Сагран Анастасия : другие произведения.

Решимость: почти святой Брайан

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Прекрасные, бездушные, недоразвитые эскортесс - существа, выведенные пришельцами на Клервинде - бесконечно требуют крови или секса. В руки крылатого священника Брайана попадает красивейшая из них - Моргана. Она меняется до неузнаваемости и влюбляется в него. Близкому к святости Брайану ни к чему её обожание, потому что магия церковного проклятия стережёт даже его мысли. Моргана готова пойти против своей природы и смириться с воздержанием, но Брайан, оказывается, умирает из-за своей праведности.

   Предыстория
   Планета Клервинд тысячи лет укрывала человеческий вид разумных. Две ноги, две руки, одна голова, одно сердце, кровь красная. Люди страдали болезнями, они обманывали, предавали и убивали друг друга, и со временем срок жизни каждого отдельного человека сократился.
   В разное время прилетали шипастые демоны, чтобы убивать и пить кровь людей. Редко появлялись и крылатые ангелы, чтобы исцелять и исправлять человечество, а так же уничтожать демонов. Некоторые из ангелов оставались жить среди людей, но вскоре засыпали долгим глубоким сном. Люди научились пробуждать ангелов, но поскольку это было невероятно сложно, то делали это только ради защиты от демонов.
   Когда прибыла целая цивилизация крылатых с планеты Аконит, клервиндский народ понял, что ангелы вовсе не посланники справедливого Бога, а просто очень необычный, иной вид сильных и честных людей, умеющих странным способом призывать крылья, оружие и свет. Пришельцы считали себя обязанными стать защитниками для клервиндского человечества, их старшими братьями, их целителями и наставниками. Крылатые с удовольствием постепенно насаждали свои порядки, взяли на себя заботу о благополучии бескрылых людей и были справедливы и честны.
   Так было до тех пор, пока не грянули тёмные времена. Перевёртыши - человекообразный вид, принимаемый ранее за демонов - решили обосноваться на Клервинде. Старый умный шипастый Ли привёл за собой целую империю тех, в чёрной крови которых с рождения жила ненависть к крылатым.
   Светлый народ с Аконита отчаянно защищал планету, но всё было тщетно и Ли удалось закрепиться на первом островке земли - местечке возле маленького городка под названием Лифорд. Тогда же главнокомандующим крылатых стал прославленный Джулиан Февер из рода Сильверстоунов. Его военный гений оказался столь велик, что войска крылатых отбросили перевёртышей на луны.
   Ли, которого иной раз стали именовать Лифордом, послал к звёздам призыв. На него откликнулся царь-перевёртыш Рашингава, поборник просвещения, и, после объединения царей, в войне произошёл переломный момент. "Демонам" удалось отобрать часть одного материка. Они, более цивилизованные и организованные, чем те голодные одиночки, что тысячи лет мучили людей, оказалось, не желали смерти и страданий бескрылым. Ли и Рашингава как правители составляли о себе только самое лучшее впечатление. Под влияние этих умных мужчин попала молодая человеческая женщина Арафель из монархического клана Дан-на-Хэйвин. Она заключила с пришельцами союз против крылатых с Аконита и провозгласила себя императрицей Севера. Так Клервинд разделился на Северный и Южный союзы.
   К Северному союзу присоединились ещё и Адморские перевёртыши, тоже откликнувшиеся на призыв Ли. Тогда-то Джулиан Февер вспомнил о спящих древнейших "ангелах" и пробудил всех тех, о местонахождении коих ещё было хоть что-то известно. Некоторые из древнейших имели такие таланты, навыки и знания, которые помогли им снова прославиться, а Югу - снова успешно наступать.
   Среди пробуждённых был предок главнокомандующего, ясновидящий Сапфир. Он предсказывал такие невероятные вещи, что Арафель послала свою дочь Игрейну инкогнито к крылатым, чтобы послушать Сапфира. Случилось невероятное - Сапфир настолько влюбился в человеческую женщину, что поведал ей секретов больше, чем своим же потомкам, друзьям и союзникам. Так Северный союз узнал о самом древнем из живых перевёртышей, Хоакине, прозванном Классиком. Сапфир ненавидел его и считал единственным стоящим своего внимания врагом. Потому-то и отправились перевёртыши на поиски Классика.
   Классик, едва услышав о месте нахождения Сапфира Сильверстоуна, бросился с войсками на Клервинд и уничтожал одного древнейшего за другим, наслаждаясь кровопролитием и возможностями войны.
   Высокотехнологичная цивилизация фитов, обязанная когда-то Сапфиру, в помощь крылатым сумела отправить не только вооружённую машинами армию, но и рабочих с инженерами, которые не просто поддерживали функциональность своих боевых единиц, но и создавали новые отряды.
   Так на Клервинде смешивались времена, технологии, виды и расы, порядки и правила, а гениям и героям с обеих сторон настало время и место проявить себя с новых сторон. В битвах прошло менее двухсот лет, а множество великих и достойных погибло от огня, меча и яда.
   Рашингава изобрёл способ скрещивания людей и перевёртышей и, не без магии и химии, родились драконы-ящеры. Имя отца первого дракона, Ксениона, навсегда потерялось в лабораториях Рашингавы. Мать первого дракона, Игрейна Дан-на-Хэйвин, дочь Арафели, с удовольствием ввела жуткую полукровку в свой клан. Став императрицей, Игрейна Первая родила шестнадцать драконов перевёртышу Ли и двадцать два дракона - Адмору. Становясь старше, драконы учились обращаться в человекоподобную форму и думать, и чувствовать, и принимать решения подобно людям. Ксенион, первым применив человеческий способ мышления к драконьей форме, стал начальной частью самого страшного оружия уже порядком потрёпанных войск Севера. Вторым страшным оружием стал вид эскортов, рождённых в союзах драконов и людей. Эскорты, пусть и считались низшим видом по интеллектуальному развитию, но не могли умереть вовсе.
   Драконы и эскорты оказались вполне смертны. Но Сапфир всё равно предсказал крылатым полное поражение. Лучшие умы Юга долгое время бились над тем, как остановить погибель. Юг решил прибегнуть к последнему удобному средству - к миру.
   Глава 1. Белая гостиная в Сильверхолле
   Симпатичный священник в чёрной рясе бодро шагал по коридорам и залам Сильверхолла. Ему повезло появиться на свет именно здесь, и он знал каждого, кого встречал на пути. Ему были здесь рады, но так бывало всюду. Даже первый встречный без труда распознавал в отце Брайане мягкосердечного добряка. Разве что близкие знали его строгость в отношении к самому себе. Если бы не это, отец Брайан никогда бы не получил прозвище "почти святой Брайан" и сан кардинала церкви Единого.
   По его молитве с недавнего времени случались чудеса, сам он был примером лучшего нрава, любви и всех добродетелей, а что родился Сильверстоуном, так это было скорее личным испытанием его терпения и некоторой встряской, чем пятном на репутации.
   Принадлежность именно к этой семье помогала во всём. Глава клана, герцог Сильвертон, уже долгое время занимал пост предводителя Юга. И так посчастливилось, что тот самый Ричард Сильвертон приходился Брайану кровным отцом. Коллегия кардиналов не могла не возлагать больших надежд на крылатого с таким влиятельным родителем.
   - Брайан! - позвал священника похожий голос, разве что слышимый как более высокий. - Обожди.
   Крылатый поднял голову и увидел своего близнеца, Роджера Кардифа, на верхнем пролёте лестницы, мимо которой проходил.
   Роджер оглянулся - не видит ли кто? - и перемахнул через перила. Прыжок вниз на три его роста закончился удачно, и брат приземлился рядом с Брайаном.
   - В следующий раз сапоги лопнут, - недовольно заметил кардинал. Его считали моралистом, и он обязан был кроме добродетельного образа жизни проповедовать ещё и приличное поведение, но это не значило, что он не хотел иной раз так же прыгнуть через перила. Впрочем, и Роджер редко позволял себе такое: крылатым близнецам стукнуло по тысяче лет, и игривость уже была не к лицу, пусть иной раз и прорывалась в их тесной компании.
   Роджер бы ответил, но в коридоре показались трое его сыновей: Джулиан, Энтони и Джереми.
   Джулиан Алмир, он же Дарк-принц, из-за своей врождённой гениальности и возраста (Роджер в первый раз женился очень уж рано), уже много лет занимал пост главнокомандующего поднебесными войсками. Это не мешало Роджеру иной раз отечески взлохматить волосы Джулиана, но Брайан был уверен в том, что Роджер немного опасается своего "старшенького". Брайан не разделял подсознательных опасений близнеца, но признавал, что Джулиан уж слишком суров. Что касается Энтони и Джереми, самых младших и единственных выживших, кроме Джулиана, сыновей Роджера, то они унаследовали лёгкий нрав своего папаши.
   - Да ты в порядке, я смотрю? - Энтони толкнул плечом Роджера. - Жив? Что тогда операцию провалил?
   - Попал в засаду. Люди. Целая рота стрелков.
   - Это было неожиданно, - признал главком Джулиан.
   - Тебя долго не было, - протянул Джереми, участливо глядя на отца. - В плен попал?
   - В плен красавицы, если только, - улыбнулся Роджер, и пояснил: - Меня расстреляли на месте, посчитали мёртвым. Одна милая леди собиралась обобрать мой хладный труп, но тут я и ожил. Представляешь, я решил, что влюбился.
   - И поэтому не показывался целый период? - фыркнул Джулиан. - Ты просто взял очередной отпуск. Деду это очень не понравится. Был бы ты под присягой...
   - Эй, никто не услышал ничего странного? - вклинился Энтони. - Папаша решил, что влюбился в леди, которая собиралась его обобрать. Либо она из воинственных Дан-на-Хэйвин, либо полковая шлюха.
   - Ну, что же так грубо?.. - покачал головой Роджер. - Никак нельзя называть милых, добрых дамочек шлюхами только за то, что они так восхитительно ласковы.
   - Конечно, нельзя называть дамочек шлюхами... пока они с тобой не спутались, - сказал Энтони и рассмеялся даже громче братьев.
   Брайану пришлось взять себя в руки и вместо того, чтобы улыбнуться, немного повысить голос:
   - Этот разговор не сделает вас достойнее!
   - А тебя он не сделает меньшим девственником, - всё смеялся Энтони. - Чего ты всё время опасаешься?
   Брайан дотянулся до племянника и "одарил" его подзатыльником. Энтони легко забывался и мог нахамить любому крылатому или фиту, невзирая на возраст, сан, должность, титул и степень родства.
   Из того конца коридора, куда Сильверстоунам следовало держать путь, донёсся грохот.
   - Дед уже порывается кого-то убить, а что с тобой будет? - Джулиан спокойно посмотрел на своего несколько безответственного отца, и двинулся вперёд.
   Брайан слегка поморщился, подойдя ближе к белой гостиной Сильверхолла, извечному месту для собрания всех членов семьи. В который раз он слышал крики герцога Сильвертона и должен бы не огорчаться, но родитель был несколько неистов в гневе, а всё же голоса просто так никогда не повышал. Подозревая, что время пройдёт не в самой приятной обстановке, Брайан тягостно вздохнул и вошёл вслед за Джулианом.
   Самый влиятельный мужчина на всём Юге Клервинда, хозяин дворца и глава клана сразу же привлёк всё внимание Брайана. Ричард Сильвертон мощными, ритмичными пинками загонял родоначальника Сапфира Сильверстоуна под диван. Несчастная жертва не сопротивлялась, так как её опьянение достигло той степени, когда собственных сил воспрепятствовать унижению недоставало. "Уверен, что Сапфир заслужил это", - подумал Брайан. "Великого" предка пробудили для участия в войне с северянами, а он, вместо этого, опустошал запасы крылоскола во дворце.
   Сильвертон всё не прекращал своё дело. Удивительно, но он умел, не прерываясь ни в одном и ни в другом, избивать кого-либо и при этом громко орать:
   - Ничтожество! Я убью тебя, гарантирую, что убью, если не смогу тебя образумить! В то время как умирают тысячи!.. Ты, только ты ничего не сделал! Если бы у меня был выбор, если бы я мог знать, что ты настолько бесполезен, я никогда, никогда не разрешил бы пробудить тебя. Да я бы уничтожил все записи, все легенды и всю память о тебе!..
   Чудовищная вспыльчивость часто доводила герцога до рукоприкладства, но его выбрали предводителем всех крылатых и фитов, прекрасно зная об этом. Его выбрали за ум, честь, доблесть, силу, славу и умение договариваться. За происхождение, родственные связи и богатство также.
   Но на месте Сильвертона любой постоянно выходил бы из себя, пусть и не до такой степени. Что значит быть лидером всего Юга, иметь столько доверия к себе и отвечать за совершенно бесполезных, если не хуже, родственников?
   Пьяница Сапфир Сильверстоун был провидцем, не больше и не меньше. В совершенно иной Вселенной, миллиарды эпох тому, он основал род Сильверстоунов. Сапфир прожил невероятную жизнь: путешествовал по чудным мирам, предсказывал разрушения величайшим цивилизациям, правил королевствами и сражался за справедливость, видел, как перерождались светила и как гении творили прекраснейшие шедевры... Но пробудили-то его, нуждаясь не в его памяти и совете, а в его мече.
   Сына Сапфира, Даймонда Лайта, тоже уснувшего на эпохи, пробудили с этой же целью, но ныне он, хотя бы, открыл способ уничтожения драконов и эскортов. Чем он и создал современную легенду о себе не только, как об умелом бойце и красивейшем мужчине, но как об учёном с пытливым умом и умением добиваться решения поставленных задач. Насколько полезен стал Даймонд Лайт - настолько бесполезен оказался Сапфир Сильверстоун, хотя в состоянии опьянения оба находились почти одинаково часто.
   Даже сейчас Даймонд сидел в двух шагах от Сапфира и вспыльчивого главы клана и болтал в бокале эйерн с таким видом, будто находится на светском рауте. О том, что Даймонд понимал, что это не так, совершенно точно говорили развязанный галстук и распахнутая на груди рубашка.
   - Почему?! Зачем такому... - Сильвертон явно не подобрал ругательство, - такие способности?! Почему они достались такой дикой твари?!
   - Войны длятся веками, и так было всегда, позволь тебе заметить, - спокойно сказал Даймонд. - И надо успевать жить, чтобы потом сражаться.
   Даймонд был на вид так же внимателен, серьёзен и невинен, как и прекрасен. Это, и то, что на Сапфире гнев сиятельного герцога уже частично вышел, спасло Даймонда от своей очереди тумаков. Сильвертон застыл.
   Последовал обмен пристальными взглядами. Резко, так, что остальные присутствующие вздрогнули, глава клана заорал снова:
   - Вам-то двоим чего успевать жить?! - он отвернулся, отошёл, увидев сыновей и внуков, но снова обернулся к Даймонду и наконец-то заговорил, а не заорал: - Вы двое вышли против армии шипастых, и только озеро крови осталось. Почему бы не сделать этого ещё раз?
   Герцог продолжал с напором отчитывать всех провинившихся родственников, уже собравшихся вместе:
   - Почему я поручаю ответственное задание вам троим, тем, кого считаю опорой клана, а вы или напиваетесь или пропадаете в чьих-то постелях? Это тебя касается, Роджер! Почему я даю вам всего один, один чёртов лунный период, отбываю на фронт, а по возвращении вижу это? - герцог обернулся к Даймонду и тыкнул пальцем в сторону Сапфира. - Как я посмотрю в глаза тем, кто мне верит?! Что я скажу другим древнейшим?!
   - Но я действительно сделал часть работы. Я выловил и привёз Моргану Аргиад! - пытался обелить себя Роджер, на вид - сама невинность. - Я чудом выжил, когда доставлял других заложников. Им удалось сбежать, только потому, что мы попали в засаду... Мне стреляли прямо в сердце! Неужели это не имеет никакого значения? К тому же это разведка Джулиана оплошала, а не я - никто на моём месте не мог знать о стрелках. Ну, или почти никто.
   Это был прозрачный намёк на то, что операция сорвалась по вине Сапфира. Зачем тогда семье ясновидящий, если не может точно предсказать стрелков-людей на определённом месте линии фронта?
   Прежде, чем Сильвертон в ответ на оправдания своего сына сделал или сказал хоть что-то, Джулиан объяснил:
   - Всё выполнено в срок и в соответствии с планом. Когда заложники ударились в бега, младшие уже были неподалёку. Они доставили нужных людей и не людей в Деферран.
   - Мы доделали всё за стариков, - сияя, лопаясь от гордости, весело проговорил Энтони, один из "младших".
   - Старики - облажались, а внуки у тебя, Ричард, оказывается значительные парни, - прикрыв глаза, кивая сам себе, говорил Джереми, другой "младший".
   Оба молодых крылатых ещё не вполне успокоились после недавнего длительного перелета, и Джулиан посматривал на них с удовлетворением. Энтони и Джереми действительно отличились, не иначе. В противном случае главком поднебесных никогда не вывесил бы на своём лице хоть что-то, кроме суровой холодности.
   - Возможно, - недовольно буркнул герцог, проходя мимо младших внуков и заглядывая в их лица. - Возможно, вы не так похожи на своего неудачника-отца, как я думал.
   - Я не неудачник.
   Сильвертон преувеличенно медленно обернулся к Роджеру. Тот сообразил, что у главы клана ещё не прошло желание сломать кому-нибудь нос, и для маскировки меж портретами на стенах выбрал полностью отсутствующий вид.
   Помогло.
   - Вы, однако, - с сарказмом в голосе начал Даймонд, обращаясь к Энтони и Джереми, - занимались ерундой. Доставить кого? Людей?! Пару женщин-перевёртышей? Тоже мне герои!
   - Ну-ну. А ты чего сделал? - разозлился Энтони на красавца-древнейшего. - Разворошил адморовскую подземку, достал невесту и племянницу наследника, а потом объявил, что убьёшь их царя? А кто доставлял девчонок? Мы!..
   Джереми усмехнулся:
   - Их царь наверняка нашего красавчика опять расцарапал и метнул в сторону Деферрана. Вот Даймонд и убивается, и позор заливает.
   - Я праздную победу, - с достоинством заявил Даймонд "красавчик" Лайт. - Я убил Десептора Адмора.
   - Что? - воскликнул Сильвертон.
   Даймонд не обратил на него никакого внимания. Он продолжал смотреть на Энтони и Джереми.
   - А невесту Адмора я ослепил, прежде чем бросить в лесу. Или вы не заметили?! - Даймонд сделал паузу. - Доставить слепую княжну и испуганного ребёнка... Ха! При-дур-ки.
   - Что?.. - думая, что ослышался и не находя подтверждения, герцог продолжал переспрашивать, но его наглым образом игнорировали.
   - Эта слепая княжна!.. - обиженно начал говорить Джереми, но Энтони ткнул его в бок, чтобы самый младший из сыновей Роджера заткнулся и не разболтал лишнего.
   - Так она вам даже слепая доставила проблем, - догадался Даймонд и сдержанно улыбнулся.
   - На его лице что, превосходство? - спросил Джереми у Энтони.
   - Ты убил Десептора Адмора?! - повысил голос Сильвертон.
   - А что, не надо было? - растерянно спросил Энтони, глядя на деда.
   - Надо, - резко и отчётливо отвечал герцог, не переставая смотреть на Даймонда. - Ты... убил своего заклятого врага?.. Это отличная новость. Не думал, что это вообще возможно. Вот если бы ещё Классик с Ли передохли... Это потрясающе, - он очарованно, не глядя, нащупал кресло и сел, смотря куда-то в стену.
   - Кажется, его братик, Ретт Адморский, очень любил его. Тяжело было уходить, - медленно проговорил Даймонд, намеренно фальшиво сокрушаясь. Сейчас этот сын прародителя производил неприятное впечатление.
   - Так вот вы что... - необычайно спокойно проговорил Сильвертон. - Я даже... прощаю вас.
   И, однако, не поспешил достать ясновидящего предка из-под дивана.
   - У Сапфира свои причины напиваться, - покачал головой Даймонд. - Он, когда выкрадывал и доставлял сюда Игрейну Пятую, опять влюбился.
   - Чего? - встрепенулся Роджер. - Он что, теперь будет влюбляться во всех девок Дан-на-Хэйвин?
   - Но он сказал, что она очень похожа на Игрейну Первую, - как бы оправдал отца Даймонд.
   - Не-не... Этого быть не может! - Роджер замахал ладонью перед собой из стороны в сторону. - Я доставлял саму Моргану Аргиад, красивейшую из женщин... и ничего.
   - Ложь, - прохрипел Сапфир в ковёр.
   - Этого не может быть! - закатил глаза Роджер. - И потом, я же не влюбляюсь так, чтобы мной бутылку крылоскола затыкать можно было...
   - Кстати о делах, - прервал отца Джулиан. - В планах было казнить Моргану Аргиад, если кто ещё помнит.
   Роджер вскинул брови, распахнул глаза как можно шире и замедленно повертел головой:
   - Казни, пожалуйста. Клянусь перьями взрослости, я не против!..
   - И не жалко тебе? - поморщился один из его сыновей. - Красивейшую из женщин?!
   - Нет.
   - Ты не понял вопроса. И не жалко ТЕБЕ?! - Джереми так выделил последнее слово, что даже Сильвертон, с недоумением прищурившись, покосился на Роджера:
   - Ты спал с ней?
   - Какая разница? - Роджер собирался привычно уйти от вопроса, но передумал и заявил: - У меня принципы, между прочим, - последние слова он сказал медленно, раздельно. - Не беру всё, что само падает в руки. Если падает, значит перезрело. Или гнилое.
   Отец смотрел на него с отвращением, как бывало всегда, когда в семье заходил разговор о дурных наклонностях Роджера.
   Последний погрустнел:
   - Ей бы мозги в её голову... тело-то действительно совершенное.
   - Ну, хоть по?..
   - Давайте немного сменим тему, - предложил строгий глава клана, не позволив Даймонду задать какой-то вопрос Роджеру. - Раз всё в порядке и никто из-за очередной смазливой дуры спиваться не намерен, то я не вижу причин отменять её казнь. Из всех заложников она причинила нашим войскам наибольший ущерб. Да...
   - Говорят, она была то ли любовницей, то ли женой всех пяти царей-перевёртышей, - сказал Даймонд. - Кто-то из них может и разозлиться. Или все сразу, если слухи не врут и она действительно так хороша.
   - Хороша, - чуточку подавленно, эхом, вторил Роджер.
   - В постели, я имел в виду.
   - Надо было проверить. Теперь, подумав, я сильно сожалею...
   - Роджер, заткнись! - оборвал сына Сильвертон. - Это показательная казнь. Мы доказываем, что можем сделать то же с княжной Чайной Циан Лифорд.
   - Ты подумай... разве не глупо? - поёрзал Даймонд и глотнул эйерна. - Казни шлюху и взбесишь всех пятерых... четверых царей-перевёртышей, - с удовольствием поправил себя Даймонд. - Казни княжну и взбесишь двоих: женишка - нового царя Адмора, да старика Ли. Казни Игрейну Пятую из Дан-на-Хэйвин, ну, гипотетически, затронешь только дракона Ксениона, главу её клана. Ещё Адморская малышка-девочка что-то значит, но лишь в денежном эквиваленте. Что до остальных, то они вообще ничего не весят для перевёртышей. Ах да, я слышал, Моргана Аргиад и есть дочь дракона Ксениона. То есть тоже Дан-на-Хэйвин. Казни ты эту шлюху и взбесишь... всё равно пятерых.
   - Да, ты прав, Ксенион имеет вес. Но по факту он не имеет собственной армии, как цари-перевёртыши, - рассуждал вслух герцог, потирая подбородок. - И ты кое-что упускаешь. Сапфир говорил мне, что перевёртыши ради женщин, пусть даже близких, потомков на смерть не способны послать. Тогда как княжна Чайна Циан отобрана для Адмора, чтобы родить ему наследника по контракту. И это другое дело, потому что её потомство должно быть необычайно сильным, сверхсильным. Для всего Адмора это значение имеет просто гигантское. К тому же после выполнения договора с Адмором княжна может принести Ли ещё уйму денег, заключив по одному контракту и с другими царями-перевёртышами. Сильные наследники - это отличное вложение в их понимании, а значит, их будущая мать, княжна, куда ценнее, чем шлюха, которая даже забеременеть не может.
   - Сапфир и это тебе сказал?
   - Он сказал, что эскортам заиметь детей настолько сложно, что почти не реально.
   - Да, а считалось раньше, что люди не могут производить потомство от перевёртышей, - с небольшой долей скепсиса сказал Даймонд. Его постепенно перекосило от отвращения: - А вот и драконы на свет появились.
   - Я не знаю, - недовольно признал Сильвертон, - но когда он говорил об этом, то сказал "только чудом" и настолько глупо и пошло захихикал, что я не сдержался и врезал ему.
   - Куда делась Оливия? - внезапно спросил Даймонд у Энтони и Джереми и обернулся к Сильвертону снова: - Ты всегда отсылаешь её куда-нибудь, когда надо поговорить с Сапфиром. Я прав? Твоя жена не позволила бы колотить моего папашу. И ты знаешь это.
   Герцог тяжело вздохнул, задумался.
   - Я ничего не могу с собой поделать, - сказал он. - Этот... вызывает во мне чувство такой гадливости, будто я вынужден общаться с существом, полностью состоящим из животного дерьма.
   - А ты ему нравишься. Он сам мне это сказал.
   - Он чокнутый лицемер.
   - Кстати о чокнутых, - бодро вставил Роджер. - Это лишний повод казнить царскую подстилку. Она не просто бешеная истеричная идиотка. Она чокнутая больше, чем кто-либо. Я не специалист, но, по-моему, она близка к почти полному дебилизму. А вы удивляетесь, почему я её не осчастливил. Да ей в глаза смотреть страшно. Там будто все демоны ада.
   До сих пор Брайан молчал, потому что не хотел услышать упрёков отца и в свой адрес. Несмотря на примерное поведение, его бездействие тоже было для Сильвертона больной темой, ведь сейчас, во время войны, когда каждый мечник был на счету, близнец Роджера, оказывается, принадлежит к мирному монашескому ордену и сражаться не может. И тем сильнее была досада очень многих от того, что Брайан с детства и до сих пор тренировался в паре с братом, а тот считался первым мечником среди крылофитов. О таком достоинстве Роджера, как виртуозное владение мечом, южане с удовольствием забывали из-за аморального облика распутного наследника Сильвертона, тогда как праведный вариант сына предводителя Юга не переставали нахваливать и зазывать в действующую армию. Таким образом, Брайан потенциально считался воином первого порядка. И подтвердил общее мнение о себе, когда перевёртыши несколько десятков лет назад прорвали осаду столицы и влетели прямо в Деферран. Тогда-то пришлось взяться за меч. Но как только осада была снята, Брайан вычистил кровь с сутаны и пошёл на исповедь. Он считал жизнь любого разумного существа крайне ценной и мог бы доказать это примерами из Священных Текстов.
   - Я против казни эскортесс, - проговорил Брайан. Все разом обернулись к нему, да так посмотрели, что другому на его месте сделалось бы неловко. - Если она и вправду держит в себе демонов? Обряд изгнания не повредит. Ну а всего остального можно добиться постом и молитвой.
   - Старик Даймонд сейчас рехнётся, - негромко сказал Джереми, чуть склонившись к плечу Энтони. - Дядя Брайан в своей стихии.
   - Да уж. Мы тут о чокнутых шлюхах, а он - о демонах.
   - Я настаиваю, - твёрдо сказал Брайан. Даймонд перестал пялить глаза, залпом выпил остатки эйерна, и, положив подбородок на скрюченные пальцы, демонстративно повернулся к Брайану.
   - Милый мой, а что если красавица тебя соблазнит?
   - Это не представляется реальным.
   - А если сбежит?
   - Обряды можно и в тюрьме проводить.
   - А если покусает, убьёт?
   - Роджер справился, а это значит, что и я справлюсь.
   - Ну а вдруг всё будет бесполезно?
   - Верну в ваше распоряжение.
   Даймонд смотрел с насмешкой. На его лице проступило отчётливое "нет".
   Роджер прокашлялся и подошёл к брату. По своей старой привычке навалился на плечо близнеца и мягко, вкрадчиво, объяснил возможную позицию Даймонда:
   - Чтобы узнать, что всё идёт как надо, нужно прождать уйму времени. Казнь эскортесс, если её вообще совершать, будет иметь эффект именно сейчас. Потом казнить Моргану Аргиад будет не полезно. Не полезно - запомни это.
   - А я вообще против казни, что сейчас, что потом. Запомни это, - передразнивая, отвечал Брайан.
   - Ты вообще кто? - задал риторический вопрос Даймонд, лениво вставая. - Монашек, тебя никто и не спрашивал. Твой отец, принимая окончательное решение, как-нибудь обойдётся без учёта мнения какого-то там... духовника!
   - Что думает Джулиан? - спросил Энтони, обернувшись к старшему брату.
   - Я согласен с Роджером, - глубоким голосом говорил Джулиан. Главнокомандующий поднебесными никогда не звал маркиза Кардифа отцом. И последнему, в свою очередь, был безразличен этот факт. - Имеет смысл казнить её сейчас. Брайан, смирись, она же эскортесс. Котёл с кислотой - всё, чего она заслуживает.
   - Нет, - покачал головой кардинал. - Моя совесть будет нечиста, если я дам этой женщине погибнуть.
   - Кому какое дело до твоей совести?! - воскликнул Даймонд.
   Герцог Сильвертон тоже подался вперёд:
   - Тебя совесть не мучила, когда ты сидел в монастыре и молился за нас, вместо того, чтобы быть там, где мрут крылатые и прикрывать хоть немного?!
   Роджер застонал, предвидя обмен репликами, которые слышал уже пять сотен раз.
   Брайан немного повысил голос:
   - Вы можете объявить им, что в качестве акции устрашения ослепили княжну. Чем не показательная казнь?
   - Нельзя, - покачал головой Даймонд и, потоптавшись немного, сел. - Это резко снизит цену самой княжны.
   - Стало быть, ослепление - твоя ошибка, - быстро сказал Энтони. - Вообще, что за практика такая?! Перевёртыши и без глаз способны удирать. Толку...
   - Дайте хоть посмотреть на неё, - продолжал говорить Брайан. - Я слышал, эскорты подобны диким животным. Не может такого быть, что в каждом из них сидит демон, но по молитве Единый может дать облегчение её душе, если не исцеление, - он немного помолчал и заявил: - Я сразу же признаюсь, если надежды спасти женщину не будет.
   - Ты не до конца искренен, - увидел герцог.
   - Если я буду увиливать, Роджер почувствует это. Пусть присутствует при моих встречах с эскортесс.
   - Нет-нет... - начал было Сильвертон, но тут диван вдруг взлетел в воздух, врезался в стену рядом с окном, выбил ножкой стекло, а с пола в это время поднялся Сапфир.
   - Слушайте Брайана, я сказал! - хрипло заорал родоначальник. - Вы, крылатые, забыли, что вы лучшее творение Господа! Вы, крылатые, забыли о своём предназначении!..
   Он замолчал, опустил голову, ссутулился и побрёл к выходу, ворча что-то о том, что он согласен бросить пить почти навсегда, если Брайану дадут Моргану Аргиад.
   Сильверстоуны позволили Сапфиру уйти без своих комментариев. Даймонд, как и все, проводил своего отца взглядом, после чего пожал плечами и сказал:
   - Раз так сказал ясновидящий, по какой бы причине он так не говорил, значит, Брайан добьётся своего.
   Ричард Сильвертон молча смотрел на Даймонда и уловил тот момент, когда пробуждённый древнейший спрятал нижнюю часть лица в ладони и совсем тихо, сам себе, проговорил:
   - А может это потому, что Моргана Аргиад - внучка той Игрейны. Право, лицемер.
   После чего Даймонд закрыл глаза и явно стал засыпать, клонясь к спинке своего кресла.
   Герцог, шумно выдохнув, поднялся:
   - Хорошо, иду составлять пакет с предложениями для северян. Джулиан, идём в кабинет.
   Энтони и Джереми покосились на Роджера, одного из худших отцов всех времён, как они считали, переглянулись и, тихонько, за его спиной, вышли.
   В гостиной остались только близнецы и Даймонд. Роджер плюхнулся на место герцога. Брайан присел на место Джулиана. Оба наблюдали за тем, как красивенький сынок родоначальника постепенно заваливается вбок, к подлокотнику. Когда голова Даймонда неудобно свесилась, и крылатый всё же не проснулся, близнецы переглянулись.
   - Итак? Где она? - спросил Брайан, вздохнув.
   - В тюрьме, в Синеренесси. Её и строили для эскортов. Голые стены по шагу в толщину и... всё.
   - Это же... поспешим. - Брайан скорым шагом двинулся к дверям. Но Роджер не шевельнулся.
   - Сейчас?
   - Хотелось бы как можно быстрее вытащить её оттуда. Даже в скале у отшельника в Арнс, женщине, любой, было бы наверняка уютнее, чем в каменной клети.
   - Ничего с ней там не случиться, - махнул рукой Роджер. - Ты слишком добр.
   - Что мешает тебе быть добрым?
   - Странный вопрос. Рэй, умирая, сказал Сен-Монфору, что его ранила красивейшая из женщин.
   Брайан замер. Для него всё сложилось.
   - Так вот почему и Джулиан, и отец, и ты, так хотите её смерти? Из-за того, что она в честном бою ранила, не смертельно, нашего, извини, глуповатого младшего брата, а он всё равно, истекая кровью, бросился снова в атаку? Он умер из-за собственной... глупости, да, другого слова не подобрать.
   - Ну, если ты глупостью называешь доблесть, то я рад, что ты монах. От таких, как ты, армию спасать надо было бы.
   - Доблесть-то доблестью, но головой всё ж надо пользоваться и трезво оценивать ситуацию. Согласись, Рэй был очень молод и полон предрассудков.
   - Ты всё равно ничего не смыслишь, - поморщился Роджер. Он выглядел взволнованным и расстроенным. - Мне даже кажется, что объяснять тебе бесполезно... И не думай больше высказывать своё мнение о военных действиях в присутствии ветеранов! Нет, вообще в присутствии мужчин, настоящих мужчин!
   Ненадолго стало очень тихо.
   - Разбирайся с этой шлюхой сам, - продолжил Роджер. - Знаешь, желаю тебе удачи.
   Роджер встал и вышел.
   Брайан подумал и прокричал в открытую дверь:
   - Разыграл обиженного, чтобы только не ехать в Синеренесси? Навестишь ближайший дом свиданий вместо дела - тебя и вычислять не нужно!
   В ответ послышался короткий смешок. Значит, Брайан угадал.
   Даймонд очнулся и побрёл к себе в спальню.
   Глава 2. Моргана Аргиад
   Крепость-тюрьма в Синеренесси оказалась именно тем, о чём подумал Брайан: толстые стены, никаких окон, двойные и тройные двери, сложная система запоров, охрана на каждом шагу. Дверь в камеру эскортесс перегораживал огромный ящик с железным ломом. Брайан не мог оторвать глаз от него. Он уже некоторое время расспрашивал стоящего рядом фита Шана, вполне дружелюбного начальника тюрьмы:
   - А что она ест?
   - Да всё подряд. Что даём, то и ест. Сначала морили голодом, чтобы ослабла, но она и спустя три недели умудрилась дверь сорвать, так что...
   - Теперь, значит, кормите?
   - Да. Три дня назад пришло письмо от Сапфира Сильверстоуна с просьбой кормить иногда.
   - Это странно, господин комендант.
   - Вы не знали?
   - Да, не знал. Некоторое несовпадение по времени налицо, но на то он и ясновидящий, чтобы наперёд всё знать. Так ведь? - улыбнулся Брайан.
   Шан с некоторой неловкостью ответил на улыбку.
   - Жаль, что не кормили, - покачал головой Брайан. - Теперь она наверняка ещё больше нас ненавидит.
   - Да уж, ненависть - это подходящее слово. Однако это маркиз Кардиф распорядился о том, чтобы ей давали только воду.
   - Лично? Мой брат лично сказал вам об этом?
   - Совершенно верно.
   - Ох, я не ожидал от него такого. Либо я плохо знаю его, либо она настоящий зверь.
   - Второе. Без сомнения, - Шан так протянул слова, что Брайан не мог не вглядеться в лицо тюремного начальника.
   - Этот ящик перед дверью... - нерешительно начал крылатый, но фит всё понял и поторопился объяснить:
   - Он для спокойствия охранников. Заложница двум ребятам разорвала руки, а одному живот распорола, когда вырывалась.
   - Убила?
   - Нет-нет. Про остальных речей можно не заводить - у тех всё быстро восстановилось.
   - А оружие... откуда достала?
   - У неё нет оружия. У неё зубы... острые и длинные... - Шан мучительно сглотнул, - становятся, когда она голодна.
   - Так, а есть ли какой-нибудь способ её обездвижить, пока я буду читать? - Брайан поднял выше сборник Священных Текстов, который до сих пор держал в руке.
   - Она за шею прикована. Мы с другой стороны от стены подтягиваем цепь, чтобы ограничить её в движении. Это тоже указание его светлости.
   - Тогда подтягивайте.
   Шан удалился, а через тридцать вторую долю свечи пришли двое охранников, отодвинули ящик с ломом и стали, нервно прислушиваясь и замирая, отпирать замки и засовы.
   Брайан вошёл в камеру. Маленькая, тёмная и холодная, с мокрыми стенами, камера действительно ничего не имела в себе. Разве что в углу зияло небольшое круглое отверстие. Пленница, как и обещал комендант крепости, оказалась притянута за шею к противоположной от входа стене. Женщина куталась в грязный, рваный плащ, если это был он, забрызганный кровью всех видов существ. Гамма оттенков, от шоколадного до голубого, говорила о больших жертвах среди крылатых.
   По всей планете распространилась слава Морганы Аргиад как самой красивой женщины всех времён. Она должна была бы как Даймонд Лайт поразить своей внешностью, но этого не произошло. Она вовсе не показалась Брайану красивой. Ничуть. Единственная общность, которая нашлась у этой женщины с Даймондом Лайтом, состояла в том, что в той стороне, в которой находилась эскортесс, стена, пол, даже воздух казались светлее, чем должны были быть.
   Общее состояние северянки было неважным. Она выглядела вялой, смотрела чуть затуманенными, пустыми и мутными, водянистыми глазами.
   Аргиад осталась стоять на месте неподвижно. Осмотрев его, широко и зло улыбнулась. У Брайана мурашки поползли по плечам. В её глазах появились бешенство и жажда убийства. Она схватилась за свой ошейник, попыталась его сорвать с рычанием, затем повернулась спиной и начала что-то делать с цепью. Брайану показалось, что сейчас она вырвется и набросится на него - столько алчной кровожадности он увидел в этой женщине.
   Скорее раскрыл Священные Тексты и стал читать.
   Эскортесс начала рваться не сразу. Она поняла, что в ближайшее время ей не удастся разогнуть одно из звеньев цепи - они были слишком велики. Она заревела как животное, хрипло захохотала, потом что-то кричала ему. Брайан не слушал совершенно. Он вздрагивал и продолжал читать. Постепенно к нему пришла уверенность в том, что она не вырвется, тогда и стало спокойнее. Теперь он стал озвучивать слово за словом, вдумываясь в смысл того, о чём было написано.
   "Приди и вселись в нас... освяти и исцели..."
   Начал посматривать на эскортесс. Видя, как она бездумно мечется, он проникся жалостью и действительно, всем сердцем, пожелал ей очищения, вразумления, исцеления от жуткого недуга.
   Когда устал, когда душевные силы иссякли, просто молча ушёл.
   Вернулся на следующий день. Всё повторилось так же. В этот раз, посматривая на неё во время отчитки, он случайно заглянул в её усталые глаза. Она всю ночь пыталась освободиться, как ему сказали. Но если бы он увидел кроме усталости хоть что-то естественное... Нет же, по глазам видно было, что единственное её желание - сделать с ним ужасное. Его это впечатлило.
   Некоторое время одними лишь глазами и губами читал Тексты. Но даже голоса не вкладывал, так хотелось ему спросить у неё, есть ли хоть кто-то на Клервинде, кого она, эта страшная женщина, ценит и любит, к чьей персоне относится аккуратно и ласково. Осознал, что читает машинально и захлопнул книгу. Закрыл глаза, опёрся спиной о стену, откинул голову. Он давно не чувствовал за собой такой слабости.
   Некоторое время просто отдыхал. Эскортесс однообразно, на низкой ноте, рычала.
   - Знаешь, - заговорил он медленно, обратив взгляд не к женщине, а в угол, - ты поселила во мне сомнение.
   - Что ты несёшь? - крикнула она.
   - Сомнение, говорю. Меня называют "почти святой Брайан" потому ещё, что со дня на день чего-то ждут от меня, ждут что-то такое, что позволит назвать меня действительно святым. Но как мне стать святым, когда я сомневаюсь?
   Женщина, на удивление, слушала. Понимания в её глазах Брайан не видел абсолютно никакого. Похоже, просто затихла, и потому, что ей потребовалось время, чтобы осмыслить его слова, либо была воспитана в крайнем уважении к чужой речи, что пришло ему на ум, как маловероятная, но, возможность. Он продолжал разговаривать с ней, одновременно рассуждая вслух, к чему никогда раньше не имел привычки:
   - Нет, если ты спросишь, то это не то Сомнение, когда сомневаются в Боге или в его Воле. Я начал сомневаться в некоторых Канонах. Ведь когда-то мы, крылатые, считали себя единственными разумными созданиями Бога. Мы называли себя Людьми. А теперь есть не крылатые люди, фитотипичные люди, люди-перевёртыши. Теперь мы зовём себя просто крылатыми, уступив слабому виду право зваться так, как они звались прежде. И, несмотря на то, что они, нынешние люди, а так же фиты и перевёртыши очень далеки от нас (кто-то даже молится своим богам), нельзя подвергнуть сомнению тот факт, что душа у них есть.
   Брайан перевёл дыхание.
   - И вот - ты. Есть очевидная причина тому, что я сомневаюсь в том, есть ли душа у тебя. Ты не знаешь веры, вся жизнь твоя - грехи. Ведёшь себя, как дикий зверь. Убивала без жалости, без уважения к смерти издевалась над трупами... От моего младшего брата, говорят, остались только... - Брайан представил воочию то, что собирался сказать и его слегка замутило.
   - Не понимаю, - спокойно отметила эскортесс. В её спокойствии было столько холода, что ему вспомнилось, что женщина вращалась в самых, что ни на есть, высочайших кругах севера. Маркиза, значит, ровня по титулу. Как это сливки северного общества терпели эту безумную? Впрочем, красивейшая наверняка вела себя удовлетворительно, если получала всё желаемое. А она получала всё. Почему бы не получить все блага в обмен на услуги интимного характера, тем более, что завсегдатаями её постели были цари?
   - Не понимаю, - равнодушно повторила эскортесс.
   - Я вижу это, - кивнул Брайан. - Сейчас попытаюсь частично объяснить. Хотя то, в чём ты не можешь понять и мелочи - сложнейшая наука. Так любит говорить кардинал Иеджессо. Я говорю тебе всё это, потому что ещё есть надежда...
   - Иеджессо?
   - Эскорты, насколько я знаю, на три четверти человеческого рода. А люди, до пришествия на Клервинд первых крылатых с Аконита, жили крайне скудное количество лет. То есть, каким бы грехом они не калечили свои души, люди умирали раньше, чем окончательно погибали их души. Были и исключения. Да и сейчас есть, уверен в этом. Человек, изнасиловавший и убивший две сотни детей своего вида ещё до сорока лет... разве имеет душу к моменту смерти? Нет. Потому я начал сомневаться, а не бесполезно ли то, что я делаю? Ведь если ты так же творила, без ограничений, зло, а тебе лет двести, то...
   - Мне примерно семьдесят.
   - О. Так ты не старшая из эскортов?
   - Были старше меня, но их казнили.
   - Кто?
   - Отец. Дракон Ксенион.
   - За что?
   - За убийство Игрейны Третьей, за растление подростков, за поедание человеческих детей...
   - Стой-стой! - Брайан выставил вперёд руку. - Ты... делала подобное?
   - Я должна убивать только крылатых и фитов.
   - Но... делала?
   - Нет, не слишком хотелось.
   - А если бы сильно хотелось, то ты бы сделала это?
   - Я всегда делаю то, что сильно хочется. А ты разве нет?
   - Да, если это доброе дело. Добру нельзя противиться. Обычно. Опять же есть исключения...
   - ...Что-то много исключений.
   - Не цепляйся к словам, женщина. Так вот, я подумал, твоя душа уже мертва и то, что я делаю, бесполезно.
   - А что ты делаешь вообще?
   - Я возношу молитву Единому в надежде на очищение не только твоей души, но и разума.
   - А что с ними не так?
   - Они больны, они двигают твоё тело на совершение зла. Не так задумано Единым, - Брайан покачал головой.
   - Зачем тебе это?
   - Зачем? Если Бог очистит тебя, то ты не убьёшь другого моего брата и не причинишь мне боли.
   - Я всё равно убью его. Он пленил меня.
   - Ты должна простить ему это.
   - Нет, не должна. Это война: весь смысл и есть в убийстве врагов.
   - Вовсе нет, насколько я могу судить, весь смысл в точном исполнении приказов военачальников. Есть же в истории войны вовсе без кровопролитий.
   - Нет! Нет.
   - Есть, женщина, есть. Историю читать пробовала? Нет, ты хоть читать-то умеешь?
   - Да.
   - Я напишу тебе на стене краткую молитву - будешь читать её каждый день и исцелишься.
   - Зачем мне это? Чтоб... я не понимаю. Не понимаю смысла... Зачем всё это?
   - Я же говорил: чтобы ты исцелилась.
   - Я больна?
   - Да, я говорил об этом уже.
   - А чем я больна?
   - Я и об этом уже говорил. У тебя плохая память?
   - Ты... не можешь ли просто... сдохнуть?
   Брайан опешил, но затем сам подумал, что нечему тут удивляться и ответил:
   - Я бы рад, поверь. После смерти, меня-то, ждёт действительно лучшее существование. Господь примет меня в свои объятия - блаженство. Но причинять боль своим близким я не намерен. Пусть это делает Господь - наш Отец, Создатель и Хозяин.
   - Заткнись и уходи тогда. Я всё равно не понимаю, о какой боли ты толкуешь и ни слова о твоём "Господе"...
   - Разве тебе не было больно, когда умерла Игрейна Третья? Она же была твоей кузиной, нет?
   - Я знала её. Это я должна была охранять её. И мне не было больно. Эскорты не чувствуют боли.
   - Про то, что вы не чувствуете физической боли я слышал. А душевной? Что, тоже нет?
   - Душа, душа... уходи.
   - Я ещё не решил ничего.
   И Брайан снова открыл книгу.
   В следующий раз он пришёл с новостями. Но:
   - Опять будешь болтать - загрызу, - сказала ему женщина, пока за ним закрывалась дверь.
   - Тогда ты обо всём узнаешь самая последняя.
   - Так тому и быть, - пожала плечами эскортесс.
   - Отлично, тогда я буду молиться вместо тебя.
   И раскрыл молитвенник.
   Несколько дней он беспрерывно, по многу свечей, молился за её душу. Сомнение никуда не ушло. Как только он начинал думать, что эскортесс отличается от животного, она снова начинала орать и выть или смотрела таким пустым взглядом, что хотелось всё бросить и покинуть это место навсегда. Её взгляд действительно чаще всего был бездушным и ничего не выражающим. Именно этот взгляд и не давал ему избавиться от ощущения, что у этой женщины нет души, разум же склонялся к тому, что душа обязана быть. Оценивая свои метания будто со стороны, Брайан критиковал себя нещадно, и, внимая голосу совести, продолжал делать то, что должен - молиться.
   Что касается её личности, то Роджер был прав только в одном - она не показывала развитого интеллекта. Память её удерживала далеко не всё. Она вовсе не вела себя как соблазнительница, не вела себя и резко неадекватно ситуации. Сознание её было слегка смазано, будто бы она всё время находилась в состоянии опьянения или в сильной болезни. Но так только казалось, потому что она всегда понимала, где находится и что происходит. Это состояние, с точки зрения Брайана, не объяснялось ни голодом, ни какой-либо хворью. Временами женщина прилагала все силы, чтобы вырваться, а затем целыми днями прибывала в полной апатии. Длительность активного и пассивного периодов была неравна, и переход иной раз случался очень резко.
   В один такой день Брайан как всегда читал Священные Тексты, сидя на холодном полу возле двери, а ей достаточно отпустили цепь, чтобы она могла лежать подле своей стены - противоположной. Это был, казалось, один из тех дней, когда она только и делает, что дремлет и постанывает. Закончив с молитвами и чтениями, Брайан встал. Но за вздох до того, как он крикнул, чтобы отпирали, он, неловко пошатнувшись, оказался прямо в зубах эскортесс - она так быстро метнулась в его сторону, что он едва увидел это. Она прыгнула головой вперёд и достала до его груди зубами. Ей попался крест, так что она вцепилась в руку и прокусила ладонь насквозь.
   Шок помешал крылатому сразу среагировать на нападение. Тем временем женщина уже рванула его на пол и подтащила ближе к себе. Она рвала его плоть зубами и мужчина сквозь боль, ужас и отвращение понял, что как только зубы эскортесс приблизятся к его шее - он мёртв. Брайан ощущал себя парализованным, так что единственным решением было - воплотить меч. Нужна всего лишь мысль о клинке, и он тут же появляется в руке. Хватило одного точного и сильного замаха, чтобы вонзить меч в женщину. Меч вошёл в её тело возле ключицы с шипением и хрустом и превратил все внутренности в месиво, когда повернулся в ране. Кончик клинка должен был оказаться где-то в её бедре. Моргана Аргиад затихла. Брайан отшвырнул её от себя и откатился к стене. Меч призвал обратно прямо из её тела и убрал оружие, отпустил, расформировал из предмета в бесплотное магическое свечение воздуха. Тени потеряли свою контрастную черноту, свет перестал быть таким тусклым.
   Некоторое время оба лежали молча. Тело эскортесс восстанавливалось, пока его хозяйка не приходила в сознание, и уже была почти цела, когда задышала и открыла глаза - вот уж кому никогда не требуется никакого лечения в принципе. Крылатый ещё долго сидел и исцелялся, привалившись к стене и подобрав ноги.
   - Я понял две вещи, женщина. Первая - моя молитва в твоём случае особой силы не имеет. Второе - я зря тебе не рассказал о самом главном. Теперь я расскажу и посмотрю, как ты будешь вести себя дальше.
   Моргана Аргиад всё ещё молчала, но теперь она открыла глаза.
   - Вот уже три периода между Севером и Югом - перемирие, - сказал Брайан и замолчал, внимательно глядя на эскортесс. Она посмотрела на него без выражения, но постепенно начала хмуриться. Молчание длилось так долго, что Брайан почти полностью привёл себя в порядок. Остались только рваные дыры на монашеском облачении ордена, которое он носил в непраздничные дни и голубоватый блеск его перламутровой крови на всех поверхностях вокруг. Да, так. В целом всё в порядке, если не обращать внимания на тот маленький, поблескивающий серебром кусочек, похожий на часть одной из его внутренностей. Неужели... печень?
   - Как будто от этого я меньше должна хотеть тебя убить, - сказала-таки она после длительного молчания.
   Брайан серьёзно отнёсся к её ответу, но вдруг улыбнулся и как бы зааплодировал:
   - Отлично! Отлично! Просто удивительно слаженная логическая цепочка!.. Ты делаешь успехи!..
   Моргана захлопала глазами, помолчала и чуть улыбнувшись, ответила:
   - На самом деле я очень умная. Однажды я перехитрю тебя.
   - Честно говоря, я надеялся, что мы подружимся. И, кстати, я никогда не хитрил с тобой. Мой брат - наверняка. Но не я.
   - Тогда отвечай: когда меня хотят казнить?
   - Пока что казни не будет. Если твои товарищи, хозяева, родственники сделают что-то вразрез с протоколом ведения мира, то - да, тебя казнят, и я уже не стану никого отговаривать.
   - Ты так сказал, будто отговаривал раньше.
   - Да, так и было.
   - А что изменилось?
   Он поднял левую руку, чтобы она полюбовалась на свисающие от локтя лоскуты, когда-то бывшие рукавом его рясы.
   - Ты испортила моё повседневное облачение. А я неловок в шитье.
   Молчание.
   - Разве у тебя нет того, кому можно это поручить? Я о тебе знаю - ты же маркиз и кардинал...
   - Полно народу. Однако все ждут от меня, что я восприму это как маленькое испытание и с честью пройду его самостоятельно. А мне зубами скрипеть хочется, когда я об этом думаю.
   Моргана Аргиад села и задумалась, да так надолго, что Брайан уже прочитал дневную норму молитв к тому моменту, как она вскочила.
   - Давай подружимся, - неожиданно сказала Моргана Аргиад.
   Брайан еле сдержал взрыв конеподобного ржания. Хотелось бы, чтобы женщина озвучила ход своих мыслей. В противном случае он таки рассмеётся ей в лицо.
   - Зачем? - спросил он, не в силах сдерживать улыбку.
   - Я не хочу, чтобы меня казнили. Классик ненавидит вашего Сапфира. Он нарушит мир.
   - И как ты пришла к выводу, что именно дружба со мной способна спасти тебя?
   Она наклонила голову и посмотрела влево.
   - Сложно объяснить.
   - Попробуй. Я тоже очень умный.
   Он улыбался, и эскортесс посмотрела на него так, будто сомневалась и оценивала его ум по внешнему виду.
   - По дружбе ты сможешь принести мне иголку с ниткой, и я сама всё сделаю, а ты, за это, по дружбе, не дашь меня казнить.
   Брайан бы назвал всё это по-другому, но ему сейчас важнее было "подружиться" с эскортесс. В конце концов, так поступал и Роджер со своими целями - втирался в доверие или находил общность, точку соприкосновения. Для этапа сближения подходил даже общий враг.
   - Идёт. А ты уверена, что справишься?
   - Да.
   - О, да ты и врать умеешь... Это тоже определённый признак ума, - сдержанно засмеялся Брайан. - Я буду тебе говорить, что делать.
   На следующий день Моргана Аргиад постигала науку шитья. Она ругалась на шитуали (Брайан не знал этого диалекта) и то и дело пришивала себе пальцы к его рясе. Она действительно не чувствовала боли.
   Перекинув к его стене зашитую рясу, она заявила:
   - В следующий раз, когда я попытаюсь тебя убить, я постараюсь целиться сразу в шею, на случай, если ты выживешь, потому что я не хочу снова зашивать это. Это - настоящая пытка.
   Брайан поморщился, разглядывая работу эскортесс:
   - Друзья не пытаются убить друг друга. Никогда.
   - Ты уверен?
   - У тебя что, друзей нет?
   - Насмешил. У меня есть моё прекрасное тело.
   - Что-то я не вижу ничего прекрасного перед собой.
   - Ну, это - ты. Тебя душа интересует.
   - Хорошо подметила.
   - Я же говорю: я - умная.
   - Ты - дура.
   - Нет.
   - Да. Но может быть ты в чём-то права, женщина. Был бы я настоящим другом - помог бы тебе вырваться на свободу. Считай, что я тебя перехитрил и заставил зашить мне одежду.
   - Эй! Так не пойдёт!.. А что же с моей казнью? Всё остаётся по-прежнему?
   - Да. До тех пор, пока мы не подружимся по-настоящему.
   Женщина негромко и коротко выругалась.
   Брайан не прилагал особенных усилий, чтобы подружиться, но молитвы продолжал. Прошёл ещё один лунный период, прежде чем, прибыв в Синеренесси однажды, он узнал, что она сбежала.
   Это случилось утром, на смене стражи. Она уже сломала одно из звеньев своего ошейника и разобрала деревянную часть своей двери, чтобы разогнуть затем прутья, которыми была окована дверь снаружи и, оставив часть одежды, пролезла в коридор. Когда охранник вошёл за вторую дверь с её завтраком - она оглушила его и, прячась, перебежками, достигла ближайшего окна, чтобы разогнуть прутья и вылезти. Самым интересным (кроме того, что эскортесс показала немалую силу), из всего этого было то, что звенья ошейника она сломала очень давно, и Брайан несколько дней молился рядом с ней совершенно никак не защищённый от внезапного нападения с её стороны, если бы такое пришло Аргиад в голову.
   Брайан был уверен: раньше, до начала его отчитки, эскортесс просто не смогла бы выбраться таким образом. Ума и сдержанности не хватило бы. Каково же было искушение вонзить зубы в священника, не ожидающего подвоха? И каково было справляться со своей природой кровожадной убийцы, с ненавистью, и каково ей было пренебрегать возможностью отомстить ради свободы? Разве это не прогресс?
   Он вернулся в Деферран, чтобы встретиться с отцом-предводителем и племянником-главнокомандующим.
   - Что ты хочешь сказать? - Сильвертон ходил по кабинету, нервничал.
   - Кто занимается поисками эскортесс?
   - Вся поднебесная армия, расквартированная рядом, - отозвался Джулиан. Он погладил пальцем красную узорную метку магической системы, змеящуюся из внешнего уголка левого глаза вниз, на скулу и влево, к уху, - псы взяли её след. Можешь быть спокоен.
   - Она поумнела за последние недели особенно. То, как она выбралась из тюрьмы, говорит об умении выжидать и принимать взвешенные решения в цейтноте.
   - Звери тоже способны на это, - парировал племянник. - Псы найдут её и растащат на куски, не беспокойся.
   Возникла небольшая пауза.
   - Брайан, ты не смыслишь в таких вещах, - резко сказал Сильвертон.
   - Ты прав и я не спорю. Я лишь хотел предупредить, что следует ожидать сложностей и просто собаками тут будет не обойтись.
   - Хорошая гончая выследит даже Красную Кэс, окажись она на месте Аргиад, - спокойно говорил Джулиан, разглядывая чуть светящиеся красные линии и знаки перед собой на столе. - И ни та, ни другая летать не умеет.
   Опять пауза. Джулиан увидел что-то на столе и прибавил, не глядя на Брайана:
   - К тому же за ней идёт Роджер. Один раз привёз её - привезёт и во второй.
   - Но она поклялась убить его несмотря ни на что. Не думаю, что эта женщина достигла такого уровня, чтобы понимать, к чему это может привести.
   - Скажи, она пыталась убить тебя?
   Брайану не хотелось признаваться, но пришлось:
   - Да, я был на пороге.
   - И ты отбился, насколько я вижу. Уж если лучший мечник Юга не выживет... тогда Сапфир бы сейчас...
   Ровно в этот момент вошёл пышущий здоровьем, жизнерадостный и энергичный Сапфир:
   - Пусть вместо Роджера её вернёт Брайан.
   Джулиан нахмурился. Он уже было стал поднимать руку к метке, чтобы связаться с подчинённым и отдать приказ о срочной замене, но Сапфир, тут же, жестом, его остановил:
   - Нет, подожди. Я передумал, - ясновидящий помедлил. - Нет, да, пусть заменит... Или нет? Я не знаю. Да, нет. Нет. Пусть Роджер... так, э-э-э... любопытнее. Решено, Роджер. Всё будет так, как будет. Никаких замен.
   Сапфир развернулся и пошёл к двери.
   - Никакой угрозы Роджеру, если вы об этом, - обернувшись, сказал Сапфир и вышел, не прикрыв за собой двери.
   - Так, значит, она пыталась тебя убить, - переведя дух, сказал Сильвертон. - За что же?
   - Мне чудится сарказм? - поинтересовался Брайан.
   - Просто расскажи.
   - Тут нечего рассказывать. Улучила момент, набросилась, вцепилась зубами. Я ударил мечом всего раз. Всё. Ах, да, она сделала это потому, что воспринимала меня как врага. На тот момент она ещё не знала о мире.
   - Думаешь, знание о мире что-то изменило бы?
   - Она разорвала звенья цепи и несколько дней, пока готовила побег, сидела напротив меня спокойно - выжидала. Хотела бы убить - убила бы.
   - Так во-о-о-от почему... Считаешь, это всё твои молитвы? - в голосе сиятельного герцога чувствовалась-таки насмешка.
   - Божья воля, - строго ответил Брайан.
   Ричард Сильвертон проглотил ругательство. Он был верующим крылатым, но ненавидел, когда родной сын начинал надевать безличную маску приходящего духовника.
   - Когда Роджер вернёт её, - сказал, чуть успокоившись, герцог, - мы усилим охрану, а ты...
   - ...А я должен быть вхож к ней как прежде.
   - Пожалуйста, раз ты так хочешь. Проверяй себя сколько угодно. Давай, усложняй себе жизнь.
   - Ну, раз ты не против этого... - Брайан предпочёл исчезнуть с глаз отца, пока тот не передумал. Джулиан, всё присматривая за своими линиями и знаками, ни к кому, казалось бы, не обращаясь, спросил:
   - Думаешь, уже влюбился?
   Сильвертон видел, что Брайан ещё не ушёл и сын, закрывая дверь в кабинет, на мгновение встретился с глазами отца. Тот выглядел серьёзным.
   Послушать ответ Брайан не вернулся.
   Прошло всего два дня, и вот - снова тюрьма Синеренесси. Другая камера: ниже, холоднее, чуть более влажная. В ней немного дурно пахло. Видимо раньше здесь держали человека или нескольких шипастых перевёртышей. Моргана Аргиад дышала через накинутый на нос воротник рубашки. Её руки и ноги были прикованы к стене цепями, в два раза толще той, единственной, предыдущей. Она лежала на полу под стеной, свернувшись в клубочек. Похоже, это единственная поза для сна, которую могли позволить цепи.
   - Как там, на свободе? - спросил Брайан, усаживаясь.
   - Сияешь оттого, что меня поймали, или оттого, что я твоего брата не убила?
   - И от того, и от другого.
   - Я тебе так нравлюсь?
   - Нет. Мне нравится мысль о том, что я таки сделаю из тебя добродетельную леди.
   - Какую?
   - Я читал тебе несколько историй о добродетели. Помнишь?
   - Нет.
   - Тогда прочитаю ещё раз.
   - Это же неизбежно, да?
   - Да.
   И Брайан снова читал. День за днём. Моргана Аргиад начала задавать вопросы о смысле Текстов. Это, а так же изменившаяся речь эскортесс, убедили Брайана, что он выиграл свою битву.
   Время заключения Морганы Аргиад длилось уже больше полугода, женщина общалась дружелюбно, смотрела с надеждой, и потому Брайан стал частенько бродить по её камере так, что заходил в зону её досягаемости. Ему теперь казалось, что вопрос уже стоит не о том, есть ли у неё душа, а о том, станет ли эскортесс частью церкви Единого. И он склонялся к тому, что должна бы стать. Но он не был наивен:
   - На севере, так же как и ты, в длительном заключении, находятся двое моих внучатых племянников, - сказал как-то Брайан - эскортесс. - Тебя наверняка обменяют на одного из них.
   - Скоро?
   - Не могу сказать более определённо. В моей семье властвует убеждение, что священник вроде меня, как и любая женщина, ничего о внешней жизни знать не должен.
   - Понимаю. Все знания, что я сумела накопить, я почерпнула, присутствуя при разговорах других: людей или перевёртышей, - Моргана была настроена на долгий разговор и Брайан, ожидая сейчас услышать историю, из которой вполне могла следовать натуральная исповедь, опустился на пол там, где стоял - довольно близко к эскортесс. Но она лишь посмотрела на него с приязнью и спросила:
   - Почему никому в голову не пришло, что эскортов можно обучать?
   - Потому что вы своевольны до крайности, а силовые методы принуждения на вас не действуют. Наказывать вас нечем, разве что введением ограничений. Представь: не выучила урок - в тюрьму на ночь. Хотелось бы?
   - Нет, лучше не надо.
   - И, к тому же, твоя образованность - дело затратное, да и не выгодное тем, кто хотел бы тобой управлять, как своей вещью.
   - Почему?
   - Чтобы вопросов не задавала. Чтобы не усомнилась в том, что необходимо выполнить приказ. Сомнение может привести к тому, что ты не выполнишь в точной форме то, что от тебя требуют. Или вовсе поднимешь бунт. Ясно?
   - По твоей вере греть постель одного из царей и убивать по его приказу страшно плохо. У нас это почётно.
   - Я думаю, что по любой вере это не хорошо. Дело в том, что большинство слабо понимает сущность Божественного Учения. А ведь основные Каноны прочно вошли в мирское сосуществование, и считаются законами вполне практическими. К сожалению, с каждым новым поколением меняется взгляд на практику применения этих законов и отношение к их соблюдению год от года меняется. И меняется, надо сказать, до неузнаваемости. Если внимательно присмотреться, то увидишь это здесь, на юге. На севере, естественно, проблема существует в гипертрофированной форме благодаря оккупации перевёртышей. Им выгодно то, что ты делаешь, и они культивируют подобные поступки. Потому-то кажется, что на севере твои обязанности чуть ли не почётны.
   - И славны, - Моргана некоторое время хлопала глазами. Кажется, она поняла не всё то, что он сказал, или, может, он говорил слишком быстро, сложно или вовсе не верно? Она тряхнула головой и повторила:
   - Славны.
   - Это дурная слава. Вспомни, как на тебя смотрели женщины.
   - Э, нет. Мне не вспомнить. Я не обращала внимания ни на одну женщину кроме наследниц клана Дан-на-Хэйвин.
   - Наследницы были с тобой ласковы?
   Моргана наклонила голову к плечу.
   - Нет.
   - Вот и ответ.
   - Но мы ж одного пола.
   Брайан, было, раскрыл рот, но поджал губы и сменил тему:
   - Мы попытаемся как-нибудь поговорить ещё об этом. Но всё-таки, хотела бы ты научиться читать на современном крылофитском?
   - Хотела бы.
   - Затем, чтобы читать перехваченные письма, когда война снова начнётся? - прищурился и улыбнулся Брайан. - На современном крылофитском написаны все Книги Свидетельства. Все Священные Тексты, которые я тебе читаю, написаны именно на этом языке. Он близок к всеобщему звучанием и смыслом четверти слов, однако способ написания совершенно отличается...
   - На всеобщем я тоже читать не умею.
   - Тогда нам есть чем заняться.
   - Ты хочешь обучить меня чтению, чтобы я читала сама Тексты и молитвы, а ты тем временем занимался чем-нибудь ещё?
   - Если пожелаешь. Только вот в библиотеке Сильверхолла полно книг. Как только ты научишься читать, я мог бы принести тебе одну-две книги.
   - Читать книги? Я бы хотела. Это... красиво.
   - Что? - удивился Брайан.
   - Игрейна Пятая постоянно и помногу читает. Это красиво. Потому я хочу.
   - Невероятно... - Брайана поразило суждение эскортесс. Оно воспринималось им двойственно - нехорошо и не без юмора. Но уже через мгновение он кое-что вспомнил, и его это смутило не меньше: - Я, пожалуй, пойду.
   Игрейну Пятую, единственную из заложниц, держали в отеле "Холодный каньон" в Деферране. Брайан слышал, что Сапфир заимел привычку читать там по утрам. Говорили, что он предвидит побег наследницы знатнейшего монархического клана людей.
   Как иной раз бывало, Роджер по своим причинам оказался в том же отеле и, безмятежный, как после приятно затянувшегося свидания, встретил брата в фойе. Близнецы перекинулись парой словечек и прекрасно друг друга поняли.
   Пробраться к Игрейне Пятой было легко. Милую улыбчивую мордашку Роджера Кардифа знали повсеместно, а та же мордашка при регалиях священника так же была везде вхожа.
   Игрейна Пятая приняла их не без любопытства, и она, на удивление, даже некоторое время изображала полуулыбку:
   - Чему обязана?
   Голоса у них с Морганой были похожи. Игрейна говорила напористее, громче, но глуше и ниже. В лице у них тоже имелось сходство, но Брайан был не большим специалистом по внешности и сразу указать на что-то определённое не смог бы.
   Брайан ответил на заданный вопрос:
   - Моему любопытству и Моргане Аргиад. Ей было бы интересно услышать о том, как вы справляетесь с заключением.
   Игрейна сразу ожесточилась:
   - Моргана Аргиад никогда не обращает внимания на женщин.
   - Она сильно изменилась за последнее время. Сказала, что хотела бы прочесть что-то, рекомендованное вами. Собирается учиться читать на всеобщем.
   - Вы лжёте, - и усмехнулась с оскорблённым и возмущённым видом. - Да так лжёте, что я просто вынуждена спросить: вы в своём уме?
   Роджер едва сдерживается, чтобы не начать поддакивать Игрейне Пятой. Но в этот раз смолчал.
   - Вполне, - Брайан подошёл к столику, на котором лежала стопка книг. - Судя по виду, все эти книги из библиотеки Сильверхолла. Раскроем-ка мы одну. Так-так... о, да здесь даже пометки Даймонда Лайта на полях.
   Роджер оглядывал комнату:
   - Сапфир, я смотрю, аккуратен, вещей своих не оставляет.
   - Вас прислал Сильвертон?
   - Сильвертону плевать на душевные муки Сапфира, - твёрдо сказал Роджер. - Собственно, мне тоже слегка всё равно.
   - Тогда чего же вам надо?
   - Мне не всё равно, - сказал Брайан, немного помолчал и продолжил говорить. - Мне надо, чтобы вы прекратили связь с Сапфиром. Если он опять решит, что...
   - Связь?! - Игрейна явно опешила. - Какая связь? Ваши слова удивляют и оскорбляют! Я совершенно не из тех женщин, которым достаточно видеть душевные муки, как вы выразились, чтобы принять в свои объятия.
   - Тогда?.. - Брайан постучал костяшками пальцев по столику с книгами.
   - Я не знаю, чего он добивается, принося мне эти книги. Учитывая то, что он ясновидящий, само собой напрашивается вывод - он хочет натолкнуть меня на какую-то мысль. Посмотрите только, что он приносит мне... "Экономика" по Уэлсону, "Сельское хозяйство и способы восстановления"... Это похоже на ухаживание?
   - Моргана сказала, что вы любите читать.
   - Это действительно так.
   - Романы?
   - Что вы! Я - практичная девушка.
   - Получается, что Сапфир всё же вам угодил с выбором литературы, - мягко гнул свою линию Брайан. Но Игрейна Пятая посмотрела на священника так, будто он начал раздражать её и объяснила:
   - Из всех редких, узкоспециальных изданий он приносит книги на научно-прикладную тематику, не подходящую для чтения принцессы. Если вы не видите этого, то наверняка за каждым словом, сказанным мужчине - женщиной и наоборот, а как же! подозреваете адюльтер. Потому что по себе судите? Нет?
   - Не понимаю о чём вы.
   - Моргана. Вы крутитесь возле неё не просто так. И не говорите мне, что хотите обратить её в свою веру! Хотели бы - начали б с меня!
   Роджер, чуть припозднившись со смехом, тем не менее, отчётливо похихикал в кулак. Брайан тоже улыбнулся:
   - Вы что, серьёзно? Вы не знаете? Да только я об этом подумаю, у меня на левом плече шипы ладонью в высоту вырастут. Кардиналы и епископы на себе носят магию, которая всему миру расскажет об их малейшем прегрешении мыслью, не то, что делом.
   Игрейна присела. Она совершенно переменилась к нему:
   - Так что, правду говорят, что вы - святой?
   Брайан мгновение молчал.
   - Был бы святой, сразу бы понял суть ваших взаимоотношений с принцем Сильверстоуном.
   - Ну, по правде сказать, они не так уж просты.
   - Расскажите.
   - Я справлюсь с этим сама.
   - Отлично, Брайан, идём, - Роджер, верно, вспомнил об очередном свидании.
   - Так что же, по вашей молитве действительно даётся?.. - очарованно спросила у Брайана Игрейна. Сейчас человеческая женщина выглядела привлекательной.
   - Не всё и не всегда. Иногда я молюсь о хорошем урожае, а год случается настолько голодный, что впору сапоги варить. Один мой друг говорит, что у Единого просто оригинальное чувство юмора, а я слишком серьёзен, чтобы его понимать... Однако я молюсь о вразумлении Морганы ежедневно и она, даю слово, ведёт себя всё лучше и лучше.
   - Хотите поговорить о ней?
   Брайан очень хотел побеседовать о Моргане, но остановил себя. Он разговаривал с Игрейной Пятой. А она могла и между строк увидеть нужную ей информацию. Женщин Дан-на-Хэйвин воспитывают в духе Игрейны Первой - императрицы и, в молодости, почти непревзойдённой королевы преображений и шпионажа. Не хотелось бы вызвать гнев Сильвертона в случае, если Сапфиру придётся разгребать последствия лишних слов священника. Брайану и так все кругом говорят ни во что не лесть и не беспокоиться.
   - Я наблюдал в ней признаки уважения к вам, - осторожно начал Брайан, - и даже, где-то, детского восхищения. Сейчас она уже способна поддержать беседу наравне с вами. Но ей просто ужасно не хватает образования. В ней есть стремление стать ещё лучше, и вы можете поддержать её.
   - Что я сделаю, сидя в клетке?
   - Очень много: напишите ей на всеобщем. О чём? О чём захотите. Это поможет вам скрасить дни пребывания здесь и окажет услугу ей. А если вы порекомендуете ей книгу, то она будет воображать себя с этой книгой ещё более красивой.
   - А вы влюблены. Потому так стараетесь.
   - Ну, если только как отец для своей дочери.
   Игрейна Пятая с улыбкой покачала головой. Роджер замычал и отчаянно зажестикулировал, пытаясь показать брату, что его терпение и способность удерживать своё мнение при себе даёт трещину. Брайан нахмурился, будто бы от резкой боли, но тут же натянул улыбку и сказал:
   - Поскольку вы не первая, кто мне об этом говорит, то сделаем вид, что я сам поверил в это.
   - А если так, то скажите: что за манера у Сильверстоунов влюбляться в женщин из Дан-на-Хэйвин?
   - Видимо были ещё прецеденты?
   - Были. Спросите у своего близнеца.
   - Я спрошу. Позже, - Брайан строго посмотрел на Роджера, который вмиг стал серьёзнее. - Когда мне прибыть за письмом?
   - Когда угодно. Я напишу в ближайшее время.
   - Тогда разрешите откланяться... до завтра.
   Дверь свободно распахнулась - вошёл Сапфир. Игрейна кивнула Роджеру, ласково улыбнулась Брайану и даже несколько кокетливо помахала рукой. Близнецы разошлись с Сапфиром, ни встретившись взглядом, ни сказав ни одного слова. Закрывая двери, Брайан услышал удивительно скрипучий голос Сапфира:
   - Что ты ему машешь, он же священник...
   - Симпатичный и добрый... - был лукавый ответ.
   "Симпатичный и добрый" стоял возле дверей с закрытыми глазами и качал головой, а его внешне подобный брат, иногда куда менее добрый - увы, предпочёл неслышно уйти.
   Наступил день, когда Брайан, сидя рядом с Морганой, вместе с ней, медленно, читал письмо Игрейны.
   - ..."И, пожалуйста, напиши мне ответ", - Моргана вскочила на ноги и, схватив Брайана за руку, подняла тоже: - Это потрясающе! Игрейна Пятая!.. Письмо!.. Я прочитала!.. Я!
   Моргана была в восторге. Она схватила его за плечи, быстро поцеловала в щёку. Он скорее испугался, чем что-то ещё. Сердце священника заколотилось как бешеное. И тут же остановилось вовсе - камни, к которым были прикреплены цепи эскортесс, выдвинулись вперёд и упали. Эскортесс снова готовила побег. Она быстро глянула на его лицо, убедилась, что он всё понял правильно, схватила цепи и попыталась оглушить его. Брайан увернулся, но Моргана была быстра, она толкнула его к стене так, что он крепко ударился затылком. Она снова попыталась нанести удар. Брайан уже был готов ко всему, и завязалась отчаянная борьба без лишних слов. Запыхавшийся, как любой крылатый после восьмичасового перелёта, он смог обездвижить её. Да, она была сильна, быстра, настолько изворотлива и гибка, что выскальзывала из любого захвата. Пришлось так закрутить и закрепить эти цепи на ней, что ей и дышать стало сложно. Всё происходило при обоюдном молчании и сверкании глаз.
   - Чтоб тебя!.. - выкрикнув это, Моргана сдалась.
   - Ты теперь и вправду хитрая, - Брайан сел рядом, привалился к стене. - Осталось только поумнеть.
   Вместо ответа Моргана зарычала, как делала это в первые периоды знакомства.
   - Я разочарован.
   - А в чём дело?
   - Лучше ты мне скажи, в чём дело.
   - Ты дурак?! Я пленница в самой отвратительной камере во всей Вселенной!.. Ничего удивительного в том, что я хочу сбежать.
   - А попросить нельзя?
   - Что попросить?
   - Я мог бы перевести тебя в келью в монастыре Сент-Линна. Там иногда держат провинившихся, но условия вполне хорошие. Я несколько веков жил в подобном монастыре.
   - Провинился? - язвительно осведомилась эскортесс.
   - Нет. Это обычные условия жизни для монахов моего ордена.
   - И каково было тебе, маркизу?
   - Вполне уютно. Увидишь - поймёшь. Весь монастырь изнутри расписан фресками и выложен мозаикой. Красиво, очень.
   Брайан просветлел лицом, вспомнив те места.
   - Что для этого нужно сделать? - быстро спросила она.
   - Слушаться меня во всём от начала до конца, - вздохнув, сказал Брайан. Несмотря на то, что он вроде бы выдохся, укрощая эскортесс, к нему вернулась подозрительная бодрость. Не иначе брат занимался чем-то... чем-то...
   - Ладно. Я согласна.
   - Тогда проведи эту ночь здесь, а завтра вечером ты уже будешь в Сент-Линне.
   - А кормят там лучше, чем здесь?
   - Определённо.
   Брайан начал было освобождать Моргану, но остановился.
   - Для тебя, лично, есть что-нибудь особенное, сакральное? - спросил он у неё, замерев. Она взмахнула ресницами и долго смотрела ему в глаза, прежде чем ответить:
   - То, чем я не могу пожертвовать, то, что я не хочу предавать - это память о моей матери. Она умерла, чтобы дать мне жизнь.
   - Тогда поклянись её памятью, что не подставишь меня. Я не обязан всего этого делать, и, можно сказать, обнажаю шею палачу, доверяя тебе.
   - Я клянусь памятью о моей матери, что не подставлю тебя и не предам, а так же буду слушаться вернее, чем слушалась отца, Игрейну или хозяина.
   Она подумала и добавила:
   - Хотя это слишком сильная клятва для того лишь, чтобы пожить в монастыре вместо тюрьмы. Или может ты...
   - В любом случае я принимаю твою клятву, - улыбнулся священник и стал освобождать женщину. - Не стану загадывать наперёд, но мой брат или отец могут захотеть посмотреть, насколько ты преданна мне и тогда тебе придётся вспомнить о своей клятве. Справишься?
   - Я полностью в этом уверена. Но ты ведь задумал что-то ещё?
   - Не могу давать гарантий, но мне хотелось бы отпустить тебя вовсе или сделать так, чтобы ты могла свободно гулять по Деферрану, пока ты здесь, на Юге. В конце концов, предводитель Сильвертон и ясновидящий Сапфир делают всё для того, чтобы этот мир между нашими сторонами стал вечным. Мы больше не должны драться, и теперь дружба для нас с тобой имеет смысл.
   Моргана кивнула. После чего Брайан вернул камни в стену и, наложив руки, с помощью краткой и простой молитвы, только что сочинённой, соединил обломки со стеной.
   - Ты... что ты... как ты это сделал? Я видела свечение.
   - Я... исцелил камни.
   - Вы разве не только живых можете исцелять?
   - Вообще - да.
   - Так как?
   - Молитвой. Велика сила Единого.
   - Хочешь сказать, это не ты... а Он?
   - Совершенно верно. Я ухожу.
   - Возвращайся! - крикнула она вдогонку ему, а сама, разок оглянувшись на камни за спиной, уже склонилась к письму Игрейны, торопливо и ласково разглаживая его.
   Он мог бы ни с кем не совещаться, а просто перевести её в Сент-Линн и всё. Власти у него на это хватало. Однако, для того, чтобы всё было по чести, он собрал в белой гостиной отца, брата, старшего племянника, а так же родоначальника и его сына.
   - Завтра я собираюсь перевести Аргиад Дан-на-Хэйвин в монастырь Сент-Линн, - объявил семье кардинал.
   Такое молчание, как сейчас, обычно длилось ровно столько, сколько требовалось брату, чтобы закрыть рот, а отцу - рассвирепеть. Но Сапфир всех опередил:
   - А что, хорошая идея.
   Брайан встретился взглядом с ясновидящим и вздохнул свободнее. Значит, Моргана не сбежит. Значит, Моргана будет слушаться.
   - Если Сапфир говорит, что проблем не будет, то я, пожалуй...
   - Но как - ты? - завопил Роджер, вскочив. - Как ты мог влюбиться? У тебя же всё мужское отпало лет триста назад!..
   - ...Девятсот, н...
   - Да даже если у тебя там, эстетическое восхищение!.. я допускаю такие формы влюблённости, но её рассудок болен!.. Как - ты?!..
   - Долго объяснять.
   - Попытайся. Вся ночь впереди. Или ты торопишься обратно в Синеренесси?!
   Это был намёк на то, что Брайан даже ночи собирается проводить подле Морганы. Пусть обвинения и показались смешными, Брайан решил обороняться:
   - Давай, попытайся объяснить, с какой из Дан-на-Хэйвин спутался ты. И, если у тебя получится, я объяснюсь.
   Роджер захлопал глазами. Сильвертон уже обратил на него очень недобрый взгляд.
   - Да откуда Игрейна-то могла знать?
   - Представления не имею, - пожал плечами Сапфир. - Семейные предания? Или мемуары, той, твоей бывшей Дан-на-Хэйвин. Рассказывай. Ричарду и Джулиану особенно полезно будет это услышать. Я ещё Тони с Джереми и девочек хотел позвать. Скажи спасибо, что не позвал.
   - Это была мать Арафели - Кора, - Роджер медленно сел. - У меня был с ней роман. Не обычный - очень приятный. Игрейны Первой ещё в помине не было, а Арафели было лет десять. Четырнадцать, когда мы с Корой разошлись.
   - Сердце несчастной женщины было разбито на множество осколков и растоптано, - продолжал за потомка Сапфир. - Она плакала целыми днями и сошла с ума. Трагично, а? Арафели показалось естественным, спустя четыре года, положить свою ненависть к Роджеру, на чашу весов, решающих, быть войне или нет. Безусловно, Роджер не виноват в этой войне. Арафель просто всеми силами добивалась власти, и её посадили на трон люди, уставшие от нашей общей войны с перевёртышами.
   - А что потом? - послышался детский голос. Семилетняя сводная сестра Брайана и Роджера, Мелисса, высунулась из-за кресла Даймонда.
   Прежде, чем Сильвертон сделал замечание дочери, та поведала:
   - Один мой знакомый сказал, что люди нас предали, переметнулись.
   - Что за знакомый? - спросил Ричард Сильвертон у малышки-дочери.
   - Один... з-знакомый. Рэйн!
   Внезапно Мелисса сорвалась с места и убежала.
   - Мне стоит больше знать об этом? - спросил Сильвертон у Сапфира.
   - Ей же так мало ещё... Ричард, угомонись, ты слишком нервный.
   - Тем не менее, скажи ему, чтобы не разговаривал с Мелиссой о таких серьёзных вещах, - попросил, но скорее приказал герцог.
   - Итак, Брайан? - протянул Роджер. - Ты обещал.
   - Среди твоего тихого блеяния я не услышал ни подробностей, ни оправданий, но я же свой план действий и образ мыслей изложу более подробно, поскольку совесть моя - чиста, братишка. Так изволь. Моргана Аргиад заинтересовала меня сначала, как возможный носитель демона. То, как она вела себя, укрепило меня в мысли. Три периода проводил обряд за обрядом, молился и читал Священные Тексты. Так она стала вести себя куда более трезво, чем многие знакомые барышни. Затем я продолжал своё дело, надеясь обратить её в свою веру, поскольку в ней возник интерес. Роджер, пойми, что я забочусь о её моральном облике, - Брайан сделал паузу и предложил: - Могу и о твоём позаботиться?..
   - ...Нет уж, уволь...
   - ...Никто и не сомневался... К тому же надеюсь на лучшее будущее для нас всех и, да, я рассчитываю, что все мои труды рано или поздно позволят мне рассчитывать на её преданность. Всё. Кстати, твой приказ не кормить её, чтобы ослабла - это как-то слишком.
   - Слишком уж она здорово кусается.
   - Но когда ты ловил её в первый и во второй раз, честно, разве не заметил в ней разницы?
   - Хочешь, чтобы я лишний раз подтвердил, что ты совсем уже... святой, да?
   - Значит заметил?
   - Да, - буркнул Роджер. Но затем поднял голову и посмотрел весело. - Теперь, говоришь, в неё можно влюбляться? Наведаться мне в Сент-Линн?
   - Это женский монастырь.
   - А я и не знал... - протянул Роджер, изо всех сил пытаясь изобразить разочарование. В его глазах появился такой блеск, что Брайан встал со своего места. Роджер приятно заволновался после каких-то своих мыслей, а Брайану это невидимо передалось.
   - Не хочешь ли получить по шее за греховные мысли? - закатывая рукава, спросил Брайан.
   - Нет-нет, не сегодня, - отмахнулся, было, Роджер, но тут с интересом оглядел брата: - Хотя...
   Братья сцепились как в детстве. Прочие Сильверстоуны мирно разошлись, поскольку знали, что драка близнецов закончится не с первой кровью, а с первым треснувшим рукавом или лопнувшим швом на одежде.
   Глава 3. Брайан, лучший Брайан
   Этого события Моргана ждала, казалось, дней двадцать: еле различимый звон и скрип, внезапно близкие шаги нескольких пар ног, оглушительный поворот одного ключа за другим в замках последней двери, пристукивание заметно опускающейся при распахивании тяжёлой двери, и вот, один за другим, входят фиты и Брайан. Он всё так же излучает тепло и участие всем своим видом. Он почти всегда такой в последнее время. От одного его присутствия так приятно, что тепло разливается сначала по камере, а затем проникает в тело и согревает его, подобно действию горячего воздуха в комнате, куда входишь с мороза. Пухлые губы слегка улыбаются, глаза, серо-голубые, когда он расстроен и сиреневые, когда только закончит молитву, сегодня были почти белыми, с лазурными и розоватыми сливающимися пятнами. Судя по его виду - это хороший знак. Надо бы запомнить.
   Моргана поднялась в полный рост. Один из фитов отпер замки у неё на шее, на руках и на ногах. Брайан, так и не сказав ничего, протянул ей руку. Она вложила свою ладонь и очнулась уже на выходе из тюрьмы. Брайан помог забраться в экипаж. Кучер погнал лошадей прочь от тюрьмы. В окно было видно, что всадники в форме гвардии Юга сопровождают их. Брайан всё ничего не говорил. На нём сегодня была не обычная ряса, а чёрная сутана. На шее ярко выделялся ровный край белоснежного воротничка. Моргане давно уже не хотелось укусить его. Ну, только если слегка, для того, чтобы услышать его голос.
   Она была бы дурой, если бы сказала это, но уж очень хотелось и того, и другого - и услышать его голос, и слегка прикусить кожу на его шее:
   - Если ты ничего не скажешь, я тебя укушу.
   - Мы же договорились не драться.
   - А я легонько.
   Брайан опустил глаза и усмехнулся одними губами. Будто бы ум его сейчас был занят чем-то ещё, но и на её подначку реагировал. Он стал на томительно долгое время жутко похож выражением лица на своего брата. У того сладострастие, которое так клеймил Брайан в персональных проповедях, обволакивало всю фигуру, прослеживалось в каждом движении.
   - Кстати, а почему ты не совершишь чудо над своим братом? - не сдержалась она.
   Брайан взглянул на неё более яркой голубизной глаз и грустно посмотрел в окно.
   - Я периодами молюсь за его спасение, но выходит не совсем то, чего бы мы все хотели. Он, по мере моих молитв, проникается уважением и интересом к одной из своих любовниц и в результате женится на ней. Это хорошо бывает, когда он не изменяет супруге - тогда он становится идеален. Но по мере моих молитв, если я не оставляю их, он может влюбиться ещё раз, будучи женат. Это приносит в его жизнь столько сумятицы, что... а если я считаю свой долг, в отношении брата, выполненным и перестаю усиленно молиться о нём... он... охладевает к своей жене и начинается то же, что и всегда - он ищет, ищет... Он был разведён в срочном порядке, как уличённый в измене, четырнадцать раз, трижды вдовец и разведён по истечении ста пятидесяти лет дважды. Вдумайся... ему минула только первая тысяча лет!.. В истории крылатых с Аконита не было таких как он. Сапфир говорит, что таких глубоко грешных крылатых существ, как он, и не будет больше.
   - И хорошо. Клервинду одного Роджера Кардифа хватит. Говоришь, не стоит его убивать?
   - Не стоит. Я всё равно люблю его.
   - За что?
   - Это нормально - любить свою семью, кем бы ты ни был и какими бы ни были они. Вот как ты и Игрейна Пятая. Приятно же переписываться, а?
   - Думаешь, это можно сравнить?
   - Да, до сих пор, как бы ты не вела себя с ней, во внешней жизни, вне дома, ты занималась отвратительными вещами. Спроси её как-нибудь: а не стыдно ли ей было за тебя? Ответ тебе многое расскажет, уверен в этом.
   - Не знаю. Мне кажется, что без твоей помощи я ни в чём не разберусь, даже в смысле её ответа.
   - Проси объяснить. Она показалась мне достаточно разумной и образованной женщиной.
   - Ещё бы!.. Ксенион готовит её на...
   "О нет!.. Неужели проболталась?!"
   - Говори-говори... - Брайан, хоть и разглядывал пейзаж за окном, был внимателен к её словам, - обещала слушаться меня, ты помнишь?
   - И чем, позволь спросить, это отличается от того, что делали со мной мои хозяева?
   Брайан резко обернулся к ней. Глаза вспыхнули гневом. Это был пугающий до немоты ярко-красный цвет. Он приблизил к ней своё лицо.
   - Всем отличается. Я не толкаю тебя к греху.
   - Это предательство.
   - Ха. Предательство. Какие слова мы теперь знаем?.. Я скажу тебе... - Брайан опять отвернулся к окну. - Не надо быть посвящённым, чтобы понимать - Игрейну Пятую стали звать так потому, что она вот-вот должна быть коронована людьми. Она должна стать предводительницей Севера. Для чего это нужно? Для того, чтобы напомнить перевёртышам, что хозяева севера - люди и для того ещё, чтобы прекратить между царями-перевёртышами скрытое соперничество за лидерство. Их пять, а все разнятся своими сильнейшими сторонами, и предводителя сходу не выберешь. К тому же, она потомок Арафели, развязавшей войну крылатых с людьми и потомок Игрейны Первой, облапошившей Сапфира и практически призвавшей Классика. Идеальная кандидатура. И даже момент относительно неплохой - она родила двух дочерей, как принято в вашем клане, и готова теперь рожать новых драконов, чтобы усилить ваши армии.
   Попытайся Моргана сейчас возразить - выглядела бы ещё глупее. Лучше было слегка сменить тему:
   - Ты так быстро говорил и так... страстно. Ты злишься? На меня? Да я здесь ни при чём. Я только приказы выполняла.
   Брайан покачал головой вместо ответа.
   - Ты говорил, что гнев - это грех.
   - Да, это такой же большой грех, как и блуд. Только его недооценивают. Наделяют, даже им, яростным безумием, героев эпоса. В древних сказаниях каждому второму присуждают гневливость. Только они, древние, вовсе не так уж вспыльчивы. Чаще всего они... просто не знают меры и... манер. Достаточно посмотреть на Алекса Санктуария, чтобы убедиться в этом, - Брайан теперь говорил медленно. Несмотря на то, что ещё был хмур, уже начал желтеть глазами и розоветь лицом. - Сильверстоуны же все вспыльчивы. Кто-то - менее, а кто-то - крайне. Кто борется с этим, а кто это скрывает.
   Брайан краснел всё сильнее и сильнее. Это был натуральный стыд. Глаза, сверкнув, обратились к её лицу и снова, уже невидяще, смотрели в окно. Они стали грязновато-жёлтыми. Его руки, спрятанные в складках сутаны, подобрали поясной крест с колен, и этот символ будто утащила в себя чернота. Губы священника зашевелились - вероятно, он читал, по памяти, покаянную молитву.
   - Потому-то тебя и не признают святым во всеуслышание - ты часто бываешь груб и гневаешься иногда.
   Теперь крылатый посмотрел на женщину в сильном раздражении:
   - Не прерывай моей молитвы, прошу.
   Отвернулся и снова начал беззвучно шевелить губами.
   - Так я права?
   Брайан резко выбросил левую руку к стенке и опёрся на неё. Закрыл глаза. Видимо сейчас смирял гнев.
   - Да уж, наверное, - покачала головой Моргана, подражая ему.
   Брайан вспыхнул ещё сильнее. Он был очень уязвлён. Какая-то дурочка распознала слабость Пресвятейшего кардинала!
   - Я тебя сейчас сам покусаю.
   Моргана не сдержала писка. Этот мужчина вдруг оказался очень близко, и она почувствовала шёлк его волос на щеке и, через мгновение, он действительно сделал то, что обещал. Так же, вдруг, отодвинулся:
   - Всё ясно?
   - А ну... да...
   Брайан был спокоен. Он продолжил свою молитву, а она тем временем занервничала оттого, что её тело начало проявлять реакцию, да так, что страшно стало. Постаравшись ровно сидеть на месте и не вздрагивать от приливов разогревшейся крови, она задумалась о том, что священник-то, похоже, совершенно не знал подспудного смысла своего последнего поступка. Неужели он мог быть девственником? И, мало того, если он так спокоен, то... евнух? Или, может, он выбросил из своей жизни всё-всё связанное с плотской любовью? Разве так бывает? Если да, то он настолько же странный, как и его брат. Оба - отождествление крайностей.
   Затем Моргана Аргиад похвалила себя за почти ровную цепочку мыслей, за бездействие в отношении тела священника и осталась полностью довольна собой.
   "Наверное, глупышка - девственник", - решила она окончательно, спустя примерно шестнадцатую свечи. Уж слишком обидно было бы полагать, что такой мужчина, сильный, ловкий и оч-чень красивый, может быть евнухом.
   - Почти приехали, - сказал он вдруг и посмотрел на неё внимательно. Оглядел и зацокал языком: - Прекращай это.
   - Что прекращать?
   - Думать обо мне как о мужчине.
   - Как ты распознал?
   - Опыт.
   "Какой это опыт? А покусал-то, покусал-то ты меня с какого-такого опыта?!"
   - Чего молчишь? - спросил Брайан, когда Моргана продолжила пристально смотреть в его глаза.
   - Внимательно слушаю твои извинения.
   - Отчего это я должен извиняться?
   - Гнев и прочее...
   Брайан хмыкнул.
   - Я же не оскорбил тебя, не ударил, не обидел. Даже плохо о тебе не подумал. Я не должен извиняться.
   - Да?
   - Да. Тебе ещё многое нужно узнать о том, как должны поступать верующие. Впрочем, если ты будешь общаться с монахинями как со мной сейчас, исключая пошлые мыслишки и острые зубки, то они, мои сёстры, всему тебя научат... Или ты предпочитаешь, чтобы тебя заперли в келье?
   - Нет, я не против общаться с монашками. И... учиться.
   - Тогда... келья, кстати, на ночь всё равно будет запираться. Но, знаешь, такую дверь легко плечом высадить в случае надобности, - он смотрел на неё прямо, спокойно. - Не забывай, что всё сломанное нужно чинить. Испортишь что - заставлю исправлять.
   На этой ноте они окончили путешествие. Моргана вылезла из экипажа и оказалась перед огромным строением, меньше Кер Велла или Дворца Императоров в Ллевелле, но куда больше и выше тюрьмы в Синеренесси.
   - Это храм святого Линна. Кельи - там, - Брайан махнул рукой куда-то, но Моргана не смотрела. Она всё не могла наглядеться на башенки храма и крыльцо его, что так и тянуло к себе.
   - Нравится? - услышала она смешок Брайана. - Ну, смотри, смотри.
   Моргана и не собиралась отрывать взгляд от украшений здания. А затем послышался топот и шорохи, и на Брайана налетела стая женщин, окружив его и подтопив волной этих свободных, чёрных, как у него, одеяний. Они все писком, хрипло, пронзительно, почти крича, что-то одновременно говорили. И к каждой Брайан обращал улыбку, каждую целовал в лоб - всё это Моргана видела только краем глаза. Её заслонила одна из женщин, важного вида, с темноватыми глазами. Полукрылатый человек.
   - Вы - Моргана Дан-на-Хэйвин?
   - Да.
   - Зовите меня мать Элейн. Пресвятейший писал мне о вас и о том, что доверил вам свою репутацию сына Сильвертона.
   Моргана захлопала глазами:
   - Что вы имеете в виду?
   - Он так же писал, что могут возникнуть трудности во взаимопонимании. Я всё объясню вам. Идёмте.
   Моргана пошла вслед за матерью Элейн. Оглянулась на Брайана - тот дружелюбно беседовал со всеми монашками сразу. В глазах женщин светилось восхищение.
   "Похоже, - подумала Моргана, - он для них сокровище. И для меня должен быть. Почему нет?! Откуда я знаю, как нужно себя вести? Он говорил мне, что я многого не знаю. Видимо с ним нужно было обращаться так, как это делают они".
   И она поторопилась, чтобы догнать мать Элейн.
   - Так что вы имели в виду?
   - Несмотря на то, что отец Брайан полностью духовное лицо, - спокойно и сдержанно, даже деловито говорила мать Элейн, - он сын, пусть и не полный наследник, Ричарда Сильвертона. И уж если Сильвертон разрешил перевести вас из самой строгой из тюрем в этот маленький женский рай, то отцу Брайану придётся отвечать за измену, как мирянину, в случае, если вы сбежите, или навредите монастырю и храму.
   - Правда? Отец может казнить своего сына? Ни люди, ни перевёртыши так не поступили бы.
   - Сомнительно, что бы и фиты были способны на такое. А вот мы, крылатые, в точности соблюдаем Закон.
   Некоторое время они пробирались через тёмный коридор, но затем вошли во вдруг светлую, в три раза шире, выше и длиннее, галерею. Она вся блестела изнутри, в высокие окна свет, цветной, лился вниз, отражался от мозаичного пола и летел, словно брызгами, на стены, так искусно разрисованные, что Моргана застыла, разглядывая всё.
   По обеим стенам высокими волнами извивалась линия арок, так же как пол, облицованных мозаикой, разве что менее крупной и преимущественно синей и голубой, сразу и точно напомнившей цветом глаза Брайана и Роджера Сильверстоунов. Видимо этот цвет считался здесь божественно прекрасным. Колонну каждой мозаичной арки обвивал цветок, стремящий донести свои лепестки к свету окна наверху. В проёмах арок - фрески с изображениями крылатых и людей. На первый взгляд они только что-то брали или давали друг другу. Но кто-то выглядел радостным и успокоенным, а кто-то - страдающим. То тут, то там, мелькали кровавые сцены, сцены пыток.
   Мать Элейн тронула Моргану за плечо:
   - Я расскажу вам каждую из этих историй. Идёмте же, - в этой женщине сейчас были понимание и ласка. Этим она чуточку напоминала кардинала Айона.
   - Отец Брайан не?..
   - Он будет служить в храме, но думаю, вам ещё рано видеть это. Я веду вас в вашу келью. Как прогорит свеча, так вам принесут воды и одежду на смену.
   Все коридоры и залы, которыми шли обе женщины, были так же прекрасны, как и тот, мозаичный. Где-то мелькали металлические литые, каменные резные украшения достойные дворца императора. Да, такой красоты на севере не найти...
   - Отец Брайан сказал, что здесь держат провинившихся. Я так поняла, что это не монахини.
   - Да, это не монахини. Здесь жила родная мать Пресвятейшего отца Брайана - рит-принцесса Эллиан. До того она готовила своего сына, Роджера Кардифа, для переворота. Она желала, чтобы Кардиф сместил герцога Сильвертона, взял власть и короновался как наследник её отца, императора Александра из рода Нортвизоров. Так вышло, что и сам маркиз Кардиф не стал поддерживать её и отправил сюда.
   - Всё обошлось без крови?
   - Принцесса Эллиан отреклась от обоих сыновей, а так - всё было в порядке.
   - Почему Кардиф отказался править? Почему - от обоих сыновей?
   - Это долгая история, но если кратко - маркиз не посчитал идею рит-принцессы Эллиан разумной. Говорят, он как сейчас женский ум ни во что ни ставит, так и раньше...
   - А отец Брайан?
   - ...Всегда готов принять совет от женщин. Он... Мы пришли. Отдыхайте.
   Мать Элейн затворила дверь за собой. Моргана оказалась в комнате с белёными стенами и мебелью тёмного дерева. Побывав в каменном мешке, Моргана поняла, какая это ценность: полный шкаф книг, кровать, стол и кресло у окна. А что на двух прорубленных в стенах окнах решётки - да те и то кованые, с узорами.
   Поражало и радовало обилие молитвенников и Священных Текстов в отдельных книгах. Некоторые были переписаны от руки, а некоторые - перепечатаны, ровно, чётко, удивительно правильно, даже глазам непривычно смотреть.
   Теперь Моргана могла избавиться от плаща. Она свалила это тряпьё в углу и взяла первую попавшуюся книгу. Она оказалась написанной на современном крылофитском. Пришлось поискать, чтобы найти книгу на всеобщем. Но, как только Моргана начала читать, тут же нечаянно заметила, что её пальцы оставляют на страницах тёмные следы. Руки были настолько грязными, что даже трогать книги было опасно. Моргана похвалила себя за то, что не села ни на стул, ни на кровать - тоже бы испачкала.
   "...Вам принесут воды и одежду на смену", - Моргана вспомнила, как мать Элейн сказала это.
   Наверняка в глазах монахини Моргана выглядела отталкивающе. Где-то на одежде даже есть кровь Брайана. Сжечь эту одежду! Да и монашки не обратили на неё никакого внимания. Будь она, Моргана, ухожена, не посмели бы не заметить Её, красивейшую из женщин.
   Ей действительно принесли всё необходимое. Что касается одежды, то это было бесформенное одеяние, похожее на одно из тех, что носили монашки, разве что тёмно-синее, а не чёрное. Мать Элейн зашла к ней после того, как унесли тазы и воду.
   - Отец Брайан не говорил принимать вас в свою общину, но настаивал на том, что мы должны проводить с вами как можно больше времени вместе. Он не имел в виду только меня, но я не хотела бы сейчас же бросать вас "на съедение" прочим сёстрам. Они куда любопытнее, чем вы, и быстро вытянут из вас всё, что им знать не нужно. Поэтому, позвольте, сначала подготовлю вас к общению с прочими.
   Несколько дней за этим мать Элейн помогала Моргане приспособиться к распорядку жизни в монастыре. В ответ на вычищенную и засверкавшую внешность эскортесс, полукрылатая частенько опускала глаза. Прочие же монашки, если видели её, открывали рты. Потому Моргану и не пускали вместе со всеми туда, где хоть что-то нужно было делать. Моргана своим видом сбивала монахинь с толку и их работа, как и молитва, становилась механической. Мать Элейн в этом была сильнее, но всё же не решалась молиться при Моргане много. Только короткими молитвами, да и то, совместными - Моргана выучила несколько из них и привносила вклад, пусть не так страстно, как настоятельница.
   Мать Элейн напоминала Брайана лаской в голосе, но и строгостью и постоянными отсылками к Священным Текстам, равно с ним объясняя необходимость определённых шагов в любом деле нужной цитатой или главой из Свидетельства. Настоящим шоком для Морганы было то, что книг в Полном Свидетельстве было нескольким больше тысячи, и мать Элейн свободно цитировала любое место из любой книги.
   - Я старше отца Брайана в шесть раз, - говорила мать Элейн. (Он бы улыбнулся, говоря такое.) - И никогда не увлекалась чтением и осмыслением Священных Текстов. Епископ Налвэйз, который тоже куда моложе меня, до сих пор упрекает меня в этом.
   Епископом Налвэйзом оказался золотоволосый, как и большинство крылатых, голубоглазый мужчина, выглядевший немного нежнее и моложе Брайана. Он не задавал ей вопросов, не сказал ей ни единого слова. Просто однажды взглянул на неё в коридоре и почти сразу же отвернулся. Уши у епископа загорелись, а глаза стали жёлтыми, даже, скорее, золотыми. Стало стыдно, как Брайану, за грехи? Но почему они, клирики-мужчины, вспоминают о своих грехах именно в её, эскортесс, присутствии? Она бы подумала, что клирики сделаны Богом по тому же принципу, что и остальные мужчины, но Брайан-то проявил склонность к совершенно другим порокам, а вовсе не к тем, какие были бы очевидны при таком-то брате. Мать Элейн, впрочем, заявила, что епископ Налвэйз долго прославлял Брайана за его волю, веру и непогрешимость, и принял решение постараться никогда больше не пересекаться с Морганой Аргиад, дабы "Красные воды не упали с небес!" Моргана поняла, что так иносказательно епископ говорил о грехе или грешных мыслях.
   Что касается отца Брайана, то о нём вестей не было настолько долго, что Моргане захотелось совершить что-нибудь из ряда вон выходящее, лишь бы Брайан приехал и снова молился радом с ней. Она бы услышала его голос и те особенные нотки, с которыми он читал Священные Тексты. Когда стало невмоготу, она решила спросить у настоятельницы, могла бы она написать Брайану или это нехорошо.
   - Это хорошо, но... в другое время. Дело в том, что он... в конце лета... путешествовал по местам, где проходили бои, чтобы молиться за павших в бою и получил знамение свыше о том, что на Преньоне следует заложить город...
   - Но Преньон это не то место, где безопасно делать это!.. Там же рядом армии стоят! Одно неверное движение, и его убьют!..
   - Чего стоит для него его жизнь перед первым и единственным повелением Бога? - спокойно ответила Элейн. - Мы с сёстрами каждый день молимся за него, чтобы всё прошло благополучно, и Единый защитил своего возлюбленного сына всеми чудесами, на какие способен.
   Моргана, однако, ощутила страшный гнев. Она оттолкнула мать Элейн и бросилась к двери. Настоятельница бросилась за ней, крича:
   - Если вы сдвинетесь с места, его убьют совершенно точно!
   - Почему? - остановилась Моргана.
   - О вашем побеге узнают.
   - И?
   - Часть армии бросят на ваши поиски. Так мы, южане, откроемся для удара. Ваши войска ударят, но первым, кого убьют, будет Пресвятейший кардинал Айона, отец Брайан!
   - Его посадят в клетку, его не убьют! Его знают и по ту сторону фронта. Никто не убьёт его!
   - Откуда вы знаете?! А если нет?! Так, стойте. Я поняла, - мать Элейн тяжело дышала скорее от волнения, чем от бега, - вы очень любите его и хотели бы защитить от любой напасти. Я, я понимаю это. Мы все преданы ему и если он позовёт нас, то, не задумываясь, полетим к Преньону. Но! Но сейчас, Моргана, милая, не делайте этого. Я обещаю вам, что напишу ему и напомню о вас. Он приедет сюда, и вы сами поговорите с ним. Вы хотя бы попробуете уговорить его. Может у вас не только красота превосходяща, но и убедительность!.. Ньон он уже заложил, его строительством могут заняться другие и ему незачем подвергать себя опасности. Да. Есть шанс, что он останется здесь в Деферране, да. Ну? Вы?.. Вы будете благоразумны?..
   - Хорошо, я останусь. Пишите сейчас же!
   Шли дни. Их прошло слишком много. Моргана жмурила глаза до чёрных точек, пытаясь молиться, но молилась только о том, чтобы Брайан приехал. И вот, шум, крики. Топот ног - все бегут.
   "Это Брайан!" - подумала Моргана и, так же как и все бросилась к выходу, на холод, не позаботившись о тёплой шали. Он уже стоял в окружении "чёрных волн" прочих монахинь и целовал один подставленный лоб за другим. Крылатые люди обычно круглосуточно выглядели сияющими, но Брайан казался усталым почти как обычный, бескрылый человек.
   Моргана распихала женщин по сторонам и бросилась к Брайану. Обняла его за шею, прижалась, как могла тесно, и поцеловала. Целуя, закрыла глаза и почувствовала и блаженство, и восторг, и мир внутри себя. Но тут же: толчок, удар по лицу. И оказалась на земле. Брайан выглядел разгневанным. Он пошёл прочь и его "чёрные волны", всё так же обволакивая его, двинулись вместе с ним.
   Моргана была слегка шокирована. Как-то не вязался поступок Брайана с тем образом себя, который он создал в памяти Морганы. Реконструируя произошедшее в обратном порядке, Моргана поняла, что это была пощёчина. Разве святым можно так поступать? Похоже, что да. То есть гнев, а значит, склонность к пороку не помешала ему стать святым, а она своим поцелуем могла бы?.. Всё разрушить?!
   Мать Элейн поднимала её с земли и отряхивала одежду, ругая на разные лады и выговаривая почти всё то, о чём Моргана и сама в то время думала. Но одна мысль настоятельницы не приходила ещё в голову эскортесс:
   - Теперь он не станет вас слушать, - заявила мать Элейн. - Потому что он решит, и будет прав, что вы хотите оставить его в Деферране для себя.
   Моргана насупилась:
   - Я всё же попытаюсь.
   - Ждите в моём кабинете. Отец Брайан всегда выпивал со мной чашку шоколада перед отъездом. Поговорите при мне.
   Моргана побрела в кабинет настоятельницы. Прождала там свечи две. Святой Брайан, как в бытность свою "почти святым", был обязан отслужить в местном храме.
   Думая о снизошедшей на Брайана благодати, Моргана отметила, что и внешне он изменился немало. Длинные волосы осеребрились целыми локонами, отчего природные казались очень короткими и очень чёрными, глаза стали очень темны, губы покусаны прямо-таки изуверски, а на щеках будто бы пудра вместо румянца. А ещё он немного ссутулился и пах, как перевёртыш, пылью. Может, это дорожная пыль?
   И вот он стоит напротив, глядя на неё этими тёмными глазами и ей не по себе. Что он скажет ей? Будет ругать?
   Моргана, вся в сомнениях, не знала, что говорить.
   Брайан также молчал. Производил впечатление самого спокойного на свете существа.
   - Можешь начинать объясняться, - сделал приглашающий жест и сел в кресло возле стола матери Элейн.
   - Я бы с удовольствием услышала твои объяснения. Или у святых по эту сторону фронта совести нет?
   - А что конкретно тебя больше всего волнует? - спросил он и, растерев пыль по правой щеке, чуть повысил тон. - Вот бы весь свет удивился сейчас!.. Спрашиваешь с меня, будто замужем за мной, женщина. Никогда так не веди себя. И даже не потому, что это далеко отстоит от истины. Кое-что из опыта моего братца я запомнил. А это: нет ничего хуже, чем женщина, которая ведёт себя так, будто имеет на мужчину все права. Это не любовь, не доброта и вовсе не забота. Это - собственничество, что служит причиной ревности. А ревность - это и гнев. Гнев, женщина, без всяких абстрактных значений, ведёт к чему угодно, от болезней желудка до убийства.
   Всё перемешалось в голове Морганы. Слишком много мыслей появилось сразу и ни одна никуда толком не ведёт. Не хватает, всё же, опыта здоровых отношений с разумными существами.
   Брайан некоторое время ждал. Он склонил голову к одному плечу, затем к другому.
   - Хорошо, - решительно поднялся Брайан, - мне нужно увидеться с братом.
   - Вернись, - тихо сказала Моргана ему вслед. Брайан услышал:
   - Я вернусь. Но тебе следует хорошенько подумать над тем, что ты мне скажешь в своё оправдание.
   Отец Брайан ушёл, молча поклонившись настоятельнице. Моргана заметалась по кабинету:
   - Разве он не отомстил мне уже? Зачем меня ещё и унижать?
   - Никто не собирался тебя унижать, - примирительно говорила мать Элейн.
   - Неужели не понятно, что я не сумею сказать ему то, что он хочет услышать? А своими фразами он опять поставит меня в тупик и я даже произнести ничего не смогу.
   - Это от того, что ты гнёшь свою линию. Просто пойми его и извинись.
   - А толку-то? Я извинюсь, но он всегда считал меня идиоткой и всё равно захочет услышать все мои умозаключения. Чтобы лишний раз сказать... назвать меня дурой.
   - Бросьте, на святейшего это не похоже. Он уважителен к женщинам.
   - Но не ко мне. Из-за моего прошлого, - Моргана помолчала. Она остановилась, и некоторое время смотрела в окно. Затем снова стала говорить, яростно и негодующе: - Он и сам понимает, что я делала... то, что я делала тогда, раньше, я делала потому, что не понимала сущности греха. Но при этом ему настолько отвратительно... Он говорил мне о прощении, но сам не может простить мне мои прошлые грехи. Но это не его дело!.. Бог меня должен простить, а не он!..
   - Верно, - покивала мать Элейн, - именно такой смысл несут Священные Тексты.
   - А то, что он меня ударил?! Ну почему?!.. - Моргана в изнеможении опустилась в то же кресло, что и Брайан. - Мать Элейн! Скажите мне, а?
   - Моргана, он не мстил тебе. Он хотел привести тебя в чувство и показать своё негодование в ответ на твой поступок.
   - Но почему меня-то от этого трясёт?! Мне не было больно и это не привело меня в чувство!.. И... я хотела... только... поговорить и вместе помолиться... как раньше, в Синеренесси.
   - Вот и скажи ему об этом. Прямо и честно.
   - А... он точно вернётся?
   - Крылатые всегда делают то, что обещали.
   Брайан вернулся на следующий день. Он вошёл прямо в её келью и притворил дверь.
   - Ну? Будешь излагать мысли? Уже поняла, за что я тебя ударил?
   Моргана собиралась начать с извинений, но гнев снова проявился:
   - Я всё поняла. Однако разве мы не собирались подружиться? Разве не решили не драться? Разве ты можешь злоупотреблять моим доверием?! Как я буду преданна тебе, если ты нарушаешь наши договоры?! - она даже не всё высказала, а Брайан, ни слова не говоря, вышел из кельи и исчез.
   Через восьмую свечи Мать Элейн зашла с сообщением о том, что Брайан решил в срочном порядке отбыть в Ньон.
   - Что такое Ньон? - спросила Моргана.
   - Его город.
   Моргана нащупала спинку кровати и, цепляясь за неё, села.
   - Да как же так?!..
   Мать Элейн вздохнула, осенила эскортесс знамением и вышла.
   Моргана думала до самого вечера. А затем стала писать лист за листком, письмо Игрейне. Только ей, человеку, северянке, она могла жаловаться на Брайана так, как хотела, так, как не могла жаловаться настоятельнице.
   Игрейна Пятая ответила не сразу; послание пришло через три дня.
   Суть её невероятно длинного заумного письма сводилась к тому, что Моргане следует притвориться раскаявшейся во всём и попытаться втереться к Брайану в доверие. Поскольку в отличие от того, что посоветовала мать Элейн, всё нужно было делать не от сердца, а лишь внешне, что быстрее выполнимо, Моргана приняла доводы. В противном случае, как писала Игрейна (и она расписала это очень подробно), Брайан вообще может отвернуться от Морганы.
   И эскортесс посвятила дни молитве и многократному переписыванию одного только письма Брайану, в котором она описывала все степени своего раскаяния. Чувствовалось, что чего-то не хватает и Моргана переслала Игрейне черновик письма Пресвятейшему. Та переслала свой вариант, где расписывала то, что Моргана упустила из виду: описание невинности своих истинных намерений, желаний и помыслов. Ещё неделя ушла на составление итогового варианта, и письмо было отправлено. Короткий ответ пришёл быстро:
   "Вижу, что ты удивительно быстро исправляешься. Я рад, что ошибался, считая, что твои ум и сердце не смогут преодолеть очередной ступени к возвышению души. Продолжал и продолжаю каждодневные молитвы за тебя. Отец Брайан".
   Моргана каждый день собиралась написать ему, чтобы он приехал, но боялась, что каким-нибудь неудачным оборотом выдаст себя и горячо молилась. Он приехал после целого лунного периода. Не предупредив, неожиданно. Отслужил в храме, как и в прошлые два раза, благословил каждую монахиню и прошёл прямо к эскортесс в келью. Она как раз сидела за изучением очередной Книги и выписывала для себя неясные моменты для обсуждения со старшими монахинями. Он вошёл шумно, подошёл близко, склонился к её столу и приблизил лицо с сияющими радостью глазами так, что она увидела каждую серебряную пылинку на его щеках. Она рассматривала его некоторое время, отмечая, что глаза его снова голубые, что серебра в волосах всё больше, что кожа на лице уже вся будто в сероватой пудре или муке - в белой с серебром пыли, а сами волосы теперь кажутся синими, а не чёрными, как раньше. Слегка сутулился он, как и в прошлый раз, но теперь клонился на одну сторону чуть больше. Пахло от него тревожно и остро, но сладко, травой, южными фруктами и пылью. Это сочетание запаха подбросило её со стула вверх. Она отошла к окну.
   - Что с тобой? - спросила она. - Ты выглядишь всё... необычнее.
   - Это старость крылатых, - весело сказал он. - Ты где-нибудь читала, чтобы святые жили долго?
   - Как?.. - Моргана повернулась к окну, протянула руку и распахнула его, чтобы впустить морозный ветер. Ей было жарко и казалось, что сейчас заплачет. Холод должен остудить её тело, а ветер пусть осушит слёзы.
   - Это называют одной из ряда величайших несправедливостей. Очень многим крылатым удалось стать отмеченными Единым. У кого-то это так, как у Рэйна Росслея. Господь даровал ему силу вызывать дождь и благословил на вечную жизнь. Сапфир должен был стать пророком, но согрешил крупно и остался на вечную жизнь в нашем мире. Эгертон Макферст служил верой и правдой, но избирательно относился к исполнению Божьего закона и до самого конца служил только лишь мечом и честью, подавая пример крылатым, защищая их и покровительствуя монастырям. Ну а таким как я, удаётся вкусить доли некрылатых людей и заболевших фитов. Святые крылатые как благословение принимают раннюю старость. Несправедливость? Не думаю. Скорее завершающее испытание. Радуйся за меня - скоро я буду подле Него. Я увижу, наконец, Его лик.
   Последние слова она услышала почти над самым ухом. Брайан взял её за плечо и повернул к себе лицом. Несмотря на то, что он увидел её слёзы, радость из его глаз не исчезла вовсе, она просто отошла куда-то вглубь. Он прижал её голову к своей груди и стал рассказывать, какими он представляет Небеса, какой будет лучшая жизнь, и как он счастлив, что его брат, о, неужели? пошёл по новому пути и есть надежда, что они оба встретятся Там, и что Моргана в самом конце тоже окажется в идеальном мире.
   - Твоё место в Раю, Моргана. Теперь я начал видеть, что ты слишком хороша для грешной земли. Здесь мужчины, да и женщины, загрязняют всё вокруг тебя своими нелепыми гадкими побуждениями. Там же такого не будет. Подле Него нет греха и нет несчастья, Моргана. Там мы будем очень счастливы!
   - Мне кажется, что я недостаточно чиста для этого, - прошептала Моргана через некоторое время.
   - Молись, готовься. Отныне ни одного поступка, кроме безвинного.
   Он смотрел на неё так, что самым естественным было бы пожелать идти за ним, стремиться к месту в Раю. Не разрешая себе больше думать и сомневаться, но, не решаясь не воспользоваться моментом, Моргана двинулась к полкам и попросила будто бы исполнения самого своего заветного желания:
   - Почитай мне, как раньше.
   Он улыбнулся и взял из её рук Книгу, одну из поздних, наиболее сложных для понимания. И читал ей своим необыкновенно прекрасным голосом и разъяснял ей каждую мелочь, как в последние дни в Синеренесси, только нежнее.
   Брайан уехал, и Моргана несколько дней ходила как в прекрасном сне, наполненном образами, нарисованными Брайаном, и воспоминаниями о нём.
   Однажды часть её словно очнулась и Моргана стала расспрашивать у всех подряд, не слышали ли они, чтобы Роджер Кардиф исправился.
   Тогда ей рассказали такую историю:
   Роджер Кардиф легкомысленно, как и всегда, завоёвывал одну красавицу за другой, но однажды решил приударить за вдовой Эгертона Макферста, эферет-принцессой Шерил. Надо сказать, что её совсем ещё юный сын, герцог Пэмфрой, Томас Макферст, каким-то образом читает души свободнее, чем многие древнейшие пробуждённые или старейшие исповедники Клервинда. И Пэмфрой дал матери пару советов о том, как вести себя с Кардифом. В результате наследник Сильверхолла, Кардиф, влюбился так, что позволял крутить собой как угодно, сделал красавице Шер предложение руки и сердца, и не одно, а за период уже пережил с десяток официальных отказов. Да на глазах у всего света. На одиннадцатом отказе сломался и ушёл в монастырь. Там раскаялся во всех грехах и ожидает наречения послушником.
   И, хотя Моргана и не просила, ей рассказали, что у них, у Роджера и Брайана, был с детства закадычный друг, азартный игрок, пьяница и повеса, герцог Элайн Мэйн, так тот тоже вдруг начал вести праведную жизнь и уехал в Ньон, помогать Брайану.
   Спустя ещё один лунный период Моргана вспомнила об истории герцога Элайна, когда Брайан приехал к ней снова, чтобы помолиться с возложением рук на её голову. Моргана увещевала его, чтобы он оставил другу строительство Ньона и вернулся в Деферран. Брайан озвучил отказ строго и неумолимо, и тогда Моргана стала просить взять её с собой в Ньон:
   - Я сильная, ты знаешь это. Мне можно поручить почти любую работу. К тому же кинжал, пулю, дротик, летящий в тебя, я остановлю своим телом, и ничего со мной не случится. Мать Элейн как-то сказала, что чем больше преданных тебе вокруг тебя, тем спокойнее бы чувствовали себя все они, включая епископов и коллегию кардиналов. А уж тем более я. Убеди отца отпустить меня с тобой. Он должен знать, что стены монастыря мне не преграда и я здесь единственно ради тебя. Чтобы никого из подвижников в Ньоне не смущать, я оденусь по самые глаза, обещаю.
   Брайан долго смотрел на неё, поджав губы, но затем кивнул:
   - Я обдумаю всё и поспрашиваю, может ли случится такое в принципе.
   В следующий раз, когда он приехал, визит его был недолгим, но информативно насыщенным:
   - Господь повелел навсегда прекратить все войны и стать с перевёртышами и людьми одним народом под властью человеческого императора. Ньон стал строиться как будущая столица. Не надо в обморок... Ваша сторона знает об этом. Верхи торгуются сейчас о самых разных мелочах, но никто не возразит, если пленный северянин, хотя бы на словах даже, согласен помогать лично в строительстве будущей столицы, - Брайан теперь ходил из угла в угол. - Я много с кем переговорил, прежде чем пришёл к тебе. Игрейна, кстати, знает, что не её Господь повелел выбрать императрицей. Императором станет другой наш заложник - Эрик Бесцейн. Есть мнение, что все мы совершаем ошибку, не говоря об этом ему самому, но также есть мнение, что стоит посмотреть на то, каким он будет императором - его я приглашу на возведение Ньона.
   - Его?! Не меня?
   - Тебя тоже, успокойся.
   - Слава Богу!..
   Брайан фыркнул в ответ на её необычное восклицание.
   - Вас двоих отпустят, и вы прибудете в Ньон на свободно-принудительной основе. Если захочешь - можешь помогать. Если захочет Бесцейн - пусть тоже помогает. Хотя не его это дело... Я бы, как маркиз, даже гвоздя рабочему не подал, потому что в голову бы не пришло, да и не по рангу... аа-ах, эта святость!..
   Моргана смотрела на него во все глаза:
   - Как же так?
   Брайан ухмыльнулся.
   - А вот так.
   - Ты какой-то странный святой.
   - Пожалуй. Нет, я думал, что дело в моей семье, в эмпатии с Роджером. Монастырь, однако, должен был перевоспитать полностью, но что-то, что-то... Где-то я... не совсем...
   - А я, кстати, тоже маркиза. И, слышала, твой друг, Элайн, не кто-то там, а герцог, тоже поехал в Ньон и ничего. А ведь тоже не по рангу...
   - Это его способ очиститься. Написано же в Книге двадцатой по Танро: "Постом и молитвой, а помимо них нет упражнений, кроме трудов тяжких". Ничего... пусть очищается.
   - Я слышу в твоём голосе мстительность. Ты точно святой?
   - Святость - штука относительная. Складывается впечатление, что я словно сосуд, в который заливалась Божья благодать, достигла краёв и переливается. Это, мол, отметка святости, не говоря уж об остальном... Это они, - Брайан имел в виду коллегию кардиналов, - решили, что меня теперь можно звать так. Частью им это просто нравится... О! Нет-нет, не подумай плохо! Они созывали Великий Собор, чтобы определить стою ли я того, чтобы моим именем основать хоть какую часовню.
   Мужчина уже некоторое время ходил по её келье, от южного окна к северной стене и обратно, и то и дело поглядывал на низкое зимнее солнце, тускло просвечивающее сквозь тонкий слой то ли тумана, то ли дыма, то ли тончайшей пелены облаков.
   - Что касается Уоррена Элайна, то он был одним из тех, кто не упустил ни одного шанса поиздеваться надо мной. Даже мои младшие племянники, молодые бездельники, и те поднаторели в шутках по поводу того, чем бы мне заняться и куда пойти. Симпатичный - и девственник. Маркиз - и каменотёс. Сейчас же я вынужден помалкивать на счёт Уоррена просто потому, что уважаю его старание... - Брайан ненадолго смолк. - Не найти мне удовлетворения. А ведь прямо изнутри ест... так хочется иногда поязвить. Но это уже моё, - Моргана смотрела на него, не понимая ровным счётом ничего, и он был вынужден пояснить, - моё, не брата. Всё равно не понятно, да?
   Брайан улыбнулся ласково и засобирался прочь.
   - Настоятельница поможет тебе, когда наступит время, - сказал он и отбыл.
   Как часто раньше случалось, Моргана ещё долго после отъезда Брайана сидела на одном месте и вспоминала про себя все его слова, улыбки, взгляды. В нём было немерено очарования, того очарования, которое помогало его брату в своё время добиваться любви первых, да и не только, красавиц Деферрана.
   Мать Элейн стала готовить Моргану к отъезду всего-то через неделю, не меньше.
   В сумме, Моргана провела в заключении больше года.
   Глава 4. Ньон
   К концу второго дня пребывания в Ньоне Морганы и Бесцейна, Брайан ощущал, по меньшей мере, четыре вида усталости: душевную, физическую, умственную и какую-то ещё, название которой он ещё не придумал. Всё дело в том, что его друг Уоррен Мэйн, он же герцог Элайн, влюбился в Моргану, а он ей тоже очень понравился. И это несмотря даже на то, что Моргана, как и обещала, закрылась вся, от кончика носа, до кончиков пальцев. Весь день они флиртовали, не обращая на него никакого внимания и от того, ЧТО слышал Брайан, у него иной раз было желание обвенчать их немедленно или выкинуть обоих из Ньона. А ещё он никогда не слышал, чтобы кто-нибудь говорил так нежно, как эти двое, или смеялся так много и заразительно, как они же. Он то смеялся вместе с ними, то краснел каким-то их выдумкам и не смог отправить кого-то из них от себя. На данный момент Уоррен, сполна натрудившись вместе с бригадой кровельщиков, был секретарём, а Моргана стала посыльной при Брайане.
   В тот вечер они втроём зашли в выстроенную на днях гостиницу, чтобы поужинать. Шумно, тесновато, но и отдельных кабинетов хватало, а самое главное, было тепло, так что друзья ужинали весело, так же празднуя очередной трудный день, но и не тревожимые никем. Моргана, ради принятия пищи, сняла с головы всю сложную систему платков и капюшонов; Уоррен забывал жевать.
   - Уоррен, ты тоже решил добиться святости? - спросила вдруг Моргана у герцога Элайна. Видно было, несмотря на полуулыбку, что вопрос для неё очень и очень важен.
   - Да.
   - Почему? Почему именно святости? Разве не достаточно просто не грешить?
   Уоррен слегка опустил голову, собираясь с мыслями. Брайан, хорошо знавший его, понял, что тот не скоро даст разъяснения.
   - Это несколько наивно, разве нет? - предположила Моргана. Уоррен вскинул голову, оскорблённый в своих чувствах, но Брайан опередил его ответ:
   - Ты можешь сколько угодно не грешить, но любви к людям и Богу так и не почувствовать. Предположим, тебе просто безразличны все вокруг кроме тебя самого. Ты пройдёшь мимо, когда будут обижать ребёнка, и не вступишься. Это разве хорошо?
   - Ты прав, таким методом в Рай не попасть. Но... может, нет? Послушай, а если так устроено это существо? Тут и там - везде написано, что Единый каждому даёт талантов и способностей ровно столько, сколько нужно. Если в том случае вступится слабая человеческая женщина, разве ей не достанется от обидчиков вдвойне?
   - Ты должна бы уже знать ответ на этот вопрос.
   - Знаю. Я хотела обратить твоё внимание на то, что путь к Нему у каждого разный. Так почему Уоррену обязательно становиться святым как ты? Почему недостаточно пути праведника?
   - Не хочешь, чтобы он дал обет безбрачия? - прищурился Брайан и затем рассмеялся.
   Моргана ничего не ответила. Уоррен странно смотрел на Моргану. Брайан почувствовал, что неловкость между Уорреном и Морганой с этого момента останется надолго и решил весёлым тоном и первоначальной темой отвлечь их мысли:
   - Дело в том, что мы не знаем, попали ли на Небеса все те, кто был твёрдо уверен в своей непогрешимости. Уверенность - всего лишь уверенность. Святые, мученики и преподобные отцы и матери церкви откликаются после своей земной смерти на наши молитвы. Остальные - нет. Почему? Может им по рангу не положено? А может их души ещё не прошли Небесные врата и только ждут Конца Всего, чтобы взойти на самую высокую ступень? Мы не знаем этого. Посему и есть эта твоя дилемма, и есть её решение, именно такое, какое взял для себя Уоррен.
   - Это слишком амбициозно, - с неудовольствием сказал Уоррен, - Моргана права.
   - Это не слишком амбициозно, - возразил Брайан. - Просто это займёт много времени и сил. Зачем ещё Единый дал нам настолько долгую жизнь, по сравнению с теми же людьми? И среди них были святые. Взять, хотя бы Илеса Анктура (что-то я часто привожу его в пример)...
   - Он стал крылатым. Это не одно и то же, - возразил Уоррен.
   - Что? - Моргана так удивилась, что даже бокал уронила. - Человек стал крылатым?!
   Брайан с Уорреном переглянулись. Уоррен набрал воздуха в грудь и стал рассказывать:
   - Когда не было ещё на Клервинде крылатых, а это такие времена, что сложно представить их древность, люди уже существовали, но при этом были куда более смертны, чем сейчас, и смертны часто потому, что... были терзаемы болезнями. Тогда вождь одного из племён, Илес Анктур, взмолился своим богам, чтобы они дали людям исцеление. Молитва его была так горяча, что Господь сделал его крылатым и наделил способностью исцелять...
   - Подожди. Как это? Молился своим богам, а дар получил от Единого? А? Не согласуется.
   - Ты можешь хоть реке молиться, - насмешливо отвечал Брайан, но изменил тон на более строгий: - Единый же видит твою душу, а не только обстоятельства, окружение и воспитание. Так же он видит истину. Есть ли любовь в твоём сердце, и какова она? В чём она состоит? Господь увидел великое сострадание в сердце Илеса и наделил его даром. И, надо сказать, не ошибся. Он до сих пор...
   - Он жив?
   - Его пробудили для битвы. Всё-таки он был легендой, чудотворцем, и при этом воином и военачальником.
   - Почему я о нём ничего не слышала?
   - Слышала. Это наш принц Алекс Санктуарий.
   - О... Мне говорили о нём... - очень медленно проговорила Моргана. Она застыла полностью, но глаза метались по углам.
   - Наверное, он не подходит под идеал, да? К тому же сражался на нашей стороне, а значит, против людей, которых так любит.
   - Вот именно. У меня начинает пухнуть голова от всех этих странностей! - Моргана схватила свои платки и выбежала.
   - У меня есть ощущение, - осторожно начал Уоррен, - что ты как-то перестал держать перед кем-либо образ идеального верующего.
   - Именно. Образ хорош для подачи примера.
   - Но реальность не всем необходимо понимать.
   - С чего это ты взял? Не понравилась реакция Морганы?
   - Её не должно было быть. Она, если правда то, что ты говоришь о ней, стала слишком умна для красивой женщины и задаёт хорошие вопросы, а ты и рад поговорить о том, что самого волновало века тому.
   - Уоррен, - вздохнул Брайан, - мне показалось, что ей нравятся исключительно правильные парни. А ты как раз встал на этот путь и закономерно для неё влюбиться в тебя и... совратить. Нет-нет, я вижу, что она тоже собирается посвятить себя Единому, но... есть два "но". Во-первых, сколько бы она ни изучала Священные Тексты, она так и не попросилась пройти обряда наречения имени, а во-вторых, я сердцем чувствую катастрофу. Что-то не так. И я теряюсь, понимаешь? Что-то не так и я готов признать, что мне не хватает ума и молитвы идти против провидения Господнего.
   Оба немного помолчали.
   - Хорошо, когда есть друг, да? - бодро сказал-спросил Уоррен.
   Двое крылатых взглянули друг на друга и рассмеялись. Подняли бокалы с эйерном, и выпили за дружбу.
   Влетела Моргана и плюхнулась на своё прежнее место.
   - Я подышала уличным воздухом и пришла к выводу, что готова слушать, нет, разбираться дальше.
   - Я у-устал, - протянул Брайан. - Не забудь до завтра тему нашей беседы.
   - А ты, Уоррен?
   - У нас ещё море задач, на самом-то деле, - признался Уоррен через силу.
   - Сам напрашивается вопрос: вы тут о чём-то сейчас договорились без меня, а? - спросила Моргана. - Разочаровались во мне?
   Мужчины молчали и эскортесс, смешивая возмущение и оправдание, выпалила:
   - Но мне просто нужно было привести мысли в порядок!..
   - Всё нормально, - сказал Уоррен. - Симпатичным дамочкам позволено совершать самые разные поступки, как говорил Роджер.
   - Что о нём слышно? - поинтересовалась Моргана.
   - Ничего. Это самое главное, - освобождённо вздохнул Брайан и повернулся к Уоррену: - Ты говоришь, у нас ещё планы на вечер? Может, отпустим Моргану?
   - Я бы с радостью, но если она понадобится?
   - Не представляю, честно говоря, где оставить её на ночь, - пожаловался Брайан. - Ночевать в моём кабинете как-то не слишком удобно.
   - Верно. Но если мы опять засидимся за полночь, то придётся снова оставаться без удобств. Так что я займусь поисками ночлега для неё, а ты отправляйся в ратушу. Там на столе ещё уйма предложений.
   Брайан покивал и пошёл прочь. Как только за ним закрылась дверь гостиницы, и он сделал первый же шаг по улице, то тут же перестал думать об Уоррене и Моргане и сконцентрировался на делах. В последнем письме отца было столько указаний, что впору было раздробиться, чтобы разобраться с ними и, главное, создать ещё одного себя, отдохнувшего, чтобы распределял работы по другим своим вариациям. Он даже не заметил, в какое время в его кабинете появились Уоррен и Моргана и так же не заметил, когда и где уснул. Утром проснулся с чётким чувством вины за то, что пропустил ежевечернюю и покаянную молитву. Такое случалось всё чаще. День предстоял ещё более тяжёлый. Как и следующий. Примерно через неделю он обратил внимание, что между Уорреном и Морганой больше нет ни капли флирта, что их отношения теперь братски-сестринские и ничего, кроме того. Подумав поверхностно, он решил, что между ними что-то произошло в тот вечер, когда они пошли искать ночлег для Морганы. Может, просто объяснились. Греха в их глазах Брайан не видел. Уверен был, что смог бы увидеть, если бы имел место быть блуд.
   Что касается Морганы, то он совершенно перестал молиться за неё - она вела себя лучше, чем просто безукоризненно, хотя так же задавала разные вопросы, но уже даже не всегда ему, а иной раз и Уоррену. Тот выкручивался, как мог.
   Но дни шли вперёд, неумолимо. Брайан начал замечать, что друзья его стали незаменимы, что обеспечивают ему поддержание жизни, тогда как он уже об этом и думать забыл. Он слабел, забывал всё больше. Всё меньше был доволен собой. Сетовал сам себе, что не достоин быть устроителем столицы Клервинда. Чувствовал, что конец его близится и старался с каждым днём сделать как можно больше.
   Доходы от торговли между севером и югом пополняли казну Ньона так скоро, что исчезла надобность посылать друзей организовывать помощь той или иной бригаде рабочих, ведь на хорошую плату теперь стекались и люди, и перевёртыши с севера, и фиты, и крылатые с юга.
   Впервые возникла надобность в охране одних видов от других. Драки между крылатыми и перевёртышами возникали стихийно, но перерастали в нечто более масштабное. Брайан искал полукровок - преимущественно тех, в ком сосуществовала и кровь перевёртыша и кровь крылатого, а такие были, и набралось их пять разумных. Остальные также были квартерианцы, шиатры - метисы. В некоторых было столько всего намешано, что разобрать, как вообще назвать это существо, не представлялось возможным. Итак, всем, кто не был сыном перевёртыша, он закупил однотипного вида доспехи (полуперевёртыши в подобном предохранении тел не нуждались). Так их стали называть доспешниками - всего тридцать четыре разумных существа с оружием, между севером и югом. Отношения с ними, кстати, складывались для Брайана сложно. Никто из них не имел не только чистоты крови, но и чистоты мыслей, и ни одного или почти ни одного праведного поступка в прошлом. Тридцать один из них разрывался во время войны между родителями или вынужден был глотать оскорбления от тех, с кем бился на войне плечом к плечу. Судьба таких полукровок была незавидна - с любой стороны их считали недостойными. А здесь, под рукой Брайана они, что молодые, что зрелые, каждый по-своему, проявляли характеры. Доспешники были заносчивы и самолюбивы, разобщены, верили во что придётся и наслаждались своим положением единственной силы в богатом растущем городе. Они без сомнения стали лишней головной болью для Брайана, но подходили для цели и прекрасно исполняли свою роль - их опасались и обходили стороной все и каждый.
   Его также беспокоило то, что он не успевает следить уже ни за торговым оборотом, ни за ценами и пошлинами, ни за тем, как согласуются требования сторон. Кроме того, Сильвертон и цари-перевёртыши одновременно, через Брайана, пытались "воспитать" Эрика Бесцейна. Их указания настолько разнились, и все во всём так торопили, что Брайан сдался и послал за братом. И если Брайан опасался, что Роджер в приоритеты возьмёт интересы отца, то он ошибался, хотя и не полностью. Роджер стал незаменим ещё более чем Уоррен и Моргана. Уоррен научился координировать Брайана и не только его жизнь, но и его работу. Моргана поддерживала дух Брайана, напоминала о молитве и осуществляла связь со всеми в городе, в том числе и с доспешниками. А Роджер... Во-первых, Роджер помогал Брайану увидеть истинные мотивы сторон, находил золотую середину, угождая всем и сразу. Во-вторых, сумел подключить и главкомов войск, древнейших крылатых и царей-перевёртышей к разработке защитного комплекса столицы (Сапфир пророчил нападения перевёртышей извне, с других планет). В-третьих, Роджер тренировал и дисциплинировал доспешников. В-четвёртых, он сумел убедить свою последнюю несбыточную любовь, эферет-принцессу Шерил приехать и разобрать одно из запутанных дел между торговцами, после чего эферет-принцесса осталась осуществлять роль судьи и дальше. Пусть Роджер так и не оставлял тлеющих надежд стать ближе к Шерил - Брайану это уже было не важно. Роджер или Шерил - они помогли.
   Была середина весны, когда в Ньон переехали жить небезызвестные Рэйн Росслей, Алекс Санктуарий и Хайнек Вайсваррен. С севера переехал в будущую столицу сам Ретт Адмор - так называемый "Пограничный Царь". За ним приехал Колин Хант - "Юго-восточный Царь". Их земли, если не считать ещё и владений Ли, находились ближе всего к Ньону. Цари и древнейшие крылатые осторожно находили общий язык, наслаждаясь всеми способами издевательств, невинных и не очень, над будущим императором Эриком Бесцейном. У того шла кругом голова. Перевёртыши, ранее не обращавшие на него никакого внимания, теперь стремились стать его ближайшими друзьями. Крылатые, державшие его в заложниках больше года, теперь ввели его в свой круг общения.
   Завлекая к себе будущего императора, древнейшие и цари основали в Ньоне все возможные заведения для развлечений и привлекли столько лицедеев и услужливых профессионалов и профессионалок разного сорта, что любому в Ньоне теперь было чем заняться вечером и помимо распития традиционных пьянящих напитков. Когда же Брайан сам стал появляться на том или ином мероприятии, возникла странная ситуация. И ещё более странная в осмыслении.
   Оказалось, что Брайана побаивались или опасались. Он имел при себе свиту из лучшего мечника и бывшего генерала дневных летящих, кроме того, за ним по пятам следовали почти неуязвимая эскортесс и пара доспешников, тоже производивших впечатление. Роджер по старой детской привычке смотрел часто туда же, куда смотрел Брайан, а Уоррен, тоже по детской привычке, следовал в этом за близнецами. Моргана, и говорить нечего, уже почти любые полфразы Брайана понимала во всей полноте вложенного смысла. Выглядеть всё это со стороны могло зловеще. Кроме того, Брайан не мог удержаться от того, чтобы не понаблюдать за древнейшими и царями, а главное, за Эриком Бесцейном. Те беспокоились и оглядывались на него. Каждый - в силу своих причин. Кому-то не нравилась свита Брайана, кому-то нравился кое-кто определённый, то есть Моргана, а Эрик Бесцейн правильно считал, что власть в Ньоне осуществляет и несёт в себе один лишь Брайан. К тому же его нервировало постоянное наблюдение Брайана. И, таким образом, имея общий раздражающий субъект, древнейшие и младшие из царей-перевёртышей нашли-таки общий язык. Мало того, между царём Реттом Адмором и самым молодым из пробуждённых древнейших, Хайнеком Вайсварреном, завязалась настоящая дружба.
   Брайану начало казаться, что будто бы из кусочков складывается, постепенно, картина того мира, которого хотел бы Единый. Сам факт того, что крылатый и перевёртыш нашли друг в друге нечто ранее недостающее, было одним из самых прямолинейных доказательств. Мир должен был установиться гораздо раньше, но неспособность посланников Божиих добиться внимания или власти исполнять без помех Его волю, не позволяла хаосу войны отступить до сих пор. Выходит его, Брайана, происхождение, его стремительный взлёт к высшему церковному сану - всё было необходимо для того, чтобы стать проводником воли Всемогущего. Бог населил огромную планету Клервинд миллионами таких различных существ, и он знал, что донести до всех этих миллионов существ истину может только тот, в ком слилось всё и вся - Брайан.
   Тогда-то Брайан перестал удивляться выбору Господа и увидел, как влияет на окружающих образ его святости. Многие верили, что он видит больше и дальше, чем должен бы видеть крылатый. Он подозревал, что кто-то боится быть обличённым в грехе или кто-то из подчинённых или торговцев нечист совестью в деле развития Ньона. Обычно хватало пристального взгляда в сторону провинившегося.
   Но не все, в ком Брайан видел нечто недостойное, поддавались безмолвному внушению. Такой была Моргана. Это её "нечто" не исправлялось. Это видел, чувствовал и понимал один лишь Роджер.
   Роджер удивлял. Несмотря на то, что он теперь, покинув монастырь, носил одежду мирянина соответствующую его положению, он, всё же, сильно изменился. В монастыре это было не так заметно, как в Ньоне - в брате появились спокойная сосредоточенность и внутренний покой, словно ровная гладь воды, пусть и чувствовалось глубоко, у дна, бурное кипение страстей. Роджер частенько подавлял гнев, даже когда Моргана вела себя идеально. Но причина гнева всё же была в ней, и Брайан однажды всё-таки спросил брата:
   - С Морганой что-то не так. Я не очень понимаю что. Ты это видишь?
   - Она тебя хочет, - коротко и грубо объяснил Роджер.
   Брайан усмехнулся:
   - Может быть и так, но, да какая разница? Она ничего не предпринимает, а я совсем скоро рассыплюсь, - и, без всякого перехода, спросил о другом, так давая понять, что закрыл предыдущую тему разговора: - Ты не против того, что я собираюсь отдать своё тело Церкви?
   - Церкви? Не Ньону?
   - Церкви. Ньон отчеканит из этого серебра медали или монеты, а церковь спустит меня на крестики и ладанки. Мне не нравится мысль о том, что часть моего тела может однажды оплатить услуги проститутки, убийцы или ещё что.
   Роджер тоже усмехнулся, но одними губами:
   - Обязательно куплю такой крестик. Забавно, можно будет переть тебя на своей шее даже после твоей смерти. Интересно, как это оценит наш папаша?..
   - Подожди, - Брайан подошёл к зеркалу и достал нож. Отрезал почти полностью посеребрённые локоны и передал брату, отвечая на одну из возможных мыслей брата: - Мне тоже жаль расставаться.
   - Это случится не завтра, но и тем более спасибо, что подумал об этом уже сейчас, - Роджер аккуратно вынес волосы, стараясь, чтобы при неосторожном движении они не рассыпались металлическим песком. Его шаги стихли, и Брайан услышал другие, очень скорые и лёгкие, Морганы. Как будто караулила за углом.
   - Ах! Что с твоими волосами?! - она мгновенно оказалась слишком близко, и ему стало не по себе от того, что Моргана запустила руки в его волосы. - Ой!.. Ты колешься!..
   Эскортесс отдёрнула руки, морщась, стала тереть их. Отошла. Потом её глаза вдруг очень ясно посмотрели на него:
   - Кажется, я знаю, что такое боль.
   Брайан молчал и Моргана продолжила:
   - Не был бы ты святым, я бы не почувствовала этого. Чудно! Господь сильнее природы эскортов. Это удивительный опыт. Давно хотела понять, что же такое физическая боль.
   Брайан осенил женщину крестным знамением. Но, во-первых, она смотрела в другую сторону, а во-вторых, кажется, это произвело ненужный эффект.
   - Знаешь, - начала она, приблизившись опять, - я хочу, чтобы ты знал, что святой ты или нет, на самом деле ты очень добрый и этим нравишься мне. Пусть ты и со странностями - это не важно. Я хотела бы принадлежать тебе и быть с тобой вечность.
   - Если моя смерть не будет внезапной, я успею всё сказать тебе. Сообщу тебе твою миссию на Клервинде, и ты будешь исполнять её и таким образом принадлежать мне, исполняя мою волю.
   - А если смерть настанет внезапно? Если однажды утром мы увидим в твоём кабинете только несколько серебряных глыб и песок на полу? Что мне делать тогда?
   - Я подготовлю завещание. Там всё будет указано. И для тебя тоже.
   - Но я так много хочу тебе сказать!..
   - Скажи самое главное сейчас.
   - Я люблю тебя и хочу быть только с тобой, - не задумываясь, сказала женщина. Но потом замахала руками: - Нет-нет, не совсем в том смысле!.. Да, это правда, что я больше не хочу быть ни с одним мужчиной, кроме тебя, но не в том смысле, правда.
   - А в каком? - со скепсисом спрашивал Брайан. - Посмотри мне в глаза и скажи, что не хочешь меня.
   - Кто тебе сказал? Роджер?
   - Скажи мне в глаза.
   - Я не хочу тебя.
   - Ложь, - Брайан видел в её глазах, как в отражении, себя, и ничего не мог поделать: он испытывал отвращение, разочарование, и они проступали на его лице. Он стал говорить резко: - Крылатые всегда видят ложь. Уходи. Уходи-уходи! Твоя ложь прошла в прошлый раз, потому что излагалась на бумаге. В этот раз - нет. Какая неудача... и это конец, Моргана. Всё, ты не можешь быть со мной.
   - Боишься? Ты ведь просто боишься, так?
   - Я?! Чего? Женщина... Я был девственником, когда ушёл в монастырь. У таких, как я, способность иметь детей исчезает к восьмидесятому году жизни. Именно поэтому мужчин, оставшихся нетронутыми, берут в послушники в четыре раза раньше, чем таких, например, как мой брат. Именно потому я так скоро вошёл в коллегию кардиналов. Мне слишком давно не интересны женщины вовсе. И тогда, в Сент-Линне... я ударил тебя потому, что монахини видели твой уродливый поступок, это напоминание о чувственной природе существ, о которой им, к несчастью, далеко не всем удалось забыть.
   Он немного помолчал.
   - Одно время я сожалел об этом. Но не о том, что больше не способен познать женщину в принципе, а о том, что у меня никогда не будет своих детей. Я всегда считал, что какой бы степени отеческой любви не испытывал к пастве, мне никогда не понять, что бы почувствовал я...
   - Ревность, - от двери послышался голос Роджера. - Я чувствовал ревность и сожаление. А ещё одиночество. Когда рождалось яйцо, его мать не отходила от него ни на шаг и почти не обращала внимания ни на что другое. Даже избавившись от скорлупы, малыш всегда получал внимания своей матери в сотни раз больше, чем я получал от неё. Если помнишь, только мать Джулиана не была такой, и то, потому что была дочерью древнейшего Дарка, избалована сверх меры и самовлюблённа. Я почти ненавидел своих сыновей.
   - Думаешь, могло бы быть когда-нибудь иначе? - спросил Брайан.
   - Она поцеловала тебя? - вместо ответа спросил Роджер.
   - Нет, но ты был прав.
   - С тебя вечер в ратуше, - Роджер вскинул брови и посмотрел в потолок. - Надо было деньги поставить - был бы один из самых лёгких выигрышей тысячелетия. Но я ж не думал, что ты сразу же ринешься всё выяснять.
   - Дело сделано, - пожал плечами Брайан и кивнул эскортесс. - Моргана, прощай.
   - Но куда мне идти? Что делать?
   - Я пришлю тебе указания.
   Они с Роджером ушли, спокойно и не торопясь. Собирались пообедать с Уорреном. Обычно с ними обедала и Моргана. В этот раз она тоже пришла, хотя её ждали меньше всего. Ей бы полагалось плакать где-нибудь в уголке.
   - В чём дело? - ледяным тоном спросил Роджер. - Что тебе не ясно?
   - Всё мне ясно. Уоррен! Они выгоняют меня за то, что увидели, что... что я хочу Брайана. Это несправедливо!
   Уоррен был шокирован - ему никто ещё ни о чём не говорил. Но он явно подозревал то же, что и Роджер, потому что довольно быстро разразился ответом:
   - Справедливо или нет, но ты в этом случае помеха, милая девочка.
   - Да кому я со своими скрытыми желаниями мешаю?! А кому мешают твои скрытые желания?
   - Я с ними борюсь хотя бы.
   - А кто сказал, что я не борюсь?! Всем известно, что Роджер хочет эферет-принцессу Шерил, но не может её покорить, потому и пошёл в монастырь. Но сейчас он общается с ней по деловым вопросам и никто никого не выгоняет из Ньона, хотя проблема осталась та же. Он же зациклен на ней! Так почему я не могу быть как Роджер?!
   - Не сравнивай нас, - почти презрительно говорил Роджер, - тебе позволено быть рядом с Брайаном исключительно из сострадания его к таким, как ты.
   - Таким, как я? К царским шлюхам, ты хочешь сказать? Но, милый, по степени потасканности ты превосходишь меня в тысячи, если не миллионы раз!.. Не смей говорить мне, что я недостаточно хороша для того, чтобы быть подле Брайана!..
   - Ты загораживаешь свет, который мог бы падать на других - тех, кто более в этом нуждается. - Удивительно мирно сказал Уоррен, и это, контрастом, лучше всего поведало Моргане и Роджеру о том, что они, споря, оба постепенно повышали голос.
   - Брайан! Пожалуйста!.. - Моргана отвернулась было, но схватилась за голову и бросилась в ноги к святому. - Не прогоняй меня от себя!..
   - Ты преодолеешь это... - очень сочувствуя её горю и муке говорил Брайан. Он даже погладил, легко, её по голове.
   - Я, я преодолею это в себе, Брайан, я хочу быть чище. Я могу быть чище!..
   Моргана продолжала умолять, заплакала. Уоррен вышел - ему оказалось тяжело наблюдать это зрелище.
   Роджер смотрел на происходящее совершенно спокойно, но, всё же, пробормотав, что у эскортесс совсем нет гордости, тоже вышел. И тогда Брайан сдался:
   - Хорошо. Хорошо, Моргана. Хорошо. Оставайся. Удивил? Нет, нет, не надо, не надо... оставь мои ноги в покое... Отвалится ещё чего...
   Моргана, вытерев щёки, захохотала и села на пол. Брайан с улыбкой смотрел на неё. У этой женщины не было истерики, просто так внезапно выразились в ней радость, лёгкость и чувство освобождённости духа. Ему было интересно, насколько точно он понял её ощущения в тот момент и рассказал историю о том, как будучи епископом, был назначен руководить миссией на островах Айона в Океании, но провалился полностью, и как умолял кардинала Иеджессо дать ему всё исправить. И что испытал, когда Иеджессо позволил Брайану не только вернуться в Айон, но и посвятить себя этому делу полностью до тех пор, пока не добьётся положительных результатов.
   - Именно это я и почувствовала, - закивала Моргана. - А ты, как я понимаю, добился, чего хотел. Но над тобой был ещё этот Иеджессо. Он умер? Нет? Так как ты стал кардиналом?
   - Иеджессо решением коллегии занялся финансами Церкви. На освободившееся место кардинала Айона был назначен совершенно другой господин. Некто Оромин. Самое ужасное случилось потом. Была битва под Деферраном, в местечке Палнсуорк. Слышала о ней? Суть в том, что когда перевёртыши прорвали защиту рядов на стригущей высоте, они добрались до замка Глэменси и кто-то из них взял местную достопримечательность, гигантский камень Пасторак и бросил его прямо в замок, но попал-то в часовню, где служил кардинал Оромин. Я стоял в пяти шагах от него и клянусь, услышал только грохот, а когда обернулся, от кардинала остался только песок и тот под камнем. Мне потом рассказывали, что я вытаращил глаза на Пасторак и так грязно выругался, как никто из присутствующих не слышал. Но я этого не помню. За такое отношение к смерти Оромина меня третировали все подряд. Хотели сослать простым проповедником в глубинку, но Иеджессо убедил всех, что раз Красные воды не взошли, стало быть, я не согрешил. Следующий кардинал Айона, Келт, был убит на осаде Деферрана. И опять прямо рядом со мной и опять в Священном месте. Перевёртыши ворвались в храм... понимаешь, да? Я защитил свою жизнь мечом. Не мог не сделать этого. А затем принял решение участвовать в зачистке улиц города... а потом и в снятии осады поучаствовал. И опять меня за это хотели послать прочь, как можно дальше. Что и сделали, поскольку я нарушил один из основных обетов своего ордена. И вот там, в деревеньке с длиннейшим названием Килманигуранаван-элпи-ньюу (это на южном континенте), опытным путём я и моя паства открыли особенную силу моей молитвы. А уж когда в Килманигуранаван стали стекаться не только с округи, но и издали, тогда меня, в глазах коллегии, обелил Бенедикт, кардинал Гурана. Меня вернули в Деферран и назначили кардиналом Айона.
   - Расскажи об этом Кил... ма... гуране?
   - В другой раз. Пока я рассказывал, я вспомнил о том, что отец Бенедикт как-то давно выразил желание поучаствовать в ещё одном большом деле... я приглашу его в Ньон. Думаю, он не откажется, тем более, здесь Алекс Санктуарий - его предок.
   - Кардинал Гурана Бенедикт из Санктуариев?
   - Да, у Алекса, как крылатого, осталось всего два потомка в нашем времени. Бенедикт и Кристиан Рэйли. Причём Кристиан, очень дальний родственник, наследует Бенедикту. У них там примерно так же, как и в моём случае. Будучи в сане, наследник именитого рода не может отказаться от прав, земель и титула. Светские Каноны крылатых гласят, что власть в миру и в церкви следует разграничить. А это значит, что отец Бенедикт не сможет толком управлять всеми землями предков. Вместо него этим занимается Кристиан и уже является лицом или светским главой клана. Таким образом, и я, как тот, кто почти наверняка должен остаться в живых, минуя войны, был бы следующим герцогом Сильвертоном, а Роджер - главой клана Сильверстоунов и, последующим временным исполняющим обязанности предводителя Юга, но это, скорее, один из кошмарных снов деферранцев, да поэтому и не может случиться. Но зато теперь все знают, что моя скорая смерть не даст обязанностям, правам и привилегиям раздвоиться в нашем колене рода.
   Услышав слова "моя скорая смерть" Моргана полностью переменилась.
   - Брайан, раз уж у меня от тебя теперь абсолютно нет тайн, то я скажу: я настолько плохо представляю свою жизнь без тебя на этой земле, что уже без страха и сожаления думаю о собственной смерти. Скажи, возможно ли умереть от горя? Возможно ли умереть просто потому, что этого хочешь? Если просить о смерти Бога, он даст её? - она снова умоляла его, снова просила, снова плакала, но теперь всё это делалось иначе, будто бы с изнанки и совсем не явно. Поверхностно об этом судить он не стал бы. Теперь в женщине клубились эмоции от более сложных сплетений результатов работы внутренней, духовной и умственной жизни, чем Брайан когда-либо тщился желать для неё. Он хорошо видел всё: по лицу, оно было очень выразительно, по всей её, Морганы, мрачной страсти в тот момент, по глазам без капли лжи, внимательным до фанатизма, сверкающим от возбуждения.
   Сам он поражённо думал о том, как необычно приятно слышать всё это и представил, что её слова могут навредить им обоим:
   - Ты не должна больше говорить так. Это что-то вроде распущенности языка. Не порок, но всё же... А что касается твоей жизни и смерти после... меня, то я скажу тебе... - Брайан крепко схватил Моргану за руку и наклонился к её лицу, к самым её глазам. - Всю свою жизнь посвяти помощи слабым, обездоленным, бедным, сиротам! Можешь наедине с Богом признаваться в чём хочешь и сколько хочешь, но дела твои должны говорить только о том, что ты разделяла мои стремления, если хоть каплю любишь меня. Поняла?
   Моргана кивнула. Она всё поняла. Но основа её желаний в тот момент была в том, чтобы скрыть своё горе, своё страдание. Это плохо получалось, и Брайан понял, что эта женщина действительно сильно его любит. Но женская любовь часто действует отравляюще - её следует избегать, ей нельзя поддаваться.
   К тому же что-то настойчиво подкрадывалось к нему изнутри. Какая-то новая мысль, идея, какое-то знание.
   - А теперь тебе следует уйти, - сказал он, и на некоторое время стало очень тихо.
   - Что? - она не поверила ушам, и опять было заплакала. Решила, что он всё же прогоняет её от себя.
   - Ненадолго оставь меня. Я хочу помолиться.
   - Ах, конечно, - Моргана стала торопливо вытирать слёзы и подниматься с пола.
   И именно тогда надо было войти Эрику Бесцейну в сопровождении всей "свиты". Комната была тесна для всей компании, но древнейшие и Колин Хант были таковы, что в любой луже грязи вели себя наиболее подходяще не только ситуации, но и своему статусу, а что касается Эрика Бесцейна и Ретта Адмора, то им была свойственна сдержанность в достаточной мере, чтобы не жаловаться. И никто не вменил Брайану в вину то, что он не встал и не поклонился и даже не кивнул. Моргана задержалась чуть, чтобы собрать свои покрывала, но тоже никому почтения не стала выказывать.
   Алекс Санктуарий никогда раньше не видел её так близко и сейчас он преградил ей дорогу к выходу:
   - Куда это так быстро?
   Хайнек Вайсваррен, также впервые лицезрел Моргану без покрывал на лице и волосах, так что ещё просто стоял, разглядывая её. На его лице постепенно проступало восхищение. Его за глаза звали Сильверстоуном из-за нехарактерно чёрных для всех прочих крылатых, волос. Шутники говорили, что Вайсваррен, однако, носом не вышел - Сильверстоуны отличались ещё и слегка длинноватыми носами. Ходили так же упорные слухи, что Хайнек скрывает страсть к питью крови перевёртышей, и именно эта тайна заставила древнейшего потемнеть изнутри и снаружи.
   Для Хайнека казалась необычной такая реакция на красивую, но ничем по его понятиям не достойную женщину.
   Санктуарий же не был намерен молча восхищаться. Его планы, что в глазах читалось совершенно точно, были куда более практического характера. Даже для крылатых высокий, мощный и несколько тяжеловесный древнейший, подавляюще сильный, солнечно-красивый, мало напоминал обликом человека. Но инстинкты у него были человеческие.
   Брайану показалось, что он ненадолго уснул, но вернувшись к реальности, застал тех же существ и ту же картину: вокруг за некоторым исключением застывшая свита Бесцейна и он сам, Вайсваррен роняет слюни на пол, а Санктуарий пытается завлечь Моргану.
   - Алекс, помолчи, - вклинился Вайсваррен в предложение Санктуария вместе провести время. - Моргана Аргиад слишком хороша для любого момента в твоих сутках. Хотите красивое платье, милая?
   Неожиданный вопрос слегка сбил женщину с толку. Брайан тоже был удивлён.
   - Зачем мне оно? - спросила Моргана.
   - Затем, что через два периода будет огромный бал в Ньоне. Приедут многие титулованные с обеих сторон.
   - Почему я, интересно, ничего об этом не слышала? - Моргана обернулась в сторону Брайана и бросила на него спокойный взгляд, как бы показывая, что у неё есть свои источники.
   - Потому что это неофициальное мероприятие и там будет весьма ограниченное количество женщин, - быстро сказал Рэйн Росслей. Говорили, что Моргана чуть не убила принца Росслея в Шестой битве на Преньоне. Хитрец притворился мёртвым, а эскортесс была слишком пресыщена кровью, чтобы надругаться над его телом. Другие эскорты также уже одурели от избытка тел вокруг, и на Росслея, слишком низкого и костлявого, никто не обратил внимания. Так легендарный повелитель дождя и выжил - благодаря дурости и сытости эскортов.
   Моргана некоторое время молчала. Брайану опять показалось, что он уснул на пару мгновений.
   - Я могу сама обеспечить себе платье, если захочу, а вот что касается приглашения, то я его отклоняю. Колин и Ретт вместе и по отдельности, могут арендовать или по доброй воле предоставить почти всех эскортесс, если желаете. Ну а если вам нужны приличные женщины, то тут я всё равно не подхожу.
   Брайан поймал себя на том, что испытывает некую гордость за Моргану.
   - Я слышал, вы теперь ведёте очень скромный образ жизни, - обратился к женщине Эрик Бесцейн.
   - Значит, теперь я достаточно прилична? Бросьте, Эрик. Никто из крылатых с вами не согласится. Тем более, если я буду в платье.
   - Тем не менее, я считаю, что ваше присутствие необходимо. Должен быть Классик.
   - Это опасно.
   - И Сапфир...
   - Вы что, с ума сошли? Их нельзя сталкивать!
   - Оба пообещали не убивать друг друга.
   - ...Чтобы им дали встретиться... и убить друг друга.
   - Если отвлечь одного из них...
   - ...Второй ударит первого из-под моей руки или даже через моё тело. Так мне обхаживать Классика или Сапфира? Вы, на чьей вы стороне? - женщина явно говорила неверные вещи.
   - Моргана! - прикрикнул Брайан. - Выйди!
   Эскортесс, не взглянув ни на кого, юркнула за дверь.
   - Эк она тебя слушается, - вздохнул Алекс, под руку которого только что ловко поднырнула женщина, чтобы пройти. Глаза принца заблестели и с интересом оглядели Брайана. - И чем ты вызвал в ней столько преданности?
   - Вернул на место некоторые принципы, полагающиеся женщине. Но, не слишком качественно, потому что её иногда заносит, - сказав это, Брайан оглядел всех: - Но в чём-то она права. Вы действительно считаете, что Классик перенесёт присутствие Сапфира? А Ли - Мэйна? А вы, Адмор, уверены в том, что вид Даймонда Лайта позволит вам сохранять равновесие? Я бы не стал рисковать.
   - А вы и не рискуйте, святой Брайан, - Колин Хант бухнулся на скамью рядом с Брайаном. Как все перевёртыши, Хант придерживался веры в семибожие, но Брайана называл святым как большинство в Ньоне. - Расчёты по риску - наше дело. А вы - помолитесь. У вас это отлично выходит.
   - Молитва хороша, но имейте в виду, я буду присутствовать и запущу в зал две дюжины доспешников. Я не склонен доверять ни Сапфиру, ни Классику. Сколько бумаги извели на описания стычек этих двоих - одна лишь Книга Свидетельств массивнее, чем книги легенд об их вражде.
   - Если б ты был категорически против, то не разрешил бы это мероприятие, - парировал Алекс.
   - Я тут пытаюсь исполнять волю Бога, - слегка язвительно отвечал Брайан, при этом почти смиренно опустив голову. - Он хочет, чтобы наступил мир. Поэтому я согласился на эту встречу. Но Он не хочет, чтобы Классик и Сапфир убили друг друга.
   - Тогда подсунь под Классика Моргану, - весело подвёл под общую мысль Колин Хант. - Она кого угодно сделает мирным.
   - Оно того не стоит, - покачал головой Брайан.
   - Ты хорошо подумал? - скептически спросил Алекс. - Не стоит? Разве не стоит? Небольшой грешок этой дамочки...
   - ...Зная, что Классик всё равно, что Роджер Кардиф неженатый... - буднично вставил Эрик Бесцейн и Алекс так же ровно продолжил:
   - ...Не зачтётся ли и тебе и ей за доброе дело, особенно если оно поможет в установлении мира, которого так хочет Бог?
   - Ну, во-первых, это лишнее, Алекс. Я на это никогда не соглашусь. А во-вторых, если даже я бы согласился, то кого бы вы посоветовали подложить под Ли?..
   - Перестаньте, господин святой, - холодновато оборвал Ретт Адмор конец фразы. - Не надо лицемерия.
   Вайсваррен вздохнул и усадил свой тощий зад на угол стола:
   - Ретт имеет в виду, что Ли будет держать себя в руках, поскольку Чайна Циан ещё у нас на Юге. Стычка может быть интересна только Классику.
   - А Рашингава?
   - Рашингаве всегда на всё класть, - грубо, но с неизменной улыбкой сказал Колин Хант. - Но от кусочка Морганы он бы тоже не отказался. Что я говорю... никто бы не отказался. Разве что... ты. А может ты и не отказался? Потому она тебе так преданна? Говорят, Кардиф безмерно хорош с женщинами. И талант, верно, у вас в крови, а? - Последние слова Хант уже нашёптывал вкрадчиво.
   - Хватит! - притворно разозлившись, обернулся к Ханту Брайан. - Моргану я не стану направлять на это. - Он сказал это очень твёрдо, так что сразу стало ясно, что это его последнее слово.
   - Чёрт, - обронил Рэйн Росслей и, встретившись взглядом с Эриком и Хантом, рассеянно двинулся к выходу, по своей привычке придерживая эфес рапиры.
   - А ну стой, Рэйн! - повысил голос Брайан. - Ты собираешься встретиться с Морганой наедине и уговорить её? - Рэйн остановился и посмотрел на Брайана слегка непонимающе. Он вёл себя естественно, но Брайан всё равно видел, очень ясно, его намерение. - Я не ясновидящий, я не знаю, получится ли у тебя, потому запрещаю. Но обещаю, что переговорю с Сапфиром о том, что стоит сделать без вреда для её души и моей совести.
   - Ого! - Санктуарий хлопнул себя по лбу. - Я и забыл!.. Мы все, господа, сваляли дурака. Брайан в принципе не мог согласиться на это. Он бы потерял свою святость.
   - А-а-а... - хором протянули Вайсваррен, Хант и Эрик Бесцейн.
   - Нечестивцы, - улыбнулся Брайан их искреннему открытию. - Как вас Единый терпит?
   - По той же причине он не спит с Морганой, - объяснил Санктуарий для Колина Ханта.
   - А-а-а... - снова протянул Хант, но уже тоном выше. Потом энергично вскочил. - Что я с ним вообще рядом делаю? Ходу отсюда, хо-ду!..
   Все, будто заразившись энергией Юго-Восточного Царя, бодро двинулись прочь.
   Вайсваррен остался.
   - Платье, шикарное платье, требует времени, Брайан, - сказал принц, - так что поторопись с принятием решения. И лучше, гора-а-аздо лучше, если оно будет положительным.
   Брайан не смог удержать брови на месте. Брат всегда высоко поднимал брови, когда его что-то безмерно удивляло. Надо сказать, такое происходило почти каждый день. А в обществе - каждые полсвечи.
   - Ты как будто мне угрожаешь. Но я не могу в это поверить, - изложил Брайан причину своего удивления.
   - Я не угрожаю.
   - Хайнек, я не буду попустительствовать греху, - подражая своему отцу в этом приёме, Брайан разыгрывал усталый вид.
   - Греху? О чём ты?
   - Платье, - намекая, произнёс Брайан.
   - Платье, - с удовольствием произнёс Вайсваррен, улыбнулся и кивнул, но стало ясно, что мужчины друг друга абсолютно не понимают.
   - Когда мой брат покупал для леди платье, это обычно значило...
   - Да и нет, - Вайсваррен теперь понял, о чём речь, - по меткому выражению Ханта от кусочка Морганы никто бы не отказался, однако я достаточно ещё верю в Бога, чтобы его не гневить... я имею в виду только платье...
   - Платье? - Брайану показалось, что он начинает сходить с ума. А так точно случится, если кто-нибудь повторит это слово ещё раз.
   - Хочу сам проследить за этим делом. Когда я вижу красивую женщину, я всегда хочу её раздеть... потом одеть... и снова раздеть... и, знаешь, одеть снова. Но только разница между мной и остальной тысячью мужчин с подобными желаниями в том, КАК я хочу её одеть, ну, ещё, в зависимости от обстоятельств, например, если она чья-то жена, я могу её не трогать. Мне нужно, необходимо, страшно хочется! увидеть её в том образе, который сам создам. Женщина, ты не поверишь, способна иметь тысячу лиц...
   Брайан слушал древнейшего Хайнека Вайсваррена ещё очень долго. Последнего звали принцем-убийцей за то, как тихо, быстро и незаметно он уничтожает врагов. Но, похоже, никто никогда не понимал этого крылатого по-настоящему. Тайное увлечение этого мужчины состояло в самой странной страсти для легенды кровавых сражений - шитье платья. И только красивейшая из женщин могла вдохновить настолько, чтобы заставить Хайнека открыться перед кем-то.
   А от Брайана зависело, сможет ли Вайсваррен удовлетворить свою страсть и последний так и продолжал рассказывать Его Святейшеству всё, что считал нужным - так оплыло полсвечи.
   Когда Брайан ощутил, что у него немеет лицо, принц вдруг сказал самое главное:
   - А ещё я могу делать одежду особенной. Могу придать ей кое-какие свойства. Скажем, защитить эскортесс от кислоты...
   - Что же ты раньше молчал-то?! - Брайан так оживился, что даже покалывание в теле ощутил. Вайсваррен захихикал, но тут же взял себя в руки и предупредил:
   - Есть одно но, очень логичное, но о нём все всегда забывают - сорви с неё одежду, и она останется беззащитна перед кислотой.
   - Всё равно, считай, что лично я уже согласен. Осталось только с Сапфиром... послушай, дорогой друг, а можно ли как-то, с помощью платья, защитить её от этого самого греха, а? Скажем, пусть она флиртует с Классиком, но хотелось бы от его постели её всё-таки сберечь.
   - Я мог бы зачаровать её платье таким образом, чтобы Классик не вызывал у неё никаких импульсов. Однако тут от неё мало что зависит... Классик... он хуже, чем когда-либо был твой брат, я полагаю. Крылатые и фиты, в отличие от других видов, женщин не способны насиловать.
   - Так считается, - кивнул Брайан. - Думаешь, Классик может так поступить?
   - Знаешь, откуда у принца Хоакина это прозвище - Классик?
   - Он родоначальник классической школы литературной критики. Ещё, я слышал, он немалый вклад внёс в искусство фехтования.
   - Сапфир говорит иначе. А он старше, чем само понятие литературной критики в нашей культуре, так что ему можно доверять.
   - Так что он говорит?
   - Он говорит, дословно: "Хоа - классический мерзавец. Всё, что схоже у большинства подонков всех знакомых мне видов во всех знакомых мне Вселенных - всё имеется у Хоа в комплекте".
   - Ну, тогда всё должно быть просто. Прекрасно подходит противокардифская схема. Следует просто держаться наготове и не дать ему увести жертву из виду.
   - Нужно, чтобы этим занялся тот, кто знает, чего от него ждать.
   - Любой из древнейших крылатых может схлопотать от него дыру в голове просто в дань вражде. Лучше этим я займусь лично, - сказал Брайан. Но Хайнек покачал головой.
   - Ты слишком... ангел. Ты всегда жил в окружении крылатых, так что не знаешь, что может выкинуть старый грязный развратник вроде Классика. И, что важно, ты до сих пор толком не знаешь, на что способны перевёртыши в целом.
   - Главное, чтобы не совратил Моргану и попутно не убил никого, так?
   - Так. Но я буду тебя прикрывать, думаю, что должен, - Вайсваррен слегка ссутулился.
   - Спасибо, друг. Я приму это, - Брайан нащупал рукой крест. - Мы уже всё обсудили, осталось только выслушать, что скажет Сапфир... Кстати, не знаешь, у него это тоже прозвище?
   Вайсваррен посмотрел в сторону, но вернулся взглядом к Брайану и, заблестев глазами, рассмеялся:
   - Это настолько длинная и запутанная история, что её нельзя рассказывать просто так, без подготовки.
   - Без подготовки? - переспросил Брайан. - Мы, живущие с ним в одном доме, разве не достаточно подготовлены?
   - Не знаю точно, а потому буду молчать. Но одно совершенно точно - Сапфир Сильверстоун не его имя.
   - Что же? Наша фамилия должна звучать иначе? Забавно, что я узнаю об этом даже не от члена семьи.
   - Да нет, для этой вселенной всё подходит.
   - Точно.
   Все Сильверстоуны отличались тем, что после смерти по ряду причин превращались в колотое чистейшее серебро. Тогда как другие крылатые в этом мире становились речным песком, с немалым, правда, содержанием золота. Впрочем, Рэйн Росслей утверждал, что в его мире после смерти все крылатые обращались мелкими сферическими кристаллами. Но это действительно могло иметь место, ведь Рэйн внешне не слишком походил на крылатых. Не говоря уже о тщательно скрываемых коротеньких рожках, которые, все знали, прячутся в его извечно завитых локонах.
   Расставшись с Вайсварреном, Брайан поспешил встретиться со своим приятелем Элайном и определить, какие дела у него на данный момент в приоритете. Но не успел за них засесть, как в кабинет к нему вошёл Сапфир собственной персоной.
   - Господа, леди Аргиад, - кивнул Сапфир присутствующим, и без предисловий объявил, - хочу отстроить в Ньоне дворец!
   - Какой дворец? - спросил Роджер.
   - Красивый, - был ответ.
   Брайану почему-то опять показалось, что он сходит с ума. Сапфир стал разглагольствовать о том, какой дворец он хочет, а Брайан схватился за голову. Сильвертон убьёт всех их, если только узнает, в какую сумму встанет строительство. Чем больше Брайан пытался вслушиваться в слова Сапфира, тем сильнее у него мутилось в голове. В какой-то момент он запаниковал, так как ощущал, что сознание будто бы отслаивается и глаза, словно ещё одни, помимо своих собственных, видят тоже, но очень расплывчато, и это так углубляет и усложняет видимое, что начинает разрываться голова.
   Конец этому ужасу пришёл постепенно - как только Брайан почувствовал руку Сапфира на плече, всё стало возвращаться к норме.
   - Дыши, - громко сказал Сапфир над ухом.
   Брайану потребовалось сделать две попытки вдохнуть воздух и запаниковать, чтобы начать дышать нормально.
   Казалось, никто ничего не заметил. Сапфир, видимо, сказал своё "дыши" очень тихо, просто его голос ударил по обострённым нервам Брайана десятикратно сильнее, чем должен бы.
   - Что это было? - шёпотом спросил Брайан у Сапфира. - Ты знаешь?
   - Нет. Но предвидел, потому и прилетел.
   - Спасибо.
   - Это было так плохо?
   - Это было... казалось опасным, - Брайан вернул своему голосу громкость, проморгался и встал, опершись о край стола. - Кстати, ты разве лично представлен леди Аргиад?
   - Э-э... мы познакомились как-то раз.
   - На поле боя?
   - Нет.
   В кабинете давно стихло. Сапфир и Моргана слишком долго смотрели друг на друга. Молчание затянулось.
   - Классик как-то "угостил" меня эскортесс, - легко сказал Сапфир. - Но в ясновидении есть большой плюс: можно не делать того, за что потом будет стыдно, как бы этого не хотелось. Я отослал её назад на Север.
   - И не задержал? - Роджер слегка расстроился. Он часто расстраивался, когда впору сердиться.
   - Я же ясновидящий. Если не задержал, значит, это могло привести к проблемам там, где это совершенно не нужно было.
   - Например?
   - Лифордский этот... герцог же... как там его... Рассел, он хотел её. Он ворвался бы в Сильверхолл и разрушил бы его до основания. А затем находил и убивал бы наших женщин до тех пор, пока мы не выдали бы ему Моргану.
   - А Рэй?
   - Он бы всё равно погиб. Но давай на время предположим, что я предоставил твоему отцу выбор... Эм, Ричард, кого хочешь убить? Сына или жену и сестру?
   - Моргана прикончила не только нашего брата. Она прикончила тысячи чьих-то братьев и сыновей.
   - А Рассел Лифорд прикончил бы тысячу чьих-то сестёр, матерей и дочерей и всё равно получил бы желаемое. А вот армия из-за этого потеряла бы дух. Мы действительно могли бы... ну, в общем, Роджер, доверяй мне, ладно? Я ведь мог бы тебя на тот свет послать, знаешь?
   - Тоже встал перед выбором?
   - Вроде того. Ты бы женился на своей Шерил, но потерял духовный меч, перебил бы... я тебе в другой раз поведаю, как всё болезненно для тебя могло бы сложиться, ладно?
   - Женитьба на Шерил могла быть болезненной?
   - Ужасно, мой милый, ужасно...
   - Сапфир, предскажи мне что-нибудь, - попросил Уоррен.
   - Не благодарное это дело, дружок. Могу сказать только одно - ты на верном пути.
   - Я не из сомневающихся, - сказал Уоррен, имея в виду то, что он не нуждался в приободрении.
   - Сочувствую, - Сапфир, чуть опустив голову, как будто сам себе посмеялся. - Но могу сказать только это. Итак, вернёмся к Нью-Лайту. Мне нужен план города. Ага, вон тот, на стене? Есть чем начертить?
   Сапфир, беспрестанно болтая, кусочком угля очертил по защитным сооружениям многоугольник.
   - Эта часть будет называться Цитаделью. Дальше... - Сапфир широкими движениями разграничил предполагаемые в будущем районы и оставшуюся часть карты, и всю стену. - Другие части города. Эта, - он обвёл квадрат на юго-запад от Цитадели, - будет застроена дельцами и банкирами, то есть торгашами и ростовщиками, если понятнее. Это так называемый деловой центр города... Адовы дети...
   - А что между ними? - Моргана указала на огромный квадрат между Цитаделью и Деловым центром.
   - Здесь будет дворец одного из царей, а кроме того, здесь будет находиться... Императорская Академия.
   - Университет? - глаза Роджера загорелись.
   - Да-да, университет. Да не один!..
   Сапфир продолжал расчерчивать и даже подписывать части города и нашёл место для Нью-Лайта, дворца Сильверстоунов в Ньоне. От реального Ньона дворец отстоял на порядочном расстоянии. Брайан прикинул, что это, примерно, около одной свечи пути. Он попытался было обсудить это с Сапфиром, но тот его проигнорировал, вдруг, резко, без всяких предисловий, затронув тему Морганы и Классика:
   - Я понимаю твои чувства по поводу Морганы, но должен признаться, я думаю, что есть резон в том, чтобы она отвлекала внимание Классика на том вечере.
   Роджер задвигал бровями вверх-вниз и вкрадчиво-издевательски, на манер Даймонда в дурном настроении, заговорил:
   - А я-то привык думать о тебе, как о непревзойдённом бойце, бесстрашном рубаке, вроде тех, которые ищут противника посильнее, а перед стычкой с ним, сами себя вдохновляют и это выглядит, как что-то вроде: "Да я сделаю его как мальчика!.."
   - За-аткнись, Роджер, - недовольно прервал потомка Сапфир. - Каким бы бойцом я ни был, смертельного, старого и очень опытного врага не стоит недооценивать. Тем более что у меня ещё куча планов на предстоящие годы. Ты сам-то не хочешь с ним выйти и фехтовать открыто? - Сапфир сощурил глаза, ожидая увидеть в лице Роджера колебание.
   - Немного, - был быстрый и честный ответ.
   - Дурак ты, Роджер.
   - Что дурак? Я с ним уже скрещивал мечи.
   - Когда это?
   - На осаде Деферрана. Было сложно, но весело.
   - Как это? - последний вопрос Сапфир адресовал прежде всего самому себе. - Как это? Как-это-как-это-как-это?
   Сапфир схватился за голову и закрутился вокруг собственной оси. Брайана, да и остальных посетило нехорошее чувство. Сапфир продолжал повторять одно и то же, перемежая фразами: "Как же это? Не может быть! Сколько раз?! А как же?.."
   Наконец ясновидящий остановился, и, отняв руки от головы, совершенно убито признался:
   - Я потерялся. Это - не та реальность. Нет! Если это не та реальность! Если я её упустил... Нет!
   Все молчали. Никто не мог понять масштаба личной катастрофы Сапфира, но всех посетило то самое сильное чувство неуверенности в завтрашнем дне. Брайан вздумал было помолиться, но Сапфир не позволил этого:
   - Брайан, отвечай! Моргана тебе заявляла, что всё равно тебя получит? Она делала вот так? - Сапфир, спрашивая, топнул ногой. - На ней было хоть раз красивое белое платье с оборочками? Нет? Нет? О, как же так... Роджер? Ты сделал себе татуировку в виде... - ...Какую татуировку?..
   - ...нет татуировок вообще? Хорошо. А Классик у тебя ещё Дайрис не отбивал? Господи, да я во всём сомневаюсь... Уоррен... Уоррен, ты видел?.. Ты чувствовал нечисть? Ты уже хотя бы раз чувствовал, что стоишь перед невидимым злом лицом к лицу?
   - Да...
   Сапфир откинул голову и прикрыл глаза.
   - Уоррен, Уоррен. Как хорошо... Как хорошо... Это подходящая реальность, мальчики... Мне... мне нужно побыть одному... недели две-три. Вот это шок! - ясновидящий открыл глаза и заметно наполнился энергией: - Я ушёл.
   Брайан, несмотря на то, что попытался его остановить, ничего не смог сделать. Сапфир исчез.
   Глава 5. Полный разворот
   - Ну и что это всё значит? - Брайан хлопнул ладонью по столу. Моргана пока ещё не смела даже думать о смысле увиденного, но крылатые уже бросались на амбразуру выводов:
   - Роджер? Неужели у тебя нет своих комментариев на этот счёт? Ты же самый образованный из нас! - требовательно обратился к близнецу Брайан.
   Роджер, однако, избегал взгляда Брайана. Нехотя, словно бы разрываясь между требованиями совести, благоразумием и сильным желанием соврать, Роджер заговорил:
   - Сапфир не только предвидит события, он их ещё и направляет. Он выбирает, похоже, выгодное положение дел и приводит реальность к нужному ему состоянию с течением времени. Предвидимые им события, вероятно, стыкуются с происходящим в жизни его друзей и врагов. А эти, м-м-м, некоторые события... он так же предвидит и использует их как мелкие маркеры, по которым узнаёт, та ли реальность его окружает, к которой он вёл, так или иначе, вмешиваясь в ход событий... А, я думаю... что... Сапфир та ещё хитрая скотина.
   Стало очень тихо. Моргане стало неописуемо страшно, и она сказала, тщательно подбирая слова:
   - Откуда мы знаем, что нужное ему направление истории подходит для большинства?
   - Придётся довериться.
   - Довериться? Я думала, что он - всего лишь Первый Пророк своей Вселенной, который умудрился выжить и прийти в этот мир. А он вытворяет за спиной Бога что хочет. Разве нет, Роджер?
   - Нельзя так говорить. Это подрывает Веру, - Роджер всё ещё ни на кого не смотрел.
   - А как можно? Объясни тогда то, что мы видели и слышали хоть как-то иначе, а? Можешь?
   - Тихо, - резко потребовал Брайан, - успокойтесь. Роджер, это не обязательно должно подрывать Веру. Моргана тут, естественно думает, что Сапфир сейчас кажется почти всемогущим Творцом реальности, а Господь наш на глазах превращается в икону, центр подачи благ по статистике грехов и добродетелей, однако... считаю, что не всё так, как оно выглядит. Господь дал мне силу молитвы, верно? Забавно было бы вообразить, что я решил молиться Богу, прося погасить солнце или уничтожить фитов. Абсолютизм Его гениальности полностью отрицает подобное. Проведите аналогию с Сапфиром самостоятельно.
   - Но Сапфир-то не святой... - возразил Уоррен, - это совершенно точно!
   - Когда-то он был Пророком и разговаривал с Господом напрямую. Он говорил с Ним так, как я при всей моей... святости, до сих пор не могу.
   - Всё это мы знаем с его слов, - Уоррен продолжал сомневаться.
   - Есть ещё дофитские легенды...
   - Может, он их сам написал.
   - Очень сомнительно, - вмешалась Моргана, - Классик звал Сапфира, извините, "сучий пророк". А ведь Классик тоже довольно древний.
   - Тогда нам повезло, - Роджер посмотрел на Брайана. До Морганы дошло, что Роджер решил, что вся эта тема может ударить по Брайану, по его вере. Брайан, бывало, говорил, что нет ничего хуже, чем претерпеть кардинальную смену веры или воззрений за считанные дни до физической смерти. Но разум Брайана оказался довольно стоек к заражению новыми идеями. Готовиться оказалось не к чему.
   И тогда Моргана обратила внимание на самого Роджера. Вера того была под ударом. Близнец святого упорно молчал, смотрел в пол, хмурился. Уоррен тоже был не спокоен. Брайан всё это видел, но просто смотрел на мужчин и ждал чего-то. Взгляд Уоррена прояснился, он поднялся со своего места и стал перебирать бумаги на столе у Брайана, что-то искать. Роджер предпочёл уйти, поскольку не смог найти успокоения. Он откланялся, светски, потому что настолько углубился в свои мысли, что забыл, в каком кругу находится. Моргана неслышно последовала за ним, поймав вопросительные взгляды Уоррена и Брайана.
   - Роджер, подожди меня, - позвав уходящего, попросила Моргана.
   - Я... должен побыть один.
   - Я буду помалкивать.
   - Брайан послал?
   - Нет, сама.
   - Ну... - Роджер покровительственно ей улыбнулся и уверенным движением привлёк её к себе за плечи. - Я не против.
   Они с Роджером двинулись куда-то, и у Морганы немного закружилась голова. Она не могла не видеть в Роджере Брайана, но в какой-то момент, вдруг, Роджер стал для неё только Роджером, и она даже глазам перестала верить - ей показалось, что близнецы совершенно друг на друга не похожи. Но как такое может быть? Нет-нет, всё может быть. Рядом с Роджером всё немного не так. Он забавный и интересный. Брайан же может быть непередаваемо скучным, а так же строгим. Роджер улыбается раз в сто чаще и пользуется, до сих пор, мужским парфюмом. Он очень приятный во всех отношениях, с ним хочется быть, с ним хочется остаться. Роджер, его близость, искушают. Брайан всем этим не отличается. Таким образом, Брайан - это безгрешная, скучная и серьёзная копия Роджера. Но Роджер - вовсе не копия Брайана. Роджер куда более многогранен, хотя если судить по рассказам, Брайан, в стремлении помогать, исцелять и исправлять, сунулся во многие сферы мирской жизни и добавил-таки красок своему внутреннему миру.
   Обо всём этом Моргана размышляла уже чуть позже, а пока они оказались на верхнем этаже ратуши. Вышли на балкон. Роджер просто стоял и смотрел на город сверху вниз.
   Им обоим повезло: весеннее закатное солнце ещё грело, а неизбежный для Преньона ветер сегодня был очень приятным, освежающим.
   Моргана, как обещала, помалкивала. Но Роджер оставался Роджером, потому что не мог игнорировать женское присутствие. Он завёл разговор почти ни о чём. Моргана, благодаря ли приобретённой чуткости, понимала, что на деле он продолжает думать о чём-то другом. О Сапфире ли, об умении ли Брайана всё объяснять и оборачивать так, что его Вера при этом не страдает.
   О, как много сразу отсёк и продолжает отсекать от себя Брайан!.. Сколь многого уже лишился!.. И он, Роджер, планируя рано или поздно вернуться в монастырь, собирается отринуть, уподобившись Брайану, не только саму жизнь, но даже право думать о ней свободно!
   Сейчас, в зависимости от того, что решит для себя Роджер, Моргана это поймёт. Роджер решит, вернуться ему в монастырь или нет. Он решит, стоит ли отказывать себе в женщинах или же нет. И когда он решит, она, женщина, будет на расстоянии вытянутой руки.
   Однако Роджер решил вернуться в монастырь. Моргана видела на себе его по-новому оценивающий взгляд, но отводя глаза, он как-то болезненно, до мелких морщинок, прищурился. Это длилось всего ничего, мгновение, но стало ясно, что Роджер не мог, даже если и хотел, вернуться к прежнему образу жизни, иначе бы без конца коллекционировал только дымчатоглазых леди, похожих на красавицу Шерил.
   Моргана, скрывая тяжесть в груди, вздохнула. Несмотря ни на что, если бы Роджеру понадобилось её тело, она бы его предоставила. Может быть под влиянием момента. Может быть, просто зная, что Роджер всегда берёт тех женщин, которых желает.
   Но ещё миг, и она подумала о том, что Брайан мог бы прогнать её от себя, если бы узнал, что она согрешила с его братом. И это ввергло её в ужас такой внезапности и силы, что Моргана как будто потеряла собственную волю, правившую телом. Кровь ли остановила движение, исчезла ли опора под ногами, но сам страх подвёл душу к переживанию фатального проигрыша, потери.
   Эскортесс стала говорить себе, что ничего не случилось, и нечего бояться. Тем не менее, Моргана, виновато разглядывая пол, побрела прочь. Роджер догнал её и снова приобнял:
   - Что случилось? Ты расстроена?
   - Да, немного. Знаешь, я так боюсь того момента, когда Брайана больше не станет, - тоскливо пожаловалась она.
   Роджер так пристально разглядывал её лицо, будто бы уже поймал на вранье:
   - А со мной ты поплелась, чтобы подготовить себе тёплое местечко возле меня и тешить себя иллюзией, что?..
   - Не совсем. Меня интересовало, как ты справишься с испытанием веры.
   - Я справился, как видишь.
   - Наверное.
   Оба немного помолчали.
   - Если захочешь, то я разрешу тебе навещать меня некоторое время в монастыре, - грустно и тихо сказал Роджер.
   - Ты вернёшься туда? Сразу после?..
   - ...Да. Сразу. Сразу после.
   Роджер не смог продолжать смотреть ей в глаза. Он опустил взгляд.
   - Я... - начал он, но тут из его левого глаза стекла слеза. Большая, быстрая, она прочертила мокрый след и упала, капнув на пол. - Я видел, я видел, сегодня он... всё хуже...
   Моргана почувствовала необходимость обнять его.
   - Я не хочу с ним разлучаться, - признался Роджер шёпотом, горячо, давясь слезами. - Тысячу лет чувствовать тоже, что и он, обмениваться мыслями запросто и вот так... теперь... я не хочу!
   Моргана почувствовала, что тоже плачет. Роджер отстранился, чтобы посмотреть ей в глаза. Плакать он вроде бы перестал.
   - Это не то же самое, что потерять руку или ногу, - говорил он, вытирая слёзы со своих щёк. - Это не то же самое, что лишиться способности летать. Это...
   - Я верю, я знаю.
   - Моргана, детка, сколько?
   - Сколько можно, - Моргана глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться.
   - Он говорил что-нибудь?
   - Сегодня он хотел отослать меня, чтобы помолиться. Он никогда так не делал. Он всегда молился при мне, поскольку знал, что я это люблю.
   - Значит, совсем скоро. Может, когда начнётся жара.
   - А может позже. Мне говорили, знамение от Бога он получил в конце лета. Значит, наверное, после... может с первыми заморозками...
   - Моргана, милашка, - Роджер поморщился и потянулся к ней снова, чтобы крепко обнять. Он всё понимал.
   Некоторое время они стояли, обнявшись, но затем Роджер со вздохом сказал:
   - Мне никогда не стать святым.
   - Почему?
   - Видишь вон тот комод? - Роджер указал на грубо сколоченный комод у стены слева. Это была единственная мебель в коридоре, не считая перекосившегося стула поодаль. Бог знает, какими путями эти предметы занесло сюда.
   - Вижу...
   - В последнее мгновение я всё думал о нём, о тебе, о тебе на этом комоде, о твоей этой жуткой одежде возле этого комода...
   - Роджер. Прекрати.
   Брови крылатого изогнулись.
   - Я просто подумал. Я сказал, мне никогда не стать святым.
   - Роджер.
   - Да я просто подумал!
   Моргана рассмеялась. Приятно иногда вспоминать о том, к какому полу принадлежишь, и чувствовать интерес мужчин.
   Несколько дней затем всё шло в привычном ритме: Брайан работал до потери сознания, стремясь как можно больше оставить после себя, а его друг и брат так же заботились о нём и взваливали на себя как можно больше его обязанностей.
   Немного погодя Ричард Отто Сильверстоун, сиятельный герцог Сильвертон, прислал уведомление о том, что Брайану следует подготовить достаточно просторные, для его персоны, апартаменты.
   К слову сказать, древнейший Рэйн Росслей уже отстроил себе дом, по слухам очень скромный, по сравнению с его мраморным дворцом в Деферране. Остальные тоже занимались строительством. И Роджер, и Уоррен предпринимали шаги в этом направлении - дом Роджера был почти готов, и решено было поселить предводителя Юга там, так как ничего более современного, удобного, вместительного и роскошного в Ньоне пока не наблюдалось. Ньон ещё пока сложно было назвать городом. На данный момент это был крупный, богатый, но! торговый пост и только. Собственно торговля и была основной статьёй дохода Брайана. Он в сумасшедших темпах отстраивал город только благодаря своей монополии на торговлю между Севером и Югом, а благодаря тому, что фиты на юге не могли подойти к границе, сама возможность контрабанды была исключена - крылатые нарушали законы в редчайшем случае.
   Брайан заметно нервничал. Он волновался о дне приезда отца и о том, что перевёртышей на улицах всё больше, что опасно для жизни его отца, герцога Сильвертона. Как назло Сапфир прочно затерялся.
   Но переезд правителя Юга прошёл хорошо. В основном от того, что доспешникам было приказано распугивать перевёртышей с пути движущегося кортежа герцога. А сопровождающий Даймонд Лайт одним своим видом "слепил" каждую пару глаз на пути.
   Самым удивительным было то, что Сильвертон привёз с собой сестру и внуков - сыновей Роджера. Присутствие сестры герцога, Берилл, было определённым знаком доверия со стороны южан - все знали, что предводитель Юга бережёт свою сестру, как бережёт малышку-дочь. Брайан и Роджер переехали под сень обиталища отца, где воссоединились практически все Сильверстоуны. Одной только малышки Мелиссы не хватало, но даже Брайан считал опасным вести в Ньон девочку и он благодарил Бога за то, что Оливия, мать Мелиссы и мачеха Брайана, не взяла её, хотя и удосужилась приехать вразрез с указанием Сильвертона. Но, как только в Ньоне появилась Оливия, дом Роджера, а за ним и город, волной омыла благопристойность - так, кривясь, происходящее описывал Роджер. Более того, в Ньоне началась светская жизнь подобная той, что велась из века в век в Деферране. Росслей заезжал к Си(льверстоунам) и пил шоколад с Оливией, Вайсваррен и Санктуарий в самом приличном виде наносили визиты. Даже приехавший отец Бенедикт молитвам и трудам то и дело предпочитал общество тихой, скромной Берилл и "хозяйки Юга" Оливии.
   Собственно с приездом предка Оливии, древнейшего Стефана Вира, в Ньон, и началась подготовка к предстоящему балу. За две недели до торжества Вайсваррен уже был готов взобраться Брайану на голову, прося сшить Моргане платье, но не ясно было, будет вообще Сапфир на мероприятии или нет и Брайан медлил. Моргана уже не раз сказала ему, что если есть надобность, если Брайан считает, что это нужно, то она готова составить Классику компанию на вечере, но Брайан продолжал отмалчиваться и тяжело вздыхать, роняя серебристый песок с впалых, уже потрескавшихся, щёк.
   Сапфир однажды появился с вещами перед домом на третьей-на-юг улице от Малого парка, в доме Роджера. Он успел сбить с себя дорожную пыль, прежде чем Оливия привела его к завтраку.
   - Я же говорил, что это нужно сделать, - обратился ясновидящий к Брайану. - Тебе разве Хайнек ещё мозг не выел? О, ты здесь! - Сапфир обратил внимание на Моргану, дожидавшуюся конца завтрака Сильверстоунов у стены. - Иди, садись.
   - Убийца моего сына не будет сидеть со мной за одним столом! - рявкнул глава клана.
   - А спасительница твоего предка будет сидеть с тобой за одним столом? - склонив голову на бок, спросил Сапфир у предводителя Юга.
   - Плевать мне на твою поганую жизнь, - спустя мгновение отреагировал глава клана.
   - Без моей поганой жизни Клервинду может прийти неожиданный конец через... восемьдесят семь лет. И вы даже не будете знать, что делать, и как что сделать, чтобы не умереть всем вместе... А... погибнут все, будет уничтожено всё. Так что считай Моргану Аргиад спасительницей всего-всего-всего. Иди сюда, милая. Я за тобой поухаживаю.
   Сапфир усадил Моргану и помог ей частично разоблачиться. Пока Сильверстоуны, включая их герцога, её разглядывали, забыв про еду, Брайан с Роджером не могли не начать посмеиваться. Моргане было привычно такое пристальное внимание, но никогда она ещё не испытывала смешанных чувств от того, что сидела за одним столом с главнокомандующим поднебесными войсками, а так же предводителем Юга и его женой.
   - И вообще, пора привыкать к её присутствию, - буднично говорил Сапфир, усаживаясь рядом. - Она и так к Брайану прибита крепче, чем хвост мог бы держаться на скотине...
   - Оскорбил, так оскорбил... - пробормотал Брайан, продолжая через силу есть. Аппетита у него не было с самой зимы.
   - Так вот, милая, что ты должна будешь сделать из любви к Брайану, - совершенно спокойно продолжал говорить Сапфир. - Хайнек Вайсваррен сошьёт тебе платье. Ты его наденешь, несмотря на то, что Брайану оно не понравится. Очень не понравится. Не смотри на меня так, святоша, оно будет очень открытым, чтобы завести Классика. Один вид нашей красавицы заинтересует х... этого х... в общем, перевёртыша этого. Она же будет мило улыбаться всем мужчинам подряд и, что важно, вовсе не демонстративно, а вполне естественно, не обращать внимания на этого х... на Классика. Мужчины, милая моя, облепят тебя кругом и будут досаждать своим вниманием. Я буду держаться не в их гуще - Классик, если я буду как все, постепенно догадается о том, что я что-то замыслил. Впрочем, он всё равно будет меня подозревать во всех возможных интригах, но хотя бы не в этой. И Классик, моя дорогая, сам подойдёт к тебе. Не имею представления о том, каковы его мотивы, но... он захочет узнать, правда ли все те слухи о тебе и ты изменилась так сильно, как говорят, или же всё преувеличение. Здесь тебе следует завести с ним такой умный разговор, на какой ты вообще способна. Но при этом, дорогая, тебе ещё предстоит неявно кокетничать с ним и всеми мужчинами сразу.
   - Как это? - Моргана опешила. - Я не смогу.
   - Сможешь. Раз я это вижу, значит, и ты сможешь. Вообще, дорогая, ты будешь королевой на этом вечере. Даймонд будет уныло прятаться по углам, не в силах соперничать с твоим блеском.
   Моргана взглянула туда, куда махнул рукой Сапфир, и встретилась взглядом с насмешливыми голубыми глазами Первого Красавца Вселенной. Он вовсе не был склонен к унынию по только что предсказанному поводу. Таким образом, Сапфир пошутил. Моргана улыбнулась этому.
   - Да, у тебя шикарная улыбка, - чуть влюблённо прокомментировал Сапфир. - Будешь улыбаться чаще - я точно останусь в живых. Главное ведь что? Мне нужно подойти к Классику, поговорить с ним ни о чём и дать понять всем вокруг, что раз мы с ним можем стоять рядом и не истекать кровью, то миру - быть. Да, что касается Классика. Он, когда поймёт, что ты действительно другая, будет надевать одну маску за другой, в попытках подобрать первый ключ к твоей постели. Самое сложное на этом вечере, поверь, не влюбиться в этого ублюдка. Что смотрите? Он у меня женщин отбивал не единожды. Причём даже пару раз честными методами, - Сапфир натужно кашлянул, став задумчивым. - Ну... честными... я погорячился - в любви честными методами никто не пользуется... Господь разве что, априори, - Сапфир снова воодушевился. - Так что милая, думай только о том, что ты всё это делаешь ради любви к Брайану. И, да, ты НЕ должна, я умоляю тебя! показывать ему... Классику, то есть, своё прямое расположение. Пока ты держишь его на некотором расстоянии, он думает только о тебе. И так весь вечер. Закончится вдохновение, посмотри, как Берилл будет отбиваться от ухаживаний Колина Ханта. Бедняга Хант!..
   Сапфир кивнул в сторону сестры Сильвертона. Это была черноволосая крылатая с очень светлыми глазами. Красивая, стройная, как все крылатые, с чуть пухлыми щёчками, раскрашенными румянцем. Таким леди можно и не пользоваться красками для лица. Её прямые брови и чувственные губы выглядели мило, нежно и соблазнительно. Абсолютно те же линии, найденные на лицах Роджера и Брайана, портили их черты, делая их, что странно, куда грубее.
   - М-м-м, - простонал Сапфир, - да ты будешь просто великолепна. Вот что делает с женщиной наличие хоть какого-то ума!..
   - Я что...
   - Ты сейчас подумала о чём-то, что поможет сделать твой образ незабываемым. Надеюсь, Классик влюбится в тебя и будет страдать тихонько в уголке. Джереми! Это тебя тоже касается, - Сапфир тыкнул пальцем в младшего сына Роджера. - Она посвятила себя Брайану целиком. Так что когда смотришь на неё, думай о Брайане, ясно?
   Моргану смутила откровенность Сапфира, но она постаралась сосредоточиться на ловле ушедших мыслей. Но нечто, о чём она подумала, от чего Сапфир решил иносказательно похвалить её ум, ускользало от неё. Пока она в очередной раз не взглянула на Берилл. Тогда-то Моргана стала наблюдать за сестрой герцога. Она отмечала то, как может быть мягок скользящий взгляд из-под полуопущенных ресниц, смущение, попытки не встречаться взглядом. Берилл хороша. Очень. И никогда не пользовалась никакими красками.
   Оливия же, словно точёная скульптура, покрытая светлой, золотисто-розовой пыльцой, обладала особенной красотой, свойственной только крылатым в совокупности. Её волосы переливались всеми тёплыми оттенками, а когда на них падали солнечные лучи, то блистали, словно нити драгоценностей. Эта женщина держалась легко и уверенно, но при этом скромно и достаточно сдержанно. Каждый её жест был точен, каждое движение эргономично. Она казалась совершенством. Когда она смеялась, то смотрела, не смеётся ли её муж, когда выслушивала шутки Энтони, ещё одного сына Роджера, улыбалась то ослепительно, то спокойно, то, сдерживая смех, прикрывала дрожь губ пальчиками. А то и пряталась за чашкой. И, Моргана заметила, что её муж то и дело посматривает на неё, а когда Оливия смеётся, то сам старается притихнуть, чтобы насладиться всеми нотками серебристых переливов её голоса, подобных самым сладким птичьим трелям.
   Моргана поняла: смех женщины может быть так притягателен для мужчин. Он так много в себе несёт.
   Все следующие дни Моргана не отрывала глаз от всех попадающихся на пути женщин.
   Эскортесс наблюдала даже за монашками, которых партией присылали якобы на помощь Брайану. О, те были сосредоточием кокетства, если хотели этого. Будто бы не молитвами все годы и века до этого момента занимались, а копили и множили все проявления своей женственности ради одной только встречи с Брайаном. Надо отдать должное - большинство из них действительно припадали к руке святого с горячей верой. Но всегда находилась небольшая группка женщин, ярко сверкающих одним только желанием нравится.
   Тот блеск Моргана тоже заметила. И начала тренироваться перед зеркалом.
   Что касается Хайнека Вайсваррена, то он заполнил своим присутствием каждые полдня до большого бала, окружил её вниманием и заботой, выслушал все пожелания и пошёл на встречу, когда она заявила, что хочет воспользоваться небольшим количеством красок для лица. Так же он пообещал, что обеспечит ей шикарную причёску.
   И вот, настал тот самый момент. Всё идеально. Моргана должна была появиться в дверях большого танцевального зала на втором Безветренном Переулке до Классика и до Сапфира, но так, чтобы гостей уже было достаточно.
   Она понимала, что её цель заключается только в том, чтобы заинтересовать Классика и вскружить ему голову, не соблазняя его при этом. Так же она понимала, что с его появлением в зале её поведение не должно заметно поменяться.
   И меньше всего она думала о Брайане сейчас. Она думала о том, что раньше, когда ей доводилось танцевать со всеми этими варлордами на севере, она почти всегда была лишь глупой куклой, искусственно ведомой отцом. Дракон Ксенион, её отец, он же герцог Кэтслей, тоже будет на вечере. И лучше бы им не подходить друг к другу. Ныне есть другой кукловод - Сапфир.
   Моргана в последний раз вздохнула и вошла в зал. Музыка и голоса смолкли, кровь женщины согрела сразу тысяча взглядов. Моргана стала расплываться в улыбке, потому что всеобщее внимание вызывает приятные чувства. Раньше она такого не испытывала. Чтобы сказал Брайан? Что ей завладели тщеславие или честолюбие?
   С мыслями о Брайане она не удержала любопытство в узде и стала искать взглядом свою любимую персону. Мудрено удержаться - его вид ласкает взор, его облик затрагивает что-то в глубине тела. Смотреть на него, слушать его...
   Но святой стоял в кругу родственников и, хмурясь, сжимая губы, смотрел на неё с недобрыми чувствами во взгляде.
   Но вот он поднял к губам крест и поцеловал его. Это было как знак: не думай ни о чём, Моргана, выполняй свою задачу! Тогда Моргана, не глядя, протянула руку Ретту Адмору. Тот взял её ладонь, и твёрдые губы перевёртыша коснулись её пальцев.
   - Хочу танцевать, Ретт.
   - Всё для тебя, дорогая, - его голос был так непривычно мягок, что Моргана не удержалась и посмотрела на него. Царь, ранее наследник царства, всегда холодный с ней, сегодня был очарован. И эскортесс ощутила свою силу. Ей даже не нужны были эти тренировки. "Достаточно только иметь подходящее платье", - подумала она. И тогда почувствовала свободу, власть и невероятное удовольствие.
   "Я буду королевой этого вечера!" - решила она про себя.
   Далее она вела себя так, как хотела. Кокетничала, сверкала, смеялась, затем капризничала и надувала губки, флиртовала и правила, издевалась и сочувствовала, милосердно разрешала поцеловать край платья и тут же казнила холодностью. И танцевала, танцевала, танцевала. В целом и общем - чередовала плохую игру с хорошей, употребляя всю пластику лица и всю фантазию, чтобы только позабавить мужчин и увидеть ещё больше восхищения, обожания и преданности. Пусть все считали и считают её глупой шлюхой, но сегодня она будет на вершине!
   К реальности она не вернулась даже когда увидела Классика сквозь толпу. Только сердце немного ёкнуло. А спустя два танца Классик предстал перед ней самолично. Она подскочила, как подброшенная, но, поняв, что выдала себя и сделала ровно то, что Сапфир просил её не делать, быстро рассчитала, что следует отвесить шутливый поклон. Что и сделала:
   - Превозносимый Хоакин! Вы потрудились пересечь залу... ради меня?
   - Именно, маркиза. Здесь все танцуют, хотелось бы и мне отметиться в этом деле.
   - И вы быстро решили, что Красивейшая из женщин достойна встать с вами в пару? Но я не танцую... видите ли, у меня сегодня правило: не ступлю и шагу по этому полу, пока мои туфли не будут поцелованы моим кавалером.
   - А хороши ли ваши туфли?
   - Посмотрите, - Моргана присела обратно на свой стул и вытянула вперёд ноги, чуть приподняв край платья. Туфли куда как хороши - белые, расшитые голубоватым стеклярусом и переливающимся, словно кровь крылатых, перламутровым бисером. То же сравнение пришло на ум Классику. Он его озвучил и похвалил за выбор, но к теме поцелуев не вернулся.
   - Их выбрал Хайнек Вайсваррен, - сказала она.
   - Что ж, крылатые любят оттенки, близкие к цвету своей крови. Примерно как люди считают самым красивым цветом - красный.
   - Как вы любите чёрный.
   - Вы улыбаетесь, но вам скучно, - решил заметить Классик.
   - Вы часто заставляли меня скучать. Сегодня вы говорите умные вещи, и я это люблю в последнее время, но в данный момент, простите, я бы хотела послушать комплементы или, даже, попросту потанцевать, пошутить...
   Моргана почуяла в Классике неудовольствие. Он был слишком серьёзен для того, чтобы она могла продолжать нести околесицу и ощущать себя властительницей его сердца. Нужен тактический приём.
   Она демонстративно оглянулась и перестала улыбаться. Воспользовавшись немного неловким молчанием, сковавшим губы окружавших её сейчас поклонников, она сказала Классику:
   - Пожалуй, вы своей серьёзностью всё же сбили мне настроение. Теперь расплачивайтесь - вы же сможете составить мне компанию в прогулке до балкона?
   Классик, ни слова не говоря, протянул ей руку.
   Когда он положил её ладошку на сгиб своего локтя, между ними пробежала искра. Причём, кажется, только слепой не заметил её. Это было неожиданно, иррационально. Моргана ощутила натуральное смущение и поняла, что краснеет и не могла ничего с собой поделать - она опустила голову и спрятала глаза. Но тут же почувствовала в Классике намёк на улыбку. Он чуть быстрее обычного выдохнул и замер. Моргана стала медленно поднимать глаза к его губам и убедилась, что он действительно улыбнулся - не смотря на то, что его губы больше не изгибались, лицо его, насколько она могла судить, уже было куда более довольным. Она подумала, что дала ему понять, что он её заинтересовал, и тем совершила вторую ошибку, о которой предупреждал её Сапфир. Чтобы убедиться в этом, она продолжила смотреть на Классика и взглянула в его глаза.
   Взгляд его был сексуально-оценивающим и вместе с тем непередаваемо тяжёлым из-за его вечно как будто припухших век или из-за того, что зрачки, в форме сглаженных треугольников, словно резали его необычно светлые для перевёртыша глаза.
   Они уже вышагивали по залу. Перевёртыши, крылатые, фиты и люди расступались перед ними так, чтобы не приведи случай не оказаться даже на расстоянии вытянутой руки от Классика.
   - У вас светло-голубые глаза? Мне это не кажется? - шокированным шёпотом, не скрывая внезапный ужас, спросила Моргана.
   - Никто обычно не обращает внимания, - мягко сказал Классик. - Но раз вы заметили, то скажу... они просто выцвели от времени. Мне много лет, вы должны были знать это.
   - Я знала. Но... разве глаза перевёртышей не регенерируют?
   - Медленнее, чем всё остальное тело. Они белеют почти с той же скоростью, что и регенерируют. На доли мгновений в год они выцветают больше, чем восстанавливаются. Таким образом, у достаточно древних перевёртышей глаза светлы.
   - А как объяснить их голубизну?
   - Я много времени провёл под светом красных звёзд и в красном смоге.
   - И как это всё объясняет?
   - О... милочка, подумайте на досуге. Может быть, через сотню-другую лет вы сделаете своё маленькое открытие и поймёте.
   - Да вы меня сердите сегодня, - Моргана чуть помолчала. - А с вами нельзя ссориться.
   - Это верно. Помнится, раньше вы не затруднялись подобными проблемами, - он уже привёл её на балкон. Его глаза внимательно вглядывались в темноту.
   - Раньше... было раньше.
   - Хотите прошлое оставить в прошлом?
   - О, как скучно! Хоакин! Я просто до безумия не хочу вспоминать обо всём этом...
   - Неужели со мной было так плохо?
   Моргана невесело усмехнулась.
   - Если вопрос в том, насколько было плохо, то правильного ответа нет. Мне было интересно, когда вы оттачивали на мне приёмы убийств, мне было достаточно хорошо, когда вы отдавали меня своим солдатам-шипастым и замечательно, когда - красавчикам-инуэдо. Но сейчас я понимаю, что вы попирали мою красоту, смеялись над ней. Это тело - разрубленное на куски вашими мечами или проколотое шипами солдат... разве я была этого достойна? Разве для таких вещей нужно было покупать женщину?
   Классик облокотился на перила балкона и посмотрел на двоелунное хождение. Тонкий серп розовой луны нижним концом почти соприкасался с серпом голубой луны, той, что младшая сестра Эсцены.
   - Бал приурочен к парным танцам небесных светил? - спросил Классик.
   Моргана приняла подобную позу и тоже стала смотреть на луны.
   - Быть может... Но похоже на букву "эрра". Думаете, от соединений лун мог пойти стиль начертания алфавита людей?
   - Отчего нет? - Классик был так спокоен. Таким он очень нравился Моргане.
   - Действительно, отчего нет, - повторила за ним эскортесс. И заметила, что ей всё тяжелее оторвать взгляд от его лица. Когда он смотрел на небо в нём было что-то... от крылатого. Он был красив, этот Классик. Нельзя отрицать такое.
   - Отвечая на твой вопрос, - Классик лениво повернулся в сторону зала, - я могу сказать, что тогда ты не была женщиной. Ты была оболочкой. Никогда не понимал тягу к красивым вещам, за которыми ничего нет. Нет смысла.
   - Да это прямо-таки аскетическая философия в контексте культуры перевёртышей. Не ожидала от вас такого.
   - А я не ожидал, что ты сможешь когда-либо оперировать такими понятиями как "философия" или "аскетическое", - Классик ухмыльнулся. Моргана, встретившись с ним взглядом, тоже заулыбалась.
   Они молчали, а Моргана, пользуясь чем-то женским, каким-то внутренним индикатором, почуяла в Классике желание вернуть её. Купить или соблазнить, влюбить в себя и посмотреть, какой она будет женщиной теперь.
   Она отвела взгляд и призналась:
   - Я всё ещё хочу танцевать, но правило есть правило, - она попыталась увести тему, поскольку ей стало слишком хорошо в компании перевёртыша, а это немедленно нужно было прекратить.
   - Ах, мне ясно. Ты хочешь, чтобы я, могущественный царь, всячески унижавший тебя в прошлом, сейчас встал на колени?
   - Я всего лишь хочу танцевать, - засмеялась Моргана. - Хотя, признаться, коленопреклонный северный царь - зрелище моей мечты.
   - Следуя за мечтой, приходится многим жертвовать. Обычно.
   Моргана молчала, ожидая продолжения.
   - В твоём случае, - Классик придвинулся к ней так, что отгородил от зала, - нужно не так много.
   - Ты едва ли не сама откровенность, - не могла не сказать она, изобразив улыбку. На самом деле ей стало страшновато. Стало быть, нужно скрыть страх, но оставить взволнованную дрожь, чтобы перевёртыш решил, что ей владеет возбуждение. Но как этого добиться, да так, чтобы не сдали нервы?
   - Если я опущусь перед тобой на колени, - продолжал Классик. Он говорил тихо и достаточно нежно для перевёртыша. Придвинувшись ещё ближе, он взял её руку и сплёл с её пальцами свои, - я дам тебе аванс, который не позволю вернуть.
   Он собирался поцеловать её, и она почти подставила губы, но вовремя опомнилась и повернула лицо в сторону. Тело уже ныло в предвкушении удовольствия, и Моргана особенно остро почувствовала притягательность Классика, когда выскальзывала из его объятий.
   - Тогда мне стоит пропустить пару-тройку танцев. Не хочу наделать глупостей.
   - Ты можешь остаться без танцев, но я - не люблю менять планы на вечер, - тихо, рокочуще проговорил Классик и, взяв её за руку, перемахнул через перила. Моргана мгновенно поняла, что происходит - её похищают.
   Если бы она была нежной крылатой, беспомощным человеком, уязвимой фиткой или даже смиренной сереной, женщиной-перевёртышем, это было бы не так смешно. Моргана захохотала. Она же дочь дракона! Да она выберется почти из любой переделки!.. Пусть по частям, но выберется!
   Классик же неумолимо тянул её по улицам и взлетел с ней на крышу, не слишком покатую. Там он обнял её и закружил в танце. Перевёртыши были способны танцевать даже на отвесных скалах - это была их особенность. Эскортесс такого дано не было, и небольшая опасность упасть и испортить платье своей кровью чуть щекотала ей нервы. Она продолжала смеяться своим чувствам и Классику.
   - Смейся-смейся, бестия. Сколько ты ещё будешь смеяться?
   Классик поцеловал её. Какое счастье, что Бог, забрав чувствительность к боли, оставил при этом умение получать физическое удовольствие! Да она самая счастливая женщина на свете!
   Он раздевал её прямо там, на крыше. Луны уже почти полностью слились. Острый рог розовой луны ещё на добрую половину выглядывал из-за младшей голубой луны. Моргана, наслаждаясь тишиной, ночью, и видом двоелунного хождения, когда вдруг, нечаянно для себя подумала о том, что нижний край младшей голубой луны сегодня не поднимется до уровня розовой. Полного слияния не будет. Это как-то отрезвило её. Дало понять, что тянущее чувство в груди - тоска. А тоска её может быть только по одному мужчине - по Брайану.
   Она выпрыгнула из объятий Классика и перемахнула через переулок на другую крышу. Платье ещё оставалось на ней - нужно было только поднять его и застегнуть.
   - Ты не платил аванса! - крикнула она, оправдываясь. Но перевёртыш уже был в шаге от неё и поймал её запястья своими руками.
   - И потом, Сапфир, да и все южане решат, что ты избегаешь своего заклятого врага.
   Классик, собиравшийся было поцеловать её шею, застыл. Затем стал смеяться. Моргане опять показалось, что она в тот миг на грани того, чтобы влюбиться - Классик смеялся неожиданно... потрясающе, неописуемо. Заразительно, потому что Моргана тоже начала смеяться. Она продолжала посмеиваться, натягивая на плечи платье и смотря на перевёртыша. Классик, взглянув на неё с улыбкой, взял за руку и с силой усадил на крышу, а затем и сам сел рядом.
   - Малышка, ты только представь... - с улыбкой говорил он. - Я ведь приехал не только ради Сапфира, и ведь совсем не ради тебя... А как поменялись приоритеты!..
   - Прости.
   - Твоей вины здесь нет. Я всегда знал - притяжение полов нельзя игнорировать. И никто не застрахован от ошибок. Будь тебе двести лет или двести тысяч, миллионов лет... Старики вроде нас не становятся холоднее разумом и сердцем... фиты - да. Но мы, что крылатые, что перевёртыши, что люди... становимся только чувствительнее. Чем мы старше, тем мы эгоцентричнее, тем легче нас задеть. Впрочем, это справедливо для тех, кто не спит по миллиону лет между пробуждениями. За время сна у них восстанавливается сила духа, выносливость сердца. ******** крылатые...
   Моргана потянулась к нему и, приобняв его, положила подбородок ему на плечо:
   - Говори-говори.
   - Моргана.
   - М?
   - Ты ведь не влюбилась в меня, так? - он повернулся к ней и вгляделся в её глаза. - Что там? Неужели ничего нет?
   Он положил руку на её грудь и легко надавил, заставил лечь. Она повиновалась, и он склонился к её лицу.
   - Почему оно бьётся так быстро? Почему же тогда ты не сдаёшься на мою волю?
   Моргана чуть нахмурилась. Если он будет продолжать думать в этом направлении, то сможет найти правду.
   - Видишь те две луны? - она вытянула руку и указала на соединение лун пальцем: - Они скоро разойдутся. Как мы с тобой. Но дело даже не в том. Видишь ли, Эсцетерион не всегда, но в эти ночи ходит ниже Дитрии на...
   - Эта планета ещё молода. Через несколько тысяч лет Дитрия удалится, а Пралуна с Эсци-сёстрами приблизятся, так что и соприкасаться перестанут с розовой. Сейчас уникальное время...
   - Я хочу сказать... тебе нужна женщина твоего вида и твоего уровня, Хоакин, милый.
   - А я хочу сказать, что такой женщины не может быть уже никогда.
   Классик хотел сказать что-то ещё, но проглотил это. С каждым столетием тайн у старейшего из известных перевёртышей становится всё больше. Оттого невольно станешь либо невпопад разговорчивым как Сапфир, либо молчаливым.
   - Мне нужно вернуться и сделать то, зачем приехал, - сказал Классик и поднялся, начал приводить себя в порядок.
   - Прежде чем делать свои дела, выпей с моим отцом, а то мне кажется, что с начала вечера ты так и не получил ни крошки удовольствия из-за меня.
   - Это верно. Но ты... вправду стала ещё красивее.
   - Спасибо.
   Классик улетел. Моргана спешно собиралась. План провалился полностью, и она должна быть в зале, чтобы вовремя прикрыть Сапфира от удара, если он всё-таки последует.
   Платье сидело уже как-то не так, а туфли значительное время пришлось искать по улицам и крышам, но на бал она вернулась вовремя и в том же виде, что и исчезла.
   Классик, спокойный, в отличном расположении духа, обманчиво-мягкий даже, разговаривал в присутствии Брайана с одним из крылатых. Собирался выяснить детали, чтобы заключить потом более выгодное торговое соглашение.
   Разговоры при появлении Морганы опять стихли, и Классик обернулся к ней. Моргана скромно поклонилась ему и подошла к Эрику Бесцейну, стоявшему в кругу людей.
   - Желаю танцевать. Составите мне пару? - предложила она первая. На неё всё равно смотрели как на проститутку, так что скажи она что угодно, это бы не слишком шокировало людей.
   - Жена рассердится, если узнает, что я целовал ваши туфли, - покачал головой будущий император, при этом виновато улыбаясь.
   - К чёрту правила. Скажете жене, что ради неё я вас простила. Пусть ваши поцелуи принадлежат той, кого вы любите сильнее.
   - Тогда позвольте вашу руку, - и Эрик вывел Моргану в центр зала.
   - Что я пропустила? - быстро спросила она, пользуясь тем, что вокруг ещё никого нет, и никто не может их подслушать.
   - Почти ничего. Сапфир вышел как раз перед возвращением Классика. Тот сразу же подошёл к Ксениону и поговорил с ним. Затем двинулся к Ханту и он, Хант, представил Классика отцу Брайану. Его Святейшество наверняка познакомил царя с двумя-тремя будущими деловыми партнёрами... в точности я не знаю. Сапфира ещё нет.
   - Спасибо, - серьёзно поблагодарила эскортесс и стала расспрашивать человека о его жене. Тот рад был рассказать о супруге, а точнее пожаловаться на неё и одновременно выказать гордость этой женщиной. Моргана, несмотря на то, что при ней нахваливали другую даму, слушала с удовольствием и интересом, и, как оказалось позже, тем завоевала Эрика Бесцейна как может быть и не друга, но как доброжелателя.
   Поскольку танец закончился, а Сапфир не вернулся, Моргана решила пойти на небольшую хитрость, но не знала, удастся ли она или же нет. Она собрала вокруг себя больше поклонников и стала провоцировать веселье, шутки и розыгрыши. Так она могла привлекать к себе максимум внимания, громко смеясь и восклицая время от времени. Хитрость удалась, но не с тем, с кем надо. К ней подошёл сам Брайан. Он крепко взял её за плечо и вывел из толпы мужчин, шепча на ходу:
   - Вы соображаете, что творите?! Придите в себя. Сколько можно так вызывающе себя вести?! Вы всё испортили! Отправляйтесь домой. Немедленно.
   Моргане нечем было возразить. И нечего было сказать. Возникла лёгкая паника, но женщина собралась с духом и сказала:
   - Я ещё не всё сделала, что должна была. Я исхитрюсь, я сумею.
   - Зачем? Сапфир уже уехал.
   - Правда?
   - Правда.
   - Это совершенно точно?
   Брайан чуть помедлил с ответом, и Моргана оглянулась, чтобы убедиться, что Сапфир ещё не вернулся. Как раз в тот момент в дверях показался искомый ясновидящий. Классик его не видел и шёл прямо к Брайану и Моргане.
   - Святоша вам надоедает? - ласково спросил Классик у эскортесс, а затем повернулся к Брайану. - А вам, что вам не понравилось? Женщина может развлекаться, чем пожелает. И, кстати, о развлечениях... - Классик взял её за руку. - На северо-восток отсюда, я слышал, есть чудесная роща. Как насчёт того, чтобы посетить её завтра нам с вами?
   - Только вдвоём? - чуть дрожа, спросила Моргана. Она не удержалась и бросила взгляд на Сапфира. Тот очень медленно выплывал из коридора на яркий свет танцевального зала. Сапфир не спускал глаз с Классика и двигался плавно. Как зверь, готовый к прыжку. Как убийца, у которого в руке оружие.
   От вида Сапфира у Морганы в голове вдруг всё спуталось. И это именно тогда, когда нужно было быстро решить, что сделать: отвлечь внимание Сапфира или же Классика, и каким именно способом это сделать.
   Она, мучительно пытаясь сосредоточиться и как можно быстрее что-нибудь придумать, снова бросила взгляд на Сапфира. И этот взгляд, а так же усилившуюся дрожь заметили и Брайан, и Классик.
   Старейший перевёртыш мгновенно обернулся. Вид крадущегося Сапфира его совершенно не обеспокоил. Реакция была такова: Классик, только на миг перестав смотреть в сторону Сапфира, поднял голову и расправил плечи, сделал небольшой шажок так, чтобы встать рядом с эскортесс, чуточку позади неё, и положил ей руку на талию. Его рука была тёплой и вовсе не напряжённой, но Моргана чувствовала - Классик в любой момент готов заслониться ей от противника.
   Древние враги не боялись друг друга, но ожидали удара в любой момент.
   Тишина стала совершенно невыносимой.
   - Я подумаю над вашим предложением, Хоакин, - вздохнув, сказала Моргана. Она внезапно расслабилась, мысленно переложив всю ответственность за будущее на плечи Сапфира и Классика. Но не могла не подсчитывать жертвы на тот случай, если всё-таки всё сорвётся и древнейшие представители своих видов в этой Вселенной начнут кромсать друг друга. - Нет, дело не в том, что я недостаточно...
   - Брайан, - отчётливо начал Сапфир, глядя, однако на Классика, - эскортесс хочет его. Что бы она тебе не говорила о своей любви, она всё равно хочет его прямо сейчас, даже находясь рядом с тобой. Такова её природа.
   - Я подозревал это, - вполне мирно ответил Брайан. - Это как зверь, показывающий утончённую обходительность... что... не более чем случайность. Даже безумный крылатый не станет убивать себе подобного исходя из одного лишь желания - это не в его природе. И даже разумная эскортесс не сможет долго хранить тело от разврата. Это так же ясно.
   Пока Брайан всё это говорил, Моргана не ощущала на себе его взгляда, только немного холодности, чуть разочарования и лёгкую отстранённость Его Святейшества. И сама только и могла делать, что смотреть на Сапфира. У неё в голове не могло уложиться то, как, какими надо быть крылатыми, чтобы предать её, чтобы так унизить. Она чувствовала стыд ровно до того момента, как начала испытывать гнев на этих двоих: Сапфира и Брайана. В ушах у неё зашумело и это чуть не помешало ей услышать дальнейшие слова Брайана:
   - Но, однако, совершенства нет и в крылатых, так что же ждать его от эскортесс? Я верю, что Моргана Аргиад из любви ко мне, если уж не к Богу, не совершила греха. Есть грань, и она существенна, между желанием и действием. Я верю, что она не преступила эту грань. Скажи, эскортесс, сделала ли ты то, за что я должен тебя прогнать от себя?
   - Я не согрешила, - тихо сказала Моргана.
   - Посмотри мне в глаза, - попросил Брайан, - и повтори это.
   Моргане было крайне тяжело посмотреть на Брайана. Чего она боялась? Что в глазах Брайана мудрость, доброта и... равнодушие? Этого не может быть! Святой всегда прославляем своей чуткостью и отзывчивостью.
   И в глазах Брайана было всё и даже больше. В них были вера в неё и радость за неё. Он ей верил и видел в её глазах правду. И для него её жизнь и судьба были важны, будто бы Моргана для него не просто прилипчивая последовательница, а по-настоящему близкое, глубоко родственное существо.
   Душа женщины, казалось, накрутив сотню петель между землёй и адом, воспарила к раю.
   Глава 6. Её настойчивость, её слова
   Классик и Сапфир очень тихо, почти одними губами, переговаривались. Сапфир, когда подошёл к ним, намеренно поднял максимально шокирующую тему и говорил громко, чтобы сосредоточить всеобщее внимание на Моргане. Пока Брайан показывал полное владение проблематикой вопроса, попутно доказывая свою правоту во всём и всегда, даже вопреки самой природе, Сапфир и Классик, страхуя тайну своего разговора, перешли на какой-то неизвестный язык. Они так и беседовали, мирно, тихо и очень уравновешенно, а Брайан понял, что уже можно снизить тон:
   - Так что же тебя остановило? - со всей мягкостью спросил он.
   - Остановило? - будто бы не поняла женщина.
   - У тебя платье неправильно застёгнуто, - немного смущённо улыбнулся Брайан. Моргана оглядела себя и увидела, что пропустила две пуговицы на лифе.
   - Он снял его с тебя полностью?
   - Нет, - она накрыла не застёгнутые пуговицы ладонями.
   Если Классик не снял платье Хайнека полностью, то, наверняка, это свойство платья не позволило Моргане согрешить. Женщина же об этом не знала.
   - Так что? - спросил Брайан. - Как всё было? Поведай свою историю. Она может быть поучительна.
   - Я... Брайан, он ведь похитил меня! - её глаза выглядели умоляюще. Она заговорила быстро-быстро, рассказывая о произошедшем, и он понял, что она очень хочет обелить себя перед ним как можно больше, несмотря на то, что он не выказал ей неудовольствия и гнева.
   Стало быть, она очень боится и думает, что он всё равно накажет её. Или же она хочет показать ему, насколько верна и насколько любит его. Он убедился в последнем, когда выслушивал ту часть её рассказа, где она упомянула возникновение его образа перед глазами. С этого момента она стала клясться, безотчётно, горячо, в своей бесконечной преданности Брайану и часто-часто всячески стала повторять, что любит его.
   Брайан слушал всё, стараясь сохранять в выражении лица и глаз, во всех движениях тела ласковое расположение к ней. Исповедник в прошлом, он не мог не быть скептиком и подвергал сомнению каждое слово Морганы, что, однако, не мешало ему чувствовать странное удовольствие.
   Сапфир и Классик закончили разговор и разошлись по углам.
   Тогда Брайан повёл Моргану к столу с напитками, где предложил немного келлера. Эскортесс, к его удивлению, отказалась от келлера и выбрала эйерн. Он и раньше замечал, что она не пьёт келлер, но только теперь, чтобы прервать её сладкие речи, спросил о причине.
   - Так совпало, - объяснила она, - что именно келлер, спустя разное, всегда непредсказуемое количество времени внезапно вводит эскортов в полностью бессознательное состояние.
   - Классик знал об этом?
   - На севере все знают. И часто пользуются. Подлить эскортам келлера в бокал - весьма частая уловка и забава. Хорошо только, что из состояния довольно скоро можно выйти.
   - Как думаешь, почему он не подлил тебе келлера, прежде чем похитить?
   - Он и не собирался меня похищать, поскольку рассчитывал на мою сговорчивость.
   - Это была странная ошибка для такого парня, как он. Не верил слухам о тебе? О том, что ты изменилась?
   - Ты так спрашиваешь, будто... Не знаю. Обо мне ещё никто так не беспокоился, как ты.
   - Теперь знаешь. Так отцы и матери заботятся о своих детях. Так и Единый заботится о нас.
   - Ну, вопросов-то Он не задаёт.
   - Задаёт. И приходится отвечать на них всей своей жизнью...
   - Брайан, - прервала его Моргана. Выражение лица у неё сейчас было задумчивым и встревоженным.
   - М? Я слушаю.
   - Разреши я буду спать у твоих ног сегодня ночью.
   - Что?
   - Хочу быть к тебе ещё ближе. Тем более вся эта история с Классиком и Сапфиром меня порядком потрясла. А так мне будет спокойнее.
   - Моргана-Моргана... - вздохнул Брайан. Сильвертон наверняка потребует, чтобы Брайан отправил эскортесс в северную столицу, Ллевеллу, уже после сегодняшнего вечера. Сапфир так некрасиво и таким методом использовал Моргану, что дал главе клана Сильверстоунов дополнительный стимул к тому, чтобы возжелать избавить Ньон от присутствия эскортесс. И если Брайан откажется отсылать Моргану, герцог пойдёт к Ксениону и заключит с ним, так или иначе, договор. Эскортесс продадут Классику, а там связь между ними практически неизбежна. Сильвертону плевать на чьи-то грехи, он будет рад, что он сам, его жена и сестра не будут видеть эскортесс.
   Брайан покачал головой.
   - Послушай Моргана, - начал было говорить он, но тут воздух вокруг стал непригоден для дыхания. Он был настолько ужасен и отвратителен, настолько груб, что Брайан замер и перестал дышать вовсе. Его тело вытянулось, стало совсем твёрдым и неподвижным. Каждый кусок тела стал восприниматься как холодный чужеродный предмет. Брайан решил, что он умирает и это окончательно. Почти последняя его мысль была о том, что он не может пошевелиться, чтобы взять крест в руку и поднести его к губам. Затем стало очень светло и темно одновременно.
   Он услышал голос. Он был раздражающ и красив одновременно. Он звал его по имени, и Брайан ощутил острую боль - его тело мгновенно оплавилось, и кровь снова потекла по жилам.
   - Моргана, ты ещё здесь? - позвал он и голос, красивый и действительно тревожащий, отозвался:
   - Я здесь, Брайан.
   - Я... ослеп, женщина. Подведи ко мне моего брата.
   - Я здесь, - это был голос, очень похожий собственный. Только судя по всему, Роджер опять плакал. Это была личная особенность Роджера. Он был плаксой. Брайан тоже был бы таким, если бы не целый мир, сосредоточенный вокруг Бога.
   - Я не уверен, Роджер, что моё время пришло.
   - Да? - сквозь слёзы хохотнул брат. - А тут такое сияние было, что мы уже решили...
   - Но я ещё с вами.
   - И то верно. Отвести тебя домой?
   - Сначала в первый храм Ньона.
   - Ты хоть что-нибудь видишь?
   - Свет и тьму. Сложно сказать как это. Моргана пусть танцует. Я приму её завтра.
   "Если завтра для тебя наступит", - подумал Роджер.
   В храме Роджер тихонько прошептал ему, что у него один глаз почти полностью чёрен, а другой совершенно нормален, разве что зрачок очень уменьшился и постоянно пытается расшириться, но ему будто что-то не даёт и он сужается обратно.
   - Значит, это правда, - тихо отвечал Брайан. - Мой мозг умирает. Одним глазом я вижу ослепительный свет, а другим - почти полную тьму. Именно вижу, потому что я не ослеп. Думаю, мне осталось совсем немного. Роджер, я хочу, чтобы Бенедикт занялся Ньоном на моём месте. И хочу, чтобы вы: ты, Уоррен и Моргана, помогали ему так же, как мне.
   - Брайан... - прошептал Роджер, опять давясь слезами.
   - Помоги мне встать на колени. Я буду молиться. Жаль, что я не вижу этой красоты. Алтарь так прекрасен.
   Брайан с трудом нащупал свой крест и поднёс его к лицу. Молитва творилась как никогда легко. Очень легко молиться, когда знаешь, что умрёшь совсем скоро, когда знаешь, что сделал всё, на что был способен, когда уверен, что выполнил свою миссию на земле.
   Жаль было оставлять их.
   Следующим утром он, проснувшись резко, и по привычке сразу встав с постели, распугал монахов, приставленных к нему.
   Зато совсем скоро понял, что, несмотря на ярчайший свет в одном глазу, из-за которого невыносимо тяжело дышать и двигаться, другой глаз видит реальность, разве что воспринимает как кромешную тьму. Брайан поэкспериментировал; он попросил развести огонь поярче и выяснил, что нечётко, слишком близко видит пламя.
   Казалось, что выколи он себе один глаз - другой будет видеть как раньше. Это определённый знак.
   К нему вошли почти все родственники мужского пола.
   Сильвертон, как и ожидалось, потребовал отослать Моргану.
   - Она тебе тоже нравится, - сказал Брайан. Раньше он бы схлопотал за это от отца, несмотря на сан. Но сейчас он считался святым, он умирал, и мог говорить правду, как она есть, отбросив такт и куртуазность недомолвок и умолчаний. - Моргана Аргиад, эскортесс, умертвившая твоего сына, нравится тебе как женщина, и ты понимаешь, что ничего не можешь с этим сделать. Это тебе неприятно, любой поймёт. Ты предпочитаешь, чтобы над тобой властвовала только одна женщина и, желательно, менее властвовала, чем ты над ней. Это странно. Я всегда думал, что крылатый, который умеет повелевать другими, естественно примет вышестоящих. Единый - не в счёт. Как ты примешь указы нового императора? Как? Гордыня? Да ещё и похоть? Тебе есть чем заняться. Начни со смирения.
   Герцог в ответ громко хлопнул дверью. Кажется этот жуткий грохот - это бедная дверь, упавшая вместе с косяком.
   - Есть ещё кто-то, кто хочет мне что-то сказать?
   - Он поедет к Ксениону и потребует убрать её, - сказал Сапфир.
   - Да, скорее всего.
   - Ты не станешь ничего делать?
   - У меня уже слишком мало сил и времени. А ты? Станешь делать что-то для неё? Ты её опозорил, ты виноват перед ней.
   - Она, при всей её... полезности, сделала то, что от неё требовалось, и, при этом, достаточно уже намутила воды и ещё может... А я хочу поспешить с коронацией нового императора, - негромко продолжал говорить Сапфир.
   - У меня нет возражений, - Брайан говорил о коронации. - Но... это из-за Классика?
   - Не только, - Сапфир правильно его понял. - Хочу, чтобы именно ты собственноручно короновал его. У меня нехорошее предчувствие.
   - Предчувствие? Что за дурной выбор слова?! Ты же ясновидящий. Разве ты не видишь?
   - Я-то вижу, но совершенно не хочу понимать то, что вижу. Отказываюсь, скажем так, верить в это. Скорее, это случится всё равно, с моим участием или без него. Мне не изменить ни одной детали. Значит это воля Бога.
   - Драгоценные слова. Ты слышал их, Роджер? Как там твоя вера?
   - В полном порядке, Брайан.
   - Тогда коронуем его.
   - Не терпится умереть? - вроде как пошутил Роджер.
   - Да, честное слово, да! Сложно представить, что конец пути почти рядом. Немного не верится.
   - Ты счастлив? - недоверчиво спросил Тони откуда-то из глубины комнаты.
   - Как можно быть счастливым, когда знаешь, что вы тут, грешники, без меня будете, чтоб вас, продолжать губить души?
   - Клянусь, буду хотя бы этичен, - смущённо пообещал Тони.
   - Какая разница-то? - поинтересовался Джереми.
   Брайан не слишком грубо обозвал племянников и прогнал прочь. Встал на молитву.
   Моргану он допустил к себе к вечеру. Та плакала и опять клялась, что всегда будет любить только его и ему принадлежит её душа до конца её жизни и даже после.
   - Если мы встретимся на том свете, и ты и там будешь надоедать мне своими клятвами, я, думаю, сбегу от тебя куда-то ещё. Может быть, я поднапрягусь и отправлюсь в более высокие сферы, - сказал ей Брайан.
   Эскортесс продолжала разводить сырость уже молча.
   Тогда он спросил её:
   - Одно из самых высочайших благ, это принять имянаречение от меня непосредственно. Почему ты медлишь? Думаешь, я не умру, не окрестив тебя? Ты ошибаешься.
   - Я... - Моргана нервно хихикнула, - надеялась на это.
   - Бог тебя не послушает в этом. Говорю же - у тебя есть всего пара-тройка дней. Решайся.
   Она молчала.
   - Решайся сейчас, - потребовал Брайан.
   - Я не могу. После того, как у Него появится моё имя, я вроде бы буду и Ему принадлежать. А я хочу быть только твоей.
   - Еретичка. Вон с глаз моих!
   - Брайан! Пожалуйста. Я не привыкла иметь больше двух господ.
   - Больше двух господ?
   - Я предана единственному хозяину и больше, чем телом - Игрейне Пятой.
   - Не Ксениону?
   - Он глава клана, решает вопросы, как ваш Ричард Сильвертон. Но в сердце - Игрейна. Это как с вашим Сапфиром. Мы подчиняемся решениям Ксениона, но делаем это ради Игрейны.
   - Мы не делаем ничего ради Сапфира. Он сам для себя создаёт всё, что ему нужно.
   - Но если он потребует ради будущего сделать что-то, разве это будет не так, как если бы ты делал что-то ради него самого? И потом, Ксенион, как дракон-ящер, видит всё сущее иначе и точно знает, что нужно делать ради Игрейны и сделает для неё всё.
   - Зачем? Прямо культ какой-то.
   - Отчасти. Все говорят, что она похожа на Игрейну Первую.
   Брайан не стал продолжать разговор на эту тему. С того мгновения он думал о том, что Ксенион способен на всё, чтобы короновать Игрейну Пятую и надо внимательно следить за тем, чтобы Эрик Бесцейн был жив и держался как можно дольше после коронации.
   Он поделился своими мыслями с Сапфиром. Тот согласился с тем, что в целях Ксениона действительно есть коронация Игрейны Пятой, но успокоил:
   - Игрейна ещё не готова для короны. Дракон Ксенион тоже знает об этом. Моргана права - драконы видят реальность в чём-то глубже, но и в чём-то... Ксенион умён, но вовсе не так, как перевёртыши или мы. Он умён иначе. Просто иначе. И он умеет выжидать. Некоторое время, несколько десятков лет ещё, он будет воспитывать Игрейну. И только затем начнёт планировать переворот. И это... если я ничего не сделаю. А я сделаю...
   Брайан успокоился, но к его молитвам добавилась новая. А за неделю до календарной жары был выбран храм святого Эджа для коронации и Брайан почти сутками молился у алтаря.
   Этот храм был выбран по двум причинам. Во-первых, он был самым большим в Ньоне. Во-вторых, в храме всё, от украшений до крупнейших элементов архитектуры, было семикратно и семичастно. Достаточно было сказать перевёртышам и исповедующим семибожие людям об этом, чтобы они восприняли храм Эджа куда положительнее, чем все остальные храмы вместе взятые.
   День коронации подступил вплотную и Брайан отправился в ратушу, чтобы ещё раз обсудить все оставшиеся детали губернаторской деятельности с Бенедиктом. Почти все окружающие считали, что Брайан переживёт коронацию едва ли на день-два. Брайан был готов давно, но Бенедикт совершенно не был уверен в себе и святой должен был вселить решимость в кардинала Гурана. Но в тот день встретиться оказалось очень проблематично:
   - На ступенях дракон Ксенион, - сообщил Уоррен тихо.
   Брайан повернулся в ту сторону, откуда шла волна доброжелательности. Он-то думал, что это Бенедикт.
   Ксенион стал подниматься вверх, к ним навстречу.
   - Ваше Святейшество, добрый отец Брайан. Ребятки, - Ксенион так здоровался. Драконы вообще отличались оригинальностью. - Перевёртыши-цари хотят возвысить Эрика в глазах прочих... этих инуэдо и шипастых. Да и людей тоже... и южан. Хотят подарить Эрику Моргану. Говорят, мол, мы ему и власть, что солдат посильней, оружия значит, и все тайны мира, и денег, и девку дадим. Чтоб полный набор и уважать можно было.
   - Повезло ему, - только и сказал Брайан.
   - Да это всё мишура... про это и то... Классик всё равно тайн всех не выдаст, Рашингава всё равно всех ядов в склянках не переправит, а я-то должен отдать что имею. Жалко, очень. Но красивее её нет, это все знают. Да и на виду она всегда. В склянке или в голове её не сохранишь... пусть принадлежит тогда Эрику.
   - Почему вы всё это сообщаете мне?
   - Ты её держишь. Отпусти, - голос Ксениона звучал до сих пор так, будто его всё забавляет неимоверно. Но теперь голос дракона зазвучал серьёзно, пусть и лениво.
   - Отпускаю, - Брайан почти пожал плечами, но они зашуршали.
   - Не. Не отпустил.
   - Эм... прошу прощения... - Брайан почувствовал неловкость. - ...Как?
   - Как отпустить? Да поверните его в её сторону. Да, вот так.
   - Брайан, нет!.. - услышал он голос Морганы. - Ты же знаешь, на что меня обрекаешь! Не отпускай!
   О, для этой женщины в нестрашном событии нашёлся-таки повод для сильнейших эмоциональных переживаний. Следовало бы ему уважать это, но святой уже чувствовал, как его время истекает и торопился сказать самое главное коротко:
   - Прости Моргана, - извинился Брайан. - Но я должен тебя оставить. Ты достаточно много знаешь и в тебе достаточно воли и веры, чтобы самой отвечать за свои поступки.
   - Но почему ты так уж должен меня оставить?! - напряжённо звенел её голос. Судя по всему, она готова была закричать.
   - Я бы не сделал этого, если бы не знал, что ты сумеешь справиться со всем сама. Но тебе не нужны ни я, ни моя защита. И потом, я никогда не желал быть твоим хозяином. Я хотел быть другом, братом, отцом. Но не возлюбленным и не повелителем.
   - Я не хочу.
   - Ты должна. Цари во многом правы. Чем больше подтверждений избранности будет у Эрика, тем выше будет преданность ему среди...
   - Нет! Не надо! Брайан! Нет! - она всё ещё неистово умоляла.
   - Отпустил? - спросил Брайан у Ксениона.
   - Вполне, - был ответ. Ксенион стал медленно спускаться к Моргане, стоящей, судя по звукам шагов и голосов, на нижних ступеньках. Шаг, ещё шаг. Моргана стала плакать совсем по-детски.
   - Идём, малышка, - легко сказал Ксенион своей дочери. - Эрик будет хорошим хозяином. Он тоже по-своему добр. Со временем ты полюбишь его так же, как Брайана. Просто нужно, чтобы ты действительно принадлежала ему. А Брайан отказался от тебя. Ты же знаешь, ты никогда не могла принадлежать ему по-настоящему.
   Голос Ксениона затихал, всхлипывания Морганы - тоже. Брайан понял, что ещё стоит без движения. Он поднял руку и вжал кулак в глазницу, ту, свет в которой не давал ему различать что-либо другое. Другим глазом он нечётко, но благодаря яркому солнцу, увидел силуэты. Ксенион уводил Моргану, обняв её за плечи и продолжая уговаривать.
   Она обернулась. Была без покрывал. Из-за жары, наверное. Её глаза вспыхнули и погасли - она смирилась с судьбой.
   "Но для чего всё это было нужно?" - спросил себя Брайан. - "Если всё так?"
   Он, привыкший всему находить объяснение, сейчас не мог ни философствовать о жизни, ни оправдать происходящее волей Единого. Потому что ему это было противно. Он принял всё, потому что должен был, но самому ему было действительно противно на душе.
   "Никогда не могла принадлежать по-настоящему? Он имел в виду секс? Он имел в виду, что Эрик и она должны... должны же они просто?.. Она всё-таки приняла это. Но она не может... она же не может... Классику она сопротивлялась хоть как-то. Она думала, что надо сопротивляться... Но когда меня не станет... будет ли она?.. Она же искала хозяина, а не спасения... Она не приняла крещения... Никогда не будет той, какую я желал бы видеть... Она же... Моя... Моргана... Мо... я. Она говорила, что она - только моя!"
   Кровь побежала быстрее, затем ещё быстрее и всё вспыхнуло.
   "Я брежу!"
   Жар со всех сторон. Этот огонь он увидел обоими глазами. Боль и ужас, разочарование и снова боль. Пламя вокруг взметнулось ещё выше, и стало ясно - он пропал. Это ад. Это ад, а не рай.
   В голову, через уши, словно всунули прутья и проткнули насквозь. Звук, который он услышал в своей голове, потряс и оглушил. Тело, изнутри наружу пронзала боль. Крест с его груди упал, тогда пламя пропало. С помощью вернувшейся к обоим глазам, но такой слабой способности видеть, Брайан различал только красноту, бесконечную красноту, насколько хватало зрения.
   Брайан забыл обо всём, мыслей не осталось, и незачем было наблюдать и ничего нельзя почувствовать, кроме жара и боли.
   Тогда его внимание привлёк едва различимый внизу крест, ставший чёрным. Он лежал через две ступени от Брайана. Тяжело спустившись за единственной надобностью, Брайан обжёг руку ещё сильнее, чем пламенем, что только что горело вокруг. Он не мог не выронить крест. Но поднял снова и удержал, несмотря на пламя, ужас, глухоту всех чувств, а кроме них только боль, поражающую всё. Странно было наблюдать, как горит рука, но Брайану было почти всё равно. Он уже отчасти понимал, что боли нет, а то, что он её испытывает, малообъяснимо. Огонь с его тела исчез, горела и плавилась только рука, которая упрямо сжимала крест.
   И тут Брайан ощутил присутствие. Чья-то рука забрала у него крест.
   - Я сохраню его для тебя, Брайан.
   Огонь тут же погас окончательно. Это такой выбор? Гореть и цепляться за символ или держаться себя и только?
   Наконец он начал плакать. Прорвало?
   Но он лишился святости! Он пал, он потерял так много!
   Постепенно стало темно. И тут же, внезапно, - очень холодно.
   - Прости, Брайан. Я не знал, что будет именно так, - это был Сапфир. Брайан открыл глаза и понял, что находится в своей спальне в доме Роджера, в Ньоне. - Но я говорил тебе, я не смог бы что-то изменить.
   - Что случилось?
   - Ты согрешил и был проклят церковью.
   - Как я согрешил?
   - Понятия не имею. Никто не знает. Известно только, что ты отпустил Моргану во власть Эрика Бесцейна... Осторожно, шипы...
   Брайан вспомнил список "подарков" проклятому церковью. Это шипы перевёртыша на плече и предплечье, часть костяного доспеха чуть ниже, до локтя и на спине, по позвоночнику вниз. Призывные крылья теперь должны были бы стать тёмными, кожисто-чешуйчатыми, как у нечистокровных перевёртышей. Красные волосы, ресницы и брови. Первые три дня Красные воды с небес и сутки - от согрешившего. Кровать и весь пол были словно в человеческой разбавленной крови. За окном - алый дождь, льющий с чистого неба, сверкающий бледно-розовым цветом на солнце и чистейшем голубом небе.
   Брайан удивительно легко встал и подошёл к окну. Плечо с шипами было тяжёлым, но это было не сравнимо со старостью крылатого. Несмотря на горечь в горле и страшный холод, Брайан чувствовал себя молодым и бодрым как никогда раньше.
   Вошёл Сильвертон. Он окинул сына взглядом и с некоторым трудом разлепил губы:
   - Я думал, ты ещё дней десять будешь валяться без памяти.
   - Прошёл день? Или несколько свечей?
   - День. Через три свечи коронация. Сапфир считает, что планы нельзя отменять. Эрика коронуешь всё равно ты.
   - Я? Теперь?
   Сапфир объяснял свою позицию, а Брайан слушал и смотрел вниз, на мостовую, по которой текли тёмно-красные ручьи. Выглядело всё настолько отвратительно, что Брайан предпочёл поскорее отойти от окна.
   - Надо, значит, надо, - прервал Брайан объяснения Сапфира. - Забавно думать, что я буду короновать Эрика полуголым. Что носят инуэдо?
   - Мне тоже сразу пришло в голову, что можно заимствовать опыт инуэдо, - закивал Сапфир. - Да, на параде они носят металлические доспехи. Тебе будет неудобно, но всё же будешь выглядеть отлично даже для коронации. Я уже достал тебе подходящие. Скоро принесут.
   Мужчины помолчали.
   - Ты крылатый, но физически выглядишь как перевёртыш. Несведущий причислил бы тебя к варлордам рода Адморов, - сказал Сапфир. - Получается, ты вроде Алекса Санктуария, но в другую сторону. Северяне будут довольны тем, что их человека коронует такой "красавчик".
   - Кто был со мной, когда проклятие...
   - Уоррен и Роджер. Впрочем, то, как ты горел, видело ещё с полсотни зевак. Это Роджер забрал твой крест. Он счастлив, потому что думал, что ты не выживешь.
   - А ты не выглядишь раздавленным, - в голосе Сильвертона слышалось обвинение. Он намекал на то, что Брайану положено было бы переживать глубокое раскаяние, а не расспрашивать так, будто ничего не случилось.
   - Я так ничего и не понял, - пожал плечами Брайан. - Когда вокруг запылало, до меня дошло, что рай не должен так выглядеть, но как, почему?.. Пока не пойму - не успокоюсь, но кому какая разница? Я даже не уверен, что сутью моего греха поинтересуется коллегия кардиналов.
   Сапфир сделал нерешительное предположение:
   - Может ты пожалел, что она уходит, а ты её не... ну...
   - Я не мог такое подумать! Это больше в стиле Роджера.
   - Но вы же иногда обмениваетесь мыслями?..
   - Мыслями? Нет. Я бы так это не назвал. Есть определённая связь между нами, я и не спорю. Но даже если мне бы передалось его чувство, я не верю, что Роджер мог захотеть её именно в тот момент, когда она уже почти скрылась из виду. Это как-то... совсем странно. Даже для него совсем странно.
   Отец и родоначальник молчали.
   - Ты на себя в зеркало-то посмотри, - посоветовал Сильвертон.
   - Господи, - вырвалось у Брайана, когда он бросил взгляд на зеркало. Посмотрел на себя внимательнее: - Зато теперь нас с Роджером точно не перепутаешь.
   Он поёжился:
   - Как холодно, - и занялся камином.
   - Жара же, - как безумцу сказал Сильвертон.
   - Холодно.
   - Это у него на всю жизнь, - вздохнул Сапфир. - Но я и вправду ничего не мог сделать. Когда стал предвидеть снова, когда понял, что попал в ту самую, особенную инвариантность, было уже очень поздно.
   - Перестань, - Брайан не оборачивался. Скорее бы стало тепло. - Без моей вины ничего бы не произошло. Уоррен прав, говоря, что у нашего Господа странное чувство юмора. Забрал бы меня на пару дней раньше, церковь уже подсчитывала бы прибыль. Но нет, Он знал, что мне не место подле Него и выждал. Я облажался, а у Него на небесах по-прежнему все идеальны.
   - Вот-вот, - соглашался Сапфир. - Ну, церковь обеднела, но мы-то нет.
   - Ты остался с нами. Это - лучше всего, - сказал отец без выражения. Такие фразы были не в его духе и Сапфир с Брайаном надолго уставились в сторону главы клана.
   - Неизвестно, надолго ли, - Брайан как будто отмер, когда сказал это.
   - Надолго, - тоже, словно очнувшись, проговорил Сапфир. - Ну, во всяком случае, если... О! Умрёте, так все вместе. Даже оплакать будет некогда. И некому.
   Внизу послышались грохот и звон.
   - Твои доспехи, - объявил Сапфир и пропел: - По-ра-а.
   - Я распоряжусь, чтобы тебе принесли воды, - сказал герцог и вышел. Про мгновенный всеобщий конец он тоже слышал не впервые.
   Брайан смыл с себя потёки от красной воды. Кожа, правда, осталась чуть розоватой. Но Брайан не мог не отметить, что выглядит, как и чувствует себя, непередаваемо юным и свежим. Будто бы и двух десятков не исполнилось. Другое дело, что Брайан не чувствовал своей прежней чистоты и невинности. Ему всё казалось, что его кровь то и дело ускоряет движение и разносит по внутренностям что-то тревожащее, что-то ненормальное. Какую-то пьянящую заразу. И, когда он думал о том, что в нём сидит его потайной грех, становилось теплее. Иначе он опять замерзал.
   Сапфир многое предусмотрел. Доспехи, неизвестно откуда взятые, представляли собой куртку с нашитыми металлическими пластинами. Фактически главком Джулиан носил нечто подобное. Разница была только в том, что некоторые пластины внахлёст прикрывали и ту часть тела Брайана, где из-под поверхности кожи вырастали шипы и роговые пластины-доспехи, но не сами пластины и шипы.
   Прислали ещё и меховой плащ, настолько роскошный, что в нём положено было бы не короновать, а короноваться. Этот плащ Брайан не мог накинуть на оба плеча, одно, поросшее иглами, пришлось открыть. Но всё же было куда теплее и спокойнее. Теперь он мог думать что угодно, не ожидая при этом, что будет трястись как фитка перед стадом шипастых.
   Капюшон защищал Брайана от взглядов и нежелательных разговоров почти до самого его входа в храм. Тогда пришлось показать свою ярко-рыжую шевелюру, в таинственном и торжественном полумраке храма Эджа привлёкшую все взгляды. Что там говорить? Он от начала и до конца ощущал безумный, смущающий, прямо-таки устрашающей силы интерес к себе. Он был виновником трёхдневного красного дождя и небольшого затопления центра Ньона. А Красные воды перестали изливаться из отведённой ему спальни только за одну свечу до того, как он очнулся. Дом Роджера стоял с открытыми дверьми и окнами и прислуга, вместо того, чтобы праздновать коронацию, скользя по мокрым полам, фактически выметала воду на улицу. Обувь большинства пришедших в храм оставляла красные следы.
   Морганы он в храме не видел. Но, однако, она появилась на принесении присяги, в составе своего клана, а так же на чествовании Эрика и на праздновании коронации. В череде торжеств, в следовании событий, в толчее, которая всегда образовывалась среди придворных, коими сразу стали все относительно знатные господа севера и юга, у Брайана не было возможности знать, где находится Моргана, не то, что встретиться с ней взглядом, что почему-то казалось ему важнейшим делом. За весь день он пару раз перекинулся словом с братом и отцом. Сапфир один раз предупредил его о том, что ему лучше бы надвинуть капюшон, а отец Бенедикт так и не смог переговорить с Брайаном, хотя упорно, в течение всего дня, пытался пробраться к нему.
   Рано утром, когда рассвет только занялся, к Брайану прислали человека с приказом срочно явиться к Эрику. Апартаменты Бесцейнов на тот момент находились в Абверфоре - замке-клетке, возведённом с целью защиты от внешних, да и внутренних врагов. Находился Абверфор прямо возле северной стены Ньона - единственной достроенной стены из камня. Брайан, приближаясь к Абверфору, пожалел, что не распорядился украсить замок хоть немного. Абверфор выглядел зловеще настолько, что в голове сразу возникло воспоминание о тюрьме в Синеренесси, специально отстроенной для самых опасных заключённых.
   Встретивший в воротах, проводил его до следующего поста охраны. И так от поста к посту. Гвардия императора ещё не была укомплектована, как следует - его всё ещё охраняли люди. Последний пост находился у закрытых дверей. Брайана без расспросов впустили внутрь.
   Это была длинная, вглубь замка, комната с высоким потолком, и единственным окном наружу. Оно было узким и очень высоким - даже ребёнок не смог бы протиснуться в него. Комната достаточно сильно напоминала тюрьму - в ней не было почти никакой мебели, кроме стола и пары кресел. Зато был большой ковёр на полу, штандарт императора в углу, камин, и хватало свечей, чтобы осветить лица всех присутствующих. Здесь были все: цари-перевёртыши, Ксенион, глава человеческого клана Оллуа, явно монархического происхождения (иначе бы сюда не попал), все принцы крылатых, Джулиан, Красная Кэс - главком космофлота, фитская старейшина Дэлла Генезис и, естественно, новый император. На ступеньке, по прихоти зодчих, разделившей комнату продольно, от окна до камина, сидел старший сын и наследник императора, Коул Крэйг Бесцейн. При виде Брайана он, по привычке, встал. Формально Уайт-принц был ровней царям-перевёртышам и древнейшим крылатым, которых со вчерашнего дня начали так же звать принцами, как и его теперь. Вставать перед Брайаном он был не должен. Брайан потерял имя Святейшего, а с ним и чудотворную молитву, сан кардинала церкви, и теперь был, как в первые годы жизни, почти никем. И тем более не ясно было, ради чего его, Брайана, в этом случае, вообще вызвали.
   Первым заговорил Алекс Санктуарий:
   - Бенедикт не смог вчера переговорить с тобой. Мы решили, что губернатором Ньона останешься ты.
   Не надо было коситься в сторону Сапфира, чтобы понять, что за всем этим прослеживается его решение. Сапфир умеет убеждать, угрожая всеобщей гибелью. Да к тому же Бенедикт давным-давно стал опасаться, что мирские заботы в том объёме, в котором их обязан принимать губернатор, удалят его от духовной жизни, как это во многом произошло с Брайаном. А Ньон - детище Брайана, он знает больше, чем кто-либо другой, даже если бы этот другой пёкся о столице под руководством Сапфира. Идеально, если бы Сапфир стал губернатором. Идеально так же, если бы Сапфир стал императором. Идеально, если бы Сапфир занимался всеми вещами сразу и не сошёл бы с ума при этом. О, так поэтому Сапфир немного странный. Занимался-таки всем сразу.
   Дальше Брайану объявили, что ему следует собрать подарки для Эрика, потому как завтра, или уже сегодня, главы кланов будут вручать императору свою дань. А Брайан, хоть и не глава клана, а его часть, будет представлять столицу и также должен что-то приготовить. В любом случае, это должно быть самое ценное или самое яркое, известное, что у него есть.
   - Его голову, - пошутил Алекс. - Примите в дар его голову. Яркая и ценная, и это действительно самое дорогое, что у него сейчас есть.
   Царям-перевёртышам давно нравился немного кровожадный юмор Алекса. Впрочем, посмеялись все, даже похожий на изваяние принц-древнейший Стефан Вир.
   - Его высочество Санктуарий прав, я лично ничего особенно ценного не имею. Но я отстрою вам другую резиденцию здесь, на территории Ньона, - сказал Брайан. - Абверфор хоть и относительно безопасен, но я сомневаюсь, что он понравился её императорскому величеству.
   - О, каков! - опять оживился Алекс, когда Эрик с Коулом Крэйгом переглянулись и заулыбались. - Не успел лишиться святости, как стал точь-в-точь как братец - только и думает, что о женщинах и о том, как ублажать их.
   - Завтра, или уже сегодня, - продолжал Брайан, - в дар я принесу бумаги на землю Ньона. Всю, до восьмых улиц. Столица будет постепенно переходить за стены. Внутри стен, Ньон, до восьмых улиц, будет называться Цитаделью Императора. Так что, пользуясь случаем, предупреждаю всех о том, что планы строительства чего-либо следует утверждать со мной. А это место... - Брайан обвёл рукой зал. - Больше подходит для тюрьмы. Так Абверфор и задумывался с самого начала, почти со дня основания. В соответствии с волей высшей силы, всё будет, как задумано.
   - Так Ньон будет велик? - спросил Уайт-принц.
   - Во всех смыслах, - кивнул Брайан и далее не стал ничего говорить.
   - Что ж, - Бесцейн оглядел всех собравшихся, помолчал и снова обратил лицо к Брайану. - К слову о моей гвардии. Хочу твоих доспешников.
   - Нет.
   - Что? - императору показалось, что он ослышался.
   - Доспешники слишком свободолюбивы и не дисциплинированны для того, чтобы охранять вас. В гвардии они будут доставлять столько хлопот, сколько Санктуарий мог бы, если б его поставили охранять вашу спальню.
   - Ахаха-ха!.. - загоготал Алекс. - Хороший выпад. Чего прячешь моську, Рэйн? Смешно же!..
   Рэйн Росслей перестал морщиться и звонко, юношески, засмеялся - он лучше всех знал Санктуария.
   Бесцейн посмотрел недовольно. Брайан поспешил перевести внимание императора на своего племянника-главнокомандующего и предложить решение проблемы:
   - У Дарк-принца наверняка найдутся желающие поступить в привилегированный полк. Его воины отлично тренированы. Вряд ли вас должно пугать то, что они крылаты. Со временем межвидовых браков будет больше, полукровок, если их готовить с рождения, вполне можно будет брать в гвардию. Но нынешних доспешников переучивать дело совершенно неблагодарное.
   - Это не слишком весомый аргумент, - сказал Коул Крэйг. - А доспешники смотрятся слишком внушительно для тех, кому предстоит растаскивать пьянчуг в подворотнях.
   - Подворотни? Это Ньон, ваше императорское высочество. Здесь даже те, кого вы называете пьянчугами, более благопристойны, чем где-либо, уверяю вас.
   - Оказывается, в этом городе даже самый тёмный угол чист и хорошо пахнет, - вставил Алекс Санктуарий насмешливо, - под присмотром такого-то губернатора.
   Брайан не стал тратить внимание и время на любителя язвить и продолжил:
   - Что касается доспешников, то собрал я их потому только, что они не по сердцу ни одному чистокровному, а таких пока подавляющее количество. Они воспринимаются как враги, а нужны ли гвардии воины с подобной репутацией?
   О том, что полукровки сильнее, быстрее и изворотливее чистокровных, Брайан, естественно, умолчал. Он поклонился императору и всему собранию. Думал, что его отпустят, но хозяин Клервинда озвучил кое-какие свои планы. Их было чудовищно много, и небольшая часть касалась дел Эрика в Ньоне. Брайан понимал, что со временем количество дел правителя будет только множиться. Понимали это и другие. У всех присутствующих имелся немалый опыт управления.
   - ...Это очевидно. Вам нужны те, кто будет вашими руками, глазами, ушами и голосом, - говорил Рэйн Росслей. - К сожалению, я не могу предложить достаточно подходящих кандидатур. В моём окружении нет тех, кто соответствовал бы такой работе по рангу.
   - Его императорское величество, - начал осторожно Сапфир, - если ему это по нутру, может заниматься всем сам. Ему просто нужен двойник, который бы в сопровождении некоторого количества принцев проводил бы время в развлечениях. Охота, театр, застолье... никто и не заметит подмены, если ваши близкие будут достаточно поддерживать вас.
   - Это было бы не плохо, - задумался Эрик.
   - Но его величеству всё равно нужно доверенное лицо, - сказал Классик не без напряжения. Сказал бы он это как-то иначе или нет, но Сапфир и Брайан всё равно всерьёз подумали, что он хочет продвинуть своего шпиона в императорский круг доверенных лиц.
   - У Вас есть друзья? - спросил Хант. - Лучше приблизить к себе до известной степени того, в ком и так никогда не сомневался.
   - Лучше, чем наследник, для такой роли никто и не сыщется, - очень прозрачно намекнул Ли. Подобная практика, доверять сыну и наследнику основное и главное, существовала у перевёртышей в несколько гипертрофированном виде. Другое дело, что у них были свои обоснования такой традиции - они отказывались от недостойных сыновей вовсе.
   - Уайт-принц будет принимать участие, это вне сомнений, но я бы предпочёл Ральфа, - сказал император, и глава клана Оллуа сдержанно улыбнулся и сделал шаг вперёд, выражая готовность.
   - Ваш ближайший друг? - осведомился обычно немногословный Рональд Мэйн. Этого принца, своего предка, Уоррен называл отцом, и Брайан, знавший обоих хорошо, смог заподозрить неудовольствие в пробуждённом крылатом. Сапфир был совершенно спокоен и расслаблен, но Брайан всё же заинтересовался Ральфом Оллуа из-за настороженности Мэйна. В пору святости Брайан несколько раз видел этого Ральфа, друга Эрика, и видел в нём пороков ровно на половину всех качеств. Таким состоянием души, предпочтений и привычек могли бы "похвастаться" очень многие люди. У большинства порочность превышала добродетель, что в глазах Брайана делало незавидным решение человечества присоединить к себе перевёртышей, ведь те были такими же, может, менее совестливыми. Но Ральф Оллуа запомнился Брайану ещё и горечью разочарования и неудовлетворённости амбиций в глубине глаз. А когда Ральф Оллуа смотрел на Брайана, то в нём начинал тлеть гнев. Отчасти оно и понятно: это из-за одних только слов Брайана все решили, что императором станет Эрик Бесцейн. А между тем, Оллуа и Дан-на-Хэйвины были полностью равны Бесцейнам, так же знатно их происхождение, предки одинаково покрыты боевой славой, история рода насчитывала немало достойных поколений и, к тому же, все три рода в своё время правили крупнейшей империей на северном материке Клервинда, Акаслом. Оллуа и Дан-на-Хэйвины вполне могли бы заменить собой Бесцейнов. Таким образом, Ксенион должен бы скрывать в себе те же чувства, что и Ральф Оллуа, ведь он желал посадить Игрейну на трон. Но в драконе абсолютно ничего подобного не наблюдалось. Может быть, он был из тех существ, разум и чувства которых слиты воедино, но не так, как бывает у многих перевёртышей и фитов, которые делают лишь то, чего хотят, а наоборот, управляемые разумом и идущие к цели, позволяют себе оценку чувствами - нравится ли им нечто или же нет. Либо так, либо Брайан просто не знал драконов настолько, насколько знал разумных других видов.
   Сейчас привычная глубина проникновения в чужую душу оказалась Брайану недоступна, и он не смог определить ничего по отношению к ставленнику императора, кроме собственной настороженности. И Брайан возразил бы против кандидатуры Ральфа Оллуа, но прекрасно знал, что такое дружба. Роджер и Уоррен, бывало, влюблялись в одних и тех же женщин. Чудо, что такое не случилось по отношению к Моргане. Но даже если бы и случилось, они бы вели свою бескровную войну относительно честно. К тому же Уоррен, пережив проигрыш, никогда за тысячу лет не пытался испортить счастье Роджеру, когда тот, в итоге, добивался леди. И, само собой, невинному душой крылатому верилось, что Эрик и Ральф переживут испытание дружбы.
   Тем временем, пока Брайан размышлял и только следил за разговорами, речь зашла о прикрытии императорского двойника:
   - Никто и не обратит внимания на двойника, пока вокруг него будет танцевать Моргана Аргиад, - продолжал говорить Ли. - Если она всё время будет обхаживать его, да в небольшом количестве одежд, на месте императора вообще может сидеть хоть Классик в истинном облике, никто даже и не заметит разницы.
   - Я бы хотел одеть её так, - мечтательно сказал принц Вайсваррен.
   - Если я правильно понял, что ты себе представлял, Хайнек, то... - Алекс хотел сказать что-то откровенное и пошлое. Но Росслей вовремя перебил его:
   - ...То это будет развращающе действовать на придворных. Женщины будут стремиться одеваться как она. После того бала с первой неофициальной встречей платья всех женщин неуловимо стали походить на то её, бело-голубое. А если Моргану начинать раздевать? Ладно, если страдают отдельные личности, но мораль падёт всеобщая!
   Хайнек пожал плечами:
   - Если на ней будет гигантское количество драгоценностей, станет ясно, что ни одна леди попросту не сумеет одеться так же. Не по карману будет и инкрустация, и золотое шитьё...
   - А согласится ли она играть в эту игру? - поинтересовался Эрик у Ксениона.
   - С завтрашнего дня ей придётся соглашаться.
   - Она и так должна бы, она же под присягой, - подал голос Оллуа.
   - В наших обычаях присяга, к сожалению для вас, людей, значит очень мало, - промолвил Классик. - Не сказал бы, что присяга была фарсом, но... - принц Хоакин выделил последнее слово, смолк и не стал больше ничего говорить.
   - Ах, да, родственные связи и деньги, - покивал Оллуа. - И, в отношении эскортесс, они особенно сильны.
   - Это не так, - возразил Ксенион, сменив спокойную полуулыбку на хищный оскал. - Вы ничего не знаете об эскортесс.
   - Тогда прошу прощения, - поклонился будущий императорский ставленник.
   Недолгая тишина, которой одарил всех ответный кивок дракона-ящера, дала всем осознать кое-что:
   - Вежливость - штука отличная, - улыбнулся Колин Хант. Ему понравилось, как Оллуа вышел из положения. Всё ж с драконами надо быть крайне осторожным. - Надо себе сделать зарубку на этот счёт.
   - Не успеешь оглянуться, скоро все будут извиняться и кланяться вместо ответа, - негромко сказал Рэйн Росслей и оглядел перевёртышей, - что очень поможет в наших непростых условиях.
   Санктуарий опять заухмылялся, задумав хоть как-то ещё мелко поддеть Росслея:
   - Перестань, думаешь, цари-перевёртыши мечтают тебя позадирать? Да ты слишком похож на маленькую девочку, чтоб тебя кто-то решил воспринимать серьёзно.
   Росслей было вскинул голову на высокого Алекса, чтобы ответить, но Хант уже добавил своё:
   - Что верно - то верно, принц Росслей, здесь вам и спорить нечего.
   Опасаясь, что возможная перепалка собьёт всех с мысли, Ли, немного повысив голос, привлёк к себе внимание:
   - Принц Росслей прав - крайняя вежливость действительно может спасти нас от разрушения империи изнутри. Кроме здесь собравшихся, на Клервинде нет другой силы, а значит...
   - Это мало чего значит, поверь мне, Лифорд, - мрачновато сказал Классик, блестя глазами. - Никакие расшаркивания не спасут от кинжала и яда.
   - Имейте в виду это, господа, - громковато сказал Сапфир. - Имейте в виду и личность, которая первой обратила на это внимание. Классик, малыш, ты в первую очередь примени свою осторожность к самому себе.
   - Считаю, что Ли прав, - резко сказал Эрик. - Времена грубых высказываний и открытых обвинений должны уйти в прошлое.
   - А что же тогда с отравителями и подлыми убийцами? - с деланным удивлением и сарказмом спросил Сапфир. Ответил ему Рональд Мэйн:
   - Их будет ждать неотвратимое наказание за преступление. Ты говорил, что настанет день, когда появится тот, кто будет видеть преступления каждого так, словно сам побывал в прошлом. Но даже сейчас... - Мэйн положил руку на плечо Сапфиру. - В некоторых случаях совершенно ясно, на кого падёт подозрение в первую очередь.
   - А если кое-кто захочет меня подставить?
   - Ты же ясновидящий... разберёшься.
   - Действительно, - ухмыльнулся Классик. - Не захочешь суда над собой и изгнания - постараешься сохранить мою жизнь в первую очередь.
   - Аналогично, а?
   - Это пакт?
   - Это логика. Разве только я могу допустить ошибку в видении, как это произошло в случае Брайана.
   - Ха, какая жалость, Сапфир, что у тебя достаточно врагов помимо меня.
   - Я уже кому-то говорил: умру я, и умрёте вы все.
   - Это ты так в очередной раз удерживаешь мироздание на своих плечах?
   - Вроде того, - ухмыльнулся Сапфир. - А может, я блефую. Хочешь узнать?
   - Всё! Хватит! - Эрик не дал Классику открыть рот. - Сейчас же нам нужна Точка Соглашения...
   - ...Светлая мысль!.. - пропев, вставил Сапфир. Он явно знал, что прозвучат такие слова и явно ждал их.
   - ...Это будет место, из которого вы, принцы, не выйдите, пока не придёте к единому решению!
   - Я займусь этим, - сказал Брайан.
   - Но если не считать Классика и Сапфира, мы не перечим друг другу, - словно бы оправдываясь, пожал плечами Колин Хант. - Нас-то за что сажать в клетку?
   - Ты, в целом, прав. Однако если сажать в клетку только Классика и Сапфира, то они поубивают друг друга. Вы же, принцы, придадите их противостоянию нужный вектор, и в их споре, может, да родится какая-нибудь истина.
   - Пока истина только одна, - мрачновато отметил Алекс, - они желают надрать друг другу...
   - ...На самом деле, - Рэйн старался прерывать Алекса на том месте, где друг пытался сказать нечто совсем неблагозвучное, - я не вижу причин отказываться от этой идеи с Точкой Соглашения.
   Тогда каждый подумал о том, что участие в планах императора даёт им всем, принцам, гигантскую власть, которую со временем можно будет усилить. Кто-то из принцев и не думал о таком, кто-то на это рассчитывал, а кто-то собирался интригами добиваться влияния.
   Император понял, что все осознали то, что им даётся, и озвучил свою основную мысль:
   - Вы, принцы, являетесь столпами империи. Отрицать бесполезно. И здесь я вижу только два выхода. Один - упрочить свою власть до абсолютизма. Но, всем известно, что среди вас, принцев, величайшие гении настоящего и прошлого. И, если я не буду опираться на всех вас, а, скажем, на одного только Сапфира, я рискую потерять Классика в большинстве случаев. А я не хочу терять ни одного из вас. Если не брать в расчёт другие потери, с вами уйдут земли и мои подданные. Никакое сепаратное отделение не останется мирным. В какой-то момент снова начнётся война и империя, так или иначе, развалится. Посему остаётся только второй вариант, а именно - править, основываясь на вашей поддержке.
   - Считаю эту мысль идеальной, - проронил Вир.
   - На том и разойдёмся, - сказал Эрик. - Предстоит ещё один день, жаркий в обоих смыслах.
   В предстоящий особенный день, Брайан ходил под впечатлением от слов Эрика.
   Человек не показывал особого ума, быстро утомлялся, развлечения были основой его существования в Ньоне до сих пор. Иногда он показывал смущение и был немного нервным рядом с крылатыми и перевёртышами, но естественно смеялся пошлым шуткам Санктуария и Ханта, а также любил выпить и хорошо поесть, что было понятно. Он не был слишком проницателен, и его легко было обмануть. Он не обладал какими-то особенными талантами, то есть был обычным человеком. Но всё же в пору святости Брайана, Эрик Бесцейн казался отмеченным особенной печатью. Будто Господь подарил этому человеку знание, особенности которого вовсе не лежат на поверхности. И теперь, когда слова Эрика звучали в голове Брайана, и он не мог выкинуть их из головы, император для бывшего кардинала будто бы занял своё место окончательно, как если бы сам Брайан в глубине души был не согласен с выбором Единого. И оставалось только осознать это.
   Брайан Валери, как губернатор Ньона, приносил в тот день свою дань уже с полной уверенностью, что делает всё как нужно.
   Особенным моментом стала дань от Ксениона и всего клана Дан-на-Хэйвин. Ясно было, что он подарит императору Моргану. Но никто не подготовил Брайана к тому, как это произойдёт.
   Её одели только в широкий пояс с замком. Волосы прикрывали грудь. Пока она пересекала зал по направлению к императору, могли бы перебить принцев одного за другим и никто бы не поднял тревоги. Ли оказался прав. А Ксениона в своём сердце Брайан проклял. Одно, только одно, сделанное им открытие, в то время было хорошо, пусть и настолько же плохо в перспективе. Брайан понял, что то, от чего ему то и дело становится теплее - это его чувственность, пробудившаяся с потерей святости. От осознания того, что происходящему с его телом есть объяснение, стало значительно легче.
   Моргана тем временем вручила императору ключ от своего пояса. Был ли это обычай у эскортов, или это было представление Ксениона специально по случаю коронации, но картина выглядела настолько говорящей, что, если бы Брайан не лишился святости до сих пор, то пал бы именно в тот момент.
   Всё, о чём думал Брайан перед падением, стало ему снова ясно. Он понял, за какой грех проклят церковью. Когда ему предлагали подложить Моргану под Классика ради мира, Брайан отказался потворствовать греху. В тот же момент, когда он позволил Моргане согласиться с тем, чтобы принадлежать императору, он решил, что допустил ошибку, поскольку толкнул Моргану к испытанию веры, которой было явно недостаточно, раз она не приняла крещение. А раз веры недостаточно, то Моргана не справится с давлением Ксениона и прочих, и станет ублажать императора, как до пленения ублажала царей-перевёртышей. То есть Брайан понял, что всё же потворствует греху. Но это только его ошибка, которую он мог бы исправить.
   Моргана так часто говорила ему, что принадлежит ему безраздельно и только этого и желает, что Брайан поверил ей. Поверил, что она принадлежит только ему и так будет до самой его смерти. Оставалось совсем немного. Почему она должна нарушать своё слово именно в тот момент? Из-за его решения? Это был гнев на самого себя. И, она так убедительно говорила о своей верности, так настойчиво заставляла его поверить в свою преданность, что он почувствовал гнев и на неё за то, что она так легко, так быстро сдалась, так быстро дала отцу себя убедить сменить хозяина. Почему она не боролась за свои убеждения, за то, во что верила она, за то, во что заставила поверить его?
   Итак, причиной его падения был сильный гнев, немного напоминающий банальную ревность. А причиной его гнева стали её слова, коими она его угощала. Говорила бы всё это какая-нибудь монахиня, какая-нибудь хоть немного менее соблазнительная женщина... он не обязательно поверил бы. Моргане же поверил не умом, но сердцем.
   Бесцейн торжественно (и мужественно! так тяжело скрывая отчаяние, что лицо перекосилось) передал своей супруге ключ от пояса Морганы. Он сделал это, как бы говоря императрице о своей безграничной верности, противоречащей тому факту, что такой ключ хотел бы иметь любой мужчина.
   Было бы лукавством говорить или даже думать, что бывший кардинал из-за отсутствия брачного опыта не знал, зачем женщина может понадобиться мужчине. В десятой части Книг Свидетельства образно рассказано о таинстве близости между супругами. В каждой из Книг секс описан по-разному, но Брайану, изучившему Свидетельство до каждой запятой, всё было предельно ясно. На данный момент падший не искал объяснение тому, что и сам захотел получить ключ от пояса Морганы.
   Как новое украшение престола, эскортесс отошла в сторону, за кресло, в котором сидела императрица, так как та поманила эскортесс к себе, и женщины зашептались.
   Мужчины заговорили разом, группами стали смеяться, сбрасывая напряжение и избавляясь от смущения совершенно по-детски.
   На Брайана была направлена сотня взглядов. Как, интересно, он себя поведёт? Будет ли рвать на себе волосы от того, что отказался от невероятной, сладкой, прелестной, волшебной, великолепной... Морганы Аргиад?
   Совесть же подсказывала Брайану, что надо накинуть Моргане на плечи свой плащ, что он и сделал, подойдя. Демонстративно или нет, но он сделал то, что обязан был.
   - Сам не замёрзнешь? - шёпотом спросила у него Моргана. Она была в курсе всех слухов о нём.
   - Не беспокойся, - тихо отвечал Брайан. - Мне не может быть слишком холодно, когда холодно тебе.
   - Правда? - она влюблённо ему улыбнулась. Ещё нежнее, чем прежде. И её глаза заискрились лукавством: - Может ты теперь такой же, как все?
   - Может быть, - Брайан улыбнулся в ответ, поклонился и вернулся в ряд своего клана. С него некоторое время опять не спускали глаз. Титулованные, что одного вида, что другого, шёпотом или приглушая голос, передавали друг другу смысл диалога, только что состоявшегося у него с Морганой.
   Роджер очень удачно отвлёк Брайана от мыслей и впечатлений своим живым недоумением:
   - Ещё хоть раз улыбнёшься так, как ей сейчас, будут говорить, что появился ещё один Роджер Кардиф, - сказал брат. - Ты бы видел себя со стороны.
   - Как я улыбнулся? Вот так? - и Брайан специально для Роджера растянул губы. Тот округлил глаза и застонал, прикрыв лицо рукой на мгновение:
   - Ну, вот и всё. Рожа - нахальная. Прощай, тысячелетняя невинность. Я знаю сотню штучек только с южной стороны... которым, уверен, уже не терпится сорвать твой цветочек... - Роджер притворно, обеспокоенно вздохнул. - Ты сдашься, как сдавался Уоррен. Дамочки могут быть очень настойчивы.
   Брайану стало ещё жарче:
   - Я справлюсь, не бойся.
   - Ты порозовел.
   - Тебе показалось.
   Роджер захихикал.
   - Действительно думаешь, что с такой внешностью сможешь вести прежнюю жизнь?
   - Ну, порыжел, ну шипов на плече появилось с десяток... это же отвратительно... да и лицо-то у нас одно. Не про твою ли дьявольскую улыбку книгу написали четыреста лет тому? Я же здесь ни при чём. Это всё твоя морда "нахального соблазнителя" в позорном антураже.
   - Ну, как бы там ни было... я тебя предупредил. Держись.
   Глава 7. Женщины: нужные и не нужные
   Когда в жизни всё более или менее становится устойчивым, а то и предсказуемым, всё становится привычнее, всё менее удивляет, тогда многие вещи делаются уже бездумно. Тогда и появляется достаточно времени, чтобы понять всё произошедшее, смириться с ним, сделать выводы и попытаться принять их.
   Эрик Бесцейн в очередной раз женился всего лишь за четыре года до коронации. Его избранница, не слишком благородных кровей, посредственно красивая, старательно исполняла то, что должна, и сумела вызвать и сохранить к себе стойкую привязанность. Что удивляло, учитывая тот факт, что сама власть, а так же принцы и двор, откровенно портили человеческое нутро. Моргане некоторое время казалось странно наблюдать воочию любовь между двумя людьми. То, как император и Эрия выделяли друг друга, предпочитая всему остальному миру, отдавало театром, комедией даже. Уайт-принц, Коул Крэйг Бесцейн, втихую посмеивался над отцом и его женой, но никогда бы не позволил узнать об этом "молодожёнам". Моргане показалось удобным взять пример с него в том, чтобы тщательно скрывать своё мнение о чём-либо.
   Другое дело, что до сих пор никто ничего не говорил о создании очередного, запасного, наследника. Со временем Моргана узнала, что у Эрика, кроме троих законных сыновей и дочери от первой жены, уже одиннадцать внебрачных детей, до которых ему самому нет дела, но которые носят высокие титулы и бездельничают при дворе, чтобы быть на глазах на всякий случай.
   Моргана постепенно заняла позицию чего-то между дрессированным домашним животным, регалией императора Клервинда и украшением помещения, в котором находился Эрик. Моргана всегда присутствовала в апартаментах императора, всегда следовала за ним, при этом уже казалось не слишком важным то, спала ли она у него в ногах или забиралась в какой-нибудь сундук, когда Эрик шёл к Эрии на несколько свечей. С ней, эскортесс, почти не разговаривали, но свободно, при ней, делились друг с другом тайнами. Своими, чужими, или тайнами мироздания. При ней же спокойно решали государственные вопросы. Так Моргана узнавала обо всём. Иногда её использовали по мелким поручениям, но только так, чтобы её это никак не могло задеть - она же, всё-таки, титулована.
   Моргана всегда ела с Эриком. Иногда кормила его со своих рук, когда он был так занят, что не мог оторваться от чтения донесений, а иногда просто сидела рядом. В её задачу так же, дополнительно, входила охрана его персоны, и проба его пищи, так что она старалась быть внимательной к любым мелочам, вплоть до собственных необычных ощущений.
   Однажды её познакомили с двойником Эрика. Они были действительно очень похожи. Разве что у Арнольда Гэхема кожа была более тёмная и грубая, веки тяжелее, гуще ресницы и рост ниже. Но подкладки в сапогах и несколько мазков гримёрной кистью, уравнивающих обоих мужчин, сделали своё дело - Арнольда от Эрика было почти не отличить. Другое дело, что Арнольда пришлось обучать тому, как следует играть Эрика, ведь двойник никогда не был актёром, да и манер не знал. Он был рыбаком. Но он был убедителен даже для крылатых. Моргана, однако, не знала, от кого конкретно нужно скрывать действительную личность Арнольда и скрывала ото всех. Даже когда Арнольду пришлось ужинать с семьёй императора, Моргана старательно выполняла задачу, опасаясь, что за ними могут подглядывать или внезапно войдёт кто-то, кто хорошо знает императора.
   Для дополнительного отвлечения внимания от Арнольда, эскортесс шили одно за другим красивые, яркие платья с богатым декором. Всем занимался Хайнек Вайсваррен. Он занимался так же и нарядами императора, поскольку обнаружилось, что на императоре и его двойнике одна и та же одежда сидит совершенно по-разному, а Хайнек легко умел это исправить.
   Постепенно, на большей части увеселений, Арнольд полностью заменил Эрика. Всё всегда проходило отлично. Моргана всегда следовала за Арнольдом по пятам, принцы развлекались, подавая пример остальным придворным, а в двух-трёх скользких моментах Моргана выручала идеально, так как она лучше всех знала о той жизни императора, которую он хотел явить подданным. Таким образом, когда Эрик боялся ошибиться, совершенно не зная, какое именно животное загоняли вчера на охоте или когда Арнольд медлил с ответом на вопрос о его планах по колонизации, Моргана подыскивала нужный ответ, разыгрывая ласковую заботливую подругу.
   Коул Крэйг однажды нашёл форму для благодарности Моргане за её внимательность и подарил ей инуэдо и взвод шипастых к нему. И сразу же пошли слухи о том, что у Морганы связь с наследником империи. Тем более, что слухи о её и Брайана взаимных чувствах давно сошли на нет. Брайан всё время был окружён женщинами, а его всё продолжающаяся неприступность только подогревала интерес к нему. Он сводил любой разговор к теме веры; слушать его и видеть при этом его лицо, пышущее юностью и свежестью, видеть эти ласковые глаза, которые, кажется, смотрят только на тебя, и знать, что рядом его губы, которые, ты уверена, обещают тебе всё самое лучшее в этой Вселенной - ужасная несправедливость. Брайан умудрялся, тем не менее, быть очень убедительным. Он уже начал пользоваться своей сбивающей с мысли полуулыбкой так, что леди забывали обо всём и делали в точности то, что он скажет.
   Но были те женщины, которые не делали ничего в соответствии с его желаниями. Это был ряд развращённых леди-северянок и пара фиток, а так же все, абсолютно все эскортесс. Единственная их цель заключалась в том, чтобы попасть к бывшему святому в постель. А у Брайана не было сил противостоять их напору. И если с северянками помогала грубость, с фитками - окрики, то с эскортесс Брайану справляться было совершенно нечем. Против них, особенно если они окружали его, у бывшего священника не было вообще никакого приёма. Он едва сбегал от них уже частично раздетый, а кое-где и покусанный. Его упрямства в сохранении своей физической невинности не понимал никто, кроме крылатых. Только крылатые поддерживали его, да и то, далеко не все. Моргана помогла бы, но почти всегда была чудовищно занята и, если и наблюдала потасовку Брайана со своими кузинами, то была вынуждена пройти мимо, про себя молясь о том, чтобы Брайану помог Бог. Постепенно Брайан стал бы затворником, если бы не выбил себе разрешение даже в императорском замке не расставаться со своими доспешниками. Тогда-то, с приобретённой безопасностью, у Брайана обозначился круг самых влюблённых и самых приличных при этом, поклонниц.
   Среди поклонниц Брайана была и Шерил. Та самая, по которой всё ещё страдал Роджер. Когда стало совершенно точно ясно, что Шерил никого кроме Брайана не замечает, Роджер исчез. Сапфир заявил, что Роджер подался в отшельники и что мешать ему ни в коем случае нельзя. Кем ощущал себя Брайан, когда понял, что совершил ошибку, не обратив внимания на чувства брата?
   К зиме, предпоследнюю из заложниц, княжну Лифорд, доставили в Ньон.
   Последовал скандал в связи с её слепотой. Но Сапфир довольно быстро пообещал, что принц Даймонд Лайт, его сын, ослепивший княжну, выплатит всю цену контракта Ретту Адмору, а так же выплатит вместо Ли неустойку пяти последующим мужьям Чайны Циан, с которыми она должна была сочетаться после Ретта Адмора. Что касается самой Чайны Циан, то ясновидящий привёл её в свой дом, ведь отец и жених обязаны были отказаться от увечной дочери и невесты, что и сделали официально позже, как говорят, не без сожаления. Тогда Рональд Мэйн, сохранивший стойкую неприязнь ко всем потомкам Ли, разорвал дружеские отношения с домом Сильверстоунов. Уоррен Элайн, чтобы сохранить дружбу Брайана, но и проявить хоть как-то солидарность с предком Мэйном, покинул Ньон.
   Последней заложницей оставалась Игрейна Пятая. И, если в условиях объединённой империи, медлительность с освобождением Чайны Циан казалось просто уму непостижимой, то в случае с наследницей клана Дан-на-Хэйвин, Сапфир упрямо утверждал, что не выпустит её в принципе, пока та не перестанет быть угрозой смуты для государства.
   Моргана, недолго думая, написала об этом Игрейне, прося разъяснения или какой-то подсказки, которая помогла бы вытащить её.
   Правда с тем, чтобы передать письмо, вышла заминка. Обычно письма к Игрейне Моргана передавала через Брайана или с нарочным настоятельницы монастыря Сент-Линна. Посыльный же Морганы, кто бы он ни был, мог подвергнуться обыску на выезде из Ньона и Сапфир мог узнать обо всём и перехватить письмо, чтобы перестраховаться. Моргана так же решила, что если бы её письмо повлекло ужаснейшие последствия, то Сапфир бы всё равно перехватил его, ведь он же ясновидящий.
   Моргана не очень хотела полагаться на волю случая и запиской попросила Брайана о встрече. Он больше не обладал святостью, позволявшей смотреть глубже, чем хотелось бы, а его невинность, как она понадеялась, заключалась не только в отсутствии постельных прегрешений, но и в отсутствии коварства и в неумении разгадывать чужие тайные замыслы, то есть в полном отсутствии подозрительности.
   Однако Брайан сослался на занятость и отказался встретиться. Что было делать? Моргана не могла отправиться к нему сама - это бы заставило кого-нибудь усомниться в её очень удобной "связи с наследником". Тогда она решила подождать момента, когда губернатор Ньона решит посетить резиденцию императора. Но и дел к императору у Брайана на тот момент не было. Выяснив это, Моргана попросила Бесцейна пригласить Брайана в Абверфор по любой из причин, лишь бы она могла наедине переговорить с ним.
   Император заметно выпучил глаза. Не донёс вилку до рта. Эрия, застыв ненадолго, поставила было поднятый стакан на место. Коул Крэйг продолжал спокойно есть, разве что молча, тогда как Ральф Оллуа, обедавший с императором, откинулся на стуле и уставился на Моргану так, будто она заявила о собственном предательстве, а не выпрашивала у хозяина возможность встретиться с другом.
   Оглядев всех, она спросила:
   - Разве это так уж плохо скажется?
   - Это вовсе не скажется. Ни на чём, - ровно сказал ей Эрик. - Я втайне ждал этого момента. Мне было интересно узнать, когда ты об этом попросишь.
   Моргана молчала, ждала. Эрик взглянул на жену, и та в ответ посмотрела на него. Эрия как бы сказала ему что-то глазами, что-то, что ему не понравилось, что имело мало отношения к делу.
   - Я узнаю у него, как продвигается строительство Сердца Цитадели, - решил Эрик. - Затем уйду в свой кабинет. Как только отпустишь его, придёшь ко мне.
   - Мне не понадобится много времени, - пообещала Моргана.
   - Стало быть, только разговор? - мягко поинтересовался Ральф.
   - Конечно, только разговор.
   - О чём?
   Этот вопрос неожиданно поставил эскортесс в тупик.
   Моргана знала, что крылатые видят ложь и за время общения с ними так привыкла говорить только правду, что чуть не забыла, что Оллуа - человек и ему можно врать в лицо. Однако когда она собралась с мыслями, оказалось, что она совершенно не может ничего сказать. Одно только кипело в её мозгу: "Не говорить о письме Игрейне!"
   - Перестаньте, Оллуа, - снял напряжение Коул Крэйг. Он говорил пусть и насмешливо, но задорно: - Всем известно, что Брайан Валери хорош собой. Моргана желает попытать счастья. Может и повезёт... это же из-за неё он пал. Я, пожалуй, составлю отцу компанию в кабинете. Мало ли, вдруг свидание затянется.
   Моргана хотела бы сказать, что Брайан мёртв ниже пояса, но смолчала.
   Из-за молчания Морганы, или нет, но в глазах Ральфа блеснул гнев. Он злился, потому что думал, что она собирается "изменить" Эрику? Но ему же должно быть известно, что Эрик спит только со своей женой, разве нет? Или он подумал, что Эрик и Моргана договорились о чём-то, о чём не поставили в известность его, советника? То, как пытливо Ральф затем стал смотреть на Эрика, подтвердило для Морганы последнюю её догадку.
   Тем не менее, свидание было устроено. Письмо приготовлено. Брайан появился. Чётко и по существу отвечал на вопросы Эрика и Коула Крэйга. И не выразил абсолютно ничего, когда Эрик, прощаясь, сказал, что Моргана желает поговорить с ним. Император вышел, а Коул Крэйг подмигнул Моргане и пошёл, как обещал, составить компанию отцу.
   - О чём разговор? - поинтересовался Брайан.
   - А как же... это: "Я рад тебя видеть, как давно мы не говорили с тобой", м-м?
   - Да о чём с тобой разговаривать... - вздохнув, протянул Брайан и сел в кресло рядом.
   - Как это о чём?.. - хотела было возмутиться Моргана, но Брайан окончательно срезал всю планируемую женщиной ветвь разговора:
   - Раньше мы только и разговаривали, как о Ньоне, Боге, Книгах Свидетельства и твоих грехах, - скучно и равнодушно говорил он. - Когда ты так и не приняла крещение, я понял, что вера в тебе не взросла. А раз вполне не проявилась под влиянием святого, значит, и теперь её нет.
   - Ты - зануда.
   - Мне уже говорили это, - Брайан смотрел на неё с невесёлой улыбкой. - Вряд ли ты вообще скажешь что-то, чего я ещё не слышал.
   - А тебе говорили, что ты никогда святым и не был?
   - Нет, не говорили. А если бы сказали, то я бы ответил, что был святым, но вовремя не умер, как положено.
   Моргана фыркнула:
   - Как будто это от тебя зависело!
   - Да, зависело. Моя молитва ещё была чудотворна, и я молился о том, чтобы подольше остаться с вами и спасти вас. Молился бы о том, чтобы Он забрал меня, так бы и произошло.
   - Я ещё раньше заметила, что ты удивительно легко подгоняешь неудобные истины под своё воззрение.
   - Так все делают.
   - Разве?
   - А если нет, то считают себя жертвами.
   - Но каким извращённым умом нужно обладать, чтобы подгонять правду под твою узость мышления?
   - Ты намекаешь, что Учение Церкви сужает мышление?
   - А что, нет?
   - Нет!
   Глаза крылатого вспыхнули гневом. Когда говорят, что по глазам человека, фита и перевёртыша можно увидеть гнев, то говорят несколько образно. На самом деле напрягаются определённые мышцы лица, раздуваются крылья носа, да и на объект гнева устанавливается пристальный, прямой, немигающий взгляд - вот и всё, что есть. В редких случаях вздуваются жилки на шее и висках. Крылатые тоже отличались всем этим, но в их случае гнев ещё и окрашивает радужку глаз в красный цвет. Ко всему прочему Моргане как-то вспомнилось, что Брайан упоминал о том, что гнев может довести до убийства. Едва ли не самой живучей твари на планете, эскортесс, должен бы быть смешон даже самый сильный гнев Брайана, но... почему становится так страшно? Может она боится не расправы, а немилости? Обо всём этом Моргана успела подумать, когда Брайан медленно поднимался с места.
   - Да во что ты превратилась? Ты всегда была такой?
   - Я не...
   Но Брайан ушёл от разговора так, как уже сделал однажды - ногами. Моргана бросилась за ним. Разговоры - разговорами, а письмо передать всё же хотелось.
   Он только и успел сказать: "Какого?.." прежде чем она из коридора затащила его в комнату караульных, сейчас пустующую. Там на столе ещё стояла миска с едой. Караульные должны были вернуться. Моргана хотела сказать ему об этом и вернуть в приёмную. Брайан же неожиданно схватил её и, скрутив руки, прижал к стене. Ей пришлось отвернуть лицо от стены, чтобы не разбить нос об неё. Она не для того надевала шитые самим принцем Хайнеком платья, чтобы выслушивать потом от него ругань за пятна крови на лифе и юбке. Брайан навалился на неё сзади.
   - В чём дело? - спросил он спокойно. Очевидно, что обездвижил он её по новой привычке, выработанной в противостоянии с другими эскортесс. Моргана захихикала при мысли об этом.
   - Я письмо передать хотела, - выдавила она, когда Брайан тяжело вздохнул.
   - Письмо?
   - Для Игрейны. Я вовсе не собиралась с тобой спорить или ещё чего. Но ты поразил меня своим равнодушием. Я думала, что мы друзья.
   - Врёшь.
   - Ты не видишь этого.
   Только по глазам крылатые понимали, лгут им или нет. Как это у них получалось? Это любопытно. Может повыпытывать у древнейших крылатых? Стефан Вир выглядит так, будто всё знает...
   Брайан развернул её лицом к себе и всмотрелся в её глаза. Сразу понял, что что-то не так:
   - Ты о чём вообще думаешь? - он начал негодовать. Похоже, она выводит его из себя.
   - Я? Да так... - Моргана опять захихикала. - Ты слишком близко.
   - Не будь ты как все... - простонал он, отодвинувшись. Но тут взгляд его случайно, наверно, скользнул ниже и остановился. Моргана поняла, что с её платьем что-то не так. Посмотрев вниз, она вздохнула с облегчением, потому как никакой крови она не увидела, ничего не порвалось, просто рукав с правого плеча спустился и немного обнажилась грудь. Но не настолько, чтобы её опять разворачивать и тыкать носом в стену! Тут не от боли заорёшь, так от раздражения:
   - Да отпусти же! Я поправлю!
   - Ты говоришь, что у тебя где-то письмо... есть? - преувеличенно равнодушно спросил Брайан.
   Что-то ещё в его тоне насторожило Моргану, но сходу не разберёшься. Тем более что он так и не дал ей пошевелиться.
   - Моргана, оно у тебя с собой?
   - Да, я достану.
   Тогда ей удалось отлепиться от стены. Она быстро достала письмо и передала, предварительно поправив платье, чтобы не смущать Брайана и, как неизбежное следствие, не тыкаться носом в стену снова.
   К её удивлению, "почти святой Брайан" наглым образом вскрыл конверт. Взглянул и разочарованно опустил письмо:
   - На шитуали... Женщина! Я ради чего учил тебя писать на всеобщем?! Чтобы ты на нём писала!.. А-а-арр... я - дурак.
   - Сапфир тебе сказал о письме?
   - Он был пьян и говорил неясности. Я думал, что хоть из письма пойму, из-за чего он опять решил раскупорить каждую бутылку в доме Роджера.
   - Это ты так... намекаешь, что он...
   - Намылил крылья, надрался, решил поваляться под столом, разыграл склад эйерна...
   - О, сколько названий... у вас, Сильверстоунов, богатая культура распития, я смотрю...
   - Не надо язвить, женщина. Сапфир в последний раз держал крылоскол под подушкой, когда влюбился в эту твою Игрейну.
   - ...Держал крылоскол под подушкой?..
   - ...Ещё одно название запоя. Выплыл из бутылки он... когда я спорил с семьёй о том, чтобы отменить твою казнь.
   - А, ну ясно, он же знал, что я понадоблюсь, чтобы отвлечь Классика.
   - Естественно. Но что делать с этим письмом? Я абсолютно не понял, что он имел в виду, - говорил Брайан, а сам расстёгивал свою куртку, покрытую металлическими пластинами.
   - А что он сказал? - Моргана внимательно разглядывала всё, что видела под курткой - шерстяную сорочку и ещё одну, обычную, тонкую. Брайан спрятал в один из внутренних карманов письмо и раздумал застёгиваться. Похоже, ему рядом с ней действительно было не холодно.
   - В этом тоже проблема, - Брайан присел на краешек стола. - Он сказал: "Брайан, надо иногда встречаться с Морганой, она рано или поздно передаст тебе письмо для Игрейны..." А затем он перешёл на другой язык, который я даже распознать не сумел. После чего этот... уснул.
   - Из твоих слов следует, что моё письмо Игрейне, что бы там ни было, его вовсе не осчастливило. Или его не осчастливило то, какие перемены в его жизни оно вызовет.
   - Что в этом письме? - Брайан встал и опять придвинулся очень близко. Глаза его засверкали.
   - Кое-что.
   - Ты не скажешь?
   - Нет.
   - Я из тебя суп сварю. Кислый такой.
   - О-хо-хо. А я из тебя всю кровь выжму.
   - Ты? Ты - выжмешь? Говори, - Брайан давил на неё очень сердитым видом. Затем стал давить и в прямом смысле - положил ладонь на её живот и прижал к стене. Его ладонь переместилась выше и стала буквально выдавливать воздух из лёгких эскортесс. Выжить без воздуха Моргана могла, но вот разговаривать так было тяжеловато. Она закивала, рукой показывая, что всё, она всё скажет.
   Брайан постепенно перестал давить.
   - Давай представим... - начала Моргана осторожно.
   - Ты будешь говорить прямо или нет?
   - Нет. И не надейся. И не качай головой... и руки убери!..
   - Моргана...
   - Ты... ах!
   В караульную ввалились стражники.
   Брайан взял её за руку и довольно грубо, так как был раздражён, отвёл обратно в приёмную. Там никого не было. Либо Эрик с Коулом ушли, устав ждать, либо думали, что свидание затянулось. У Морганы не было времени проверять.
   - Как думаешь, что теперь будет? Тебя видели со мной.
   - С кем меня только не видели, - спокойно отвечал Брайан. - Сядь. Что будем делать с письмом?
   - Ты передашь его по назначению.
   - Да, только убеди меня в том, что я не должен передать письмо, скажем, в виде пепла.
   - О, ну... - Моргана пыталась собраться с мыслями, но ей отчаянно не хватало сейчас сообразительности. Тем более белизна нижней сорочки Брайана отвлекала её.
   - Ну? - Брайан ещё и сел к ней близко. Ладонь он положил на её колено и слегка надавил, чтобы ей вспомнилось, как он выдавливал из неё воздух и чтобы рот женщины быстрее начал открывать правду. Ну, или хоть что-то.
   Однако Моргана зациклилась на одном моменте. Она только и могла, что смотреть на двери и думать о том, что Брайан, трогая её, ни о чём таком не помышляет.
   И Брайан повернул к себе её лицо.
   - Как мне вытащить из тебя хоть что-то?
   Ответ вертелся на языке. Что-то вроде: "Стань моим полностью и навсегда". Но это была глупость, так что Моргана молчала.
   - Знаешь, пожалуй, передам, - голосом, ниже обычного, медленно проговорил Брайан.
   - Нет, ты не посмеешь!..
   - Не в виде пепла, я имел в виду.
   - Как это? Почему? Ты разве не?..
   - Сапфир как-то сказал, что разом мы все погибнем лет через восемьдесят, если он ничего не сделает, но это даёт понять, что ничего существенного произойти в ближайшие годы не должно - потому он и позволил себе допиться до стабильно лежачего положения. Что касается письма, то по аналогии можно решить, что оно всего лишь, в дальнейшем, сделает его надежды на Игрейну ещё менее реальными. А ведь он так её хочет!.. Без понятия, что там с ней произойдёт, но я бы не стал делать ничего для того, чтобы удовлетворить похоть Сапфира или хотя бы приблизить для него исполнение его грешных желаний... Всё одно он на ней не женится...
   - Но, говорят, на Игрейне Первой-то жениться собирался.
   - А, да. Потому что она отказалась спать с ним до брака. Ещё бы. Она же его ненавидела.
   - А если Игрейна Пятая?..
   - Да перестань! Она заметно флиртует с ним и сама испытывает сильное искушение. Я понял это, когда впервые появился у неё. И он тоже поймёт. Он увидит это. Рано или поздно он соблазнит её, пользуясь своими фокусами с будущим. Почему он не сделал этого с другой Игрейной? Потому что в ту он был влюблён как ручная зверюшка, даже разговаривать в её присутствии не смел, да без её команды. К этой же Игрейне его чувство... другого рода.
   - Брайан. Все эти придворные дамы сделали тебя более циничным.
   - Нет, я всегда таким был. И это не цинизм, потому что я видел это в Игрейне, видел.
   - Ты тогда во всех видел пороки?
   - Да.
   - И во мне?
   - В тебе, как ни странно, пороков я не видел. Твои пороки существовали для меня до определённого периода, но они оставались в прошлом, в той жизни, что была до Синеренесси, а в настоящем ты была словно маленький ребёнок. Ты была почти совсем невинна, потому я и разрешал тебе быть возле себя. Потому и заботился о тебе.
   - Ты заботился обо мне?
   - Молился за тебя, знаешь, даже слишком часто. Ждал, что влияние этого мира разрушит твою новую чистоту. А потом сам оттолкнул тебя.
   - Это было твоим грехом?
   - Да. Полагаю, одним из.
   - Как можно согрешить сразу во многом?
   - Как видишь, такое может случиться.
   - Как... тебе было?..
   - Когда понял, что пал?
   - Говорят, что ты плакал, пока не потерял сознание.
   Брайан откинулся к спинке дивана и стал смотреть прямо перед собой, вспоминая:
   - Да, думаю, что так и было, не смотря на то, что это не в моём стиле. У нас по части слез Роджер... но это был особый случай. Удивительно, но сейчас мне почти всё равно. После исповеди я решил, что и впредь буду делать всё так, чтобы не запятнать совесть и этого вполне достаточно, ведь прошлого не вернуть.
   - Я боялась, что ты будешь убиваться до крайности.
   Он медленно повернулся к ней и подождал, чтобы поймать её взгляд.
   - Это - тоже грех, - сказал Брайан. - И тоже весьма притягательный. Меланхолия длиной в период или два... пьянит сильнее эйерна.
   Он смотрел на неё так, будто сказал ей, что это она весьма притягательна для него. Его лицо всё ещё было очень близко, так что она поспешила собраться с мыслями. Когда попытка потерпела крах, Моргана встала и отошла, лишь бы не смущать его и себя.
   Брайан, кажется, почувствовал что-то подобное. Он засобирался прочь. Она смотрела, как белизна его рубашек исчезает под чернотой куртки, а когда пришло время прощаться, взяв его за руку, поблагодарила за то, что он передаст письмо.
   Брайан пожал плечами и молча ушёл. Всё же подумал о чём-то... таком?
   Моргана ещё и не сразу вспомнила об императоре. Но когда вошла в кабинет, наследник ей объявил, что у неё ещё более влюблённый вид, чем был. Моргане пришлось в ответ покаяться, что их с Брайаном видели в караульной. Эрик вздохнул и, через некоторое время, сказал: "Да ничего страшного".
   Этим бы всё и закончилось, но Коул Крэйг настаивал:
   - Так он сдался тебе? Сразу же, или пришлось побороться?
   - Я просто передала ему одну вещь, и он расстегнул куртку, чтобы спрятать её... потому караульные могли решить...
   - М-м-м... на своей груди, ближе к сердцу... это так...
   - ...Нормально!
   - Ба-а, да ты смущаешься?
   - Нет. Нет, наверное. Между нами ничего не может быть... такого.
   - Почему же? Ты же влюблена в него, разве нет?
   Моргана могла бы легко соврать. Всё равно правду сказать она тоже не смела - язык не поворачивался. Но эта привычка не врать...
   В конце концов, её молчание неоправданно затянулось.
   - Это так... по-детски, - прокомментировал Эрик. - Но у нас нет другого выбора на данный момент. В противном случае я бы сказал: "добивайся своего любой ценой", но не могу. Ещё год или два ты должна быть подле меня.
   - А потом?
   - Если он не женится до этого момента, я разрешу ему выкупить тебя.
   - А если он не захочет?
   - Начинай строить ему глазки уже сейчас, чтобы захотел. Моргана. Трудно представить, что, будучи императором, я буду решать ещё и ТАКИЕ вопросы.
   - Простите меня за это.
   - Ничего. Я буду иметь в виду твою склонность, как ты не забываешь об особенностях моих предпочтений.
   Спустя две недели, когда слухи о связи эскортесс с Брайаном уже трижды должны были достигнуть Ллевеллы и Деферрана, и, вернувшись, поразить новыми, доселе "скрытыми" подробностями, Брайан пригласил её танцевать в один из вечеров в Абверфоре.
   - Игрейна прислала ответ, - заговорил он с первыми звуками эренмиса.
   - Почему не прислал мне его в руки со своим нарочным?
   - Все мои подчинённые в восторге от того, что я, оказывается, избранный пользователь лучшего из твоих достоинств.
   Моргана пережила вспышку возмущения, а Брайан тем временем продолжал:
   - Мало того, что передача конверта от меня к тебе только лишний раз подпитает слух, так я ещё и не уверен в сохранности печати на конверте.
   - Кто бы знал, а? Почему все такие любопытные? Нельзя ли им заниматься своими делами?! - возмущалась Моргана. Она так ждала ответа Игрейны, само письмо вызвало проблемы, а теперь ещё и получить его, оказывается, очень сложно. Тут не удержишься от сарказма: - А что, ни одного крылатого, образца чести и неподкупности, в твоём подчинении нет?
   - Если ты так ставишь вопрос, то я вынужден прочитать тебе небольшую лекцию о том, как следует правильно обращаться с представителем другого вида с тем, чтобы не задеть его чувств, связанных с принадлежностью к этому самому виду...
   - ...Эм... Извини? Извини, ладно? Я хочу это письмо. Ты сам, кстати, не вскрывал его?
   - Нет. Уверен, оно тоже на шитуали. Если уж ты, бестолочь, выучила письменность для почти вымершего диалекта, то уж Игрейна-то и подавно владеет им.
   - Брайан! Я же извинилась, чего грубишь?
   - Мне это твоё письмо не принесло ни одного приятного мгновения. Его доставка в обратную сторону обошлась мне в... нервирующую сумму. Пришлось нанять безусловно нелюбопытную девушку.
   - Хм...
   - Его перевезла Чайна Циан Лифорд, если тебе вообще интересно.
   - Смешно. Безусловно нелюбопытная, потому что слепая?
   - Да, и к тому же, известна своего рода честностью, даже благородством... и нелюбовью к обыскам, - глаза крылатого заискрились смехом и обрели яркий зелёно-голубой цвет. - И я даже не знаю, чем ты мне заплатишь за всю мою суету вокруг этого письма.
   - Оно же и тебя волновало, разве нет?
   - Не реши ты написать его, всё было бы совсем не так. Я бы спокойно себе работал, а леди не присылали бы мне гневных писем с тем, чтобы я оставил тебя немедленно.
   - Сомнительно.
   - Что там тебе сомнительно? М? - Брайан в танце развернул её и взглянул на неё сверху вниз так, будто говорил, что "ты кто такая и что тут делаешь, а вообще знаешь, я тут с тобой танцую, потому что ты красивая и глупая".
   Моргана мигнула и отбросила впечатление, будто стряхнула грязь с юбки.
   - Ты расписываешь свою удобную, спокойную жизнь, - говорила она, - но ты забываешь, что пришлось бы продолжать отбиваться от их настойчивых...
   - Это уже было делом доспешников.
   - Но зато теперь тебе не требуется их сопровождение.
   - Как будто для тебя эти слухи - благо.
   - Меня, надо признаться, они вообще не коснулись. Разве что Оллуа возмутился этим. Но Рэйн спросил меня при всех принцах и тут же подтвердил Ральфу мою правдивость.
   - О, ясно тогда, почему Санктуарий ни разу не пошутил при мне на этот счёт.
   - Так что же, Брайан, письмо-то у тебя с собой? Наверняка, не будь его у тебя здесь, ты бы не пытался искусственно завысить ценность своих услуг.
   - Да, я взял его на всякий случай. Услуг? Значит, ты не отрицаешь деловую составляющую. И-и-и... это значит, что мне нужна плата, - и заулыбался. Нагло так. И это бывший святой? Проказливый мальчишка!
   - А говорили, что все крылатые - этакие джентльмены эпохи поздних Макферстов, - вздохнула Моргана.
   - В большинстве, - Брайан говорил и незаметно оглядывал зал взглядом, - так оно и есть.
   - Думаешь о том, каким образом передать его?
   - Да, но есть другой вариант. Ты можешь прислать в ратушу своего шипастого. Или слухи врут, и наследник ничего тебе не дарил?
   - Слухи не врут, но это слишком долго.
   - Всего лишь надо подождать до завтра. Шипастый даже может подождать меня утром у парадного подъезда.
   Моргана отмела эту мысль.
   - Вон тот папоротник у второго окна...
   - Слева?
   - Да, слева.
   - Положить конверт туда?
   - Да.
   - Но пройдёт много времени, прежде чем за мной перестанут наблюдать. Я уже почти привык к постоянному вниманию.
   - Наверное. Жаль, что Роджера и Уоррена нет. Передал бы через них и вопросов бы не возникло.
   - А, Роджер. Да он остановил бы оркестр, сломал печать и зачитал вслух всё, что сумел бы разобрать! Кстати, он довольно образован. Может и шитуали знает... не рычи.
   - Зато Уоррен доверял мне и ни в чём не подозревал тебя.
   - И то верно. Будто бы Сапфир специально взял в клан Чайну Циан, чтобы... но нет. Я в это не верю.
   - Во что?
   - Музыка закончилась. Бог ты мой, какая жалость, что здесь нет балкона, как...
   - Как...
   И оба вспомнили о Классике.
   К её удивлению, глаза Брайана ярко зазеленели. И Моргана не знала, что это значит. Брайан, однако, тряхнул головой и повёл её к столику с напитками.
   - Келлера?
   - Нет. Только не говори, что будешь ждать, когда я потеряю сознание, чтобы вынести меня и вложить мне под платье конверт!
   - А ридикюля у тебя нет?
   - Как видишь.
   - Моргана, - взмолился Брайан, - я больше не хочу напрягать мозги из-за пары вежливых фраз двух девиц и взаимных заверений в вечной дружбе!
   - Не ты ли хотел, чтобы Игрейна избежала постели Сапфира?
   - Я хотел, чтобы Сапфир избежал постели Игрейны. Это очень важно - знать, какую именно цель преследуешь.
   - О да, а то твой Сапфир не пойдёт в первый попавшийся дом свиданий, когда поймёт, что о Игрейне ему только мечтать и мечтать!
   - Может и не пойдёт. Это о твоей-то Игрейне мечтать и мечтать?..
   - Ты больше не святой, чтобы сказать ему "молись, скотина" и исправить его на ближайший год.
   - Я так говорил? Разве я так поступал?
   - Не знаю я. Роджер любил так шутить.
   - Он мелко пакостит, даже исчезнув. Но кстати о Роджере. Как тебе Шерил?
   Моргана не поняла намёка и вопросительно посмотрела Брайану в лицо.
   - Что ты о ней думаешь? - продолжал намекать Брайан. - Она могла бы передать конверт и не вскрыть его?
   - Тебе лучше знать, - Моргана еле-еле сдержала в себе язвительное напоминание о влюблённости Шерил в него.
   - Думаю, она очень честная женщина, - куда бы Брайан ни смотрел, а выглядел очень задумчивым. - Настолько, что они бы с Чайной Циан друг друга отлично поняли.
   - Ну, пробуй. Пригласи её на следующий танец и договорись.
   Брайан кивнул и пошёл в атаку. Пошёл извилистыми путями, но что ещё было делать?
   В конце концов, несложный план удался. Моргана уже через полчаса получила вожделенный конверт, прочла письмо и спрятала его. В послании Игрейны была неплохая пища для размышлений. С одной стороны Моргане следовало бы обсудить всё с Брайаном, но с другой - дальнейшие события полностью удовлетворяли его целям и не было нужды рисковать снова и приближаться к нему на глазах у света, чтобы только порадовать.
   Да, письмо - на шитуали. Но ведь можно попросить знатоков обратить символы рунического, рваного, угловатого написания в современное алфавитное, безотрывное и подробное письмо людей. И тогда, именно так, Эрик и Оллуа смогут прочесть как раз те, нужные слова, которые до сих пор звучат одинаково и имеют один и тот же смысл, что на шитуали, что на современном человеческом диалекте бывшего центрального Акасла. И смысл их будет состоять в том, что да, действительно, Сапфир удерживает Игрейну потому, что надеется добиться от неё взаимности. Всем известно, и это часть легенд, что Игрейна Первая провела Сапфира только потому, что он безоглядно любил её. Кроме того, то, что Игрейна Пятая похожа на Игрейну Первую, не отмечал на севере разве что слепой.
   Моргана не стала советоваться с Ксенионом. Она той же ночью разбудила Эрика для разговора. Утром император приказал доставить к нему Сапфира, трезвого или нет.
   "А что такого?" - театрально, с преувеличением, удивился Сапфир в ответ на обвинения Эрика. Сапфир был действительно очень пьян, но никто не ожидал, что ясновидящий ответит на обвинения именно так. Кроме, может быть, Классика и Рональда Мэйна.
   Эрик распорядился отпустить Игрейну.
   Сапфир к тридцатому дню свободы Игрейны, немного протрезвев, ворвался в ратушу и врезал Брайану пару-тройку... десятков раз, крича: "Ещё раз вздумаешь позаботиться о моей душе, я порежу тебя на мелкие кусочки!" И, если слухи о смысле его слов, выраженных так громко, не лгали, то это значило, что Сапфир полностью предвидел такое развитие событий, намерение Брайана и всё остальное... но его подвело собственное пьянство.
   Игрейна, оказавшись на свободе, прямо-таки лучилась счастьем, энергично бывая во всех местах, знакомясь и продолжая знакомство со всеми подданными Эрика, занимающими хоть сколько-нибудь высокое положение. Странно, но с Сапфиром она обращалась как со старым другом, а не как с надоевшим ухажёром или врагом.
   Моргана же продолжала почти круглосуточно находиться рядом с Эриком или Арнольдом. Но, пусть она и не могла продолжать общение с Игрейной, напрямую, свободно, зато они в сотни раз интенсивнее переписывались. Игрейна знала, что Моргана, будучи при Эрике постоянно, обладает гигантским количеством разнообразной информации и потому постоянно консультировалась с ней. Моргана же не видела ни одной причины утаивать что-то от Игрейны кроме тех случаев, когда и так было ясно, что любому проболтавшемуся - смерть.
   Время шло. За Игрейной стал ухаживать Классик. Сапфир больше не трезвел. Пошли слухи о браке Классика и Игрейны. Их союз мог устраиваться только с одной целью - чтобы произвести на свет драконов по типу Ксениона. Единственная женщина, подарившая миру драконов, была опять же Игрейна Первая, и процесс был опасным, трудным. Всё оправдывалось тем, что рождение драконов неисчислимо усилило север.
   Игрейна Первая, действительно выдающаяся женщина, оставила свои дневники, которые читали все женщины клана Дан-на-Хэйвин. Моргана помнила, что в дневниках рассказывалось всё, от правил зачатия и родов, до глубоко интимных ощущений. Кроме того, почившая императрица в своих дневниках описывала общество Деферрана, в котором вращалась для того, чтобы собрать хоть какие-нибудь тактические сведения, ну и выдавала все тайны, которые успела узнать. В том числе в дневниках Игрейны Первой раскрывались кое-какие теории, относительно ясновидения Сапфира. Игрейна Пятая с детства знала эти теории... ну а теперь, пообщавшись с самим ясновидящим вдоволь, наверняка открыла что-то новое.
   Сердце Цитадели было уже почти полностью отстроено и в новом замке уже использовался зал, в архитектуре напоминающий храм, в который Эрик созывал знатнейшие кланы для объявлений своей воли, разбирательств, и прочего общения с наиболее влиятельными титулованными.
   Снова перевалила за середину весна; все были достаточно расслаблены и влюблены в кого-нибудь. Брат и сестра, Орант и Оранта Адморские, кузен и кузина Морганы, как свойственно эскортам и эскортесс, испытывали неодолимое притяжение к самым неподходящим для этого персонам. В их конкретном случае - друг к другу. Они должны были принести в кабинет Эрика еду для Арнольда и Морганы и доложить, собрались ли титулованные в зале с розой (в стену напротив входа, ту, под которой усаживался в своём кресле император, врезали гигантский витраж-розу, подарок Адмора).
   Вообще-то эскорты почти никогда не носили еду императору. Говорили, что они слишком тупы даже для этого. Но сегодня они несли угощения, присланные главой их клана - опять же Реттом Адмором.
   Пока Моргана пробовала всю еду, её кузен и кузина стояли у дверей, ждали похвалы императора в адрес такого любезного принца-перевёртыша, ну и заигрывали друг с другом. Арнольд наблюдал за этим с отвращением и в то же время с интересом. Моргана припомнила, как сама переживала влечение к собственному отцу, и как он отталкивал её. Но в Ксениона было сложно не влюбиться. В нём всё особенно, неповторимо. И если вообще можно говорить об очаровании мужчины, то этим он и подкупал.
   Арнольд приступил к еде. Тогда-то Моргана и почувствовала подвох. Она накрыла своей рукой руку двойника императора и тот в удивлении, долго, смотрел на неё. Моргана же в это время вдруг начала понимать кое-какую ущербность своих обязанностей при императоре. Она не слишком разбиралась в ядах, но сейчас поняла - отравление может начинать сказываться по-разному. Как ей говорили, это может быть удушье или лихорадка, но может ли отравлению сопутствовать только лишь боль? Боль, которой она не могла почувствовать? Никто не взял это во внимание. Думали только о том, что она всё равно умереть от яда не может, сколько бы ни выпила и не съела, так что она идеальный кандидат в защитники желудка императора.
   У Ретта Адмора были свои причины желать смерти императору. Он мог бы развязать войну с южанами снова, лишь бы добраться до Даймонда Лайта, его отца и всех прочих Си(льверстоунов), отомстить за брата, Десептора Адмора, и забрать свою бывшую невесту вместе с богатствами Си и их женщинами. Сейчас он почти не мог сделать этого. Ни скрытно, ни явно. Лайт никогда не поворачивался к Адмору спиной и обходил по широкому кругу, а дом Роджера охранялся наёмниками.
   Моргана соскочила с подлокотника кресла, на котором сидел Арнольд. Он был бледен. Наверняка испугался, первым делом подумав, что Моргана откуда-то улавливает опасность. Моргана никогда так не вела себя. Разве только иногда, когда проверяла, подслушивает их кто или нет.
   Орант и Оранта едва обратили внимание на подошедшую к ним кузину.
   - Вы получили подарок прямо из рук Адмора?
   - Нет, из рук секретаря.
   Моргана вздохнула с облегчением. Если подарком занимался секретарь по поручению Адмора, то яд наверняка отсутствует. Если бы Адмор самолично отдавал эскортам подарки, то тут уже можно было бы заподозрить, что он что-то подсыпал.
   - Чьего секретаря?
   - Его.
   - Где?
   - Здесь, внизу.
   - Подождите, секретарь Адмора приехал с дарами сюда, в Сердце Цитадели, чтобы здесь передать их через вас?
   - Да, а что?
   - А вы видели раньше этого секретаря?
   - Нет.
   - Идиоты.
   - Иди-ка к Хенеру, Аргиад.
   - Идите в зал с розой, будьте там и ничего не говорите.
   - Нам нужно передать ответ императора.
   - Он сам выразит благодарность.
   Орант и Оранта вышли.
   - Моргана, - прошептал Арнольд, сваливаясь с кресла на пол. - Врача!
   - Я сейчас.
   Моргана метнулась к гвардейцам у двери. Людей из парадного караула и внутренней охраны почти полностью заменили на крылатых. Так что теперь у любой двери стоял целитель. В случае императора расчёт был на то, что он ничего не успеет сказать и не успеет пошевелиться, прежде чем агонизировать. Сам император подзадержался в соседней комнате в объятиях Эрии, испытывая более голод любовный, чем какой-либо другой. Отравитель не мог предвидеть этого.
   Гвардейцы успели. Вдвоём они немедленно занялись высвечиванием болезни и восстановлением. Арни, несмотря ни на что, ещё долго предстояло мучиться от боли. Эрик ничего не знал, но звать его при гвардейцах было рискованно. В то же время следовало действовать очень быстро.
   Она приказала гвардейцам вернуться на свои места, как только опасность для жизни человека минует и быстро, очень быстро, пошла в зал с розой.
   Она постаралась придать лицу спокойное выражение, но в одно из зеркал увидела, что мышцы свело судорогой и кожа её сереет почти на глазах. Арнольд-то поел всего чуть, тогда как Моргана съела отравы куда больше. Её тело сейчас вело борьбу. Ей самой же было так страшно и так тревожно, что она больше ничего не чувствовала. Как же повезло, что она не испытывала сильных эмоций, когда стала подозревать яд в еде! В ином случае она бы не прислушивалась к своим ощущениям и не подумала бы ничего странного, а для Арни такт-другой могли бы стать последними. Орант и Оранта только пальцем на него показали бы, когда он упал с кресла.
   Она вбежала в зал, встала посередине и закрутилась на месте, ища хоть одно лицо, на которое могло бы пасть подозрение. Сапфир говорил, что будет смута, если выпустить Игрейну. Она должна была стать следующей императрицей. Ох, но какой в этом смысл? Наследует же всё равно Коул Крэйг!
   - Что случилось? - забеспокоился вслух Ральф Оллуа. Он встал с места и подошёл к ней. - Ты испугана? В чём дело?
   Он слишком нежно коснулся её щеки. Он всегда хотел её. Он ревновал её к Эрику, Коулу, к Брайану даже. Это он? Он передал отравленную еду для императора? Но это кажется бредом... мало ли кто хочет её кроме него и... он всё равно её не получит!
   И всё же... обычно он был с ней резок, даже груб. Сейчас же выражает заботу о состоянии наложницы императора. Прикосновения. Прикосновения обычно говорят обо всём. Ральф хотел её! Она не знала этого или просто не думала об этом раньше. Но как определить, виновен ли он? Столько фактов противоречит всем подозрениям на его счёт!
   Какая разница, раз есть Сапфир!
   Сапфир был сегодня удивительно трезв и смотрел на неё очень внимательно. Он знал.
   Спокойным шагом, торжественно, с почти довольным видом, вошёл император. Судя по всему, Арни почти в порядке и уже сказал Эрику, что еда отравлена. Обычно Эрик хоть немного, но перехватывал еды с тарелок.
   Ральф Оллуа взглянул на императора с удивлением. Моргана почувствовала раздражение в советнике. Он не хотел, чтобы ему мешали с Морганой? Но он же знал, что Эрик должен показаться в зале сейчас же. Или он его не ждал?
   Всё это были только поверхностные догадки. Моргана решила пойти дальше, пусть это и было сумасбродство. Она с силой поставила Ральфа на колени лицом к императору, резко обнажила его шею и впилась зубами.
   Эрик вскочил. Почти все повскакивали со своих мест. Оллуа мог и не выдержать укуса. Слева и справа зашумели. Моргану отшвырнула чья-то рука. Поднимаясь, Моргана отметила, что чувствует себя теперь идеально, хотя крови глотнула всего ничего.
   - Почему обязательно его? - закричал на неё Эрик. - Выбрала бы любого другого человека!
   Моргана оглянулась по сторонам и вытерла подбородок. Эскорты, учуяв кровь, медленно приближались к Ральфу, которого торопясь исцелял Брайан. Ну кто ещё из южан, кроме него? Кто ещё настолько добр ко всякому разумному, даже к северянину, чтобы спасти его, пойдя наперекор эскортам? Опасаясь атаки детей драконов, он воплотил меч, который так искрился и горел чистым светом, что с него, кажется, капал жидкий белый огонь, испаряющийся затем с пола.
   - Ты не можешь обвинять его! - опять повысил голос Эрик.
   Но кровь Ральфа Оллуа уже сказала Моргане на что он способен. Это был завистливый, крайне завистливый человек. И, ведомый своим недобрым чувством, пошёл на многое. Но как? Почему? У неё не было доказательств.
   - Я бы на твоём месте дал ему умереть, - сказал Сапфир Брайану. Своими словами он только подтверждал уверенность Морганы.
   - Почему? В чём он виновен? - волнуясь, спрашивал Брайан.
   Гиллиан Лифордский уже бросился на Брайана. Тот легко разрубил его, но сзади уже подкрадывался Ульвин. Брайан развернулся для удара, но Моргана рыкнула так громко, как могла, и Ульвин, и другие застыли. Они не ожидали от неё попытки взять власть над собой - именно так они и расценили её рык. Она зарычала ещё громче. И откуда только это в ней? С глотком крови берут верх инстинкты эскортесс?
   Она должна была сорвать голос, но продолжала рычать, пока последний эскорт не скрылся за дверью. Эскорты больше не помеха. Остаётся Брайан. Он должен отдать ей человека. Будет ли голос, чтобы сказать ему, чтобы убедить его отдать человека?
   Кровь Гиллиана перестала растекаться по полу. Эрик шагал к ней.
   Он тоже помешает... Убить человека.
   Брайан ничего не понимал. Никто ничего не понимал. На Моргану уже были нацелено несколько десятков клинков и оружие гвардейцев.
   - Ты должна доказать, что это он, - пытаясь сохранять спокойствие, говорил император. - Ты сможешь?
   - Необходимо разбирательство, - сказал Сапфир. - Доспешники прекрасно справятся со всем. Они докажут, что это он хотел тебя отравить.
   - Ты уверен? - Эрик повернулся к Сапфиру и пытливо посмотрел ясновидящему в глаза. - Я сейчас мало тебе верю, ты должен это понимать.
   Сапфир сделал пару шагов вперёд и, махнув рукой на Оллуа, сказал:
   - Ты можешь доверять ему. Ты можешь доверять ему больше, чем мне. Если ты отпустишь его, он никогда не попытается убить тебя снова, а будет служить тебе правдиво и верно. Потому что будет знать, что есть те, кто всегда настороже и едва твоей жизни появится угроза - первой слетит его голова. Это всё так. Но он никогда больше не сможет быть тебе другом. А если ты спросишь, он ли хотел отравить тебя, то я скажу, что он. Я уже говорил, доспешники смогут доказать это. Да что там... пусть Брайан сам у него спросит.
   Стало тихо. Брайан развернул к себе ещё слабого от шока Ральфа Оллуа.
   - Ты сделал что-то, чтобы отравить императора?
   Ральф молчал.
   - Отвечай!
   - Да, - был хриплый ответ.
   Брайан отпустил плечо Ральфа Оллуа и посмотрел на Эрика:
   - Это правда, - подтвердил он со смешанными эмоциями.
   Моргана почувствовала свободу. Оружием ей больше не угрожали, потому она быстро направилась к Ральфу. Брайан опять остановил её, схватил и грубо оттолкнул:
   - Я не позволю.
   - Почему?! Он же изменник! - Моргана едва слышала свой голос.
   - Ты... как зверь.
   - Я должна карать врагов императора.
   - Как и мы все, но пусть Бесцейн сам подпишет приказ о казни. Или о помиловании, - и Брайан посмотрел на Эрика. Сапфир сказал, что Ральф больше не сделает попытки убийства - это главное для бывшего кардинала - исправление. Но Моргана прекрасно знала, что и ясновидящий умеет ошибаться.
   - Я сказал: я не позволю! - Брайан во второй раз перехватил её. - Чёрт возьми, убирайся с моих глаз!
   Его глаза заалели. Она не просто задевала его чувства. В этот раз она покушалась на то, что он был намерен защитить. Она становилась его врагом.
   Это не привело её в чувство, а только вызвало в ней ответный гнев.
   - Таких, как он, нельзя миловать!..
   - Нельзя миловать таких, как ты!..
   - Заткнись! Я полезна!..
   - Была. Ровно дважды. Это сейчас не имеет никакого значения! Сгинь.
   - Моргана, - Эрик устало кивнул ей на двери, и ей пришлось покинуть помещение.
   За дверьми не было слышно, как идёт разбирательство. Всё прошло тихо. Моргана ходила по помещениям. Она обязана была повидать Арни, но ещё была слишком возмущена. Брайан не мог поступить иначе, но он не должен был так обращаться с ней! Почему он всегда так ужасно груб? Он же совсем другой! Он был другим.
   Вечером, после пятичасового разбирательства в зале с розой, Эрик был не в том настроении, чтобы отвечать на вопросы. Но ночью, а точнее, уже под утро, он внезапно приказал зажечь свечи.
   - Какого демона ты плачешь? - спросил Эрик у неё, сев в своей постели.
   - Я не плачу.
   - Подойди. Так, ресницы мокрые. Из-за Брайана? Молчишь? Если плачешь из-за Брайана, то правильно плачешь. Ты и прочие дети драконов вызвали сегодня в нём отвращение. Он захотел избавить от вас Ньон. Действительно, он прав, и я ему помогу в этом. Мало того, что подобные тебе превращаются в зверей, когда чуют кровь, так ты ещё ими и управляешь теперь. Маленькая армия в Ньоне.
   - Но я не знала, что на них достаточно!.. Я верна тебе, как никто! Я не предам!
   - Не преувеличивай. Есть и более преданные. Ты как-то при мне ползала у Брайана в ногах, а до того точно так же клялась в верности. Я помню. Стоит ли вспоминать о том, что из верности ты делала для царей-перевёртышей?
   - Эрик, я...
   - Сегодня ты спасла жизнь Арнольду. И мне, полагаю. Ты официально примешь мою благодарность, свободу, а затем покинешь Ньон.
   - Но...
   - Это всё. Если ещё будешь плакать, то покинь мою спальню. Я должен выспаться.
   Моргана не могла не воспользоваться разрешением. Но чем дольше она сидела у окна своей спальни, тем больше отчаяния в ней возникало. Ей не слишком нравилось круглосуточно быть с Эриком или Арни, но мысль о том, чтобы оставить Ньон, в её голове была равна концу света. Она не переставала думать и даже смирилась с положением дел. Но к утру уже снова пылала гневом на Брайана. Она сама не заметила, как оказалась у дома Роджера. Её пропустили внутрь почти без вопросов. "Их светлости завтракают", - доложили ей.
   Она нашла столовую. Сказала "Доброе утро". Прошла, будто хозяйка, налила себе кофе и села напротив Брайана.
   - Почему ты позволяешь себе решать, где нам быть, а где - нет?
   - Тебе уже передали бумаги на выезд? - Брайан ответил вопросом на вопрос, но даже не взглянул в её сторону. Глаза его, правда, уже были ярчайшего красного цвета.
   - Без официального заявления Эрика или документа за его подписью я и шагу за ворота не сделаю.
   - Жди документ. Тебе самолично его зачитать?
   - Любишь горячий кофе по утрам? На своём лице?
   - Когда так спрашивают, наверняка хотят рассказать о своих предпочтениях, - Брайан поднялся с места и пошёл вокруг стола. - Дай угадаю: это ты...
   Он даже не договорил, потому что слишком разозлился. Теперь, без своей святости, он гневался всё сильнее и сильнее.
   Моргана, не спуская с Брайана глаз, встала, с почти демонстративным спокойствием сделала ещё глоток и успела поставить чашку на стол, прежде чем Брайан поволок её прочь.
   - Я не прощу этого тебе, - прошипела она, пока он тащил её к дверям.
   - Мне всё равно. Испытывай ко мне что угодно - за стенами Ньона.
   - Стой! - вскрикнула она.
   - Ну что ещё? - протянул он, но остановился и впервые посмотрел ей в лицо.
   - Брайан, пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста! - Моргана сделала над собой усилие, затем старательно обратила к Брайану самое милое лицо и молитвенно сложила руки: - Ну, пожалуйста, ты же такой добрый! Почему бы тебе не оставить меня в Ньоне? Я обещаю, что буду вести себя идеально.
   - Зачем тебе оставаться в Ньоне? Это должно быть что-то важное, раз ты решила... ты решила...
   - Я хочу ещё побыть с Игрейной... и отцом.
   - Игрейну отправят обратно в Деферран, а отец сможет прилететь к тебе на север в любой момент.
   - Почему Игрейну отправят?..
   - Поезжай к ней, да спроси.
   Внезапно у неё закружилась голова. Моргана положила руки на его грудь и прижалась близко и тесно.
   - Брайан, я прошу тебя. Я сделаю, что захочешь.
   - Со мной это не пройдёт, - и вытолкнул её за дверь.
   Тогда Моргана нашла Ксениона. Что она только не говорила, как она только не плакала, отец оказался бесполезен. Но он выслушал и пообещал что-нибудь придумать лет через... двадцать-двадцать пять.
   - Но разве нельзя как-то иначе? Если что-то требуется от меня, то я всё сделаю!
   - Всё? - переспросил Ксенион. - Тогда соблазни этого "почти святого Брайана" и правь им. Он парень, который пусть и строг, но и нетвёрдым может быть, если найти правильный способ давления на него.
   - Я не могу. До сих пор не получалось.
   - А ты и не пыталась. Может все переоценивают твой ум? Говорят, что ты в сотни раз умнее прочих эскортов. Какая ошибка!
   - Думаю, да.
   - Тогда я ничем не могу помочь.
   - Но папа!..
   - Что? Игрейна скоро отбывает. Если хочешь, то подожди её немного и проводишь до южных ворот. Я - не стану.
   - Хорошо, - Моргана смирилась на время.
   Да, Ксенион подал идею, но суть оказалась в том, что ей мало было важности находиться в Ньоне. Ей было плевать, где она. Но там, где был Брайан - там ей хотелось находиться. Там воздух чище, там солнце теплее.
   Думать о том, что Брайаном можно настолько владеть, чтобы добиваться от него каких-то действий ради неё - неестественно. Был ли он для неё недостижим? Да. Это было точно так. Легче исхитриться и другим способом остаться в Ньоне, чем соблазнить Брайана.
   Её позвали в дорожный экипаж Игрейны, перед тем, как он тронулся со двора дома Дан-на-Хэйвинов.
   - Скажи мне, в чём я виновата? Что я сделала неправильно?
   - Ты ни в чём не виновата, тётушка, - грустно улыбнулась Игрейна. Она подняла голову, и Моргана увидела сонные глаза.
   - Ты хочешь спать? Я сойду.
   - Нет, давай ещё побудем вместе. Это приятно. Хоть и неприятно тоже.
   - Прости?
   - Ты слишком красива. У тебя никогда не будет подруг из-за этого.
   - Крылатые, говорят, чужды зависти.
   - Не думаю, - качала головой Игрейна.
   - Ты не веришь, что они такие уж?..
   - Не верю. Я внимательно следила за всеми новостями с фронта. Читала всё, что сохранилось о временах войны. Они вовсе не чужды нашим, человеческим слабостям. Разве что совесть есть в отличие от перевёртышей. Они как две крайности в этом плане. Потому и бьются эпохами.
   - Как это... печально.
   Игрейна фыркнула.
   - Лишь бы... - она не договорила, потому что её что-то встревожило. Она отодвинула занавески с одной стороны, затем с другой и вроде бы снова успокоилась и продолжила говорить: - Я надеюсь, мои слова не ввели тебя в заблуждение на мой счёт. Пусть я сказала, что у тебя никогда не будет подруг, но мы-то с тобой родня и будем держаться друг друга. Спасибо тебе, что вытащила меня из Деферрана. Пусть не получилось остаться в Ньоне, но всё равно спасибо. Ты не обязана была этого делать, я понимаю. Моргана Аргиад, которую я знала раньше, не стала бы даже задумываться о том, чтобы попытаться во всём разобраться. О, а как ты!.. Как тебе пришло в голову, что можно перевести письмо таким образом? Это же великолепно!
   - Я просто много думала.
   - Много думать - хорошо, продолжай в том же духе.
   - Меня собираются удалить из Ньона на север.
   - Не хочешь?
   - Нет.
   - Хорошо было подле императора?
   - Хорошо, но не за него я держусь.
   - Понятно. Говорят, ты очень любила Брайана Валери.
   - Наверное. Но мне кажется, даже каменную тумбу любить проще. Её хоть поцеловать можно - она не сопротивляется.
   - Любовь не всё только поцелуи.
   - Я-то знаю.
   - Знаешь?
   - Да. Но я больше не хочу об этом говорить. Скажи лучше, ведь ты была там, в зале с розой, Брайан так и сказал, что выгонит эскортов из Ньона?
   - Не сразу. Думаю, он достаточно поразмыслил, прежде чем сделать заявление. Представляешь, он сказал Эрику, что тот должен выкупить тебя у Ксениона навсегда и дать тебе свободу, чтобы никто больше не управлял тобой и твоей эскортской армией...
   - Все говорят об этом, но я вовсе не собиралась создавать из них армию.
   - Так или иначе, но тебе стоит подумать об этом. О создании армии из них.
   - Это вроде бы может навлечь на меня подозрения в измене.
   - М-хм. Да. Я считаю, что сейчас это необходимый риск. И тебе ещё скажут спасибо. Если не Эрик Бесцейн, то я, будь уверена.
   Экипаж остановился ненадолго, затем поехал дальше.
   - Я уж думала, пора прощаться, - сказала Игрейна. Моргана выглянула на улицу:
   - Уже скоро.
   - Тогда скажу последнее... если в твоей власти превратить их в маленькую армию, то, значит, их можно дисциплинировать и можно управлять ими другими методами, нежели наградами в виде питья крови и разгула в домах свиданий.
   - А какая разница?
   - Огромная. Для крылатых имеет первостепенное значение мотивация.
   - Мотивация?
   - Ну и средства, которыми ты пользуешься.
   - Да нет же... меня-то они не стеснялись использовать.
   - Не они. Допускаю, что Сапфир - это не "они". У него мало принципов осталось. Или их вообще нет, - Игрейне явно стало тоскливо. Она поёжилась, но тут экипаж совсем остановился. Один из гвардейцев открыл было дверцу, но Моргана захлопнула её, сказав, что им нужна ещё одна шестнадцатая свечи. Крылатый не стал возражать хол-принцессе и маркизе знатнейшего человеческого рода и дал им побыть наедине ещё немного.
   - Я чуть было не забыла спросить тебя! - затараторила Моргана. - Почему тебя отправляют обратно в Деферран?
   - Затем, что сейчас Абверфор ещё используется Бесцейнами как резиденция.
   - О чём ты говоришь?
   - Абверфор станет моей следующей тюрьмой, так что я ещё вернусь.
   - Я глазам не верю! Ты что, смеёшься?
   - Да, но мне не весело. Отвечаю на твой вопрос: всё это проделки Сапфира.
   - Он-то тут причём?
   - Он говорил, что если меня выпустить, будет смута. В полном смысле слова смуты не случилось, но грань наметилась, и Бесцейн убедился в правоте Сапфира. В чём я оказалась виновата? Ральф однажды спросил меня о Сапфире и степени его ясновидения, а я выложила ему значительную часть того, что знала, пусть и в нескольких словах. Пока была с Сапфиром, совершенно разучилась врать, да и утаивать мысли, - Игрейна усмехнулась сама себе. - Знаешь, с ним это уж слишком сложно. Попытаешься что-то укрыть в себе, а он вытащит наружу, извратит и ещё насмехаться будет...
   - Я немного понимаю тебя. С Брайаном я разучилась врать так, что даже не заметила.
   - Эрик тоже понял меня. Повезло, что он достаточно времени провёл в компании принцев-крылатых, чтобы прочувствовать на себе то же, что и мы с тобой. Если бы не это, меня записали бы в заговорщики на пару с Ральфом.
   - Так что с ним, с Ральфом Оллуа?
   - А что с ним? Он всё время думал, что за Эриком Сапфир-то присмотрит. Но тут так удачно всё вышло... провидец не просыхает, да Ральфу стало известно, как можно бы совсем укрыть реальность от провидца... вот он и спланировал всё, потому как решил, что ему по-настоящему может сойти с рук убийство.
   - Здесь всё же многое не ясно.
   - Да, все будто бы знают немного, но в целом картина выходит правильная и... не красивая.
   - Так-то оно так, но что он собирался делать с Уайт-принцем?
   - Не знаю. Какая разница? Мы, люди, хрупкие. Коул Крэйг мог легко сломать себе шею на охоте. Это случается сплошь и рядом. Вон, монархический род Инкритс прервался - не осталось мужчин. А какой древний, сильный и могущественный был род!..
   - Но Ральф, он...
   - Сапфир предвидел, что Ральф будет продолжать злопыхать, и, какой-нибудь ерундой, сущим пустяком, повернёт историю куда-то не туда. Потому и предпочёл его устранить с поля сейчас, когда это не так уж важно для хода истории, когда попутно можно ещё... как это говорили древние... двух врагов одним копьём. А в его случае и трёх-четырёх. Никто об этом вслух не говорил, но я так думаю.
   - Ты ненавидишь Сапфира?
   - Ну так, немного.
   - Как это можно, ненавидеть немного?
   - Оказывается, что можно. Я думаю, что тебе пора.
   - Хорошо.
   - Подожди. Ты должна обнять меня.
   Моргана удивилась, но обняла Игрейну. Это было приятно. Ощущалось какое-то единение, какая-то странная связь. Та самая, родственная связь.
   - Ты переживала обо мне, - сказала Игрейна тихо. - Ещё раз спасибо.
   У Морганы начались позывные к слезам.
   - Мне так жаль, - отвечала Моргана и, расцепив объятия, женщины расстались.
   Глава 8. Хитрость наивных
   Ральф Оллуа всё же был казнён, несмотря на то, что Брайан боролся за его жизнь. Не смотря на то, что Шерил подговорила судейскую коллегию объявить казнь незаконной. Эрик Бесцейн всё равно решал проблемы, советуясь с принцами, большей частью коих были древнейшие. Кроме того, Бесцейн спросил у титулованных о том, как ему лучше поступить с преступником, и за помилование отравителя проголосовало не так уж много подданных императора.
   Брайану было жаль советника, пусть он и испытывал к нему не меньшее отвращение, чем к эскортам, которых преступник использовал так легко, потому что тем всегда на всё было плевать, кроме секса, крови и подчинения главе своего клана. Своему лидеру эти животные подчинялись опять же потому, что он предоставлял им то, чего они хотели в большом количестве. Зная Моргану, сравнивая её с остальными эскортесс, преследующими его, и с видом в целом, он понимал, что природа эскортов просто невероятна, причём невероятна в худшем смысле. Их можно было назвать разумным видом только с длинными оговорками.
   Он помнил, какой Моргана была в первое время, и понимал, что действительно сотворил с ней Чудо. Оставалось только надеяться, что у неё не начнётся возвращение к инстинктивному поведению. Но признаки регресса всё же начали проявляться. Впервые это случилось в зале с розой. Затем она стала терять достоинство и перестала сознавать аспекты ситуации, в которой находится. Один период прошёл, и она стала немного другой. Её предельному кокетству, постоянной "дружбе с эйерном и вином" и возросшей соблазнительности было два объяснения: она могла пожелать найти себе нового хозяина (между ней и императором больше не ощущалось взаимного доверия), либо в ней просто взыграла похоть. Но совсем недавно в её глазах светился пытливый ум, любознательность, когда и вера, теперь же она целиком была как искушение. Она только и делала, что занималась флиртом и вела себя ещё более раскованно, чем в тот вечер, когда её целью был Классик. Брайан не мог смотреть в её сторону, не морщась. Чаще всего ему хотелось запереть её в монастыре, но когда он представил себе это, то сразу пожелал поместить Моргану Аргиад обратно в Синеренесси. И цепи, цепи... и голодом поморить!
   Проще всего оказалось ускорить появление указа о запрете эскортам появляться в Ньоне.
   И он ускорил.
   Когда император вынес указ Брайана на обсуждение титулованных, перевёртыши наложили вето.
   Брайан обязан был обойти запрет. Он рассказывал в зале с розой о том, каким образом эскорты занимаются растлением населения Ньона, как на них реагируют простые жители и сколько драм уже разыгралось по вине ненасытных развратников. Люди встали на сторону южан, и перевёртыши оказались в некотором меньшинстве. К тому же даже в их рядах наметился раскол во мнениях. Сам Ли, дедушка половины эскортов, против всех ожиданий поддержал Брайана. Ради мира и спокойствия в империи, не иначе. А раз один из пяти бывших царей-перевёртышей уже не поддерживал вето, то оно и посчиталось недействительным.
   Одновременно с подписанием указа, Брайан выпустил свод законов для ньонцев. Ими доспешники могли руководствоваться в решении проблем на улицах, и не стало нужды в каждом случае либо доказывать самим преступникам, что они не правы (согрешили - как издевательски говорили в народе), либо связывать и тащить, либо избивать в ожидании смирения. Закон есть закон, пусть и строгий.
   А указ есть указ, и, как бы эскорты не возмущались сменой жилья, им пришлось выселяться. Моргана, как и обещал император, получила полную свободу, подарки, прощальный танцевальный вечер и даже статую в свою честь, после чего совершенно мирно покинула Ньон. Вместе с Красивейшей из женщин столицу покинула почти сотня мужчин, и анекдотам на эту тему не было конца. Но однажды это должно было забыться.
   Брайан стал больше работать, лучше есть и сильнее мёрзнуть.
   Его работа над законами Ньона вызвала споры о содержании законов для всей империи. До сих пор северяне жили по своим законам, а южане - по своим. Причём для каждого конкретного вида нормы исполнения и наказания были свои. Понятно было, что законы, основные, да и частные, а самое главное - универсальные, будут разработаны совсем не скоро, кто бы и как бы над этим ни трудился. Разговоры шли ещё и о Канонах видовой совместимости, хотя, говорят, Пэмфрой и Сапфир доказали, что название неподходящее.
   Первый Канон - список тех моментов в религиозной жизни видов, о которых желательно со временем забыть.
   Второй Канон - запрет на обсуждение определённых событий в прошедшей истории и их список.
   Третий Канон - описание действий, которых необходимо избегать в присутствии представителей других видов.
   Четвёртый Канон - ввод учёта удовлетворения специфических видовых нужд и монополия одного представителя вида на полный контроль и сбор информации, а так же выдачу лицензий на получение соответствующих необходимых или сверхценных для вида благ.
   Пока что производных, официально признанных самостоятельными видов, кроме основных четырёх, было шесть: драконы-ящеры, эскорты, крылофиты, младшие фиты, тёмные крылатые и крылатые люди, они же полукрылатые. Кроме крылофитов, которых насчитывалось уже несколько тысяч, все остальные не блистали численностью, но Сапфир и древнейшие подтверждали, что, пусть половина подвидов не способна к самовоспроизведению, всем нечистокровным предстоит жить, здравствовать и заселять колонии. То же касалось всех остальных типов полукровок. По этому, принцы постарались сделать так, чтобы Каноны учитывали специфику шести производных видов и защищали их. Но назначенные представители всё не могли договориться.
   Брайан следил за спорами вокруг Канонов, но сам обычно не влезал - у него продолжалась нервная дрожь от желания разорваться на множество себя ради Ньона. Без Роджера, Уоррена и прежней Морганы рядом, было тяжело; в последнее время - особенно тяжело. Но у него была его молодость и гигантская работоспособность. Ему минула тысяча лет, и если у прочих крылатых это был период начинающейся зрелости, то он, пережив глубокую старость в святости, ощущал внутри себя вихрь энергии и не прошедшее желание сделать как можно больше за меньшее время. Он не особенно ощущал потерю святости и продолжал жить по тем же принципам, что и прежде. Личная жизнь? Она заключалась для него в молитвах и завтраке в доме Роджера. Отдых? Достаточно двух-трёх свечей сна. Не хватает бодрости и свежих идей? Можно выпить кофе или шоколада с кем-нибудь из принцев.
   Такой образ жизни не мог не поражать придворных. С такой деловитостью Брайан был скуп на слова и время, не участвовал во всеобщих развлечениях, не крутился возле императора, как это делало большинство, и, самое главное, отрицал куртуазную неторопливость визитов к женщинам, какой бы репутацией они не обладали. Проще говоря, Брайан был принципиально немоден. Как результат, он стал привлекать к себе необычных личностей. Одним из них стал Брэнт Лоасс, герцог, наследник клана Макферстов, старший сын Шерил. В отличие от своего родственника, принца Линдона Макферста, потомка древнейшего Эгертона Макферста со времён его предыдущего пробуждения, Брэнт Лоасс совершенно не соответствовал типичному образу мужчины этого древнего клана, правившего когда-то Клервиндом. Брэнт, для начала, был ещё совсем юн, фанатично религиозен и обладал таким взрывоопасным характером, умом и неуёмным желанием подвигов, что очертя голову бросился бы в Ньон, услышав о его основании, если бы не слушался, хоть немного, проницательного гения, своего младшего брата Томаса Пэмфроя. Но теперь, когда Ньон расцвёл, когда там была его мать, когда там был император и куча мирных перевёртышей, его уже ничто не могло удержать. И он появился перед Брайаном вместе со своей матерью.
   Брайан торопился уходить, так что Шерил говорила по существу, уже прекрасно зная, насколько ценно может быть время для губернатора:
   - Возьми его секретарём вместо Элайна. Или же просто позволь ему следовать за тобой.
   - Зачем?
   - Твоя личность очень привлекает. Томас думает, что походив за тобой след в след с период, Брэнт либо разочаруется в тебе, либо поймёт, чего хочет сам.
   Брайан вгляделся в лицо юного герцога Лоасса. Тот смотрел вроде бы прямо и честно, но в его глазах было много огня и решительности, много нечётких мыслей, так что Брайану захотелось отказать. Он попытался короче и точнее выразить свою мысль:
   - Им полностью владеют его страсти.
   - Но он очень чист...
   - Стало быть, он будет чист ещё некоторое время? Ты не можешь этого знать. Никто ничего не может знать, кроме Бога.
   - Истинно так, - согласилась Шерил, повернулась и положила руку на плечо сыну. Он был с ней одного роста: - Идём.
   - То есть я не подхожу? - громко спросил юноша. - Я не подхожу даже для того, чтобы кофе приносить?
   - Вы хотите приносить кофе или приносить пользу? - спросил Брайан быстро. Увидев возмущение на лице титулованного мальчишки, Брайан и сам понял, что издевается, да над юнцом, которому мало надо, для того, чтобы почувствовать себя уязвлённым.
   Но Брэнт не вспылил. Брайан подумал, что надо всё же задержаться, хотя бы ради Шерил.
   - Нормальный крылатый вряд ли захочет носить кофе, - сказал Брэнт и немного неуверенно взглянул на Брайана.
   - А если я нуждаюсь в том, чтобы ты приносил пользу в виде кофе?
   - Перестаньте меня путать, маркиз Валери, - гордо резал Брэнт. - Я хочу приносить пользу империи...
   - ...Тогда тебе больше подходит военная служба.
   Шерил в отчаянии замотала головой. Её супруг погиб не так уж давно.
   - Шерил, вы хотите внуков? - мягко спросил Брайан.
   - Да.
   - Будучи со мной, ваш сын может захотеть уйти в монастырь. Оттуда обратной дороги нет.
   - А как же вы? - быстро спросил Брэнт.
   - А я не могу иметь детей. Никто из беглых или расстриженных монахов так и не смог зачать. Может это проклятие древней магии на церкви, о которой мало кто знает. Может быть, это закон природы для крылатых, - Брайан немного помолчал. - Но в армии, под руководством опытных стратегов, тренеров, наставников, а самое главное - в мирное время, опасность быть потерянным для общества и семьи или быть банально убитым, очень мала.
   Брэнт молчал. Шерил - тоже. Брайан протянул вперёд две раскрытые ладони.
   - Здесь карьера служения мечом, ранения и боевые подвиги, муштра и слава, красавица-жена знатного рода и... не знаю, что там у них ещё может быть плохого, - Брайан сжал один кулак. - А здесь путь служения Богу, помощь даже тем, кого должен презирать, бедность, неспособность мстить за родных и защищать их честь, безбрачие и бездетность, одиночество, века в тёмной сырой келье и одна только надежда на то, что успеешь усмирить все свои порывы до Конца Всего.
   И Шерил и Брэнт одинаково широко открыли глаза. Брайан, ради честности, продолжил:
   - На самом деле вы можете пойти одним путём, затем попробовать себя в другом и выбрать даже не третий, что между ними, а совершенно иной путь. В конце всего вы можете обнаружить, что молитва не интересует, а духовный меч - атавизм, доставшийся от предков, что вы... поэт, или жить не можете без музыки, или находите упоение в переводе романов на конкретные языки. Но сейчас я вижу, что вы хотите быть как кто-то, кто вызывает у вас уважение и восхищение. И это воин или монах.
   - Так я должен выбрать?
   - Я приму вас, если вы поклянётесь, что не будете выбирать.
   - Это легко.
   - Легко всегда только первое время. Это первая истина. Вторая - за всё надо платить. Абсолютно за всё. И если вы так уж хотите служить Ньону вместе со мной, то вам, герцогу, придётся подчиняться мне, маркизу. Терпеть мою грубость, может статься и оскорбления, а самое главное, я перережу вам два пути, о которых вы мечтаете в тайне. Перережу только ради того, чтобы вы не стали клятвопреступником. Подумайте пару дней. Хотите ли вы пожертвовать будущим потому, что у какого-то там Брайана Валери есть принципы и он продолжает распространять их на окружающих?
   Брэнт мог сколько угодно злиться на Брайана, но он ушёл, зачарованный чем-то. Брайану оставалось только вздыхать. Этот юноша-герцог принадлежал к числу восторженных душ, которых могли очень глубоко поразить самые разные неожиданности, намёк на красивый образ и мираж чьей-то гениальности. Так что Брайан, ставя необычный вопрос, надеясь оттолкнуть, всё же просчитался.
   На следующий день Брэнт принёс свою клятву. Шерил попросила о встрече и поблагодарила Брайана. Она действительно ждала от сына, что он либо подастся в армию, либо к доспешникам, либо сбежит в монастырь.
   Буквально через несколько дней Стефан Вир прислал своего потомка, герцога Делорта, для помощи Брайану в создании архива. И Анжел Делорт, понимая, что быстрый запуск системы архивов скорее упростит работу губернатору, тоже, по его примеру, стал немодно много работать.
   Последним крылатым, предпочитавшим работу подле бывшего святого праздности возле императора, стал Кристиан Санктуарий, герцог Рэйли. И если Брайан использовал Брэнта как разносчика кофе и посыльного, а Анж дышал лишь над мелкими неровными строчками Брайана на бумагах, то Кристиан Рэйли просился в доспешники.
   - Нет ни одной особенной причины, чтобы я отказал тебе, - говорил Кристиану Брайан. Собеседник был немного моложе, и не попал в их с Роджером и Уорреном компанию в детстве, но Брайан очень хорошо знал потомка Санктуария.
   - Тогда почему ты не даёшь прямого согласия? - поинтересовался Кристиан. Бог знает, каким образом, но у этого парня была редкая, совершенно ангельская внешность, что сам Алекс Санктуарий считал женоподобностью и всячески высмеивал. Ко всему прочему Кристиана иногда действительно можно было принять за девушку: к роскошным глазам и коже, тонкой талии и длинным ногам, прилагались мирный характер и харизма, очаровательная и милая. С другой стороны герцог был парень не глупый, часто сомневающийся, но всегда делающий правильный выбор. Что касается его нерешительности, то ей страдали многие крылатые, рождённые задолго до войны Севера и Юга.
   - Если всё принять во внимание, то тебе будет тяжело влиться в ряды доспешников. У них свой, так сказать, взгляд на вещи. Кроме этого я ещё и внушил им, что им полезно никого ни во что не ставить. Они недавно арестовали Алекса за то, что он расколотил весь запас латкора в...
   - Я слышал об этом, - Кристиан отвёл глаза, немного помолчал. - Он сумасброден, мой предок.
   - Мои тоже не из взбитых сливок. И если они совершат преступление, тебе придётся арестовать их, а потом разбираться.
   - Тем более, тебе пригодиться высокородный в рядах доспешников.
   - Да, но настолько высокородный?
   - Почему нет?
   - Я и не говорил - нет. Просто предупреждаю о том, что доспешники это не орден и не отряд, а, скорее, братство со своими внутренними законами. Припомни, как обсуждаются Каноны. Все стараются вытянуть на себя как можно больше свободы, достать для своего вида как можно больше прав и избавиться от ограничений. Доспешники ведут себя так постоянно. Я уже кому-то говорил, что я собрал их только потому, что они идеально соответствуют цели, но кого-то, кто не может похвастаться настолько же круто смешанной кровью, они могут перемолоть вместе с костями.
   - Тебя же они не перемололи, тебе они наоборот подражают.
   - Кто это сказал? - усмехнулся Брайан. - Я просто не лезу в их дела. Я им не командир, я только тот, кто дал им задачу и платит за результат. Ты же собираешься полностью окунуться в их болото... хотя это лучше назвать лавой...
   - Как насчёт должности наблюдателя и консультанта на первых порах?
   - Ты что-то задумал?
   - Пока ничего. Когда ты в последний раз видел их? Когда ты в последний раз обращал на них внимание? Полагаю, ты чего-то не знаешь о них.
   - У тебя такой вид, что ты знаешь. Выкладывай.
   - Помнишь, как однажды Моргана повязала тебе длинную ленту на шипы?
   - М, да. Это был какой-то праздник... весной или летом.
   - Ты забыл об этой ленте, и она так и следовала за тобой полдня.
   - Это правда. Ну и что?
   - Они носят на левом плече либо имитацию твоих шипов и доспеха, либо наращивают похожие. И носят плащи, куртки как у тебя и подобную ленту на шипах. Говорят, что это красиво. Среди них ты выглядишь как доспешник.
   У Брайана еле хватало сил не рассмеяться:
   - Не может быть. Я бы заметил.
   - Но не заметил.
   - И что, ты тоже такую ерунду наденешь?
   - Если они примут меня, то придётся, - Кристиан поёрзал в кресле. - Даже галстук носить перестану, если надо.
   - А крылоскол с ними лить будешь, если надо?
   - Да, только без увлечённости. Ты знаешь меня. Я стараюсь избегать похмелья.
   - Ладно, - Брайан фыркнул от смеха, - попробуй. Но скажи им, что я долго смеялся.
   - Тогда перестань сдерживаться, если тебя так распирает, - сказал Кристиан и Брайан расхохотался.
   Когда Брайану однажды попался на глаза один из доспешников (он даже не всех помнил по именам), он снова прыснул от смеха, потому что они действительно подражали ему. Но в следующий раз, наблюдая доспешников в зале суда, он отстранённо подумал, что их идея с шипами и доспехом на плече что-то да значит для шипастых и инуэдо, а шитая блестящая лента, по аналогии с тем праздником, означает своего рода избранность. К тому же она действительно красиво развивается за спиной. Напоминает крылья, наверное.
   Первое, однако, о чём рассказал Брайану Кристиан, это о том, что доспешники работают больше, чем должны, и при этом ощущается, что их попросту не хватает, так что Кристиана они приняли почти благожелательно. И раз герцог Рэйли говорил об этом, когда его руки и ноги были на своём месте, то так и было.
   Брайан предложил доспешникам объявить набор. Мгновенного эффекта не было, но к концу года количество доспешников возросло почти до сотни, причём принимали уже не только полукровок, но и крылатых и даже взяли двоих, чистейших кровей, инуэдо.
   И как-то вдруг наступил период тёплой весны, заставив поражаться тому, как быстро пролетел ещё один год в Ньоне.
   Сезон танцев и ночей келлера в ожидании чего-то или кого-то - начался. Перевёртыши искали пару для очередного пятилетнего контракта, люди договаривались о браках детей, фиты устраивали групповые свидания, крылатые влюблялись. Впрочем, иногда всё бурно смешивалось в одно большое действие по созданию ещё одной семьи. Так что у пар случалось, в разных пропорциях и последовательностях, были и свидания, и письменные оговорки, и вмешательство родителей, и даже любовь, если везло.
   Брайан хуже смерти ожидал весенних сезонов танцев. Его родная мать вспоминала о нём именно в сезон и всеми хитростями вытаскивала на глаза большого скопления леди. И по какой-то неведомой причине то, что он монашествует, или то, что он не собирается жениться никогда-никогда-никогда, раньше создавало ему романтический что ли, шлейф из нескрываемого интереса знакомых матери девушек и женщин. Но хуже всего было то, что он был в состоянии влюбиться, повинуясь весне, даже будучи кардиналом, и даже не в полном смысле являясь мужчиной (что лично для него уже тысячу лет было загадкой).
   В этом году, после всех скандалов, ситуация обострилась многократно. С одной стороны ему, что бы он ни делал, в вину вменяли влюблённость в эскортесс, потерю святости, некрасивые сцены с придворными дамами и недостатки в обхождении, а так же шипастое (попросту опасное физически) плечо. С другой стороны никто не знал о его неспособности к деторождению, но все верили, что теперь-то, как мирянин, он женится. А если женится, то политический курс императора таков, что повести одинаково может и северянке, и южанке.
   Но всё немного осложнилось, когда прошёл слух, что Моргана Аргиад возвращается. Как водится, тот, для кого это было важно, Брайан, услышал об этом почти последним. На следующее утро Кристиан рассказал об этом слухе доспешникам, чтобы они знали, с чем придётся столкнуться. Ведь если Моргана ступит на землю столицы - она нарушит закон Ньона.
   Всё же, несмотря на готовность доспешников к действию, Моргана появилась в танцевальном зале однажды вечером.
   Она... парила над поверхностью пола.
   В законе было записано: "...Ни один эскорт и ни одна эскортесс не ступит на землю Ньона..."
   Моргана и не наступала. Никто и не слышал о такой способности у эскортов. Она не нарушила закон и потому доспешники вдоволь, наверно, насмеявшись, пропустили её.
   Закон подписывали в присутствии Сапфира. Тогда Брайан обратил внимание на резко улучшившееся настроение ясновидящего, но сделал, как теперь ясно, неверные выводы.
   Брайану захотелось что-нибудь сломать. Хорошо, что эскортесс нельзя убить без подготовки и нельзя причинить ей боль. Значит ей можно ломать кости сколько угодно. Она так удобна, чтобы срывать на ней зло... может жениться на ней? О, так она и вызывает самую сильную его ярость. Два в одном. Стоит подумать об этом на досуге, да, ведь в этом совпадении несомненно скрыта какая-то тайна Вселенной.
   Моргана насмешливо поклонилась ему. Он был сейчас единственным представителем местной власти, потому что императора и Уайт-принца не было на вечере.
   - Не гневайся, Брайан. Я же не нарушила твой закон.
   - Я как-то сказал тебе, чтобы ты убиралась с моих глаз. Не закон, но моё искреннее желание никогда тебя не видеть... - Брайан не договорил, потому что, как ни странно, не стал хотя бы малой частью врать. Всё же рад был видеть подругу, пусть и бывшую и не хотел показывать даже чуточку вранья перед обществом. И потому постарался улыбнуться и протянул руку: - Раз уж ты здесь, закон не нарушаешь... потанцуем?
   - Мне придётся нарушить закон, чтобы танцевать, - она подняла вверх указательный палец. - Ирония, не находишь?
   - Ирония в том, что ты появилась на вечере танцев, не собираясь танцевать. В белом платье... с оборочками.
   Моргана начала заливаться ярко-розовой краской. Послышался смех, или, скорее, сдавленный хохот Сапфира. Он предсказал, что она будет продолжать добиваться любви Брайана, когда будет в таком платье.
   - Мало ли, что мог предсказать ясновидящий? Всё не так.
   - Да, - Брайан поднял голову, окинул женщину взглядом и она смутилась.
   - Да, - стараясь держаться достойно, кивнула она. - Ты знаешь, что незачем улыбаться? У тебя ещё глаза красные от злости. Пугаешь.
   - Для чего ты вернулась?
   - Повидать друзей.
   - Как тебе такая программа: дам тебе разрешение ходить по этой земле двое суток, а затем ты опять исчезнешь?
   - Я хочу остаться.
   - За тобой придут другие. В этом случае ты не имеешь права здесь задерживаться.
   - Подумаем об этом завтра. Я соскучилась, действительно... соскучилась по эйерну, вину и танцам.
   - Хорошо, танцуй.
   - С тобой?
   - Уже нет.
   Брайан сбежал оттуда с болезненным чувством уязвлённого самолюбия. Это было совсем непривычно для него, но проигрывать, он знал, никто не любит, и так объяснил сам себе яркость своих эмоций.
   В ту ночь он ещё и уснуть не смог.
   А утром пожалел, что отросшие после потери святости волосы подстригал исключительно сам, не пользуясь услугами мастеров. На голове что-то, похожее на костёр в ветреную погоду.
   Долго искал нужный договор, который лежал на столе прямо перед ним.
   Забыл поесть.
   Опоздал дважды.
   И волновался, ожидая её прихода.
   Она же придёт к нему? Сюда, в ратушу?
   Когда наступил вечер, а Моргана не появилась перед ним, он понял, что может взорваться от малейшей помехи или невнятности. Если бы сейчас сломалось перо, он бы разнёс весь кабинет в щепки. Если бы вошла сестра Нэнсаль, монахиня из монастыря неподалёку, которая иногда приносила ему еду в ответ на старую услугу их настоятельнице, он бы наорал на неё, вдруг начни она мямлить хоть что-то.
   Но вошла Моргана. В тот момент он ещё ждал её, но уже был настолько недоволен ею, сам собой, работой, которая не спорилась, застройщиками, которые медлили, что уже горел изнутри. Он скинул плащ и стоял, думая потушить огонь в камине. Только вот ноги с появлением Морганы приросли к полу.
   - Ты, кажется, ещё злее, чем был вчера, - сказала она, подойдя.
   "Я ждал тебя с самого утра. Если бы пришла утром или хотя бы днём, то не опоздала бы на танцы этим вечером".
   - Что молчишь? Кто разозлил тебя? Это же не я, да?
   Эскортесс подошла к нему и положила обе ладошки на его руки, скрещенные на груди. Потом она ласково коснулась его щёк и волос.
   - Давай посадим это ужасное существо в Синеренесси, на цепь.
   - На цепь надо бы тебя посадить, - вяло отвечал Брайан. Его скрутили изнутри совершенно неведомые, но сильные желания. Он боролся с ними тем, что оставался недвижим и молчалив. Моргана в этом на данный момент очень мешала. Отвлекала.
   - Ты не могла бы уйти? - попросил он её.
   - Но мы должны поговорить.
   Брайан застонал.
   - Почему ты не слушаешься? - спросил он. - Ты как они.
   - Как те эскортесс, которые тебя домогались?
   - Да, только хуже. Я... устал. Уходи.
   - Отдохни со мной, - ласково сказала она и, расцепив его руки, обняла его и наклонила его голову к своей груди, как делала его мать, когда им с Роджером было совсем мало лет. - Так хорошо?
   - Да, - к Брайану чудесным образом возвращались спокойствие и уверенность. Он вдыхал её аромат и ни о чём временно не думал.
   - Ты собираешься прибыть на танцы к последней свече? - спросил он, так и не оторвав лба от её ключицы.
   - Не знаю. Я ничего не планирую с этими танцами.
   Брайана стала жечь одежда. Он оторвался от эскортесс и отошёл в сторону, чтобы расстегнуть, а потом и снять куртку. Пока он справлялся с левым рукавом, Моргана прошла к столу.
   - Ты, судя по всему, сейчас уходить не собираешься? - интересовалась она как бы невзначай, и он при этом прекрасно чувствовал её взгляд на своей спине.
   - Ещё слишком много дел.
   - Ну, тогда, - она вздохнула, - я побуду с тобой.
   Он повернулся к ней, чтобы быстрее отправить её прочь, но оказалось, что она уже скинула свою шаль на его стол и сидела прямо на документах.
   - Чёрт, ну что ты делаешь?
   - А что? Я аккуратно. Потом всё найдёшь.
   - Не уверен.
   Моргана издала смешок. Она смотрела на его рубашку без рукавов. Хайнек Вайсваррен умудрился даже эту вещь сделать тёплой и прицепить меха. Брайан оглядел себя - вроде бы ничего смешного. Моргана. Не опять ли она была той, какой стала в последние дни в Ньоне - кокетливой, изощрённой любительницей флирта?
   - Чего ты опять злишься? - спросила она, почти притворно надув губки.
   - Ты игнорируешь меня и то, что я тебе говорю.
   - Вовсе нет.
   - Может мне говорить громче, чтобы до тебя дошло? Так ведь обычно делают, когда проявляют гнев?
   Она перестала улыбаться и совершенно серьёзно сказала:
   - Если ты так сильно злишься, что не можешь успокоиться, то можешь выместить на мне всё... Если виновата я, то, пожалуйста, можешь накричать, высказать мне всё, оскорбить. Хочешь - ударь со всей силы. Мне бы только платье осталось цело и кровью бы не испачкать. Лучше бей в живот.
   - Крылатые не бьют женщин.
   - А что вы с ними делаете, когда... ну... когда... они...
   - Для мгновенного достижения воспитательных целей существует порка.
   - А.
   - Говорят, крылатые переняли это у людей с южного материка ещё в те времена, когда только явились с Аконита. Так что мы тоже от людей переняли кое-какие обычаи. В основном недостойные.
   - Когда ты так подходишь, с красными глазами, и ещё так спокойно рассказываешь... у меня мурашки по коже бегут. Я, пожалуй, пойду, - Моргана дёрнула, было, шаль, но листы под ней неизбежно сдвинулись со своих мест. Она с тревогой оглянулась на Брайана и куда аккуратнее подняла свою шаль: - Извини.
   Брайан успел подойти, чтобы взять её за руку и помочь спуститься на пол. Моргана не спрыгнула, а соскользнула, и кипы бумаг вместе с ней слетели вниз.
   - Извини, - опять сказала она, только Брайан не слышал. Ощущать её тело своим было неимоверно приятно. Он не помнил в то время ничего, что бы настолько же нравилось ему. С опозданием осознал, что взял её за плечи, чтобы не дать ей уйти и продлить новое удовольствие.
   - Ну хорошо, - согласилась она, - можешь делать со мной что хочешь. В конце концов, это всего лишь платье. Хотя знаешь, я предпочла бы порку. Платье же от этого не пострадает.
   Брайану уже было тяжело дышать. Он нервно сглотнул, облизнул губы.
   - Мне нравится то, что ты говоришь, - сказал он, уже переставая анализировать свои действия.
   - Что именно? - она продолжала стоять близко, но чуть отстранилась, тогда он придвинулся к ней вплотную и притеснил к краю стола.
   "...Можешь делать со мной что хочешь..." - мысленно ответил он, а вслух сказал немного иначе: - Мне нравится, когда ты послушна и соглашаешься со мной.
   - Я так поняла, что это нравится всем мужчинам. Для вас это естественно.
   Крылатый едва не пришёл в себя после упоминания о других мужчинах. Он в своей голове обвёл глазами зал с розой, заглянул в глаза каждому из царей-перевёртышей, императору, и вспомнил Ральфа Оллуа.
   - Ты отравила меня?
   Моргана перестала дышать.
   - Но как ты это сделала?
   - Я не травила тебя, - непонимающе смотрела на него эскортесс. Она действительно не травила его. - С чего ты взял?
   - Я странно себя чувствую.
   Моргана освободилась и обвила его талию руками, затем прижалась к нему своим телом ещё сильнее. Это было... до того, как она потёрлась об него словно...
   - Что ты делаешь?
   Эскортесс потёрлась о ту часть его тела, которая, казалось, уже мало на что была способна. С поры юности он уже забыл об том, как именно ощущается одно из самых грешных удовольствий.
   Он толкнул Моргану к двери. Глаза б её не видели! Заставить его испытать такое! Зачем?
   - Зачем? - стараясь не впадать в панику, с напором спросил Брайан. - Зачем соблазнять меня? Хочешь остаться в Ньоне - оставайся. Но это, зачем?
   Моргана, как ни странно, промолчала.
   - Я не должен был этого испытывать. За мою тысячу лет... мне, чёрт бы тебя побрал, удалось так ничего и не узнать об этом!
   - Но как же так?! - возмутилась Моргана. - Ты так реагируешь, будто бы я тебя тут невинности лишила! Знаешь теперь, название тому, что чувствуешь, ну и что? Понял, что просто хочешь меня, как и все. Даже не так, а: ты понял, что твоему телу мужчины требуется моё, женское. Но ничего же не случилось! Ты остался чист, как и был.
   Брайан посмотрел на неё. Его мозг уцепился за одну идею:
   - Это чувствуют все мужчины?
   - Да.
   - Ты уверена?
   - Абсолютно.
   Если подобное испытывают все мужчины, то они гораздо лучше, чем он думал о них. Он вспомнил, как Джулиан после первой свадьбы на человеческой женщине, почти не выходил из спальни. Он вспомнил, какими глазами иной раз смотрел отец на свою жену, Оливию, думая, что никто этого не замечает. И он понял, почему крылатые, даже такие мудрые древнейшие, постоянно посещают дома свиданий. Так что Роджер со своими многочисленными уловками и методами соблазнения просто был слабовольным в отношении к этому чудовищному напору желания. Да вся прошлая святость не идёт вообще ни в какое сравнение с тем, насколько сильного врага в себе приходится побеждать каждому мужчине, когда рядом женщина, красивая или любимая, может быть просто легко одетая и когда она так близко!
   - Ну что? - Моргана отвлекала его от мыслей. - Брайан, ты в порядке?
   - Я? Зная теперь чуть больше, думаю, что справлюсь, - и он через силу улыбнулся ей. - Иди ко мне, ближе.
   Моргана сделала один шаг, другой:
   - Чего ты хочешь?
   - Позволить тебе обнять меня. Дружески.
   - Ты сам себе не врёшь?
   - В чём? Думаю, что ты права, и я должен был бы узнать об этом раньше. Теперь, когда я подумал, мне многое стало понятнее, - впервые за всю свою жизнь он говорил то, во что и сам не вполне верил. Была бы Моргана крылатой, то поймала его на мельчайшей доли лжи. Но если она в результате обнимет его, то врать окажется приятно.
   "Господи!.. Я начинаю понимать своего распутного брата!"
   - Я... рада за тебя, - нерешительно сказала женщина и обняла Брайана. Он прижал её к себе и некоторое время не отпускал. Заговорил, гладя её волосы и стараясь быть честным:
   - Теперь, когда я знаю признаки, мне будет куда проще бороться. И, думаю, когда это стало моей проблемой, а не твоей виной или твоим умыслом, мы могли бы стать друзьями как прежде. Честно говоря, мне не хватало тебя рядом. В этот год, когда рядом не стало ни Роджера, ни Уоррена, ни тебя, и монашеская, даже вся церковная братия больше меня не поддерживает, я стал чувствовать одиночество. Я стал скучать по тебе. Кстати, все эти Каноны заставили меня смотреть на твой поступок тогда, с Ральфом Оллуа, иначе.
   - Тогда чего же ты так злился? - напряжённо спросила она, взглянув на него исподлобья.
   - Из-за множества вещей сразу, - уклончиво сказал он. Повёл её в сторону, сделал шаг, и Моргана снова оказалась между ним и столом. Закрыв глаза, он прижался к ней. Её волосы пахли сладко, как волосы крылатой женщины, но и пряно, как специи, и густо, как цветы, согретые солнцем.
   - Брайан... ты что делаешь?
   - Обнимаю тебя.
   - Это значит, что ты сейчас не борешься с желанием.
   - Да? - губами ощущать её волосы было тоже приятно. - То есть, тебя нельзя обнимать? Мне, да?
   - Можно. Тебе, - сказала она, немного помолчав.
   Он легко касался губами её волос. Она терпела, не шевелилась, но затем начала гладить его руки. Пару раз его губы касались её кожи на лбу и щеках. Целовать её лицо - что новое удовольствие. Похоже, она забралась под его рубашку, потому что он почувствовал её ладони на животе. Моргана гладила его там обычно, неторопливо, но постепенно возросло понимание, что со всей этой ситуацией нужно срочно что-то сделать. Нужно также прикоснуться к ней. Он резко отодвинулся, но её платье, на его взгляд, было надёжно застёгнуто и зашнуровано. Ему никогда не разобраться с хитростями женского туалета.
   Моргана, прошептав: "я больше не смогу", бросилась прочь.
   Пока Брайан приходил в себя, огонь в камине потух, а последние свечи догорели окончательно. Он прошёлся по предрассветному Ньону и дошёл до дома Роджера. В голове ни одной связной мысли.
   Утром, проснувшись, он первым делом спросил себя: он что, действительно сказал ей, чтобы она осталась в Ньоне, если хочет, но только не соблазняла его?
   Ясно, что это была ужасная глупость с его стороны, но важен и ответ. Потому что если да, то он будет отныне ждать каждой новой встречи и горько сожалеть, что на ней присутствует кто-то ещё, кроме них двоих. А если нет, то...
   Не хотелось бы понять, что она так честна перед ним и собой, что уедет, не воспользовавшись его словами. Лучше, когда Моргана Аргиад чуточку хитрит, но находится вблизи, чем когда эскортесс проявляет наличие совести и прямоты где-то на севере, куда ему дороги нет.
   Этим вечером всё должно уясниться.
   Моргана не стала ждать до вечера и приехала к нему утром - это говорило о том, что её тоже кое-что очень волнует.
   Но первый её вопрос удивил:
   - Моя шаль - здесь?
   - Экая бесцеремонность, Моргана Дан-на-Хэйвин! - сразу обернулся к ней Энтони, заехавший, чтобы передать от Сильвертона срочный пакет. - А как же реверанс и два слова о погоде?
   - Какие два слова? Пасмурно, и - дует? - Моргана изящно, но слишком соблазнительно, а, значит, без достоинства, сделала реверанс.
   - Здесь ваша шаль, - несколько вызывающе произнёс Брэнт и шагнул вперёд, сняв с каминной полки аккуратно свёрнутую шаль. Он протянул Моргане её вещь и сказал: - Сегодня утром я вошёл сюда и увидел такой чудовищный беспорядок, какого ещё здесь не было. Мне даже не пришлось спрашивать, чтобы узнать имя последнего посетителя. Это были вы, так ведь?
   - Ваше имя?
   Брэнт официально представился и поклонился, но сделал это так холодно, как сделал бы это Сильвертон - для этих двоих репутация была очень важна и они бы ни за что не проявили достаточную учтивость к женщине, чьей заботой долгое время были лишь постельные предпочтения царей-перевёртышей, нынешних принцев от севера.
   - Вы так аккуратно сложили всё, спасибо, - улыбнулась Моргана юноше. Тот начал покрываться розовыми пятнами, но при этом сжал губы и посерел глазами. Вид его был настолько говорящим, что если бы он сказал то, что на самом деле думал, это было бы почти бессмысленно, если не комично:
   "Я не сдамся тебе, Аргиад! - наверняка очень патетично говорил Брэнт про себя. - Я ни в коем случае не пополню рядов твоих воздыхателей и любовников, ты, мерзкая падшая женщина!"
   Моргана была внимательна к таким вещам и всё поняла равно с остальными, но только улыбнулась, может, чуть грустнее.
   В кабинете ещё было слишком много народа. Брайан одновременно вершил канцелярию, рассматривал заявления на получение лицензии на торговлю и следил за тем, как продвигается Анж в поисках одного достаточно важного постановления местного суда. При этом над душой Брайана стоял Энтони, ожидая ответа на посылку главы клана, и тут ещё Брэнт с Морганой разыгрывали пьесу:
   - Губернатор всыпал вам вчера, маркиза, не так ли? - поинтересовался Брэнт. - Уверен, что всё понял правильно.
   В кабинете повисла тишина, все головы, что ещё не повернулись в сторону Морганы, сделали это. У эскортесс глаза стали больше, а улыбка - шире и хитрее.
   - О чём это вы?
   - Что он делал? Порол или изничтожал словесно?
   - Я даже и не знаю, что вам ответить. Меня тут считают глупой, вздорной и порочной, но вы действительно думаете, что маркиз Валери с его-то прошлым может допустить жесткость?
   На сторону Брэнта встал Энтони:
   - Допускаю, что ваши трения из недавнего прошлого, а так же то, что вы, несомненно, умеете показывать свою глупость, вздорность и порочность, и послужили неплохим аргументом к порке.
   - Тони, Брэнт! - негромко позвал Брайан, продолжая заполнять бумаги. - Вы двое там что, меня защищать вздумали? Что за разговоры?
   - Боже упаси защищать девственника от хорошенькой дамочки! - в притворном ужасе воскликнул Энтони.
   Брайан сунул перо в чернильницу и посмотрел на большую часовую свечу. Времени было достаточно, так что он мог бы не торопиться и принять каждого отдельно. Тогда бы появился шанс хотя бы намекнуть Моргане о своих мыслях.
   Но прежде нужно избавиться от разговорчивого племянника. Брайан сделал знак торговцам, чтобы они подождали. Стёр с пальцев чернильные пятна. Энтони настороженно поглядывал на Моргану, при этом встав так, чтобы отрезать женщине дорогу к столу Брайана. Брэнт встал чуть правее, но, по сути, так же.
   Брайан вскрыл пакет Энтони и высыпал всё содержимое на стол, поверх других документов - за ними в его кабинете никогда не было видно самого стола.
   - Он что, думал, что я, дважды взглянув, со всем этим разберусь? - спросил у Энтони Брайан. Там были планы на строительство дворца по задумке Сапфира. Всюду виднелись пометки Сильвертона, значит, отец, как мог, перекроил грандиозные планы предка и при этом постарался сэкономить. Неясно только, чего Сильвертон хотел от Брайана. Ему требовалось внимание сына или губернатора? - Он на словах ничего не просил передать?
   - Нет, ничего. Сказал, чтобы я притащил тебя в семью к обеду.
   - Скажи ему, что я буду разбираться с его посылкой вместо обеда, - говорил Брайан, а руки его собирали всё обратно в пакет Сильвертона.
   - Он меня за это повесит на стену своего кабинета вместо дежурной сабли. Брайан, сделай исключение.
   - Сегодня - не могу. Пошли приглашение завтра, - и улыбнулся племяннику. - И просто повиси там до вечера. Я тебя обязательно сниму.
   Закрылась дверь. Моргана ушла. Вздорная? О, выходит, что так. Неужели подождать было никак?
   - Брэнт, выясни её расписание и договорись о встрече на сегодня, - приказал Брайан. При этом Брэнт понял, но не сдвинулся с места. - Лучше сделай это сейчас и добейся непременно. Мне будет неприятно, если она решит разыграть обидчивую и гордую женщину как раз тогда, когда ещё не всё решено.
   - Так вот оно что... - протянул Энтони, когда за Брэнтом закрылась дверь, - Сильвертона ты отшвыриваешь ради Аргиад?
   - Сегодня она должна покинуть Ньон.
   - Она не хочет?
   - Само собой. Этого, как я вчера понял, вообще мало, кто хочет.
   Брайан передвинул к себе очередное письменное заявление на открытие торговой лавки, а заодно спрятал глаза от присутствующих.
   - Женщины хотят, - осторожно сказал Энтони. Со стороны торговцев послышались одобрительные возгласы. - Ни одной дамочке не должно быть приятно её присутствие. Они ревнуют. Не прощают даже взгляда в её сторону.
   - Значит, в Ньоне нет ни одной достаточно чистой душой женщины. Как и говорил ещё шестнадцать тысяч лет назад Толий Тамирский: женщина в себе заключает все известные грехи и соединение их... он ещё много говорил чего... не буду цитировать - он мог бы и лаконичнее выражаться, а я сейчас занят, передай благодарность за это непосредственно своему деду.
   Энтони негромко рассмеялся и пояснил причину своего веселья:
   - Тебе идёт отсутствие святости. Ты стал меньшим занудой. Поеду что ли, намекну деду, что его жена ревнует его к Аргиад.
   Брайан хотел было запретить Энтони разыгрывать Сильвертона, но племянник уже скрылся. Некоторое время Брайан работал почти молча.
   - Так что же там с Аргиад? - тихонько спросил Анж.
   - А что с ней?
   - Что если она опять придумает, как тебя перехитрить?
   - Я, честно говоря, никогда не собирался с ней вступать в споры... и сам виноват, впредь законы буду прописывать точнее.
   - Но если...
   - Она будет ждать тебя у Ксениона. В любое время, - сказал вошедший Брэнт. - Она что, ещё думает завлечь тебя?
   Брайан не смог сдержать улыбку:
   - Нет. Она меня не хочет.
   - Почему ты так уверен? - спросил Анж. - Она же умнее остальных эскортесс, может просто вида не подаёт.
   - Нет, - Брайан улыбнулся ещё шире, вспомнив вчерашний вечер. - Я действительно уверен в этом, потому что причина - есть.
   Она воспользовалась бы его незнанием вчера, если бы хотела его. Роджер постоянно соблазнял невинных девушек где угодно и когда угодно. Сколько скандалов из-за этого пережил клан лет семьсот-восемьсот назад!
   Но тут Брайан перестал улыбаться и очень серьёзно попросил Брэнта создать окно в его расписании задолго до вечера, чтобы, если Моргана уедет вечером, у неё было время на сборы.
   Глава 9. Ловушка семьи, ловушка крови
   Моргана предпочла не заставлять его ждать, когда он приехал, и десять раз нанесённую на лицо и смытую краску не стала снова накладывать, и по коридорам бежала, игнорируя удивлённые взгляды.
   Двери закрыла, Брайана обняла за шею, да так и осталась, ожидая, когда его руки коснутся осторожно её спины. Да, всё так, как было вчера: он преувеличенно осторожен и ни в одном из его движений нет смелости страстного любовника, но пылает из-за неё, она это чувствует!
   Впрочем, в её хозяевах никогда не числились крылатые. А вдруг они все внушают такое впечатление?
   - Ты уедешь или останешься? - спросил он, немного отстранив её. - Чего ты хочешь?
   В объятиях Роджера в ней просыпались и трансформировались самые разные ощущения, но такого точно не было... Или она чувствует свою любовь, а не его? Не иначе как свою. Да, точно, ибо чужие чувства во все века мало кого волновали.
   - Я не знаю. Если можно, то я останусь.
   - Тебе нельзя оставаться, - Брайан покачал головой. - Во-первых, ты не знаешь, как отреагировал император на твоё возвращение...
   - На его счёт не беспокойся.
   - ...А во-вторых, Моргана, что я могу сделать с законом? Я не могу отменить его ради тебя.
   - А я и не прошу. Буду преступницей...
   - Доспешники...
   - Я сбегу от них.
   - Один раз - может быть, а затем?
   - Я сделаю для каждого вот так... - Моргана сдвинула с плеча платье. А затем и с другого. Брайан нахмурился и принялся кусать губы.
   - Нельзя, - сказал он и решительно поправил её платье.
   - Можно. Я же с вечера буду преступница, и, если бы не ты... я бы не собиралась ею становиться.
   - Моргана, - вздохнул Брайан, - всё это... всего этого не должно было быть.
   - Но оно есть! И мне нравится. Брайан, давай это продолжим... я так хочу этого.
   - Ты должна понять, что я выгнал эскортов, потому что вы - опасны.
   - Ты всё ещё хочешь меня выгнать?
   - Нет, но должен.
   - Я-то не опасна. Ты знаешь мои мотивы, все.
   - Да. Но вряд ли любой общественный экзамен твоей персоны будет выглядеть серьёзно.
   - Не думай обо мне. Только оставляй окно открытым. Я приду, чтобы согреть тебя.
   Брайан потянулся к застёжкам куртки.
   - Что, уже стало теплее? - ухмыльнулась Моргана. Но тут же, в ответ мгновенно мелькнувшей мысли, развернулась и пошла к дивану у стены, говоря: - Впрочем, решай сам. Если хочешь скучать по мне ещё много лет... я уеду.
   Крылатый слишком долго молчал. Когда она уселась, развернула юбки и подняла на него глаза, то увидела в прищуренных глазах и тоску, и работу мысли. Стало быть, он ищет решение.
   - Я мог бы признаться, что влюблён в тебя, - сказал он и пошёл к ней. - Тогда это хоть как-то объяснит твоё присутствие в Ньоне. Всё встанет на свои места. Но это не будет... правильно.
   - Честно, но не правильно? - она повернулась к Брайану, когда он сел рядом. - А что тебе говорит твоя вера?
   - Что должен объявить тебя своей женой... как-то.
   - Брайан, я...
   - В Книгах Свидетельства нет решения абсолютно всех вопросов. Это было ясно всегда и всем. Но если быть честным до конца, то нужно следовать Завету, а в нём, пусть и много дыр без заплат, но логически верные линии провести можно. К сожалению, эти линии объединяют картину, которая мне не нравится. Судя по всему, я должен отречься от семьи, оставить Ньон и забрать тебя даже на другую планету, как бы это ни было сложно, потому что здесь...
   - Послушай, в этом нет необходимости.
   - Почему?
   - Если по Свидетельству, то союзы создаются для рождения детей. В нашем же случае, из-за меня или тебя ничего не получится.
   - По молитве всё даётся.
   - Ты уговариваешь меня? - улыбнулась Моргана, но Брайан не смотрел на неё.
   - Нет, я не думаю, что настолько очарован тобой, чтобы оставить клан и Ньон. Прости, если это не то, что ты хотела услышать. Но Сильверстоуны были со мной тысячу лет, а Ньон - это как бы моё творение. Моё детище. И я...
   - Я и не ожидала от тебя ничего такого. В конце концов, можно провести параллель между тобой и твоим близнецом. Он так и не смог оставить всё ради одной женщины.
   - Да, прости меня за эту честность.
   - О, мне нравится! Ты впервые за все периоды твоих поучений и грубостей извинился. Это следует отметить. Принести эйерна? Тореннского?
   - Зачем тратить время на такую чушь? - в его глазах засияла улыбка. Радовался, что легко отделался?
   Он придвинул её к себе и, немного отведя назад шипованое плечо, усадил женщину к себе на колени. Моргане стало ясно то, что если он не очарован ей полностью, то её тело ему, как и всем мужчинам, очень нравится. На секунду ей стало неприятно, но она только устроилась удобнее. Потянулась и обняла его:
   - Я могу сказать, что поймала тебя на слове, что ты разрешил мне остаться, лишь бы я тебя не соблазняла.
   - Это очень... плохо.
   - Как тебе ощущать себя... плохим?
   - Тоскливо. Сердце рвёт на части. Чувствую вину, хочется молиться, но стыдно и страшно.
   Услышав такой ответ, Моргана отодвинулась, чтобы посмотреть Брайану в лицо. Говорил ли он правду? Да, он потерял святость, но он был тем же добрым и честным крылатым и даже малейшая собственная неправота и краткая неправедная мысль давили на него сильнее жизненных обстоятельств.
   - Всё это временно. Как бы то ни было, я придумаю, каким образом оставить тебя в Ньоне, - сказал он, глядя ей в глаза.
   Оба помолчали. Ощущалось, что есть напряжение, а значит ещё много невысказанного.
   - Но даже тогда тебя будет тяготить то, что нужно скрывать своё отношение ко мне, - сделала вывод Моргана. - Тебе всё равно будет плохо от этого.
   - Скажи лучше, какое у тебя отношение ко мне?
   - Я тысячу раз говорила.
   - Хочу услышать.
   - Зачем? - она слетела с его колен и почти побежала в центр гостиной. - Если сегодня я уеду, то... зачем?
   - Моргана, - позвал Брайан.
   Но она уже не хотела слушать:
   - Тебе ведь важно это... быть чистым перед Богом, безгрешным... точно! Я уеду!..
   - Ты с ума сошла! - в его голосе был смех, но по едва слышимым полутонам Моргана разобрала, что её решение правильное.
   - Ты выбрал этот путь почти тысячу лет назад! Ты тысячу лет следовал ему! Так что же?.. - она болезненно сглотнула и обернулась к нему, решив высказать все свои мысли: - Тем более, ты сам признал, что ты рождён таким, что не можешь поклоняться женщине! Кто я такая? Кто я по сравнению с Тем, кто награждает и милует, кто наказывает, кто управляет тобой? Кто покончит с тобой в любой момент?
   Голос почему-то снизился до совсем тихого шёпота, когда она, помолчав немного, добавила:
   - Кем я могла бы быть для тебя по сравнению с Единым?
   Но он не услышал последних её слов, и они растворились, будто бы она никогда не думала ни о чём подобном.
   Брайан поднялся. Никакого религиозного подъёма в нём её страстная речь не вызвала. Его глаза посерели, а лицо стало строгим и напомнило времена его святости, но не одухотворённой внутренней силой, а чем-то другим, может быть покорностью своей судьбе. Однако было что-то ещё:
   - Только не говори мне, что ты боишься Его, - сказал Брайан. - Это ведь не так.
   - Нет.
   - Лжёшь. Ты боишься Бога. Но с чего ты взяла, что Он может забрать меня, если я начну лгать всем на этой земле? Ложь - не грех, в целом.
   - В целом. Ты увиливаешь и тебе самому от этого противно.
   Он отвернулся от неё. Моргана знала, что такое совестливое существо, как крылатый, сейчас обязательно признает правильность её рассуждений. Так и случилось:
   - Знаешь, пожалуй ты права. Занятно, что ты сбила меня с истинного пути и вернула обратно. И жаль, но должен поблагодарить тебя, - он спокойно прошагал к ней, склонился к её лицу и поцеловал лоб: - Спасибо.
   Его глаза, однако, горели, и каждую долю вдоха и выдоха ей казалось, что Брайан на волоске от чего-то, какой-то дикой выходки.
   Но он ушёл.
   В гостиную, крадучись и плывя одновременно, вошёл Ксенион.
   - Ну что? Уедешь?
   Моргана кивнула. Несмотря на то, что дракон ещё смотрел в ту сторону, куда ушёл Брайан, он как-то понял ответ Морганы.
   - Почему не смогла? Тут нежность даже на стены набрызгало. А здесь ещё ковёр тлеет. Ты сама не захотела. Почему? Так уважаешь мужскую цельность? Ты мне нравилась такой, какой была перед прошлым отъездом. Бросала их к своим ногам играючи, не задумываясь, могла и жизнь искалечить кому... ну ладно. Милочка, ну. Хочешь, выпьем вина?
   - А тебе можно?
   - Можно. Я, в отличие от тебя, на цеээ-элую половину человек. Целую половину, а? Целую и половину! То есть на три четверти. Но тогда я эскорт, а не дракон. Вот тебе и арифметика для ростовщиков - сплошные чудеса без всяких молитв! А им того и надо. Учебник для финансистов напишу и ещё заработаю деньжат. Актуально будет - принцы говорят, пора в образование вкладываться.
   - Дерзай, - играя зевающую леди, сказала Моргана, отлично зная, что все драконы безграмотны.
   - Что же делать? - в ответ актёрствовал отец. - У меня есть время только для питейных проектов!..
   - Тогда давай надерёмся так, чтобы твой галстук на люстре качался!
   - О! Когда ты так агрессивна, ты напоминаешь мне себя прежнюю, во времена войны. Идём. Быстрей.
   Должно быть, прогорело две свечи, прежде чем Моргана набралась решимости спросить у отца:
   - Когда я зарабатывала деньги для клана, продаваясь царям, Игрейна презирала меня?
   - Нет. Она немного сочувствовала тебе, но не лезла - не дура же. Но с чего бы вопрос, а, а? Валери надоумил? Брайан Валери?
   - Однажды.
   - Нет, это ж крылатый. Дан-на-Хэйвин - прежде всего женщины, которые сами за себя умеют постоять, пусть и слабые, как думается. Но это императрицы, правительницы древнего рода, которые во все времена повелевали мужчинами и покупали у них их силу. А покупали чем? Сексом, правильно. Мы единственный клан, который никогда не вступал в браки. А для чего? Чтобы, милашка, ни один посторонний не смог наложить руку на наши богатства, не повлиял на наши традиции, не изменил наших правил и не отнял наши права. Другие кланы усилились, в том числе, и браками, мы же - сильны вопреки всему. К тому же, ты, из-за своей особенной красоты и не была проституткой. Тебе за глаза приписывают миллионы любовников. А было их... всего пять. И то на Рашингаву меньше, я полагаю. Четыре, а? И с чего, ну с чего бы Игрейне, которая рожала от мало знакомых мужиков наследниц клану, презирать тебя?
   - Она-то подчинялась традиции и долгу, а я...
   - А ты не могла по-другому. Сама знаешь, вы так созданы. Не используй я ваши наклонности ******* круглосуточно, был бы полным идиотом.
   - А как ты понял, что я теперь вне этих наклонностей?
   - Увидел. На том вечере, с Классиком. Ты его хотела, но не так. Я видел в тебе это совсем иначе. Тебя в плену будто бы мелко-мелко в крошку нарубили, смешали наудачу с лунным камнем и в прежнюю форму залили. Ты совсем другая. Чистая, почти прозрачная, и яркая какая. И Классик это тоже понял, не знаю как. Нет, серьёзно, - Ксенион хохотнул, откинув голову, - смешали наудачу!.. Мол, что это у нас там получится?! Ну а стала ещё красивее, только внутри теперь... почти как она.
   - Кто она?
   - А не важно, - весело сказал Ксенион и взялся за бутылку. - Давай ещё налью!..
   - Как кто? Ну скажи-скажи-скажи!
   - Как мама, кто ещё? Как твоя родная мать.
   - А ты её любил?
   - Как мог.
   - То есть сильно?
   - По-разному, ты же меня знаешь. Сегодня сильно, завтра не люблю совсем, в следующем лунном периоде дарю самоцветы, затем опять люблю, а потом секс как в последний день жизни... и не плакал, когда её хоронили, а через полпериода чуть от тоски не издох. Оно и так бывает же.
   - Мне кажется ты прав, но у меня всё было не так, так что мне сложно верить в твою любовь, уж прости.
   - А как оно? Ровно, да? Всегда одинаково? Это ж сплошная тоска. Никто не умеет любить так, как я! - Ксенион улыбнулся одному ему свойственной улыбкой. Лицо будто бы делилось надвое, и обычно острый подбородок становился несоразмерно огромным. Но и эта улыбка Ксениона всегда была привлекательна, что странно.
   - Игрейна, похоже, тоже знает, что такое любовь, - тоскливо сказала Моргана.
   - Да? - Ксенион задумался, не переставая улыбаться. Он положил свой легендарный подбородок на кулак и сказал: - Любить хорошо, когда это чувство не влияет на твою жизнь.
   - Мама умерла от твоей любви, - мрачно сказала эскортесс.
   - Я потому это и сказал. Уж если она меня чему научила, так этому.
   - Ты плохо учишься. Чтоб тебе урок преподать, надо к Хенеру отойти. Проблематично это, - проворчала Моргана.
   - Мало того, что проблематично, надо ещё сделать это элегантно и с лёгким налётом пафоса. Иначе учиться я и вправду не люблю. Образование - это не моё.
   - Зря.
   - А ты что делала на севере? Неужто училась?
   - Да, и не только.
   - А что ещё?
   - Эскортов воспитывала. Не слишком у меня получилось-то. Может со временем...
   - Вот вцепилась. У тебя что, чувство принадлежности к своему виду взыграло?
   - Игрейна перед отъездом успела сказать мне пару слов на их счёт. Я подумала и решила сделать... это. Ну, чтобы ей угодить лишний раз. Она мне нравится и больше ни почему.
   - Понимаю. Как удачно я тогда впихнул тебя с ней попрощаться. Я невероятен. Всё, что я ни делаю, обречено на удачу, да прибыль!
   - Где твоя прибыль? - Моргана огляделась. В комнате, в которой они сидели, кроме грубых стола, стульев и буфета ничего не было. Во всём доме ни намёка на роскошь. В Сент-Линне и то обстановка куда богаче, не говоря уж о художественной росписи стен и витражах.
   - Ну, хорошо, вот тебе правда жизни, - в ответ на критику Ксенион стал куда серьёзнее. - Я, хоть учиться и не люблю, но содержу полторы сотни классов на севере и почти пять сотен нянек для деревенских мелких... детей. Врачей - без счёта, оплачиваю работу акушерок - сотен двух...
   - Тебя всему этому научила мама.
   - Нет, это обязанность главы клана. Дан-на-Хэйвины - женщины, и инстинкт их всегда, во все века, заставлял их заботиться о детях. У тебя не было детей, вот ты и не думала об этом, не так ли?
   - Наверняка мамочки работают на тебя лучше, зная, что их детишки не ползают в дерьме возле конских копыт?
   - Как ты цинична! - притворно обиделся Ксенион. - Этому тебя тоже крылатые научили?
   - Да брось, давай ещё выпьем... отец.
   Колокола пробили последнюю среднюю свечу - вечер.
   - Тебе пора, - Ксенион таким острым, внимательным взглядом посмотрел дочери в глаза, что та как будто ощутила боль.
   - Не хочется. Я, кажется, слишком... пьяна уже для парадного выезда. Ты купил землю под этот дом?
   - Арендовал.
   - Тогда, наверно... Да ничего не случится. Брайан не пошлёт доспешников специально.
   - Тянешь?
   - Нет, честно.
   - Ладно. Но будут проблемы. Сейчас не сделаешь этого - потом будет тяжелее. И кончится всё тем, что ты заточишь себя в этом доме и начнёшь бояться света и дёргаться на закате.
   - Ничего. Я просто... завтра утром.
   - Хм, я помогу тебе... завтра утром. Дам тебе хорошего пинка, чтоб тебе до северных ворот быстрее летелось.
   Как всегда без доклада в комнату ворвался дракон Дже Ючин.
   - Что делаете? Пьёте? Я с вами, - ногой Ючин подвинул стул, рукой дотянулся до бутылки на буфете и сел, уже вытаскивая пробку. Он как всегда был энергичен, даром, что половина всех эскортов - это его дети. Этот дракон был влюбчив и отходчив, и глаза его, такие голубые, что хотелось смотреть в них вечность, сияли на тёмном лице, напоминающем... что-то очень близкое. Внешность его была по степени оригинальности близка к внешности Ксениона, разве только природа его отца, изначально низкорожденного, обыкновенного шипастого, но симпатичного Ли, накладывала сильнейший отпечаток. - За дело!
   Ксенион и Моргана, словно подхваченные свежей волной, подняли свои бокалы. Выпили.
   - За какое дело? - спросил у младшего сводного брата Ксенион.
   - А какая разница? Вы же за какое-то дело пьёте? Нет? Ну да ладно. Может, где-то крылатого к Хенеру отправили? Чем не дело?! Пьём ещё! За такое дело надо выпить!..
   Выпили. Не разрывая череду тостов и разливов вина Ючина, Ксениону удалось вставить:
   - Мир же.
   Ючин согласно кивнул:
   - Выпьем.
   Моргана с опозданием осознала, что ей глубоко противны и вино, и привлекательный дядюшка-дракон.
   "А может это с Брайаном случилось?! - думала она. - А вдруг, когда он вышел от неё, то попал в уличную потасовку? И я должна оставить его?"
   Бокал её покатился и упал со стола. Она положила руки на стол и склонила голову. Как ни старалась она не плакать, всё же это началось.
   - Что это с ней? - тихонько спросил Ючин у брата.
   - Любовь.
   - Отличный тост!
   - Нет, нет.
   - А что?
   - Наслаждайся один, прошу, - Ксенион взял Моргану на руки и понёс куда-то.
   Через мгновение он разбудил её.
   - Вставай, надевай лучшее платье и лети к выходу.
   - О, уже утро? Я не хочу. Я бы ещё немного поспала. Да и в теле какая-то слабость. Однако ж вино - отрава не хуже, чем та, что Оллуа насыпал... Ну...
   - Ладно, поспи.
   Эскортесс просыпалась и снова засыпала. Много раз. Так много, что самой ей пробуждение и решение ещё немного поспать казались привычными. Снились ей сны всегда разные, но часто снился Брайан, так что она вновь засыпала с надеждой на сон, в котором можно будет увидеть его. Затем сны стали редкими. Чаще всего ей снилась её комната. Однажды ей приснился экипаж и Брайан в нём, затем был сон, в котором Брайана не было. Потом ей всегда-всегда снилось, что она просыпается в своей спальне в Кер Велле и засыпает снова.
   Но однажды её разбудил Ксенион. Делал он это не в один приём, а в несколько, потому что сначала она думала, что ей всё снится. Но когда он пришёл будить её с чашкой горячего латкора с двойным кофе и тарелкой лиоловых булочек, она сумела удержать глаза открытыми и сесть в постели. Потом ей показалось, что она может сожрать не только булочки, но и тарелку, и чашку, и шкуру, ту, что серого кремола с изножья кровати.
   - Ну? Как? Проснулась? - Ксенион провёл чашкой с благоухающим питьём у неё под носом и высыпал булочки ей на колени. Тарелку буквально бросил на столик, что шагах в трёх от него, стоял под окном. Утварь несчастно, со скрежетом, зазвенела, и, отскочив от стены, остановилась на краю.
   - Как себя чувствуешь? - Ксенион принёс одной рукой кресло к её кровати и сел на него так, чтобы не расплескать латкор. - Ешь аккуратнее. Ты в Кер Велле, кстати. Что смотришь? Я тебе уже всё объяснял... ну... ладно... расскажу ещё раз. Ты легла спать восемь лет назад. Кушай-кушай. У меня, в ньонском Кер Глассе.
   - Я это помню. Как я оказалась здесь?
   - Всё твой Брайан. Пытался тебя разбудить раз пять, но затем просто вынес из дома, закинул в экипаж и вылез у северных ворот. А ты так и поехала на север.
   - И что, я так и спала?
   - Ага.
   - И меня больше не пытались разбудить?
   - Пытались пару раз. Потом перестали. Сапфир сказал, что для тебя долгий сон не вреден и не имеет никакого отношения к их долгому сну, ну, когда они вроде как по миллиону лет не шевелятся и не дышат, а затем... ну ты слышала.
   - Слышала.
   - А вот Пэмфрой...
   - Пэмфрой?
   - Тот сын Шерил Чедвик, который...
   - Шерил Чедвик?
   - Это вдова древнейшего Макферста. Сказала, что не хочет носить высокий титул и сидеть в зале с розой, потому что родители её - крестьяне и сама она крестьянского рода. Так этот Томас Пэмфрой, который надоумил её так вести себя с Роджером Кардифом, чтобы тот отстал, сказал про тебя, что ты можешь слегка регрессировать, но только немного, так что это не беда.
   - И что? Думаешь, я регрессировала?
   - Чего хочешь ещё?
   - Крови.
   - Думаю, да.
   - Что да?
   - Думаю, ты действительно регрессировала.
   - А докажи.
   - Это ты мне должна доказать, что тебя не надо продавать каждому, у кого деньги лишние имеются.
   - Хм... - Моргана положила остатки булочек на одеяло, подумала и переложила их под подушку. - Я ещё посплю.
   - Нет.
   - Почему нет? Зачем и кому я нужна? Тебе - из-за денег? Я отказываюсь.
   - Подумай, может, хочешь? Я к тебе могу только симпатяг...
   - Нет, я лучше посплю.
   - М-м-м... - задумчиво помычал Ксенион. - Но ты не можешь.
   - Почему?
   - Недавно приняли новые Каноны. Те, что про совместную уживаловку видов-подвидов. Подписали и в парламенте, и в принсипате. Эрик - само собой. Решено было назначить тебя представительницей вида эскортов. При одном условии - если ты докажешь, что осталась такой, какой была. Их!.. До своего сна, разумеется.
   - А если нет?
   - Решат вопрос иначе, - Ксенион то говорил, то почти пел какую-то чушь: - Скорее всего, о ла, ла-ла, выдавать лимиты на кровь, секс и прочее будем мы, да-да, драконы. А это... м-м-м, сильно усложнит всё. Дошло до того, что Ли и Адмор боятся, как бы эскорты не стали отрекаться от своих отцов, лишь бы у другого получить побольше вкусненько-го-о. Я бы рад зачислить, таким образом, в клан нескольких дамочек эскортских. И дело-то пары дней. Наваляем кому надо - как на аукционе всё будет... но будет ли? - дракон осёкся. Теперь заговорил почти монотонно: - Это жаль, но только я не знаю всей системы лимитирования. Так что мне сложновато будет всё исполнить. Единственное, в чём я уверен, так это в том, что все желают как-то ограничить лицензии на кровь и всякие ваши пытки, а на секс - ну нет, нет.
   - Мне всё ещё всё равно.
   - Это плохо. Это значит, что ты стала намного тупее, чем была. Пэмфрой и Сапфир не правы. Неправы? Ну, быть не может!.. Ты просто ещё не пришла в себя. Я найду, чем тебя расшевелить.
   - Дай, - Моргана указала на чашку с латкором.
   - Уже остыл, другой принесут.
   - Не, дай этот.
   - Ладно. Но я!.. - Ксенион закончил на высокой ноте, вытаращил глаза и застыл, словно накрепко забыл, о чём говорил и где находится, но взмахнул рукой и тихо закончил: - спрошу другой.
   Моргана не смогла промолчать:
   - Ты либо сам регрессируешь, либо тебя здесь очень интересует какая-нибудь служанка. В первое я не хочу верить, а потому я и спрошу: сколько человеческих женщин уже умерло из-за вас драконов?
   - Перестань, я не один такой. Ючин куда чаще делает этим женщинам беременности, чем я.
   - А ты старше и начал раньше. Никто никогда не говорил, сколько эскортов казнила Игрейна Вторая, но ведь их было много, чтоб тебя! Эскорты будут продолжать рождаться, их матери - умирать, тогда император обо всём узнает! Кстати, на месте он?
   - А, да. Сидит крепко. Игрейна Пятая в Абверфоре, Оллуа после Ральфа притаились и молчат. Говорят, у них там ещё кто-то умер.
   Латкор после такого долгого сна уж очень сладкий и густой. Пить его приятно. Ксенион стал болтать о том, что изменилось в клане. Принесли ещё латкор. Горячий, пахнущий вкусно и горько. Моргана доела булочки из-под подушки и допила вторую чашку.
   - А что нового в Ньоне? - спросила она, когда Ксенион послал на кухню за второй порцией булочек.
   - Много чего. Ньон всё растёт. Да на юг всё растёт. А за северными воротами есть предместье, в которое переселились эскортесс. Там же живёт множество шлюх всех мастей. Но Коллуэй не в ведении Брайана, а то он спалил бы там всё. До сих пор они с императором на эту тему гры...
   - Брайана? Говоришь так, будто ты с ним озеро крылоскола выпил.
   - Так и есть, отчасти. У нас было много поводов для дружеских встреч. Когда тебя разбудить он пытался... Ух, он бывал у нас... А вообще он года три назад стал куда чаще появляться в обществе высокородных, так что мы и вправду пили с ним много... келлера, естественно.
   - Келлера?
   - Его мамаша, та, которая родная его, рит-принцесса Эллиан... Она всё хочет женить его, потому таскает по всем этим танцам. "Вечер с келлером!" Крылатые это так называют. Оно всё сахарно-мило, но не без подвоха. А он уже и не сопротивляется, особенно после... появления и амнистии сыновей Джулиана, Дарк-принца то есть... что-то там у них такое было, я даже и не полностью разобрался, что... Говорят, Ханней Сильверстоун и этот, второй, Лиорг-о-Дарк, сбежали из нашего плена и остались хулиганить тут, на севере. Развлекались, готовили диверсии, ждали, чем всё закончится. Но, потом убедились в мире, поверили в него, да и вышли из подполья...
   - Я думала, что она отреклась от него, нет?
   - Ты о чём? Об Эллиан? Не слышал об этом. Может, помирились. Так вот...
   - Послушай... отец.
   - Что? Ну что?! Я тут пытаюсь тебе самые любопытные слухи про Сильверстоунов припомнить, а ты меня перебиваешь!.. И так не могу ни о чём думать, кроме!.. прости, ладно, слушаю тебя.
   - А если я стану представителем подвида, мне можно будет жить в Ньоне?
   - Ну, Брайан сказал, что ты будешь жить в нынешней столице на законном основании, но по официальному приглашению - бумаге, которую тебе даст император, которую подпишут и парламент, и принсипат, и сам Брайан, и леди Чедвик, и даже Кристиан Рэйли.
   - Парламент? Какой ещё Кристиан Рэйли?
   - Герцог Рэйли из рода Санктуария. Кристиан, на девку похож, помнишь?
   - Кто бы говори-ил... - пропела Моргана. Ксенион по-прежнему стригся только когда проигрывал в споре братьям-драконам и ненормально длинные волосы вовсе не делали его мужественнее.
   - ... а никто и не говори-ил! - передразнил дочь Ксенион.
   Попробуй ему кто сказать, что он женоподобен!.. Всем головы откусит! Себе в удовольствие и другим в пример.
   - А Рэйли теперь руководит доспешниками, - мирно продолжал родитель Морганы. - Обещает, что они скоро полностью заменят городскую стражу.
   - Ясно... значит, я просто обязана прибыть в Ньон. Не могу же я так просто упустить такой шанс.
   - Какой шанс? Всё ещё Брайана хочешь? И не надоело тебе? Рядом с ним, кстати, всё время вертится хорошенькая монашка. Действительно милая, не-по-средст-вен-на-я. Ты могла бы быть такой же, если бы хотела, а этот кусок сильверстоунских замашек наверняка расплавился бы.
   - Расплавился? - Моргана переспросила, не вполне уверенная в том, как интерпретировать слова отца. - Сильверстоунских замашек?
   - Ну, в хорошем смысле. Да, - Ксенион немного помолчал. Принесли ещё латкора и булочек, и он заговорил с новой энергией, которая, впрочем, у него никогда не кончалась: - Нет, ну ты скажи, ты вот, это... восемь лет проспала и думаешь, что всё ещё его любишь? Вот так просто понимаешь это?
   - Я ничего такого не говорила. Просто хочу его увидеть и больше ничего, - сказала Моргана, мысленно прибавив: "И понять, любит ли он ещё меня или уже увлечён монашкой?"
   Она начала собираться, но Ксенион остановил её. Сказал, что сначала пошлёт письмо с просьбой составить нужный документ, подписать и переслать его, а затем...
   Время тянулось томительно долго. Хоть как-то ускоряя события, Моргана спала большую часть суток. И всегда, каждое утро, Ксенион будил её горячим латкором и булочками. Иногда к ней на постель бросал шкуру тара, и сильный запах крупного зверя будоражил эскортесс.
   Ксенион не только беспокоился о том, чтобы Моргана надолго не заснула снова, но и развлекал её, как мог, видя, что она мрачна и скучает. Ксенион устраивал охоту, возил её на скачки, в театр, на местные танцы и пирушки.
   Однажды он спросил прямо:
   - Почему ты не трясёшься от нетерпения? Почему не рада, что увидишь его скоро, если любишь? Что тебя гнетёт?
   Моргана некоторое время молчала, но затем решила доверить отцу свою мысль:
   - Я увижу его, и это будет замечательно. Пусть дальше я получу сомнительное удовольствие от разговора с ним. Но что потом? Никогда он не станет моим. Даже чуточку счастья в этом мне не дано. Так чего веселиться? К чему готовиться? Силы нет лицемерить и смеяться, строить из себя что-то... быть приятной и такой... как ты говорил? Милой, живой, да? Как эта монашка?.. Вот тебе правда жизни, какой её получила я: какой бы я ни была, это не изменит того, что Брайан будет держаться от меня подальше! К Хенеру этот мир! Он меня не устраивает таким!..
   - Ну, деточка... я бы с удовольствием переделал для тебя всё мироздание, но не способен, пожалуй.
   Моргана одарила отца тяжёлым взглядом, думая только о том, что все слова пусты и любая фраза лишь сотрясание воздуха, вызывающее преждевременное утомление.
   Но пришла ожидаемая бумага с печатями и Моргана с Ксенионом отправились в путь. Рекордный мах крыла Ксениона в естественном виде позволил им прибыть в Ньон уже следующей ночью. Пришлось спуститься у северных ворот, повинуясь законам и странному слуху, что полётное пространство над столицей искажено загадочным образом.
   Они наняли экипаж и с комфортом доехали по хорошо освещённым улицам. Моргана никогда не видела такого:
   - Что это за странный свет? Ровный, жёлтый. Волшебство?
   - Электричество. Принцы, говорят, пытаются вспомнить всё, что в их времена было хорошего, и если это не сверхсложная штука, без которой можно обойтись, то получают патент на производство. Лавочники теперь продают такие странные штуки... Тебе должно быть интересно. Тут тебе и тепло без огня, и перо без чернил, и вместо пуговиц застёжки такие...
   - Отец, ты просто!..
   - Что?! Что не так?
   - Я спросила, что нового в Ньоне, а ты мне первым делом о проституции рассказывать стал!.. А тут такое!..
   - Здорово, а?
   - Здорово, - Моргана смотрела в окна и не узнавала Ньона совсем.
   - Куда мы едем?
   - Кер Гласс теперь находится не в Цитадели, а за юго-восточными воротами, в Лэнгде.
   - Где?
   - Так называется та часть Ньона - Лэнгд.
   - Понятно, - Моргана вспомнила, как однажды Сапфир крупно, прямо по стене, расчерчивал будущую карту Ньона. - Ты купил другой дом или успел за такие сроки отстроиться?
   - Начал отстраиваться. На самом деле мы едем в другую часть, в Гинну, где наиболее подходящий отель для высокородных. Там пока поселишься.
   Моргана стала думать о Игрейне, которой несколько лет пришлось пожить в отеле, чтобы затем быть переправленной в Абверфор.
   - Я не имела права засыпать.
   - Вот-вот! Столько всего пропустила!..
   - Игрейна там одна... я обязана была навещать её, поддерживать, забраться к ней туда и посидеть с ней...
   - Посидеть с ней? В тюрьме?.. - Ксенион захохотал, откидывая голову и мотая ей из стороны в сторону.
   - Что смеёшься? Я так и сделаю!..
   Но Ксенион смеялся до тех пор, пока экипаж не остановился. Отель и вправду был огромный и красивый, с хорошо освещённым подъездом. Убранство внутри было богатым, а служащие, несмотря на очень позднее время, вежливы до крайности; комнаты - отлично обставлены, кровать - мягкая. Ксенион показал ей, как включать и выключать электричество, прежде чем уйти.
   Необъяснимо, но оказавшись в черте города Брайана, Моргана перестала ощущать подавленность и утром чуть ли не пела. Так, проснувшись, она умылась и, немного побродив, обнаружила подсунутые под дверь сложенные вчетверо огромные листки, ровно и красиво отпечатанные со всех сторон. Там были "Информационные листки столицы" и "Универсальная Газета", но пока Моргана их читала, колокола забили время второго завтрака. Служащая отеля принесла поесть и ходила по комнатам, сдёргивая занавески с окон. В дверь постучали. Служащая опередила Моргану и вернулась, чтобы доложить:
   - Губернатор, ваша светлость.
   - Я... эскортесс.
   - Прошу прощения, - озадаченно моргнула служащая и попробовала ещё раз, вопросительным тоном: - Губернатор, ваше благородие? Ваша милость?
   - "Милость" мне больше нравится. Он один?
   - Нет, с ним монахиня.
   - Пусть заходят.
   - Сказать им, чтобы подождали, пока вы оденетесь?
   - Нет, ничего, губернатор не любит терять время, так что приглашайте немедленно... но моё платье в пыли и неизвестно в чём ещё... Вы не могли бы отдать его в чистку?
   - Пригласить сюда господина губернатора?
   - Да. И... будете забирать платье, заверните в бумагу... а лучше оденьте перчатки! Слюни дракона могут быть токсичны.
   Служащая сделала реверанс и удалилась из спальни.
   Послышался шум, девичьи голоса.
   Моргана устроилась на подушках и прикрыла ноги простынёй.
   В спальную комнату вошёл Брайан. Почти не изменился. Поступь чуточку важнее, да грива гуще.
   - Вот уж не ожидал, что ты примешь меня полуголой и в постели, - прищурился он.
   - Считай, что я твоя бабушка, - отвечала Моргана с внезапным вдохновением.
   - Не получится. Но если подумать, в таком свидании нет ничего необычного, ведь все последние наши встречи тоже проходили именно так.
   - Жаль я совсем не помню, - слегка улыбнулась Моргана.
   Вошла монахиня. У неё были не такие уж большие, но детски открытые и чистые серые глаза, а также вьющиеся светлые волосы. Черты лица с неприятной заострённостью, как у очень худого, истощённого человека и нечёткие, неверные, как бывает у крылатых, не пользующихся мимикой вовсе. Но она была красива, достаточно высока, с ровным тоном кожи, и точно сказать к какому виду она относится, не представлялось возможным. Кстати, Моргана так и не поняла, к какому ордену или монастырю относила себя вошедшая женщина - такого рода одежд эскортесс ещё не встречала. Только гигантских размеров крест на груди убеждал, что эта женщина действительно выбрала путь служения Единому.
   - Познакомься, - представил женщину Брайан, - это сестра Джинджер. Сестра, это Моргана Дан-на-Хэйвин, маркиза Аргиад.
   Монахиня светски сделала реверанс; Моргана молча кивнула. Эскортесс стоило серьёзных усилий не сказать, что сестра Джинджер чем-то напоминает Шерил Чедвик. Но сдержалась. Не хотелось, чтобы Брайан немедленно понял, что любовь всей его жизни всё это время была рядом, и быть вынужденной пронаблюдать, как прервавшись на середине слова, близнец Роджера Кардифа расправил бы крылья, прыгнув в окно - навстречу истинному счастью.
   Брайан, не дожидаясь приглашения, выдвинул кресла и сел в ближайшее. Монахиня скромно, но вполне уверенно заняла другое кресло.
   - Чем обязана?
   - Если ты не заметила, то по документам у тебя есть всего пять дней, для представления парламенту, принсипату и прочим. А до этого я ещё должен подтвердить, что ты способна выполнять то, что от тебя требуется.
   - И как ты собираешься меня экзаменовать? Я правильно поняла? Речь об этом?
   - Да. И я понятия не имею, как доказать, что ты не регрессировала. Для начала я задам тебе несколько вопросов, - Брайан сделал паузу, расстегнул забыто-привычным движением плащ. - Что думаешь о своём состоянии сама?
   - Я в полном порядке.
   - Но до сих пор не вылезла из постели. Моргана, которую я знал, поднималась с рассветом...
   - А ещё она либо всюду следовала за тобой, либо за императором, либо за оркестром и звоном бокалов. Так что это не...
   - Принято. Что именно заставило тебя приехать? Ксенион убедил?
   - Нет.
   - Хочешь власти?
   - Нет.
   - Хотела повидать друзей?
   - Да.
   - Повидала? Всех?
   Сестра Джинджер хотела было что-то вставить, но только закрыла рот, продолжая следить за диалогом.
   - Можно сказать, что да.
   - Да или нет? - неизвестно зачем, но Брайан настаивал. Он и так должен был знать, что является единственным её близким другом в Ньоне, но уточнение, как показалось, было нужно для того, чтобы узнать, прежние ли её к нему чувства или нет.
   - Да. Это всё, что мне нужно, - Моргана немного опустилась на подушках и подтянула простыни до уровня груди. Ей стало интересно, насколько монашка посвящена в дела Брайана. А в его личную жизнь? Она выглядела так, будто была действительно сестрой Брайана. И имела кое-какие права при нём.
   - Но ты не поэтому проснулась. У тебя была причина? Что тебе сказал Ксенион?
   - Много чего. Мы болтали без умолку. Ты же знаешь, раньше я не умела поддерживать дружеских отношений и когда научилась, то мы сразу сблизились. Мне очень нравится быть его дочерью. Наверное, я поняла, что такое дочерняя любовь.
   - Я рад за тебя, но ты ушла от темы.
   - Хм-м? У меня не было причин просыпаться. Ксенион действительно был настойчив и рассказывал разные вещи. Мне всё же стало любопытно, и я стала задавать вопросы. Вот и всё. И потом, он следил за тем, чтобы я просыпалась и пила латкор с кофе каждое утро.
   - А с чего ты вообще решила отоспаться?
   - Ну, мне хотелось спать...
   - И?
   - И я не хотела покидать Ньон.
   - Так и думал.
   - У тебя по моей вине были неприятные моменты?
   - Два-три. В целом.
   Моргана ничего не стала говорить, Брайан некоторое время молчал тоже.
   - Что на счёт представительства подвида? Примешь обязанности? - спросил он.
   - Думаю да.
   - С какой целью?
   - С той же самой, с какой приехала.
   - Какая честность. Ты поражаешь меня, - Брайан опустил глаза, выражение его лица в тот момент было очень суровым.
   - Как же иначе? Но, я вижу, тебе такой вариант не нравится. Считай, что я приняла твою рекомендацию, и впредь буду преследовать другие цели.
   - Например? - Брайан смотрел в окно, мимо неё.
   - Поддержу Игрейну...
   - Одобряю...
   - Выпрошу у принца Хайнека новые платья... И заведу новых друзей!..
   Тут он пристально посмотрел на неё. Оба молчали, но тут Брайан не выдержал и спросил:
   - Много? Много друзей?
   - Ну о чём ты думаешь?! - усмехнулась Моргана и посмотрела на сестру Джинджер: - Вы разве подумали, что под друзьями я подразумевала любовников? Нет? Вот видишь, Брайан, нет! Мужчины!.. - Моргана фыркнула.
   - Перестань путать сестру Джинджер. Ты так скоро чёрное и белое попытаешься поменять местами, - сказал Брайан, - но если она ещё не всего знает по опыту, то я знаю о твоей сущности.
   - Это ты о чём? О том, что я хотела однажды отомстить отравителю моего хозяина и нашего императора? Или о том, что я НИКОГДА не пыталась тебя соблазнить?
   Глаза крылатого заалели. Наверное, за время её отсутствия он привык думать, что снова безгрешен и напоминание о том, что он всё-таки мужчина с теми же похотливыми желаниями, внезапно вывело его из себя.
   - Не хочу ничего слышать об этом, - сказал он строго и холодно. - Итак, последний вопрос: ты уверена, что выдержишь давление Адмора и Ли?
   - Я буду поддерживать дружеские отношения с императором, и это будет мне защитой.
   - Что ж. С некоторым неудовольствием вынужден признать, что ты совершенно не изменилась, - Брайан встал. - Я передам свои впечатления Бесцейну.
   - Когда я могу с ним встретиться?
   - Обратись к его адъютанту, младшему фиту, маркизу Ченселуру. Тот назначит тебе, - Брайан сказал это через силу и вышел. Почтительная монахиня сделала реверанс, и, бросив "Всего хорошего", убежала за Брайаном.
   Какими бы ни были отношения между Брайаном и сестрой Джинджер, она ничего не знала о том, что её друг-наставник-кумир ниже пояса такой же мужчина, как и все остальные, а он и не стал разрушать её представлений. И хорошо.
   Плохо то, что они с Брайаном вроде бы поругались. А её, Моргану, это задело так, что она даже перестала ревновать к монашке.
   Следующим посетителем был Хайнек Вайсваррен. Моргане очень повезло, потому что принц принёс ей множество готовых платьев.
   За следующие пять дней Моргана посетила столько мест, повидала такое количество ньонцев и столько нового узнала, что хватило бы на издание не самых подробных мемуаров.
   А затем она официально стала представительницей эскортского подвида и сразу же вплотную занялась теорией и практикой расчётов лимитирования. На середине работы ей пришлось прерваться и проехаться по северу, чтобы опросить каждого эскорта и каждую эскортесс на предмет их нужд и требований, а так же узнать, как давно они получали последнюю долю крови.
   В ходе сведения всех цифр ей неоднократно приходили в голову разные мысли о допустимых изменениях правил, но всё застопорилось бы из-за подобных Брайану моралистов-крылатых, которых было предостаточно в парламенте.
   Суть была в том, что не имело особенного смысла вообще лицензировать сексуальные отношения эскортов, ведь эти отношения не выходят за рамки обычных. Эскорты, если не оплачивать иное, не занимаются сексом как-то ненормально. Единственно только эскорты предпочитают заниматься сексом чаще, чем есть, пить и прочее. Так и влюблённые, даже крылатые, как она слышала, пропадают в спальне сутками. Что же теперь, запретить влюблённым вести себя подобно эскортам?
   С другой стороны вопроса стояла нравственная и законная часть. Если позволить эскортам заниматься сексом, с кем нравится и сколько нравится, то возрастёт частота изнасилований, похищений и, может, убийств на сексуальной почве. Ну и отсюда будет следовать падение нравов, возрастёт напряжённость и тревога, а как следствие - и ненависть к эскортам.
   В этом и состояло большое преимущество того, что сексуальные отношения эскортов регулировались до сих пор главами кланов. Ли, Адмор и Ксенион решали, кто станет следующим любовником у их внучки, внучатой племянницы или дочери. И в этом был смысл. Во-первых, главы получали доход. Во-вторых, совершались отношения по полному согласию сторон. В-третьих, почти всегда отношения удавалось сохранять в тайне, если это требовалось одной из сторон. В-четвёртых, эскортесс получали то, что хотели, а если спрос на эскортов падал, то снижалась их цена и голод их всё равно не мучил.
   Моргана стала склоняться к тому, чтобы продолжать практику с регулированием по старой системе, но с двумя существенными оговорками. Она хотела получать часть денег себе для того, чтобы закупать на эти деньги кровь, потому что выданный лимит на кровь для эскортов был чудовищно мал, просто ничтожен. Ну и условие полной секретности, потому как спрос на эскортов всегда был куда меньший, чем на эскортесс, и вот для эскортов-то и пригодился бы предусмотренный Каноном лимит, оплаченный императором, тоже весьма и весьма небольшой. Проблему эскортов решили бы профессионалки, которых по слухам, полно в Коллуэе. Готов ли был император платить проституткам за спокойствие и законопослушность эскортов?
   На представлении проекта лицензирования её слушали, выпучив глаза и ёрзая. Само собой, вопрос-то горяченький! Моргана и сама испытывала волнение крови.
   Парламентарии, как и император, постеснялись спросить у неё, сколько же стоит спокойствие одного эскорта в течение года. Может и не поняли ничего... Но принцы, а в частности Алекс Санктуарий, мало чего стеснялись, и прямолинейностью в обсуждении сексуальных проблем эскортов их было не напугать.
   Их голоса доносились до неё с верхних лож парламента так же звучно и отчётливо, как если бы каждый из говоривших принцев стоял рядом.
   - Ты подсчитала, сколько нужно одному эскорту в год? - спросил Санктуарий.
   - Около пяти полновесных империалов.
   - Можно точную цифру?
   - Скажу, когда проведу полное исследование записей глав кланов за десятки прошлых лет. Но не думайте, что разница будет существенной. Всего три сентиона в ту или другую сторону. Эскорты достаточно стабильны в своих предпочтениях. Сколько есть ночных свечей в сутках - столько им и требуется. Их успокаивает только бесконтрольное питьё крови, - Моргана мило улыбнулась, вспомнив военные действия. Тогда эскорты совершенно не интересовались сексом. Однако у неё-то секса не было уже с десяток лет... и завидовать не могла, потому что не настолько ей нужно было это всё.
   Парламентарии шушукались. Мужчины приходили в себя и осознавали цифру в пять империалов.
   - Есть хоть какие-то другие варианты? - спросил Стефан Вир. - Помню, ты запрашивала самые разные архивные данные, включая статистику свиданий фитов.
   - У меня есть варианты, но, во-первых, нужно сначала принять общеимперские законы, во-вторых, провести эксперимент, ну а в-третьих... эти варианты возмутят особенно религиозных крылатых.
   Брайан на своей ложе с самого начала сидел с невероятно красными глазами, постепенно приходя в такой дикий гнев, что у него по лицу и шее вверх уже пошли белые ветви кровотока.
   - А сама-то не желаешь заработать пару-тройку тысяч империалов? - спросил ехидно Даймонд Лайт. - Неплохо ценишься, да и вопрос сразу решится.
   - Кто заплатит мне? Ты? За одну свечу?
   - Я - нет. Боже упаси. Однако может, найдётся мужчина, готовый выложить без малого... - Даймонд быстро считал, - шесть с половиной сотен империалов?
   Колин Хант без всякой задней мысли поднял руку.
   Моргана нежно улыбнулась самому молодому из царей и покачала головой:
   - Спасибо милый, я тоже тебя очень люблю.
   - Что, нет?
   - Нет.
   - Ж-жалко-то как...
   Моргана не могла не улыбнуться снова, но затем повернулась к принцу Лайту:
   - Знаешь что, Даймонд Лайт? Зарабатывай сам!.. Ты наверняка тоже ценишься неплохо. Желающие тебя найдутся ещё быстрее, чем нашёлся дорогой Хант. Может и не одна свеча потребуется, но я искренне желаю тебе успехов!
   - А почему сама не хочешь? Ты такая же эскортесс, как и те женщины, которых мы сейчас обсуждали. Сними подарочек с каждого любовничка и пожалуйста...
   - Молитвами святого Брайана мне не требуются ни любовники, ни хозяева. Вот продержался бы он со своей святостью немного дольше, отмолил бы ещё одного эскорта - вышло бы дешевле.
   - В кислоту вас всех, - донеслось с ложи Брайана.
   - М... сколько ненависти. Пожалуй, от него уже не добьёшься чудес, - фыркнула Моргана. Брайан держался от неё на расстоянии с самого её приезда. И теперь было понятно почему. Он ненавидел всё, что касалось темы плотского греха. Самому ему, что ли, настолько хотелось?..
   - Если ты каким-то образом высчитываешь нехватку секса на одного эскорта, - притворно лениво начал Брайан, - то может быть стоит ещё немного подумать? Как насчёт того, чтобы заполнить расписание нескольких, чтобы им всей этой мерзости хватало, а остальных - в котёл?
   - Как...
   - Ценны они лишь как воины, но в ближайшие десятилетия нападений на Клервинд извне не предвидится. А как только Сапфир даст знак приготовится, твой дражайший дядюшка Дже Ючин создаст ещё эскортов - он это умеет.
   - Сначала передуши своими руками всех безмозглых в ваших спецдомах, а затем поговорим. Или скажешь, что они тоже представляют ценность? Какую?
   - Их исцеляют.
   - Я подожду следующего святого, и он исцелит моих эскортов.
   - Если так хочешь дождаться другого святого, то сначала покинь Клервинд.
   Моргане очень хотелось сказать ему что-нибудь обидное, но кроме правды, которая его не только оскорбит, но и унизит при его друзьях и родственниках, в голову ей ничего не приходило.
   Эскортесс промолчала, но вслед за этим почти сразу же пришла мысль о том, что Брайан подал императору шикарную идею - казнить нескольких эскортов. Пять империалов - это действительно много для тех, кто при других порядках уже заслужил бы смертную казнь. И ведь сейчас обязательно кто-нибудь припомнит, что её, Морганы, близнец, был казнён за изнасилование и убийство девушки, которая должна была бы короноваться как Игрейна Третья. И что Игрейна Вторая, будучи императрицей, практически выкосила после этого половину эскортов и ничего ей не помешало.
   Так всё и случилось. Вспомнилось обо всём. Обо всех отвратительных преступлениях эскортов. Люди проголосовали - за. Крылатые и фиты, все, как один, голосовали за предложение Брайана бросить чудовищно затратный излишек в кислоту.
   Альтернативные варианты отметались сразу же, поскольку их аморальность осознавали уже не только особенно религиозные личности, вроде Брайана, но и все крылатые и сколько-нибудь верующие в Единого. Также сработало то, что все эскорты красивы и славятся идеальными постельными инстинктами, а парламентарии-мужчины уже ухватились за идею смерти тех, кто в интимном вопросе мог бы дать им фору. Брайан слегка остыл и даже произнёс речь о том, что жизнь - бесценна, но вызванные свидетели на следующем же заседании рассказали подробности кошмарных событий с участием эскортов в мирное время и аксиома "жизнь - бесценна" сработала в обратную сторону. Эскорты убивали даже без особой нужды, но принцы-хозяева не отдавали их под суд. Теперь же... Чиновники императора составили список эскортов, наименее послушных и совершивших наибольшее количество отвратительных деяний со дня становления империи.
   И Моргана уже ничего не смогла сделать. Пользуясь её материалами, Стефан Вир подсчитал количество "лишних" эскортов и император, подумав, правда, пару дней, подписал постановление парламента о том, чтобы сварить восемь, а после её отдельных просьб, семь десятков эскортов в кислоте. На взгляд Морганы, это была самая отвратительная из казней.
   Затем проект был принят единогласно. Парламентарии были довольны собой.
   После казни Моргана не спускала глаз с Брайана. В ней горело столько злости, что она стала мечтать о смерти бывшего святого. Брайан это ощущал. Ощущали и другие. Сапфир наверняка предвидел печальную развязку, когда открыто заявил, что её, Моргану Дан-на-Хэйвин, маркизу Аргиад, следует посадить под замок до тех пор, пока она не остынет. Моргана как очнулась:
   - Хочу к Игрейне, в Абверфор.
   Так Моргана оказалась подле своей внучатой племянницы. У них появилась масса времени, чтобы наговориться. Моргана постепенно рассказала Игрейне всё, даже больше.
   - Так чего же ты хочешь? - однажды спросила Игрейна. - Убить его? Или ты хочешь, чтобы он без устали хвалил тебя за то, что ты такая правильная и так хорошо его знаешь и знаешь, что ему нужно?
   Моргана уставилась на Игрейну и так ничего и не смогла ни понять, ни поймать единой мысли в своей голове, ни выдавить подобия ответа.
   Игрейна продолжала:
   - Как я поняла, вздумай он затащить тебя в постель, ты бы уговаривала его не делать этого и сбежала бы, хотя это прямо противоположно твоей природе. И, честно говоря, уму непостижимо! Ну и зачем тебе идти на это? Потому что печёшься о его безгрешности. Мол, сделав это с тобой, он почувствует себя мерзко. Бред! Он почувствует себя так, будто побывал на тех самых Небесах, к которым стремился. Если тебе нравится такой подход, то соблазнив его, ты и отомстишь ему достаточно, отобрав то, что ценно в глазах их Единого - его невинность. Особенно если потом позволишь ему увидеть себя в объятиях кого-то ещё...
   - Не хочу кого-то ещё.
   - Ну, так если ты понимаешь, что хочешь своего Брайана... просто сделай то, что хочешь. Вдруг он и сам хотел нарушить свой обет? Вдруг он постоянно борется с собой, чтобы не наговорить тебе прелестной лжи и не погладить тебя там, где хочется? Он же мужчина и хочет того же, что и все!..
   - Это ещё надо проверить, как у него там и что работает. А вдруг действительно не может?
   - Прикасался? Целовал тебя?
   - Не то, чтобы... не уверена, что он знает, как это вообще делается.
   - Иди и проверь!
   - А если Сапфир?..
   - Какое дело Сапфиру до любовных приключений остальных Сильверстоунов? Поверь, он заботиться о совершенно других вещах.
   - Ещё одно... Я не уверена, что это так уж нужно мне.
   - Секс волнует всех и каждого - ты сама мне говорила об этом, когда рассказывала про...
   - Не напоминай мне об этом. Как вспомню ту казнь... я много чего видела в своей жизни, но это...
   - Так ты ещё хочешь убить его?
   - Нет, но я хочу отомстить.
   - Уверена?
   - Да.
   - Тогда Сапфир непременно выпустит тебя.
   - Но если я и Брайан...
   - Постигай тонкое искусство управления мужчиной - вот и всё, что я ещё могу тебе сказать.
   И Сапфир выпустил Моргану из Абверфора.
   В тот же вечер Моргана послала записку Брайану о том, что желает встретиться и поговорить.
   Тот ответил только утром, причём назначил ей встречу в ратуше, вечером. Таким образом, эскортесс прожила в ожидании этой встречи, долженствующей стать особенной, двое суток. Всё это время Моргана почти не могла думать о чём-либо другом и всё проигрывала в своём воображении то, как Брайан, по её мнению, будет себя вести с ней. После того, как в последние периоды он был холоден и груб, она предполагала самое худшее и всё время была готова отменить встречу. Естественно, когда она появилась в его кабинете, то уже была настроена на проигрыш, а потому трепетала перед Брайаном, как преступник на оглашении приговора.
   - В чём дело? - с его стороны это был типичный вопрос, но он выглядел напряжённым и внимательно разглядывал её.
   - Я... хотела поговорить?
   - Неужели не понятно: раз я назначил время, то согласен на переговоры?
   - Переговоры?! - переспросила Моргана. - Брайан! Ах, что с нами стало!.. Куда девалась наша дружба!
   Она быстро пересекла кабинет, обняла его за шею и прижалась к нему всем телом. Оставалось только надеяться, что в этом нелепом театре свистки не раздадутся уже в начале представления.
   Он отодвинул её, но рук с её плеч не снял. Раздражение его ушло, и вопрос прозвучал спокойно:
   - Ты разве больше не злишься на меня?
   - Я не знаю, Брайан. Злюсь или нет... я ведь не хочу быть далеко от тебя, ты знаешь!
   Его глаза стали шире на миг, а затем она взяла его лицо в свои руки и приблизилась к нему своим:
   - Посмотри мне в глаза. Ты видишь там злость?
   - Я вижу страх. Да и ты вся... дрожишь. Что случилось?
   - Я боюсь стать твоим врагом, боюсь потерять тебя. Очень, - это была правда, пусть не полная и Брайан, так долго смотревший ей в глаза, всё же поверил ей и обнял её. Она бы спрятала лицо на его груди, но металлические пластины заставили её дёрнуться и поднять голову, тогда как он решил посмотреть вниз. Их губы оказались на таком расстоянии друг от друга, что удержаться было слишком сложно. Её остановило лишь то, что ей владел замысел сблизиться с ним, но не показывать, чего она хочет на самом деле. Она должна была вынудить его на желаемые действия, но ничего не делать сама.
   Моргана достаточно долго смотрела на его губы, так и не смея ни разрушить собственные планы, ни окончательно оставлять себя без желанного поцелуя. Она и сама не заметила, как облизнулась. Всё как-то застыло, Моргана заметила это, очнулась и решила, что всё-таки надо аккуратно отодвинуться. Брайан воспользовался этим, чтобы одной рукой расстегнуть куртку. Но он быстро обнял её снова, его рука скользнула вверх, к её затылку, лицо приблизилось, и у Морганы даже мысли не успело возникнуть о том, что она одержала верх в первой маленькой схватке.
   Его губы аккуратно коснулись её. Сладко, приятно, мягко. Это длилось столько, сколько ей хотелось.
   Губы перевёртышей обычно очень твёрдые, оттого, наверно, они совершенно недооценивают поцелуй, кроме редчайших знатоков вроде Классика. И потому никто из её хозяев не позволял ей достаточно насладиться поцелуем.
   Но теперь пришло её время, да?
   Когда Брайан поднял голову, её лицо пылало, а кровь горела и жгла изнутри. И тут же поцелуй повторился - Брайану, очевидно, понравилось, хотя кажется, ничего в таком поцелуе особенного и быть не может. Затем ещё и ещё. Но с Морганой случилось то, чего не случалось раньше - она увлеклась настолько, что перестала думать о том, что делает и с кем. Лишь когда она осознала, что опять, как восемь лет тому назад, зажата между Брайаном и краем его стола, то поняла, что почти выиграла. Но что она должна сделать для полной победы?
   Он снял куртку, что послужило ей знаком, после которого Моргана должна была сменить тактику, но, что бы она ни планировала, а продолжала следовать инстинктам и совершать одну ошибку за другой.
   В результате Брайан улетел на свои Небеса, а она осталась в лёгком шокированном недоумении: как же она?
   Впрочем, обнимая крылатого, который умудрился познать грешное удовольствие, почти не познав её как женщину, Моргана чувствовала легчайшее блаженство.
   Брайан посмотрел ей в лицо, но не в глаза. Она ожидала от него каких-то слов, но он молчал, постепенно приходя в себя. Она предпочла выскользнуть из его объятий и исчезнуть за дверью.
   Утром он пригласил прогуляться вместе по недавно засаженному парку в Денкасре - юго-западной части Ньона.
   Приветствия не было - оба молчали. Просто сошлись и пошли в одну сторону, вглубь парка.
   - Не нужно было делать всего этого, - сказал он ей, когда вокруг никого не стало. - Я благодарен, но буду считать себя отныне обязанным. Что я могу для тебя сделать?
   Моргана отвернулась, когда слушала, и хорошо сделала, потому что вытаращила глаза так, что Брайан, увидев это её лицо, потерял бы дар речи.
   - Ты мне не обязан ничем, - вернув мимику под контроль, говорила Моргана. - Если меня долго обнимать, то сам дойдёшь до вершины блаженства. Я так создана. Странно, что ты не слышал: мы, эскортесс, считаемся лучшими в истории мира, искусницами постельных игр.
   - Да, что-то такое... но говорили, будто бы вы... вечные девственницы?
   Эскортесс кивнула и продолжила объяснение:
   - В прошлый раз я решила, что для тебя будет лучше, если я уйду. Вечером я об этом не подумала.
   - И всё?
   - Да. Тоже с поцелуями. Если совмещать одно с другим, то всё случится быстрее. Как вчера.
   - Это неприятно.
   - То, что ты испытал, было тебе неприятно?
   - Неприятно понимать, что ты - игрушка в чьих-то руках.
   - Но я здесь ни при чём.
   - Я о Едином. Не зря я получил это проклятие.
   - Ты опять?..
   - Помнишь, когда Даймонд спросил, кто готов отдать за жжёную свечу с тобой почти шестьсот пятьдесят империалов? Я думал поднять руку, не смотря на то, что мне была отвратительна вся ситуация.
   - Объяснись, не то я попаду впросак с неверными выводами. Ты хотел меня защитить, помочь мне или же хотел меня в известном смысле?
   - За такие деньги я хотел удовлетворить себя по всем трём пунктам... попутно сломать тебе шею, высказать тебе всё, что думаю, а так же всячески оскорбить и унизить. Меня взбесило твоё выступление перед парламентом настолько, что я держался только из страха опорочить как-нибудь свою семью. По той же причине помедлил. Ах, нет, ещё я впервые захотел выпороть женщину. И в итоге...
   - ...И в итоге уничтожил своим советом семьдесят эскортов.
   - Прости. На самом деле я чуть мозга не лишился, а ты сама сказала, что другие варианты неприемлемы.
   - А этот был неприемлем для меня!..
   - Но ты сглупила, не подумав о такой реакции на твоё предложение.
   - Я была уверена, что парламентарии будут думать только о сексе, и согласятся на всё.
   - Я тоже думал, что так будет. Но принцы...
   - Особенные, ты прав. Умеют они держаться.
   Они некоторое время молчали. Горечь от проигрыша всё равно ещё не ушла. К тому же Брайан прав - она должна была предвидеть всё. Роджер, без каких-либо способностей ясновидящего, подробно расписывал лист за листом, варианты дальнейших событий, особенно, если дело касалось принятия какого-то очень ответственного решения Брайаном. Роджер называл это прогнозированием. Уоррен смеялся и говорил, что Роджер научился этому, когда шёл на соблазнение самых оригинальных и непоследовательных леди Деферрана.
   Но и она занималась прогнозированием!.. Только для нужного случая ничего не предусмотрела! А всё потому, что принятый вариант лицензирования уж очень ей нравился, и она была уверена в успехе. Ну и, скорее всего, она просто глупая.
   Брайан закончил её мыслительный процесс, когда остановился, взял её за руки и развернул к себе, чтобы, глядя ей в лицо, сказать:
   - Мне тяжело говорить тебе это, но я обязан предложить тебе... стать моей любовницей.
   Моргана проверяла, не обуглились ли листья на ближайших деревьях, и не покраснело ли небо, а Брайан продолжал говорить с длительными паузами:
   - В прошлый раз тебе удалось поставить меня на место... но после этой восьмилетней разлуки, в которую я скучал, как ты и обещала... и после вчерашнего вечера... я совершенно точно не хочу и не могу больше верить в то, что обещают Священные Тексты грешникам... Если бы я мог, я женился бы на тебе, это совершенно точно... но раз я не могу сделать этого, то... что ты скажешь мне?
   Это было именно то, о чём она столько времени мечтала, втайне или нет. От радости и возбуждения она чуть не подпрыгнула и не бросилась к нему на шею. Но последние слова Игрейны о том, что мужчинами надо учиться управлять, заставили её взять себя в руки. К сожалению, она так и не придумала ничего умнее, чем сказать:
   - Такие вопросы сразу не решаются. У тебя было время подумать, так дай и мне немного времени.
   - Лет восемь? Извини за вопрос, но... неужели тебе вправду совсем не нужен мужчина? Я никогда не молился конкретно об этом, - Брайан привлёк её к себе и поцеловал очень... серьёзно подойдя к этому делу.
   Моргана сначала поддалась, но тут же попыталась отстраниться. Брайан держал её крепко, но почувствовав сопротивление, дал отойти. Моргана огляделась и обнаружила, что в этой части парка на данный момент никого нет.
   - Ты... - Моргана задохнулась от избытка эмоций. - Понимаешь... вообще... что делаешь?! Ты погубишь себя так!
   - Что...
   - Нельзя, чтобы нас кто-то увидел!
   - А-а, ты об этом. В этой части парка слишком сумрачно на вкус крылатых, а фиты предпочитают бывать здесь рано утром или поздно вечером. Разве что люди могут зайти сюда... но обычно не заходят - считают прогулки по паркам блажью богатых, бездельников и помешанных.
   Моргана только хмыкнула в ответ. Брайан неожиданно передразнил её, снова привлёк к себе и целовал неопределённое количество времени.
   - Скажи мне, чего бы ты хотела, Моргана, - негромко, с особенными нотками в голосе, говорил Брайан между поцелуями. - У меня достаточно власти...
   - Хочу оперу! - как очнулась женщина. - Люблю её до безумия. Спроси кого хочешь, и он скажет тебе: до плена я не пропустила ни одной премьеры! И это учитывая моё безмозглое состояние!
   - Смотри-ка, засияла... - пробормотал Брайан, прижимая её к себе ещё плотнее. - Будет тебе опера! - и опять поцеловал.
   Так Брайан Валери стал любовником Морганы.
   На самом деле Моргана не планировала лишний раз подтверждать подспудное мнение о себе, как о женщине, которую можно купить. Но ей захотелось воспользоваться правом добиться от Брайана чего-то конкретного во имя себя, да и по опере она тосковала. Так что когда поцелуи в парке зашли довольно далеко, наслаждаясь, она сказала себе, что ничего плохого не случится, если она примет предложение Брайана, не расставляя акценты.
   Свидания их проходили в самых разных местах: там, где можно было исчезнуть обоим из вида окружающих, при этом не вызывая подозрения, и там, где в определённые моменты третий лишний не мог оказаться - в ратуше и в специальном номере пригородного дома свиданий.
   Каждая встреча оказывалась неповторимой по обстоятельствам, накалу чувств, по набору эмоций и мыслей каждого, а так же по тому, как вёл себя Брайан. Он, бывало, обращался с ней как с бесплотным существом или сильно торопился, за целый день взбудораженный ожиданием свидания. Позже Моргане думалось, что не зря он торопился, потому что после одиннадцатого свидания им пришлось остановиться.
   В то утро, утро после ночи, проведённой у Брайана, Моргана не ожидала увидеть у себя отца так рано. Но он пришёл:
   - Да, всё, как я думал, - тихо сказал Ксенион. - Но ты вроде в сознании, так что... до сбора кланов в Цитадели, у Адмора в башне встретятся драконы. Ты там тоже нужна. Разговор пойдёт об эскортах.
   - Что-то случилось? - спросила Моргана озабоченно. - Ты редко, когда так серьёзен.
   - Всему своё время.
   В башне Адмора, отделка которой ещё даже не была закончена, действительно собрались все пережившие войну драконы: Ксенион, по двое старших и младших племянников Ретта Адмора, а так же семеро сыновей Ли. Сами принцы, Ретт Адмор и Ли по прозвищу "Лифорд", были тут же. У Морганы возникло нехорошее предчувствие. Вечеринки, которые раньше устраивались в такой компании, всегда проходили отлично, но в этот раз выпивка явно имелась для проформы, да и перед собранием титулованных у императора в зале с розой никто бы не стал веселиться.
   Все уставились на неё. В этом не было ничего необычного, но драконы-ящеры смотрели так, будто впервые её видели, а перевёртыши были крайне задумчивы.
   - В общем, мы знаем, что ты состоишь в связи с Валери, - сказал ей Элтонар Адморский. - Нам заметно, когда эскортесс спят с тем, кто всегда на виду.
   - Как будто в грязи вымазалась, - выдохнул другой племянник Адмора, Гиэл.
   - Нам это неприятно, - произнёс один из лифордских драконов.
   - Тем более, что ты говорила, что можешь обходиться без любовников и обходилась без них - это мы тоже знаем, - еле заметно покачал головой другой сын Ли.
   - А раз можешь без любовника, то зачем? - спросил третий сын Ли, известный своей холодностью в отношениях.
   - Он мне дорог, - быстро призналась Моргана.
   - Из-за него погибли мои дети, - сказал Дже Ючин.
   - Что-то ты не очень возмущался, когда всё происходило! - с ленивой агрессивностью парировала эскортесс.
   - Я спал.
   - И все остальные - тоже? Меня волновала судьба эскортов куда больше вашего!.. В миллиард раз больше вашего!.. Хоть бы слово против сказали! Нет, вам было плевать!..
   - Она права, драконы, - произнёс Ли, - если бы вопрос шёл о казни эскортесс, я бы спалил парламент дотла, но эскорты малоприбыльны, а после принятия Четвёртого Канона - вообще затратны. То, что финансовый вопрос взял на себя император вызывает у меня лишь облегчение и благодарность.
   - Но её ******* с родственником Даймонда Лайта!.. Никто из драконов не простит ей этого! - вскричал самый младший из Адморских драконов. Другие драконы-ящеры шумно соглашались.
   Даймонд Лайт Сильверстоун, также как и его отец, Сапфир, признанный принцем, выискал в своё время способы убийства драконов-ящеров и обучал охотников. Потому драконы всегда будут ненавидеть и бояться Лайта из Си. Впрочем, они никогда не перестанут видеть в каждом из Си цель и опасность.
   Ли перекрыл шум властным жестом и не менее сильным голосом:
   - Я, наоборот, за то, чтобы она заключила пятилетний контракт с этим Брайаном Валери. Если бы она вошла в его дом как его супруга, то следила бы за Чайной Циан и при этом была бы подле ясновидящего и знала бы, так или иначе, многое грядущее.
   - Что? Бред!..
   - Заткнись, ящерица, - спокойно, вовсе не громко сказал Ли. - Я давно ещё узнал о том, что на дочерей Ксениона не распространяется запрет на заключение браков, поскольку он мужчина, не человек, а наследовать и получать права владения в клане Дан-на-Хэйвин, можно только будучи человеком и женщиной. Так, Ксенион? Так, всё так. Следовательно, Моргана является идеальным и единственным вариантом для династического брака с кем-либо из крылатых.
   - С кем угодно, но только не с одним из Сильверстоунов! - заявил Шиан Ли-эс-Ли.
   - Я согласен с драконами, - тоже негромко сказал Ретт Адмор. - Только не с Сильверстоунами!
   - Дан-на-Хэйвины и Сильверстоуны породнятся, - продолжал говорить Ли, - и в глазах императора это будет хорошим знаком, учитывая взаимную ненависть их кланов после побега Игрейны Первой из Деферрана. Всё ради мира.
   - Рыжий Си прочистит ей мозг своей религией, и она не донесёт ничего из сказанного Сапфиром, - неожиданно сказал Ксенион.
   Ли мягко и по-доброму усмехнулся, что для перевёртыша было как признак безумия, а в контексте его дальнейших слов вообще пугало до небольшого паралича:
   - Валери, после того, как начал падение однажды, уже больше не остановится. Постепенно он потеряет всё, что делало его святым. Он будет превращаться в монстра с рогами, за которые так удобно будет удерживать его наша дорогая Моргана. Я бы пододвинул к нему любую неглупую женщину, но пока он хочет эскортесс, надо дать ему её.
   Все молчали, потому что Ли был мудр, стар и говорил так, будто будущее в нарисованной им картине неизменно.
   - А Сапфир? - спросил кто-то.
   - Сапфиру всё равно, - медленно проговаривал Ли тем же добрым голосом. - Он сам стал монстром. Эти Сильверстоуны... отличаются от крылатых с Аконита. Что другим - позор, то этим Сильверстоунам даже не примечательно. Один Кардиф чего стоит, а ведь он одна плоть с Валери. Из одного яйца с ним. Такой же, значит.
   Моргана не могла не испугаться и не начать говорить:
   - Меня никогда не примут в их дом. Они говорят, что я убила одного из сыновей Ричарда Сильвертона, брата Брайана.
   - Но Брайану это не мешает вылизывать тебя? Не так ли? Падший не хочет помнить о брате. Падший забыл о морали. Скоро он забудет о совести и чести.
   - Но Ричард Сильвертон не забудет!
   - Уверена?
   - Да. Брайан уверен, что свадьбы не будет. Он не готов платить за этот брак слишком высокую цену - не станет он отделяться от клана Си ради меня.
   Ли на этот раз молчал.
   Заговорил Адмор:
   - Ксенион, подумай, за кого бы ты мог выдать Моргану? Из крылатых, разумеется?
   - За принца как минимум и за Санктуария к примеру. Он очень хочет её. Но это только ради мира, как говорит почтенный Ли. Ради выгоды, ещё раз выгоды, статуса и мира, я бы выдал её за Росслея. У него нет ни одного наследника, а владения величайшие. К тому же... он полубожество, повелитель дождя. Мне нравится сама мысль об этом.
   - Он маг. Хороший маг, - сказал Ли.
   - То есть? - не понял Ксенион.
   - Он пользуется магией крылатых своего мира. Другим, однако, не выдаёт своих секретов.
   Драконы зароптали несогласно:
   - Он действительно вызывает дождь без магии, - стали уверять Лифорда его драконы. - Поверь, это так. Хочет - и тогда дождь идёт. Не хочет - всё прекращается.
   - Откуда ты узнал о магии? - спросил у Ли Адмор. Никто не сомневался, что драконы действительно увидели всё как есть.
   - Росслей ею бою воспользовался. Я долго не мог понять, что и как случилось, пока не вычислил, что это либо чудо вроде их, церковно-религиозного, либо магия крылатых.
   - Считалось же, что её нет.
   - Воплощение мечей? Призыв крыльев? Целительство? Их нет? - спокойно вопрошал Ли.
   - История Санктуария доказывает, что это врождённое, - Адмор даже глаза закрыл, таким несложным ему казался спор.
   - У каждого крылатого есть ещё четыре способности, врождённые или нет. И они не так уж часто показывают их тоже, - Ли показывал нетерпение.
   - Это не доказательство.
   - Не доказательство чего, того, что я сражался с этим щуплым принцем и чуть не умер?
   - Он, говорят, хоть и мелок, но вынослив.
   - Он шиатр, грязнокровка. Потому и вынослив. Но это не объясняет...
   - Так почему бы тебе не узнать о нём больше? Ксенион, что скажешь?
   - А это интересно, - Ксенион впервые стал улыбаться. - Интересно было бы выяснить, что с этим Росслеем на самом деле. Да и Моргана, может, забыла бы своего Брайана.
   - Почему же я так уж должна его забыть? Почему? - негромко спрашивала Моргана.
   - Потому что он... убийца, Сильверстоун, и заставил тебя спать восемь лет. А что в следующий раз? Будешь спать сто лет? Двести? А контракт с Росслеем принесёт клану землю или деньги.
   - А ему он что даст, м?
   - Красивейшую.
   - Но я же не могу...
   - Для развлечения.
   - Не хочу, - качала головой эскортесс.
   - Не хочешь его? Живя с ним в одном доме, захочешь. Неминуемо.
   - Ну, пусть, но что ты предложишь ему кроме..?
   - Пользование Аргиадом.
   - Но это неправильно! Это против правил клана!
   - Ты вне правил клана, поскольку моя дочь. Цари правы. Ты - не наследница, поскольку происходишь не по женской линии.
   - Как же это, я не наследница, если наследовала землю Аргиад?
   - Я просил. Императрицы меня так награждали - титулами для моих детей. Всё в порядке. Детей вы иметь не можете, а после смерти ваши земли не дробятся, а целиком остаются в клане.
   - Папа... я не могу. Не могу и всё.
   - Ты согласишься.
   - Не могу.
   - Ты Дан-на-Хэйвин, ты должна подчиняться, - Ксенион говорил, полностью осознавая свою правоту, но Моргана из последних сил пыталась вывернуться:
   - Ты понимаешь, что если бы сейчас Ли и Ретт не разыграли перед тобой свою маленькую сценку, то тебе бы и мысли в голову не пришло выдать меня за Росслея?!
   - Понимаю.
   - А ты не задался вопросом, зачем им это нужно?
   - Есть у них причины, - и Ксенион улыбнулся царям, страшно обнажив острые зубы. - Но в целом все хотят видеть, как твой Брайан Валери справится, да и не выйдет ли он из себя? Представь, каково ему будет сегодня...
   - Сегодня?!
   - Сегодня. Утром ещё восхищался тобой, а уже вечером будет проклинать.
   - Проклинать?
   - Адмор очень хочет, чтобы Валери вышел из себя и с мечом на кого-нибудь кинулся.
   - Этого не будет.
   - Это очень может быть. Помнишь, на представлении проекта лимитирования в парламенте?.. Да он еле держался, чтобы не сжечь всё дотла. Ли хочет глянуть на огонь, который был у ратуши, когда твой святой пал. Мне так кажется, что если его хорошенько из себя-то вывести... многие так считают.
   - Большего бреда в жизни не слышала!..
   - Ты скажи, выйдешь за Росслея по доброй воле?
   - Нет. Не хочу. Любой крылатый увидит мою ложь.
   Ксенион вздохнул.
   Дже Ючин воспользовался паузой:
   - Глупая кукла, да пойми же! Мы просто хотим поиздеваться над ним. Если он ради тебя свою мораль заглушил, то обязательно будет корчиться!..
   - В противном случае мы найдём, как навредить ему, - ясным голосом, громко и чётко сказал Сэй Анли, - и больно будет уже не только ему, но и многим его близким.
   - Он должен заплатить за свой длинный язык, - кивнул, резюмируя, Ксенион. - И за то, что не спросил меня, можно ли ему владеть тобой.
   - Ты хотел, чтобы он заплатил за... - Моргана осеклась. - Это же решено было, разве нет? Я больше не продаюсь и не покупаюсь.
   - Все продаются, но у всех цена разная, - парировал Ксенион.
   - Да что же ты за существо такое?! - воскликнула Моргана. Вскочила, но аргументов "против" в её голове больше не было, да даже если и были, теперь ей казалось, что отец не поймёт.
   После её плена они с Ксенионом стали так дружны, так понимали друг друга... и вот теперь он мыслит прежними категориями, будто она всё же регрессировала и скатилась до прежнего состояния полной беспечности.
   Необъяснимо!
   Моргана покинула башню Адмора.
   В ней зрел гнев на всех, с кем встречалась сегодня.
   Они так, вроде бы, поступками и словами, все хотели мира. Они готовы простить бывшим врагам всё. Они прощали, но теперь им, произвольно выбравшим казнь безмозглых, опасных, бесполезных эскортов, символом мести крылатому, захотелось забыть о мире. И не важно, что до сих пор они так ценили это объединение с крылатыми и фитами. Теперь всё иначе, теперь какого-то нюанса в чьих-то делах достаточно для царей, чтобы обнаружить гигантских размеров не сбиваемое ничем любопытство, которое Ксенион с удовольствием спешит удовлетворить, якобы за отдельную плату.
   Вернулась в отель. Что бы она ни думала, как не хотела ослушаться Ксениона, боялась ли обещанной расправы над Брайаном, она не могла отказаться от контракта всё же. Отречься от отца и от клана? Да мыслимо ли это вообще?
   В груди заныло, потому что Дан-на-Хэйвины - не просто клан. Это ценности, гордость, Родина, история, традиции, привычки, знания!..
   Но внезапно появившееся решение тут же оказалось принято: она и откажется от клана, и от отравы-контракта с Росслеем, и защитит Брайана от скрытой мести драконов. Самое главное то, что она останется там, где всегда хотела быть - в объятиях возлюбленного. После первого удивления по поводу того, к чему всё пришло для неё, эскортесс вспомнила слова Брайана о своём клане и верности ему и, вдруг, стала нервно смеяться от того, что закипело в её голове.
   Её возлюбленный не мог жениться на ней, потому что не хотел потерять свою семью из-за неё. Его семья: девять мужчин, тётка, сестрёнка и мачеха. Все - крылатые. Крылатые, которые должны бы верить не в деньги, как её отец, а в Бога, который есть Всепрощение и Любовь. Эти крылатые рано или поздно приняли бы её, но Брайан не хотел серьёзной размолвки с отцом, с этим властным, на многое способным ублюдком, герцогом Сильвертоном. Ну, надо быть героем, чтобы перечить Сильвертону, но если Брайану даже в голову не пришло подобное?
   И какое будущее её ждёт, если она сделает это, откажется от клана? Будет жить на подачки Брайана? До тех пор, пока он не окончит падение и не отдаст её на содержание кому-то ещё? Ведь Ли прав в том, что Брайан постепенно, заметно... превращается изнутри в того, на кого внешне похож. Он превращается в инуэдо, второй сорт перевёртышей. Ниже только трусливые шипастые.
   Что она сможет сделать в качестве его скрытно, в бедности живущей любовницы?
   Всё! И ничего...
   Ничего и ни для кого она не сможет сделать, когда её любят так, как любит он, ничтожно мало.
   Никогда она не сможет сделать для него то, что должна - не сможет спасти его от продолжающегося падения. Так что держаться за него? Следует забыть.
   Забыть с Рэйном Росслеем?
   Придётся.
   "Скажу ему, - думала Моргана, направляясь вечером к Сердцу Цитадели, - что раз он не смог бросить клан ради меня, то и я не смогу ради него сделать того же. Что вынуждена повиноваться отцу... Ох! Как же не хочется! Не могу!.. Не-могу. Не-могу я, не-могу, надо же!.." - Моргана тряхнула головой и подумала, что попытается принять окончательное решение в зале с розой.
   Глава 10. Ограничение свободы
   Брайан прибыл в зал с розой одним из первых. Но вот, все титулованные уже собрались, и даже император прибыл, но не начинал собрания, а шептался с Ксенионом. Вошедший одним из последних, Энтони, подойдя к местам, которые занимали Сильверстоуны, сказал главе клана, а одновременно и всем подле сидящим:
   - Сапфир за дверью орёт на Моргану. Похоже, пока это не закончится, собрание Эрик не начнёт.
   - Что орёт? - меланхолично спросил Джулиан. Обычно главком выглядел чрезмерно свирепо даже для крылатого, а тут вдруг стал похож на нормальное существо.
   - "Прими решение", - коротко процитировал Энтони и, пожав плечами, занял своё место.
   Сильвертон тихонько посмеялся:
   - Нелепо.
   - Что ты так радуешься? - спросил у Сильвертона Даймонд, обернувшись к нему назад со своего переднего ряда. - Если он нервничает, значит, что-то может случиться из-за неё. А из-за мелочей он не орёт.
   - Я всегда радуюсь, когда ему тяжело, - отвечал герцог, чуть подавшись вправо вперёд к креслу Даймонда. - Но что там может быть из-за неё серьёзного? Двое каких-нибудь идиотов станут кромсать друг друга на дуэли?
   - Идиотов? Тогда дай-то Бог, честное слово!..
   - Ты кровожаден, - отметил Брайан, - женщины всего мира ждут, когда ты изменишься.
   - Брайан! Уволь!.. - раздражённо оборвал Даймонд. - Женщины - привлекательные дуры. Красивые и некрасивые...
   - Некрасивые и при этом привлекательные? - в свою очередь Брайан равнодушно не дал древнейшему закончить мысль. Они болтали ни о чём, и всё казалось не важным.
   - Сам подумай, - древнейший принц Лайт отвернулся и выпрямился в кресле. - Это же ты близнец Роджера Кардифа. Должен понимать такие вещи.
   - Даймонд, ты слишком громко сказал это, - послышался мелодичный голос Оливии. Наверняка и другие дамы слышали фразу Даймонда о "привлекательных дурах" и герцогиня Сильвертон решила высказать принцу кое-что в ответ.
   - Лив, ты не женщина, ты - мученица, - задумчиво сказал Даймонд, не оборачиваясь, но прикрывая рот ладонью так, чтобы звук летел не вперёд, к сидящим напротив перевёртышам, а назад, к крылатым.
   Эллиан услышала, засмеялась. Ей вторили некоторые хорошие друзья Сильвертона из тех, кто услышал реплику Даймонда со скрытой критикой герцога Сильвертона. Предводитель юга был вспыльчив и ревнив и не менялся даже при том, что нынешняя его супруга была безоглядно влюблена в него. Си знали, что Оливия страдает от приступов ревности герцога, и всё было настолько прискорбно, что под подозрение подпадали даже Энтони и Джереми, а уж Роджеру вообще запрещено было близко подходить к мачехе. В самом прямом смысле. Вошёл Сапфир. Он был разгневан. Рядом с ним шла не менее взбешённая эскортесс. Они разошлись по своим местам и от Морганы сразу же, во все стороны, разошлись шепотки. Драконы возбуждённо или нервно вскакивали с мест, топтались, глядя на него, Брайана, и нерешительно садились на места. Как будто бы Моргане пришлось сказать им, что она стала любовницей одного из Си. Скорее всего, Сапфир заговорит о том же.
   - Что там у вас? - крикнул Сильвертон драконам. Герцога раздражало волнение в рядах перевёртышей, а ещё он ненавидел, когда приходится ждать, чтобы получить информацию.
   - Планы разные, - улыбаясь, поднялся Ксенион и снова занял своё место позади пустующего кресла Игрейны Пятой.
   - Требую удалить маркиза Валери! - громко и отчётливо, ещё хмурясь, обратился к императору Сапфир. - Он внесёт путаницу. Точнее, всё усложнит.
   - Это не одно и то же? - поинтересовался Эрик, но кивком головы отпустил Брайана.
   - Хочу быть как можно более честным и да, это не одно и то же.
   Брайан поднялся, поклонился собранию и вышел. Он решил, что вопрос будет не о том, кто с кем спит, насколько это плохо, насколько кому оскорбительно и кому что за это будет - иначе бы его оставили в зале.
   В голове сверкали догадки, одна за другой - и все неприятные. Эскорты ли стали проситься в Ньон, Моргана ли решила внести поправки в систему лицензирования, произошло ли что-то необычное, нестандартное, но почему ещё его удалили?
   В любом случае Брайан был спокоен и расслаблен - никакая угроза не показалась бы ему проблемой на данный момент. В последние дни всё всегда решалось так просто, дела шли так легко и успешно, без промахов, что и сейчас он не переживал ни из-за драконов, которые злобой на лицах провожали его из зала, ни за Моргану, голова которой сегодня была забита чем попало.
   Брайан поехал в дом Роджера. Си, как и многие принцы, ещё жили на территории Цитадели, потому что строительство дворца за Ранкан-рю, казалось, никогда не будет окончено. По уже сформировавшейся традиции собрания в зале с розой начинались либо с восходом, либо с закатом, так что он оказался один в доме на "Третьей-на-юг улице от Малого парка" вместе с последними лучами солнца. Поскольку сама Цитадель, бывший Ньон первых размеров, строилась на возвышении, рыжие и алые стрелы солнца били прямо в стёкла дома и прошивали почти насквозь до окон восточной стены. Внезапно, не успел Брайан пройти вглубь дома, загремело, а парой тактов позже по дому тяжело заколотил дождь. Подойдя к окну, крылатый не увидел туч. Одна, густая, рождалась с одной стороны и таяла с другой прямо над Цитаделью, что было признаком одного только желания расслабиться для принца Рэйна Росслея. Тот, кто умел вызывать дождь, действительно нуждался иной раз в тренировке своих способностей. Росслей любил дождь, любил как никто, а на Преньоне было слишком засушливо. Так что всё и здесь сложилось удачно - ньонским редким садам и жухлой траве был нужен Рэйн Росслей с его любовью мокнуть в пресной воде.
   Брайан поднялся к себе и как века тому готовился к молитве. В последние дни он помнил о своих грехах слишком хорошо, и покаянная молитва показалась ему лицемерием и глупостью, так что он молился не о себе, а за семью, за друзей, за знакомых, за тех, кто всё ещё надеялся на чудо от него и подавал записки.
   Затем его позвали вернувшиеся из Сердца Цитадели родственники. Он ожидал, что все соберутся по обычаю в самой большой гостиной, но Сильвертон позвал Брайана в свой кабинет:
   - Сапфир хотел, чтобы я сам сообщил тебе интересную новость.
   - Какую?
   - Обыкновенную. От чего бы то ни было, но он сказал, что я обязательно должен увидеть, как ты на неё отреагируешь. Следовательно, я чего-то не знал. И сейчас я догадываюсь, чего конкретно.
   - Так какую же новость?
   - Уже в нетерпении?
   - Не особо.
   - Рэйн и эскортесс заключают пятилетний брачный контракт по примеру перевёртышей.
   Брайан развернулся и вышел. Шёл к выходу, пока отец не догнал его и не остановил.
   - Куда ты? Отговаривать её?
   - Нет.
   - Отговаривать его?
   - Нет.
   - Так куда?
   - Просто подальше из Ньона.
   - Какого чёрта?
   - Не останавливай меня.
   - Понятно-понятно, разбила сердце, дрянь. Но если ты как Роджер пропадёшь...
   - Нет-нет. Я вернусь. Я не настолько любил её и я далеко не Роджер. Просто сейчас...
   Брайан попятился, наклонившись, чтобы рука отца соскользнула с шипов, за которые тот удерживал сына. Отец проявил догадливость тогда, когда это было менее всего нужно. Бывший святой исчез за дверью.
   Зачем Сапфир удалил его из зала? Чтобы не помешал Моргане и Рэйну? Чтобы не устроил скандала? Кто инициатор? Драконы? Рэйн?
   Ночь была удивительно хороша. Брайан сегодня, сейчас, заставлял себя смотреть, видеть, дышать. Звёздное небо чисто.
   Крылатый долго искал подходящее место, нашёл. Один пока что зелёный холм с густой, ещё не начавшей желтеть травой немного возвышался над другими. Брайан отпустил лошадь и лёг на холм, и смотрел на звёзды, повторяя себе, что за всё надо платить и, как бы ни хотелось, но расплачиваться надо пусть болью, пусть слезами, деньгами ли, дружбой ли, уважением - цена есть всегда.
   Уоррену, бывало, разбивали сердце. Он говорил: "Умных женщин много, красивых ещё больше, ну а подходящих - тьма". И находились женщины, которым герцог Элайн сдавался, не задумываясь, и с их помощью находил себя заново. Жаль только, что Брайану это не подходит.
   Джереми, влюбчивый и невезучий в любви, залечивал раны, наращивая безумных размеров гордость. Однажды он по уши влюбился в Красную Кэс. После оказалось, что у неё роман с Роджером. Однажды Джереми серьёзно ухаживал за сверстницей, но и она оказалась на крючке у Роджера. Джереми действительно феноменально не везло: каждый раз, когда влюблялся, его избранница оказывалась либо любовницей его отца, либо в него ещё только влюблённой, либо только что брошенной. В последние годы Джереми очерствел сердцем от стольких неудач, но по нему и не скажешь - так весел и игрив Джереми в кругу потенциальных невест.
   Сильверстоуны, что ни говори, то и дело попадались в женские сети, которыми буквально был выстлан весь Деферран. И каждый справлялся с разочарованием по-своему. А что родственникам говорил раньше Брайан? Много чего, но в такой день, как сегодня, он понял, никакие слова не помогут, потому что всё, что основано на вере, на убеждениях, сейчас не кажется стоящим и капли внимания. Быть может Джереми прав больше всех в том, что пользуется гордыней - помогает.
   Брайан вернулся в Ньон тогда, когда стал мыслить иначе. Пали ли женщины в его глазах как род или пала в его глазах Моргана, но мир стал на малую долю другим. Теперь ещё чётче, чем раньше, существа стали делиться на виды и роды, признаки и характеры - всё это стало важнее, чем в прошлом, когда почти каждый был достоин и жизни, и любви, и всех благ, кто бы он ни был и чем бы ни занимался.
   Какое-то время Брайан думал, что вовсе разучился молиться. Он и раньше никогда не молился за себя, но теперь и о других не мог. В записках, которые подавались ему всё ещё, в просьбах верующих он видел, чаще всего, эгоизм просящих. Редко-редко попадались просьбы, об исполнении которых он не молился, но заботился. Избавить чью-то дочь от преследователя? Кристиан с доспешниками со временем находили дочь и преследователя. Помочь чьего-то внука избавить от дурных наклонностей? Доспешники могли напугать или взять под опеку непутёвого паренька.
   В остальном всё было хорошо. Сильвертон не лез с вопросами, Сапфиру, кажется, было всё равно, другие тоже не интересовались персоной Брайана.
   Моргану он с тех пор ни разу не видел. Говорили, что через пару дней она уже подписала контракт и переехала к Рэйну. Живя там, она не выбиралась в город и не принимала гостей. Рэйн тоже почти не показывался. А когда показывался, мило улыбался и говорил, что не выспался, потому что всю ночь играл с Морганой в карты. И, главное, говорил правду. Но Брайану было всё равно, чем они занимаются. Пусть хоть цветы вместе сажают.
   Однако однажды они уехали из Ньона в Хинаган - город в центре земель Росслея. Оттуда пришла новость о том, что эскортесс родила мальчика и что он на редкость уродлив. Однако когда пришло время перезаключать контракт, и Рэйн привёз сына в Ньон, чтобы удовлетворить любопытство императора и драконов, оказалось, что малыш вполне себе красив. Те же черты лица, что и у отца. Те же тонкие брови и губы, такой же хрупкий нос, то же телосложение. Если не считать почти брайановски красных волос - полная копия Рэйна Росслея. Даже во взгляде маленького герцога уже мерещились усталое высокомерие, холодность и заносчивость, по которым иной раз можно было узнать принца-отца.
   Другое дело, что мальчишка никого и ничего не стеснялся. Сверкал клыкастой улыбкой и смеялся звонко, играл с самим императором и с драконами, и пинал сапог Санктуария, с любопытством ожидая, когда колосс обратит на него внимание.
   Когда мальчика расспрашивали о матери, он говорил, что она только тем и занимается, что развлекает их с папой и придумывает им новые игры и песни.
   Однако перед отъездом, на расширенном совете принсипата, Рэйн поставил всё с ног наголову:
   - Малыш не вполне мой сын, - сказал принц дождя. - У него мои черты лица, мои замашки и предрассудки, но он не вполне мой сын и я хочу, чтобы после моей смерти он получил Росслей только в том случае, если у меня не будет других наследников, законных или нет.
   - Что значит "не вполне твой сын"? - удивился Санктуарий.
   - И что значат твои слова? - спросил император. - Ты предпочтёшь даже внебрачных сыновей этому мальчику?
   - Так и есть. Моргана Аргиад никогда не была в моей постели, а только пила мою кровь и придала уже зародившемуся ребёнку мой облик. Мальчишка - сын Брайана Валери в большей степени, чем мой, хотя я не отрицаю, что я дал также много, будто бы от Морганы в нём вовсе ничего нет.
   Принцы не удивились, а их наследники настолько хорошо владели искусством сохранения на лице безразличия, что, кажется, для одного только Брайана сказанное Рэйном имело важность. Впервые о его позоре было сказано и сказано именно вот так, спокойно, походя. Но только один отец Бенедикт вопросительно и укоряюще взглянул на Брайана.
   - Потрясающе, - наконец прошептал принц Рашингава. - Невероятно. Дайте мне мальчишку.
   - Обойдётесь, ваше высочество! - быстро отмахнулся Рэйн.
   - Почему нет?
   - Моргана рассказывала слишком много о ваших лабораториях. Вот вам, пожалуйста, рецепт создания мальчика, создавайте, пожалуйста, сами, и ставьте опыты. Моего сына ждёт счастливое детство и безоблачная юность.
   - Нет, - Рашингава поднялся с места. - Он и мой потомок тоже. Я же отец Ксениона, а значит прадед мальчика.
   Стало очень тихо. В сравнении с этой новостью почти всё прочее померкло. Раскрылась одна из тайн прошлого.
   Ксенион считался Дан-на-Хэйвином потому только, что отца его никто не знал, а Игрейна Первая сказала, что Ксенион был лишь первым удачным опытом по созданию драконов и имени его отца она не раскроет. Но именно Рашингаве принадлежало открытие способов рождения драконов! Можно было бы и догадаться, если бы не пара фактов.
   - Ты покупал у сына собственную внучку? - сощурившись, спросил Даймонд. - Вы, северяне, просто!..
   - Я покупал её для опытов, иначе она не согласилась бы на всё то, что я делал, - мирно отвечал Рашингава. Воображение сразу нарисовало Брайану чудовищные пытки.
   - Мне нехорошо, - глухо признался Рональд Мэйн и вышел - Брайан не один обладал пессимистичным типом воображения.
   Кристиан достал надушенный платок и закрыл им рот и нос, будто бы спасаясь от тошноты. Даймонд сделал то же самое.
   - Почему ты не признал её раньше, ведь она была так прибыльна? - поинтересовался Адмор у Рашингавы.
   - Меня никогда не интересовали деньги, - Рицка Рашингава опять обернулся к Рэйну. - И я хочу этого мальчика сейчас. Мы можем договориться?
   - Не получится, - спокойно покачал головой Сапфир. - Если он и наших кровей, то мы никогда не отдадим его.
   - Но по мужской линии - он мой.
   - Как раз по мужской линии он наш. Мой или Рэйна. Забирай в свой клан Ксениона, раз уж ты его отец.
   - Я даю вам карт-бланш, - настаивал Рашингава. - Вы даже не представляете, что можете потерять.
   - Представляю, - нахмурился Сапфир. - Но честь дороже.
   - Какая ещё честь?! - Рашингава начинал злиться, но Сапфир оборвал его:
   - Подержите в цепях любую эскортесс без секса и крови пару-тройку периодов и готово.
   - Почему ты молчал до сих пор? - спросил его император. - Все считали, что эскорты бесплодны!
   - Да какая разница? Я же не специально дёргал за ниточки, чтобы получить этого мальчика и доказать, что эскорты способны плодиться...
   - А для чего ты дёргал за ниточки? - спросил Ксенион. - Чтобы ослабить Дан-на-Хэйвин, вынудив меня уйти к Рашингаве?
   - Нет, - спокойно произнёс Сапфир и в дополнение покачал головой.
   - Ложь, - как рубанул, сказал Ксенион. - Когда один из вас лжёт, другие дёргаются от желания уличить во лжи.
   Старший дракон-ящер помолчал и немного агрессивно продолжил говорить:
   - Я не признаю себя сыном Рашингавы. Я буду защищать Дан-на-Хэйвин до конца. На мальчишку мне плевать, оставьте себе.
   - Ксенион... - начал было Рашингава.
   - Два, нет, три клана против тебя, Рицка, - теперь Ксенион наглейшим образом стал улыбаться своему отцу. - Не видать тебе мальчишки.
   - Не вредничай.
   - Катись к Хенеру.
   - Я разорву все контракты с тобой.
   - Рви. Здесь дело принципа. Я сказал своё слово, - Ксенион встал и вышел.
   Рашингава клацал зубами, разглядывая Рэйна сверху вниз и, махнув своим наследникам следовать за собой, идентично Ксениону покинул зал.
   Сапфир уставился на Рэйна, Рэйн уставился на Сапфира.
   - Делить не будем, - сказал Сапфир. - Пусть будет с тобой, пока ты и он хотите этого.
   Брайану только оставалось отметить, что его никто ни о чём не спросил. Но это пока... Эрик не пришёл в себя:
   - Брайан, сколько свиданий у тебя было с Морганой и в каких числах?
   Брайан помедлил и за него совершенно спокойно ответил Рэйн:
   - Одиннадцать, разной продолжительности, последнее - за два дня до подписания контракта со мной.
   Рэйн всё же вопросительно посмотрел на Брайана. Тот кивнул.
   - Получается... - медленно говорил император, - если эскортов держать в голоде, они становятся почти как люди?
   - Нет, они как раз становятся почти как звери, - покачал головой Сапфир. - В условиях лаборатории Рашингавы вполне может получиться здоровый разумный малыш, но вот во всех остальных случаях... нет. Моргана, опять же, уникальна во всех смыслах.
   - Уникальна, - кивнул Рэйн. - Но я так понял, даже она вряд ли захочет повторять свой опыт.
   - Так она, выходит, поэтому с тобой не спит? - спросил друга Санктуарий.
   Рэйн показал подбородком в сторону Брайана:
   - По этому, скорее всего. Я, само собой, не вполне уверен.
   По телу Брайана прокатилось приятное и тревожное тепло.
   - Тогда зачем тебе перезаключать контракт? - Брайан старался говорить спокойно.
   - У меня-то никаких лишних причин нет, - холодно отвечал Рэйн. - Сама по себе эта женщина достойна пяти- и десятилетнего ожидания. Так что, Брайан, извини.
   - Что, любит твой дождь? - хихикнул Санктуарий. - Тогда она и впрямь твоя судьба.
   - Мало ли кто ещё любит дождь, - негромко сказал Сильвертон и спросил у Сапфира. - Но к какому виду близок мальчик?
   Сапфир коснулся двумя пальцами своего носа и, вздохнув, ответил:
   - Признаки крылатого - есть. Но как ни крути, он между крылатым человеком и тёмным крылатым. Какой вид ему подходит полностью? Антифит или полукрылатый.
   - Грязнокровка, как и большая часть доспешников, - смеясь, сказал Классик.
   - На себя посмотри, - быстро ответил Сапфир.
   - Я никогда не рассказывал тебе о том, как гостил в доме родителей твоей матери?
   Сапфир засмеялся, заблестев глазами, и ничего не ответил.
   - Помнится, - продолжал Классик, улыбаясь, - её звали Хангерра. Хангерра, да? Я ведь всё правильно помню?
   - У тебя хорошая память. Жаль, что ты помнишь совсем не то, что надо. Перефразируй, иначе я прибью тебя.
   На угрозу Сапфира Классик отвечал издевательски ласково:
   - Зови меня папулей.
   Миг, сияние, и двое исчезли в образовавшейся в стене дыре. Башня зашаталась, загремела, стала осыпаться изнутри. Сразу стало не до разговоров. Вайсваррен среагировал быстрее всех и вылетел из башни с императором в руках, Красную Кэс вынес Джулиан, остальных фитов и людей похватали другие крылатые. Почти все покинули башню.
   - Я сумею всё исправить! - крикнул Рэйн.
   Брайан вылетел и направился к дерущимся в воздухе Сапфиру и Классику. Сияние было нестерпимым, сами враги мгновенно взлетали и падали вниз, мелькали вокруг, и одному - тут ясно - не остановить кровопролитие.
   Попытки Брайана придумать выход внезапно прекратились небольшим шоком. Он вздрогнул, когда ему на лицо брызнула обжигающе горячая чёрная жидкость. Классик, а это была его кровь, не смотря на ранение, не сбавлял темпа, знал, что Сапфир воспользуется замедлением врага и мгновенно рассечёт его тело на две половинки. Но и голубоватая кровь блеснула на солнце. Дважды.
   Брайан решил отвлечь соперников ещё более сильным сиянием и стал выбрасывать свет, как если бы даже не яйцо высвечивал, а решил достать светом до одной из лун. Чувствовал только, что света ему не хватает.
   Он уже ничего не видел, но продолжал. Даже если они приняли логичное решение и улетели дальше, чтобы продолжить драку, за другую сторону планеты им за такое короткое время не перебраться, так что ещё немного больше сияния не помешает.
   Но одно это, он знал, не может помочь. И как к последнему, что у него было из мирного оружия, он обратился к молитве.
   "Господь, умиротвори враждующих! Во славу твою, дай им милости!"
   - Брайан, хватит! Ты слышишь меня?! - это был голос Рэйна.
   И настала такая тишина, что уши резало.
   В этой тишине Брайан понял, что он ранен, каким-то образом, в то плечо, где раньше были шипы. Плечо полностью разворочено, хорошо, что с того плеча у него работало магическое крыло, иначе он бы разбился. Левой руки не было, хотя рукав был тяжел и тянул вниз куртку.
   Брайан не видел ничего, только ощупал себя и стал исцеляться. Рэйн, а это был он, судя по голосу, подлетел и стал помогать возвращать руку. Затем подлетел отец и стал задавать вопросы, на которые было проще всего отвечать.
   Постепенно всё наладилось. Рука полностью вернулась, правда без доспеха и шипов. Зрение в течение нескольких дней восстановилось, даже цвет глаз постепенно вернулся. Почерневшие волосы, отрастая, оказались по-прежнему рыжими. Спустя год стали проступать шипы. Плечо немного болело ещё два года.
   Башня стояла в первозданном состоянии, до разрушения стены. Это означало, что Рэйн каким-то образом восстановил стену за мгновения.
   Что касается Сапфира и Классика, то они признали, что их драка была сущим баловством. Мэйн, воспитанный на легендах о Сапфире, подтвердил, что Классик был в мире Сапфира, но к тому времени звезда, гревшая материнскую планету Сильверстоуна, уже выжгла каждое ущелье на его Родине. "Хангерра" на родном языке Сапфира означает безлично-строгую форму слова "дочь".
   Рашингава на одном из собраний хотел спровоцировать стычку между Адмором и Даймондом, а когда не вышло, стал планировать другой вариант, но не успели утихнуть шепотки титулованных, сопровождающие обоюдное молчание Адмора и Даймонда, Сапфир заявил:
   - Рицка желает посмотреть, что ещё может выкинуть Брайан, чтобы помирить дерущихся. Интересно, видите ли!..
   Император отреагировал не сразу, зато Коул Крэйг вклинился:
   - А что он может ещё выкинуть?
   - Может зажечь себя как звезду и уничтожить планету, если перестарается со светом. Хотя теоретически... ну да ладно, Брайан отныне будет только молиться, я надеюсь. Брайан?
   - Что?
   - Твоя молитва ещё может быть чудотворна. Я сделаю всё, чтобы вернуть это. Главное, чтобы ты верил в это.
   - Ладно.
   - Хороший мальчик.
   - Хороший мальчик? По меркам крылатых? - переспросил Ли и следующие слова перевёртыша бросили в глаза Брайану нестерпимый стыд: - Он падший, он больше не девственник, он...
   - Наш Бог решает сам, что возможно, а что нет. Допустил же он перевёртышей в этот мир... чтобы мы, крылатые, не только пели и танцевали.
   - Хорошие слова, - сказал Колин Хант. - У меня предложение. Как насчёт арены для тренировочных боёв? Страсть как хочется напинать хоть кому-нибудь... могу не убивать?..
   Надо сказать, что Хант вносил это предложение каждый год. И каждый год Сапфир говорил, что это либо не та реальность, где можно обойтись совсем без смертей, либо что будет не интересно, потому что ещё нет каких-то Андерсонов, и пока Роджер не вернулся. И Ханту всегда предлагали купить эскорта для спарринга. Мол, хорошие бойцы, почти бессмертные. И всегда разговор заходил о Моргане. Кто-то обязательно говорил вслух, сколько осталось до конца её контракта и насколько повезло или не повезло Рэйну. В тот год никто ничего не сказал, будто бы забыли о Красивейшей из женщин.
   Но Брайан помнил.
   И она вернулась в Ньон как раз тогда, когда исполнилось восемь лет с последней встречи. Будто бы в их взаимоотношениях есть цикличность. А если так, то его ждут полгода жёсткого самоконтроля, а затем всё снова постепенно утихнет.
   Но что странно... она вернулась в Ньон одна, пару раз была на собраниях, посещала дом Санктуариев и всё вертелась возле Ксениона, почти не танцуя, не флиртуя, не касаясь губами бокала, который держала в руке.
   Она то и дело поглядывала на Брайана. Сильвертон обратил внимание сына на этот факт:
   - Последи за ней.
   - Зачем?
   - Что-то она замышляет. Поверь мне, я уже хорошо различаю такие вещи.
   Брайану хватило всего один раз встретиться с эскортесс взглядом, чтобы понять правоту отца. Моргана опасалась каких-то действий со стороны Брайана. Но чего она ждала? Что он сделает... что?
   Брайан посетил казарму доспешников в Цитадели.
   - Чем обязан? - спросил Кристиан едва войдя. Его вызвал дежурный.
   Брайан подождал, когда доспешник закроет двери, сел в указанное кресло:
   - У меня всего пара вопросов.
   - Но ты заехал сам?
   - Ты знаешь, у меня с каждым днём всё меньше забот. Ньон повзрослел и уже живёт сам по себе. Часть моих забот легла на твои плечи... скажи, не случалось ли в последнее время что-то необычное?
   - Каждый день у доспешника как битва. Особенного много. Ты бы конкретизировал...
   Брайан поводил подбородком из стороны в сторону и расстегнул верхнюю застёжку куртки.
   - Когда Моргана была у вас во дворце Санктуариев, о чём она говорила?
   Кристиан сразу что-то понял. Он некоторое время смотрел вбок, затем стал ходить по кабинету, размышляя. Брайан следил, ждал.
   - Хорошо, - Кристиан остановился. - Ксенион сделал ещё одного эскорта. Ему сейчас примерно тринадцать и он уже начал сбегать и кусаться. Я не видел его и доспешники не видели. Но след вёл к Кер Глассу, и когда я пришёл к Ксениону, он выплатил штраф, как за побои, и сказал, что уже вызвал Моргану для того, чтобы она оформила подростку лицензию. Она, приехав, сказала, что не будет оформлять и регистрировать брата до тех пор, пока не придумает, как избавить его от кислоты.
   - И это Ксенион? - задумчиво заговорил Брайан. - Я ожидал этого от кого угодно, но не от него. Старший из драконов должен был бы сделать выводы и не плодить жутких созданий. Представь, что если случай с Ксенионом лишь подтверждение правила? Что если другие драконы так же скрывают рождения эскортов и Моргана их существование просто не подтверждает? Это же её братики и сестрёнки, она им очень сочувствует. Что тогда?
   - Брайан, если мы поймаем и сварим этого сына Ксениона, других мы всё равно не найдём. Быть может потому, что их переправляли сразу Рашингаве или просто на север, в Холодные Леса. А что? Там идеальное место - они могут охотиться на таров и жить... спариваясь... друг с... гадость. Мы действительно говорим о них как о животных.
   - Потому что так оно и есть.
   - Что будешь делать?
   - Выставлю его из Ньона, а там пусть Эрик решает.
   - Значит, мне поднимать тревогу?
   - Да.
   Кристиан медлил.
   - Ты же не связан с ней клятвой? - спросил Брайан.
   - Нет. Я ничего ей не обещал.
   - Тогда в чём дело?
   - Мне не хотелось бы доставлять ей неприятности.
   - Ей? Моргане? Ты и так дал ей достаточно времени и не доставлял неприятностей. Надеюсь, что только ей. Из-за милой улыбки, огромных глаз, да, я это понимаю и на это надеюсь. Потому как в противном случае всё это значит, что ты теперь сам решаешь, когда можно не замечать нарушения закона, а когда...
   - Брайан!.. Стой! Остановись, - Кристиан замахал руками. - В чём ты тут пытаешься меня обвинить?! Да, она милая и может быть убедительной. Да, я дал ей время, но с преступниками я не заигрываю.
   Кристиан вроде бы был чистейше откровенен, но Брайан стал менее доверчив в последние годы:
   - Перебрать твои отчёты в свободное время? Сверить с копиями в твоём архиве?
   - Пожалуйста.
   - Уверен, что ничего не скрываешь?
   - Да.
   - Соврал. Заменю я тебя Чарли Гарнтом...
   - Брайан, послушай, я... да, я отпускаю иногда... ну по глупости когда. Или когда сама жертва просит отпустить... но ты не представляешь, какие драмы здесь разыгрываются!.. Да и ты сам... разве раньше ты всегда так однозначно судил обо всём на свете как сейчас? Нет, Брайан. Все говорили тебе, когда-то, что казнить Моргану - единственное благо. И ты не видел её, но думал, что за неё следует побороться. И посмотри...
   - Меня бы никто не услышал, если бы Сапфир не сказал своё слово тогда.
   - А что сейчас? Тот же эскорт... он даже ни в чём ещё не виновен... да за что его в кислоту кидать? За пару укусов?
   - У одного укус вызовет обморок, а у другого - смерть.
   - Но никто не умер. Он вправду не заслужил кислоты, - продолжал уговаривать Кристиан.
   - Да что кислота?! Не моё это дело. Я уже сказал, я только...
   - Брайан, помнишь, как ты разобрался, когда Классик с Сапфиром...
   - Там не молитва помогла...
   - Откуда тебе знать? Ты что, особенную связь должен был ощутить? Нет? Ну, так в чём дело?
   - Подожди, - Брайан начал посмеиваться, - ты к чему меня пытаешься подтолкнуть? Чтобы я отмолил этого эскорта?
   - Да!
   - Нет.
   - Почему?
   Брайану хотелось смеяться:
   - Ты умом тронулся? Моргана тебя попросила? Собирай парней и двигай к Кер Глассу.
   - Приказ?
   - Совет, которому Чарли Гарнт на твоём месте последовал бы. Вперёд, Крис, вперёд!.. - Брайан уже не мог удержаться от веселья, потому что обиженное выражение лица Кристиана забавляло всегда и во все времена.
   Кристиан Рэйли стал руководить доспешниками не только из-за заработанного авторитета, но ещё и потому, что на войне получил хороший опыт: командовал сначала отрядом, затем ротой, и уже после - пятым батальоном дневных летящих. Выше не позволил ему прыгнуть Уоррен, который командовал всем подразделением и был на редкость живуч.
   Сейчас Кристиан решил взять к Кер Глассу почти всю роту Цитадели, включая нескольких крылатых на случай, если придётся залечивать укусы или что похуже, если вдруг дракон Ксенион решит серьёзно побороться за сына.
   Однако Кер Гласс был "взят" без сопротивления потому, что никого из стоящих бойцов в обиталище Дан-на-Хэйвин не оказалось. Внутри были только извечно визжащие человеческие леди, которыми всегда под завязку был набит Кер Гласс. Однако эскорт оказался там, где искали - запертый в подвале. Его вывели на улицу, показать Брайану.
   Первое, что можно было отметить, так это то, что парнишка был похож на Моргану куда больше, чем тот мальчик, которого Рэйн представил её сыном. Эскорт обладал похожими чертами лица, несомненно красив, волной густых волос напоминал Моргану, был строен и высок для своего, пусть даже примерного, возраста.
   Кристиан, помолчав немного, произнёс:
   - Посмотри ему в глаза, Брайан. Разве он животное?
   Брайан шагнул к эскорту и взглянул в его глаза. Братишка Морганы осматривал крылатого перед собой внимательно, почти дружелюбно. Его глаза казались самыми обычными, разве что сложно было определить их цвет. Эскорт смотрел открыто, но в глазах не было глубины. Словно бы есть стена, дно, через которое не пробраться, и с той, другой, стороны совсем нет души. В точности такое впечатление иной раз можно получить, пытаясь наблюдать за животными. Впрочем, и у вполне разумных существ, уважаемых и ценимых обществом, встречаются такие глаза. Всегда так смотрит главком космофлота, Красная Кэс, так иногда смотрит Сильвертон, когда принял решение и сворачивать не намерен, так смотрит сам император, когда устал от дел, расстроен и скрывает гнев. Можно ли их обвинить в бездушии? Все они принадлежат к разным видам, и у всех этот взгляд означает совсем разное.
   И ещё: он не помнил, чтобы смотрел в глаза Моргане с такого расстояния в первые встречи в Синеренесси. Знал, что она опасна и не приближался. Она же накинулась на него, как только подвернулся подходящий момент. Она и в трезвом уме частенько делала то, за что её убить хотелось, но стал бы он убивать её сейчас? Разве можно запрещать ей жить сейчас?
   - Хорошо, Кристиан. Я ни черта не вижу в нём, но попробую отмолить. А пока в Абверфор его.
   Доспешники повели эскорта прочь, несмотря на то, что Брайан теоретически не должен был им приказывать. Вместо того чтобы обратить на это внимание, Кристиан спросил:
   - Ты сделаешь это?
   - Что? Отмолю ли я его? Я далеко не тот, что прежде, и Священные тексты в руках давно не держал. Думаю, мне бы помог отец Бенедикт.
   Кристиан повертел головой:
   - Я не стану его уговаривать.
   - В нём истинной святости, я уверен, в разы больше, чем у меня.
   - Да брось... он всё ещё влюбляется то и дело...
   - Я тоже влюблялся, будучи кардиналом.
   - Он ленив, не собран, с трудом соблюдает пост...
   - Правда? - удивился Брайан.
   - Правда. Отличие между тобой и всеми остальными в клире церкви, как говорили, в том, что ты сделал себя идеальным, другие же то и дело потакали и потакают своим маленьким слабостям.
   - Я стремился к идеалу, но я им не был. У меня, знаешь ли, даже в святости было полно тёмных пятен на совести.
   - Что-то было незаметно.
   - Ну, может быть, два-три. Тем не менее, если хочешь понравиться Моргане, выпроси у отца Бенедикта понемногу времени на этого эскорта.
   Взгляд Кристиана заскользил вдаль, затем крылатый улыбнулся мечтательно и кивнул:
   - Я это сделаю, - отвернулся и пошёл, но затем резко вернулся и тронул руку Брайана с обеспокоенным видом:
   - Я не задел тебя?
   - Чем?
   - Я ни о чём таком не думал, на счёт Морганы, честно. У меня нет никаких планов относительно неё.
   Брайан нахмурился:
   - А что это ты так стараешься меня в этом убедить?
   - Просто так, - пожал плечами Кристиан и, сделав пару шагов назад, весьма ловко смешался с доспешниками, покидавшими квартал.
   Жеребец Брайана по кличке Соня наслаждался зеленью живой ограды Кер Гласса. Рядом с ним стояла молодая человеческая женщина и уговаривала жеребца перестать. При ближайшем рассмотрении она оказалась очень красивой и нежной, несмотря на крупные черты лица. Большие и чистые серо-зелёные глаза смотрели не без лёгкого страха, но в меру решительно.
   - Виконтесса Хансбор, - представилась она, сделав реверанс. - Если вы не помните, то скажу, что мы с вами встречались раньше несколько раз.
   - Уверены?
   - Уверена, ваша светлость. Когда тебя представляют как "одну из", сложно запомниться.
   Брайан не смог не улыбнуться. Но затем сказал:
   - Вам следует вернуться в дом. Вы без сопровождения.
   - Ерунда. На женщин нашего клана распространяются те же правила, что и на мужчин - вашего.
   - Для мужчин нашего клана, - Брайан взял руку виконтессы и поцеловал, - прекрасная леди - всегда леди и обращаемся мы с вами соответственно своей позиции.
   Брайан, стараясь быть аккуратным, впихнул девицу за калитку, но она тут же выскочила обратно, не успел он и пары шагов сделать.
   - Вы что, хотите, чтобы вас похитили? - поинтересовался Брайан. - Дан-на-Хэйвин вы или нет, но вы - человек, вам на улице Ньона небезопасно.
   - А на что же тогда ваши доспешники?
   - Они не вездесущи.
   - Но вдруг я мечтаю, чтобы меня похитили?
   - Сделать это для вас? Прямо сейчас? - Брайан сам не знал, что несёт. Похоже, слегка влюбился. Виконтесса действительно немного взбудоражила. Прежде, чем она ответила задорной улыбкой и согласием, в её глазах мелькнула какая-то хитринка. Брайану сразу вспомнился Сапфир и как его, как домашнюю скотину, вела, куда хотела, Игрейна Первая.
   - Куда пожелаете быть похищенной? - спросил Брайан, подводя красавицу к жеребцу и помогая сесть в седло. - Может быть, вы позволите спрятать вас в отеле?
   - Если только со связанными руками, - соблазнительно улыбнулась виконтесса.
   То, о чём Брайан вслед за этим подумал, вероятно, отразилось у него на лице или в глазах, потому что виконтесса залилась краской.
   - Гер, ты, что здесь делаешь? - услышали они знакомый голос. Это была Моргана. Она только что вышла из экипажа, огляделась. Она ещё не знала, что Кристиан забрал её братишку.
   Брайана словно обсыпало горячим песком и ударило по голове чем-то гигантским, мягким и нетяжёлым.
   Моргана тем временем оглядела всю сцену у живой ограды и не торопясь направилась к калитке, говоря:
   - Этот на тебе не женится, я уже пробовала. Поищи кого-нибудь ещё.
   - Это на тебе не женился, а на мне женится!.. - крикнула виконтесса вслед уже ушедшей эскортесс, и Брайану стало примерно ясно, сколько лет мечтательной девице, что сидела сейчас на его коне.
   - Так ты хочешь замуж? - уточняя, спросил Брайан. - Это можно устроить. Вот разве что необходимо принять мою веру, чтобы венчаться.
   - Проще простого, - взволнованно заявила девушка.
   - Вперёд, а после крещения я обязательно похищу тебя. Идёт?
   - Да.
   - Иди за шалью и бегом в первую попавшуюся церковь Единого.
   Он снял виконтессу с коня, и она исчезла за калиткой.
   Брайан влез на Соню и отправился в дом Роджера. На девчонку ему все ж было плевать, потому что, как оказалось, сердце при виде Морганы сжимается как прежде, хоть опять зелёный холм ищи и звёзды считай.
   Но тучи закрыли небо, до заката ещё четыре свечи, да и Энтони решил собрать клан. Племянник давно назначил дату, а теперь, после приезда сильно повзрослевшей Мелиссы в столицу, вся семья, за исключением Роджера, была в сборе. Брайан слегка опаздывал. Он вошёл в гостиную, когда уже некоторое время ждали только его.
   - Итак, у меня новость, - Энтони даже светился. - Чайна Циан согласилась заключить со мной контракт.
   Брайан сначала подумал, что ослышался:
   - Ну-ка повтори.
   - Она выйдет за меня замуж.
   - С ума все сошли что ли?
   - Брайан, - укоряюще протянула Мелисса и похлопала брата по бедру, - только ты не заметил ничего из их предбрачных игр "в саду сегодня просто чудно, идём скорее"... Я рада за вас, Тони, Чет...
   - Ну что ж... - начал герцог Сильвертон, тщательно скрывая эмоции. - На это мне тоже есть что ответить...
   Дверь распахнулась и Брайан, оборачиваясь, подумал, не Роджер ли это вернулся, а то все на месте и только его не хватает.
   Но это была Моргана. Как и в прошлый раз, годы тому, дворецкий и не пытался остановить её.
   - Брайан, нам нужно поговорить!.. - видя, что он не торопится, она схватила его за руку и стащила с кушетки.
   - Подожди меня... где-нибудь, - Брайан отцепил её руки от себя. - У нас клансбор.
   - Нет, я хочу говорить сейчас! - женщина слегка притопнула ногой. Сапфир показал на это Даймонду пальцем, тот кивнул. Моргана всплеснула руками. - Немедленно! Ты что, не слышишь меня?!
   - Нет, я сказал, нет.
   - А я сказала - да! - она опять потащила его к дверям.
   Ещё чуть-чуть и он взорвётся. Он знал, зачем она пришла и в каком состоянии находится, но не собирался входить в её положение тогда, когда один из племянников объявлял, что, похоже, до идиотизма влюбился в слепую княжну перевёртышей, уже почти шестнадцать лет жившую при этом клане.
   - А ну сядь! - Брайан приподнял эскортесс, сделал пару шагов и посадил женщину на подлокотник кресла у дверей: - И жди, пока я не услышу всё, что хочет сказать каждый в этом клане. Затем я послушаю тебя. Поднимешь писк - покусаю.
   Неизвестно, вспомнила ли она путешествие с ним из Синеренесси в Сент-Линн и его лёгкий укус, но она застыла, сложила руки на коленях и глаза опустила. Брайан присел на подлокотник дивана, на котором сидели Джулиан с Лиоргом и спокойно напомнил отцу, зная, что ещё не остыл после приступа гнева:
   - Отец, ты хотел сказать Тони что-то важное.
   Сильвертон посмотрел на свою герцогиню, а затем снова стал переводить взгляд с Брайана на Моргану и обратно. При этом он говорил:
   - Иногда мне кажется, что хуже уже и быть не может, но затем Господь снова удивляет меня, а Сапфир умудряется всё развернуть таким образом, что я сон теряю.
   Наконец Брайан малозаметно покачал головой и Сильвертон обратил лицо к Энтони:
   - Я только лишь надеюсь, что вы двое не будете кусаться... э-э, простите, оговорился... не станете, я хотел сказать, позорить друг друга. В частности, это касается тебя, Тони. Чайна Циан при мне не сделала ни одного неверного движения. Она всегда справедлива, честна, безукоризненна и полна достоинства. Никогда не думал, что скажу это по отношению к перевёртышу, но... не испорть ей жизнь ещё сильнее, чем это уже сделал Даймонд, пожалуйста.
   Мелисса весело вклинилась:
   - Мы с Чайной Циан решили, что Даймонд принёс ей не только зло, но и благо. Будь она зрячей, Тони не требовалось бы проявлять к ней внимание и заботу. Эдак он бы не обратил на неё внимания вовсе.
   Девушка немного помолчала:
   - Так или нет, а, Сапфир?
   - Подумай лучше о себе. Вот как выдам тебя замуж за Рэйна!..
   - Нет-нет! Хватит меня пугать! И замуж мне ещё рано!.. Совсем рано! Не хочу, ни за что, никогда!..
   - А что? Рэйн - добрый. И тебя никто не заставляет мокнуть с ним вместе под дождём. Ведь так, Моргана?
   Послушная эскортесс смотрела на Брайана и молчала. Разве что кивнула однажды. Но затем обернулась и стала смотреть на Сапфира. Ясновидящий отвечал эскортесс тем же. Молчаливая дуэль длилась и длилась. Затем Моргана снова опустила глаза и сложила руки, как прежде.
   - Тони, Чайна Циан, это будет прекрасный брак, - сказал Сапфир торжественно. - Можете смело заключать бессрочный контракт.
   Наступила часть поздравлений, поцелуев и объятий. Когда всё закончилось, Си вернулись на свои места и молча уставились на Брайана.
   - В чём дело? - спросил он, когда стало ясно, что никто ничего говорить не собирается.
   - Пусть Моргана говорит при нас, - сказал Сильвертон. - Всем любопытно, что за дело у неё к тебе.
   Брайан припомнил, с чем, вероятно, пришла Моргана, и посмотрел на отца:
   - Обсуждение её проблем наверняка испортит вечер.
   - Нет ничего лучше, чем получить официальное разрешение на подслушивание чужих разговоров. Да ещё и о проблемах! М-м! Это отличный подарок! - протянув это, Энтони сделал паузу, но когда его слова не возымели эффекта, продолжил тоном умоляющего: - Правда, нет ничего интересней сейчас, чем узнать тему и содержание беседы, которая по всем правилам была бы проведена с глазу на глаз с Красивейшей из женщин. Разве нет, нет?
   - Любопытство родилось вместе с Тони, - кивнул Джереми. - Сегодня ночью он искусает свою подушку, пока будет гадать о том, чего же он не услышал.
   - Мне всё равно, - пожала плечами Моргана и повернулась к Брайану: - Что ты собираешься сделать с Алардом?
   - Так зовут твою зверюшку?
   - Хватит, Брайан, он не зверь.
   - Зверь или нет, но стоило ли мальчишке вообще давать имя?
   - Я убью тебя, клянусь, - страстно сказала она. - Если ты отдашь приказ...
   Брайан рассмеялся:
   - Подумай головой, эскортесс. Я не уполномочен распоряжаться жизнью или смертью эскортов. Я только защитил город от его зубов надёжнее, чем это делал Ксенион. Посадил твоего Аларда в Абверфор и нанесу ему пару сотен визитов с молитвенником в кармане. Если хорошо попросишь отца Бенедикта, то и он будет стараться ради твоего братишки.
   - Почему ты изменил мнение?
   - Сапфир сказал, что есть шанс. Нужно только постараться.
   Моргана, заулыбавшись, стала вытирать хлынувшие слёзы.
   - Сапфир, я у тебя в долгу, - всхлипывая, сказала она и убежала.
   Брайану стало ощутимо легче и спокойнее. Он чувствовал себя куда свободнее, так как совесть снова была спокойна, ведь он сделал всё, что мог, для женщины, которая, не смотря ни на что, была ему небезразлична.
   Обратно прибежала Моргана и, поцеловав в губы, снова исчезла.
   Если кто-то не понял или не увидел, что случилось, то другие Си поторопились всё объяснить.
   Из-за поднявшегося возмущения женщин, из-за шутки Энтони и последовавшего смеха мужчин, Брайану удалось скрыть волнение. Если бы Си не было рядом вовсе, он бы не дал Моргане так просто убежать после поцелуя.
   Однако хорошо, что Си - здесь. Целовать чужую жену нельзя и Си правы, осудив поступок Морганы.
   Верная ли она жена?
   Может ли быть, что она до сих пор верна ему, Брайану? Нет, нет. Рэйн - один из древнейших, а все они, по словам Роджера, умеют выбирать нужную маску для каждой женщины. Кем Рэйн притворялся ради Морганы? Любящим отцом? Она могла...
   Брайану удалось отвлечься от мыслей на небольшом домашнем празднике. Джереми "плакал" что они с Энтони всегда были вместе, а теперь он останется один.
   - Твой папуля без меня нормально живёт и дышит. Было бы иначе, утащил бы меня с собой, - успокоил племянника Брайан. - Найди себе дело по способностям.
   Джереми проигнорировал совет, вздохнул:
   - Чем, интересно, он сейчас занят?
   Как всегда позвали Сапфира.
   - Я в будущее смотрю, а не в настоящее, - сказал Сапфир, болтая в бокале келлер. - Это Уоррен мог бы... а нет, ещё нет... ну... да спит он.
   - Как спит?
   - Как мы спали. Перешёл на другой способ поддержания жизни. Когда в тебе нет надобности, просто готовишься к следующей битве. Жизнь крылатого - война и любовь. Война закончилась, любовь всей его жизни ещё не вылупилась из своих предрассудков, что ему делать? Вера его не спасла. Брайана, впрочем, тоже. Вера всегда спасает, если спасает, отчасти.
   - Ты вот так просто говоришь об этом? - сощурившись, процедил Сильвертон. Даймонд сел как можно удобнее в кресло, ожидая драки прародителя и главы клана.
   - Роджера мы разбудим, когда понадобится, - успокаивающе замахал руками Сапфир. - В противном случае парень только будет мучиться, пока не уснёт снова или не наступят такие времена, когда он сможет жить так, как хочет. Все древнейшие, в целом, ждут такого времени. Разница только в возрасте.
   - Я полагал, вы, древнейшие, своего рода гении... - слегка неуверенно начал Джереми. - Как говорят северяне, полубожества. Роджер-то что, молодой вариант древнейшего? Это наш-то папочка-развратник?
   - Ну, Господь не оставил на нём той же печати судьбы, что и на нас, но в целом... может быть, да. В любом случае, он действительно гений меча, это отрицать нельзя. Но и это не показатель того, пойдёт он сквозь века или нет. У Даймонда, к примеру, не гениальность есть, а дар, даже два, но один скрыт и даже в бою редко нужен при его-то навыках, а другой... ну вообще редко полезен.
   - Вы трое... всё чокнулись на чём-то своём, и оно не даёт вам жить ровно, - заявил Энтони. Похоже, он имел в виду Сапфира, Даймонда и Роджера.
   - Да у всех есть что-то такое, - парировал ясновидящий. - Брайан вон помешан на своей чистоте, однако всё ниже падает.
   - Перестань, - поморщился Брайан. - Я остановился.
   - Ах, неужели? Ещё немного и будешь как второй Роджер.
   - Но ты сказал...
   - Ты веришь в Бога как никто и от того твоя молитва чудотворна. А что и кто ты сам - твоя, только твоя забота.
   - У тебя сегодня есть все ответы что ли?
   - Что, неприятно? - Сапфир стал медленно пить келлер, не обращая внимания ни на кого больше.
   - Спишь с женой Рэйна? - холодно спросил Сильвертон у Брайана. Тот понял, что Сапфир, сказав о продолжающемся падении и сравнив близнецов, представил поцелуй Морганы в совершенно другом свете. То же, что и Сильвертон, увидела в поцелуе Морганы и Оливия, и даже Мелисса.
   - Я отрекусь от тебя, - пообещал Сильвертон. - Моей дочери не нужен такой брат.
   - Мелисса, тебе нужен такой брат, как я?
   Мелисса бросилась к Брайану:
   - Ещё как нужен!
   Пока девушка целовала его щёки, Брайан смотрел на отца и смотрел ему прямо в глаза, чтобы тот увидел его честность:
   - Я не сплю с женой Рэйна.
   - Она могла тебя соблазнить. Признайся, - настаивал Сильвертон. - Фактически, твоей вины здесь не было бы.
   - Она никогда не пыталась соблазнить меня, - Брайан, говоря именно то, что сказал, иначе представляя отцу и создание того мальчика, герцога Элстрэма, которому дали старинное имя Феррон, а крестили Кэвином. Он не мог соврать, жаль, но не опасался отцовского гнева. Ричард Сильвертон не отрёкся от Роджера, значит, не отречётся и от Брайана.
   - Сапфир прав, выходит?
   Брайан ничего не ответил.
   Сильвертон мигнул, подумал, предупредил, что будет следить за ним, и отошёл от сына. Хани, старший сын Джулиана, рождённый от человеческой женщины, плавно приблизился:
   - В разное время он каждому грозил изгнанием из клана. Не думал, что до тебя дойдёт когда-нибудь эта несчастная очередь.
   Мелисса, ещё цеплявшаяся за брата, повела плечами:
   - Мне он грозил, что выкинет меня даже тогда, когда я ленилась в учении.
   - Ты и сейчас ленишься, - деланно-сухо сказал Хани. - Слышал, ты сбежала с урока музыки.
   - Ты даже с музыки сбегаешь? - удивился Брайан.
   - Столько интересного в жизни происходит!.. А я в гаммах должна путаться? - возмутилась Мелисса.
   - Невероятно, - поразился Брайан. Он ожидал чего-то подобного, всё время, от Морганы. Тогда как она почти ни разу не проявила легкомыслия в делах, хотя то и дело, с большинством поклонников, выбирала образ женщины со своеобразными взглядами и неглубоким суждением о жизни. Но тут Брайану пришло в голову, что все те поклонники, с которыми она вела себя так, совершенно ничего для неё не значили. Учитывая невероятное количество влюблённых в неё мужчин, этот её стиль общения могли перенять и молодые, только выходящие в свет, леди. Этот стиль могла перенять и Мелисса. Разве что энергичные и весёлые девушки всегда нравились определённого сорта мужчинам и всегда существовали в любом собрании.
   Как же всегда была серьёзна с ним она, Моргана Аргиад!
   На следующий день Брайан отправил информацию для обсуждения в зале с розой. Это должна была сделать и Моргана, если только она не рассчитывала продолжать скрывать существование своего младшего брата. Вечером Брайан отправился в Абверфор. Он вошёл к Аларду, считая себя спокойным, но в дальнейшем не смог прекратить сравнивать Аларда с Морганой, а Абверфор с тюрьмой в Синеренесси.
   Он делал всё то же самое, что и тогда, с небольшой разницей - он объяснил всё, абсолютно всё, до мелочей, эскорту и не стал отчитывать его на предмет демонического присутствия. Алард не отличался пугающе резкими переменами настроения, как Моргана в первое время, и не смотрел безумно как она. Он не выл, не стонал, не рычал и не проклинал.
   Алард вёл себя почти спокойно, был, разве что, неоправданно весел и смешлив для той ситуации, в которой находился. Кроме того, он проявлял чудовищную забывчивость, но с каждым днём повторяемые слова запоминал.
   Разница и схожесть того, что было в прошлом и того, что происходило сейчас, заставляла Брайана то и дело, в каждую свободную долю свечи, где бы то ни было, вздыхать, вспоминая о своей работе с эскортом, и молиться о том, чтобы Единый даровал возможность совершать чудо.
   На собрании титулованных члены расширенного состава принсипата ему вменили то, что он делает услугу Моргане. Эскортесс опередила ответ Брайана, озвучив его слова о том, что "Сапфир сказал, что есть шанс". Когда спросили Сапфира, он сказал, что как бы там ни было, шанс, что эскорт после всего останется нормальным, ещё меньше.
   - ...Он может влюбиться в императрицу, в сестру, в отца, в статую, в животное, в Классика, чёрт возьми... во что угодно, и постепенно дойти до того же состояния, в котором был бы, не возьмись Брайан за молитвенник. Скорее всего, так и будет. Я только хочу доказать, что молитва Брайана ещё может быть чудотворна и дать небольшой, но шанс, конкретному эскорту.
   Сапфир немного помолчал и продолжил:
   - Если быть до конца честным, то это шанс, который ему стоит дать. Но, в отличие от нашей незабвенной Морганы Аргиад, "спасибо" он за свою новую жизнь не скажет.
   - Таким образом, ты хочешь сказать, что труд Валери - дело неблагодарное? - спросил Эрик.
   - Совершенно верно.
   - Я так не считаю! - вскочила Моргана. - Если вопрос в том, бросать ли Аларда в кислоту или оставить жить, пусть безрадостно, то я сделаю всё, чтобы дать ему самому выбирать, выбирать осознанно, свою судьбу!
   - Подожди ещё, скоро тебе вовсе твоя жизнь осточертеет, тогда посмотрим, что ты скажешь! - заявил Сапфир.
   - Что ты собираешься мне устроить?
   - Ты сама себе всё устроишь. Я даже вмешиваться не стану.
   Удивительно, но Моргана промолчала, хотя посмотрела на Сапфира так, будто бы уже планировала его смерть на сегодняшний вечер. Брайан вспомнил их дуэль взглядов в гостиной дома Роджера. Что тогда сказал Сапфир? Что выдаст Мелиссу за Рэйна? Значит, с Морганой Рэйн не станет перезаключать контракт до бесконечности. Значит, когда-то Моргана станет свободна. И, она поцеловала его, Брайана, узнав об этом. Это знак? Если да, то, что плохого в том, что она хочет быть с ним? По какой причине это недопустимо? Разве что Сапфир скажет ему, что он, Брайан Валери, не может даже смотреть в сторону женщины, пока желает творить чудеса именем Единого. Но даже если это и так, то вынужденное воздержание не сделает жизнь осточертевшей. Должно быть что-то ещё.
   Через некоторое время он понял, что слишком долго и слишком пристально смотрит на неё через зал, а она никак не может выдержать его взгляд. Ей очень неловко и немного страшно.
   Они встретились в том же парке, что и в прошлый раз. Теперь Моргана была довольно холодна, но он сказал то, что должен был:
   - Я бы хотел защитить тебя от неприятностей, которые гарантировал Сапфир. Что я могу сделать? Чем могу помочь?
   - Проблема в том, что я понятия не имею, - отвечала Моргана, опустив глаза. - Если это то, о чём я думаю, то ты можешь только молиться.
   - Молиться о чём?
   - О... да не важно... - она опустила голову немного ниже. - На самом деле я теперь буду бояться любого своего решения и шага. Я лучше вообще ничего не буду делать. Ничего не буду предпринимать.
   Желание обнять её казалось нестерпимым, но, похоже, со стороны Морганы ничего подобного не было. И тот поцелуй значил совсем не то, что он себе представил.
   - Ты влюбилась в Рэйна?
   Она некоторое время молчала. Затем подняла на него глаза:
   - Да, - она не лгала, хотя было что-то ещё. Больно было видеть всё это, потому он поскорее отвернулся и вовсе отошёл, чтобы скрыть гримасу. Позже он понял, что "что-то ещё" это страх и боль, тоска и глубокая печаль, желание сохранить достоинство и клятва самой себе не умолять ни о чём его, Брайана.
   Сейчас же он взял себя в руки, не без труда, и обернулся к эскортесс:
   - Если это то, о чём я думаю, то Мелисса ещё не скоро обратит внимание на Рэйна. Грубо говоря, Колин Хант до сих пор так и не посмотрел ни разу в сторону Берилл, хотя Сапфир пророчил ему страдания ещё в первый год Ньона. Мне начинает казаться, что этого вообще никогда не произойдёт.
   - Он сказал о Берилл и Колине после того, как понял, что напутал с реальностью. Значит, я уверена, это обязательно произойдёт.
   Моргана была ещё печальнее. Брайан осознал, что уже стоит рядом и целует её руки.
   - В конце концов, любовь со временем исчезает.
   - Но как много горя она приносит!..
   - Горя? Нет. Она не приносит горя. Немного больно, капельку обидно, но...
   - Ах, вот как ты любил меня!.. - воскликнула, резко подняв к нему лицо, Моргана. - Вот тебе!..
   Это была совершенно ненатуральная пощёчина. Шутливая, скорее.
   Он схватил её руку и, целуя запястье, быстро спросил:
   - Чем он поразил тебя?
   - Сложно сказать, - Моргана отвернулась и отошла. Затем повернулась и подняла вверх руки: - Это же Рэйн Росслей!.. В нём тысяча предметов для обожания.
   - И всё же?..
   Она была слишком задумчива. Он сделал шаг к ней, она опять подняла на него глаза, неуверенно посмотрела, затем, внутренне вдруг возмутившись, воскликнула:
   - Я не могу тебе этого сказать! Это слишком личное! - и уже тише, невнятнее: - Это как будто тебя приглашать в нашу постель...
   Такая истина не могла не ударить. То, как она подобрала слова, то, как она их проговорила - всё говорило о крепчайшей привязанности эскортесс к Рэйну ещё вернее, чем положительный ответ на вопрос о её влюблённости.
   Он услышал её голос, она звала его по имени. Остановился. Она догнала его:
   - Ты, правда, любишь меня ещё?
   - Глупости, Моргана, глупости. Ты не желаешь, чтобы я вмешивался в твою жизнь. Яснее ясного.
   - Если он не станет перезаключать со мной контракт, обещай, что возьмёшь меня обратно!
   - Ты совершенно обезумела!.. О чём ты вообще говоришь?! Настолько эгоистичной женщины ещё не видели мои глаза!..
   - Брайан, я спасаюсь от страданий как могу, прости, что так!
   - Решила, что я настолько добр, что и женюсь на тебе, и буду ждать, пока ты не влюбишься в кого-то ещё? В кого ты ещё не влюблялась? Господи!.. Как представлю!.. Эскортесс, в доме моего отца... Отлично! Да, можно же узнать из чего сделан Даймонд Лайт! Или, влюбить в себя графа Дэлсиера?.. Какая разница, ему всегда в любви не везёт! Так?
   Моргана посмотрела на него непонимающе, но затем нахмурилась и голос её, когда она заговорила, дрожал:
   - Так вот что у тебя в голове царило, когда ты говорил, что не можешь... жениться на мне?!
   Теперь Брайан не мог не пожалеть о своей вспышке.
   - Я к тебе как к единственному другу... - почти шептала женщина, - а ты, а ты... ну как?! Ревнуешь, только? И всегда из-за того, что я... из-за того, что я... я не крылатая, что у меня репутация продажной девки?!
   Брайан молчал, чувствуя, что позволил Моргане запустить руку в свои внутренности и покопаться там, будто бы в забытом хламе.
   - И ты всегда держал это в своей голове, ты, несчастный! Как же?! Каким же чудом ты продержался в святости так долго, когда в тебе было столько презрения?!
   - Замолчи. Во мне не было презрения.
   - Ах, я не умею видеть ложь, но мне давным-давно было это ясно - ты не мог простить мне моё прошлое, а сейчас не можешь простить, что я обладаю вольным сердцем и умом! Что способна любить кого-то ещё и не просто отдаваться, а именно любить!..
   - Да не плевать ли тебе на то, что я думаю?!
   - Нет. Ты мне близок... был. Но, был. Прощай.
   Эскортесс, торопясь, уходила.
   Брайан ещё некоторое время был оглушён пришедшими, вслед за таким прощанием, мыслями. Остановил себя, одёрнул и вновь, как тогда на зелёном холме под звёздами, учился думать иначе.
   Первым шагом он сделал необходимое - согласился с тем, что никогда не сможет признать Моргану женщиной, достойной себя. Затем перечеркнул "их прошлое" как план, в котором не ворох, а гора помарок. Решил, что ни по одной из причин не влезет больше в её жизнь и не примет участия ни в одной её заботе. Моргана и так появилась, чтобы смутить разум и лишить ценного. Из-за неё у него теперь есть сын, с которым у него нет, и не будет никакой связи просто потому, что он уже почитает Рэйна как отца и время упущено. И существование сына - самый ужасный позор.
   Итак, Моргана, которой он когда-то спас жизнь, сумела полностью извратить всё существование Брайана. До конца жизни он будет помнить о своём сыне как об унижении. До конца жизни будет помнить о том, что самая красивая женщина своей лаской приносит зло.
   Как можно ни разу не соврать и при этом быть такой лживой?
   Но, чёрт с ней.
   В следующие дни Брайану, однако, никто не позволял забыть о Моргане. А всё потому, что их видели в парке, разве что не слышали. Слухи обвились вокруг Ньона, и каждый норовил нанести визит в дом Роджера и задать несколько наводящих вопросов. Беда была в том, что если Брайан сухо говорил, что общаться с Аргиад более не желает и её нежелание видеть его во сто раз выше, то Моргана со своей стороны пела ему дифирамбы и расписывала все его достоинства, говоря, что нет никого более доброго и более отзывчивого, кроме маркиза Валери.
   Титулованные путались. Подозревали, что между любовниками вышла размолвка, но на деле-то Моргана восхваляла Брайана лишь за то, что он по-прежнему уделял время её младшему брату.
   Зимой в Ньон приехал Рэйн с сыном. Брайан видел чету супругов вместе. Сначала он старался не наблюдать за ними, опасаясь, что вид счастливых супругов оскорбит его чувства и зальёт его глаза зелёным полотном ревности. И поэтому не увидел того, о чём вслух говорили все; хорошо, что говорили, поскольку перестали говорить о нём и Моргане. "Рэйн хочет Мелиссу Сильверстоун!" - говорили на каждом углу. Однажды, случайно, он всё же услышал это и, взглянув всего раз, (но как удачно!), увидел всё: наливающиеся тёмно-серым глаза Рэйна в те моменты, когда он смотрел на девушку, юношеский румянец на щеках древнейшего... да он даже вперёд подавался, когда смотрел на неё!.. Уму непостижимо!
   Что касается Морганы, то она, кажется, успела к этому приготовиться и совершенно не подавала вида, что всё это её касается. Когда Мелиссы не было в поле зрения Рэйна, она забавлялась, полностью отвлекая своего супруга на себя и играя с ним в "их игры", которые заключали в себе сотню мелочей, явно имевших за собой особый смысл. Когда Мелиссы не было рядом, они казались счастливыми, но ах! как тепло и приятно Брайану было на душе от мысли, что это счастье ничего не стоит, и что в руках его малышки-сестры власть, благодаря которой Моргана настрадается порядком.
   Он стал следить за всем происходящим и с возрастающим интересом посещать те же собрания, что и Рэйн с женой, и Мелисса. Это действительно стоило наблюдения. Чем более осознавал Рэйн бесконтрольность своей страсти, чем более осознавала Мелисса величину власти своей красоты, невинности и молодости, тем сложнее Моргане становилось сдерживать себя. Надо отдать ей должное - во всей этой войне она вела себя достойно и ни разу не унизила себя. В действительности, чтобы она не делала, как бы не хитрила, она проигрывала. Она проиграла, как только Рэйн увидел Мелиссу. И Брайан наслаждался зрелищем. Моргана была почти не в себе. Да, ей было больно, да, ей было обидно, злость и ревность душили её, и тем хуже, так как приходилось тщательнейшим образом скрывать это. Но Брайан испытал всё то же. Слабее, когда она ходила возле императора, когда заигрывала с Классиком, с тысячей поклонников, и сильнее, в разы сильнее, когда она заключила контракт с Рэйном, и Брайану пришлось жить на виду и скрывать всё то же в себе.
   Следя за тем, как танцуют Рэйн и Мелисса, он старался выбирать такое место, чтобы только как можно лучше видеть, как переживает и нервничает Моргана. Иной раз Брайан чувствовал себя довольным до лёгкости в теле.
   Рэйн постепенно сходил с ума, и это тоже ласкало самолюбие Брайана и удовлетворяло его мстительному вкусу.
   Однажды, (для Брайана чётко обозначилась разница между прошедшим и будущим), Рэйн всё рассказал Моргане. С тех пор всё неуловимо изменилось. Моргана, лишь сдержанно холодно улыбавшаяся Брайану до сих пор, стала смотреть на него то гневно, будто бы он во всём виноват, то тоскливо, может и даже умоляюще. И она, со всей решимостью разорвавшая с ним однажды отношения, бросилась к нему за помощью:
   - Я буду такой, какой ты хочешь, только спаси меня от этого! Возьми меня, Брайан, забери меня обратно!..
   - Как? И что ты имеешь в виду?
   Это была тёмного камня лестница на крышу в башне Адмора, и он курил снадобье, которое ему поставлял теперь Даймонд. Она появилась на этом тесном, едва ли не со всех сторон закрытом пролёте внезапно, так что Брайан не сразу разобрался в том, чего же она хочет.
   - Если ты так уж ревнуешь, то хоть запирай меня в своей спальне, я всё вынесу! Я только хочу быть с тобой!..
   - Что за чёрт... Вот так внезапно исчезла твоя крепчайшая любовь к Рэйну? И ты решила воспылать страстью ко мне? Знаешь, если ты сейчас в глаза мне глядя скажешь, что любишь только меня и всегда любила, я поверю в то, что я полный идиот, но не в твои слова.
   Моргана почти обнимала его. Она положила свои ладони на его грудь и жалась к нему как когда только и думала, что о его поцелуях и постели, или же ему так казалось. Но после его слов она отодвинулась и спрятала руки за спиной.
   - Я скажу тебе, что мои чувства к Рэйну со временем постепенно угаснут, потеряют цвет и свежесть, а потом точно забудутся. Мои чувства к тебе - нет, никогда.
   - В такое верится с трудом.
   - Почему? Не веришь, что так бывает? Бывает!..
   - ...Верю, но... тут всё просто: если было бы так, как ты говоришь, то ты не вышла бы за Рэйна, как только он поманил тебя, а вспомнила обо мне, - Брайан помолчал несколько мгновений. - Или же ты действительно?..
   Она опять пошла в атаку, выдвигая вперёд, к нему, всё прекрасное, что в ней было и, мягко, немного боязливо, обнимая за шею.
   - Ты не веришь, что я сумею жить одним тобой?
   - Сколько: период, два, может год или восьмилетний цикл?
   - Долгое-долгое время, - сладко заверила она.
   Поскольку он молчал, думая о том, что хочет, чтобы она говорила этим тоном ещё и ещё, Моргана стала рассказывать:
   - Я буду милой с твоими родными. Буду настолько милой, что ты глазам не поверишь. Я могу сидеть тихо, молчать долго и никак не показывать, что мне скучно или грустно без тебя. Я могу наслаждаться одной прогулкой по саду (одно это даже великолепно), я могу читать, что скажешь ты. Я могу вообще не выезжать из дома и могу носить только белые платья с оборочками. Я научусь...
   - Моргана-Моргана, - он снял её руки с шеи, поскольку её губы шептали всю эту чушь уже почти у его губ.
   - Я приму твою веру, если ты хочешь!
   - Заманчиво, - не мог не кивнуть Брайан. - Но... нет.
   Тяга согласиться была велика. Картина, нарисованная ею, выглядела для него довольно привлекательно. Он бы ещё попросил её не оставаться наедине с мужчинами, даже Си, и вообще избегать их общества.
   Но... нет.
   Глава 11. Последний контракт
   По слухам, Энтони Сильверстоун, граф Эшберн, и изгнанная княжна Чайна Циан Лифорд, которая, в принципе, не имела больше права зваться именем отца, подписали бессрочный контракт. Опять же по слухам, они так лучились счастьем, что крылатым всё действо напомнило обряд венчания.
   Моргану как-то опять видели с Брайаном. Но, не смотря на то, что это было не более чем совпадение, его всё равно стали убеждать на собрании в зале с розой, что он не может заключить контракта с Морганой. Ему пытались навязать причастность к Церкви, и в благодарность за то, что его не отлучили, несмотря ни на что, обязан соблюдать правила. Он сказал "и в мысли нет" и не солгал вроде бы, потому как все разом угомонились.
   То, что Брайан остыл к ней, Моргана поняла постепенно. Она видела, как он разглядывает женщин. Это был явный поиск. Тот случай с истеричкой Геральдой у Кер Гласса врезался ей в память накрепко и лишний раз заставлял ощущать, как бежит время. Ещё немного, она почти знала это, ещё немного, и он сорвётся, и будет посещать дома свиданий, как большинство неженатых мужчин. Он будет дарить себя разного рода фиткам, опытным немолодым крылатым леди, лица которых всегда будут скрыты, и скорее всего ему попадутся человеческие женщины, которых так тянет к симпатичным и нежным безбородым южанам.
   Разве такое можно допустить?
   Можно ли, но шансов нет. Она, казалось, разыграла все карты, даже окружила себя самыми преданными из мужчин, чтобы стимулировать его ревность. Но... нет.
   Чудесным солнечным зимним днём Моргана вспомнила, что при ней Брайан не расстёгивал куртки больше. То есть раньше ему всегда становилось тем жарче, чем ближе к нему Моргана подходила, и он либо расстёгивал куртку, либо откидывал свои меха и всё равно расстёгивал куртку, только чуть позже. Будучи в его объятиях не единожды, Моргана это прекрасно помнила. В тот разговор, состоявшийся на вечере у Адмора, Брайан даже не пошевелился в сторону застёжки на горле, хотя Моргана разве что не влезла на него.
   Его взгляд, при встрече, был безразличен, в разговоре Брайан был холоден. Ни разу в танце они не пересекались, а ведь с другими леди он и флиртовал и даже, по-мужски, кокетничал. Последний факт её бесил до распада сознания. В глазах темнело от злости, в голове пела свои песни жажда насилия, а руки наливали эйерн и подносили ко рту. Она ещё и успевала при этом болтать с кем-нибудь, совершенно не сознавая, что несёт. Возникла очень неприятная мысль о том, что она могла какому-нибудь виконту с южного материка рассказать, что конкретно её бесит в Брайане, и что слухи о ней опять разнеслись по Ньону, и что она выставила себя полнейшей дурой. Но, впрочем, ей постепенно стало всё равно. С каждым утром всё тяжелее было просыпаться, и она перестала хотеть вставать с постели вообще.
   В один из дней, когда она только читала и дремала, к ней вошёл Феррон:
   - Мама? Сколько можно?
   - Ты выглядишь бодрым, - поспешила заговорить она. Её сыну было мало лет, но он высказывался иной раз довольно жёстко и даже не стеснялся ругать её, что было, пожалуй, общее у него с Брайаном. Рэйн считал этот признак одной из дурных замашек особенно привилегированного ребёнка, которому даже родная мать перечить не любит.
   - После раннего урока фехтования кто угодно будет бодрым, хочет он этого или нет.
   - Так Рэйн говорит?
   - Да, - Феррон разместился у неё в ногах. - Мне вчера дед сказал, что тебе нужно под нос шкуру тара сунуть.
   - Так и сказал?
   - Да. Мол, тогда ты вскочишь и забегаешь.
   - Забегаю-забегаю... в поисках, кого бы укусить!.. - Моргана сделала вид, что собирается покусать Феррона, но тот оставался невозмутимым.
   - Мам, я не маленький.
   - Как ты понял, что ты не маленький? - спросила Моргана. Ей стало грустно.
   - Когда отец начал тренировать меня.
   - Он слишком рано начал заниматься с тобой такими вещами.
   - Он говорит, что моё обучение подошло бы и для девчонки.
   - Всё равно...
   - Мам...
   - Что? - где-то глубоко внутри Моргана боялась, что наступит тот день, когда Феррон спросит, почему родители отдалились друг от друга, почему отец так редко бывает дома, а мать собирается надолго уснуть. Но, видимо, у мальчика были свои ответы на вопросы, потому что интересовался он совершенно другими вещами.
   - Мам, зима здесь очень холодная.
   - Да.
   - Я, вчера, когда ехал в Кер Гласс, видел мальчишек в какой-то жуткой обуви. Как если бы у них были ботинки, потом они порвались и их замотали тряпками и верёвками.
   - А, да, хорошая обувь не всем по карману. Некоторым и вовсе обувь не по карману.
   - Я так и понял это. Но... мы проехали мимо, а когда возвращались, мальчиков тех уже не было. Да и денег у меня с собой никаких, ты знаешь. Но я потом думал о них... ведь это же неприятно... так...
   - Поверь, они не замечают неудобства. Они родились и выросли, постоянно ходя в чём-то подобном. Вот если тебя так одеть сейчас, то будешь чувствовать себя отвратительно.
   - Ты думаешь, что им не обязательно помогать, и я зря беспокоился?
   - Не зря, ведь это говорит о тебе с хорошей стороны, но в Ньоне полно тех, кто занимается решением таких проблем.
   - То есть им помогут?
   - Рано или поздно.
   - Но лучше рано, правда ведь? Я найду их и...
   - Не стоит.
   - Почему?
   - Знаешь, чем отличаются титулованные крылатые и фиты от нижестоящих?
   - Деньгами и правами. Есть право отстаивать свои интересы перед лицом императора словесно и есть право на дуэль.
   - Это основное. Рэйн объяснял мне, что нижестоящие никогда не решают дела дуэлью. Они решают дела иначе. Их методы совершенно унизительны для титулованных. Они вообще-то и для самих нижестоящих унизительны. Но только вот они вынуждены это терпеть в угоду решению вопроса, а титулованные унижения не терпят. Некоторые принцы, правда, часто подчёркивают, что они сами вышли из низов, но это уже другое дело.
   - Но причём здесь те мальчики?
   - Поскольку они не титулованы, то они могут оскорбить тебя вместо благодарности. Они не сделают этого специально, а потому, что иначе не умеют. И поэтому с нижестоящими титулованные стараются контактировать как можно меньше. Даже титулованные священники не имеют привычки жить наравне с нижестоящими и всегда как-то отделяются, хотя, это не правильно с точки зрения абсолютного большинства проповедников.
   - И что же, мне совсем нельзя помогать?
   - Ты можешь делать это через церковь. Клирики всех мастей занимаются тем, что адресуют... направляют, так сказать, помощь и поддержку титулованных тем, кому это нужно сильнее, чем другим. Собственно... сама церковь приняла на себя обязанность помогать бедным. Благодаря этому мы даже поддерживаем в бедняках веру в Единого.
   - То есть?
   - Священники много знают о том, как и чем живёт их паства и чаще всего прямо-таки предвидят их беды и потери. Они всегда знают, какой семье нужно купить ботинки детям, а какой и еды-то не хватает. Бедные видят в этом проявление Божьей милости и святости клира.
   - Я не знал об этом, - Фэр ненадолго опустил голову, затем повернулся к окну и выпалил: - Хочу... быть священником!..
   - А Рэйн-то ставил на то, что ты захочешь в гвардию или в доспешники. Вот разочаруется-то...
   - Почему отец разочаруется?
   - Священники помогают бедным и посвящают этому всю жизнь, но быть сильным и смелым, владеть мечом для твоего отца важнее.
   - А можно быть сильным и помогать бедным?
   Её так и тянуло начать на все голоса расхваливать Брайана, но она постаралась обойти его личность вниманием:
   - Можно. Но пока ещё мало кто знает, как. Сапфир говорит, что настанет день и не будет такой ужасной некрасивой бедности, как сейчас. Родится человеческая девочка Хисуи и придумает, как всем бедным стать чуточку богаче.
   - Чуточку? На эту чуточку можно будет купить ботинки?
   - И что ты привязался к ботинкам? Тебе же всегда говорили - некоторым есть нечего! Подари ты им ботинки, они пойдут и поменяют их на еду!
   - Но можно же не есть.
   - Один день - да. Другой - плохо. А на третий... живя впроголодь, как они, никогда не сможешь стать сильным. И если с других планет нападут перевёртыши, голодный, ты не сможешь отразить удар, не сможешь даже меч поднять.
   - Ясно. Отец говорил похожее.
   - Что говорил?
   - Он говорил, что обязанность титулованных защищать планету от нашествия извне. Это потому, что мы никогда не голодаем?
   - Практически - да. Но ещё потому, что вы, мальчишки, с детства тренируетесь, наращиваете силу.
   - Я видел, они тоже дерутся - деревянными мечами.
   - В детстве, когда играют. Ты, в отличие от них, когда вырастешь, будешь продолжать оттачивать мастерство.
   - А они - нет?
   - О чём это вы? - спросил, войдя, Рэйн.
   - О бедных.
   - М-м-м-м... - протянул Рэйн, будто бы эта тема была для него вкуснее пирога.
   - Сапфир, правда, говорил, что однажды бедные станут богаче? - спросил, задрав голову, Феррон. Рэйн посмотрел на него сверху вниз:
   - А ещё он говорил, что в тот же миг все богатые станут беднее.
   - Почему это?
   - Таков суровый закон жизни. Но не переживай - богатые станут не настолько уж беднее, чтобы не желать из-за этого бедным - богатства.
   Рэйн засмеялся, обнажив клыки, островатые для обычного крылатого.
   - Но я всё же хочу помогать бедным, - тихо сказал Феррон. - Если я ничего не сделаю, я буду чувствовать себя... противно. Мне уже противно от того, что я ничего не делаю.
   - Совесть - есть, - весело констатировал Рэйн. - Это просто отлично!
   - Отец, но, правда, что же делать? - серьёзно спрашивал мальчик. - Это выгрызет мне сердце!.. Я должен хоть какую-то малость сделать... и срочно!..
   Рэйн перестал улыбаться и посмотрел Моргане в глаза, в самую глубину. Долго смотрел. Моргана не хотела ничего говорить, а Рэйн размышлял. Наконец, он решил:
   - Едем на площадь возле храма святого Сентиона. Подашь каждому бедному по монетке. Это то, что мы можем сделать срочно. А если твоё сердце не остынет за пару дней, то мы придумаем что-то чуть более серьёзное.
   Они уехали. Моргана снова уснула с книжкой. Рэйн разбудил её вечером, уютно устроившись рядом в её постели с двумя бокалами тореннского эйерна. Он улыбался:
   - Я не ожидал от него такой сердечности. Посмотришь на Фэра со стороны и кажется, что он высокомерный выродок бессердечных богатеев. Но сегодня он расспросил каждого бедолагу и грязнулю на площади обо всей жизни, обо всех злоключениях. Думаю, это как знаменательная дата в его жизни. Почти поворотная.
   - Да, если его сердце не очерствеет, то всё это может много значить в будущем.
   - Почему ты считаешь, что очерствеет?
   - По Брайану смотрю.
   - А. Ну? - Рэйн подвинул к ней бокал и она, спохватившись, села и взяла из его рук самый слабый из пьянящих напитков крылатых, кроме келлера, разумеется. Тореннским эйерном крылатые отмечали особые события.
   Моргана, отпивая эйерн, взглянула на выжигающую время свечу.
   - М? Рэйн, ты должен бы сейчас танцевать эренмис... и где ты? Что за мода проводить вечера в постели с нелюбимой женой?
   Рэйн улыбнулся её ласковому укору.
   - Я всё ещё впечатлён поведением Фэра сегодня. Он и раньше задавал серьёзные вопросы, но сегодня, всё же... Кстати, он спросил меня, и я понял, что не владею информацией... Церковь заботится о крылатых и фитах, а так же нескольких сотнях верующих людей... Шипастые находятся под прикрытием царей, а кто заботится о тех людях, которые исповедуют семибожие? Их храмов нет в Ньоне. Разве что один, и тот - Хенера, для послесмертных обрядов, как я слышал.
   - Бесцейны, Оллуа и Дан-на-Хэйвины всегда заботились о людях вне зависимости от их вероисповедания, - стала говорить Моргана. Она говорила только то, что знала по рассказам других. - Раньше было больше кланов и территории патронажа были чётко разграничены. Особенно это касается тех времён, когда человеческих государств было много. Но сейчас... ты прав... что-то в Ньоне о них мало заботятся.
   - Эрия постоянно подкармливает бедняков. Оллуа, правда... в опале. А ваш клан?
   - Ксенион заботится о той территории, которая является исторической отчиной нации. О той, которую мы представляли раньше и о той, чьи земли сейчас совпадают с именными.
   - Это о тех, что вокруг Кер Велла?
   - Ну и тех, что на самом севере, восточнее классических.
   - То есть в Ньоне... только... не удивительно, что каждые двое из трёх нищих - люди.
   - С этим надо что-то делать. Фэр... молодец! - Моргана спустила ноги с кровати и поставила бокал на пол.
   Рэйн попытался остановить её:
   - Подожди, такие вещи нужно обдумывать.
   - А что тут думать? Император у нас является видовым представителем человечества. Но у него и так дел по горло, что и у наследника. Пусть этим займётся Игрейна!..
   - Моргана... - Рэйн опустил голову. - Ты всё мечтаешь выпустить её? Неужели не ясно, что Сапфир...
   - Я просто попробую. Если не выйдет, выберем нынешнего регента Оллуа.
   - Не выйдет. Регент... в общем, предсказано, что Оллуа не сможет продолжать род.
   - Бесплоден?
   - Один - да. Другой... вроде того.
   - Вот как... - Моргана села обратно. - Чёртовы люди! Кому не надо - плодятся, а эти!..
   Они некоторое время молчали.
   - И чего ты расстраиваешься? - поинтересовался Рэйн, допив эйерн.
   - Сама не знаю, - Моргана пожала плечами, а после подумала, что если у правящего человеческого клана остался единственный соперник, то оспаривание прав на трон какими бы то ни было путями... само собой напрашивается. Крылатые встанут на сторону Бесцейнов, избранных Богом. Перевёртыши - на сторону Дан-на-Хэйвин, которые считают своим правом и обязанностью рождать драконов. Человечество вообще никто не спросит. Ксенион и Игрейна приведут всех к новой войне.
   - Когда ты успел развести огонь? - будто бы ни о чём особенном только что не думала, спросила эскортесс.
   - Как вошёл. В отличие от одного Си я не горю от одного твоего присутствия.
   Моргана невесело прыснула:
   - Да и он-то больше не горит, как раз.
   - Это да. Даймонд придумал ему лекарство. Эта бумага с напылением, которую Брайан курит - спасает его настолько, что он уже иной раз появляется в почти нормальной одежде. Хайнек в восторге оттого, что может раздеть этого падшего лишний раз.
   - Раздеть?
   - Хайнек добился выпуска каких-то тончайших тканей. Никак не запомню, как они называются. И плотные, и форму держат. Он начал одевать Брайана в это... Алекс говорит, что Хайнек делает из него проститутку.
   - Отлично. Просто отлично.
   Рэйн рассмеялся:
   - Роджер Кардиф - в монахи, Брайан Валери - из постели в постель!
   - Хватит смеяться! - разозлилась Моргана. - Вот вечно ты мне рассказываешь именно то, что мне слышать не надо! Гадкий принц, гадкий!
   Крылатый всё продолжал смеяться. Ему всегда нравилось выводить из себя Моргану и наблюдать за тем, как она борется со своим желанием сделать что-нибудь резкое.
   - Но теперь ты просто обязана посмотреть на него, так?
   - Хочешь напроситься со мной на вечер к Си?
   - Ты бы хотела?
   - Спрашиваешь. Вот только надо мне подготовиться. Я ни за что не должна выглядеть блекло и немодно на фоне твоей Мелиссы.
   Упоминание "Её" имени смутило Рэйна и заставило его быстро сменить тему:
   - Так к слову о патронаже людей... Что ты решила? Будешь настаивать на кандидатуре Игрейны? Я прекрасно помню, о чём мы с тобой говорили раньше. Каждое твоё и моё слово. Я никогда не собирался потворствовать Сапфиру в том, чтобы продержать Игрейну в застенках до тех пор, пока она не будет готова влюбиться в него настолько, насколько надо. Но... из-за опалы Оллуа... из-за слишком высокой вероятности контракта Игрейны с Классиком и как следствие - напряжённости между бывшими врагами... на данный момент... я дискредитирую себя, если позволю ей выйти из Абверфора. Не настаивай на этом по такому поводу. Если уж мне суждено... навлечь на себя неприятности, то не сейчас, пожалуйста.
   Моргана не могла сказать в ответ ничего объективного. Она смотрела в огонь и с некоторым недоумением понимала, что всякое волнение её отпустило.
   - Я... подумаю, - сказала она. - В Кер Глассе полно умных женщин для той роли, с которой не справляется Бесцейн.
   - Но они... недостаточно высокородны.
   - Недостаточно высокородны? Я - маркиза.
   - Ваш вид не основной и ты единственный вариант, потому тебя, маркизу, выбрали, - Рэйн помедлил. - Но... думай, ладно. Было бы лучше и вправду разгрузить императора. Я бы поднял платок за регента Оллуа. Человек же.
   - Регент Оллуа - никто.
   - Думай, думай. Я просто предложил, - Рэйн взмахнул рукой. - Можно же просто подождать, когда Сапфир выпустит Игрейну по своему решению.
   Моргана пожала плечами.
   - Да, глупость сказал, - вдруг кивнул Рэйн. Моргана с недоумением посмотрела на него, - не поняла, почему - глупость?
   Он снова рассмеялся.
   Тореннский достаточно расслабил её, а Рэйн выглядел соблазнительно в распахнутой на груди сорочке, так что она придвинулась к нему ближе. Всё же он не мог не думать о том, о чём подумала она. Иначе бы не забрался в её постель в одном исподнем, да с эйерном.
   Но он остановил её и отстранился сам, продолжая, однако, скользить рукой по её бедру вверх. Ему очень хотелось заняться с ней любовью, очень. Но Мелисса крепко держала его. Так крепко, что Моргана на миг ощутила её присутствие. Да и для крылатых принципиально сохранять энергию для тех женщин, которых в это время добиваются.
   - Что тебе позволяет делать это, эскортесс? - спросил он со страстью во взгляде.
   - Ты дорог мне. И ты знаешь, как хороши твои поцелуи. Никто не может и не мог так.
   - Даже Брайан?
   - Я ему не нужна.
   - Неверно. Очень нужна. Это я не нужен ей.
   - Очень нужен, просто она ещё об этом не знает.
   Рэйн усмехнулся и легонько сжал её ягодицу. Моргана на некоторое время перестала дышать. Она взмахнула ресницами и всё решила за них обоих.
   Древнейший - тот же мужчина, пусть и могущественнее прочих.
   Медленно-медленно он наклонялся к её груди, понимая, что грешит против себя, против своей любви к девушке, против убеждений, против природы крылатого. Внутри Рэйна ещё шла борьба, но желание Моргана внушала немалое, а счастье с Мелиссой ещё даже не брезжило впереди, так что он с каждым вдохом всё ближе подходил к полной сдаче.
   Рэйн целовался действительно потрясающе. Моргана считала это вторым даром, талантом Рэйна.
   А после всего оба ощущали себя сладко грешными, будто бы то, что сейчас произошло, было противозаконно.
   Через пару дней он спросил у неё, не пила ли она кровь в последние дни. Когда выяснилось, что у неё есть постоянный круг партнёров по крови, Рэйн неуловимо изменился лицом. Моргане подумалось о том же: до завершения контракта оставался ещё год, беременность наступить не должна была и никто не должен был узнать об их разовой связи. Или ещё о нескольких ночах, если он и она решат повторить опыт...
   Она ловила на себе его взгляды. Он продолжал ту же борьбу с собой, которую вёл в тот вечер в её постели. О том, чтобы вместе пойти к Сильверстоунам Рэйн больше не упоминал.
   Чтобы решить для себя, стоит ли соблазнять собственного мужа снова, Моргана посетила один из вечеров, где должен был быть Брайан.
   Что же она увидела? Каким он был? Невероятным, красивым, обаятельным как никогда, но полностью чужим, далёким, ничьим. Она видела его издали и так, будто бы между ними клубился более тёмный, чем должен бы, воздух. Будто бы она стала видеть Брайана немного иначе. Будто бы какой-то обман зрения, приближавший и раньше освещавший оптически, исчез. Будто бы между ними не было стены, но и подойти к нему было бы нельзя, даже захоти она этого. Она ни разу не поймала его взгляда, ни разу не ощутила его взгляда на себе, мурашки по коже не пробежали от осознания его присутствия.
   Какие ещё выводы тут можно было сделать?
   Чтобы убедиться в том, что она правильно всё понимает, Моргана представила себе, как вдруг Брайан скажет ей, что она вновь может быть с ним. И не ощутила ничего, кроме тоски. Тоскливо было ей представлять себя в объятиях Брайана, и противны были бы его поцелуи.
   Моргана вернулась домой, вошла в кабинет Рэйна и поняла тут же, на месте, что и с Рэйном ей отныне будет так же тошно.
   Всё потому, что она оказалась такой же эскортесс, как и прочие? Такой же женщиной, неспособной на безгрешные отношения, на верность, на подчинение тела разуму?
   Она всегда была такой? Нет... нет. Скорее так сказался небольшой регресс. Нельзя больше спать. Как бы ни хотелось... Она должна вернуться к тому, с чего начала... к той чистоте и единству чувств, мыслей и желаний, что родились в ней в Сент-Линне.
   Но как?
   Глубокой ночью Моргана прекратила метаться по своей спальне и встала на молитву.
   Брайану молитва помогала, почему же ей не поможет?
   Несколько дней за тем, она почти всё время молилась. Попросилась в один из женских монастырей на пару-тройку дней. Приняли.
   Атмосфера там была иной, совсем иной, чем в Сент-Линне, но её, по крайней мере, ничто не отвлекало от сосредоточенной молитвы.
   Договорилась о том, чтобы тайно пройти имянаречение.
   После обряда, после первой исповеди, стало немного легче. После второй исповеди всё стало почти совсем понятно и удобоваримо. Но какая-то неустроенность осталась. Ей всё же было беспокойно. И чем больше в её груди горели неприятные чувства, тем глубже она уходила в молитву, тем крепче сжимала крест, тем чаще принималась читать Священные тексты лишь для того, чтобы забыться и успокоиться.
   И ей казалось, что Роджер, в своё время уничтоженный отказом, последним из тех, которые был способен перенести, ощущал себя так же. Делал всё так же и находил упоение в том, чтобы отвлечься от своих разочарований. Точнее, от разочарования по имени Шерил. И каждый день в молитве Моргана находила своего рода удовольствие. Так проходил день за днём - в молитве и в стремлении скрыть, во что бы то ни стало, своё времяпрепровождение от всех окружающих.
   Так, почти незаметно, завершился контракт с Рэйном.
   ...Принц скоро опомнился от наваждения, которое вызвала их ночь, и снова вернулся в круг поклонников Мелиссы Сильверстоун.
   ...Аларда выпустили из Абверфора и признали независимым от лицензирования представителем подвида эскортов. Мальчишка первым делом стал налегать на учебники, фехтование, скачки, карты, эйерн, и заглядывался, до лёгкой влюблённости, на девушек. Те отвечали аналогично.
   ...Феррон в какой-то момент взбунтовался против расставания родителей, но согласился с тем, что это неизбежно и позволил отдать себя в школу. Про мысль о помощи бедным он не забыл. Заявил, что собирается в будущем основать орден с такими обетами, которые ему понравятся и стать сильным, как отец, и помогать бедным, как священник.
   ...Бесцейн снова стал отцом. Мальчика назвали Фенимором.
   ...Колин Хант однажды всё-таки "заметил" Берилл. Вот только всегда при нём её инстинкты, говорящие обычно об опасности, брали верх, что не удивительно, учитывая её характер, его славу и историю семей.
   ...Сапфир не позволил вытащить Игрейну из Абверфора, всё по тем же причинам, мол, она посеет смуту.
   ...Представителем вида людей стала молоденькая герцогиня Бон, Элизабет Дан-на-Хэйвин, дочь Игрейны Пятой.
   Моргана старалась помочь Элизабет, но, жаль, девушка не любила помощи со стороны. Она совсем мало знала свой вид и справлялась ещё довольно плохо. Всё же лучше, чем Бесцейны, потому что других забот у неё не было, а Игрейна, узнав о должности дочери, через Моргану требовала письменных отчётов и пересылала указания.
   Поскольку Моргане представлялась устойчивая и повторяющаяся возможность хотя бы через Игрейну влиять на герцогиню с тем, чтобы помогать обездоленным, она решила систематизировать помощь людям, исповедующим семибожие. Однако объём работы, если её проводить аналогично церковникам Единого, был слишком велик и пришлось обратиться к Брайану. Тот отверг все до единого её предложения. Впрочем, она так и предполагала. Настаивала, соглашалась на любые условия, но ничего не вышло.
   Выход, самый простой, устроительство ночлежек, Брайан не стал игнорировать, сжалился. Выделил со своей стороны небольшое количество денег, нашёл место, обрезал времени и уделил внимание, чтобы следить за всем самостоятельно.
   Издевался над Морганой за то, что она не может придумать ничего умнее.
   Теперь у них была хотя бы одна тема, на которую они могли поговорить.
   Когда этот проект был запущен, то поддерживать его в действии должна была предводительница людей, Элизабет Бон. Она не могла со своей стороны не лимитировать помощь беднякам. Это произошло по той простой причине, что с неё, как с представительницы вида в парламенте спрашивали по каждому пункту растрат и требовали однозначных цифр в любом из случаев. В итоге, на поддержку ночлежек шли государственные средства, а адресная помощь, которой занималась Элизабет, резко сократилась. Моргана всё же считала своё дело правым, да и Брайан указывал на приоритетность помощи тем, кто рискует насмерть замёрзнуть под чьей-то лестницей, а не тем, кому, опять же, "ботинок не хватает".
   Моргана, чтобы как-то выкинуть из головы несчастную тему ботинок Феррона, стала сама, лично, заниматься адресной помощью. Элизабет, курировавшая её, пока ещё не обладала достаточной информацией о том, каким семьям и в чём лучше помочь, и тогда опять пришлось идти к Брайану. Моргана не очень хотела этого и прежде обратилась к Анжу Делорту в ньонский архив. Тот согласился помочь, но только с тем, чтобы она сама, если желает всего и скорее, помогала ему в архиве.
   Через пару дней Брайан узнал об этом и вызвал в свой кабинет запиской. Встретились на лестнице возле ратуши, потому как и он, и она только приехали.
   - Ты хотел поговорить, - она некоторое время поднималась рядом, немного впереди него по широкой лестнице. Он был молчалив сегодня. - Обязательно в кабинете? Сестра Джинджер, я слышала, уехала куда-то и не сможет посидеть с нами. Или у тебя для соблюдения приличий ещё монахини есть в запасе?
   - Целый монастырь, - фыркнул Брайан.
   - Уже вызвал?
   - Стой, - он догнал её и положил руку на плечо: - Остановись ты.
   - Что, здесь?
   - Помолчи, - сказал он, показывая раздражённое нетерпение. Он резко придвинулся, и она испугалась, отскочила. Он уже почти сердился: - Да иди ты сюда!
   - В чём дело? Чего хочешь?
   - Иди сюда.
   Моргана медленно подошла. Брайан взял её за плечи и почти прижал к себе. Он склонил голову к её шее, с наслаждением вдохнул и, наконец, отпустил. Посмотрел странно, и стал было подниматься выше, но остановился, повернулся к ней и объяснил:
   - Ты была в церкви. Волосы пропитались запахом курений полностью, значит, была долго. Я даже представить не могу ни одной причины, по которой ты... неужели ты собралась принять эту веру? Ещё одна попытка? Или хочешь убедить одного наивного крылатого в том, что подходишь ему в жёны?
   - Мы не должны разговаривать на эту тему, - холодно сказала Моргана. - Потому что тебя такие вещи интересовать не должны, а я не хочу говорить об этом вообще.
   - Хорошо, - он опять спустился к ней и встал немного ближе, чем следовало бы для приличия. - Не хотелось бы, чтобы ты украла у меня Анжа.
   - Анжа?
   - Тебе нужна была помощь, и ты обратилась к нему, минуя меня.
   - Вам не кажется, что ко мне пора обращаться официальнее?
   - Об этом я и хотел поговорить, - сказал Брайан, но явно не слушал её. - Что ты там ищешь, в этих архивах? Я ничего ни от кого не скрываю. Спрашивай обо всём у меня, - он опустил глаза и помолчал немного. - Даже если тебе нужно совсем не то, зачем ты обращалась, если тебе нужны ответы на самые необычные вопросы... я готов рассказать, что знаю. Мне действительно нечего скрывать.
   - Ньон гордится таким губернатором.
   Оценил ли губернатор последнюю фразу Морганы как словесную шелуху, чем она, собственно и была, но стало тихо. Слышно было, как под лестницей похрустывают доспехами шипастые Морганы и как повзрослевший Брэнт Лоасс, остановившийся в десятке ступеней выше по лестнице, сжимает чётки в кулаке и тем перетирает их.
   - Итак? - почти протянул Брайан.
   Моргана изложила свою цель.
   Брайан рассмеялся:
   - Неудивительно, что Анж сразу пришёл ко мне. Даже он знает, что я всегда держу в голове проблемы города. Моргана, оттого, что я перестал быть святым, я не потерял милосердия...
   - Да неужели?
   - ...Этой твоей "адресной помощью" я занимаюсь самостоятельно.
   - Ты, кажется, не понял. Я говорю о людях, исповедующих семибожие.
   - Они равны в своих нуждах, что те, что другие представители одного вида. Я помогаю им от имени города. Они получают меньше помощи, чем ведомые церковными служителями - это факт. Но получают. Да, о ночлежках я не позаботился, но бедным помогал с самого начала.
   - Как? То есть, как ты помогаешь им сейчас?
   - Хочешь присоединиться? - у него на лице было странное выражение, будто бы он переживает восторг и надежду. Уголки его губ поднялись, хотя он не улыбался.
   - Несомненно.
   - Из-за сына? - Брайан прознал о заявлении Феррона создать в будущем новый орден.
   - Небольшой частью, - кивнула она. Но Брайан, кажется, услышал то, что хотел. Его глаза засветились искренней добротой, как в те времена, когда в его святости никто не мог усомниться. Затем к голубому цвету его глаз добавились сиреневые и лиловые пятна, поплывшие как облака по небу, по его роговицам. Она слышала, что так видится любовь у крылатых. Она смутилась, подумала, что всё это гигантская ошибка.
   О чём он? Что он там себе решил? О том, что она теперь поднялась немного более к его уровню, раз решила положить свои силы во имя облегчения земных страданий разумных? Или он каким-то образом услышал так её признание в чём-то? В чём? Помнится, когда в его святости она говорила ему, что любит, он сказал, что она докажет свою преданность и свою любовь к нему только одним способом - продолжая его дело. А чем он прославился? Молился об исполнении чьих-то просьб, переданных записками. Как вариант - её попытка дать нуждающимся первое необходимое.
   Она что, спустя столько лет сказала ему, что в самом деле любит его и будет верна?
   Это чушь! Она не собиралась ничего подобного сообщать!.. Это всё... не имело никакого отношения... Ах, ну да! Теперь, когда она сделала что-то искренне, а не ради того, чтобы заслужить его похвалу, теперь она совершенно явственно доказала чистоту своих помыслов. Но что бы он делал, если бы она любила другого?! Как хорошо, что она никого не любит... и ей ничто не помешает... не помешает... что?
   Мысли множились, и голова стала кружиться так, что она была вынуждена протянуть руку и опереться о его плечо.
   Он что-то говорил, но как она ни старалась, не могла понять ничего вообще. Она помнила, что другой рукой ухватилась за его шипы, что его ладони оказались на её талии, и он поцеловал её лоб и щёку. Брэнт Лоасс взорвался и начал что-то высказывать ей, мол, она опять соблазняет "почти святого Брайана".
   Её посадили обратно в экипаж и отправили в Кер Гласс.
   И о чём он ей говорил? Как она могла пропустить всё самое важное?
   Половина свечи успела бы прогореть с тех пор, как она заперлась в своей спальне, нервничая и волнуясь. Что Брайан сказал ей?!
   Как вдруг в её спальню ворвались сразу пять или шесть Дан-на-Хэйвин, и потащили её вниз. Там был почти весь клан. Ксенион, с перекошенным и вытянутым от удивления лицом замер с запиской в руке посреди библиотеки. Алард, отсчитав до трёх, хлопнул в ладоши и Ксенион ожил - вся эта импровизация была рассчитана на Моргану. Она оценила и молча, выразительно, развела руками.
   Скорее всего, записка в руке Ксениона была от Брайана.
   - Приедет к ужину, - озвучил Алард. - Хочет обговорить условия контракта.
   - Понимает, что ситуация с условиями контракта для него будет уже не такой же дружественной, что для Рэйна Росслея, - дополнил Ксенион. Он небрежно, измяв, сунул записку в карман, и Моргана от этого решила, что Ксенион откажет. - Но от чего он вдруг решился? Сколько лет ему понадобилось для того, чтобы...
   - Отец, - позвал Ксениона Алард от окна. Ксенион обернулся к сыну, но тот молчал, задумчиво глядя на улицу. Экс-принцесса Бранвин легонько коснулась Элизабет и та порхнула к окну, опередив Ксениона.
   - Много народу, - сказала подошедшая к другому окну маркиза Аршиньяк. - Кажется, будто зеваки, но тут что-то не так. Это... это гербы Сапфира!..
   - Сапфир приехал, - Ксенион вернулся от окна уже полностью сосредоточенный. - Дело особой важности, не иначе. Ты что-то ужасное сделала с тем рыжим пернатым?..
   Моргана коротко рассказала всё то, что поняла сама.
   - У крылатых отличная память, - протянул Ксенион.
   Эйверин доложил о визите Сапфира.
   Принц вошёл, и, против ожиданий, остановил взгляд на Элизабет. Улыбнулся ей, перевёл взгляд на Диану Элмайр, на экс-принцессу Бранвин, и только тогда поприветствовал клан. Он знал, что библиотека Кер Гласса битком набита женщинами, которые его недолюбливают и боятся, но он не воспринимал этого всерьёз. Всерьёз он воспринимал лишь нескольких женщин - тех, на которых обратил внимание.
   - Моргана, - начал Сапфир, - я знаю, что стоя посреди этого гнезда женской гордости, да ещё под взглядом своего отца... и брата, ты можешь дать совершенно нелогичный ответ на мой вопрос, но я всё же вынужден спросить: хочешь ты Брайана или нет? Даже так: хочешь ты Брайана хоть немного или нет? Потому что плодотворность вашего союза в десяток раз превышает возможный ущерб для твоей персоны. Если ты откажешься, я поставлю вопрос в принсипате.
   Моргана размышляла:
   - И что мне за это будет?
   Сапфир хихикнул:
   - Я не скажу Брайану о твоих последних словах - вот что тебе за всё это будет.
   Алард улыбнулся, Дан-на-Хэйвины пошушукались и стихли.
   - Сапфир, - протянула Моргана. - Прекрати себя вести так. Скажи лучше, что ты подразумеваешь под плодотворностью союза?
   - Множество маленьких Сильверстоунов и маленьких Дан-на-Хэйвинов. Нам - мальчики, а вам - девочки.
   - Радость многодетности и в два раза не превышает количество ущерба для меня. И это не пятилетний контракт.
   - А ты думала, что так просто сможешь отпустить его?..
   - Сапфир, - Моргана скептически посмотрела на него. - Что ещё? Игрейна говорила мне, что тебе совершенно точно нет дела до отношений Си с женщинами, что ты всегда думаешь о совершенно иных вещах.
   - Однако твоя Игрейна не всегда права. Ты принесёшь Си удачу в любовных делах. Моим мальчикам это нужно. Некоторым - в особенности. Довольный Сильверстоун, изнеженный в постели, меньше критикует мои методы, меньше махает кулаками и меньше артачится. Как ни крути, а ты спасёшь, по меньшей мере, пару жизней, это точно.
   Моргана прикрыла глаза и услышала:
   - Ты точно спасёшь жизнь Брайана.
   Она посмотрела на Сапфира, но тот словно бы мгновенно получил её согласие, кивнул, улыбнулся и сказал:
   - Я буду сам заниматься контрактом, - огляделся, - эйерн есть в этом доме?
   Никто не пошевелился.
   - Радуйся, Моргана! - притворно возмущённо приказал Сапфир. - Уже завтра-послезавтра ты сможешь целовать своего Брайана, сколько хочешь, где хочешь, и ничего бояться уже не будет нужно.
   Моргана улыбнулась, потому что мысль действительно была слаще любого лакомства. Она послала за тореннским.
   Брайан приехал всё с теми же цветными пятнами в глазах. Издали его глаза казались светло-сиреневыми и только под определённым углом - голубыми. Всё-таки его глаза сегодня обладали чарующей притягательностью, и эскортесс не могла отказать себе в удовольствии смотреть в них. Это было так приятно, что немного смущало, особенно когда к Моргане возвращались мысли о том, что она не достойна его любви в той искренности, какую видела.
   Он был спокоен. В нём были не только спокойствие, но и лёгкость, и особенная тишина, словно бы он опять обрёл святость.
   У него не вышло неловкости с Геральдой Хансбор. Той давно объяснили, что к чему, а Брайан, проказливо ухмылявшийся ей при встрече ранее, сегодня просто поцеловал её лоб, как если бы она была одной из монахинь.
   Моргане снова кружило голову. Она хотела бы перенести обсуждение контракта на следующий день, но затем подумала и не стала этого делать. Мало ли какие ещё могут возникнуть проблемы? Ей не хотелось откладывать день воссоединения с Брайаном.
   Ночью, правда, в голову ей пришло, что она всё равно должна пройти обряд венчания с Брайаном. Но сопряжённые с обрядом соблюдения условий и сами ритуалы занимали примерно три периода, а это очень долго, так что контракт всё равно отложить она не сумеет - слишком уж хочется опять стать ближе к "рыжему пернатому".
   Контракт был подписан без особенных проблем. Сапфир знал, чего захочет Ксенион и шёл ему на уступки по всем пунктам, но ставил и свои необычные условия. Что-то вроде "если случится так-то и так-то, то Брайан может... или Моргана может...". Были оговорены все пункты. Но чем дальше, тем сильнее Моргана пугалась - она действительно хотела венчаться с Брайаном, тогда как контракт предоставлял Брайану все права и обязанности супруга в таком объёме, что венчаться её супруг может и не захотеть. В таком случае это было очень некрасиво со стороны Сапфира, если он этого и добивался. По крайней мере, потому, что ругаемое в высших кругах северян венчание в её случае предоставляло ей больше прав на Брайана и больше свобод, чем контракт, который вовсе не защищал её.
   Но вот символический ключ передан Брайану, Ксенион с Алардом, Элизабет и Бранвин выпили арданского вина и отбыли, а Моргана оказалась в доме Роджера, со всеми Сильверстоунами, которые смотрели на неё так, будто она собралась откусить их драгоценному Брайану голову.
   Они молчали, и она молчала тоже.
   - Ты мне обещала быть милой с моими родными, - нехотя напомнил Брайан.
   - Я непременно буду милой с твоими родными. Но сейчас я очень, очень... очень хочу посмотреть на твою спальню.
   Си заволновались даже больше Брайана, хотя упорно молчали.
   - У тебя там найдётся Свидетельство? - спросила Моргана.
   - Может только там оно и найдётся, - лениво протянул Брайан. Он взял её за руку: - И закрой глаза.
   - Зачем?
   - Чтобы не сразу нашла дорогу назад.
   - Хм... если будешь плохо со мной обращаться, я выпрыгну в окно.
   - Я? Это я буду с тобой плохо обращаться? - Брайан засмеялся и повёл её прочь. - Ха, эскортесс, что ты подразумеваешь, если так?
   - А я на месте определю.
   - Вот так, сразу? Что-то не по тебе и... в окно? - он растягивал слова, будто на самом деле испытывал что-то очень сильное.
   - Нет, что ты, - тихонько сказала Моргана, обогнала его и положила ему руку на грудь. Она не чувствовала, как стучит его сердце и, расстегнув одну застёжку, просунула руку под куртку. Сердце Брайана действительно стучало быстро и сильно.
   Он улыбнулся и поцеловал её. Дальше как-то всё исчезло. Только когда он уже на постели сдёрнул с неё платье, и тихонько звякнул крестик, немного приведя Моргану в чувство.
   - Брайан, остановись, - попросила она.
   - Да-да, - но он всё равно скинул с себя сорочку. Моргана болезненно сглотнула.
   - Брайан, я прошла обряд имянаречения. В документах я этого не указала, но у меня есть теперь второе имя.
   - Как здорово, - он продолжал её раздевать теми же резкими движениями, что и пару-тройку раз, с десяток лет тому назад.
   - Ты меня не слышишь?
   - Я вижу, что ты что-то говоришь, и воздух колеблется, но вот смысла слов совершенно не... Моргана... Что? В чём дело? - он забеспокоился, стряхнул её руки со своих, уложил женщину на подушки и пристально вгляделся в её глаза.
   - Я хочу дождаться венчания, - объяснила она.
   - Очень мужественное и смелое решение, - кивнул Брайан, посмотрев куда-то выше её лица. Затем приподнялся и оглянулся. - Тут никого нет.
   Моргана нашла на цепочке крестик и выразительно подняла к его глазам. Мол, Он здесь и всё видит.
   Брайан рассмеялся, но понял, насколько она серьёзна. Он понял всё, однако стал невероятно похож на Роджера выражением глаз. Ей показалось, что сейчас он попытается соблазнить её поцелуями и ласками.
   Он еле заметно улыбнулся и, сказав, что всё можно исправить, принялся искать застёжку на цепочке. Моргана вскрикнула, и Брайан соскочил с постели, так и не сделав ничего из задуманного:
   - Носи свой символ, носи, - нервным движением он развернулся, взял со столика книгу и прилёг с ней рядом. - Свидетельство, хорошо. Ты сама этого хотела.
   Он не оделся. Он смотрел на неё то и дело жарким, проникающим вглубь зрачков, взглядом. Он прижимал её тело к своему... и читал Священные Тексты. Она была слишком возбуждена, и малейшее её движение приводило к тому, что он начинал ласки, не прерывая чтения, что выносить становилось всё сложнее. Брайан всё время находился в ожидании и настороже, голос его становился всё слаще и вкрадчивее, губы, постепенно приближаясь к её уху, всё тише шептали слова пророков, и когда закатное солнце алым залило спальню, Моргана снова чувствовала головокружение, подобное тому, что у ратуши двумя днями ранее. Ей оставалось только схватить Брайана одной рукой за шипы и закрыть глаза - этого было достаточно для приглашения.
   "Гореть нам обоим в аду!"
   Позже, закрывая окна, он говорил ей, что венчание изначально было всего лишь рекомендацией, которая при всеобщем подъёме религиозных настроений, в эпоху крылатых, живших ещё до Аконита на Эденгауэре, стало Каноном.
   - ...Потому в комментариях к Свидетельству от Александра Минуа венчание и значится эденгауэрским Пятым Каноном.
   Брайан включил электрическую лампу на прикроватном столике и вернувшись в постель, устроился удобнее, прижал Моргану к себе и продолжил рассказ. Говорил о том, что Сильверстоуны, явившиеся вообще из другой Вселенной, никогда не обременяли себя соблюдением обряда венчания. Клан Си проходил через чужой их понятиям обряд только потому, что они последними из крылатых появились на Клервинде и вынуждены были принять часть Канонов крылатых с Аконита. Да и у местных людей так же была принята своя форма бракосочетания, чем-то напоминающая венчание.
   - Верность, твоя и моя, наша верность друг другу, лучше всего скажет Единому о нашем союзе, - сказал крылатый с внезапным холодком во взгляде.
   - Ты и вправду так думаешь, или хитростью собираешься меня убедить в чём-то? - медлительно спросила Моргана. Ей уже немного хотелось спать. Глаза Брайана внезапно вспыхнули сильным гневом, даже лицо исказилось. Его объятия ослабли, и Моргана сразу подумала, а не время ли прыгать в окно.
   - Ты действительно считаешь, что верность не необходима? - спросил Брайан таким тоном, что стало ясно - некоторые его принципы ни в коем случае нельзя затрагивать. Что, если она рискует его совсем потерять, если только будет заигрывать с темой верности... словесно или намёками.
   - Я полностью разделяю твоё мнение, - как можно серьёзнее сказала Моргана. Оставалось только надеяться самой, что она ни капельки не врёт. - Более того, я находила подтверждение твоим словам в самих Священных Текстах. По логическому размышлению, да, я приходила к тем же выводам. Ну и вне рассудочного: тоже не смогла забраться к тебе в постель, когда была с Рэйном. Ты же помнишь это?
   - Да, помню. Башню Адмора и твои слова. Ты говорила что-то вроде: "Возьми меня, Брайан..."
   - Ты прекрасно знаешь, что я напрашивалась на контракт с тобой и не...
   - Моргана, ну что это такое?.. - он опять положил её на подушки, а сам навис над ней. - Скажи мне, глядя в глаза, что...
   - Брайан, я обещаю, что всеми силами защищу твоё счастье и спокойствие.
   - Это не то, что я хотел услышать, - он подумал мгновение, - но тоже не плохо.
   - Ты увидишь, только позволь мне показать, что я буду верной, верной до абсолюта.
   - Я буду следить за тобой, и помогать тебе быть верной до абсолюта. Мне и только мне, - Брайан улыбнулся и дёрнул бровью.
   - Ты шутишь?
   - Сейчас - нет. Потом - быть может.
   - Брайан... Как бы то ни было, я бы хотела подчиниться традиции и подождать венчания.
   Переставший было злиться мужчина, теперь немного расстроился, но промолчал в этот раз. Он просто лёг, положил голову на подушку и, закрыв глаза, уснул. Раньше он не позволял себе засыпать в её объятиях. Ни разу. Это был первый их опыт сна в одной постели. Но и этот новый опыт доставил ей удовольствие.
   Глава 12. Нюанс и недоумение
   Это утро поистине не казалось обыкновенным Брайану. Осадок от вчерашней нестыковки мнений с Морганой за ночь испарился, а решимости сделать всё правильно у Брайана было предостаточно, так что если Небеса могли бы уместиться в его спальне, то, конечно, так оно и получилось. Брайан ненадолго задумался только о том, как Моргана собирается быть милой с его семьёй, если не желает спускаться к завтраку и тренировать себя в общении с Си. Но в последний момент, услышав, что после завтрака Брайан отбудет в ратушу, она всё же изменила решение. После чего рванула к воде, расчёскам и тряпкам, чтобы привести свой утренний образ в более модный, целомудренный и упорядоченный, чем тот, что являла перед ним.
   Сильверстоуны подобрались, увидев её. Но Энтони решительно отказывался быть как все:
   - Честное слово, я вчера слышал, что ты действительно читал ей Священные Тексты, - обратился племянник к Брайану. - Если бы я своими собственными ушами не слышал, что ты не девственник, то... знаешь, ну... я бы не... прошёлся мимо твоей двери ещё пару раз, - и Энтони заулыбался.
   - Он прошёлся мимо твоей спальни раз двадцать, Брайан, - ровно сдала своего мужа Чайна Циан.
   - И что? Всё то же? - спросил у Энтони Лиорг, второй сын главкома Джулиана Алмира.
   - Да. Но может я ошибся, может он просто так долго расписывал ей радости венчания.
   Брайан почувствовал, что Моргана смотрит на него, и прикусил нижнюю губу, вспомнив смысл, цель и результат своих вчерашних действий. "Позор мне", - подумал он. Вздохнул и процитировал слова Роджера, которыми тот не раз оборонялся в ответ на обвинения отца в разврате:
   - "Да, если кое-кто будет милашкой, то венчание состоится".
   - Это можно понять двояко, - негромко сказала Моргана.
   "Того и добивался", - мысленно отметил бывший священник, а вслух спросил:
   - Хочешь сказать, мы не всё решили вчера?
   - Мне показалось, что нет. Сегодня утром-то я подумала, что ошиблась, а теперь ясно - что запуталась вообще.
   - Сочувствую, - улыбнулся Брайан. У него появилось впечатление, не сказать, что бы неприятное, что Моргана зависит от него настолько, что примет, пусть и не сразу, почти любой из его вариантов.
   Моргана, похоже, услышала в его словах намёк на то, что у него появился ряд условий, как цена венчания, тогда как Брайан всего лишь имел в виду, что венчание состоится, если невеста не сбежит прежде. Но всё же, она выглядела так, будто бы не хотела злить его, и в дальнейшем собиралась настаивать на своём как можно мягче и осторожнее.
   Для Си всё не могло показаться прозрачным. Единственное, что Брайан мог сделать для Морганы и её положительных отношений с его семьёй, это объявить о том, что она приняла имянаречение, что и сделал. Это прозвучало так, будто бы Моргана сделала это из любви к нему, Брайану, и да, немного, но это понравилось отцу, мачехе, тётке, племянникам и сестре. Древнейшие и Чайна Циан вообще никак не отреагировали, будто бы эта тема не стоила того, чтобы её поднимать. Однако Даймонд обладал замечательным нюхом на темы, которые точно не следовало бы затрагивать:
   - И вот скажи, что не притронешься к ней до венчания.
   Враньё Си увидели бы, но и признаваться в неподобающем поведении при Оливии, Мелиссе и Берилл ни в коем случае нельзя. Энтони и так дал морального пинка своему дяде, когда вспомнил, что услышал как-то в зале с розой о том, что "почти святой Брайан" даже уже не девственник. Вот ведь как! До сих пор стыдно осознавать себя лишённым тысячелетнего целомудрия.
   - Что? - старательно изображая невинность и непонимание, переспросил Брайан. И затем нахмурился для пущего эффекта: - О чём вообще речь?
   Мелисса удивлённо оглядела всех и обратилась к Моргане:
   - Я понимаю, что не моего ума это дело, н-но...
   - Вот именно! - вставил Сильвертон. - Это не твоего ума дело. А всем остальным напомню: Брайан никогда бы не достиг святости, если бы не обладал сильнейшей волей, концентрацией и гигантским самообладанием.
   "От таких слов начинаешь гордиться собой, - подумал Брайан. - Неужели действительно сумею справиться?!"
   За состоянием простыней в домах, где обитал предводитель Юга, всегда довольно тщательно следили горничные. Это делалось во избежание недоразумений, которые могли бы последовать, приведи в свою спальню, один из мужчин клана, любовницу. Ну и, кроме того, герцог Сильвертон знал, что его дочь и сестра всё так же целомудренны, а жена - верна ему.
   Таким образом, главе клана скоро станет кое-что известно. Да о чём вообще речь? Сильвертон знает, в конце концов, о том, что является дедушкой Феррона Элстрэма... Ах, но как же она сдалась!..
   Брайан ненадолго окунулся в воспоминания. Он не сомневался в том, что справится с испытанием воли, абсолютно любым, если это будет требоваться. Но оценивая в этом плане Моргану, он пришёл к лёгкому отчаянию. Он посчитал, что достаточно настойчивости и есть ключ к её постели. Не думать далее в этом направлении было сложно.
   Брайана не пугала мысль об измене. Он как священник в своё время отпускал этот грех и готов был снизойти к неверной жене из смирения. В то же время мысль об измене оскорбляла его как титулованного и вызывала гнев как мужчины. А в результате, всего лишь, он не хотел потерять Моргану совершенно или частично, потому стал, не переставая, размышлять о том, как защитить её и себя от кого бы то ни было третьего.
   Тем временем началась подготовка к венчанию, в зале с розой были объявлены имена сторон нового брачного контракта, а Брайан вступил во владение Аргиадом и... познакомился с инуэдо и шипастыми Морганы. Инуэдо звали Габриэлем. Брайан всегда поглядывал на него, поскольку этот перевёртыш был отчаянно красив и кого-то напоминал. Ранее Брайан даже подумывал о том, не состоит ли Габриэль в связи с хозяйкой и неприятные мысли об этом всё равно с некоторым постоянством, хорошо хоть не часто, возвращались ныне.
   Удалось почти с первого разговора так завладеть преданностью Габриэля, что тот стал предоставлять полнейший отчёт о всех перемещениях Морганы за каждый день. И чем подробнее был отчёт, тем спокойнее было Брайану. Его подозрительность возросла бы до мании, но ещё слишком свежо было пребывание Морганы в доме Роджера, слишком новы всё её улыбки и объятия, слишком приятны и легки полудни, проведённые вместе.
   Брайан любил и был счастлив, к тому же ему сказочно повезло, что Моргана испытывала те же чувства, но, тем не менее, существовал ряд моментов, который не позволял ему забыться.
   Классик из вредности то и дело подначивал Брайана, рассказывая ему о том времени, когда Моргана принадлежала ему. Рассказал так же в подробностях о своих поцелуях с ней на крышах на том, самом первом танцевальном вечере. Классик надеялся, что Брайан выйдет из себя, но всё закончилось, когда Брайан, недослушав (естественно, нельзя рассказывать такие вещи в зале с розой, среди титулованных), вытащил меч, кто-то, голосом весьма похожий на Даймонда, крикнул: "Брайан сошёл с ума! Спасайся, кто может!" Титулованные бросились врассыпную, императорскую семью эвакуировали и ничего более ужасного не произошло.
   Он уже не проводил и полдня в ратуше и в поездках по Ньону, но новый эскорт, которого его упросили отмолить, жизнь придворного, почти святого и титулованного, не позволяли ему к обеду возвращаться домой и воссоединяться с избранной женщиной. Габриэль же не мог доложить ему о том, что происходило в доме Роджера с Морганой, а у прислуги в доме подобного не спросишь, поскольку сразу пойдут слухи о том, что Валери де подозревает Аргиад. Таким образом, он упустил сразу множество приятных и неприятных открытий. Впрочем, со временем они всё равно показались ему на глаза.
   Моргана, живя среди Сильверстоунов, для дружбы выбрала... Энтони и Джереми. Это было неприятно, поскольку за короткий период троица стала очень сплочённой командой по устроительству мелких каверз, Чайна Циан очень незаметно, но накапливала ревность, Брайан - более заметно, мужчины подозревали троицу - Энтони, Джереми и Моргану - в разврате, а женщины, кроме Берилл, вообще оказывались понимать то, что наблюдали. У Берилл всегда были другие проблемы. Иначе говоря, тётке было "слегка" всё равно.
   Сестре отца всегда была малоинтересна реальность, что не делало её чёрствой или бесчувственной, но единственное, что её по-настоящему интересовало, так это её цветы, клумбы и кусты. В дом Роджера стали пускать Колина Ханта, по уверениям Сапфира, влюблённого до мальчишечьей робости, при которой он неопасен. В жизни Берилл, в целом, абсолютно ничего не изменилось. Она научилась преодолевать панику при виде царя-перевёртыша и использовала его, принца, как помощника в саду, как грубую силу, как прислугу в доме, как конюшего на выезде и как всегда свободного для неё кавалера и партнёра по танцам. Крылатым это всё было забавно, но только не Брайану. Почему? Какими бы ни были отношения Морганы с другими бывшими хозяевами, но Колин Хант по-прежнему вызывал у неё радостную улыбку, а она - у него, несмотря даже на то, что её и разумной-то было сложно назвать в те времена, когда она согревала постель Юго-Восточному Царю. И каков бы ни был уровень увлечённости Ханта - Берилл, перевёртыш всегда находил время для чашки шоколада со своей бывшей любовницей или, хотя бы, для мимолётного комплемента или ласковой шутки в её адрес.
   Почти то же самое касалось Рэйна Росслея. Тот, часто бывая в доме Роджера, каждый раз отдавал дань прошлым отношениям. Бывшие супруги болтали о чём угодно, иногда обсуждали сына. У Рэйна и Морганы было множество шуток, понятных только им двоим и множество традиций и историй из прошедших десяти лет. Рэйн был единственным, кому позволялось поцеловать её куда угодно. Хорошо хоть Рэйн стыл в присутствии Мелиссы.
   Что касается Чайны Циан, то с ней у Морганы была особенная связь, и она вызывала противоречивое впечатление. Во-первых, их странные ритуалы отождествляли времена, когда Моргана была любовницей Ли, отца Чайны Циан, а теперь они снова жили в одном доме и снова притирались друг к другу характерами. Во-вторых, как уже было замечено, Чайна Циан тихонько, накрепко укрывая всё внутри себя, ревновала Энтони к Моргане. В-третьих, Моргана, расчёсывая длинные тёмные волосы Чайны Циан... пела. Уход за почти чёрными волосами княжны - вот единственное условие, при котором Моргана забывала о своей странной нелюбви к пению, а пела она удивительно и проникновенно.
   Ко всему прочему Брайану казалось, что Моргана стала ещё красивее. Разве такое может быть?
   Хайнек Вайсваррен почти каждое утро бывал, как у себя дома, в спальне Брайана, откуда Моргана так и не переселилась в другое место до венчания. Принц привозил Моргане новые туалеты, бесконечно восторгался её красотой, то и дело, беспечными речами завлекал её в свой дом, постоянно предлагал ей контракт, суля все возможные блага. Моргана наливалась румянцем, выглядела довольной, развлекалась, позволяя искушению проникнуть внутрь, и была ласкова с принцем, точно, и - по-особенному.
   Были причины тому, чтобы Брайан терпел Вайсваррена так близко. Принц исполнял все пожелания Брайана касательно туалетов Морганы. Хотел ли Брайан, чтобы его жена-невеста выглядела скромницей - Хайнек добивался этого. Хотел ли Брайан, чтобы Моргана казалась неприступной при всём её обаянии - Хайнек делал это. Хотел ли Брайан, чтобы эскортесс производила на Ричарда Сильвертона впечатление полностью приличной дамы - Хайнек создавал нужный образ.
   Отец в глаза говорил ему, что Моргана поступает так, как хочет, и что Брайан стал настолько зависим от своей женщины, что прощает ей всё ради пустых фраз о вечной любви и прочих пошлостей. Мелисса вторила отцу аккуратно, стараясь не задеть чувств любимого брата, но иной раз тоже была очень резка. Даймонд норовил выказать Моргане своё пренебрежение. Все остальные, кроме Энтони и Джереми, как прежде были холодны, разве что Лиорг иной раз млел, когда оказывался вблизи от эскортесс. И ладно бы кто-то другой, но и Сапфир не проявлял дружелюбия к Моргане. Неужели он предвидит, что после венчания ничего не изменится в лучшую сторону?
   Иногда Брайану хотелось сбежать ото всех сложностей и нюансов. Все три периода он держался только на молитве "Господи, дай мне сил выдержать всё это!" и на собственном упрямстве. Когда по истечении времени ожидания обнаружилось всё и слилось в одну гигантскую проблему, ему уже оставалось совсем немного - только одна капля до решения запереть эскортесс в своей спальне совсем.
   Брайан говорил себе, что любой другой крылатый непременно засомневался бы в том, стоит ли вообще связывать себя вечными узами с красивейшей из женщин. Но времени не было, венчание приближалось, а Моргана, к тому же, услышала кое-что доме Роджера, что добавило нервотрёпки.
   Тогда Брайан и Моргана только вернулись в дом и продвигались по холлу к лестнице. В гостиной сидели древнейшие и обсуждали свои дела при распахнутых дверях:
   - Однажды я собрался венчаться с одной крошкой, - говорил, судя по глубокому, даже гулкому голосу, Санктуарий. - Так после пары вопросов святого отца, храм затрясся так, что витражи посыпались. Землетрясение, вы скажете? Нет, потом ещё и молния ударила в крыльцо. При чистом небе-то...
   - У меня тоже такое было, - вздохнул Даймонд. - Дай угадаю. Единый не разрешил этот брак по причине ЕЁ недостаточной любви, а? Та-а-акой бред, честное слово. Да хоть деньги мои люби эта дамочка, мне всё равно хотелось жениться на ней...
   - Ты циник, Даймонд, - обвинил Рональд Мэйн. Он разговаривал преимущественно ровно. - Мы слишком долго живём, чтобы вступать в священные отношения без сильнейших чувств, огня которых хватит на века.
   - Я знаю и знал тогда, но нуждался в ней настолько, что мне было плевать, что и как во мне она любит, лишь бы была рядом, - Даймонд оправдывался с весёлыми нотками в голосе. - Впрочем, когда венчание не состоялось, я ничего не рассказал ей о смысле произошедшего, святой отец тоже ничего не знал, так что она решила, что мы всё равно должны быть вместе и повязаны. В итоге у меня всё было и отлично, надо сказать...
   Брайан поспешил увести едва ли не похолодевшую, застывшую на месте Моргану вверх по лестнице. Последние слова Даймонда стали неразличимы, но после них древнейшие дружно захохотали.
   - Брайан, объясни-ка мне, о чём это они? - спросила она поражённо, таким же сиплым тоном, как тогда, в парке, когда догадалась о его извечной ревности ко всему живому.
   - Всё просто - если Единый посчитает, что один из нас, в чём-то недостаточно любит другого, то... венчание не состоится. Это одно из проклятий церкви для тех, кто не искренен. То, благодаря которому я получил шипы и прочее, очень похожее по существу.
   Моргана опустила глаза и молчала, рот растянулся, уголки губ опустились и подрагивали. Ей будто сообщили ужасную новость. Брайан не давал себе труда анализировать свои впечатления и продолжал говорить:
   - Венчание без основных причин нельзя признать недействительным, венчанный брак нельзя просто так расторгнуть и в большинстве случаев это делается по причине доказанной неверности одного из супругов. В остальных случаях на то, чтобы получить разрешение на следующее венчание, нужно жить с супругом в разных домах и не иметь общих дел полторы сотни лет. Это много, согласись. Так что искренняя и сильная любовь здесь очень помогает.
   Моргана стала смотреть куда-то в сторону. Повернись она чуть вправо, и он бы решил, что она с тоской смотрит на дверь.
   - Я представляла, что всё так серьёзно. Но меня всегда беспокоил пункт о расторжении в случае неверности. Я не могу не спросить... ведь ты знаешь многое... а если я... прощу тебе неверность, мы всё равно будем развенчаны?
   Брайан нервно рассмеялся тому, как эскортесс всё мгновенно перевернула, но не стал медлить с ответом:
   - Если ты простишь мне неверность, то, конечно, нет нужды расставаться. Ведь неверность в глазах Единого всего лишь один из множества грехов, слабостей. Нет, этому есть другое объяснение... в древности... сложно, конечно, назвать это древностью, имея пробуждённых предков под боком, но всё же... в те времена, когда наша вера, я так подозреваю, была куда яростнее и куда гуще замешана на магии...
   - ...Магии?..
   - ...Магии. В те времена обманутая жена могла, имела полное право, вызвать Ангела Мести, что слабому полу помогало снискать уважение мужчин. Пришелец убивал неверного мужа и таким образом брак, любой, просто по причине вдовства считался расторгнутым. Вот тебе и связь: измена - что смерть, а только эти две вещи считаются концом венчанного брака. Но случается всякое. Роджеру Господь действительно позволил венчаться, не усомнившись в силе его чувств, чтобы затем позволить оставить своих надоевших жён, причём дважды. Почему так вышло? Неизвестно. Но... тем не менее, любовь для венчания требуется взаимная и неслабая.
   Брайан должен был признаться:
   - За исключением небольшого периода в святости, я никогда не верил в тебя, потому и не предлагал венчания в принципе.
   - Из-за того, что я - эскортесс?
   - Нет, из-за того, что ты слишком красива.
   Моргана дрогнула и улыбнулась:
   - Ты не умеешь делать комплименты.
   Брайан кивнул, не спуская с неё глаз. Он уже был готов увидеть её рывок прочь из этого дома, но никак не улыбку. Роджер, блестя глазами, сказал бы, что очень мило с её стороны всё прощать и выглядеть спокойной. Уоррен бы нахмурился и признался через пару дней, что заподозрил неладное при таком поведении женщины. Мол, дамочка замыслила обман.
   "Если она не честна, - решил Брайан, - то и я могу расслабиться. Ей незачем думать лишнее".
   - Ну и из-за того, что ты эскортесс - тоже. Ваш вид, сама знаешь, совершенно не вызывает уважения.
   - Вот как, - она подошла и прижала его голову к себе. - Что же такое эта любовь, что ты всё равно решил взять меня, раз всё так?
   - Это моё полное поражение, - не подумав, Брайан высказал свои истинные мысли.
   - А полная победа? Как бы она выглядела?
   - П... примерно так же. Или я оказался бы, всё же, на Небесах подле Единого.
   - Но тогда бы я не узнала тебя и глубоко внутри была бы несчастна. И я давно хотела это тебе сказать, Брайан: если любишь меня - заботься о моём счастье.
   - Милая, мы своими чувствами искалечили жизнь Феррону. Мы согрешили, я успел твоих эскортов... я успел... в общем, я многое успел сделать для Ньона, одно это меня в некотором роде оправдывает. Но Феррон и его будущее...
   - Во-первых, Рэйн позаботится о будущем Феррона; во-вторых, Ньон - это тысячи разумных существ, ради которых ты старался. Это же не камень и дерево, не постройки, не сады, не парки... это всё клервиндцы! Ты для них!..
   - Ты права, - он прервал её и, чтобы пресечь дальнейшие разговоры, поцеловал.
   Моргана его ни в чём не убедила и не убедит никогда. Единственная причина, по которой жизнь имеет нынешний вид, заключается в том, что ничего уже исправить и изменить нельзя. Уже не получится сказать в своё оправдание, что никто не пострадал, никто не умер. Эскорты, сожжённые в кислоте, не явятся ему в кошмарных снах, но совесть тревожить будут ещё долго. Хотя бы до тех пор, пока природа эскортов не окажется полностью изучена, и суд времени не расставит всё по своим местам.
   Забавная штука совесть. Опаздывает всё чаще. Но после опоздания приходит, чтобы остаться и мучить ещё очень долгое время. И так, он позволил греху гнева выесть себе душу, завладеть своим языком и обречь живых существ на смерть. Одно то, что "почти святой Брайан" предложил окунуть эскортов в кислоту, сделало всех остальных в парламенте куда более решительными на голосовании. Если бы он не поднял эту тему... семьдесят эскортов остались бы в живых, насиловали и убивали бы, но, если на самом деле всё было бы не так уж страшно? Суд времени, если оправдает Брайана полностью, а не так, как это сделал Сапфир, не изменит его вины, потому как падший руководствовался далеко не знанием абсолютной истины, там, в парламенте, а тёмными страстями.
   Перед венчанием Брайан ходил на исповедь, снял последние грехи с души и стало немного легче смотреть Моргане в глаза.
   То, что оба опасались божественного вмешательства в завершающий обряд венчания, сказывалось в том, что они почти не разлучались - Моргана в отчаянии цеплялась за Брайана.
   - Боишься, что твоя любовь не пройдёт испытания? - спросил он у неё за несколько дней до события.
   - Боюсь, что это ты недостаточно любишь меня, а после всего скажешь, что это я виновата во всём.
   - И в мыслях не было, - отвечал Брайан. - Я думаю о другом... Как считаешь, я мог бы отомстить тебе за какую-нибудь мелочь, заперев на день в спальне?
   - Мог бы, - поёжившись, сказала Моргана. - Я говорила тебе, что ты можешь делать со мной всё, что хочешь, если тебе так будет спокойнее. Моё тело принадлежит тебе полностью... пока Игрейна в Абверфоре.
   - Чёртова Игрейна.
   - Тебе мало? Мало полной власти надо мной? Из-за того, что однажды, неизвестно когда, Игрейна выберется на свободу?
   - Противно осознавать, что если Игрейна прикажет тебе воткнуть мне кинжал в горло, то ты это сделаешь.
   - Ты серьёзно думаешь, что может случиться такое? Она вовсе не так кровожадна.
   - У меня плохое предчувствие, - морщась, пожаловался он.
   - Предчувствие? Я думала, такое бывает только у людей?
   - Это иносказание.
   - Я обещаю тебе, в который раз, кстати, что сделаю абсолютно всё, что бы ты был счастлив! Я никогда не опущу руки и каждый раз, когда ты будешь мной недоволен, попрошу прощения и сумею исправиться. Я прислушаюсь к любому твоему слову. Я потрачу свой ум на то, чтобы и ты продолжал любить меня. И что бы ни случилось в будущем, я буду бороться, Брайан, я обещаю тебе это.
   - Мы говорим о вечности, Моргана. Нельзя обещать того, что придётся без устали исполнять. Никогда не опущу руки? Помилуй, женщина! Да разве такое возможно?
   - Возможно. Хочешь пари?
   Брайан рассмеялся. Моргана нахмурилась и смерила своего любимого недовольным взглядом:
   - Твоё поведение настораживает меня. В тебе совершенно нет решимости сделать всё, что в твоих силах, чтобы сохранить наше счастье. Не нужно обладать даром провидца, чтобы понять, что ты будешь заставлять меня плакать ежедневно.
   - Скоро всё выяснится, - ответил Брайан и опять рассмеялся, потому как Моргана, вспомнив о вероятности божественного вмешательства, явно струсила.
   - Не хочу тебя терять, - она обняла его.
   - У нас же есть контракт. Вот за его время и заставишь меня любить себя так, что бы было достаточно для венчания.
   - Наглый мальчишка!
   - Мне тысяча лет!
   - А у меня была сотня любовников!
   - Так, женщина. Слушай меня. Накладываю запрет на упоминание о твоих любовниках. Караю днём, проведённым в спальне. Начало срока отбывания... сейчас!
   Этот день, проведённый в его спальне, эскортесс настолько понравился, что она и в дальнейшем упоминала о своих любовниках, получала ещё один день как бы наказания и проводила время в кампании Брайана.
   Так наступил день венчания.
   Когда Энтони и Чайна Циан заключали контракт, Оливия настояла на том, чтобы сыграть свадьбу по человеческому обычаю. О контракте Брайана и Морганы она узнала вместе со всеми, за два дня, так что теперь, по случаю венчания, устроила пышное празднество и пригласила множество гостей.
   Венчание прошло... прошло хорошо. Моргана была истинно счастлива, что Брайан "любит её достаточно".
   Вот только... подвёл Сапфир. Он напился на празднике и вдруг громко сказал:
   - Да они всё равно разойдутся! Брайан сам разорвёт отношения за тринадцать лет до возвращения Роджера. Я подсчитал, да!
   На Брайана накатила тоска. Она медленно сжимала его тело, поднимаясь выше, до тех пор, пока не накинула удушающую петлю на горло и не сдавила, как следует, до боли.
   Брайан обвёл взглядом зал и понял, что все ждут его реакции. Мысленно выругался, нашёл взглядом Сапфира и воплотил меч.
   - Он точно двинулся! - крикнул Даймонд. - Спасайтесь!
   Поднялась суматоха. Энтони взвалил Сапфира на плечо и побежал прочь. Джереми, постоянно оглядываясь на Брайана, сзади прикрывал Энтони с его ношей. Шерил и Мелисса убегали, держа Чайну Циан за руки. На счёт "четыре" в танцевальном зале ратуши уже никого не было.
   Была ли в зале Моргана, когда Сапфир "пророчествовал"?
   Нет. Но она вошла через одну тридцать вторую свечи:
   - Куда все делись? Что произошло? Опять кто-то сказал гадость про меня?
   - Да.
   Отстранённо подумал о том, что Моргана ничего ещё не знает. И вспомнил о её клятве бороться за него, что бы ни случилось.
   Стоит ли рассказывать ей? Нет, не стоит. Потом обязательно кто-нибудь расскажет, а скорее всего он сам, но сегодняшний день... сегодня Моргана была так счастлива... нельзя портить ей праздник совсем.
   Брайан постарался улыбнуться ей. Может она и видела фальшь, но ничего не сказала и молодожёны поехали домой.
   В доме Роджера было немного шумно. В большой гостиной, судя по звукам, отец орал на Сапфира, наверняка не без раздачи тумаков. Где-то, в утренней гостиной, наверное, Оливия что-то быстро говорила Берилл, Мелисса наверху расхаживала по своей комнате, тоже с кем-то разговаривая. Энтони и Джереми, дружески препираясь, гремели стаканами в библиотеке, Хани наигрывал бодрую мелодию на трёхструнке перевёртышей, которую осваивал.
   - Пойдем, узнаем, что происходит? - предложила Моргана и, не дожидаясь ответа, пошла в сторону гостиных. Брайан остановил её и повёл в спальню.
   Полагалось несколько дней не осуждать молодожёнов за то, что они не выходят из спальни. По крайней мере, так было заведено у Сильверстоунов.
   Брайан воспользовался семейным правилом. Жаль, конечно, что Сапфир всё испортил. Эти дни после венчания могли бы стать одними из самых запоминающихся в их с Морганой жизни. Они и стали таковыми, но с несколько другим знаком. Брайан каждый поцелуй дарил так, будто прощался навечно и ничего не мог с этим поделать. Моргана чувствовала его напряжение и как могла, старалась снять его. Тогда Брайан забывался.
   Когда вернётся Роджер?
   Даймонд угрожал выломать замок.
   - Тебе скучно, что ли? - спросил Брайан, распахнув дверь.
   Энтони заглянул в комнату, повертел головой.
   - Где Моргана? Уже сбежала?
   - Почему это я должна сбежать? - безмятежно спросила эскортесс, выплывая из гардеробной в пеньюаре на голое тело.
   - Потому что наш дядя Брайан явно не умеет обращаться с леди, - ответил Джереми и, пригнувшись, пролез в комнату. - А ещё он зануда.
   - Что верно - то верно, - протянула Моргана, сияя. - Но, мальчики, меня всё устраивает.
   Энтони методом брата проник в комнату. Брайан перестал держаться за косяк и собрался закрыть дверь, как чья-то нога ему помешала. В спальне появился нетрезвый Даймонд.
   - Моргана не в себе, - сказал Энтони, склонившись к плечу Джереми. - У неё регресс?
   - Шлюха за работой... - начал Даймонд и был выкинут за дверь.
   - Что вам надо? - раздражённо спросил Брайан у племянников.
   - Посмотреть, все ли на месте, - не глядя ответил Джереми. Но Энтони, бросив взгляд на Брайана, резко схватил брата за плечо и настойчиво потащил прочь:
   - Посмотрели, убедились, теперь идём, у нас дела.
   - Какие дела?
   - Мы кое-что планировали.
   - Поиздеваться над Брайаном, нет?
   - Да, но не получать от него по зубам.
   Дальнейший ответ Джереми затих за уже закрытой дверью.
   - Ты чего так взбесился? - серьёзно спросила Моргана. - Всё же в порядке.
   - Они слишком любопытны.
   - Из-за одного этого?
   - Нет, нет.
   - Так в чём же дело?
   Брайан тяжело сглотнул. Пора было объясниться. Но смелости не хватило:
   - Даймонд...
   - Он ещё очень долго любой разговор со мной будет сводить к количеству и покупательной способности моих бывших любовников.
   - Может, стоит переехать в собственный дом? - внезапно предложил Брайан.
   - И мы будем жить отдельно от Си? Что тут сказать, любовь моя, мне нравится эта мысль.
   - Правда? Мне показалось, ты очень сдружилась с Энтони и Джереми.
   - Я могу общаться с ними вне дома. Но... ты уверен? Это не в обычаях крылатых. Даже я это знаю. Про вас говорят, что вы счастливее, когда передерётесь, живя в одном большом доме, чем когда поддерживаете друг друга, живя порознь.
   - Ерунда. Исключения бывали во все времена.
   - Отлично. Тогда...
   - Я смогу принимать там гостей из Дан-на-Хэйвин? - начала задавать вопросы Моргана.
   - Конечно.
   - А кухарке можно будет печь лиоловые булочки по западному рецепту?
   - Да, конечно.
   - А Габриэлю можно будет отдыхать в нашем доме? А для моих шипастых там будет подвал, а?
   - В обмен на кое-что.
   - А праздники?..
   - Как пожелаешь.
   - А у меня будет там сад?
   - Если захочешь.
   - А если я буду приходить в библиотеку в пеньюаре, дворецкий будет косо на меня смотреть?
   - Если захочешь, - улыбнулся Брайан.
   - О! Это потрясающе, - красавица-жена перевела дыхание и продолжала мечтать вслух: - А у меня будет гигантская гардеробная?.. - Моргана ещё долго расспрашивала о собственном доме и значительно улучшила настроение Брайана своим сверкающим мечтательным видом. Но первая пришла в себя:
   - Мы же скоро собирались переезжать в новый дворец за Ранкан-рю? В Нью-Лайт. Почему бы нам немного не подождать? Все переедут, а мы останемся здесь, у Роджера?
   - Я хочу переехать сейчас же. Но я подумаю.
   - Думай. Я собираюсь принять ванну, - она жестом показала ему, что хочет от него, чтобы он не мешал ей и убирался из собственных покоев.
   - Но я же не стану... - запротестовал было Брайан.
   - Ты знаешь, что у тебя взгляд такой... говорящий? И ладно бы в твоих глазах читалось хоть что-то кроме осуждения...
   - Понял.
   Моргана хорошо чувствовала его настроение. А раз так, то купание жены для бывшего священника может стать лишним поводом к их ссоре. "Не стоит оно того", - подумал Брайан и пошёл приводить себя в порядок.
   Почти каждому действительно необходимо место, где он мог бы побыть наедине с собственными мыслями. Если позже он узнал, что таким местом для Морганы Аргиад оказалась ванна, то его место находилось в ратуше, в кабинете, с единственным окном и полностью заваленным бумагами столом. Туда он и направился.
   По дороге из дома он перекинулся парой слов почти с каждым из домочадцев. Некоторые говорили ему, что всё образуется, чем сильно удивили. На глаза не показались только Сапфир и Сильвертон.
   В ратуше ему не позволили побыть наедине с собственными мыслями, и пришлось решить несколько срочных дел и возвращаться домой без готового решения всех проблем.
   Дома его ждали к ужину. После он отправил Моргану в спальню:
   - Прости, милая, за то, что не сообразил сразу...
   - В чём дело?
   - Днём ты сказала запретные слова, так что выходить из спальни тебе ещё рано.
   - Но это всё Даймонд! Мы же говорили о нём!
   - Ты вроде бы обещала упиваться одним мной. Ненадолго же тебя хватило.
   Моргана изобразила хитрую улыбку:
   - Да я специально так сказала днём, - поцеловала его нос и пошла прочь из гостиной. - Я жду!
   - Тебе не кажется, что с ним что-то не так? - громким шёпотом спросил Энтони у Джереми. - От него несёт эгоизмом, а?
   - Я бы на его месте тоже так поступил, - таким же громким шёпотом отвечал Джереми.
   Энтони внимательно посмотрел на брата:
   - Ты что? Ты должен поддерживать меня, даже если всё в корне не так!
   - Никогда не обещал такого!
   Братья заспорили.
   Брайан вперил взгляд в лицо Сапфира. Дождался, когда ясновидящий поднимет глаза и спросил:
   - Ну и что ты мне скажешь?
   Сапфир помедлил, затем осторожно посоветовал:
   - Ты бы успокоился.
   - Я пару лет не смогу успокоится. Ты бы ещё в церкви такое сказал!
   Энтони и Джереми перестали ссориться и прислушались.
   - Я мог бы, - сказал Сапфир серьёзно.
   - Зачем тогда допустил венчание?
   - Ну... ни ты, ни она так и не найдёте себе замены друг другу, так что я решил...
   - Ты решил? Это всё? Это какая-то ущербная форма милости с твоей стороны!
   - Ты хотел бы всё изменить?
   - Да! - Брайан совершенно точно знал, что хотел бы исправить. - До мелочей!
   - Ты разве ни за одно мгновение не готов сказать мне спасибо? Нет? Да ты не ценишь её вовсе! Ладно, чёрт... Брайан, ты страдаешь за других. Ты спасаешь чьи-то жизни. Я то же говорил Моргане. Вы обязаны были соединиться.
   - Что? Ты и ей нашептал что-то?
   - Да. Она подозревала меня в неподходящих мотивах, и я вынужден был защищаться.
   - Мне даже сказать тебе нечего. Просто не могу понять, как ты смог...
   Брайан не договорил, вышел в сад.
   Моргана знала обо всём до заключения контракта? Сапфир в тот день поехал в Кер Гласс раньше Брайана. Вот тогда и рассказал всё ей. Итак, она была такой умницей только из-за спасения чьих-то жизней? Нет, если бы всё было так просто, она бы не прошла проверку венчанием. Она действительно его любит. А он действительно любит её. Казалось бы всё отлично! Но как быть с тем, что через неизвестное количество лет он сам, своими руками, разорвёт контракт и распишется под разводной клятвой? Распишется, даже зная, что его без Морганы ждёт вечность в полном одиночестве?
   Что может произойти в будущем?
   Либо она изменит ему, либо он сам задушит её своей ревностью. Моргана не похожа на Оливию и терпеть приступы подозрительности долго не сможет. Почувствует себя скованной, обиженной, несчастной, одинокой. А там и до новой влюблённости недалеко.
   Но кроме очевидного... что?
   Неужели... он будет, как Роджер? Сам разлюбит её?
   Когда-то, давным-давно, один мудрый и древний монах объяснил ему кое-что:
   - Когда в одном яйце находится пара крылатых, то родители никогда не подозревают этого. Мать высвечивает яйцо обычным образом и каждому крылатому внутри сильнейшим образом не хватает света. Когда двое разделены телами полностью, то от недостатка света они погибают прямо в яйце, перестав развиваться. Вы же с братом были соединены мышцей крыла. У вас было три крыла на двоих. От того вам заменили общее крыло на магическое. Хотели ли ваши родители избавиться от вас? Нет. От таких, как вы, никто никогда не избавлялся, даже когда все знали, что вам уже внутри яйца не хватало света. От вас никто не собирался избавляться, даже зная, что и в дальнейшей жизни вам не будет хватать света. Вы могли бы стать ещё хуже, гораздо хуже. Такие как вы пожирают свет без насыщения. Пожирают любой свет, всё лучшее, уничтожают его. Твой брат уничтожает девичьи мечты. У вас обоих одинаково холодное сердце. Ты... что будешь уничтожать ты? Ты опорочишь веру, которой принадлежишь? Возьмёшь всё лучшее и испоганишь? У тебя один выход - держаться до конца или молить Бога о смерти!
   Тогда Брайан был в ужасе. Он спросил обо всём услышанном у своего отца и тот подтвердил, что всё это слышал от старейшин. Брайан не нашёл больше живых крылатых близнецов на Клервинде. Умершие недавно подтверждали правило древнего монаха. Близнецы либо не давали друг другу жить, либо занимались тем же, чем Роджер, либо не давали кому-то третьему исполнять его миссию и всячески мешали на пути, либо... список можно было бы продолжить. Среди близнецов были те, кто раскалывал, казалось бы, нерушимые для крылатых запреты - близнецы становились предателями, ворами, насильниками, оставаясь при этом в трезвости и умственном и душевном здравии.
   Что же? Брайан опорочил церковь в собственном лице. Фактически убил эскортов.
   Станет ли он подобием Роджера? Влюбится ли в другую женщину? Он почти не сомневался в этом.
   Сколько раз он влюблялся? Множество! Оставила ли хоть одна влюблённость более яркий след, чем другие? Пожалуй... две. Две? Но как, если самая сильная любовь должна быть единственной? Нет, любовь бывает разной, приходит и уходит когда пожелает. Это подтверждается статусом венчания. Священный для влюблённых обряд потому и зовётся именно каноном, потому что не является Божьим Законом. Потому что как обязанность, венчание на себя сами возложили крылатые. Единый вовсе не давал указаний через пророков. Так почему одним удаётся сохранять чувства к единственной женщине вечность или около того, а ему - не удастся, как бы он не хотел? Всё не так, как должно быть. Из-за того, что ему не хватало света в своё время? Стало быть, его святость - полное исключение из правил, а падение - норма.
   Но ещё кое-что не давало покоя. Это был один-единственный нюанс в понимании, но и шаг в пропасть:
   Сапфир сказал ему, что его чудотворная молитва имеет силу из-за его веры. Нет веры - нет чуда. Но! Единый вот так просто не мог разрешать обычному грешнику, каким стал Брайан, своим именем творить чудо. Это противоречит всем выводам, почерпнутым из Свидетельства.
   Последняя мысль на время отодвинула все другие.
   Брайан поднялся к себе в спальню и уговорил Моргану дать ему время решить пару вопросов. Он долго искал записки верующих, пытался припомнить даты, а так же то, грешил ли он в то время.
   Утром поехал к доспешникам, что бы найти тех, по чьим запискам его молитвы не нашли отклика Единого. Поиски заняли определённое время.
   Словно бы зная, что происходит, Моргана совершенно не приставала ни с разговорами, ни с ласками. Она не напоминала и о его обещании переехать в собственный дом. Она вела себя очень тихо, но смотрела светло, а значит, не была подавлена его поведением.
   С первым днём зимы пришло подтверждение правоты Брайана, а не Сапфира.
   Бывший святой не может творить чудо, имея грех на душе!
   Другие подтверждения, за редким исключением, поступали в течение всей зимы.
   Уяснив себе истину, Брайан стал испытывать всё больше успокоения с каждым днём.
   Обдумав всё, он пришёл к выводу, что Моргана просто обязана стать его союзницей, и рассказал ей, наконец, всё, абсолютно всё. Моргана слушала внимательно. Она приняла историю о близнецах так, будто сама её ему рассказала, и не лишилась спокойствия при новости о том, что в будущем он сам прекратит их отношения.
   - Получается, что для того, чтобы помочь тебе быть абсолютно безгрешным, я должна вести себя более чем идеально. Я не должна даже мысли в тебе вызывать о своей неверности? Я боюсь, что ты всё равно будешь подозревать меня. Насмотрелась на Сильвертона. Если ты такой же - а ты очень похож на него - то будешь нервничать даже по поводу открытого окна в моей спальне.
   - Я приложу все силы со своей стороны. Должна же чудотворная молитва помочь однажды и мне самому? - заулыбался Брайан. Моргана поцеловала его, и, подойдя к кровати, села на край. Она расправляла юбки, лукаво глядя на него.
   - А что, пока не помогала? - спросила она.
   - Я ещё не пробовал молиться за себя, - медленно сказал Брайан. - Это как-то странно. Но что ты скажешь о том, что...
   - Ты никогда не молился за себя?! - громко поразилась Моргана.
   - Никогда, - чувствуя себя неуверенно, проговорил крылатый. - Всё, чего бы я ни захотел для себя, я мог достичь.
   Моргана долго смотрела на Брайана.
   - А чего ты вообще хотел для себя? Ну, только для себя?
   - Пигрин-Вали. Уникальный защищённый дворец в горах Руаны. Классик, Ли и драконы обходили его стороной, и только Рашингава... прицепился. Взорвал, но не полностью. Дворец должен был принадлежать мне, но прежде, чем я унаследовал марк-графство, Рашингава уже устроил там опорный пункт. К концу войны дворец снова стал частью владений Си, и я занимался реставрацией, когда находились деньги. Работа ещё не кончена.
   - Ясно, - кивнула Моргана, сдержав в себе что-то. - Ясно. Ну вот. Подумать только!.. - воскликнула вдруг она, обведя комнату глазами. - Пока я тосковала по тебе, спала, развлекала Рэйна и Феррона, ты!..
   - Я же не развлекался. Это просто работа, - усмехнулся Брайан.
   - ...Ты продолжал делать нечто великолепное, масштабное. Ты хоть немного страдал от того, что?..
   Брайан поморщился. Страдал ли от разлуки? От ревности? Смеет спрашивать!..
   - Я ничего не буду рассказывать об этом, - строго сказал он. - И не проси.
   Иначе она поймёт, как он уязвим.
   - Ну почему-у? - затянула Моргана обиженно.
   - Спроси меня лет через десять. Нет, через сто. Но что ты скажешь о том, что...
   - О расставании? - сообразила и бодро начала она, но посмотрела в сторону, не выдержав его взгляда и вздохнув, стала невнятно и жалко, срываясь на шёпот, говорить о том, что ей всего этого очень не хочется, а затем и вовсе расплакалась.
   Эскортесс усилием воли скоро успокоилась, и у него появился шанс быть услышанным:
   - Ты говорила, что во мне нет решимости бороться за наше счастье. Её нет и сейчас, ты права. Сейчас я думаю только о том, чтобы вернуть себе безгрешность, чистоту духа и мыслей. Но со временем, милая, когда я стану лучше, я клянусь... - Брайан встал на колени и взял её ладони и прижал к своей груди: - Я клянусь, что никогда не опущу руки, когда нужно будет изо всех сил бороться за нас с тобой, я буду делать это...
   Жена накинулась на него с поцелуями и совсем не дала докончить пламенную речь. Он ещё пытался сказать ей, что изменит судьбу, изменит реальность и добьётся того, что Сапфир однажды скажет, что больше не видит в будущем развода. Но Моргана плакала и целовала его, говорила, что счастлива, что это и есть его решимость и почти больше ничего не позволила сказать.
   Он ещё хотел повторить её обещания от себя, и сказать, что потратит все силы на то, чтобы любить её, что бы ни случилось, как бы ни стыло его сердце и как бы ни губили чувства обстоятельства и повседневность. И однажды действительно сказал. В ответ он не увидел смеха и слёз, на её руках был их ребёнок, но был нежный взгляд и простые слова:
   - Я знаю, я - тоже.
   Послесловие
   Конечно, одного желания любить вечно очень мало. Но Брайан действительно любил свою эскортесс... до самого конца.
   К сожалению, как и предсказал Сапфир, Брайан всё же разорвал отношения. Это случилось спустя шестьдесят шесть лет после венчания. Брайан поступил так, поддавшись гневу. Моргана послушалась Игрейну и сделала то, что для моралиста-Брайана было сверх его понимания - позировала почти обнажённой. Копии изображения тела Красивейшей распространились по миру подобно самым любопытным слухам, то есть мгновенно. Брайан ещё долго пылал яростью, поскольку натыкался взглядом на эти копии чуть ли не всюду. Но постепенно остыл. Ему понадобилось пять лет для того, чтобы начать шутить на тему обнажённого тела Морганы. Через девять лет Моргана дождалась прощения, и ещё год ушёл на то, чтобы Брайан решился снова начать ухаживать за бывшей женой. Таким образом, Роджер, вернувшись после столетнего отсутствия, застал всё то же: брата-близнеца и красивейшую из женщин в затруднении перед задачей любовного характера. Разница между прошлым и будущим была в том, что в этот раз Роджер помог брату.
   Сапфир, что всегда настораживало Брайана, обращался с Морганой как с малоприятным существом ещё очень долго. Но делал это лишь из солидарности со всей семьёй. Моргана постепенно сдружилась со всеми, кроме, пожалуй, Даймонда Лайта. Красавчик Дэй держал эскортесс на расстоянии из страха влюбиться, поскольку Сапфир однажды предсказал ему это. Но опасения не оправдались, и Даймонд тоже сдался и признал Моргану как члена семьи, но только тогда, когда понял, что любит совершенно другую женщину.
   Моргана сумела принести удачу Сильверстоунам в любовных делах и однажды действительно спасла Брайану жизнь.
   Гигантский дворец Нью-Лайт строился много лет и в итоге, Брайану в нём отвели слишком большой и шикарный флигель. Моргана настояла на том, чтобы жить именно там. В первые годы Брайан ещё опасался обвинений общества и членов семьи в неоправданно роскошной жизни, но когда с проходящими десятилетиями количество его сыновей начало удивлять даже его самого, просторные покои перестали вызывать зависть, а Сапфиру, кроме серьёзных обвинений в мошенничестве, объявили благодарность. Суда над ясновидящим, конечно, не случилось. Однако Дан-на-Хэйвины заставили его заплатить за то, что составляя контракт, всю выгодную для Морганы часть принц Сильверстоун так или иначе связал с появлением у неё дочерей. Но, в связи с особенностями смешения крови крылатого и эскортесс, детей женского пола у них быть никак не могло - зная это, ясновидящий не постеснялся использовать этот факт и хитрил до тех пор, пока его не прижали к стенке.
   Феррон Элстрэм официально остался Росслеем. Узнав, что у него в некотором смысле два отца, он так и не примкнул к клану Сильверстоунов, хотя среди них со временем стал своим. Много лет его преследовала дилемма юности Брэнта Лоасса. Он так и не смог выбрать окончательно между жизнью монаха или воина и действительно основал собственный орден. И однажды увидел своими глазами, как бедные становятся богаче, а богатые - беднее.
   P.S. То, что иногда предвидел Сапфир
   - Я успел! - сияя, заявил Джереми. - Я успел перекупить последний роман Сен-Шеру!
   - Как это? - поразился Энтони. - Как?
   - Вклинился прямо в толпу, перехватил шестого, вышедшего из книжной лавки у Малого Фонтана в Цитадели... и соблазнил его...
   - Сколько? - мрачновато спросила Моргана. - Сколько ты ему заплатил?
   - Два империала.
   - Что-о-о? - Сильверстоуны повскакивали с мест.
   - Да за такие деньги убить можно! - воскликнула Моргана.
   - Я уже договорился перепродать книгу за три империала Сен-Монфору... после прочтения, естественно.
   - Франц, мерзавец! - прошипел Энтони. - Договорился за моей спиной с моим братом. А ещё другом зовётся...
   Брайан почти незаметно кивнул своим сыновьям в сторону двери. Те заскользили вдоль стен к выходу.
   Даймонд необычно резво сорвался с кресла и, перемахнув через пуфик, исчез в дверях. Хани подобрался к Джереми сзади, схватил его:
   - Я держу его! Держу! Тони, действуй!
   Энтони быстро обыскал брата и отскочил в сторону, поскольку Джереми вырвался из захвата Хани.
   - Нету! - крикнул Энтони и бросился к дверям, в которых столкнулся с Брайаном. Оба потеряли равновесие, упали. То они пытались подняться с пола, то боролись, и это продолжалось до тех пор, пока Энтони не повредил себе руку о шипы дяди-губернатора.
   Лиорг застонал, помотал головой, несчастно посмотрел на Сильвертона, Оливию и Джулиана, взглянул на Моргану, на Сапфира. Джереми поправил пиджак и встал с дивана, на который упал, когда его толкнул Энтони. Издалека доносился топот нескольких пар ног и шум драки. Разбилось что-то большое. Лиорг снова застонал. Внезапно он прыгнул вперёд и опрокинул Джереми обратно на диван, затем бросился к дверям, в которых перемахнул через катающегося по полу Энтони с окровавленной рукой. И всё для того, чтобы споткнуться о сваленный столик и тоже растянулся на полу.
   - Есть! - крикнул Даймонд откуда-то.
   Лиорг поднялся и бросился за Брайаном. Опять шум драки, топот ног. Джо звонко крикнул что "взял".
   Энтони убежал, исцеляясь.
   Опять шум.
   Вошла Мелисса в сопровождении Чайны Циан. Они только вернулись из поездки по магазинам.
   - Что я пропустила? - поинтересовалась Мелисса.
   - Идёт охота на последний роман Сен-Шеру, - как всегда бесцветно отвечал Джулиан.
   - Зачем? - поинтересовалась Мелисса. - Можно же собраться всем вместе и почитать вслух.
   - Исключено. В книге много непристойностей, - Джереми в который раз поднялся с места, но замерев, повернулся к Моргане. - А зачем сие произведение твоему мужу?
   Моргану этот вопрос застал врасплох.
   - Я уже сидела и мечтала, что мы будем читать это вместе, но когда ты спросил... да сожжёт, наверное!..
   - Так нельзя! - возмутился Джереми. - Сен-Шеру не писал двести лет! И потом... я заплатил за неё!
   Гордой поступью вошёл основательно помятый Даймонд. В поднятой руке он держал книжицу небольшой толщины, в скромном коричневом переплёте, но при внимательном рассмотрении - по старинке кожаном.
   - Я! Я прочту первым! Заткнитесь всё и вся! - пафосно провозгласил первый красавец клана.
   - Приказываю отдать книгу мне, - властно, если не торжественно, сказал Сильвертон. - Именем Оплаты Твоих Счетов, которые пришли мне за прошлый период!..
   - Держи, - мгновенно присмирел Даймонд.
   Велика сила денег.
   - Я заплатил... - прошептал Джереми. На лице его смешались недоверие, удивление, обида и лёгкий ужас.
   В гостиную, едва успевая сбавить скорость, снова набились Сильверстоуны, с разной степенью исцарапанные и лохматые. Увидев книгу в руках главы клана, каждый одинаково притих.
   Глава клана, подождав всеобщего внимания, удивительно весело для его особы, предложил:
   - Разыграем-ка мы её в карты!..
   Немного о принцах, принцессах, их кланах и титулах
   Принцы-перевёртыши
   Ни один из четырёх старших принцев-северян не рождён во вселенной Бесцейнов Клервинда. Все они в поисках чего-либо или кого-либо путешествовали из мира в мир и с планеты на планету. Впрочем, у перевёртышей миграция любых масштабов и длительностей не такое уж сложное и опасное дело.
   Один лишь Колин Хант, родившийся в царстве Ли и начинавший своё возвышение среди здешних звёзд, мог бы похвастаться родственниками из "местных", однако не знает своего отца, а потому ни в чём не уверен. Настоящее имя Колина Ханта - Акшен Накхана. Уже на Клервинде он получил своё странное прозвище. Как объяснили однажды принцу, Колин Хант - это имя удачливого и ловкого парня. Такое имя пришлось Акшену очень кстати. Ещё не было ни одного слишком юного туповатого телохранителя, ставшего офицером, а затем всеобщим любимцем целого царства, так вовремя оплошавшего и изгнанного затем, чтобы вовремя собрать армию и за каких-то семнадцать лет в битвах за Клервинд вознестись до одного из царей в составе Северного Союза.
   Ни один принц-перевёртыш, присягнувший Эрику Бесцейну не похож на другого абсолютно. Ли - низкорождённый, один из дешёвых шипастых, который добивался силы и царствования не одну тысячу лет, Классик - нечистокровный, тело которого в истинном виде может вызвать ужас, утончённый красавец Ретт Адмор - варлорд по рождению лишь на половину, Колин Хант - по подвиду - инуэдо, каких тысячи. И только хмурый интеллектуал Рицка Рашингава - самый что ни на есть варлорд высочайшей пробы, которому нет нужды подпиливать, подрезать, обрабатывать кислотой излишне выступающие шипы и доспехи, или с помощью магии натягивать на себя красивый образ, чтобы влезть в модный придворный костюм.
   В связи с этим своим личным неудобством и в соответствии с принятыми у перевёртышей канонами красоты, контракты принцы заключают только с теми серенами (женщинами-перевёртышами), которые в равной степени способны передать потомству и правильные черты, и силу, и... отсутствие шипов.
   Крылатые принцы...
   ... без исключений, либо древнейшие, либо наследуют древнейшим. Так что ввиду их возраста и опыта или воспитания, унаследованных знаний и богатств, все они очень уважаемы. Кроме того, что принцы-крылатые за свои долгие жизни успевали в своё время где-нибудь да захватить власть, их ещё и выбирали монархами на Клервинде. Именно потому, что они когда-то правили и делали это не так уж плохо, древнейшие априори считаются претендентами на трон, и назывались, называются и будут называться принцами, вне зависимости от того, имеют ли они в подкрепление к именам ленные владения, или же нет.
   Древнейшими основывались династии, их семьи разрастались и входили в историю самыми разными достижениями.
   Дарки отстроили прекраснейший дворец Енгори, который был разрушен нападающими извне перевёртышами не просто до основания, но до нижних катакомб.
   Росслеи привнесли в ряд непременных деталей каждого архитектурного ансамбля мелкие бассейны, фонтаны, а так же каменные террасы и цветные витражи в самых странных для них местах.
   Вайсваррены были настолько милы, что не выдумали никаких глупостей и никому не мешали жить.
   Норты ввели в употребление клервиндцами в качестве синонимов, великое множество слов из крылофитского, сблизив языки таким образом.
   Кайлинели, коих насчитывалось больше шести десятков, погибли в один день, а точнее в одну ночь, когда внезапно началось извержение, десятую тысячу лет дремлющего вулкана, на склоне которого клан отстроил свой огромный дворец Шах.
   В пору правления Сильверстоунов, наследный принц Сильвер так вышел из себя в пылу спора, что убил своего отца-монарха, Эрхарда Второго. С тех пор титульные земли Сильвер закреплены за принцем-прародителем и ни первому, ни второму, ни сто первому сыну или внуку Сапфира никогда не носить проклятого имени.
   Даймонд Лайт, глядя на потомков отца, зарёкся жениться и делать детей. И когда пришла его очередь править, был так добр, что не стал лицемерить, а при первом же позыве запереться в лаборатории, приказал пробудить Стефана Вира и передать трон ему.
   Виры написали почти все известные энциклопедии, основали общество любителей механики, а так же, походя, создали чисто мужской клуб Армроуд, который с эпохи их правления начал открывать свои филиалы в большинстве городов и даже деревень.
   Макферсты покровительствовали монастырям. Они же ввели самые строгие нормы поведения в обществе.
   Санктуарии с большим успехом и даже некоторым шиком игнорировали большую часть введённых ранее правил. Причём умудрились несколько развратить своим примером и вовсе небезгрешных Макферстов.
   Мэйны заставили кланы собираться перед монархом. Кроме того они известны тем, что из века в век их женщины были настолько требовательны к избранникам сердца, что чаще всего просто не выходили замуж и оставались в семье отца.
   Лейменгрины так перессорились между собой, что разделились на два клана. Однако ни Леймены, ни Грины, так и не смогли добиться места на троне для своих ставленников, так что пробуждённый принц Лейменгрин перед смертью в 115-м эпохи Непредвиденного основал бы династию заново... при живых и здравствующих наследниках.
   Его величество последний король крылатых на Клервинде Александр оказался настолько властным, а его родственники так непримиримы, что половина в бытность свою Нортвизоров заперлась от своего кровно близкого повелителя в монастырях, а другая половина отбыла с планеты прочь.
   К сожалению, все мужчины из Нортов, Кайлинели, Дарков, Лейменгринов (а так же Лейменов и Гринов) и оставшихся на планете Нортвизоров, включая их заново пробуждённых принцев, погибли в сражениях с перевёртышами. Память о них и их историях хранят лишь их матери, вдовы и дочери, впрочем, вечно занятые своими делами и новыми семьями. Не все выжившие пробуждённые крылатые принцы к концу войны нашли в своих домах хотя бы больше одного потомка своего пола. У принцев Рэйна Росслея и Хайнека Вайсваррена не осталось вообще никого.
   Великое множество разных принцесс
   "Принцесса" - титул вежливости. Принцесса в традиционном смысле этого слова - это принцесса крови Эсса Винона Бесцейн. Другие дочери нынешнего императора - незаконнорожденные или рождены от первой жены, умершей задолго до конца войны.
   Дочери усопших или бывших царей, королей и императоров не могут официально зваться принцессами после вступления в новый брак. Таких леди зовут рит-принцессами в редких, для истории имеющих значение случаях, или тогда, когда именные земли сохранились в пользовании женщины, как это было с принцессами Эллиан, Стефани, Терезой и Анфиет - дочерями Нортвизора, Дарка и Мэйна. Впрочем, только принцесса Эллиан из этого списка не только вполне себе жива, но и осталась поныне во владении леном отца.
   Вдовы принцев носят абсолютно ничего не значащие юридически титулы эферет или эф-принцесс, если короче, а жёны принцев соответственно называются эрцеллет или эрц-принцессами. Причём если во всех остальных случаях приставки к титулу допустимо опускать, то лучше не назвать эрцеллет вообще никак, чем назвать просто принцессой. Уж слишком явно неравными бывают браки. Именно из-за последнего факта приставки "эрц" и "эф" используются и вместе с другими титулами ради того, чтобы подчеркнуть неравное, чуть более низкое, а то и вовсе бесправное положение мужчины или женщины по сравнению с другими носителями подобных титулов.
   Игрейна Пятая Дан-на-Хэйвин зовётся хол-принцессой, поскольку она наследовала титул по женской линии от предыдущих императриц. Особенность клана в том, что мужчины неправомочны и надолго не задерживаются. И только по этой причине принцы считают Игрейну в какой-то мере ровней себе.
   Фиты не нуждаются в титулах. Их предводительница Делла Генезис называется эрруен или эр-принцессой поскольку обязана состоять в высшем совещательном органе империи - принсипате по той простой причине, что без её согласия в единой империи решаются только дела севера.
   Кассандра Хорст, фитская главнокомандующая космофлотом по прозвищу Красная Кэс, в ведении которой лунные военные базы и вся орбитальная часть защиты планеты, так же как и главнокомандующий поднебесными, обязана входить в состав принсипата. Её в равной степени возможно звать и эрруен-принцессой, и Рэд-принцессой. Последнее прозвище скорее традиция, возникшая, когда последний из Дарков "подарил" свой титул принца именно Джулиану Алмиру, своему внуку по дочери, а ныне наследный принц Бесцейнов Коул Крэйг всю жизнь ранее занимавшийся инспекцией военного вооружения людей, чем заставлял себя бояться, получил приставку "Уайт" к титулу.
   Для подготовки обложки издания использована художественная работа автора.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"