Самохвалов Михаил Геннадьевич : другие произведения.

Февраль

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


 Ваша оценка:

  
  Иван Иваныч любил пить чай. Уж очень ему это дело нравилось! Бывало, сядет у окошечка в своей сторожке и потягивает чай с блюдечка в прикуску с сахарком. На солнышко жмурится. А нету солнышка, так галок пересчитывает, иль на речку глазеет. Сторожка была ему как дом родной. Работал он там, сторожем в санатории. К слову сказать, ответственная была работа! Коли идет кто незнакомый, так Иван Иваныч сразу форточку раскроет, да как гаркнет зычным голосом: "Фамелия!". Если пугается человек и фамилии своей не называет - значит, чужой; а ежели пропуск показывает, то, стало быть, свой, санаторский. В этом и заключалась вся тонкость его работы. Крутился он как белка в колесе: то с начальством здоровается, то пьяного какого гонит от греха подальше, то порядок в сторожке наводит. По душе ему была такая важная работа. Так и сегодня, сидел он у окошка и попивал чаёк с конфеткой - работал, то бишь.
   Подступы к санаторию были пустынны. Никто не шёл и не ехал. Время послеобеденное. Обычно, в эти часы все отдыхающие сидели в нумерах, ожидая пока улягутся в желудке санаторные яства. Но бдительный Иван Иваныч знал, что именно в это время вражеские лазутчики-шпиёны проникают на закрытые объекты. Поэтому он проявлял, невиданную доселе, бдительность, и даже чай пил через раз!
   А денёк прекрасный был: солнечный, тёплый. Небо синее-пресинее, и облачка на нём маленькие и пушистые, как кусочки ваты. Казалось, что, проплывая, они задевают за верхушки сосен, тихонько покачивая их. И такая погода стояла уже с неделю. С крыш беспрерывно капало; галки орали, одурев от запаха весны; а на оттаявших санаторских клумбах начали пробиваться ростки тюльпанов и крокусов.
  - Вот тебе и февраль! - пробурчал Иван Иваныч, пытаясь вспомнить на своём веку хотя бы одну такую зиму. Но вспомнить не получалось. И Иван Иваныч с досадой помусолил седой ус, который уже минут десять пускал круги в блюдце с чаем.
  - Вот тебе и февраль! - повторил он, и шумно отхлебнул.
   На шкафу мяукнул кот. Кот был рыже-белый и невероятно пушистый. По счастливой случайности, его тоже звали Иваном. Однако, фамилия у него была другая, нежели у сторожа. Кот ел исключительно лосося из консервной банки и пил только сливки, что сильно сказывалось на бюджете сторожки.
  - Экий ты негодяй! - частенько бранил Иван Иваныч тёзку. - Никакого от тебя толку! Мышей не ловишь, а только жрёшь всё время да волосья свои по всей округе расшвыриваешь!
  В ответ на эти замечания, кот презрительно молчал, а через некоторое время начинал просить пищу. Вот и сейчас, в грубой форме, он требовал подать ему сливок.
   Иван Иваныч кряхтя поднялся с табуретки, и полез в старенький, дребезжащий холодильник. Покопошившись, для порядка, в нутре холодильника, он вытащил сливки, налил их в блюдце и разбавил тёплой водой:
  - На, жри, оглоед! Чтоб тебя разорвало!
  Кот мяукнул, очевидно, желая Иван Иванычу того же, и принялся остервенело поглощать свой полдник. Но тут произошло нечто неожиданное...
  
   В окно сторожки постучали. Иван Иваныч обернулся и увидел, сидящую на карнизе, собаку.
  - Иваныч! - хрипло спросила она. - Сахарку не найдется?
  Сторож ошалело уставился на собаку. Он хотел, было, перекреститься, но постеснялся, и только беспомощно моргнул. Собака зевнула от нетерпения, и выразительно покрутила лапой у виска:
  - Ивааааныыыыч! С тобой всё в порядке?
  Сторож такой наглости никак не ожидал, и с минуту стоял в замешательстве. Так и не найдя что ответить, он, тыкая пальцем вперёд, промычал:
  - Фамелия!!!
  - Да-с. Тяжёлый случай. - констатировала собака. - Слышь, Иваныч, кончай дурачиться! Бери сахар, и пошли молочка попьём.
  - А сахар-то тебе зачем? - наконец, пришел в себя Иван Иваныч.
  - Да понимаешь, молоко у меня нолито уже как недели две... Прокисло... Вот, я и решила сахарку туда добавить.
  - А сторожку на кого мне оставить прикажешь? - недовольно спросил Иван Иваныч.
  - Да вот, хотя бы на него... - кивнула на кота собака.
  Кот недовольно поморщился. А сторожу вдруг так захотелось кислого молочка, что он решил: "Да ладно! Ничего! Постоит без меня сторожка!", и вслух промолвил:
  - Ну, хорошо. Уговорила. Но только ненадолго!
  - Ладно-ладно. Выходи. Я тебя возле двери жду. - сказала собака, спрыгивая с карниза.
  Иван Иваныч надел тулуп и вышел на крыльцо. Собака была уже там:
  - Ну? Пошли чтоль? - вильнула она хвостом.
  - Пошли... - лицо Иван Иваныча вдруг сделалось строгим. - А зовут-то тебя как?
  - Собака. Просто Собака.
  - Это я понимаю. А имя у тебя есть?
  - Вот это и есть. Имя. Со-ба-ка! А что, плохо?
  - Да нет. Главное простенько и со вкусом.
  Собака чихнула:
  - Я тоже так думаю. Имечко отличное! Никто не спутает!
  
  И они пошли по лесной санаторской просеке. Солнышко пускало лучики сквозь сосновые ветки. Пахло талым снегом и ёлками. Тут только Иван Иваныч заметил, что идёт на четвереньках:
  - Ой! Чего это я? - вслух удивился сторож.
  - А что? Неудобно? - участливо спросила Собака.
  - Да вообще-то, удобно. Даже хорошо... в целях безопасности.
  - Это как? - заинтересовалась Собака.
  - По льду хорошо бегать. Не поскользнёшься. А в моём возрасте падать нельзя. Обязательно что-нибудь сломаю. - ответил сторож.
  - Эт точно! - поддакнула Собака. - И чего ж ты раньше об этом не додумался?
  - Не знаю... А ведь, как хорошо!
  Сторож был горд своею выдумкой. Теперь не надо было обходить скользкие места, да и для развития мускулатуры полезно.
  Собака остановилась:
  - Воздух-то какой сегодня! - восхитилась она.
  Иван Иваныч принюхался. Воздух на самом деле был дурманящий. В лесу было тихо. Только синицы где-то вдалеке спорили о том, кто первый нашёл семечку. Иван Иваныч почесал ногой за ухом:
  - Эхх! Красотишша!
  - Вот-вот! - тявкнула Собака. - А ты сидишь, как сыч, целый день в своей дурацкой сторожке! Света белого не видишь!
  - Положение обязывает... - вздохнул сторож.
  
  
  
  - Положение! - передразнила Собака. - Какое еще положение? Положение мы сами себе выдумываем. Вот, к примеру, взять меня! Меня же ничего не обязывает! Вообще, не понимаю: ну как можно круглые сутки сидеть в душном помещении; тем более, когда рядом кот?! - Собаку аж передёрнуло от отвращения.
  - А что кот, не человек чтоль? - возмутился Иван Иваныч. - он тоже жрать хочет!
  - Жрать-то он хочет! Кто ж этого не хочет?! А вот мышей не ловит! - парировала Собака.
  - Ловит! - крикнул в запале сторож. - Он одну поймал как-то!
  Теперь возмутилась Собака:
  - Одну?! За пять лет?! Это же издевательство! Кстати, знавала я эту мышь. Она, с рождения, на плоскостопие жаловалась, а в день смерти её радикулит прихватил!
  Иван Иваныч смущённо замолчал, признавая свою неправоту.
  - А разжирел-то он как! - не унималась Собака. - За три дня не объедешь! Вот матушка его, покойница, всегда подтянута была! Чувствовалась дворовая выправка. Объедками не брезговала, мышей ловила, скромна была. Коллеги её очень уважали!
  - Ну хватит, хватит, - взмолился сторож. - Убедила ты меня! Я и сам, признаться, так думаю. Просто защищал его из чувства солидарности.
  - А меня кто защитит? - опять заспорила Собака. - А белок всяких, птичек, жучков, червячков? Они тоже в защите нуждаются. Ты о них подумал?
  О них Иван Иваныч не подумал, и потому пристыжено молчал, делая вид, что выкусывает блоху из подмышки.
  - Ну, где ж твоё молоко? - вспомнил он вдруг.
  - Да тут. Недалеко осталось. Скоро придём.
  
  Вдруг из леса неожиданно послышались вопли.
  - Убивец! Убивец! - орал кто-то во всю глотку.
  - Это еще что? - насторожился Иван Иваныч.
  - Понятия не имею. - ответила Собака. - Побежали, узнаем!
  - Да-да, побежали. - подхватил сторож. - Обязательно надо разобраться! А то, кто ж я после этого: сторож или где?
  И они поскакали в чащу сквозь кусты и мокрые сугробы. Иван Иваныч никак не поспевал за Собакой, но она этого не замечала - происшествие притягивало всё её внимание. Наконец, они выскочили на поляну. На ней уже собралась толпа зевак. Тут были и птицы всякие и звери, и даже муравьи. Иван Иваныч, как заправский городовой, принялся за выяснение обстоятельств:
  - Тааак! Ну-ка, разойдись! Панику не создавать! К месту происшествия подходим по одному, в порядке старшинства! Инвалиды и пенсионеры обслуживаются вне очереди!
  Пока Иван Иваныч наводил порядок в фауне, Собака отыскала потерпевшего: на краю поляны лежала оторванная еловая шишка, а рядом на ветке сидела галка и продолжала кричать:
  - Убивец! Убивец!
  - Что случилось? - спросила у неё Собака.
  - Он её... того... Убивец! Убивец! - не унималась галка.
  - Молчаааать! - подключился Иван Иваныч. - Фамелия! - гаркнул он по привычке.
  - Галка! - браво отрапортовала галка, отдавая честь крылом.
  "Что-то у всех сегодня имена какие-то заковыристые!" - посетовал про себя сторож, и выпалил:
  - Так! А теперь чётко, доходчиво и кратко изложите обстановку, товарищ Галка.
  - Докладываю, Ваше Высокородие! - Галка вытянулась по струнке. - За прошедший день зафиксировано семь нарушений общественного порядка. Из них, три раза лисицы отбирали у ворон сыр; один раз волки и овцы драку затеяли; в двух случаях изымались наркотические вещества.
  - А эт как? - удивился Иван Иваныч.
  - Да очень просто, Ваше Высокородие. Два раза у котов валерьянку отбирали.
  - Понятно. А здесь что случилось?
  - Докладываю. Белка затеяла ремонт у себя в дупле на старой ёлке. Наняла дятла. А он, стервец, так нынче долбил, что ёлка ходуном ходила! Вот шишка и не удержалась, упала. - Галка перевела дух.
  - А убивец кто? - спросил сторож.
  - Известно кто! Дятел! - встряла в разговор белка. - Он же долбил, а не я!
  - Голубушка, но заказчица-то ты! Ты же его наняла! - возразила ей Галка.
  - Так я же его наняла ремонт делать, а не шишками швыряться! - завопила белка. - А ты что молчишь, ирод окаянный? - повернулась она к дятлу.
  Дятел смущённо поправил очки на резинке:
  - Ну не со зла я, матушка, не со зла. Хотел побыстрее ремонт тебе сделать. К празднику поспеть. Ну... вот и расстарался...
  - Расстарался! - передразнила белка. - Поспешишь - белок насмешишь! Это тебе урок хороший! Вот вернётся весной твой папаша из командировки, всё ему про тебя расскажу! Всё, как на духу!
  Дятел плаксиво скривил физиономию:
  - Ну тёёёётушка Белка... Ну паааажаааалста.....ну не наааадаааа... - заныл он.
  - Посмотрим-посмотрим! - не унималась белка. - Вот, как начальство решит, так и будет! А сама я на это пойтить не могу! Воспитание не позволяет! - отрезала она.
  - Ну, хорош! Расшумелися! - встрял в перепалку Иван Иваныч. - Голова от вас болит!
  Он повернулся к шишке:
  - Потерпевшая, что скажете Вы?
  Шишка молчала. Иван Иваныч забеспокоился:
  - Потерпевшая, Шишка! Отвечайте! - потребовал он. Шишка молчала по-прежнему.
  - Наверное, она умерла от разрыва сердца. - решил сторож.
  - Ишь ты, какой прыткий! - фыркнула Собака. - А прошлой зимой, когда тебя поленицей завалило, ты тоже умер чтоль?
  - Нет... - опешил Иван Иваныч.
  - Вот то-то и оно, что "Нет"... А ведь, лежал, прости господи, минут пятнадцать как мумия!
  - Так боооольно же! - протянул сторож.
  - С этого и надо было начинать! К каждому делу свой подход должон быть! - подытожила Собака и подняла заднюю лапу.
  - Ай! - раздалось из-под Собаки. Это запищала шишка. - Что здесь происходит? Почему я тут, а не на ёлке?
  - Да потому что, кумушка, дятел безмозглый тебя уронил! - выступила белка. - А ты сама-то ничего не помнишь?
  Шишка возмутилась:
  - А что мне помнить?! В декабре на ёлке заснула, а проснулась сейчас. Здесь, под кустом. Ну, просто не успеешь глаза сомкнуть - сразу будить начинают! Спасу от вас нет! Я требую, чтобы меня вернули на место!
  Белка забеспокоилась:
  - Не я тебя оттуда скидывала, не мне тебя и на место возвращать! А виновник всего этого - дятел, чтоб ему пусто было! Пущай он тебя на ёлку обратно и тащит. Вот он... Уже удирать намылился! - белка сердито ткнула дятла лапой. - Давай-давай, родимый. Бери шишечку и тащи её наверх. Шкодить-то вы все мастера, а как дело благое сделать, так, аккурат, никого не дозовёшься!
  Толпа зевак-болельщиков одобрительно зашумела. Поняв, что ему не отвертеться, дятел обхватил крылом шишку, поправил очки и полез на ёлку. Иван Иваныч самозабвенно руководил процессом:
  - Майна! Вира! - звучно голосил он, скача вокруг ёлки, как лошадь Пржевальского. - Не кантовать! Не стой под стрелой! Не влезай - убьёт!
  Когда лозунги кончились, Иван Иваныч с удивлением обнаружил в потаённых уголках своего сознания, невостребованные до сих пор, шутки, прибаутки и объявления:
  - Скучен день до вечера, коли делать нечего! - верещал он. - Ждите отстоя пены и требуйте долива! Чем больше пузо, тем дальше от станка!
   Собака, слушая весь этот бред, сгорала от стыда, и делала вид, что сторож не с ней. Но к моменту, когда дятел добрался до середины ёлки, прибаутки у Иван Иваныча иссякли. На лицах окружающих выразилось глубокое облегчение. До конца ёлки дятел полз в приятной тишине. Водрузив шишку на место, он слетел на поляну под аплодисменты публики.
   Собака крикнула шишке:
  - Ну, как? Всё у тебя нормально?
  В ответ, с верхушки раздалось умиротворённое посапывание.
  - Ну слава богу! Разобрались! - вздохнула Галка.
  Толпа начала быстро редеть, и вскоре, рассосалась совсем. Иван Иваныч и Собака остались одни на поляне.
  - Ну что, Иваныч? Пойдём что ли? - устало сказала Собака. - А то, не дай бог, еще и молоко у меня сопрут. Ведь, что за народ пошёл! Что за народ! Тащат всё, что плохо лежит. А что хорошо лежит - утащат еще быстрее! Никакого спокойствия!
  Иван Иваныч отряхнулся от сосновых иголок:
  - Твоя правда! Надобно идтить... - И они пошагали сквозь кусты.
   А потом они с аппетитом лакали прокисшее молоко с сахарком и грызли косточки, которые Собака, по случаю, откопала из заначки под березой. И на душе было так радостно и спокойно.
  
  Вечерело. Тёплые сумерки опускались на лес. Иван Иваныч и Собака возвращались к сторожке и глядели на небо. Какое-то необыкновенное было этим вечером небо. Казалось, что это огромный бледно-голубой холст, который неуклюжий художник заляпал розовыми, бардовыми и серыми пятнами. И воздух был как-то особенно свеж и прозрачен. Хотелось налить его в миску, как молоко, и пить, пить, пить... Пить захлебываясь и отфыркиваясь. А потом влезть в эту миску с ногами, и беззаботно барахтаться в вечерней свежести.
  - Дааа! - протянул Иван Иваныч. - Всё же, как хорошо в нашем лесу!
  - Ага! - кивнула Собака. - Просто замечательно!
  - Послушай, - вдруг встрепенулся сторож. - Но ведь, так не бывает...
  - Чего не бывает? - уставилась на него Собака.
  - Ну не бывает такого, чтоб сторожа на четвереньках ходили, блох выкусывали, а звери и шишки по-человечески говорили!
   - А разве бывает так, чтобы в начале февраля весна приходила, и тюльпаны на грядках начинали пробиваться? - язвительно спросила Собака.
  - Как видишь, бывает. - ответил сторож. - Хотя, я первый раз в жизни такое вижу.
  - Всё в жизни бывает впервые... - загадочно сказала Собака. - Ну вот и пришли. Ладно. Бывай, Иваныч! Побежала я.
  - Постой! - крикнул Иван Иваныч, останавливаясь на пороге сторожки. Его сильно мучил какой-то вопрос. - Ответь мне, пожалуйста: сегодня все говорили по-человечески. Только один кот мой не говорил. Почему?
  - Так спроси у него сам! - усмехнулась Собака.
  - Спроси-спроси! - мяукнули из сторожки.
  Сторож вздрогнул. В сторожке на стуле чинно восседал кот Иван, и лениво жмурился.
   Иван Иваныч глядел на него с минуту, а потом почесал в затылке:
  - Эх! Ничегошеньки не понимаю!
  Он обернулся к Собаке. Но Собаки во дворе уже не было...
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"