Олег Кузнецов пытался разобраться в бумагах, наваленных в его микрокабинете на втором этаже Управления столичной полиции во Дворце Мостовских. От энтузиазма, который переполнял его утром, не осталось и следа. Он стоял среди груды документов, расползающейся во все стороны, скрежетал зубами и матерился. Он думал, а не выкинуть ли эту тонну бумаги и начать новую, упорядоченную жизнь образцового полицейского, который ничего не забывает и ничего не откладывает.

Это он зря. После трёх часов работы выяснилось, что всё это нужное, что количество дел, отложенных на неопределённый срок, огромно, но материала на них и так немного, так что все бумаги можно держать в порядке. Он пробовал отсортировать их в порядке важности. И теперь сидел за столом среди десяти бумажных башен из дел, с которыми следовало расправиться давным-давно. Важное и текущее уже не вмещалось.

Когда Худенький заглянул к нему, Олег недовольно перевёл на него взгляд.

- Только не приноси мне никаких папок! - рявкнул он.

Худенький театральным жестом спрятал портфель за спиной.

- Есть, пан комиссар. Я к пану комиссару с вопросом приглашения на прогулку.

- Худенький, не доставай меня.

- Не упрямься, глянь только за окно. В следующий раз такая погодка будет только в мае. Раз уж мы здесь, а не в Лазенках с жёнами, давай хотя бы выйдем на минутку. Кроме того, я хочу поговорить с тобой, а у тебя тут разместиться негде.

Олег посмотрел вокруг тупым взглядом и вздохнул. Это правда, в кабинете не было места.

Надел кожаную кутку, и они вышли из здания. Худенький оказался прав. Если бы не лысые деревья и кусты, трудно было бы поверить, что сейчас середина ноября. Солнце припекало, в воздухе стоял аромат влажной земли и опавших листьев, смешанный с городским запахом асфальта и бетона. Олег подумал, что его жена, наверное, сейчас гуляет в одиночестве. Он оставил её одну, чтобы привести в порядок дела на работе, а сам так ничего и не сделал. Всё без толку.

Сели на скамейке возле фонтана перед "Муранувом". Забавно, до этого кинотеатра три минуты пешком, а последний раз он там был несколько лет назад. Худенький достал из кармана пальто шоколадный батончик.

- Мне нравится это место, - сказал он, указывая на Банковскую площадь.

- Чем?

- Всё такое величественно-городское. Голубой небоскрёб, мэрия, трамваи, вход в метро. Позади - деревья в Саду Красинских. И обширные пространства. Такого нет ни в одном другом городе Польши. Все эти Краковы и Гданьски, может, и хороши, но там как-то душно. Маленькие улочки, маленькие площади, всё маленькое и тесное. Уже через час у меня голова болит.

Олег деликатно промолчал. Любовь Худенького к городу была огромна и прямо пропорциональна его отвращению к провинции, к которой относилось всё, что за пределами центра Варшавы. Пришлось его даже как-то выгораживать, когда он перед их недавним начальником - приехавшим из Кракова - выдал, что Краков и Лодзь надо вырезать со всех карт Польши, потому что они будут позорить всю страну, "если такую деревенщину затащат в Европейский Союз".

- О чём ты хотел поговорить?

- Ты будешь смеяться.

- О нет, только не это, Худенький! Видел, что там у меня? Это Очень Срочные Дела, которые я уже давно должен закончить, а я только планирую начать ими заниматься. Я не собираюсь выслушивать твои фантазии о домах-убийцах. Ни за что. И вообще, дай мне чуть-чуть отдохнуть.

Олег закрыл глаза и подставил лицо солнцу. Он улыбнулся, слушая звуки города. Разгоняющийся трамвай, сигнал "полонеза", шипение дверей нового автобуса, где-то вдалеке сирена "скорой помощи". Шорох велосипеда, быстрый стук каблуков по тротуару. Он открыл глаз, чтобы увидеть обладательницу каблуков. Что ж, и правда, недурна.

Худенький не сдавался.

- Если что-то случится, ты будешь бегать по коридорам и всем плакаться на жизнь. А я буду неотступно преследовать тебя и шептать на ухо: "Я же тебе говорил, я же тебе говорил".

- Ну ты и зануда. И что, по-твоему, нам стоит делать?

- Наблюдать. Кого-нибудь там поставить. Пусть ребята с Ходецкой покараулят.

- Думаю, ребята с Ходецкой будут в восторге от твоей идеи. Но ладно. Поставим туда кого-нибудь. На неделю. Пусть смотрит, не случится ли там чего.

- С сегодняшнего дня?

- Худенький! - рявкнул Кузнецов. - Сегодня воскресенье, а завтра государственный праздник. С ума сошёл? Со вторника.

- Да, да, правда, я об этом забыл, - отступил Худенький. - Но в таком случае я, наверное, позвоню им завтра.

- Куда? На Ходецкую?

- Нет, на Кондратовича, тем жильцам. Всё ли там у них в порядке?

- Боже милосердный, защити меня от варшавских шизиков, - сказал Олег и зевнул.

Он с удовольствием бы вздремнул на этой скамейке, чтобы хоть немного сократить свой постоянный дефицит сна.