- Ты уверен, что мы сможем повторить трюк дяди Йоханнеса? - недоверчиво спросил Эйно своего брата. - Он говорил, что все зависит от того, как тело принимает йод.
- Я проделывал его, - уверял Пертту. - У меня галочка пропадает с запястья. Как это выйдет у тебя - надо посмотреть.
- Если хочешь, то проделай это без меня, - сказал Эйно. - Только посоветуйся сначала с дядей Йоханнесом, все-таки это его фокус.
Йоханнес больше не показывал публике свой трюк с чернильной галочкой, изобретенный им в юности, и поэтому за него решил это проделать Пертту, который, в отличие от своего брата, не боялся снять рубашку перед многосотенной толпой. Юноши вступали в тот прекрасный возраст, когда дети, превратившиеся однажды в подростков, становились красивыми молодыми людьми. Артуру в июне исполнилось семнадцать, а его братья встретили шестнадцатилетие. Йоханнес, стоявший на пороге зрелости, не выглядел на свой возраст. Он, на фоне Ильмари, замученного бытом, и Элиаса, погруженного в заботы о семье, смотрелся, как юная невеста рядом со старым женихом. Йоханнесу было тридцать шесть, но он не утратил своей первозданной красоты в отличие от своих братьев. Несмотря на все беды, свалившиеся на него в ранней молодости, Йоханнес был так же прекрасен, как и много лет назад. "Ты точно колдуешь, - смеясь, проговорил однажды Элиас. - Уж не заключил ли ты сделку с нечистым?"
Однако, несмотря на всю свою прелесть, Йоханнес больше не решался оголять свой стан перед публикой ради своего коронного трюка. Люди стали замечать шрам на его груди, который оставила ему однажды молния. Чтобы избежать лишних вопросов, он решил, что этот фокус станут демонстрировать когда-нибудь его племянники. Жаль, что Артур пошел не по его стопам... Дуэт иллюзионистов, который должен был стать приемником ему и его братьям, был бы лучше, будь он на самом деле трио.
Время неумолимо шло вперед, подгоняя Артура, Эйно и Пертту к взрослению, а их отцов - к ступени зрелости. Старшие Ярвинены помнили их детьми, но годы лепят из неуклюжих мальчишек прекрасных юношей. Литл не меняет своего течения, а жизнь меняется. Но память вечна. И стоит вспомнить, что было после того дня, который сломал их прежний уклад.
После того, как Ильмари вернулся домой с полей битв, война продолжалась до ноября. Окончательно война изжила себя двадцать восьмого июня тысяча девятьсот девятнадцатого, когда был подписан государствами-победителями договор с Германией в Версале. Как и надеялись жители Соединенного Королевства и, наверное, большинства стран, победа была на стороне Антанты. В ноябре восемнадцатого года, когда война закончилась, на площади миллионов городов вышли счастливые люди. Это было волшебное время массовых гуляний и атмосферы бесконечного праздника.
Братья Ярвинены продолжали работать в "Империи Варьете", куда вскоре стал стекать огромный поток зрителей, уставших от смертей и требовавших зрелищ. С тех пор Мюзик-Холл Роппера стал самым посещаемым местом в городе. Там начали свою карьеру иллюзионистов сыновья Ильмари. Артур же продолжал упорно заниматься на виолончели, мечтая стать в будущем вторым Жаном Жерарди. Между тем он успевал участвовать в творчестве своих знаменитых родственников, которые после войны стали медленно выходить из забвения. Элиасу, Ильмари и Йоханнесу тогда пришлось начинать все сначала, ведь, как оказалось, интерес публики к ним за эти годы почти сошел на нет. Слишком долго они не давали о себе знать. Артур несколько лет выступал под началом своего отца, страстно любящего искусство иллюзий, но вскоре отстранился от семейного дела, поняв, что это - не для него. Около полугода после своего возвращения в родные земли, Ильмари не работал. Он залечивал старую рану, которая дала о себе знать лишь в Лиственной пустоши. В конце войны он получил осколочное ранение в бедро. В госпитале Ильмари наскоро поставили на ноги, но болезнь имеет способность приходить через года. К ее визиту он не был готов, поэтому еще долго гостья не отпускала его от себя, а Кертту гнала ее от мужа, делая ему перевязки. Потом он вернулся в творческий коллектив братьев.
Но, несмотря на покой и гармонию, пришедшую в их дом, в душе Кертту жили частицы прошлого, такого призрачного и загадочного. После разговора с Лилией о несостоявшейся много лет назад свадьбе Ильмари и Жанны, Кертту забыла о спокойствии. Ей не давала покоя мысль о том, что таит душа ее мужа. Любит ли он ее, Кертту, мать своих детей, или до сих пор с ностальгией вспоминает о счастливых днях с этой Жанной? Живет ли Ильмари с ней от большой любви, или он боится потерять ее из-за мрачной перспективы одиночества? И что случилось в Эспоо много лет назад? Ильмари нашел любовь или утешительницу? Эта вереница извечных вопросов сводила несчастную Кертту с ума. Она едва дождалась мужа с войны - ей не терпелось вызвать его на душевный разговор, чтобы уже скорее расставить все по своим местам.
Этот разговор состоялся вскоре после того, как воин вернулся в семью. В тот вечер Элиас и Йоханнес ушли с их детьми в Мюзик-Холл, чтобы вновь устроить чудеса. Слуги были заняты на кухне, а Артур был увлечен книгой в спальне. Ильмари хотел побыть в одиночестве, уединившись в гостиной, но его покой нарушила Кертту, пришедшая к нему.
- Прости за вторжение, - извинилась женщина и присела на край дивана. - Просто смотрю, ты здесь один и я решила, что сейчас самое время, чтобы побеседовать...
- Ты не должна извиняться, - спокойно сказал Ильмари. - Ведь ты же нарушила мое уединение, а не, скажем, одиночество Йоханнеса. Я так давно не видел тебя и приму за счастье поговорить с тобой, Кертту.
Она опустила глаза и стала нервно разглаживать невидимые складки на юбке своего платья. Разговор обещал быть тяжелым.
- О чем же ты хотела поговорить со мной? - проговорил Ильмари, обхватив ее одной рукой за талию и прижав к себе.
- Быть может, тебе мои переживания покажутся глупостью, но... - Кертту попыталась отстраниться от него. - Что у тебя было с Жанной? Почему ты мне не рассказывал о ней?
- А откуда ты знаешь о нас? - спросил Ильмари. - Не думаю, что Йоханнес способен на такого рода откровения.
- Нет, он здесь не при чем, - уверила Кертту. - Я узнала эту историю не от него. Так как же ты жил до меня?
- Я любил и ненавидел, Кертту, - признался Ильмари. - Тебя устроит такой ответ?
- Нет, ты не должен скрывать от меня свое прошлое, ведь тебе известна моя прежняя жизнь, - Кертту смотрела ему в глаза. - Я хочу знать, любил ли ты ее?
- Ты точно хочешь услышать всю правду? - осведомился Ильмари, став серьезным.
- Да.
- Когда я встретил ее, мне было семнадцать лет, - начал он. - Она была так же юнна, как и я. Жанна покорила меня с самой первой встречи, и я понял, что сердце мое взято в плен этой прекрасной гувернанткой. Я думал, что она любит меня так же, как и я ее, но видимое счастье было обычной иллюзией. Жанна боялась одиночества, поэтому и держалась за меня. Я был нетерпелив, а она - чиста. Мы были помолвлены и готовились к свадьбе. Я клялся сам себе, что перестану изменять этой недотроге сразу после того, как стану ее мужем.
- Ты мог пойти на измену? - ужаснулась Кертту.
- Тогда я не считал это подлостью. Просто Жанна берегла себя, а я не мог держать себя в рамках, - Ильмари чувствовал себя ужасно неловко. - Она об этом, конечно, знала. Я понимаю, что причинил ей много боли и мне очень за это стыдно. Но в то время я думал, что она никуда не денется от меня. Но нашелся тот, который смог оценить ее по достоинству и был в состоянии дорожить ею. Этим человеком был мой брат. В общем, Артур мог бы быть моим сыном, но не судьба...
- Ты жалеешь об этом? - спросила Кертту, которой снова казалось, что в ее душу вылили ведро кислоты.
- Нет, ведь иначе я овдовел бы в двадцать три года, и у меня не было бы Эйно и Пертту.
- Ильмари, скажи мне, только честно... Ты связался со мной не из-за любви, а лишь только для того, чтобы найти утешение?
- Я не хочу делать тебе больно, но отношениям нужна искренность, - Ильмари не собирался лгать и выкручиваться. - Я не любил тебя, но надеялся полюбить. Согласись, что невозможно сразу забыть одну женщину и впустить в свое сердце другую.
- Ты и сейчас ее любишь? - Кертту чувствовала, как на ее глаза выступили слезы.
- Я не могу любить ту, которая лежит под могильным камнем, - сказал Ильмари. - Жанна мертва, с ее смертью умерли и мои чувства. Но буду честен: если бы она была жива, даже будь она женой Йоханнеса, в моей душе продолжал бы гореть огонь любви. Прости, Кертту, но я ничего не могу с собой поделать.
- Ах, Ильмари... Я ведь думала, что у нас все, как у людей... - произнесла она, уже не скрывая слез. - Зачем же ты увез меня за море, разлучив с семьей? Для чего все это? Я могла бы стать женой того, кто смог бы меня полюбить...
Ильмари ощутил, что душу его разрывает от созерцания страданий супруги. Зачем он сказал ей всю правду? Что это могло дать им? Чувство легкости, которое испытал Ильмари, избавившись от груза тайны, никак не могло окупить тяжесть, обременившую душу Кертту.
- Не надо слез, пожалуйста, - просил он, обнимая ее. - Я ценю тебя и уважаю. Кертту, я не могу не любить мать своих детей. Мы можем быть хорошими друзьями.
- Моего хорошего друга зовут Йоханнес, а мне нужен муж по имени Ильмари! - воскликнула она.
- Значит, за эти четыре года вы успели сдружиться... - проговорил Ильмари. - Если этот паразит еще раз уведет у меня женщину, я его уже точно убью.
- Нет, Ильмари. Я, в отличие от тебя, могу любить и быть верной, - сказала Кертту, встав с места и собираясь уйти. - Я надеялась, что этот разговор вернет мне душевный покой, а вышло все иначе.
Она покинула его, а Ильмари, оставшись в комнате один, с горечью подумал о том, что однажды случилось то, что навсегда перевернуло их жизни. Жанна ворвалась в их судьбы, очаровала обоих братьев, а потом ушла туда, откуда не возвращаются. Но призраки прошлого мешают им жить в настоящем. Йоханнес не может открыть свое сердце для новой любви, а Ильмари не в состоянии проникнуться к Кертту такой же сильной и страстной любовью, как к Жанне. "Что же ты натворила, Жанна..." - прошептал Ильмари, закрыв лицо руками.