Облака наползают с запада, медленно затягивают все небо. Ветер, заботливый пастырь гонит их, своих овец, на свежие луга. Сквозь пелену проглядывает тусклый диск солнца. Потеряв силу лучей, оно становится беспомощным и холодным.
Овцы затмевают собой свет, а пастырь их, не ведая о том, продолжает завывать протяжную тоскливую песню. Как и любой пастырь, он печется только об овцах своих.
Небо, насупившись, прогибается ниже к земле. Но дождя не будет. Я знаю.
По зеркальной глади пруда небесные овцы крадучись приближаются ко мне. Я касаюсь их шерсти - она мокрая и холодная, как и мои руки. С кончиков пальцев холод проникает в самое сердце. Оно сжимается от тоски и замирает...
Время...
Со стороны аббатства к прудам бежит мальчик. Трава шелестит под его быстрыми, легкими ногами. Он кажется точкой на склоне, но я отчетливо слышу этот шелест и... его прерывистое дыхание...
- Сколько поймали, месье Пьер?
Я вздрагиваю от неожиданности и выпрямляюсь ему навстречу, пытаясь прочесть в глазах мальчика что-то, похожее на знамение. Но в их незамутненной глубине отражаются только овцы...
- Не много, Бене, - заставляю я себя улыбнуться в ответ, чтобы не напугать его. - Три. Зато какие красавцы!
Я поднимаю из воды плетеный садок. В нем зеленоватой чешуей поблескивают королевские зеркальные карпы.
- Ух ты! - восхищенно выдыхает Бене.
- Стой! Не приближайся! - вырывается из моего горла истошный вопль, и мальчик оторопело замирает на месте, удивленно хлопая ресницами.
Я виновато развожу руками, досадуя, что все-таки напугал его.
- Здесь скользкий спуск, Бене...
Оправдываюсь. За что? За предчувствие, граничащее со знанием, за собственную беспомощность перед неизбежностью, за этот холод в пальцах, за страх... за него... за себя...
Неизбежное...
Тяжелый садок выпадает из моей руки. Ударяется о кромку берега. Рыбы выскальзывают из открывшейся горловины на свободу, отталкиваются от земли хвостами, подлетают в воздух, жадно хватают его ртами.
На лице мальчика отражается немое рыбье отчаянье. Он что-то кричит, но я уже не слышу его. Взмахивает руками, будто пытается обнять освободившихся рыб, кидается вперед на скользкую глину пологого спуска... еще один шаг навстречу неизбежному...
Сколько раз я проживал это во сне, и всегда был уверен, что это не сон, потому что все пережитое в нем было больнее и ужаснее любого сна. Сколько раз я пытался предотвратить неизбежное, воспрепятствовать тому, что должно было произойти...
Но ничего изменить невозможно. Мальчик поскальзывается и падает в воду. Зеркало пруда всасывает его в себя и расходящимися кругами выдыхает пустоту. Бене!!! Вот он был, мгновение - и его уже нет. Каждый раз я не могу поверить в то, что смерть - это так просто. Я в бессилии озираюсь вокруг - никого, кто мог бы помочь. Что делать? Я не смогу нырнуть за ним. Господи, где же Ты в этот момент? Как мог оставить овец своих без присмотра?!?
Я прыгаю в пруд. Открываю глаза, пытаясь разглядеть в мутной воде мальчика. Но нет, поздно. Воздуха не хватает. Как тот зеркальный карп на берегу я делаю жадный вдох, и легкие наполняются водой. Тело становится тяжелым и тянет ко дну. Погружаясь в толщи воды, я засыпаю... чтобы снова проснуться на берегу пруда...
Заезженная картинка прокручивается много-много раз. И что-то незримое меняется в самой ее основе...
Нет, подожди... Именно сейчас я почему-то ощущаю Его присутствие так четко, как никогда раньше. Именно сейчас, стоя на берегу пруда, у самого края бездны, которая поглотила Бене, и собирается поглотить меня, я чувствую Его в себе! И в воле Его спасение мое...
...я снова вижу перед собой мальчика...
- Я не смог спасти тебя, Бене. Я неудачник, я слаб и ничтожен, я обычный человек, Бене. Я не умею плавать... И не хочу больше видеть сны...
Он не слушает меня, его восхищенный взгляд устремлен куда-то в небо.
- Посмотрите, месье Пьер, вы когда-нибудь видели такое, чтобы рыбы летали?
- О чем ты говоришь? - я поднимаю голову и невольно прикрываю рукой глаза, от бликов играющей в солнечных лучах рыбьей чешуи.
- Месье Пьер, они как будто зовут нас за собой!
- Но... мы не можем...
- Как же..., - захлебывается он от волнения, - как же тогда они могут?
- Их не удерживают наши сны, Бене.
- Мы уже не спим, месье Пьер, - мальчик отталкивается от поверхности воды и легко взмывает в небо к блестящим рыбам-птицам.
Я любуюсь плавными движениями Бене, тем, как изящно он лавирует в воздушных потоках. Ловлю его руку, и мы летим вместе. В те места, о которых ведомо одним лишь рыбам-птицам.