Стоило Насте выйти на крыльцо, как Рекс снова залаял.
- Сволочь! - беззлобно выругалась Настя и повернулась к псу. - Ты знаешь, что ты сволочь?
Пес на секунду затих, туповато посмотрев на девушку. Потом залаял опять.
Настя спустилась по скрипучим ступенькам и пошла в сторону не прекращающего скандалить Рекса . Тот истерично рванулся к ней, до предела натянув поводок, которым был крепко привязан к будке. Девушка остановилась. Постояла, склонила голову набок. Потом подошла еще ближе и села на валяющееся рядом бревно, так, чтобы рвущийся с привязи пес видел ее, но не мог дотянуться. И стала спокойно смотреть прямо в глупую собачью морду.
Рекс лаял не переставая. Иногда он срывался на хриплые поскуливания, откашливался, прочищая уставшее горло. А потом принимался шуметь с новой силой.
Через десять минут он ушел в глухое сипение и, наконец, совсем угомонился.
- Все? - спросила Настя.
С минуту девушка и пес смотрели друг на друга. Потом Рекс тяжело вздохнул, отвернулся и лег, устало положив морду на лапы.
- Дурень - хмыкнула Настя и пошла обратно в сторожку.
По вечерам Настя с дедушкой жгли мусор в старой ванне за сторожкой. А потом долго сидели на крыльце, пока не становилось совсем темно и холодно. Они много разговаривали. О еловых шишках, которые надо собрать для растопки самовара. О спустившем колесе Настиного велосипеда, которое завтра надо не забыть накачать, иначе шина протрется. А лучше купить новую камеру, а то эта, похоже, травит. Об осином гнезде на чердаке, с которым надо что-то делать. И вообще, чердак давно не разбирали, пора бы заняться.
Иногда дедушка принимался рассказывать что-нибудь из своей жизни. Тогда он говорил долго, интересно и очень спокойно. А Настя слушала и спрашивала. Иногда она нечаянно отвлекалась, засмотревшись на закатные облака или кружащихся рядом комаров, и теряла нить беседы. Тогда вопросы приходилось задавать невпопад. Но ей было все равно - ей просто хотелось, чтобы дедушка подольше не замолкал. И он рассказывал, рассказывал все, что знал, даже про то, как проектируют и строят самолеты. Настя почти ничего не понимала. Переспрашивала. Дедушка в шутку вздыхал и принимался рассказывать сначала.
Самой Насте рассказать было нечего. За ее короткую тихую жизнь ничего особенного еще не произошло.
Но произойдет, обязательно произойдет! Настя очень часто об этом мечтала. Она казалась себе почти совсем взрослой, и ей не терпелось стать самостоятельной. Вдохнуть свободы. Найти работу, снять квартиру и съехать от родителей. Никому не подчиняться. Изобрести что-нибудь гениальное, до чего раньше никто не додумывался. Заработать много-много денег.
Еще ей хотелось влюбиться. По-настоящему. В хорошего молодого человека, который бы тоже любил ее, сильно-сильно. Они уехали бы путешествовать, поднимались бы высоко в горы, купались бы в океане где-нибудь на краю света...
Нет, она, конечно, будет иногда приезжать в сторожку. Привозить дедушке фотографии, рассказывать о своих успехах. Может, даже своего молодого человека привезет. Они возьмут на чердаке старые велосипеды и прокатятся до озера. Потом вернутся и под дедушкиным руководством растопят еловыми шишками самовар. И вечером будут долго-долго сидеть на скрипучем крыльце и смотреть, как далеко за деревьями медленно садится теплое рыже-красное солнце.
Дедушки не стало за неделю. От чего он умер, не смогли точно сказать даже врачи. Казалось, что в какой-то момент он просто устал и решил уйти. С ним никто не успел попрощаться. Настя почти не плакала, она так до конца и не поняла того, что произошло.
Через месяц Рекс порвал поводок, убежал и больше не возвращался. Позже, осенью, чужие люди вскрыли гараж и унесли все, что там было, даже старые велосипеды. На следующий год сторожку сломали, а место, где она стояла, обнесли глухим высоким забором.
Все стало другим.
И Настя перестала приезжать.
Она поступила в университет и с головой погрузилась в водоворот идей, которыми фонтанировали ее одногруппники. Она до отказа забила свое время всякими занятиями, встречами, концертами. Потом нашла работу - и дел стало еще больше, дел интересных, новых, необычных.
А потом она влюбилась.
И все стало сложно и неправильно. Его звали Даня, и она знала про него все, только не знала, знает ли он про нее. А еще она не знала, почему все так сложно и как сделать так, чтобы все стало легко. И можно ли так сделать. А он приходил, здоровался и улыбался. И уходил. А она сидела и не знала, что делать дальше.
И в этот раз он улыбнулся и ушел. А она села и закрыла лицо руками.
Настя отняла руки от лица. Дождь кончился, но им еще пахло в воздухе. Откуда-то уже тянуло дымом.
В шаге от Насти на бревне сидел Даня и чесал пузо тихо поскуливающему от удовольствия Рексу.
Настя смотрела на эту парочку исподлобья. Долго и мрачно.
- Почему он на тебя не лает?
Даня пожал плечами и посмотрел на нее.
- Не знаю. Он и не пытался. Вставай из лужи.
- Бревно все равно мокрое.
Даня иронично посмотрел на нее и подвинулся, освобождая место. Стало видно, что он сидит на толстой газете.
Настя села рядом и уперлась локтями в колени.
Тучи ушли на восток. Теплое рыжее солнце медленно садилось за деревьями.