'Оспри' завис в воздухе и пошел на посадку. Я посмотрел в иллюминатор, под нами располагалась вертолетная площадка, ядовито-желтый круг с такого же цвета буквой H посередине, в полсотни метров от нее стояли белый ангары, а за ними однотипные оранжевые домики служащих. Вокруг форта возвышался бетонный забор метров восемь в высоту, с колючей проволокой и камерами слежения. Вышек наблюдения я заметил всего три, но зато они были оборудованы пулеметами М240 и прожекторами.
Неделей до этого, в Нью-Йорке мой редактор сказал:
- Забудь о том, что показывает CNN. Реальная Россия сильно отличается от той, что показывают в новостях.
Что я знал о России тогда? Конечно, теперь не принято называть этот регион так. Северо-восточная Евразия или Зона Совместного Управления - вот ее современное название. Но я привык говорить Россия. Да же тот невнятный рудимент, раскинувшийся от Волги до Москвы и назвавший себя Московией, остается для меня Россией.
Что я знал о России? Что в Сибири относительно спокойно, там наши войска, а на востоке немного по горячее, там наших войск меньше и интересов то же, очень жарко в центре, на Урале и у стен самой Московии.
Мои коллеги, побывавшие в этих краях, говорили, что так и не смогли понять русских. Мы строим для них школы и больницы, вывозим их детей в чистые и уютные интернаты, где они всегда сыты и одеты, помогаем восстановить им сельское хозяйство, но в наших солдат продолжают стрелять, и все больше становится ночных нападений на блокпосты и форты. Каждый год президент говорит о необходимости увеличения численности военного контингента в этом регионе. Это уже стало традицией, об этом стали придумывать анекдоты. Выпускники университетов, экономисты, юристы, инженеры, программисты, молодые и агрессивные не боятся сложностей и едут в Сибирь и Арктику косяками. Для них это отличная возможность для карьерного роста. Только в России можно занять такую должность с окладом, ради которой в США пришлось бы пахать не менее десяти лет.
Вот и всё, что я знал о России. Мешанина из новостных агиток про новый Клондайк и городских легенд о ледяном Аде. Не спорю, совсем скудный багаж.
В форт Тихий кроме меня летели четыре молодых морпеха, три инженера и один русский. Он сразу мне не понравился. Этот тип работал на ERC, занимался тем, что курировал добычу угля в дальневосточном приморском регионе. Сидел он отдельно, уткнувшись носом в свою ультрасовременную планшетку известного всем яблочного бренда, и ни с кем не разговаривал.
Но, несмотря на это, мы оба направлялись в шахту Центральную, в центр всей угольной промышленности этого региона. Он летел туда явно по своим очень важным рабочих делам, ну а мне было поручено сделать репортаж о труде русских шахтеров.
К моему удивлению, на выходе из 'Оспри', кроме холодного осеннего ветра в лицо, нас никто не встретил. Все кроме меня видимо оказались здесь не в первый раз, и абсолютно не смутившись отсутствием встречающих, довольно быстро разошлись.
- Эй, друг, как мне найти полковника Брадшо? - спросил я у проходящего мимо усатого пилота.
- Там, - не останавливаясь, махнул он рукой в сторону желтых домов, - Найдешь желтый сарай с его табличкой на двери. В нем он обычно торчит.
Дом полковника Брадшо я нашел не сразу. Форт, конечно, оказался не настолько большим, но вот три ряда желтых домиков были практически неотличимы друг от друга, из-за этого мне приходилось подходить к практически каждой двери и изучать таблички с фамилиями проживающих.
В итоге, заметив нужную фамилию, постучался в дверь и вошел.
- Почему без разрешения? - спросил меня суровый голос из противоположного конца комнаты.
Я оказался в классическом унылом солдафонском кабинете. Здесь не было ничего лишнего, справа на стене пара фотографий в рамах, потрепанный кожаный диван, слева окно без занавесок, фикус в пластиковой кадке и в конце комнаты, большой письменный стол, а за столом восседал он - полковник Бил Брадшо. Лысый, толстомордый вояка, герой войны. В США мне подсунули его досье. Оказалось, что он учувствовал практически во всех войнах в России. От гражданской до освободительной, а в скольких мелких клановых стычках побывал, не счесть.
Брадшо что-то набирал на клавиатуре ноутбука, даже взглядом меня не удостоил.
- Полковник? - в растерянности позвал его я.
Он перевел на меня свой взор и, не изменившись в лице, спросил:
- Ты кто?
- Джефф Дэвис, журналист.
Пару секунд он изучал меня и потом сказал:
- Проходи, садись.
Когда я прошел к столу, сел на стул и, поставив у ног сумку, он спросил у меня:
- Ты застрахован?
Немного опешив... Да какого черта! Сильно ошарашенный от такого вопроса, я ответил:
- Я вас не понимаю!
- Страховка жизни, говорю, есть?! - повысив тон, переспросил он.
- Есть, - лучше отвечать быстро и четко. С такими ребятами по-другому не получится, и не мечтай.
- Это хорошо, - улыбнувшись, сказал он, - Поступаешь в распоряжение лейтенанта Ивана Петрова, найдешь его либо в доме, либо в баре вечером. Ночевать будешь в гостевом доме, он под номером 83. Не заперт. Всё, свободен.
- Полковник... - попытался запротестовать я. А как же мои планы на интервью?! Ну, хотя бы пара вопросов!
- Послушай журналист, если бы не те умники из штаба, пытающиеся играть в демократию, я бы тебя и на сто милю сюда не подпустил. Так что будь рад, что я хотя бы немного позаботился о твоей безопасности. По мне, так еще один труп столичного писаки заставил бы начальство задуматься и не пускать сюда таких мудаков как ты. Ты понял меня?
- Да сэр, - вырвалось у меня.
- Вот и хорошо, а сейчас пошел вон, у меня много дел.
2
Все мои планы летели к чертям. Такого 'теплого' приема я и не мог ожидать. Да по какому вообще праву этот солдафон разговаривал со мной подобным тоном!?
Когда же я пришел в гостевой дом и распаковал вещи, то в первую очередь позвонил Питеру в редакцию. Он спокойно выслушал меня, а потом сказал:
- Не переживай. Я разберусь с этим, как его там?
- Брадшо.
- Ага, Брадшо. Позвоню, куда следует и его накажут, а ты пока веди себя смирно, никуда не лезь и переключись на этого Ивана. Он что русский?
- Да откуда я знаю, сам еще не видел.
- Не важно. Пообщайся с ним, по задавай вопросы... ну, в общем, ты и сам все знаешь.
- Сомневаешься?
- Если бы. Всё, мне пора. Наброски сразу шли мне на ящик.
- Хорошо.
Питер был прав, еще ничего не было потеряно. Без полковника я мог собрать информации не меньше, а может быть и больше. Просто немного поменялись планы и все.
В шесть вечера я отправился в местный бар. В России во всех фортах бары принадлежат не министерству обороны, а компаниям, за безопасность которых отвечает министерство. На входе этого бара весела световая вывеска 'ERC'.
Зашел и расположился у стойки. Бармен, лысый мужик лет сорока в белом фартуке, спросил:
- Пить чего будешь, приятель?
- Корону.
Он поставил передо мной запотевшую бутылку пива и тарелку с жареным арахисом.
- Спасибо, - поблагодарил я.
- Да не за что, - ответил он.
Я огляделся, посетителей было не много, шесть человек, да и те гражданские.
- Маловато в такой та час, - заметил я.
- Старик Брадшо не одобряет раньше семи. Но через час здесь будет не протолкнуться.
- Строгий он у вас?
- А то.
- Ты не слышал об Иване Петрове?
- Ну, знаю, конечно, такого. Тебе та зачем?
- Полковник его ко мне приставил, сопровождающим.
- Куда это? В Центральную собрался?
- Ага.
С нескрываемым уважением он посмотрел на меня.
- Ясно. Но, он обычно не раньше восьми заходит.
- Кивнешь, когда придет?
- Без проблем.
Бармен был прав, примерно без десяти семь в бар стали заходить люди, в основном группами по три-четыре человека, морпехи, служащие, инженеры. Бармен включил музыку, неплохую подборку из старого рока. А уже к половине восьмого здесь было и в правду не протолкнуться. Галдеж и музыка стояли отменные, и жаждущих выпивки у стойки не убавлялось. Плотный дым от московских и китайских сигарет заволок все вокруг. В этом месте, похоже, и не слышали о повсеместном запрете на курение.
Допивая третью бутылку Короны, попутно подсушивал чрезмерно разговорившегося морпеха, рассказывающего своим приятелям как паршиво закончился для него последний рейд по анклавам местных царьков. Но в самый интересный момент бармен позвал меня:
- Эй, мужик, вон он Иван, - и кивнул в сторону входа.
В бар зашел молодой мужчина, не старше тридцати лет, одетый в полевую форму морпеха. Черты его славянского лица были типично грубоваты, а русые волосы подстрижены коротко, по-спортивному. Он поздоровался с парой человек и занял место у стойки.
Недолго думая, я подошел к нему и начал разговор:
- Привет, меня зовут Джефри Дэвис, я журналист из Мировых Событий. Полковник Брадшо сказал, что вы будете сопровождать меня завтра до Центральной.
- Мне казалось, что мы будем сопровождать того мудака из ERC. Ну, коль и ты с нами, то я не против. Хотя полковник мне о тебе ничего не говорил, - ответил он.
Я даже не стал заводить спор по этому поводу.
- Тебе чего Иван? - спросил подошедший к нам бармен.
- Пинту лагера.
- А мен еще бутылочку, - поспешил добавить я, покачивая практически опустошенной бутылкой Короны в моей руке.
Бармен отошел за выпивкой.
- Ты русский? - в лоб спросил я у Ивана.
- Родился в США, - нисколько не смутившись, ответил он, - Мои родители из России, переехали в страну сразу после университета.
- Позволь задать нескромный вопрос?
- Я служу в морской пехоте, я не знаю, что такое скромно, - в шутливом тоне ответил он.
- Ты считаешь себя больше русским или американцем?
- Ну, - задумался он на пару секунд, - Я родился в Америке, учился там же и присягал Американскому флагу. Как сам думаешь? Но если по честному... Ты пишешь этот разговор?
- Нет, у меня память хорошая.
- Мне в принципе все равно. В общем, я не чувствую себя до конца американцем. Это не проблема конечно. Я вот хорошо знаю русский язык, у нас в семье разговаривают только по-русски и это хорошо помогает мне в службе. Когда местные слышат, как я говорю с ними на их родном языке, они относятся ко мне иначе, чем к любому другому американцу с винтовкой.
- Сколько тебе было лет, когда они сдали территории?
- Пятнадцать. Нам даже пришлось прожить целый год в Арканзасе в специальном лагере для интернированных.
- Военный центр перемещения? - в те времена, я уже работал в газете, был на подхвате у Билла Кравчика, мотался по Латинской Армерике то туда, то сюда. Когда Москва сдала территории, многие жители Дальнего Востока и Сибири отказались покидать свои дома. Практически все воинские части, и полицейские выступили против властей. В нашей историографии этому есть такой термин: 'Принуждение к миру'. С не согласными поступили очень жестко, а теперь этого даже и не скрывают. 'Принуждение к миру' растянулось на целый год. Сколько жизней оно унесло? До сих пор никто не знает.
- Это был лагерь, - настаивал Иван, - Жили в не отапливаемых бараках по тридцать человек. Нас очень плохо кормили, душ был только по воскресеньям, запрещали говорить по-русски, так что это был лагерь. У отца был свой фургон, он занимался перевозкой грузов для частных лиц. Мать работал учительницей русского на дому. Когда нас посадили, у отца отобрали фургон и потом уже не вернули. Тысяча долларов компенсации, вот что ему выдали после освобождения...
- Парни, - перебил его бармен, - Ваше пиво.
Иван взял свой бокал и отхлебнул из него добрый глоток. Немного помолчав, он продолжил:
- Но знаешь что, я не в обиде.
Я отпил пива из своей бутылки и спросил:
- А как ты попал в корпус?
- А куда еще?! Таким как я, путь в колледж заказан, ну если конечно у тебя есть деньги, то, пожалуйста, но вот у меня их не было. На следующий день, после выпускного я пошел к рекрутеру...
- А как сюда попал?
- Кто-то должен решать вопросы с местными. Чистым американцам сложно понять то, что здесь порой творится.
- Опасно здесь?
- Как тебе сказать. Опасно, если ты идиот. Здесь головой думать надо. Умей общаться, умей слушать, не устраивай ночных обысков, не ври. Все очень просто. Если морпех не понимает, что он здесь находится, лишь для охраны имущества и граждан США, то у него будут проблемы. Был у нас один такой. Ненавидел русских всем нутром, со мной даже подрался разок. Представляешь, он специально сюда приехал, что бы убивать русских. Насмотрелся ублюдок фильмов об Освободительном походе. Голливуд хорошо показывает русских зверей с автоматом Калашникова и в ушанке.
Иван хлебнул еще пивка и замолчал. Он что-то вспомнил, что-то давнее, то, что заставило его улыбнуться. Так бы он и сидел погруженный в свои воспоминания, но я не выдержал и спросил:
- Так что-то с ним стало?
- С кем?
- С тем парнем.
Он с нескрываемой иронией посмотрел на меня и ответил:
- Убили его.
3
Октябрь здесь более холодный, чем в Нью-Йорке. Когда я возвращался из бара, пошел мелкий противный дождь и подул холодный ветер. А утром повалил снег. Он падал крупными рыхлыми хлопьями, которые моментально таяли, касаясь земли.
В девять утра я стоял у колонны из трех хамви и одного M-ATV, прятал нос в высокий воротник армейской куртки и старался не думать о похмелье. Морпехи проводили последние приготовления, грузили всяческий скарб в машины, проверяли свое оружие.
Подошел Иван, закованный в облегченный экзоскилет 'Пантера'. На удивление выглядел он бодро и даже весело, несмотря на то количество пива, что выпел вчера.
- Скоро поедем, - сказал он.
- А я думал, что мы по воздуху полетим?
- Этот ублюдок, русская шишка из ERC, боится лететь над зоной Пушкина.
- Чего? - не понял я.
- Зона Пушкина. Территория вокруг форта контролируется генералом Пушкиным. Местный, мать его, лидер. Скрытная сволочь, давно его поймать хотим. За последний месяц его люди сбили три наши птички. Во время рейда в одной из деревень мы нашли два Гринча, - но поняв по моему взгляду, что для меня эти слова совершенно ничего не означают, поспешил объяснить: - ПЗРК Игла-С, русская штука, но сейчас производится только в Китае. Эти гады хорошо снабжают повстанцев. Всё оттуда идет: ПЗРК, автоматы, мины, боеприпасы. Хотя, это лишь моя версия, об этом не пиши. Эта шишка, Скачков поставил условие, что к Центральной мы поедем на машинах. Как будто так безопасней. Идиот, - выругался он по-русски.
- И не говори, - согласился я с ним на том же языке.
Иван с удивлением посмотрел на меня.
- Знаешь русский? - спросил он на своем исторически родном.
- Пять лет учил в университете, товарисч, - ответил я, специально сделав чудовищный акцент на последнем слове.
Моя шутка понравилась ему.
Мимо нас прошел Скачков. Он был закован в пантеру, ведать самого маленького размера, но все равно не рассчитанную на щуплую фигуру бумажной крысы, так что смотрелся он в своем облачении чересчур жалко. Как обычно ни с кем не поздоровался и только лишь, перед тем как сесть в M-ATV скомандовал:
- Поехали!
Мне выдали бронежилет, каску и усадили на заднее сидение головного хамви. На большой скорости колонна выехал из форта.
Водителя звали Бил по прозвищу Чёрный, хотя был он белым из семьи привилегированных адвокатов Чикаго. Он так и не объяснил, что погнало его в морпехи, но думается мне, причины были довольно серьезными. Иван сидел рядом с водителем. Напротив меня сидел Доминик, красивый парень, как Руди Рейес из Рожденных убивать. В башне за пулеметом стоял весельчак Алекс по прозвищу Стрелок.
Не успели мы проехать и полмили, как он известил меня:
- Не волнуйся, постреляем еще сегодня!
- Стрелок! - гаркнул на него Иван.
- А чего? Что-то не так босс?
- Много болтаешь, - сказал строго он.
- Извините сэр.
Когда-то давно, лет пять назад, возомнив себя Хантером Томпсоном, я делал репортаж о морских котиках из 'Литл-Крик', что в Виргинии. Желая почувствовать на своей шкуре все испытания бойца спецотряда, две недели ползал на брюхе, нырял с аквалангом, стрелял из различных видов оружия и под конец сломал руку, а в душе был даже рад этому, так как мое тело изнывало от физических перегрузок и систематического недосыпания. Зато теперь я не растеряюсь, если мне вручат в руки автомат и прикажут: 'Стреляй!'. Так, что нельзя сказать, что слова Стрелка меня испугали, но насторожили.
За бронированным окном проносились унылые осенние пейзажи России, черные деревья, лужи, раскисшая грязь, островки серого снега.
Через некоторое время машина миновала мертвую деревню. Почти все дома в ней были выстроены из белого силикатного кирпича. Их стены оставались целыми, но смотрели они на проезжающих черными глазницами пустых окон, у многих домов обвалилась крыша.
- И много таких 'мертвых' поселений? - спросил я у Ивана.
- Больше чем ты думаешь. Все русские должны проживать в специально отведенных резервациях. Там они могут устанавливать свои законы, а это уже земля корпораций.
- Русские не могут покидать резервации?
- Ммм, нет, - похоже, мой вопрос смутил его, - Но каждая резервация - это несколько сот квадратных километров пахотных земель и леса, так что им есть, где разгуляться.
- А если они сбегают?
- Они лица без гражданства и не военные, мы просто возвращаем их обратно.
- Представляешь, этих ублюдков даже нельзя судить, - сказал мне Чёрный.
- Правда?
- Да, - ответил Иван, - Если он совершил преступления не против компании, гражданина США или другой любой страны, то мы не имеем права его задерживать или судить.
- Хорошо устроились, да? - сокрушался Чёрный.
Мне захотелось спросить у этого весельчака, а хотел бы он жить в такой резервации и быть 'лицом без гражданства', но не стал делать этого.
Колонна неслась по грунтовой дороге со скоростью 60 миль в час. Мы спешили. Как объяснил Иван, ночью вне форта не безопасно. По ночам русские стали обстреливать колонны и никто не сомневался в том, что это делали люди Пушкина.
На большой скорости колонна въехала в небольшое искусственное ущелье. Правая стена, из камней, дресвы и красной глины была довольно крутой для подъема. А вот полевой, выглядевшей как обычный холм, заросшей, но высохшей к этому времени года травой и небольшими кленами, мог бы запросто взобраться человек. И тут впереди, на расстоянии нескольких десятков метров от нас, появились два стоявших у обочины хамви.
- Стоп! - приказал Иван.
Чёрный нажал на тормоз. С лёгким юзом машина остановилась.
- Что там?! - спросил он.
- Нет, наши, - ответил Иван, открыл дверь и вышел на улицу.
Теперь я смог разглядеть, то, что происходит впереди: у машин, с винтовками в руках, стояли бойцы, они следили за периметром, в стороне от них, на склоне лежали два человека, без движения, не в американской форме, скорей всего в камуфляже старой российской армии. Еще дальше, три морпеха суетились около сидящего на земле человека, одетого во все тот же устаревший камуфляж.
Один из бойцов, что следил за периметром у хамви, помахал нам рукой, подзывая к себе.
- Свяжись с ними, - приказал Иван.
Чёрный включил рацию, настроился на общую частоту и выдал принимающему идентифицирующую нас информацию, а потом спросил:
- Что у вас случилось?
'Все в порядке. Попытка заложить фугас'
Иван перехватил у Чёрного микрофон и сказал:
- Мы подходим. У нас тут VIP.
Чёрный подвел машину так, что бы она поравнялась с первым хамви.
- На периметр, - сказал Иван в микрофон наголовной гарнитуры рации.
Морпехи выбежали и заняли позиции вокруг машин.
Иван подошел к тому, кто махал нам рукой. Я заметил у него сержантский шеврон.
- Вот и случилось, - сказал Стрелок, - Тут каждый мать его школьник норовит тебе бомбу подложить.
Я вышел из машины. Сержант что-то объяснял Ивану. Я не стал подходить к ним, а сразу направился туда, где видел раненого.
Он оказался совсем молодым пацаном - лет шестнадцать, не больше. Ранило его в правое предплечье, на разодранном рукаве пятна свежей крови, но кто-то уже наложил перевязочный пакет. Парень был в шоке; мутные глаза смотрели в землю, плечи слегка подергивались при каждом вдохе.
- Ты кто? - спросил у меня боец с белесым пушком на верхней губе.
- Журналист, - и достал из кармана куртки бейдж аккредитации, - Что здесь произошло?
- Они фугас закладывали, а наблюдение даже не выставили. Мы прямо нос к носу с ними столкнулись. Дети еще.
- Там два трупа?
- Ага. Сами виноваты, стрелять начали.
- А этот?
- Я в него стрелял, но это осколком уже царапнуло - сказал здоровый детина, возвышающийся за спиной у пленного, - и добавил с досадой: - а сержант такой: 'не стреляй, взять живым'. Какого хрена вообще? Вон, видишь, как перед лейтенантом стелиться? - и слегка пнул пленного под зад - Вставай!
Парень и не думал подчиняться, он просто не понимал, чего от него хотят.
- Встань, - сказал я по-русски.
Теперь он посмотрел на меня и не уверено стал подниматься на ноги.
Они подвели его к своему сержанту.
- Что с ним делать? - тыча дулом винтовки под ребра русского, спросил здоровяк.
- Лейтенант Петров заберет его с собой.
- Есть сэр, - разочаровано ответил он.
- Капрал Меса! - позвал Иван.
К нам подбежал боец.
- Да сэр!
- Повезешь в своей машине. Исполняй.
- Да сэр.
Под дулом винтовки и с особой осторожностью Меса увел пленного.
- Я доложу командованию о ваших действиях, - сказал Иван сержанту.
- Спасибо сэр, - с плохо скрываемой радостью ответил сержант.
- А что с убитыми будет? - спросил я у Ивана.
- Здесь оставим. Свои заберут.
Мы погрузились в машину. Через некоторое время к нам присоединился Иван. Выглядел он так, как будто только что участвовал в неприятном для него разговоре.
- Что там, Босс? - спросил Бил.
- Просто езжай вперед. Откуда только берут таких ублюдочных засранцев?! - выругался он, - Этот русский там в штаны от страха наложил. Кое-как его успокоил.
Я умолк. Надо было дать Ивану остыть, а уже потом задать интересующие меня вопросы, касательного того парня.
Примерно через час, он подобрел и даже рассказал нам бородатый анекдот про кетчуп.
- Сколько еще ехать? - спросил я.
Иван посмотрел на наручные часы.
- Минут сорок. Обычно часа полтора. Но у нас чистая дорога.
- А что вы будете делать с пленным?
- Да ничего. Узнаем сколько ему лет, если меньше восемнадцати, то пошлем в интернат, если больше, то в трудовой лагерь.
- Трудовой лагерь?
- Типа тюрьмы, но только режим мягче и работать надо в шахте в основном.
- Ад, да и только, - весело заметил Бил.
- Бил, заткнись, - осек его Иван.
'Мы пришли сюда с миром' - так говорят наши политики. В доказательство они показывают богатую, перспективную, благополучную Московию. Одно из самых крупных Европейских государств, тридцать миллионов жителей, самый большой ВВП на душу населения в ЕС, самый большие темпы роста, самые большие доходы населения... и так далее и тому подобное. Оплот США в Евразии, наводненный американскими военными. Пятьдесят первый штат. Но это в шутку. Этот миф наш президент развенчал на последнем саммите в Риме. Бурятия, Татария, Среднее Княжество Калмыкское, кто там еще из марионеточных? А как же остальные территории? Как живут люди в зонах 'Совместного использования природных ресурсов', оставленные здесь против своего желания? Как это основательно звучит - совместно. Совместно, значит вместе, значит, есть порядок и здесь не должны закладывать фугасы.
4
К тому времени, когда мы проезжали через ворота горнодобывающего комплекса Центральная, наступила ночь.
Мне выделили комнату в трехэтажном жилом блоке обслуживающего персонала. Иван и его люди отправились в специальное общежитие для морпехов.
Комната была небольшой, с одной узкой кроватью, тумбочкой, одним стулом, и ноутбуком. Душ и туалет, общие на три комнаты, находились в коридоре.
Я принял душ и завалился на кровать. К моему удивлению, планшетник поймал шуструю сеть. Позвонил маме, редактору, Джанет и немного послонялся по информационным порталам. Но вскоре захотел спать, отложил планшетку, закрыл глаза и практически мгновенно уснул.
Утро раннее настало внезапно. Во всем корпусе и даже на улице заиграл гимн Америки, в исполнении Элвиса Пресли. Я посмотрел на часы, которые показывали шесть утра и вспомнил все матерные лова, что знал.
Вот вроде бы вчера не шел несколько километров пешком, не взбирался в гору, не таскал тяжести, но мышцы рук и ног болели именно так, как будто я все это проделал. Голова раскалывалась, словно я выпил полбутылки скотча перед сном.
С одной стороны мне еще можно было поспать пару часиков, и никто не заметил бы моего отсутствия, так как никому я здесь не был нужен. Но где-то глубоко в мозгу призрачный дух наносящего журналиста, того самого честного и объективного, которым я так не стал, да и не стану уже, заставил меня встать, умыться, одеться и спустится в общую столовую, где к моему удивлению завтракали как служащие, так и военные. А рядовые с офицерами сидели за одними столами. Всё это походило на какую-то нереальную идиллию из киноагитки про нелегкую, но почётную службу наших бравых ребят в этих суровых снежных широтах, коих в последнее время принялись клепать на деньги налогоплательщиков бесчисленное количество.
Взял поднос, накидал на него всяческой снеди у раздачи. Почему-то здесь не подавали кофе, а только зеленый или цветочный чай. Воистину странно место.
В столовой завтракало уже человек сто, но я заметил Ивана, сидевшего в гордом одиночестве за небольшим, человека на четыре, столиком у входа на кухню. Его поднос был пуст, а сам он медленно и со вкусом попивал чай из алюминиевой кружки.
Без приглашения я подсел к нему.
- Привет, - бодренько поздоровался я.
- Привет, - меланхолично ответил он, продолжая отпивать маленькими глотками горячий испускающий пар чай.
- Как дела?
- Все хорошо.
- Это хорошо, что хорошо, а как там тот парень? - как положено 'в лоб' спросил я.
Он перевел на меня свой серьезный взгляд и переспросил:
- Какой к чертям парень?
- Ну, тот пленный.
-Ах, тот. Сидит в местной камере временного заключения.
- А что с ним будет?
Теперь он поставил свою кружку на стол. Он совсем недобро смотрел на меня. Похоже, я испортил его идеальный завтрак.
- Слушай мужик, - начал он, - Чего ты все не уймешься? Чего тебе нужно от этого несчастного?
- Я просто хочу поговорить с ним.
- Зачем? Хочешь потешить свое самолюбие? Завертеть сюжетец в своей будущей статейке в Таймс? Что бы народ ахнул. Ах, вот оно что! Да оказывается, нас обманывают! Толку та с этого. Ему нет восемнадцати, мы это вчера выяснили, а значит, его отправят в интернат и там хорошенько промоют мозги. После интерната у него останутся только три желания - есть, спать и трахатся. А они все это ему дадут. Не просто так, а за лояльность и упорный труд на шахте.
- Не боишься, что я все это от твоего лица напишу? - серьезно спросил я.
Он только ухмыльнулся.
- Да валяй. Я неполноценный гражданин США, во мне течет вредная кровь, кровь русского. Мне все равно гнить здесь еще очень и очень долго, если не вечно. А ты та сам как думаешь, если опишешь все это в газете, то что-то изменится? Да всем наплевать. Все хотят вкусно есть и сладко спать, больше зарабатывать и больше тратить. Без русских ресурсов стране не прожить. И теперь задумайся на секунду, смогут ли отказаться от всех этих благ правозащитники и либералы? Я не говорю об общей массе населения, та как ответ и без того ясен. Сможешь ли отказаться ты от всего этого?
- Нет, - не задумываясь, ответил я.
- Так-то. Не ищи здесь морали, мораль только для книжек, а в реальном мире реальные законы.
- Но ты организуешь мне встречу? - не сдавался я.
- Нет.
- Хорошо, тогда я спрошу разрешение у управляющего. Как раз к нему собираюсь после завтрака.