Олег Кузнецов обычно старался не злоупотреблять своим привелегированным положением полицейского без необходимости, но теперь, увидев пробку на аллее "Солидарности", он поставил маячок на крышу своего служебного "форда" и включил сирену. Нет смысла затягивать день, - думал он. И всё же чувствовал себя виноватым.

Он хотел позвонить жене, но, конечно, батарейка села. Интересно, заменят им когда-нибудь телефоны на более современные, которые хотя бы будут помещаться в карманах штанов.

- Худенький, ты зарядку от моей "нокии" нигде не видел?

Худенький, то есть Кшиштоф Немец, его друг из отдела убийств КСП¹, на самом деле был толстым, как Паваротти, и еле умещался на переднем сиденье полицейской машины. Ему было бы удобней сзади, на месте задержанных. Олег, когда переключался на пятую передачу, тёрся тыльной стороной ладони о его бёдро. Не исключено, что зарядка сейчас умирает где-то под огромным телом, давно потеряв надежду, что кто-нибудь услышит её крики о помощи.

- В дверном кармане с твоей стороны.

- Откуда ты знал?

Действительно, она там и лежала.

- Ты положил её туда пять минут назад, чтобы не сесть на неё. - У Худенького были свои сильные стороны. - Теперь налево, заедем со стороны школы - может, меньше промокнем, опять дождь полил. Я жил когда-то в этом районе, здесь мы познакомились с Евой. Я тебе рассказывал?

- Давай, Худенький, пооткровенничаешь со мной потом.

Олег припарковался рядом с мусорными баками. Из контейнера для банок торчало горлышко бутылки, а из прорези для бумаги высовывались колготки. Быстро двинулись к подъезду, стены которого прикрыли бы их от взлядов любопытных под зонтиками. Какой-то пьяный заявил, что не может попасть в свою квартиру. Не до тебя сейчас. Кузнецов кивнул полицейским, и те вместе с Худеньким зашли, там всё уже было залито светом мощных полицейских фонарей - техническая группа обычно приезжала вместо со следователями, но она этот раз ребята ехали из города и сумели обогнать. Олег огляделся. Он видел тысячи, если не десятки тысяч подобных мест, у него на самом деле создавалось впечатление, что он посещал такие по меньшей мере несколько раз в день.

Вход в многоэтажку.

В начале застеклённая металлическая дверь, кривая, со стеклом, армированным тонкой проволокой. Обычно эту часть заменяют фанерой или картоном. Здесь было лучше, недавно всё заменили на плотную дверь из металлопластика - может, даже с противовзломным стеклопакетом. У двери домофон, часто выполняющий декоративную функцию. С номерами квартир, замазанными маркерами, выжжеными зажигалками; неработающие, с торчащими кабелями или наоборот работающие и активно пищащие. Однако этот домофон, хоть и не новый, находился в превосходном состоянии. В новых не нажимаешь кнопки отдельных квартир, а просто набираешь номер на клавиатуре.

Дальше лестничная клетка. Покрыта тераццо, расписана всем, что только шантропа понаходила у себя в карманах. Сбоку на лестницах всегда лежат доски, хотя пользоваться ими, ради безумного спуска на своей коляске, решится только не ведающий страха инвалид. Почтовые ящики и доска дезинформации с именами жильцов, живших здесь тридцать лет назад, и забавное предупреждение о том, что за любой ущерб, причинённый детьми, ответственность несут родители.

За ступеньками - узловая точка. С одной стороны вход на лестницу к верхним этажам, с другой - два лифта, один из них грузовой, запирающийся на замок. Однажды, дожидаясь лифт в своей многоэтажке, Олег увидел, как сосед с первого этажа писает внутри грузового отсека. Тогда подумалось, лучше бы его всегда держали открытым. Чтобы не искушать.

В конце - поперечный коридор, полный дверей, ведущий в квартриры больших неудачников - жильцов первого этажа. Они становятся жертвами краж, им приходится устанавливать решётки, им приходится терпеть посиделки под окнами и любопытных людей, которые во время выгула собак всегда желают проверить, не трахает ли сосед, случаем, чужую жену.

Место, где сейчас стояли Олег и Худенький, ничем не отличалось от прежних. Кроме трупа, понятное дело.

Тело лежало в лифте, втором от входа, в грузовом, закрывающимся на замок. Оно лежало лицом вниз, ноги - в сторону лифта, руки раскинуты в стороны. Одето в джинсы и синюю флисовую куртку. На ногах походные ботинки до щиколотки. Рядом чёрный спортивный рюкзак. Много крови. Стены лифта забрызганы, а на двери - ржавого цвета полоса, будто проведённая широкой кистью. Кровь протекла по плиточному полу, стекла по плиточной лестнице, впиталась в войлочный коврик и уже неспешно свёртывалась.

В другом бы случае Олег спросил бы у медэкспертов, проводивших осмотр, где находится рана, из которой вытекло столько крови. Но на этот раз такой необходимости не было.

- Что ты об этом думаешь? - спросил он Худенького.

- Думаю: где голова?

- Вот и правильно. Пойдём выше. Смотри, не подскользнись.

На лестнице легче не стало, хоть им уже и не приходилось смотреть на мертвеца. Отребье всегда тусуется на лестничных клетках и возле лифтов, приватности ради. Всё грязно, как в вагонах второго класса. Вход в подвал, перекрытый металлической решёткой, сверху долетали отблески мигалок.

Голова лежала на втором этаже, в углу, прямо у решётки, отделящей лестничную клетку от коридора с квартирами. Слегка прислонившись к стене. С широко раскрытыми глазами и ртом. Она смотрела на открытые двери лифта, за которыми теперь медленно раскачивались канаты. Рама в дверях выбита. Лицо исказилось в какой-то страной гримасе, покойнику нельзя было дать больше тридцати лет. Коротко стриженный брюнет, глаза голубые, верхние зубы кривые, заходящие один за другой, характерный след от очков на носу. Олег осмотрелся, очки лежали поближе к лифту. Модные, овальные оправы из матового металла.

- Что ты об этом думаешь? - На этот раз вопрос был адресовам ему. И задал его Смолинский, один из лучших медэкспертов столичной полиции.

- Это ты мне скажи. Убийство?

- Не думаю. Несчастный случай. Предполагаю так: он спускался на лифте и застрял между первым и вторым этажами. Перед ним оказался кусок "межэтажья". Двери первого этажа он вообще не видел, они находились прямо под кабиной. А дверь второго этажа начиналась на уровне головы.

- Мирная картина.

- Хочешь приключений, иди к шлюхам на Журавя. Я рассказываю тебе, как было. Хотя есть слабый пункт. Что-то заставило парня попытаться выйти из лифта - вместо того , чтобы нажать кнопку вызова, кричать "помогите", звонить по телефону или просто ждать. Он высадил раму и просунул голову, хотя, должно быть, понимал, что пролезть не сможет. И тут лифт начал двигаться. Трудно поверить, что кто-то в здравом уме мог сделать что-то подобное. Вскрытие покажет, был ли он под кайфом. Или, может, имел проблемы с психикой.

- Может. - Олег пожал плечами. - Это вероятнее всего. Надо будет опросить родственников и соседей.

- Я знаю, что его убило, - включился в разговор Худенький. Олег со Смолинским посмотрели на него - он говорил настолько серьёзно, что это про прозвучало зловеще.

- Таинственный незнакомец, другой пассажир лифта? - Шутка Олега была очень даже ничего, но всё равно никто не улыбнулся.

- Это ближе к истине, чем ты думаешь. - Худенький нервно облизнул губы. - Можете поверить. Что-то напугало его до такой степени, что он решил во что бы то ни стало вылезти из лифта, пусть даже и протиснувшись через окошко в двери. Лишь бы подальше от того, что его подстерегало где-то там. Не знаю, где. Может, в кабине, может, в шахте, может, в грузовом отсеке. Может, только в его голове, но это был, похоже, настоящий кошмар. Посмотрите на его лицо.

Посмотрели. Олег вздрогнул. В странной гримасе отражался страх, Худенький прав. На всякий случай нужно будет аккуратно снять отпечатки в лифтах, особенно в грузовом.

- Такое выражение я видел только один раз, - продолжил Худенький, и с каждым словом его голос звучал всё глуше. - Нравится, не нравится, но такое повидать надо, хотя то, что я видел в первый раз, я никогда не забуду. Вы, наверное, тоже.

Замолкли. Никто не хотел произносить имя той девушки.