна женщина, с фашистской жестокостью и изощренностью избивавшие толстую женщину. Этими субъектами были Бугай, Мормон и Шишимора, а лупили они антиэкологическую тетушку, взяв за руки, раскачивали ее и с размаху швыряли на кирпичную стену. Под ногами дерущихся громыхало пустое перевернутое ведро, плюхалась вода, и хрустели тонкие веточки растения с огромными белыми цветами.
   Торговка уже находилась на последнем издыхании. Ее лицо обильно заливала кровь из разбитых губ и носа и из глубокой ссадины на лбу. Но жестокие избиватели не унимались. Когда тетку окончательно оставили силы, и она грузно повалилась на землю, Бугай Мормон и Шишимора стали топтать ее ногами и прыгать на ее толстом животе.
   - О, нашу тетку бьют!- Обрадовался Шурик.- Кому помогать будем: ей или трем громилам, что Туголобую похищали?
   - Ей помогать незачем,- ответил Виктор.- Ты Белый Цветок видишь? Эта тварь его вырвала и на рынок снесла. А этим рем помощь не нужна, они сами справятся.
   Мормон, Шишимора и Бугай справились очень быстро, вскоре татка перестала даже шевелиться, а трое неудачливых авантюристов принялись аз ее товарок и прочих торговок, необдуманно поспешивших тетке на помощь. А милиция все не приезжала, хотя ее на все голоса и призывали законопослушные граждане.
   Не смотря на то, что вокруг рынка собралась большая толпа любопытных зрителей, болеющих и за тетку, и за трех садистов, ребята не стали здесь задерживаться. Раньше бы они этот спектакль не пропустили, но после сражения с железными великанами, эта схватка показалась пресной и не интересной. Они просо пошли домой, где их ждали измученные неведением родители и скорые экзамены на аттестат зрелости....
  
   Над замороченным лесом проносятся дожди, сменяясь редкими солнечными днями - дождливым выдался в этом году май. Но благодаря ливням, на самой высокой Горе вновь пробились всходы Белого Цветка. Их старательно пропалывала и окучивала старая ведьма, а саблезубые коты своими клыкастыми ртами осторожно собирали с листьев гусениц. Можно быть абсолютно уверенным, что и на следующий год белые цветы вновь откроют свои волшебные венчики.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

  
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"