Агнешка ничего не чувствовала. Ссора с Робертом заставила её погрузиться в себя, до самых глубин своего я, не оставив снаружи ничего, что могло бы пораниться. Она не чувствовала и не думала, ограничиваясь простыми жизненными функциями. На неё не производила впечатление суета с дверью, и она даже не моргнула, наблюдая за пятном небытия, скользящим по полу. Теперь она без эмоций уставилась на переполох, вызванный приездом родителей Полины. Она знала, что из этого выйдет. Ничего.

Ещё до того, как пожилая пара появилась у дверей подъезда, Паулина, стоя на пороге, кричала и махала им руками, но безуспешно. Они её не замечали. Дойдя до входа, они вдруг остановились - внутри же все столпились вокруг Полины, выкрикивая: "Добрый день!" - "Здравствуйте!" - "Сюда, пожалуйте, панство!" Агнешка, всё ещё стоя наверху лестницы, глядела на эту чету у входа, которая, видимо не замечала толпу, кричащую в полуметре.

- Тихо! - крикнула Полина. - Они что-то говорят.

Толпа затихла, и даже Агнешка отчётливо слышала разговор.

- Знаешь что, дорогая, мне всё время кажется, будто я что-то забыл, - сказал он.

- Да, я понимаю, у меня тоже какая-то тревога с тех пор, как мы вышли из трамвая. Ты дверь закрыл? - спросила она.

- Закрыл, как обычно.

- Газ?

- Закрыл, как обычно.

- Ты уверен?

- Как обычно, не уверен.

Они оба посмеялись.

- Но я думаю, мы можем погулять, правда, муженёк? - сказала она, прижимаясь к нему, и он обвил её рукой.

- Да, душка, и нам не о чем беспокоиться, давай наслаждаться свежим осенним воздухом.

- Не называй меня "душка", - возразила она с притворным недовольством, - нам же не по восемьдесят, и мы не мещане начала века.

- Ну конечно, душка моя. А ты какой именно век подразумевала?

Они засмеялись, он поцеловал её в шляпку, они развернулись и пошли в сторону улицы.

- Мама! Папа! - завопила Полина. - Вы шли ко мне в гости. Ко мне и Ане, забыли?! Мы живём здесь! Мама! Вернись! Пожалуйста!

Но они всё уходили, довольные, будто им здесь нечего делать. Аня расплакалась и обняла ноги матери.

- Мама, - спрашивала она, - почему бабушка не хочет к нам в гости?

Полина вытерла заплаканные глаза и взяла девочку на руки, улыбаясь преувеличенно светло и потому неискренне.

- О, не беспокойся. Бабушка с дедушкой вспомнили что-то важное и им пришлось поскорей уйти домой. И как только они всё сделают, они обязательно придут к нам. И кто знает, - она сделала театральную паузу, - может быть, они даже возьмут тебя к себе, и ты там переночуешь. Как тебе такое, м?

Оставшуюся часть разговора заглушил голос Виктора, оправившегося от инцидента с пятном.

- Думаю, мы сегодня ничего больше не узнаем. Мы не может выйти, не можем ничего выбросить, не может ни с кем общаться и, очевидно, никто к нам не хочет заходить. Да ещё вдобавок это, - он с отвращением указал на гидрант, - вот это, о чём я и вспоминать не хочу. Сомневаюсь, что мы сегодня ещё что-то узнаем, и нет смысла здесь стоять, пугая друг друга и разжигая панику. Может быть, это какая-то галлюцинация, коллективная, вроде суггестии. Давайте хорошенько выспимся, отдохнём, а завтра посмотрим, что будет дальше. В полдень проверим, изменилось ли что-нибудь. Будем надеяться! А если изменений не произойдёт, в первую очередь организуем собрание жильцов. Вы согласны со мной?

Раздался одобрительный гул, и все бросились к лифтам. Те, кто жил снизу, отправились в сторону лестницы.

Агнешка не могла поверить в то, что Виктор это сказал. Вместо того, чтобы воодушевлять своих соседей делать всё возможное ради освобождения, он предложил разойтись по домам. И все так и сделали! Вместо того, чтобы бить стёкла, кричать, зажигать факелы и писать "Помогите!" на каждом окне, эти люди, опустив головы, возвращаются в свои квартиры, превратившиеся в тюремные камеры - и кто знает, надолго ли. А она? Она тоже не стремится к свершению каких-нибудь зрелищных действий. Так и стоит, как привязанная, да и то только потому, что после сегодняшней ссоры ей некуда идти. Может быть, потому она и считает, что надо бороться, а на самом деле Виктор прав? Надо просто переждать и хорошенько выспаться.

Закурила.

Могли бы попробовать подняться на крышу, - пришла ей в голову мысль, но она не могла заставить себя проговорить это вслух.

Она решила перекинуться словом с Виктором и поговорить об этом - сделать что-нибудь, чтобы заставить друг друга действовать - и тут в дверях на лестницу появился Роберт. Запыхавшийся, весь в краске, но лицо его не выражало такой ненависти, как утром. Агнешка отступила назад, когда он попытался схватить её за руку.

- Знаю, что уже, может быть, слишком поздно, - прошептал он, - но, пожалуйста, приходи.

- Нет.

- Умоляю. Знаю, что я одним словом разрушил наш дом в Бещадах, но, может быть, фундамент ещё остался. Я построю его заново, обещаю. Прости меня. Я не знаю... Я не знаю, как это всё вышло.

- Я не хочу, чтобы ты разговаривал со мной и спал рядом, - ответила она, минуту помолчав.

- Всё будет, как ты захочешь, - быстро ответил он.

- Никакого рисования, пока я в квартире.

Тень прошла по его лицу, но Роберт не колебался.

- Никакого.

Агнешка ещё раз огляделась и поймала пристальный взгляд Виктора. Она слегка приподняла бровь, и он кивнул, будто подтверждая: "В любое время". Боже, почему в Роберте нет такого спокойствия, - подумала она. - Почему мужчины вообще не появляются на свет сразу тридцатилетними?