Месяцы шли, как это Стю сам описывал, в наркотическом тумане. Он выживал, как обычно, с помощью друзей, которые одалживали ему деньги и выделяли место для проживания, когда его выселяли из отелей за неуплату. В конце концов он переехал к Дону Макнами, к которым сдружился с покерных залах. Макнами - крепкий мужик, здоровяк пятидесяти лет, который переехал в Лас-Вегас из нефтяного городка Вальдиз (Аляска) десятью годами ранее. Он сам преодолел серьёзные проблемы с наркотиками и алкоголем, поэтому понимал, через что проходит Стю.

Макнами был водителем грузовика, простым работягой. Деньги, которые он зарабатывал такой работой и полупрофессиональной игрой в покер, позволили ему купить прелестный дом с четырьмя спальнями, неподалёку от Стрипа. И в одну из спален он разрешил вселиться Стю, бесплатно, с тем условием, что тот будет в завязке.

- Я приютил Стю по одной причине, - сказал Макнами. - Я - его друг. Не его мать, конечно, я не мог за ним присматривать каждую секунду. Но он - хорошая компания, и если я мог ему как-то помочь, я помогал. Он был необыкновенным человеком, без толики злых помыслов - когда ты его близко узнавал, ты это понимал, видел. Его главная проблема заключалась в том, что он всегда хотел быстрых удовольствий. В этом вся суть наркотиков. Быстрое удовольствие. Я расскажу тебе забавную историю, которую я слышал от Стю, и она даст тебе чёткое представление об этой его стороне. Ещё в Нью-Йорке, он решил, что хочет стать жокеем. Ты знаешь, он любил скачки. Просто любил. А в Нью-Йорке в те времена ему ни в чём отказа не было. Так вот они [Стю и Виктор Романо] пошли на ипподром, встретились с тренером - парень протягивает ему совок, Стю спрашивает: " Чо это?" Тренер говорит: "Ну, надо, чтоб ты попривыкал пока к лошадям." И Стю говорит: "Иди ты на хер. Я просто хочу быть жокеем." И не чешет, что он никогда не ездил верхом. Ничего не боялся. "Просто посадите меня на лошадь! Посадите меня на лошадь!" В этом весь Стю. Такой, каким он был. "Посадите меня на лошадь!"

Во время одного из самых сильных загулов Стю, Мэдлин и Стефани забеспокоились, почему от него нет никаких вестей, поэтому отправились в Вегас на неделю, остановившись в MGM Grand. После расспросов, их навели на Дона Макнами.

- Он правда оказался хорошим человеком, - рассказывала Мэдлин. - Он сказал Стефани: "Я помогаю твоему отцу завязать и хочу, чтобы ты поговорила с ним." Так мы и сделали, мы встретились, но, что скажу, Стю как-то сильно отстранился. Когда увидел меня, особой радости не проявил. Просто что-то вроде: "А, ну вот".

Они втроём посидели за ужином, и Мэдлин сказала Стю, что ему нельзя так вот бесследно исчезать. Она в резких выражениях дала ему понять, что у него дочь, о ней нужно думать, а он с ней не общался, не виделся, не оказывал материальной поддержки. Стю занял оборонительную позицию. Это не потому, что он не хочет заботиться о своей дочери - просто у него нет денег. И даже обвинил Мэдлин в том, что она хочет денег для себя, а не для Стефани.

Встреча прошла, мягко говоря, не лучшим образом, но Макнами сказал Мэдлин и Стефани проявить терпение к Стю. Всё наладится, дайте ему время. По крайней мере, теперь они знают, где Стю, и могут выходить с ним на связь.

В День святого Патрика в марте 1977 года Макнами, который всё время готовил в доме, решил, что пришло время и его жильцу надеть, для разнообразия, поварский колпак. Макнами захотелось традиционной ирландской говядины с капустой.

Стю за всю свою жизнь научился только воду кипятить, поэтому он отнёсся к челленджу, как того и следовало ожидать - распереживался.

- Стю разволновался так, будто бы поставил пятьдесят штук на бейсбольчик, - сказал домохозяин.

После того, как Макнами рассказал ему, что делать, Стю положил говядину в кастрюлю с кипящей водой и накрыл крышкой.

- А теперь что делать? - спросил Стю.

- Каждые двадцать минут проверяй, как оно там.

Через пять минут нервный повар спросил, пора ли смотреть.

- Да ты только что положил, Стю.

- Ну, может, уже приготовилось. Я лучше проверю. Думаешь, не надо? Я проверю.

Так потом и продолжалось, Стю постоянно дёргал Макнами и через каждые две минуты бегал на кухню, смотреть.

Когда же наконец сели за стол, Стю был от себя в восторге.

- Хорошо получилось? Скажи, хорошо же? Нормально, да?

Он отчаянно нуждался в одобрении, по любому поводу, даже по поводу чего-то такого обыденного, как варёная говядина.

Макнами был уверен, что Стю на пути к переменам, что заведённый спартанский образ жизни - это то, что требовалось Стю с самого начала.

- Он выходил из саморазрушительного состояния и переходил в такое, в каком жизнь для него обретала смысл, - сказал Макнами.

Однако в 1997 году, как раз перед Мировой серией, Стю съехал из дома Макнами, и Макнами потерял с ним связь.

- Это меня встревожило, - сказал Макнами. - Потому что я знал - каждый раз, когда Стю снова начинал употреблять, он хотел от меня куда-нибудь потеряться. По крайней мере, поначалу. Когда это его вконец выматывало и он хотел попробовать остановиться - что ж, тогда он мне звонил.

В 7:30 утра 16 мая 1997 года, за пять часов до начала чемпионата мира, Док Эрл сидел в кофейне Binion's, заканчивая ранний завтрак. Он удивился, увидев, как вошёл Стю. Исчезли быстрая походка и беспокойная порывистость, которые всегда, казалось были неотъемлемой частью личности Сью. С первого же взгляда, Эрл понял, что тот не спал всю ночь, пытаясь поднять на ставках. Он подсел к доктору за столик и тут же заточил два куска хлеба, которые лежали на краю тарелки.

- Стю, ты же не форме, какой тебе турнир? - сказал Эрл. - Кончай уже, иди лучше выспись.

Стю пошире раскрыл глаза, чтобы казаться бодрее, чем на самом деле.

- Док, ты должен мне помочь принять участие. Это будут лучшие деньги, которые ты потратил в своей жизни. Я в отличной форме. Я знаю, с виду не скажешь, но я готов к игре.

У Эрла не было лишних 10 тысяч на вход, но Стю так прицепился, что убедил Эрла дать ему 600 долларов, что в сочетании с 500 долларами, которые он уже успел выпросить у других игроков, оказалось достаточным для оплаты участия в одном из последних одностоловых сателлитов.

Стю, поблагодарив, выхватил шесть 100-долларовых купюр из руки Эрла и побежал из кофейни наверх, через секретный проход, соединяющий с старую "Подкову" с новым западным крылом, где раньше располагался отель Mint.

Когда он вошёл в покерный зал, флормен как раз объявлял сателлит с бай-ином в 1050 долларов.

- Осталось одно место, - известил он. - Одностоловый саттелит на десять тысяч долларов.

Стю подбежал к столу и схватил последнюю повёрнутую вниз лицом карту участника, обеспечив себе место. Отдал деньги и расположился за столом.

Эрл пошёл вслед за Стю, взял стул и сел рядом - понаблюдать и поболеть за свои инвестиции в 600 долларов.

Игроки выбывали один за другим. Меньше через час после начала сателлита из выживших осталось всего двое - Стю и игрок из Хьюстона по имени Герман Зевальский. На кону - место в Мировой серии за 10 тысяч долларов, и Стю сделал скромный рейз. Когда Зевальский пошёл ва-банк, Стю без раздумий заколил. У Зевальского отвисла челюсть.

- Сразу было видно, Герман такого не ожидал, - сказал Эрл. - Я подумал, что Стю сейчас выиграет.

По факту, Зевальского было всего три аута. У него оказались дама-семёрка, что означало: только одна из трёх семёрок, оставшихся в колоде, могла бы ему помочь.

На флоп семёрка на пришла. Стю был в двух картах от своего места в Мировой серии.

На тёрне снова бланк. Ещё одна карта, и всё.

Зевальский встал, готовый пожать руку Стю и поздравить его.

И вот она пришла, семёрка на ривере, подобная шипу в сердце Стю.

Как ни странно, он не закричал, не выругался, как можно было бы ожидать. Он просто медленно встал и ушёл, не сказав ни слова.

Для многих это был бы последний удар. Но до начала турнира оставалось ещё двадцать минут - двадцать минут на то, чтобы найти 10 тысяч.

Стю схватил телефон, попытался позвонить Билли Бакстеру. Звонил и звонил, но никто не отвечал. Наконец, бросил трубку, лихорадочно обводя взглядом зал. Где же он мог быть? Стю знал, что Бакстер играл за билет. Видел, как Бакстер выиграл место накануне вечером. Так где же он, чёрт побери?

Быстро обошёл зал, но Бакстера обнаружить не удалось. Стю направился к дверям, к резкому солнцу снаружи. Бакстер был его последней надеждой. Прямо перед выходом он наткнулся ещё на один телефон и решил попробовать в последний раз.

Билли Бакстер в это время ехал в "Подкову", на север по автостраде 1-15, и тут услышал звонок мобильного телефона. Выудил его из-под приборной панели и вытащил антенну зубами.

- Алло, - крикнул он с джорджианским акцентом.

- Билли, я тебя везде искал.

- О, здорово, Стю, - сдержанно ответил Бакстер.

- Билли, я не смогу попасть на этот турнир, если ты меня туда не посадишь. Ты должен меня туда посадить, - умолял Стю, казалось, не замечая того факта, что Бакстер и все прочие давно потеряли в него веру.

Последовала долгая пауза, пока Бакстер размышлял об отчаянии в голосе своего друга и о своих чувствах по этому поводу.

- Я знал, что у Стю проблемы и что он не в лучшей форме, - сказал Бакстер. - Но ему всегда было трудно сказать "нет". Просто по его тону казалось, что он хочет сыграть на этом турнире больше всего на свете, и в конце концом у меня не хватило духу сказать ему, что он не сыграет. Да и чёрт с ними, с деньгами, я со своими деньгами делал вещи и похуже.

Покерный профи, Томми Фишер стоял у большого табло в турнирной зоне и увидел, как имя Стю добавляют в список - он стал последним зарегистрированным игроком из 312-ти - самом большом поле в истории Мировой серии. "Это деньги на ветер", - подумал Фишер.

Стю определённо не походил на того игрока, который когда-то вселял страх в любого, кому не посчастливилось оказаться с ним за одним столом. Он был болезненно иссохшим, с туго затянутым ремнём. Чёлка растрёпана, волосы с проседью. Вдавленный нос частично скрывали кобальтово-синие очки, такие, какие носил Джон Леннон в пост-сержант-пепперовские времена¹.

Стю вместе с другими игроками занял своё место за несколько минут до 1 часа дня. Он не спал почти двое суток.

- Я оглядел зал и увидел Стю, - сказал Док Эрл. - Его качало, то вправо, то влево, время от времени он начинал падать со стула, когда локоть, о который он опирался, соскальзывал с колена. Он клевал носом посреди турнира!

Когда Бакстер пришёл и увидел в каком Стю состоянии, он рассвирепел. Склонился к нему и прошипел:

- Сукин ты сын, только попробуй заснуть!

Во время первого перерыва Стю столкнулся с Майком Секстоном по пути в туалет.

- Майк, кажется, я этого не вывезу. Я умираю. Я просто не вывезу.

- В первый день он был сам не свой, - вспоминал Секстон. - Он не был в состоянии сосредоточиться на игре. Но со временем он пообвыкся и стал играть лучше.

Хоть Стю и играть не в полную силу своих способностей, его бесстрашие и природная агрессия давали ему большое преимущество над полем. На ранних этапах турнира почти все играли тайтово. Стю же, казалось, не волновало, что он проиграет, и, как следствие, к первому перерыву ему удалось удвоиться, а вскоре после того ещё раз удвоиться, просто выбивая из пота малодушных. Но на пятом часу игры он оказался в опасной близости от вылета.

Первый день всегда для меня был самым сложным. Как только у меня оказывалось пятьдесят тысяч фишек, подгрести под себя остальные три миллиона уже становилось легче. Вот поэтому я так часто и отправлялся на выход на ранних стадиях. Я никогда не выбывал в середине. Я или вылетал уже в начале , или выигрывал.

Самая важная рука, которую я разыграл в первый день - это когда я заставил O'Нила Лонгсона сбросить сет. Задавил его на ривере, когда на стол пришла вторая семёрка. Я зашёл с бетом, он - рейз, а у него в руке третья семёрка, я - ререйз, причём такой, что ему пришлось бы уйти в ол-ин. Я знал, что у него, но также и знал, что он сбросит, когда увидит мой ререйз. Что он поверит в мой фулл-хаус. Такое невозможно было заколить. Это надо быть лётчиком-камикадзе, чтобы сделать колл с его рукой. А для меня это был ключевой розыгрыш. Если бы я проиграл тот банк у меня бы осталось всего две с половиной тысячи фишек, и я вероятно, вылетел бы из турнира.

Когда вы знаете, что у оппа, он должен знать, что вы знаете, что у него. И когда он видит ререйз, он вымораживается. То есть, блять, напрочь. Вот, в чём отличительная суть покера. Берёшь хреновые карты и выигрываешь, просто головой.

Первый день Стю завершил с 41 тысячью 175-ю фишками, седьмым среди семидесяти семи оставшихся игроков. В понедельник вечером он отправился в номер отеля на восемнадцатом этаже "Подковы", который для него забронировали Бакстер и Секстон. Ни с кем словом не обмолвился и лёг спать около полуночи.

Он встал и вышел из номера на следующее утро, в 9:00. Док Эрл, как и накануне, сидел за своим столиком, в кофейне Binion's. Двадцать четыре часа назад Стю выглядел ужасно - веки опущены, ходячий зомби. Теперь он прискакал свежим и полным жизни. Доктор едва мог поверить в такое преображение. "Ну вот, совсем другой человек", - сказал Эрл.

- Умытый, побритый, выглядел потрясно. Сел со мной, полноценно позавтракал - столько бы и лесоруб не осилил - и весь просто бурлил энергией. Я сразу понял, что он выиграет.

- Чёрт, Стю, что случилось? - спросил Эрл.

- Открою тебе секрет, Док - я всю ночь спал.

- Ты что? Как ты мог спать? Ты же бок о бок с чип-лидером.

- Когда моя голова коснулась подушки, я сразу вырубился.

Большинство участников WSOP жалуются на усталость. Дело не только в напряжении от ивента, в энергии, необходимой для поддержания высокого уровня концентрации в течение многих часов и нескольких дней - дело ещё и в недостатке сна. Многие игроки настолько взвинчиваются, что практически не могут засыпать. В своих гостиничных номерах они ворочаются в постели, воспроизводя ключевые розыгрыши дня и думая о сделанных или не сделанных коллах, о рейзах, которые бы следовало произвести, и неудачных риверах, стоивших им драгоценных фишек. Но каким-то образом Стю отключился и спал как младенец. Второй день он начинал свежим и бодрым.

Игра во вторник продолжалась долгих десять часов, и концу дня выжило двадцать семь человек - это те, которые попали в деньги. Стю с 232 тысячами фишек шёл вторым, уступая Рону Стэнли, популярному в Лас-Вегасе профи по прозвищу Каролинский Экспресс, имевшему 401 тысячу 500 фишек. Билли Бакстеру уже, по крайней мере, была гарантирована небольшая прибыль от его инвестиций в 10 тысяч. К концу третьего дня должны были определиться шесть финалистов, которым предстояло сразиться перед телевизионными камерами за первый приз в 1 миллион.

В среду утром Стю снова подсел к Эрлу в кофейне Binion's . Эрл наблюдал, как его друг поглощает Benny's Special, пока говорили о предстоящем дне. Стю был на взводе, чрезвычайно уверенным в себе. Одна из тем, которую затронули - перераспределение игроков, из-за чего Стю оказался за одним столом со своим хорошим другом и финансовым покровителем Билли Бакстером. Примечательно, что оба попали в деньги.

На турнирах бывали случаи "софтплея" и "чипдампинга" на турнирах, когда два игрока с общим финансовым интересом попадали за один стол, однако нет никаких признаков того, что Бакстер и Стю не играли друг против друга жёстко и честно.

За их столом собрался, возможно, один их самых сложных составов за всю историю.

- Справа от меня - Стю, - рассказывал Бакстер, - слева - Фил Хельмут, прямо напротив - Дойл Брансон. Крис Иисус Фергюсон, [который три года спустя, в 2000-м году, станет чемпионом мира] он тоже за этим столом. Один после розыгрыша тащит гору фишек, другой тут же перетаскивает к себе. Я сидел там среди всего этого - как будто игру в пинг-понг смотрел. То есть, лезть в такое себе дороже. Я наблюдал за Хельмутом и Стю. В конце концов, Хельмут перестал лезть. Стю задолбал его своим беспределом.

Хельмут позже скажет:

- Стю очень хорошо видит игрока и знает, что у него его есть. Это одна из его сильных сторон. Кому знать как не мне, я ему лично сблефовал 200 тысяч во время турнира. По правде говоря, мои блефы очень часто подпитывали его - так я и вылетел.

Хельмут, Фергюсон, Брансон и Бакстер (занявший 22-е место) выбыли в течение того дня. И Хельмут прав - Стю был в отличной форме и считывал соперников так же хорошо, как всегда. Например, в одной из раздач игрок по имени Дэвид Рёпке, с одномастными королём-десяткой, зашёл с бетом в 20 тысяч. Стю ответил с одномастными королём-дамой. На флоп пришли 7-6-2 разномастные, и Рёпке выдвинул все оставшиеся у него фишки, почти 50 тысяч. Стю мгновенно коллировал, уверенный в том, что у Рёпке нет ни туза, ни пары. На тёрн и ривер десятка не выпала, и Рёпке выбыл.

- Никто больше за этим столом не сделал бы колл в такой ситуации, - хвалился Стю. - Ни один.

К концу дня он захватил лидерство по фишкам. У Стю - 1 миллион 66 тысяч, у Рона Стэнли - 694 тысячи, у Боба Уокера - 612 тысяч. Остальные три игрока - Мел Джуда, бывший парикмахер из Лондона, Питер Бао, игрок лимитов 10/20, и Джон Стрземп, рекреационный игрок, и, кроме того, президент казино Treasure Island - имели по 300 тысяч и меньше.

Гейб Каплан, который был том году ведущим телепередачи на ESPN, взял у Стю интервью накануне финала. Каплан знал Стю много лет, много раз с ним играл, уважал его и испытывал к нему чувство привязанности - то же можно сказать и про отношение Стю к Каплану. Как и все в покерном мире, Каплан прекрасно понимал, какие тяжкие времена пришлось пережить Стю, какие проблемы всё ещё у него оставались и насколько знаковым является его присутствие за финальным столом.

- Как ощущения, Стю? - спросил Каплан. - Лидерство с Мировой серии в предверии финального дня? Это навевает много воспоминаний?

- О, это классно, Гейб, - сказал Стю. - Правда, классно.

Казалось, камера и свет его совершенно не напрягают.

- Знаешь, у меня с 81-го года не складывалось на этом турнире, и я правда забыл уже, как это классно, когда тебя показывают по телевизору, когда все пожимают тебе руку и спрашивают, как дела.

- Твоя жизнь похожа на американские горки, Стю, - продолжил Каплан, тщательно подбирая слова. - В твоей жизни были взлёты, падения, личные трагедии. И, конечно же, очень приятно вернуться сюда, соревноваться, быть впереди перед последним днём Мировой серии. Какую ты стратегию изберёшь на завтра?

- Постараюсь быть немного более дисциплинированным, - сказал Стю. - Я не буду раскрывать свою стратегию прямо сейчас, но я планирую заполучить себе половину фишек и сразиться с кем-нибудь в хедз-апе - не думаю, что у кого-то получится выбить меня в два счёта.

Позже тем же вечером Билли Бакстер и Майк Секстон навестили Стю в его гостиничном номере "Подковы". Воспоминания о 1990 году, когда Стю не явился на третий день, были ещё свежи для Бакстера, и он хотел избежать повторения.

- Стю, если ты не заявишься завтра, я тебя укокошу, - сказал он, полушутя.

Стю опустил глаза и пошаркал ногами. Ему ещё было стыдно с 1990-го года.

- Конечно, заявлюсь. С ума, что ли, сошёл?

Бакстер понимал, насколько раним Стю и как сильно ему нужна поддержка.

- В любом случае, уже всё, - сказал Бакстер.

- Что всё? Ты о чём?

- Про завтрашний день. Всё уже ясно. Остальные играют только за второе место.

Эффект от слов Бакстера был сильнее, чем от дозы кокаина. Стю моментально вскочил и начал прыгать по комнате, как боксёр демонстирующий свои движения, будто полностью осознав, насколько он близок к тому, чтобы сделать то, чего не делал ни один другой игрок в истории - выиграть три чемпионата мира.²

- Я сказал это, для того, чтобы его подбодрить, - вспоминал Бакстер. - Я знал, если я так скажу, это даст ему понять, насколько я в нём уверен, и это выведет его на другой уровень. Именно так и произошло.

Местные букмекеры вели Стю фаворитом, на его победу принимали с кэфом -140, то есть для выигрыша 100 долларов нужно было поставить 140³. Невероятно, но по мнению букмекеров шансы Стю на победу были выше, чем у всех остальных пяти игроков вместе взятых. Вот насколько они уважали его таланты. Бакстер сказал Стю, что поставил на него всё до последнего гроша, даже с таким кэфом, и Секстон сказал, что тоже.

Секстон подчеркнул важность слов и дел Бакстера.

- Оцени красоту того, что Билли сделал для Стю в тот вечер, - сказал он. - Если ты знаешь Стю, ты знаешь, как его это бодрило - вот человек, который готов рискнуть, и он всем рассказывает, что поставил на меня всё до последнего. Я хочу сказать, Стю был таким впечатлительным в то время - это высказывание было просто идеальным стимулом для того, чтобы подготовить его к предстоящему и держать в тонусе.

На четвёртый день Стю изменил своему ежедневному ритуалу встречи с Эрлом в кофейне. Вместо этого он заказал еду в номер, не желая отвлекаться. И прибыл за финальный стол только за несколько минут до начала игры.

В первый и единственный раз в истории турнира финал проходил на открытом воздухе. Трибуны стояли вокруг стола, под гигантским сводом Fremont Street Experience, многомиллионного лазерного светового шоу, которое Downtown Association, выстроила, в отчаянной попытке конкурировать с казино Стрипа. В воздухе распылялись облака влаги, чтобы охладить 98-градусную жару пустыни. Телевизионная группа ESPN снимала на восемь камер. Игроки занимали свои места.

Стю был в потёртой зелёной рубашке с длинными рукавами и в чересчур просторных выцветших джинсах. Кроме того - в синих бабушкиных⁴ очках⁵, которые стали его торговой маркой. Рон Стэнли нарядился в шитый на заказ чёрный смокинг, эффектный, но непрактичный, и дополнял его бейсболкой, и всё в целом выглядело не самым мудрым решением. Впрочем, Стю Ангер, имеющий вдвое больше фишек представлял для Стэнли большую проблему, чем термоядерная жара.

Знаешь, что больше всего напрягает? Толпа. За финальным столом больше всего донимает именно толпа. Слушаешь эти "Oоооо!" Слышишь каждого - кто говорит, что говорит. Когда каждое чувство обострено до предела, ты просто улавливаешь всё. Это проникает тебе в голову.

Некоторые игроки за финальным столом теряются. То есть они вообще перестают соображать. Даже некоторые из тех, которые выигрывали.

Я к тому времени разорился вконец. Но если бы я занял второе место, пусть бы и с хорошими деньгами, ты даже не представляешь, в какую бы я депрессию погрузился. Я бы покончил с собой, если бы проиграл этот турнир. В моё сознание не укладывалась мысль, что я могу проиграть. Я шёл к победе. В этом я не сомневался. Надо понимать, было много людей, которые говорили, что Билли сумасшедший, раз вложил деньги, чтобы я попал на этот турнир. Так что мне требовалось что-то доказывать. Думаю, это мотивировало меня больше всего.

В начале игры, при блайндах 5000/10000, Рон Стэнли с ранней позиции зашёл с бетом в 35 тысяч. Стю на баттоне ответил, а Джон Стрземп, ответил с одного из блайндов. На опасном флопе туз-король-шесть все трое прочекали. На тёрне выпала семёрка, и на этот раз после того, как Стрземп снова чекнул, Стэнли поставил 45 тысяч. Стю немного подумал, кольнул, а Стрземп сфолдил.

На ривер пришла тройка, и на этот Стэнли чекнул. Колл Стю явно напугал его.

Не тратя время, Стю снял десять красных фишек по 10 тысяч и выдвинул их вперёд. Стэнли, возможно, чувствуя необходимость продемонстрировать в начале дня, что он не позволить собой помыкать, ответил с тузом-валетом. Когда Стю показал ему туза и даму, он вздохнул, кивнул и выкинул карты.

Фил Хельмут, комментирующий трансляцию ESPN вместе с Гейбом Капланом, в этот момент воскликнул:

- В этом турнире я вижу борьбу только за второе место.

Каплан однако тут же указал на то, что Хельмут уже делал похожее заявление на турнире, где имея равное со Стю количество фишек, Хельмут в итоге занял третье место.

- Давай пока не будем присуждать ему победу, - сказал Каплан. - Играть ещё долго.

Раздачей позже Стю ввязался в розыгрыш с Джоном Стрземпом. Чуть раньше, когда Стрземп двинул фишки в ол-ин, Боб Уокер, жертва этого рейза, высказался: "Наверное, приятно иметь работу. Можно играть бесстрашно." И похоже, это правда. Стрземп, поразительно похожий на актёра Гэри Бьюзи, казалось, воспроизводил и некоторые черты характера Бьюзи за столом - то есть был непредсказуемым и опасным.⁶

И вот на флопе туз-король-три, он чекает. Стю, как и в предыдущем розыгрыше, чекнул после него. Когда на тёрн пришла мелкая пика, образовав на столе уже две пики, Стрземп выставил 45 тысяч, а Стю после него сделал колл. Всё это было очень похоже на руку, которую Стю только что разыграл против Рона Стэнли.

На ривере - ещё одна мелкая пика. Стрземп слегка поморщился, затем поставил 70 тысяч. Стю складывал и раскладывал свои фишки, как он это частенько делал, когда взвешивал мув. Наконец отделил семь красных фишек от стопки и бросил в пот.

Стрземп перевернул карты - пиковые король и десятка. Натсовый флеш.

Зрители и комментаторы удивлённо забурчали. Сам Стю, казалось, сконфузился.

Вскоре начался перерыв, и когда Стю встал из-за стола, Гейб Каплан выловил его и позвал к комментаторскому столу.

- Почему ты сделал этот колл на ривере? - спросил Каплан у Стю.

Стю пожал плечами.

- Я знал, что у него нет туза, и не думал, что у него есть пики. Он мог ставить со средней парой и считать, что это хорошо.

Слабое обоснование того, что было равносильно зевку, и Каплан почувствовал себя в праве подразнить Стю.

- Ты вообще разбираешься покере? - спросил Каплан.

Стю снова пожал плечами.

- Этот парень - владелец казино, - ответил он, подразумевая, видимо, что у такого игрока, как Стрземп, скорей всего, есть любая карта.

- О-ох, иди гуляй, - продолжал подначивать его Каплан. - Возвращайся в свой Нью-Йорк.

Главным конкурентом Стю за столом по-прежнему оставался Рон Стэнли, который уже оправился после предыдущего с ним розыгрыша, увеличил свой стэк и теперь отставал всего на пару сотен тысяч.

Розыгрыш тридцать шестой руки, два биг-стэка вступили в противостояние - малый блайнд против большого, причём Стю в позиции на Стэнли. На флопе туз-девять-шесть, оба прочекали, но когда на тёрне появилась восьмёрка пик, образовав две пики на столе, Стэнли поставил 25 тысяч.

Стю снова занялся любимым делом - делил столбики фишек, перетасовывал их, своими длинными костлявыми пальцами, размышляя и, наконец, увеличил ставку на 60 тысяч. Это был полублеф. Стю сидел с дамой-десяткой. Восьмёрка на тёрне дала гатшот, не более того. Большинство игроков на его месте тут бы и сбросили карты и перешли к следующей раздаче, но он вместо этого повысил, подвергнув Стэнли испытанию.

Гейб Каплан обсуждал руку с Филом Хельмутом по мере развития событий.

- Как человек, много игравший со Стю, - сказал Хельмут, - могу сказать, что у него или уже готовый стрит, или он его ждёт.

Стэнли, похоже, решил, что верен последний вариант, и уравнял 60 тысяч.

Последняя карта, король, не принесла ни стрита, ни флеша.

Стэнли чекнул.

И вот Стю поставил 220 тысяч.

- У Стю или десятка-семёрка, или пятёрка-семёрка, или десятка-валет, или десятка-дама, - сказал Каплан. - Одна из этих четырёх рук.

Две из них были натсами или вторыми натсами, а две из них были воздухом.

- Если Рон Стэнли сейчас заколит и проиграет этот банк, - отметил Хельмут, - Стю будет чип-лидером с просто огромным отрывом.

Ремарка Хельмута живописала реальную силу ставки Стю. Сознательно или бессознательно, Стю понимал, что размер ставки заставит Стэнли сделать вывод, что колл и ошибка обернутся для него катастрофой, тогда как фолд и ошибка будут лишь серьёзным промахом. Можно было видеть, как в голове Стэнли крутятся шестерёнки. В ставке Стю что-то нечисто, но и колить в итоге слишком рискованно. Стэнли показал свои девять-семь - другими словами, пару девяток - и выбросил карты. В этот момент Стю, нагнетания ради, перевернул карты, раскрывая свой блеф.

Пока Стэнли и зрители сидели в ошеломлении, Стю сгребал солидный пот и алчно укладывал свои фишки.

Некоторое время спустя Стэнли, имея карманных королей, зашёл с 35 тысячами, и был только счастлив уравнять, после того, как Джон Стрземп следом за ним выдвинул в середину стола всё. Стрземп показал карманые десятки, и когда Мел Джуда объявил, что сбросил десятку, Стрземп понял, что у него остался один аут.

Флоп и тёрн не помог, но когда казалось, что Стреземпу уже пора топать в сторону парковки, чудесная десятка на ривере сделала Стэнли похожим на человека, которому нужна хорошая доза антацида.

После ужасное невезенья в розыгрыше со Стрземпом в сочетании с его предыдущей ошибкой, когда он выкинул девятки против Стю, Стэнли совсем расклеился. Вскоре после этого он в валетом-восьмёркой поставил 60 тысяч на баттоне, а Стрземп (опять!) уравнял с большого блайнда. На флопе король-7-2, Стрземп, как он часто делал на турнирах, продолжил ставить, 80 тысяч на этот раз - и Стэнли выдвинул, с решительным видом, весь остаток своих фишек, на то, что было натуральнейшим блефом. Хуже прочтение ситуации трудно и представить - он выбрал самый неподходящий момент - у Стрземпа были два туза. Адьос, Рон Стэнли.

Следующим вылетел Мел Джуда, переигравший среднюю пару против Стю, которому он ошибочно приписал дро. Внезапно Джон Стрземп - это всё, что осталось между Стю и его третьим чемпионским титулом.

У Стрземпа - 900 тысяч против 2,1 миллиона фишек Стю, существенный дефицит ресурсов, но из всех игроков, с которыми Стю в этот день сталкнулся, Стрземп, похоже, был единственным, кого он не мог просчитать.

По давней традиции, когда в турнире оставались два финалиста, в игре объявлялся перерыв, во время которого из хранилища "Подковы" выносили деньги. Несколько вооружённых до зубов охранников, сопровождали управленца, который нёс картонную коробку из-под туалетной бумаги Chiffon, в которой теперь лежал 1 миллион наличными, в нераспечатанных пачках по десять тысяч долларов. Это было типично для Binion - выносить деньги подобным образом, с подчёркнутой простотой - и напоминало Майка Тайсона, выходящего на ринг биться за звание чемпиона в тяжёлом весе в полотенце с прорезью для головы вместо нарядного шёлкового халата.

Деньги сложили на одном конце стола, а сверху, словно бант, сиял вожделенный золотой браслет. И вот, когда награда заняла своё место, бойцы и зрители, которые встали, чтобы размяться, снова заняли свои места.

В противоборстве Стю и Джона Стрземпа не было никаких прощупываний, никаких выпадов и парирований, медленного наращивания давления. Как только игроки вернулись за стол - понеслось.

В первой же раздаче Стю поднял большой блайнд Стрземпа до 40 тысяч, и Стрземп, теперь сидевший в очках на шнурке, быстро уравнял.

Флоп - туз-три-пять.

День уже клонился к вечеру, ветер пустыни усилился, и дилер положил поверх карт прозрачный кусок оргстекла, чтобы их не унесло ветром. Стрземп секунду смотрел на борд, как он это делал много раз перед тем, как произвести действие - затем поставил. 120 тысяч.

Стю принялся по своему обыкновению перебирать фишки, глядя на Стрземпа поверх своих синих линз. Пока он переставлять фишки, скользкие кругляшки выскользнули из его пальцев и рассыпались по сукну - такого обычно не бывало. Это из-за волнения? Он собрал их и снова начал перетасовывать, продолжая пристально смотреть на владельца казино.

Наконец, принял решение.

- I raise, - сказал он.

Выдвинул пять стопок красных фишек в пот, словно генерал, расставляющий войска на военной карте.

Это был рейз в 800 тысяч - на все фишки Стрземпа, другими словами. Стрземп не стал тратить время на размышления.

- I call, - сказал он.

И демонстративно перевернул свои карты. Туз и восьмёрка.

Стю, вскинув голову, будто от удивления, показал свою руку. Туз и четвёрка. Он снова неверно оценил любителя. Он проигрывал и нуждался в везении.

Сдана карта тёрна. Ещё одна тройка, в пару к той, что на столе, что означало - если последняя карта окажется шестёркой, семёркой или восьмёркой, Стрземп выиграет пот в размере 1,8 миллионов и выйдет вперёд по фишкам в соотношении 3/2. С другой стороны, если последняя карта окажется четвёркой или двойкой, Стю выиграет турнир.

Любая другая карта - ничья, раздел банка и продолжение игры.

Белокурая женщина-дилер тихонько постучала по столу и перевернула последнюю карту.

Двойка!

Стю торжествующе хлопнул в ладоши. Джон Стрземп заморгал, глядя на борд, некоторое время как будто не желая верить тому, о чём ему говорили собственные глаза.

Зрители зашумели и зааплодировали. Всё завершилось. Стю сделал это. Он снова стал чемпионом, в третий раз.

Поклонники и другие игроки перепрыгивали через перегородку и окружали маленького человека. Телеоператоры проталкивались вперёд, пытаясь добраться до него. Когда Гейб Каплан наконец оттащил его сторону для итогового интервью, Стю сильно расчувствовался. Показывал Каплану фотографию Стефани.

- Я слелал это ради неё, - сказал он. - Я позвонил ей вчера вечером, и она сказала мне: "Папа, я отрекусь от тебя, если ты не выиграешь этот турнир". И я сказал: "Стефани, я тебя слишком сильно люблю, чтобы ты отреклась от меня. Я выиграю."

- Стю, позволь мне задать тебе личный вопрос, - начал Каплан, говоря громко, чтобы его было слышно через гул, - я думаю, мы с тобой достаточно хорошо знакомы, чтобы я у тебя такое спрашивал...

- Спрашивай, Гейб, спрашивай, - сказал Стю.

- В 80-м и 81-м годах ты выигрывал чемпионат мира, но после этого не самым умным образом распоряжался деньгами, и твоя жизнь не шла на сто процентов в верном направлении. Теперь ты старше, мудрее, тебе сорок три года. Ты думаешь, теперь у тебя будет по-другому?

-Ну, я надеюсь на это, Гейб. Знаешь, я пренебрегал своим ребёнком. Я натворил много глупостей, но точно скажу тебе: в карты меня никто никогда не обыгрывал. Единственный, кто меня когда-нибудь обыгрывал - это я сам, мои плохие привычки. Но когда я начинаю играть так, как играл сейчас, когда я в ударе, как на этом турнире, мне верится, что меня никто обыграть не сможет.

Перед тем, как камеры отвернулись, Каплан в последний раз шутливо подколол человека, который только что выиграл миллион:

- Стю, как ты думаешь, теперь-то ты отдашь мне три сотни, которые занял у меня шесть лет назад?

Но на самом деле, карманы Стю оставались такими же пустыми, как и пять дней назад. 1 миллион долларов отнесли обратно в хранилище. Когда выигрывается такая крупная сумма, Binion's обычно выдает победителю расписку на выдачу денег, после чего только начинается оформление чека на выдачу наличных. Стю с нетерпением ждал возможности поделить деньги с Бакстером и забрать свою долю.

Джек Бинион дал каждому из них форму W-2 для заполнения, но, как и много лет назад, Стю столкнулся с загвоздкой, когда ему сказали, что необходимо удостоверение личности, ксерокопию которого следовало приложить к заполненной форме, и только после этого он сможет получить свою долю призовых. У Стю действительного удостоверения личности не имел. Более того, на этот раз проблему с документами так быстро уже было не решить.

- Мне нужны деньги погулять, - сказал Стю.

- Сколько тебе нужно? - спросил Бакстер, готовый выдать необходимую сумму из своей доли выигрыша.

- Пятьдесят тысяч.

- Пятьдесят тысяч! На один вечер? - Бакстер недоверчиво глянул. - Как насчёт пяти тысяч?

- Нет, мне нужно пятьдесят.

В этот знаменательный момент отказать Стю, казалось, невозможно. Бакстер отсчитал пять пачек и передал их Стю, и тот каким-то образом умудрился запихнуть деньги в карманы своих джинсов. Остальная наличка несколько дней пролежала в хранилище под замком, дожидаясь, когда Стю придёт с удостоверением личности, чтобы её забрать.

В тот вечер Binion's устроил банкет в честь Стю, на улице Фримонт, в специально огороженной зоне. Среди гостей были покеристы, друзья, местные знаменитости и представители прессы. Стю появился в той же одежде, в которой был на турнире. Схватил куриную ножку со шведского стола, подсел к Джеку Биниону за кофейный столик и принялся изничтожать её так, будто не ел несколько дней. Чавкая, яросто размахивая ножкой, как барабанной палочкой, и разговаривая с набитым ртом - Стю ничуть не изменился.

Но при всём удовольствии, которое он получил от победы, чего-то не хватало. Вокруг него были сотни людей, игроки с жёнами и подругами, и был Стю, один, сверкающий уорчайзеровской улыбкой возле "Подковы".

Через полчаса Стю поплёлся обратно в отель, прошёл через дверь, не поднимая глаз, чтобы не встретиться с кем-нибудь вглядом. Поднялся наверх к себе в номер. Позже той ночью он вышел, но куда он пошёл, никто не знает.