В один из темных февральских вечеров, когда дом Ярвиненов опустел после отъезда братьев в Уэльс, Элен, устроившись за письменным столом, принялась за работу над очередным шедевром литературы. Она любила работать в тусклом свете трех свечей и выводила буквы исключительно гусиным пером, рядом с которым непременно стояла чернильница. Да, писали перьями давно и их вытеснили со временем перьевые ручки, но ей нравилось писать свои романы, подражая творцам прошлых веков. Девушка, поужинав и искупавшись в ванной, ушла в комнату, где ночевала с Лилией, когда Йоханнес был дома. Но он уже два дня, как колесит вместе с Элиасом и Ильмари по дорогам Уэльса. Поэтому в его спальне живет Лилия, оберегающая Артура. А Элен хозяйничает здесь, в комнате, которая, как рассказывал Ильмари, принадлежала раньше покойной жене Йоханнеса. В этом доме Элен была принята хорошо; несмотря на отношение здесь к Йоханнесу, его старшая сестра сразу же признала ее, как невесту брата, и поспешила подружиться с ней. В конце-концов, табу на общение здесь распространяется только на его персону. Тарья, узнав, что Элен интересуется Скандинавией, взялась учить ее готовить национальную еду финнов, она показала ей книгу, именуемую Калевалой, и даже преподала Элен несколько уроков финского языка. Маритта рассказала ей много интересного о скандинавских богах и поведала Элен красивые легенды, уходящие своей историей в глубь веков. Она рассказала ей семейное предание, согласно которому ее род происходит от колдуна-шута Хлодвига Славная Песнь и принцессы Моники, дочери короля Олафа Лихая Секира и внучки великого викинга. "И почему Йоханнес считает этих женщин ненормальными? - думала Элен. - Они очень даже неплохие люди".
А в это время неплохие люди были сосредоточены на первом этаже. Маритта с дочерьми пила чай с травой чабреца и мяты, балуя свой вкус несравненной сладостью липового меда.
- Грядет зимняя неделя Фрейра, дочери мои, - напомнила Маритта, заколов шпилькой прядь своих огненно-рыжих волос. - Если мы сумеем задобрить его и завоевать расположение великого Фрейра, то нас всех ожидает солнечное лето с обильными дождями и богатым урожаем. И мир на Земле, без войн и катастроф.
- В прошлом году мы принесли ему в жертву нашу Ночку, но лето выдалось холодным, - напомнила Аннели.
- Значит, великий Фрейр остался недовольным, - сказала ей мать.
- Быть может, нам следует пустить себе кровь?
- Так мы уже делали, принося жертву Вейнямёйнену. У меня до сих пор шрамы на венах, - заметила Маритта, взглянув на свои запястья. - Еще бы чуть-чуть, и меня бы встретила в своем царстве прекрасная Хель. А нам умирать сейчас нельзя - мы не оставили среди Ярвиненов жрецов Вейнямёйнена. Я пыталась наставить на истинный путь сыновей Ильмари, но его противная жена-христианка не дала мне сделать этого! - негодующе проворчала Маритта.
- Но мы можем проделать то же самое с Артуром, пока Йоханнеса нет дома, ведь он вернется с братьями не скоро, - сказала Аннели. - Неужели нам сможет помешать его молоденькая нянька и Элен, которая, похоже, не очень-то и следит за ним? Йоханнес вернется, а его мальчик уже раб великого Вейнямёйнена. Я слышала, что Артур еще не крещен - тем более, это ужасное распятие на шее, которого у него пока нет, не осквернит его целомудренную плоть и непорочную душу.
- Жрецом может стать лишь тот, кто непорочен с рождения, - сердито прошипела Маритта. - Не смей говорить, что у этого отродья чистая душа! Он родился в блуде, ему дали жизнь, предав кровного родственника. Этот Артур - воплощение зла, подобие плутоватого Локи, который убил Бальдра. Как злодей может стать жрецом, скажите мне?!
- А зачем вообще приносить жертву? - робко произнесла Тарья. - Надо быть праведными, а мы, убивая, берем лишь грех на душу...
- Это тебя братья научили своей христианской философии? - воскликнула Аннели. - Чтобы мы этого больше не слышали!
- Нужно принести в жертву человека, ведь лошади Фрейру оказалось недостаточно, - сказала вдруг Маритта.
- Опять заманивать в дом пьяниц и бродяг, которых никто не хватится... - недовольно произнесла Аннели. - Как-будто мне очень приятно класть к себе в постель грязных парней со стертыми в кровь ногами.
- Тебе на сей раз не придется этого делать, - обрадовала ее мать. - На самом деле, наша жертва живет в двух шагах. Элен, эта глупая англичанка, отлично подойдет в качестве пищи доброму Фрейру.
- Как мы можем?! - воскликнула Тарья, вытаращив глаза. - Она - невеста Йоханнеса!
- Тем более. Пусть ему будет больно, когда он потеряет ее! - Маритта злобно засмеялась, а в глазах ее, казалось, плясали бесы.
Весь следующий день женщины провели на своем капище, что раскинулось среди леса. Было очень холодно и Лилия с Элен подумали о том, что они могут делать на улице в такую пору. А Маритта с дочерьми в это время творили молитву перед принесением жертвы. Поздно вечером, когда Элен уже устроилась в теплой постели, по своей доверчивости не заперев дверь комнаты, ее покой нарушила Тарья.
- Элен, быстро вставай! - прошептала девушка, сдернув с нее одеяло. - Вот, возьми деньги - я их украла у мамы, тебе на первое время хватит... Не спрашивай ничего... Просто беги!
- Это еще почему? - не удержалась от вполне естественного вопроса Элен.
- Они сумасшедшие, - тараторила Тарья. - Мама и Аннели хотят принести человеческую жертву Фрейру. Они уже прочли на капище молитву перед жертвоприношением. Когда наступит полночь, они убьют тебя.
- Не болтай ерунды, они вполне нормальные, - отмахнулась от нее Элен, снова натянув на себя одеяло. - Никуда я не уйду.
- Ну и дура, - сказала Тарья и поспешила направиться к двери. - Прощай - встретимся в Раю, или где у вас там Вальхалла.
Она, уже готовая к побегу, одетая по погоде и захватившая с собой сумку с запасом еды, которую приготовила накануне, пока родных не было дома, покинула дом и спешно отправилась по заранее продуманному маршруту. У Тарьи были при себе деньги, которые дал ей однажды Йоханнес на поезд до Дрим-Тауна, но она туда не поедет, ведь там ее найдут. Девушка решила уехать в далекую шотландскую деревню - быть может, там ее возьмет на службу какой-нибудь фермер и обеспечит ее крышей над головой. Жаль только, что брат, на которого она возлагала большие надежды, не смог ее спасти, поскольку не подвернулось удобного случая. Тарья могла бы остаться с родным человеком, но судьбе угодно разлучить их... Навсегда.
Как и говорила Тарья, две религиозные фанатички не заставили себя долго ждать. Едва Элен снова задремала, как ее незапертая дверь заскрипела, и в ее спальне появились Аннели и Маритта.
- Ава летициа, хава лэсса! - зычно произносила Аннели, кропившая Элен какой-то зловонной жидкостью, похожую на настойку мерзлых трав. Одновременно она окуривала помещение чем-то, похожим на ладан, только пахнущим, почему-то, жженой шерстью. - Ола сёйла, льюэлин рап Фрейр!
- Во славу великого Фрейра! - Маритта достала кинжал, который прятала за спиной, и Элен поняла, что настало время бежать.
Несчастная девушка, даже не успев надвинуть на ноги домашние туфли, рванула к двери прямо в ночной сорочке и босиком. Как можно быть такой глупой? Ее предупреждал Йоханнес, уже прямым текстом говорила об опасности Тарья... А она не поверила им. Дверь черного хода оказалась заперта. Маритта и ее дочь уже позаботились о том, чтобы жертва не улизнула. Выскочив из комнаты, Элен побежала по лестнице, ведущей на второй этаж, с которой она скатилась, как мяч. Девушка кричала, звала Лилию, но та крепко спала и не слышала ее. Зато Артур слышал. Он, не на шутку перепугавшись от звуков, доносящихся по ту сторону их комнаты, запертой не только на ключ, но и на засов, залез с головой под одеяло и потом, долго отходя от шока, молчал до приезда через две недели отца. Не сумев выбежать из дома и через запертую главную дверь, Элен, слышав как по лестнице спускаются ее палачи, разговаривающие на непонятном языке, в отчаянии схватила стул, стоящий у диванчика в прихожей и со всей силы бросила его в окно. Послышались резкие звуки бьющегося стекла, и его осколки усыпали пол в прихожей. Калеча себя, но почти не чувствуя, как ее режет стекло, она вышла в окно и ступила на ледяную землю. Элен бежала, не чувствуя боли и холода. В свете луны она лишь видела, как обагрилась кровью ее белоснежная ночная сорочка. Из ее вен хлыстала алая жидкость, но она, не помня себя, все бежала, бежала. Элен минула мостик через реку и вскоре поравнялась с лесом, где очутилась через некоторое время. Она уходила все дальше и дальше в глубь леса, спасаясь от этих чертовок. Очень скоро она поняла, что безнадежно заблудилась. Элен уже пробегала по этой тропе и встречалась с этим вязом, корни которого рвались из земли наружу. Она видела и раньше эту ель, сломленную ураганом, что прошел однажды летом. Девушке казалось, что за ней гнались эти женщины, жаждущие крови, ее рассудок, скованный страхом, заставлял слышать Элен голос ужасной Маритты и ее дочери. Но, к счастью, это была лишь иллюзия погони. На самом деле, язычницы шерстили другой берег Литла, надеясь на то, что их сбежавшая жертва спаслась в соседней деревушке Плейг. Но разве знала об этом Элен, отморозившая босые ноги, когда бежала по скованным льдом зарослям вереска? Она, подгоняемая страхом за свою жизнь, бегала по лесу, как заведенная, постоянно оказываясь в уже знакомых местах. Выбившись из сил и потеряв много крови, вытекшей из ее ран, оставленных на теле Элен разбитым стеклом, она забрела на какую-то поляну, среди которой возвышалось непонятное строение, походящее на избушку на курьих ножках, о которой Элен читала в иностранных сказках. Стальные столбы, на которых держался домик, где можно было оказаться, лишь поднявшись по крутой лестнице, окна с мутными, местами даже треснутыми стеклами. В ее голове мелькнуло, что это, должно быть, дом какого-нибудь лесника. Но Элен, смертельно уставшая, замерзшая и сильно раненая, не о чем не думая, лишь повинуясь собственным инстинктам, собрала последние силы и забралась наверх. Оказавшись в доме, где вместо двери был лишь лоскут грубой ткани, Элен, не чувствуя своих конечностей, упала прямо на деревянный пол и лишилась чувств.
То ли это было совпадение, а быть может, и судьба, но Элен оказалась в местечке, которое раньше служило убежищем от мирской суеты для Йоханнеса. Много лет назад, когда он был еще непорочным мальчиком, только что вернушимся с братьями из дома учителя в родные земли, Йоханнес, этот нелюдимый человек, облюбовал это заброшенное строение и обустроил его для себя. Он любил здесь проводить время, наслаждаясь единением с любимыми книгами, небольшая часть которых так и осталась здесь, позабытая им. Тут же Йоханнес и познавал запретное, воспитывая в себе культуру потребления - на старом кофейном столике, застеленном фиолетовой скатертью, стояла недопитая бутылка вина. Именно сюда Йоханнес привел однажды Жанну, которая семь лет тому назад еще была невестой Ильмари и его подругой. А потом, очаровав ее, часто приходил с ней сюда в тайне от всех, чтобы ничто не нарушало романтики их запретной любви. Вроде бы семь лет - это ничтожный срок для истории, но огромный для человека. Все это было так недавно, но казалось, что прошла целая вечность. Йоханнес, скитающийся по стране, уже давно забыл о месте, где прошли самые счастливые годы его жизни...
Очнулась Элен в час, когда луч зимнего солнца коснулся ее бледного лица. Ей показалось, что за ночь ее покинули все жизненные силы. Из ее подсохших ран продолжала сочиться кровь, а пальцы на руках и ногах онемели от холода. Все ее тело сводило судорогами от переохлаждения, а прекрасные волосы Элен покрылись инеем. И очень хотелось пить - не так мучал ее голод, как жажда. Здесь оставаться больше нельзя, иначе она просто погибнет. Еще неизвестно, спят ли ее палачи дома или обыскивают лес, но то, что от голода и холода умирают - общепризнанный факт. Едва сумев подняться, она, пошатываясь, отправилась к выходу. Еще никогда в жизни у Элен так не кружилась голова. Ее путь пролегал по зарослям хвои и болоту, но Элен, едва в нем не сгинув, все же смогла вырваться из адской жижи. Бог услышал ее молитвы, и вскоре среди непролазной чащи появился просвет - лес расступился перед ней, и Элен оказалась посреди поля. Отчаянно стараясь выжить, она буквально проползла по широким землям, которые летом изобилуют пшеницей. Ее путешествие закончилось в хлеву, в который забрела Элен, тотчас же упавшая между двумя дремлющими коровами.
- Госпожа моя, Госпожа - пора кушать, - утром в хлев заглянула зрелая женщина, прислужница местного лорда. Она собралась накормить тех, кто обеспечивал имение молоком.
Лишь издав свое утробное "мууу", корова поднялась с сена, и ее кормилица увидела полуживое тело, распластавшееся среди навоза и соломы.
- О, матерь божья! - воскликнула женщина, и, бросив ведро с грубой кашей, побежала разыскивать своего лорда.
Лорд имения Дангариса был молодым мужчиной, заполучившим эти земли десять лет назад после смерти отца. Джонатан Левиадок растил маленькую дочку, оставшуюся у него после ухода в иной мир его первой жены. Еще один вдовец появился на горизонте судьбы Элен. Правда Джонатан, в отличие от Йоханнеса, не поставил на себе крест после смерти жены. Сэр Левиадок чувствовал в себе силы и мучался от того, что его окружают лишь дворовые девки, а дамы голубых кровей бывают здесь крайне редко. Он давно женился бы, если бы нашел подходящую кандидатку.
- Сударь, хозяин мой! - в его покои вбежала взвинченная служанка. - Там, в хлеву, девушка! Она вся в крови, но, похоже, еще жива!
- Как она там оказалась?! - воскликнул мужчина, а потом, успокоившись, проговорил: "Зови нашего кузнеца, конюха и всех слуг. Пусть принесут ее в дом, а там решим, что делать".
Йоханнес с братьями вернулся в Нью-Роут лишь в двадцатых числах февраля, почти через две недели после бегства из их дома Элен, которую он хотел спрятать в Лиственной пустоши от смертельной угрозы, нависшей над ней в лице мстителей ее родителям. Он хотел помочь ей, а сам едва не подтолкнул ее к обрыву жизни. Но об этом Йоханнес еще даже не догадывался. Когда Элиас, Ильмари и Йоханнес сошли с поезда на перрон, им довелось повстречаться там с призраком прошлого. Вернее не с призраком, а вполне реальной миссис Браун - актрисой Нью-Роутского театра, где раньше работали братья. Она ожидала прибытия поезда из Грин-Хилла, чтобы встретить своего сына, держащего путь домой. Случайно завязался разговор о прошедших годах, в ходе которого Йоханнес узнал, что стало с той, которая забрала у него однажды его чистоту юности, но не сумела взять сердце.
- Фред Лоу сейчас находится не в самом лучшем материальном положении. Ведет праздный образ жизни, того гляди и пропьет свое ателье, - рассказывала миссис Браун о событиях в Нью-Роуте. - Вроде бы, к его старшей дочке сватается сын какого-то торгаша. А Линда вообще ветреная девчонка. То ходила ко мне на занятия, мечтала стать актрисой. А теперь в живопись ударилась. Рисовать пытается. Получается у нее это так же бездарно, как и играть в театре.
На том и расстались Ярвинены с давней знакомой. Йоханнес, молча, порадовался за Кейт, ведь сейчас она, наверное, счастлива. Кто знает, чем бы все закончилось, если бы они не расстались. Вернувшись домой, братья обнаружили, что окно в прихожей занавешено шерстяным покрывалом, которое закрывало зияющую в стеклах дыру и защищало дом от холода, хоть и слабо. Аннели сказала, что это позавчера прошел дождь с градом, который и выбил им стекла. Эта история была убедительной, ведь ливни в эту пору бушевали по всей Англии. Но Йоханнесу показалось крайне странным то, что в доме не было ни Элен, ни Тарьи. Он думал, что девушки просто решили прогуляться, ведь в комнате Элен были разложены на столе рукописи романа - значит, Элен ненадолго вышла, оставив свою работу, и скоро вернется. Но она не пришла и спустя сутки. Не явилась и Тарья. Йоханнес начал серьезно беспокоиться за них и, конечно же, обратился к тем, кто был тогда дома.
- Я не знаю, что произошло, - правдиво говорила Лилия. - Вечером я легла спать вместе с Артуром в вашей комнате, мой господин. Я очень крепко спала и не знаю, что случилось ночью, но только на утро их уже не было дома. А наш мальчик молчит, словно набрал воды в рот. Не разговаривает уже две недели.
- Тарья, эта паршивая девчонка, предала нашу веру и сбежала, видимо, чтобы не присутствовать на одном из ритуалов, - говорила Аннели, когда брат обратился к ней. - А Элен ушла в одиннадцатом часу вечера во двор - сказала,что хочет подышать свежим воздухом, и больше не вернулась. Мы искали ее по всему Лэнд-Крику, но так и не нашли.
- Ну а ты чего хотел? - равнодушно проговорила мать. - Это еще удивительно, что Жанна так долго прожила с тобой, но в итоге, все равно сбежала от тебя в царство Хель. Женщине нужен мужчина, а не девчонка в мужском обличии. Ты хоть видел себя в зеркало? Если бы ты не носил брюки, я бы приняла тебя за женщину. И отродье твое, того гляди начнет красить брови и глаза, чтобы быть похожим на своего отца. Я более чем уверена, что эта девица убежала к настоящему мужчине, чтобы избежать брака с тобой, ничтожество.
Слова матери полоснули по его душе, как лезвие бритвы по венам. Ну зачем мама так говорит? Он ведь точно такой же ее сын, как Ильмари и Элиас... Йоханнес не виноват, что природа даровала ему слишком нежные черты лица и светлые волосы, которые будут уродовать его, если он станет носить короткую стрижку. А насчет накрашенных бровей и глаз... Йоханнес слишком бледен и не может позволить себе жить без слабого макияжа. К тому же он человек публичный и ему необходимо быть красивым. Йоханнес вспоминал свое раннее детство и просто не мог припомнить, когда мама была так груба с ним. Что же произошло? Неужели она до сих пор не может ему простить то, что случилось давно?
Не найдя правды у матери и сестры, братья впали в отчаяние. Элиас так надеялся, что его брат снова будет счастлив, а Ильмари мечтал, что однажды снова станет дядей. Оба уже привыкли к Элен и чувствовали, что дом опустел без нее. Йоханнесу не давали покоя разбитое окно и оставленные рукописи - нет, если бы она собиралась сбежать от него, она забрала бы свои вещи. Да и с чего бы ей бежать, если он, на самом деле, и не собирался жениться на Элен. Она, как и Йоханнес, знала, что это - игра, и что он как был для нее просто другом, так и оставался им. Было бы все ясно, если бы он пытался взять ее силой, заставить ее стать своей женой, но Йоханнес даже не касался ее пальцем. Однозначно, что все не так просто. В одну из ночей, когда Йоханнес уже спал, согрев в своих объятиях сына, Артур вдруг проснулся и проговорил: "Па, я знаю, что с Элен".
- Ты чего не спишь, Артурри? - проговорил Йоханнес сквозь сон. Потом, заинтересовавшись, спросил: "И что же с ней?"
- Что-то плохое, - произнес шепотом Артур. - Я слышал той ночью, как она кричала и звала Лилию. Элен плакала и бегала по дому, а потом я услышал, как разбилось окно. Па, твоя ма нехорошая и злая. Я боюсь ее и ту леди, которая все время рядом с ней.
- Ничего не бойся, мой сын, - проговорил Йоханнес и поцеловал его в щеку. - Я всегда с тобой за исключением того времени, когда отлучаюсь. Но не забывай о Лилии - она всегда тебя защитит.
Йоханнес не воспринял всерьез слова ребенка, обладающего богатой фантазией. Вероятно, Элен и в самом деле вышла во двор, потом решила прогуляться по лугам, забрела в лес и заблудилась. Но этого нельзя так оставлять. Если она еще жива, ведь Элен блуждает уже давно, то нужно придти ей на помощь. "Завтра пораньше встанем и пойдем в лес..." - подумал про себя Йоханнес и снова заснул.
Утром он очнулся рано - его разбудили голоса, доносящиеся с первого этажа. Кто-то бормотал на кухне, стараясь говорить тихо, но плохо делал это. Несколько голосов перекликались между собой, и Йоханнес не мог даже понять, женскими они были или мужскими. Он поднялся с постели, заботливо укрыв Артура двумя одеялами - летним и зимним, чтобы мальчик не замерз. Лилия, вероятно, еще спала в комнате Элен. Йоханнес собирался выпить чашечку бодрящего кофе, прежде чем идти умываться. Пройдя по верхнему этажу и спустившись по лестнице своим неслышным шагом, Йоханнес оказался у двери ванной комнаты. Завернув за угол, можно было увидеть, что происходит на кухне. Но он не успел показаться на глаза тем, кто говорил о чем-то чрезвычайно важном. Но было ясно, что разговаривали между собой мама и Аннели.
- Не вышло нам принести в жертву великому Фрейру эту девицу, не вышло! - раздраженно говорила, едва не рычав, Аннели. - Я уже окропила ее настоем из замороженной травы кровелистника и папоротника, я окуривала ее комнату шерстью жертвенного ягненка. Мы произнесли заклинание. Но эта Элен дала дёру. Я говорила, что надо было ее сразу связать!
- Но на исходе этой недели мы должны принести ему кровавую жертву, - сказала Маритта, уронив на пол что-то железное и звенящее. - Если мы не смогли принести великому Фрейру девственницу, в чем, вообще-то, я сильно сомневаюсь, ведь Элен успела пересечься с похотливым Йоханнесом, то нам следует принести ему младенца. Артур, мальчишка, рожденный в блуде, искупит свой грех, став жертвой богу Фрейру.
Йоханнес весь побледнел. Он знал, что мать помешалась на язычестве, но не мог предположить, насколько далеко зашла ее болезнь. Йоханнес даже не представлял, какую угрозу она может представлять людям. Его сын в опасности и, если он не предпримет меры, то Артур может погибнуть от рук своей сумасшедшей бабушки и не менее двинутой тетки. Он уже подверг опасности Элен, не смог спасти Тарью и бедняжка, сбежав, была брошена сама собой на произвол судьбы. Но Артура, своего единственного ребенка, он просто обязан защитить! Йоханнес, застыв в ужасе на месте, не мог сделать и шагу. Он слушал ужасные речи, выходящие из уст близких ему людей.
- А помнишь, мама, как двадцать лет тому назад я впервые принесла в жертву человека славному Тору, богу плодородия и молний? - произнесла Аннели, предавшись воспоминаниям. - Мы опоили его отваром из кровелисника, а потом, когда он стал податливым, ты привязала его к столетней ели, а я вспорола ему ритуальным кинжалом грудь. Жаль было мне нашего отца, добрым человеком он был... Но ему выпала такая честь, быть жертвой Тора. Я была бы счастлива, если бы меня принесли ему в жертву, да только не нашла еще себе приемника.
- Аапо заслужил это. Он разлучил меня с моим Ильмари, которого я любила больше, чем саму себя. Но ему тоже нужно отдать должное, ведь если бы не Аапо, то не родились бы вы.
- А зачем мы принесли в жертву отца Юхани? Он ведь был осквернен крещением в христианстве, - спросила Аннели.
- Дин изменил мне с женщиной, которую мы потом принесли в жертву Велунду.
- Но мы великолепно спрятали труп мистера Бредберри, обескровив его, - гордо произнесла Аннели. - До сих пор все думают, что он пропал без вести.
Йоханнес почувствовал, что еще немного, и он лишится чувств. Он так и не мог до конца поверить в то, что это был не страшный сон, а кошмарная действительность. Его мать - серийная убийца, а сестра - ее сообщница. Аннели такая же религиозная фанатичка, как и она! Тарья ведь говорила ему, что отца Жанны убили мама с Аннели, а он не поверил ей... Йоханнес, найдя в себе силы, чтобы сдвинуться с места и не упасть в обморок, тихо, не обратив на себя внимания, поднялся на второй этаж, а потом, уже не боясь быть замеченным, ворвался в свою спальню, где мирно спал Артур.
- Поднимайся, Артурри! - воскликнул он, хватая его за руку. - Вставай немедленно!
- Что, па? - испуганно проговорил мальчик, выпучив глаза.
- Мы уходим, - Йоханнес судорожно бросал в дорожную сумку их вещи. - Ты был прав, моя мама и правда злая. Да, ее нужно бояться.
Меньше, чем через двадцать минут, Йоханнес был готов вновь сорваться с места. Он поспешно разбудил Лилию и велел ей одеваться. В гостиной, куда Йоханнес зашел, чтобы достать из шкафа свежую рубашку, ему встретился Ильмари. Он намеревался выпить чаю, листая свежую газету.
- Ты куда-то уходишь? - спросил Ильмари, взглянув на взбудораженного брата.
- Я не ухожу - я деру когти. А это делают, как известно, гораздо быстрее, чем просто уходят, - бросил Йоханнес и убежал к себе в спальню, где его уже ждала Лилия, одевающая Артура.
Ильмари увязался за ним, бросив чай и газету.
- Но что произошло? - допытывался он. - К чему такая спешка?
- А к тому, что наша дорогая мама едва не убила Элен и собирается к концу недели принести в жертву какому-то там Фрейру моего сына! - срываясь в истерику, воскликнул Йоханнес. - Я слышал их разговор! Наш отец не уходил к другой женщине - он был убит Аннели, своей же дочерью! И Джеймс Бредберри тоже не исчезал! Его труп зарыт где-то, докуда мы не добрались, когда его искали! Ильмари, беги отсюда, пока сам жив, и захватывай с собой Элиаса! Наша мать окончательно спятила и ее уже не спасти, а вы сможете еще покинуть дом живыми!
Йоханнес с сыном и служанкой спешно покинул дом. В дальнейшем они поселились в Литлфорде. А Ильмари, решив не испытывать судьбу, вскоре помирился с Кертту и стал жить со своей семьей в Нью-Роуте. Элиас же решил помогать Йоханнесу с сыном. С тех пор началась размеренная жизнь братьев, насыщенная работой. Семья и дом чередовались с разными городами и шоу. Иногда они вспоминали о пропавшей Элен и сбежавшей Тарье. "С ними все хорошо, я уверен, - сказал однажды Йоханнес. - Элен же сумела убежать от них. Такая девушка, как она, нигде не пропадет. А Тарья... Я себя никогда за это не прощу, ведь она просила меня о помощи... А я не смог ей помочь..."